Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Всадники Перна - Полет дракона

ModernLib.Net / Фэнтези / Маккефри Энн / Полет дракона - Чтение (стр. 6)
Автор: Маккефри Энн
Жанр: Фэнтези
Серия: Всадники Перна

 

 


      Мнемент выбрал курс, который, как показалось Лессе, должен был привести его к неизбежному столкновению с другими драконами. Они стремительно неслись к огромному круглому отверстию, расположенному высоко в скале. Словно в волшебном сне, звери, повинуясь неслышимой команде, друг за другом ныряли в тёмный проход. Широко расправленные крылья Мнемента почти касались стен туннеля.
      Воздух в проходе дрожал от взмахов гигантских крыльев. Лесса вдруг почувствовала, что навстречу им подул настоящий ветер — и в следующий миг они ворвались в гигантскую пещеру.
      Девушка потрясённо выдохнула: по-видимому, вся гора была полой изнутри. По периметру огромной пещеры, на каменных уступах стен рядами сидели голубые, зеленые, коричневые драконы — и всего лишь два бронзовых зверя, похожих на Мнемента. Лесса судорожно вцепилась в шею бронзового дракона — что-то внутри подсказывало ей, что надвигаются великие события.
      Мнемент по спирали спускался вниз и, наконец, Лесса увидела то, что лежало на песчаном полу пещеры — яйца драконов. Десять чудовищных, пятнистых яиц. Их скорлупа подрагивала — очевидно, Срок мог наступить в любое мгновение. В стороне, на возвышении песчаной арены, лежало Золотое Яйцо. Оно в полтора раза превосходило по размерам пёстрые. Сразу за ним распласталось неподвижное коричневато-жёлтое тело старой королевы.
      Мнемент завис над Золотым Яйцом, и Лесса почувствовала, что всадник приподнимает её. Испугавшись, она попыталась уцепиться за него, но руки Ф'лара напряглись и безжалостно бросили девушку вниз, на песок. Его глаза, горящие яростным янтар ным огнём, встретились с её глазами:
      — Помни, Лесса! Повернув к ней громадный сверкающий глаз, Мнемент добавил что-то ободряюще и поднялся в воздух. Лесса в мольбе сжала руки. Она чувствовала себя совсем беззащитной — не было даже той обычной внутренней уверенности, что так помогала ей в борьбе с Факсом. Девушка увидела, как бронзовый дракон уселся на первом уступе, в некотором отдалении от двух других бронзовых чудищ. Ф'лар спешился, и Мнемент изогнул свою шею так, чтобы его голова оказалась возле плеча всадника. Человек поднял руку и, как показалось Лессе, рассеянно погладил своего крылатого друга.
      Внимание Лессы привлекли громкие крики — она увидела, как ещё несколько драконов снизились и зависли над полом пещеры. Каждый из всадников высадил на песок молодую женщину — теперь их стало на арене двенадцать. Они пугливо жались друг к другу, и Лесса с презрением отметила слезы в их глазах. Хотя и её сердце готово было выпрыгнуть наружу, она сдерживала страх и не рассчитывала на чью-то помощь. Насколько можно было разглядеть, ни одна из девушек не была ранена. Тогда почему же они льют слезы? Лесса вновь почувствовала презрение к ним — презрение, помогающее осознавать собственную храбрость: она глубоко вздохнула, полностью подавив холодок внутри. Пусть они боятся. А ей — Лессе Руатской — не пристало трястись от страха.
      Внезапно гигантское Золотое Яйцо покачнулось. С криками ужаса девушки отпрянули в стороны, прижимаясь к каменной стене. Одна миловидная блондинка с золотой косой начала было спускаться по ступенькам с возвышения, но вдруг с визгом бросилась обратно, к стайке своих перепуганных подруг.
      Что могло вызвать такой ужас? Бросив взгляд на побелевшее лицо девушки, Лесса обернулась и невольно вздрогнула.
      На середине арены несколько пёстрых яиц уже треснули и раскрылись. Молодые драконы, слабо попискивая, ковыляли — тут и у Лессы перехватило дыхание — к мальчикам, стоящим полукругом у противоположной стены. Лица детей казались бесстрастными: самые младшие были в том же возрасте, что и она, Лесса, когда солдаты Фэкса захватили Руат.
      Когда один из новорождённых протянул когтистую лапу, чтобы схватить мальчика, визг девушек перешёл в заглушённые вздохи и всхлипывания. Но Лесса заставила себя не отводить глаз. Она видела, как молодой дракон терзал подростка, а затем отшвырнул его в сторону, словно эта ужасная жертва не удовлетворила его. Мальчик не двигался; Лесса заметила, что из его ран на песок сочится кровь.
      Второй дракон, покачиваясь на дрожащих лапах, остановился перед другим мальчиком, беспомощно хлопая влажными крыльями, поднимая тощую шею и что-то тревожно высвистывая — звуки казались жалкой пародией на одобрительное урчание, которое Лесса слышала от Мнемента. Мальчик неуверенно поднял руку и принялся почёсывать гребень над огромным глазом. Замерев, не веря своим глазам, Лесса увидела, как молодой дракон, посвист которого становился все мягче, склонил голову, прижимаясь к мальчику. Лицо ребёнка осветилось недоверчивой улыбкой, и в глазах сверкнул восторг.
      Оторвав взгляд от этой поразительной сцены, Лесса перенесла внимание на первого дракона, который теперь робко топтался перед другим подростком. На арене, тем временем, появилось ещё двое новорождённых. Один сбил мальчика с ног и, не замечая, что его когти оставляют глубокие царапины, наступил на него огромной лапой. Второй остановился возле израненного мальчика, наклонил голову к его лицу и беспокойно засвистел. Лесса видела, с каким трудом поднялся мальчик. От боли слезы катились по его щекам. Но она расслышала, как он просит дракона не беспокоиться, уверяя, что такие пустяковые царапины не заслуживают внимания.
      Все закончилось очень быстро. Новорождённые нашли себе напарников, и спустившиеся вниз зеленые всадники унесли тех, кто не был избран. Голубые всадники торжественно уводили новое пополнение с площадки. Молодые драконы, ковыляя по песку, пронзительно кричали, свистели и хлопали влажными крыльями. Напарники, которых они только что обрели, старались успокоить и подбодрить их.
      Лесса решительно повернулась к подрагивающему Золотому Яйцу. Теперь она знала, чего следует ожидать, и пыталась припомнить, что предприняли юноши, на которых пал выбор новорождённых драконов — и, наоборот, каких действий нужно остерегаться.
      В золотистой скорлупе появилась трещина, и дети испуганно закричали. Некоторые в ужасе повалились на пол, да так и остались там лежать, как свёртки белой ткани. Остальные, объединённые страхом, уцепившись друг за друга, сбились в кучу. Трещина расширилась, и из неё появилась клиновидная голова, за которой последовала гибкая, отливающая золотом шея. Интересно, подумала Лесса с внезапной отрешённостью, сколько времени нужно зверю, чтобы достигнуть зрелости? Ведь при появлении на свет он уже имеет приличные размеры. Эта голова гораздо больше, чем у новорождённых самцов… а ведь и те были достаточно велики, чтобы справиться с крепкими мальчиками десяти Оборотов от роду…
      Лесса вдруг услышала громкий гул, уже несколько минут наполнявший пещеру. Взглянув вверх, она поняла, что звуки издают бронзовые драконы. На свет появилась их подруга, их королева. Когда скорлупа разлетелась на части и золотистое тело новорождённой самки засверкало на фоне тёмной стены, гул усилился.
      Королева с трудом выбралась из остатков скорлупы и, покачнувшись, на мгновение ткнулась головой в песок. Потом, хлопая влажными крыльями, выпрямилась — нелепая, слабая, беззащитная… И вдруг, с совершенно неожиданной быстротой, она ринулась к охваченным ужасом девушкам. Не успела Лесса моргнуть, как она отшвырнула первую с такой яростью, что голова у бедняжки запрокинулась, шея хрустнула, и безжизненное тело рухнуло на песок. Не обращая на неё внимания, самка рванулась ко второй, но упала, не рассчитав прыжка. Взмахнув когтистой лапой в поисках опоры, она разодрала тело ещё одной девушки от плеча до бедра. Вопль смертельно раненной вывел её подруг из оцепенения. В паническом ужасе они сначала бросились врассыпную; потом, спотыкаясь и падая, устремились к выходу, через который мальчики увели молодых драконов.
      Когда золотистый зверь, пошатываясь и жалобно свирища, двинулся за разбегающейся стайкой белых фигурок. Лесса шагнула вперёд. «Почему эта глупая, бестолковая девушка не отступила в сторону, — подумала она, — ведь новорождённый дракон такой слабый и неуклюжий, надо же было ухитриться попасть ему под ноги…»
      Она положила руки на клиновидную голову, размеры которой не уступали её собственному телу, повернула её так, чтобы фасеточные глаза зверя смотрели ей в лицо… и утонула в их радужном сиянии.
      Ощущение счастья захватило Лессу, чувство нежности, теплоты, неподдельной любви и восхищения переполнило разум, сердце и душу. Теперь у неё всегда будет заступник, защитник, близкий друг, понимающий и разделяющий её желания.
      «Какая ты, Лесса, чудесная, — вдруг вторглась в её сознание мысль извне, — какая красивая и добрая, какая умная и отважная!»
      Машинально Лесса подняла руку, чтобы почесать нужное место над глазами, слегка повернув неуклюжую голову, и неожиданно вздрогнула, заметив распростёртое на песке окровавленное тело.
      Новорождённая печально моргнула: она огорчена тем, что расстроила Лессу… Лесса со вздохом погладила мягкую, доверчиво выгнутую шею. Самочка пошевелилась, и одно крыло упёрлось в коготь на задней лапе. Это причиняло боль. Осторожно приподняв лапу. Лесса освободила крыло и уложила его вдоль спинной складки.
      Теперь, непрерывно следя за каждым движением Лессы, самочка издавала довольное, мягкое урчание. 0на слегка подтолкнула её, и девушка покорно занялась вторым надбровьем.
      Вдруг Лесса поняла, что её подопечная голодна.
      — Сейчас мы добудем тебе что-нибудь поесть, — заверила она, с изумлением ощущая происходящую в ней перемену. Как могла она пренебречь людьми? Ведь это грозное маленькое создание только что изувечило — очевидно, до смерти — двух девушек… И, тем не менее, Лесса чувствовала, что все её симпатии теперь на стороне зверя. Она должна защищать своего птенца — и это желание казалось ей самым естественным в мире.
      Самочка выгнула шею, чтобы заглянуть Лессе в лицо. Она, Рамота, ужасно голодна! Она так долго находилась в яйце — совсем без пищи! Лесса, поражённая, пожелала узнать, откуда золотистое существо знает своё имя. «Как же я могу не знать собственного имени, — ответила Рамота, — ведь оно принадлежит мне и никому больше!»
      И Лесса снова утонула в сиянии чудесных переливчатых глаз.
      Не обращая внимания на слетевших вниз бронзовых драконов, не замечая их всадников, Лесса замерла, обхватив руками голову самого чудесного создания на всем Перне. Да, она, конечно же, понимала, что впереди её ждут не только победы, но и горький труд, и тем не менее в этот миг для неё становилось совершенно очевидным, что она, Лесса Пернская, с помощью золотой Рамоты стала Госпожой Вейра — сейчас и до самой смерти.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОЛЕТ ДРАКОНА

Глава 1

      Моря кипят, горы трясутся и стонут,
      Пески пылают, и подтверждают драконы:
      Алая Звезда проходит!
      Костры горят, камни свалены в груды.
      Перн — к оружию! Зелень вянет повсюду.
      Стерегите проходы!
      Стражи Звёздной Скалы, за небом следите.
      Всадники — вверх! Вейры готовьте к защите —
      Алая Звезда проходит!

      — Если королева не может летать, зачем же ей крылья? — спросила Лесса. Ей хотелось, чтобы вопрос прозвучал спокойно, словно он был продиктован одним лишь здравым смыслом.
      Лесса страстно желала получить ответ, но нужно было соблюдать осторожность. В отличие от большинства перинитов, всадники обладали способностью ощущать сильные эмоциональные движения.
      Р'гул неодобрительно сдвинул густые брови и сжал губы — но прежде, чем Лесса услышала ответ, она уже его знала.
      — Королевы не летают, — категорически заявил он.
      — Кроме брачных полётов, — вставил вдруг клевавший носом С'лел. С'лел любил подремать, хотя и был моложе бодряка Р'гула.
      «Сейчас они снова поссорятся», — застонав про себя, подумала Лесса, она терпеливо слушала поучения и препирательства почти час и ей уже становилось тошно. Их намерение наставить новую Госпожу Вейра в «Обязанностях перед Драконами, Вейром и Перном» слишком часто приводило к продолжительным дискуссиям о мелких деталях формулировок, которые Лессе надлежало запоминать слово в слово. Иногда — как, например, сейчас, — у неё появлялась надежда поймать их на каком-нибудь противоречии и втянуть в словесный поединок, в ходе которого ей могли открыться одна-две новые истины.
      — Королева поднимается в воздух только в брачном полёте, согласился с поправкой Р'гул.
      — Однако, — Лесса была терпелива и настойчива, — если она может летать в брачный период, значит, она может летать и в другое время, — Королевы не летают, — упрямо повторил Р'гул.
      — Йора никогда не поднималась в воздух, — часто моргая, пробормотал С'лел. Он весь, казалось, был погружён в размышления о прошлом. Но вдруг на его лице появилось выражение смутного беспокойства. — Йора никогда не покидала своём жилища.
      — Она водила Неморту на площадку для кормления, — раздражённо отозвался Р'гул.
      У Лессы загудела голова. Похоже, ей опять придётся выставить их за порог — если не силой, то хитростью. Догадываются ли они, отчего Рамота всегда просыпается слишком уж вовремя? Может быть, лучше разбудить р'гулова Хата? С некоторым самодовольством она усмехнулась про себя: сознание своей тайной силы, позволяющей общаться с любым драконом Вейра — зелёным, голубым, коричневым или бронзовым — мгновенно успокоило Лессу.
      — Она бывала на площадке не слишком часто. Только тогда, когда набиралась терпения, чтобы заставить Неморту пошевелиться, — негромко возразил С'лел, покусывая нижнюю губу.
      Р'гул бросил на С'лела выразительный взгляд, призывая его к молчанию, и, добившись своего, многозначительно постучал по грифельной доске Лессы.
      Подавив вздох, она взялась за стило. Она уже переписала эту балладу девять раз, слово в слово. Десять — магическое для Р'гула число. Традиционные учебные баллады и Саги Бедствий, все Изложения Законов были переписаны ею ровно десять раз. Многое она уже выучила наизусть, но хорошо, если поняла хотя бы половину того, что писала.
      «Моря кипят, горы трясутся и стонут», — выводила она.
      Что ж, вполне возможно. При сильных глубинных сдвигах это не исключается. Один из солдат Фэкса в Руате однажды развлекал стражу историями времён своего прапрадеда. Тогда целая прибрежная деревушка неподалёку от Форта сползла в море. В тот год были невероятной силы приливы, а за Истой поднялась гора с пылающей вершиной. Правда, через несколько лет она опять опустилась. Может быть, строка относится к тем событиям? Может быть.
      «Пески пылают…» Действительно, говорят, что летом на равнине Айгена невыносимо жарко. Ни тени, ни деревьев, ни пещер, лишь сыпучая голая пустыня. В разгар лета даже всадники избегают тех мест… Стоит вспомнить, что песок на площадке рождений тоже всегда тёплый. Нагревается ли он когда-нибудь так, чтобы его можно было назвать пылающим? И, кстати, что его нагревает? Тот же невидимый внутренний огонь, подогревающий воду в купальнях всего Вейра Бенден?
      «И подтверждают драконы…» Допускает с полдюжины толкований, а Р'гул не изложил даже традиционного. Означает ли это, что драконы возвестят о прохождении Алой Звезды? Каким образом? Тем же протяжным стоном, каким они провожают своего собрата, уходящего за своей смертью в Промежуток? Или драконы подтверждают своё предназначение каким-то способом во время прохождения Алой Звезды? Не считая, конечно, их традиционной обязанности — сжигать в небесах Нити? О, баллады умалчивают о подобных вещах, и никто не может дать единственно верного объяснения! И все-таки, в этом был какой-то первоначальный смысл.
      Костры горят, камни свалены в груды.
      Перн — к оружию! Зелень вянет повсюду.
      Ещё одна загадка. Должен ли кто-то складывать камни в костры? Речь идёт об огненных камнях? Или камни сами образуют груды — как при обвале? Сочинитель баллады мог хотя бы намекнуть на подразумеваемое время года — или он это и сделал, сказав — «зелен. вянет повсюду»? Любая зелень привлекает Нити, откуда и взялся традиционный запрет на зелень вокруг человеческих жилищ. Но и камни не могли помешать Нитям зарываться в почву и размножаться. Только фосфиновое пламя, которое выдыхает дракон, наглотавшийся огненных камней, способно остановить их. Но в нынешние дни никто, даже всадники — за исключением Ф'лара и его людей — не заботился о тренировках с огненным камнем, тем более никто не думал уничтожать траву возле домов. Последнее время и скалистым вершинам, веками очищавшимся до голого камня, весной позволяли покрываться зелёными ростками.
      «Стерегите проходы…» Она нацарапала стилом фразу, подумав: значит, ни один всадник не может покинуть Вейр незамеченным.
      Оправданием нынешнего бездействия Р'гула, Предводителя Вейра, служило представление, что если ни лорд, ни простой обитатель холда не увидят всадника, то никто и не будет обижен. Даже традиционные патрульные полёты проводились теперь в основном над необитаемыми землями, чтобы в холдах поменьше говорили о «паразитирующем» Вейре. В своё время первым толчком к таким разговорам послужила открытая враждебность Фэкса, но с его смертью движение недовольных не иссякло. Говорили, что его возглавил Ларад, молодой лорд Телгара. То, что Р'гул — Предводитель Вейра, казалось Лессе нелепым. Он никак не годился для этого. Но его Хат настиг Неморту в её последнем полёте. А по традиции (от этого слова Лессу уже мутило из-за всех связанных с ним нелепостей) Предводителем Вейра становился всадник самца королевы. О, внешне Р'гул вполне соответствовал своему положению — большой, крепкий, энергичный мужчина с властным лицом, внушавшим мысль, что его обладатель способен навести порядок. «Только к чему приведёт его порядок…» — Лесса вздохнула.
      Ф'лар… Да, Ф'лар установил в своём Крыле ту дисциплину и те порядки, которые Лесса вполне одобряла. В отличие от Предводителя, он не только искренне верил в законы и традиции, но и следовал им и понимал их. Двух-трех замечаний Ф'лара бывало достаточно, чтобы смысл какой-нибудь древней легенды прояснился. Но по традиции Госпожу Вейра мог обучать только Предводитель.
      Во имя Золотого Яйца, почему не Мнемент, бронзовый гигант Ф'лара, догнал Неморту? Хат — благородный зверь, в полном расцвете сил, но он ни по размаху крыльев, ни по силе не может сравниться с Мнементом. Наверняка в последней кладке Неморты оказалось бы больше десяти яиц, если бы её настиг Мнемент…
      Йора, последняя Госпожа Вейра, была толстой, ленивой и глупой женщиной — вряд ли кто-нибудь в Бендене стал бы сейчас оспаривать это. Считалось, что дракон со временем перенимает некоторые черты характера своего всадника — как, впрочем, и наоборот. Можно предположить, что Неморта должна была вызывать такое же отвращение у Мнемента, какое человек, подобный Ф'лару, мог испытывать к её наезднице. «Наезднице», — передразнила Лесса сама себя, с усмешкой глядя на мирно дремлющего С'лела.
      Но если Ф'лар пошёл на такой риск, на отчаянный поединок с Фэксом и лишь затем, чтобы там, в Руате, спасти жизнь Лессы и привезти её в Вейр — если ему удалось все это, то почему теперь, когда она добилась успеха, он не взял власть над Вейром и не сместил Р'гула? Чего он ждёт? Он так страстно убеждал Лессу бросить Руат и отправиться в Вейр Бенден. Почему же теперь он занял позицию невмешательства — в то время, как неприязнь обитателей холдов к Вейру становится все сильнее? «Спасти Перн», — вот что сказал Ф'лар. От кого, как не от Р'гула? И лучше бы Ф'лару немедленно начать эту спасательную операцию. Может быть, он ждёт подходящего случая, ждёт, когда Р'гул допустит роковой промах? «Но с Р'гулом этого не случится, — мрачно подумала Лесса, — потому что он вообще ни на что не способен, он даже не в состоянии объяснить мне простые вещи, которые я у него спрашиваю…»
      «Стражи Звёздной Скалы, за небом следите». Со своего карниза Лесса не раз видела гигантский прямоугольник Звёздной Скалы. Он ясно вырисовывался на фоне неба. На этой глыбе всегда стоял в дозоре всадник. Когда-нибудь и она поднимется туда. С площадки перед Скалой открывался вид на хребет Бенден и на высокое плато, простиравшееся до самого подножия Вейра. В прошлый Оборот, когда всходящее светило в день зимнего солнцестояния на мгновение замерло против вершины каменного Пальца, около Звёздной Скалы в честь этого устроили настоящий праздник. Это подтверждало важное назначение Пальца, но не Звёздной Скалы. Что ж, вот и ещё одна необъяснённая тайна.
      «Всадники, вверх! Вейры готовьте к защите», — вздохнув, написала Лесса. Во множественном числе. Вейры, а не Вейр. На Перне было пять пустых Вейров, оставленных жителями невесть сколько Оборотов тому назад. Ей пришлось выучить их названия — в порядке их основания. Первый и самый могущественный — Форт, за ним — Бенден, Плоскогорье, жаркий Айген, океанская Иста и расположенный на равнине Телгар. Но Лессе никто не объяснил, почему покинуты пять Вейров и почему огромный Бенден, способный вместить в своих пещерах пятьсот зверей, ограничивался всего двумястами. Конечно, Р'гул морочил голову новой Повелительнице Вейра баснями о том, что Йора была ленивой истеричкой и слишком часто позволяла своей королеве переедать. Никто не предостерёг Лессу, не объяснил ей, почему так поступать не следует. Наоборот, все казались довольными, когда Рамота набивала брюхо. Разумеется, Рамота росла так быстро, что не замечать этого было невозможно.
      Несмотря на присутствие Р'гула и С'лела, нежная улыбка скользнула по губам Лессы. Она подняла взгляд от грифельной доски к выходу, который вёл из комнаты Совета в большую пещеру, служившую жилищем Рамоте. Лесса почувствовала, что Рамота ещё спит. Она страстно желала её пробуждения, ободряющего внимания радужных глаз, обволакивающего дружелюбия и нежности, которые скрашивали скучную жизнь в Вейре. Временами Лессе казалось, что в ней соседствуют две женщины: счастливая и весёлая, ухаживающая за чудесной Рамотой, и другая — мрачная и разочарованная, тоскующая рядом со спящим драконом. Вздохнув, Лесса отбросила навевающие уныние мысли и вернулась к уроку, который все же помогал ей скоротать время.
      «Алая Звезда проходит», — плывущая в ночном небе Алая Звезда, которую она впервые увидела больше двух Оборотов назад. Лесса вспомнила тот рассвет, когда зловещее предчувствие подняло её с соломенного ложа руатской сыроварни. Тогда она стояла на крепостной стене — и Алая Звезда мерцала над её головой.
      И вот она здесь. Но то яркое, деятельное будущее, которое обещал ей Ф'лар, не осуществилось… Она не может использовать свою тайную силу, не может управлять событиями и людьми во благо Перна… Вместо этого её засосал круговорот тягучих, бессмысленных дней, заполненных надоевшими до тошноты поучениями Р'гула и С'лела… Жизнь, ограниченная королевским вейром, бассейном и площадкой для кормления, была, конечно, удобнее и приятнее холодного угла в сыроварне, но все же какое убожество — тратить время и силы на эти уроки, всякий раз превращающиеся в препирательства её так называемых наставников! Скрипнув зубами, Лесса подумала, что если бы не Рамота, она немедля сбежала бы отсюда. Выгнала бы сына Геммы и завладела Руатом — как, пожалуй, ей и следовало поступить сразу после смерти Фэкса.
      Лесса прикусила губу и усмехнулась. Если бы не Рамота, она в любом случае не задержалась бы здесь ни на минуту. Но с того мгновения, как её глаза встретились на площадке рождений с глазами молодой королевы, все на свете, кроме Рамоты, потеряло значение. Лесса принадлежала ей, Рамоте, всем своим существом, мыслями и сердцем. И связь, возникшую между ними, могла нарушить только смерть.
      Иногда всадник, потерявший дракона, продолжал жить — как Лайтол, управляющий Руата — но с тех пор он становился похожим на собственную тень и его существование превращалось в многолетнюю пытку. Когда умирал всадник, дракон исчезал в Промежутке — ледяной пустоте, через которую он обычно всего за несколько мгновений переносил и себя, и своего всадника из одной точки Перна в другую. Лесса уже немного представляла опасности, таящиеся в Промежутке — например, там нельзя находиться дольше, чем требуется для того, чтобы не торопясь сосчитать до трех.
      И все же единственный полет Лессы на шее Мнемента оставил в её душе непроходящее желание повторить приключение. Она наивно полагала, что её будут обучать, как обучали молодых всадников и их драконов. Но она — фактически самый главный после Рамоты обитатель Вейра — оставалась на земле, в то время как подростки, кружась над Вейром на нескончаемых тренировках, то ныряли в Промежуток, то вновь возникали в воздухе над хребтами и плоскогорьем Бендена.
      Рамота была самкой, но несомненно, обладала такой же врождённой способностью проникать в Промежуток, как и самцы её племени. Этот вывод, по мнению Лессы, подтверждался «Балладой о полёте Мориты». Разве баллады не были наставлениями к действиям? Разве они писались не для того, чтобы каждый молодой перинит, будь он лордом, всадником или простым обитателем холда, мог узнать о своих обязанностях перед Перном и изучить его славную историю? Р'гул и С'лел — два старых дурака — могут сколько угодно отрицать существование этой баллады, но когда Р'гул, наконец, разрешит ей взять на себя традиционные обязанности хранительницы летописей, она отыщет древнее сказание и все выяснит. Надо непрестанно теребить Р'гула, до тех пор, пока её не допустят к летописям — приближать это «в своё время», как любит говорить Предводитель.
      «В своё время! — возмущённо подумала Лесса. — В своё время. Когда наступит это время? Когда луны позеленеют? Чего они все ждут? И чего ждёт высокомерный Ф'лар? Прохождения Алой Звезды, в которое серьёзно верит только он один?» — При мысли о зловещей Звезде Лесса вздрогнула — в ней опять проснулось предчувствие беды.
      Девушка тряхнула головой, отгоняя тяжёлые мысли. Её движение привлекло внимание Р'гула, он оторвался от пергамента летописи и потянул к себе доску, на которой Лесса записывала урок. Доска проскрежетала по каменному столу — этот звук разбудил С'лела: престарелый всадник вскинул голову, пытаясь понять, где он находится. — Хм! Что? Да? — бормотал он, моргая заспанными глазами.
      Это было уже слишком. Лесса быстро вошла в контакт с Туэнтом, бронзовым драконом С'лела, который сам только что проснулся. Договориться с ним не составило труда.
      — Туэнт беспокоится, мне нужно идти, — обрадованно пробормотал С'лел, проворно устремясь к выходу (Лесса облегчённо вздохнула), как вдруг он замешкался, раскланиваясь с кем-то в дверях, и в следующий момент Манора, управляющая складами Нижних Пещер Вейра, вошла в зал. Лесса приветствовала её, едва сдерживая радость — Р'гул откровенно не переваривал управляющую и тут же покинул их.
      Манора была энергичной, статной женщиной средних лет. Она обладала таким запасом спокойной силы и невозмутимого достоинства, что казалась живым упрёком склонной к раздражительности и мелочным обидам Лессе. И тем не менее, из всех женщин, с которыми девушке приходилось встречаться в Вейре — когда её наставники позволяли ей с кем-нибудь встречаться, — она предпочитала общаться с Манорой. Предчувствие подсказывало Лессе, что у неё не будет близких подруг в Бендене. Их взаимоотношения с Манорой носили скорее официальный характер, но, по-видимому, доставляли удовольствие им обеим.
      Манора принесла записи, в которых отмечались поступления припасов на склады Нижних Пещер. В её обязанности входило представлять Госпоже Вейра сведения о хозяйственных делах, и Р'гул настаивал, чтобы этот порядок неукоснительно соблюдался.
      — Битра, Бенден и Лемос прислали десятину, но её недостаточно, чтобы пережить холодный период нынешнего Оборота, — не заглядывая в записи, сказала управляющая.
      — В прошлый раз мы тоже получили припасы только из этих трех холдов, но, кажется, еды вполне хватало.
      Манора дружелюбно улыбнулась, однако было ясно, что, по её мнению, Вейр снабжается не лучшим образом.
      — Тогда ещё оставались запасы консервированных и сушёных продуктов со времени более обильных поступлений прежних Оборотов. Это нас и поддерживало. Теперь же таких запасов нет. Не считая, конечно, бочек с рыбой из Тиллека.. — Она сделала выразительную паузу.
      Лессу передёрнуло. Сушёную рыбу, солёную рыбу и рыбу во всех прочих видах последнее время подавали к столу слишком уж часто.
      — А запасы зёрна и муки совсем незначительны — ведь Бенден, Битра и Лемос не выращивают пшеницу.
      — Больше всего мы нуждаемся в зерне и мясе?
      — Мы могли бы для разнообразия употреблять больше фруктов и корнеплодов, — задумчиво сказала Манора. — Особенно, если холодный период, как предсказывают, затянется… Обычно весной и осенью мы собираем ягоды и орехи в Айгенской долине…
      — Мы?… В долине Айгена?… — в недоумении перебила Лесса.
      — Да, — ответила Манора, удивлённая её реакцией, — мы всегда там собираем… И ещё скашиваем злаки, которые растут на болотах, и потом смолачиваем их…
      — Как же вы туда добираетесь? — резко спросила Лесса, догадываясь, что ответ может быть только один.
      — Летаем со стариками… Они не возражают… Зверей обычно удаётся чем-нибудь занять, чтобы не скучали… Разве ты не знала?
      — Что женщины из Нижних Пещер летают вместе со всадниками? — Лесса нахмурилась. — Нет, мне об этом не говорили.
      Сочувствие и жалость в глазах Маноры не улучшили настроения Лессы.
      — Я понимаю, обязанности Повелительницы Вейра ограничивают твою свободу… — мягко сказала женщина.
      Лесса безжалостно прервала Манору, возвращаясь к теме, которой та пыталась избежать.
      — А если бы я попросила отвезти меня куда-нибудь… например — в Руат… мне бы отказали?
      Манора бросила на девушку пристальный взгляд, глаза её потемнели. Лесса ждала. Она намеренно поставила Манору в такое положение, когда та должна была либо солгать, либо уклониться от ответа, Первое было несвойственно управляющей, а последнее невольно могло кое-что прояснить.
      — Твоё отсутствие может привести и бедствию. К страшному бедствию, — после недолгой паузы сказала Манора. — Ты не должна отлучаться сейчас, когда королева так быстро растёт… Ты обязана быть здесь. — Взгляд Маноры, полный беспокойства, был не менее выразителен, чем её слова. — Ты должна быть здесь, — уже не скрывая тревоги, повторила Манора.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18