Пролог

Буря была знатной. Собственно, это была самая мощная буря за всю известную историю Ярославской области. Насколько известно из летописей, такой же силы катаклизм случился лишь в 1598 году. Он пронесся непосредственно по всей территории Верхнего Поволжья и, судя по записи, до основания разрушил деревянную церковь Спаса на Крови в селе со старым финно-угорским названием Черепа.

О церкви нам ничего не известно, но на этом месте в данный момент высится основной собор села Черепихово.

Весь день 26 июня в Ярославской области выдался тихим и солнечным. Больше того, с самого утра никто не мог бы определить, что этим вечером над Волгой разразится гроза.

Небо было чистым и совершенно лазурным, лишь у самого горизонта наблюдались легкие плоские облачка.

Солнечные лучи играли на куполах Черепиховского собора, прыгали зайчиками по Тинным прудам неподалеку и весело играли на волнах реки Волги, до высокого обрыва которой было всего несколько километров. Воздух здесь пах свежестью, с Волги доносились редкие гудки теплоходов, шедших на Углич.

День был безмятежен. Где-то к трем часам дня воздух уже пропитался зноем и основное население Черепихово отправилось на пруды купаться, а кто посмелей – и на Волгу (туда правда осмеливались идти немногие, потому, – как неподалеку был Воскорецкий омут, где по преданиям в шестнадцатом веке утопилась жена местного старосты, да и потом потопло весьма много людей).

Село Черепихово было основано в четырнадцатом веке, сразу после изгнания отсюда племен Финно-угорской группы. Особенными потрясениями село не славилось, за исключением Большого пожара в 1739 году и переименованием его в город в 1932 г.

Тогда, решением местного партийного совета, здесь начал строиться огромный комбинат тяжелой промышленности. Но время было трудное, и стройка в прямом смысле завязла в местных болотах. Остатки возведенных корпусов так до сих пор и торчат, как скелет доисторического животного, окруженный совершенно дикими лесами.

А в 1992 году город Черепихово снова был переименован в село Черепихово и теперь медленно ветшал.

Да, день 26 июня был безмятежен, но прошлым вечером большинство селян могло наблюдать необычный феерически-кровавый закат, впрочем, обратили на это внимание в основном старики, так как они знали – красный закат к ветру.

К вечеру двадцать шестого июня начало нарастать напряжение, температура воздуха подскочила до отметки 32 градуса по Цельсию, а воздух стал просто удушающим.

– Будет гроза, -говорили селяне, но они и представить не могли, что за гроза их ждет.

Впрочем, тогда еще никто не беспокоился о будущем. Не обеспокоились они и к восьми вечера, когда на горизонте стали вырастать тяжелые черные тучи и потихоньку заполнять собой небосклон.

21-00. Сторож местного садового товарищества старик Савитский вышел из своей перекошенной будки, что располагалась не так далеко от правого берега Волги, и сразу обратил внимание на странный цвет неба над головой.

Небо действительно было странным. Обычно спокойного лазурного оттенка, небеса светились тяжелым и яростным интенсивным зеленым светом. Свет шел отовсюду, заполнял собой небесный свод и бросал тяжелые тени на остывающую землю. Это было странно и ненормально и это напомнило Савитскому пятьдесят третий год, когда неподалеку от Ярославля прошел смерч и погубил несколько десятков га посевов. Да, тогда небеса светились точь в точь как сейчас.

– Не к добру это. – Вздохнул старик и поплелся проверить – закрыты ли рамы в его сторожке. В прошлый раз прошел косой дождь и все стекла пришлось вставлять заново, так как плохо прикрытые рамы были вышиблены яростным шквалом. В тот день безвозвратно погиб его новенький радиоприемник Сибиряк-303, которым старик очень дорожил.

21-30. Тучи на горизонте все сгущались и порой можно было видеть, как отдельные пласты более светлого фиолетового цвета снуют на фоне основной чернильно-черной массы. Тяжелый зеленый свет с небес стал гуще и давил на притихшую землю.

21-45. Селяне стали готовиться ко сну. Сельские жители вообще рано ложатся. Неожиданно стих ветер. Во всем селе был слышен лишь одинокий брех разгулявшейся вдруг собаки. Было видно, как кто-то копается в своем огороде. Солнце, плохо видное за зеленой завесой, коснулось горизонта. Где-то плакал ребенок.

22-00. Метеорологическая служба Ярославской области получила штормовое предупреждение. Но почему-то не передала его по окрестностям. На пороге сильнейшей за двадцатое столетие бури люди спокойно засыпали, не закрыв даже окон из-за страшной духоты. Откуда-то доносилась тихая музыка.

22-15. Солнце село. Откуда-то издалека громыхнул гром, затем еще раз. Небеса озарила синяя вспышка. В крайнем доме настойчиво требовали закрыть теплицу, пока град не побил помидоры.

В двадцать два тридцать разверзся Ад. Шквал налетел неожиданно и мощно, оглашая окрестности трескоподобным грохотом и многочисленными вспышками молний. Чудовищный вихрь несся с сияющих зеленым небес подминая под себя вековые деревья.

Сведений о той буре пришло немного, так как немного было и свидетелей происшедшего.

Все рассказы очевидцев сводятся к тому, что около десяти вечера хлынул сильнейший ливень, сопровождавшийся ураганным ветром, с легкостью валивший толстенный деревья.

Известно, что буря, представлявшая собой могучий циклон с эпицентром над Черепихово заняла площадь около пятисот квадратным километров и бушевала в течении лишь одной ночи, но за одну эту ночь она причинила такие бедствия, что потом долгие годы область не могла оправиться от потрясений. Список повреждений не поддается исчислению, но вот несколько из них.

Столицу области – город с двухсоттысячным населением – Ярославль – буря затронула боком, но и там разрушения были сильны. В частности, по всей протяженности Проспекта Ленина были сорваны рекламные щиты, некоторые вместе с опорами, их поддерживающими. Яростный шквал прогнал их по всей длине проспекта, скрутив в огромный железно-фанерный ком, который пронесся по улице, сметая урны и расталкивая стоящие автомобили. Прискорбный случай, но два человека были раздавлены этим бешено мчащимся шаром.

В конце улицы порядком разогнавшийся ком влетел прямо в стеклянные двери неработающего кинотеатра "Волжский", вышибив их, и, протащив их еще десять метров, ударился в минимагазин "Услада", снеся его и разбросав по округе импортные цветастые батончики.

На территории города было повалено около тридцати тяжелых бетонных столбов, причем часть из них на стоящие под ними автомобили. Пятнадцать киосков взвились в воздух с местной площади и воздушным путем покинули город.

Один потом нашли плавающим в Волге в пятидесяти километрах от точки взлета.

Имело место падение вертолета метеорологической службы на жилые кварталы, а также взрыв дома местной администрации.

По показаниям единственного свидетеля, находящегося в больнице с тяжелой черепно-мозговой травмой, он ехал, направляясь к площади, и, когда дунул сильнейший порыв ветра, он увидел, как шедший сзади бензовоз неожиданно пошел юзом, а затем, набирая скорость, боком почти полетел в сторону пострадавшего. Свидетель едва успел повернуть в подворотню из-под носа летящего грузовика, но успел заметить, как тот, не останавливаясь, влетел в здание местной администрации и взорвался.

В этот момент на его машину обрушился стоящий рядом телеграфный столб, лишив его сознания.

Еще надо отметить грандиозную автокатастрофу с тремя туристическими автобусами и груженым песком КАМАЗом неподалеку от черты города.

Среди областных происшествий можно отметить полное уничтожение деревеньки Глухово с населением в 150 человек.

Судя по всему мимо нее проходил тяжелый грузовой состав с бензином на весьма высокой скорости и, когда он проходил поворот тепловоз просто сдуло с рельс. Почти километровый состав обрушился с насыпи вниз и погреб под себя деревеньку, буквально утопив ее в сразу же вспыхнувшем бензине.

Кроме того известно также о гибели огромного четырех палубного теплохода "Циолковский", который попал почти в центр бури и был потоплен в одном из самых глубоких мест Волги.

Ну и наконец село Черепихово, принявшее на себя основной удар стихии. Очевидцев очень мало, и все потому, что большинства находившихся на улице и видевших бурю на утро просто не нашли.

Удар бури был силен. Пятеро самых слабых Черепиховских домов снесло почти сразу вместе с еще не успевшими проснутся. Остальные держались еще некоторое время, в течение которого обезумевшие от ужаса жильцы прятались в подвал.

Смотритель местного музея, не назвавший своей фамилии, рассказал о том, как он наблюдал полет старенького трактора "Беларусь" над куполами Черепиховского собора, в котором смотритель пытался укрыться от стихии.

Некий Ерепеньев Е.А. рассказал о том, что пытаясь укрыться от ветра в местном овощехранилище он видел, как по воздуху над ним пролетела сторожка садоводческого общества, в которой он своими глазами видел местного сторожа – старика Савитского. По словам очевидца старик был дико напуган и, удаляясь что-то кричал.

Савитского впрочем так и не нашли, и его имя затерялось в огромном списке погибших.

Наконец основное.

В 23-50 на поле неподалеку выпал смерч. Те, кто его видел из погребов, пытаясь удержаться в земле, говорят, что виденный при частых вспышках черный столб был не менее полкилометра в диаметре.

Смерч проследовал через поля, натолкнулся на вековой дуб, стоящий на краю, вырвал его и, пронеся через весь город, обрушил его на местный дом культуры.

Построенное в позапрошлом веке и относящееся к достопримечательности Черепихово строение было почти полностью разрушено, а падающая южная стена придавила еще две избы, чудом стоящие посреди вселенского разгрома.

В общей сложности население Черепихово с полторы тысячи человек сократилось до пары сотен, если считать те десятки семей, которые съехали с пепелищ своих разрушенных домов и никогда не вернулись обратно.

В 6-05 буря начала стихать, а в 8-30 она прекратилась.

Рассвет застал кучу обездоленных людей, горестно бродящих среди развалин.

Финал был ужасен. Но самое ужасное было еще впереди…

1.

Мотор надрывно взревел, лысые шины крутнулись пару раз на месте, и потертый автомобиль перевалил-таки через глинистую преграду.

– Черт тя дери! – выругался Сергей, когда увидел, как маленький кролик, вероятно с разрушенной фермы, бесстрашно сиганул под колеса машины и лишь чудом остался жив, проскочив под днищем автомобиля.

Это была глупая идея. Идея ненормальная с самого начала – с той старой летописи – рукописи, жалкого клочка бумаги, из-за которого он оказался здесь. В этом пустынном разрушенном краю, на этой поганой, вязкой грунтовой дороге, ведущей к этому забытому богом селу, притаившемуся на углу Ярославской области.

Да, идея была глупой, но из-за нее он сейчас находился здесь, и терял драгоценные дни своего вымученного отпуска.

Кусок бумаги с весьма важной информацией приплыл к нему в момент вполне заслуженного обеденного перерыва, во время которого Серега отдыхал от пятичасового сидения за компьютером, на котором он рисовал очередной заказной плакат.

Будни захудалого рекламного агентства, где он служил основным дизайнером, были серы и скушны.

Документ принес маленький человечек с роскошной, длинной не по росту бородой, в прошлом историк, специализирующийся на истории средних веков. Несмотря на то, что он уже довольно давно переметнулся в агентство, где больше платили, страсть к раскапыванию архивов в нем сохранилась.

Один бог знает почему историк, которого звали Леонид, так любил тащить эти старые запыленные бумаги к Сергею. Может быть, он видел, что тот мало-мальски интересуется всякой стариной.

Был обеденный перерыв и Сергей, порядком отупевший от пятичасового сидения за компьютером, не сразу обратил на сослуживца внимание.

Он встрепенулся только тогда, когда экс-историк сказал:

– Монеты, много старых золотых монет, предметы утвари из золота и серебра.

– Постой, постой! – произнес Сергей – какие монеты? – Клад, какие же еще, клад под Черепиховским собором. Монаший клад, спрятанный от нашествия недругов. Это старая рукопись, я уверен – до этого ее никто не осмотрел как следует.

– Ты хочешь сказать, что отрыл рукопись, которая говорит о реальном кладе под неким собором? – Под Черепиховским собором, это село в Ярославской области. – И ты хочешь сказать что есть вероятность, что до нас его никто не тронул?

– Большая вероятность.

– Ого! – произнес Сергей. С этого его возгласа и началась эпопея гонки за золотом, которая продолжалась до сих пор.

Он не собирался ехать один, но случайность перечеркнула их общие планы. Его ученый приятель всего неделю назад отправился в Ярославский архив, дабы разузнать побольше о древнем Черепиховском соборе, но имел несчастье это сделать как раз в канун знаменитой бури. Она и застала его на шоссе, неподалеку от городской черты. Ветер достиг такой силы, что выдрал из земли дерево и уронил его на машину. Дерево было не слишком большое, но достаточное, чтобы промять крышу и опрокинуть машину. Теперь историк валялся со сломанной ногой в окружной больнице, а Сергей поехал один.

Теперь он об этом жалел. Дорога была ужасна. Это даже была не дорога, а косо спускающаяся рытвина, в которой было ясно видно, что здесь во время бури бежал яростный поток воды.

Шины скользили и буксовали, движок хрипел, надрываясь, но все же двигал машину вверх.

Вообще машины была неплохая. Это Форд-Гранада 1986 года выпуска. Изрядно потертый, побитый, но прочный и качественный, как все американские автомобили.

– Да, – подумал гoрожанин, – "Ока" бы здесь уже села. И вообще эта дорога явно не на легковушки.

Впереди дорогу перекрывал ствол толстенного дуба, поваленного недавней бурей. Могучее дерево было грубо выдрано с корнем и перекрывало дорогу примерно наполовину.

Сергей начал огибать дерево справа и тут же был вынужден нажать на тормоз. Едва избежав столкновения, из-за дуба вылетела древняя ржавая "Победа" с одним разбитым подфарником и крашеными – перекрашенными дисками.

Тупорылый капот машины пронесся буквально в сантиметрах от капота "Форда", и, скрежетнув по ветвям, машина скрылась позади.

Сергей перевел дух.

– Еще бы чуть-чуть, – подумал он – и он бы на меня налетел.

Перед глазами у него сразу встала картина, на которой обе машины сталкиваются и, сцепившись передками, кувыркаются вниз по этой грязной глинистой дороге, вплоть до основания холма.

Эта машина, кто бы ее ни вел, была единственной встреченной горожанином с тех пор как он въехал на этот грязевой тракт. Один раз ему встретилась костлявая кобылка, волочащая за собой древнюю телегу, на которой лежал напившийся вдрызг дед. И он, и кобыла, и телега представляли собой весьма печальное зрелище.

Но теперь, похоже, Сергей все – таки доехал. Он тормознул машину как раз на вершине пологого, поросшего чахлым леском холма. Одним своим боком холм резко обрывался в Волгу, а на другом склоне примостилось село Черепихово.

Село, как и многие в этой приволжской полосе было построено на склоне холма и одним своим краем спускалось к реке. Некоторые домики стояли всего в трех-четырех метрах от обрыва.

(По слухам, после бури один из этих домишек нашли в почти целом виде в деревне Карявкино, что на другой стороне Волги, причем создавалось впечатление, что на момент отрыва дома от земли, хозяин еще оставался внутри, но выпал, когда дом пересекал реку).

Да, когда-то домики стояли почти вплотную к песчаному обрыву, а вниз к реке были протоптаны тропинки. Внизу обрыва начинался длинный песчаный пляж, который во время половодья заливало целиком. До бури там находились гаражи селян, в которых они хранили свои моторки и рыболовецкие лодки.

Буря унесла и те и другие.

В общем, теперь, когда Сергей смотрел на село с холма, Черепихово представляло собой сильно печальное зрелище. Когда-то в нем было много домов, но теперь приезжий видел лишь около семи целых построек, причем часть из них была явно не для жилья. Эти редкие домики высились своими почти целыми крышами над улицами полнейших развалин, где все так перемешалось, что трудно уже было сказать, где стоял один дом, а где начинался следующий. Буря сильно потрепало село, и у Сергея возникло впечатление, что восстановленным ему уже не быть. Скоре всего оставшиеся селяне просто разбегутся по окрестным деревушками или подадутся в город.

И вот, стоя над развалинами когда-то большого села, обдуваемый довольно-таки промозглым ветром (стоял июль, но после бури погода неожиданно испортилась), а над головой проносились рваные черно серые облака, Сергей наконец увидел то, что ему было нужно.

Черепиховский собор по-прежнему вздымался из моря развалин, белея оштукатуренными стенами, он на удивление мало пострадал во время бури, и у горожанина возникла надежда на благополучный исход его предприятия.

Тучи над головой собрались в одну однородно-серую массу, которая повисла, казалось, прямо над головой. Нет, такие тучи не прольются громогласным ливнем, они лишь прокапают унылым моросящим дождиком, который растянется на весь этот и начало следующего дня.

Чуя приближение дождя, Сергей залез обратно в машину и прикрыл дверцу. Тучи, вкупе с видом разоренного села, давили на нервы. Вообще Серега хотел совсем отменить поездку, когда в газетах появилось сообщение о буйстве стихии, но потом, подумав, он решил, что если клад закопан, то ему и не должно ничего сделаться.

Все-таки он поехал. И теперь сильно ругался.

Нанесло дождик. Как раз такой, как ожидалось – мелкий, ледяной, моросящий. Казалось, температура сразу упала на три градуса. Дождь начал легонько шуршать по крыше машины и оставлять свои метки на лобовом стекле.

Сергей вздохнул, в машине было так же холодно и промозгло, как и снаружи.

– "Печку включить, что ли?" – подумалось ему, но дома Черепихово были уже близки, и он надеялся найти там жилье.

Сергей газанул и снял автомобиль с ручника. Движок взревел, и горожанин почувствовал, как под ним крутнулось колесо, бессильно царапнув раскисающую глину.

Он газанул еще раз, заставив машину яростно дергаться в рытвине. Перспектива топать до деревни пешком, под ледяным дождем, ему совсем не улыбалась. Задние колеса яростно завращались, а затем нашли опору и вытолкнули машину на дорогу.

– "Ну слава богу", – подумалось Сергею, и он медленно покатился по склону, остерегаясь особо глубоких рытвин. Впереди виднелись передовые дворы Черепихово.

На середине пути печку он все-таки включил.

Дождь моросил и нагонял уныние. Он размазывался под дворниками на ветровом стекле, утомительно шуршал по крыше и падал тонкими нитями на раскисшую землю. Создавалось впечатление, что скоро дорога станет совсем непроезжей, и лишь местные на их лошаденках, (вот уж вездепроходный вид транспорта) смогут катиться вверх или вниз по холму. Было три часа дня.

Через пятнадцать минут утомительного спуска сквозь серую морось (с реки, похоже, еще и наползал туман) Серега неожиданно увидел туманную фигуру человек, идущего вверх по холму, судя по всему, прочь от села. Подъехав поближе, горожанин увидел, что это древний дед, одетый в рваную телогрейку и кирзовые сапоги, такие же древние, как и он сам. На одном плече старикан нес драный рюкзак, а к спине были привязаны средних размеров вилы. Выглядел этот путник удивительно, и создавалось впечатление, что он уходит из села насовсем.

– "Может, он местный?" – подумал Серега, – "Спросить у него о жилье?".

Когда старик поравнялся с машиной, Серега тормознул и тут же с удивлением заметил, что дед испуганно схватился за свои вилы, словно ожидал невесть чего.

Вообще он выглядел каким-то дерганым, и все время кидал взгляды через плечо, на Черепиховские дома.

Серега приоткрыл дверь и, ежась, вылез под ледяной дождик.

– Здравствуйте! – как можно доброжелательнее сказал он, – вы случайно не местный?

Дед покосился на горожанина, но уже поспокойнее. Глядя на Сергея, за версту можно было сказать, что он нездешний, даже не видя московские номера его машины, а дед, похоже, боялся вовсе не приезжих.

– Да, – сказал старик, – с Черепихово я, да только теперь ухожу.

Что-то не понравилось Сереге в том, как дед сказал "ухожу". Так говорит погорелец, глядя на свой сгоревший дом, в котором остались вся его семья и веселые соседи. Как будто в селе больше не осталось никого.

– Я приезжий, – сказал Сергей, – по работе меня послали в Черепихово. Нет ли у вас там какого-нибудь жилья, а то я…

Серега оборвал фразу, потому что старик неожиданно переменился в лице и опять схватился за вилы. Горожанин отпрянул (он начал подозревать, что дед давно слетел с катушек).

– Ты ЖИТЬ туда едешь!? – вскрикнул он и испуганно обернулся в сторону домов. Там по-прежнему было тихо.

Старикан обернулся к Сергею и неожиданно глянул на приезжего с жалостью.

– Сынок! – выдал он, – Ты не едь туда, не едь! Нехорошие дела там творятся. Сгубишь ведь себя ни за грош!!

Серегу слегка ошеломила эта тирада, какой-то странный ответ на просьбу о жилье.

– Почему сгублю? – осторожно спросил приезжий, теперь он точно уверился, что странник сумасшедший. В конце концов, это не так странно. После бури у многих могла слететь крыша не только с дома.

Но дед не ответил ему на это, он продолжал бормотать:

– Нельзя тебе туда, нельзя, пропадешь. Послушайся совета моего, не езди туда – и он опять оглянулся в сторону мрачных облезлых домов без крыш. Два или три окна пялились на них пустыми рамами.

И хотя теперь Сергей точно знал, что перед ним псих, он ощутил тонкое поползновение страха при взгляде на эти слепые окна. Из одного окна, как бельмо, торчала старая тюлевая занавеска. Судя по всему хозяин этого дома либо ушел, либо умер.

– Не езди туда, сынок – продолжал старик – не езди!

– Может, и не поеду – сказал Серега, чтобы успокоить старика, Мрачны эти окраинные дома или нет, а общество сумасшедшего старика его прельщало еще меньше.

– Не езди, – продолжал вещать тот, – не езди!

Сергей кивнул и медленно пошел к машине, чтобы наконец уехать (а то вдруг дед все-таки захочет использовать свои вилы, что бы не пустить его в село), но тут неожиданно произошел совершенно дикий и безумный эпизод.

Повернувшись к машине, Сергей неожиданно увидел перед капотом змею.

Да, натуральную серую змею, судя по всему – гадюку. Змея была довольно большая, около метра в длину, и она просто лежала перед машиной свернувшись в клубок, похожая на серый грязный шланг. И смотрела.

Да, именно так показалось тогда Сергею, змея смотрела своими черными, затянутыми в пленку глазами без век, – парализующий взгляд змей, смотрела не на Сергея, она смотрела на старика.

Немая сцена длилась с минуту. Змея смотрела на старика, а старик и Сергей, в ступоре стоявший возле машины, смотрели на змею.

Змея высунула язык. Это подействовало на старика как удар. Он с необычной для своего возраста скоростью, сдернул вилы и одним ударом пригвоздил змею к месту. Молча.

А затем произошло что то уже совершенно дикое.

– Вот ты и получил свое, Василий! – сказал старик, глядя в глаза змее, и сдобрил свои слова хорошей порцией мата.

Змея извивалась в мокрой глине. Крайний зуб вил пригвоздил ее к земле как раз в районе шейного отдела. Затем ее пасть открылась, и секунду казалось, что змея издает долгий мучительный вопль. Затем длинное тело дернулось и в последнем спазме обвилось вокруг вил. Змея была мертва.

Старикан со странным выражением лица поднес вилы с мертвой змеей к лицу.

– Получил свое! -повторил он и махнул вилами в сторону леса.

Змея сорвалась с зуба и исчезла в кустах. Сергей стоял в столбняке.

– Так что не езди туда, – сказал старик Сергею уже спокойно, он ни в коем роде не напоминал сумасшедшего – попомни совет.

А затем он перекинул вилы за спину и прошел мимо машины, направляясь вверх по склону, на Сергея он больше не глядел.

Приезжий некоторое время тупо смотрел, как он уходит. Белесые полосы дождя падали на его непокрытую голову и давно промочили куртку, а он все стоял, пока пелена не дождя не скрыла странника из виду. Тогда он на трясущихся ногах дошел до машины и тяжело сел в кресло. Сердце билось как сумасшедшее, а по рукам бежали мурашки.

Некоторое время он просто сидел, держась за руль, а затем кинул взгляд на дома за лобовым стеклом.

Кто-то смотрел на него из тьмы дома!

Два пылающих желтых глаза пялились на него из пустой рамы. Секунду Серега сидел вцепившись руками в руль, а затем глаза задвигались и на свет из окна выползла тощая черная кошка. На свету ее глаза уже не сверкали тем яростным блеском. Кошка была кожа да кости, похоже ее не кормили уже недели две, а точнее со времени бури.

Неожиданно у него появилась яростная потребность кинуть все это, развернуть машину и гнать прочь, прочь от всего этого, от этих черных гнилых домов-призраков, от отощавшей кошки, и от сумасшедшего старика. От всего. Он страстно желал последовать совету старика, уехать отсюда.

Но он просто сидел и до боли сжимал руль.

Минут через пятнадцать ступор стал проходить. Дождь по-прежнему шелестел по крыше, капал на ветровое стекло, а черные дома впереди были неподвижны и мертвы.

Серега разжал пальцы, на ладонях четко отпечаталась шероховатая поверхность руля.

– В конце концов, что я видел? – сказал он вслух. В машине было тепло, а звук своего голоса успокаивал, – сумасшедший старик заколол вилами змею, и понес некую чушь. А из дома выползла лишь черная полудохлая кошка.

Сергей еще раз взглянул на дома. Там была полная тишь. Даже кошка куда то исчезла.

Горожанин посидел еще. Дождь лениво шелестел над головой и стучал по крыше, кроме этого никаких звуков. Даже ветер вроде как не задувал и лишь маленькая лужица крови на дороге перед машиной напоминала о случившимся.

Сергей посидел еще.

– А кто сказал, что будет легко? – спросил он себя и без всякой связи добавил – а змея все-таки кричала!

Он дернул ключом зажигания и движок отозвался натужным ревом (глушитель у Форда был не совсем исправен), затем колеса без всяких пробуксовок понесли его к черте села Черепихово.

Черные стены безлюдных домов приблизились и… проехали мимо, дома стояли так плотно, что проезжая Серега увидел следы от древоточных жучков на черных бревнах.

Он был в Черепихово и, начиная от капота его машины вдаль тянулась длинная и совершено разрушенная улица. Целый квартал разрушенных и разбитых домов, деревянных, бревенчатых и каменных, а кое-где остались лишь печные трубы. Стихия не пощадила ничего. Через полкилометра впереди можно было видеть дохлую корову, чьи останки печально свисали с конька чудом уцелевшего каменного дома без южной стены. Вообще на крышах домов, было много необычных предметов и создавалось впечатление, что во время бури здесь было грандиозное авиа шоу с участием окрестных тракторов, коров, собак, кошек и людей.

Еще одну корову он нашел на пересечении двух улиц километром впереди, эта влетела в открытое окно ранее уютного двухэтажного коттеджа.

В общем-то Серега знал, куда надо ехать. Не так далеко высились руины местного Дома Культуры, похожие отсюда на развалины греческого Акрополя, тем более, что три из шести колонн здания все еще стояли, словно в насмешку, так как основная часть строения просто рухнула. Если бы Сергей подъехал поближе, он бы несомненно заметил древний дуб, виновник этого разрушения, сюрреалистично торчавший среди колонн.

С вершины холма, где он встретил странного старика, было видно, что жилые дома сгруппировались в центре, самой старой Черепиховской части, где, судя по всему, находились самые древние избы и Черепиховский Собор. Селян здесь осталось немного, но на то, что они есть, указывал легкий дымок из пары труб.

Туда горожанин и поехал, временами объезжая не расчищенные завалы. Мысли против его воли снова вернулись к случаю на холме.

Змея кричала. Да, именно так, она издавала долгий агонизирующий вопль, она чувствовала боль. А до того момента смотрела на старика, с ненавистью смотрела.

Что есть змея – тупое пресмыкающиеся, не мозгов, ничего, наступил – укусила. Обычное поведение змей.

Они не должны просто вот так лежать и смотреть своими глазами без век.

Серега вздохнул: он не любил змей, не любил и боялся, как боятся их многие люди, а здесь такое осмысленное поведение пресмыкающегося вгоняло в шок.

Старик назвал змею Василием. Обычное имя, человеческое, но так называть змею? Причем дед явно знал, к кому обращается, и убил змею не из самообороны, а намеренно, словно расквитался и свел наконец счеты.

Кто был этот Василий? И что он сделал старику, раз тот убивает теперь змей, называя каждую его именем.

Нет, не каждую, только эту. Старикан явно имел в виду конкретную змею.

Сергей потер лоб рукой – в машине было душно.

– Да, – сказал он, – давно я не был в деревне.

Неожиданно ему подумалось, что и другие селяне могут быть такими же (а может и еще хуже? Бежал же от кого-то дед!).

– Да уж, – произнес приезжий вслух – и куда же я попал…

Он снова ощутил сильный позыв развернуть машину и гнать прочь из этого места, хоть до самой Москвы, лишь бы не чувствовать вокруг эту атмосферу всеобщего разорения и гниения.

Внезапно он вспомнил, что когда выезжал из Москвы, стояла яркая солнечная погода, а температура поднималась за двадцать градусов. И только здесь, на подходе к этому богом забытому селу, погода резко испортилась и пролилась моросящим дождем. Тяжелые серые тучи висели над головой и, похоже, в ближайшие десять – двенадцать дней расходиться не собирались.

Машина скользила по разрушенным улицам, и скоро Серега смог увидеть, как через пелену дождя блеснула свинцово-серая поверхность реки Волги. Зрелище было безотрадное. Река в этом месте достигала около километра в разливе и огромная масса тяжелой серой воды давила на психику. Тем более что неподалеку был знаменитый Воскорецкий омут с течением, утаскивающим на дно, рассказов о котором приезжий наслушался вдоволь, когда добирался сюда.