- А что представляет собой месторождение драгоценных камней? Как вы его находите?
      - Думаете, я просто так, по дружбе, разболтаю свои секреты такой умной женщине, как вы? - Джилет озорно подмигнул. Лунзи из вежливости улыбнулась в ответ. - Ладно, раскрою вам одну примету. Внутри такие местечки светлее, чем все остальное. Прозванивание дает нам поперечное сечение, кажущееся совсем пустым, потому что сигнал отражается от внутренней поверхности по окружности. Иногда это оказывается именно то, что надо. Хотя мне как-то раз попалась штучка, которая расщепила мой луч на сотню лучиков, расходившихся в различных направлениях. Экипаж, что обрабатывал эту каменюгу, весь оброс волокнистыми кристаллами металла, пока взрезал ее. Она оказалась абсолютно никчемной. Правда, нашелся один состоятельный сенатор, который использовал ее для облицовки стен своего дома. - Джилет аж плюнул в адрес оного государственного деятеля.
      Тема разговора переменилась. Джилет действительно отдыхал душой с Лунзи, но она изо всех сил стремилась вернуть беседу в прежнее русло, не давая ему расслабиться.
      - Вы также жалуетесь на бессонницу. Расскажите мне об этом.
      Джилет беспокойно заерзал, потом склонился, опираясь локтями о колени и сдавливая ладонями виски.
      - Не то чтобы я не могу спать. Я просто не хочу засыпать. Мне кажется, что если я засну, то никогда больше не проснусь.
      - Сон - брат смерти, - процитировала Лунзи, - так сказал Гомер. Или, позднее, Даниил.
      - Точно, так оно и есть. Я хочу... Я хотел бы, раз уж я не попал в лапы смерти, проспать в капсуле сотню лет или еще больше, чтобы вернуться совсем чужим, чтобы мне не казалось, будто все по-прежнему! - И Джилет разразился страстной тирадой, неожиданной даже для него самого: - Ведь после всего лишь двенадцати лет я чувствую, что не попадаю в ногу. Я помню то, что мои друзья давным-давно позабыли. Они посмеиваются надо мной, но это все, что у меня есть, и я изо всех сил держусь за это. Они прожили без меня десятилетие. Они теперь гораздо старше, и я, оставшийся молодым, кажусь им чудаком. Я почти хочу умереть.
      - Нет, нет! Смерть никогда не бывает так хороша, как нам представляется. У вас появятся новые друзья, вы найдете работу, которая даст вам возможность проявить все ваши способности, вам доведется узнать много такого, о чем сейчас никто и понятия не имеет. Только задумайтесь, сколько новых возможностей дает вам ваше положение! Не думайте о космосе, когда стараетесь заснуть. Сосредоточьте ваши мысли на самом себе, вспоминайте о чем-нибудь приятном, о детстве, например.
      Сигнал часов известил Джилета, что его личное время подходит к концу и ему пора возвращаться к своим обязанностям. Лунзи встала, дождалась, пока поднимется Джилет.
      - Приходите еще, когда выпадет свободное время. Поговорим. Мне хочется побольше узнать о разработке месторождений драгоценных камней, - гнула свое Лунзи.
      - Не только вам, но и доброй половине юнцов, которые не так давно начали работать на платформе, - добродушно проворчал Джилет. - И все-таки, доктор, то есть Лунзи, как я могу заснуть, если это буквально гложет меня? Мы еще так далеко оттуда, но это ощущение не дает мне заснуть.
      - Я, пожалуй, не буду пичкать вас лекарствами. Но я сделаю это, если вы будете настаивать, заявляя, что это входит в мои служебные обязанности. Постарайтесь теперь сосредоточиться на том, что находится здесь, рядом с вами и вокруг вас. А когда забредете на обзорную палубу, ни в коем случае не выглядывайте в окно, вместо этого смотрите только на стену. По-прежнему улыбаясь, Лунзи по-дружески сжала руку Джилета. - И очень скоро вид стен до того вам осточертеет, что непреодолимое желание увидеть что-нибудь новенькое заставит вас снова обратиться к звездному небу.
      Когда Джилет ушел, Лунзи налила себе чашку крепкого горячего кофе из синтезатора, стоявшего в коридоре, и вернулась в свой кабинет. Пока все детали беседы с Джилетом были еще свежи в памяти, она подсела к компьютеру, чтобы ввести результаты своих наблюдений в специальный файл. Она считала, что со временем его психика полностью восстановится. Очевидно, когда его только вывели из холодного сна, с ним поработали эксперты. И кто бы ни входил в группу консультировавших его психологов, ему дали очень своевременные и верные рекомендации по реабилитации.
      Джилет заработал свою агорафобию при исполнении служебных обязанностей. Профессиональный риск... Лунзи с тревогой и удивлением подумала о том, как много в космосе потенциальных агорафобов. Они просто еще не подверглись какому-либо сильному воздействию, способному дать заболеванию толчок, который явится причиной перехода болезни из скрытой в явную фазу. Возможно, другие члены экипажа тоже ходят по лезвию ножа. Не проявлялись ли у кого-нибудь еще подобные симптомы?
      Лунзи недовольно прогнала эту мысль. Она мрачно подумала, что сама себя пугает. "Я сама скоро должна буду лечиться от паранойи, если утрачу бдительность". Но на душе у нее по-прежнему было тяжело. Она в который раз пожалела, что не может все это обсудить с Фионой. Она всегда советовалась с дочерью, даже тогда, когда та была еще совсем ребенком. Лунзи взяла в руки голограмму. Девочка росла, менялась: вот уже с маму ростом. "Она станет настоящей женщиной, когда я вернусь". Вся неудовлетворенность, которую испытывала Лунзи, проистекала оттого, что рядом не было никого, с кем она могла бы поговорить по душам. А ей так этого хотелось! Она чувствовала себя очень одинокой в своей отдаленной комнате. Ее "рабочее время" закончилось, и она собралась пройти по коридору в комнату отдыха, чтобы посмотреть, нет ли перерыва у кого-нибудь еще.
      Вдруг Лунзи обратила внимание, что обычный гул двигателя изменился, стал каким-то более напряженным. Вместо привычного урчания он как-то истерически подвывал. И к этому вою добавилось некое дребезжание, усилившее вибрацию до такой степени, что у Лунзи зуб на зуб не попадал. Это же пытались запустить боковые двигатели!
      "Внимание всем! - раздался из репродуктора голос капитана Косимо. Объявляется тревога! Мы в критической ситуации. Нам угрожает столкновение с группой объектов неизвестного происхождения. Будьте готовы к эвакуации. Никакой паники. Действуйте согласно инструкции. Мы пытаемся уйти от столкновения, но это может не получиться. Это - не учебная тревога".
      Вытаращив глаза, Лунзи повернулась к монитору. Компьютерная сеть предполагала автоматическое переключение в режим видеоконтроля при возникновении аварийной ситуации, и на экране можно было увидеть то, что видел пилот из кабины управления полетом: полдюжины астероидов неправильной формы. Два из них, бывшие по размеру почти такими же, как их корабль, приближались с обеих сторон, и казалось, судно вот-вот окажется в клещах или, вернее, между молотом и наковальней. Остальные астероиды летели прямо на корабль. Огромная машина, идущая только на одном двигателе из трех, была не в состоянии осуществить маневр, который позволил бы стопроцентно избежать столкновения. Обычно траектории движения скоплений астероидов наносили на карты, и маршруты кораблей рассчитывали таким образом, чтобы держаться подальше от россыпей осколков и других тел космического происхождения. Последняя проверка маршрута показывала, что путь свободен. Эти осколки, по всей вероятности, образовались в результате столкновения двух астероидов, которое изменило их траектории, швырнув исполинские глыбы навстречу "Нелли Майн". Тяжелая грузовая машина была слишком неповоротлива, чтобы достаточно быстро развернуться, и возможности уйти от лобового столкновения с этими вращающимися осколками вряд ли можно было избежать. Близилась неминуемая катастрофа.
      Один из астероидов выскользнул из поля зрения дистанционных видеокамер, и Лунзи выбросило из кресла, когда на помощь основному двигателю, работавшему из последних сил, пришли все пусковые ускорители - чтобы подставить под неотвратимый удар наименее уязвимые части ракеты. Грохот удара многократно отразился сводом коридора, пол заходил ходуном. Должно быть, это в корабль врезался один из самых маленьких камней.
      Красные лампы аварийной сигнализации в коридоре потухли.
      "Эвакуируйтесь! - прокричал голос капитана. - Мы не смогли запустить остальные двигатели. Все срочно эвакуируйтесь!"
      Еще когда только завыла сигнальная сирена, Лунзи поспешила применить навыки самодисциплины. Она приказала себе успокоиться и вспомнить все, что нужно делать, когда звучит сигнал тревоги, и что она многократно отрабатывала на тренировках при подготовке к полету. Инструкция всплыла в ее памяти так ясно, словно она видела ее на экране компьютера. Сначала убедиться, что все, кто ранен или слишком мал для того, чтобы позаботиться о собственном спасении, доставлен в капсулы. Только после этого заняться своей безопасностью. А самое главное - не терять времени! Лунзи задержалась лишь на мгновение - чтобы схватить со стола голограмму Фионы и сунуть ее в карман - и, бросившись в коридор, устремилась к спасательной капсуле, предназначенной для ее отсека.
      Жилой сектор экипажа протянулся длинной полосой на палубе, огибавшей экватор сферического судна. Когда корабль совершал грузовой рейс, он вмещал восемьдесят членов судовой команды в двадцати маленьких спальных каютах, расположенных по десять штук справа и слева от кают-компании. По всей длине коридора на одинаковом расстоянии друг от друга зияли круглые люки, ведущие в спасательные капсулы, пришвартованные к корпусу корабля. Рабочий кабинет Лунзи находился в самом конце левого крыла жилой секции экипажа.
      Корабль сильно тряхнуло. Произошло еще одно столкновение, на сей раз с большим осколком. Компрессоры и вентиляторы, обеспечивавшие подачу воздуха, заработали с максимальной нагрузкой, несмотря на то, что в корпусе судна образовалась пробоина. Весь свет в коридоре потух, только посреди внешней стены светилось ярко-красное светодиодное кольцо - вокруг люка спасательной капсулы, спиральная диафрагма которой была еще открыта. Лунзи рванулась к ней.
      И застыла возле люка, вглядываясь в длинный коридор, чтобы не прозевать, если кто-нибудь еще из членов команды подбежит, чтобы погрузиться на борт ее спасательного судна вместе с ней. Ее сердце колотилось от ужаса и бессилия. Диафрагма люка должна была закрыться через тридцать секунд после того, как кто-то зайдет внутрь, после чего спасательная капсула автоматически отсоединялась от аварийного корабля, и это заставляло Лунзи ждать. Она хотела убедиться, что в этой секции никого, кроме нее, не осталось, что никто не погибнет в терпящем бедствие судне в то время, как она одна улетит в капсуле.
      Вдруг раздался оглушительный удар, по коридору прокатилось громоподобное эхо. Осколок камня размером с ее голову пробил переборку всего сотней футов дальше по коридору, отрезав ее от остальной команды. Лунзи пригнулась, чтобы уберечься от осколков, и ухватилась обеими руками за край люка, потому что космический вакуум жадно высасывал атмосферу корабля сквозь дыру в корпусе. Крепко стиснув зубы, она отчаянно цеплялась за металлический бортик и с ужасом смотрела, как обломки мебели, одежда, кофейные чашки, чей-то скафандр исчезают в пробоине вместе с воздухом. Воздух на глазах превращался в капли, которые тут же застывали на ее очках, металлических "молниях" одежды, на губах, щеках и ресницах. Руки ее свело от холода. Лунзи понимала, что долго она не протянет и космос всосет и ее через пробоину. Она знала, что это смерть. И все-таки случилось чудо...
      Лунзи услышала громкий треск: это письменный стол и кресло протискивались в дверной проем ее кабинета. Вылетев в коридор, они, поочередно ударившись о противоположную стену, снова столкнулись в проломе корабельного корпуса. Торнадоподобный ураган моментально прекратился, мебель из медицинского кабинета перекрыла ему путь. Лунзи поспешила воспользоваться счастливой случайностью, чтобы спастись. Она юркнула в люк головой вперед, подтянула ноги и перевернулась, чтобы целиком оказаться внутри, между рядами надежно укрепленных сидений, с трудом встала на четвереньки и протянула онемевшую руку, чтобы захлопнуть дверь, после чего добралась до пульта управления, не ощущая себя в полной безопасности, пока ее спасательный кокон не улетит подальше от потерпевшего катастрофу судна.
      Капсула резко сорвалась с места и стала быстро удаляться от "Нелли Майн". Лунзи безжалостно швыряло в крошечной кабине. Она крепко ухватилась за поручни, сделала рывок, села в кресло пилота и зафиксировалась пристяжными ремнями.
      Шарообразный космический корабль казался еще одним астероидом на фоне звезд. На миг полоса жилого сектора "Нелли Майн", накренившегося у нее на глазах на четверть оборота, вспыхнула крошечными огоньками. Это остальные члены судовой команды покинули корабль в таких же капсулах, как и она. Лунзи пожалела, что вместе с ней в капсуле не оказалось никого, и до тех пор, пока ее не спасут, у нее не будет никакой компании, кроме пустого космоса. Когда зовет сигнал тревоги, ты бежишь. Или - умираешь.
      Она еще смогла разглядеть, в каком месте гигантский астероид врезался в "Нелли". Он попал как раз туда, где располагались жилые каюты судовой команды, с противоположной стороны от того крыла, где находилась Лунзи несколько минут назад, оставил глубокую вмятину и, изменив направление, полетел дальше.
      Второй астероид, размером чуть ли не с луну, мог нанести гораздо более серьезные повреждения. Корабль, все еще управляемый автопилотом, медленно поворачивался к нему, все вспомогательные ракетные двигатели с одной стороны работали, чтобы избежать лобового столкновения с угловатой глыбой и встретить удар бортом. Зачарованная величественным зрелищем, Лунзи с ужасом смотрела, как два исполина сблизились и впечатались друг в друга.
      Ее утлое суденышко с нарастающей скоростью несло прочь, но гораздо раньше произошел взрыв. Взрыв перегруженных внутренних двигателей разорвал листовую обшивку позади жилых помещений, взломал перекрытия и вытолкнул обломки из корпуса неуправляемого корабля. Куски раскаленной докрасна корабельной обшивки проносились мимо нее подобно пушечным ядрам, некоторые пролетали всего в нескольких ярдах от ее капсулы. Планетоид не торопясь удалялся, столкновение лишь незначительно изменило его курс.
      Лунзи облегченно вздохнула. Бедствие произошло так быстро! Всего несколько минут пролетело с тех пор, как по радио была объявлена тревога. Ее самодисциплина хорошо послужила - она действовала быстро и решительно. Ее наставники считали ее одаренной от Бога, сумевшей многого достичь своими силами. А основное положение самодисциплины и предписывало медикам и командному составу офицерского звания и выше, особенно тем, кто уже бывал в критических ситуациях, делать больше, чем кажется возможным. За годы напряженных тренировок Лунзи достигла уровня настоящего мастерства. К сожалению, она не имела возможности продолжить свою преподавательскую деятельность с тех пор, как связалась с Тау Кита. Лунзи была благодарна инструкции, которая, по всей вероятности, спасла ей жизнь, но она осознавала, что ее капсула находится по меньшей мере в двух неделях пути от рудной платформы. Она включила коммуникационную систему и склонилась над аудиопередатчиком.
      - SOS, SOS! Говорит челнок "Нелли Майн", регистрационный номер НМ-СК-02. Повторяю, SOS!
      Из динамика раздавался треск помех, который мешал ей расслышать слова. Но вот треск постепенно начал стихать, и она отчетливо услышала мужской голос:
      - Слышу вас, СК-02. Говорит капитан Косимо, СК-04. Это вы, Лунзи?
      - Да, сэр. Спасся кто-нибудь еще?
      - Да, черт подери! Все налицо. Отвечайте, как вы? Мы боялись, что, возможно, потеряли вас, когда система слежения за повреждениями сообщила о пробоине в вашем крыле. Мы слышали дьявольский грохот. Я знал, что когда-нибудь это случится. Бедная старая "Нелли"... У вас все в порядке?
      - Да, все нормально.
      - Отлично. Мы подаем сигналы бедствия, но в непосредственной близости нет никого. Перед тем как произошел взрыв, мы послали сообщение на "Декарт-6", чтобы отправили кого-нибудь нам на подмогу. Настройте ваш маяк на частоту 34,8 и включите.
      Лунзи нашла ручки настройки и зафиксировала указанное значение:
      - Как много времени им потребуется, чтобы найти нас, Косимо?
      Снова появились помехи, голос капитана терялся в шуме, становясь едва различимым:
      - ...раскаленного астероида помехи. Пройдет не менее двух недель, прежде чем они получат наше сообщение, и, по моим подсчетам, им понадобится недели четыре, чтобы нас разыскать. Я приказываю всем погрузиться в холодный сон, доктор. Есть какие-нибудь вопросы или возражения?
      - Нет, сэр. Я согласна с вами. Для подавляющего большинства людей было бы эмоционально очень тяжело на протяжении шести недель просыпаться в столь ограниченном пространстве, даже если синтезаторы и восстановительные системы выдержат.
      - Это уж точно. Тут у меня в челноке еще два члена экипажа, рикси, которые верещат по поводу своих чертовых яиц и проклинают на чем свет стоит клаустрофобию. Я бы очень хотел, доктор, чтобы вы были сейчас здесь - проконтролировать процесс погружения в холодный сон. При одной мысли о подкожном введении препарата я нервничаю.
      В голосе Косимо не слышалось и тени беспокойства, но Лунзи была благодарна ему за то, что он попытался подбодрить ее.
      - Здесь нет ничего сложного, - заверила она капитана. - Главное запомните - острым концом вниз.
      Капитан от души рассмеялся и прервал связь.
      В аптечке, которой была укомплектована спасательная капсула, находилось несколько ампул с медикаментами. В их число входили антидепрессанты, средства для приведения в сознание и состав для погружения в предохраняющий холодный сон вместе с препаратом из этого состояния выводящим. Лунзи извлекла баллончик с распылителем из его ниши и прыснула в пузырек с криогеником. У нее останется всего несколько мгновений перед тем, как состав начнет действовать, поэтому она сперва приготовила себе удобное ложе из специально приготовленных для этого теплых шерстяных одеял и соорудила что-то вроде подушки, подвернув одно из них в месте, предназначенном для головы. Потом она ввела в судовой компьютер данные, которые могли потребоваться для ее идентификации при пробуждении, информацию о противопоказаниях определенных препаратов, сведения о родственниках и название планеты, где она родилась. Когда все было сделано, Лунзи улеглась на постель. Она чувствовала, как самовнушение снижает уровень адреналина у нее в крови. Но моментами ей казалось, что она истощена и измучена, что от ее решительности не осталось и следа. В одной руке Лунзи держала баллончик с препаратом, в другой сжимала голограмму с изображением дочери.
      - Компьютер, - скомандовала она, - проконтролируй жизненно важные показатели и начинай погружение в холодный сон, когда частота ударов моего сердца будет равна нулю.
      - Понял, - ответил металлический голос, - начинаю работу.
      Такой порядок обязательным не являлся, поскольку модуль был запрограммирован таким образом, что процесс погружения в холодный сон осуществлялся полностью без человеческого вмешательства, но Лунзи нужно было услышать хоть чей-то голос, который подтвердил бы, что все идет по плану. По той же причине она дожидалась в коридоре аварийного судна кого-нибудь, кто мог бы вместе с нею сесть в спасательную капсулу. За время всей ее научной деятельности она впервые могла на собственном опыте испробовать, что собой представляет криогенный процесс. Лунзи покосилась на стеклянную призму, улыбнулась глазами изображению Фионы. "Вот приключение, о котором я расскажу тебе, дорогая, когда мы встретимся". Она прижала наконечник баллончика к бедру. Послышалось шипение, и препарат начал быстро проникать в ее тело. В месте, которого коснулся наконечник, ткани словно наполнились тяжестью, кожа начала гореть. Хотя ощущение было неприятным, Лунзи знала, что процесс безопасен.
      - Начинай, - невнятно велела она компьютеру. Губы и язык уже вышли из-под ее контроля. Лунзи чувствовала, как пульс ее становится все реже, а возбуждение сменяется апатией. Даже ее легкие сделались такими тяжелыми, что с трудом наполнялись воздухом и выдыхали его.
      Последние мысли Лунзи были о Фионе, она надеялась, что спасатели найдут их гораздо раньше, чем предполагал капитан Косимо.
      Весь свет на челноке погас, за исключением наружных фар и сигнальных маяков. Ледяные испарения криогенного препарата заполняли крохотную кабину, окутывая тело Лунзи.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      2
      Корабль-разведчик Иллина Ромзи находился всего в двух днях пути от рудной платформы "Декарт-6", когда индикатор радиоактивности начал многообещающе пощелкивать. Целью его изысканий были потенциальные месторождения, которые, согласно его предположениям, располагались именно в этом, почти неразведанном направлении от шестой платформы. Он отдавал себе полный отчет в том, что за семьдесят лет работы платформы плотное астероидное кольцо вокруг комплекса могло претерпеть значительные изменения: какие-то астероиды уносились прочь, на смену им из далекого космоса приходили другие, оказываясь совсем рядом. Поэтому кровь геологоразведчика, что текла в его жилах, побуждала отправиться туда, куда никто еще не ходил.
      Его отец и дед работали на компанию "Декарт", и он, не раздумывая, последовал семейным традициям. Компания хорошо обращалась со своими служащими и щедро оплачивала их труд. Страховые и пенсионные выплаты также вполне удовлетворяли служащих, а система премирования за успешные изыскания заставляла талантливых и энергичных разведчиков превосходить самих себя. Он гордился тем, что работает в этой компании.
      Его маршрут пролегал почти параллельно хорошо изученной трассе, но на большем расстоянии от платформы, которая сохраняла свое местоположение в космосе, ориентируясь по шести зафиксированным маякам и смещаясь соответственно им. В противном случае даже такой громадный комплекс мог бы затеряться в пространстве среди бесчисленного множества камней и ледяных глыб. Считалось, что астероидный пояс представляет собой осколки планеты, имевшей примерно такой же размер, как Уран, и разлетевшейся вдребезги в результате какого-то природного катаклизма. Некоторые, однако, отрицали возможность существования планет в данной системе. Звезда, вокруг которой вращался астероидный пояс, спутников не имела. Даже семьдесят лет исследований не привели к единой точке зрения, и у каждого была своя собственная гипотеза.
      Иллин придерживался направления между маяком Альфа и платформой. Он придавал очень большое значение точности. Всем известно, что корабли иногда терялись всего в нескольких километрах от цели из-за того, что навигационные приборы зачастую начинают сходить с ума в непосредственной близости от астероидного пояса. Иллин надеялся, что у него все будет по-другому: он умел находить дорогу домой, руководствуясь только своим инстинктом. За восемь лет изысканий он ни разу не опоздал больше, чем на день. И никогда не рассказывал, как ему это удается, потому что боялся сглазить. Бригадир их изыскательской группы также никогда из-за этого над ним не насмехался, у него были и собственные причуды. Молодые горняки называли это слепой удачей, а порой намекали, что о нем заботятся "Другие". Но Иллин самоуверенным не становился, что бы о нем ни говорили, и всегда был предельно внимателен и осторожен.
      Трескотня дозиметра становилась все громче и неистовее. Иллин сгорал от нетерпения. Найти новое месторождение трансураников для рудной платформы да еще так близко - обещало хорошее вознаграждение и, быть может, повышение по службе. Потребность в других минералах могла возникать и исчезать, но спрос на радиоактивные элементы не снижался никогда. Кроме того, они приносили компании огромный доход. Это фантастическая удача! Он немного подкорректировал курс, чтобы следовать точно на радиоактивный сигнал, искусно лавируя между участниками этого грандиозного вальса, как официант на большом балу.
      Он уже достаточно близко подошел к вожделенному астероиду, чтобы его можно было различить на сетке сканера. Вдруг массив на его приборе раздвоился, беспорядочные скопления точек медленно уползли влево, и он увидел пирамидальную глыбу четырехметровой высоты, спешащую прямо к нему. Астероиды так себя не ведут! Сплюнув, Иллин быстро изменил курс, но пирамида ловко развернулась и вновь оказалась перед ним. Зашкаливший счетчик радиоактивности чуть ли не трясло. Иллин попытался ускользнуть, резко развернув свой маленький изыскательский корабль задом наперед и включив все двигатели на полную мощность. Пирамида погналась за ним! Еще через мгновение в поле его зрения появился предмет поменьше. Это была капсула тека.
      Теки представляли собой кремниевую форму жизни, самую близкую к бессмертным из всех, кто населял Галактику. Величина их колебалась в пределах от одного до десятков метров в высоту. Все они имели форму пирамиды, так же, как и их космические корабли. Иллин разинул рот от удивления. Теки говорили очень редко и чрезвычайно медленно, но их немногословные высказывания всегда давали информации больше, чем сотни страниц человеческого красноречия. Кроме этой особенности да еще, пожалуй, их необъяснимой склонности помогать более эфемерным жизнеформам разведывать и обживать новые планетарные системы, практически ничего о них известно не было. Обычно тек сопровождал каждый корабль, который отправлял ИОК - департамент Исследований, Оценки и Колонизации планет. Что делает тек в таком необычном для него месте? Иллин выключил двигатели и решил дождаться, пока тот не догонит его.
      Его терзала досада. "Черт! - думал разведчик. - И я проделал весь этот путь только ради встречи с теком? Ребята выставят меня на посмешище". Он недовольно стукнул по корпусу дозиметра и покрутил туда-сюда ручку выбора направления измерений. В какой-то момент прибор вновь быстро застрекотал, однозначно свидетельствуя о том, что источник радиоактивного излучения находится где-то поблизости. Но разве теки радиоактивны? Он никогда не слыхал ничего подобного. А может, он на пороге открытия? И ему будет что рассказать другим горнякам о таинственных теках. Да, кажется, так оно и есть. Однако, к великому его удовольствию, он уловил и сигнал астероида, к которому направлялся. Месторождение! Да еще и сосредоточенное! За такое должны выплатить огромное вознаграждение.
      Всего через несколько минут тек был рядом с ним. Казалось, пирамида за иллюминатором лишена каких-либо индивидуальных черт. Больше всего она напоминала глыбу обыкновенного гранита. Тек пришвартовался одной из сторон основания своего корабля к судну изыскателя и прилип к его корпусу, словно магнит. Кабина Иллина наполнилась грохотом. Тяжелый звук нарастал и снижался очень, очень медленно. И вот что произнес тек:
      - Сссссссссссссссс... ппппппааааааааааааааааааа... ссссссссссссс... иииииииииииииии... ччччччччеееееееелллллллл... нннннкккккккккккк.
      - Челнок? Какой челнок? - спросил Иллин, даже не задумавшись о том, каким образом тек разговаривал с ним сквозь корпус своего судна.
      Вместо ответа, тек тронулся с места, потащив корабль-разведчик за собой.
      - Эй! - закричал Иллин. - Я ищу рудное месторождение! У меня полно работы! Отстанешь ты от меня или нет?
      - Пппппррррррррррррр... ииииииииииииии... ккккааааааааааа... ззззззззззззззз.
      Иллин пожал плечами:
      - Приказ? Однако!
      Он довольно долго ждал, не последуют ли еще какие-нибудь указания. "Что ж! Аргументация тека не слишком убедительна". В конце концов, смирившись со своей неудачей, он позволил пирамиде уволочь себя от долгожданной находки словно на буксире. С неожиданной скоростью они понеслись мимо сотен крохотных астероидов, которые только отскакивали от посудины тека, но врезались прямо в нос корабля Иллина. Внешний металлический слой носовой части был сделан из мягкого сплава. Под ним находился двойной слой из сверхтвердого материала на основе титана, а в качестве начинки этого "бутерброда" использовался мягкий металл, исполнявший роль амортизатора. Подобная конструкция выдерживала столкновения с маленькими астероидами, а иногда и с такими, что покрупнее, - при условии, что скорость последних была не очень велика. Иллин всего за неделю до вылета снимал мягкий слой, чтобы отрихтовать его и выправить вмятины, оставленные астероидами в твердом покрытии. И все это придется делать заново, когда он вернется на базу, отделавшись от тека, - интересно, поверит ли его рассказу хоть одна живая душа? Он и сам-то с трудом верил, что все это происходит с ним на самом деле.
      Звездные поля остались позади. Тек и Иллин перемещались по самому забитому участку астероидного пояса. Тек явно знал, куда они движутся, он ни капельки не сбавлял скорости, хотя барабанная дробь камней по обшивке корабля становилась все более интенсивной. Иллин включил видеоэкран и сомкнул раздвижной защитный колпак, чтобы предохранить носовую часть судна.
      Внезапно прямо перед ними появился громадный камень, весь в красно-бурых разводах окиси железа. Он грациозно кувырнулся влево, а тек стал носиться вокруг него по часовой стрелке - такой крохотный по сравнению с бурым гигантом. Анализатор Иллина показал, что большая часть осколков, находящихся от него в непосредственной близости, содержит железо, а многие из них обладают магнитными свойствами. Ему приходилось поминутно подстраивать приборы, чтобы их показания соответствовали действительности. Они сделали петлю вокруг скопления камней, имевших почти такой же размер, как и те, что вращались вокруг астероида, правильность формы которого нарушали лишь три огромные воронки поблизости от "экватора".
      В одной из воронок находился предмет, который Иллин тотчас узнал. То была спасательная капсула. Когда они приблизились, он смог разобрать надпись на белом запыленном корпусе: "НМ-СК-02".
      "Отлично, мальчик, теперь ты герой", - сказал он самому себе. Эти скорлупки никогда не сбрасываются за борт пустыми, внутри непременно должен был находиться спящий ледяным сном. Сигнальное устройство, оба маяка и радиопередатчик не работали, поврежденные, по всей вероятности, при столкновении с метеоритом. Это объясняло, почему капсулу занесло туда, где она теперь находилась. Он не узнал регистрационного кода, но ведь он и не был лично знаком со всеми судами, достаточно крупными, чтобы оснащаться спасательными капсулами.
      Тек освободил корабль Иллина и отошел от него на несколько метров. Было бы неверным сказать, что тек вытаращил глаза или что-нибудь тому подобное, но Иллин прямо-таки чувствовал на себе его взгляд. Иллин развернул свое судно в сторону капсулы. Магнитное поле сориентировало его носовой частью на цель. Маленький темный корабль расположился в кильватере, как бы подтверждая, что магнитное поле все сделало совершенно верно.