ГОД 1995. СПЕЦОПЕРАЦИЯ У ВОРОТ КРЕМЛЯ

Откровенно говоря, нас и вправду трудно понять. Почему террористический акт у шведского посольства 1 декабря 1997 года «жевался» прессой несколько недель, раскладывался «по косточкам» ход операции, на взгляд журналистов, характерные ошибки сотрудников спецподразделения, по компетентному мнению журналистов, догадки, сплетни, выводы? А вот другой инцидент с захватом автобуса с корейскими туристами на Васильевском спуске в Москве прошел как бы незамеченным. Нельзя сказать, что эта операция группы «А" совсем не имела прессы. Публикации в газетах, сюжеты на ТВ были небольшие, нечастые, а вскоре и вовсе сошли на нет.

А ведь операция была не простая, по-своему уникальная. Во-первых, события происходили в центре столицы, на излюбленном Васильевском спуске. До Кремля, что называется, рукой подать. Кстати говоря, снайперы «Альфы» и сидели на кремлевских башнях во время проведения операции.

Во-вторых, не так часто у нас, да и в любой другой стране, захватывают автобусы с иностранцами. Тут уж как ни крути, на весах не только жизни людей, но и престиж государства, столицы.

В-третьих, этот захват, образно говоря, «поставил на уши» всю Южную Корею, ибо ничего даже близко подобного в их стране не происходило. Потом, когда делегацию сотрудников группы «А» пригласят посетить Южную Корею, им расскажут, что за всю современную историю у них было, кажется, два террористических акта: один захват с ножом , другой — с пистолетом. Вот и все. А тут в России в центре Москвы захвачены сразу 28 граждан их страны.

О важности операции говорил даже состав оперативного штаба во главе с директором ФСБ Михаилом Барсуковым. В него вошли мэр Москвы Лужков, начальник Главного управления охраны Крапивин, начальник антитеррористического центра Зорин, заместитель начальника управления ФСБ по Москве и Московской области Трофимов, начальник ГУВД столицы Куликов, представители службы безопасности Президента, прокуратуры, Минобороны Российской Федерации.

Это был тот нечастый случай, когда члены штаба работали слаженно и обеспечили успешные действия группы антитеррора.

Бойцы «Альфы» до сих пор с благодарностью вспоминают помощь мэра Юрия Лужкова.

Вот как об этом рассказывает сотрудник подразделения Василий Верещак:

Итак, вернемся к началу операции. От сотрудников МВД была получена первичная информация: террорист, вооруженный пистолетом и взрывным устройством, удерживает на мосту в экскурсионном автобусе «Мерседес» в качестве заложников корейских туристов, водителя и переводчика. Он требует предоставления 10 миллионов долларов США, транспорт и возможность вылета из Москвы на самолете. Пункт назначения не назывался.

В случае невыполнения требований преступник угрожал взрывом одного из аэропортов столицы, где, по его словам, находился брат, имеющий мощное взрывное устройство.

Переговоры с террористом через водителя автобуса вели сотрудник МВД Ю.Семенов и боец группы «А» капитан И.Мирошниченко.

Исходя из сложившейся ситуации, сотрудниками спецподразделения антитеррора «Альфа» была проведена рекогносцировка, намечены варианты действий, организовано снайперское прикрытие. Сформированы две группы прикрытия во главе с подполковником В.Демидкиным и старшим лейтенантом О.Поповым.

Определены также маршруты выдвижения групп захвата и порядок действий во время штурма и освобождения заложников.

О террористе практически ничего не было известно.

Поначалу предполагалось в ходе переговоров заставить террориста выглянуть в окно и поразить его снайперским огнем с одновременным проведением штурма силами группы захвата. В 20 часов сотрудники групп уже заняли исходные позиции для проведения операции.

Однако бандит оказался не прост. Он проявлял максимальную осторожность, прятался за сиденьями автобуса, в оконных проемах не появлялся. Более того, заставил водителя переместить автобус на 20 метров вперед.

Все это требовало внести коррективы в первоначальный план.

Тем временем переговоры с террористом продолжались. Около 22 часов он освободил всех удерживаемых женщин и трех мужчин. Бандит уменьшил сумму требуемых денег до 1 млн. долларов и потребовал радиостанцию для связи со штабом.

В 22.30 через водителя автобуса были переданы 470 тысяч долларов с условием освобождения еще нескольких заложников. Через десять минут заложники были выпущены на свободу.

Они рассказали, что террорист — примерно сорокалетний мужчина, высокого роста, крепкого телосложения, одет в черную кожаную куртку, светлую рубашку и темные брюки. На голове — спортивная шапочка, закрывающая все лицо, с прорезью для глаз.

Вооружен пистолетом, предположительно системы Макарова.

В левой руке — сумка, в которой, по словам террориста, находится взрывное устройство. Бандит располагается в передней части автобуса, у второго-третьего ряда кресел.

Это была важная информация, однако оставались неразгаданными еще много вопросов. И в первую очередь, сумка террориста. Действительно ли там было взрывное устройство или преступник блефовал?

Тем временем террорист вдвинул новые требования: предоставить всю сумму, легковую автомашину без водителя и возможность беспрепятственного переезда в аэропорт Домодедово.

Штаб тут же отреагировал. Было принято решение предоставить автомобиль и во время пересадки захватить преступника. Выполнить эту задачу должны были капитан Ю.Торшин и старший лейтенант Ю.Полищук.

В 23.30 террористу подогнали автомобиль «Волга». Он заставил водителя автобуса осмотреть машину и отказался пересесть в нее. Террористу не понравилось, что «Волга» оснащена радиостанцией.

Вскоре ему были предоставлены «Жигули». Но террорист не пересел и в эту машину до получения всей суммы денег.

На сей раз решали осуществить захват бандита в момент передачи денег.

В 2.00 15 октября группы захвата начали выдвижение на исходные позиции. Следовало действовать с особой осторожностью, ибо стало известно, что террорист обладает настоящим взрывным устройством.

Вспоминает сотрудник группы «А» Василий Верещак:

Но ошибок не было. В 2.38 по команде руководителя операции директора ФСБ Михаила Барсукова сотрудник группы «А» капитан И.Мирошниченко при передаче денег бросил световую гранату в окно автобуса. Взрыв гранаты стал сигналом к штурму.

Группа захвата во главе с капитаном Ю.Торшиным через разбитое окно и разблокированную дверь проникла в салон автобуса. Одновременно к левому борту подошла автомашина «ЗИЛ-130» и группа В.Демидкина из кузова машины ворвалась в автобус.

Террорист открыл огонь из пистолета. В перестрелке он был убит. Заложники эвакуированы. Деньги возвращены.

Южная Корея ликовала. По телевидению, на всех программах показывали московский сюжет: группа «Альфа» штурмует автобус. Популярность нашего спецподразделения была столь велика, что через несколько месяцев в Корее их узнавали на улицах и восторженно кричали: «Альфа»! «Альфа»!

Своими впечатлениями от поездки в Южную Корею делится Василий Верещак:

Однако корейцы организовали нашим спецназовцам не только культурную программу и отдых, но и впервые допустили на свою базу, где размещается корпус быстрого реагирования. В состав корпуса входит полк специального назначения. А в полку — отряд «47» . Это и есть южнокорейская «Альфа».

В истории «сорок седьмого» отряда не было ничего подобного московской операции, и потому бойцы корейского спецназа с уважением смотрели на своих российских коллег.

В свою очередь учебно-тренировочный комплекс корейцев потряс наших ребят. Несмотря на то что они стеснены океаном, на учете каждый метр земли, государство построило своим спецназовцам прекрасный полигон. «Там есть все, — говорили мне „альфовцы“, — стадион, беговые дорожки, бассейн. Тут же стоят самолеты, вагоны, автобусы, автомобили. Их штурмуют, отрабатывают приемы.

Рядом поля для минновзрывной подготовки, горный полигон, где совершенствуются альпинисты.

А многоуровневое стрельбище, с большой глубиной. Ведь у нас стрельбища короткие, а там… Раздолье для снайперов.

Тут же вертолетные площадки. Спецназ отсюда улетает на задание, сюда же возвращается. Даже в административном здании и то идет боевая учеба.

Внизу — тир. Три направления стрельбы. Программно обеспечивается, идет автоматическая обработка результатов, сразу же ясна эффективность огня.

И все-таки в той корейской поездке была светлая страница. Какая, спросите вы? О ней мне рассказали сами сотрудники «Альфы». Операцию группы «А» на Васильевском спуске в Москве бойцы корейского отряда «47» изучают в записи по секундам, по жестам, по движениям. Изучают тщательно и кропотливо. Думаю, им есть чему поучиться!

ГОД 1996. КОРМИ СОЛДАТА ТЫСЯЧУ ДНЕЙ…

Древний и мудрый Сунь Цзы советовал: «Корми солдат тысячу дней, чтобы использовать один час в нужное время и в нужном месте».

Этот час пришел в Кизляре и в Первомайском. Страна устала от угроз и кровавых дел чеченских террористов. Все надеялись на победу. Напрочь забыв накормить и обучить солдата.

Теперь кричат: кто виноват? Бездарные генералы или даровитые террористы? Полноте убеждать себя, что во всех наших военных бедах виноваты генералы да полковники.

Кто оплевывал и уничтожал армию безденежьем, бездумными сокращениями, безумной конверсией? Кто орал с парламентских трибун о том, что «черного кобеля» КГБ не отмыть и потому его надо убить?

Оказывается, виноваты не они, кто под видом священной войны с тоталитаризмом разваливал армию и спецслужбы. Но тогда кто? Пока мы не ответим на этот вопрос, нас так и будут держать за глотку кровавые пальцы басаевых. Нам не видеть побед в борьбе с террором. Нам не суметь защитить своих граждан на своей земле. Ведь залог этих побед в мудром совете Сунь Цзы: корми солдата тысячу дней…

…А теперь возвратимся в Первомайское.

Из служебного отчета группы «А»

Что же увидели бойцы «Альфы» в Кизляре? По существу, они увидели хвост колонны с террористами и заложниками, которая покидала город. К этому времени руководство Дагестана приняло решение выпустить чеченских бандитов из городской больницы и обеспечить им беспрепятственный проезд до границы Чечни. Террористы обещали освободить заложников на границе.

В 6.40 колонна террористов на 9 автобусах, двух машинах «КамАЗ» и двух машинах «Скорой помощи» начала движение. Кизлярская больница осталась заминированной.

Началось преследование. Первоначально планировалось провести операцию на маршруте: блокировать колонну и освободить заложников. Хотя, признаться, в этом варианте был немалый риск. В заложники пошли некоторые высокопоставленные чиновники, депутаты Дагестана, да и колонна — 9 автобусов. Представьте себе гибель хоть кого-то из заложников. А она была бы неизбежна, поскольку террорист не один и не двое, и вооружены они не ружьями, а автоматами, пулеметами, гранатометами.

Теперь «наложите» эти события на ту военную, кровопролитную, напряженную обстановку на Кавказе, и вы поймете, какие сомнения терзали руководителей операции.

Словом, Радуева и его террористов на маршруте не остановили, не блокировали. Он благополучно дошел до Первомайского, разоружил блок-пост новосибирских омоновцев, которые безропотно подняли руки, пополнил число заложников и свой арсенал.

Из служебного отчета группы «А»

Однако усилия командиров и бойцов спецподразделения оказались напрасными. Радуев отказался от выдвинутых требований, остался в Первомайском и начал оборудование огневых позиций. Надо сказать, что это был сильный ход бандитов. Теперь операция из специальной — по освобождению заложников и уничтожению террористов — превращалась в войсковую. Или скорее в специальную — чекистко-войсковую. Кстати, по этому поводу у специалистов и до сих пор нет единого мнения.

Министерство обороны считает операцию в Первомайском специальной, а Федеральная Служба Безопасности — общевойсковой. Кто тут прав, кто виноват?

Поскольку взяты в плен заложники, террористы выдвинули требования и расстреляли некоторых захваченных, налицо все составляющие для проведения операции антитеррора.

Но террористов не один-два и даже не десяток-другой, а более трехсот штыков. На вооружении у них минометы, гранатометы, крупнокалиберные пулеметы, автоматы, снайперские винтовки. Они вырыли окопы полного профиля, создали укрепленный район обороны, по всем правилам военной науки, с передовыми и отсечными позициями, с ходами сообщения и даже перекрытыми щелями. Спросите любого мало-мальски понимающего в военном деле человека: что это? Это не что иное, как мотострелковый батальон в обороне. А поскольку окопался батальон не в чистом поле, а в достаточно большом селе, то для наступающих это еще и штурм населенного пункта. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Что за последствия? Они могут быть весьма плачевными, ежели не исполнить несколько «если».

Если не провести артподготовку и не подавить огневые средства противника, если не создать, как минимум, трехкратный (в годы Великой Отечественной войны создавался и пяти — и десятикратный) перевес сил, если бросить на штурм неподготовленных солдат и офицеров, если… Впрочем, и этого, думается, достаточно. В этом случае попросту погибнут люди, которые идут на приступ, и атака захлебнется.

Что, собственно, и произошло. Артподготовки по большому счету не было. Обстрел из нескольких противотанковых орудий, пожалуй, больше смахивал на психологическое давление, чем на реальное уничтожение огневых точек.

Ничего себе давление… Палили из пушек, разрушили село. Да, и палили, и разрушили. Это все видели на экранах телевизоров. Но вот боевикам, зарывшимся в землю, пальба нанесла мало вреда. Когда после обстрела первые подразделения двинулись на штурм, террористы встретили их ураганным огнем. Дагестанский ОМОН сразу потерял несколько человек убитыми, ранеными и отступил.

По законам тактики это означало лишь одно — передний край обороны противника оказался не подавленным, бандиты сохранили свои огневые средства, и всякого, кто попытается броситься вперед, ждет смерть.

Из служебного отчета группы «А»

За этими скупыми строками отчета кроется многое. Например, вывод из-под огня бойцов отряда «Витязь», которые оказались по сути в огневом мешке. Им помогли сотрудники группы «А».

На войне, когда захлебывалась атака, подтягивали артиллерию и вновь начинали «обрабатывать» передний край. По возможности, вызывали авиацию и наносили бомбовый удар. Или был еще один вариант: наступающие войска обходили очаг сопротивления и двигались вперед.

Такого варианта у «федералов» не было, как, впрочем, не было никакого другого. Возобновить артподготовку не могли, так как уже с первых орудийных залпов поднялся вой: губят заложников.

Выходит, оставалось одно: погубить наши спецподразделения — «Альфу», «Вегу», «Витязь», бросив их под кинжальный огонь бандитов.

Я часто думаю о страшной дилемме: да, государство должно, обязано спасти жизни заложников. Но какова цена этого спасения?

В последнее время мы часто смотрим на проблему глазами захваченного в плен безоружного человека. Горькая, унизительная роль смертника, к тому же ни в чем не повинного. Но сколь унижен и раздавлен профессионал, бессильный в своем главном деле — освобождении пленников и наказании бандитов. Что мог боец «Альфы» в Первомайском? Даже самый опытный, первоклассный боец. Подняться во весь рост в атаку и геройски погибнуть? Но это, по меньшей мере, глупость. Хотя и такого хватает на войне.

Не погибнуть самому, спасти как можно большее число заложников, уничтожить террористов — вот триединая задача специальных подразделений.

Бойцы группы «А» с успехом умеют штурмовать захваченные автобусы, самолеты, дома, в которых засели террористы, но не научены ходить в цепи и не сильны в общевойсковой тактике. Не их это дело. Но тогда чье? Мотострелков, артиллеристов, танкистов…

«Приехали, — скажут мои оппоненты. — Восемнадцатилетних, необстрелянных, необученных мальчишек бросить в огонь, а отменные стрелки, спортсмены, опытные бойцы, побывавшие не в одной переделке, останутся в стороне».

Вот тут и возникает главный вопрос, с которого я начал свои размышления и который лежит в основе всех наших поражений последнего времени — почему солдат российских вооруженных сил необстрелян, необучен, плохо экипирован, а то еще и голоден?

Все это, кстати говоря, присутствовало в Первомайском. И водители, которые совершили свой первый марш на БМП, и многодневный холод, и отсутствие элементарных условий жизни.

Мне рассказывали сотрудники группы «А», как просились к ним в автобусы на ночь замерзающие российские солдаты. «Альфовцы» и рады бы пустить, да сами спали сидя, считай, на коленях друг у друга. А наше телевидение все долдонило: оцепление, кольцо, блокирование. Забывая, что за каждым словом — люди. Сколько дней и ночей без сна и отдыха можно «блокировать» боевиков, сидя в окопе или в зимнем поле? Учитывая, что боевики грелись в это время в домах Первомайского.

Теперь многие с удивлением задают вопрос: как ускользнул Радуев? Да так и ускользнул, прорываясь с боями. Потому что, по большому счету, не было там никакого кольца. И не то что внешнего и внутреннего, а даже обычного окружения. Ну, разве что «островки» обороны, один из которых обороняли три десятка армейских спецназовцев. Горстка бойцов, на которую вышла радуевская банда. Они и перебили основную массу террористов, подпустив их почти вплотную. Однако помните, сколько было у Радуева людей — более трех сотен. Так что перевес почти в десять раз. Эти российские ребята-спецназовцы, несомненно, герои. Они почти все ранены, есть и погибшие.

Как это было — мало кому известно. Их вообще осталось немного после того боя — спецназовцев 22-й бригады. Кто уволился в запас, кто уехал в другие города, военные округа. Через два года после тех событий мне с трудом удалось найти нескольких героев. Вот как рассказывает о том страшном бое один из них:

«Нас в очередной раз подставили. В прессе тогда писали — три кольца окружения, снайперы. Все это ерунда. Никаких колец там не было. Ребята из нашей 22-й бригады специального назначения и приняли удар.

Плотность фронта была 46 человек на полтора километра. Представляете! По всем нормативам превышение протяженности на каждого бойца в три раза. А вооружение — только стрелковое, легкое, да два БТРа придали.

Наш участок был наиболее вероятным для прорыва. Почему? Да потому, что только здесь, в единственном месте можно переправиться через Терек. Подчеркиваю, в единственном. Там труба нефтепроводная через реку протянута, а над ней мостик. И дураку было ясно: больше идти некуда.

Мы предлагали взорвать трубу. Нет, это же нефть, «бабки» большие. Люди дешевле. А взорвали бы, и «духам» некуда деваться.

Кстати, с той стороны два «КамАЗа» чеченских подошли. Стояли, ждали. С нашей стороны — ничего, «вертушки» по ним не работали.

Как таковой подготовки у террористов не было. Они начали обстрел, и их ударная группа пошла в атаку. Подойдя к опорному пункту метров на сто, передние бандюги залегли, начали оказывать огневое давление. Тем временем подтянулась группа прикрытия, и все скопом кинулись вперед.

С точки зрения тактики они действовали правильно. По-другому и не могли. После боя мы проверяли документы у убитых. Афганцы, сирийцы. Около пятидесяти наемников-профессионалов.

У каждого, как правило, по два вещмешка — в одном боеприпасы и консервы, в другом — наркотики, шприцы и прочее. Так что атаковали они в состоянии наркотической дури. Говорят, бесстрашные смертники. Боялись, бандиты.

Да, Радуев улизнул, но многих мы положили. В бой пошло около 200 террористов. 84 человека мы уничтожили. Не считая раненых и пленных. Утром по следам посмотрел — вырвалось человек двадцать, не более. С ними и Радуев.

Бригада тоже понесла потери: пятеро погибли, шесть человек ранены. Если бы на нашем участке посадили две-три роты, итог был бы иным. Многое было сделано бестолково. В оборону маленькую горстку посадили, минировать подходы не стали. На что рассчитывали? Может, такой прорыв кому-то нужен был?»

Вот такие горькие признания.

В том бою погибли начальник разведки 58 армии полковник Александр Стыцина, командир роты связи капитан Константин Козлов, медик, капитан Сергей Косачев.

Потеряла в Первомайском и группа «А» двух своих офицеров — майоров Андрея Киселева и Виктора Воронцова.

Воронцов был из пограничников, служил в отдельном отряде контроля в «Шереметьево-2». Сначала попал в «Вымпел», а в 1994 году перешел в группу «А». Отличился при освобождении заложников в г. Буденновске, за что и был награжден медалью Суворова.