Все время, пока продолжался этот разговор, мальчик, Диего, стоял здесь же, рядом. Он молча слушал, как Лавилла отвечала и как полковник придирался к ее словам, но лицо юноши все время сохраняло холодное, беспристрастное выражение. Только тогда, когда что-то из сказанного сердило его, темные глаза Диего вспыхивали на покрасневшем, обмороженном лице, как раскаленные угли.
      Банни не знала, как со всем этим разобраться. Поэтому она просто вела себя так, чтобы произвести впечатление достаточно сообразительной девочки, чтобы ей доверили вести снегоход, но чтобы эти здоровые лбы из Компании считали ее в меру туповатой туземкой, при которой можно болтать, не стесняясь. И они болтали, делясь друг с другом всякими нелепыми подозрениями, а она вела снегоход и везла их к тому опасному и злосчастному месту, где отыскались оставшиеся в живых члены геологической экспедиции. Терс держался так, словно его уже зачислили в состав комиссии по расследованию. Сотрудники Компании шагу не могли ступить, не спросив у него совета.
      На то, чтобы на снегоходах доставить людей Интергала к месту, где отряд охотников случайно наткнулся на уцелевших участников геологической экспедиции, ушло два полных дня. Все время шел легкий снег, повсюду намело сугробов. Но хотя они уже вроде бы приехали туда, куда надо, то место, где располагался лагерь захваченной метелью геологической экспедиции, до сих пор не было обнаружено. Банику пробирала дрожь. Здесь, внутри снегохода, ветер был ей не страшен, и небо было ясным. Но снаружи кружилась пелена подхваченного ветром снега, на просторах белой равнины вовсю мела поземка. След, проложенный снегоходом, быстро заметало снегом. Люди из Компании послали Терса назад, чтобы он вместе с Одарком и Брит устроил лагерь на полпути отсюда до базы. Лавиллу и того парня, Диего, тоже оставили позади, “для оказания помощи расследованию”. Люди Интергала рассчитывали с их помощью выяснить, что могло случиться с остальными участниками геологической экспедиции.
      Банни открыла дверцу, выбралась из кабины и пошла к группе спорящих людей. У Диего, похоже, полностью закончились все запасы терпения — ему приходилось выслушивать все пререкания людей Интергала. Во время допроса он временами казался раздраженным или даже озлобленным, а теперь просто стоял, обессиленно привалившись к Лавилле, которая ласково обнимала мальчика за плечи. По-хорошему, не следовало притаскивать его сюда снова и так скоро, но отец парня был совсем плох и не способен ни к каким путешествиям. Сигги определенно следовало тоже оставить дома, чтобы он мог позаботиться как следует о своей отмороженной ноге. Клодах дала ему нужное лекарство, но эти люди из Компании забрали Сигги на космобазу и “расквартировали” там, отдельно от того сумасшедшего человека, отца Диего. Сигги придется сидеть там до тех пор, пока состояние здоровья не позволит перевести его вместе с остальными “в иное отделение”. Банни не знала, что это означает, но даже само название ей сильно не нравилось.
      — Вы меня простите, конечно, — сказала девочка собравшимся в кружок служащим Компании. — Только лучше мы дождемся утра, а потом поедем дальше.
      — Здесь я решаю, когда нам ехать! — резко оборвал ее полковник Джианкарло. — Надеюсь, вы понимаете, барышня, что, если я захочу, вам больше не видать водительской лицензии, как своих ушей?
      — Ясное дело, понимаю. Я знаю, какой вы важный человек и какие важные все ваши люди. Вот потому-то я вам и говорю — если мы поедем дальше прямо сейчас, я запросто могу потерять свой снегоход, а не то что лицензию. И уже какому-нибудь другому отряду придется разыскивать нас самих. Погода у нас тут, как вы сами уже, наверное, заметили, сэр, сильно переменчивая. От нее всегда надо ожидать.., как бы это сказать?.. В общем, всяких сюрпризов.
      — Резкие перемены погоды?
      — Ну да. Они самые. Погода, она все время меняется. И вот прямо сейчас начинается сильный буран. И еще, сэр, как я погляжу на этого парня — он, похоже, совсем изнемог.
      — Девочка говорит дело, полковник, — заметил капитан. — Может быть, нам действительно лучше поставить лагерь прямо сейчас, когда мы приблизительно выяснили место катастрофы? А потом, когда погода прояснится, можно будет получше экипироваться и продолжить работу.
      Полковник наградил капитана свирепым взглядом, но все же махнул рукавицей в сторону снегохода.

***

      Диего Метаксос одиноко сидел в углу временного укрытия, а солдаты Компании тем временем устроили Лавилле очередной перекрестный допрос. Диего так хотелось, чтобы ее наконец оставили в покое. Лавилла все время старалась ему помочь и, если честно, действительно-таки сильно помогла. И она могла бы помочь еще больше, если бы только прекратился этот допрос и у них появилась возможность спокойно поговорить друг с другом наедине.
      Этим людям казались совершенно не правдоподобными и невероятными нескладные, обрывочные рассказы отца, у которого начался настоящий бред. Но Диего прекрасно понимал, что ему самому они тоже не поверили, когда он пытался рассказать им о пещере — хотя Диего был вполне здоров. В каком-то смысле он даже не винил их за это. Ему и самому вся эта история казалась сейчас каким-то странным сном. Это и не могло быть ничем иным, кроме кошмарного сна. Да вот только его отец, который побывал в то же самое время в том же самом месте, до сих пор как будто пребывает под воздействием этого кошмара Диего не понимал до конца, с чем именно им с отцом довелось столкнуться. Он знал наверняка только одно: тогда, в пещере, с отцом произошло нечто совершенно иное, чем то, что случилось с ним, с Диего. Потому что отец явно пережил нечто совершенно ужасное, а с ним, наоборот, ничего страшного не случилось. Даже когда иней на волосах отца растаял, они остались белыми, как снег. Отец жутко похудел, щеки ввалились, кожа на лице сделалась сухой и морщинистой. Лицо стало похожим на мертвый череп. А хуже всего было то, что отец не только бормотал какой-то бред, но и вообще, казалось, никак не реагировал на окружающее. Когда его отпускали, он тупо брел вперед, глядя в никуда, словно слепой. Врачи говорили, что такое его состояние — результат пережитого сильного потрясения. Но только вот как такое могло случиться? Они ведь все время были вместе, рядом друг с другом. И что бы там ни пережил сам Диего, это никак не могло привести к таким результатам, как у отца. По крайней мере, сам Диего был вроде бы в полном порядке.
      Вначале он честно и открыто рассказал отряду спасателей и следователям Компании все, что с ним было. Однако, приняв во внимание, как они отреагировали на его рассказ — надо признать, весьма скептически, — Диего счел, что разумнее будет не упорствовать, и стал сам высказывать сомнения и неуверенность относительно того, что ему довелось пережить во время катастрофы. Он решил все как следует обдумать. И еще — он не собирался больше ничего никому рассказывать до тех пор, пока не будет уверен, что за отцом присматривает надежный человек, который относится к папе не просто как к служащему Компании или, того хуже, как к подопытному кролику, объекту для исследования и изучения. К несчастью, гражданские права и мнение несовершеннолетних сыновей имели не очень-то большой вес в Компании. Папе нужен был Стив, и чем скорее — тем лучше.
      И, может быть, когда приедет Стив, Диего сможет с ним поговорить и снова перебрать в уме все, что он тогда почувствовал. Но прямо сейчас Диего усилием воли гнал прочь все мысли об этом.
      Одно ему было совершенно ясно: сотрудники Компании не могли разумно ответить ни на один из вопросов, которые интересовали Диего. Они были слишком заняты, выпытывая у всех вокруг ответы, и чужих вопросов просто не слышали.
      Тут Диего заметил, что местная девчонка как-то подозрительно на него посматривает. Вообще-то она почти все время смотрела куда-то вдаль и прислушивалась к разговору солдат Компании, которые то болтали между собой, то донимали расспросами Лавиллу. Но когда солдаты смотрели друг на друга или куда-нибудь в другую сторону и не обращали внимания на девчонку, ее взгляд тихонько соскальзывал в сторону Диего — она старалась встретиться с ним глазами, и ее рот чуть-чуть приоткрывался, как будто девочка хотела заговорить с парнем.
      Наконец девчонка повернулась и куда-то пошла. Диего подумал, что она, наверно, решила проверить свой снегоход или, может, ей просто захотелось пописать. А может, еще чего-нибудь. Когда девочка вернулась, она как будто случайно присела рядом с Диего. Похоже, никто из сотрудников Компании этого не заметил.
      — Меня зовут Банни, — сказала она, не поворачивая к Диего голову.
      — Я знаю. Слышал, как они с тобой говорили. А я — Диего. — Сказав это, Диего вдруг понял, что тоже говорит, открывая только уголок рта, и не поворачивает головы к девочке. Но он так обрадовался оттого, что наконец-то кто-то заговорил с ним, а не просто разговаривает рядом... И еще Диего сразу же почувствовал, что Банни понимает — то, что случилось с ним и с его отцом, это не просто очередная научная проблема или повод для служебного расследования.
      Ее глаза блестели точно так же, как блестят в темноте глаза собак, а приглушенный голос Банни напоминал парню шорох скользящих по снегу санных полозьев.
      — Я знаю. Ты боишься? — спросила Банни.
      — Нет... Вообще-то, боюсь — за папу. А в остальном — нет.
      — А должен бы бояться, — сказала Банни таким тоном, словно ей было известно нечто такое, о чем Диего даже не подозревал.
      — Почему это? Разве снова будет снежная буря или что-нибудь еще вроде этого?
      — Может, и будет. Но я говорю не об этом. Я — о них, — пояснила Банни, кивком показав в сторону полковника Джианкарло и остальных.
      Диего передернул плечами.
      — Они всего лишь делают свое дело, пытаются выяснить, что произошло, — сказал он. Внимательно посмотрев на яростное выражение лица полковника Джианкарло, который в сотый раз безуспешно пытался подловить Лавиллу на лжи, Диего добавил:
      — Но только, кажется, они никому не верят на слово.
      — Они всегда так. Слушай, я все время буду где-нибудь тут, неподалеку. Если тебе что-нибудь будет нужно, ты мне скажи, ладно? В смысле, раз твой папа заболел, так твоя мама, наверное, тоже захочет приехать сюда? И ей, наверное, нужно будет место, чтобы поселиться, пока она будет здесь. Наши могли бы помочь с этим.
      Диего сначала стало очень горько и обидно, и он только окинул Банни мрачным взглядом. Но, подумав немного, парень решил, что это совершенно несправедливо — обижаться на Банни. Она ведь всего лишь старалась выказать ему дружеское расположение и предлагала помощь. Ну конечно, Банни не чуждо было и любопытство, но, по крайней мере, она никого не запугивала и не донимала каверзными вопросами, как этот Джианкарло и остальные.
      — Нет, мама.., вряд ли здесь появится... Но, по-моему, папе хотелось бы, чтобы рядом с ним был Стив.
      — А это кто?
      — Папин ассистент и очень близкий друг, — сказал Диего и подумал: “Пусть понимает как хочет”. Банни только кивнула и сказала шепотом:
      — Хорошо, я справлюсь о том, что уже сделано по официальным каналам, и если окажется, что не сделано ничего — тогда попробуем действовать неофициально. Просто я хочу, чтоб ты знал — у тебя есть здесь друзья. Все, пока, спокойной ночи!
      — Buenas noches <Спокойной ночи (исп.).>, — прошептал Диего в ответ.
      — Молодец, Баника, — похвалила ее Клйдах, когда девочка вернулась в Килкул. Прежде чем вернуться в поселок, Банни отвезла полковника Джианкарло на станцию Компании, где он остался ждать рапорта от главы поискового отряда. Потом она еще подбросила остальных солдат до космобазы, и только тогда можно было ехать домой. — Паренек совсем одинок. Как тебе кажется, он тогда что-нибудь видел или видение было только его отцу?
      — Нет, по-моему, он тоже видел, — сказала Банни. — Даже не знаю почему, но мне кажется, что видел. Хоть сейчас он и не признается. Да они все равно не поверили бы ему, даже если бы он сказал чистую правду. Его отец сейчас лежит в больнице, в отдельной палате. На космобазе ходят слухи, что бедняга сошел с ума.
      — Бедный мальчик... — Глаза Клодах ярко блеснули за облачком пара, поднимавшегося над чашкой с чаем, которую она держала у самых губ. — Остался совсем один. Я не особенно беспокоюсь насчет его отца, но паренек еще слишком юн, чтобы отдавать его на растерзание этим волкам из Компании. Особенно после того, как он пережил то, что он пережил. Вот если бы мы могли оставить его здесь — это было бы еще ничего... А что, у него вправду совсем никого больше не осталось из близких?
      — Только этот Стив, — сказала Банни. — Доктор Стивен Л. Марголис, прикомандирован к одному и тому же отделу и на одной и той же дежурной станции, что и Метаксос. Я выяснила это у одного солдата, приятеля Арни, который работает на узле связи. Когда он ввел имя Метаксоса в компьютер, оттуда выскочили и данные об этом Стиве — они шли вместе с данными о Франсиско Метаксосе. Но я все равно не представляю пока, как нам отыскать этого Стива.
      Клодах с сожалением покачала головой.
      — Конечно, это вовсе не наше дело — искать его, но, когда мальчик вернется сюда, ему очень нужен будет друг, на которого можно положиться... — Клодах снова покачала головой, сокрушаясь. — Как жаль, что Чарли нет с нами...
      — Может, Яна сможет чем-нибудь помочь? — предположила Банни.
      — Может... — медленно сказала Клодах. — Но будь осторожна. Чарли — один из нас. Он бы понял точно так же, как понимаешь это ты, через что довелось пройти этому пареньку, Диего. А Яну мы пока еще не так хорошо знаем, как нашего Чарли.
      — А Шону она понравилась, — заметила Банни.
      — Неужто? Правда понравилась? Шону? И что он сказал? — Клодах сразу засыпала девочку вопросами. На ее широком лице расцвела широкая, радостная улыбка, от чего Клодах вдруг сделалась очень миловидной, даже очаровательной. В ее глазах заплясали огоньки неподдельного интереса.
      — Ничего такого особенного он не сказал, зато я могу сказать — понравилась, это точно! — ответила Банни. — Не расстраивайся, все равно ты узнаешь об этом первой — ну, может, и не совсем первой...
      — Яна могла бы стать прекрасной подругой Шону, но она такая замкнутая... Как по мне, то это, конечно, получше, чем лезть ко всем подряд, навязываясь в приятели. И все же мне было бы спокойнее, если бы мы знали ее чуть лучше.
      — Не все так сразу, Клодах. Она не виновата, что родилась не в то время и не в том месте, — и потому ты просто не можешь знать ее, как знаешь половину наших. Вот что, я прямо сейчас пойду к ней и поговорю — вдруг у нее появятся какие-нибудь идеи? Не волнуйся, Клодах. Я ни о чем не проговорюсь.

***

      В течение последующих десяти дней Яна постепенно приспосабливалась к новым для нее условиям. Она подолгу спала, просыпаясь только для того, чтобы поесть и выполнить неизбежную домашнюю работу — подбросить в печь очередную порцию дров. Лекарство Клодах все время было у нее под рукой, и всякий раз, когда Яна чувствовала, что может начаться кашель, она отхлебывала большой глоток крепкого зелья — и приступ кашля так и не начинался. Что бы там ни было намешано, оно оказалось во много раз действенней, чем те лекарства, которыми снабдили ее врачи на станции “Андромеда”. Яна старалась теперь дышать как можно глубже — она вдыхала свежий, невероятно вкусный, живой воздух Сурса, задерживала дыхание и только потом выдыхала. Ей казалось, что с такими дыхательными упражнениями из самых глубоких закоулков ее несчастных истерзанных легких вымываются последние остатки ядовитого газа. Если она не сможет даже просто дышать, не захлебываясь кашлем, — от нее будет мало толку на этой суровой планете.
      Яна как раз возвращалась домой из очередного безрезультатного похода в практически бесполезный здесь магазинчик Компании, и тут она увидела, что вдоль улицы в сторону штаба здешней воинской части движутся снегоходы. Определенно, здесь затевалась какая-то непонятная Яне игра. Но пока неприятности не свалились ей на голову сами, она предпочитала сидеть спокойно и ждать, сберегая силы. А силы ей вскоре понадобятся — это тоже определенно. Ведь надо будет как-то справиться с приготовлением пищи для себя и для кошки. Кроме рыбы, которой поделился с ней Шимус, и сковородки, которую ей недавно подарили, у Яны больше ничего не было — по служебным каналам она не получила в Килкуле ровным счетом ничего полезного.
      А совсем скоро ей на голову и в самом деле свалилась неприятность. Яна была дома и жарила рыбу. Рыба почти наполовину прожарилась, и тут вдруг раздался резкий стук в дверь. Яна открыла — на пороге стоял полковник Джианкарло.
      — Мэддок, где вас черти носят? Почему я до сих пор ни разу не получал ваших докладов? — напустился на нее полковник, даже не поздоровавшись и не дав Яне пригласить его в дом.
      — Я тоже рада вас видеть, сэр, — раздраженно проворчала Яна, коротко пожала полковнику руку и впустила его внутрь. Раскаленный жир в сковородке, в котором Яна поджаривала рыбу, вдруг почему-то затрещал и стал плеваться горячими брызгами. Кошка зашипела и быстренько юркнула под кровать. Непонятно, по какой причине, но, увидев полковника Джианкарло у себя, Яна не на шутку разъярилась. Может быть, потому, что ей было ужасно неловко оттого, что приходилось существовать за счет благотворительности жителей поселка — ведь магазинчик Компании был настолько скверно обеспечен, что там не на что было потратить даже то скудное денежное довольствие, которое Яна получала. А может, она взъярилась оттого, что теперь они были не на корабле и не на орбитальной станции, а окружающая действительность ни в малейшей степени не ассоциировалась у Яны со службой. Может быть, потому, что этот парень был прирожденным педантом в вопросах служебных формальностей, а таких Яна с детства ненавидела. А еще он вынудил Яну вернуться на службу, хотя она получила законную отставку по состоянию здоровья. Хотя, может, Яна рассердилась из-за манер полковника, которые так разительно отличались от вежливого и мягкого обхождения местных жителей. Но на самом деле, подумала Яна, это все из-за того, что Компания, будь она проклята, погубив всех, кто был рядом с Яной, и наполовину убив ее саму, теперь дает волю таким вот меднозадым тупицам вроде этого Джианкарло — и ее посылают неподготовленной в такое негостеприимное местечко, как этот Сурс, да еще и угрожают лишить должной медицинской помощи! Еще пару лет назад Яна приняла бы это как должное — тогда она еще верила, что Компания имеет право делать с ней все, что соответствует интересам Компании, и тот же полковник Джианкарло — тоже имеет право. А сейчас в груди Яны поднималась мощная волна гнева и ярости. Яна даже подумала, что ее, наверное, разорвет на куски, если не дать хоть какого-то выхода этой буре чувств.
      — А теперь садитесь и послушайте, что я вам скажу, сэр! Вы рассчитывали получать от меня доклады — притом, что у меня нет ни рации, ни компьютера, ни транспорта, ни связного. У меня нет даже гребаной вонючей ручки, сэр! Нет даже самого распоследнего драного клочка самой распоследней драной бумажонки, сэр! И раз уж вы сюда явились, сэр, то скажите-ка, будьте так любезны, — как, по-вашему, я должна сохранять прикрытие и добывать у местных нужные вам сведения, если вы врываетесь ко мне и еще на пороге орете во всю глотку мое имя, как будто вы — гребаная корабельная программа оповещения, сэр!
      Яна уселась в кресло, предоставив полковнику либо стоять, либо присаживаться на кровать, и что он предпочтет — ее сейчас совершенно не волновало. Она скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела полковнику прямо в глаза.
      — Я вижу, у вас резко разболталась дисциплина — и всего за несколько дней, пока вы притворялись гражданским лицом.
      — Я и есть гражданское лицо, полковник. Я могу, конечно, работать по найму — если Компания возьмет на себя труд позаботиться о том, чтобы хотя бы минимально обеспечить мне условия для выполнения этой гребаной работы. А могу и не работать, знаете ли.
      — Э-э-э... Вам, как я вижу, стало немного лучше... — неуверенно сказал полковник.
      — Да, полковник Джианкарло, я чувствую себя лучше. Даже у нас, инвалидов, случаются хорошие деньки. Кстати, как я могла забыть? Оружие! Раз уж вы рассчитываете, что я стану здесь для вас шпионить, то потрудитесь снабдить меня оружием. Хотя бы даже только для того, чтобы я могла охотиться, добывать себе эту чертову дичь для еды! Они все здесь так делают. Им приходится так делать — просто потому, что ничего другого не остается. Полковник, вы видели здешний магазин Компании? Я не понимаю, чем здесь занимаются люди Компании. Подстрекательством к новому Брем-порту?
      — Ну все, довольно об этом, майор. Что я хотел бы от вас услышать — так это какого черта вы не проинформировали нас об этой последней неудаче с геологической партией?
      — Может быть, потому, что это все случилось почти сразу же после того, как я прибыла на эту планету. Может быть, потому, что мне даже не сообщили для начала, кто у нас имеется в наличии, а кто числится в пропавших. А может быть, потому, что у меня нет абсолютно никаких средств сообщения, нет даже офицера для связи — после того, как вы столь неосмотрительно выставили с планеты единственного военнослужащего из числа местных жителей, который мог бы прекрасно справляться с этими обязанностями...
      — У нас были причины усомниться в лояльности этого офицера к Компании, — сказал Джианкарло. Он вспотел, ему было жарко в плотной верхней одежде — от натопленной печки по всей комнате распространялись волны тепла.
      Тут вдруг Яна заметила, что от печки исходит не только тепло: со сковородки, на которой жарилась рыба, поднимался густой удушливый дым. Яна закашлялась, но потеря драгоценной рыбы ужасно ее разозлила. И вот, содрогаясь всем телом и сгибаясь чуть ли не пополам от жестоких кашлевых спазмов, Яна все же схватила нож, отскребла им ото дна сковородки подгоревшую рыбу и снова ляпнула в почерневший от гари жир, перевернув непрожаренным боком вниз. Все это время Яна буравила полковника Джианкарло яростным взглядом — за исключением тех моментов, когда ее глаза судорожно закрывались при приступах кашля.
      Джианкарло тоже начал кашлять и кашлял все сильнее, пока Яна не добралась до двери и не распахнула ее настежь. Они вдвоем вывалилась на свежий воздух и принялись глубоко дышать. А из двери валил наружу дым.
      — Я не желаю, чтобы такие ваши оплошности когда-либо повторялись, — сказал полковник. — Но, как бы то ни было, я все же вплотную займусь вопросом снабжения вас специальным снаряжением. До свидания, майор.
      Яна задыхалась от кашля и смогла выговорить ответное “До свидания”, только когда полковник Джианкарло уже отошел на приличное расстояние вдоль по улице. Яна закрыла ладонью рот и нос и сунулась в дверной проем, нащупывая свою парку, которая висела на дверном крючке. Где-то в карманах парки был шарфик и бутылочка с лекарством от кашля, которое варила Клодах. Отпив глоток, Яна вываляла шарф в снегу и, закрыв им рот и нос, снова пробралась в дом. Испорченную рыбу она старательно отскребла от сковородки и выкинула на улицу, в снег, в расчете на то, что кошка потом как-нибудь с этой рыбой разберется. Потом, не закрывая двери, Яна накинула парку, вышла и уселась на улице ожидать, пока из комнаты не выветрится весь дым.

***

      Бюрократ хренов! Нет, подумать только — этот надутый индюк всего на одну ступень старше ее по званию, и уже воображает себя чем-то вроде местного божка. Такие вот идиоты, как этот Джианкарло, послали Бри на задание, из-за которого он погиб. Точно такие же идиоты бессовестно урезали фонды снабжения колонии на Бремере, как могли, обкрадывали колонистов — пока тем не надоело смотреть, как их дети, родные и близкие умирают от излечимых болезней и голода. И колонисты Бремера взбунтовались. Как там говорят — “ума на копейку, а глупости — на целый рубль”? Будь они все прокляты!
      Сосед из дома напротив, через дорогу, которого Яна до сих пор еще ни разу не видела, вышел на порог и спросил:
      — С вами все в порядке, мадам?
      — Да, все нормально! — крикнула в ответ Яна.
      — А то я смотрю — у вас что-то дымится, — пояснил сосед, тактично воздержавшись от упоминания о прочих подробностях, сопутствовавших появлению дыма — например, о довольно резком разговоре Яны с только что ушедшим полковником Джианкарло.
      — Это сгорел мой обед, — сказала Яна.
      — Хотите, заходите в гости, пока ваш дом не проветрится, — предложил сосед.
      — Нет, спасибо, — отозвалась Яна, стараясь говорить спокойно и вежливо и ничем не выдать своего воинственного настроения. — Посижу лучше на улице, подышу свежим воздухом — это полезно для моего здоровья.
      Только когда Яна порядком поостыла как в буквальном смысле, так и в переносном, она вернулась обратно в дом. Внутри все еще довольно сильно воняло подгоревшей рыбой, но дым почти весь выветрился, и Яну не мучил кашель. Тем не менее она несколько раз приложилась к бутылочке с эликсиром Клодах, в основном для того, чтобы заглушить недовольство голодного желудка. Яна дочиста выскоблила сковородку ножом. От этого полезного занятия ее все время отвлекала кошка, которая жалобно мяукала и все время старалась забраться на колени. Понятное дело, кошка тоже не смогла придумать, что делать с обуглившейся рыбиной, — как и Яна.
      В дверь постучали, и не успела Яна ответить, как в комнату вошла Баника.
      — Проходи, присаживайся. Или нет, лучше давай я угощу тебя рыбой — только обед придется приготовить тебе, хорошо? — сказала Яна.
      Банни только покачала головой и взяла у Яны сковородку. Она наполнила посудину снегом и поставила на печку, чтобы снег растопился, а потом положила в воду рыбу — всю, которая еще оставалась в сетке, подаренной Шимусом. Яна забыла, что остальную рыбу надо было вынести обратно на мороз, и теперь вся связка рыбы совсем растаяла.
      — Интересно, как, они думали, ты сможешь здесь жить, если даже не научили тебя самым простым, нужным для жизни умениям? — спросила Банни.
      — Как раз об этом я только что спрашивала своего доброго приятеля, полковника Задницу Джианкарло, который заходил поздороваться.
      — Да, я слышала, — сказала Банни.
      — Как это?
      — Да все слышали, и вверх, и вниз по улице. Люди думали, что ты изжарила его в печке, пока твои соседи не увидели, как он ушел живым. Они сказали, что ты накинулась на него, как бешеная, и затащила внутрь. А потом из дома повалил дым. Ты вышвырнула его за порог вместе с подгоревшей рыбой, и сама уселась снаружи, на холоде.
      — Не понимаю, откуда ты все это узнала? Ведь это все случилось только пару минут назад, — спросила Яна, совершенно уничтоженная той картиной событий, которую так живо нарисовала Банни. Хороший же из нее получился шпион! Наверное, Джианкарло мог бы после этого скандала подослать к ней наемного убийцу — но, честно говоря, оно того стоило. Вот задница!
      Банни пожала плечами.
      — Это очень маленький городок, Яна. И, кстати, у тебя лицо все черное, от подбородка до самых бровей — в саже, наверное, вымазалась.
      — Черт! — Яна намочила пояс от форменной рубашки в воде, натаявшей с рыбы, и протерла им лицо. — Ну как, нормально?
      — Нет еще. Нос до сих пор в саже.
      Это почему-то показалось Яне ужасно смешным, и она расхохоталась так громко, что от смеха у нее снова начался кашель, который перешел в икоту. Яна сообразила, что выпила, наверное, чуть больше, чем надо, лечебного сиропа Клодах, и немного опьянела. Она растянулась на кровати, не в силах удержаться от смеха.
      — Черт возьми, Банни, ну и неделька! — выговорила Яна. Ее смех постепенно сменился всплесками дурашливого хихиканья.
      Банни тоже развеселилась. Девочка прикрыла сковородку перевернутой тарелкой вместо крышки, села на стол и громко рассмеялась, причем от ее смеха Яне снова стало весело, и она снова не смогла сдержать смех.
      — Ты ничем меня не лучше, — сказала Яна. — И я сама — хорошенький же пример для юного поколения!
      — Как бы мне хотелось своими глазами увидеть, как ты затаскиваешь этого Джианкарло в дом, а потом пинком вышибаешь его на улицу! — мечтательно сказала Банни. — Я возила его на снегоходе последние несколько дней, и он.., он был такой...
      — Ну, и какой же он был? Вредный?
      — Он замучил Лавиллу допросами, угрожал ей — хотя она честно рассказала ему, что видела. А еще он запер бедного доктора Метаксоса в изоляторе для сумасшедших и не верит тому, что рассказывает Диего... А Диего остался совсем-совсем один и не может найти своего второго папу...
      — Как это — второго папу? Банни кивнула.
      — Ну, это друг его отца, Стивен Марголис. Понимаешь, они как Шинид и Эйслинг, и они — единственные близкие Диего люди. И никто не потрудился даже сообщить Стивену Марголису о докторе Метаксосе, хотя он для Диего все равно что второй отец. Если бы здесь был Чарли, он хотя бы мог передать этому Стиву записку через своих знакомых с космобазы. Но Чарли нет — и у нас в поселке не осталось ни единого человека, который мог бы помочь Диего. А Джианкарло ни за что не согласился бы это сделать, правда же?
      — Ну и дела... Похоже, ты близко приняла к сердцу несчастья этого Диего. Наверное, он пережил страшное потрясение и пока не полностью от него оправился, так?
      — Нет, совсем нет. Он просто беспокоится о своем папе, и еще ему обидно, что никто не верит тому, что он рассказывал.
      — А каков он с виду, Банни?
      — Диего? У него очень темные глаза и очень большие, а волосы у него... Яна! Ты что, смеешься надо мной?
      — Смеюсь, но совсем немножко, — призналась Яна. — Значит, выходит, он симпатичный, этот парень, — да? Ничего, все нормально, Банни. Значит, этот парень тебе понравился, а помочь ему никто не может, а тут еще очаровашка Джианкарло явил себя твоему приятелю во всей красе — поэтому ты так и рада, что Джианкарло получил от меня выволочку, и ты для того и пришла, чтобы мне об этом сказать — верно? Я угадала? Или на самом деле ты пришла помочь мне приготовить еду, чтобы я ненароком не умерла с голоду?
      — Ну, я поговорила с Клодах... — На лице Банни появилось хитрое, озорное выражение, когда она повернулась к печке, сняла со сковороды пару ароматных, поджаренных до золотистой корочки рыбин и переложила их на тарелку. Третья жареная рыбина предназначалась кошке. Банни аккуратно подняла рыбину за хвост и собралась положить на пол, но кошка не пожелала ждать и когтями выхватила угощение прямо у нее из рук.