Бартолоодин, в унынии.
      Ну и нрав! Ну и нрав! Ведь только как будто бы успокоилась… Скажите на милость, какого черта она отказалась заниматься с доном Базилем? Она знает, что он устраивает мои свадебные дела…
       Стучат в дверь.
      Вы можете вывернуться наизнанку, чтобы понравиться женщинам, но если вы упустите какую-нибудь малость… какой-нибудь пустяк…
       Опять стучат.
      Кто это еще?
 

       Бартоло, Граф, одетый бакалавром.
 
       Граф. Мир и радость всем, в этом доме живущим!
       Бартоло. Пожелание как нельзя более уместное. Что вам угодно?
       Граф. Сударь, я – Алонсо, бакалавр и лиценциат…[ ]
       Бартоло. Я в домашних наставниках не нуждаюсь.
       Граф…ученик дона Базиля, монастырского органиста, имеющею честь обучать музыке вашу…
       Бартоло. Да, да, Базиль, органист, имеющий честь, – все это мне известно. К делу!
       Граф (в сторону). Ну, и человек! (Бартоло.)Внезапный недуг удерживает его в постели…
       Бартоло. Удерживает в постели? Базиля? Хорошо сделал, что сообщил. Сейчас же иду к нему.
       Граф (в сторону). А, черт! (Бартоло.)Под словом «постель» я разумею комнату.
       Бартоло. Пусть даже легкое недомогание. Идите вперед, я за вами.
       Граф. (в замешательстве). Сударь, мне было поручено… Нас никто не слышит?
       Бартоло (в сторону). Должно быть, мошенник… (Графу.)Нет, загадочный господин, что вы! Говорите, не стесняясь, если можете.
       Граф (ветерану). Проклятый старикашка! (Бартоло.)Дон Базиль просил передать вам…
       Бартоло. Говорите громче, я плохо слышу на одно ухо.
       Граф (возвысив голос). А, с удовольствием! Граф Альмавива, который проживал на главной площади…
       Бартоло (а испуге). Говорите тише, говорите тише!
       Граф (еще громче),…сегодня утром оттуда съехал. Так как это я сказал Базилю, что Граф Альмавива…
       Бартоло. Тише, пожалуйста, тише!
       Граф (все также)…живет в нашем городе, и так как именно я обнаружил, что сеньора Розина ему писала…
       Бартоло. Она ему писала? Дорогой мой, говорите тише, умоляю вас! Присаживайтесь, давайте поговорим по душам. Стало быть, вам удалось обнаружить, что Розина…
       Граф (с достоинством). Несомненно. Базиль, узнав об этой переписке, встревожился за вас и попросил меня показать вам письмо, но вы так со мной обошлись…
       Бартоло. Ах, боже мой, я с вами обошелся совсем не плохо! Только неужели нельзя говорить тише?
       Граф. Вы же сами сказали, что на одно ухо глухи.
       Бартоло. Простите, сеньор Алонсо, простите мне мою подозрительность и суровость, но меня преследуют враги, строят мне козни… да и потом ваша манера держать себя, ваш возраст, ваша наружность… Простите, простите. Значит, письмо при вас?
       Граф. Давно бы так, сударь! Но только я боюсь, что нас подслушивают.
       Бартоло. А кому подслушивать? Мои слуги спят без задних ног! Розина со злости заперлась! Все у меня в доме вверх дном. Пойду на всякий случай проверю… (Тихонько приоткрывает дверь в комнату Разины.)
       Граф (в сторону). С досады я сам испортил себе все дело. Как же теперь, не оставить письма? Придется бежать. А тогда не стоило и приходить… Показать письмо?… Если б только я мог предупредить Розину, это было бы бесподобно.
       Бартоло (возвращается на цыпочках). Сидит у окна, спиной к двери, и перечитывает письмо своего двоюродного брата, офицера, которое я распечатал… Посмотрим, что пишет она.
       Граф (передает ему письмо Розаны). Вот оно. (В сторону.)Она перечитывает мое письмо.
       Бартоло (читает). «С тех пор как вы сообщили мне свое имя и звание…» А, изменница! Это ее почерк.
       Граф (в испуге). Говорите и вы потише!
       Бартоло. Вот одолжили, милейший!…
       Граф. Когда все будет кончено, вы меня, если найдете нужным, отблагодарите. Судя по тем переговорам, которые ведет сейчас дон Базиль с одним юристом…
       Бартоло. С юристом? По поводу моей женитьбы?
       Граф. А зачем же я к вам пришел? Он просил передать вам, что к завтраму все будет готово. Вот тогда-то, если она воспротивится…
       Бартоло. Она воспротивится.
       Граф (хочет взять у него письмо, Бартоло не отдает). Вот когда я могу быть вам полезен: мы покажем ей письмо, и в случае чего (таинственно)я не постесняюсь ей сказать, что получил его от одной женщины, а что той его передал граф. Вы понимаете, что смятение, стыд, досада могут довести ее до того, что она тотчас же…
       Бартоло (со смехом). Вот она, клевета! Теперь я вижу, милейший, что вас действительно прислал Базиль! А чтобы она не подумала, что все это подстроено заранее, не лучше ли вам познакомиться с ней теперь же?
       Граф (сдерживая порыв восторга). Дон Базиль тоже считает, что так лучше. Но как это сделать? Ведь уж поздно… Времени осталось немного.
       Бартоло. Я скажу, что вы вместо Базиля. Ведь вы могли бы дать ей урок?
       Граф. Для вас я готов на все. Но только будьте осторожны: истории с мнимыми учителями – это старо, это мы двадцать раз видели в театре… Что, если она заподозрит…
       Бартоло. Я сам вас представлю,-это ли не правдоподобно? Вы скорей напоминаете переодетого любовника, чем услужливого друга.
       Граф. Правда? Вы думаете, что моя наружность ее обманет?
       Бартоло. Ни один черт не догадается. Она сегодня ужасно не в духе. Но только она на вас взглянет… Клавесин в соседней комнате. Пока что вот вам развлечение, а я во что бы то ни стало ее приведу.
       Граф. Смотрите же, ничего не говорите ей о письме!
       Бартоло. Не говорить до решительной минуты? Конечно, иначе оно не произведет никакого впечатления. Я не из таких, чтобы мне надо было повторять одно и то же, я не из таких. (Уходит.)
 

       Графодин.
      Я спасен! Ух! С этим чертом не так-то легко справиться! Фигаро хорошо его изучил. Чувствую, что завираюсь, и оттого мямлю, мнусь, а у него, я вам доложу, глаз!… По чести, если бы в последнюю минуту я не сообразил насчет письма, меня, конечно, спустили бы с лестницы. Боже! Там идет борьба. Что, если она заупрямится и не придет сюда? Послушаем… Она отказывается выйти из своей комнаты, – значит, вся моя хитрость насмарку. (Снова прислушивается.)Идет. Не надо ей показываться раньше времени. (Уходит в соседнюю комнату.)
 

       Граф, Розина, Бартоло.
 
       Розина (с напускным раздражением). Толковать со мной об этом бесполезно, сударь. Мое слово свято. Я и слышать не желаю о музыке.
       Бартоло. Дай же мне договорить, дитя мое! Это дон Алонсо, ученик и приятель дона Базиля, – дон Базиль предлагает его в качестве свидетеля на нашей свадьбе. Музыка тебя успокоит, поверь!
       Розина. Ну, уж это извините! Чтоб я еще стала петь сегодня!… Где этот самый учитель, которого вы стесняетесь выпроводить? Я мигом с ним разделаюсь, а заодно и с Базилем. (Узнав своего возлюбленного, вскрикивает.)Ах!
       Бартоло. Что с вами?
       Розина (схватившись за сердце, в сильном волнении). Ах, боже мой, сударь!… Ах, боже мой, сударь!…
       Бартоло. Она снова теряет сознание!… Сеньор Алонсо!
       Розина. Нет, я не теряю сознания… Но когда я повернулась… Ай!
       Граф. У вас нога подвернулась, сударыня?
       Розина. Да, да, нога подвернулась. Ужасно больно.
       Граф. Я сразу заметил.
       Розина (глядит на графа). Боль отдалась в сердце.
       Бартоло. Надо скорей сесть, надо скорей сесть. Да где же кресло? (Уходит за креслом.)
       Граф. Ах, Розина!
       Розина. Как вы неосторожны!
       Граф. Мне столько нужно сказать вам!
       Розина. Он все равно не даст.
       Граф. Нас выручит Фигаро.
       Бартоло (приносит кресло). Вот, деточка, садись. Как видите, бакалавр, сегодня ей уж не до урока. Как-нибудь в другой раз. Прощайте.
       Розина (графу). Нет, постойте. Мне немножко легче. (Бартоло.)Я чувствую, что виновата перед вами, сударь, и, следуя вашему примеру, хочу немедленно загладить…
       Бартоло. Вот оно, женское сердечко! Однако, дитя мое, после такого потрясения тебе необходим полный покой. Прощайте, бакалавр, прощайте.
       Розина (графу). Ради бога, одну минуту! (Бартоло.)Если вы, сударь, не позволите мне взять урок и доказать на деле, что я раскаиваюсь, я буду думать, что вы не хотите сделать мне приятное.
       Граф (тихо Бартоло). Я вам советую не противоречить ей.
       Бартоло. Ну, как хочешь, моя ненаглядная. В угоду тебе я даже буду присутствовать на уроке.
       Розина. Не стоит, сударь. Ведь вы же не охотник до музыки.
       Бартоло. Уверяю тебя, что сегодня я буду слушать с наслаждением.
       Розина (тихо графу). Что за мученье!
       Граф (берет с пюпитра ноты). Вы это желаете петь, сударыня?
       Розина. Да, это премилый отрывок из «Тщетной предосторожности».
       Бартоло. Опять «Тщетная предосторожность»!
       Граф. Это последняя новинка. Картина весны, и при этом довольно яркая. Попробуйте, сударыня…
       Розина (глядя на графа). С большим удовольствием. Я люблю весну, это юность природы. С концом зимы сердце становится как-то особенно чувствительным. Его можно сравнить с невольником: долгие годы проведя в заточении, невольник с неизведанной силой ощущает прелесть возвращенной ему свободы.
       Бартоло (тихо графу). Вечно в голове какие-то бредни.
       Граф (тихо). Понимаете, что за ними кроется?
       Бартоло. Как не понять! (Садится в кресло, где сидела Розина.)
       Розина (поет).
 
Когда, и светла и ясна,
На бархат зеленого луга,
В долину вернулась весна,
Влюбленных подруга -
 
 
Она озарила кругом
Своим животворным огнем
Цветы на лугах,
Цветы у влюбленных в сердцах;
 
 
В сияющий день
Со всех деревень
За стадом сбирается стадо,
Простору весеннему радо.
 
 
Столпились… бегут… разбрелись…
Ягнятам привольно на травке пастись!
Кругом все цветет,
Все буйно растет,
 
 
Все сладкий струит аромат.
Резвых ягнят
Верные псы сторожат.
 
 
Но цветы не милы для Линдора,
Не влечет его сердца весна:
Младая пастушка одна -
Отрада влюбленного взора!
 
 
Дома оставивши мать,
Младая пастушка
С песней пошла погулять
Лесною опушкой.
 
 
Поет и не знает о том,
Что опасности всюду кругом:
Цветы на лугах,
Щебетание пташек в кустах,
 
 
Звуки свирели,
Их нежные трели, -
Все это головку кружит
От сладких предчувствий бедняжка дрожит…
 
 
Кругом все цветет,
Все буйно растет…
Вдруг навстречу Линдор из кустов!
 
 
Ей путь преграждает,
Ее обнимает,
Отдать свою жизнь ей готов!
 
 
Но его она гонит притворно -
Затем чтоб излишний свой пыл
Мольбою смиренно-покорной
Загладить Линдор поспешил!
 
       (Краткая реприза.)
 
Вздохи, моленья,
Страстные взоры,
Клятвы, укоры -
Все обольщенья
Пущены в ход.
Он шутит так нежно… и вот
Она уж не сердится боле,
И в сладкой неволе
Любви отдается тайком
С любезным своим пастушком.
 
 
Но ревнивец напрасно за ними следит:
Они равнодушный делают вид
И боятся выдать случайно
Восторги любви своей.
Ведь любви – только сладостна тайна,
Придает она прелести ей!
 
       Бартоло, слушая пение, начинает дремать. Во время краткой репризы граф, осмелев, берет руку Розины и покрывает ее поцелуями. Розина от волнения поет медленнее, голос ее звучит глуше и, наконец, на середине каденции, после слова «случайно» прерывается. Оркестр, вторя душевным движениям певицы, играет тише и вместе с ней умолкает. Наступившая тишина будит Бартоло. Граф встает, Розина и оркестр мгновенно возобновляют арию.
       Граф. Действительно, чудесная вещица, и вы, сударыня так мастерски ее исполняете…
       Розина. Вы льстите мне, сударь, – заслуга всецело принадлежит учителю.
       Бартоло (зевая). А я, кажется, вздремнул во время этой чудесной вещицы. Ведь у меня столько больных! Целый день бегаешь, носишься, точно угорелый, а как присядешь, тут-то бедные ноги и… (Встает и отодвигает кресло.)
       Розина (тихо графу). Фигаро не идет!
       Граф. Надо выиграть время.
       Бартоло. Знаете, бакалавр, я уже говорил старику Базилю, чтобы он ей давал разучивать что-нибудь повеселее этих длинных арий, которые нужно тянуть то вверх, то вниз: и-о-а-а-а-а, – точь-в-точь похоронное пение. Дал бы он ей каких-нибудь песенок из тех, что певали во дни моей юности, – они были доступны каждому. Я и сам когда-то знал их… Вот, например… (Во время вступления Бартоло, почесывая голову, вспоминает, а затем, прищелкивая пальцами и по-стариковски приплясывая одними коленями, начинает петь.)
 
Розинетта, мой дружок,
Купишь муженька на славу?
Правда, я не пастушок…
 
       (Графу со смехом.)В песне – Фаншонетта, ну, а я заменил ее Розинеттой, чтобы доставить ей удовольствие и чтобы больше подходило к случаю. Ха-ха-ха-ха! Здорово! Правда?
       Граф (смеется). Ха-ха-ха! Да, на что же лучше!
 

       Фигаров глубине, Розина, Бартоло, Граф.
 
       Бартоло (поет).
 
Розинетта, мой дружок,
Купишь муженька на славу?
Правда, я не пастушок,
Не Тирсис кудрявый,
 
 
Но впотьмах не хуже я,
Чем другие кавалеры…
Право, милая моя,
По ночам все кошки серы!
 
       (Танцуя, повторяет припев.)
       Фигаро у него за спиной передразнивает его.
       (Увидев Фигаро.)А, пожалуйте, господин цырюльник, пожалуйте сюда, вы просто очаровательны!
       Фигаро (кланяется). По правде сказать, сударь, в былое время моя матушка мне тоже это говорила, но с тех пор я немного изменился. (Тихо графу.)Браво, ваше сиятельство!
       В продолжение всей этой сцены граф усиленно пытается переговорить с Розиной, однако неспокойный и бдительный взор опекуна всякий раз его останавливает. Таким образом, между всеми актерами идет немая игра, хотя граф и Розина не участвуют в словопрении между доктором и Фигаро.
       Бартоло. Вы опять пришли ставить клистиры, пускать кровь, пичкать лекарствами, чтобы у меня тут все с ног свалились?
       Фигаро. Бывают такие дни, сударь. По крайности вы могли удостовериться, сударь, что мое усердие не ждет особых распоряжений, когда помимо обычных услуг требуется еще…
       Бартоло. Ваше усердие не ждет! А что вы скажете, усердный молодой человек, тому несчастному, который все время зевает и стоя спит? И другому, который чихает три часа подряд, да так, что, кажется, вот-вот лопнет? Что вы им скажете?
       Фигаро. Что я им скажу?
       Бартоло. Да.
       Фигаро. Я им скажу… А, черт! Чихающему я скажу: «Будьте здоровы», а зевающему: «Приятного сна». Это, сударь, не увеличит моего счета.
       Бартоло. Понятно, нет. А вот кровопускания и лекарства увеличили бы его, если б только я на это пошел. А это вы тоже в порыве усердия забинтовали мулу глаза? Вы уверены, что ваши припарки вернут ему зрение?
       Фигаро. Если они и не вернут ему зрения, то во всяком случае хуже он от них видеть не будет.
       Бартоло. Не вздумайте поставить мне в счет и эти припарки! Не на такого напали!
       Фигаро. По чести, сударь, люди вольны выбирать только между глупостью и безумством, вот почему там, где я не усматриваю для себя никакой выгоды, я хочу получить по крайней мере удовольствие, и да здравствует веселье! Почем я знаю: может, конец света наступит через три недели?
       Бартоло. Лучше бы вы, господин резонер, без дальних слов отдали мне сто экю с процентами, – мое дело предупредить.
       Фигаро. Вы сомневаетесь в моей честности, сударь? Какие-нибудь сто экю! Да я предпочту быть вашим должником всю жизнь, чем отказаться от этого долга хотя бы на мгновение.
       Бартоло. А скажите, пожалуйста, понравились вашей дочке конфеты, которые вы ей принесли?
       Фигаро. Какие конфеты? О чем вы говорите?
       Бартоло. Да, конфеты в пакетике, сделанном сегодня утром из почтовой бумаги.
       Фигаро. Пусть меня черти унесут, если я…
       Розина (прерывает его). Надеюсь, господин Фигаро, вы не забыли ей сказать, что они от меня? Я же вас просила.
       Фигаро. Ах, да! Конфеты, нынче утром? Ну и дурак же я, совсем из головы вон… Как же, сударыня, дивные, изумительные!
       Бартоло. Дивные! Изумительные! Да-с, господин цырюльник, что и говорить: ловко вывернулись! Почтенное занятие нашли вы себе, сударь!
       Фигаро. А что такое, сударь?
       Бартоло. Блестящую репутацию оно создаст вам, сударь!
       Фигаро. Я буду поддерживать ее, сударь.
       Бартоло. Да, это будет нелегкое бремя для вас, сударь.
       Фигаро. Это уж мое дело, сударь.
       Бартоло. Уж больно вы нос дерете, сударь! Было бы вам известно, что я имею обыкновение в споре с нахалом никогда ему не уступать.
       Фигаро (поворачивается к нему спиной). В этом мы с вами не сходимся, сударь: я, напротив, уступаю ему всегда.
       Бартоло. Ого! Бакалавр, что это он говорит?
       Фигаро. Вы, верно, думаете, что имеете дело с каким-нибудь деревенским цырюльником, который только и умеет, что брить? Да будет вам известно, сударь, что в Мадриде я зарабатывал на хлеб пером, и если бы не завистники…
       Бартоло. Почему же вы там не остались, а, переменив занятие, явились сюда?
       Фигаро. Каждый поступает, как может. Побывали бы вы в моей шкуре!
       Бартоло. В вашей шкуре? Дьявольщина! Каких бы я глупостей наговорил!
       Фигаро. А вы уже подаете надежды, сударь, – ваш собрат, который вон там все мечтает, вам это подтвердит.
       Граф (встрепенувшись). Я… я не собрат доктора.
       Фигаро. Вот как? А я видел, что вы с доктором совещались, ну и подумал, что и вы занимаетесь тем же.
       Бартоло (в сердцах). В конце концов что вам здесь нужно? Передать еще одно письмо Розине? Так бы и говорили – я тогда уйду.
       Фигаро. Стыдно вам обижать бедных людей! Ей-богу, сударь, я пришел вас побрить – только и всего. Ведь сегодня ваш день.
       Бартоло. Зайдите в другой раз.
       Фигаро. Да, в другой раз! Завтра утром принимает лекарство весь гарнизон, а я по знакомству получил на это подряд. Есть у меня время ходить к вам по нескольку раз! Не угодно ли вам, сударь, пройти к себе?
       Бартоло. Нет, сударю не угодно пройти к себе. Постойте, постойте!… А почему бы, собственно, мне не побриться здесь?
       Розина (презрительно). Как вы прекрасно воспитаны! Уж тогда не лучше ли в моей комнате?
       Бартоло. Ты сердишься? Прости, дитя мое, ведь урок у тебя еще не кончился, а я ни на минуту не хочу лишать себя удовольствия тебя послушать.
       Фигаро (тихо графу). Его отсюда не вытащишь! (Громко.)Эй, Начеку, Весна, тазик, воды, все, что нужно господину Бартоло для бритья!
       Бартоло. Зовите, зовите! Сами же их утомили, измучили, довели до изнеможения, – как было их не уложить!
       Фигаро. Ладно, я сам принесу! Прибор у вас в комнате? (Тихо графу.)Я его вытяну отсюда.
       Бартоло (отвязывает связку ключей; немного подумав). Нет, нет, я сам. (Уходя, тихо графу.)Смотрите за ними, пожалуйста.
 

       Фигаро, Граф, Розина.
 
       Фигаро. Ах, какая досада! Он хотел было дать мне связку. Не там ли и ключ от жалюзи?
       Розина. Это самый новенький ключик.
 

       Бартоло, Фигаро, Граф, Розина.
 
       Бартоло (возвращается, в сторону). Хорош я, нечего сказать! Оставить здесь этого проклятого цырюльника! (Фигаро.)Нате. (Протягивает ему связку.)У меня в кабинете, под столом. Только ничего не трогайте.
       Фигаро. Ну, вот еще! У такого подозрительного человека, как вы! (Уходя, в сторону.)Небо всегда покровительствует невинности!
 

       Бартоло, Граф, Розина.
 
       Бартоло (тихо графу). Вот этот самый пройдоха и передал от нее письмо графу.
       Граф (тихо). По всему видно, плут.
       Бартоло. Теперь уж он меня не проведет.
       Граф. По-моему, самые необходимые меры приняты.
       Бартоло. Все взвесив, я решил, что благоразумнее послать его ко мне в комнату, нежели оставлять с ней.
       Граф. Я бы все равно не дал им поговорить наедине.
       Розина. Куда как вежливо, господа, все время шептаться! А урок?
       Слышен звон бьющейся посуды.
       Бартоло (с воплем). Это еще что такое! Наверно, мерзкий цырюльник все разронял на лестнице! Ай-ай-ай, лучшие вещи из моего прибора!… (Убегает.)
 

       Граф, Розина.
 
       Граф. Воспользуемся мгновением, которое нам предоставила находчивость Фигаро. Умоляю вас, сударыня, назначьте мне сегодня вечером свидание, – оно вас избавит от грозящей вам неволи.
       Розина. Ах, Линдор!
       Граф. Я поднимусь к вашему окну. А что касается письма, которое я получил от вас утром, то я вынужден был…
 

       Розина, Бартоло, Фигаро, Граф
 
       Бартоло. Я не ошибся: все разбито, перебито…
       Фигаро. Много шума из ничего! На лестнице тьма кромешная. (Показывает графу ключ.)По дороге я зацепил ключом…
       Бартоло. Надо осторожнее. Зацепил ключом! Вот нескладный!
       Фигаро. Что ж, сударь, ищите себе кого-нибудь более юркого.