"Орехову пришлось всю ночь, - рассказывает бывший председатель УКГБ Удмуртии В. Окунев, - быть в контакте с преступниками, вести переговоры, когда бандиты уже держали палец на спусковом крючке автомата. Что помогло ему выдержать это нечеловеческое напряжение? Разумеется, интеллект. Еще высокая физическая закалка".
      Все верно. Был сотрудник КГБ капитан Орехов и десятки других людей, сражавшихся за освобождение детей. Не названы только те, кто в 00.30 18 декабря прибыл к месту происшествия, а в 5.28 обезоружил преступников. Что это за люди? Почему о них не сказано ни слова?
      Кстати говоря, такой, вполне нелепо советский подход наших средств массовой информации к действиям "Альфы" сохранится и в дальнейшем. Виноваты тут не только журналисты, но и руководство КГБ, которое держало группу на сверхсекретном положении. Хотя и комитет понять можно. Подобное подразделение вряд ли нуждается в рекламе. И все-таки можно было найти золотую середину. И секретов не раскрыть, и группу с ее поистине героическими делами не оставить в безвестности.
      Да и другое очень важно. Знай о существовании столь мощного спецподразделения, возможно, кто-нибудь и задумался бы, идти ли ему на преступление?
      Но ничего подобного не случилось, о группе "Д" никто не знал, и рядовые Мельников и Колпакбаев, сбежав с поста, явились в близлежащую школу. План они продумали заранее, и, когда на пороге школы их спросили о цели визита, солдаты невозмутимо ответили, что их послали разыскать противотанковые мины, которые якобы откопали и спрятали школьники. Им поверили.
      Поднявшись на второй этаж, террористы ворвались в класс. Колпакбаев, дав очередь в потолок, объявил всех заложниками. Ими оказались 25 учеников и учительница.
      Было 13.30. Началась 16-часовая борьба за жизни детей. Психологи считают, что очень важны первые полчаса-час переговоров. Наиболее опасны первые минуты после захвата. Тем, кто вступает в контакт с террористами, необходимо стабилизировать ситуацию, начать переговоры, попытаться успокоить преступников. Ибо в начальной фазе инцидента психологическое напряжение велико и представляет особую опасность для жизни заложников.
      Несомненно, надо отдать должное капитану Владимиру Орехову, который достаточно профессионально начал переговоры с Мельниковым и Колпакбаевым. Он сумел достичь определенного взаимопонимания с террористами, вел беседу в доверительном тоне, без угроз и грубостей. В то же время был тверд в принятии решений, не допускал колебаний.
      Когда террористы потребовали вылета в США или другую капиталистическую страну, он заметил, что это не такое простое дело, нужно подготовить соответствующие документы, выписать заграничные паспорта. В последующие часы Мельников и Колпакбаев только и были заняты тем, что заполняли анкеты, различные справки, отвечали на вопросы. Таким образом было выиграно время, получена информация о преступниках, имеющихся в их распоряжении огневых средствах. Район происшествия контролировал полк внутренних войск, класс, где находились преступники, и подступы к нему были блокированы оперативным составом местных органов КГБ и военнослужащими МВД.
      Капитану Орехову удалось уговорить террористов сначала выпустить девочек с учительницей, потом нескольких ребят. В классе, в руках преступников еще оставалось семеро мальчишек.
      В 00.30 в Сарапул прибыла группа "А". Она совершила стремительный ночной рейд из ижевского аэропорта по скользкой, обледенелой дороге. В пути обогнали автобус с подразделением ОМЗДОН МВД, своими давними партнерами, которые тоже спешили к месту происшествия.
      Сергей ГОНЧАРОВ, заместитель начальника группы "А": - Когда мы въехали в Сарапул, было такое впечатление, что город не спит. Люди толпами и в одиночку шли в сторону захваченной школы. У школы плотное кольцо людей, которых едва сдерживает милиция.
      Вместе с начальником группы Зайцевым мы оказались в штабе ЧП, на первом этаже школы. Удивило количество генералов. Тут и замминистр МВД СССР, и генералы из округа, из Ижевска. Все старались принять участие.
      А вот опыта проведения подобных операций не было. Ведь это - один из первых вооруженных захватов заложников в нашей стране.
      Пока штаб искал выход из создавшегося положения, начальник местного КГБ Орехов вел переговоры с террористами.
      Мы попросили его дать информацию. Он коротко пересказал суть дела, объяснив, что в классе осталось семеро заложников, террористов он убеждает, будто им выписываются загранпаспорта. Ни на какие компромиссы те не идут.
      Что ж, проработали операцию, расписали по точкам бойцов, надели средства защиты, бронежилеты, каски, оружие. В касках мы пробыли часа четыре. Помню, когда снял ее, показалось, что на плечах нет головы.
      В школе тихо, когда идешь по коридору, титановые пластины в бронежилете постукивают, обувь скрипит. Пришлось разуваться и передвигаться в носках.
      В общем, глубокая ночь, все устали. И тут вдруг неожиданно открывается дверь. Мы подняли оружие. Оказывается, бандиты отпустили в туалет одного из парней. Его привели в штаб. Расспросили, где сидят преступники. Сидели они за учительским столом, направив автоматы на заложников.
      Ученика попросили возвратиться назад в класс и сказать, что в школе все спокойно.
      Валерий БОЧКОВ, сотрудник группы "А":
      - Долгие и трудные переговоры закончились удачей. В обмен на загранпаспорта они отдали заложников, семерых школьников. И в результате в классе остались одни. Наш наблюдатель сквозь щиты, которыми были закрыты окна, видел, как один из террористов безнадежно разводил руками. Видимо, дошло, что они просчитались.
      В общем, переиграли их.
      Сергей КУВЫЛИН, сотрудник группы "А":
      - Мы уже были готовы к штурму, когда открылась дверь и Мельников с автоматом вышел из класса. Я к нему:
      - Ты чего?
      - Мне капитана Орехова...
      Оборачиваюсь, невдалеке Зайцев стоит. Он молча качает головой: не надо.
      - Орехов ушел.
      - Нет, я требую капитана...
      Стараясь говорить как можно спокойнее, подхожу все ближе:
      - Ты автомат бросай...
      Он еще что-то бормотал, я еще раз:
      - Бросай оружие...
      Мельников и действительно бросил автомат, скрылся в классе, захлопнув дверь.
      В это время из своего укрытия вылетают Гончаров и Зотов - и в дверь. Видимо, от волнения стали открывать ее внутрь. Но для террористов это тоже было шоком. Когда мы ворвались в класс, Мельников стоял бледный, как мел, за дверью, а Колпакбаев, вскинув автомат, злобно усмехался. Трудно сказать, хотел ли он выстрелить или просто для устрашения поднял оружие, но в ту же минуту автомат у него выбили и вскоре он уже лежал в наручниках, носом в пол.
      Все обошлось, героического особенно ничего не случилось. Хотя пулю вполне можно было схлопотать.
      ...Так закончилась первая антитеррористическая операция "Альфы". Бескровная, без единого выстрела. Молодых, неопытных, психологически слабо подготовленных террористов удалось переиграть. Больше таких подарков бойцам спецподразделения судьба не преподнесет. Они столкнутся лицом к лицу с оголтелыми, изощренными, циничными преступниками.
      Выучка сотрудников "Альфы" не может не удивлять. Много находилось охотников проверить ее бойцов. И всякий раз проверяющие оказывались посрамленными. Не от того только, что такая проверка крайне затруднена: нет аналогов. Обычный норматив сотрудника КГБ к ним не подходит, а, например, проникновение в самолет за полминуты - плохо это или хорошо?
      Человек, даже много лет прослуживший в комитете, но не знакомый со спецификой работы группы, наверное, будет в восторге: ведь всего-то тридцать секунд. Оказывается, восторгаться нечем. Результат, как говорится, на двойку с минусом. Как подчеркивал Чарльз Беквит: "Если студент в американском колледже дремлет на лекции по английской литературе, он получит "неуд" на экзамене. Если же
      студент "Дельты" дремлет на занятиях по штурмовым операциям, он вскоре получит пулю в лоб".
      Студенты "Альфы" тоже не дремлют на занятиях. Тем более, что занятия вряд ли располагают к дремоте. Не хотелось бы рассказывать о нормативах, тестах, обычных для сотрудников группы. Цифры, даже самые яркие, не передадут всей палитры высокого профессионализма. Что же касается фактов, они, безусловно, более показательны.
      Пятак, пробитый пулей снайпера из группы "А" с расстояния в 100 метров, впечатляет. Ножи, воткнутые частоколом в обычную оконную раму с расстояния в 30 метров, - тоже. Скоростная стрельба из пистолета Макарова, Стечкина и других систем стоя, лежа, в падении, на животе, на спине еще более эффектна. И все-таки каждый понимает: нынешние террористы не ходят в одиночку, они обучены, изощрены и изобретательны в своих варварских методах. Им должен противостоять не антитеррорист-одиночка, а коллектив сплоченный, спаянный, понимающий друг друга не с полуслова (чаще на него и времени-то нет), но с полувзгляда.
      Такой ли коллектив - группа "А"? Этот вопрос не раз ставили перед ними начальники малых и больших рангов. Иногда специально, а временами и нечаянно.
      Однажды в аэропорту, на дальней площадке увидев тренировку "Альфы" на самолете, начальник УКГБ по Москве и Московской области поспорил с начальником группы. Суть пари была такова: если генерал услышит или тем паче увидит в иллюминаторы, как бойцы подбираются к самолету, занимают свои места перед штурмом - "Альфа" проиграла.
      Генерал - воробей стреляный, он был уверен в успехе: шорох ли за бортом услышит, почувствует ли как качнется самолет. Дело верное, утрет нос этим антитеррористам.
      Что ж, пари есть пари. Вместе с начальником группы генерал занял место в салоне, сам выбрал кресло.
      Сидел молча, чутко прислушивался. Потом разговорился, неудобно как-то сычом сидеть. Слово за слово, минуты текут, генерал уже на часы поглядывает, шутит, мол, уснули твои ребята.
      И вдруг, в мгновение ока, в пустом самолете - толпа людей. В униформе, в касках, с автоматами, пистолетами. Ослепляющий взрыв, резкий крик: "Руки за голову! Голову на колени!"
      Начальник группы - человек привычный. Без слова - лицом в колени, а генерал хотел было хоть краем глаза взглянуть, откуда они взялись - ведь ни шороха, ни звука... И на тебе, как черти из преисподней. Только голову приподнял, кто-то как гаркнет на ухо:
      - Сидеть!
      Сжался генерал, а начальник группы рядом смеется, не поднимая лица с колен.
      - Ну что, товарищ генерал, наша взяла?
      - Ваша, ваша, - недовольно бурчит начальник УКГБ, а голову книзу держит. Научен. Потом опомнился, шепчет:
      - Давай отбой, что ли...
      Дали отбой. Генерал кряхтел, спускаясь с трапа, то и дело бросая взгляд на стоящих по сторонам сотрудников.
      Хлопнула дверка генеральской "Волги", водитель, под дружный хохот бойцов, дал газ.
      Подобных случаев было немало. В стране, где правили бал надутые дилетанты и спесивые любители, такого рода профессионализм, мастерство вызывали поистине столбнячный эффект.
      "Альфа" - вот потрясающий парадокс! - никогда не имела своего стрельбища. Приходилось у кого-то просить, арендовать на время чужие стрелковые поля. Это крайне неудобно. Но иного выхода не представлялось.
      Так вот, однажды, приехав на одно из таких стрельбищ, сотрудники группы попали в руки строгого армейского капитана. Тот, оглядев их, одетых в полугражданское-полувоенное обмундирование, с длинными, совсем не армейскими прическами, с усмешкой заключил:
      - Партизаны...
      Надо побывать хоть раз в шкуре офицера запаса, призванного на сборы и метко окрещенного в народе "партизаном", чтобы понять, сколько презрения и ехидства вкладывает в это слово кадровый офицер.
      Бойцы "Альфы" поняли. И промолчали.
      Они уже привыкли к разным ситуациям и блюли старый завет: рассказывать о себе все, кроме правды. И на сей раз согласились принять легенду капитана и побыть несколько часов "партизанами". Капитан, довольный собой, прошелся вдоль строя: - Сейчас сержант Семенов познакомит вас с правилами безопасности при ведении огня, покажет, как держать пистолет, чтоб не поранить себя или соседа.
      Он обернулся и махнул стоявшему в стороне сержанту. Тот проводил офицеров к линии огня, долго и старательно рассказывал, как снаряжать магазин, досылать патрон в патронник и наконец дал команду первой смене: "Заряжай!"
      Трое сотрудников группы выпустили по обойме, не опуская пистолетов. Сержант недовольно покосился, мол, почему не по три патрона, но промолчал. Офицеры первым пропустили его к мишеням, а когда подошли следом, то увидели, что тот обалдело таращил глаза: ни одна из пуль не вышла из мишени.
      Обсудили результат, оглянулись, а сержанта и след простыл. Вернулся он вместе с капитаном.
      - Что тут стряслось, Семенов? - бодро спросил капитан. - Какие десятки? Знаю я вас, партизан, понавертели дыр отверткой.
      Сержант принес мишени. Капитан вскинул на просвет, к солнцу. Озадаченно крякнул, дырки в центре бумажного листа очень напоминали пулевые пробоины. Но их оказалось так много и они лежали так кучно, что... Но ведь подобного не могло быть...
      К тому же капитан тоже не лыком шит, навидался на своем веку стрелков, знает, какие снайперы из "партизан", дрянные они стрелки. А тут прямо чертовщина: центр мишеней в кашу превратили. Капитан снова стал рассматривать мишени на просвет.
      - Не верится? - спросил один из лучших стрелков "Альфы" Григорий Золотовский.
      - А вы б поверили?
      - И я б не поверил...
      Капитан обвел взглядом улыбающиеся лица "партизан" и только тут понял, что его провели, что они все сговорились.
      - Эх вы, - укоризненно покачал головой капитан, - а еще взрослые серьезные люди, я так и знал - шомполом навертели дырок.
      - Ладно, капитан, - сказал Золотовский, - пошутили, и хватит. Постой вот тут, посмотри, если есть желание. И подал команду:
      - Вторая смена, на линию огня, марш!
      С этой сменой повторилось то же самое. Притихшие, капитан да сержант, почуяв нечто неладное, стояли в сторонке. Иногда вместе с сотрудниками подходили к мишеням, тупо смотрели в мишени, слушали, как разочарованно вздыхают "партизаны", когда пуля попадает в "девятку".
      Не сказав ни слова после стрельбы, капитан проводил их к автобусу и, заглянув в салон, удивленно выдавил:
      - Так вы откуда, ребята?
      - Ну вот, - рассмеялись сотрудники, - а говорил: "Вижу всех насквозь".
      Когда автобус тронулся и покатил, кто-то из окна крикнул:
      - Да партизаны мы, капитан, партизаны! Не сомневайся... Спи спокойно!
      Высокий профессионализм группы - не заслуга командира и даже не личное желание ее бойцов, это жизненная необходимость. Хочешь уцелеть в бою, должен многое знать и еще больше уметь. В "Альфе" каждый занимается по индивидуальной программе. В ходе огневой подготовки сотрудники спецподразделения обучаются мастерскому владению всеми, как отечественными, так и зарубежными видами стрелкового и специального оружия, ведению огня ночью и днем, на предельной дальности. Основное внимание сосредоточено на выработке навыков поражать цели с первого выстрела, первой очереди, на ходу, по вспышкам, на звук. Вести огонь в городе, в здании, в горах, в самолете, вагоне поезда, на различных плавсредствах.
      Бойцы способны переносить длительные физические и нервные перегрузки, они смелы, решительны, стойки. В ходе занятий в учебный процесс вносятся элементы напряженности, внезапности, опасности и риска.
      Вот обычное задание бойцам спецподразделения, действующим в составе разведывательно-диверсионной группы. На карте указы
      вается точка в лесу. Группа должна в короткий промежуток времени выйти на точку, отыскать дерево, в дупле которого находится кассета с приказом. Затем, двигаясь по азимуту, выйти к охраняемому объекту, снять часового и захватить объект. По самым скромным оценкам, до объекта около 20 километров. Времени на операцию - 20 минут.
      Задание, признаться, рассчитано на сверхчеловека. Будь ты супербегуном и даже экстракласса ориентировщиком, вряд ли под силу на незнакомой, лесистой и пересеченной местности за минуту преодолевать по километру.
      Выйти на дорогу нельзя: там засады.
      В неординарных условиях следует искать неординарные решения. Это правило известно каждому бойцу "Альфы", что называется, с младых ногтей. Нелегко сказать, да нелегко сделать. Перед разведчиками диверсионной группы опушка леса, дальше огромное ржаное поле, на котором одинокий комбайн, и нигде ни души.
      Текут минуты и кажется, что выхода нет. Есть! Начальник группы командует: "Вперед!" - и через несколько мгновений люди в маскхалатах уже бегут рядом с комбайном.
      Удивленный водитель останавливает комбайн, выглядывает из кабины. Один из бойцов вскакивает на подножку.
      - С утра работаешь?
      - Да, с пяти часов, - подтверждает комбайнер.
      - Ничего подозрительного не заметил? Трое уголовников сбежали из лагеря. Не исключено, что они прячутся в лесу, - боец показывает на кромку леса, где находится их желанный объект.
      - Так в чем дело, ребята, залезайте в шнек, я вас быстро к лесу подброшу. А если что, то и монтировкой подмогну.
      - Не надо, - смеются ребята, залезая в чрево комбайна. - Мы сами. Если что, сигнал подай.
      И через минуту-другую комбайн уже пылит по проселочной дороге. Положив рядом на сиденье монтировку, комбайнер зорко вглядывается в кустарник на обочине.
      Замаскировавшаяся в перелеске рядом с дорогой засада и не подозревает о затаившихся внутри комбайна людях.
      Вот и лес. Бойцы, словно тени, исчезают в густой чащобе, падает "сраженный" часовой. Объект в руках диверсионной группы.
      Так выглядит лишь один из эпизодов многочисленных тактических разработок "Альфы". Что же касается специальной подготовки - она разнообразна, профессионально многопланова и весьма необычна с точки зрения как армейского специалиста, так и сотрудника безопасности. Бойцы группы, умело используя веревку, спускаются со зданий, сооружений, самолетов, занимаются одиночным лазанием, лазанием в связке, проводят установку траверзных систем креплений тросов.
      Они проходят обкатку на бронетанковой технике, занимаются воздушно-десантной подготовкой, осваивают программу боевых пловцов ВМФ.
      Все сотрудники прекрасно знают любые образцы автомобильной техники, приобретают навыки ведения огня из вооружения современных танков, БМП, БТР. Осуществляют радиообмен на штатных средствах радиосвязи при движении в автомобиле, при ведении огня и выполнении боевой задачи.
      Бойцы "Альфы" являются специалистами в авиационной технике. Они знают все: как загружается авиалайнер, как меняется экипаж, как производится заправка самолета. Им знакомы все люки отечественных и зарубежных самолетов, отработана схема проникновения в салон.
      Группа располагает современными видами стрелкового оружия, боевой и специальной техники. Среди них средства для психологического воздействия и метательные устройства, оптические и ночные прицелы.
      Для экстренного вскрытия дверей, люков, замков, перерезания стальных прутьев и цепей применяются комплекты накладных зарядов и мощных резаков бесшумного действия. Контроль за обстановкой внутри помещений, занятых преступниками, осуществляется с помощью высокочувствительных технических устройств. А для проникновения в подобные помещения применяются специальные средства "Роллиглис".
      Постоянно совершенствуются и средства индивидуальной защиты, сокращается вес бронежилета, при непременном условии - сохранении свободы движения.
      Сотрудниками спецподразделения созданы схемы посольств и иностранных представительств, жилых домов, особняков и дач дипломатов, аккредитованных в Москве, даны поэтажные планы, указаны места проникновения в здания, возможное расположение в них сил и средств, количество людей, тактика их действий.
      Имеются также планы гостиниц, железнодорожных вокзалов и аэропортов. Изучены маршруты выдвижения к объектам.
      Таковы некоторые особенности подготовки уникального подразделения. Небольшая часть работы, способов деятельности группы, ее вооружения - все то, что можно хотя бы в общих чертах раскрыть.
      Остальное - за порогом этого повествования. Несмотря на гласность, демократию и открытость, секреты у "Альфы" остаются, ведь терроризм не складывает оружия. Значит, у "Альфы" по-прежнему много работы. Особенно на самом горячем участке - на воздушном транспорте.
      Именно самолеты во всем мире всегда привлекали террористов. Почему? Об этом в следующей главе.
      Досье "Альфы"
      Терроризм неистребим, считают психологи. Дело не только в природной агрессивности человека, но и в том, что для одних террорист - заурядный преступник, а для других - борец за свободу и счастье народа. Даже в резолюциях по терроризму, утвержденных в ООН, не дается четкого и однозначного определения термина.
      В 1887 году Александр Ульянов, в ночь перед казнью - он покушался на царя - написал матери письмо, в котором, в частности, есть такие строчки: "Терроризм - это оружие тех, кто силен духом и малочислен". Возможно, тут и спрятан ключ к пониманию корней терроризма?
      Сегодняшний терроризм крылат. Он облюбовал одно из самых эффективных средств передвижения. Через аэропорты, пункты контроля, салоны лайнеров и пилотские кабины проходит фронт борьбы с терроризмом. Идет настоящая война. Как считает американский профессор Маккензи Ора, руководитель программы "Терроризм и авиация", существующей в рамках Всемирного фонда авиационной безопасности, "это война, которую невозможно выиграть, но нельзя проиграть".
      По оценкам экспертов, в ближайшее время терроризм в авиации станет огромным бедствием. Более того, часть из них считает, что гражданскую авиацию в близком будущем ожидает самый тяжелый период во всей истории ее существования.
      Не хотелось бы верить в столь мрачные прогнозы, но, увы, статистика хайджекинга заставляет содрогнуться: ежегодно угоняются десятки самолетов, гибнут сотни людей. И здесь, как это ни прискорбно, "мы впереди планеты всей". Время от времени устанавливаем рекорды не только по количеству угнанных в год самолетов, но и в месяц, в неделю. Всем нам еще памятно "сумасшедшее" лето 19910 года.
      9 июня был угнан самолет из Минска в Стокгольм, 18 июня - из Измаила в Турцию, 19 июня - из Риги в Хельсинки, 24 июня - из Таллина в Хельсинки, 28 июня - попытка угона в Турцию самолета Ту-154, совершавшего рейс Краснодар-Оренбург-Краснодар, 30 июня самолет, вылетевший из Львова, по требованию террориста, изменил курс и совершил посадку в Стокгольме.
      Что и говорить, "плотность" угона самолетов беспрецедентна не только в истории нашей гражданской авиации, но и в мировой практике. Летать самолетами стало не менее опасно, чем ходить по ночному городу.
      Борется ли мировое сообщество с разбоем на воздушном транспорте? Безусловно. Если коснуться правовой стороны этого вопроса, то следует отметить важность заключенных международных документов - Токийской конвенции 1963 года о преступлениях и некоторых других действиях, совершенных на борту воздушного судна, Гаагской конвенции 1970 года о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, Монреальской конвенции 1971 года о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации и дополняющего эту конвенцию протокола 1988 года о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию.
      В них воздушные террористы названы злейшими врагами человечества. И, думается, вполне справедливо. Каждый преступник, какими бы благими намерениями он ни прикрывался, должен знать: везде его ждет суровое наказание. Согласно конвенциям, государства, подписавшие их, обязаны выдать или сами наказать воздушных разбойников. Таким образом гарантируется неизбежность возмездия.
      В большинстве своем так и происходит. Нашей стране были выданы Гилев и Поздеев, угнавшие в 1970 году в Турцию самолет Л-200; Загерняк и Шелудько, улетевшие на Ту-134 в 1977 году в Финляндию; Засимов, захвативший в 1986 году АН-2 и принудивший командира самолета совершить посадку в Иране.
      Названные конвенции сыграли главную роль и в том, что террористы во главе с Якшиянцем, захватившие в Орджоникидзе детей и потребовавшие вылета за границу, были переданы Израилем в руки советского правосудия.
      Однако и те преступники, которые не были возвращены на Родину, не остались безнаказанными. Бандитов Шмидта и Шуллера, угнавших в 1982 году АН-24 в Турцию, приговорили к восьми годам тюремного заключения. Бывший пилот Алимурадов, захвативший в 1985 году самолет, тоже получил восемь лет тюрьмы.
      Да, международное правовое обеспечение борьбы с терроризмом, крайне необходимо. Но следует признать: при всей важности конвенций, они срабатывают лишь после совершения акта воздушного разбоя. А что же делается по предупреждению бандитских вылазок на воздушном транспорте?
      Здесь война идет с переменным успехом.
      К середине 80-х годов многие международные аэропорты оснащаются новейшими контрольными устройствами и рентгеновскими машинами. Казалось бы, положен конец террору на воздушном транспорте. Ведь на борт лайнера невозможно пронести незаметно даже газовый баллончик или металлическую зажигалку. Но человечество поторопилось отпраздновать победу. Весной
      1986 года одну из дискотек Западной Германии потряс мощный взрыв. Погибло трое американских офицеров. США не собирались отмалчиваться. Ровно через десять дней Президент Р. Рейган объявил всему миру о том, что он располагает неопровержимыми доказательствами причастности Ливии к этому теракту.
      Военно-воздушные силы США нанесли бомбовые удары по предполагаемому месту нахождения Каддафи, а также по его штаб-квартире в Триполи. Каддафи уцелел, а через двое суток в Ливане нашли убитыми троих заложников: двоих британцев и одного американца. Таков был ответ террористов.
      Война обретала новые масштабы, напряженность и новое качество. Самолеты перестали угонять, их стали просто взрывать.
      Бомба, подложенная в самолет авиакомпании "Эйр Индиа", который следовал маршрутом Монреаль-Лондон, взорвалась, погибли 329 пассажиров.
      В следующем году взрывное устройство, к счастью сработавшее вполовину своей мощности, вырвало дыру в обшивке самолета компании "Транс Уорлд Эйрлайнз", летевшего из Рима в Афины. Погибло четверо пассажиров, которых выбросило в образовавшуюся дыру.
      А еще через два года, в декабре 1988-го, в лондонском аэропорту Хитроу на борт Боинга-747 ступили 259 пассажиров. Радиокассетный плейер, снабженный взрывным устройством, был уложен на багажную полку. В нужную минуту устройство безотказно сработало. Катастрофа.
      Но это там, у них, за рубежом есть самые современные рентгеновские аппараты, детекторы металлических устройств, тратятся огромные суммы на безопасность полетов. Так, Израиль на безопасность своего аэропорта Бен-Гурион, который, как известно, находится в одной из самых взрывоопасных зон мира, тратит 25 процентов от общего бюджета, выделяемого на безопасность страны.
      У нас же, как показывает практика, при некоторой изобретательности террористов, можно пронести на борт любое оружие или взрывное устройство. Правда, руководство гражданской авиации страны усиленно убеждает нас в обратном, приводит поистине фантастические цифры изъятых у пассажиров гранат, снарядов, стволов огнестрельного оружия и тонн взрывчатых веществ. Возможно, это и так. Нет основания не верить ответственным работникам. Но, видимо, это не то оружие, стволы и тонны, которые планировалось пустить в дело именно на борту самолета. Их просто перевозили, транспортировали в другую точку страны. И потому они были найдены.
      Ибо оружие, которому предстояло "заговорить" при захвате воздушного судна и сыграть свою роковую роль, в нужный момент всетаки оказывалось на борту. В 1988 году, например, террористы Овечкины уложили его... в футляр контрабаса. А в 1983 году преступники в Тбилиси даже этого не стали делать, просто пронесли оружие без досмотра через депутатский зал, как "уважаемые" люди.
      Кстати, об "уважаемых" людях. Кровавая трагедия в тбилисском аэропорту так и не послужила нам уроком. В большинстве цивилизованных стран мира при досмотре перед посадкой в самолет даже самые высокопоставленные лица проходят шесть-семь самых тщательных проверок.
      К чему, казалось бы, такая подозрительность? Дело в том, что люди, облеченные властью, должны служить примером для рядовых пассажиров. Это оказывает неоценимое положительное воздействие как на работников службы безопасности, так и на тех, кто проходит досмотр. Следует подчеркнуть особенный нюанс. Законы многих стран разрешают высокопоставленным чиновникам проходить без проверок. Но они соглашаются на досмотр вполне добровольно, сознательно. Достойный пример, не правда ли?
      В воздушном пиратстве есть и еще кое-что, отличающее нас от других цели угонщиков. Да, действительно, как ни горько сознавать, у нас похищают самолеты, чтобы сбежать из собственного дома. Нередко вокруг очередного происшествия газеты поднимают шум и на страницах печати появляются заголовки: "Воздушный пират или несчастный мальчишка?"
      Как ни странно, чаще всего, по мнению нашей гуманной прессы, оказывается, что они никакие не пираты, а те самые несчастные мальчишки. Такой вывод сделали, к примеру, некоторые журналисты, написавшие о 19-летнем угонщике из Львова Анатолии Михайленко.
      30 июня 1990 года, когда самолет был уже в воздухе, Михайленко подозвал стюардессу, показал ей гранату и потребовал от командира лететь в Швецию. Оказывается, был он человеком религиозным и не желал идти в армию. Как признался потом одному из журналистов: "Не хотел нарушить библейскую заповедь "не убий".
      Вот только о том, что он мог бы сразу убить почти двести человек, Анатолий не подумал, видно, забыл о библейских заповедях. Тот трудный полет вполне мог закончиться катастрофой. Экипаж находился в сильнейшем стрессе: предстояло лететь по абсолютно незнакомому маршруту, посадка в шведском аэропорту Арланда требовала умения ориентироваться по радиомаякам, навигационным и посадочным огням, знать систему захода на посадку. Естественно, что летчики, работающие на внутренних линиях, к таким полетам не готовы.