Глава 41
      Нью-Йорк, 9 февраля 2000 года
      Подходя к столу дежурного сержанта в штаб-квартире нью-йоркской полиции, Роджер Гордиан явно нервничал.
      Отчасти это объяснялось тем, что он только что прошел по Таймс-сквер.
      Место взрыва казалось полным призраков, напоминало о трагических событиях, происшедших здесь чуть больше месяца назад. Какой страшной ни казалась разыгравшаяся трагедия на экране телевизора, он не был готов к эмоциональному воздействию, которое произвело на него непосредственное присутствие на площади, когда он увидел все собственными глазами.
      Его потряс не масштаб разрушений, а отдельные детали, которые придавали катастрофе характер личной трагедии. Окровавленный плюшевый медвежонок с вылинявшей розовой ленточкой на шее, изрядно пострадавший от месячного пребывания на тротуаре, лежал придавленный упавшей на него искореженной вывеской. Гордиану оставалось лишь надеяться, что его хозяйка жива и больше не грустит о потере любимой игрушки.
      Да, зрелище Таймс-сквер потрясло его. Он уже начал строить планы, как восстановить площадь. И все-таки он знал, что нервничает не только из-за этого.
      Гордиан слишком хорошо понимал, насколько рискованной является предстоящая встреча, осознавал всю страшную мощь того документа, который находился у него в кармане плаща.
      Он подошел к столу дежурного сержанта.
      - У меня назначена встреча с комиссаром Гаррисоном.
      Когда секретарь сообщила ему о приходе Гордиана, Билл Гаррисон положил на стол пачку докладов, которые он перечитывал в поисках деталей, снял очки и потер глаза.
      - Дайте мне пару минут, затем пригласите его, - сказал он ей.
      Гаррисон плохо спал после смерти жены. Психиатр из его департамента сказал ему, что этого следовало ожидать, но, хотя комиссар теперь знал, что в его состоянии нет ничего необычного, это не сделало его менее болезненным, никак не помогло ему справиться с ночными кошмарами и чувством глубокого одиночества.
      Гаррисон больше не спал в постели. В спальне все напоминало ему о Рози. Он не мог совладать с собой, когда входил в эту комнату. Ее одежда, запах ее духов - он поспешно забрал все, что ему было нужно, и отнес в комнату для гостей.
      Теперь он спал там. Но и это не помогало. Всякий раз, когда Гаррисон закрывал глаза, перед его мысленным взором снова и снова разыгрывалась та страшная трагедия. И он просыпался с криком ужаса.
      Хуже всего были сны, в которых ему удавалось спасти ее, потому что тогда он открывал глаза и оставался наедине с мучительной правдой.
      Рози больше не было.
      Он решил спать в кресле, стоявшем в гостиной. Там было неудобно, поэтому он никогда не засыпал по-настоящему. Это помогло, кошмары исчезли, но теперь ему стало трудно сосредоточиться на своих обязанностях. А ведь он так нуждался в этом, потому что намерен был довести это дело до конца и раскрыть тайну взрыва.
      Гаррисон провел ладонями по лицу, пригладил волосы и поправил галстук.
      Нужно отвлечь внимание от воспоминаний. Именно в этом ключ к выживанию думать о чем-то другом.
      Интересно, чего хочет от него великий человек, ждущий в приемной.
      ***
      Калифорнию и грязные улицы Манхэттена разделяет огромное расстояние, особенно ту Калифорнию, в которой живут люди, подобные Гордиану. Черт побери, да вся кооперативная квартира Гаррисона поместится, наверно, в гараже этого магната, и еще останется место для его роскошного "роллс-ройса". Тогда почему секретарь Гордиана позвонил и попросил о встрече с глазу на глаз? Неужели речь идет о чем-то, связанном с полицией? Вряд ли.
      Ну что ж, скоро он узнает об этом. Любопытство Гаррисона - страсть всюду совать свой нос, которая изначально и вовлекла его в полицию, - оставалось единственным чувством, на которое никак не повлияла трагедия.
      Когда открылась дверь и в кабинет вошел человек, которого он видел до сих пор только на бесчисленных обложках журналов и в телевизионных новостях, Гаррисон встал и вышел из-за стола ему навстречу. Судя по мрачному лицу гостя, визит не был причудой одного из самых богатых и могущественных людей в мире.
      Гордиан снял плащ, положил его на диван и повернулся к комиссару. Они обменялись рукопожатиями и представились друг другу.
      Покончив с формальностями, оба сели и пару минут вели ничего не значащий разговор. Сквозь жалюзи пробивался утренний свет, и он придавал странный характер этой еще более странной встрече. Гордиан нервничал не меньше его.
      Поскольку оба чувствовали себя не в своей тарелке, Гаррисон решил приступить прямо к делу.
      - Вы летели шесть часов, чтобы поговорить с человеком, которого видите впервые, - со мной. Ваш секретарь сказал мне, что сегодня вечером вы собираетесь вернуться обратно в Сан-Франциско. Почему бы вам не рассказать мне о цели вашего визита?
      Наступил момент истины. Гаррисон видел это по глазам Гордиана.
      - Вам предстоит выслушать, - произнес Гордиан, - очень длинную историю. Он сделал паузу. - К тому же у нее может оказаться печальный конец. - Он извлек из кармана плаща толстый раздувшийся конверт. Теперь Гаррисон понял, почему Гордиан принес с собой в кабинет плащ, а не оставил в приемной, где секретарь повесила бы его на вешалку. Странное поведение для такого человека, подумал Гаррисон. Дома за каждым его шагом, наверно, следит множество слуг, предупреждающих все желания. Гордиан взял пакет в, руки с удивительной осторожностью, словно опасаясь, что он может в любую минуту взорваться. Затем он как бы вспомнил, где находится, и посмотрел на Гаррисона. Комиссар полиции сидел неподвижно, готовый выслушать гостя.
      - Не знаю, известно ли вам, - произнес Гордиан, - но в течение ряда лет я находился в плену. Меня сбили над Вьетнамом, и я стал постояльцем ханойского "Хилтона".
      - Это все знают, - подтвердил Гаррисон, совершенно не понимая, куда ведет этот разговор. Что за чертовщина происходит у него в кабинете?
      - Из плена я вернулся новым человеком. Мне захотелось изменить мир, сделать его открытым для всех, принять меры, чтобы то, что случилось со мной, никогда больше не повторилось ни с кем, если в моей власти добиться этого. Он сделал паузу и посмотрел на комиссара. - Люди моей корпорации работают повсюду, в самых разных странах мира. Они работают на благо всем нам, находятся далеко от дома и уязвимы при меняющихся в этих странах политических ситуациях.
      Поскольку я послал их туда, на мне лежит ответственность за их безопасность.
      - Мне понятны ваши чувства, - согласился Гаррисон. - Я тоже посылаю каждый день тысячи людей в синих мундирах на опасные задания.
      - Тогда вы понимаете, что я готов принять практически любые меры, чтобы защитить своих людей.
      - Практически? На какой границе принимаемых мер вы останавливаетесь, если это важно для вас? - Гаррисон начал, наконец, догадываться о цели разговора.
      - Все зависит от обстоятельств. Разумеется, когда затронуты интересы законопослушных граждан, мы следуем духу и букве закона. Всегда. Я горжусь своей корпорацией. Но когда речь заходит о преступниках и террористах, существуют, так сказать, серые зоны в мерах, принимаемых службой безопасности моей корпорации. Давайте ограничимся этим, ладно? - Гордиан похлопал конвертом по тонкой шерстяной английской ткани своего костюма. Звук был едва слышным, но в тиши кабинета казался громким треском.
      - Я не буду проявлять интерес к методам, используемым вами, если только это не станет необходимым. - Гаррисон, как и Гордиан, не сводил взгляда с конверта.
      - Взрыв на Таймс-сквер явился страшной трагедией, - сказал Гордиан. - Я видел происшедшее на экране телевизора. Это напомнило мне войну во Вьетнаме.
      Мне хотелось бы выразить вам мои глубокие соболезнования по поводу случившегося.
      Гаррисон глубоко вздохнул. Он понимал чувства, испытываемые Гордианом, видел, что его гость знает о них на основании собственного тяжелого опыта.
      Гордиан был там и сумел выжить.
      - Я благодарен вам... потому, что это говорите именно вы.
      - Я ненавижу террористов. - Гордиан сжал зубы. - А когда они угрожают моим людям, я не хочу бездействовать и ждать, надеясь на помощь со стороны. У некоторых служащих моей корпорации среди собравшихся на Таймс-сквер были близкие.
      - У меня тоже, - тихо произнес Гаррисон. - У меня тоже...
      - Извините - я не подумал... - Гордиан смешался - он понял смысл только что произнесенных Гаррисоном слов.
      - Ничего. Я провожу каждый день, рассматривая фотографии места, где произошел террористический акт, изучаю вещественные доказательства, собранные моими сотрудниками, агентами ФБР и АБТ, пытаюсь понять почерк преступников, выяснить, кто виновен в этом кошмаре. Поверьте мне, все, что я вижу, напоминает мне о случившемся. И я найду тех, кто убили мою жену и нанесли столь болезненную рану моему городу. У меня четыреста человек круглые сутки занимаются расследованием этого преступления. Мы раскроем его, даже если мне придется раскапывать это дело голыми руками. Таков наш долг перед городом.
      Перед мэром. И перед моей женой. Вот почему я готов работать без отдыха.
      - Гаррисон пристально посмотрел на Гордиана. - Я готов заключить сделку с дьяволом, лишь бы только получить улики, которые помогут раскрыть это преступление.
      Гордиан молча протянул пакет, который до этого момента держал в руках.
      Гаррисон взял его дрожащими руками. Но не вскрыл.
      - Не буду лгать и уверять вас, что не знаю о содержимом, - сказал Гордиан.
      - Равно как не стану говорить, что мы получили это по законным каналам. Нам пришлось идти к цели кратчайшим путем.
      Гаррисон не задавал вопросов. Есть вещи, о которых лучше не знать.
      - Надеюсь, вы хорошо замели следы.
      - Может быть и нет, но я займусь этим, когда придет время. Все, что нам удалось найти, находится в этом конверте вместе с вещественными доказательствами - когда удавалось получить их. Если хотите, я буду держать вас в курсе дела со своей стороны. Мне хочется, чтобы вы поступили так же, если сочтете это возможным без нарушения закона.
      - Спасибо. - Гаррисон посмотрел на пакет, который теперь держал в руках. Я сделаю все, что могу, чтобы ваше имя не упоминалось в материалах расследования. - Он поднял голову и взглянул на Гордиана, собравшегося уходить.
      - Но у меня есть вопрос. Почему вы передали эти материалы мне? Мы даже не были знакомы до сегодняшнего дня.
      - Я счел, что у вас больше других прав получить собранные нами сведения.
      Постарайтесь воспользоваться ими как можно лучше. - Гордиан встал и пожал руку Гаррисону - это было теплое мужское рукопожатие, в котором каким-то образом без единого слова выразились сочувствие, уверенность и поддержка. Затем он ушел так же тихо, как и появился. Гаррисону казалось, что он так потрясен встречей с этим человеком, что не в силах сдвинуться с места, что репутация Гордиана, какой бы высокой она ни была, несравнима с тем впечатлением, которое производит личная встреча с ним. Нужна немалая смелость, чтобы сделать то, что сделал он; смелость и глубокая убежденность в своей правоте, что бы он ни говорил о серых зонах.
      Гаррисон тряхнул головой, чтобы яснее мыслить, затем разорвал конверт и высыпал содержимое на стол.
      - Боже милосердный!
      Имена, фотографии, время, места прибытия и выезда из страны, запись разговоров, аудио-и видеокассеты - все, что требовалось для того, чтобы завершить расследование о взрыве на Таймс-сквер.
      Он брал некоторые из материалов, читал отрывки, затем вложил кассету в видеомагнитофон и несколько секунд наблюдал за экраном. Гаррисон широко открыл рот от изумления, когда понял, о чем говорят мужчина и женщина.
      Господи!
      Он подбежал к двери кабинета.
      - Джеки, - крикнул Гаррисон, - вызови ко мне руководителей спецгрупп, занимающихся расследованием событий на Таймс-сквер, и пусть явятся как можно быстрей. Позвони окружному прокурору - нам понадобятся повестки. И свяжись с ФБР.
      Он вернулся к телевизору - теперь порнофильм получил официальное разрешение на демонстрацию.
      Гаррисон видел перед собой убийц своей жены.
      Настало время приступать к делу.
      ***
      В "Платинум клаб" охрана была усилена. Число охранников утроилось, с потолка теперь спускались новые видеокамеры, скрытые черными пластмассовыми чехлами.
      По лицу Бориса промелькнула легкая улыбка, когда он увидел все это.
      Вообще-то его звали иначе, но для этой операции он выбрал имя Борис. Ему пришла в голову мысль, что меры, принятые Ником после проникновения в его кабинет и направленные на обеспечение собственной безопасности, слишком походили на старую американскую поговорку - как это она звучит? Да, конечно: запирает двери конюшни, после того как из нее увели лошадь, Слишком мало и слишком поздно. Это еще одна американская поговорка, причем такая же справедливая.
      Чувствуя под курткой позаимствованной формы посыльного из "Юнайтед парсел-сервис" - компании по доставке ценных пакетов, - вес пистолета "СИГ-Зауэр Р229" с глушителем, он передвинул толстый конверт, который лежал на его электронном блокноте, и начал подниматься по ступенькам лестницы, ведущей к кабинету Ника.
      Два широкоплечих громадных телохранителя - один с коротко подстриженной бородкой, другой - гладко выбритый - встретили его на лестничной площадке и преградили путь еще до того, как он успел посмотреть по сторонам. Точно вовремя, подумал Борис.
      - Можете оставить его нам, я распишусь, сказал один из них.
      Борис поднял голову. И здесь на потолке в конце коридора, покрытого ковром, висел пластмассовый чехол, скрывающий видеокамеру. Впрочем, это не удивило его. Ему сообщили, что Рома любит записывать на пленку все происходящее.
      - Конечно, - с готовностью согласился Борис, передал пакет телохранителю, стоявшему слева от него, и одновременно протянул блокнот стоявшему справа. Как только телохранитель сделал движение, чтобы взять блокнот, Борис нажал на скрытую кнопку, которая включила находившееся в блокноте устройство.
      Вырвавшаяся из него крохотная стрелка вонзилась в мягкую кожу шеи под аккуратно подстриженной бородкой первого телохранителя, а второй пронзительно вскрикнул, когда пакет в его руках внезапно вспыхнул ослепительным пламенем.
      Борис уже действовал. Выхватив пистолет, он быстро всадил по две пули в каждого телохранителя - звуки выстрелов прозвучали не громче хлопков - и бросился к двери, ведущей в кабинет Ника.
      Он знал, что цель его операции находится там. Ему было также известно, что Ник слишком полагается на людей - а людям свойственно ошибаться, - поэтому дверь не будет заперта и сигнал тревоги от службы безопасности поступит слишком поздно.
      Ник Рома поднял голову, когда дверь его кабинета распахнулась и он увидел человека в знакомой коричневой форме.
      - Пакет? От кого? - спросил Ник и тоже слишком поздно понял, что посыльного ЮПС не сопровождают, как обычно, телохранители. Он протянул руку к пистолету, лежащему в ящике стола, но не успел дотянуться до него.
      - Наш общий друг, Юрий Хвостов, шлет тебе привет, - произнес мужчина.
      Глаза Ромы расширились от удивления, и он внезапно понял, что сейчас произойдет - но снова понял слишком поздно.
      - Подождите...
      Однако Борис не стал ждать. Он дважды выстрелил прямо в голову Ника первая пуля пришлась между глаз, а вторая - это был трудный выстрел, потому что голова все еще дергалась после попадания первой пули, - чуть выше. Отвернув горячий цилиндр использованного глушителя, Борис привинтил на ствол пистолета новый, вставил полную обойму и повернулся к пожарному выходу. Только один раз он на мгновение остановился, чтобы улыбнуться в зеркало, и покинул кабинет.
      Глава 42
      Калининградская область, 10 февраля 2000 года
      Американский компаунд возвышался в темноте, словно зловещая крепость, но Садов знал, что впечатление массивности и надежной защиты всего лишь иллюзия.
      За бетонной стеной, окружавшей станцию по периметру, находились десять зданий, и ни одно из них не было выше двух этажей. Ему было также известно, что на стене находятся датчики инфракрасного излучения и, если луч будет прерван, раздастся сигнал тревоги. Впрочем, все эти методы обеспечения безопасности не принесут никакой пользы персоналу станции, подумал Садов.
      В ближней к ним стене виднелись металлические ворота. Они были достаточно широкими, чтобы через них могли одновременно проехать два грузовика. По обе стороны ворот находились сторожевые будки охраны.
      Типичная американская система, подумал он. Внутри находятся всего лишь горстка плохо вооруженных сотрудников службы безопасности и, может быть, десятка два техников. Они не смогут противостоять его боевикам.
      Как и было запланировано, четыре БТР-40 остановились в пятидесяти метрах от металлических ворот, за пределами пространства, освещенного прожекторами на стене. Фары бронетранспортеров были выключены, и все члены группы уже надели очки ночного видения.
      Садов повернулся к Нике.
      - Действуй, - сказал он. Девушка молча посмотрела на него и кивнула. Она перелезла через спинку сиденья к 82-миллиметровому миномету М-38, прикрепленному болтами к днищу бронетранспортера и, ориентируясь по верньерам, осуществила окончательную наводку.
      Потом подождала еще несколько секунд, давая возможность боевикам в остальных трех бронемашинах приготовиться к штурму, и нажала на гашетку, выпустив первую мину. Мгновение - и мины с ракетными ускорителями устремились по пологой траектории к металлическим воротам.
      Ника не стала ждать результатов. Закончив пуск мин, она тут же прыгнула на место и схватила ручной противотанковый гранатомет.
      Грохот взрывов, несущих смерть и разрушение, нарушил тишину ночи. Одна мина попала точно в металлические ворота, силой взрыва их сорвало с петель и отбросило назад, в глубь компаунда. Остальные две взорвали обе сторожевые будки, нарушили связь и убили обоих охранников, находившихся внутри. Самая трудная цель, однако, была предназначена для четвертой мины. Она взлетела высоко над стеной и упала точно на крышу здания, где находился аварийный генератор, снабжавший сейчас станцию электроэнергией. Это была единственная возможность полностью вывести из строя все каналы связи станции. Садов знал, что американцам не к кому обратиться за помощью, но все-таки не хотел рисковать.
      Четвертый выстрел Ники был точен. На лице Садова появилась удовлетворенная улыбка, он направил бронетранспортер через остатки искореженных ворот, не боясь повреждений, которые могли причинить острые металлические прутья покрышкам его машины. Садов знал, где находится гараж американской станции. Он не собирался выводить его из строя, если только там не скрывались и не работали механики, так что в случае повреждения покрышек после завершения операции они просто уедут со станции на украденных американских джипах.
      Бронетранспортеры один за другим миновали ворота: первым ехал бронетранспортер с Садовым и Ники, затем два, в которых сидели люди Джилеи, и замыкала колонну бронемашина с боевиками из его собственной группы. Оказавшись внутри, машины расползлись по разным углам компаунда. Затем, заняв позиции в соответствии с планом, они развернулись и устремились к зданию, расположенному в центре, - низкому бетонному строению с антеннами космической связи на крыше и сразу открыли огонь.
      Они не встретили сопротивления. Садов и не ожидал натолкнуться на отчаянную оборону, но все-таки предполагал, что американцы станут отстреливаться. Два охранника были убиты почти сразу, пулеметные очереди застали их врасплох и на открытом месте, и они погибли с выражением испуга и недоумения на лицах. Если не считать этих двоих, остальной персонал станции скрывался в своих жилых помещениях, не высовывая голов и надеясь пережить это внезапное нападение.
      К несчастью, это противоречило намерениям Садова и полученному им приказу.
      Проезжая мимо каждого здания, боевики выстрелами из противотанковых гранатометов взрывали двери, чтобы преградить находящимся внутри путь наружу.
      Однако главной целью операции было здание с оборудованием спутниковой связи.
      Уничтожив его, Садов собирался заняться остальными.
      Единственное, что отвлекло Садова, - это помещение, где американцы хранили свой небольшой запас оружия. Два БТР-40 остановились и забросали его гранатами, почти полностью уничтожив. Затем Садов снизил чувствительность своих очков ночного видения, и БТРы стали методически продвигаться к центру управления спутниковой связи.
      Макс Блакберн говорил по телефону с Аланом Джейкобом, начальником службы безопасности станции, когда связь внезапно прервалась. Макс со своей группой находился за пределами компаунда, где осматривал окрестности, и сейчас направлялся обратно. Алан связался с ним, как только отключилось энергоснабжение. Никто не думал, что в этом есть что-то намеренное или зловещее, но в соответствии с существующими правилами они были обязаны поддерживать связь до тех пор, пока проблема не будет снята. Блакберн и сотрудники службы безопасности уже возвращались на станцию, задержался только Вайнз Скалл, который хотел проверить еще кое-что. Однако и он, узнав о перебоях в снабжении электричеством, приказал водителю ехать побыстрее.
      Макс не положил трубку, когда прервалась связь, а повернулся к Меган. Они сидели в кузове крытого грузовика, похожего на русские машины, в которых доставляют сельхозпродукцию с маленьких местных ферм на рынки близлежащих городов. Грузовик подпрыгивал на ухабах так называемой дороги.
      - Звони, - сказал он, передал ей трубку и назвал телефонный номер прямого канала связи с Джейкобом.
      - Что-то случилось? - спросила она, нажимая кнопки. Правила требовали, чтобы номера не вводились в память быстрого набора и по окончании разговора номер последнего абонента всегда снимался.
      - Не знаю, - ответил он. - Может быть.
      Набрав номер, Меган нажала кнопку "связь" и поднесла трубку к уху.
      - Слышу гудок вызова, - сказала она через мгновение.
      Макс наклонился вперед.
      - Жми на газ, - приказал он водителю. Меган с удивлением посмотрела на него. Блакберн, не дожидаясь ответа, начал действовать.
      - Что-то произошло, - заключил он. - Если бы канал связи был исправен, ты услышала бы сигнал "занято". Значит, телефонный канал выведен из строя. Потом он обратился к Ли Джонсону, специалисту по радиосвязи. - Задействуй спутниковый канал, - приказал он. - Мне нужно немедленно установить связь со станцией через спутник. Там что-то происходит, и я хочу знать, что именно.
      - Не могу установить связь, сэр, - ответил Джонсон, спустя несколько секунд. - Связь со спутником действует, но наземный терминал не отвечает.
      Блакберн молча кивнул. Лицо его помрачнело.
      - Мы скоро вернемся?
      - Через десять минут, сэр, - ответил водитель. Блакберн покачал головой.
      Он знал, что значат десять минут в бою, - Нам надо быть на станции через пять, приказал он.
      - Но, сэр, рессоры не выдержат...
      - Наплевать на рессоры, - рявкнул Блакберн, и на ухабы. Моя задача спасти людей на станции, которые подверглись нападению и сейчас рассчитывают на нашу помощь, а мы не можем помочь, если не приедем на место. Жми на газ, и чтобы через пять минут мы были на станции. Это приказ.
      - Слушаюсь, сэр, - ответил водитель. - Через пять минут.
      Пять минут - это вечность для тех, кто находятся на станции, но группе Блакберна придется пережить трудные минуты.
      Боевики Садова натолкнулись на сопротивление. Они не сомневались, что справятся с ним, однако это задержит ход операции.
      Он предполагал, что охрана не будет вооружена, но когда освещенные пламенем пожаров бронетранспортеры приблизились к укрепленному зданию в центре компаунда, со всех сторон из амбразур загремели выстрелы. Судя по их характеру, у охраны было только легкое оружие калибром не более девяти миллиметров, но Садова беспокоило другое. Если оружие есть и у тех, кто скрываются в остальных зданиях, он и его люди могут оказаться под смертоносным перекрестным огнем.
      План операции рушился. До сих пор все шло соответственно плану - это было особенно приятно сознавать, принимая во внимание, как мало времени было выделено на подготовку. Но теперь придется импровизировать по ходу операции.
      Протянув руку, Садов схватил ручку включения фар, дернул ее на себя и тут же нажал ногой на регулятор света, включив фары на максимальную яркость.
      - Приготовься, Ника, - крикнул он, потянув за рычаг ручного тормоза.
      Выпрыгнув из продолжающего двигаться бронетранспортера, он прокатился по земле, стараясь оставаться в сплошной тени, которая сгущалась по контрасту с ослепительным светом фар. Затем, став на одно колено, Садов быстро отрегулировал фокусировку на своих очках ночного ведения, поднял винтовку, уперся локтем в левое колено и прицелился в ближайшую амбразуру.
      Теперь он отчетливо видел лицо испуганного охранника, который держал в руках что-то похожее на "беретту" девятимиллиметрового калибра. Хорошее оружие, но практически бесполезное в таком бою.
      Садов сделал глубокий вдох, затем выдох, затаил дыхание, чтобы избежать всяких колебаний ствола и мягко нажал на спусковой крючок.
      Даже очки ночного видения не позволяли разглядеть, попала ли выпущенная им пуля в цель. Он почувствовал силу отдачи, и это на мгновение помешало зрению, однако Садов тут же понял, что в амбразуре пусто.
      Еще через секунду он увидел, что Ника сделала еще один выстрел из миномета БТР-40 и мина упала точно на крышу огневой точки. Огонь оттуда стих, и боевики открыли огонь из своих гранатометов. Через несколько минут от маленького белого здания остались одни пылающие развалины.
      Садов повернулся к боевикам и отдал приказ рассредоточиться для поиска уцелевших служащих станции. Теперь, когда главная цель была достигнута, в их задачу входило уничтожение оставшегося персонала. Подавая команды движением руки, Садов дал знак трем своим боевикам чуть отступить назад. То, что предстояло осуществить, уже не было боем, а убийство беззащитных американцев он оставил людям Джилеи.
      Когда грузовик стал приближаться к станции, Макс Блакберн заметил там языки пламени. Он подался вперед, словно хотел усилием воли заставить водителя ехать быстрей. Меган, сидевшая рядом, оцепенела, увидев, что происходит впереди.
      - Боже мой! - прошептала она. Макс молчал. Он просто сжал кулаки. Его группа была готова вступить в бой. Все они уже видели огонь, осветивший ночное небо, и понимали, что это значит. Все без исключения, даже водитель, были в кевларовых нагрудниках и очках ночного видения. У каждого в руках было оружие, и все знали свою задачу. Теперь им требовались только цель и возможность отомстить.
      Когда до компаунда оставалось ярдов пятьдесят, Блакберн приказал водителю выключить фары и сбавить скорость. Здесь, рядом со станцией, дорога была гладкой и ему отчаянно хотелось ехать побыстрее, но он знал, что это будет ошибкой. Персонал станции рассчитывал на него - те, кто остались в живых, - и если он как дурак ворвется внутрь, подставив себя и своих людей под смертоносный обстрел, это не принесет им никакой пользы.
      Нет, как бы ему ни хотелось ворваться на станцию, как на боевом коне, он не должен этого делать, а будет действовать в соответствии с планом.
      Они сбавили скорость у первого угла, и Блакберн жестом приказал четырем охранникам из своего отряда в двенадцать человек выпрыгнуть из грузовика. Их задача заключалась в том, чтобы перелезть через стену и занять позицию в углу компаунда. Еще четверо расположатся в остальных углах, а он сам, Меган и еще трое охранников перелезут через заднюю стену, напротив ворот. Водитель останется в грузовике.
      Господи, пожалуйста, мысленно взмолился Блакберн, наблюдая, как грузовик поворачивает за угол; он хотел просить Бога, чтобы тот позволил уцелеть тем, кто находились внутри компаунда. Но вместо этого у него сложилась другая просьба:
      Господи, пожалуйста, пусть террористы задержатся, не успеют уехать; помоги мне заставить их заплатить за все своей кровью.
      Меган, сидевшая рядом, коснулась его руки, стараясь поддержать его, но Блакберн не заметил этого. Все его внимание было сосредоточено на звуках стрельбы, доносящихся из-за стены, и перед его мысленным взором разворачивались картины мести.
      ***
      Садов слышал, что огонь затихает, и улыбнулся. Еще несколько минут, и он отзовет боевиков.
      - Ты сегодня хорошо поработала, - обратился он к Нике. В самом деле, она действовала безукоризненно, все ее выстрелы попали в цель, и она сохраняла спокойствие даже в самые опасные минуты операции. Ника - хороший боец, отличный солдат, и Садов был доволен, что она по-прежнему оставалась рядом с ним.
      Справа донеслась короткая очередь из автомата АКМ, и наступила тишина.
      Все кончено, подумал Садов. Это был последний. Протянув руку к портативной рации на поясе, он трижды нажал на кнопку передачи точка, тире, точка. Это означало, что все должны собраться у гаража, единственного уцелевшего на станции здания. Как только группа соберется, они возьмут штурмом гараж, убьют всех, кто находятся внутри, а затем уедут на джипах, которые Садов намерен был перепродать.
      Таков был его план. Он понял, что допустил роковую ошибку, лишь когда кто-то стиснул его руку и острое лезвие ножа уперлось ему в горло. Макс гордился своими людьми. Как и подобает настоящим профессионалам, они не дали воли эмоциям и бесшумно выполнили его задание, достигнув тем самым максимального успеха. Пользуясь тактикой, усвоенной на службе в армейских рейнджерах, специальной авиационной службе, морской пехоте особого назначения, которая называла себя "тюленями", и других особых подразделениях, они быстро нашли врага и нейтрализовали боевиков по одному или парами, не сделав ни единого выстрела. Но еще более удивительным было то, что американские охранники, несмотря на ярость, которая пылала в них так же яростно, как и здания станции спутниковой связи, сумели, насколько понял Блакберн, захватить всех до единого живьем. Таким образом, эта банда террористов целиком предстанет перед судом.