Менолли снова осторожно выползла из укрытия и затянула песню, прославляющую драконов. Не успела она подняться и на пять шагов, как явилась королева с подмогой и, пронзительно крича, согнала ее вниз. Сидя под карнизом, девочка слышала над головой царапанье коготков о камень. Ну вот теперь у нее появились слушатели, только лучше бы их не было!
Она выглянула — на нее зачарованно смотрели уже десять пар вращающихся глаз.
— Давайте условимся! Я спою вам длинную песню, и вы меня отпустите. Договорились?
Глаза продолжали вращаться.
Менолли приняла это за согласие и запела. Файры зачирикали, удивленно и взволнованно. «Неужели они каким-то чудом поняли что в песне говорится о благодарных холдах, чтящих славных всадников?» — недоумевала Менолли. Дойдя до последнего куплета, она выпрямилась — перед ней предстало удивительное зрелище: королева файров и девять бронзовых завороженно внимали ее пению.
— Я свободна? — спросила девочка и положила руку на карниз.
Королева стремительно вытянула шею — Менолли отдернула руку.
— А я-то думала, что мы договорились…
Королева просительно чирикнула, и Менолли поняла, что ей вовсе не угрожают, — просто королева не позволяет ей уйти.
— Не хочешь, чтобы я уходила? — спросила Менолли.
Ей показалось, что глаза королевы засветились еще ярче.
— Но мне правда пора. Если я останусь, то просто-напросто утону — смотри, как вода поднимается! — Менолли постаралась пояснить свои слова жестами.
Вдруг королева громко вскрикнула, на мгновение повисла в воздухе, а потом в сопровождении бронзовых слетела на песчаный берег к своей кладке и принялась кружить над ней, пронзительно и настойчиво чирикая. Быстро прибывающая вода, которая так беспокоила Менолли, подобралась уже к самому гнезду, грозя затопить его. Бронзовые, вторя жалобам королевы, метались взад-вперед. Самые смелые подлетали к Менолли и, покружившись над ней, снова возвращались к яйцам.
— Хотите, чтобы я подошла? А нападать больше не будете? — Менолли сделала несколько шагов по направлению к гнезду.
Крики слегка утихли, и девочка пошла быстрее. Когда она приблизилась, маленькая королева с превеликим трудом ухватила яйцо и, отчаянно махая крыльями, поднялась с ним в воздух. Было видно, каких усилий ей это стоило. Бронзовые вились вокруг, тревожно галдя. Но они были слишком малы и ничем не могли помочь своей королеве.
Только теперь Менолли увидела, что подножие скалы усеяно осколками скорлупы и жалкими тельцами крошечных неродившихся файров. Королева опустилась с яйцом на карниз, которого Менолли раньше не замечала, — он тянулся на высоте в полдлины дракона от поверхности моря. Девочка видела, как королева опустила яйцо на карниз и стала передними лапками проталкивать его вглубь, — должно быть, в скале было отверстие. Через некоторое время она снова появилась на карнизе и скользнула вниз, паря над пенистыми гребнями волн, которые подбирались уже к самой кладке. Молниеносным движением подлетев к Менолли, маленькая королева повисла перед самым ее лицом, сердито вереща, как сварливая тетушка.
При этом сравнении девочка не могла удержаться от смеха, но сердце ее наполнилось жалостью и восхищением — такая малышка, и в одиночку старается спасти свое потомство! Погибшие файры почти совсем сформировались, значит рождение может произойти со дня на день. Не удивительно, что королева с таким трудом управляется с яйцами.
— Так ты хочешь, чтобы я помогла тебе перенести яйца? — догадалась Менолли. Что ж, давай попробуем!
Девочка нерешительно потянулась к гнезду, готовая сразу же отскочить, если окажется, что она неверно истолковала настойчивый приказ королевы, и взяла одно яйцо. На ощупь оно было теплое и совсем твердое. Менолли знала, что яйца драконов сначала бывают мягкими, а потом постепенно твердеют, лежа на горячем песке Площадки Рождений. Значит, маленькие файры должны вот-вот вылупиться!
Осторожно зажав яйцо в искалеченной руке, Менолли стала медленно карабкаться вверх по стене, тщательно выбирая опоры для рук и ног. Наконец, она поравнялась с карнизом и положила на него яйцо. Тут же появилась маленькая королева и, по-хозяйски положив на яйцо переднюю лапку, наклонилась к лицу Менолли, так что девочка совсем рядом увидела фантастическое вращение переливчатых фасеточных глаз. Малютка нежно чирикнула и принялась откатывать яйцо подальше от края, одновременно властно покрикивая на девочку.
Во второй заход Менолли удалось унести сразу три яйца. Но она видела, что вряд ли успеет обогнать стремительно наступающую стихию, — яиц оставалось слишком много.
— Будь отверстие хоть немного пошире, — сказала она маленькой королеве, выкладывая на карниз очередные яйца, — бронзовые могли бы тебе помочь.
Но королева, не слушая, деловито откатывала яйца одно за другим. Менолли попробовала заглянуть в дыру, но ящерица заслоняла проход. Если бы хоть карниз был пошире, можно было бы перенести оставшиеся яйца в мешке.
Стараясь не обломить выступ скалы, — ведь так недолго засыпать королеву вместе с кладкой — Менолли принялась осторожно расширять отверстие. Вниз обрушился поток песка.
Королева принялась сердито отчитывать девочку, но та, не обращая внимания на сварливые выкрики ящерицы, сметала с карниза песок и мусор. Похоже, дальше идет твердая порода. Менолли расчищала вход, пока не получился довольно просторный тоннель с широкой горловиной. Потом, несмотря на яростные протесты королевы, она спустилась вниз и стала развязывать мешок. Как только ящерица увидела, что Менолли складывает в мешок яйца, она закатила бурную истерику и набросилась на Менолли, норовя вцепиться ей в волосы, расцарапать лицо и руки.
— Вот что, дорогая, — строго сказала девочка. — Мне твои яйца не нужны. Я ведь стараюсь выиграть время, чтобы спасти твой выводок. А для этого нужен мешок, а не руки.
Менолли выждала мгновение, глядя на порхающую у нее перед глазами ящерицу.
— Поняла? — Менолли показала на волны, стремительно набегающие на остаток берега. — Вода поднимается. Даже драконам ее не остановить, не то, что тебе. — Она стала бережно укладывать яйца в мешок. И так придется переносить их за два, а то и за три раза, чтобы не побить. — Я положу их туда, — она махнула рукой в сторону карниза. — Теперь поняла, глупая голова?
По-видимому, ящерица поняла, во всяком случае, тревожно курлыкая, она взлетела на карниз и, взмахивая полураскрытыми крыльями, стала наблюдать за действиями Менолли.
Теперь, когда обе руки были свободны, девочка могла карабкаться быстрее. К тому же ей удалось осторожно закатить яйца подальше в тоннель.
— Ты бы лучше позвала на помощь бронзовых — а то на карнизе скоро не останется свободного места.
Пришлось возвращаться еще дважды, и в последний раз вода плескалась всего в двух ладонях от гнезда. Маленькая королева организовала своих бронзовых — Менолли слышала, как ее сварливые выкрики эхом отдавались в глубине тоннеля. Судя по всему, там должна быть довольно просторная пещерка. Ничего удивительного — все прибрежные скалы источены ходами и полостями.
Менолли бросила последний взгляд на бухточку. Воды в ней было не меньше, чем по колено. Потом подняла глаза вверх. Она находилась уже на половине пути, выше виднелись подходящие опоры для рук и ног. — Ну, прощайте! — в ответ раздался многоголосый щебет, и Менолли прыснула, представив себе, как королева дает бронзовым нагоняй, чтоб они как следует разложили яйца.
Добраться до верха скалы оказалось не так-то легко, пару раз Менолли чуть не сорвалась. Наконец, она в изнеможении плюхнулась на жесткую траву у края обрыва; от непривычных усилий левая рука просто отваливалась. Девочка немного полежала, переводя дух, пока сердце не перестало выскакивать из груди. Дующий с моря ветерок остудил лицо, и сама она немножко остыла. И сразу же ощутила пустоту в желудке. От возни с яйцами пирожки превратились в крошки, тем не менее, она проглотила их в один присест.
Внезапно она взглянула на свое приключение со стороны и не знала, что ей делать — смеяться или недоумевать. Чтобы доказать себе, что все это произошло с ней наяву, Менолли осторожно подползла к краю скалы. От песчаного берега ничего не осталось. На месте ямки, где грелись на солнце яйца, бились волны. Обломки камня и мусор, обрушившиеся вниз вместе с ней, смыло приливом. А когда вода схлынет, на берегу не останется и следа ее отчаянных усилий спасти себя и кладку огненной ящерицы. Девочке удалось разглядеть выступ скалы, за которым находилось убежище королевы, но самой ее не было видно. Она перевела взгляд на море. Волны яростно бились о Драконьи камни, однако на фоне мрачных утесов не было видно мелькания ярких крыльев. Менолли потрогала щеку. Царапина, оставленная когтями огненной ящерицы, покрылась корочкой засохшей крови и песка.
Значит, все-таки это было!
Откуда же малютка-королева знала, что я ей помогу? Но разве кто-нибудь говорил, что файры глупы? Вот уже сколько Оборотов они ловко избегают любых силков и ловушек. Причем ведут себя так хитро, что кое-кто даже начал сомневаться — уж не выдумка ли эти файры, не плод ли слишком буйного воображения? И, тем не менее, люди, которым вполне можно доверять, не раз видели этих удивительных созданий — вот и ее брат Алеми выследил их у Драконьих камней. Так что большинство склоняется к тому, что файры все же существуют.
Менолли могла поклясться: маленькая королева ее поняла. Разве иначе удалось бы ей помочь? Вот вам и доказательство — эти малютки вполне разумны. Во всяком случае, для того, чтобы провести мальчишек, которые горят желанием их поймать… Эта мысль привела Менолли в ужас. Поймать огненную ящерицу? Запереть ее в клетке? Правда, девочка тут же с облегчением подумала, что файры не стали бы долго томиться в неволе, — им ведь достаточно нырнуть в Промежуток.
Почему же тогда маленькая королева не скрылась со своими яйцами в Промежутке, вместо того, чтобы с таким трудом перетаскивать их по одному? Да, но Промежуток — самое холодное место в мире, а холод губителен для яиц. Во всяком случае, для драконьих. Как там теперь яйца, в холодной каменной пещере? Менолли взглянула вниз. Ну, ничего, если королева так сообразительна, как кажется, она заставит всю свою стаю сидеть на яйцах и согревать их до самого рождения.
Менолли вывернула мешок в надежде найти на дне завалившиеся крошки. Она совсем не наелась. Можно было бы набрать ранних ягод и сочных кореньев, только ей почему-то совсем не хотелось уходить. Хотя теперь, когда опасность миновала, королева навряд ли появится.
Наконец Менолли поднялась и потянулась. От непривычных усилий все тело ломило. Тупо ныла больная рука, а шрам покраснел и слегка вздулся. Но, пошевелив пальцами, девочка убедилась, что ей стало легче разгибать кисть. Да, значительно легче. Ей даже почти удалось полностью распрямить пальцы. Было больно, но это была здоровая боль от растяжения. Она попыталась сложить пальцы, как при игре на гитаре. Тоже больно, но опять-таки вполне терпимо. Может быть, ей удастся разработать руку… До сих пор она бессознательно щадила ее. А нужно, наоборот, как следует нагружать — лазать, носить тяжести…
— Видишь, маленькая королева ты мне тоже помогла. — размахивая руками, крикнула Менолли. — Моей руке уже лучше!
В ответ никто не отозвался — только ветер тихонько шуршал в жесткой траве, да волны бились о подножие скалы. Но Менолли хотелось думать, что ее слова услышаны. Она повернула к дому, счастливая и довольная выпавшей на ее долю удачей.
Теперь надо пошевелиться и поскорее набрать ягод и зелени. А с клешнезубами придется повременить до следующего раза — прилив слишком высок.
Глава 5
Пой громче о радости вновь обретенной,
Что к нам возвратилась на крыльях дракона!
Менолли, как обычно, удалось вернуться в холд незамеченной. Она исправно доложила портовому мастеру о новых отметках прилива.
— Ты бы не заходила так далеко, девчушка, — добродушно сказал он. — Сама понимаешь — Нити могут появиться в любой день. Как рука?
Менолли промычала что-то невразумительное — он все равно не расслышал бы: именно в этот момент к нему обратился мастер-корабельщик.
Ужин прошел в спешке, поскольку все мастера торопились в Корабельную пещеру проверять отметки прилива, осматривать лодки и мачты. В этой суете Менолли удалось держаться в тени.
А потом она поскорее прошмыгнула в свою комнатку и забралась в постель — ей хотелось еще раз пережить в душе сегодняшнее событие. Девочка была уверена: королева ее поняла! Значит, файры, как и драконы, знают что у человека в душе и на уме. Потому-то они и ускользают с такой легкостью, когда мальчишки пытаются их изловить. И еще — им понравилось, как она поет!
Менолли потянулась, не обращая внимания на боль в покалеченной руке, потом замерла, вспомнив, как бронзовые ждали, что предпримет их королева. До чего же эта малютка умная и отчаянная! Как это говорил Петирон? «Нужда научит»!
«Неужели файры на самом деле понимают людей — ведь они так давно с ними не встречались?» — ломала себе голову Менолли. Драконы-то, ясное дело, понимают мысли своих всадников, не зря они вместе проходят Запечатление в момент Рождения… Их связь нерушима, однако дракон слышит только одного человека — так, во всяком случае, говорил Петирон. Как же маленькая королева смогла ее понять. Или тут действительно все дело в нужде?
Бедная малютка! Как же она, должно быть, перепугалась, когда поняла, что прилив вот-вот затопит ее гнездо! Наверное, она уже давным-давно откладывает яйца в этой бухточке. Интересно, сколько живут огненные ящерицы? Жизнь дракона измеряется жизнью всадника. Теперь, когда Перну то и дело угрожают Нити, этот срок порой бывает не так уж долог. Уже несколько всадников погибли от смертельных ожогов, а за ними ушли в Промежуток их драконы. Но, может быть, огненные ящерицы живут дольше: ведь они гораздо меньше и не подвергают свою жизнь постоянной опасности. Вопросы роились в голове у Менолли, как неугомонные файры.
Усмехнувшись пришедшему на ум сравнению, девочка заползла в уютное тепло мехового одеяла. Завтра она постарается вернуться в бухту, взяв с собой побольше еды. Клешнезубы наверняка придутся файрам по вкусу. Может, ей даже удастся завоевать доверие королевы! Или, может быть, завтра лучше не ходить? Пожалуй, стоит выждать несколько дней. К тому же того и гляди повалятся Нити — опасно уходить так далеко от холда. Интересно, как происходит рождение? Забавное, должно быть, зрелище! Ну и дела! Все мальчишки в Полукруглом спят и видят, как бы поймать ящерицу, а она, Менолли, не только побывала в бухте у файров, но даже разговаривала с ними и держала в руках их яйца! А если повезет, может быть, удастся и на рождение попасть. Вот было бы здорово! Ведь это все равно, что побывать на Рождении драконов в Вейре. В Полукруглом никто — даже сам Янус! — не удостаивался такой чести.
Удивительно, как при таком обилии будоражащих мыслей Менолли вообще удалось заснуть.
На следующее утро рука ныла, да и все тело побаливало от падения и возни с яйцами. О том, чтобы вернуться в бухту у Драконьих камней не могло быть и речи и, прежде всего, из-за непогоды. Ночью с моря налетел шторм, валы с грохотом бились о причальную стенку гавани. Даже в Корабельной пещере вовсю гуляли волны, а ветер дул с такой неистовой силой, что никто не осмеливался высунуть нос наружу.
С утра рыбаки собрались в Главном зале и за разговорами занимались починкой снастей. Женщин Мави отправила убирать внутренние помещения холда. Менолли с сестрой так часто гоняли вниз, в кладовую, за светильниками, что Селла утверждала, будто теперь найдет туда дорогу даже в кромешной темноте.
Менолли трудилась с охотой и скоро проверила светильники во всем холде, до последнего закоулка. Уж лучше работать, чем думать. Вечером она постарается ускользнуть из зала. Сегодня народ весь день просидел взаперти и непременно захочет поразвлечься. Тут, конечно, не обойдется без музыки. Менолли вздрогнула. Что делать — никуда не денешься! Все равно когда-нибудь ей придется услышать музыку… Нельзя же прятаться от нее всю жизнь. По крайней мере, можно будет спеть вместе со всеми. Но скоро она убедилась, что даже в этой маленькой радости ей отказано. Как только арфист начал настраивать гитару, Мави погрозила ей пальцем. А когда он кивнул слушателям, приглашая подхватить припев, мать так ущипнула Менолли, что девочка чуть не вскрикнула.
— Не ори! — прошипела Мави. — А если не можешь петь тихонько, как подобает девушке твоего возраста, лучше вообще молчи!
Селла, сидящая у противоположной стены, распевала во все горло, так что ее можно было услышать даже в Бендене, и к тому же отчаянно фальшивила. Но стоило Менолли открыть рот, чтобы возразить, как она получила от матери еще один щипок.
Тогда она вовсе не стала петь и, понурясь, молча сидела рядом с Мави, остро переживая чудовищную несправедливость. Даже музыка перестала быть ей в радость. Мало того, что она не может играть, — так даже петь запретили! Когда был жив старый Петирон, все любили ее слушать, все наперебой просили спеть.
Тут Менолли заметила, что отец не спускает с нее глаз. Янус сидел, похлопывая рукой по колену, но совсем не в такт музыке, а словно повинуясь какому-то внутреннему беспокойству. Так это отец не хочет, чтобы она пела! Какая несправедливость! Наверное, они были только рады, когда она здесь не появлялась! Они не хотят, чтоб она сюда приходила…
Менолли вырвалась из рук матери, которая пыталась ее удержать, и, несмотря на приказ вернуться и вести себя прилично, выскочила за дверь. Тот, кто видел, как она ушла, с жалостью подумал: бедняжка — даже петь больше не хочет с тех пор, как покалечилась…
Но, хотят ее видеть в зале или нет, а уход без спроса наверняка не сойдет ей с рук — как только наступит перерыв, Мави отправится ее искать. Менолли собрала свои спальные принадлежности и удалилась в заброшенную внутреннюю каморку — здесь уж ее никто не найдет! Одежду она тоже захватила с собой. Если к утру перестанет штормить, она отправится повидать файров. Им, во всяком случае, ее пение нравится. И сама она — тоже!
Она поднялась, когда еще никто не проснулся. Проглотив кружку холодного кла и сжевав краюху хлеба, Менолли набила карман съестным и была такова. Правда, пришлось повозиться с железными дверьми холда. Сердце у девочки тревожно колотилось — она никогда не открывала их раньше и не думала, что они такие тяжелые. Запереть их снаружи она, конечно, не сможет, да и вряд ли в этом есть такая уж надобность.
Над притихшей гаванью клубился туман, отверстие Корабельной пещеры темным пятном зияло на фоне серой мглы. Но сквозь плотную завесу начинало пробиваться солнце и Менолли, тонко чувствовавшая погоду, поняла: скоро прояснится.
Она зашагала по широкой мощеной дороге, обходящей холд, и клочья тумана расступались перед ней.
Надо же — хоть что-то с нею заодно, пусть даже такое неосязаемое, как туман! Менолли не видела дороги, но путь был ей знаком — она ориентировалась по камням на обочине — и скоро, со всех сторон окруженная молочной завесой, она уже одолевала первый подъем.
Девочка свернула в сторону от моря и углубилась в болото. Чашка кла и ломоть хлеба — разве это еда? К счастью, Менолли вспомнила, что поблизости остались необобранные кусты топяники. Она как раз взобралась на вершину первого горбатого пригорка, когда туман внезапно рассеялся и яркое весеннее солнце брызнуло ей прямо в глаза.
Вот и заросли топяники, Менолли принялась собирать сочные ягоды — горсть в рот, горсть в карман.
Теперь, когда туман не застилал путь, она легко спустилась к морю и заглянула в одну из бухт. Вода спала — как раз самое время ловить клешнезубов. «Отличный подарок для файров, — думала девочка, наполняя мешок. — Или они могут охотиться даже в тумане?»
Но, одолев с набитым мешком несколько просторных низин и горбатых холмов, Менолли начала жалеть, что так рано его наполнила. Она вспотела и запыхалась. К тому же дерзкий задор, толкнувший ее на столь неслыханный поступок, стал мало-помалу остывать, и на смену ему пришло все растущее беспокойство. Конечно, может быть никто и не заметил ее ухода. Тогда никто не поймет, что именно она оставила двери незапертыми, — ведь это вопиющее нарушение всех правил безопасности. Только вот почему — Менолли не знала. Кому, спрашивается, взбредет в голову заходить в морской холд без дела? Пробираться через все топи и хляби — но зачем?
В Полукруглом свято блюли старые правила, казавшиеся Менолли совершенно бессмысленными, — вроде того, что нужно непременно запирать двери холда на ночь и никогда не оставлять неприкрытый светильник в пустой комнате, а в коридорах — пожалуйста! Но ведь от светильника пожар не может случиться, зато скольких синяков и шишек можно было бы избежать, оставив в комнате свет.
Нет, скорее всего, ее не хватятся, пока не найдется какая-нибудь нудная неприятная работа, — как раз для однорукой. Так что никто не заподозрит, что это она открыла входную дверь. К тому же Менолли частенько целыми днями где-нибудь пропадала, так что едва ли о ней вспомнят до вечера. Тогда, может, кто-нибудь и подумает: куда это Менолли запропастилась?
Только сейчас она окончательно поняла, что не собирается возвращаться в холд. От столь дерзкой мысли девочка даже остановилась. Не возвращаться в холд — к нескончаемой череде нудных обязанностей? Никогда больше не возиться с рыбой — не потрошить, не солить, не коптить? Не чинить сети, паруса, одежду? Не убирать посуду, комнаты, постели? Не собирать ягоды, зелень, клешнезубов? Не присматривать за дядюшками и тетушками, ребятишками, котлами, светильниками? А взамен — петь, плясать, орать во все горло, играть, когда душа пожелает! Спать… да, но где же она будет спать? И где укроется от Нитей? Менолли побрела по песчаному склону, постепенно свыкаясь со своим крамольным замыслом. Ведь на ночь всем положено возвращаться в свой холд! В холд, в предместье, в вейр. Вот уже семь Оборотов, как с небес падают Нити и путники не уходят далеко от надежного укрытия. Менолли смутно помнила, что давно, когда она была еще совсем маленькой, весной, летом и в начале осени к ним в холд преодолевая заболоченные равнины, прибывали караваны торговцев. То-то было веселье — песни, танцы, пиры… Тогда двери холда не запирались. Девочка вздохнула. Вот была жизнь — те самые добрые старые времена, о которых так любят вспоминать старики. Но с тех пор, как начались Падения, все изменилось, причем к худшему… во всяком случае, так ей кажется. Вдруг Менолли поразила какая-то странная тишина, какое-то неясное ощущение тревоги, и она начала беспокойно озираться по сторонам. Разумеется, в этот ранний час вокруг не было ни души. Она перевела взгляд на небо. Стелющийся над морем туман быстро рассеивался. Она видела, как он поднимается, уплывая к западу. На востоке небо ярко голубело, и только на северо-востоке вдали виднелись последние остатки утренней дымки. И все же тревожное чувство не оставляло Менолли. В чем же дело?
Она уже почти дошла до Драконьих камней и находилась в последней низинке, как раз перед подъемом, который, полого круглясь, взбирался на прибрежные скалы. Здесь-то она и заметила, что вокруг стоит какая-то зловещая тишина. Ветер, правда, продолжал дуть в сторону моря, разгоняя остатки тумана, но с болота не доносилось ни звука. Все насекомые, зверюшки, даже дикие птицы, гнездившиеся в низкорослом кустарнике, будто вымерли. А ведь обычно здесь стоял неумолчный гул, начинавшийся с рассветом и стихавший незадолго до зари, потому что ночные твари стрекотали еще громче, нежели дневные.
Эта тишина — как будто все живое затаилось, пережидая опасность, — насторожила Менолли. Она невольно ускорила шаг, то и дело тревожно оглядывалась через правое плечо на северо-восток, туда, где горизонт застилала серая дымка…
Серая… или серебристая?!
От страшной догадки Менолли бросило в дрожь: надежные стены родного холда слишком далеко, и, вздумай она вернуться домой, Нити ее все равно догонят. Скоро тяжелые железные двери, которые она так легкомысленно оставила открытыми, крепко-накрепко запрут. И даже если ее хватятся, никто и не подумает отправиться на поиски.
Девочка бросилась бежать. Ноги сами понесли ее к обрыву, раньше, чем она вспомнила о карнизе рядом с пещерой файров. Но он не такой уж широкий… Может быть, залезть в воду? Нити тонут в море… как наверняка утонет и она, — ведь невозможно сидеть под водой, пока не закончится Падение. А кто знает, сколько времени оно будет продолжаться?
Менолли дошла до края обрыва и остановилась, глядя вниз. Отсюда был виден карниз, где она пряталась от файров. А вот и свес утеса, который обрушился под ее тяжестью. Это был бы самый скорый путь вниз, но на этот раз, рисковать, пожалуй, не стоит.
Она оглянулась. Серая дымка уже заволокла весь край неба. Теперь на ее фоне то тут, то там мелькали огненные вспышки. Да это же драконы! Драконы сражаются с Нитями, их огненное дыхание сжигает мерзкую нечисть в воздухе. Но бой шел так далеко, что мигающие огоньки больше походили на падающие звезды, чем на драконов, ведущих битву за будущее Перна.
Может быть, ей все-таки повезет? Может быть, передний край Нитей досюда не дотянется? Но, как говорит Мави, то, что может быть, редко сбывается.
Вдруг в застывшем воздухе раздался незнакомый звук: тихое ритмичное гудение — так напевают без слов маленькие дети. Только, похоже, шум этот шел из-под земли. Менолли опустилась на четвереньки и прижалась ухом к голому камню. Точно — звук доносился снизу…
Ну, конечно, ведь скала внутри полая! Так вот почему огненная ящерица…
Менолли подползла к самому краю обрыва и взглянула на королевский карниз. В прошлый раз она неплохо расширила вход. Теперь есть надежда, что ей удастся протиснуться внутрь. Должна же маленькая королева приютить того, кто спас ее кладку! К тому же она явится в гости не с пустыми руками! Менолли перекинула за спину увесистый мешок с клешнезубами. Ухватившись за пучки травы, росшей на краю обрыва, она стала медленно нашаривать ногами опору. Вот и углубление. Пристроив левую ступню, девочка стала ощупью искать следующую зацепку.
Один раз она чуть не сорвалась, но выступ скалы удержал ее от падения. Прижавшись лицом к шероховатому камню, она постояла, стараясь отдышаться и прийти в себя. И здесь через скалу до нее доносился отдаленный гул, который, как ни странно, прибавил ей храбрости — было в нем что-то бодрящее, внушающее уверенность.
В конце концов девочка благополучно добралась до королевского карниза, лишь дважды осмелившись бросить взгляд вниз, — открывающегося с высоты вида было вполне достаточно, чтобы потерять равновесие. От напряжения ее охватила такая дрожь, что пришлось остановиться и передохнуть. Никаких сомнений — гул доносился из королевской пещеры. Менолли удалось просунуть голову в отверстие тоннеля… но, к несчастью, только голову. Тогда она принялась руками расширять вход, пока не вспомнила про кинжал, который был у нее за поясом. С его помощью удалось поддеть порядочный кусок стены — сверху посыпались осколки камня и песок. Пришлось прервать работу, чтобы прочистить глаза и рот от набившейся пыли. Вскоре девочка убедилась, что дальше идет твердая скала.
Но и теперь ей удалось протиснуться в отверстие только по плечи. Как она ни изворачивалась, как ни извивалась — а толку никакого! Уже в который раз Менолли пожалела, что не уродилась маленькой, Селла бы, конечно, запросто пролезла в эту дыру. Она стала отчаянно долбить камень ножом. Удары болезненно отдавались в плече, но скала и не думала уступать.
Менолли с опаской подумала, сколько же времени занял спуск с обрыва.
И сколько осталось до того, как на ее беззащитное тело обрушится дождь Нитей?
* * *
Тело? Пусть плечи застревают в узкой дыре, но ведь можно попробовать и по-другому… Она быстро перевернулась — и ступни, колени, бедра, все тело до самых плеч благополучно оказались в укрытии. Наружу торчала одна голова, защищенная только свесом скалы.
Интересно, видят Нити, куда падают? А вдруг они заметят ее, пролетая мимо? Тут Менолли вспомнила про оставшийся на карнизе мешок — она сама подвесила его там, чтобы не мешал и в то же время был под рукой. Ну, если Нити доберутся до клешнезубов…
Она высунулась из отверстия и выглянула наружу. Серебристой дымки пока не видно. И по-прежнему ничего не слышно, кроме все усиливающегося гула. А вдруг он имеет какое-то отношение к Нитям? Тесемка мешка зацепилась за выступ карниза, и Менолли, спеша освободить свой запас съестного, резко рванула мешок к себе. Тесемка оборвалась, девочка по инерции пролетела назад и стукнулась головой о камень. И вдруг пол тоннеля наклонно поехал вниз. Менолли бросилась назад, в глубину, и как раз вовремя — часть карниза прямо перед ней отделилась от поверхности скалы и с грохотом обрушилась на берег. Менолли попятилась, опасаясь, как бы не отвалился еще кусок стены, и неожиданно оказалась в просторной пещере. Вцепившись в свой мешок, она ошеломленно смотрела на зияющее перед ней отверстие.
Теперь гул раздавался у нее за спиной и, обеспокоенная этой новой напастью, она резко обернулась.
По стенам, цепляясь за выступы и карнизы, сидели огненные ящерицы, их взгляды были прикованы к горке яиц, лежащей на песке в центре пещеры. Загадочный гул издавали сами файры! Они были так поглощены происходящим с яйцами, что не обратили на неожиданное вторжение Менолли никакого внимания.
Не успела девочка сообразить, что угодила как раз на рождение, как одно из яиц начало раскачиваться, по скорлупе побежали трещины.
Вот оно покатилось вниз, ударилось о камень и разбилось! Из-под осколков выползло крошечное создание, величиной чуть больше человеческой ладони. Блестя мокрой коричневой шкуркой, малыш попискивал от голода и мотал головой. Он сделал несколько неверных шагов и остановился; прозрачные коричневые крылышки, слабо трепеща, расправились, и юный файр почувствовал себя немного увереннее. Писк перешел в недовольное шипение, малыш стал подозрительно озираться по сторонам.
Взрослые ящерицы хором закурлыкали, как будто ободряя новорожденного и побуждая его к какому-то действию. Сердито вскрикнув, коричневый малыш направился к выходу из пещеры, пройдя так близко от Менолли, что она могла бы дотронуться до него рукой.
