- Мне объяснили, и даже слишком подробно, что происходит с человеческими телами при подобной смерти. Попросту говоря, давление воды сплющивает их, и мало кто в состоянии выдержать подобное зрелище. Но это люди, и они заслуживают, чтобы им были отданы последние почести.
      - Если это возможно, - согласился Арбатов, - то советский народ, разумеется, оценит столь гуманный жест со стороны Америки.
      - Мы сделаем все, что в наших силах.
      Все, что в силах Америки, вспомнил Арбатов, включая корабль под названием "Гломар эксплорер". Это знаменитое исследовательское судно было построено по заказу ЦРУ с единственной целью: поднять со дна Тихого океана советский подводный ракетоносец типа "гольф". Затем исследовательскую подлодку поставили где-то в доке, без сомнения, в ожидании следующей благоприятной возможности. И Советский Союз оказался бессилен помешать этой операции, проведенной в нескольких сотнях миль от американского побережья, в трехстах милях от самой крупной базы американских ВМС.
      - Надеюсь, правительство Соединенных Штатов сочтет необходимым соблюдать все принципы международного права, господа. Я имею в виду тела погибших и то, что осталось от затонувшего корабля.
      - Разумеется, Алекс. - Президент улыбнулся и показал на документ, лежащий на столе. Арбатову пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить самообладание. Его обвели вокруг пальца, как мальчишку, подумал он. Посол упустил из виду, что американский президент - искусный юрист, в совершенстве владеющий тактикой ведения судебных дел, тогда как жизнь в Советском Союзе не готовит людей к подобному. Ну почему он всякий раз так недооценивает этого мерзавца?
      Президент тоже прилагал немалые усилия, чтобы держать себя в руках. Ему редко приходилось видеть Арбатова таким расстроенным. Советский посол достойный противник, его непросто сбить с толку. Если он сейчас улыбнется, подумал президент, испортит этим все дело.
      Меморандум доставили от министра юстиции только сегодня утром. Он гласил:
      Господин президент,
      В соответствии с вашими указаниями я попросил начальника отдела адмиралтейского права изучить вопросы международного права, касающиеся владения затонувшими или найденными на морском дне судами, а также те параграфы закона, где говорится о подъеме затонувших кораблей. В этой области применяется, как правило, закон предыдущих прецедентов. Наглядным примером является дело Далмаса против Статоса (84 F Suff. 828, 1949 А.М.С. 770 (S.D.N.Y. 1949)):
      В данном случае неприменимы положения законов других стран, потому что убедительно установлено, что "спасение - это вопрос, основывающийся т jus gentium, и обычно не зависит от законодательства отдельных стран".
      Международной основой этого является Конвенция о спасении 1910 года (Брюссель), которая кодифицирует транснациональный характер адмиралтейского закона и закона о спасении. Эта Конвенция была ратифицирована Соединенными Штатами в Акте о спасении в 1912 году, 37 Stat. 242, (1912), U.S.C.A, параграфы 727 - 731, а также в 37 Stat. 1658(1913).
      - Мы гарантируем полное соблюдение международного права, Алекс, - пообещал президент, - во всех его деталях. - И все, поднятое нами с морского дна, подумал он, доставят в ближайший порт, Норфолк, где это будет передано приемщику затонувших кораблей, федеральному чиновнику, до предела загруженному работой. Если Советский Союз захочет получить что-нибудь обратно, ему придется обратиться в адмиралтейский суд, роль которого в Норфолке исполняет федеральный окружной суд, и в случае, если Советский Союз выиграет иск, после того как будет определена ценность имущества, поднятого со дна, и после того как ВМС США будут оплачены расходы, связанные с подъемом остатков корабля, там же, в Норфолке, эти остатки будут переданы законному владельцу. Разумеется, следует принять во внимание, что при недавней проверке выяснилось, что этот федеральный окружной суд завален неотложными делами и сможет начать рассмотрение иска о возвращении остатков советской подлодки не раньше, чем через одиннадцать месяцев.
      Арбатов решил послать в Москву телеграмму о создавшемся положении, хотя и знал, что это не окажет ни малейшего влияния на решение проблемы. Он не сомневался, что президент не упустит возможности получить изощренное удовольствие от того, что якобы не может воздействовать на абсурдную американскую судебную систему, подчеркивая при этом, что он, как глава исполнительной власти, в соответствии с конституцией не имеет права вмешиваться в деятельность судов.
      Пелт посмотрел на часы. Настало время огорошить советского посла очередным сюрпризом. Советник по национальной безопасности не мог не восхищаться президентом. Для человека, всего несколько лет назад владевшего ограниченным опытом в международных делах, президент освоился на удивление быстро. Этот внешне простой и даже заурядный человек лучше всего проявлял себя в сложных ситуациях, и после многих лет работы прокурором все еще любил изощренные игры, связанные с переговорами и хитроумными уловками. Создавалось впечатление, что он способен манипулировать людьми с пугающей легкостью. Зазвонил телефон, и доктор Пелт поднял трубку.
      - Пелт слушает. Да, адмирал, - где? Когда? Только одного? Понятно... В Норфолк? Спасибо, адмирал, это очень хорошая новость. Я немедленно сообщу президенту. Прошу держать нас в курсе. - Пелт повернулся к президенту. - Нам удалось подобрать одного матроса, и его жизнь, слава Богу, можно спасти!
      - Подобрали матроса с погибшей подлодки? - Президент встал.
      - По крайней мере это русский моряк. Вертолет обнаружил его час назад, и матроса скоро доставят в госпиталь военно-морской базы в Норфолке. Его подобрали в двухстах девяноста милях к северо-востоку от Норфолка, так что, похоже, он спасся с затонувшей подлодки. На корабле говорят, что состояние его тяжелое, но в госпитале готовы немедленно принять спасенного.
      Президент подошел к своему письменному столу и снял трубку.
      - Грейс, немедленно соедини меня с Дэном Фостером... Адмирал, это президент. Когда доставят в Норфолк спасенного русского? Через два часа? - На его лице появилось озабоченное выражение. - Адмирал, лично позвоните в госпиталь и передайте мое распоряжение сделать для подобранного в море русского все возможное. Я хочу, чтобы к нему отнеслись, как к моему собственному сыну, понятно? Отлично. Докладывайте мне о его состоянии каждый час. Пусть им займутся наши лучшие врачи, самые лучшие. Спасибо, адмирал. - Он положил трубку. - Ну вот, будем надеяться на выздоровление спасенного моряка.
      - Может быть, мы проявили излишний пессимизм при оценке ситуации, господин посол, - согласился доктор Пелт.
      - Да, пожалуй, - кивнул президент. - Алекс, у вас ведь есть врач в посольстве?
      - Есть, господин президент.
      - Пусть тоже едет в госпиталь. Ему во всем пойдут навстречу. Я позабочусь об этом. Джефф, поиски других спасшихся в том районе продолжаются?
      - Продолжаются, господин президент. Сейчас там дюжина самолетов и вертолетов, еще два спасательных судна подходят к месту катастрофы.
      - Отлично! - Президент с энтузиазмом хлопнул в ладоши, улыбаясь, словно школьник в магазине игрушек. - Если нам удастся отыскать еще нескольких уцелевших членов команды, может быть, это станет неплохим рождественским подарком для вашей страны, Алекс. Мы сделаем все возможное, даю слово.
      - Это очень любезно с вашей стороны, господин президент. Я немедленно передам в Москву, что есть и хорошие новости.
      - Не спешите, Алекс. - Президент поднял руку. - Думаю, за это можно и выпить.
      День десятый
      Воскресенье, 12 декабря
      Центр управления СТАН.
      В центре управления Системы гидроакустического наблюдения, размещенном в Норфолке, картина становилась все более запутанной. У Соединенных Штатов просто не было достаточно совершенной техники, чтобы следить за подводными лодками, которые находились в районах больших глубин. Датчики СГАН располагались главным образом на относительно мелководных участках, ограниченных берегами, на дне подводных хребтов и равнин. Стратегия стран НАТО строилась, исходя из этих технических возможностей. В случае серьезной войны с Советским Союзом НАТО использует барьер СГАН, Систему гидроакустического наблюдения, протянувшийся от Гренландии к Исландии и затем к Великобритании, в качестве гигантской сигнальной растяжки, вроде устройства для обнаружения грабителей. Подводные лодки союзников и патрульные самолеты противолодочной обороны примутся за поиски, обнаружение и уничтожение советских подводных лодок, которые будут приближаться к линии гидроакустического наблюдения еще до того, как они пересекут ее.
      Никогда и не предполагалось, однако, что этот барьер сможет остановить больше половины прорывающихся подлодок, так что с теми из них, которым удастся пересечь барьер, будут поступать по-другому. Глубоководные районы океана просто слишком обширны и невероятно глубоки - средняя глубина превышает две мили, чтобы усыпать их акустическими датчиками, как это делалось на мелководных, сравнительно узких участках моря. Это обстоятельство создавало трудности для обеих сторон. И если задача НАТО будет заключаться в том, чтобы поддерживать Атлантический мост и продолжать трансокеанские перевозки, то вполне очевидно, что задачей советских подлодок будет перерезать эти коммуникации. Им придется рассыпаться по всему огромному океану в поисках судов, движущихся по многочисленным торговым путям. Таким образом, стратегия НАТО за пределами барьера СГАН будет состоять в том, чтобы сформировать крупные конвои, окружив каждый из них эскортом из эсминцев, вертолетов и самолетов. Эскортные силы постараются создать защитный зонт диаметром около ста миль. Вражеские подлодки не смогут находиться внутри этого круга - там их будут преследовать и уничтожать или просто отгонять в сторону, чтобы конвой мог следовать дальше. Таким образом, хотя линия СГАН была предназначена для того, чтобы нейтрализовать огромное океанское пространство, стратегия активной защиты жизненно важных морских перевозок по глубоководному океану основывалась на подвижных, хорошо охраняемых зонах, перемещающихся по морскому пространству северной Атлантики.
      Это была весьма разумная стратегия, но ее нельзя было подвергнуть испытанию в реальных условиях, и, к сожалению, в настоящий момент она стала большей частью бесполезной. Поскольку все советские "альфы" и "Викторы" уже находились у американского побережья, а последние "чарли", "эхо" и "новемберы" уже приближались к выделенным для них районам патрулирования, огромный экран, на который смотрел капитан третьего ранга Квентин, повсеместно был заполнен не столько маленькими красными точками, сколько обширными кругами. Каждая точка или круг обозначали положение советской подлодки. Круг представлял собой предполагаемую позицию, рассчитанную на основании скорости, с которой подлодка могла двигаться, не издавая излишнего шума, который могли засечь многочисленные донные датчики. Некоторые круги составляли десять миль в диаметре, некоторые пятьдесят, что образовывало участки площадью от семидесяти двух квадратных миль до двух тысяч, которые придется тщательно обследовать, если понадобится снова определить точные координаты подводной лодки. А этих проклятых лодок было слишком уж много.
      Охотой за подводными лодками занимались главным образом патрульные самолеты Р-ЗС "Орион". Каждый из них нес сбрасываемые акустические буи, активные и пассивные акустические датчики. Обнаружив что-либо, акустический буй передавал сведения на свой самолет-матку и затем автоматически шел ко дну, чтобы не попасть в руки врага. У акустических буев был ограниченный запас электроэнергии, а потому и ограниченный радиус действия. Но что было того хуже, запас самих буев был небольшим. Их количество уменьшалось с тревожной быстротой, так что скоро придется сократить их применение. Помимо акустических буев, каждый Р-ЗС был оборудован инфракрасными сканирующими приборами, направленными вперед, ИСПНВ, которые могли опознать тепловой почерк атомной подлодки, и детекторами магнитных аномалий, ДМА, определяющими нарушения в магнитном поле Земли, вызванные большими массами железа, которые собственно и представляли собой подводные лодки. Детекторы способны были обнаружить нарушение в магнитном поле только на расстоянии не более шестисот ярдов слева и справа от курса самолета, что заставляло его лететь на небольшой высоте, пожирая бешеное количество горючего и сокращая визуальный обзор для экипажа. Сканирующие устройства обладали теми же недостатками.
      Таким образом, техника, применяемая для обнаружения цели, засеченной датчиками линии СГАН, и затем для того, чтобы "обезопасить" определенный участок моря перед проходом конвоя, просто не могла использоваться для произвольного обследования огромных просторов глубоководного океана.
      Квентин наклонился вперед. Один кружок сжался в точку. Патрульный самолет Р-ЗС сбросил взрывной резонирующий заряд и определил точные координаты ударной подлодки типа "эхо" в пятистах милях к югу от Гранд-Бэнкс. Около часа у экипажа самолета было почти гарантированное огневое решение для этой подлодки, ее название прямо-таки значилось на противолодочных торпедах Марк-46 "Ориона".
      Капитан сделал глоток кофе. Его желудок бунтовал против дополнительного кофеина после тех мук, которые Квентин претерпел за время четырехмесячного адского курса химиотерапии. Если бы это была война, то происходящее вполне могло быть одним из вариантов ее начала, русские подводные лодки разом все остановятся, как могли бы сделать это сейчас. Они не станут красться за конвоями, чтобы топить суда посреди океана, а примутся нападать на них ближе к берегу, как делали это немцы и.., тогда окажется, что все американские датчики установлены не там, где следует. Остановившиеся точки превратятся в круги, которые станут расширяться, чрезвычайно затрудняя обнаружение лодки. Со своими едва слышными двигателями подлодки превратятся в невидимые ловушки для проходящих мимо грузовых судов и военных кораблей, направляющихся с грузами жизненно необходимых припасов для армий в Европе. Подводные лодки чем-то напоминают возбудителей рака, болезни, которую он только что с таким трудом одолел. Невидимые зловещие субмарины будут искать уязвимое место, чтобы внедриться, и на этом огромном экране злокачественные образования будут разрастаться до тех пор, пока их не атакуют самолеты, действиями которых он управляет из этого помещения. Но пока ему не позволено атаковать их. Он может лишь следить за развитием событий.
      Квентин ввел в компьютер команду:
      ВП РАСЧЕТЫ 1 ЧАС - РАБОТА.
      23, - тут же появился ответ на экране компьютера.
      Квентин покачал головой. Двадцать четыре часа назад ВП, вероятность поражения, равнялась сорока - сорок потопленных подлодок в первый час после разрешения на атаку. Теперь это число уменьшилось почти вдвое, да и эту цифру нужно воспринимать с большой долей сомнения, поскольку в расчетах исходят из того, что все будет действовать надлежащим образом - счастливая ситуация, возможная только в книгах. Скоро, пришел к выводу Квентин, ВП снизится до десяти. Сюда не входили успешные атаки американских подводных лодок, преследующих советские субмарины со строжайшим приказом не обнаруживать себя. Его бывшие союзники с ударных подлодок типа "стерджен", "пермитс" и "лос-анджелес" играли в свои противолодочные игры по собственным правилам. Другая порода, подумал он. Квентин пытался думать о них, как о друзьях, но из этого ничего не получалось. За двадцать лет службы на флоте подводные лодки всегда были для него врагами. В случае войны они превратятся в полезных врагов, однако во время войны все исходили из того, что дружеских подводных лодок не бывает.
      Бомбардировщик Б-52
      Экипаж бомбардировщика точно знал, где находятся русские. "Орионы" морской авиации и "сентри" ВВС следовали за ними уже несколько суток, а накануне, сообщили командиру бомбардировщика, Советы послали вооруженный ракетами истребитель с авианосца "Киев" к ближайшему "сентри". Возможно, с целью нападения, возможно - нет, но в любом случае истолковать это можно только как провокацию.
      Четыре часа назад в 03.30 с аэродрома в Плэттсбурге, штат Нью-Йорк, вылетела эскадрилья в составе четырнадцати бомбардировщиков, оставляя позади черные струи выхлопных газов, невидимых в предрассветной мгле. Каждый самолет нес полный запас горючего и двенадцать ракет, общий вес которых значительно уступал бомбовой нагрузке, на которую был рассчитан стратегический бомбардировщик Б-52, что намного увеличивало радиус полета.
      Именно это и требовалось. Мало знать, где находятся русские. Не менее важно нанести по ним удар. План операции был прост по замыслу, хотя достаточно сложен в осуществлении. Из опыта бомбардировок Ханоя, в которых участвовали "боинги", понесшие урон от вражеских ракет типа "земля-воздух", стало ясно, что лучший метод нападения на сильно укрепленную цель заключается в том, чтобы напасть на нее со всех сторон одновременно, "охватывая ее лапами, подобно разъяренному медведю", заявил во время инструктажа командир эскадрильи, продемонстрировав тем самым свою поэтическую натуру. Таким образом, половина эскадрильи полетела практически прямо к цели, тогда как другой половине пришлось обогнуть ее, стараясь все время оставаться за пределами радиолокационного обнаружения. Затем по сигналу все бомбардировщики повернули и пошли на цель.
      Б-52 совершили поворот десять минут назад по команде с "сен-три", направляющего действия бомбардировщиков. Пилот, однако, прибавил к маневру кое-что от себя. Курс бомбардировщика к советскому соединению проходил вдоль воздушного коридора, отведенного для гражданских самолетов. Совершив поворот, пилот переключил свой транспондер с нормального режима на международный. Его бомбардировщик следовал в пятидесяти милях позади летящего перед ним коммерческого Боинга-747 и на тридцать опережал другой. На экране советского радиолокатора все три самолета, выпущенные на заводах "Боинга", будут выглядеть совершенно одинаково - обычные безвредные авиалайнеры.
      Внизу, на поверхности моря, все еще царила темнота. Ничто не указывало на то, что русские что-то заподозрили. Полагали, что их истребители взлетают и садятся под визуальным контролем, и пилот подумал о том, что в темноте взлет с авианосца и посадка на него будут весьма рискованными, особенно при такой плохой погоде.
      - Шкипер, - послышался по системе внутренней связи голос офицера службы электронного противодействия, - мы принимаем сигналы по каналам в длинноволновом и коротковолновом диапазонах. Они поступают именно оттуда, где и должны находиться по нашим данным русские корабли.
      - Понятно. Интенсивность достаточная, чтобы они приняли отраженные от нас сигналы?
      - Да, но они, вероятно, принимают нас за один из авиалайнеров "Пан Америкэн". Пока идет рутинный поиск, я не зарегистрировал радиолокационного управления огнем.
      - Расстояние до цели?
      - Один-три-ноль миль.
      Время начала операции почти наступило. В соответствии с планом все бомбардировщики должны одновременно оказаться на круге с расстоянием от цели в сто двадцать пять миль.
      - Все готово?
      - Подтверждаю готовность.
      Пилот расслабился еще на минуту, ожидая сигнала на вход в круг. "ВСПЫШКА, ВСПЫШКА, ВСПЫШКА". Сигнал прозвучал по цифровому радиоканалу.
      - За дело, парни! Покажем им, что мы здесь, - приказал командир бомбардировщика.
      - Начинаем.
      Офицер службы электронного противодействия нажал на кнопку и снял прозрачную пластмассовую крышку со своего пульта с многочисленными тумблерами и циферблатами, контролирующими системы подавления сигналов противника. Сначала он подал питание в свои системы. На это потребовалось несколько секунд. Электронное оборудование на Б-52 было устаревшим, выпущенным в семидесятые годы. Эскадрилья была учебным подразделением, и молодым летчикам на них можно было многому научиться, прежде чем перевестись на новые бомбардировщики Б-1Б, которые уже начали сходить со сборочного конвейера на заводе в Рокуэлле, штат Калифорния. В течение последних десяти минут записывающие устройства в носу бомбардировщика и на концах его крыльев фиксировали радиолокационные сигналы советских радаров, классифицировали их точные частоты, ритм повторения импульсов, мощность сигналов и индивидуальные характеристики почерка передатчиков. Лейтенант был зеленым новичком в такой игре. Совсем недавно он закончил школу специалистов-электронщиков, где был лучшим на курсе. Он обдумал, что сделать сначала, затем выбрал режим глушения, не самый лучший из запомнившихся ему вариантов.
      Крейсер "Николаев"
      В ста двадцати пяти милях от "боингов" на крейсере "Николаев" радист-мичман наблюдал за выбросами сигналов на экране радиолокатора, которые, казалось, окружали его соединение. На мгновение экран покрылся двадцатью призрачными пятнами, беспорядочно разбегающимися в разных направлениях. Мичман подал сигнал тревоги, и через мгновение такой же сигнал повторил второй оператор. Вахтенный офицер поспешил к ним, чтобы взглянуть на экран.
      К тому моменту, когда он подбежал к экрану, система глушения изменилась, и шесть линий, похожих на спицы колеса, стали медленно вращаться вокруг центральной оси.
      - Проложить строб-импульсы, - приказал офицер. Теперь на экране появились пятна, линии и вспышки.
      - Там больше одного самолета, товарищ лейтенант. - Мичман попытался пройти через свой диапазон частот.
      - Предупреждение о нападении! - выкрикнул другой мичман. Его приемник электронных сигналов доложил о появлении сигналов воздушных радиолокаторов, используемых для наведения на цель ракет типа "воздух-земля".
      Бомбардировщик Б-52
      - Отчетливо вижу цели, - доложил офицер управления огнем. - Веду трех первых птичек.
      - Понял, - ответил пилот. - Держи их еще десять секунд.
      - Ясно, десять секунд, - ответил офицер. - Включаю.., готово.
      - О'кей, конец глушения.
      - Системы электронных помех выключены.
      Крейсер "Николаев"
      - Действие радаров наведения ракет прекратилось, - доложил офицер центра боевой информации командиру крейсера, только что спустившемуся с мостика. По всему кораблю гремели колокола громкого боя, и матросы разбегались по боевым постам. - Прекратились и электронные помехи.
      - Что это там такое? - спросил командир. Прямо средь бела дня его красавцу-крейсеру с носовыми обводами скоростного клиппера что-то угрожает, а потом все прекращается?
      - Нас окружают по крайней мере восемь вражеских самолетов.
      Командир посмотрел на экран обычного поискового радиолокатора. На нем виднелись многочисленные отраженные сигналы - главным образом это были гражданские авиалайнеры. Правда, половину круга должны составлять вражеские самолеты.
      - Они могли осуществить пуск ракет?
      - Никак нет, товарищ командир, мы обнаружили бы это. Они заглушили наши поисковые радары на тридцать секунд и осветили нас своими поисковыми системами на двадцать. Затем все прекратилось.
      - Значит, они провоцируют нас и теперь делают вид, что ничего не случилось? - проворчал командир. - Когда они окажутся в пределах дальности действия наших зенитных ракет?
      - Вот тот и два этих будут в пределах досягаемости через четыре минуты если не изменят курс.
      - Осветите их нашими радарами наведения ракет. Дадим мерзавцам урок.
      Офицер отдал необходимые распоряжения, стараясь понять, кто кому дает урок и в чем он заключается. В двух тысячах футов над одним из бомбардировщиков летел ЕС-135 <ЕС-135 - американский самолет электронной разведки.>, компьютерные электронные сенсоры которого регистрировали сигналы, исходящие от советского крейсера, и анализировали их для будущего более эффективного глушения. Впервые американцам удалось присмотреться к новой системе наведения ракет СА-Н-8.
      Звено "томкэтов"
      Два нуля на фюзеляже обозначали, что этот F-14 "томкэт" - личная птичка командира эскадрильи; черный туз пик на двойном вертикальном оперении говорил, что это его эскадрилья номер 41 - "Черные тузы". Летчиком истребителя был капитан третьего ранга Робби Джексон, а его радиопозывными - "Пика-1".       Джексон вел звено из двух истребителей, руководствуясь указаниями одного из Е-2С "хокай", уменьшенного варианта самолета раннего радиолокационного обнаружения ВВС АВАКС, используемого на флоте, и родного брата "трески". Этот двухмоторный турбовинтовой самолет с установленной над ним параболической радиолокационной антенной, которая походила на напавший на него НЛО, недавно взлетел с палубы авианосца "Кеннеди". Погода была мерзкой, что обычно для Северной Атлантики в декабре, но по мере перемещения истребителей на запад ожидалось, что она улучшится. Джексон и его ведомый, младший лейтенант Бад Санчес, летели сквозь плотные облака и потому из-за ограниченной видимости чуть отошли друг от друга: оба пилота помнили, что каждый экипаж состоит из двух человек, а каждый "томкэт" обходится в тридцать миллионов долларов.
      Сейчас они занимались тем, в чем "томкэтам" не было равных. Этот всепогодный перехватчик был способен совершать трансокеанские перелеты и развивал скорость в два Маха, к тому же на нем была установлена радиолокационная компьютеризованная система управления огнем, которая способна была замыкаться на шести различных целях и вести по ним огонь дальнобойными ракетами "феникс" класса "воздух-воздух". Сейчас каждый истребитель нес две такие ракеты вместе с парой ракет теплового наведения AIM-9M "сайдуайндер". Целью этих двух перехватчиков была эскадрилья советских Як-36, которых они называли "форджерами", истребителей с коротким взлетом и посадкой, действующих с авианосца "Киев". После того как один из этих истребителей накануне попытался подкрасться к американскому "сентри", русские решили сблизиться с боевой группой "Кеннеди", направляемые, без сомнения, данными, полученными с разведывательного спутника. Советским самолетам удалось подлететь совсем близко, на пятьдесят миль ближе, чем требовалось, чтобы увидеть "Кеннеди". Вашингтон заключил, что Советы ведут себя на американской половине океана слишком нагло. Адмиралу Пойнтеру разрешили нанести ответный визит, не слишком увлекаясь.
      Джексон пришел к выводу, что они с Санчесом смогут решить эту задачу, даже числом уступая русским. Никакой советский самолет, а уж тем более "форджер", не сможет справиться с "томкэтом", считал Джексон, особенно если за его штурвалом сидит он сам.
      - "Пика-1", ваша цель в направлении на двенадцать часов, на одной высоте с вами, расстояние сейчас двадцать миль, - послышался голос с "Хаммера-1" "хокая", находящегося за сто миль сзади. Джексон решил не нарушать радиомолчание.
      - Ты что-нибудь видишь, Крис? - спросил он своего специалиста по радиолокационному перехвату, капитан-лейтенанта Кристиансена.
      - Редкие вспышки, но ориентироваться по ним не могу. - Они следили за "форджерами" только в пассивном режиме, в данном случае пользуясь системами инфракрасного облучения.
      Джексон подумал, не осветить ли цели своим мощным радаром наведения ракет. Электронные системы Яков сразу зарегистрируют это и предупредят своих пилотов, что их смертные приговоры уже готовы, но еще не подписаны.
      - Как относительно "Киева"?
      - Абсолютно ничего. Со стороны его соединения никаких электронных излучений.
      - Разумно, - заметил Джексон.
      Он пришел к выводу, что рейд стратегических бомбардировщиков на соединения "Киева" и "Николаева" сделал русских более осторожными. Мало кто знал, что боевые корабли часто совсем не пользуются своими радиолокационными системами, прибегая к защитной мере под названием КОНЭМ - контроль за эмиссиями, что означает полный запрет на электронное излучение всеми корабельными системами. Дело в том, что луч радиолокатора может быть обнаружен на расстоянии, в несколько раз превышающем то, что необходимо для получения отраженного сигнала, излучаемого передатчиком радиолокатора, то есть он может оказаться более полезным для противника, чем для корабля с радарной системой, действующей в активном режиме.
      - Ты считаешь, что эти парни смогут найти путь домой без посторонней помощи? - спросил Джексон.
      - Если не смогут, ты знаешь, кого им нужно винить в этом, - усмехнулся Кристиансен.
      - Это точно, - согласился Джексон.
      - О'кей, внимание, вижу цель в инфракрасном диапазоне. Похоже, облака расходятся. - Кристиансен сосредоточил внимание на приборах, не глядя на воздушное пространство вокруг фонаря кабины.
      - "Пика-1", это "Хаммер-1", ваша цель в направлении на двенадцать часов, на вашей высоте, расстояние сейчас десять миль. - Донесение поступило по кодированному радиоканалу.
      А ведь совсем неплохо обнаружить тепловой почерк "форджеров" сквозь это сплошное молоко, особенно при том, что у русских истребителей такие маленькие слабые двигатели, подумал Джексон.
      - Вижу включенный радиолокатор, шкипер, - заметил Кристиансен. - "Киев" только что включил свой радар в коротковолновом поисковом диапазоне. Теперь мы обнаружены, можно не сомневаться.
      - Понял. - Джексон включил микрофон. - "Пика-2", освети цели - немедленно.
      - Слушаюсь, ведущий, - отозвался Санчес. Действительно, больше прятаться ни к чему.
      Оба истребителя включили свои мощные радиолокаторы AN/AWG-9. До перехвата оставалось две минуты.
      Радиолокационные сигналы, принятые анализаторами тревоги на хвостовом оперении "форджеров", прозвучали музыкальной нотой в наушниках пилотов. Их пришлось отключить вручную, и одновременно загорелись красные предупредительные огоньки на каждой панели управления.
      Звено "зимородков"
      - "Зимородки", "зимородки", это "Киев", - послышался голос офицера, руководившего воздушными операциями с авианосца "Киев". - Видим два американских истребителя, приближаются к вам сзади на большой скорости.
      - Принято. - Командир русского звена посмотрел в зеркало заднего обзора. Он надеялся уклониться от этого, хотя и не рассчитывал на успех. Он получил приказ не открывать огня, если только по его самолетам не откроют огонь первыми. Истребители только что вырвались из облаков. Жаль, в облаках он чувствовал себя в большей безопасности.
      Летчик, сидевший за штурвалом "Зимородка-3", лейтенант Шавров, протянул руку вниз и снял предохранители со своих четырех "атоллов". Нет, янки, теперь это вам не пройдет, подумал он.