Киндан нахмурился.
      — Не знаю, не знаю, — сказал он. — Мне кажется, что Лорана не только слышит драконов, но и чувствует их.
      Эти слова ошеломили К'района.
      — Даже когда они умирают? — мягко спросил он. Лорана кивнула.
      Воспоминание о смерти королевы и драконов, ушедших после нее, оказалось для нее столь же болезненным, как град самых реальных ударов.
      — У меня есть Арит'а, — сказала она, взглянув в сторону чаши, туда, где находилось их жилище. — Мы с ней успокаиваем друг дружку.
      — Я рад этому, — с чувством отозвался К'район. — Ты несешь очень тяжелое бремя.
      — Я думаю, что для других оно куда тяжелее, — ответила Лорана. — У меня есть мой дракон.
      Киндан вдруг почувствовал, как его прохватил озноб, словно он стоял на утреннем морозе перед Звездными камнями без толстой меховой куртки.
      — Разве Туллеа не должна была тоже прийти сюда? — спросил он М'тала.
      М'тал поджал губы.
      — Она решила, что ей необходимо отдохнуть, — сказал он.
      Было очевидно, что он разрывается между неодобрением и вполне объяснимым сочувствием. Киндан тоже мог это понять — нервная нагрузка, которую переносили всадники, была тяжелейшей.
      — А как остальные бронзовые всадники?
      — Б'ник сказал, что вполне доверяет моему мнению, — ответил М'тал. — Остальные с ним согласились.
      После смерти Брет'ы Майнит'а стала старшей королевой в Бенден-Вейре. Когда она поднимется в брачный полет, руководство Вейром перейдет к тому из бронзовых всадников, дракон которого догонит Майнит'у, а это в немалой степени зависело от выбора всадницы. Все ожидали, что победителем будет Б'ник, невзирая даже на то, что Туллеа сочла нужным сделать многозначительные намеки еще нескольким всадникам. М'тал подчеркнуто не замечал ни одного из ее выпадов, предпочитая уделять все свободное время убитой горем Салине.
      Вообще-то Лорана, хотя телесно присутствовала в зале, душой находилась вместе с Салиной. Киндану казалось, что он благодаря имевшейся у него в детстве связи со стражем порога Киек, а потом с огненной ящерицей мог до некоторой степени понять боль, которую испытывали Салина и все остальные всадники, недавно утратившие своих драконов. Эта боль частично нашла свое воплощение в скорбных песнях арфистов — более сильная, чем боль мужчины, потерявшего возлюбленную, или боль родителя, потерявшего свое чадо. Это была боль от утраты половины души, половины своего «я» — и даже больше, чем половины.
      Некоторые так и не оправлялись после этой потери. Они отказывались есть, отказывались общаться с окружающими и медленно угасали. Другим удавалось найти утешение в заботливой поддержке близких и мало-помалу вернуться к жизни. Но Киндан никогда не слышал о том, чтобы всадник после потери дракона оставался в Вейре.
      К'тан и М'тал дружно повернулись и направились к своим драконам.
      — Лорана просит нас вернуться, — объяснил К'тан. — Арит'а хочет есть, и Лоране необходимо присмотреть за ней.
      — Я немного задержусь здесь, если, конечно, я вам сейчас не нужен, — сказал Киндан.
      — Смотри, придется очень долго спускаться, — предостерег его К'тан. — Десять длин дракона, а то и больше.
      — Ничего, — сказал Киндан, прощальным жестом махнув рукой. — Заодно немного разомнусь.
      — Ну, если тебе это нужно… — сказал М'тал.
      — Думаю, что нужно, — ответил Киндан.
      М'тал забрался на шею своему дракону, махнул Киндану, и дракон соскользнул с обрыва плато и устремился по воздуху к лежащей внизу чаше Вейра.
      — Меня ты сможешь найти в зале Архивов, — сказал К'тан со спины Дрит'а.
      Дрит' подпрыгнул, расправил крылья, взмахнул ими и начал плавно спускаться в чашу. Когда оба дракона исчезли из виду, Киндан снова повернулся навстречу восходившему солнцу. Оно только-только вышло из-за горизонта, и его блеск не позволял ничего разглядеть на востоке. Повернувшись к югу, Киндан различил Туннельную дорогу и лежавшее на плато озеро, а дальше горы уходили вниз — с высот Бенден-Вейра к низинным равнинам.
      Киндан вырос в семье шахтера и сам успел поработать в шахте, так что ему Бенден-Вейр представлялся чудом техники, хотя всадники и те их помощники, которые выросли в Вейре, считали все это само собой разумеющимся. Но для арфиста, для его натренированного глаза едва ли не все здесь казалось достойным наивысшего восхищения. Он взглянул на север, туда, где невдалеке располагался водосборный бассейн, искусно построенный еще выше, чем находились Звездные камни. Оттуда шел по водоводам постоянный поток воды, расходящийся по каналам, пробитым в северной и южной частях монолитной скалы Вейра. Затем потоки вновь делились на отдельные рукава, снабжавшие водой каждый из девяти уровней индивидуальных вейров — так называли помещения для драконов, и так же именовались поселения драконов и всадников; разница была лишь в том, что в Записях Вейр — поселение — записывался с заглавной буквы. К вейрам примыкали комнаты всадников. Вода сходила по уровням все ниже и ниже, пока в конце концов не попадала в огромный отстойник, из которого, вновь очищенная, растекалась по ухоженным полям, раскинувшимся далеко внизу к югу от Вейра.
      Вейры всех уровней соединялись с длинными коридорами, протянувшимися вдоль наружного края чаши Вейра… Из коридоров выходило несколько широких лестниц, спускавшихся ко дну чаши. Каждый вейр, во всяком случае те из них, которые были полностью обустроены (имелось много неиспользуемых вейров, лишенных меблировки и другого оснащения), состоял из спальни и отхожего места для всадника и просторной пещеры для дракона, являвшейся собственно вейром. Стены обитаемых вейров обычно белили известью, но поверх белого фона зачастую наносили новую краску, обусловленную окрасом обитателя вейра. В ходу были различные оттенки синего, зеленого, бронзового, золотого цветов. Некоторые всадники и драконы пользовались даже фиолетовым, розовым и коричневато-желтым цветами.
      Киндан с первого взгляда мог отличить более новую каменную кладку от первоначальной — какими бы искусными ни были каменщики Вейра, в совершенстве владевшие своим ремеслом, новую работу никогда не удавалось выполнить так гладко и чисто, как это делали первостроители. Типичный пример являла собой лестница, ведущая от верхнего уровня Вейра к Звездным камням. Вместо отшлифованных каменных перил к стене тут и там был прикреплен толстый канат. Сама лестница, казалось, пребывала в почти идеальном состоянии, но Киндан, спускаясь к Вейру, все же отметил, что ступени тут и там слегка выщербились.
      Неспешно шагая по лестнице, Киндан думал, могли ли первые поселенцы Перна, те самые, которые создали драконов из огненных ящериц, выдумать лечение от того, что убивало и огненных ящериц, и драконов. Проблема казалась чересчур сложной для людей его времени, если исходить из тех знаний и умений, которыми обладали периниты в конце Второго Интервала и начале Третьего Прохождения. Как первопоселенцы чувствовали бы себя, если бы узнали, что созданное ими великолепное оружие против Нитей будет уничтожено Оборотов этак через пятьсот, что все плоды их удивительного мастерства и немалых, наверное, усилий окажутся жертвами страшной болезни, а уцелевшие будут добиты Нитями, и Вейры останутся лишь безжизненными пустыми скопищами ячеек, величественными и оттого еще более жалкими памятниками прошлой грандиозной неудачи?
      Киндан добрался до Первой южной лестницы, располагавшейся совсем рядом с площадкой Рождений, спустился на Второй уровень, повернул направо и вошел через второй проем в зал Архивов.
      — Ну, нашел что-нибудь? — спросил он, сразу увидев К'тана.
      Целитель Вейра сидел возле окна, смотревшего на чашу Вейра, перед ним на столе лежал наполовину развернутый старый пергамент. Уже заговорив, Киндан понял, что голова целителя свесилась на грудь, глаза были закрыты. Услышав слова арфиста, задремавший всадник тревожно вскинулся.
      — Что? А, это ты, Киндан, — сказал К'тан. Он помотал головой и указал сразу скрутившимся свитком в сторону окна. — Я попытался отыскать место посветлее и, похоже, заснул.
      — Ничего удивительного, — отозвался Киндан. — Ты не спал самое меньшее семидневку и практически живешь здесь. Твой дракон хотя бы знает, что ты еще жив?
      К'тан, которого насмешка совершенно не позабавила, кисло взглянул на арфиста.
      — У Дрит'а, по крайней мере, хорошие манеры. Увидев на столе в середине комнаты кувшин с кла, Киндан пощупал его бок: совсем холодный.
      — Ты хоть помнишь, что кла пьют горячим? — упрекнул он целителя.
      — Он был теплым, — рассеянно ответил К'тан, откладывая Запись в сторону и расправляя на столе следующий пергамент.
      — Когда? Вчера?
      Киндан схватил со стола поднос с кувшином и полупустой кружкой и выбежал в коридор, где находился люк подъемника обслуживания. Поставив поднос на площадку, двигавшуюся вниз, он дернул за шнурок колокольчика и крикнул в шахту:
      — Кла и чего-нибудь поесть для двух человек!
      Через несколько секунд он услышал приглушенный расстоянием голос Кьяри:
      — Уже отправила, Киндан! Немного побольше, чем ты просил, — на всякий случай.
      Киндан дождался, пока к нему не выплыл снизу поднос с дымящимся кла, выхватил его с площадки непрерывно двигавшегося подъемника и крикнул:
      — Спасибо!
      Вернувшись в зал Архивов, он налил свежего кла в кружку и вручил его К'тану, который за это время успел пересесть от окна в кресло, но все равно продолжал клевать носом.
      — Очень благодарен, — сказал К'тан.
      Он прикоснулся губами к кружке, отхлебнул немного, и его глаза сразу раскрылись.
      — Очень благодарен! — повторил он, на сей раз с большим энтузиазмом.
      — Ты нашел что-нибудь? — снова спросил Киндан, наливая себе кла и выбирая на подносе, что бы взять поесть.
      — Ничегошеньки, — отозвался целитель, досадливо поморщившись.
      Он тоже протянул руку к тарелкам. Несколько секунд оба молча жевали.
      — Я обратил внимание на то, что холдеры, похоже, болели чаще, чем обитатели Вейров, — сказал наконец К'тан.
      Киндан вскинул голову и ободряюще взглянул на всадника, не прекращая жевать.
      — Да, — продолжал К'тан. — Я тут кое-что выписал. Похоже, что каждые двадцать Оборотов среди холдеров и ремесленников распространяется та или иная болезнь.
      — Что ж, если вспомнить, когда это было в последний раз, нам еще Оборота четыре, а то и пять ничего не должно угрожать, — прокомментировал Киндан.
      — Эти поветрия никогда не задевали обитателей Вейров, — добавил К'тан.
      — Вы, всадники, крепкие парни, — согласился Киндан. — Интересно, может быть, здешний разреженный воздух…
      Он чуть не прикусил себе язык, как будто услышал собственный голос со стороны. К'тан задумчиво насупил брови.
      — Ты считаешь, что если разреженный воздух идет на пользу всадникам, то еще более разреженный может спасти драконов? — спросил целитель.
      — Или повредить тому, что представляет для них опасность, — добавил Киндан. Он немного посидел, обдумывая сказанное, а потом передернул плечами, как будто хотел отбросить это прочь. — Хотя это тоже вариант…
      — Стоящий того, чтобы взять его на заметку, — отозвался К'тан. Он взял стилос и что-то быстро записал.
      — Если разреженный воздух полезен, то что же можно сказать о Промежутке? — продолжал размышлять вслух арфист.
      К'тан наклонил голову набок.
      — Похоже, что болезнь нарушает способность драконов к ориентации — ни один из них так и не вернулся из Промежутка.
      Киндан еще больше нахмурился и указал пальцем на гору сваленных Записей.
      — Но о болезнях драконов ты так ничего и не нашел?
      — Киндан, но ведь я углубился только на пятьдесят Оборотов, — сказал К'тан. — Возможно, что-нибудь еще попадется.
      — В Доме арфистов я выяснил, что Записи старше пятидесяти Оборотов очень трудно читать.
      — И они, вероятно, содержатся там в большем порядке, чем здесь, — сказал К'тан, указывая на шкафы, в которых действительно Записи были свалены кучами.
      — В таком случае почему бы не попробовать покопаться в Записях в Доме арфистов? — осведомилась Лорана. Она так внезапно появилась в дверях, что мужчины на миг оторопели. — Прошу прощения, — добавила она, — но я услышала вас от покоев госпожи Вейра.
      — Мы слишком громко разговариваем? — встревожился К'тан.
      — Нет, — ответила Лорана. — По крайней мере, не настолько, чтобы разбудить Салину. — Она улыбнулась.
      Киндан указал на стол.
      — Милости прошу. Есть горячий кла и свежие закуски. — Ты слышала много из нашего разговора? — спросил К'тан и, когда Лорана кивнула, добавил: — У тебя есть какие-нибудь другие соображения?
      Лорана вошла в комнату и присела к столу. Киндан передал ей кружку, и девушка взяла ее в обе руки, наслаждаясь теплом.
      — Я подумала, что в идее Киндана о разреженном воздухе может быть смысл, — сказала она, сделав глоток кла. — Кроме того, холод убивает микробов.
      — Значит, если бы нам удалось переместить наших больных драконов в холодное высокогорье…
      — Не убив их при этом, — вставил Киндан.
      — … Не убив их при этом, — согласился К'тан, — тогда, возможно…
      Лорана пожала плечами.
      — Это зависит от инфекции.
      — Мы слишком мало знаем об этой инфекции, — сказал Киндан таким тоном, будто это было ругательство.
      К'тан и Лорана удрученно вздохнули, соглашаясь.
      — А как насчет огненных ящериц? — спросила Лорана. — Они когда-нибудь болели?
      — Если верить этим бумагам, то нет, — сказал К'тан, указав на кучу просмотренных пергаментов.
      — Может быть, мы смотрим не те Записи? — предположил Киндан. — Может быть, стоит поискать в Доме арфистов…
      — Или в Форт-Вейре, — добавила Лорана. Когда мужчины взглянули на нее, она пояснила: — Разве Форт-Вейр не самый старый? В таком случае где же быть самым старым Записям о драконах… и огненных ящерицах?
      К'тан и Киндан переглянулись.
      — Знаешь, она права, — сказал Киндан.
      — Н-да… — согласился К'тан. — Но теперь Вейры закрыты от всех, кроме своих обитателей.
      Киндан отодвинул кружку и потянулся за следующей Записью.
      — Возможно, нам удастся найти ответы и здесь, — сказал он с сомнением в голосе.
 
      На следующий день М'тал разослал всадников на караул во все холды, большие и малые, приказав им немедленно сообщать о появлении даже единичных Нитей. П'гул, наставник молодежи Вейра, отрядил подростков наполнять огненным камнем подвесные сумки для драконов.
      — Может быть, нам повезет и во время первых Падений погода окажется слишком сырой или слишком холодной, — сказал М'тал своим караульным. — И все равно постарайтесь не пропустить ни утонувшей Нити, ни черной пыли, и как только что-то заметите, немедленно сообщайте сюда.
      — У нас есть диаграммы, по которым можно будет достаточно точно рассчитать следующие Падения, после того как случится первое, — добавил Киндан. — Но в самом начале Прохождения Нити довольно часто падают как попало.
      — Так что смотрите, — закончил инструктаж М'тал. — Если заметите что-нибудь необычное, сообщайте мне или Лоране.
      — И если увидите огненных ящериц, избегайте контакта с ними, — предупредил К'тан. — Но сообщайте нам о них тоже. — Его голос дрогнул. — Мы вовсе не уверены, что огненные ящерицы еще остались на свете.
      — Счастливого полета! — крикнул М'тал и жестом приказал провожавшим всадникам освободить место для улетавших.
      Восемнадцать драконов со всадниками взмыли над чашей, а затем скрылись из виду, отправившись через Промежуток в место назначения.
       «Гаминт' —обратился М'тал к своему дракону, — предупреди стражей порога».
       «Уже сделано, — сообщил Гаминт'. Через несколько секунд бронзовый дракон добавил: — Лорана просит представить ее стражам порога».
      М'тал нашел глазами Лорану в толпе и пробрался к ней.
      — Прекрасная идея, — сказал он. — Но я не уверен, что мы располагаем временем.
      — А кто-нибудь еще мог бы обучить меня? — спросила Лорана. — Судя по тому, что мне рассказал Киндан, если стражи порога будут меня знать, это может быть полезно.
      М'тал устало потер лоб ладонью.
      — Прекрасная идея, — повторил он… — Но…
      — Пожалуй, ее могла бы научить Нуэлла, — предложил Киндан, подошедший поближе, чтобы присоединиться к беседе.
      — Нуэлла сейчас в Равнинном холде, — сказал М'тал. — И как, по-твоему, она, находясь там, будет обучать Лорану?
      — Она могла бы приехать сюда, — сказал Киндан. М'тал покачал головой.
      — Мы не знаем, может ли эта болезнь передаваться стражам порога. Так что не думаю, что порядочно просить ее идти на такой риск.
      — Это, конечно, правильно, — согласился Киндан. — Но стражи порога находились рядом с огненными ящерицами ровно столько же, сколько и драконы, а я ни разу не слышал о том, чтобы стражи порога хоть чем-нибудь болели.
      — То есть они могут обладать иммунитетом? — задумчиво произнесла Лорана.
      Предположение арфиста немало удивило ее: все знали, что стражи порога и драконы в родстве между собой.
      К'тан увидел, что они о чем-то беседуют, и подошел к группе как раз вовремя, чтобы услышать последние реплики Киндана и Лораны.
      — Если стражи порога иммунны, то, может быть, они смогут сражаться против Нитей? — спросил он.
      Киндан задумался лишь на мгновение, но тут же резко мотнул головой.
      — Стражи порога приспособлены к ночному образу жизни, а Нити падают днем.
      — Случается, что и ночью, — возразил К'тан.
      Его замечание чем-то смутило Лорану, но она не могла понять, чем именно. Следующая фраза М'тала отвлекла ее.
      — Стражи порога сами по себе могут быть невосприимчивы к заразе, но это вовсе не мешает им переносить болезнь. В таком случае если мы допустим сюда стража порога, то можем получить и новый источник заразы.
      Киндан кивнул.
      — Об этом я не подумал. Ты прав, предводитель, это вовсе не настолько хорошая мысль, как показалось мне сначала.
      — Очень жаль, — с сердцем бросил К'тан. М'тал задумчиво сдвинул брови.
      — Может быть, нам все же удастся использовать Нуэллу. — Собеседники удивленно взглянули на него. — Она встречалась с Лораной во время Рождения, и, возможно, Нуэлла и Киек смогут показать ее облик другим стражам, — объяснил М'тал. Впрочем, он тут же пожал плечами. — Это, конечно, не означает, что Лорана сможет связываться с разными стражами порога, но не исключено, что они смогут связаться с нею.
      — Прекрасная идея! — воскликнул Киндан. — Мы сразу же и займемся этим. — Он схватил Лорану за руку. — Пойдем, Лорана, давай выбираться из этой толпы. Надо делом заниматься.
      М'тал почти весело махнул им вслед.
      — Ну вот, еще одна гора с плеч, — сказал он К'тану.
      — Так-то оно так, предводитель, — с кислым видом согласился К'тан.
      М'тал пристально взглянул на него.
      — У меня есть еще одна мысль насчет Лораны, — объяснил целитель.
      — Она переутомилась?
      — Мы все переутомились, — ответил К'тан. — А ты — больше всех, особенно после гибели Брет'ы. Но скоро состоится брачный полет, а ведь Туллеа — всадница старшей королевы.
      М'тал кивком предложил целителю продолжать.
      — И меня беспокоит, — сказал К'тан, — что Туллеа вряд ли должным образом оценит способности Лораны, которые представляют такое значение для Вейра.
      М'тал сжал губы в тонкую ниточку.
      — Когда три Оборота назад Вейр Плоскогорье закрылся от всего мира, она такой не была.
      — Может быть, у нее там был любовник? — предположил К'тан.
      — Если и был, то я ничего о нем не знал, — фыркнул М'тал. — Насколько мне известно, они до сих пор берут с холдов десятину, но больше ничем себя не проявляют.
      К'тан несколько секунд молча смотрел на предводителя Вейра.
      — Ты хочешь сказать, что они могли предвидеть болезнь?
      М'тал тоже ответил далеко не сразу.
      — Совершенно не могу себе представить, как они могли это сделать, — сказал он, пожав плечами. — Д'вин и Соня всегда были немного странными. Может быть, они просто сделались еще… страннее?
      Теперь уже К'тан пожал плечами.
      — Ладно, я должен идти копаться в Записях, — сказал он, поворачиваясь в сторону Первой лестницы.
      — И он еще ругает: мол, переутомляетесь, — с деланной язвительностью заметил М'тал.
      Целитель лишь улыбнулся в ответ, а предводитель Вейра приветливо помахал рукой.
 
      — Неужели огненных ящериц не осталось вообще? — спросил мастер-арфист Зист у арфиста Джофри.
      Тот кивнул.
      — Я слышал, что Вейры изгнали их всех, — сказал Бемин, лорд Форт-холда. — Но сомневаюсь, что к тому времени кто-то из них уцелел.
      Он лишился своего любимца — коричневого Шутника. После того как Лихорадка унесла жизнь его жены и сыновей, потеря огненной ящерицы не оказалась для него таким уж тяжелым ударом. Зато он буквально надорвал себе душу, успокаивая единственного уцелевшего своего ребенка, младшую дочь Фиону, у которой умерла золотая королева Огонек.
      — Некоторые поговаривали, что, дескать, всадники просто разозлились из-за того, что огненные ящерицы очень надоедливые, — вставил Нонала, мастер голоса Дома арфистов.
      — Я думаю, это по большей части домыслы, — отозвался Джофри. — Когда люди расстроены и встревожены, возникают самые дикие слухи.
      — А по-моему, у этих, как ты говоришь, домыслов есть довольно веские основания, — проговорил Бемин. Все повернулись к нему. — Холдеры и ремесленники платят десятину Вейрам и все сильнее озабочены тем, что ничего не получают взамен.
      Он набрал в грудь воздуху, собираясь что-то добавить, но мастер-арфист внезапно поднял руку. Все остальные тоже прислушались.
      — Драконы? Умирают? — полушепотом выдохнул Нонала, выслушав первую протяжную дробь барабана.
      — Иста, Бенден, Телгар, — чуть слышно добавил Джофри.
      — Бенденская королева, — сказал Зист, перекосившись, как от резкой боли.
      Бемин переводил взгляд с одного говорившего на другого. Когда к нему вновь вернулся дар речи, он заговорил уже не как недовольный холдер, а совсем по-другому. В его голосе звучала душевная боль отца, потерявшего детей, мужа, потерявшего жену, человека, способного представить себе ту боль, которую должны были испытывать всадники, утратившие драконов. И еще, может быть, в последнюю очередь, но все же он говорил как лорд-холдер старейшего из холдов Перна:
      — Все, что смогу сделать я лично и мой холд… Только попросите — вы или Вейры.
      На следующий день во время ленча Киндан сломя голову вбежал в зал Архивов и, не успев перевести дыхание, прошептал на ухо Лоране:
      — Форт-Вейр сообщает: в воздухе черная пыль! Лорана достаточно хорошо изучала Записи, чтобы сразу же понять смысл этих слов: в черную пыль превращались начавшие пробуждаться Нити, когда погода оказывалась слишком холодной для их полного созревания по пути к поверхности планеты.
      — Когда? — спросила она.
      — М'тал говорит, что всадники-наблюдатели К'лиора заметили ее примерно во время обеда… у нас в это время ленч, Я ответил Киндан. — И еще М'тал говорит, что теперь мы можем ожидать выпадения Нитей в районе побережья, Битры и самого Вейра дней через девять.
      Лорана сдержала стон и снова зарылась в Записи.
 
      Девять дней спустя утренняя суматоха была шумней, чем обычно, — Вейр ждал начала первого на памяти живущих Падения. Лорана только-только успела при помощи изрядной дозы сока кошачьей травы погрузить Салину в сон, когда раздался тревожный сигнал: «Нити летят! Нити падают на побережье!»
      Из-за этой невероятно нервной обстановки Арит'а, которая и так плохо спала последние дни, совсем разволновалась, и Лоране пришлось потратить еще несколько мгновений, успокаивая своего драгоценного дракончика. Лишь затем девушка опрометью кинулась прочь из Вейра, чтобы помочь всадникам, которые через несколько минут должны были идти в бой с Нитями.
      — Брысь, занимайся своими делами, — сказал М'тал, как только увидел ее. — Во всем этом разберется Туллеа.
      Лорана осмотрелась по сторонам и широко раскрыла глаза от удивления: Туллеа нигде не было видно. Ей пришлось ждать довольно долго, пока не появился растрепанный Б'ник, рядом с которым поспешала Туллеа. При взгляде на растерянные лица других всадников рот нынешней госпожи Вейра изогнулся в привычной недоброй ухмылке. Однако заметив, что всадники смотрят с неподдельным неодобрением, она сменила ухмылку на жалобную гримасу.
      — Мы только-только легли спать, — сказала она, оправдываясь.
      — В Верхней Битре падают Нити, — сказал М'тал, глядя мимо нее на Б'ника. — Твое крыло готово?
      Рядом с Б'ником появился Ж'тол, его заместитель, по крылу.
      — Теперь уже готово, предводитель, — сказал коренастый коричневый всадник, переводя взгляд с пожилого М'тала на совсем молодого по сравнению с ним Б'ника, как будто никак не мог решить, кого следует удостоить этим званием.
      М'тал предпочел сделать вид, что не заметил выпада.
      — Что ж, хорошо, — сказал он, направляясь к Гаминт'у, который плавно опустился наземь неподалеку. — Собираемся над Звездными камнями и идем в Промежуток по моим координатам.
       «К'тан говорит, что тридцать один дракон болен, — услышала Лорана разговор Дрит'а с Гаминт'ом. — И больные есть во всех крыльях».
       «Скажи ему, что с этим ничего нельзя поделать. Мы будем разбираться позже», — передал Гаминт' ответ М'тала.
      Киндан, который только-только начал раскладывать на столе принадлежности целителя, увидел, что Лорана вздрогнула, и шагнул к ней.
      — Что случилось?
      — Больные драконы тоже летят, — сообщила она, уставившись в пространство остановившимся взглядом.
      Высоко над ними, над краем чаши Бенден-Вейра, боевые крылья разбивались по звеньям, которые затем выстроились в боевой порядок. А потом, в одно мгновение, все триста пятьдесят восемь драконов исчезли — ушли в Промежуток.
 
      На протяжении более чем двадцати Оборотов М'тал возглавлял Бенден-Вейр. И все это время подчинял свою жизнь единственной мысли: подготовиться к появлению Нитей. День, наступивший сегодня, был целью и смыслом всей его работы.
      Этот день принес с собой катастрофу.
      Три дракона не смогли выйти из Промежутка. Их потеря не могла не сказаться на ходе борьбы.
      Хуже того, она разрушила организацию крыльев.
      Взаимодействие, которого М'тал так усердно добивался от своих всадников, развалилось еще до того, как с неба рухнула первая Нить. М'тал с горечью подумал о том, что допустил страшную ошибку, не обучив своих всадников, как действовать в случае потерь.
      Собственное крыло М'тала потеряло синего Кариант'а и его всадника Г'ниола.
      — Сомкнитесь! — крикнул он. — Гаминт', скажи им, чтобы они сомкнулись!
      М'тал бросил беглый взгляд вперед — оттуда должны были начать падать Нити, — а потом оглянулся на драконов своего крыла, которые поспешно перестраивались, закрывая позицию пропавшего синего. М'тал выстроил Вейр в виде множества клиньев, обращенных острием вперед. Теперь, после потери Кариант'а, левая часть его клина оказалась короче правой.
      — Нити! — услышал М'тал позади себя крик В'рена.
      Он повернулся туда, куда указывал рукой его соратник, и увидел их высоко наверху — переливающиеся в свете утреннего солнца прозрачные серебристые полосы, с обманчивой неторопливостью плывущие в воздухе. Гаминт' громко взревел — его голос торжествующе подхватили все драконы Бенден-Вейра — и, изогнув шею, повернул голову к своему всаднику, чтобы тот положил ему в пасть пригоршню огненного камня. М'тал обнаружил, что уже держит камень в руках, хотя совершенно не помнил, когда же вытащил его из мешка, и, ни о чем уже не думая, скормил минерал дракону. По крайней мере, эта часть подготовки сработала, с горьким удовлетворением сказал он себе.
      Дружно, как один, драконы и всадники Бенден-Вейра устремились ввысь, навстречу грозному противнику. Дружно, как один, драконы дохнули в пространство огнем. Языки пламени встретились с разлохмаченными клубками Нитей; опаленные Нити поникли и, уже не представляя ни для кого опасности, полетели дальше на землю.
      Эйфория от кажущейся легкости, с какой были уничтожены первые Нити, подхлестнула М'тала и всех остальных всадников. Драконы снова взревели и устремились навстречу новой волне Нитей.
      А потом все нарушилось. Первый же крик дракона, обожженного Нитью, резанул М'тала такой болью, будто пострадал он сам. Через долю секунды дракон ушел в Промежуток, леденящий холод которого должен был уничтожить Нить.
      Затем в Промежуток нырнул другой дракон, и еще один, и этот третий — не вернулся.
      М'тал отдавал командирам крыльев строгие приказы немедленно перегруппироваться, но, как те ни старались, количество потерь только увеличивалось. Это означало, что всадники не успели опомниться после неразберихи, возникшей в самом начале сражения.
      А ход сражения делался все более опасным, и положение становилось просто отчаянным. Пожалуй, самым страшным для предводителя оказалось переданное ему Гаминт'ом известие о том, что многие из драконов, ушедших в Промежуток и не возвратившихся в район Падения, не появились и в Вейре.
      Боль от этих потерь катастрофически сказывалась на всадниках, которые пока что не получили повреждений. Те из них, чьи драконы были больны, прилагали все усилия, чтобы избежать ухода в Промежуток, ведь это приводило подчас к еще худшим результатам. Четверо, нет, уже пятеро попали под удар огромного клубка Нитей и сразу же ушли в Промежуток. Они получили страшные ожоги, и спасти их уже не могло ничто на свете.
      А потом все закончилось. Нити ушли далеко на запад, в ненаселенные районы.
      М'тал, пытавшийся подсчитать в уме, сколько драконов погибло, сколько ранено и скольким удалось выйти из схватки невредимыми, вдруг заметил, что его трясет от гнева, горя, переутомления и — он сам этому удивился — облегчения.
       «Передай, что Л'тор должен выслать наземную команду, К'тан пусть спешит прямо в Вейр, и мы все тоже вернемся домой», — мысленно сказал М'тал своему дракону.
      Он знал, что какие-то Нити пробились сквозь их оборону и спрятались в земле неподалеку от Верхней Битры, где в горах к самой границе вечных снегов подходили густые леса.