ГОД 1974. СНАЙПЕРСКАЯ АТАКА КРИСТИАНА ПРУТО

Итак, в 1974 году ведущие европейские государства создали антитеррористические подразделения. У каждого такого подразделения, как у человека, своя судьба. Первым, кому устроила она экзамен на профпригодность, была Группа вмешательства национальной жандармерии Франции (ГИГН). Им пришлось принять бой уже через два года после создания — в 1976 году.

…3 февраля школьный автобус шел своим обычным маршрутом в пригороде Джибути. В салоне автобуса — дети французов, проживающих в этой африканской колонии Франции.

На одной из остановок в автобус вошли четверо темнокожих мужчин. Угрожая оружием, они выбросили водителя и направили автобус в сторону сомалийской границы. В салоне находилось двадцать восемь детишек. Самому младшему было семь лет, старшему — двенадцать.

А до границы рукой подать — два десятка километров. Проскочив их, автобус затормозил, не доезжая до французского пограничного поста Лояда. Напротив такой же пост, но уже сомалийский.

Вскоре о захвате автобуса стало известно властям Джибути. Приехал представитель, начал вести переговоры. Террористы назвались бойцами Фронта освобождения берега Сомали. Было известно, что Фронт ставил своей целью объединение Джибути с Сомали.

Бандиты, захватившие детей, выдвинули требование — освобождение из французских тюрем своих соратников. В случае невыполнения требования грозились убить детей.

Первое, что сделало командование французского гарнизона — выдвинуло к посту Лояда подразделения Иностранного легиона. Легионеры перекрыли дорогу армейскими грузовиками, отрезав таким образом захваченный автобус от сомалийского пограничного поста. Бронетранспортеры 2-го парашютного полка заняли огневые позиции.

Это все, на что способны были легионеры. Что делать дальше, не представлял никто. Чего нельзя делать, понимал каждый — нельзя штурмовать автобус. Террористы перестреляют детей.

Командование гарнизона успокоило бандитов и дало гарантию, что никто против них не применит силу. Более того, сообщило — вскоре к ним доставят их «соратников по борьбе», привезут из Франции.

Переговорщики, разумеется, затягивали время.

Антитеррористическая группа ГИГН уже получила команду и готовилась к вылету. Вечером того же дня специальным самолетом девять бойцов подразделения во главе с капитаном Кристианом Пруто прибыли в аэропорт Джибути. Оттуда сразу же выехали на место событий.

Оценив обстановку, капитан Пруто понял, какую сложную задачу подбросили ему террористы. Все, чему он учился сам и учил своих бойцов, оказалось ненужным. Ни один тактический прием, доведенный на тренировках до автоматизма, здесь применить попросту невозможно.

Они находились в пустыне. Вокруг ровная, как столешница, территория. Метров на двести вокруг глазу зацепиться не за что — ни кустика, ни деревца, ни канавки. Как бы ты ни был искусен, на таком плато не замаскируешься. Это значит, незамеченным не подойдешь, не подползешь.

Атаковать в лоб тем более глупо. Как бы быстро его бойцы ни бежали эти две сотни метров, террористы успеют нажать на курок, уничтожить заложников. Да и их перестреляют как зайцев.

Крайне беспокоил Пруто и соседний сомалийский пост. Он не сомневался, в случае завязавшейся перестрелки сомалийцы помогут «братьям по революционной борьбе».

Усугубляла ситуацию жара. Дети и так провели в этой чудовищной духоте весь день. Второй день на беспощадно палящем солнце мог стать роковым.

Казалось, все против них, бойцов антитеррористической группы ГИГН, — террористы, природа, обстоятельства.

Оставался только один шанс. Возможно, и вправду он был одним из тысячи — использовать снайперов.

Кто-нибудь, прочитав эти строки, недоуменно пожмет плечами: что ж тут нового, какой шанс — работа снайперов известна давно.

Да, действительно, само желание уничтожить террористов выстрелами снайперов старо как мир. Но в том-то и дело, что и здесь Пруто попал в тяжелейшую ситуацию. Террорист был не один, а шестеро. Значит, их надо уничтожить одновременно. Но чтобы все шестеро в единую минуту оказались на линии огня — фантастика. Ведь и террористы, и дети — все постоянно перемещались по салону, а двое бандитов вообще почти все время находились с другой стороны автобуса.

Что ж, утро вечера мудренее, решил Кристиан Пруто и отправил своих бойцов хоть немного передохнуть, поспать. Ведь у них завтра трудный день. Сам еще долго следил за автобусом в бинокль, запоминал лица, повадки террористов, их перемещения. Прикидывал, как расположить снайперов.

Ранним утром 4 февраля снайперы заняли свои позиции. Каждому стрелку командир определил террориста. Тогда еще у бойцов антитеррористических подразделений не было радиофицированных шлемов, и Пруто приказал микрофоны радиостанций прикрепить прямо к горлу, чтобы освободить руки.

Теперь оставалось только ждать. Ждать, пока из Парижа поступит разрешение открыть огонь.

В прицел своей винтовки первый снайпер видел дремавшего на заднем сиденье террориста. Второй снайпер не выпускал из сетки прицела автоматчика, который ходил взад-вперед по салону автобуса. Снайпер-три цепко держал на мушке бандита, стоявшего у водительского сиденья. Четвертому снайперу поручили часового у дверей автобуса.

Снайперы постоянно докладывали обстановку своему командиру. Но капитан Пруто молчал. Сигнала на открытие огня не было.

Медленно текли минуты, складываясь в часы. Крепко пекло солнце.

Пруто со своего наблюдательного пункта видел готовность снайперов открыть огонь. Но Париж настаивал: не стрелять, пока в автобусе находится больше одного террориста.

Внутри у капитана все кипело. Ведь может случиться так, что и не наступит тот благословенный момент, когда в салоне останется всего один бандит. Не дураки же они, в конце концов.

Мешали и дети, они то и дело ходили по салону, прикрывая собой террористов. Сами бандиты тоже не сидели на месте.

К счастью, террористы разрешили накормить детей. В еду добавили снотворное, и вскоре большинство детей уснуло. Их головы исчезли из окон автобуса.

Пруто вновь вышел на связь со столицей. Просил изменить «лимит» пребывания террористов в автобусе хотя бы до двух.

Его спросили, каково расположение бандитов на этот час. Он доложил: трое внутри автобуса, один — снаружи. Париж приказал ждать. Чиновники в высоких кабинетах боялись взять на себя ответственность.

Напряжение нарастало. Жара становилась невыносимой. Капитан Пруто понимал: сейчас или никогда. «Будь они прокляты, эти приказы», — выругался про себя командир ГИГН и приказал снайперам доложить о готовности к бою.

«Первый» к стрельбе готов… — услышал он в наушниках своей радиостанции. — «Второй» готов… «Третий»… «Четвертый»… Все снайперы подтверждали свою готовность. В их голосах он слышал твердость и уверенность.

— Зеро! — скомандовал он. И через три секунды пули, выпущенные из снайперских винтовок, разнесли головы четырем террористам. Но снайперы продолжали нажимать на спусковые курки. Террорист на заднем сиденье принял три пули в голову, стоявший рядом с автобусом — четыре, оставшиеся двое получили по две пули.

Команда «Вперед!» бросила бойцов антитеррористической группы к автобусу. С револьверами в руках они старались как можно быстрее преодолеть открытое пространство. И тут подтвердились опасения Пруто: заработали пулеметы на сомалийском пограничном пункте. Бойцы упали на землю. Однако их товарищи были начеку — запасные снайперы открыли огонь, подавили пулеметные гнезда, уничтожив несколько сомалийцев.

Подоспели и бойцы Иностранного легиона. Как только появились их бронетранспортеры, снайперы вновь бросились к автобусу. В автобусе оставались дети, и где-то скрывался еще живой террорист. И тут они увидели его, бандит выбежал из-за автобуса, через заднюю дверь вскочил в салон.

Почти одновременно с ним в переднюю дверь запрыгнул боец группы ГИГН и едва не попал под автоматную очередь террориста, которая ранила учителя и несколько детей, сидевших на передних сиденьях. Капрал Иностранного легиона, ворвавшийся в автобус следом за бойцом группы, выстрелил в террориста несколько раз, но промахнулся.

Это дало возможность бойцу группы прийти в себя и точнее прицелиться поверх детских голов в террориста. Он сделал несколько выстрелов. Все пули попали в голову бандиту. Тот рухнул на пол.

В автобус ворвались еще несколько бойцов группы антитеррора. Они выбили окна и стали передавать детей в руки товарищей, которые рассаживали их в подошедшие армейские джипы.

В первом джипе увезли учителя и раненых детей. Следом за ним подальше из опасной зоны уехали и другие машины. К сожалению, по дороге в госпиталь скончалась одна девочка. Остальные остались живы.

Тем временем под прикрытием бронетранспортеров легионеры отогнали сомалийских солдат к посту, а потом и в глубь территории. Десять солдат и сержантов остались лежать у стен пограничного пункта. С французской стороны не погиб ни один участник этой операции.

Операция в Джибути стала боевым крещением французской антитеррористической группы. Она сразу получила статус классической. И тому есть несколько причин.

Впервые в истории антитеррористических действий был применен прием, названный «снайперской атакой» или «залпом Пруто». Речь идет об одновременном открытии огня по всем видимым целям.

Важно отметить и тот факт, что решение о начале операции принял командир специального подразделения. На месте он лучше знал обстановку, чем официальные лица в далеком Париже. Сделал это профессионально — отдал команду в нужное время, что привело к несомненному успеху.

И наконец, эта операция показала важность взаимодействия подразделений разных силовых структур для достижения победы. В данном случае партнером бойцов ГИГН выступили солдаты Иностранного легиона.

ГОД 1976. «УДАР МОЛНИИ»

Иерусалим. 28 июня 1976 года. На доклад к премьер-министру Ицхаку Рабину вызваны министр обороны Шимон Перес и начальник штаба сил обороны Израиля генерал-лейтенант Мордехай Тур.

Несколько часов назад пришло известие. Вчера в небе над Грецией захвачен авиалайнер французской авиакомпании «Эйр-Франс», совершавший рейс по маршруту Тель-Авив — Афины — Париж. На борту 256 пассажиров и 12 членов экипажа.

Среди пассажиров оказались террористы. Они дали приказ пилотам лететь в Уганду через Ливию, Судан. Правящий в Уганде диктатор генералиссимус Иди Амин согласился принять самолет в аэропорту Энтеббе.

Сегодня в 3.15 захваченный авиалайнер сделал посадку в указанном аэропорту. Это все, что знали министр обороны и начальник штаба.

Генерал разложил на столе карту, и премьер-министр увидел уже нанесенный операторами штаба путь самолета. Синие стрелы пролегли от столицы Израиля над морем к Афинам, оттуда в Бенгази и дальше над территорией Ливии, Судана. А вот и Уганда. Ицхак Рабин наклонился над картой. Он разглядел очертания озера Виктория и столицу Уганды Кампалу. Начальник штаба рядом с Кампалой поставил точку — аэродром Энтеббе.

— Нда, не ближний свет, — задумчиво произнес премьер-министр. Он оторвался от карты и спросил у генерала: — Какие предложения?

Предложений у штаба было три. Для освобождения захваченных пассажиров высадить парашютный десант на Энтеббе, провести атаку через озеро Виктория на надувных лодках или направить самолеты на аэродром, захватить его и, уничтожив террористов, вывезти заложников по воздуху.

После долгих размышлений, анализа обстановки был утвержден третий вариант. Руководство всей операцией возложили на командующего воздушно-десантными и пехотными войсками бригадного генерала Дана Шамрона. Непосредственно штурмовые подразделения возглавил подполковник Ионатан Нетаньяху. Этого молодого командира знали и любили в армии, называли просто по-дружески Иони. Операция получила кодовое название «Удар молнии». Хотя теперь в различной литературе ее чаще называют как «Джонотан» или «Ионатан» по имени руководителя спецназа.

Сложность проведения операции состояла в том, что место, куда приземлился захваченный самолет, находилось на большом удалении от Израиля. Достаточно сказать, что топлива израильским военным самолетам хватило бы только для полета в одну сторону. Значит, возникала еще одна проблема — проблема заправки в Энтеббе. А если в Энтеббе по каким-то причинам не удастся заправить самолет? Стало быть, необходимо готовить вторую спецоперацию — захват аэродрома в Нейроби (столица Кении), если кенийское руководство откажется сделать заправку добровольно.

Кроме трудностей, связанных с удаленностью от места проведения операции, были и другие отрицательные стороны. Например, размещение на аэродроме в Энтеббе наряду с гражданскими самолетами истребителей ВВС Уганды.

Следовало предусмотреть и то обстоятельство, что вблизи аэродрома располагался военный гарнизон, да и столица находилась под боком, всего в трех десятках километров.

Однако отступать перед террористами не в правилах израильтян. И подготовка к спецоперации началась.

30 июня немецкий террорист Вильфред Безе отделил заложников-евреев от остальных пассажиров. Заложники-неевреи были освобождены и на самолете отправлены в Париж. Генералиссимус Иди Амин объявил это своим личным успехом в переговорах с террористами. Израильтяне, подогревая его самолюбие, делали вид, что полностью полагаются на его посредничество.

Тем временем разведслужбы Израиля добывали все более точную информацию о заложниках, террористах, аэродроме в Энтеббе, а также истинных целях Иди Амина, его армии.

Удалось выяснить, что террористов семеро: пятеро — бойцы Народного фронта освобождения Палестины, двое принадлежат к западногерманской террористической организации «Баадер-Майнхоф».

Во время промежуточной посадки в Афинах сообщники террористов, переодевшись в форму работников аэропорта, доставили оружие на борт. Захватив самолет, бандиты выдвинули требование: «На борту корабля находятся несколько десятков пассажиров еврейской национальности. В обмен на них мы требуем выпустить из тюрем 53 палестинца из ООП, а также заплатить выкуп за самолет».

После посадки пассажиров разместили в старом, заброшенном здании аэропорта. Иди Амин вел свою безумную игру. Бывший боксер, сержант английской армии, пришедший к власти в 1973 году в результате военного переворота, решил использовать это драматическое событие для укрепления собственного авторитета в странах третьего мира.

Он поддерживал террористов и после захвата самолета, прислал в помощь бандитам отряд солдат.

Что касается аэродрома в Энтеббе, то разведке удалось добыть данные от фирмы, которая строила там сооружения. Помогли и американцы, передав фотографии, сделанные со спутника.

В пустынном районе Израиля срочно была построена копия аэродромного городка в Энтеббе, и штурмовые подразделения начали тренировки.

Важную информацию израильская разведка получила и от пассажиров, которые были освобождены террористами и отправлены в Париж. Они рассказали, что на аэродроме расположились угандийские солдаты, а на боковых рулежках стоят истребители «МиГ-15» и «МиГ-17».

Подтвердили они и догадки израильтян о том, что симпатии угандийских властей явно не на стороне заложников. Значит, на помощь Иди Амина рассчитывать не приходилось. Более того, при осложнении ситуации он мог выступить в защиту террористов.

Учитывая все разведданные, сложившиеся обстоятельства, штабом была разработана спецоперация.

Генерал Дан Шамрон получил в свое командование добровольцев из 35-й парашютной бригады, группу разведчиков из бригады «Голани» и подразделение «Сайярет миткал».

«Моссад» также задействовал свою агентуру в Уганде и Кении.

Участники операции были разделены на несколько групп: штурмовая, блокирования, уничтожения, обеспечения, заправки.

Штурмовой группе предстояло осуществить захват здания аэропорта и освободить заложников, блокирующей — перекрыть вероятные пути подхода подразделений угандийской армии, группе обеспечения — снять часовых и патрули у здания терминала и провести зачистку территории, группе уничтожения — заминировать и подорвать угандийские «МиГи», дабы исключить в последующем преследование и воздушный бой.

Подразделение заправки должно было находиться в районе аэропорта столицы Кении — Найроби и обеспечить заправку самолетов. В случае отказа — захватить аэродром. Для этого израильские коммандос срочно осваивали специальность аэродромных заправщиков.

Сложнейшая задача стояла перед пилотами самолетов «Геркулес» и «Боинг-707». Им предстояло без помощи с земли, вслепую сделать посадку и взлететь с аэродрома Энтеббе.

3 июля кабинет министров Израиля принял окончательное решение на проведение операции. Через час, в 15.00 с базы израильских ВВС «Офира» стартовали несколько самолетов: четыре «Геркулеса» и два «Боинга-707». В «Геркулесах» находились бойцы спецподразделений, а также их автомашины, оружие, боеприпасы.

В первом «Боинге-707» к месту операции перебрасывался штаб во главе с генералом Шамроном, узел связи. Этот летающий командный пункт должен был постоянно находиться в воздухе и координировать боевую работу всех групп.

Второй «Боинг-707» взлетел с авиабазы позже на два часа. Этот самолет переоборудовали под госпиталь с медицинским персоналом на борту.

Авиационное крыло израильской армии летело над водами Красного моря в режиме полного радиомолчания. Самолеты снизились на малой высоте, преодолели территорию Эфиопии и Кении. Опасения Израиля не оправдались: правительство Кении согласилось на перелет, а также на посадку и дозаправку в аэропорту Найроби.

Чтобы обмануть бдительность диктатора Иди Амина, ему сообщили, что Тель-Авив согласился на требования террористов и на аэродром в Энтеббе направляется самолет из Израиля с освобожденными из тюрем палестинцами. Как показали последующие события, дезинформация сработала.

Около полуночи транспортный самолет «Геркулес» сделал посадку в аэропорту Энтеббе. За первым самолетом приземлились остальные. Из главного «Геркулеса» выехал сверкающий черный лимузин в сопровождении двух военных джипов. Это вызвало замешательство угандийских солдат. Лимузин был точь-в-точь похож на автомобиль Иди Амина. Его хорошо знали в стране.

И этот отвлекающий ход сделал свое дело. Пока угандийские солдаты в растерянности соображали, что им делать с появлением на аэродроме Иди Амина, подразделения коммандос высадились из других самолетов и заняли позиции на взлетной полосе.

Черный «Мерседес» и джипы двинулись к аэродромному терминалу. Часовые, завидев лимузин диктатора, разинули рты: то ли салютовать, то ли отдавать честь? Но что это? Окна «Мерседеса» опускаются, и оттуда звучат глухие, едва слышные щелчки. Однако пули не достигают цели. Часовые бросаются наутек.

Спецназовцы покидают джипы и бегут к терминалу. Главное — ворваться внутрь. Разбуженные первыми выстрелами террористы встречают коммандос автоматным огнем.

Вбежавшие в терминал израильтяне криками на иврите и на английском предупреждают заложников, что они свои, и командуют упасть на землю.

Первые секунды боя самые горячие. Не пришедшие в себя террористы не могут оказать организованного сопротивления и в большинстве своем гибнут. Однако есть потери и среди заложников. Двое растерянных людей, как выяснилось позже, не знавшие ни английского, ни иврита (они говорили на идишь), не выполнили команду и попали под огонь.

С другого входа в терминал врывается еще одна группа спецназа. В одном из помещений они находят двух террористов и несколько заложников. В руке одного из палестинцев — граната. Он хочет бросить ее в штурмующих. Однако коммандос пытается опередить террориста, стреляет в него, но граната взрывается. Гибнут два бандита, ранены двое заложников. Из десяти минут, предназначенных по плану для захвата терминала, штурмовая группа тратит всего половину времени.

Другие группы спецназовцев действуют так же быстро, эффективно, расчетливо. Они захватывают диспетчерский пункт, радиоузел аэропорта. Два бронетранспортера перекрывают въезд на летное поле со стороны столицы, откуда возможен подход резервов противника.

Группа уничтожения из гранатометов и пулеметов открывает огонь по стоящим на запасных дорожках истребителям.

В это время в воздухе постоянно находится летающий штаб генерала Шамрона. Он координирует действия боевых групп.

На земле операцией руководит подполковник Иони Нетаньяху. Именно его выследил уцелевший в ходе боя угандийский солдат.

Незамеченный, из ночной темноты он успевает сделать всего один выстрел. Его тут же накрывают огнем, но пуля угандийца смертельно ранит командира спецназовцев.

Сорок минут хватило израильтянам, чтобы очистить аэропорт от террористов и угандийских солдат. Начинается эвакуация.

На 53-й минуте операции первый «Геркулес», приняв на борт освобожденных пленников, поднимается в воздух. За ним взмывают в небо остальные.

Кто-то из угандийцев выключает огни освещения взлетно-посадочной полосы. Самолет взлетает вслепую.

Операция «Удар молнии» длилась меньше часа — 58 минут. За это время из Кампалы подкрепление к аэродромной охране так и не подошло.

Самолеты взяли курс на Кению. Там, в Найроби, авиакрыло заправилось, раненым оказали медицинскую помощь.

А потом было возвращение домой, в Израиль.

Операция в Энтеббе стала крупным успехом антитеррористических сил. В ходе ее проведения были убиты все террористы, тридцать угандийских бойцов, сто солдат ранено. Уничтожено одиннадцать истребителей ВВС Уганды.

Погибли двое израильских спецназовцев — подполковник Нетаньяху и сержант Сурвин.

Из 103 заложников погибли двое. Третью, израильтянку Дору Блоч, которая еще до начала операции была помещена в угандийскую больницу с сердечным приступом, убили по приказу Иди Амина.

Эта операция, без сомнения, уникальна. Никакому спецназу в мире ни до, ни после не удавалось повторить успех израильтян. Через четыре года, в 1980-м, подобную операцию пытались провести спецслужбы США с участием подразделения «Дельта». Однако она закончилась полным провалом. Это говорит лишь о том, сколь трудна и опасна подобная миссия.

Какие же уроки вынес Израиль, а вместе с ним и другие страны, борющиеся с терроризмом, из проведенной операции «Удар молнии»?

Прежде всего важно, что на ее подготовку и проведение были брошены силы различных спецслужб и использовались все возможные разведисточники — агентурные данные, сведения космической разведки, чертежи и свидетельства сотрудников строительных фирм, широко использовалась дезинформация для введения в заблуждение противника.

Подготовка к операции велась в режиме особой секретности, достаточно интенсивно, с высоким моральным и нравственным коэффициентом полезного действия.

Сыграла свою роль и высокая обученность, профессиональная подготовка спецназа. Бойцы действовали четко и слаженно. Хорошим было взаимодействие различных родов войск — авиации, связистов, медиков, десантников, сил специального назначения.

Операция в Энтеббе показала мировой общественности политическую волю израильского руководства в достижении поставленной цели — защиты своих граждан по всему миру и нанесению ответного удара по террористам незамедлительно.

ГОД 1977. ПОЕЗД ЗАЛОЖНИКОВ

ХХ век можно с уверенностью назвать столетием воздушного терроризма.

По данным различных международных организаций, в 70-е годы в мире совершено 8114 террористических актов. Однако 80-е годы оказались неизмеримо более жестокими. Только за первые пять лет, с 1980 по 1985 год, количество терактов удваивается. И далее их число стремительно растет: в 1986 году — 774, в 1987-м — 832, в 1988-м — 856.

В этой горькой статистике ведущее место за воздушным терроризмом. С 1969 по 1987 год в результате терактов в гражданской авиации погибли 2188 человек.

Казалось, более удобного транспорта для террористов не сыскать. Однако у них своя логика. И потому в истории терроризма есть иные примеры. Захват поезда в их числе.

Брать в заложники пассажиров поезда вроде бы бессмысленно. В отличие от самолета, морского судна и даже автобуса, поезд ограничен в маневре, движется в определенном направлении. И тем не менее, как показывает практика, железнодорожные пассажиры могут стать заложниками, как и путешествующие на самолете.

Именно так и случилось в марте 1977 года, когда девять террористов из организации, называющей себя «Свободная молодежь Южно-Молукских островов», захватили поезд Ассен де Пунт в Северной Голландии и взяли в заложники 51 человека.

В это время еще четыре террориста этой же организации ворвались в среднюю школу в окрестностях Бовенсминде.

Молукцы — это выходцы из так называемой «Голландской Индии», то есть Индонезии. В начале 50-х годов прошлого столетия, после неудачной попытки восстания против индонезийского режима, примерно пятнадцать тысяч молукцев бежали с родины и осели в Голландии.

Находясь в весьма благополучной европейской стране, молукцы тем не менее не теряли связь с родиной. За двадцать лет выросло молодое поколение, и оно решило бороться и, таким образом, обратить внимание мировой общественности на проблемы своей страны. В качестве оружия был выбран терроризм.

Первую акцию бойцы «свободной молодежи» предприняли в декабре 1975 года. Объектом для своего нападения выбрали… поезд. К тому времени в мире были известны громкие захваты воздушных судов, но молукцы пошли своим путем.

Однако действовали они далеко не шаблонно. Шестеро террористов «подстраховали» своих товарищей и осуществили захват индонезийского консульства в Амстердаме.

Тихая, спокойная Голландия никак не ожидала, что у нее тоже есть террористы. После громкого террористического акта на Олимпиаде-72 в Мюнхене голландцам казалось, что терроризм как явление присущ их восточному соседу — Германии. А тут откуда ни возьмись свои, доморощенные террористы. И результаты теракта молукцев хоть и не такие кровавые, как в Мюнхене, но тем не менее двое заложников погибли.

Итак, захват поезда стал историческим прецедентом.

Позже, анализируя причины, по которым молукцы выбрали объектом нападения именно поезд, специалисты по антитеррору пришли к выводу: иного и быть не могло. Поезд — это транспортное средство, которое оказалось наиболее знакомым, привычным для молодых террористов. Там, где садятся и взлетают самолеты, — охраняемый аэропорт, проверка, а здесь никакого досмотра. В вагон можно, в сущности, пронести все, что угодно, в том числе и оружие, боеприпасы.