20. Дождь с небес

— ВНИМАНИЕ, ВОСЕМНАДЦАТИКОЛЕСНЫЙ ГРУЗОВИК НОМЕР НУХ-7557! НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЬСЯ! Я — ШЕРИФ ОКРУГА ПЕННИНГТОН, ПОЛИЦИЯ ШТАТА МИССУРИ! СО МНОЙ ПРЕДСТАВИТЕЛИ ФБР! ТРЕБУЮ НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЬСЯ!

В сотне ярдов позади черного «кенворта» мчалась живописная процессия в сопровождении сирен и яркого мигания синих маячков. Первой неслась машина шерифа Баума. Полицейский джип занимал левую полосу, и его скорость превышала семьдесят миль в час.

— ПОВТОРЯЮ! НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЬСЯ! У НАС ОРДЕР НА АРЕСТ РЕДЖИНАЛЬДА ЛУКАСА ХАЙДА И СОФИ КОЭН!!!

Баум весь кипел от ярости, на лбу у него выступили капельки пота. Слишком много всего произошло — гибель в огне чернокожего парня, внезапное помешательство Делберта Моррисона, странный стигмат, выжженный в глубине сердца покойника. А под вечер по служебной рации начались разговоры о каких-то бандитах, разъезжающих в огромном черном грузовике, грабящих лавки и взрывающих автозаправочные станции по всему штату Миссури. Для простого захолустного шерифа, каким был Дик Баум, это был выдающийся день.

— НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕСЬ, ПОКА БОЛЬШЕ НИКТО НЕ ПОСТРАДАЛ!

За джипом Баума ехали в своем «понтиаке» 1991 года выпуска двое федералов — Хокинг и Массаморе. Оба были одеты в одинаковые шерстяные форменные костюмы. Короткие стрижки и мрачные лица делали их, на взгляд Баума, похожими на плохих шутов, фигляров-неудачников. Бауму они были и на фиг не нужны, но присутствие федералов придавало важности той ситуации, в которой собирался отличиться шериф.

Замыкала процессию машина Эрни Парриша, ветерана полиции штата Миссури с двадцатипятилетним стажем, друга и собутыльника шерифа Баума. Как правило, на пасхальный уик-энд они вместе выезжали охотиться на перепелов, прихватив с собой порядочное количество виски и побольше мелких купюр для нескончаемого покера. Когда Эрни услышал, что шериф отправляется в погоню за каким-то дальнобойщиком, хулиганящим на дорогах штата, он тут же вызвал федералов и присоединился к отряду. Но хотя вся эта каша заварилась на территории Эрни, он знал, что будет всего лишь статистом.

Сегодня бенефис Дика Баума.

— НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕСЬ! ДАЮ НА РАЗМЫШЛЕНИЯ ОДНУ МИНУТУ!!! — продолжал орать в мегафон Баум. Его усиленный динамиками голос перекрывал рев двигателей и вой ветра.

Джип шерифа неуклонно приближался к «кенворту». Случайно оказавшиеся поблизости автомобили отставали, съезжали на обочину или сворачивали с шоссе. Лишь какой-то потрепанный школьный автобус продолжал болтаться между грузовиком и джипом шерифа.

Баум взглянул на спидометр. Стрелка перевалила за отметку шестьдесят пять миль в час и продолжала упорно подниматься. Школьный автобус изо всех сил тарахтел вслед за грузовиком, грозя в любую минуту развалиться на части. Было совершенно очевидно, что его водитель намеренно не хотел отставать от «кенворта». Но почему? За каким чертом этому дряхлому автобусу рисковать собственным скелетом, лишь бы удержаться за грузовиком? Интерес Баума был так силен, что даже в носу засвербило.

Баум прибавил газу и промчался мимо автобуса, окутанный яростью и выхлопными газами.

Приблизившись к заднему бамперу стремящегося уйти от него черного грузовика, Баум осветил его своими фарами. Поперек грязной грузовой двери трейлера было написано: «БЮРО ПРОКАТА САКРАМЕНТО».

Шериф разглядел и громадные, бешено вращавшиеся колеса, взбрасывающие грязь и мелкие камешки в световые конусы фар.

Баум возмущенно втянул в себя воздух. Грузовик набирал скорость. Схватив потной ладонью микрофон, Баум рявкнул:

— ЧЕРТ ПОБЕРИ, ОСТАНОВИТЕСЬ! ИНАЧЕ МЫ САМИ ВАС ОСТАНОВИМ, И ТОГДА НЕ ПОРАДУЕТЕСЬ!

Внезапно в машине шерифа ожил сканер. Через посторонние шумы и потрескивание помех донесся слабый голос Лукаса Хайда:

— Вызываю... шфшфшф... шериф... отзвсссь... шшшш...

Баум подкрутил настройку, и голос вернулся.

— Вызываю шерифа Баума! — Голос дребезжал и прерывался треском. — Слушай меня ушами, шериф! Говорит Лукас Хайд! Прием!

Схватив микрофон служебной рации, Баум грозно рявкнул:

— Хайд, это шериф Баум. Не делай хуже, чем есть сейчас, — съезжай на обочину, на фиг!

— Не могу, шериф!

— Это почему же?

Взрыв помех и ответ:

— Не могу остановиться!

— Послушай, сынок... — Баум стиснул микрофон чуть сильнее необходимого. — Я служу в полиции уже больше тридцати лет и еще ни разу не встречал человека, у которого были бы более серьезные причины остановиться.

После короткой паузы, наполненной шумами и потрескиванием статического электричества, по рации донесся голос Лукаса:

— Послушай, шериф, если ты заставишь нас сейчас остановиться, смертей станет больше. Это я тебе гарантирую.

— Брось мне заливать!

— Мы не сделали ничего противозаконного!

— Выкрутасы с дозаправкой на ходу, взрыв на заправочной станции, осквернение могил — парень, я тебе даю последний шанс. Съезжай на обочину.

— Шериф, я же сказал, мы не поджигали заправку! Я знаю, что ты не поверишь, но мы этого не делали!

Вне себя от ярости шериф завопил в микрофон:

— Слушайте, падлы, я не знаю, что вы затеяли, но затея кончилась! Ты понял, что я сказал? КОНЧИЛАСЬ! ТЫ ПОНЯЛ?!

— Я ж тебе сказал, дураку! — крикнул Лукас. — Мы во всем этом не виноваты!

— Ах ты, черномазый ублюдок! Подожди, я сам до тебя доберусь!

— Жирная белая скотина! Ты что, не понимаешь, что я тебе говорю?!

И тут Баум окончательно потерял самообладание. В висках бешено застучала кровь, лицо моментально побагровело.

— Кончай выкобениваться, ниггер! Я тебя раздавлю, как вошь!

Внезапно по рации донесся низкий, красивый голос специального агента Массаморе:

— Шериф Баум, может быть, в дело пора вступить нам, и тогда...

— Поостынь, федерал! — отрезал шериф. — Этот черномазый — мой! А тебе, — обратился он уже к Лукасу, — я даю десять секунд, чтобы съехать на обочину, ниггер. А потом молись.

В ответ донеслось:

— Ты, тупой деревенский расист, пидор гнойный, ты что, не понимаешь, что убиваешь троих человек?

— Десять, — начал обратный счет шериф.

— Шериф, я не стану останавливаться...

— Девять.

— Ты хоть слышишь, что я тебе пытаюсь втолковать?

— Восемь... семь... шесть...

— Да пошел ты!!!

— Пять... четыре... три... два... один — абзац!

Взглянув в зеркало заднего вида, шериф разглядел позади своего джипа фары машины с федеральными агентами. Он поднес ко рту микрофон служебной рации и сказал:

— Хокинг! Массаморе! Давайте, ребятки, принимайтесь за дело! Пора кончать эту петрушку!

В ответ раздался голос специального агента Хокинга:

— Мы были бы признательны вам, шериф, если бы вы отодвинулись чуть в сторону и дали нам место для работы.

Баум притормозил и пропустил федералов вперед.

Первая пуля звякнула, когда Лукас менялся местами с сидевшим за рулем Анхелом.

— Это что за черт? — спросила Софи с пассажирского сиденья. Пока Лукас и Анхел менялись местами, она придерживала руль левой рукой, прижимая ногой педаль акселератора.

Мгновенно усевшись за руль, Лукас переключил скорость и нажал на газ. Взревел двигатель, и грузовик вылетел из гудевшей вокруг какофонии сирен.

— Это был выстрел, — рассеянно ответил он. Лукас отлично знал сухой хлопающий звук выстрела мощной винтовки. Во время лос-анджелесских беспорядков они стучали со всех крыш не смолкая. И звук этот не был похож на хлопки пистонов и взрывпакетов из телевизионных сериалов и плохих детективов. Это был резкий щелчок на грани слышимости, от которого по коже всегда бежали мурашки.

— Они стреляют в нас, — объявила Софи, не столько тревожась, сколько признавая свою обреченность.

— Наклонись! Отодвинься от окна! — крикнул Лукас, стараясь перекрыть рев двигателя. Скорость грузовика уже перевалила за девяносто пять миль в час. Двигатель яростно ревел. Вся кабина дрожала мелкой дрожью и ходила ходуном. По трансмиссии передавалось усилие в двадцать тонн.

Будто мчишься верхом на доменной печи.

Вторым выстрелом пробило одну из шин с правой стороны. Ощущение было такое, будто на бегу оторвался каблук. Корму занесло, грузовик яростно завилял. Лукас напряг все силы гидравлического управления и удержал громаду машины в повиновении.

Третья пуля вырвала кусок металла из заднего борта прицепа и рикошетом пролетела мимо кабины.

— О Боже... — пробормотала Софи, зажимая ладонями уши.

Лукас посмотрел вперед. В свете фар примерно в миле перед ними виднелся силуэт поперечной эстакады, по обеим сторонам которой змеились наклонные въезды. На какую-то бредовую секунду Лукас представил себе, как, погасив все огни, он свернет на боковую дорогу и растворится во тьме полей. Но голос разума тут же отбросил это как чушь.

«Конечно, это было бы просто здорово — вильнуть на боковой съезд и на проселке стряхнуть с хвоста копов... Только будь готов умереть, когда на такой скорости тяжелую „Марию“ занесет на гравии, перевернет и хлопнет об ограждение, как жука о ветровое стекло...»

Софи посмотрела в боковое зеркало, и тут четвертая пуля скользнула по борту, вдребезги разбив зеркало и оторвав кусок от верха кабины. Софи вскрикнула и отшатнулась назад.

— Вот сукины дети! За нами гонится «седан» без опознавательных знаков!

— Тебя не задело? — быстро взглянул на нее Лукас.

Софи вся тряслась, закрыв дрожащими руками лицо. По стеклу с ее стороны побежала паутина трещин от пулевого удара по обшивке.

— У тебя кровь! — воскликнул Анхел, сидевший позади, возле двери в спальный отсек. Полудюймовый осколок оцарапал ей шею, и теперь царапина сильно кровоточила. — Подозди! — закричал Анхел, перекрывая вой ветра и рев машины. — Я бинт возьму!

Следующая пуля ударила под тягач, в правую заднюю шину Кабина качнулась от взрыва. Грузовик завилял как бешеный. Лукас боролся с рулем, стараясь выровнять машину. С его переносицы стекла струйка пота и упала на рулевое колесо. Лукас одним движением вытер лицо рукавом и крикнул, перекрывая грохот:

— Так мы долго не продержимся!

Двигатель жалобно стонал, две шины были пробиты, вести стало в тысячу раз тяжелее. Машина теряла скорость, виляя, как рыбий хвост, и дергаясь. Будто ехала по полю набросанных кирпичей.

— Кажется, у нас поврежден двигатель! — прокричала Софи, показывая на видневшийся через лобовое стекло густой пар, валивший от решетки. В темноте он выглядел, как занавес, повешенный перед ветровым стеклом.

— Радиатор пробили! — Лукас дернул передачу на нижнюю и стал выравнивать машину, сражаясь с заносом. Двигатель забарахлил, коробка передач выла, как издыхающий динозавр.

Вынырнув из спального отсека с перевязочным пакетом в руках, Анхел стал накладывать повязку на шею Софи. Глядя через плечо, он спросил:

— А мозно как-нибудь отцепить прицеп?

— Отличная идея, но невыполнимая, — отозвался Лукас.

— Мозет, я все-таки попробую слазить по крыфе и разбить сцепку мезду кабиной и прицепом?

— Это невозможно, — покачала головой Софи.

— Ты, видно, насмотрелся фильмов, парень, — проворчал Лукас, борясь с рулевым колесом.

— Но я мог бы...

И в этот момент грузовик хлестнула еще одна волна пуль. Как салют на Четвертое июля, будто кто-то зажег сразу целую пачку бенгальских огней прямо рядом с кабиной. Взвились искры. Сквозь темноту пролетели осколки металла и пластика.

Еще три шины лопнули — две задних, одна под кабиной. Грузовик накренился, пошел юзом. Лукас вывернул руль против заноса, удержал тяжелую машину и вдавил педаль в пол.

Грузовик терял управление.

— Лукас, надо съезжать с шоссе!

Голос Софи звучал пронзительно, как визг помоечной кошки.

— Не могу!

— Нас сложит пополам!

— Хрена с два, пока я жив, — прошипел Лукас, рванув на себя рычаг.

Рулевое колесо теперь жило собственной жизнью. Оно дергалось, и по рукам расходилась дребезжащая боль. Но Лукас держал твердо. К несчастью, машина теряла скорость.

— У нас гости! — Анхел ткнул пальцем на окно со стороны Лукаса.

Тот взглянул в зеркало и увидел совсем рядом «понтиак» федералов. Чего он не увидел — как агент ФБР на пассажирском сиденье «понтиака» собирается разрешить ситуацию быстрым и надежным способом.

— Прими чуть в сторону, Джон, — сказал своему напарнику специальный агент Хокинг — Уменьшится угол, и увеличится зона поражения.

— Понял! — кивнул специальный агент Массаморе, уводя автомобиль на скоростную полосу у края дальней обочины. Они шли быстрее семидесяти миль в час, трясясь в пылевом хвосте удирающего грузовика. Хотя эта скорость далеко не доходила до безопасного предела, предписанного для дорог такого класса, Массаморе беспокоило слишком близкое соседство грузовика. С пробитой полудюжиной шин и не желающим сдаваться водителем грузовик был непредсказуем. В любой момент он мог вильнуть и смять их в лепешку.

— Нормально, — пробормотал Хокинг, щурясь в прицел. — Выводи машину вровень с грузовиком!

Снайпер сделал глубокий вдох и задержал дыхание. В зеленоватом поле прицела ночного видения в фокус на фоне перекрестья вплывал объект. Возраст — чуть больше сорока, чернокожий, пол мужской, телосложение атлетическое. Водитель боролся с рулевым управлением поврежденного грузовика, стараясь не дать ему выйти из-под контроля. Один выстрел в голову поставит точку в конце сценария.

Хокинг спустил курок. В то же мгновение грузовик резко накренился и вильнул в сторону. Задев левую верхнюю панель кабины, пуля беспомощно чиркнула по металлу и рикошетом умчалась в ночь.

— Черт побери!

Хокинг разозлился. Он не любил промахиваться. Не любил подводить товарищей по команде. Будучи в академии весьма посредственным курсантом, на огневом рубеже он был лучшим. Потом прослужил шесть лет на оперативной работе и заработал репутацию одного из лучших стрелков. Даже поговорка была: «Хокинг второй раз не стреляет».

— Все путем, Стив, — ободряюще сказал Массаморе. — Сравняешь счет в следующем раунде.

— Спасибо, Джон, — пробормотал Хокинг, перезаряжая винтовку. Он работал с «винчестером» модели «Икс» двадцать пятого калибра с цилиндрическим затвором, снабженным прицелом ночного видения компании «Дьюлей». Оружие выдающееся, и нет причин, почему бы ему не сработать на второй попытке.

Хокинг снова навел оружие. Сделал вдох, задержал дыхание, прицелился. Но не успел он нажать на спусковой крючок, как пара фар, внезапно возникших позади, сбила его внимание.

Потом последовал удар.

— Chingado!!![8]

Флако не был готов к тому, что произошло потом. Он вдавил педаль газа в пол и таранил машину федералов. Удар перенес его через рулевое колесо и вбил в ветровое стекло. Перед глазами вспыхнули звезды, стекло покрылось сетью волосяных трещин. Все пожитки, еще оставшиеся на полках и валявшиеся на полу, загремели вперед. Чашки, тарелки, банки, блюдца ударили его сзади, грохнулись о приборную панель, забарабанили по ветровому стеклу.

Флако упал обратно в кресло и схватился за руль. Автобус волокло юзом по усыпанной гравием обочине.

— Боже всемогущий!

Он вырулил на шоссе и выровнял машину. Перед ним вертелся юзом отброшенный в другую сторону «понтиак». Его багажник превратился в груду лома.

Флако скрюченными пальцами стиснул микрофон рации.

— Анхел! Ты слышишь меня?!

В ответ — лишь потрескивание статического электричества.

— Мистер Хайд?!

Тишина.

— Софи?!

Опять тишина.

— Господи Иисусе! Луиза! Отче небесный! — одними губами шепнул Флако. Это был момент истины. Он готов был ударить в «понтиак» еще раз, и будь что будет.

Внезапно темное ночное небо словно разверзлось, и луч яркого света упал на старого Флако. О, это было воистину ангельское сияние! Чистое, серебристое, всемогущее, оно наполнило салон автобуса как святая вода, и все засветилось.

Сердце Флако забилось еще сильнее. Мощный луч света отбрасывал гигантские тени перед автобусом, перед машиной ФБР и грузовиком. Флако узнал их. Почти всю его жизнь они преследовали его во снах — бесформенные очертания. Тени из его видений.

И в этот момент откровения Флако понял, что он должен сделать.

— Мистер Хайд! — закричал старик в микрофон.

В ответ донеслось:

— ...ффффф... тшттттптт... сссс... Флако?

— Мистер Хайд, вы меня слышите?!

— Уезжайте отсюда! Уезжайте прочь, Флако... шшшшш...

Голос Лукаса потонул в помехах и шумах.

— Друзья мои! — торжественно произнес старик. — Анхел! Вы должны поступить так, как сказано в Библии! Вы слышите меня?!

К реву двигателя и треску помех стал постепенно примешиваться низкий рев, доносившийся откуда-то с неба. Флако изо всех сил кричал в микрофон, срывая хриплый голос:

— Поступайте, как сказано в Библии! Сопротивляйтесь! Будьте тверды в вере — во что бы вы ни верили, будьте тверды!

Через растрескавшееся лобовое стекло Флако увидел, как черный «кенворт», окутанный облаками пара, уходит все дальше и дальше, виляя из стороны в сторону на пробитых шинах. Звон в ушах нарастал. Он давил, как давит тяжесть грозового ливня. Свет стал ярче.

Что-то ударило его по ноге. Взглянув вниз, старик увидел упавшую с алтаря и прокатившуюся по полу свечу. Она горела.

Он обернулся через плечо и увидел чудо.

Весь алтарь был ярко освещен. Десятки крошечных свечей загорелись сами собой и теперь мягко светились внутри алтаря. Некоторые из них упали и катались по всему полу. Другие подожгли обрывки старых газет и углы потертого бархатного покрова.

Стиснув одной рукой руль, Флако вознес другую к небу ладонью вверх:

— Луиза! Любимая, помоги мне!

В спину Флако ударил прожектор. Это был джип шерифа Баума. Флако глянул в боковое зеркало и успел разглядеть ветровое стекло, искаженное потоком ослепительного света.

Флако был пойман в круг света. От машины ФБР впереди, от джипа шерифа сзади и от Господа на небесах. Эфирная симфония звучала громом, заглушая рев двигателя, ветер и даже мысли Флако.

Настал наконец его час.

Собрав остатки сил, старик выглянул из окна и, выгнув шею, посмотрел в ночное небо. Там, в нимбе света, он увидел быстро вращавшиеся металлические лопасти винта, поблескивающий стеклом фюзеляж и черный стрекозиный хвост. Это был ангел в обличье полицейского вертолета! Как «юпитер» на киносъемке, нацелен был его прожектор на ничтожный мир Флако...

«...И седьмый ангел вострубил, и раздались на небе громкие голоса, говорящие: царство мира соделалось Царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков».

Падавшие на крышу автобуса лучи света начали меняться. Они вращались, переливались, складываясь в образ полной пожилой мексиканки. На ней было чудесное белое подвенечное платье со шлейфом и фатой. Она улыбалась, с веселого лица с ямочками глядели на Флако любящие карие глаза.

— Не бойся, — сказала Луиза, низ ее полураскрывшихся губ вылетели тонкие световые лучики.

— Уже пора? — спросил Флако.

— Si, mi amor.[9]

— Окажете ли вы мне честь танцевать со мной этот танец?

Луиза наклонила голову, и в ее глазах вспыхнули мириады ослепительно ярких звездочек.

— Это честь, оказанная мне.

Флако снова почувствовал легкое прикосновение к ноге. Взглянув вниз, он увидел, что огонек одной из перекатывавшихся по полу свечей воспламенил край штанины. Желтое пламя взвилось и охватило его. Это тепло облагораживало.

Отныне и навеки Флако знал свое предназначение.

Он вдавил в пол педаль газа и бросил свой автобус на «понтиак», но еще до удара ливень пуль обрушился на него и навсегда унес из этого мира.

— ДДДДДДЯЯЯЯЯЯЯЯЯДДДДДДДЯЯЯЯЯ!!!

Перегнувшись через колени Софи, Анхел чуть ли не по пояс высунулся из кабины и смотрел, как жизнь обернулась кошмаром. Он, дернулся и затрясся всем телом. Софи схватила его за пояс, испугавшись, что он вывалится из кабины. Но сам Анхел был сейчас слеп и глух к любой опасности. Он только твердил:

— Нет, нет, нет, нет, нет!

Софи втянула его в кабину и крепко обняла за плечи. Горячие слезы Анхела пропитали ее футболку. Он дрожал в ее руках, как раненая птица.

— Он знал, цто умрет! — всхлипывал Анхел. — Он знал!

Софи крепко его держала и ласково гладила по волосам.

— Господи!

Лукас увидел в боковом зеркале огненный факел. Полицейский вертолет возник из ниоткуда. Паря в воздухе, он накрыл автобус ковром пуль, выпустив целую обойму «М-16». Автобус разнесло на части. Вылетело ветровое стекло, автобус будто икнул, подпрыгнул и покатился.

Лукас, как будто в страшной цепной реакции, разворачивающейся с нереальностью сна, видел, как «понтиак» перелетел разделительную канаву в сотне ярдов от «Марии», приземлился на центральную полосу, перевернулся и покатился на крыше, как огромный жук, крутя в воздухе бесполезными колесами.

В «понтиак» ударил автобус. Машины взорвались. В ослепительно белой вспышке чуть не зажарился вертолет. Ударная волна долетела до «кенворта» и встряхнула кабину, как таран.

— О Боже! — воскликнула Софи, инстинктивно прикрывая ладонью глаза Анхела и глядя в окно на то, как небеса озаряет зарево.

Лукас не мог оторвать глаз от зеркала.

Из пламени, как механический феникс, с натужным стоном взмыл вертолет. Казалось, его вот-вот поглотит огненный ад, но в последнюю минуту он сумел вертикальным подъемом уйти от смерти. На мгновение вертолет завис, потом боком удалился со сцены и приземлился на ближнем кукурузном поле.

Лукас заставил себя отвернуться к дороге.

— Мадам! Грузовик уходит!

Лимузин находился в четверти мили позади разверзшегося хаоса. Эрик специально отстал, чтобы смотреть издали. Мигалка полицейского джипа преломлялась в ветровом стекле, и по испуганному лицу шофера бежали серебряные блики.

Через несколько секунд лимузин проехал мимо горящих машин.

На заднем сиденье Ванесса при зловещем свете пожара приступила к ритуалу. Захватом с пружинами она открыла коробку. Там лежал кубок. Ему было почти сто лет, и был он из полированного хрусталя, с никелированной крышкой. На боку его была выгравирована изящная пентаграмма. Ее отец первый начал хранить в нем кровь ягнят для обрядов. Кубок чуть перекатывался в такт движению лимузина, и жидкость внутри плескалась.

Ванесса открыла кубок и вдохнула запах маслянистого варева. Сладковатый, медный запах. Состав был довольно прост. Девяносто процентов — кровь животных. Загуститель — могильная земля. Последний ингредиент был настолько дорогостоящим и подлинно эзотерическим, что Ванессе пришлось послать за ним Эрика в Гондурас. Туземцы называли это вещество гадючьей эссенцией. Это был самый сильный из всех известных человечеству ядов. В малых дозах применялся для мощной магии.

Такова была святая вода Ванессы.

Она работала быстро. Пока машина мчалась по выбоинам в бешеной попытке не отставать, Ванесса поставила кубок на подлокотник, погрузила в него трясущийся указательный палец и закрыла глаза. Потом сотворила перевернутое крестное знамение и слегка коснулась кончиком пальца обоих век. Там, где жидкость попала на кожу, началось нестерпимое жжение, но магия получалась великолепная.

— Приносящий боль... приносящий видения... — прерывисто шептала Ванесса, напрягая остатки рвущегося дыхания. — Да увидит любой... человек или зверь... видение мое... да примет его... да от него погибнет...

Ванесса представила себе образ.

Она строила его по памяти, из фрагментов, виденных за многие годы на дорогах, на фотографиях, в журналах, книгах...

Образ начал обретать форму.

Лукас моргнул.

Сначала там не было ничего. Потом возникло что-то, вырастающее на сто ярдов впереди посреди дороги, колеблясь под фарами «Черной Марии», будто пар поднимался от бетона шоссе.

Заграждение на дороге.

Оно возникло ниоткуда, прямо посреди ведущих на запад полос, будто раскрылось под светом фар. Огромная баррикада из гигантских бревен. Обвешанная красными флажками, кричащими о разрушении и гибели. Без предупреждения. Без дорожных знаков. Просто конец дороги.

— Лукас! Смотри!

Анхел тыкал пальцем перед собой, губы дрожали, глаза раскрылись от ужаса.

— Вижу!

Времени на размышление не было. Не было даже времени, чтобы сообразить, куда свернуть. Единственное, что он успел, это резко вывернуть руль влево и закрыть глаза. Грузовик пошел юзом и со всего маху ударился о бетонное заграждение на скорости шестьдесят миль в час.

И будто прошел сквозь воздух.

И ничего.

Лукас завопил. Не в гневе, не в отчаянии, просто в первобытном ужасе. Он вдруг стал первобытным человеком. Он только что открыл огонь и придумал названия пальцам. Мир перевернулся. Небо зеленое, коровы летают, рыбы ходят по суше.