— Да, но он еще и подмастерье, а люди, подобные Несселу и Корману, воспользуются этим, чтобы заявить: дескать, он и сам понимает, что не создан для управления холдом!
      — А Блессерел и Терентел, белоручки, по уши завязшие в долгах, созданы? Звание подмастерья Цеха рыбаков во всяком случае свидетельствует о том, что человек обладает силой, выносливостью и сноровкой. И он имеет больше опыта в руководстве людьми, чем эта пара бездельников, — стоял на своем Джексом.
      — Бранд рассказывал, что Блессерел приложил все усилия, чтобы заручиться поддержкой Кормана из Керуна, Сэнджела и Бергамона и даже к Торику наведался.
      — Если он пообещал Торику помощь в борьбе с мятежниками Денолова острова, то он оказал себе плохую услугу, — презрительно бросил Джексом.
      — Про это я не знаю, Джексом, правда, не знаю, — слегка нахмурясь, проговорила Шарра. — Мой братец иногда бывает очень хитер, а иногда может свалять дурака. — Она увидела, как к ним направляются Торонас с супругой и улыбнулась.
      — В любом случае, четырех голосов будет достаточно, — пробормотал Джексом с уверенностью, которой он вовсе не ощущал, ожидая приближения молодых правителей холда Бенден.
      Робинтон собирался прибыть в Тиллек пораньше, чтобы побродить в толпе и прозондировать почву. Но Лайтол умудрился так закопаться, что Т'геллан доставил их к самому началу заседания. Бывший лорд-Оберегающий раздобыл для друга внушительный графин бенденского вина и настоял, чтобы они уселись на одной из скамей, расставленных вдоль стен переднего двора — «чтобы оглядеться». Хорошо, что хоть это успели; однако Робинтон предпочел бы смешаться с толпой и уловить общий дух.
      — Что ты все суетишься вокруг меня, Лайтол! — ворчал Главный арфист.
      — Тебе и так хватит волнений…
      — Но здесь есть люди, с которыми я хочу переговорить!
      — Ты все равно не сможешь изменить исход заседания за полчаса до его начала, — отвечал Лайтол.
      — Зато ты сможешь! — Робинтон знал, что несправедлив к старому другу, который так трогательно заботился о Нем. — Я, арфист, поступаю так, как подсказывает мне здравый смысл. Это всегда полезно. — Тут на глаза Лайтолу попался Блессерел, первенец лорда Отерела, одетый в необычный для него темного цвета и скромного покроя наряд. — Можно подумать, что, взглянув на его унылый вид, все забудут каким щеголем он был все эти годы! — презрительно буркнул старый всадник.
      — Что-то я не вижу Рандела, — посетовал Робинтон.
      — Вон он слева, у третьего спуска, — разговаривает с Сигомалом, — показал Лайтол.
      — Молодец! Не боится демонстрировать свои достижения, — после краткого раздумья произнес Робинтон. Младший из наследников Отерела был одет в цвета Цеха рыбаков, к своему наплечному шнуру — знаку тиллекского рода — он прикрепил узел подмастерья. — Иста и Плоскогорье оценят столь смелый поступок. И мастер Идаролан тоже.
      — Наверняка.
      — Если бы только Главным мастерам разрешили голосовать.. — сказал Робинтон; ему хотелось подразнить Лайтола и, в то же время, он раздумывал вслух. Лайтол только буркнул что-то себе под нос — странная реакция, если учесть, что раньше он стоял насмерть против такого нововведения. «Может быть, Джексому, наконец, удалось повлиять на своего бывшего опекуна?» — подумал Робинтон.
      — Идаролан — разумный человек и умеет держать своих норовистых парней в руках, — сказал Лайтол. — Но на сухопутную публику он навряд ли сможет повлиять.
      — Сэнджел из Болла не такой уж сухопутный — возразил Робинтон.
      — Это не значит, что у него есть голова на плечах, — парировал Лайтол. — К тому же влиять нужно на тех, кто колеблется, — на Сигомала, Нессела и Декстера.
      — Декстер оценит переустройство гавани, которое провел Рандел. У него на такие дела глаз цепкий. Ни Блессерел, ни Терентел палец о палец не ударили, чтобы хоть как-то улучшить холд Тиллек.
      — Сигомал поддержит Блессерела хотя бы для того, чтобы вернуть деньги, которые парень ему проиграл и не может отдать. Ты же знаешь битранцев — они всегда смотрят в ту сторону, откуда пахнет марками.
      Из огромных дверей холда появился трубач и сыграл сигнал, возвещающий о том, что до начала Конклава осталось десять минут. Гул толпы ненадолго стих, потом возобновился с новой силой: пятнадцать лордов стали пробираться ко входу. Лайтол подождал, пока из толпы выбрался Джексом, ведя под руку Шарру, и незаметно поманил его к себе. Джексом увидел рядом с бывшим опекуном Главного арфиста, и лицо его озарилось широкой улыбкой.
      — Дорогая моя леди, ты затмила сияние дня, — сказал Робинтон, поднимаясь, и взял в свои руки ладонь Шарры. — Неужели все сговорились обогатить мастера Зурга?
      Шарра засмеялась в ответ на столь изысканный комплимент. Несмотря на высокий рост, ей пришлось встать на цыпочки, чтобы коснуться губами щеки старого арфиста.
      — Даже мастер Норист, — шепнула она ему на ухо и со смешком кивнула в сторону Главного мастера стеклодувов, чей наряд сверкал красными и желтыми тонами. — Интересно, кто-нибудь осмелился ему сказать, как много ценных сведений цех мастера Зурга почерпнул у «Мерзости»?
      Робинтон громко расхохотался, его раздражение, виновником которого был Лайтол, стало понемногу рассеиваться.
      Шарра восхищенно потрогала изящно расширяющийся рукав синего камзола Главного арфиста.
      — Вижу, тебе тоже пришлось пострадать на примерках!
      — К счастью, обошлось без них, — добродушно усмехнулся Робинтон.
      — У мастера Зурга есть мои мерки, а этот праздничный наряд он преподнес мне в подарок как знак признательности его цеха за приятное общение с Айвасом.
      Шарра притворилась потрясенной.
      — А я-то думала, что ты — самый бескорыстный человек на Перне!
      — Этого не скажешь даже про Лайтола, — ответил Робинтон, показывая на старого приятеля, который вместе с Джексомом входил в Большой зал холда. — Но Лайтол, в конце концов, бывший ткач, он всегда любил принарядиться.
      — Как жаль, что он не передал эту свою любовь Джексому, — фыркнула Шарра. — Я выбрала такую дивную ткань — один из новых сортов парчи великолепного сине-зеленого цвета, а он даже ни разу не удосужился явиться на примерку!
      — Боюсь, что в это время он примерял на себя совсем другие вещи, — лукаво ответил Робинтон, не в силах удержаться от остроты.
      — Ну, ты и скажешь! — шутливо закатив глаза, рассмеялась Шарра. «Неподражаемо прелестный смех», — улыбаясь молодой женщине, подумал Робинтон, и сидящий на его плече Заир согласно чирикнул.
      В этот миг тиллекский дворецкий закрыл тяжелые двери холда, и их лязг эхом прокатился по двору. Все разговоры мгновенно затихли. Но тут распахнулись двери кухни, и из них ринулись многочисленные слуги, предлагая собравшимся кла, охлажденные фруктовые соки и закуски, дабы хоть как-то скрасить им скуку в ожидании великих решений Конклава. Лязг дверей послужил для лордов-правителей сигналом занять места у круглого стола. На нем уже были расставлены тонкие стаканы, графины с кла и вином и блюда с сочными плодами.
      Накануне вечером Джексом принял участие в особом собрании, предметом которого был он сам. На нем присутствовали Предводители Бендена, Лайтол, мастер Робинтон, Д'рам и Сибел. Джексом был самым младшим из лордов по возрасту и, хотя он ни в чем не уступал своим старшим собратьям — а кое-кого, быть может, и превосходил, — многие все еще не могли смириться с его молодостью.
      — Особенно теперь, — сказал Сибел, виновато глядя Джексому в глаза, — когда ты так тесно сотрудничаешь с Айвасом.
      — Главное — найти повод, — презрительно бросил Джексом. — Кстати, кто из старичья считает Айваса «Мерзостью»?
      Сибел усмехнулся, услышав нелестный эпитет.
      — Те, от кого ты этого ожидаешь: Корман, Сэнджел, Нессел, Сигомал, Бергамон.
      — Получается пятеро? — заметил Джексом. — А это значит, что абсолютного большинства Рандел не получит, и я застряну на Конклаве на целый день.
      — Без особого толка, — хмуро вставил Лайтол.
      Джексом вскинул руки и, вскочив со стула, стал мерить шагами комнату.
      — Долго еще мне предстоит прикидываться идиотом, прежде чем мое слово, — он ткнул себя пальцем в грудь, — будет что-нибудь значить?
      — Сегодня важнее, чтобы ты воздержался от слов, — резко ответил Лайтол.
      — Лайтол! — вскинув бровь, укоризненно одернул друга Робинтон.
      — Его поступки заявляют о себе громче, чем иные слова.
      — Хоть они еще больше восстанавливают против меня этих твердолобых старцев, — с горечью проговорил Джексом. — Ладно, ладно! — он замахал руками на собеседников, не желая получить еще один выговор. — Я вполне трезво оцениваю сложившиеся обстоятельства. И ограничусь тем, отдам свой голос тому, кого считаю наиболее достойным. Обещаю вести себя учтиво, когда они будут поносить Айваса и все то, что мы делаем. Но, клянусь Первым Яйцом, я куда больше знаю о правилах и уставах холда, чем они с их дырявыми мозгами!
      Хотя он не стал рассказывать об этом совещании Шарре, его все еще донимали неприятные воспоминания — тем более, что настроения вокруг него и Айваса так быстро менялись.
      Джексом со сдержанным достоинством занял свое место между лордом Грохом из Форта и Асгенаром Лемосским. Не в его характере было долго злиться или дуться, поэтому он весьма порадовался про себя, увидев, что сторонники Рандела сплотились по одну сторону стола. Вероятно, и те, кто предпочитал Блессерела и Терентела тоже держались вместе, но Джексом точно не знал, сколько сторонников у каждого из старших сыновей.
      Он приветливо кивнул сидевшим напротив — Сэнджелу из Болла, Несселу из Крома, Лоуди из Айгена, Сигомалу из Битры и Уорбрету из Исты — они, по слухам, отдавали предпочтение Блессерелу, старшему сыну Отерела. Бергамон из Нерата, Корман из Керуна и, как ни удивительно, Торик из Южного — судя по тому, о чем судачили в народе, — склонялись на сторону Терентела. Торик, скорее всего, просто упрямился; он не настолько близко знал сыновей Отерела, чтобы сделать осознанный выбор. Ему было достаточно, что его зять, вместе с Бенденом, Нератом, Телгаром и Лемосом, стоит за Рандела.
      Джексом набрал в грудь побольше воздуха; он был полон решимости держаться тихо и кротко, как бы его ни подмывало без обиняков объясниться со старыми придурками. Он приподнял кувшин с кла, вежливо спрашивая взглядом Гроха, не налить ли ему, но Грох только мотнул головой. Дородный старый лорд, пощипывая нижнюю губу, оглядывал сидящих вокруг стола, и Джексом заметил, что взгляд его снова и снова возвращается к Торику.
      Покрытый бронзовым загаром, с волосами, выгоревшими почти до белизны под южным солнцем, Торик являл собой резкий контраст с окружавшими его пожилыми лордами. Рядом с ним Сэнджел казался еще более сморщенным, а Нессел — так просто иссохшим. Правда, Лоуди из Айгена, сидевший по другую руку от Нессела, загорел не меньше Торика и выглядел самым бодрым из старичков. Грох наклонился к Джексому и спросил, прикрывая ладонью рот:
      — Как ты думаешь, Торик поддержит Рандела?
      Джексом слегка покачал головой и ответил с такой же предосторожностью:
      — Торик сам не свой с тех самых пор, как два Оборота назад Денол занял Большой остров. И еще: Рандел использовал пластобетон Хэмиана, а Торик зол на брата и в бешенстве оттого, что всадники не помогают ему изгнать Денола с острова. Ну, а поскольку я не скрывал, что оказываю предпочтение Ранделу, и, вдобавок являюсь всадником, Торик решил публично заявить свой протест.
      — Он уже всем надоел этой историей с Денолом, — фыркнул Грох.
      — Ты бы объяснил ему, лорд Грох. Насколько я понимаю традиционные права владения, он остается хозяином острова, независимо от того, кто его временно занимает, и никто не имеет права объявить эту землю своей собственностью. А уж Денол и подавно.
      Грох резко обернулся и с некоторым удивлением посмотрел на Джексома.
      — Ты в этом уверен? Я имею в виду, в правах Торика на остров? По-твоему, никто не может их оспорить?
      — Конечно, уверен. — Джексом лукаво усмехнулся. — Неоспоримые права такого рода упомянуты в Хартии поселенцев. И, что самое поразительное, жизнь на Перне до сих пор регулируется законами и правилами, изложенными в этой Хартии, хоть половина населения планеты о сем и не подозревает. Таким образом, однажды полученное право владения не может быть аннулировано. Оно не может быть отнято даже у преемников первоначального владельца. И только когда умрет последний представитель рода, жребий решит, кто будет следующим правителем.
      Грох невесело усмехнулся, вспомнив, как исход поединка между Ф'ларом и Фэксом сделал Джексома владельцем холда Руат.
      — Эти земли на Южном были пожалованы Торику в качестве награды за его труды во время пребывания Древних в Южном Вейре, — продолжал Джексом. И, если ты помнишь, Большой остров входит в границы этих владений. Так что никакие притязания Денола не могут лишить Торика права на остров. — Даже если Торик не поселит там своих холдеров?
      Джексом ухмыльнулся.
      — Когда Денол впервые ступил на южные берега, он согласился стать холдером Торика. Этот факт он не может оспорить. Я уверен, что дальше он рассуждал так: если другие получили право самостоятельно владеть землей, почему бы ему просто не переправиться через пролив и не объявить Большой остров своей собственностью Только так не делают. — Джексома весьма порадовало уважение, которое он прочел в глазах лорда Гроха, внимательно слушавшего его рассуждения. Ему всегда удавалось сохранять добрые отношения с правителем Форта, и он почувствовал, что сегодня они еще больше упрочились. Одобрение Гроха значило для Джексома больше, чем чье-либо другое, так что у молодого лорда были все основания, чтобы гордиться собой. — За это время Денол вложил в остров немало труда, понастроил там домов и сараев, возделал землю. И если бы он, — Джексом заговорщицки усмехнулся, — шепнул пару слов мастеру Идаролану, можно было бы собрать все, что имеет хоть какую-то ценность, и продать на север. А вырученные деньги передать Торику в качестве выкупа!
      — Что ж, это, конечно, выход…
      — Вот именно. Только Торик ничего не желает слушать и уж подавно не читает моих посланий, которые я ему отправляю с Посадочной площадки, — с сожалением подытожил Джексом.
      — Гмм… — Лорд Грох задумчиво пощипывал толстую нижнюю губу. Но меня, клянусь Скорлупой, он станет слушать! Вот самое большое преимущество старости — люди вынуждены к тебе прислушиваться, — решительно кивнув, сказал он.
      Джексом улыбнулся. Не стал он и возражать, хотя возрасту отнюдь не всегда сопутствуют речи, которые стоит слушать. Все же Грох оказался гораздо восприимчивее к новому, чем большинство его сверстников, и уже за одно это Джексом был ему благодарен.
      — Я слышал, вчера ты снова побывал наверху, — резко меняя тему, сказал лорд Форта. — Чем занимался на этот раз?
      — Закрывал двери, — скромно пожал плечами Джексом. Справившись с заданием, они с Рутом еще долго любовались великолепием величаво проплывавшего под ними Перна. Даже Пьемур, несмотря на все свои таланты арфиста, не смог бы в полной мере передать эту картину или впечатление, которое она на него произвела. Что же говорить о самом Джексоме? Правда, он попытался поделиться с Шаррой своими чувствами, тем благоговением, которое он испытал. Это зрелище прочно запечатлелось в его ошеломленном сознании. Если бы только все лорды смогли его увидеть, думал он, они бы наверняка прекратили свои мелочные дрязги.
      — Закрывал двери? И это все? — удивился лорд Грох.
      — Предстоит сделать очень многое, чтобы навести порядок на «Иокогаме». Ведь, там, наверху опасно… — Джексом слегка преувеличивал, но Айвас не раз повторял, что космос — чуждое окружение, и люди должны научиться соблюдать предосторожности, чтоб избежать несчастных случаев. — Но когда все требования безопасности будут соблюдены, мы с Рутом с величайшим удовольствием доставим вас на борт.
      Захваченный врасплох, лорд Грох пробормотал что-то невнятное.
      — Поживем — увидим, — выдавил он наконец, справившись с собой. Джексом кивнул и непринужденно спросил:
      — Как ты полагаешь, долго это протянется?
      — Скорее всего, да, — фыркнул Грох. Потом прикрыл рот ладонью, чтобы только Джексом мог услышать его слова: — Сигомалу нужно, чтобы утвердили Блессерела — иначе плакали его денежки. Этот юнец играл в расчете на наследство и уже пообещал Сигомалу предоставить казну холда в его распоряжение.
      Джексом так и подозревал, что старший сын Отерела по уши в долгах у правителя Битры.
      — А у Терентела есть сторонники? — Джексом не мог вообразить, кто может поддерживать среднего Отерелова сына. Некоторые рождаются неудачниками, и Терентел — один из них.
      — Разумеется, — удивленно вскинув брови, ответил Грох. — Я думаю, на его стороне Бергамон. Да и Корман, вероятно, тоже — хотя бы потому, что терпеть не может Блессерела и в то же время не одобряет чрезмерный интерес Рандела к проектам, разрабатываемым на Посадочной площадке. Он до сих пор не уверен в успешном исходе этого дела с Нитями.
      — Никто из Керуна не принимает непосредственного участия в проекте, но нам хватает людей из мелких холдов. Так что никого на Площадке особо не заботит его мнение, — ответил Джексом. — И вообще в Керуне занимаются сельским хозяйством, а не ремеслом.
      — Старик Корман всегда отличался упрямством, — добавил лорд Грох. Джексом понимающе усмехнулся. Тут его локтя коснулся Асгенар, и молодой лорд повернулся к нему.
      — Ларад говорит, что на нашей стороне Декстер из Набола, который высоко оценил Ранделовы труды по усовершенствованию гавани, мы с ним, ты и Торонас, — сообщил правитель Лемоса. — А чью сторону примет Лайтол?
      Джексом пожал плечами.
      — Он всегда руководствуется здравым смыслом.
      — Тогда он будет за Рандела, — довольно проговорил Асгенар. — Мы полагаем, что Барген из Плоскогорья тоже примкнет к нам.
      — Неужели? Я думаю, что он присоединится к другим лордам — постарше.
      — Вспомни, какое глубокое впечатление на него произвел Айвас. Барген — себе на уме, и ему не по нраву расточительность Блессерела и безволие Терентела.
      — Получается, что в первом круге Рандел может рассчитывать на восемь голосов. Не так уж плохо для начала! Может, выборы и не затянутся надолго.
      — Как ты справился вчера?
      — Без особого труда, — скромно ответил Джексом. — Я ведь только закрыл двери грузового отсека.
      — Ах, двери… — Асгенар придвинулся поближе к Джексому и тихо спросил его на ухо: — Скажи, что ты испытывал, когда перевозил на Перн тело Саллах Телгар?
      Джексом оторопел от изумления. Он никогда не думал, что Асгенар — любитель столь мрачных тем.
      — Видишь ли, Асгенар, — пояснил он, — время от времени мне доводилось выполнять довольно необычные поручения. Но это, конечно, превосходило все, что мне выпадало до сих пор.
      — Айвас сказал, что после смерти она превратилась в лед. Ты видел ее лицо? Как она выглядела?
      — Нам ничего не удалось разглядеть, — солгал Джексом. — Стекло шлема было покрыто инеем.
      Асгенар был явно разочарован.
      — Мне просто хотелось узнать, похожа ли она на современных людей.
      — Ну, разумеется, — фыркнул Джексом. — Ведь все поселенцы были такими же людьми, как и мы с тобой. А как, по-твоему, она могла выглядеть?
      — Не знаю, я просто…
      Джексом был чрезвычайно рад, что именно в эту секунду Лайтол призвал собравшихся к порядку. Лайтол, как бывший лорд-Оберегающий Руата, был избран председателем собрания. К тому же, он сохранил право голоса — это было знаком признания его усилий в воспитании наследника Руата вплоть до совершеннолетия.
      — Мы все знаем, зачем собрались здесь. Право на владение холдом Тиллек сегодня оспаривают трое законных сыновей покойного лорда Отерела. Представляю их по старшинству: Блессерел, Терентел и Рандел.
      — Не лучше ли, Лайтол, перейти сразу к делу? — небрежно махнув рукой, перебил его лорд Грох. — Ставь претендентов на голосование, а потом посмотрим, что получится.
      Лайтол наградил правителя Форта строгим взглядом.
      — Есть установленные правила, и мы будем их придерживаться.
      — И это говорит тот, кто очертя голову окунался во все новое! — насмешливо бросил Сэнджел.
      Лайтол, прищурясь, неотрывно глядел на правителя Болла до тех пор, пока тот беспокойно не заерзал на своем месте, в ожидании поддержки косясь на Нессела. Нессел, чуть заметно улыбнувшись, повернулся к своему соседу справа, лорду Лоуди, и что-то ему прошептал.
      А Лайтол, не обращая ни на кого внимания, тем временем продолжал:
      — Возможно, всем вам будет небезынтересно услышать, что порядок рассмотрения дел, принятый на наших собраниях, не изменился с тех самых пор, как был установлен двадцать пять сотен Оборотов назад. Хартия была составлена весьма продуманно, с учетом всех возможных случаев. Так что будем придерживаться обычной процедуры.
      Уорбрет из Исты с удивленным взглядом нагнулся к Лоуди, чтобы поделиться с ним своими сомнениями. При этом выражение неодобрения, застывшее на лице айгенского лорда, не изменилось.
      — Если больше никаких предложений нет, — продолжал Лайтол, оглядев собравшихся, — приступим к первому туру голосования. — Я думаю, нет нужды напоминать сидящим за этим столом, что для утверждения в правах за претендента должно быть подано двенадцать голосов. Обозначьте свой выбор цифрами: один — за Блессерела, два — за Терентела, три — за Рандела.
      Опустившись на свое место, он взял перо и, прикрыв листок ладонью, что-то быстро написал. Потом сложил его и вырвал из блокнота.
      Джексом заметил, что все за столом последовали примеру Лайтола и подумал: интересно, пришло ли кому-нибудь в голову, что для проведения этого освященного вековой традицией голосования, они используют новое изобретение — бумажные тетради?
      Все листки передали Лайтолу, и он перемешал их, чтобы порядок, в котором он будет их открывать, не обнаружил выбора каждого из участников. Прочитав надписи, он разложил листки в три аккуратных стопки, одна из которых была заметно толще других. Потом, а прежде чем огласить результат, тщательно пересчитал каждую стопку:
      — Итак, Блессерел — пять, Терентел — три, Рандел — семь. Абсолютного большинства не набрал никто.
      Джексом перевел дух. Голосование прошло именно так, как он и предполагал, но семь голосов в первом круге можно было рассматривать, как маленькую победу Рандела. Лайтол собрал все листки в кучку и, положив в жаровню, подождал, пока они не сгорели. Потом снова поднялся.
      — Кто выступит в пользу Блессерела, старшего из претендентов?
      Джексом откинулся на спинку тяжелого стула. Хорошо, что хоть подушки положили — небольшое, да удобство. Он терпеть не мог эти скучные процедуры. Старикам дай волю, так они развлекались бы до самого вечера. И тут он вспомнил, что у него есть еще и вторая, негласная роль.
      «Рут, передай, пожалуйста, мастеру Робинтону: семь за Рандела, пять — за Блессерела и три за Терентела. Я совершенно уверен, что Торик голосовал за Терентела. Конечно, он не может поддерживать его всерьез, но хлопот нам доставит немало», — сказал Джексом дракону.
      «Я передал Главному арфисту. Он ожидал, что так и получится».
      «Мы оба этого ожидали. Теперь дело затянется. Как там тебе на солнышке?»
      «Хорошо! День выдался прекрасный».
      «Для тебя».
      «Ты еще успеешь и попировать, и поплясать. А сейчас время выполнять обязанности лорда».
      Джексом поспешно закашлял, чтобы скрыть неуместный смех, и с самым невинным видом потянулся к бокалу, не обращая внимания на недовольные взгляды окружающих. Потом кивнул Сэнджелу, извиняясь, что прервал его сдержанные доводы в поддержку Блессерела.
      Следующим поднялся Бергамон и довольно бессвязно попытался склонить чашу весов в пользу Терентела. Джексом про себя подумал, что любой другой справился бы с этим куда успешнее, чем правитель Нерата.
      Во втором туре Терентел потерял два голоса, которые перешли к Блессерелу. Старший сын набрал семь голосов, Рандел — восемь. Как и в первый раз, Лайтол сжег листки. «Слишком близко!» — подумал Джексом, стараясь унять нервную дрожь в ноге.
      Грох жестом заявил о своем желании выступить, и Лайтол предоставил ему слово.
      — Я не самый старший из вас, но являюсь правителем дольше, чем кто-нибудь из присутствующих, за исключением Сэнджела, — Грох наградил лорда Болла поклоном и улыбкой. — Тиллек — третий по старшинству холд…
      — Повторяешь слова Мерзости? — прищурился Сэнджел.
      — Айвас успел просмотреть и восстановить Летописи всех холдов, а это едва ли можно назвать мерзостным занятием. Утомительным — возможно, если твои предки понаписали столько же ерунды, сколько мои…
      — Куда ты клонишь, Грох? — язвительно осведомился Лоуди.
      — Я клоню к тому, что Джеймс Тиллек, основатель этого холда, был дальновидный человек: он произвел съемку береговой линии и положил начало первому Цеху рыбаков. Тиллек всегда был самой безопасной гаванью на всем западном побережье, с самым большим флотом и множеством мастеров-мореходов. И лорды-правители Тиллека всегда поощряли рыбаков и оказывали им поддержку. Рандел с должной заботой относится к своему наследству, если удосужился получить в Цехе рыбаков значок подмастерья…
      — Он сделал это потому, что Отерел вышвырнул его из холда, — парировал Сэнджел.
      — Прошу соблюдать порядок! — с неожиданной силой рявкнул Лайтол, и Сэнджел повиновался.
      — Если даже это так, — продолжал Грох, — он — единственный из сыновей Отерела, который зарабатывает себе на жизнь честным трудом. И я считаю, что он заслуживает того, чтобы получить во владение холд. Форт обещает оказывать ему, как правителю Тиллека, всемерную поддержку; значит, так оно и будет!
      Раздались возгласы: — Хорошо сказано! — и Грох, зардевшись от удовольствия, сел на свое место.
      Потом слова попросил Ларад и тоже выступил в защиту Рандела, добавив, что последние несколько месяцев, когда Отерел был слишком болен, чтобы заниматься делами, единственным из сыновей, кто проявил интерес к управлению холдом, оказался младший. Если, конечно, Блессерел или Терентел что-то сделали для отцовского холда, он с интересом об этом послушает.
      — Хитрый ход, — шепнул Асгенару Джексом.
      Слова потребовал Сигомал.
      — Блессерел взял на себя почетную обязанность ухаживать за больным отцом, — сказал он, — и старался сделать все, чтобы скрасить Отерелу последние дни. Он честный человек…
      — Он оплачивал проигрыши Сигомалу, когда мог что-нибудь выжать из Отерелова кошелька, — шепнул Джексому Асгенар.
      — …и, имея четырех крепких сыновей и прекрасную жену, станет достойным лордом-правителем…
      — Жена Рандела — мастер Ткацкого цеха, и общаться с ней куда приятнее, чем с леди Эсреллой, — так же тихо заметил Асгенар.
      — Вот и выскажи свое мнение.
      — А ты почему не выступишь?
      — Чтобы у Рандела не осталось никаких шансов? — Джексом старался ничем не выдать своего гнева.
      Асгенар опустил голову; он понял, что имел в виду Джексом — старшие лорды не очень-то считались с мнением своего молодого собрата.
      Тем временем Сигомал закруглился и сел, недовольно глядя на Джексома, который, повернув голову, смотрел на Асгенара. Лорд Лемоса встал, чтобы держать речь в поддержку Рандела.
      — Если человек, вместо того, чтобы дожидаться почестей, трудится не покладая рук и добивается мастерства в своем ремесле, он уже обладает многими навыками, которые помогут ему стать благоразумным и находчивым правителем, под началом которого Тиллеку будет обеспечено процветание. Нам не найти более подходящего человека, чем Рандел. Во всех отношениях.
      — Я слышал, — получив разрешение Лайтола, заявил Торик, — что Рандел поссорился со своим отцом, и Отерел велел ему больше никогда не появляться в Тиллеке. Может ли Конклав оставить без внимания волю отца?
      Барген вскочил на ноги, запоздало спрашивая у Лайтола разрешения.
      — За два дня до кончины Отерел в моем присутствии отменил свое распоряжение, — дождавшись кивка Лайтола, объявил он. — Рандел — единственный из законных наследников мужского пола, который добился чего-то своими руками. Под конец Отерел стал гордиться младшим сыном — вот почему я буду целиком поддерживать Рандела.
      — И, тем не менее, Отерел не назвал его своим преемником? — с загадочной полуулыбкой осведомился Торик.
      — Ты что же, не веришь моему слову? — с негодованием спросил южанин Барген.
      — Здесь не может быть места недоверию, Барген, поскольку имеется письменное подтверждение.
      — Потому-то право наследования и стало предметом рассмотрения нашего Конклава, — пояснил Лайтол. — и претендовать на него может любой потомок мужского пола, независимо от того, какие отношения существовали между отцом и сыном. Такие прецеденты уже неоднократно бывали.
      Грох облокотился о стол и, подавшись в сторону Торика, вкрадчиво произнес:
      — Я уверен, лорд Торик отлично понимает, что между отцами и сыновьями случаются разногласия. Торик бросил на правителя Форта взгляд, способный испепелить человека на месте, но лорд Грох только пожал плечами. Откуда он узнал, что Торик со скандалом покинул родной рыбацкий холд в Исте? Мало кому был известен этот факт — Шарра не упоминала о нем, чтобы не подвести брата.
      — Лорд Торик прав, — нервно потирая руки, заговорил Сигомал, изобразив на лице глубокое сожаление. — Отерел отрекся от Рандела, и его следует лишить права наследования.
      — Видно, Блессерел здорово задолжал Сигомалу, — шепнул Асгенар Джексому, сохраняя самое невозмутимое выражение.
      — Кто-нибудь поддерживает притязания Терентела? — в наступившей тишине спросил Лайтол, И, не дождавшись от Бергамона ответа, добавил: — Тогда будем голосовать за двух оставшихся претендентов: Блессерела и Рандела.
      На этот раз число сторонников Рандела возросло до десяти, у Блессерела осталось пятеро, так что требуемое большинство снова не было набрано.
      — Уважаемые лорды, объявляю краткий перерыв для обсуждений в кулуарах, — сказал Лайтол и вышел из-за стола. Остальные последовали его примеру.
      — Нам нужно получить еще два голоса, — тихо сказал Грох, обращаясь к Джексому, Асгенару и Лараду, когда они пробирались к столам с закусками.