Свет этот осветил большой пологий валун, лежавший здесь с незапамятных времен. Когда-то, когда на прудах еще не было так страшно, с него очень любили нырять местные пловцы, потому как
      сразу под камнем начинается четырехметровый омут, позволяющий выделывать потрясающие прыжки и при этом не биться об дно.
      На валуне, с которого оттолкнулось столько ног, стояла древняя подстава для свечей, какие используются в церкви, а на подставе старый, разъеденный эрозией камень неопределенного цвета. Камень был с кирпич размером, округлой формы и очень шероховатой поверхностью, а на нем были глубоко высечены странные символы, каких трактористу до сих пор видеть не приходилось.
      Зеленоватый глубинный свет освещал их и они, казалось, были полны какого-то жуткого смысла.
      И тут Николай ощутил чье-то присутствие, скорее даже не присутствие, а его тень, как будто что-то было вложено в камень, а теперь выходило оттуда, чтобы увидеть человека.
      -"Подойди!"- сформировалась в воздухе мысль, и селянин ощутил, что ноги снова подчиняются его воле.
      Тракторист сделал шаг к камню и услышал тихий свист, доносящийся до него со всех сторон.
      И тут же понял, что его издавало. Вокруг замершего от ужаса человека ползли змеи, гадюки, не меньше двух десятков, они образовали своими длинным телами круг, диаметров около двух метров, в центре которого и стоял селянин, змеи притирались так близко друг к другу, что обод образованного ими колеса казался почти цельным.
      -Вайна! Аоно! Тан!!! - прогрохотал рядом с ним голос, идущий одновременно из черных глубин пруда, и из шероховатой глубины камня.
      -Вайна. Аоно. Тан... - безвольно повторил Николай и тут понял весь жуткий смысл, заключенный в этих словах.
      -НЕЕТ!!!- заорал он и рванулся прочь от прудов, но змеи сомкнули круг и оплели ноги бежавшего тракториста.
      Более двадцати змей повисли на нем, не кусая, и опрокинули Николая в жидкую тину.
      -Нет! - плакал он - Не надо...
      Все больше змей сползалось со всех сторон, они захлестывали его, затапливали скрывали с головой.
      Некоторое время на месте упавшего человека шевелилась черная блестящая масса. Затем змеи расползлись.
      На земле никого не было. Маленькая серая гадюка сползла с середины круга, некоторое время смотрела на камень, затем скользнула в сырую траву.
      Змеи расползлись, скользящая призрачная тень, реявшая неподалеку, исчезла, исчез и зеленоватый свет из глубины пруда, уступив место наползающему туману. Круг окутала тьма.
      Обряд на Темных прудах был закончен.
      3.
      В 10 часов утра Сергей проснулся. Из маленького полуслепого окошка падали косые лучи летнего солнца, печка прогорела, потухла, и теперь была холодна. Но она была уже и не нужна, потому как от вчерашней мороси не осталось и следа.
      В этом Сергей убедился выглянув наружу, на маленькую площаденку. Температура прогрелась градусов до двадцати, а сверху на разоренное село смотрело ослепительно и глубоко синее июльское небо. Некоторое время Серега, жмурясь, смотрел на слепящее солнце, затем снова окинул взглядом деревню.
      Неизвестно, что произошло, была ли погода виновата, или трудная дорога, но село больше не выглядело зловещим. Яркое солнце играло на уцелевших стеклах в окнах Черепиховских домов и на облупившейся позолоте собора, под которым и лежал в данный момент клад. Солнце отражалось и в каплях падающих с медленно высыхающих крыш, и в лужах, где возились голуби.
      Голуби были здесь, несмотря на обилие змей и кривотолков, а значит, и Сергей сможет тут прожить необходимое время. Тем более, что спалось этой ночью превосходно, без дурных сновидений. За ночь накопленное днем полегчало, обдумалось, и уже больше не казалось таким страшным и противоестественным. Не испортил утреннего настроения и труп очередной змеи, висящий на края крыши соседнего дома.
      На сегодняшний день был намечен план посещения Черепиховского собора, возможно, что и место клада будет сегодня отмечено. Поначалу Сергей хотел действовать по ночам, но вчерашний день показал, что жители домов, похоже, не выходят из своих убежищ, кроме как в бар, а значит своими походами к собору приезжий не привлечет никакого внимания.
      Он поднялся (тут его хорошее настроение дало легкую трещину, потому как крупноячеистая сеть крепко вдавилась в тело, да и вообще, прелести сна в постели, без матраса, были весьма сомнительными) и некоторое время разгибал занемевшую спину, а затем позавтракал своим походно-тушеночным рационом, не разогревая. Жуткая вообще вещь, но с утра пойдет, так как магазинов в селе больше нет, придется обходиться этим. Хотя можно зайти в бар и посмотреть, что там у них есть съестного.
      В собор Серега собирался отправиться ближе к часу дня, а сегодня с утра ему хотелось лишь одного - выбраться на природу и отдохнуть наконец от постоянной отупляющей езды.
      Его Форд тихо дремал в тени от дома.
      Возле колеса сидела змея.
      Сергей встал как вкопанный. Змея сидела около колеса и не думала ускользать. Как и те другие, встреченные ранее, она просто сидела и смотрела на человека.
      Во взгляде змеи была боль. Это чувствовалось ясно и сразу. Змея пришла сюда, стосковавшись по людям, она не хотела возвращаться обратно в сырой темный лес, к переплетениям корней, вонзающихся в тело без ног.
      -Стой, - тихо сказал Сергей, делая шаг к змее, - подожди, не уползай, - он не отдавал отчета в том, что говорит с пресмыкающимся.
      Но в этой змее было слишком много человеческого, как и во всех предыдущих. Приезжий еще на шаг подошел к змее и между ними оставалось метра два, змея вздрогнула, но положения не изменила.
      -Ты человек, - уверенно сказал Серега - ранее ты был человеком, если это так, кивни головой, я знаю, змеи это могут.
      Змея мучительно затряслась, пару раз свернулась в кольцо, затем стремительно скользнула между колесами Форда и исчезла. Сергей разочарованно выпрямился, в последний момент он почему- то надеялся, что змея все-таки кивнет.
      -"Почему ты ожидал этого?" - спросил он себя, - "неужели ты даже на минуту мог допустить, что видел змею, бывшую ранее человеком?"
      Нет разумных змей в Черепихове, есть лишь кучка ополоумевших селян и клад под собором.
      Прихватив свой дорожный рюкзак, Серега сел в машину и некоторое время заводил остывший двигатель, затем движок завелся, и автомобиль горожанина двинулся вверх по холму туда, где на обрывистом берегу не было домов, а был раскинут маленький деревенский парк. Солнце ласково светило с небес, а синее небо было безоблачным. Такая превосходная погода после вчерашней ледяной мороси казалась просто раем, тем более, что и во второй половине дня дождя, похоже, не будет. Пробираясь по разваленным кварталам, Серега увидел впереди троицу серых ободранных собак, пытающихся допрыгнуть до висящего на столбе трупа козы. У козы была уже оторвана одна нога, и, похоже, что и вторая скоро окажется внизу, в собачьей пасти.
      В общем-то, это было довольно тривиальное явление, но подъехав поближе, Сергей узрел, что было неправильно в этой стае.
      Псы были ободраны и неопределенной породы, но только двое, средним в этой троице был волк. Да, натуральный волк, что угадывалось по серой шерсти и характерно висящему поленом хвосту. Он не рычал на собак, а, наоборот, все трое весьма мирно пытались добраться до козы. Когда Сергей проезжал мимо, то пугнул их гудком, и троица бросилась от козы в разные стороны. Когда мимо промчался волк, можно было посмотреть, что он достаточно холеный, словно имел круглосуточное питание.
      -"Волки"- подумал приезжий- "Стоит людям ненадолго исчезнуть из области, как появляются волки".
      Труп козы болтался на бывшем фонарном столбе, отражаясь на фоне синего неба в луже внизу. Какую рану этой земле нанесла буря? Как мощна все-таки стихия, и как бессилен перед ней человек.
      Он наконец добрался до парка и тормознул автомобиль, здесь он собирался провести первую половину дня. Маленькая рощица тонких березок и синева Волги за ними.
      Выбрав более ли менее сухое место неподалеку от края обрыва, Сергей уселся, задумчиво глядя в даль. Этот высокий правый берег Волги поднимался на водой на тридцать метров и давал прекрасный обзор на реку и на пологий левый берег.
      Вот и сейчас на том берегу можно было видеть утопающие в яркой зелени домишки и купола местной церквушки. Там, на том берегу была деревня Карявкино, и пострадала она гораздо меньше Черепихова. И там было спокойно. Сергей мог видеть копошащихся деревенских, рыбака невдалеке от берега, видел, как взмахивают топорами, восстанавливая дом. Там было спокойно, а Черепихово загнивало.
      Такие мысли пришли ему в голову, но они были совершенно неуместными среди этого июльского сверкающего дня, и он отбросил их прочь. Теплое солнышко пригревало сверху, и приезжий, довольно развалившись на высохшей траве, смотрел на реку.
      Волга была ярко-синего цвета, как и небо, а посередине реки солнце отражалось на мелкой ряби ослепительным золотом. Блики играли, переливались, и глаза начинали болеть, когда долго смотришь на это чудо природы.
      Раздался гудок, еще один. По реке шел теплоход. Белоснежный трехпалубный теплоход, направляющийся в Углич или еще куда, казавшийся сверху маленьким и напоминающий белую же речную чайку. Вид был потрясающий, и Сергей впервые порадовался тому, что выбрался-таки на природу из этой душной и пыльной летом Москвы. Вот где настоящая средняя полоса, самый расцвет среднерусской природы.
      С Карявкино раздался одинокий удар колокола, затем еще один. Полдень. Наверху в восходящих потоках ветра зависла чайка, а еще выше проносились стрелами ласточки, не предвещая дождя. Теплоход погудел снова, ему еще идти и идти вверх по огромной реке, он посетит много городов, сменит несколько рек и, возможно, окажется в конце концов на Ладожском озере или в Финском заливе.
      Но у Сергея есть дело - ему надо выкопать клад и попутно разобраться в том, что здесь все-таки происходит.
      Теплоход уходил, его белые очертания скрывались вдалеке, пусть ему повезет больше, чем тому, что потонул неподалеку во время бури.
      Сергей поднялся, пора было идти в собор. Сложил рюкзак и погнал машину вниз по склону. Мимо висящей козы и разрушенных домов на площадь, где и поныне стоял собор.
      Несмотря на претенциозное название, собор представлял собой не слишком большую церковь и вмещал в себя лишь две комнаты. Внутри был зал, уходящий ввысь к куполам, и дверь, ведущая в подвалы.
      Все это приезжий знал из плана, но сейчас чувствовал себя неуютно, подъезжая к собору и зная, что придется лезь в темное подземелье.
      Дверь собора была открыта с того самого дня, как некто Ерепеньев, позже давший показания, прятался здесь от надвигающейся стихии. Дверь висела на одной петле и тихо колыхалась от ветра.
      Сергей оглянулся, прежде чем зайти внутрь. Через площадь был виден давешний свихнувшийся библиотекарь, сидящий на крыльце своего дома с ружьем на коленях и смотрящий в небо.
      Сделав шаг, приезжий переступил порог собора и оказался внутри в предбаннике, с двумя узкими деревянными скамьями и истертым ковром на полу. Осколки выбитых стекол лежали на вытертом полу. Потолок рассекала длинная змеящаяся трещина. Пол был осыпан отпавшей штукатуркой. Чуть дальше виднелся вход в основной зал. Горожанин прошел туда и мельком окинул взглядом иконостас, оставшийся целым, пнул лежащий на полу гнилые деревяшки, свалившиеся с потолка, и прошел к неприметной подвальной двери сбоку. В соборе было тихо и абсолютно спокойно, а из подвальной двери пахнуло холодом и легкой затхлостью.
      Вниз спускались вырубленные каменные ступеньки с чуть закругленными краями, истертые ногами множества здесь прошедших. А внизу была полная тьма. Это давило. Солнечное просторное помещение собора давало яркий контраст темноте подземелья. И еще из глубины доносился легкий сладковатый запах, природы которого Сергей не смог определить.
      Человек знающий, пожалуй, сказал бы, что довольно явственно пахнет мускусом, но Серега знать этого не мог.
      Приезжий запах едва заметил и знал только одно - в подвал лезть не хотелось. Особенно после всего происшедшего в Черепихово.
      Он достал из походного рюкзачка план и мощный аккумуляторный фонарь, стоявший больших денег, и бросил взгляд наверх к куполам, где солнца было больше всего. В семидесятых, когда здесь находился склад, в этом помещении проводили репетицию одного латиноамериканского не слишком пристойного спектакля. День был ясный, но очевидцы говорят, что принесло одно единственное облачко, из которого в основной правый купол ударила молния. Народ убоялся и спектакль был прекращен. Правда или нет, но пятно от разряда ясно виднеется с внутренней стороны купола. Сергей шагнул в темноту, впрочем, сразу же разогнанную фонарем. Потолок украшали стоваттные лампы, и если бы в Черепихове осталось электричество, проводить изыскания было бы гораздо легче. Ну, а так приходилось освещать фонарем.
      Ступенчатый спуск был не долог, как не глубоки были подвалы Черпиховского собора. Он заканчивался маленькой площадкой с грубой железной дверью - остатком еще складского быта. На двери табличка "Посторонним вход воспрещен", только вот уже не понять, где в селе свой, где посторонний. Здесь, за этой дверью, и размещались ранее складские помещения. Было холодно и сквозило из всех щелей.
      Ключи торчали в двери, но она и не была заперта, и открылась от первого же рывка. Луч света, торопливо направленный в открывшееся пространство, высветил низкий свод и утоптанный земляной пол. Не слишком большая комната, метров десять в длину и столько же в ширину, и еще непонятная дыра в углу.
      Хлопающий звук родился позади, и безумно заметался по тоннелю, долетая то справа, то слева. Сергей с ужасом развернулся выхватывая лучом каменную поверхность, затем торопливо махнул фонарем в сторону подземелья, чтобы не оставлять темноту за спиной, а затем повернулся и кинулся вон из подвала.
      Взлетел по лестнице и выскочив в основной зал, остановился, тяжело дыша. Хлопающий звук повторился, но теперь, когда приезжего не окружала темень подвала, причина его становилась ясна.
      Голуби. Голуби поселились под самыми куполами после бури. Они свили там гнездо и теперь, потревоженные шагами пришельца, вились в высоте над головой Сергея. Крылья хлопали и гулкое эхо разносило его отовсюду.
      Нет, не эхо испугало приезжего, скорей вся обстановка заброшенного подвала, куда приходится спускаться одному, без людей. Эх, почему с ним нет историка? Вдвоем все стало бы легче.
      -"А у меня нет даже оружия" - подумалось Сергею.
      Впрочем, чем поможет оружие против теней прошлого? Против однородной тьмы вокруг...
      -Я становлюсь похожим на селян- сказал Сергей себе- прошли сутки, и я понимаю, почему они ходят с ружьями.
      Из оружия у него был лишь походный ножик-финка. Но доставать его сейчас было просто глупо.
      Он снова посветил в глубину подвала. Там было тихо и пусто. Приезжий вновь спустился по лестнице, стараясь не обращать внимание на пляшущие тени по углам, и подошел к полуоткрытой двери. Верхнюю дверь он оставил на этот раз открытой, и теперь серый свет легонько проникал вниз. А вперед можно было светить фонарем. Так стало легче, и теперь Сергей, не колеблясь, шагнул в подвал, на ходу сверяясь с картой. Дверь заменили, но считать вершки от древнего дверного проема было возможно.
      Но считать он пока не стал, а направился в угол земляного подвала, где в первый раз видел дыру.
      Дыра оказалась на месте, это была широкая полутораметровая яма, уходящая в глубину. Сереге сразу пришла в голову мысль, что кто-то до него успел прийти сюда и выкопать клад. Он лихорадочно сверился с картой и глянул вокруг. Нет, если мерить вершки, то клад лежит совсем в другой стороне, а точнее, в противоположном углу. Что ж, все-таки легче.
      -А что же в этой? - спросил себя вслух Серега и посветил в дыру.
      Довольно широкий земляной ход идет под уклоном в глубину. Прорыт, похоже, давно, но ранее был чем-то закрыт.
      -"Может, еще подвал" - подумалось горожанину, - "А почему нет ступенек?"
      К слову сказать, мерзкий мускусный запах здесь ощущался сильнее всего. Вообще ход не выглядел очень уж зловещим, по крайней мере не более мрачным, чем подвал.
      -"Слазить, что ли?" - спросил себя Сергей.
      Но зачем туда лезть? Лезть в катакомбы, мало ли что может таиться в глубине. Но почему-то ему казалось, что эта дыра как-то соотносится со всем, происходящим в Черепихове.
      -"Вот так" - сказал он про себя, прыгая вниз на сухой почвенный пол "Кучка спивающихся трусливых селян, и всего один единственный человек, который хочет во всем разобраться."
      На глубине полутора метров начинался туннель, и вел он вниз. На всякий случай Сергей все-таки вынул финку, пригодится. В конце концов он наслушался много историй о происходящем в московском подземелье. Почему бы и здесь не быть чему-нибудь подобному?
      Свет фонаря высвечивал скручивающийся вниз туннель. Проход был не слишком длинен, но крут, и временами земля под ногами осыпалась. В проходе было пусто и достаточно сухо, даже вода не падала сверху.
      Туннель завершился в маленькой комнате, облицованной диким камнем со следами грубого теса. Пол был покрыт такими же плитами.
      Келья. Крохотная келья под землей. В чем было ее предназначение? Быть может, здесь составлялась летопись о Черепихове? А может, это была тайная сокровищница? Да нет, зачем тогда было зарывать клад в подвале. Странная комната. Может, каземат какой или склеп...
      Сергей осветил фонарем стены и глянул в карту. Разумеется, ни тайной комнаты, ни прохода там не было.
      Зато повторное освещение фонарем показало кое-что интересное. В одной из стен, строго посередине, была выемка. Неровной формы, достаточно глубокая, с застывшим раствором по краям. Непохоже, что отсюда просто выпал кирпич, скорее, что-то тут было замуровано довольно долгое время, вон раствор какой старый. В глубине выемки застыли капли зеленоватой слизи. Да и слизь дурно пахнет.
      Сергей вздохнул - здесь было пусто. Если тут что и хранили, то очень давно.
      Он не хотел больше задерживаться здесь и, последний раз осветив фонарем комнату, направился к дыре наверх. Выбравшись, он пометил кирпичом место, где, предположительно лежит клад. Ну вот и все на сегодня. Завтра можно достать лопату и начать выкапывать, а затем, наконец, свалить из этой проклятущей деревни.
      Он выбрался и из подвала, благодатно вдохнув свежий воздух. Несмотря на пыль, он был гораздо лучше, чем затхлый смрад подвала.
      -"Ну вот, теперь можно и отдохнуть".
      Все-таки было страшно лезть в глубину. Сергей решил направиться в бар и порасспросить там местных жителей о селе. Быть может, они сегодня будут поразговорчивее.
      Он сложил все свое снаряжение и бодро направился к автомобилю. На небе попрежнему ни облачка, а температура грозила подползти к двадцати пяти. Серега решил, что если такая погода продлится дольше, то завтра можно и искупаться в Волге. Хорошая награда за перенесенную слякоть.
      Машина стронулась, и колеса понесли ее к невзрачному и ободранному "Левому берегу", окна которого сегодня были темны, но зато горела блеклая лампочка у входа .
      Тормознув Форд у дверей (на краю крыши висела змея. Он мог поклясться, что вчера ее не было), он снова толкнул дверь и вошел.
      Бар был полон. Похоже, сегодня здесь собралось все умеющее ходить население Черепихово. Почти все столы были заняты, а под стойкой навалена гора ружей. Поискав знакомые лица, Серега отыскал Щербинского, который сидел на своем месте у окна один, и Саню в темном углу (змеиный чулок одет на руке). Тракториста Коли, что так хорошо спал вчера у стойки, нигде не видно.
      Сергей направился к бывшему зоотехнику и уселся на ближний к окну стул. Из окна сюда падал ласковый солнечный луч.
      -А! Приезжий явился! - поприветствовал селянин- нашел себе жилье?
      -Нашел, -сказал Сергей, - синенький такой домик со словами на крыше.
      -Синенький? Так это же бывший дом семьи Саврасовых, они после бури как раз уезжать собирались. Погрузили скарб весь свой на грузовик и уехали из села. Но дождь ведь был, глина мокрая, скользко, а они гнали как проклятые, подальше от села, ну и на выезде из Черепихово, колесо скользнуло, машину повело и они со всем добром прокатились вниз по холму. Теперь все в Волге - матушке. Так-то.
      -"Милое открытие", - подумал Сергей, -"Ничего не скажешь."
      -Вот так-то, - продолжал изливаться сельский, сегодня он, похоже, был не прочь поговорить, - кто бежит из родного села, тот так или иначе оказывается в реке. Кстати! Если ты собирался сегодня купаться, повремени. Выше Черепихова во время бури кладбище смыло, так что все, кто там был, по реке поплыли. Основная масса-то посередине прошла, но отдельные могли в заводях запутаться.
      Сергей похолодел, купание придется отменить, похоже, Щербинский сегодня выдает только плохие новости .
      -Да я вот зашел спросить, - сказал Серега, - у вас есть где -нибудь лопата или заступ? А еще я хотел бы найти матрас. В доме его не оказалось.
      -Пройди по домам. Большинство из них пусты. Но в них есть все, что тебе нужно, еще у нас был магазин, но его давно разграбили. А вот в домах все так и лежит нетронутым.
      -"Ага", - подумал приезжий,- "Потому как там все еще лежат неубранные жильцы. Что же происходит в вашей деревне?"
      Мерно гудящие голоса в дальней половине бара неожиданно поднялись выше и сменились криками. Головы всех сидящих тут же повернулись в ту сторону. Глянул и Сергей.
      Группа селян вскочила со своих стульев и оторопело смотрела на пол. Сергей был уверен, что всего минуту назад за столом с этими сельскими сидел еще один. Здоровый мужик в драном треухе. Теперь его не было, зато, от стола со всей возможной скоростью отползала змея. Народ в страхе шарахался с пути ползущего пресмыкающегося, затем кто-то кинулся к стойке с ружьями, схватил массивный дробовик и крикнул:
      -В стороны, стреляю! - и, не посмотрев, убрался ли кто с траектории выстрела, нажал на спуск.
      Выстрел прозвучал оглушительно, тем более, что палил селянин дуплетом и из тяжелого калибра. Дрогнули стекла. Люди в баре зажали уши ладонями.
      А змею разорвало. Ошметки змеи расшвыряло вокруг, а ее голова с застывшим непроницаемым выражением в глазах, приземлилась совсем рядом со столом. В воздухе плавал едкий, сизоватый дым от выстрела.
      -"Человек-змея. Человек-змея", -подумалось Сергею, - "Человек в Змею?".
      Народ потихоньку стал успокаиваться и рассаживаться по столам. Кто-то пинком вышвырнул остатки змеи за дверь. Зоотехник сидел с каменным лицом, уставившись в окно поверх Серегиного плеча. Приезжий тоже молчал, наблюдая за красочной росписью кровавых брызг на стене, а затем спросил в лоб:
      -Почему ваши селяне так ненавидят змей?
      -Когда-нибудь я тебе расскажу об этом, - невозмутимо сказал Щербинский, но не любить этих скользящих гадов мы имеем полное право. Да ты и сам скоро поймешь...- добавил он и снова уставился в окно, откуда падали прямые лучи жаркого дневного солнца.
      Хотя нет, уже вечернего, вечер подходит за всей этой дневной суетой. Люди вокруг по-прежнему спокойно сидели и разговаривали, словно и не было выстрела, только дымок плавающий в солнечных лучах, напоминал о случившемся. Да россыпь дырок в полу.
      -"Безумная деревня, безумные селяне, свихнутые змеи, висящие на столбах коровы, мне пора уезжать отсюда, пока я сам совершенно не свихнулся со всем этим. Завтра выкопаю клад и вернусь домой".
      Что-то мокрое и холодное с размаху ткнулось в безвольно висящую Серегину руку. Приезжий отдернул руку и кинул взгляд вниз.
      Собака. Большая собака. Породы терьер с золотистыми завитками шерсти на груди и коротким, как у всех терьеров, рубленым хвостом. Уши висели тряпочками, а глаза карего оттенка светились радостью ко всему на свете. Хвост безостановочно вилял, а само существо в собачьей улыбке скалило нелепую бородатую морду. Псина была явно неспособна покусать хоть кого-либо.
      -Привет! - сказал Серега псу, по крайней мере эта собака выглядела совершенно нормальной, чего теперь сильно недоставало приезжему.
      Хвост завилял еще быстрей.
      -Ну, Венди, не приставай к людям. - послышался голос из глубины зала- Иди ко мне! Иди!
      Псина кинула еще один взгляд на Сергея и кинулась обратно, к зовущему ее человеку.
      Ее хозяин был явно не местный, и вида был вполне городского, тем более, что и одежда ничуть не напоминала потертые ватники селян. Жиденькая бороденка и очки, явно откуда-то из науки или писатель и, похоже, приехал совсем недавно. Сидел и глазел по сторонам, видимо, находя ситуацию в селе такой же странной, как и Сергей.
      Щербинский неожиданно толкнул горожанина локтем:
      -Видишь вон того типа? - спросил он,- сегодня с утра приехал, говорит, журналист, как и ты, пишет что-то о буре. Что-то много вас в последнее время понаехало.
      -"Журналист", - подумал Серега, - "А если как я, липовый, может, тоже клад ищет, прознал как-то".
      -"Хотя вряд ли, рукопись была не слишком известная, в общем то про нее и не должен никто знать. Наверное, и правда журналист, вон и собаку привез. Собака хорошая, но дурная, ко всем, небось, лижется, знаю я такой тип."
      Псина опять куда-то помчалась. Хозяин позвал ее, и та появилась из темного угла, аккуратно переступая через наваленные ружья.
      -Фамилии его не помню, то ли Липкин, то ли Лапник, идиотская достаточно, неожиданно добавил Щербинский, - и собаку притащил, с собакой тут вообще не место. Сам видишь, змей полно, людей мало, жизнь тяжела."
      -"Завтра" - решил Сергей про себя, - "Завтра все выкопаю и уеду отсюда, а то еще этот попробует - пора бросать этот дурдом".
      -Ну ладно, - сказал Сергей, поднимаясь, - Пойду я, мне еще матрас надо отыскать, уж темнеть скоро начнет.
      Щербинский его не слышал. Он спал, уронив голову на стол.
      Серега еще раз окинул взглядом зал и понял, наконец, что такого странного было в баре.
      Напитки никто не продавал. Никто не стоял за стойкой, не принимал деньги. Каждый селянин подходил к полкам и брал, что хотел. Было ясно видно, что запасы спиртного на полках близки к истощению.
      -"Что они будут делать, когда все закончится? Вместе сойдут с ума и перестреляют друг друга. Но меня к тому времени здесь не будет", - подумал Сергей, выходя в вечернее тепло.
      Разумеется, он ошибался.
      Вечер и правда наступил. Солнце уже скрылось за крышами разрушенных хат, и блики на реке приобрели красноватый оттенок.
      Домой он пошел не сразу. Поначалу обшарил окрестные домики, нашел не слишком целый матрас и прихватил еще дровишек н растопку. Сгрузив все это возле домика, Серега отправился на реку, благо до нее тут было недалеко.
      Нашел то же место, на котором сидел сегодня с утра, и снова сел, уставившись на Волгу. С утра это место сияло свежестью и жизнью, а теперь дышало миром и покоем. Миром и покоем для всего, кроме этого проклятого села. Деревушка на другой стороне, теперь выглядела особенно безопасно, над трубами домов курился тонкий дымок, свечой уходя в небо.
      Солнце садилось, его было видно, как оно медленно спускается в Волгу, окрашивая блики на поверхности в красновато-оранжевый отсвет. Солнце было туманным, набухшим, нечетко прорисованным в парящей атмосфере, оно потеряло болезненную для глаза яркость, и теперь нижний край солнечного диска готовился слиться с поверхностью реки.
      Сергей, задумчиво смотря на солнце, увидел, как с севера начало стремительно натаскивать неясную мглу, что группировалась подле солнца, клубясь и образуя ком синеватых туч, тянущих во все сторону дымчатые щупальца.
      Резко дунул ветер, растрепал волосы и распахнул куртку, трава на берегу пригнулась, побежала волнами, а вдалеке зашумел бор.
      Ветер дул резкими порывами, дул сильно и мощно, затем спадал до слабого бриза, затем снова дул в полную мощь.
      Приезжий увидел, как от клубка сизых туч оторвалась одна, совершенно черная, с размытыми разодранными очертаниями, и бешено понеслась над рекой.
      Секунду спустя она была уже над головой, а ветер дул сильным непрерывным потоком, сталкивая в глубь парка, если бы Сергей сейчас встал, то неминуемо был бы снесен ветром, но он сидел и во все глаза смотрел на невиданный катаклизм.
      Вокруг потемнело, ветер хлестал по сгибающимся деревьям, пара веток с хрустом отломились, и понеслись по улице в вихре пыли. Черная туча застыла над селом, как огромная сумрачная крыша, темный свод, она закрыла все небо, задавила собой, и лишь у самого горизонта открылась щель, через которую странно светило солнце, окрашивая низкие облака в черно-красный цвет. Тяжелые тени пали на землю, нагоняя смятение, придавливая, а солнечный свет, пройдя через дымку на горизонте, стал какого-то болезненного желто-красного оттенка.
      А ветер дул все сильнее, и Сергей видел, как на том берегу в этом ядовитом красноватом свете яростно мотаются деревья, с них срывает ветки и листву и потоком уносит на воду.
      Ветер шумел в ушах, и если бы Сергею сейчас кто-то закричал, стоя лишь в полуметре позади, то он бы не услышал ни звука.
      Буйство стихии достигло апогея, навевая воспоминания о давешней буре. Сергея мощным дуновением бросило на землю, и он вцепился руками в землю, а над головой свистело, да с шумом доносились брызги аж с поверхности Волги.
      Сама река тоже утратила спокойствие. И теперь было видно, как по ее раньше гладкой поверхности ходили огромные разгоняемые ветром валы. Солнечный свет отражался на их рябых горбах, перекатывался, струился, выделял каждую волну. С верхушек некоторых валов срывались шапки густой, желтоватой пены, ее поднимало в воздух и рассеивало там, наполняя пространство холодными мелкими брызгами.
      Брызги были липкими и ледяными, они оседали вокруг, липли на одежду, на руки, волосы. Сергей в изумлении глядел на это буйство, а солнце отражалось позади него в стекле автомобиля.
      А затем туча прошла. Пронеслась дальше, давая дорогу чистому закатному небу. Туча уходила, унося с собой шквал, и теперь ветер стихал с каждой секундой.
      Чистая полоска впереди ширилась и захватывала уходящее солнце. Ветер дунул еще пару раз и стих. Остался лишь ровный поток, что не срывал ветви и не гнул деревья.