1. Каменоломни «Пер-Исфет»

 
      Что уж там за травы натирал нубиец, неведомо, но зелье подействовало. Трех дней не прошло, а шрамы на спине у Сергия стали чесаться – верный признак заживания.
      Забухал на рассвете барабан, мере повыползали из своих нор, сбрелись на завтрак. Заглотали, что попало в плошки, построились, побрели «добиваться рекордных показателей и новых трудовых побед».
      Колонна мере тащилась меж двух колонн конвоя – легионеры ступали не спеша, в левой руке – щит, в правой копье. Порой они косились на понурых мере, но те брели послушно, как овечки.
      По правую руку от Сергия вышагивал упитанный легионер с облупленным носом. Подбородок его белел незагорелой кожей, видно, бороду сбрил служивый. И руки, и ноги его покрывал выгоревший рыжий волос. Легионер поймал взгляд Лобанова, и вдруг подмигнул – задорно эдак, заговорщицки. Дескать, мы с тобой одной крови!
      – Сергий Роксолан? – осведомился он.
      – Ну? – удивился Лобанов.
      – Не оборачивайся. Как шел, так и иди. И слушай…
      Роксолан пожал плечами и стал слушать. Передвигался он в середке контуберния – впереди маячили спины Гефестая и Эдика, сзади топали Искандер и рабы, за Регебалом плелся Ахми.
      – Сезий Турпион был извещен о постигшей вас неудаче, – пафосно заговорил легионер, – и приказал устроить тебе и товарищам твоим побег, дабы довершить начатое! Будь готов в третью ночь, когда Луны не будет на небе. Калитки в обеих стенах откроются, только чтобы пропустить вас всех, сразу после третьей стражи. Ты слышал, что я сказал?
      Лобанов молча кивнул, и легионер удовлетворился его ответом. А душу Сергия рвало напополам. Очень хотелось верить, что помощь пришла, но сомнения уравновешивали надежды.
      Мере гуськом спустились в карьер и разбрелись по местам, поднимая орудия труда, брошенные вчера. Сергий подхватил молот и пристроился к Искандеру. Тиндарид вставил бур в недосверленную скважину, и кивнул другу: давай, мол, бей.
      Лобанов ударил и, замахиваясь, быстро передал слова легионера. Искандер от неожиданности чуть бур не выпустил из рук.
      – Держи!
      – Держу… – пролепетал Тиндарид. – На третью ночь! – и добавил шепотом: – Ура-а…
      – Не урякай, – буркнул Лобанов, – а подумай сначала!
      – О чем?!
      – О том! Зачем Сезию устраивать нам побег? Что ему, трудно было сбегать к префекту, чтоб тот подписал приказ о нашем немедленном освобождении? К чему городить всю эту монтекристовщину?.. Вот ты скажи мне.
      – Блин! – огорчился Искандер. – А ведь действительно… Тогда что же – опять подстава?
      – Орк его знает… Хотели бы нас прибить, так давно бы в расход пустили. А побег… Не знаю, как тебе, а мне за этой авантюрой чей-то хвост мерещится… Гребнистый такой…
      – Думаешь, это Зухос балуется?
      – Ни хрена себе баловство… – пробурчал Сергий. – Крепче держи! – Поколотив молотом, он сказал, отпыхиваясь: – Опять ему товарищ занадобился? Что-то верится с трудом. А! – осенило его. – Знаешь, что, наверное? Зухос просек, что не туда забрел! А он не дурак, и быстро сообразил, что мы-то на верном пути…
      – И решил вытащить на волю и проводника, и ключ, – кивнул Искандер. – Хотя стоп, ключ-то у Неферит… Слушай… А, может, это Неферит все затеяла?
      – Тогда при чем здесь Сезий Турпион и его трогательная забота?
      – Тоже верно… Или это Кашта решил помочь? Опять-таки, при чем здесь Сезий?..
      – Не нравится мне это, – задумался Сергий, и глянул на бур. – Все, вынимай! По черточку ушел.
      – Что делать-то будем? – спросил Искандер.
      Сергий задумался.
      – Вот что, – сказал он веско, – не будем ожидать неприятностей. Бежим сегодня.
      Искандер вылупился на друга.
      – Ты серьезно?
      – Абсолютно. А чего ждать? Пока нас «спасут»?
      – И как?
      – Как?.. Ты на чем стоишь?
      – Я? – удивился Искандер и посмотрел себе под ноги. – На граните! При чем тут…
      Сергий поднял руку, останавливая друга.
      – Мы с тобой торчим на почти что готовом блоке. А внизу, под склоном, та выемка – помнишь, где нас Ахми застал?
      – Ну?
      – Надо успеть за сегодня забурить все скважины, и отвалить глыбу под вечер. Она ляпнется точнехонько рядом с козырьком. Скомандуют отбой, и мы все там спрячемся. Надо будет, и в песок зароемся, потерпим как-нибудь. А как все покинут карьер, мы выбираемся и прячемся до полной темноты.
      – Неплохо, неплохо… – оценил Искандер. – А если искать начнут?
      – А если мы укроемся под стеной римского лагеря? Кто ищет мышь под хвостом у кота?
      – Здорово… А что? Может получиться…
      – Должно получиться. Второй попытки нам не дадут – или мы сдохнем, или вырвемся. Давай, шепни нашим, а я пока накерню…
 
      День тянулся неимоверно долго. Солнце как прилипло к небу в одной точке, и ни с места. Вечность прошла, прежде чем скомандовали перерыв. Поклевали, покусали, и опять потекли долгие-предолгие минуты, вязкие, как засахаренное варенье.
      Зато работа кипела, Сергий с Искандером вкалывали по-стахановски, успев до вечера и насверлить дырок, и забить в них колышки, и пролить их водою. Главный надсмотрщик нарадоваться не мог на ударников труда.
      – Что, – скалился он, – помогли-таки воспитательные меры?
      – А то! – усмехался Лобанов. – Выводы я сделал…
      Правда, не стал уточнять, какие именно.
      Вечер настал внезапно – палящее солнце кануло за скалы на западе, и тут же пали сумерки. Загремело бронзовое било, сзывая мере и объявляя конец еще одного дня в длинной цепочке, начальное звено которой – лишение свободы, а последнее – лишение жизни. Уходили узники куда живее, чем утром – звякали роняемые инструменты, кто-то кашлял, кто-то хрипло переговаривался. Ноги, загребавшие песок, соединяли и множили шуршащие звуки, надсадное дыхание уработавшихся людей перебивалось резкими криками надсмотрщиков. Постепенно все шумы стихали, террасы карьера пустели.
      Внезапный чих ударил Сергию по ушам.
      – Ти-хо!
      – Мне песок в нос попал, – оправдывался Эдик.
      – Я щас тоже попаду, – пообещал Гефестай, – в то же место…
      – А то я не знаю, какой ты у нас изверг…
      – Да тихо вы! – зашипел Искандер.
      – Все путем, – успокоил его Эдик. – Никого нет, одни мы…
      Лобанов разгреб песок, отряхнул с себя, и осторожно выглянул в щель между скалой и отваленным ими гранитным блоком. В ямном прииске почивала тишина. Вечером их не хватятся – темно уже, плохо видно, а вот утром отсутствие девяти человек станет заметно. Однако сразу никто в погоню бросаться не будет. Сначала усилят охрану оставшихся мере, выставят караулы вокруг карьера, чтобы каждый видел силуэты легионеров, торчавших на краю «Ямы». И лишь потом будет отдан приказ: «Догнать!» Ведомые следопытом из нубийцев (довольным, что можно прогулять работу), надсмотрщики пойдут по отпечаткам ног беглецов. Пойдут не затем, чтобы настигнуть и вернуть, а просто обнаружить трупы и пересчитать их, дабы не нарушать отчетность…
      – Уходим к нашей водичке, – ухмыльнулся Сергий.
      Беглецы поспешили на восток – откуда только силы взялись? Бодро топали, как на параде.
      До воды добрались в полной темноте, но уж напились вдосталь.
      – Кто не видел живого бурдюка, – проговорил Эдик, – может посмотреть на меня… – и звучно икнул. – Точнее, пощупать…
      – Мы сейчас все такие… – довольно пропыхтел Гефестай.
      – Пейте еще! – приказал Сергий. – Чтоб из ушей лилось. Нам, считай, всю ночь идти, а следующий водопой только на берегу Хапи.
      – Если я наклонюсь, – пробулькал Эдик, – из меня все выльется…
      – Пей, сказал!
      Сергий и сам-то глотал воду без особой охоты, но глотал – чисто механически, из чувства долга.
      – Все напились?
      – Все перепились… – проворчал Акун.
      – Это все же лучше, чем пересохнуть, – сказал Сергий.
      – Что да, то да.
      – За мной.
      В известном тупичке они задержались. Искандер на ощупь отыскал расселину, куда они сложили найденное древнее оружие, и раздал по мечу в руки. Гефестай прихватил и секиру.
      Вода, отяжелившая желудки, и клинки в руках прибавили всем уверенности и подняли настроение.
      Уахенеб запел даже.
      – Маасен пет, маасен та… – тихо выводил он.
      – Мака шебсен эр маау! – взвыл Эдик. Две руки одновременно – Гефестая и Сергия – достали «сарматскую» шею.
      – Не ори, не дома! И дома не ори!
      – Да, – сказал Ахми, любовно поглаживая кепеш, – голоса в пустыне разносятся далеко…
      – Двигаем, – скомандовал Сергий. – Спешить не надо, пока дойдем до лагеря, как раз все спать улягутся.
      – А дальше? – промямлил Кадмар.
      – Проблемы решаем по мере поступления.
      – В любом случае, – сказал Регебал, – в шене я больше не ногой.
      – Аналогично! – буркнул Эдик, потирая шею. – Хорошо, хоть не секирой…
      – Вы мне можете объяснить, – сказал Ахми, – куда мы идем? С нубийцем не вышло, я понял. И что теперь?
      Сергий вполголоса изложил свой простенький план.
      Девять беглых пошагали к лагерю. Света от луны было мало – ночное светило подтаяло до едва заметного полумесяца, но звезд высыпало масса, и их холодное бестеневое сияние заливало землю, выделяя каждый камешек на пути.
      Лагерь-каструм Сергий сперва услышал, и лишь потом увидел пильчатую линию частокола. За пределы каструма вырывались крики и хохот, рваный свет костров резче выделял кромку стен.
      – Закапываемся во рву, – тихо скомандовал Лобанов, – там песка нагребло – кучи. Кадмар, Уахенеб, Искандер! Сбегайте на разведку, узнайте, велика ли стража на входе в долину.
      – Значит, – заговорил Искандер, улыбаясь, – искать «окно» не будем?
      – Не будем, – мотнул головой Сергий. – Уходим через «дверь».
      – Как вошли, так и выйдем, – перевел для себя Гефестай. – Может, и мне сходить, глянуть?
      – Сиди уж, – хмыкнул Эдик. – Великоват ты, сын Ярная. Как отощавший хте…
      – Щас получишь, – неуверенно прошептал Гефестай.
      – Разговорчики.
      Шепотки стихли. Разведчики серыми тенями растворились в ночи. Сергий нагреб на себя песок, и лежал, пялясь в небо и благословляя всех богов подряд за отсутствие у римлян собак. Псы – это перебор…
      Шум за стенами лагеря стал утихать. Роксолан прислушался. Шорох? Или ему показалось? Нет, в смутных тенях обозначилось движение.
      – Это мы… – донесся выдох из темноты.
      – Сюда… – подал голос Сергий.
      Три сгустка тьмы отпочковались от ночи и приблизились, трансформируясь в Кадмара, Уахенеба и Искандера.
      Тиндарид подполз к Сергию, и шепотом доложил:
      – Сторожат на двух постах, у одной стены и у другой! Там пять человек, и там пять! Между ними большой костер. Что они там жгут, не знаю, но горит ярко, все видно…
      Роксолан задумался.
      – А каструм оттуда виден? – спросил он.
      – Как на ладони.
      – Может, отвлечь их как-нибудь? – прошептал Гефестай.
      – Как?
      – Пожар! – прошипел Эдик.
      – Где? – удивился Гефестай.
      – Пожаром отвлечь. Зажечь каструм.
      – Стоп, – остановил его Сергий. – Молодец. Садись, «пять». Каструм не подожжешь, а вот дом управителя запылает только так. Короче, я в гости к Хатиаи, а вы ползите, докуда доползете, и ждите меня.
      Сергий обошел стену каструма, пока не оказался напротив того места, где стоял дом управителя каменоломни. Влезть на частокол, обмазанный глиной, было не сложно – обмазка поотваливалась, оголяя сучья, из которых плели основу-тын. Взобравшись на верх стены, Роксолан распластался и оглядел лагерь. Строгая планировка отличала всякий каструм, даже этот, где ночевала стража «Пер-Исфет». В углу, огороженный забором из кирпича-сырца, стоял дом управителя. Тусклый огонек лампиона мерцал за его распахнутыми дверями. «Ну, была не была!»
      Сергий осторожно спрыгнул вниз, благословляя низкий уровень дисциплины в «Пер-Исфет». Скользящей походкой он двинулся ко входу в дом человека, которому был кое-что должен. Ему было немножечко стыдно, что личная месть заслонила ему общую пользу, но пожар – это неплохой выход, отличный отвлекающий маневр…
      Лобанов прошел в дом, втягивая ноздрями чужие запахи. Хозяин спал. Он растянулся на кровати, голый, потный, и храпел, некрасиво отвалив челюсть. Сергий приблизился, и нанес несильный удар Хатиаи по шее. Тот всхрапнул и затих.
      Найдя легионерский платок, Сергий завязал ему рот. Поискав глазами, обнаружил подходящий предмет – тонкий медный прут, поддерживавший полог над кроватью, – и связал им управителю руки. Другой прут стянул ноги Хатиаи.
      Быстрее, быстрее!
      Лобанов собрал в кучу все циновки, что лежали на полу в обеих комнатах, навалил сверху плетеные стулья, изящные столики на тонких ножках, пару табуретов, тростниковые занавески с окон. А потом затащил хозяина дома на весь этот горючий материал. Принеся лампион, он пошлепал Хатиаи по щекам, приводя того в чувство, и вежливо сказал:
      – Добрый вечер. Узнаешь?
      Хатиаи выпучил глаза, задергался, замычал сквозь ткань.
      – Так встрече радуешься? – осклабился Сергий. – Ух ты, мой радостный! Извини уж, хотел тебя отдубасить как следует, да некогда все. Я тебя подвялю маленько, ты не против?
      Хатиаи еще пуще задергался, а глаза его сделались и вовсе круглыми.
      – Ты против? – развлекался Лобанов. – Ах, какая досада…
      Он сходил за лампионом и подпалил циновки – те занялись сразу, затрещали, повеяло жаром. Огонь жадно забегал по тонконогой мебели, лизнул жирный бок управителя. Управитель дернулся, забился, под его чревом затрещал столик из черного дерева.
      – Грейся, сволочь, – процедил Сергий и вышел во двор.
      Дом управителя был обсажен кривыми деревцами, а под навесом располагался глубокий колодец, откуда черпали воду для стражи, для надсмотрщиков, для мере. Рядом с колодцем стояла бочка, полная воды. Сергий подумал-подумал, и вернулся в дом. Где-то он тут видел бурдючок… Вот он! Подхватив бурдюк, он живо наполнил его животворной влагой. Пригодится.
      Стену он одолел по приставной лестнице. Усевшись наверху, Сергий вытянул ее и спустил наружу – не следует пренебрегать комфортом, если он бережет время и силы. Придерживая бурдюк левой рукой, сжимая кепеш правой, он быстро спустился и пошагал к выходу из долины. Сейчас решится многое… Пробьются они или не пробьются, интересно? Интересно ему… Надо пробиться. Надо! Что хорошего в смерти, пусть даже героической?
      Сзади прорезался дикий поросячий визг – видимо, платок прогорел и Хатиаи подал голос. Молодец, на то и расчет…
      А впереди замелькали факелы. Раз, два, три… Восемь факелов. Нормальненько… Сергий медленно присел и вытянулся в ложбинке. Мимо, крича и ругаясь, пронеслись легионеры. Давайте, давайте – спасайте своего ошмаленного начальничка…
      Лобанов отклонился к скалам, и буквально наткнулся на Искандера. Сверкнуло лезвие меча.
      – Осторожно! – недовольно выпалил Сергий. – Чего ждем?
      – Там нубийцы, – ответил Искандер. – С луками. Двое.
      Роксолан огляделся и тихо подозвал:
      – Ахми, ступай к этим стрелкам. Руки вверх подними и иди. Скажешь, что мы друзья Кашты, что не хотим их смерти… Предложишь им сдаться. Если не сложат оружие до того, как завоет шакал, остренькая бронза выпустит из них всю кровь. Так и передай.
      Ливиец крикнул в темноту что-то на языке нуб, и пошел вразвалочку к костру, высоко поднимая руки. Из мрака выступили двое лучников-нубийцев, цвета безлунной ночи, чьи тела угадывались лишь по отблескам огня. Они выслушали Ахми и заболботали по-своему. Сергий не стал ждать, пока они договорятся. Сложив ладони по-особому, он поднес их ко рту, и издал вой шакала. Оба нубийца тут же отбросили луки и упали на землю, предлагая себя связать. Ахми с удовольствием исполнил их просьбу.
      Лобанов вышел к костру победителем. Ливиец обернулся к нему, довязывая ноги второму стрелку, и сказал:
      – Их зовут Арнехамани и Силко, – оба нубийца закивали курчавыми головами, тыкаясь лбами в песок. – Они говорят, дальше еще одна застава – там, где пещера, помнишь?
      – Помню… Ладно, берем луки, и вперед. Застава – так застава…
      Девять спин, недолго отсвечивая, углубились в теснину каньона и пропали во тьме.
 
      Погони пока не было слышно и видно, но если впереди беглецов ждала застава, то с погоней торопиться смысла не было – пускай эти обнаглевшие мере попадут в клещи! Захрустят, как омары в крепких челюстях…
      А Сергий спешил. Все надежды он связывал с внезапностью. Долгие, бесконечные ночи давно разленили римлян. Стоять в дозоре всю ночь напролет? Пялиться в темноту, высматривая беглых? А смысл? Если и пустится какая-нибудь тварь в бега, то раз в год, не чаще.
      – Пить хотите? – пробурчал Сергий, снимая с плеча бурдюк. – Хлещите.
      – Где взял? – оживился Искандер.
      – Посылка от Хатиаи…
      – Ты его… того?
      – Да так… Запалил костерок, положил погреться…
      Друзья посмеялись. Они шагали в темноту, туда, где было опасно и ничего не известно, это держало в тонусе малость истощенные тела, взводило нервы, обостряло чувства. И им было смешно. Они радовались первой победе, первой мести. Присутствовало ли безумство в их поведении? Конечно! А как же? Здравый смысл всегда диктует поступать осторожно, желательно – вообще никак не поступать. А то как бы чего не вышло… Профессия воина вынуждает пренебрегать здравомыслием – иногда, когда ситуация требует риска. В такие моменты рассудку делать нечего – в бою предводительствуют древние инстинкты и рефлексы, выработанные навыком и опытом.
      Застава у пещерного храмика не поражала – обычный глинобитный забор, человеку по грудь, с широким проходом у одной из скалистых стен. Неровную, щербатую кладку подсвечивал костер, неяркие тени шатались, отброшенные на скалы.
      – Ползком, – прошептал Сергий. – И помните про уровень допустимой обороны. Если замочим римлян, то загремим примерно в такое же место.
      – Если поймают… – пробурчал Эдик.
      – Тебя прельщает перспектива всю жизнь играть в прятки? – спросил Искандер.
      – Отставить, – срезал обоих Лобанов. – Поползли.
      Девять человек упали и поползли. Чем ближе к ограде оказывался Сергий, тем явственнее были слышны разговоры у костра.
      – И Орк меня дернул записаться сюда! – уныло бубнил один голос, гугнивый и пришепетывающий.
      – Ну, не скажи… – воспротивился другой, тонковатый. – Деньги хорошие идут, платят, почти как в претории. Чего тебе еще, Флакк?
      – Чего-чего… – подхватил третий дозорный. – А того! Куда мне их деть, эти сестерции? На что их тратить? Девчонок нет, а тех, что привозят… Да ну их! Лучше уж я с крокодилихой…
      Грубый смех был ответом.
      – Вроде идет кто-то… – удивился гугнивый и пришепетывающий. Сергий замер на полушаге.
      – Да брось ты! – отмахнулся тонковатый. – Кто ночью попрется?
      – Да говорю тебе, идет кто-то! Ну, вон же! Ох, ты! Или я перепил, или… Ребята, девка! Клянусь Юпитером!
      Сергий удивился не меньше легионера. Какая еще девка, между Нубией и Нилом?!
      – Привет, мальчики! – послышался игривый девичий голос, и у Сергия аж дыхание перехватило – там была Неферит!
      – Ты… это… – заторопился гугнивый.
      – Я это, я, – ласково промурлыкала Неферит, вслед за чем Сергий услышал короткий резкий выдох и стон. Донеслась пара увесистых, хлестких шлепков.
      – К бою! – заверещал тонковатый голос, и будто подавился командой, забулькал, заперхал – видать, схлопотал прямой в горло.
      Роксолан отжался и вскочил. За оградой, хорошо освещенные костром, дрались девушки в коротеньких рубашках-эксомидах, открывавших левые груди. Дрались девицы весьма и весьма профессионально, укладывая легионеров мордами в песок. Амазонок Сергий насчитал семь. Восьмой была его Неферит. Ну, может, не совсем его…
      – Неферит! – крикнул он.
      Семеро девиц моментально оглянулись – все и разом.
      – Сергий! – завизжала Неферит. – Ты уже здесь?! А мы тебя спасать пришли!
      Лобанов перескочил забор и кинулся к паллакиде. Паллакида кинулась к нему. Они вцепились друг в друга, тискаясь с силой и страстью.
      – Сергий… – всхлипнула Неферит, словно отдавая дань слабой женской натуре, но тут же вернула самообладание. – Я так боялась за тебя…
      – Неферит… Это не ты подослала к нам своего человека?
      – Нет! – насторожилась девушка. – Какого человека?
      – Не важно! Если не ты, значит, я занадобился Зухосу…
      – Привет, Неферит! – крикнул Искандер, появляясь из-за ограды. – О, какая у тебя гвардия!
      – Как на подбор! – прогудел Гефестай.
      – Малинник! – возвел очи горе Эдик. – Цветник!
      – Это девушки Кадешим, – представила подруг Неферит. – Они нам помогут. Знакомьтесь! Мельха… Эсха… Сара… Саджах… Мирьям…
      Неферит называла, девушки кланялись, парни расшаркивались, подымая пыль, и встреча напоминала представление дам кавалерам на балу.
      – Очень приятно, – искренне сказал Сергий и вернулся к роли командира: – Оружие собрать. Вода у них есть? Возьмите тоже.
      – Лепешки есть! – доложил Эдик. – Брать?
      – Бери. Сгодятся.
      Удвоившись, отряд пошагал на запад, к долине Хапи. И более уже ничего не тревожило Лобанова – он был волен, он держал за руку Неферит, друзья его с ним, вон, шагают рядом, Эдик вовсю заигрывает с… Сарой? Нет, это Мельха… Или Эсха. В общем, девушка Кадешим. Сергий шел и улыбался.
 

2. Великая Западная пустыня

 
      Еще Ра не явился миру, заливая восток розовым полыханьем, а сводный отряд борцов с Зухосом уже шагал вдоль Нила. Вода казалась черной, и судно барит, причаленное канатом за кол, вбитый в песок, почти не различалось в серых сумерках, проявляясь постепенно, чем ближе, тем явственней и четче.
      – Я, пожалуй, пойду, – смущенно проговорил Ахми, останавливаясь. – Вам путь по воде, а мне в пустыню топать…
      – Нам тоже, – твердо сказала Неферит.
      Сергий повернул к ней лицо и спросил:
      – Скарабея не потеряла?
      Неферит гордо продемонстрировала амулет.
      – И куда нам теперь? – улыбнулся Лобанов.
      – Я же говорю – в пустыню! Тут недалеко, схенах в десяти. Там, по западному берегу, должен храмик Хатхор стоять, а за ним – промоина. Вот по той промоине нам надо выйти в пустыню и идти две ночи.
      – Если по дороге не будет колодца, – решительно заявил Ахми, – о второй ночи даже и не думайте!
      – Там есть вода, – значительно сказала Неферит. – Гляди! – она перевернула амулет, как жука на спину, и на брюшке каменного скарабея проступили отметины иероглифов. – Тут указаны начало и конец пути, и ориентиры – двугорбая скала, каменный столп, затерянный оазис, где найдется вода, потом поле каменных шаров и – башня Деблиса…
      – Башня Деблиса?! – поразился Ахми.
      – Ты что-то знаешь о ней? – вцепилась в него девушка.
      – Старики рассказывали…
      – Вот и поведешь нас к этой Башне, – решил Сергий.
      – А мы заплатим, – добавила Неферит. – И дадим оружие.
      – Да я согласен, – сдавался Ахми, – раз уж по дороге… Только зачем вам Башня? Туда просто так не ходят, а если и ходят, то назад не возвращаются. Башня Деблиса – очень древнее место, там сильная магия…
      – Вот и проверим, – сказал Сергий. – Неферит, это твоя барка?
      – Наша!
      – Тогда все на борт! Мужики – на весла!
      По палубе барит затопали десятки ног. Гребцы быстро расселись по скамьям и разобрали весла, а девушки Кадешим развернули рей на мачте повдоль, чтобы не парусил под северным ветром, задувавшим с восходом солнца. Мощное течение подхватило барит и повлекло за собою. Весла подталкивали корабль, добавляя ему скорости.
      Сергий греб, не думая ни о чем. Радость освобождения уже попригасла, а заботы… Не числилось пока особых забот. Можно было спокойно тягать весло и любоваться девчонками Кадешим.
      – Как говорил мой дед Могамчери, – высказался Эдик, – «Когда плывешь по реке, думай о реке. О земле думай, когда пристанешь к берегу!»
      К берегу пристали в тот же день, вечером. Бережок тянулся узкой полосой, усаженной перистыми пальмами. Они хорошо смотрелись на красноватом фоне отрогов Ливийских гор, поднимавшихся уступом на сто локтей. Барит едва поместился в крошечной бухточке, то ли вырытой людьми, то ли прорытой потоком воды в давние времена. Бухточка рассекала пальмовую «лесополосу» и выходила к роще сикомор, священных деревьев Хатхор, храм которой терялся за глянцевитой зеленью.
      – Ну, что скажешь, проводник? – обратился Сергий к Ахми. – Когда выходим?
      Ливиец глянул на опускавшееся солнце и тряхнул головой.
      – Сейчас! Берем с собой воду, еду, оружие… Стоп! – Ахми нахмурился, разглядывая девушек Кадешим. – Вы так и пойдете? Учтите, солнце в пустыне жарче мужских глаз, оно не греет, а сжигает!
      Девушки Кадешим нисколько не смутились.
      – Мы припасли другие одежды, – сказала Саджах, и вытянула целый тюк из-под полупалубы. – Вот!
      В тюке обнаружились длинные плащи-накидки с капюшонами из ослепительно-белой ткани.
      – Отлично! – кивнул Ахми.
      – Здесь на всех хватит, – сказала Неферит. – Разбирайте!
      – Подожди, – притормозил ее Сергий, – дай, я сначала скупнусь.
      – Точно! – завопил Эдик.
      Размотав схенти, мужская половина команды барит попрыгала в стоячую воду бухточки. Воды Нила отливали бурым цветом, но в заливчике ил более-менее отстаивался и оседал на дно. Когда на него ступала нога, он приятно продавливался между пальцев.
      – Господи, – простонал Эдик, – когда ж я залезу в нормальную холодную воду! Как мне надоело все теплое, если б только кто-нибудь знал!
      – Накувыркаешься еще в снегу, – проворчал Искандер, яростно шкрябаясь мокрым песком. – Как пошлют куда-нибудь к диким германцам…
      – Пусть!
      – Не спешили бы вы на север, – проворчал Гефестай, – пока на югах делов не закончим…
      Сергий, наплескавшись, влез обратно на палубу. Девушки Кадешим спокойно отнеслись к его наготе – рассматривали с интересом, но без особого любопытства. Так оценивают костюм – смотрят, хорошо ли сидит, каков покрой, из какой ткани пошито. Лобанов надел белый плащ прямо на голое тело, не вытираясь. Запахнулся, затянул кушак, накинул куколь.
      – Ты сейчас на монаха похож! – объявил Эдик.