Когда Шелли Шапиро, наш редактор из «Дель Рей», обратилась ко мне с просьбой написать это предисловие, я долго отнекивалась и не решалась взяться за дело. Ведь — давайте смотреть правде в глаза — речь шла о том, с чем я связана теснейшим образом, с какой стороны ни посмотри. Во-первых, Тодд пишет о мире, который придумала я, и, во-вторых, он мой сын.
      Правда, следует отметить, что у него вполне подходящая для писателя родословная. Его прадед был гравером и печатником. Его дед, полковник Джордж Герберт Маккефри, написал для правительства множество отчетов о своей деятельности — оккупации различных стран. Его дядя, Хью Маккефри, описал в книге под названием «Кхмерское золото», изданной «Баллантайн букс» в 1988 году, события, в которых участвовал и которые наблюдал в качестве военного советника в Таиланде — он занимался обучением полицейского пограничного корпуса. Его бабушка развлекалась сочинением детективных историй с непременными убийствами, но, поскольку ей пришлось воспитывать троих детей и вести постоянное противоборство с моим отцом, она так и не удосужилась записать все эти истории. В довершение всего, у Тодда есть мать, то есть я; все время, пока он рос, я писала про планету Перн, а начинала я в 1967 году.
      Согласно общепринятому мнению, подростки очень впечатлительны. Тодд родился в 1956 году и окунулся в мир Перна в самое подходящее время. Став взрослым, он помогал мне в работе над отдельными эпизодами. Благодаря своему военному (он служил в армии США) и летному (он имеет лицензию частного пилота) опыту Тодд не только давал мне ценные советы, но порой даже выдумывал целые сцены для таких книг, как «Пегас в космосе», «Вызов свободы» и «Корабль Нимиши».
      Тодд опубликовал множество рассказов; как правило, редакторы не имели представления о наших с ним родственных отношениях! А совсем недавно мы с ним вдвоем написали очередной роман о планете Перн — «Драконий родич», причем оказалось, что это сотрудничество не только продуктивно, но и доставляет удовольствие нам обоим!
      Таким образом, он обладает вполне достаточной квалификацией для того, чтобы написать книгу. Более того, он чертовски хороший писатель — вы в этом убедитесь, когда прочтете «Кровь драконов». Пока что вам придется поверить мне на слово. А уж если поверите, то жалеть об этом вам не придется.
      Видите ли, я чрезвычайно ревниво отношусь к попыткам вторгнуться в выдуманный мною мир. Доведись вам пролистать хотя бы несколько крайне неряшливо слепленных историй, которые мне пришлось прочесть (среди них был и сценарий фильма — одна мысль о том, что он может быть поставлен, приводила меня в трепет), вы бы поняли, что я чувствую при виде издевательств над моим литературным детищем. Но Тодд жил на Перне со дня заселения людьми этой планеты и знает ее ничуть не хуже, чем внутренности своего компьютера (а он специалист в этой области и по призванию, и по образованию!). Поэтому я знала, что он сможет написать хорошо. И я знала ну, если честно, то надеялась, — что он продолжит исследование Перна лучше, чем кто-нибудь другой.
      По своему пониманию этого мира и его культуры Тодд — настоящий перинит. К тому же его рукопись прошла через руки суровых критиков из числа самых преданных знатоков Перна, таких, например, как Мэрилин и Гарри Эйм; так что нельзя сказать, что мальчик работал лишь под снисходительным маминым надзором, Друзья обходились с ним гораздо строже, чем когда-либо позволяла себе я. Нет, конечно же, я не оставляла его без присмотра! Я не могла позволить ему делать ошибки, и у нас бывали серьезные споры по поводу тех или иных эпизодов. И я с удовольствием признаю, что «Кровь драконов» — это, с одной стороны, отличный узор, дополняющий цельную картину Перна, а с другой, она содержит кое-что такое, что вряд ли пришло бы в голову мне самой.
      А теперь насладитесь, как это сделала я, взглядом на Перн с другой точки зрения. Спасибо тебе, сын. Ты хорошо поработал, и я горжусь тобой!

Энн Маккефри

 

Форт-Вейр, окончание Второго Интервала, 507 год После Высадки (ПВ)

      Возле Звездных камней Форт-Вейра тесной кучкой стояли четверо мужчин. Солнце только-только вышло из-за горизонта, и на земле лежали длинные тени. Все четверо были одеты по сезону — конец зимы: в теплые куртки из шкур стражей порога, каждый носил на плече высочайший знак отличия — шнур предводителя Вейра. Они действительно были предводителями Вейров: Бендена, Форта, Телгара и Исты.
      К'лиор, предводитель Форт-Вейра, хозяин, был самым младшим из присутствующих, как по возрасту, так и по сроку пребывания на своем посту. Он стал предводителем менее Оборота тому назад.
      Он снова посмотрел сквозь Глаз-Камень, установленный на Звездной скале, на Каменный Палец, совсем близко от верхушки которого висела мрачная Алая звезда. Пора готовиться к встрече Нитей. Уже совсем скоро.
      Холод сделался пронизывающим из-за ледяного ветра, беспрепятственно разгуливавшего по плато, где были установлены Звездные камни Форта. К'лиор сдержал дрожь.
      — У Форта все еще нехватка в целое крыло, У нас была только одна кладка…
      — Ничего, К'лиор, время еще есть, — успокоил его К'район, предводитель Иста-Вейра. Он указал на Алую звезду и Глаз-Камень. — К тому времени, когда начнут падать Нити, морозы успеют кончиться. — Да, Нити приближаются, нет никаких сомнений, — сказал К'лиор, втайне желая, чтобы предводители других Вейров возразили ему.
      На протяжении более чем двухсот Оборотов планета Перн была свободна от смертельной угрозы, которую представляли собой Нити, падающие с неба.
      Теперь времена мира и покоя подходили к концу.
      Возвращалась Алая звезда — и несла с собой Нити, которые снова попытаются сожрать всю жизнь на Перне.
      В течение предстоящих пятидесяти Оборотов драконам придется подниматься в небеса и жечь Нити в воздухе, превращая их в безжизненный и безопасный пепел, а в случае промаха — с ужасом смотреть, как космические споры падают на богатую почву Перна и зарываются в нее, с бессмысленной прожорливостью поглощая все, что имеет органическое происхождение.
      — Телгар готов исполнить свой долг, К'лиор, — объявил Д'ган. Он отвернулся от Звездных камней и восходящего солнца и окинул острым взглядом лица остальных, полускрытые резкими утренними тенями. Эти слова получили выразительное подкрепление в виде отдаленного рева его бронзового дракона Калот'а. — Мои крылья в полном порядке, и на площадках Рождений у меня две кладки…
      Один из предводителей громко фыркнул, но яростному взгляду Д'гана не удалось проникнуть сквозь тень и опознать провинившегося.
      — Да, может быть, нам в чем-то повезло, — продолжил он, отвечая враждебно настроенному оппоненту, оставшемуся неизвестным, — но факт остается фактом: когда посыплются Нити, у Телгара будет готово еще одно отличное крыло. Наши холдеры полностью доставляют нам десятину, так что мы не ощущаем ни малейшей нехватки ни в снаряжении, ни в огненном камне.
      К'лиор тревожно переступил с ноги на ногу, жалея о том, что искренне поставил предводителей в известность о тех трудностях, с которыми столкнулся в получении десятины, полагающейся Форт-Вейру.
      — Значит, ты не согласен объединить силы? — снова спросил он.
      Ведь он пригласил предводителей Вейров на эту встречу, чтобы сделать именно это предложение. К'лиор всерьез рассчитывал на то, что его предложение «летать вместе, учиться вместе» получит всеобщую поддержку и поможет укрепить взаимоотношения между Вейрами, ведь никому из них не приходилось еще сражаться с Нитями. И потому он был потрясен, когда Д'вин из Вейра Плоскогорье совсем отказался прибыть на встречу. Теперь его глубоко шокировало отношение Д'гана. В конце концов, предводитель Телгар-Вейра воспитывался в Айгене. К'лиор очень надеялся, что это подвигнет Д'гана к сотрудничеству, и уж никак не ожидал крайне резкого неприятия самой идеи. Д'ган смерил худощавого предводителя Форт-Вейра высокомерным взглядом.
      — К'лиор, если к началу Падения Нитей ты все еще не наберешь полный состав, то, пожалуй, я постараюсь подбросить тебе драконов и людей.
      — Могу поспорить, что все они окажутся бронзовыми, — сухо прокомментировал тот же голос. Он донесся оттуда, где стояли предводители Вейров Бенден и Иста.
      Было совершенно ясно, что Д'ган стремится свести к минимуму конкуренцию при следующем брачном полете, который должен состояться в Телгаре. Конечно же, его Калот'у вовсе не обязательно оплодотворять всех королев Телгара, но для того, чтобы Д'ган остался предводителем Вейра, его дракон обязан догнать старшую королеву.
      Д'ган сердито напрягся, услышав это замечание, и снова повернулся к К'лиору.
      — Не знаю, как у других, Форт, а у меня множество дел в Вейре. Мне пора возвращаться.
      — Позволь мне вызвать для тебя провожатого, Д'ган, — любезно предложил К'лиор, не на шутку встревоженный мыслью об опасности, которую представляли темные и местами скользкие коридоры пещер для постороннего человека.
      Однако, против его ожидания, эта вежливость окончательно вывела Д'гана из себя.
      — Я уж как-нибудь сумею найти собственного дракона, Форт, — отрезал он.
      Д'ган решительно зашагал прочь. К'лиор побежал следом, по-видимому, все же рассчитывая как-то смягчить рассерженного гостя.
      — Ты-то, К'район, должен бы знать его нрав. Зачем же тебе понадобилось дразнить его? — недовольно обратился М'тал к предводителю Иста-Вейра.
      К'район в ответ на замечание своего старого товарища из Бендена усмехнулся.
      — Я думаю, М'тал, что он не так уж плох, только вот принимает себя чересчур всерьез. И я чувствую, что моя обязанность, как старшего и более опытного предводителя, заставлять парня слегка подбирать паруса, когда его подхватывает такой ветер, как сегодня.
      — Да, он из тех, на кого смотришь и думаешь: неужели его яйцо разбилось не с того конца? — согласился М'тал.
      К'район громко хохотнул.
      — Я подозреваю, что Д'ган станет куда смирнее после того, как ему придется смазать бальзамом из холодилки первый ожог от Нити. А К'лиор, несомненно, обретет уверенность после первого Падения.
      М'тал задумчиво поджал губы.
      — Я не стал бы так спокойно говорить о Д'гане. К'район пожал плечами.
      — Я начал тревожиться о нем еще с тех пор, как было решено покинуть Айген-Вейр и переселить всадников оттуда в Телгар.
      — Тогда в этом был смысл, — отозвался М'тал. — Вспомни: в Айгене стояла засуха, у них умерла последняя королева, а в Телгаре собирали отличные урожаи.
      К'район вскинул руку, отказываясь продолжать обсуждение этой темы.
      — Все верно. Но меня волнует сам Д'ган. Он школит своих всадников как проклятых. С тех пор как он стал предводителем Вейра, Телгар ни разу не терпел поражения в Играх, но еще неизвестно, будет ли это хоть чего-нибудь стоить, когда с неба посыплются Нити.
      М'тал решительно дернул головой.
      — Чего я при всем старании не могу себе представить, так это того, что Д'ган уклонится от своих обязанностей. Мы, всадники, знаем, чего ждать, когда наступит время Нитей. — Он махнул рукой в сторону Звездных камней. — И мы точно знаем, что это время наступит скоро.
      — Я слышал, что ваша королева на прошлой неделе принесла большую кладку, — сказал К'район, демонстративно переводя разговор на другую тему. — Прими мои поздравления.
      М'тал рассмеялся.
      — Ты собираешься сделать мне такое же предложение, какое наш уважаемый Телгар сделал любезному хозяину?
      — Нет, если честно, то я намеревался поторговаться, — ответил К'район.
      М'тал вопросительно взглянул на него, ожидая продолжения.
      — Я предполагаю, что там два королевских яйца, — сказал К'район. — Итого ровным счетом получается четыре королевы.
      — Нет, второе яйцо — бронзовое, — ответил М'тал. — Мы сначала тоже надеялись, но Брет'а оттолкнула его к остальным. — Золотые королевы драконов всегда перекатывали яйца, из которых должны были вылупиться юные королевы, на особое место на площадках Рождений и тщательно их охраняли.
      — Все равно…
      — Ты хочешь влить в свой Вейр свежую кровь, К'район?
      — А разве забота о силе Вейра — не главная обязанность каждого предводителя? — вопросом на вопрос ответил К'район. — А если серьезно, то я думаю, что новой королеве нужно предложить хороший выбор кандидатов. Я уверен, что ты организуешь Поиск, чтобы обзавестись хорошей госпожой Вейра.
      М'тал громко расхохотался.
      — Ты, конечно же, имеешь в виду Ж'трела, не так ли? Хочешь подкинуть нам этого старого плута?!
      — Ты угадал, — тоже со смехом ответил К'район. — Но он вовсе не плут. А то, что его синий еще ни разу не ошибся, отыскивая хороших всадников, особенно женщин, — и вовсе чистейшая правда.
      — Что довольно странно, если учитывать его личные предпочтения, — заметил М'тал.
      — Ну, ты же знаешь, как это бывает с синими, — безразлично отозвался К'район. Поскольку синие и зеленые драконы составляли друг с другом нечто вроде семейных пар, их всадники (у синих всадниками были мужчины, но и у зеленых такое тоже иногда случалось) тоже вступали в семейный союз. Многим из тех, кто не имел счастья принадлежать к числу полноправных обитателей Вейров, это казалось странным.
      — Значит, ты хочешь убрать его из Исты, чтобы он отвлекся от воспоминаний о К'наде, — констатировал М'тал. К'над и Ж'трел были партнерами на протяжении более чем двадцати Оборотов.
      — К'над ушел очень быстро, — задумчиво произнес К'район. — Это благословение для него. Ты же знаешь, он был очень стар.
      «На какую-нибудь дюжину Оборотов старше тебя, — с невольным ощущением превосходства подумал М'тал. И тут же мрачно добавил про себя: — И всего на пятнадцать Оборотов старше меня самого».
      А вслух он сказал:
      — Итак, ты намерен отвлечь Ж'трела, заняв его каким-нибудь делом?
      К'район кивнул.
      — Да. И всем нам в Исте стало бы полегче. Начинается Прохождение. Старикам придется очень тяжело.
      Наступила неловкая тишина. М'тал первым решился ее прервать.
      — Я должен обсудить это с Салиной и командирами крыльев.
      — Конечно, — ответил К'район. — Никакой спешки нет.
      — А где сейчас Ж'трел? — спросил, заинтересовавшись, М'тал.
      К'район пожал плечами.
      — Представления не имею. Они с его синим улетели сразу же, как только закончилась церемония похорон К'нада. — Он нахмурился. — У него был такой вид… как в тех случаях, когда он собирался осчастливить Исту горой огромных свежих фруктов. А такие штуки он проделывал частенько.
      — Но ведь он не мог отправиться на Южный континент, правда? — в свою очередь, нахмурился М'тал. Всадники опасались посещать Южный континент, на неведомых просторах которого таились неведомые опасности.
      — У меня правило: никогда не задавать вопросов, если в этом нет необходимости, — сухо ответил К'район. — А тебе действительнонеобходимо отведать фруктов.
      Лорана совершенно не замечала обжигающих лучей солнца: ее внимание полностью сосредоточилось на крошечном существе, находившемся перед нею. Она с молниеносной быстротой рисовала, умудряясь свободной рукой удерживать животное, чтобы не удрало, и не позволяя альбому сползти с колен. Пот, катившийся по лицу, она тоже игнорировала до тех пор, пока одна из капель не оказалась в опасной близости от глаза: лишь тогда Лорана позволила себе отвлечься от работы ровно настолько, чтобы торопливо смахнуть ее.
      Существо, которому она придумала название «скатид», успешно воспользовалось благоприятным моментом, чтобы в мгновение ока зарыться в сухой песок. Лорана пристрастно всмотрелась в свой эскиз и нахмурилась, пытаясь решить, не следует ли отразить на рисунке еще какие-то детали. Впрочем, это было довольно трудно — скатид был лишь чуть больше ногтя ее большого пальца, и его шесть лапок ни на секунду не прекращали движения.
      Гренн, меньший из двух огненных ящериц Лораны, наклонил голову, всматриваясь туда, где исчезло насекомое, а потом оглянулся на Лорану и издал щебечущий звук, в котором отчетливо угадывались вопросительные интонации.
      — Конечно, оно сбежало, — с улыбкой сказала она. — Ты же в десять раз больше.
      Огненная ящерица ткнула лапкой в норку, края которой быстро осыпались, оглянулась на Лорану и снова защебетала.
      — А когда я увижу его в следующий раз, то обязательно узнаю, — ответила Лорана.
      Она поднялась с колен и потянулась, расправляя затекшие руки и ноги. Потом убрала альбом в висевшую на боку матерчатую сумку на длинной лямке и поправила широкополую шляпу, которая съехала на затылок и чуть не свалилась, пока девушка рисовала скатида. Приведя себя в порядок, она глубокомысленным тоном добавила:
      — Если только ты не хочешь его съесть.
      Гренн пронзительно пискнул и неловко отскочил от ямки. Лорана снова рассмеялась.
      — Насколько я понимаю, это означает «нет».
      Золотая Гарта громко пискнула у нее за спиной, соглашаясь с хозяйкой.
      — Вы оба неплохо поели, так что, полагаю, еще не успели проголодаться, — сказала Лорана, обращаясь не столько к файрам, сколько к самой себе. Она снова посмотрела на почти сровнявшуюся с окружавшим песком ямку и перевела взгляд на неугомонного коричневого файра: — Ты стал бы это есть?
      Гренн еще с секунду рассматривал ямку, а потом наклонился к ней и принялся быстро разбрасывать песок лапками. Когда скатид снова оказался на свету, Гренн принялся рассматривать его, но насекомое начало возбужденно дергаться, и файр недовольно заверещал и отскочил подальше.
      — Значит, съел бы, — решила Лорана. — Просто ты недостаточно голоден. Она задумчиво взглянула в небо, где ослепительно сияло полуденное солнце. — Или тебе так жарко, что ты просто не можешь есть.
      Гренн прощебетал, соглашаясь. Лорана кивнула и произнесла вслух:
      — Скоро должен прилететь Ж'трел.
      Маленькие огненные ящерки, приходившиеся дальними родственниками огромным огнедышащим драконам Перна, валились счастливыми трелями при мысли о том, что они вскоре снова увидят своего друга.
      — Ну а пока что мы можем вернуться на берег. Там должен быть хоть какой-то ветерок, — сказала Лорана своим крылатым спутникам.
      Огненные ящерицы радостно пропели хором и исчезли, предоставив Лоране тащиться за ними пешком. Она еще успела услышать, как Гарта говорит Гренну о каком-то плане, и в следующее мгновение маленькая королева и ее супруг исчезли в Промежутке. Решив про себя, что двум огненным ящеркам не грозят серьезные неприятности, Лорана сосредоточила внимание на едва заметной тропинке.
      Ее одежда никак не годилась для летнего сезона в Айгене с его жарким солнцем, и Лоране пришлось изворачиваться, чтобы облегчить свое положение: она распустила пояс куртки, засучила рукава и штанины. Вообще-то ее одежда отлично подошла бы для плавания по морю и даже, пожалуй, спасла бы свою хозяйку от леденящего холода Промежутка.
      Не успев одолеть и полпути к морю, она ощутила внезапный всплеск ликования Гарты и почувствовала, что оба файра ушли в Промежуток. Буквально в то же самое мгновение они вновь появились высоко над ее головой, прощебетали предупреждение и сбросили ношу, которую с трудом тащили вместе. Лорана протянула руки и поймала на редкость крупный круглофрукт. Она рассмеялась и помахала рукой:
      — Благодарю вас!
      Плод оказался очень сочным и восхитительным на вкус; пересохшему горлу Лораны сразу стало легче. Почувствовав прилив новых сил, девушка бодро зашагала к берегу.
      Гренн завис в воздухе прямо перед ней и громко пискнул, с надеждой заглядывая в глаза своей хозяйке.
      — Нет, — вслух произнесла Лорана. — Ты не должен кататься у меня на плече. Твое крыло уже выздоровело, и ты должен как можно больше его упражнять. Кроме того, я тащу и сумку, и все наше имущество, так что благодарю покорно, с меня хватит.
      Гренн ответил ей делано печальным и одновременно просительным щебетом и энергично замахал крыльями, снова набирая высоту. Гарта, кружившаяся высоко над ним, издала сварливую трель, которую Лорана безошибочно перевела так: «А что я тебе говорила?»
      Глядя на коричневого летуна, устремившегося, казалось, прямо к солнцу, Лорана с удовольствием отметила, что в его движениях не заметно даже намеков на недавний перелом левого крыла — перелом, который чуть не погубил Гренна и полностью изменил жизнь Лораны. Нахмурившись, девушка отогнала неприятные воспоминания и легкой походкой зашагала по береговому пляжу.
      — Почему ты не разбудил меня, глупый дракон? — проворчал Ж'трел. Сняв летный шлем, он расчесал пальцами заметно поредевшие седые волосы. При этом он вглядывался в темноту внизу, пытаясь найти хоть какой-нибудь знак, который говорил бы о присутствии Лораны. — Ты же знал, что я выпил лишнего, но все равно отправился на этот жалкий обломок скалы греться на солнышке и сам уснул, верно? Бедная Лорана! А она все ждала и ждала нас… а мы с тобой спали!
      Талит' без возражений принял стенания Ж'трела. Он понимал, что старый всадник готовится оправдываться и сейчас просто репетирует будущий монолог. Талит' умаялся, а солнце было таким теплым и ласковым. Ж'трел, в свою очередь, тоже нуждался в отдыхе, и ему было полезно выпить вина в гостеприимном нератском морском холде… К тому же все эти дни они упорно трудились, помогая Лоране в ее исследованиях.
       «Мы устали, — сказал Талит' своему всаднику. — Солнце, вино — было хорошо».
      — Ах, конечно, Талит', но пока мы с тобой грелись на солнце, Лорана, несомненно, изнывала от жары, или ее укусила какая-нибудь из тех тварей, которыми она так интересуется, или же она замерзла до полусмерти! — скорбно воскликнул Ж'трел, снова надевая шлем. — Ведь здесь холодно, почти как в Промежутке. Что, если…
       «Она там», — безмолвно сказал Талит' и, расправив крылья, нырнул в крутой нисходящий вираж. Ж'трел вытянул шею, чтобы взглянуть поверх головы своего дракона, и увидел на краю пляжа небольшой костер.
      — Она, наверно, успела превратиться в ледышку, — укоризненно произнес Ж'трел. — Мы очень нехорошо поступили с девочкой.
      Не успел Талит' коснуться земли, как Лорана вскочила с належанного места у костра и помчалась приветствовать старого всадника. Гренн и Гарта радостно щебетали, кружась вокруг Талит'а, а тот отвечал им добродушным рокочущим ворчанием.
       «Мы заснули на теплом солнце, — сказал дракон Лоране, — и теперь Ж'трел боится, что ты замерзла».
      — Огонь отлично греет, Ж'трел, — сказала Лорана, нетерпеливо подзывая старшего товарища. — И он дает достаточно света, чтобы можно было все рассмотреть.
      — Что рассмотреть? — удивился Ж'трел. Все заготовленные оправдания сами собой улетучились из памяти под действием неподдельного возбуждения Лораны.
      Лорана подняла руку ладонью к своему гостю.
      — Я не могу объяснить на словах. Вы должны посмотреть сами.
      — Ладно, раз так, то пойдем к огню.
      После того как пожилой всадник устроился у костра спиной к огню, чтобы пламя грело ему поясницу и позволяло без труда читать, Лорана раскрыла свой альбом и вручила его Ж'трелу.
      — Взгляните-ка, — сказала она, указывая на один из более ранних рисунков.
      Ж'трел, прищурившись, уставился на лист бумаги. Его глаза давно уже не позволяли отчетливо видеть вблизи, пришлось отодвигать альбом, пока наконец изображение не сфокусировалось.
      — Хм, этакая жуткая зверюга. Хорошо, что маленькая, — пробормотал он себе под нос и, спохватившись, добавил: — Но ты очень хорошо ее нарисовала.
      Лорана с вежливым поклоном взяла у него альбом, перелистнула несколько страниц, отыскала недавнюю зарисовку и вернула альбом всаднику.
      — А теперь посмотрите сюда, пожалуйста.
      Ж'трел прищурился и попристальнее вгляделся в рисунок.
      — Ну… на первый взгляд почти то же самое, но все же другое! Только я никак не могу понять, в чем же там разница.
      Лорана перегнулась через его плечо и ткнула пальцем в картинку.
      — Видите, у этого на задних ногах нет щетинок. А тут есть. — Она снова открыла первый рисунок, который придерживала пальцем. — Зато у этого передние, копательные ноги гораздо тоньше, чем у второго. Видите? Этот живет на севере, и я думаю, что ему нужны более тонкие копательные ноги, чтобы рыться во влажной земле, а у этого, местного, лапы более широкие, потому что ему приходится разгребать песок. Видите?
      — Не очень, — признался Ж'трел. Он немного нахмурился и мотнул головой. — Мои глаза уже не те, что в молодости, и поэтому мне кажется, что здесь слишком темно.
      Лорана рассмеялась.
      — Я думаю, что здесь действительно слишком темно! К тому же я столько часов рассматривала эти картинки! — Заметив, что Ж'трел мгновенно помрачнел, она торопливо добавила: — О, не волнуйтесь, Ж'трел, мне ничто не угрожало. Гарта и Гренн все время были на страже.
      Она еще раз скользнула взглядом по рисунку и в нетерпении обернулась к Ж'трелу:
      — Ну как, удалось вам найти какое-нибудь судно? Я хотела бы посмотреть, есть ли в Тиллеке другие виды скатидов, ну и, конечно, остальных животных, которых мне удалось найти.
      — Она спрашивает про судно! — воскликнул Ж'трел с таким видом, как будто обращался к двум десяткам человек. — Нашел, Лорана. Я нашел для тебя самое красивое судно! Оно впору самому знатному холдеру, вернее, оно и построено как раз для холдера — лорда-холдера Тиллека. Мастер-рыбак собственной персоной спроектировал его, корабелы на верфи только-только закончили его отделку, и оно выйдет в море с началом отлива!
      Его сияющая улыбка внезапно сошла на нет.
      — Ж'трел, что-то не так? — спросила Лорана.
      — Прилив! — неожиданно взвыл Ж'трел. — О, Лорана, это все мой гадкий дракон — мы с ним проспали отлив! — Он повернулся к дракону. — Талит', ну почему ты не разбудил меня?
      — Я не сомневаюсь, что вы оба очень устали, — рассудительно заметила Лорана. — Но, Ж'трел, я не понимаю, что из того, что мы пропустили отлив?
      — Лорана, «Всадник ветра» должен был отойти с отливом. Судно уже ушло!
      «У нас сколько угодно времени, — успокаивающе сказал Талит'. — Я знаю, когда мы должны встретиться с капитаном. Ты дал мне очень четкое его изображение.»
      Лицо Ж'трела просветлело.
      — Конечно! — согласился он. — Лорана, собирай вещи, и я доставлю тебя на это очаровательное судно, «Всадник ветра», прежде чем оно отойдет от берега!
      «Полет в Промежутке длится ровно столько, сколько требуется, чтобы кашлянуть три раза», — напомнила себе Лорана, когда Талит высоко поднялся над песчаным пляжем, на котором уже не различить было в темноте залитых водой угольев ее небольшого костра.
      После того как Лорана познакомилась с Ж'трелом и его синим драконом, ей не раз приходилось бывать в Промежутке, когда они отправлялись из своего импровизированного лагеря в экспедиции по всему Перну. Она успела почти привыкнуть к ледяному холоду и мертвой тишине небытия, которые и являлись Промежутком между одним местом и другим.
       «На сей раз это может длиться немного дольше», — предупредил ее Талит'. И в следующее мгновение они оказались в Промежутке.
      Теплое ощущение присутствия Талит'а помогло Лоране успокоиться. Она принялась медленно считать про себя: раз, два, три, четы…
      Когда Талит' появился над морским холдом Иста, солнце стояло почти в зените. Гарта и Гренн прибыли, задержавшись не более чем на секунду. Они возникли в воздухе немного выше дракона. Файры возбужденно пищали: их прямо-таки распирало от гордости от того, что они так ловко преодолели Промежуток вслед за большим драконом.
      Талит' аккуратно приземлился перед главным входом в Иста-холд и, когда всадники сошли на землю, сообщил Ж'трелу, что хочет разыскать хорошее теплое место для отдыха.
      — Только не засни снова, — предупредил Ж'трел, нежно похлопав синего дракона по шее. Отрываясь от земли, дракон негромко закашлялся.
      Лорана взглянула на Ж'трела, вопросительно вскинув брови.
      — Я что-то не припомню, чтобы он раньше так кашлял.
      Ж'трел печально махнул рукой.
      — Он ведь уже стар. Иногда у драконов бывает что-то вроде одышки: заглотнет слишком много воздуха и кашляет. Ведь легкие у него совсем не те, что были когда-то.
      — А вообще, драконы часто кашляют? — спросила Лорана с вполне естественным любопытством — ее отец был мастером-скотоводом, кроме того, ему не раз приходилось лечить людей, когда поблизости не оказывалось целителя, и дочь получила неплохое представление о его ремесле.
      Ж'трел пожал плечами.
      — Драконы очень редко болеют. Иногда у них, кажется, бывает что-то вроде простуды, и порой они кашляют. — Он слегка поморщился и добавил: — Это быстро проходит.
      — А как насчет лихорадки? — спросила Лорана. Ее голос чуть заметно дрогнул.
      — Лихорадка поражала людей, а не драконов. К тому же всадники делали все возможное, чтобы избежать опасности. — Лицо Ж'трела сделалось суровым. — Кое-кто даже считает, что мы вели себя слишком осторожно.
      Лорана решительно тряхнула головой:
      — У нас должны быть драконы, чтобы сражаться с Нитями, а у них должны быть всадники, которые будут им помогать.
      Ж'трел улыбнулся, обнял одной рукой девушку за плечи и на мгновение прижал к себе.
      — Ты рассуждаешь, как настоящая всадница.
      Поскольку Лорану сопровождал всадник, ее не толкали в толпе: люди спешили освободить им дорогу. Ж'трел воспринимал отношение обитателей морского холда к всаднику как должное и шагал быстро, словно стремился наверстать свое опоздание, о котором он недавно так сокрушался.
      Лорана изо всех сил пыталась не отставать. Ж'трел заметил, что девушке приходится напрягаться, и бросил на нее испытующий взгляд.
      — Ты в порядке?
      Лорана зарделась и махнула рукой с таким видом, будто заботливый вопрос оскорбил ее.
      — Я просто немного устала, только и всего. Наверно, слишком много ходила.
       «Тебе никогда еще не приходилось перемещаться через Промежуток в другое время», — раздался у нее в мозгу беззвучный голос Талит'а, за которым совершенно явственно последовал зевок.
      — Через Промежуток в другое время? — вслух повторила Лорана.
      — Тс-с-с! — вдруг прервал ее Ж'трел, предостерегающе подняв руку. Лишь после этого до него дошло значение слов девушки. Он прищурился. — Почему ты об этом заговорила?
      — Мне сказал Талит', — ответила Лорана.
      Ж'трел вздохнул.
      — Нам нужно было попасть сюда раньше, чем «Всадник ветра» выйдет в море, — сказал он.
      Лорана вопросительно взглянула на него, ожидая продолжения. Всадник наклонился к ее уху и понизил голос:
      — Драконы могут перемещаться через Промежуток не только из одного места в другое, но и из одного времени в другое, — объяснил он. — Когда мы в этот раз оказались в Промежутке, то немного передвинулись назад во времени. Так, чтобы ты смогла застать в порту «Всадник ветра».
      — Потрясающе!
      — Но за это, увы, приходится платить, — добавил Ж'трел, устало потирая загривок. — И дракону, и всаднику, и любому пассажиру.
      Лорана снова взглянула на своего старшего товарища. — Сейчас — в это самое мгновение — ты находишься и в Иста-холде, и на побережье Айгена, — продолжил объяснения Ж'трел. — Как ты себя чувствуешь?
      Лорана ненадолго задумалась.
      — Я устала, — сказала она через несколько секунд. — Но я была уверена, что это просто от волнения.
      — И от волнения, и от перемещения во времени, — сказал Ж'трел. — Некоторые после таких перемещений испытывают подавленность и раздражение. И чем дальше скачок, чем больше человек пребывает в двух местах сразу, тем хуже самочувствие.
      — Значит, драконы не часто перемещаются во времени? — поинтересовалась Лорана.
      — Вообще-то всадники совсем не должны делать такие вещи, — ответил Ж'трел и погрозил своей спутнице пальцем. — Пусть это останется нашей тайной.
      Лорана кивнула, но вид у нее сделался растерянный и даже немного расстроенный. Ж'трелу уже не раз приходилось видеть такое выражение на лицах многих людей, да и он сам был потрясен не меньше, когда впервые столкнулся с этой удивительной способностью драконов. Так что теперь он терпеливо ждал вопроса, который — он знал это по многолетнему опыту — должен последовать обязательно.
      — Ж'трел, — медленно начала Лорана; выражение ее лица было строгим, хотя в нем все же просвечивала надежда, — а не могли бы мы перейти через Промежуток во времени в тот день, когда мой отец занимался этой проклятой скотиной, и предупредить его?
      Ж'трел мотнул головой.
      — Если бы могли, то уже давно сделали бы, — сказал он с искренним сожалением.
      Лорана недоуменно вскинула брови.
      — Нельзя изменить прошлое, — сказал он. — Если что-то не произошло в прошлом, значит, оно не произошло и не произойдет никогда.
      — Почему же?
       «Это невозможно сделать, — присоединился к разговору Талит'. — Дракон не может попасть в место, которого нет».
      Лорана ничего не понимала и совсем растерялась.
      — Я однажды попробовал, — сказал Ж'трел, тряхнув головой, чтобы отогнать какое-то грустное воспоминание. — Нo так и не смог мысленно представить место назначения.
       «Это похоже на попытку пролететь сквозь скалу», — добавил Талит'.
      — Я хотел возвратиться в то время, когда моя мать еще была жива, — сказал Ж'трел. — Я хотел, чтобы она видела, что я прошел Запечатление, что я стал всадником. Я думал, что это сделает ее счастливой. — Он опять тряхнул головой. — Но я не смог этого сделать. Я не мог достаточно четко представить в своих мыслях ни ее саму, ни место, где она находится, — так, чтобы дать Талит'у хороший ориентир.
       «Ты не сделал этого, значит, ты не мог», — объяснил Талит' с присущей драконам несколько прямолинейной логикой.
      Лорана покачала головой. Было похоже, что объяснения совсем сбили ее с толку.
      — Возможно, если думать об этом очень долго, то я смогу что-нибудь понять, — сказала она.
      Впрочем, ее внимание было уже приковано к высоким мачтам кораблей, пришвартованных неподалеку. Вблизи причалов суетились моряки и портовые рабочие, разгружались и нагружались тачки, повозки и суда.
      — Которое из них? — взволнованно спросила она Ж'трела.
      — Самое красивое и новое! — широким жестом показал он. — Вот он, отличный корабль под названием «Всадник ветра», готовящийся к своему первому плаванию.
      Глаза Лораны широко раскрылись. Она выхватила из сумки альбом и рисовальную палочку и принялась поспешно делать набросок.
      Морское путешествие пойдет ей на пользу, говорил себе Ж'трел, глядя, как она рисует. Это позволит ей набраться опыта, увидеть мир, возможно, даст шанс разглядеть в себе, кто она есть на самом деле. Она была слишком низкого мнения о себе.
 
      Он хорошо помнил свою первую встречу с Лораной. Были поздняя темная ночь. Они с Талит'ом замерзли и чувствовали себя совсем старыми… старыми и потерянными.
      Минула всего одна семидневка с тех пор, как К'нада, его партнера, окончательно сломила болезнь, и Нарит', зеленый дракон К'нада, навсегда ушел в Промежуток. Ж'трелу пришлось собрать все свои силы, чтобы сделать уход К'нада менее тяжелым для обитателей Вейра.
      А потом он отправился, чтобы сообщить печальную новость родственникам К'нада, в холд, где тот родился и вырос. Карел, младший брат К'нада, лорд-холдер Лемоса, принял известие довольно спокойно. Он успел привыкнуть к смертям во время Лихорадки, случившейся двенадцать Оборотов тому назад.
      После обеда, тянувшегося в напряженном молчании, леди Манори задержала Ж'трела возле больших дверей холда.
      — Он настолько глубоко похоронил свое горе, что оно уже не проявляется внешне, — сказала она, очевидно желая извиниться перед всадником за кажущееся равнодушие мужа. Она прикоснулась к руке гостя. — Он всегда так гордился К'надом!
      Ж'трел кивнул и отвернулся, собираясь идти к дракону.
      — Всадник! Мой лорд! — вдруг закричал кто-то из темноты. — Одно мгновение, умоляю вас! — В голосе отчетливо звучали панические нотки.
      Оглянувшись, Ж'трел увидел бегущую к нему молодую женщину. Нет, юную девушку — высокую, еще не утратившую подростковой неуклюжести и не слишком красивую.
      — Прошу простить меня, мой лорд, — выпалила она. — Я так надеялась поговорить с вами, прежде чем вы уедете.
      — Это Лорана, — сказала Манори Ж'трелу с явственным оттенком печали в голосе. — Ее отец, Саннэль, был мастером-скотоводом и разводил племенных животных не только для нас, но и для Бендена и Битры. — Она поморщилась, словно от боли. — Одно из наших животных взбесилось и лягнуло его в голову.
      — Ваш отец обслуживал три Великих холда, — заметил Ж'трел. — Его потеря, очевидно, весьма ощутима.
      Рассмотрев Лорану вблизи, он понял, что первое впечатление было ошибочным. Темные волосы окаймляли лицо с миндалевидными глазами, которые в данный момент смотрели очень мрачно. Он спросил себя: как она будет выглядеть, если улыбнется?
      Лорана кивнула, принимая соболезнование.
      — Мне бы очень пригодился ваш совет, — сказала она, секунду помолчав (вероятно, чтобы набраться смелости). — Животное, которое убило моего отца, сломало крыло Гренну. Это мой файр.
      — Мне очень жаль, — ответил Ж'трел. Он нисколько не сомневался, какая последует просьба. — Боюсь, что в последнее время я не слышал о новых кладках. Но если я что-нибудь узнаю, то прослежу, чтобы ваше имя включили в список для получения яй…
      Лорана резко тряхнула головой и перебила всадника на полуслове:
      — Он же еще жив!
      Ж'трел не на шутку изумился.
      — Обычно огненная ящерица, получившая такую тяжелую рану, уходит в Промежуток, — заметил он. — И навсегда.
      Глаза Лораны сверкнули непреклонной решимостью.
      — Такого я ему ни за что не позволила бы.
      — Это просто невероятно, — добавила леди Манори. — Можно было подумать, что они даже дышать друг другу помогают — она и ее файр, — так она боролась за то, чтобы удержать его здесь.
      — Я хотел бы взглянуть на эту огненную ящерицу, — сказал донельзя заинтригованный Ж'трел.
      — Спасибо, — сказала Лорана, склонившись перед всадником в небольшом реверансе.
      Леди Манори отправилась вместе с ними.
      — Вам обязательно нужно будет взглянуть и на ее рисунки, Ж'трел, — сказала она. — Две ее работы висят в покоях лорда Карела.
      Ж'трел снова всмотрелся в лицо молодой женщины.
      — И целительница, и арфистка! Вы, оказывается, обладаете множеством талантов.
      Лорана, смутившись, потупила взор. Не говоря больше ни слова, она провела их к одной из комнат для гостей и вежливым жестом предложила Ж'трелу и Манори войти первыми.
      Вошедших встретил возбужденный щебет огненной ящерицы.
      — Гарта, это друзья, — громко сказала Лорана.
      — У вас их две! — воскликнул Ж'трел, сразу же заметив рядом с раненым коричневым самцом красивую маленькую, золотую королеву. — На самом деле я хотела для Кориэль… — извиняющимся тоном начала Лорана.
      — Сколько раз нам еще повторять, что ты совершенно ни в чем не виновата? — раздраженным тоном перебила ее Манори. Она повернулась к всаднику. — Лорана проверяла яйца, приготовленные для моей дочери, и как раз в тот момент начали вылупляться малыши, так что…
      Коричневый файр издал жалобный звук, похожий на стон. Разглядев, что крыло взято в лубки и обездвижено, Ж'трел заговорил нараспев, успокаивая животное.
      — Ну-ну, малыш, — сказал он. — Дай-ка я посмотрю на тебя.
      Он шагнул поближе, но остановился, встретившись с надменным и вызывающим взглядом маленькой королевы.
      — Талит', ты мне не поможешь? — вслух сказал Ж'трел, обращаясь к своему дракону.
       Услышавбезмолвный упрек дракона, золотая удивленно пискнула, а потом, сохраняя важный вид, все же отодвинулась от своего страдающего друга.
      — Я никогда не видел ничего подобного, — восхитился Ж'трел, рассматривая перевязку. — С таким переломом…
      — Я сделала все, что могла, — сказала Лорана.
      — Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то сделал что-то подобное, — отозвался всадник. — Целителю нашего Вейра было бы полезно поучиться у вас.
      Чрезвычайно осторожным движением он расправил крыло, осмотрел лубок, а потом вернул крыло в первоначальное положение.
      — Когда это случилось?
      — Около семидневки тому назад, — ответила леди Манори. — В первый момент мы подумали, что потеряли всех троих: отца, дочь и огненную ящерицу. Но потом золотая, — она указала на маленькую королеву, — в буквальном смысле заорала на нас, и мы поняли, что Лорана еще жива.
      — Крыло исцелится? — спросила Лорана. Похоже, она очень волновалась, что могла из самых лучших побуждений обречь маленького любимца на судьбу, которая будет для него хуже смерти.
      — Кости соединены правильно, — размышлял вслух Ж'трел. — И он выглядит вполне упитанным, — добавил он, с усмешкой взглянув на округлившийся животик коричневого. — Я сказал бы, что у него неплохие шансы.
      Честно говоря, в глубине души он вовсе не был в этом уверен.
      — Могу я сделать для него что-нибудь еще? — спросила Лорана. — И когда ему можно будет снова летать?
      Ж'трел задумчиво пожевал губами. Что-то в поведении этой девочки — скорее всего, ее искренняя тревога за пострадавшего файра и твердая решимость выходить его — пробудило в нем сострадание.
      — А почему бы тебе не отправиться вместе со мной? — Он и сам не заметил, как перешел на тон, каким говорил со своими детьми, которых у него никогда не было и не могло быть. — Мы доставили бы его в какое-нибудь безопасное теплое место, где он оставался бы в покое, пока косточки крыла не срастутся, — предложил всадник.
      Глаза Лораны округлились от неожиданности.
      — Но ведь драконы в Вейре…
      — Я имел в виду вовсе не Вейр, девочка, — прервал ее Ж'трел. — Я знаю очень хорошее теплое местечко, где драконы — и огненные ящерицы — могут спокойно свернуться в клубочек на солнышке и бездельничать день-деньской. — Он погрозил пальцем коричневому файру. — Я думаю, что самое лучшее, что мы могли бы для него сейчас сделать, — это заставлять его отдыхать и не позволять летать, до тех пор пока его крыло не срастется.
      Леди Манори широко улыбнулась Лоране.
      — Приняв такое предложение, ты наверняка не прогадаешь.
      Лорана тоже улыбнулась всаднику, и от этой улыбки все ее лицо осветилось.
      — Я вам очень благодарна!
      После проведенного под ярким южным солнцем месяца, в течение которого за Гренном заботливо ухаживали, сломанные кости и порванные мышцы крыла наконец-то срослись. Ж'трел с удовольствием снабдил Лорану рисовальными палочками из древесного угля и бумагой для зарисовок сразу по прибытии на место — и был изумлен, увидев результаты. Лорана отогревалась под теплым южным солнцем две полные семидневки, прежде чем смогла по-настоящему открыть душу перед старым всадником. Это случилось вечером, после того как Ж'трел объявил, что крыло Гренна, совершенно определенно, выздоровеет. Лорана только-только закончила чертить схему лубка, который она наложила на крыло Гренна, и перешла к новой странице. Ж'трел не обращал внимания на ее занятия до тех пор, пока не услышал сдавленное рыдание. Заглянув в альбом через плечо девушки, он увидел, что она рисует лицо.
      — Это твой отец? — спросил он. Ему пришло в голову, что, вероятно, Лорана позволила себе дать волю чувствам только сейчас, когда узнала, что жизнь ее огненной ящерицы в безопасности.
      Лорана кивнула. И — очень сбивчиво, понуждаемая ласковыми расспросами Ж'трела, — рассказала старому всаднику свою историю.
      Лорана помогала отцу с тех пор, как научилась более или менее твердо стоять на ногах. А после того, как Лихорадка унесла ее мать, брата и сестру, она осталась его единственной помощницей.
      Она вспомнила, как сидела среди мертвых тел, а ее отец стоял в дверях, преграждая вход обезумевшим холдерам, которые решили, что целитель-скотовод принес Лихорадку с собой, подхватив заразу где-то в своих дальних странствиях. И лишь вид окоченевших трупов его родных смягчил сердца толпы и спас и отца, и маленькую Лорану от расправы.
      Лоране потребовалось все, чем одарила ее природа, — в первую очередь талант к рисованию, — чтобы вырвать отца, едва не лишившегося рассудка от горя, из бездны отчаяния. С тех пор Саннэль использовал ее способности рисовальщицы, чтобы точно отображать все особенности животных, которых он выводил, и путешествовал только в обществе дочери. После его гибели Лорана чувствовала себя абсолютно опустошенной.
      Когда Ж'трел тем вечером осмотрел Гренна при свете походного костра, он очень обрадовался тому, что получил возможность сообщить Лоране хорошую новость.
      — Я думаю, нам следует попробовать, сможет ли он летать, — объявил он. — Сделаем это с утра, пока воздух еще не прогрелся. — Потому что в это время воздух более плотный, да? — спросила Лорана.
      — Совершенно верно, — согласился всадник. — И если с ним все будет в порядке, то мы вместе с тобой отправимся в Вейр.
      Лицо Лораны вытянулось.
      Ж'трел вопросительно взглянул на нее.
      — Я просто не знаю, есть ли мне там место, — призналась Лорана.
      Ж'трел хотел возразить, но она подняла руку, останавливая своего старшего товарища;
      — А где оно, это место, совершенно не представляю. Ж'трел воздержался от быстрого ответа. Вместо этого он пристально посмотрел на девушку и медленно кивнул.
      — Мне кажется, я понимаю тебя, — сказал он после долгой паузы. — Если честно, то я и сам чувствую примерно то же самое.
      — Вы? — озадаченно спросила Лорана.
      — Нет, я не о тебе, — поспешно добавил Ж'трел и для пущей убедительности ткнул себя пальцем в грудь. — Это касается меня самого.
      Лорана совсем опешила. Ж'трел глубоко, тяжело вздохнул.
      — Я уже старик, — сказал он, помолчав. — Я не уверен, что от меня будет хоть какая-нибудь польза, когда снова начнут падать Нити. И я устал.
      — Устали?
      — Устал от страданий, — сознался Ж'трел. — Устал от болезней, устал от воспоминаний, устал от того, что давно уже не могу ходить так, как привык за целую жизнь, устал от бесчисленных компромиссов, на которые приходится идти по тем или иным причинам, устал от взглядов, которыми провожает меня молодежь, — точно таких же, которые я сам когда-то бросал на стариков. Пока был жив К'над, все шло по-другому. — Старый всадник говорил негромко, словно обращался не к Лоране, а к самому себе. — Тогда у меня было с кем делить все эти чувства. Мы могли вместе стонать от болей в суставах и вместе смеялись над своими стонами.
      Он печально помотал головой.
      — Я собирался всего лишь попрощаться с родственниками К'нада, — сказал он. — А встретил тебя.
      Лорана тряхнула головой, пытаясь придумать какой-нибудь ответ.
      Ж'трел взмахом руки оборвал возражения, готовые сорваться с ее уст.
      — Я вовсе не жалуюсь, — уверил он девушку. — Напротив, я очень рад нашей встрече. — Он сдержанно улыбнулся. — Я никогда еще не встречал женщину, которая больше подходила бы для того, чтобы возглавить Вейр.
      — Возглавить Вейр? — ошеломленно повторила Лорана. — Стать госпожой Вейра? Я? Нет-нет, я…
      — Таких талантов, как у тебя, я еще никогда не видел, — очень серьезно сказал ей Ж'трел. — Можешь мне поверить: это мы с Талит'ом отыскали половину тех молодых людей, которые стали всадниками Исты за последние тридцать Оборотов. — И добавил с короткой горделивой улыбкой: — И ты способна говорить с любым драконом!
      Лорана в замешательстве нахмурила лоб.
      — Почему вы так думаете? — спросила она. — Я же говорила только с Талит'ом.
      — Видишь ли, дело в том, что дракон может говорить с любым человеком, с которым захочет. А с драконами могут разговаривать только всадники, прошедшие Запечатление, — причем, как правило, всадник может говорить только со своим собственным драконом. Ни один всадник не может заговорить с другим драконом, если только он не обладает способностью слышать всех драконов. А ты представляешь себе, как мало народу на это способно?
      У Лораны словно онемел язык; она нашла в себе силы только мотнуть головой.
      — Не могу вспомнить никого, кроме Торен, — продолжал Ж'трел. — Но мне не кажется, что вы с ней сильно различаетесь. У меня такое впечатление, что ты скорее чувствуешь их, чем просто говоришь с ними.
      — А вы разве нет? — изумленно спросила Лорана. Она взглянула на Талит'а и нежно улыбнулась синему дракону. — Прошу прощения, я…
      — Дитя мое, когда ты наконец перестанешь просить прощения за свои таланты? — ласково перебил ее Ж'трел.
      — Это только… это просто… — Лорана беспомощно умолкла, не в силах найти нужные слова.
      — Я тебя понимаю, — поспешно сказал Ж'трел, чтобы прекратить мучения девушки. Его лицо невольно перекосилось. Такое поведение он наблюдал у многих людей, переживших Лихорадку.
      Лихорадка обрушилась на людей внезапно. С тех пор прошло уже двенадцать Оборотов. Одни считали, что она пришла с Нератского полуострова, другие утверждали, что она началась в Бендене, а третьи искали ее истоки в холде Залив. Но где бы ни возникла зараза, она быстро и совершенно неожиданно распространилась по всему Перну. Сильнее всего пострадали холды, находившиеся под опекой Бенден-Вейра, — Битра, Лемос и Бенден, — но болезнь проявилась почти во всех поселениях, начиная от Нерата, расположенного на крайнем юго-востоке континента, и кончая Тиллеком, занявшим северо-западную оконечность.
      Лихорадка закончилась менее чем через шесть месяцев, оставив убитых горем холдеров и ремесленников приходить в себя и удивляться тому, что всадники так поздно прибыли им на выручку, Помощь из Вейров пришла, но лишь после того, как эпидемия схлынула. Ж'трел знал, почему так случилось. Ж'лантир, командир его крыла, рассказывал ему об ожесточенных и полных болезненной горечи спорах между предводителями Вейров: нужно ли помогать холдерам или в первую очередь позаботиться о сохранении жизни и здоровья всадников, которым предстояло через считанные Обороты сражаться с Нитями.
      В некоторых поселках погиб каждый третий. В других пострадали только старики и малыши. Несколько отдаленных холдов вымерли полностью, на всей планете не осталось семьи, которую Лихорадка не лишила хотя бы одного близкого родственника.
      Когда Лихорадка миновала и всадники спустились из своих неприступных Вейров, чтобы помочь выжившим, они нашли поля заброшенными, а мужчин и женщин, переживших бедствие, — утратившими всякий интерес к жизни. Немногочисленные целители, которым посчастливилось не стать жертвами Лихорадки, объяснили, что люди пребывают в глубоком шоке. Чтобы выжившие оправились, требуется долгое время, покой и заботливый уход.
      Все испытывали одинаковую ноющую боль в душе, одинаковое изумление от того, что им удалось выжить, — изумление, смешанное с чувством стыда и неотступными мыслями о том, что они не достойны сохраненной им жизни.
      — А чем бы ты хотела заняться? — спросил Ж'трел. Лорана встряхнула головой.
      — Не знаю, — честно сказала она. — Только мне не кажется, что я готова…
      — Может быть, и нет, — согласился Ж'трел. — Ты всегда можешь возвратиться в Лемос…
      — Нет, только не это! — воскликнула Лорана. Она сделала глубокий вдох, немного помолчала и продолжила уже спокойнее: — Нет, с Лемосом у меня связано слишком много печальных воспоминаний. Я не хочу возвращаться туда.
      — Очень хорошо, — сказал Ж'трел. Он помолчал, пожевав губами. — Вероятно, нам стоит задуматься, что ты умеешь…
      — Ну, похоже, что я не так уж плохо умею лечить сломанные крылья, — не без гордости произнесла Лорана, взглянув на спящего Гренна.
      — И еще ты замечательно рисуешь, — добавил Ж'трел и зевнул. — Пожалуй, на этом мы могли бы закончить и отправиться спать.
      На следующее утро разбуженный солнцем Ж'трел почувствовал озарение, словно от утреннего света. Он давно уже понял, что Лоране будет легче справиться с горем, если удастся найти что-нибудь такое, что полностью займет ее внимание, и тут ему пришло в голову, что благодаря отличному глазу и твердой руке девушка может заняться уникальным делом: запечатлеть все живые существа Перна.
      — Никто никогда еще не пробовал ничего подобного, — сказал он девушке. — Ты могла бы стать первой.
      Предложение заинтриговало Лорану.
      — Но как я смогу побывать в стольких разных местах Перна? — спросила она. — Не могу же я просить вас постоянно возить меня!
      — Над этим и в самом деле нужно подумать, — согласился Ж'трел. — Когда-нибудь мне придется вернуться к собственным занятиям.
      Он встал и похлопал ладонями по затекшим ногам, восстанавливая кровообращение.
      — Ну вот, теперь я думаю, пришло время посмотреть, готов ли наш подопечный к первому полету. Огненная ящерица взвилась кверху, но уже через несколько секунд с громким жалобным писком плюхнулась хозяйке на плечо.
      Ж'трел выпучил глаза от удивления.
      — Ничего не понимаю.
      — А я все понимаю, — со смехом отозвалась Лорана. — Мы его так раскормили, что ему просто-напросто тяжело летать!
 
      — Ж'трел? — Голос Лораны вернул погрузившегося в воспоминания всадника к действительности.
      Она нервно протянула всаднику альбом, открыв его на последнем наброске. Ж'трел сразу заметил, что она невероятно быстро сделала несколько зарисовок подряд.
      — Вот это и есть капитан Таннер? — спросила она, указав на изображенное несколькими штрихами лицо.
      — Да, это он! — решительно подтвердил Ж'трел. — Давай поднимемся на борт, там ты с ним и познакомишься.
      Они поднялись на палубу, Ж'трел провел девушку на корму. На ходу Лорана разглядывала оснастку судна, не упуская ни одной мелочи.
      Внезапно они остановились.
      Перед ней стоял капитан Таннер. Двое моряков держались у него за спиной, а еще один загородил дорогу Ж'трелу.
      Лорана с изумлением поняла, что капитан Таннер — самый молодой из присутствующих мужчин. Пожалуй, он был ей ровесником или немногим старше — Оборотов двадцати от роду. Все остальные моряки — поседевшие в плаваньях ветераны, намного старше его, — выглядели далеко не так элегантно, а, напротив, были одеты плохо и неряшливо. Они, словно против воли, бросали на нее хмурые взгляды.
      А вот карие глаза капитана Таннера смотрели прямо, и взгляд был откровенно оценивающим.
      — Вот, как было обещано, целитель для вашего судна, капитан Таннер, — представил девушку Ж'трел.
      Услышав эти слова, Таннер широко раскрыл глаза. Он снова посмотрел на Лорану, но на сей раз пристально и холодно.
      — Мой лорд Ж'трел не говорил, что целитель будет женщиной. — Покажи ему свои рисунки, — почти приказал Ж'трел.
      Чувствуя себя неловко, Лорана протянула капитану альбом. Таннер довольно вежливо взял его и мельком взглянул на первый рисунок.
      — Вам когда-нибудь приходилось рисовать корабли?
      — Только что, на причале, — ответила девушка. — Если вы начнете с конца…
      Капитан Таннер без особого желания повиновался, но как только он увидел рисунок, у него перехватило дыхание от благоговейного восторга. Остальные моряки подошли поближе и вытянули шеи, чтобы лучше видеть.
      — Меня также очень интересуют рыбы и морские птицы, — сказала Лорана.
      — Именно поэтому Лорана и хочет отправиться с вами на «Всаднике ветра», — вставил Ж'трел.
      — Их ты тоже будешь рисовать? — спросил один из старших мужчин. Лорана кивнула.
      — А если мы что-нибудь поймаем, то для нас нарисуешь? — полюбопытствовал другой. Но прежде чем Лорана сообразила, как на это ответить, третий моряк громко заржал.
      — Ты хочешь сказать, Майнет, что умудришься что-то поймать, да? На свою старую удочку?!
      — Нормальные люди ловят рыбу сетью! — бросил кто-то со стороны.
      — Сам же знаешь, что на борту «Всадника ветра» нет никаких сетей, — огрызнулся Майнет.
      Впрочем, Лорана успела заметить, что перебранка между этими троими была совершенно беззлобной.
      — «Всадник ветра» — это шхуна, Барор, — напомнил Таннер. — Она построена для быстрых переходов, а не для того, чтобы волочить за собой сеть.
      Моряк, которого назвали Барором, вдруг помрачнел и отвел взгляд от лица Таннера. Лорана решила, что ей не нравится выражение его лица.
      — Говорят, баба на борту — это плохая примета, — пробормотал Барор.
      Майнет, стоявший рядом с ним, согласно кивнул.
      — А я бы сказал, что выходить в море без целителя — примета еще хуже, — снова вмешался в разговор Ж'трел.
      Капитан Таннер кивнул.
      — Вы сказали, что «Всадник ветра» был построен как скоростной? — спросила Лорана. Она разглядывала другие гуда, стоявшие в гавани, сравнивая их между собой.
      — Да, — ответил ей Майнет. — Лорд-холдер Тиллека Он же мастер-рыбак — заказал ее здесь специально для быстрых переходов между Падениями Нитей.
      — Если они когда-нибудь случатся, — прорычал третий моряк.
      — Случатся, Колфет, случатся, — ответил капитан Таннер, бросив извиняющийся взгляд на Ж'трела.
      Колфет, похоже, осознал свою оплошность.
      — Я не хотел никого обидеть, всадник.
      Ж'трел не слышал раскаяния в голосе северянина, но решил сделать вид, что не уловил этого.
      — Раз не хотел, значит, и обиды никакой нет, моряк. Таннер сменил тему:
      — Ж'трел говорит, что ты умеешь обращаться и с животными.
      — Да, мой отец работал с ними, — ответила Лорана.
      — Ты считаешь, что сможешь наложить шину на сломанную кость или обработать рану не только у скотины, но и у человека?
      Лорана пожала плечами.
      — Разницы почти никакой. Ну а если болезнь будет более серьезная, чем простая царапина или ушиб, вы поспешите к настоящему целителю.
      Все моряки закивали, соглашаясь с ее словами.
      — Да разве хоть с кем-нибудь может что-то случиться в такой дурацкой прогулке, как эта? — хрипло проревел Колфет. — Всех делов — дойти до этого нового морского холда и вернуться обратно.
      — Я капитан «Всадника ветра» только на время этой самой прогулки, — объяснил Лоране капитан Таннер. — Эти трое должны освоиться со снаряжением и повадками шхуны, а потом они сами поведут ее в Тиллек.
      — Но я хотела бы отправиться в Тиллек, — сказала Лорана.
      Колфет оглянулся на тиллекских моряков.
      — Для этого ты должна получить мое разрешение. — Он задумался, глубоко вздохнул и добавил: — Давайте-ка сначала посмотрим, как ты покажешь себя во время перехода до нового холда, верно?
      — В таком случае пора отправляться, — объявил Таннер — Отлив ждать не будет.
      Ж'трел пожал руку девушке, а потом обнял ее.
      — Будь осторожна, девочка. И вот еще что: мне хотелось бы знать, как у тебя пойдут дела.
      Лорана улыбнулась ему.
      — Я постараюсь, Ж'трел.
 
      «Всадник ветра» оказался по всем статьям именно таким, как восторженно говорил капитан Таннер. Лорана отнесла свое имущество в каюту целителя и поспешила присоединиться к команде на палубе, а судно тем временем выходило из гавани Исты. Поймав ветер, шхуна рыскнула в сторону; рулевой выругался и поспешно закрутил штурвал.
      После того как судно играючи встретило следующую волну и с легким креном на противоположный борт одолело ее, капитан Таннер снова обратился к Колфету:
      — Ну, мистер Колфет, что вы теперь думаете о ней? Годится она для флота вашего мастера?
      — Она отлично ловит ветер, капитан Таннер, — ответил Колфет.
      Заметно было, что ему не слишком-то хочется говорить слова одобрения. — Но ведь мы только-только отчалили Я еще посмотрю, как она поведет себя во время шквала. Таннер рассмеялся и показал на моряков, которые, не скрывая растерянности, осваивали на мачтах непривычно сложное парусное вооружение судна.
      — Надеюсь, он нагрянет не раньше, чем они разберутся, что к чему.
      Колфет ответил кислой усмешкой.
      — Да уж, пожалуй. — Он поглядел поверх гакаборта на закатное солнце. — И завтра сильного ветра ждать не приходится.
      — Почему вы так решили? — спросила Лорана.
      — Заходит непогода. Вероятно, будет шторм, — ответил Колфет с таким видом, будто его противоречивые слова объясняли абсолютно все.
      Капитан Таннер поднял к глазу подзорную трубу.
      — Лорана, посмотри-ка туда! Похоже, нас провожают!
      Лорана взглянула туда, куда указывал Таннер, и разглядела вдали дракона и на спине у него всадника, махавшего рукой. Она рассмеялась и помахала в ответ.
       «Ж'трел желает тебе счастливого пути, Лорана», — прозвучал у нее в голове голос Талит'а.
       «Талит', передай, пожалуйста, что я ему благодарна».
 
      Высоко в небе Талит' повторил для Ж'трела слова Лораны.
      — Всего тебе хорошего, девочка, — вслух сказал Ж'трел. — Ты ведь все слышал, Талит', верно? Ну-ка, сколько народу может разговаривать с другими драконами? Хоть одна госпожа Вейра способна на такое? Так вот, я тебе говорю: ни одна. Она будет летать на золотой королеве и станет лучшей госпожой Вейра, какую только видел Перн.

 

Форт-холд, 42 год Первого Прохождения, 50 ПВ

      Испустив очередной беззвучный вопль, Цветок Ветра оказалась выброшенной из сновидения в новый день. Она часто видела один и тот же сон. Правда, на сей раз имелось одно единственное отличие от того, к чему она вынужденно привыкла. Нечто разбудило ее прежде окончания сна.
      Но несмотря на то, что сон был прерван, против собственной воли, Цветок Ветра попрежнему помнила последние слова матери: «Ты всегда и во всем меня разочаровывала. А теперь тебе предстоит блюсти семейную честь. Смотри же, Цветок Ветра, не оплошай!» Цветок Ветра видела один и тот же сон на протяжении последних сорока лет.
      Звук повторился: высоко в небе протрубил дракон, извещая о прибытии!
      Ее мать, Китти Пинг, создала драконов. Китти Пинг была знаменитым ученым, единственным человеком, получившим образование на Эридане; она спасла третью планету системы Тау Кита от губительных последствий войны против расы Нахи и стала спасительницей Перна — создала огромных огнедышащих драконов, телепатически связанных с человеком.
      Цветок Ветра получила известность, сотворив при помощи аналогичных генетических манипуляций летающих животных, не переносящих света. Они получили название стражей порога (впрочем, существовало достаточно распространенное мнение, что это не заслуга ученой, а вина или ошибка). В списке пассажиров звездолета Китти Пинг и Цветок Ветра значились как генетики. Однако это слово характеризовало лишь малую часть того объема знаний эриданской цивилизации, которые Китти Пинг смогла передать своей дочери по имени Цветок Ветра.
      — Ты всегда и во всем меня разочаровывала, — голос матери (всегда спокойный, всегда сдержанный) звучал в ушах Цветка Ветра уже более сорока лет.
      Они прибыли на Перн пятьдесят лет тому назад, тысячи измученных войной людей, пытавшихся отыскать идиллический мир, о существовании которого не знало бы ни человечество, ни Нахи. Их возглавляли такие вожди, как Эмили Болл, прославившаяся на посту губернатора Тау Кита и руководившая героической борьбой Первой планеты альфы Центавра, и адмирал Пол Бенден, благодаря которому удалось одержать победу в войнах против Нахи.
      Однако вместо того, чтобы получить в награду отдых в пасторальном сельскохозяйственном мире, они вскоре узнали, что их прекрасная планета Перн имеет злобную сводную сестру — Алую звезду. Она двигалась по сильно вытянутой кометной орбите и возвращалась в систему Ракбата каждые 250 лет, принося с собой страшную опасность — Нити. И вот через восемь лет после того, как колонисты высадились на Перне, Алая звезда подошла достаточно близко для того, чтобы высыпать свой груз на планету-сестру. Нити — не обладающие даже зачатками разума прожорливые споры, путешествовавшие вместе с Алой звездой через вакуум космоса, поедали все органические вещества, к которым им удавалось прикоснуться: пластмассы, древесину, живую плоть. Первое Падение, которому подверглась ничего не подозревающая колония, повлекло за собой катастрофические потери.
      Эта свалившаяся нежданно-негаданно новая опасность заставила Китти Пинг, Цветок Ветра и едва ли не всех остальных биологов Перна отложить работы по приспособлению к условиям Перна земных форм жизни и сосредоточиться на создании защиты от Нитей.
      Взяв в качестве основы аборигенный вид — летающих огненных ящериц, длиной от носа до кончика хвоста не больше человеческой руки, Китти Пинг создала огромных летающих огнедышащих драконов, способных носить на себе человека и телепатически связанных с всадниками. Эти пары — всадник—дракон — должны были с помощью извергаемого драконами пламени сражаться против Нитей. Именно таким образом было спасено человеческое население Перна.
      Крик дракона и прервал сон Цветка Ветра. Окно не было закрыто занавеской, и она разглядела, как мелькнули мерно машущие широкие крылья, а потом услышала, как дракон опустился во дворе рядом с Колледжем.
      В многоголосых воплях, донесшихся до ее окна, безошибочно угадывался накал эмоций, хотя слов было не разобрать. Впрочем, прибытие дракона само по себе говорило об экстраординарности происходящего, а шум подтверждал, что случилась серьезная беда.
      Через несколько мгновений голоса переместились из двора в здание.
      В комнате пахло лавандой. Цветок Ветра глубоко вдохнула аромат и повернулась взглянуть на свежие цветы, стоявшие на ночном столике. В комнате ее матери всегда пахло кедром. Иногда еще и яблочным цветом, но кедром — всегда.
      Возможно, сейчас помогла бы арника, подумала Цветок Ветра. Она села в постели, безошибочно попав ногами в шлепанцы на полу, и некоторое время собиралась с силами, чтобы заставить свои ослабевшие от старости мускулы двигаться, преодолевая боль в старых суставах. Арника очень хороша от ушибов и всяких болей.
      И немного чая с мятой для прояснения сознания, добавила она, зажмурив глаза с такой силой, что испытала сладостно-болезненное ощущение.
      Она вошла в туалетную комнату и бесстрастно взглянула на свое лицо, отразившееся в неподвижной воде умывального таза. Ее волосы все еще оставались темными — такими они были всегда. Темными были и глаза. Они смотрели на нее из воды с той же бесстрастностью, с какой она разглядывала свое лицо. Ее кожа сохранила желтоватый оттенок, которым отличались ее азиатские предки; ее глаза имели азиатское миндалевидное очертание.
      Цветок Ветра закончила осмотр, в который раз отметив, что лицевые мускулы, начавшие ослабевать лет тридцать тому назад, больше не поддерживают уголки рта и те опускаются все ниже и ниже.
      Открыв комод, она сразу заметила лежавшую в ящике — в самом низу — желтую тунику и почти незаметно для самой себя вздохнула, как она делала каждый день на протяжении последних двадцати лет. Однажды из-за недосмотра в прачечной одна из ее белых туник приобрела отчетливый желтоватый оттенок. Никто не обратил на это внимания. Когда день закончился, Цветок Ветра аккуратно убрала желтую тунику в ящик. Порой она надевала ее с перерывами в несколько лет — и ни разу никто этого не заметил. Теперь же она, как обычно, выбрала одну из своих ослепительно белых туник. Из нижнего ящика она достала чистую пару черных брюк.
      После того как Цветок Ветра покончила с одеванием, ее внимание вернулось к шуму, который ее разбудил. Судя по звукам во дворе…
      — Моя леди, моя леди! — донесся юный девичий голос. Цветок Ветра его не узнала. Это была, вероятно, одна из новых учениц по медицине. — Пожалуйста, пойдемте скорее, произошел несчастный случай!
      Хотя в комнате никого не было и никто не мог ее увидеть, Цветок Ветра поспешила прогнать с лица выражение язвительной насмешки, появившееся сразу же после того, как прозвучало обращение «моя леди». — Что там? — спросила она, направляясь к двери.
      — М'халл, предводитель Бенден-Вейра, доставил мальчика, — ответила ученица. Она распахнула дверь, как только услышала, что Цветок Ветра отодвинула засов. — Он подвергся нападению.
      У Цветка Ветра екнуло сердце. Внешне она оставалась спокойной, но в глубине души испугалась. Выражение лица девушки позволило безошибочно догадаться, кто напал на мальчика. А ученица решительно добавила, словно стремилась снять всякие неясности:
      — Это был страж порога.
      Цветок Ветра вышла из двери своей комнаты и гордо прошла мимо рослой, хотя и совсем юной ученицы.
      — Принеси мою сумку.
      Девушка застыла на месте, не зная, что ей делать: то ли помогать дряхлой старухе спускаться по лестнице, то ли бегом выполнять ее распоряжение.
      — Из меня высыпался еще не весь песок, так что я вполне могу ходить без посторонней помощи, — резко бросила ей Цветок Ветра. — Принеси мою сумку.
 
      В больнице была только одна по-настоящему чистая комната, слишком примитивная для того, чтобы назвать ее полноценной операционной, но, по крайней мере, здесь всегда поддерживалась должная чистота.
      Цветок Ветра отметила про себя, как расположились встречавшие ее люди. Одну группу составили ее дочь и музыкант, вторую — М'халл и еще один мужчина, которого, как ей показалось, она должна была знать. Отдельно от остальных стояли двое интернов.
      При ее появлении интерны вскинули было головы, но М'халл заговорил первым:
      — Моя леди Цветок Ветра, моя мать сказала мне, что вы лучше всех умеете накладывать швы.
      «Интересно, когда же началась вся эта чепуха с «моя леди»?» — подумала Цветок Ветра. Произнеси она это вслух, ее слова прозвучали бы донельзя ехидно.
      — В каком состоянии пациент? — обратилась она к Латрелу — тому из интернов, который стоял ближе. — У пациента серьезные рваные раны на лице, шее и животе, — быстро ответил молодой человек.
      Цветок Ветра заметила и оставила без комментария его бледность, а также и то, как он несколько раз облизал губы, произнося столь короткую фразу. Латрелу неоднократно доводилось видеть серьезные травмы, и нетрудно было догадаться, что этот случай кажется ему из ряда вон выходящим.
      — Это десятилетний мальчик. Ему уняли боль бальзамом из холодильной травы и соком кошачьей травы и очень тепло укутали для перехода через Промежуток во время путешествия из Бенден-холда. Пульс нитевидный и слабый; заметны признаки потери крови и шока. Джанир пытается стабили…
      Цветок Ветра прервала его на полуслове резким взмахом руки и направилась в большую умывальную комнату рядом с операционной. Рукава она начала засучивать на ходу.
      — Оденьте меня, а потом будем умываться.
      Латрел кивнул, извлекая из специального шкафа стерилизованный паром халат. Облачившись с помощью интерна, Цветок Ветра, не теряя ни секунды, принялась тщательно намыливать и скрести особой щеткой руки от кончиков пальцев до локтей и выше. Одновременно она кивнула Латрелу, чтобы тот продолжил доклад.
      — Мы не можем определить его группу крови…
      — Первая, резус положительный, — громко произнес мужчина, стоявший рядом с М'халлом.
      Цветок Ветра повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо. Она не скрывала своего интереса.
      — Я знаю нашу родословную: у него может быть только первая, положительный, — повторил мужчина.
      Цветку Ветра наконец-то удалось соотнести его лицо с обликом молодого человека, вернее, мальчика, с которым она разговаривала много лет тому назад.
      — Питер Табберман.
      Услышав это имя, мужчина вздрогнул.
      — Теперь меня называют Пурманом, — поправил он. — Мальчик — мой сын.
      Цветок Ветра нахмурила брови. В первые годы существования колонии на Перне, вскоре после Высадки, Тэд Табберман заработал славу отступника, больше того, опасного ренегата. Он без разрешения воспользовался оборудованием — общественный суд пришел к выводу, что Тэд совершил кражу, — чтобы провести несколько биологических экспериментов. В результате одного из них сам исследователь погиб, оставив маленького Питера сиротой. Цветок Ветра понимала, почему Питер Табберман решил оградить себя от недоброй памяти об отце.
      — Пурман. Бенденские вина, — сказала она так, что не ясно было, обращается она к нему или разговаривает сама с собой. — Генетически модифицированный виноград, верно?
      Она выждала ровно столько, чтобы винодел собрался ответить, но не успел произнести ни слова, и обратилась ко второму интерну:
      — Пурман будет мыться вместе с нами. Затем снова повернулась к Латрелу:
      — Старые иглы. Они ведь хранятся у тебя, да? — Когда молодой человек кивнул, она приказала: — Простерилизуй их и принеси сюда. Как насчет шовного материала?
      Появилась запыхавшаяся от быстрого бега юная ученица (Цветок Ветра наконец вспомнила ее имя — Карелли); в руках у нее была медицинская сумка наставницы.
      — Моя леди. — Ее голос сорвался, она перевела дыхание и выпалила: — На складе больше нет.
      Цветок Ветра утвердительно хмыкнула и посмотрела на предводителя Бенден-Вейра.
      — М'халл!
      М'халл подошел к женщине, казавшейся рядом с ним совсем крошечной. Она жестом предложила ему наклониться поближе.
      — У меня остался только один комплект шовного материала. Если я истрачу его на этого мальчика, то позже придется умереть кому-нибудь другому. Возможно, это будет всадник, — сказала она так, чтобы ее не слышал никто, кроме собеседника.
      М'халл понимающе кивнул.
      — Я знала, что этот день рано или поздно наступит, — добавила генетик. — Мы утрачиваем техническую базу. Раны такого рода встречаются довольно редко, и, я уверена, скоро все забудут, как их лечить.
      — В таком случае давайте используем этот запас сегодня, — сказал М'халл, — пока еще есть вы и ваши навыки.
      Цветок Ветра кивнула, поворачиваясь к Карелли. — Сходи еще раз в мою комнату и принеси оттуда оранжевую сумку.
      Когда девочка убежала, Цветок Ветра объяснила Пурману:
      — В оранжевой сумке лежат остатки шовного материала и антибиотиков. Ваш сын будет последним жителем Перна, которого будут лечить такими средствами.
      — Но ведь когда-нибудь… — начал было Пурман.
      — Боюсь, что очень не скоро, — перебила его Цветок Ветра. — Очень немногие из нас располагают нужными навыками и знаниями. А теперь, когда кончились запасы, навыки станут бесполезными.
 
      Войдя в операционную, Цветок Ветра обнаружила, что раны, полученные мальчиком, действительно ужасны — именно такие она ожидала и боялась увидеть. Правая сторона лба, нос и левая щека были разодраны огромными когтями трехпалой лапы стража порога. Дальше следы когтей тянулись по левой стороне груди мальчика к плечу и переходили на бицепс левой руки.
      Цветок Ветра наклонилась поближе и всмотрелась в лицо мальчика. Перед несчастьем он был таким же красивым, как и отец в его возрасте. Теперь же… Она заставила себя собраться и нащупала пульс на запястье раненого.
      — У него шок, — объявила она.
      Джанир кивнул и лишь потом сказал: — Я старался держать его в тепле, но он потерял много крови. Да еще и путешествие через Промежуток…
      Двери в операционную распахнулись, пропустив внутрь Латрела, Карелли и Пурмана.
      — Ему потребуется кровь, — объявила Цветок Ветра. Она посмотрела на Латрела: — Поставь рядом вторую кровать. — После этого женщина повернулась к Пурману: — Нужны как минимум три дозы крови. Одну сможете дать вы. — Она похлопала по кровати, которую поспешно устанавливал Латрел. — Ложитесь сюда. Вы будете первым. Карелли, найди Эморру и скажи, что она срочно нужна здесь, — продолжала распоряжаться Цветок Ветра. — И пусть кто-нибудь сделает мне чаю с мятой и добавит немножко арники.
      Юная ученица, не оглядываясь, махнула рукой в знак того, что, дескать, все понятно, и умчалась. Лицо Пурмана было мрачным и тревожным.
      — Мы должны стабилизировать его состояние и промыть раны, чтобы предотвратить инфекцию, — объяснила Цветок Ветра.
      Она внимательно рассматривала нос мальчика.
      — Он потерял большую часть хряща. Восстановить форму носа будет очень непросто.
      Жестом потребовав у Джанира зонд, она осторожно исследовала щеку мальчика.
      — Левая щека серьезно повреждена. Труднее всего будет иммобилизовать ее на время заживления. — Она продолжила осмотр и через несколько секунд добавила: — К счастью, судя по всему, кости лица не повреждены.
      Она вздохнула и перешла к ране на груди мальчика.
      — Грудная клетка не повреждена, и это очень хорошо. Рана поверхностная. Мы оставим ее открытой и будем почаще промывать, чтобы гарантированно избежать заражения.
      Затем она осмотрела руку мальчика.
      — Часть мускула вырвана, — констатировала она и посмотрела на Джанира. — Промоешь рану физиологическим раствором и перевяжешь.
      — Этим будет заниматься он? А почему не вы? — спросил Пурман, уже севший на кровать.
      — Нам понадобится три дозы крови, — повторила вместо ответа Цветок Ветра. — Вы дадите первую.
      Дверь открылась, и в помещение вошла серьезная молодая женщина. Она принесла с собой слабый запах звездянки — такое название дали на Перне гибриду местного цветущего растения с жимолостью.
      — Эморра, — Цветок Ветра кивнула в сторону вошедшей, и Пурман изумился их сходству, — даст вторую дозу, а я третью.
      — Но… — попытался было возразить Пурман.
      Цветок Ветра заставила его замолчать властным взмахом руки.
      — Прежде чем дать кровь, я зашью раны на его лице. — Ее губы изогнулись в невеселой усмешке. — Все правильно: дочь и внучка Китти Пинг должны помочь сыну и внуку Таббермана. И, — добавила она, заметив, что Пурман снова открыл рот, — кроме нас с нею, поблизости нет ни одного подходящего донора.
      Мама, ты слишком стара, — вмешалась Эморра. — Я сдам две дозы.
      Кто это слишком стар? — фыркнула Цветок Ветра. — Да что ты можешь знать? Ты же никогда не изучала медицину.
      Конечно, тебе виднее, — смутилась Эморра.
      В этот момент появилась Карелли с чашкой чая на подносе.
      — Это была генетика, а не медицина, — ответила Цветок Ветра.
      Глаза Эморры сверкнули. Пурман и Джанир не без тревоги смотрели на двух женщин.
      — Прошу вас, — умоляюще произнес Пурман. — Мой сын…
      Цветок Ветра еще пару секунд прожигала дочь яростным взглядом.
      — Ты всегда и во всем меня разочаровывала, — тихо пробормотала она, прежде чем склониться над мальчиком, и принялась быстро шить, начиная со лба. Прямо на глазах окружающих края раны смыкались.
      Она сшила кожу и подкожный жир полидиоксаноном — синтетической саморастворяющейся нитью — и соединила эпидермис синтетической нитью из полиэфирного волокна. Она намеревалась делать стежки как можно мельче, но все же пришлось шить довольно крупно, потому что шовного материала оказалось меньше, чем она рассчитывала.
      Джанир следил за дыханием и пульсом мальчика, а Латрел контролировал ход прямого переливания крови больному сначала от Пурмана, потом от Эморры.
      Когда мальчик получил две дозы донорской крови, Цветок Ветра, не отрываясь от работы, приказала:
      — Карелли, уведи отсюда Пурмана и Эморру, позаботься о том, чтобы им дали вина и сыру, а потом пусть они немного отдохнут.
      Еще через час Цветок Ветра отложила инструменты и устало побрела ко второй кровати.
      — Теперь моя очередь, Латрел.
      Джанир и Латрел встревоженно переглянулись.
      Мальчик уже… — начал было Джанир.
      Он пропадет без крови, — резко прервала его Цветок Ветра. — А я нет.
      Латрел поджал губы.
      — Эморра, возможно, и не изучала медицину, но я-то изучал. Сдать дозу крови — в вашем возрасте это не такая уж хорошая идея.
      Взгляд Цветок Ветра сосредоточился на лице молодого человека.
      Латрел, я уже научила тебя всему, что ты сможешь делать с теми запасами, которые у нас остались, — медленно произнесла она. — Раны мальчику нанес страж порога — моя «ошибка». А раз так, то для меня не может быть ничего лучше, чем отдать немного крови во имя искупления моей же ошибки. — Увидев, что ее слова не убедили интерна, она добавила: — К тому же, Латрел, я так решила.
      Очень хорошо, — ответил ее помощник. Его голос прозвучал спокойно, но лицо явственно выдавало волнение.
      Цветок Ветра вздрогнула, почувствовав, как начинающий врач ловко вонзил иглу ей в вену. Потом' ее кровь потекла в жилы искалеченного мальчика. Старая женщина вздохнула и потеряла сознание.
 
      Она всегда видела один и тот же сон.
      — Да как ты только посмела сказать, что певчая птица многозвон — мой самый большой успех?
      Китти Пинг была удостоена всевозможных почестей за работу по выведению гибрида, который удачно предотвратил наихудшие из возможных экологических бедствий, коими изобиловали войны против Нахи. Однако для нее самой эти почести не были достаточным аргументом.
      Когда мы, наконец, будем вправе остановиться? — перешла в наступление Китти Пинг, поскольку Цветок Ветра не пожелала ответить на ее первый вопрос.
      Никогда. — Цветок Ветра услышала как бы со стороны, что несколько раз тупо повторила это слово.
      А почему?
      Потому что «сегодня» рождает «завтра», — сказала Цветок Ветра, ответив матери одним из ее излюбленных изречений.
      И без того узкие глаза Китти Пинг еще сильнее прищурились.
      — И что же это означает, детка?
      Это означает, мама, что нашу сегодняшнюю работу придется переделывать из-за того, что случится завтра.
      И только те, кто готов к наступлению завтра, найдут отдых в своих трудах, — закончила за нее Китти Пинг и вздохнула — в этом вздохе, как всегда, было сконцентрировано ничем не измеримое отчаяние, порожденное разочарованием в наследнице. — Многозвон — просто ничто по сравнению с пиявкочервем.
      Цветку Ветра приходилось внимательно следить за тем, чтобы лицо не выдало ее истинных мыслей, которые сводились к простенькой формуле: ну вот, снова начинается! Вслух же она сказала:
      — Я считаю, мама, что многозвон олицетворяет собою тот симбиоз, который был создан тобой и явился решением проблемы.
      Китти Пинг позволила своему гневному взгляду смягчиться; правда, совсем чуть-чуть.
      — Ты допускаешь серьезную ошибку. Именно пиявкочервь, этот уродливый пожиратель избыточной радиации, — вот что было главным решением проблемы. Многозвон — всего лишь удачный симбионт, соединивший в себе качества защитника всей системы разносчиков пыльцы, существовавшей на планете, а также хищного охотника на пиявкочервей, что позволило нам быстро локализовать избыточную радиоактивность в контролируемом нами секторе биосферы.
      Цветок Ветра покорно кивнула. Что бы ни говорила мать, но дочь отлично помнила восторженные отклики, провозгласившие многозвона с Цети-3 главным чудом вселенной. Эти птички позволили изящнейшим образом разрешить ужасную проблему с радиацией, которую воины враждебной расы Нахи обрушили на Цети-3, стремясь уничтожить человеческое население планеты. Они могли бы преуспеть в своих попытках, если бы не адмирал Бенден.
      Цветок Ветра прекрасно помнила изумительные многоголосые хоры, звеневшие в ночном воздухе и вызывавшие улыбки на лицах всех, кому посчастливилось уцелеть в ходе ужасной войны, помнила броскую красоту пестрых птичек — красотой они были обязаны исходному генотипу, восходившему к земным птичкам колибри, — помнила, как они, словно сверкающие всеми цветами радуги пчелы, носились от растения к растению. Лишь иногда птичка на секунду-другую зависала в воздухе, чтобы клюнуть сбившегося с дороги пиявкочервя, который мог занести радиоактивные вещества на уже очищенную территорию. Сновидение перешло к другому сюжету.
      — Зачем вы сделали стражей порога?
      «Ну что ты, мама, — подумала Цветок Ветра. — Ты же отлично знаешь сама. Стражи порога являлись частью изначального плана».
      — Зачем вы сделали стражей порога, Цветок Ветра? — Голос не мог принадлежать Китти Пинг: он звучал намного ниже.
      Цветок Ветра открыла глаза. Рядом с нею сидел Пурман, сын Тэда Таббермана.
      Она медленно приняла сидячее положение. Она находилась у себя в комнате. Пурман сидел на стуле рядом с кроватью и пристально смотрел ей в лицо.
      — Ваш сын… Как он? — спросила женщина.
      Глаза Пурмана словно сделались светлее.
      — Он выздоравливает. Вашему Латрелу пришлось усыплять его соком кошачьей травы, чтобы он не разговаривал и не бередил швы на щеке. А раны на груди и руке прекрасно заживают.
      Цветок Ветра приподняла бровь.
      Вы оставались без сознания почти два дня, — ответил Пурман на ее безмолвный вопрос. — Вы действительно чересчур стары для донорства.
      А как моя дочь?
      Лицо Пурмана потеплело.
      — Она не отходила от вас, пока сама не заснула, сидя на этом самом стуле. Я попросил Карелли отвести Эморру в ее комнату. — Выражение его лица снова изменилось. — Мне кажется, вы слишком резко обходитесь с ней. А что, Китти Пинг вела себя так же?
      Цветок Ветра долго всматривалась в его лицо и лишь потом медленно кивнула.
      Эриданцы удостоили нас большой чести.
      Это проклятие, — прорычал в ответ Пурман. — Вся эта планета — проклятие.
      Как получилось, что страж порога ранил вашего сына? — спросила Цветок Ветра, словно и не заметила его вспышку.
      Пурман впился взглядом в собеседницу, несколько секунд молча сидел с поджатыми губами и лишь потом ответил:
      — Тьеран очень любил ее. Много играл, вообще проводил с ней все свободное время. — Пурман тяжело вздохнул. — Она спала, а Тьеран полез к ней и попытался почесать ей голову — он видел, что М'халл часто ласкает так своего дракона.
      Цветок Ветра выпрямила спину и попыталась встать с кровати, но Пурман остановил ее. Вопросительно взглянув в лицо миниатюрной женщины, он заметил, что так и не исчезнувшая за двое суток усталость не убавила яркости огня, который часто вспыхивал в ее глазах. Вот и сейчас они сурово сверкнули.
      — Стража нужно уничтожить, — сказала старуха. — Немедленно.
      Пурман так и подскочил. Однако возмущаться не стал, наоборот, задумчиво нахмурил брови.
      — Инстинктивная реакция? — протянул он. — Но почему?
      Дверь открылась, и в комнату вошли М'халл и Эморра.
      — Инстинктивная реакция, — согласилась Цветок Ветра. — Я думала, что полностью истребила ее в породе. — Она повернулась к М'халлу. — Этого стража порога следует уничтожить, прежде чем случится непоправимое.
      М'халл тряхнул головой.
      — Бенденск уже сама ушла в Промежуток, Цветок Ветра.
      Цветок Ветра вздохнула.
      — Животное было очень старым. — Она вновь перевела взгляд на Пурмана. — Возможно, будь оно помоложе, то смогло бы совладать с собой. А как дела у ее воспитателя? — спросила она у М'халла.
      Всадник пересек комнату и сел рядом с кроватью. Его лицо было хмурым.
      — Это, судя по всему, едва ли не важнейший узел проблемы, — сказал он. — Джарана — теперь он Дж'ран — выбрали во время Поиска. За неделю до того, как случилась беда, он прошел Запечатление.
      — Страж порога был очень угнетен и искал себе нового воспитателя, — сказала Цветок Ветра себе под нос и посмотрела на Пурмана. — Вероятно, им должен был стать ваш сын. Как дела у мальчика?
      У него все в порядке, — ответила Эморра. — Джанир дает ему сок кошачьей травы, чтобы он не просыпался.
      Скоро нам придется его разбудить, — сказала Цветок Ветра, неизвестно почему скорчив гримасу. — А потом мы должны позаботиться о том, чтобы его нижняя челюсть как можно дольше находилась в покое.
      Это будет нелегко, — сказал Пурман, улыбнувшись впервые за долгое время. — Он такой болтун.
      В таком случае, когда он проснется, рядом с ним должен быть человек, который сможет его переговорить, — ответила Цветок Ветра и посмотрела на дочь. — Эморра, проследи.
      Моя леди! — забеспокоился М'халл. — Эморра — здешний управитель. Нельзя же ей приказывать вот…
      Она моя дочь, — ответила Цветок Ветра, как будто это решало все.
      Эморра проглотила просившийся на язык резкий ответ, коротко кивнула матери и вышла из комнаты.
      — Мать или не мать… — М'халл пришел в такое негодование, что даже покраснел.
      Зато Пурман даже не пошевелился.
      — Зачем вы ее отослали?
      Цветок Ветра уставилась на М'халла и смотрела на него до тех пор, пока предводитель Вейра не стиснул зубы, сердито вздохнув.
      — Скажите, М'халл, ваша мать о многом вам рассказала?
      М'халл бросил встревоженный взгляд на Пурмана, но Цветок Ветра жестом велела ему продолжать. Предводитель Бенден-Вейра заставил себя расслабиться, на Пурмана он подчеркнуто не смотрел.
      Моя мать, — сказал М'халл, сделав чуть заметное ударение на первом слове, — рассказывала мне обо всем, что знала.
      — О чем это вы? — спросил Пурман, переводя взгляд с одного собеседника на другого и обратно. До него не сразу, но дошло, что весь этот разговор затеян только ради него.
      О драконах, стражах порога и личинках, — ответил предводитель Бенден-Вейра.
      Да, теперь еще и о выведенных Пурманом виноградных личинках, — добавила Цветок Ветра.
      — Не забывайте о кошках, живущих на Южном континенте, — возразил М'халл.
      Цветок Ветра повернулась к Пурману.
      — Что вы можете рассказать об этих кошках?
      Пурман вскинул голову: Я вас не понимаю.
      — Драконы, стражи порога и личинки — все это сделанные нами добавления к экосистеме Перна, — сказала Цветок Ветра с таким видом, будто эти слова должны были все объяснить.
      Пурман задумчиво пожевал губами.
      Драконы сражаются с Нитями высоко в небе, а личинки уничтожают их, когда они падают наземь, — произнес он через несколько секунд.
      Но личинки делают не только это, верно? — вопросительным тоном произнесла Цветок Ветра.
      Пурман медленно кивнул.
      — Моя мать вывела драконов, а я — стражей порога, — сказала Цветок Ветра. М'халл насмешливо фыркнул, но женщина предостерегающе подняла руку, призывая его воздержаться от поспешных слов. — Да, М'халл, именно так все и говорят.
      Пурман понимающе кивнул.
      — Мой отец вывел кошек и личинок, — сказал он, помолчав пару секунд. — Личинки защищают Перн, следовательно, вы хотите спросить, знал ли я, с какой целью созданы кошки?
      Цветок Ветра кивнула.
      Пурман печально качнул головой.
      — Отец никогда об этом не говорил, — сказал он. — Он очень волновался из-за них, повторял, что докажет всем, но я тогда был слишком мал, и он даже не пытался рассказывать мне о чем-то серьезном.
      Он нахмурился; очевидно, воспоминания о тех временах были для него не слишком приятны.
      — Я не думаю, что он настолько доверял мне, чтобы делиться со мной своими тайнами, — выдавил он немного погодя.
      — Моя мать уверена, что на Перне слишком много тайн, — сказал М'халл, посмотрев по очереди на обоих собеседников. — Она боится, что, если случится какая-нибудь беда, жизненно важная информация окажется утраченной, и все понесут невосполнимый ущерб.
      Пока М'халл говорил, Цветок Ветра внимательно следила за выражением лица Пурмана.
      М'халл, я думаю, он действительно не знает.
      — Чего я не знаю? — не без раздражения спросил Пурман.
      Когда этому настанет конец? — ответила встречным вопросом Цветок Ветра.
      — Чему — этому? Какой конец? — уже не скрывая раздражения, воскликнул Пурман.
      Он привык думать, что хорошо знает М'халла, что его приняли в Бенден-холде как своего, ценя сделанную им важную работу по формированию симбиоза личинок с виноградными лозами Бендена, но теперь он уже не был в этом уверен. Ему пришла в голову неприятная мысль: а вдруг эти двое просто издеваются над ним за то, что он сын своего отца? В молодости его жизнь настолько осложнилась, что он изменил имя с земного на перинитское. Зато с тех пор мало кто догадывался о его кровном родстве с ученым, которого весь Перн считал негодяем.
      Цветок Ветра вздохнула и снова покачала головой. Потом протянула руку и легко прикоснулась своей маленькой ладошкой к крепкому кулаку Пурмана.
      Простите меня, Пурман. Я так надеялась, что ваш отец передал вам свои знания.
      Он говорил мне очень мало, — напряженным голосом Ответил Пурман. — А до всего остального я дошел самостоятельно.
      М'халл с силой хлопнул себя по колену.
      Вот видите! — воскликнул он. — Это подтверждает, что моя мать права. Не должно быть никаких тайн.
      Я не то чтобы не соглашалась с нею, М'халл, — сказала Цветок Ветра. — Просто некоторые вещи не имеет смысла знать — вроде наложения швов при помощи синтетического шовного материала, — потому что такие знания не имеют технологического подкрепления.
      М'халл неохотно кивнул.
      Пока женщина-генетик и всадник обменивались репликами, Пурман напряженно размышлял. Потом он взглянул Нa Цветок Ветра.
      — Насколько велико сходство между стражами порога и драконами?
      М'халл фыркнул и коротко улыбнулся Пурману.
      — Вот видите, Цветок Ветра, Пурман тоже поддерживает мою точку зрения.
      Цветок Ветра кивнула и повернулась к Пурману.
      — Они очень схожи. Я использовала, по большей части, ту же самую генетическую базу и ту же основную технологию.
      — В таком случае с какой же целью вы их выводили?
      Женщина удивленно вскинула брови и вздохнула: Ваше образование страдает пробелами, Пурман. Вам следовало бы знать, что, вводя в экосистему новую разновидность, следует всегда иметь в виду больше одной цели. Вообще-то стражи порога были предназначены для решения сразу нескольких проблем, — продолжала она. — Драконы, по своей природе, должны были поддерживать телепатическую связь лишь с несколькими избранными людьми. Но они предназначались для того, чтобы стать частью жизни человека, если можно так выразиться. Их нельзя бояться.
      Значит, вы вывели стражей порога, чтобы людям было кого бояться? — в голосе Пурмана звучал откровенный скепсис.
      К тому же они намного уродливее, чем драконы, — добавил М'халл. — Если человеку потребуется рассказать о драконах тем, кто никогда их не видел, он, скорее всего, скажет: похож на стража порога, только намного крупнее и очень красивый.
      В таком случае получается, что ваша главная цель связана с психологией?
      Это вовсе не главная цель, — голос Цветка Ветра впервые за весь разговор зазвучал ядовито. — В отличие от ваших вин.
      Пурман лишь хмыкнул в ответ и жестом попросил пожилую даму — лучшего на планете генетика и врача — продолжать.
      — Их глаза я разрабатывала для наилучшего видения в условиях низкой освещенности, — сказала Цветок Ветра, тщательно подбирая слова, — и особое внимание уделила восприятию света в инфракрасной части спектра.
      — Не забудьте, при проектировании вы заложили в них больше способностей к эмпатии, чем к телепатии, — вмешался М'халл.
      Цветок Ветра бросила на него недовольный взгляд.
      — Простите, — виновато проговорил всадник.
      — Я переработала структуру кожи и эпидермиса, чтобы ввести в них больше скелетирующих материалов на основе кристаллов бора…
      — Она хотела сделать их бронированными, — перевел М'халл.
      Цветок Ветра кивнула.
      — Это не сработало, — вставил М'халл.
      Цветок Ветра вздохнула, а М'халл умиротворяюще замахал руками и добавил:
      — Но идея была хорошая.
      — Да, действительно, — согласился Пурман. — Но почему вы решили действовать именно так? Почему вы не применили все эти модификации непосредственно к драконам?
      — Иметь две независимые разновидности более безопасно, — объяснила Цветок Ветра. — Разнообразие обеспечивает страховое дублирование.
      Пурман кивнул, но поднял руку, прося Цветок Ветра помолчать, пока он не соберется с мыслями. Наконец он сделал нужный вывод:
      — Стражи порога должны сражаться с Нитями по ночам?
      — Причем сами по себе, без участия человека, — добавил М'халл. Очевидно, он что-то вспомнил; его глаза ярко сверкнули. — Однажды я видел, как это происходит. Они были великолепны. Той ночью я узнал много нового о борьбе с Нитями.
      — Они выдыхают огонь?
      — Нет, — ответил М'халл. — Они поедают Нить, точно так же, как огненные ящерицы. К тому же они не нуждаются во всадниках — их организуют собственные королевы.
      — Королевы?
      М'халл кивнул: Конечно. В этом отношении они ничем не отличаются от драконов или огненных ящериц.
      — А почему у них такие крылья? — спросил Пурман. — Они такие короткие, просто куцые. Каким образом стражи летают?
      Глаза Цветка Ветра недовольно сверкнули.
      — Они летают точно так же, как и драконы. Я сделала крылья меньше, чтобы минимизировать опасность повреждения от Нитей.
      — В таком случае зачем вы секретничаете? — гневно спросил Пурман. — Об этом должны знать все!
      — Зачем? — переспросила Цветок Ветра. — Да ведь если это станет широко известно, весь Перн перестанет спать по ночам, и люди бросятся караулить свои жилища от падения Нитей! Скажите, разве много народу согласится доверить защиту драгоценных виноградных лоз одним только вашим личинкам?
      — К тому же такие Падения случаются нечасто, — вставил М'халл. — По ночам уровень кислорода в атмосфере снижается, особенно на высотах от полутора тысяч до трех тысяч метров, да и воздух становится слишком холодным для только что вышедших из спор Нитей. Вы же знаете, как они развиваются: от соприкосновения с относительно плотным воздухом в стратосфере спора начинает превращаться во взрослый организм. Если они быстро попадают в теплые слои атмосферы, то выживают, падают на планету и начинают жрать. Если же воздух оказывается холоднее определенного предела, то новорожденные Нити сразу же умирают. В таком состоянии их уносит ветром, как пыль, и выбрасывает куда-нибудь в необитаемые места или в океан.
      — А как быть с теми, которые все же упадут? — упорствовал Пурман.
      — Точно так же, как с тем незначительным количеством Нитей, которые частенько пропускают драконы, — сказал М'халл. — Остается надеяться на то, что наземные команды найдут их и разделаются с ними.
      — В самом деле, по ночам их всегда меньше — из-за холода. — Пурман напряженно задумался, поджав губы. — Ну а теплой ночью?
      М'халл с сожалением покачал головой.
      — Я рассказываю вам, Пурман, о том, что удалось узнать мне самому. Я задавал себе тот же самый вопрос, пытаясь придумать, каким образом можно заставить моих всадников сражаться не только днем, но и ночью — учитывая, что в темноте драконы видят лишь немногим лучше, чем люди.
      Всадник снова вспомнил то давнее зрелище — он не уставал ему удивляться.
      — Они собрались отовсюду, разбились по группам, повинуясь приказам своих королев, и взлетели навстречу Нитям. Сначала я находился над ними, они приближались ко мне, словно множество звезд, поднимающихся с земли. А потом они оказались надо мною и набросились на Нити, безошибочно атакуя жизнеспособные клубки.
      — Они видят в основном в инфракрасном диапазоне, — пояснила Цветок Ветра. — Благодаря этому они способны различать живые Нити и погибшие, замороженные ночным высотным воздухом.
      — Значит, они обладают именно ночным зрением… — чуть слышно выдохнул Пурман.
      Цветок Ветра кивнула.
      — Поэтому их глаза так страдают от дневного света: просто он для них невыносимо ярок.
      — А почему взбесилась самка из Бендена? Почему она так отреагировала на почесывание? — спросил Пурман.
      Цветок Ветра досадливо мотнула головой.
      — Я хотела, чтобы они умели реагировать немедленно, если будут спать, когда на них сверху начнут падать Нити, — сказала она. — Я надеялась сделать стражей порога достаточно защищенными для того, чтобы они могли пережить соприкосновение с Нитями и защитить Перн… в том случае, если что-нибудь, случится с драконами или их всадниками.
      Пурман выпрямился на стуле в струнку; последние слова, несомненно, потрясли его. Он повернулся к М'халлу в безмолвной мольбе подтвердить их или опровергнуть, но предводитель Вейра молча кивнул. Тогда Пурман все же заговорил:
      — Вы думаете, что такое может случиться?
      — Я не генетик, Пурман, — ответил М'халл, — но, естественно, надеюсь, что нет.
      Пурман бросил на Цветок Ветра долгий вопросительный взгляд, очевидно, ожидая продолжения разговора. Не дождавшись поддержки, он заговорил сам:
      — Я помню, недавно у меня возникла серьезная проблема с одним из виноградников. С таким я еще не сталкивался. Ягоды начали гнить прямо на лозе. Мне понадобилось довольно долго и упорно трудиться, чтобы выяснить, в чем дело. Оказалось, что вместо грибка, который обычно сосуществует с виноградом и даже защищает его от некоторых вредителей, появилась другая, вредоносная разновидность.
      Потребовалось несколько месяцев, чтобы в конце концов создать новую форму виноградной личинки, которая смогла защитить лозу от этого грибка.
      Говоря все это, он безотрывно следил за лицом Цветка Ветра, следя за ее мельчайшими реакциями. Когда он договорил, ему стало ясно.
      — Вы боитесь, что нечто подобное может случиться с драконами, да?
      Цветок Ветра кивнула.
      — Драконы были выведены из огненных ящериц. Паразиты, представляющие опасность для огненных ящериц, могут оказаться опасными и для драконов.
      Она нахмурилась еще сильнее.
      — Но ведь точно так же, как в вашем случае с внесением изменений в личинки, чтобы они помогали винограду справляться с опасным грибком, так и у драконов… Те генетические изменения, которые были произведены при их создании, должны были сделать их иммунными к бактериальным и вирусным заболеваниям, которые поражают огненных ящериц… Во всяком случае, я на это надеюсь.
      — Но с течением времени обязательно происходят мутации, — сказал Пурман, как бы размышляя вслух. — Сколько должно пройти времени? Какие проблемы могут возникнуть у драконов?
      Цветок Ветра тряхнула головой.
      — Я не знаю.
      Она вздохнула и откинулась на подушку.
      — По мнению эриданцев, для того чтобы новая разновидность стала частью экосистемы, должны пройти столетия, — сказала она, немного помолчав. — Как бы то ни было, даже учитывая смертельную опасность, которую представляют Нити, моя мать намеревалась потратить на исследования несколько десятков лет. Но события обернулись так, что мы успели изучить лишь самые очевидные болезнетворные факторы, связанные с огненными ящерицами, прежде чем Китти Пинг создала драконов.
      Цветок Ветра снова тяжело вздохнула.
      — У меня было преимущество: мне удалось провести несколько исследований перед тем, как я приступила к созданию стражей порога, но все же…
      Ее голос сорвался.
      — Теперь я должна отдохнуть, — сказала она, указывая мужчинам на дверь, но тут же улыбнулась Пурману. — Пойдите проведайте вашего сына. Я хотела бы, чтобы он остался здесь. Тогда я смогу научить его тому, чего не знаете вы. Она повернулась на бок.
      — Все равно он должен оставаться здесь до тех пор, пока его раны не заживут.

 

Неподалеку от морского холда Полукруглый, Второй Интервал, 507 ПВ

      Когда Лорана вскарабкалась к верхушке самой высокой мачты «Всадника ветра», ветер, холодный и сырой от ночного тумана, висящего над морем, плотно прижал одежду к телу. Она ничего не слышала, кроме журчания морской воды под носом корабля далеко внизу, и почти ничего не видела, так как звезды прятались за облаками, а лучи восходящего солнца еще не показались из-за горизонта.
      С того самого мгновения, когда «Всадник »легко накренился, поймав парусом ветер, и выскользнул из гавани Исты, Лорана мечтала именно об этом: как она заберется на высшую точку судна, крепко обхватит мачту ногами, вскинет руки над головой и почувствует, как соленый ветер студит разгоряченные щеки. Однако ей пришлось выждать до тех пор, пока не прошел невольный страх перед креном судна, перед кажущейся ненадежностью выбленок, редко ввязанных в немыслимо длинные ванты, а потом — перед необходимостью перейти с такой надежной площадки салинга на стень-ванты, протянувшиеся на совсем уже невероятной высоте. К тому же Лоране пришлось дожидаться момента, когда никто из команды не сможет ее увидеть, потому что повисеть на мачте и почувствовать ветер было не единственной ее целью.
      Девушка опустила руки и осторожным движением передвинула вперед небольшую сумку, которая висела на ремне у нее за спиной. Затем она так же осторожно вынула небольшую дощечку-планшет, к которой заранее прикрепила лист бумаги, и, потянув за нитку, вытащила из сумки палочку древесного угля. И в сером предутреннем свете Лорана принялась быстро делать набросок.
      С каждой минутой свет восходящего солнца становился все ярче и ярче, что позволяло Лоране видеть свой рисунок при различном освещении, а также сравнивать наброски с величественным зрелищем бескрайнего моря. Солнце только-только вышло из-за горизонта, когда она наконец с удовлетворением решила, что ей удалось создать наилучший рисунок, на какой она способна. Да, очень похоже, решила она. Ее пальцы начинали понемногу неметь от утреннего холодка.
      — Эй, наверху! — донесся до нее грубый мужской голос. — Как утро?
      — Легкий ветерок, отдельные облака, красное небо, — ответила Лорана. Она убрала рисовальные принадлежности в сумку и начала спускаться по вантам. Навстречу ей с палубы донесся не то недовольный стон, не то ворчание.
      Оказавшись внизу, Лорана поспешила на кормовую надстройку, где находился стоявший вахту Барор.
      — Почему вы так недовольны погодой? — спросила она сварливого моряка.
      Барор скорчил кислую рожу и сплюнул за борт.
      — Верная морская примета, — коротко ответил он.
      Лорана удивленно вскинула брови.
      Барор мотнул головой:
      — Да ведь это каждый ребенок знает: «Красно солнце с вечера — моряку бояться нечего. Красно солнце поутру — моряку не по нутру». Шторм налетит, как пить дать, только я все равно об этом уже знал.
      Кто-то уже успел шепнуть Лоране, что Барор много лет назад сломал руку и с тех пор уверился, что может безошибочно предсказать перемену погоды по ноющей боли в месте перелома.
      — Надеюсь только на то, что мы войдем в гавань раньше, чем он начнется, — добавил он, демонстративно потирая руку.
      Лорана отвернулась от моряка и пошла прочь. Из троих помощников капитана Барор был ей наименее симпатичен. Лоране ни разу еще не удалось увидеть его без недовольного или злого выражения лица. Поначалу она думала, что виной тому непрекращающаяся боль в поврежденном предплечье, но вскоре поняла, что Барор просто-напросто относился к породе людей, которые всегда всем недовольны и никогда не упускают случая пожаловаться.
      Спустившись на палубу, Лорана обнаружила, что по-над водой густо летят крупные брызги, и поежилась от холода. Она направилась было к трапу, ведущему под палубу, но вдруг обернулась, почувствовав на себе пристальный взгляд Барора. Тот провожал ее глазами, причем вид у него был такой, словно он увидел девушку впервые. Лорана быстро отвернулась и сбежала по трапу.
      Из каюты в коридор ей навстречу вышел капитан Таннер.
      — Доброе утро, — сказал он.
      Лорана кивнула и пошла дальше, но в этот момент с палубы донесся громкий удар, послышался стон и посыпались громкие ругательства — сначала звучал только голос Колфета, а потом к нему присоединился Барор.
      — Лорана! — крикнул Барор. — Живо возвращайся сюда! Колфет спросонок свалял дурака! — И добавил, будто бы себе под нос, хотя его все равно было слышно по всему кораблю: — И кому же мне теперь сдавать вахту?
      — Пойдем, — сказал Таннер, коротко кивнув девушке.
      — Лучше уж я сразу возьму свои вещи, — ответила Лорана и бегом бросилась в свою каюту.
      — Хорошая мысль, — согласился капитан Таннер, Лорана вернулась на палубу менее чем через две минуты. Она успела взять сумку целителя и накинуть теплое пальто. Бальзам из холодильной травы сразу облегчил боль, которую испытывал пострадавший. Колфет перестал ругаться и лишь шипел сквозь зубы. После беглого осмотра Лоране стало ясно, что локтевая кость сломана почти точно посередине между локтем и запястьем.
      — Могло быть и хуже, — отозвался Колфет, когда девушка сообщила ему об этом. — Зато теперь и я тоже смогу предсказывать погоду.
      — Пойдемте в мою каюту. Я должна соединить кость и зафиксировать перелом, — сказала Лорана.
      Таннер сразу встревожился. Заметив, что на палубу вышел один из матросов, он громко позвал:
      — Эй, Гестен, Колфет сломал руку. Помоги ему спуститься вниз, чтобы Лорана могла заняться его переломом.
      — Нет, пусть занимается своими делами! — возразил Колфет. Он вдруг всей тяжестью навалился Лоране на плечо, так что у той от неожиданности едва не подкосились ноги. — Лорана — девушка сильная; мы с ней как-нибудь справимся. Кроме того, сами видите, какая заходит непогодь. Чтобы зарифить парус, вам потребуются все здоровые руки.
      Помочь рослому широкоплечему моряку спуститься в каюту оказалось намного сложнее, чем в первый момент показалось Лоране, но она почувствовала, что, сделав это, заслужила почетное звание «своего парня».
      Оказавшись в каюте, она бросила сумку на дальний край стола и принялась рыться в ящиках шкафа, извлекая оттуда бинты и другие вещи, которые могли ей понадобиться.
      Все подготовив, она села напротив больного, не испытывая ни малейшего сомнения в том, что работа с огромной ручищей Колфета будет детской игрой по сравнению со сложными манипуляциями, которые ей пришлось произвести с тончайшими косточками крыла Гренна. И вдруг заметила, что моряк пристально разглядывает ее. Почувствовав, что покраснела, она поспешно наклонилась и принялась осторожно закатывать рукав, чтобы освободить поврежденное место.
      — У тебя нежные руки, — благодарно произнес Колфет. Лорана быстро взглянула на него, чтобы понять, как он себя чувствует, но, встретившись с его ласковым, даже нежным взглядом, поспешно опустила голову и вновь занялась переломом.
      — Вам здорово повезло, что кости не вышли наружу. Она осторожно прощупывала место травмы. Колфет вздрогнул.
      — Мне очень жаль, но холодилка здесь не поможет.
      — Кошачья трава тоже, — мрачно отозвался Колфет. Свободной рукой он отбросил со лба длинную прядь белых, как кучевое облачко, волос и с болезненным шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — Ты об этом не думай, знай себе, делай свое дело. А я тем временем буду рассматривать твои рисунки, вот оба и будем при деле.
      Лорана совсем забыла о том, что развесила по стенам каюты свои рисунки, намереваясь просушить их от морской сырости. С начала плаванья она так много рисовала, что у нее уже подходил к концу запас бумаги. Все члены команды обращались к ней с просьбами нарисовать их, причем некоторые даже не по одному разу. Не то чтобы ей не хотелось выполнять эти просьбы: она так любила свою работу, что была готова рисовать кого угодно и когда угодно. К тому же плаванье на «Всаднике ветра» предоставило ей возможность запечатлеть множество новых лиц. У нее получились очень удачные портреты строгого Барора и вечно кислого Майнета. А капитана Таннера она нарисовала даже несколько раз — Лорана тайно признавалась себе, что смотреть на молодого моряка довольно приятно.
      Колфета ей удалось нарисовать лишь однажды, в то мгновение, когда он поймал рыбу. Это оказалась не лучшая из ее работ, поскольку ей пришлось делать набросок очень быстро, чтобы ухватить движение, но на моряка она произвела такое впечатление, что он даже забыл про рыбу и бросился искать надежное место, чтобы спрятать рисунок.
      — Похож — ну прям как живой! — восхитился он при первом же взгляде.
      Итак, Колфет сосредоточился на рисунках, а Лорана приноравливалась к качке судна, чтобы согласовать с ней свои действия. Она внимательно следила за позой Колфета, следила за положением сломанной руки, старалась слиться с мерно переваливающимся кораблем, вот она, кажется, уловила момент, сделала быстрое движение и…
      — А-а-а-а! Скорлупа и осколки, почему бы тебе сразу не отломать ее совсем?! — рявкнул побледневший от боли Колфет.
      Несмотря на все тщательные приготовления, Лорана умудрилась начать совмещение как раз в то мгновение, когда «Всадник ветра» подскочил на волне, и обломки кости стукнулись один о другой, причинив раненому невыносимую боль.
      — Простите… — пробормотала Лорана, почувствовав, что у нее на глазах выступили слезы. — Я просто пыталась…
      — У вас там все в порядке? — крикнул с палубы капитан Таннер.
      — Вот что значит пустить бабу на корабль! — хрипло проорал Барор.
      — Это просто шальная волна! — рявкнул в ответ Колфет. Услышав реплику Барора, он с комическим возмущением закатил глаза. — Просто Лорана малость не угадала, когда начать меня склеивать.
      Он посмотрел на Лорану, облизал губы и громко крикнул:
      — Сейчас-то у нее все получится, можете не сомневаться. Лорана энергично закивала.
      — Получится, получится. Простите меня, Колфет, я…
      — Нечего извиняться, — довольно резко перебил ее старый моряк. — Ты знай делай то, что нужно, и все дела. — Он еще раз облизал губы.
      Лорана склонилась над его сломанной рукой. Колфет молча наблюдал за ее движениями…
      — Ну, вот, — сказала Лорана, ловко завязав бинт. — Как вы себя чувствуете?
      Колфет осмотрел шину, наложенную на его предплечье.
      — Чувствую себя просто отлично. — Его лицо прояснилось. — Ты отлично справилась, девочка. У тебя талант настоящего целителя.
      — А теперь вам, наверно, стоит хлебнуть немного вина с соком кошачьей травы, чтобы приглушить боль, — предложила Лорана и поднялась из-за стола, собираясь вынуть флягу из шкафчика.
      Колфет расплылся в улыбке, сообразив, что имеет полное право хорошенько выпить, но тут же покачал головой.
      — Ты хорошая девушка, но капитану, возможно, понадобятся все руки, даже моя. Мы попадем в новый морской холд еще засветло. До тех пор я как-нибудь вытерплю.
      Старый моряк серьезно задумался.
      — Когда «Всадник ветра» закончит свою прогулку, капитаном станет Барор. И мне придется позволить ему взять первого помощника, — сказал он, осторожно пошевелив рукой, и кисло скривился. — В таком случае тебе не стоит оставаться на корабле.
      — Но я надеялась…
      — Барор не любит женщин, — перебил ее Колфет. — Ты и сама должна была это заметить. — Он сделал паузу и наклонился поближе к девушке: — И еще он очень не любит драконьих всадников. По той же самой причине.
      Лорана с любопытством взглянула на собеседника.
      — Его первая жена убежала с всадником, — пояснил Колфет. — Не могу сказать, чтобы я считал ее виноватой — Барор никогда не был красавцем, а любезностей в его исполнении не выдержала бы и дохлая рыба.
      Лорана открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Колфет остановил ее взмахом здоровой руки.
      — Мне кажется, он мог бы со временем и изменить свое отношение, — продолжал он, — если бы только его вторая жена не умерла во время Лихорадки. И он с тех пор обвиняет всадников, что они, мол, слишком поздно стали помогать.
      — О!
      Колфет кивнул.
      — Он нашел себе и третью жену, но она нещадно изводит его. Я думаю, именно из-за нее он с такой радостью отправился, в плаванье. Однако ничто на свете не заставит его с уважением относиться к женщинам или всадникам.
      — Ну…
      — Пока здесь командует капитан Таннер, тебе не о чем волноваться, — успокоил ее Колфет. — И, возможно, нам удастся придумать, как уломать Барора.
      Лорана хотела что-нибудь ответить, но никак не могла собраться с мыслями. Затянувшуюся паузу прервал крик с палубы:
      — Эй, вижу землю!
      — Похоже, что мы прибудем в порт еще до полудня, — сказал Колфет.
      Лорана кивнула.
      — Вам нужно будет обязательно пойти к целителю холда. Пусть он посмотрит, правильно ли я все сделала.
      Колфет начал возражать, но вдруг перебил сам себя.
      — Ты права, — сказал он и добавил с усмешкой: — Только я сомневаюсь, что он найдет к чему придраться!
      На подходе к берегу «Всадник ветра» обогнал множество больших и малых рыбачьих лодок и суденышек, возвращавшихся в новый морской холд после утреннего лова. Все рыбаки вели себя одинаково: сначала они рассматривали «Всадник ветра», потом устремлялись ему вдогонку, но быстро отставали от шхуны, которая, словно танцуя, стремительно летела на всех парусах по разыгравшимся волнам.
      Поначалу моряки «Всадника ветра» с недоверием следили за неудачными попытками тягаться с их кораблем, потом перестали удивляться и азартно махали руками отстающим. В конце концов даже Колфет широко ухмыльнулся и с деланым сожалением заметил:
      — Что касается меня, скажу, что такого скорохода наш мастер еще не видел.
      Однако по мере приближения к берегу команда, состоявшая из северян, сначала потихоньку, а потом все громче стала роптать по поводу стиля судовождения капитана Таннера.
      — Я слышал разговоры, что ветры здесь непостоянные, — сказал Барор, бросив на капитана такой взгляд, будто подозревал его в желании разбить судно. — Если дать промашку, то можно на берег выскочить, вместо того чтобы по пасть в порт.
      Таннер пропустил мимо ушей выпад Барора и другие реплики, спровоцированные этими словами, и только пристальнее взглянул на компас.
      — Через полчаса мы будем в морском холде, — сказал он, повысив голос, чтобы вся команда его слышала.
      Когда обещанные полчаса почти истекли — солнце только-только миновало зенит, — даже Лорана заволновалась, правильно ли они держат курс.
      — Впереди огромный утес! — вдруг крикнул впередсмотрящий. — Мы сейчас разобьемся… Глазам своим не верю! У него в самой середине огромная дыра!
      — Это порт, — коротко пояснил капитан Таннер и резко принялся выкрикивать приказы.
      Паруса быстро приготовили к спуску. Как только «дыру» стало видно с кормы, капитан, сам ставший за руль, немного изменил курс. Смерив снисходительным взглядом Барора, он громко скомандовал:
      — Приготовить ялик к спуску!
      Якорная команда, занявшая свои места на носу, приготовилась отдать якорь.
      Через пять минут «Всадник ветра» застыл посреди просторной бухты. По левому борту располагалась огромная пещера, словно нарочно вырезанная в береговой линии, а справа были хорошо видны шахтеры, каменотесы и другие рабочие, вырубавшие в скале, которая возвышалась сразу же над усыпанной крупной галькой береговой полосой, помещения для нового холда. Лорана, Таннер, Барор и Колфет непрерывно крутили головами, пока легкий ялик мчался к берегу.
      — Ничего похожего в Тиллеке нет, — нехотя признался Барор, когда вновь обрел дар речи.
      — И в Исте тоже, — согласился капитан Таннер. — Сюда не проникает ни один ветер, кроме одного-единственного направления, а до причалов не достает вообще ни один!
      Как только прибывшие высадились на берег, навстречу им вышел высокий, очень худой мужчина.
      — Меня зовут Трайнар, — представился он, — я здесь командую портом. Это ваше судно?
      — Да, — ответил капитан Таннер. — Это шхуна «Всадник ветра», выстроена по заказу мастера-рыбака из Тиллека. Сейчас совершает испытательный переход из морского холда Исты и обратно.
      Трайнар с интересом рассматривал шхуну.
      — Я слышал о ней. На вид очень красивая. Наверно, быстроходная. Много места для рыбы?
      Колфет громко фыркнул:
      — Она построена для скоростной перевозки ценных грузов, а не для ловли рыбы!
      После этих слов восторг Трайнара поубавился.
      — Скоростной так скоростной. В любом случае, если вы хотите остаться здесь на ночь, вам придется снять стеньги и поставить вашу красотку к причалу здесь, в пещере.
      — Нет необходимости — мы уйдем с вечерним отливом, — ответил Таннер.
      — Еще лучше, — ответил Трайнар. — В таком случае я сейчас пришлю кого-нибудь, чтобы пришвартовал ваш ялик. Когда будете готовы к отходу, отыщите меня. Плата за швартовку — две марки.
      — Две марки! — возмутился Колфет. — Разве вы не слышали, что сказал этот человек, — это судно мастера-рыбака?
      — И все равно две марки, — спокойно ответил Трайнар. Он помахал рукой; сразу же подошли два здоровенных моряка. — Джалор сейчас вытащит ваш ялик, а Марсет покажет, как пройти в холд.
      С этими словами начальник порта повернулся было, чтобы уйти, но Таннер остановил его:
      — Сколько будет стоить выставить якорную вахту на «Всаднике ветра»?
      Трайнар задумчиво пожевал губами:
      — Пожалуй, за четыре марки это можно устроить.
      — Отлично, — сказал Таннер, протягивая деньги. Он повернулся к гребцам ялика. — Это начальник порта Трайнар. Он выставит на нашем корабле якорную вахту. Возвращайтесь на судно, сообщите об этом остальным и можете все сойти на берег до начала вечернего отлива. Как по-вашему, нормально?
      Барор схватил Таннера за плечо.
      — А что, если они ее угонят? — громким хриплым шепотом спросил сварливый моряк.
      — Наш корабль один такой на весь мир, так что человека, который ее украдет, будет очень легко найти, — ответил Таннер. — Кроме того, «Всадник» еще не принадлежит вашему мастеру. Пока мы не закончим испытания, за все, что с ним случится, отвечаю я.
      Барор хрюкнул что-то в знак согласия, сохраняя все же недовольный вид. Таннер повернулся к Марсету:
      — Мы будем рады посмотреть ваш новый холд.
      — Лично я буду рад заглянуть в хорошую, большую кружку холодного вина, — пробормотал Барор.
      — А Колфет должен повидаться с целителем вашего холда, — впервые вмешалась в разговор Лорана.
      Таннер оглянулся с таким видом, будто был огорчен тем, что сам не вспомнил про такое важное дело.
      — Сначала к целителю, а там посмотрим.
      Целитель Бордан оказался приземистым плотным пожилым мужчиной с широкими густыми бровями и длинными седыми волосами, заплетенными в косичку. Он долго обнюхивал перевязку, опасаясь признаков заражения, осторожно ощупал руку с наложенной на нее шиной, в несколько слов выспросил у Лораны, что представлял собой перелом, и наконец объявил, что считает состояние поврежденной руки отличным, а перевязку — сделанной наилучшим образом.
      — Вы поступили очень разумно, что не попытались наложить гипсовую повязку, — уважительно, как равной, сказал ей Бордан.
      — У нас просто не было материалов для ее изготовления, — призналась Лорана. — Но разве гипс не лучше?
      — Да, гипсовая повязка лучше удерживает кости на месте, но в море, при постоянной сырости, вы очень скоро получили бы вместо повязки липкий и мягкий бесформенный ком. Нет, в данном случае нет ничего лучше хорошо наложенной прочной шины. — Он прищурился и вопросительно взглянул на Лорану. — Вы никогда не думали о том, чтобы стать целительницей?
      Лорана так растерялась от этого скрытого комплимента, что не сразу нашлась с ответом. Ее спас Таннер:
      — По-моему, Лоране с головой хватает ее рисования. Густые брови Бордана поднялись почти до самой кромки волос.
      — Так вы еще и рисуете? А вам известно, что Дому целителей очень нужны хорошие рисовальщики? У вас действительно верный глаз?
      — В ее рисунках все такое настоящее, что я, бывает, боюсь провалиться в них, словно в этот чертов люк, — заявил Колфет.
      — Что ж, если вы когда-нибудь надумаете помочь нам, я с удовольствием напишу для вас рекомендательное письмо мастеру-целителю, — сказал Бордан.
      Глаза Лораны широко раскрылись от удовольствия.
      — Благодарю вас! Большое спасибо, целитель Бордан.
      — Ну вот, — проворчал Колфет, — разве я не говорил, что нам совершенно ни к чему было тревожить целителя и отвлекать его от важных дел? Впрочем, я весь вспотел от всех этих щупаний… прошу, конечно, прощения за прямоту, целитель Бордан.
      Бордан фыркнул и широко улыбнулся.
      — В наших погребах найдется отличное бенденское вино, которое, я думаю, чудесным образом облегчит вашу боль, мой друг. Впрочем, — он предостерегающе поднял палец, — не забывайте хорошенько смешивать его с водой, а не то когда вино улетучится из организма, ваши кости сразу это почувствуют!
      Во всех помещениях холда стоял сухой кисловатый запах каменной пыли. Главный зал оказался довольно большим, но народу в нем было совсем немного, зато едва ли не из всех боковых проходов доносился звон зубил каменотесов, высекавших в сплошной скале новые жилища.
      — Вы ведь с того чужого парусника, точно? — поинтересовалась высокая толстая женщина, как только моряки и Лорана вошли в зал. — Небось хотите чего-нибудь съесть и выпить, точно?
      — Пожалуйста, подскажите, куда нам пойти, — попросила Лорана.
      Вежливость Лораны буквально потрясла толстуху. Она заново оглядела прибывших.
      — Мнится мне, вам весь этот стук да гром еще злее, чем нашим, точно? — По-видимому, она во всех разговорах заканчивала фразы вопросом. — Мы-то уже привычные, верно? — Она наклонилась вперед и почему-то шепотом сообщила: — Наши парни, чуть не все, повалили в долину, там шума-то поменьше, так ведь? Там вы и вино найдете, и закуску. Там затеяли что-то вроде Встречи, понятно?
      Дорога от нового холда к долине оказалась близкой, но Лорана с удивлением обнаружила, что успела устать.
      — Ты никак не отойдешь от качки, — заметил Таннер. — Тебе, наверно, чуть ли не весь день будет казаться, что земля под ногами продолжает качаться, как палуба.
      Колфет посмотрел на солнце и нахмурился. — От этого дня осталось не так уж много. Когда вы собираетесь выйти в обратный путь? — спросил он Таннера. Таннер задумчиво посмотрел на небо.
      — Береговой бриз подует только после заката, — ответил он и сразу поднял руку, предупреждая ожидаемую реплику Колфета. — Я знаю, что ночь будет та еще, но ветры в Нератском заливе очень непостоянные, особенно около берега, и я предпочитаю уйти отсюда, пока есть такая возможность.
      — Вы хотите уйти отсюда с попутным штормом? — недоверчиво спросил Барор. Таннер кивнул.
      — После шторма здесь всегда на несколько дней устанавливается полный штиль с непроглядными утренними туманами, — объяснил он морякам-северянам. — Я не хочу, что бы мы застряли здесь надолго.
      Колфет пару секунд обдумывал слова Таннера, а потом решительно кивнул:
      — Не могу сказать, чтобы мы у себя на севере так уж привыкли к штилям, но о туманах знаем все.
      Барор передернул плечами.
      — Как подумаю о том, что придется неделю, а то и больше, сидеть в этой дыре и молиться, чтобы начался ветер, прямо-таки жутко становится.
      Таннер кивнул, соглашаясь с ним.
      — В таком случае давайте сейчас заглянем на нашу Встречу и уйдем отсюда, как только переменится ветер!
 
      — Вот оно, Талит'! — вслух крикнул Ж'трел, когда они вынырнули из серой мглы Промежутка в солнечное небо над новым морским холдом. — Посмотри вниз. Видишь? Это, наверно, их портовая пещера, а подальше разбиты палатки. Очень похоже на Встречу. Конечно же, люди собрались там и ждут, когда же им разрешат поселиться в новом холде. А вон там — смотри! — это же «Всадник ветра»!
      По просьбе Ж'трела дракон на спуске заложил крутой вираж вправо. Всадник, вытянув шею, смотрел вниз, рассматривая местность. В первой беседе капитан Таннер много говорил о новом морском холде — собственно, это была основная тема разговоров всех моряков Исты и ближних побережий, — и кое-что из услышанного встревожило всадника.
      О, конечно же, он нисколько не сомневался в том, что предводитель Бенден-Вейра, по крайней мере, слышал о том, что Нерат создал новый холд. Судя по тому, что он знал о М'тале, предводитель Вейра должен был настоять на выполнении всех предписанных традициями процедур, сопровождающих основание и заселение нового холда. Но где же ставни для окон? И, пожалуй, главный вход в холд сделан слишком широким. А что, если ветер швырнет Нить прямо к двери, а кто-нибудь откроет ее слишком рано?! Ж'трел даже содрогнулся от этой мысли.
      — Талит', высади меня, пожалуйста, на песок, — попросил Ж'трел. Талит', слышавшийне столько слова всадника, сколько его мысли, утвердительно пророкотал и направился к самой широкой части песчаного пляжа. — Я хочу осмотреть холд и поговорить с холдером, прежде чем увижу Лорану.
      В дверном проеме Ж'трел чуть не столкнулся с несколькими парнями, катившими перед собой тачки, тяжело нагруженные камнями.
      — Прочь с дороги, старый дурак! — заорал передний, отвернув тачку лишь настолько, чтобы не сбить встречного с ног.
      Второй рабочий заметил, кто перед ними. Он широко раскрыл глаза и одернул своего товарища:
      — Генин, болван, заткнись! Это же всадник!
      Генин смерил Ж'трела презрительным взглядом и громко сказал:
      — Ну и что с того, что всадник? От них от всех нет никакого толку, а этот дед если когда и умел чего полезное, то все равно уже ни на что не годен!
      Талит' на берегу гневно взревел. Генин дернулся от испуга, споткнулся и опрокинул тачку. Он побледнел от ярости.
      — Это все ты виноват, поганый старикашка! — заорал он на Ж'трела. — Проваливай отсюда в свой Вейр, да поживее!
      Ж'трел, не привыкший к такому обращению, остановился перед рабочим. Парень был очень крупным, под тонкой грязной рубахой перекатывались накачанные многолетней работой с сетями и парусами могучие мышцы, аккуратно подстриженные светлые волосы окаймляли щекастую морду, с которой нагло глядели хулиганские глаза.
      Видя, что Генин надвигается на всадника, и хорошо понимая, что у него может быть одна-единственная цель — подраться, его напарник бросил тачку и громко крикнул:
      — Нет, Генин, нет! Это же всадник!
      — Отвяжись, Вило! — рявкнул Генин и действительно, стиснув кулаки, бросился на Ж'трела.
      Но всадника уже не было на прежнем месте. Выпад хулигана пришелся в пустоту, и он, увлекаемый силой собственного замаха, тяжело грохнулся на каменный пол.
      Заставив себя улыбнуться — почти естественно! — Ж'трел с высоты взглянул на ворочавшегося на земле нахала. При иных обстоятельствах он просто пошел бы дальше как ни в чем не бывало, но вокруг уже успела собраться толпа. Всадник почувствовал, как в нем разгорается гнев, которого он много лет не испытывал. Откликом его чувствам прозвучал громкий рев оставшегося на берегу Талит'а.
      Какой-то темноволосый мужчина грубо и энергично растолкал толпу.
      — Эй, вы, прекратите! О, всадник, я не знал! Я…
      — Я сам разберусь, — ответил Ж'трел.
      Слова прозвучали резче и громче, чем ему хотелось. Глаза темноволосого широко раскрылись, он открыл было рот, но Ж'трел прервал возможные возражения взмахом руки и повернулся к успевшему подняться с земли громиле.
      — Эй, расступитесь, дайте им место! — громко крикнул темноволосый, и толпа с готовностью подалась назад.
       «Что ты делаешь? — спросил Талит'. — Ты ведь уже не молод».Ж'трел услышал шум крыльев поднимающегося в воздух дракона.
       «Это вопрос чести, —ответил Ж'трел. — Скоро начнутся Падения Нитей. Холдеры должны уважать всадников».Талит' заставил себя удовлетвориться этим ответом. Отказавшись от первоначального намерения сесть и забрать своего всадника, он принялся кружить невысоко над толпой, плавно взмахивая крыльями.
      Эта небольшая задержка дала Генину время опомниться. Едва Ж'трел закончил безмолвный диалог с драконом, как драчун, которому, по-видимому, давно не доводилось нюхать пыль, снова кинулся в атаку.
      Того, что Генин услышал, пока лежал на земле, было достаточно, чтобы понять: его наверняка изгонят из холда. Он привык сначала действовать, а только потом думать (да и то редко), и теперь жажда мести окончательно лишила его здравого смысла. Он стиснул обеими руками старого всадника, стараясь сломать ему хребет.
      Ярость нападения в первый момент обескуражила Ж'трела. Он чуть не упал под тяжестью навалившейся туши. Боль пронзила все его тело. Еще больше Ж'трела потрясло запоздалое осознание того — и дракон в вышине откликнулся громовым ревом, — что озверевший громила всерьез намеревается его убить. И когда затрещали кости, Ж'трел схватил холдера за волосы, задрал ему голову и ткнул пальцами правой руки в глаза.
      С неожиданно тонким воплем Генин отбросил от себя Ж'трела и обеими руками схватился за лицо. Ж'трел глотнул воздуху, игнорируя боль в ребрах, отступил на полшага и изо всех сил пнул Генина правой ногой в пах. От удара холдер согнулся пополам. Следующий удар всадника пришелся противнику в грудь. Ж'трел ударил с такой силой, что чуть не вывихнул ногу. Генин бесформенной массой осел наземь. Помятые ребра и ушибленная нога страшно болели, а голова кружилась, не хватало воздуха, страшно хотелось растянуться на земле и спокойно отдышаться, но Ж'трел заставил себя ограничиться лишь одним глубоким вздохом, после чего выпрямился и смерил темноволосого строгим взглядом.
      — Меня зовут Ж'трел, я всадник Талит'а, — сказал он, медленно поворачиваясь и обводя глазами собравшихся, стараясь встретиться взглядом с каждым. — Я приветствую обитателей вашего холда.
      — Мой лорд, я Райнир, — торопливо ответил темноволосый и низко поклонился. Он мрачно взглянул на Генина и нервно добавил: — Уверяю вас…
      Ж'трел прервал его взмахом руки.
      — Я ищу кое-кого с того парусника. Где их команда?
      — Я недавно видела их, мой лорд, — сказала высокая толстуха. Выбравшись из толпы, она встала рядом с Райниром. — Они пошли к палаткам.
      Ж'трел вскинул голову и, перестав обращать внимание на толпу, обратился с молчаливым вопросом к своему дракону. Окружающие проследили за его взглядом и поспешили освободить место для Талит'а, который с подчеркнутой грацией приземлился около всадника. Коротко кивнув Райниру, Ж'трел взобрался на спину дракону и молча приказал лететь на луг.
       «Тебе больно, —посочувствовал Талит', — тебе нужна холодилка и сок кошачьей травы. Давай я отнесу тебя в Вейр».
       «Нет, я же обещал Лоране встретиться с ней здесь, —ответил Ж'трел, — И если я сейчас улечу, то не знаю, когда мы с ней снова увидимся»,
      Талит' недовольно рыкнул, но все же полетел туда, куда просил всадник.

* * *

      — Не, баба на борту — это никуда не годится, — ворчал себе под нос Барор. Они с Майнетом сидели с кружками в руках в углу битком набитой палатки виноторговца.
      — Так скажи об этом капитану, — отозвался Майнет. Ему давно уже надоели жалобы Барора, которые он вынужден был слушать с момента отплытия «Всадника ветра».
      — Капитану! — фыркнул Барор. — Он капитан только на время испытаний. — Он сделал богатырский глоток и стукнул об стол пустой кружкой. — А потом капитаном стану я.
      — Ну, так это уже совсем скоро, — сказал Майнет. — И вот тогда будешь все решать сам. — Он поднес кружку к губам, потом, нахмурившись, заглянул внутрь. Когда до него дошло, что кружка пуста, он помрачнел еще больше, — А она ничего себе, да?
      — По мне, так чересчур тоща, — буркнул Барор.
      — Ничего, ночью согрела бы не хуже любой толстухи, — ухмыльнулся Майнет. — А уж как станешь капитаном, ей точно не отвертеться.
      — Моя хозяйка с меня шкуру сдерет, — уныло проворчал Барор.
      Майнет нисколько в этом не сомневался. Он был уверен, что Барор согласился отправиться в этот рейс в первую очередь для того, чтобы хоть ненадолго отдохнуть от жены.
      — Твоя хозяйка с тебя шкуру сдерет, только если узнает, — продолжал подначивать приятеля Майнет; его глаза засверкали хищным огнем. — Но ведь ты же сам говоришь, что баба на борту — это не к добру. Может случиться все, что угодно.
      В глазах Барора появилось осмысленное выражение. Майнет ободряюще кивнул ему. Барор задумчиво поджал губы, а потом усмехнулся.
      — Но, — предостерег Майнет, — тебе придется подождать, пока ты не сделаешься капитаном.
      — Я могу сделаться капитаном уже сегодня, — рявкнул Барор.
      — И как же это будет? — с невинным видом полюбопытствовал Майнет.
      — Может случиться все, что угодно, — ответил Барор и, пошатываясь, поднялся со стула.
      — А как насчет того всадника? Ты ведь слышал, что он уже успел убить одного из местных чурбанов?
      — О нем я тоже позабочусь, — сказал Барор, направляясь к выходу. — Если он все проспит, от него не будет никаких неприятностей.

* * *

      Команда «Всадника ветра» разбрелась поодиночке задолго до прибытия Ж'трела. Всадник нашел Лорану в палатке ткачей. Девушка без особого успеха притворялась, что ее не интересуют образцы красивых тканей, выставленные на продажу.
      — Наверно, ни одна женщина не может остаться равнодушной к такому великолепию, не так ли? — спросил Ж'трел, подойдя к ней.
      — Ж'трел! — Лорана бросилась к нему, раскинув руки для объятия. — Как я рада вас видеть!
      — А я — тебя, — улыбнулся девушке Ж'трел. Ему потребовалось усилие, чтобы не вздрогнуть от боли. — Морской воздух, похоже, идет тебе на пользу. — Он взял ее за руку. — Пойдем куда-нибудь, где можно присесть. И выпить.
      — Я как раз знаю такое место. — Лорана повела своего старшего друга к палатке, где подавали вино и сдобные сухари на любой вкус. Они нашли столик, стоявший немного в стороне от остальных, и сделали заказ.
      — Где твои файры? — спросил Ж'трел, удостоверившись, что никто не может услышать их разговора. — У меня есть для них кое-что.
      Лорана оглянулась по сторонам, убедилась, что никто на них не смотрит, и мысленно позвала огненных ящериц. Гарта возникла немедленно; при виде всадника она залилась счастливым щебетом. Лорана нахмурилась и еще раз позвала Гренна. Когда же коричневый файр наконец появился, Лоране не сразу удалось уговорить его прекратить радостный громкий писк.
      — Ого! Да у него уже сейчас прекрасное настроение! — с усмешкой заметил Ж'трел. Он вынул из кармана куртки два небольших свертка. — Примерь-ка это на них. Посмотрим, подойдет или нет.
      В пакетах оказалась украшенная бисером миниатюрная упряжь, как две капли воды похожая на боевую сбрую драконов. Когда Лорана увидела, что вышито бисером на ремешках, у нее перехватило дыхание.
      — Что это такое?
      Ж'трел небрежно махнул рукой.
      — Это собственная идея вышивальщицы. Я рассказал ей о крыле Гренна.
      Лорана взглянула на него недоверчиво.
      — Ладно, ладно, — сознался Ж'трел. — Я действительно кое-что ей подсказал.
      — Так кто же все-таки придумал это написать: ученица целителя животных? — спросила она, закончив разбирать сделанную с изысканной витиеватостью бисерную надпись. Надеть сбрую на Гарту оказалось очень просто, но Гренн почему-то не давался в руки и взволнованно порхал вокруг.
      — Интересно, что его так встревожило?
      Протянув руку к файру, Лорана все же уговорила его сесть рядом, а потом сосредоточилась, чтобы воспринять из сознания огненной ящерицы путавшиеся один с другим образы.
      — Случилась драка, — сказала она наконец, а потом возмущенно уставилась на Ж'трела. — И вы в ней участвовали! Почему вы мне сразу не сказали?
      Ж'трел махнул рукой.
      — Обнаглевший мужлан получил урок хороших манер, только и всего.
      — Только и всего! В вашем-то возрасте! — Лорана оборвала упреки и прислушалась к огненным ящеркам. Глаза девушки широко раскрылись, лицо побледнело, и она снова повернулась к всаднику. — Знаете, Ж'трел, Гарта так и не увидела, чтобы этот человек встал. А ведь она долго следила за ним.
      Ж'трел побледнел. Но прежде чем он успел ответить, кто-то подошел к нему сзади и хлопнул по спине. Это оказался Барор.
      — Вы молодец, всадник! Я слышал, вы тут поставили какого-то наглеца на место! — Остекленевшими от выпитого глазами он искоса посмотрел на девушку. — И я вот что скажу: так ему и надо! — Он со стуком поставил перед всадником кружку. — Выпейте со мной!
      Не дожидаясь согласия, моряк пододвинул к их столику свой стул.
      — Если честно, я и подумать не мог, что это были вы. Конечно, я знаю вашего брата, всадников, суровые парни, но я подумал, что вы, в вашем возрасте… В общем, за вас!
      Ж'трел, все еще бледный до синевы, сделал большой глоток из кружки, предложенной ему Барором. Моряк быстро отвернулся от всадника и кинул торжествующий взгляд на своего друга.
      — Ну, Лорана, мне придется за тобой присмотреть, это уж точно. Здесь тебе не обойтись без осторожного спутника! Эй, хозяин, еще выпивки сюда! — крикнул он. — Пейте, всадник, я угощаю!
      Барор навязчиво угощал всадника и девушку, сочувственно обсуждая случившееся.
      — Откуда вы могли знать, верно? А он чего искал, на то и нарвался, скажете нет, всадник?
      В конце концов даже у Лораны, которая старалась пить как можно меньше, начало мутиться в глазах.
      Ж'трелу, который до сих пор не пришел в себя после схватки и был очень расстроен ее исходом, почему-то становилось все труднее и труднее поднимать кружку.
      — Мне пора идти…
      Барор что-то невнятно проворчал и вдруг поднялся со стула.
      — Кажется, я вижу там капитана Таннера! — Он посмотрел на всадника и девушку. — Я сейчас вернусь.
      Лорана погладила расстроенного и опьяневшего всадника по плечу. Ей никак не удавалось найти успокаивающие слова.
      Барор возвратился. Теперь он был исполнен энергии.
      — Все, Лорана, нам пора идти! Я говорил с капитаном: нужно поскорее поднять паруса.
      — Я останусь здесь, — ответила Лорана, глядя на Ж'трела.
      — Нет, нет, тебе нужно идти! — возразил Ж'трел, с усилием поднимаясь на ноги. — Я должен вернуться в Вейр и… — Он покачнулся и был вынужден ухватиться за стол.
      — Вам нужно отдохнуть и посетить целителя, — ответила Лорана.
      Ж'трел выпрямился и отступил от стола.
      — Все это я прекрасно смогу сделать в Вейре, — сказал он. — Плыви, девочка. Я немного отдохну и отправлюсь домой. А потом найду тебя при первой возможности.
      Барор слушал этот разговор, едва сдерживая ухмылку.
      — Если, хочешь, оставайся, а я пойду.
      Лорана взглянула на него, а потом снова на Ж'трела.
      — Подождите! — окликнула она моряка, который уже пошел к выходу, и нежно обняла всадника. — Я попросила Талит'а присмотреть за вами.
      Ж'трел выдавил улыбку, скрывая гримасу боли, невольно появившуюся на лице, хотя прикосновение девушки было очень легким.
      — Он никогда об этом не забывает.
      Синий дракон, находившийся вдали, кашлянул. Лорана нахмурилась и добавила:
      — И понаблюдайте за этим кашлем! — Она поджала губы. — Могу поклясться, что он стал глубже.
      Она поспешила за Барором, еще раз махнув на прощание рукой всаднику.
      Моряк — и Лорана вслед за ним — обошли палатку вокруг, миновав толпу, которая медленно собиралась вокруг другого моряка. Он лежал на земле без сознания, вытянувшись во весь рост, его волосы были покрыты кровью от удара валявшимся поблизости камнем. Барор подумал мельком: убил он Таннера этим ударом или нет? Вообще-то ему было все равно.
      — Мой лорд? — нервно прошептал незнакомый голос прямо в ухо Ж'трелу. — Мой лорд, уже очень поздно.
      Ж'трел вздрогнул и поднял голову от стола, не понимая, где это он и как сюда попал. Вокруг было темно, лишь в руке разбудившего его человека горел фонарь.
      Сразу успокоившись после того, как всадник очнулся, мужчина сказал:
      — Мой лорд, мне уже давно пора закрывать.
       «Талит'?»На протяжении показавшегося ему бесконечным ужасного мгновения Ж'трел думал, что с его драконом что-то случилось и теперь он остался в полном одиночестве, без партнера и без дракона. Сразу после поспешного ухода Лораны на него, словно тяжелый саван, навалилось ощущение потери, такое же, как он испытал после потери К'нада. Пока всадник ожидал ответа своего дракона, страх нарастал, становясь все сильнее и сильнее.
       «Ж'трел? — В донесшемся до него безмолвном голосе Талит'а на сей раз не чувствовалось обычной теплоты и силы. — Я плохо себя чувствую».
      Ж'трел сразу же ощутил беду, обрушившуюся на его дракона. С беззвучным криком он покачнулся, ощутив и утихшую было резь в помятых ребрах, и тошноту от перепоя, и резкую головную боль от начинавшегося похмелья.
      — Мой лорд, вы здоровы? — тревожно спросил хозяин таверны, не зная, бежать ли ему за целителем или просто помочь всаднику поскорее убраться отсюда.
      — Бывало и лучше, — ответил Ж'трел, механически вложив в ответ толику обычного юмора. — Но не тревожьтесь, я в порядке.
      Стараясь ступать потверже, он направился к выходу.
      Талит' ждал его на лугу неподалеку. Привычно забираясь на спину дракону, Ж'трел испытал такую боль в боку, что ему пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. Несмотря на это, он все же расслышал, что дыхание его крылатого друга звучит громче и натужнее, чем обычно.
       «Ты нездоров», —сочувственно заметил Талит'.
       «И ты тоже…» —Ж'трел намеревался сказать«устал», но вдруг понял, что имел в виду «тоже старик», и осекся, потрясенный. Но ведь Талит' был связан со своим всадником на протяжении нескольких десятков Оборотов и умел понимать не только сформулированные, но даже затаенные мысли Ж'трела. Дракон негромко пророкотал, соглашаясь, и этот спокойный звук вдруг перешел в резкий кашель.
      Пока синий дракон неспешно поднимался в заметно посвежевший ночной воздух, Ж'трел перебирал в памяти события последних месяцев. Он ведь всего лишь намеревался сообщить ближайшим родственникам К'нада о его смерти. Боль от потери партнера, да и почтенный возраст легли слишком тяжелым бременем на плечи старого всадника.
      Слишком много было боли… а теперь все его обязанности исполнены.
      В сознании бродила еще какая-то неясная мысль, но Ж'трел никак не мог сосредоточиться на ней. Талит' снова зашелся в мучительном приступе кашля.
       «Я заставил тебя слишком долго ждать, старый друг, —ласково сказалЖ'трел напарнику, с которым был связан на всю жизнь. — Ты устал. Я тоже устал».
      Талит' негромко пророкотал в ответ:
       «Нам пора».
      Ж'трел еще на несколько мгновений задумался, перебирая дни своей жизни. О, как же много их было!
      «Передай Лоране, что я ее люблю, старый друг. Я уверен: она справится и без нас».
       «Я ей сказал», —сообщил через мгновение синий дракон.
      Ж'трел кивнул.
      — Хорошо. Я устал. Пришло время нам с тобой отдохнуть, — сказал он вслух.
      Еще мгновение дракон и всадник были видны в бледном лунном свете, а потом их не стало.

 

Форт-холд, 48 год Первого Прохождения, 56 ПВ

      Расслышав сквозь грохот сигнальных барабанов звук бьющегося стекла, Цветок Ветра прекратила свои неторопливые терпеливые поиски. Она вздохнула и мысленно попрощалась со стеклянной посудой, которая за последние годы превратилась в настоящую драгоценность. «Никогда у меня ничего не получается как следует, — печально призналась она себе. — Мальчик еще хуже, чем была когда-либо Эморра».
      Цветок Ветра глубоко вздохнула и побрела на шум. Ей постоянно приходилось держать себя в узде, чтобы не обращать внимание на скрип суставов и болезненное сопротивление мускулов каждому лишнему сокращению. Время — и медицина — на Перне слишком отличались от того, что она знала прежде. Поэтому в свои семьдесят девять она чувствовала себя девяностолетней немощной старухой.
      Грохот барабанов стих — сообщение было передано до конца, — и одновременно звон бьющегося стекла сделался тише, но Цветок Ветра успела определить, откуда он доносился. Из ее собственной комнаты. Она открыла дверь, но не стала входить внутрь.
      В углу комнаты, над остатками разломанного шкафа, рыдал Тьеран. По его лицу текли слезы. Цветок Ветра еще сильнее расстроилась, заметив, что его руки кровоточат в нескольких местах, — снова кровоточат.
      — Тьеран? — Непостижимо как, но ей удалось заставить свой голос звучать нормально, а не подобием вороньего карканья. «Какие же мелочи мы должны воспринимать с великой благодарностью!» — мельком подумала она.
      Тощий и неуклюжий подросток отвел взгляд от стоящей на пороге старухи. Он не стал продолжать разгром, а, напротив, медленно побрел по густо усыпанному осколками полу к двери.
      Цветок Ветра с трудом сдержала вздох облегчения: по крайней мере, он надел ботинки. Наметанным глазом врача она сразу же заметила, что порезы на руках в общем-то пустяковые.
      Как всегда (теперь уже — почти инстинктивно), он повернулся к вошедшей правой — «хорошей» — стороной лица и наклонил шею таким образом, что шрам, пересекавший его нос, был почти незаметен.
      Из всех давних ранений самым серьезным оказался шрам на носу — по крайней мере для шестнадцатилетнего мальчика, которому на протяжении последующих лет пришлось терпеть сочувственные взгляды старших и злые шутки или тихую неприязнь сверстников.
      Цветок Ветра знала, что после окончания роста костей можно, в принципе, вернуть лицу мальчика нормальный облик. Если бы только она каким-то образом попрактиковалась в косметической хирургии. Если бы ей удалось раздобыть необходимые материалы. Если бы у нее имелись необходимые лекарства. Если бы она смогла прожить достаточно долго.
      Они сейчас вели борьбу сразу с тремя противниками: ждали, пока он вырастет, пытались изобрести нужные инструменты и материалы, да еще и надеялись на то, что она не слишком одряхлеет к тому времени, когда можно будет сделать операцию.
      И оба знали, что проигрывают.
      Операцию мог бы сделать Латрел, но у него после несчастного случая в лаборатории потерял подвижность большой палец на левой руке, и молодой врач лишился возможности оперировать. Карелли так и не сумела подняться выше уровня умелой медицинской сестры. Цветок Ветра чувствовала, что могла бы обучить Тьерана — он уже многому научился, — но не мог же он оперировать сам себя.
      — Где оно? — резко спросил Тьеран грубым срывающимся голосом.
      Цветок вопросительно вскинула бровь.
      — Где антибиотик? — Он яростно уставился ей в лицо.
      — В безопасном месте, — ответила Цветок Ветра.
      — Дайте его сюда! — потребовал Тьеран и протянул руку. — Сейчас же.
      — Почему так срочно?
      Лицо Тьерана перекосилось.
      — Он… он… он же два дня пролежал под этим завалом! Заражение началось еще до того, как его нашли. Он сгорел от лихорадки, прежде чем я сумел добраться туда!
      Цветок Ветра почувствовала, что ее затрясло.
      — Он был хорошим человеком.
      Тьеран с прежней яростью смотрел на нее.
      — Дайте его мне! Я кого-нибудь найду — М'халла или еще кого, неважно. Мы перескочим в то время — зря вы думаете, что я об этом не знаю, — и мы спасем его. Мне очень нужно это лекарство!
      — Время нельзя изменить, Тьеран, — мягко сказала Цветок Ветра. — Даже для спасения твоего отца. Это невозможно.
      Тьеран напрасно упрекал наставницу. Она сама давно уже рассказала Тьерану, что драконы умеют не только практически мгновенно перемещаться через Промежуток из одного места в другое, но также попадать и в другое время. Однако драконы подчинялись правилам и парадоксам путешествия во времени точно так же, как и все существующее в пространственно-временном континууме. Сделать несбывшимися те события, которые уже произошли, невозможно.
      — Как бы ты ни хотел, тебе не удастся изменить прошлое, — сказала Цветок Ветра.
      Тьеран жалобно сморщился и склонился над совсем крошечной рядом с ним старухой.
      — Вы же сами говорили, что он всегда будет рядом. Что мы будем все время видеться друг с другом. Вы говорили… А меня там не было! Я не мог помочь ему, я не был рядом с ним!
      Призвав на помощь всю свою внутреннюю силу, Цветок Ветра напрягла спину и поддерживала большого и тяжелого парня, пока он изливал на нее свое горе и негодование.
      — Мне тоже будет его не хватать, — сказала она немного погодя. — Он был хорошим человеком. И хорошим ботаником. Если бы ему еще немного подучиться…
      — Подучиться! Именно так вы и меряете людей! — взвился Тьеран. — Я знаю, как вы на меня смотрите! Не как на жалкого урода со шрамами, а просто как на способного студента, да? И что же я изучаю? Утраченное искусство, уже сейчас забытый способ делать неизвестно что — и все это только ради вашего удовольствия!
      — Твой отец хотел, чтобы ты…
      — Мой отец умер, — перебил ее Тьеран. — И теперь только вы одна хотите, чтобы я изучал все эти генетические глупости. Зачем-то соединял гены, которые мы не можем даже увидеть! Последний электронный микроскоп сдох еще в прошлом году — может быть, вы об этом забыли? — сдох, судя по всему, окончательно и бесповоротно. Что же теперь устраивать мутации, не зная, как и зачем? Без всякой цели? Просто для развлечения?!
      Он резко отскочил от старухи и бегом припустился по коридору. Отбежав на изрядное расстояние, он остановился, оглянулся на старуху через плечо (левое!) и крикнул:
      — Можете заставить Эморру убрать все это. Все равно вы издеваетесь над ней, как над рабом каким-нибудь!
      Цветок Ветра медленно выпрямилась. Не отрывая глаз, на которых никто никогда не видел ни слезинки, от битого стекла, густо усыпавшего пол, она подошла к кровати и села на краешек.
      — Ты так и не научилась обращаться с детьми, Цветок Ветра, — горько пробормотала она.
      — Мама! Что ты делаешь? — испуганно воскликнула Эморра, войдя в комнату матери.
      — Убираю! — ответила Цветок Ветра. Она стояла на четвереньках на полу и осторожно, по одному собирала осколки стекла в мусорное ведро.
      — Что случилось? Где Тьеран? — спросила Эморра.
      — Случился Тьеран. Не знаю, — ответила Цветок Ветра. Она взглянула снизу вверх на свою и без того высокую дочь, стараясь согнать с лица малейшую тень торжества. — Его отец умер, прежде чем он добрался до места. Тьеран хотел переместиться во времени, чтобы спасти его антибиотиком.
      Эморра ахнула и широко раскрыла глаза.
      — Но ведь этого нельзя сделать, правда?
      Цветок Ветра вздохнула, используя один из самых эффектных своих приемов.
      — Да, нельзя, и ты должна отлично это знать.
      — По крайней мере, такого нет в литературе, — ответила Эморра; щеки молодой женщины вспыхнули, как только до нее дошел завуалированный упрек матери. — Мама, что толку изучать временные парадоксы, раз они все равно не могут случиться? Гораздо важнее передавать стабильные фундаментальные знания, чем ломать голову над эзотерическими проблемами. — Эморра сразу перескочила на любимую тему и, как всегда, начала делиться с матерью своими мыслями. — Песни, которые люди будут запоминать и петь, классическая устная традиция, вот на что мы должны положиться.
      — А чем же плохи книги? — язвительно поинтересовалась Цветок Ветра.
      Эморра нахмурилась.
      — Ты же знаешь, — мама, как я люблю книги, — сказала она с глубоким вздохом. — Но попробуй-ка найди мне хотя бы одного человека, у которого хватит времени заниматься их производством. Книгопечатание — сложная трудоемкая промышленность. Посуди сама, сколько здесь процессов, начиная от лесоповала и кончая изготовлением краски и сшиванием страниц, а ведь многими делами просто нельзя заниматься в то время, когда падают Нити.
      — Как легко свалить все на Нити, — сказала Цветок Ветра. — Из-за них мы ничего не можем сделать, значит, остается только петь!
      Эморра подавила стон отчаяния и замахала руками, сдаваясь.
      — Пожалуйста, давай не будем начинать снова. Цветок Ветра кивнула и указала на помойное ведро.
      — Это уже полное. Принеси-ка мне другое.
      Эморра нахмурилась и, резко наклонившись, подхватила ведро. Когда ее шаги затихли в отдалении, Цветок Ветра сжала губы в тонкую ниточку и заставила себя сдержать рвавшийся наружу вздох. Боль, сказала она себе, боль — вот к чему мы в итоге приходим. Интересно, у тебя, мама, было так же?
      — Я могу тебе еще чем-нибудь помочь? — спросила Эморра. Она выпрямилась, с наслаждением потянулась и подняла с пола ведро, до краев наполненное битым стеклом. И, конечно же, она не забыла внимательно осмотреть весь пол: не осталось ли незамеченных осколков.
      — Нет, спасибо, — сказала Цветок Ветра.
      Эморра дернулась было, задетая снисходительным тоном матери, но ничего не сказала, коротко кивнула и вышла, тихо притворив за собой дверь.
      — Неплохо вышколена, — чуть слышно пробормотала себе под нос Цветок Ветра. Она еще несколько секунд не отрываясь смотрела на дверь, а когда окончательно убедилась в том, что Эморра ушла, выражение ее лица чуть заметно изменилось. Напряженные мускулы слегка расслабились, а губы изогнулись в почти неуловимой улыбке. Это продолжалось недолго, ее лицо вновь приняло обычную хмурость.
      «Твое лицо прозрачнее стекла, — прозвучал у нее в мозгу голос Китти Пинг. — Я ясно вижу все твои мысли».
      «Ты видишь только то, что я хочу тебе показать», — вспомнила Цветок Ветра свой обычный мысленный ответ.
      Она подошла к комоду, открыла ящик, в котором лежали туники, аккуратно подняла всю стопку и извлекла со дна желтую. Да, сказала она себе, Пурману это понравилось бы.
      Вместе с туникой она вынула из ящика маленькую сумку, лежавшую в самом низу. Быстро сбросив свою обычную белую тунику, она надела желтую, взяла сумку и направилась в дальний угол своей комнаты, который всегда использовался в качестве лаборатории.
      Помещение было огромным; до Года Лихорадки здесь был склад. Цветок Ветра поселилась здесь во время паники тех страшных дней, а потом никто не попросил ее переехать. Так она и жила в этой комнате, не имея никакого имущества, кроме кровати, маленького прикроватного столика да комода с одеждой. Все остальное пространство использовалось ею для лабораторных занятий и обучения студентов. Комната нравилась ей прежде всего огромными, от пола до потолка, окнами, прорезанными в одной стене.
      Она открыла запертую на замок дверцу высокого шкафа и извлекла из него старинный керамический тигель на треноге и поддон. Поставив все это на стол, она положила рядом сумку, извлеченную из ящика комода, и мешочек, который хранился в шкафу.
      Потом она оглянулась в поисках табурета, покивала своим мыслям, сняла со стола то, что только что туда поставила, и перенесла на пол. Теперь массивный стол надежно отгораживал ее приготовления от окна.
      Достав из мешочка несколько кусков древесного угля, она положила их на поддон, подожгла с ловкостью, выработанной многолетней лабораторной практикой, и установила над огнем треногу. В чашечку тигля она положила какие-то травы, хранившиеся в сумке. Задумавшись на пару секунд, она выдернула прядку волос из головы и тоже положила в тигель.
      Решив, по-видимому, что все сделано правильно, она поставила тигель на треногу. Древесный уголь горел внизу ровным жарким огнем.
      «Я рада, что вы отказались присоединиться к нам, собравшимся здесь, в Колледже, — молча обратилась Цветок Ветра к Пурману, который как живой стоял перед ее мысленным взором. — Вам были бы здесь рады, но я вовсе не уверена, что вы согласились бы с тем курсом, который я выбрала для всех нас. Пройдут тысячи лет, прежде чем наши потомки снова научатся переделывать гены и составлять из них новые комбинации по своему желанию, — думала она. — Будет большой ошибкой, если мы вынудим наших детей следовать той же дорогой, по которой шли мы сами. Они должны идти дальше, выбирая свои собственные пути».
      «…Делать свои собственные ошибки», — прозвучал в ее голове голос Китти Пинг.
      Путь эриданцев далеко не единственный, подумала она как бы в ответ на слова матери. Несмотря на всю свою мудрость, они никогда не думали о войне. Они никогда не думали, что на них могут напасть Нахи. Они никогда не думали, что может наступить такое время, когда они утратят возможность преобразовывать гены.
      Взгляд Цветка Ветра остановился на греющемся тигле, ее мысли вернулись к покойному Пурману. Теперь на Перне будет развиваться его метод, метод селекции.
      Она тяжело вздохнула. Ей оказалось очень трудно восстановить Эморру против себя. Настолько трудно, что она не смогла полностью преуспеть. Дочь все же осталась в Колледже и даже стала его деканом. Значительно меньше усилий потребовалось ей для того, чтобы воспитать в Тьеране неприязнь к себе и подавить его врожденный интерес к генетике.
      И в том, и в другое случае ей пришлось испытать всю невыразимую боль матери, отказывающейся от своих детей. Но Цветок Ветра знала: если бы они заразились у нее радостью, которую она испытывала, занимаясь генетикой, то прониклись бы ею до глубины души и посвятили бы свою жизнь знанию, которое отныне было лишено практического применения. Встав, как это всегда бывало у эриданцев, на Путь Эридани, предусматривавший переделку живой природы и планет в целом, продолжавшуюся на протяжении жизней бесчисленных поколений, они утратили бы способность принимать свои собственные, принципиально новые решения.
      Цветок Ветра чуть заметно качнула головой, вспомнив о внутренних конфликтах, которые ей самой пришлось преодолеть после того, как она решила, что будущее Перна ни в коем случае не должно лежать на плечах лишь представителей немногочисленных избранных родов — как диктовал Путь Эридани, — а должно стать делом всех перинитов.
      Когда струйка дыма над тиглем начала рассеиваться, Цветок Ветра снова задумалась над вопросом, к которому возвращалась не единожды: не мог ли Тэд Табберман думать точно так же, как и она, и если да, то не были ли его действия направлены на то, чтобы восстановить против себя единственного сына, как Китти Пинг поступила со своей дочерью, а она сама — с Эморрой?
      — Скорлупа и осколки! — простонал Тьеран, обнаружив, что больше не помещается в последнее из своих тайных убежищ. Он любил прятаться, это стало одной из главных черт его характера. Его всегда манили пещеры и туннели родного Бенден-холда, особенно в то время — ему пришлось сделать усилие, чтобы подавить острый приступ боли, сожаления, страха, гнева, горя, — когда рядом с ним была Бенденск, страж порога. Когда он впервые попал в Колледж, ему было гораздо легче — он был невысоким для своего возраста, и никто не мог соперничать с ним в игре в прятки. Вплоть до того дня, когда он обнаружил, что его никто не ищет, а лишь смеются над ним. «Прячется! Безносый! Меченый!»
      После этого он стал проводить большую часть времени в обществе Цветка Ветра. Если честно, то ему очень нравилось изучать тайны, которые она ему открывала. Он оказался одним из тех пяти человек, избранных из всего населения Перна, которым довелось посмотреть на человеческую ДНК в электронный микроскоп. Он был одним из троих — нет, теперь двоих, — кто был способен проследить обратный порядок мутации вплоть до исходных генов. Цветок Ветра обещала, что вскоре начнет учить его работать с протеинами.
      Тьеран фыркнул. Как будто этомогло произвести на кого-нибудь хоть какое-то впечатление! Да ведь на Перне уже, наверно, не осталось ни одного человека, который знал бы, что такое протеины и для чего они нужны. Все это были пустые игры. Он находился здесь только потому, что онахотела, чтобы он был здесь и ждал, пока не будет «готов» к операции по исправлению лица.
      Могучим усилием воли он подавил рыдание, которое подступило к самому горлу. С мальчишками он еще мог как-то справиться — М'халл и (он скорчил гримасу боли) отец научили его кое-каким хитростям рукопашного боя. Но девочки… В последнее время Тьеран начал обращать на них внимание и заметил, как быстро они отводят от него взгляды, уходят, собираются кучками и принимаются шушукаться между собой.
      Признайся хотя бы самому себе, думал Тьеран, даже если ты станешь прославленным хирургом — да вообще, кем бы ты ни стал! — даже если Цветок Ветра сотворит чудо, все равно ни одна девочка не захочет смотреть на тебя.
      Разве для того, чтобы посмеяться.
      А теперь последнее потайное убежище сделалось для него слишком маленьким. Тьеран сдержал рвущееся на язык проклятие — не потому, что боялся ругаться, а потому, что любой звук, который он решился бы издать, обязательно перешел бы в рыдание.
      В темноте послышались приближающиеся голоса. Тьеран поспешно забился в темный угол.
      — И как же мальчик это перенес? — Тьеран узнал густой, хорошо поставленный тенор Санделла, музыканта, уже заканчивавшего обучение. Несколько Оборотов тому назад они вместе играли в прятки.
      — Ему было очень тяжело, — ответила Эморра. — Должно быть, это болезненно — потерять отца.
      — А разве ты не помнишь своего? — спросил Санделл.
      — Нет. — Эморра немного помолчала. — Я даже больше скажу: с тех пор как я в последний раз спрашивала мать о своем отце, прошло немало Оборотов. Но она мне так ничего и не сказала.
      Санделл рассмеялся.
      — Я готов держать пари, что он был музыкантом, и именно поэтому она так ненавидит всех нас.
      Эморра фыркнула.
      — Это, по крайней мере, могло бы объяснить, откуда я получила мой талант.
      — И твою внешность, — негромко добавил Санделл.
      Судя по шороху одежды и еще каким-то, чуть слышным звукам, Санделл обнял Эморру. Тьеран выглянул из-за угла. Они целовались!
      Мальчик даже не успел податься обратно, как Эморра отодвинулась от подмастерья.
      — Не здесь, — сказала она. — Нас могут увидеть. Санделл снова засмеялся.
      — Ну и пусть смотрят, сколько хотят!
      — Нет, — твердо сказала Эморра.
      — Что ж, декан Эморра, как вам будет угодно! — с шутовской почтительностью ответил Санделл. — В таком случае — у тебя или у меня?
      Шаги разошлись в разные стороны и стихли в отдалении. Тьеран почувствовал, как его отпустило напряжение.
      Неподалеку барабаны прогрохотали сигнал «внимание». Тьеран решил, что на большом барабане работает Джендел. Через несколько секунд негромким эхом донесся ответ от четырех ближних станций, следом к ним чуть слышно присоединились самые дальние барабаны. Почти без перерыва барабаны Колледжа мощным командным ритмом отстучали сообщение. Это было всего лишь повторение дневных новостей и ежедневное извещение о том, что до утра передач не предвидится. Теперь до рассвета дежурные могут спокойно спать: барабаны смолкнут и заговорят лишь в том случае, если произойдет что-то чрезвычайное.
      Тьеран вслушивался в подробности. У него перехватило горло, когда он услышал известие о смерти его отца, предназначенное для передачи во все малые холды. Барабаны умолкли, затем сообщение продублировали на ближайших барабанных вышках, к ним чуть слышно подключились барабаны со второго кольца. Вокруг вновь зазвучали обычные ночные звуки.
      Учащенно дыша, Тьеран повернулся и уверенными шагами направился к Барабанной башне — своему новому тайному укрытию.

 

В море, на борту «Всадника ветра», Второй Интервал, 507 ПВ

      Ветер начал усиливаться, еще когда корабль выбирал якорь. А выйдя из-под защиты гавани, «Всадник ветра» накренился так сильно, что Барор приказал немедленно убавить паруса.
      Но и после этого корабль не выпрямился до конца, а продолжал с почти таким же креном резать острым носом волны, устремляясь при свете лун прочь от берега.
      Впрочем, уже через час сильный, но по крайней мере ровный береговой бриз сменился резкими порывами, а луны скрылись за рваными облаками. Еще через пять минут на палубу упали первые капли дождя.
      Часом позже в море бушевал шторм. Двое моряков, напрягая силы, удерживали курс, а еще четверо запоздало подбирали оставшиеся паруса.
      Колфет нашел Барора у штурвала. Рядом с ним стоял еще один человек, которого он никогда прежде не видел.
      — Где капитан? — проорал он, перекрикивая завывания ветра. — Паруса у нас стоят совсем не по делу: видишь, как кренит? И курс нужно поменять, чтобы не так сильно зарываться носом в волны. Если не повернем, то ветер развернет нас бортом к волне.
      — Капитана здесь нет, — ответил Барор, оскалив зубы в широкой усмешке.
      — Это я и сам вижу, — раздраженно огрызнулся Колфет. — А где он? — Ответа не последовало. — Наверно, на носу, с парусами?
      — Нет, его вообще здесь нет, — ответил в конце концов Барор; его усмешка сменилась обычной хмурой миной. — Оставил меня на командовании, раз уж ты сдуру поломал кость.
      Новый порыв ветра опасно накренил судно, и Барор вцепился в рукояти штурвала, громко призывая на помощь своего напарника.
      Колфет указал на незнакомца.
      — Кто это такой?
      Барор снова ухмыльнулся.
      — Новый человек. Я нанял его в Полукруглом. Его зовут Вило.
      Налетел очередной порыв ветра; судно накренилось и зарылось носом в волну.
      — Нужно ложиться в дрейф! — крикнул Колфет. — Прикажи спустить все паруса, выбросить штормовой якорь и держи по ветру!
      Барор отрицательно мотнул головой.
      — Нет, так и пойдем дальше под парусами. Я покажу этим неженкам из Исты, как ходят по морю настоящие мужчины.
      Колфет выругался, но как раз в этот момент из люка показались еще двое мужчин; Оба нисколько не походили на моряков и казались совершенно измученными морской болезнью. Разглядев второго из них, Колфет прервал на полуслове грубую фразу, которая объясняла Барору, чего он стоит как моряк.
      — Кто у насосов? — спросил он.
      — Если тебе любопытно, можешь посмотреть, — отозвался Барор, глядя на чужаков.
      — Вот и посмотрю, — ответил Колфет. Направляясь к люку, он мрачно кивнул незнакомцам, которые от качки сделались совершенно зелеными.
      — Хорошая ночка, точно? — ехидно спросил он.
      Двое неуверенными шагами прошли мимо него, сделав вид, что не заметили обращенных к ним слов.
      Как только они оказались за спиной Колфета, на лице старого моряка появилось мрачное и решительное выражение. Выждав несколько секунд, он шагнул на трап и с верхней ступеньки обернулся к Барору, стоявшему в окружении новой свиты.
      — Барор! — крикнул он. Ему пришлось позвать дважды, прежде чем самозваный капитан его услышал. — Нужно спустить ялик — вдруг кто-нибудь свалится за борт.
      Барор зло усмехался.
      — Кто свалится, пусть там и остается.
      — И все-таки.
      Барор искоса посмотрел на него, но все же кивнул:
      — Ладно. Я пошлю кого-нибудь.
      Колфет, оберегая сломанную руку, слез в темное пространство под палубой. Там он так же осторожно, но быстро спустился к самому днищу и прислушался. Издали доносилось чавканье помпы. Нагнувшись, он хмыкнул от удивления — в трюме набралось не больше фута воды. Однако и это было не слишком приятно, поскольку с начала плавания он не видел, чтобы «Всадник ветра» набирал больше дюйма.
      По крайней мере, в ближайшее время судно не пойдет ко дну, если только этот дурак Барор не умудрится опрокинуть его. Удовлетворенный осмотром, Колфет пробрался в корму, где находилась каюта целителя.
      Оттуда сквозь грохот шторма донесся громкий и нечленораздельный женский крик.
      Колфет припустил бегом, распахнул дверь и обнаружил Лорану, уткнувшуюся лицом в стол. Рядом с ней жалобно чирикали две огненные ящерицы; впрочем, как только моряк ввалился в каюту, их писк сразу же сделался возмущенным.
      — У нас неприятности! — сказал Колфет. Лорана вскинула голову; ее глаза были полны слез.
      — Девушка, что случилось?
      — Их нет, — ответила она. — Ж'трел и Талит' навсегда ушли в Промежуток.
      «Всадник ветра» резко дернулся, врезавшись в очередную волну, и увалился под ветер, швырнув Лорану на стол, а Колфета — прочь из каюты.
      Колфет всем весом упал на больную руку и громко выругался.
      — Осторожно! Я сейчас вам помогу! — воскликнула Лорана и метнулась к моряку.
      — На это нет времени, — отозвался Колфет. — Мы должны скорее добраться до каюты капитана.
      — Зачем?
      — Ты должна немедленно убираться с этого судна, — сказал Колфет. — Барор бросил капитана Таннера в порту, и я убежден, что он затеял против тебя что-то дурное. — Лицо его скривилось в неприязненной гримасе. — Барор известен величайшим хамством по отношению к женщинам. Если ты не убежишь сейчас, пока он по уши занят штормом, то, скорее всего, вообще никогда не покинешь судно. Разве что в завязанном мешке — за борт. — Он посмотрел на огненных ящериц. — Ты можешь заставить их ждать около ялика?
      — А что это такое? — спросила Лорана.
      — Та самая шлюпка, на которой мы сегодня переправлялись на берег, — объяснил Колфет. — Барор спустит ее на воду с кормы.
      — А почему вы решили, что он это сделает?
      — Я его попросил, — сказал Колфет и улыбнулся. — На тот случай, если кого-нибудь смоет за борт. — Его улыбка сделалась шире. — А раньше всех за бортом окажемся мы с тобой.
      — О!
      — Ты можешь заставить их подождать? — снова спросил Колфет.
      — Я попробую, — ответила Лорана, поворачиваясь к огненным ящерицам.
      Гарта и Гренн некоторое время недовольно чирикали, прежде чем Лоране удалось их убедить, а затем дружно исчезли в Промежутке.
      — Что ж, а теперь надо добраться до капитанской каюты, прежде чем случится затишье и Барор пришлет кого-нибудь, чтобы тебя притащили к нему.
      Лорана приостановилась в дверном проеме.
      — А вы сами? Почему вы решили сделать это для меня? Колфет пристально посмотрел ей в лицо.
      — Можно сказать, что я делаю это потому, что в долгу перед тобой за выправленный перелом. Или же что я никогда не допущу, чтобы в моем присутствии кто-то взял женщину против ее воли. Но на самом деле я прежде всего думаю о моих дочерях.
      Лорана смешалась. Колфет пожал плечами.
      — А теперь пойдем отсюда, да поскорее.
      Капитанская каюта была соседней. Дверь оказалась незапертой. Колфет и Лорана, не задерживаясь, пересекли переднюю комнатку каюты — «гостиную» — и оказались в задней, спальне, Колфет поспешно открыл иллюминатор, выглянул наружу, удовлетворенно хмыкнул, а потом обвел взглядом каюту.
      — Мы должны найти что-нибудь, чтобы подтянуть линь, — сказал он.
      — Подтянуть линь? — эхом отозвалась Лорана, глядя в открытое круглое окошко. Она не видела ничего, кроме дождя и на редкость густой темноты. — Какой линь?
      — От ялика, — пояснил Колфет, переворачивая капитанское кресло. Высунувшись в иллюминатор, он ухватился за канат, уходивший с палубы к носу лодки, втянул его в каюту, сделал петлю, крепко обмотал ее вокруг сиденья кресла, а потом повернулся к Лоране. — Теперь тебе только и нужно, что спуститься по веревочке и сесть в лодочку.
      Лорана широко раскрытыми глазами уставилась на дергавшуюся веревку.
      — Только?
      Колфет кивнул.
      — Или сиди и жди, пока Барор со своими помощниками не улучит минуту, чтобы заняться тобой. Тебе нельзя оставаться на судне — чтобы найти тебя, они даже настил в трюме перевернут. — Он увидел, что девушка побледнела, и добавил: — Послушай, все, что от тебя требуется, это держаться за линь руками и ногами и съехать по нему вниз. Не выпускай канат, пока не окажешься в лодке. Ветер достаточно сильный, так что ты не должна упасть в воду.
      — А если все-таки упаду?
      — Не выпускай линь и забирайся в ялик, — сказал Колфет. — Только смотри не опрокинь его.
      — Ладно, а что потом? — настойчиво поинтересовалась Лорана. — Как быть с вами?
      Колфет задумался.
      — Да, с одной рукой это будет непросто. Лорана замотала головой.
      — Не знаю, не знаю, что же делать… — Она обвела каюту испуганным взглядом и снова уставилась на моряка. — Ваш ремень! Давайте привяжем вас, и вы спуститесь следом за мной! Тогда вы сможете справиться и одной рукой.
      Колфет улыбнулся.
      — Ну, молодчина. Ты права, очень даже может получиться. Ну, тогда давай лезь первая.
      Лорана набрала полную грудь воздуха, высунулась из иллюминатора и вцепилась в канат. Потом она высунула из окошечка ноги и отчаянно стиснула веревку лодыжками. Несколько показавшихся ей очень длинными секунд она висела, держась всеми четырьмя конечностями за отчаянно дергающийся канат, но потом собралась с духом и начала спускаться в пугающее темное море.
      Веревка показалась ей бесконечно длинной. Внезапно взметнувшаяся волна хлестнула девушку по спине. Вода была ледяной. Лорана покрепче сжала канат, испугавшись, что яростная стихия утянет ее в пучину. Но в следующий момент волна отступила, и девушка продолжила спуск.
      У себя под ногами она разглядела какое-то пятно. Ялик. В темноте и под дождем было очень трудно определить расстояние, но Лорана со страху решила, что до лодки еще чуть ли не целая длина дракона.
      Канат снова провис, и девушка оказалась в воде. Она задержала дыхание в отчаянной надежде, что ей хватит воздуха. Наконец она оторвалась от воды.
      Ее ноги прикоснулись к твердому борту лодки.
      Инструкция, которую она получили от Колфета перед тем, как вылезти в окно, оказалась далека от реальности. Лоране пришлось отцепить ноги от каната, перебросить их через планшир, затем ухватиться за борта руками и швырнуть себя в лодку; она молниеносно повернулась и лишь после этого сумела стать на колени на дне ялика. Это был сложнейший маневр, и Лорану чуть не вырвало остатками последней береговой трапезы — такие сильные спазмы в животе начались у нее от страха и напряжения.
      Двухголосый ободряющий щебет сообщил ей, что она все сделала как надо, — файры находились рядом.
      Она ждала — ждала невероятно долго — и вдруг сообразила: они с Колфетом не договорились о том, каким образом она даст ему знать, что благополучно оказалась в лодке. Поспешно ухватившись за канат, она резко дернула два раза, немного подождала и почувствовала два ответных рывка — Колфет понял ее сигнал.
      А был ли это Колфет? Что, если Барор как раз сейчас отправился искать ее и разгадал их план? Что, если по канату сползает в лодку вовсе не Колфет, а кто-то совсем другой?
      Лорана провела рукой по канату и нащупала место привязи. Осмотревшись вокруг, она нашла какой-то шкафчик под лавкой, там оказался нож. Если потребуется, она в мгновение ока перережет веревку.
      Глядя поверх пляшущих волн на высокую корму «Всадника ветра», девушка разглядела темное пятно, похожее на повисшего на веревке человека. Колфет или кто-нибудь другой? Впрочем, почти сразу же она заметила белую повязку на руке, успевшую уже безнадежно промокнуть. Прищурившись, она всмотрелась повнимательнее и с облегчением вздохнула: да, это был Колфет.
      Большая волна сильно хлестнула спускавшегося по канату человека, и единственная здоровая рука соскользнула. Лорана с трудом сдержала испуганный крик, увидев, что моряк повис, держась только ногами и на чересчур длинной ременной петле. Но к нему тут же устремились Гарта и Гренн, схватили коготками за руку и, лихорадочно взмахивая крылышками, помогли большому грузному мужчине снова ухватиться за канат. И тут очередная волна захлестнула всех троих.
      На протяжении долгого, ужасающе долгого мгновения Лорана думала, что все они утонули. Она успела представить себе, как ее будет много дней мотать по морю в маленьком ялике и у нее не будет ничего, кроме трагических воспоминаний, которых — увы! — для ее короткой жизни набралось и так слишком много. Но затем волна отхлынула, и она увидела Колфета, державшегося здоровой рукой за канат, и двух файров, которые с бодрым щебетом вились у него над головой.
      Лорана закусила губу, ей не хватало терпения дождаться, пока ноги Колфета дотянутся до лодки. Запоздало сообразив, что нужно подстраховаться, она нашла на дне лодки моток веревки и привязала себя к скамейке, а затем бросилась к Колфету, чтобы помочь ему забраться в лодку.
      — Ну что, ничего трудного, — с деланой бодростью сказал Колфет. Он, тяжело дыша, опустился на носовую банку. — Нож у тебя есть? — Когда Лорана кивнула, он сказал: — Вот и прекрасно. Перережь линь и давай убираться отсюда по дальше.
 
      К'район повернулся на звук шагов человека, входившего в комнату для Встреч. Драконы только-только закончили свою скорбную песнь. На верхней площадке лестницы стоял Ж'лантир с пепельно-серым лицом. К'район жестом пригласил его войти.
      — К'район, я глубоко со…
      К'район мотнул головой.
      — Он был очень стар, — сказал он, не дослушав. — Я уверен, что ему очень хотелось отдохнуть.
      Ж'лантир поджал губы, почувствовав, что сейчас они снова задрожат.
      — Если бы я лучше присматривал за ним…
      — Ты все делал правильно, — снова перебил его К'район. — Ж'трел сам сделал свой выбор.
      Ж'лантир печально покачал головой.
      — И все равно я удивлен, — сказал он, немного помолчав. — Он так увлекся своим последним проектом.
      К'район вопросительно взглянул на командира крыла и жестом попросил продолжать.
      — Насколько я знаю, он встретил некую молодую даму — вернее будет сказать, спас ее — и заинтересовался ее способностями к рисованию. К'район поднял бровь.
      — Ж'трел всегда разбирался в женщинах, — объяснил Ж'лантир, — несмотря на то что он не имел возможности их оценить.
      — Ну да, а Талит' всегда лучше всех вел Поиск, — согласился К'район.
      — Именно так, — кивнул Ж'лантир. — Судя по всему, он взял ее под опеку и отправил в плаванье на борту того нового судна, как его?.. «Всадник ветра».
      — Зачем?
      — В морском холде мне удалось разузнать, что девочка, похоже, намеревалась зарисовать всех животных и все растения, которые могли встретиться ей на пути от Нератского мыса до самого Тиллека, — ответил Ж'лантир.
      Предводитель Иста-Вейра чуть слышно присвистнул.
      — Это было бы великое дело, — с уважением сказал он.
      — Она и на самом деле очень талантлива, — продолжал Ж'лантир. — Один из ее рисунков вывешен в Иста-холде.
      — Кто-то должен найти ее и сообщить новости, — сказал К'район.
      Ж'лантир кивнул.
      — Я позабочусь об этом.
      — Хорошо, — согласился К'район. — И… Мне очень жаль. Он был хорошим человеком.
      Ж'лантир вздохнул.
      — Он был очень стар, — ответил он. — Я думаю, что он не захотел оказаться на стариковском положении, когда снова начнут падать Нити.
      — У некоторых из нас нет выбора, — мягко сказал К'район.
 
      Колфет вскрикнул от боли, вырвав Лорану из зыбкого полусна. Она поспешно отодвинулась от моряка, сразу же почувствовав, как сырой холод от висевшего над морем тумана пронзил ее до костей, и с сожалением поняла, что сама оказалась виновницей случившегося. Пытаясь согреться, она в забытьи прижалась к моряку покрепче и потревожила его сломанную руку.
      Все тепло, которое она пыталась сохранить, сразу же улетучилось, но она, прежде чем снова придвинуться к Колфету, заставила себя осмотреться в поисках файров. Гарта и Гренн с несчастным видом жались друг к другу на дощатом настиле шлюпки.
      Они выглядели даже более мокрыми и измученными, чем в разгар шторма. Лорана умоляла их, ругала, бранила и даже отталкивала от себя в тщетных попытках заставить отправиться в какое-нибудь безопасное место, но они ни за что не желали улетать. Они даже сумели объяснить хозяйке, что опасаются, что если сейчас, во время бури, покинут ее, то потом не смогут найти, — и потому никуда не уйдут.
      Колфет с усилием разлепил веки, медленно повернул голову и вопросительно взглянул на девушку.
      — Я задела вашу руку, — мягко сказала Лорана. — Простите меня, пожалуйста.
      Моряк пошевелил губами и слабо махнул здоровой рукой. Потом сделал усилие и все же смог выговорить:
      — Х-х-х-холод-д-дно. — Его трясло.
      Лорана снова прижалась к моряку, стараясь сделать так, чтобы они как можно теснее соприкасались телами. Больше всего она опасалась снова потревожить многострадальную руку.
      Лубок, защищавший перелом, развалился на исходе первого же часа шторма. Колфет больно ударился поврежденным местом, когда собирал из подручных средств штормовой якорь. Когда же через несколько часов штормовой якорь оторвался, моряк, превозмогая боль, обеими руками вычерпывал воду, и им с Лораной все же удалось удержать крохотную лодочку на плаву.
      Колфет так измучился от непосильного труда и боли, что, когда опасность утонуть временно миновала и нужно было делать новый плавучий якорь, он оказался не в состоянии работать и руководил действиями Лораны, крича во все горло, пока не сорвал голос.
      При изготовлении нового штормового якоря Лорана сделала две серьезные ошибки: она соорудила якорь из весел и привязала канат к румпелю. И поэтому, когда особенно сильный порыв ветра чуть не перевернул ялик и оторвал якорь, лодка лишилась сразу и весел, и руля.
      Наконец шторм стих, и над морем повис туман. Лорана сделала новый штормовой якорь из лежавшего на дне ялика багра.
      — Снова шторм идет, — вяло сказал Колфет. — Через два, самое большее три часа начнется.
      Лорана поглядела вокруг. Да, над водой снова поднимался ветер, заметно похолодало.
      Шторм налетел без всякого предупреждения. Лорана едва успела подхватить файров и посадить их на дно рядом с Колфетом, и уже в следующее мгновение ее ослепило солеными брызгами и опять насквозь промочило проливным дождем. Лодку начало швырять на волнах, поднятых жестокими порывами ветра нового шторма.
      После этого время остановилось. Лорана скорчилась на дне лодочки и чувствовала, что замерзает. Ее непрерывно заливала одинаково холодная морская и дождевая вода.
      Когда воды набралось слишком много, Лорана принялась яростно вычерпывать ее. Девушка вела отчаянную борьбу с дождем и морем, не решаясь даже в глубине души признаться себе, как она боится, что какая-нибудь волна полностью захлестнет лодку и погубит их всех. Когда Гарта и Гренн попытались помочь ей, она обругала их с совершенно несвойственной ей злостью.
      — Убирайтесь! Убирайтесь! — кричала она на своих файров. Гарта попыталась ответить, но ветер грубо заглушил слабый щебет огненной ящерицы. Впрочем, Лоране вовсе необязательно было слышать свою маленькую королеву, чтобы оценить ее упрямую решимость. А Гренн вообще не стал ничего говорить и продолжил торопливо выбрасывать лапками воду из лодки.
      Лорана тоже не ослабляла усилий. Однако, продолжая вычерпывать воду, она не могла не сокрушаться из-за того, что огненные ящерицы должны впустую погибнуть, пожертвовав своей жизнью лишь ради того, чтобы оставаться вместе с нею. И она мысленно продолжала внушать файрам разные доводы, доказывая, что они должны покинуть ее.
      — Лорана! — Осипший голос Колфета был едва различим на фоне завывания шторма, и предупреждение оказалось запоздалым. Девушка оказалась не в состоянии сделать хоть что-нибудь. Ялик опасно накренился, подброшенный большой волной, и не опрокинулся только чудом.
      Лорана сразу же поняла, что штормовой якорь снова оторвался. Она опустила на дно черпак. Единственной вещью, которую можно было бы использовать в качестве штормового якоря, оставалась привязанная вдоль борта мачта. Девушка наклонилась и начала отвязывать крепления, удерживавшие мачту, а ялик продолжал плясать на волнах и мог в любое мгновение опрокинуться.
      В конце концов она привязала мачту канатом к корме и была уже готова выбросить ее за борт, но тут лодка резко подпрыгнула, и Лорана полетела за борт.
      Она сразу же потеряла ялик из виду. Волна захлестнула ее с головой и потянула ко дну. Лорана отчаянно взмахнула руками и всплыла на поверхность. Она задыхалась; ей сразу же стало невыносимо холодно.
      — Лорана! — донесся издали крик Колфета.
      — Нет! — крикнула в ответ Лорана, но ветер унес ее слова в сторону.
      И тут же у нее над головой заплясал двухцветный — коричневый и золотой — смерч. Файры самоотверженно сражались с ветром, который мог в любую секунду швырнуть их в бушующее море.
      — Убирайтесь! — срывающимся голосом заорала на них Лорана. — Спасайтесь сами!
      Гарта и Гренн, не обращая внимания на ее слова, вились над нею, хватали за волосы и больно дергали, словно рассчитывали поднять человека из воды. Она почти не замечала этой боли; мыслями Лораны полностью завладело отчаянье из-за того, что две огненные ящерицы с минуты на минуту погибнут вместе с нею, хотя вполне могут спастись.
      — Уходите! — выкрикнула она и взмахнула рукой, пытаясь отогнать маленьких друзей, не оставлявших попытки удержать ее голову над водой. Что-то врезалось в нее, и она инстинктивно схватила предмет. Это оказалась мачта с коротким обрывком каната. Лорана закрыла глаза, из которых внезапно брызнули слезы. Значит, Колфет отрезал веревку в надежде, что ветер пригонит мачту к упавшей за борт девушке. Она испустила стонущий вопль. Плавучий якорь оставался для моряка единственной надеждой на спасение. Он пожертвовал своей жизнью ради нее.
      «Я этого не стою, — сказала она себе. — Он умрет, Гарта и Гренн умрут — и все ни за что. За меня».
      Ее руки крепко вцепились в мачту. Наконец-то удалось перевести дыхание. Неподалеку ярко сверкнула молния. Лорана была обречена.
      — Гарта, — сказала она, повторяя негромким шепотом свои мысли, обращенные к золотой огненной ящерице, метавшейся в воздухе низко над нею. — Гренн. Вы должны уйти отсюда. Оставьте меня. Найдите кого-нибудь другого. Я не смогу выбраться отсюда живой, и мне будет много тяжелее умирать, зная, что вы тоже умираете вместе со мной.
      Она почувствовала в мыслях теплую волну нежной любви от своих огненных ящериц. Они не оставят ее; Они ни за что на свете не оставят ее.
      Девушку затрясло от гнева. Они умрут,если останутся с нею. Умрут совершенно впустую. Этого нельзя допустить.
      —  Вы должны уйти! —Внезапно окрепший голос Лораны перекрыл рев шторма. Чувствуя, как ее сердце ожесточается, она собрала волю в кулак и направила ее на огненных ящериц. — Улетайте!
      Гарта и Гренн жалобно закричали. Небо разорвала новая вспышка молнии. Лорана собрала всю свою силу, ощутив себя самое подобной молнии, и мысленно бросила ее в огненных ящериц.
       «Улетайте!»
      «Куда-нибудь, где будет безопасно, — добавила про себя Лорана. — Куда-нибудь, где вас снова будут любить». Сверкнула еще одна огромная молния, и Лорана опять мысленно крикнула на файров: «Убирайтесь!»
      И они исчезли. Лорана вздохнула (этот вздох больше походил на всхлип) и уронила голову на мачту. «Спасены, — думала она. — По крайней мере, их мне удалось спасти».
      Цепляясь за нетолстое древко посреди бушующего моря, Лорана почувствовала еще одну волну ласкового тепла, которую прислали ей файры, перед тем как исчезнуть в неведомом и непонятном Промежутке. И, уже погружаясь в сонное забытье, за которым должна была последовать одна только смерть, Лорана решила, что почувствовала кое-что еще — ответное тепло в конце длинного туннеля, который соединял ее с Гартой и Гренном. Закоченевшие губы сами собой растянулись в улыбке. Вот и хорошо, неотчетливо подумала Лорана. Кто-то о них позаботится.

 

Форт-холд, 50 год Первого Прохождения, 58 ПВ

      Солнечный свет, вливавшийся в комнату через большие окна, добрался до кровати Цветка Ветра и разбудил спящую. «Ты должна была подняться несколько часов назад», — упрекнула она себя.
      Старые одеревеневшие кости с каждым годом все упорнее сопротивлялись ее попыткам подниматься с постели. Но Цветок Ветра не собиралась сдаваться. Она глубоко вздохнула, расслабляясь, и принялась за утренний комплекс упражнений.
      Едва она успела закончить зарядку, как на Барабанной башне прогрохотал сигнал «внимание». Старуха подумала, не Тьеран ли это барабанит. Она редко видела его с тех пор, как умер его отец и мальчик сбежал от нее в Барабанную башню. Теперь ему перевалило за восемнадцать, он практически перестал расти и вполне мог бы извлечь из барабанов эту оглушительную дробь.
      Цветок Ветра напряглась было, но быстро успокоилась. Она сообразила, почему проспала необычно долго: Барабанная башня молчала все утро. В следующий миг она поняла и еще кое-что: и почему молчала, и какое сообщение последует сейчас — о Падении Нитей.
      Теперь понятно, почему ее молодая ученица не разбудила свою наставницу утром: юная леди помогала готовить резервуары с аш-эн-о-три — азотной кислотой для наземных команд, Работа наземников заключалась в том, чтобы найти Нить, если та случайно ускользнет от драконов, встречавших Падение в небе, и сжечь ее, прежде чем она успеет зарыться в землю.
      По расписанию Падения место Цветка Ветра было в больнице, на случай ранений, с которыми не в состоянии справиться ее ученики. Она поспешно переоделась и начала спускаться по лестнице, крепко держась за перила. Не хватало еще, чтобы в результате никчемной спешки она сама оказалась первым сегодняшним пациентом.
      Одна из новых учениц — Цветок Ветра не была уверена, но решила, что ее зовут Мирлан, — заметила ее и поспешила предложить старухе руку.
      Цветок Ветра резко отмахнулась.
      — Я еще не больная, дитя мое! — сказала она, горько досадуя про себя, что эффект гордого заявления сведен на нет дрожащим скрипучим голосом. — Впрочем, я не отказалась бы выпить чего-нибудь горячего, — добавила она, почувствовав, что теперь уже голос не сорвется.
      Мирлан проводила наставницу до входа и умчалась, чтобы раздобыть старухе обычный легкий завтрак.
      Подошел Джанир — и когда это он успел так сильно вырасти?
      — Мы ожидаем, что в это Падение поступят двое с серьезными травмами, один с легкой и три царапины, полученные по глупости, — сказал он и нахмурил брови, имитируя серьезность и задумчивость.
      Цветок Ветра давно придумала эту игру с предположениями, которая должна была помочь ученикам настроиться на оказание помощи раненным во время сражений с Нитями. Ее саму игра уже много лет не забавляла, но учебный эффект оставался довольно высоким, и поэтому она старательно делала вид, что по-прежнему получает от нее удовольствие.
      — Две легкие и две царапины? — предположила в свою очередь Цветок Ветра.
      Джанир задумчиво поджал губы.
      — Это что — пари? — послышался новый голос. Цветок Ветра обернулась и увидела у себя за спиной Жостена, еще одного новичка.
      — Если и пари, то между мной и старшим хирургом, — ответила Цветок Ветра. В комнате вдруг стало тихо.
      Вернулась Мирлан с подносом.
      — Это Падение продлится шесть часов, верно? — задала Цветок Ветра риторический вопрос.
      Все вокруг закивали.
      — Все оборудование готово? Снова кивки в ответ.
      — В таком случае что же мешает вам приступить к занятиям? — спросила она, обращаясь к собравшейся вокруг нее группе.
      Джанир улыбнулся вспыхнувшему воспоминанию и тут же напустил на себя мрачную серьезность. Ученики торопливо расходились; кто направлялся за учебниками, кто занимал места в учебных классах, где они будут практиковаться в лечении различных травм.
      — Я проверю всех попозже, — сказала Цветок Ветра. Глаза Джанира вдруг потемнели. Цветок Ветра заметила это.
      — В чем дело?
      — Э-э, моя леди…
      — Не тяни, Джанир, выкладывай.
      — А вы сами разве не помните?
      Вид у Джанира был смущенный. Цветок Ветра нахмурилась.
      — После последнего Падения мы с вами договорились, что управлять больницей буду я, а вы станете меня консультировать.
      Цветок Ветра открыла было рот, но тут же захлопнула его, подождала секунду-другую и лишь потом заговорила:
      — Конечно. Могу я побеседовать с тобой наедине? Джанир с готовностью указал на дверь смотрового кабинета.
      Войдя внутрь, Цветок Ветра повернулась к ученику и сказала невыразительным голосом:
      — Джанир, кажется, у меня начали появляться признаки старческого слабоумия. Ты согласен со мной?
      Я Джанир на мгновение прикрыл глаза, на его лице мелькнула гримаса страдания, тут же сменившаяся профессиональным выражением равнодушного внимания.
      — Моя леди, вы уже второй раз говорите мне эти самые слова.
      Судя по внешнему виду, Цветок Ветра восприняла эти слова с невозмутимостью скалы, но в душе воцарилось смятение. Так волнуется прибрежный тростник под ударами бури.
      — Понятно. И когда же был первый раз?
      — Не далее как в прошлое Падение, моя леди, — ответил Джанир. — С тех пор у вас не проявлялось никаких проблем с памятью. Возможно, виновато нервное напряжение?
      — Падение не должно выбывать у меня особое напряжение.
      Джанир не согласился с нею.
      — Само Падение — пожалуй. Но, как вы сами много раз говорили, мы должны быть готовы к поступлению большого количества раненых. Мне кажется, что это и является для вас самым большим напряжением, моя леди.
      — Да, кажется, объяснение и впрямь в этом, — ровным голосом произнесла Цветок Ветра.
      «Мой рассудок! Я теряю рассудок!» — мысленно в ужасе кричала она. Сделав глубокий, но почти незаметный для собеседника вдох, заставила себя успокоиться.
      — Меня тревожат возможные последствия. Джанир смотрел на нее безмятежным взглядом.
      — Не волнуйтесь, моя леди, мы присмотрим за вами. Цветок Ветра поджала губы и кивнула:
      — Спасибо. Но я имею в виду более широкое значение этого факта для нашего стареющего населения. Я рассчитывала на то, что мы будем сохранять основные умственные и физические способности лет до девяноста, а то и до ста.
      Джанир кивнул:
      — И об этом вы тоже говорили в прошлый раз, моя леди.
      Цветок Ветра оказалась настолько потрясена этим ответом, что ей далеко не сразу удалось восстановить самообладание.
      — Я совершенно не помню. Что еще я говорила? Джанир вздохнул.
      — В том разговоре мы с вами согласились, что первые признаки раннего слабоумия могли возникнуть из-за длительного и нарастающего напряжения, которое можно охарактеризовать как стресс, но все же более вероятно, что причиной являются различия в диете.
      — Могли быть и другие факторы, — сказала Цветок Ветра. — Об. экологических факторах мы с тобой говорили?
      — Вы беспокоились по поводу того, что в нашей пище могут иметься или, напротив, отсутствовать элементы, тем или иным образом связанные с памятью и нервными функциями, — ответил Джанир.
      — Мы должны сделать биопсии на нескольких свежих трупах, — сказала Цветок Ветра. Джанир посмотрел ей в лицо долгим вопросительным взглядом, и она решительно кивнула. — Я отлично помню, что мы не располагаем оборудованием для организации морга. Но если бы нам удалось получить труп достаточно рано, то мы могли бы провести целый ряд серьезных исследований.
      — Я согласен с вами, моя леди, — ответил Джанир. — Но, к сожалению, старшее поколение почти полностью вымерло во время Лихорадки. К тому же сообщения о смертях обычно поступают уже после окончания похорон.
      — Мы должны постараться определить местонахождение возможного трупа где-нибудь поблизости, — согласилась Цветок Ветра.
      — А если нам это удастся, моя леди, то что же дальше? — мягким тоном спросил Джанир. — Разве у нас есть оборудование, при помощи которого мы способны идентифицировать значимые факторы?
      В тренированном мозгу Цветка Ветра сразу же возникло множество совершенно убийственных возражений. Усилием воли она отогнала посторонние мысли и погрузилась в глубокую задумчивость. Наконец она нарушила молчание:
      — Я думала, ты сошлешься на то, что у наших сотрудников нет времени для проведения масштабных работ и что мы принесем больше пользы, если плотнее займемся проблемой детской смертности.
      Джанир вскинул голову; на его губах промелькнула чуть заметная улыбка.
      — Если начистоту, то и это вы, моя леди, говорили во время нашей последней беседы. И как тогда, так и сейчас я должен с вами согласиться. Учитывая очень тревожную статистику численности населения, нам жизненно важно гарантировать его максимально быстрый прирост. И наш самый важный вклад должен заключаться в повышении процента детей, выживающих в раннем детстве.
      — К тому же если молодежь представляет новый культурный капитал, то старики становятся все более тяжелой обузой, поскольку требуют значительного расхода наших драгоценных ресурсов.
      — И об этом вы тоже говорили, — с той же мягкостью сказал Джздшр. — Но в этом отношении я хотел бы вам возразить. Я всегда восхищался вами и очень сожалею, что лишен возможности продолжать обучение у вас.
      Цветок Ветра улыбнулась и погладила его по руке.
      — Ты был хорошим студентом, Джанир.
      — Спасибо, моя леди, — сказал Джанир, задержав ее руку в своей.
      Цветок Ветра повернулась, чтобы уйти.
      — Наверно, я буду просматривать Записи у себя в комнате. — И, увидев, что Джанир понимающе кивнул, добавила: — Если я вам понадоблюсь…
      — Не сомневайтесь, моя леди, я обязательно пошлю кого-нибудь за вами, — закончил фразу Джанир. Он нервно закусил нижнюю губу. — Я надеюсь, что вы не будете слишком переживать из-за потери фрагментов памяти. Они касаются недавних и самых последних воспоминаний. — Цветок Ветра снова повернулась и посмотрела ученику в лицо. — Ваше знание генетики сохраняется таким же глубоким и широким, как было прежде, и таким же останется.
      — Да, — ответила Цветок Ветра, протягивая руку к дверной ручке, — но я пытаюсь изучить реконструктивную лицевую хирургию, Джанир.
      Она удалилась, не дожидаясь, пока взволнованный целитель придумает, что сказать в ответ.
 
      Тьеран умело вкладывал силы в четкие громкие удары. Он совершенно не походил на того нескладного шестнадцатилетнего подростка, каким был, когда впервые пришел в башню. Сейчас ему сравнялось восемнадцать, и на его поджаром теле играли рельефные мускулы, натренированные ежедневной работой.
      Слыша, как его сигналы эхом отражаются от огромной скалы, в которой разместились помещения Форт-холда, он только равнодушно усмехнулся. Эхо не могло заглушить ответов от имевших гораздо более высокий звук барабанов близлежащих малых холдов и полевых поселений.
      Джендел был совершенно прав, когда уговаривал — в конце концов ему это удалось — поместить Барабанную башню здесь, почти на полпути между Форт-холдом и Колледжем. Благодаря расположению утесов получилось нечто вроде естественного отражателя, который направлял и усиливал звук ударов.
      Однако из-за этого местоположения большой барабан оказался открыт воздействию всех стихий. Самую большую опасность для него представляли, естественно, Нити. Поэтому во время Падений барабан прятали в помещении, примыкавшем к Барабанной башне. Джендел сделал разборку и сборку большого барабана одним из постоянных упражнений для своих барабанщиков. Тьеран в паре с Родаром постоянно показывали лучшее время.
      Тьеран попал в Барабанную башню в самое подходящее время. Ее строительство закончилось лишь месяцем раньше, и Джендел все еще экспериментировал, стремясь отыскать наилучший способ использования барабанов. Тьеран быстро выучил основной набор кодов, прекрасно освоил его и самостоятельно придумал второй, более удобный свод барабанных сигналов, который был с искренним энтузиазмом встречен Дженделом и подавляющим большинством остальных барабанщиков.
      Сбежав в Барабанную башню, Тьеран не сомневался, что Цветок Ветра вскоре прикажет вернуть его на прежнее место. Понадобилось почти полгода, прежде чем он поверил, что его предоставили самому себе. А когда прошло намного больше времени, он посмел признаться самому себе в том, что его положение в Колледже достаточно прочное и надежное.
      С высокой башни открывался несравненный обзор. Тьеран жадно впитывал все, что видел и слышал под собой. Когда он находился здесь, в двух этажах над землей и на расстоянии нескольких длин дракона и от Колледжа, и от Форт-холда, никто не мог рассмотреть его лицо. С высоты Барабанной башни Тьеран ощущал себя владельцем всего того, что видел вокруг.
      Сейчас он видел лорда-холдера Мендина, направлявшегося в Колледж Интересно, что лорду понадобилось там сразу после Падения? Взглянув в другую сторону, он увидел Лероса, старшего из сыновей Мендина. Поминутно утирая пот, тот устало тащился из полей в сторону холда в сопровождении столь же измотанных членов огнеметной команды. Похоже, что Лерос сегодня замещал в борьбе с Нитями своего отца. Рассматривая владетелей холда, юноша не услышал легких шагов Джендела и заметил его приближение, только когда главный барабанщик поднялся уже до середины башни.
      — Тьеран! — окликнул Джендел, выглянув из лестничного проема, и добавил, не сделав паузы даже для того, чтобы перевести дыхание: — Тебя срочно вызывают в Колледж. Найдешь там декана Эморру.
      Тьеран удивленно вскинул брови, но тут же напустил на себя невозмутимый вид, повесил огромные барабанные колотушки на крюк и потянулся за рубашкой.
      — На обратном пути захвати для нас завтрак, — добавил Джендел, когда Тьеран уже ступил на лестницу. — И зайди за Кассией — вы с ней нас сменяете.
      — Ладно, — негромко бросил Тьеран через плечо и дополнительно знаком подтвердил, что услышал старшего. На Барабанной башне всегда дежурили по двое.
      Очередные занятия, решил Тьеран, быстрым шагом идя по сводчатому коридору в Колледж. Там он сразу же направился к небольшому помещению, отведенному для обучения барабанщиков.
      Эморра ждала его перед дверью.
      — Мне хотелось бы, чтобы ты показал молодежи кое-что из техники барабанного боя.
      Тьеран вопросительно взглянул на нее. Когда ему впервые предложили провести занятия с учениками — это случилось почти сразу же после того, как он сумел доказать Дженделу преимущество нового кода, — мальчик ужасно боялся встать перед группой людей, стесняясь своего изуродованного лица и неловкого тела. Но первая группа целиком состояла из старших учеников, которых интересовало только одно — стремление поскорее изучить новые коды. И, поняв это, Тьеран с небывалой энергией погрузился в работу по обучению барабанщиков.
      Тьеран довольно быстро понял, что далеко не все барабанщики изучают коды для того, чтобы работать в местной Барабанной башне или в каком-нибудь из малых холдов во владениях Мендина. Некоторые из старших студентов отправлялись в дальние края, унося с собой новую сигнальную систему.
      Другие пошли не просто еще дальше, но совсем в другом направлении. Они вернули освоенные ими сигнальные барабанные коды в стихию музыки, которую многие считали душой и сутью Колледжа. Эморра объяснила Тьерану, что его коды не стали основой для новой формы музыки. Правильнее было бы сказать, что благодаря его ритмическим рисункам музыканты начали создавать работы, связанные с джазом и традиционной кельтской музыкой Старой Земли. Тьеран сначала удивлялся, потом решил, что это ему нравится, а вскоре сделался восторженным участником исполнения новых музыкальных произведений.
      Эморра заметила его удивление.
      — Я тут подумала и решила, что работа с барабанами и барабанными сигнальными кодами могла бы оказаться очень полезной для отработки чувства ритма у музыкантов.
      Тьеран попытался не выдать колебаний, но от Эморры мало что могло укрыться.
      — Это хорошая группа; я только что позанималась с ними, — сказала она, вручая юноше маленький барабан.
      Когда Эморра удалилась, Тьеран почувствовал, что душа у него уходит в пятки. Он поднял барабан, прижал к себе одной рукой и бездумно выбил пальцами сигнал «тревога». В следующее мгновение он, ощутив прилив вдохновения, изменил ритмический рисунок и прибавил ударам силы.
      Так, продолжая бить в барабан, он вошел в класс и остановился перед учительским столом. В классе оказалось одиннадцать учеников. Все они были очень молодыми — самому старшему вряд ли успело исполниться одиннадцать, а младший был не старше семи. С такими маленькими детьми Тьерану еще не приходилось заниматься.
      Он снова изменил ритм и начал новое сообщение продолжая внимательно наблюдать за учениками. Двое или трое подсознательно пытались повторять его движения, и все без исключения были глубоко сосредоточены.
      Тьеран закончил сообщение эффектной дробью, положил барабан на стол и обвел взглядом учеников.
      — Теперь, когда я сказал вам все, что намеревался, появились ли у вас какие-нибудь вопросы?
      У детей, как по команде, широко раскрылись Глаза, и в классной комнате воцарилась тишина. В конце концов одна из старших девочек все же подняла руку. Тьеран усмехнулся и кивнул ей.
      — Что вы нам говорили? — спросила она.
      — Я сообщил вам мое имя, приветствовал вас в классе барабанщиков и спросил, зачем вы сюда пришли, — ответил он. — Хотите ли вы узнать, каким образом я все это сказал?
      Все, как один, кивнули, не отводя от учителя любопытных глаз. Тьеран сдержал просившуюся на губы улыбку и начал занятия по основам техники барабанного боя и ритма.
      К его собственному удовольствию, ему удалось столь же эффектно закончить урок. Он исполнил сообщение «Пора обедать», и сразу же за дверью прозвучал колокол, сообщавший о том, что час завершился.
      — И на этом, ребята, мы с вами попрощаемся, — сказал он уже словами.
      Дети вели себя чрезвычайно вежливо. Чуть ли не все подошли к нему, чтобы поблагодарить и сказать, что они хотят снова с ним позаниматься.
      Эморра ждала в коридоре. Она подошла к Тьерану, когда юноша направился в сторону кухни.
      — Насколько я понимаю, ты благополучно все перенес. Тьеран кивнул.
      — Хорошие дети.
      — Ты хотел бы продолжать заниматься с ними?
      — Несомненно.
      С почти скорбным стоном Эморра резко заступила ему дорогу, вынудив остановиться.
      — И?
      Первое, что пришло Тьерану в голову и поразило его до глубины души, было внезапное осознание того, что он выше ростом, чем Эморра, — и что ему это нравится.
      — Что — и?
      Эморра чуть слышно скрипнула зубами, а потом глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
      — Каждое занятие — это урок не только для детей, но и для преподавателя.
      — Вы это уже не раз говорили. Думаю, в этом есть какой-то смысл.
      — Итак, — произнесла она таким тоном, будто из последних сил сдерживала недовольство, — что же ты узнал сегодня?
      — Наверно, то, что могу вести занятия с младшими учениками? — предположил Тьеран.
      Глаза Эморры сверкнули. Тьеран не раз замечал у нее такой взгляд. Он всегда появлялся во время серьезных дебатов, когда она была расстроена и собиралась сделать очень весомое замечание.
      Юноша вскинул обе руки, словно сдавался в игре.
      — А что же, по-вашему, я должен был узнать?
      Эморра покачала головой, показывая всем своим видом, что не станет отвечать на вопрос. С тех пор как Тьеран удрал в Барабанную башню, он стал для нее чем-то вроде объекта пристального изучения. Восстание молодого человека против ее матери пробудило в Эморре живой интерес к нему. Этот интерес еще больше усилился, когда она узнала о том, что Тьеран разработал серьезные усовершенствования барабанного сигнального кода. Поняв, насколько сильно его подростковое чувство отверженности подкрепляется реакцией окружающих на его изуродованное лицо, она всерьез задумалась, как же ему помочь.
      В животе у Тьерана громко заурчало. Пожав плечами — дескать, как хотите, — он обошел Эморру, жестом пригласил ее следовать за ним и зашагал в сторону кухни.
      — Вы обо мне беспокоитесь, — сказал он после непродолжительного молчания.
      Эморра кивнула:
      — Я беспокоюсь обо всех. Тьеран фыркнул:
      — В таком случае у вас слишком много беспокойства.
      — Это моя работа! Как и все на Перне, Колледж должен зарабатывать себе на жизнь. Поэтому с учеников взимается плата за обучение, а преподавателям платят за те исследования, которые они проводят. И вся полученная прибыль вкладывается в новые проекты.
      — Я знаю — вроде Барабанной башни, — сказал Тьеран.
      Они подошли к двери кухни.
      — Мне нужно забрать еду для Джендела и других и отнести ее в башню.
      — Я тебе помогу, — предложила Эморра.
      — Спасибо, — вежливо отозвался Тьеран, не на шутку удивленный тем, что декан Колледжа не брезгует такой черной работой.
      К счастью, в этот день в кухне работали Аландро и Мойра. Аландро прибился к кухне Колледжа с Года Лихорадки, когда его доставили сюда больным сиротой. Немного оправившись от болезни, он по собственному желанию устроился на кухне и с тех пор с готовностью выполнял там любые работы. Теперь, когда ему уже хорошо перевалило за тридцать, он отнюдь не утратил жизнерадостности и проворства, отличавших его с первых же дней жизни в Колледже.
      Мойра появилась значительно позже. Она тоже была воспитанницей Колледжа, но отказалась уехать, когда два года назад достигла совершеннолетия. Она заявила, что нигде не найдет столь же хорошо устроенную кухню, как в Колледже, и ни за что не согласится на что-то худшее, пусть даже все владельцы Великих холдов уговаривают ее на коленях.
      — Мне нужно четыре завтрака для Барабанной башни, — без предисловий сказал Тьеран, переступив через порог.
      Суровое лицо Мойры — она ревностно охраняла свои владения — просветлело, когда она увидела, кто к ней явился.
      — А за это ты…
      Тьеран усмехнулся и низко поклонился.
      — Я буду возносить тебе хвалы перед всеми барабанщиками на свете.
      Мойра нахмурила брови и поджала губы, старательно пытаясь изобразить гнев.
      — Только прошу тебя, Тьеран, не надо петь. По-моему, твой голос еще не установился.
      — Это точно, — с печальным вздохом согласился Тьеран. — Тут уж не поспоришь.
      Повариха смерила юношу оценивающим взглядом.
      — В таком случае ты после обеда будешь целый час катать меня на лодке.
      Тьеран лишь на мгновение задумался, перед тем как кивнуть.
      — Договорились! Но только если ты позволишь мне сделать меренги.
      Лицо Мойры расплылось в широкой улыбке.
      — Отлично! — Она повернулась к своему напарнику. — Ты слышал, Аландро? Тьеран сегодня вечером приготовит какую-нибудь ерунду!
      Великан-помощник задумчиво посмотрел сверху вниз на маленькую повариху, затем на Тьерана, который шутливо помахал ему рукой, и спросил:
      — Неужто меренги?
      — Да, — подтвердила Мойра, — он будет делать меренги. — Она нашарила у себя за спиной огромный половник и угрожающе замахнулась им на Тьерана. — Только на этот раз чтобы никакого розового экстракта! Он стоит целое состояние, а ты совершенно не знаешь меры.
      Эморра улыбнулась, оценив разыгрывавшуюся перед нею сценку. Ей понравилось, как Мойра с озабоченным видом оглядывалась вокруг в поисках внушительного предмета, которым можно было бы эффектно замахнуться на Тьерана. И еще ей понравилось, что Тьерана так приветливо встречают на кухне. Конечно, он был бы дураком, если бы не постарался найти общий язык с лучшим поваром Колледжа, а Эморре давно уже стало ясно, что Тьеран ни в коем случае не дурак.
      — Подождите минуточку, — вмешалась она в разговор. — Так это были твоимеренги?
      Тьеран кивнул.
      — Они были замечательно вкусными. — Эморра задержала на юноше оценивающий взгляд. — Итак, ты можешь готовить, убирать, преподавать…
      — У нас не осталось больших термосов, — перебил ее Аландро, указывая на два подноса.
      — Да, последний разбился вчера днем, — печально подтвердила Мойра. — Именно поэтому я налила ваш суп в судки и сделала бутерброды. Теперь, если вам захочется поесть горячего, придется идти в столовую.
      — А может быть, маленькие термосы остались? — спросил Тьеран. — По ночам на Барабанной башне очень уж холодно.
      — Могу себе представить, — согласилась Мойра. — Да, есть еще два, но они оба персональные. — Она улыбнулась Эморре. — Один хранится для вас, декан, а второй для вашей матери.
      Тьеран кивнул и поднял поднос. Эморра взяла второй.
      — А может быть, вам стоит разводить там огонь? — спросила Эморра, когда они покинули Колледж и направились к Барабанной башне.
      — Там нет места, — отозвался Тьеран. — Кроме того, я думаю, мы замучаемся каждый вечер таскать туда дрова.
      — Совсем разленились! — шутливо возмутилась Эморра. — Ладно, в конце концов, это же вам придется мерзнуть, а не мне.
      По мере приближения башня казалась Эморре все огромней. Декан привыкла видеть ее издалека, из Колледжа. Сохраняя дружелюбное молчание, они принялись карабкаться вверх и остановились лишь на середине винтовой лестницы, поднимавшейся вдоль наружной стены башни.
      — Вот потому-то я и предпочитаю мерзнуть, — с усмешкой сказал Тьеран, обведя широким жестом участок лестницы, находившийся в поле зрения.
      — Да, теперь я понимаю, что это была бы совсем не простая работа, — согласилась Эморра, когда ей наконец-то удалось отдышаться.
      Дальше они шли намного медленнее.
      — Родар, Джендел, мы пришли! — крикнул Тьеран, добравшись до последних ступенек лестницы.
      — Вы, однако, не спешили, — откликнулся Джендел. — Надеюсь, пища, по крайней мере, съедобная!
      — Она холодная, — сказала Эморра, опуская поднос на единственный столик, где нашлось немного свободного места.
      — Мы к этому привычные, — сказал Родар и поспешно подскочил, чтобы помочь ей.
      — А где Кассия? — спросил Джендел.
      Тьеран застонал и хлопнул себя по лбу.
      — Я ведь знал, что что-то забыл!
      — Это я виновата — я его отвлекла, — вступилась за юношу Эморра.
      — Ничего страшного. По крайней мере, вы принесли поесть! — бодро воскликнул Родар.
      — Бедняга Родар. Он сидит здесь с самой первой смены, — сказал Тьеран Эморре.
      — А что у нас по части супа? — скептически осведомился Родар. Он взял с подноса судок, снял крышку и понюхал содержимое.
      — Термосов не осталось, так что вся еда холодная, — предупредил Тьеран.
      Родар уже успел сунуть палец в кастрюльку с беловатым супом и смачно облизать его.
      — Картофельный суп с пореем! Изумительно!
      При дальнейшем исследовании были обнаружены солидные порции мясного филе, нарезанный большими ломтями свежий хлеб, мед, горчица и приправа из уксуса, прованского масла и шалфея — собственное изобретение Аландро, — которая отлично подходила и к зелени, и к бутербродам.
      На верхней площадке Барабанной башни стульев не было, но проемы в зубчатой стене оказались достаточно широкими для того, чтобы удобно сесть. Правда, в ветреную погоду эти места сразу делались очень неуютными.
      — Приправы Аландро, как всегда, изумительны, — констатировал Родар, не обращаясь ни к кому в особенности.
      — Да, нам повезло, что у нас есть эта штука, — согласилась Эморра. Джендел недоуменно взглянул на нее, и она пояснила: — Ботаникам в свое время пришлось здорово повозиться, прежде чем удалось акклиматизировать шалфей.
      — Почему же? — поинтересовался Родар.
      Эморра пожала плечами.
      — Мать говорила, что это как-то связано с переизбытком бора. В конце концов они догадались привить шалфей на местное растение. Правда, мать считает, что получившееся совсем не похоже на оригинал.
      — Кроме нее, наверно, уже никто и не знает, каким было исходное растение, — заметил Джендел.
      — Мне нравится этот запах, — заявил Тьеран.
      — А в чем разница? — спросил Родар у Эморры. Та пожала плечами:
      — Я никогда не спрашивала ее об этом.
      — Декан Колледжа — и не спрашивали? — Родар был глубоко изумлен.
      Эморра тряхнула головой.
      — Тогда я была ученицей моей матери.
      — О-о… — протянул Тьеран. Они с Эморрой обменялись понимающими взглядами.
      — А они приспособили все земные организмы, или как? И фауну, и флору? — продолжал расспрашивать Родар. — Может быть, вы знаете?
      — Большая часть работ по адаптации была проделана еще до Переправы, — ответила Эморра. — Но я полагаю, что ботаники, как и Китти Пинг, были вынуждены отказаться от части запланированного. В первую очередь из-за нехватки ресурсов.
      — А во вторую? — Похоже, запас вопросов у Родара был неисчерпаем.
      Эморра усмехнулась.
      — Часть пород отказались адаптировать после обсуждения. Скажем, была какая-то штука под названием бамия, которую все единогласно решили не разводить на Перне.
      — Очень жаль, что они не отказались заодно и от шпината, — недовольно скривился Джендел, откидывая в сторону несколько листиков шпината, кроме которых на его тарелке ничего не осталось.
      — Да, но ведь он очень полезен! — заметил Тьеран.
      — Они были очень разборчивы и по части животных, — с мрачным видом заметил Родар.
      — При Высадке у них имелись полные генные банки, — сказала Эморра и сухо добавила после чуть заметной паузы: — Я думаю, что их первоначальные планы по разведению животных были сорваны.
      — А в этих генных банках были слоны? — возбужденно спросил Родар.
      — О нет! Опять! Только не это, — простонал Джендел.
      Тьеран тряхнул головой и улыбнулся.
      — Да, у них были слоны, — ответила Эморра.
      — Мы наверняка смогли бы их использовать, — посетовал Родар.
      — Как вьючные животные они гораздо хуже лошадей, — сказала Эморра, решительно игнорируя предупреждающий взгляд Тьерана и жесты Джендела, который, по-видимому, был бы очень рад, если бы она сменила тему.
      — Да кому они нужны, эти вьючные животные? — ответил Родар. — Ноги слонов очень чувствительны к глубинным и поверхностным вибрациям почвы…
      — Они способны улавливать звуки с расстояния более тридцати километров, — подхватили Джендел и Тьеран в один голос с Родаром.
      — А-а, вот в чем дело! — воскликнула Эморра, только сейчас уловив суть расспросов, — Они хорошо могли бы улавливать ваши барабанные передачи, верно?
      — Если бы их можно было обучить! — сказал Джендел.
      — Они были очень умными! — отозвался Родар.
      — Но как они попали бы от места Высадки сюда? — задумчиво произнесла Эморра.
      — На корабле, — решительно ответил Родар.
      — А как ты погрузил бы слона на корабль? — спросил Джендел.
      — И как ты потом уговорил бы его вылезти? — добавил Тьеран.
      — Скажи-ка, что ты делал бы, если бы слону понравилось на корабле? — безжалостно продолжал Джендел.
      — Наверно, пришлось бы устроить ему кругосветное плавание, — закончил Тьеран со смехом, к которому не замедлил присоединиться Джендел.
      Родар презрительно косился на своих легкомысленных друзей.
      Тьеран наклонился к Эморре и шепнул ей на ухо:
      — Мы пытались вас предупредить. Родар просто помешан на слонах.
      — Как бы там ни было, — Эморра решительно вернулась к первоначальной теме, — им не удалось полностью переделать экосистему Перна.
      — А они хотя бы попытались ее полностью описать? — поинтересовался Родар.
      Эморра решительно помотала головой.
      — Ни в малейшей степени. Даже на Земле этого не удалось сделать до конца» а ведь там в распоряжении ученых были тысячелетия.
      Джендел поднялся с места и зябко передернул плечами.
      — О, это слишком сложные материи для простого барабанщика! Тьеран, раз уж ты забыл привести с собой напарника, то, может быть, объяснишь, каким образом ты намерен дежурить в одиночестве?
      — Я побуду с ним, — предложила Эморра. — А вы могли бы отнести посуду и прислать барабанщика из Колледжа.
      Джендел нерешительно взглянул на нее, поджав в сомнении губы.
      — Джендел, она отлично знает все последовательности, — успокоил его Тьеран.
      — Неужели? — искренне удивился Родар.
      — Совершенно точно, — подтвердил Тьеран. — У нас довольно простой набор сигналов, которые по большей части базируются на генетическом коде.
      — Генетическом коде? — недоуменно повторил Джендел. — Ты никогда мне об этом не говорил.
      Он взял со стола поднос, передал его Родару, второй взял сам и жестом приказал напарнику спускаться первым.
      — Ладно, — сказал он, поставив ногу на ступеньку. — Тьеран, можешь взять маленький барабан и напомнить ей некоторые основные последовательности. Просто на всякий случай. Ну, ты сам знаешь: «внимание», «тревога» и тому подобное.
      — Слушаюсь, мой командир, — отозвался Тьеран и отдал главному барабанщику шутливый салют.
      Джендел с самым серьезным видом кивнул в ответ и начал спускаться по лестнице.
      Тьеран послушно сыграл для Эморры несколько главных последовательностей барабанных сигналов, попросил ее повторить их и объявил декана годной для дежурства на Барабанной башне. На все это потребовалось не более четверти часа.
      — Ну, вот, ты дважды за один день провел учебные занятия, — сухим тоном заметила Эморра. — Если будешь продолжать в том же духе, скоро тебя придется включить в штат.
      Тьеран ничего не ответил. Он аккуратно подвесил маленький барабан за ремень на один из крюков, вделанных в стену возле самого входа на лестницу, а потом подошел к краю и принялся рассматривать цветущую долину Форта, где копошились мелкие фигурки людей, обрабатывавших поля.
      Через некоторое время он снова повернулся к Эморре.
      — Сколько у них было, у поселенцев, до первого Падения Нитей? Лет восемь, даже чуть меньше, а потом им пришлось все бросить и драпать сюда, на север.
      Эморра кивнула, а потом со вздохом поддалась и шагнула к юноше.
      — За это время они никак не могли провести нормальные исследования, верно? — спросил Тьеран.
      — Особенно если учесть, что им было необходимо создать драконов, — согласилась Эморра. — Мать никогда не рассказывала мне о том времени, а все сохранившиеся сведения очень неопределенны.
      Она нахмурилась, произнося последнюю фразу, потому что уже далеко не в первый раз пыталась догадаться, по каким таким причинам мать не заставила ее изучать исходные тексты первоначального отчета о высадке на планете.
      — В таком случае чем же они располагали? Пять процентов, десять процентов? — вслух рассуждал Тьеран.
      Эморра помотала головой:
      — Судя по тому, что мне удалось обнаружить, — не больше трех процентов.
      И тут до нее внезапно дошло, почему Цветок Ветра ничего не говорила ей о той документации. Из-за ее «упущения» Эморре пришлось разыскивать информацию самостоятельно.
      «Мать, ты снова манипулировала мной!» — сердито подумала она.
      Тьеран, естественно, не имевший представления, о чем думала Эморра, сердито фыркнул.
      — Три процента информации об экосистеме — и все?
      — Они получили очень хорошее описание генома огненной ящерицы, — ответила она. — Почти полное, наверно, девяносто семь процентов, если не больше. И неплохо расшифровали еще два или три генома, в том числе одной из самых распространенных бактерий.
      — А как насчет Нитей?
      — Знаешь, — ответила Эморра, — мать говорит, что геном Нити им удалось расшифровать почти полностью…
      — …Но все это пропало во время Переправы, — закончил за нее фразу Тьеран и виновато взглянул на Эморру.
      Едва ли не каждому жителю планеты было известно, что именно Цветок Ветра виновна в гибели большей части оборудования и документации, которые смыло за борт с застигнутых бурей судов, доставлявших уцелевших жителей Южного континента на север.
      — А Лихорадка началась из-за мутации одного из вирусов, доставленных с Земли, — торопливо добавил юноша.
      — Да, насколько нам известно, — уточнила Эморра. — Прошло слишком мало времени для того, чтобы болезнетворный организм мог появиться путем самопроизвольного скрещивания.
      — А когда это случится?
      Эморра пожала плечами.
      — Я могу надеяться лишь на то, что люди на Перне выживут. При столь незначительном запасе времени моя мать и остальные биологи сделали все, что было в их силах, чтобы приспособить нас к жизни на Перне. И начали еще до прибытия.
      — Именно поэтому вы и ушли? — спросил Тьеран. — Поэтому вы покинули мать? Из-за мысли о том, что остается только ждать, только надеяться на то, что если разразится какая-нибудь эпидемия, это случится еще в тот период, когда мы все еще будем в состоянии идентифицировать болезнь, сможем бороться с нею и найдем средство для лечения раньше, чем все жители Перна умрут?
      — А ты, Тьеран, ушел именно по этой причине? — спросила Эморра, словно не слышала его вопроса.
      Тьеран медленно кивнул.
      — Знаешь, ты продержался дольше, чем я, — созналась Эморра. — Я сбежала, выдержав всего четыре года. Ты оставался целых шесть. После моей матери ты самый квалифицированный генетик на Перне.
      Тьеран хмыкнул.
      — Это все ерунда!
      Эморра решительно мотнула головой, так что ее заплетенные в косы волосы хлестнули воздух.
      — Это вовсе не ерунда, Тьеран. И ты должен об этом знать.
      Тьеран вскинул на нее резкий взгляд, словно подозревал в обмане.
      — Почему вы сами, бросили это дело?
      Эморра секунды две стояла, поджав губы, — она пыталась решить, стоит ли отвечать на вопрос. Наконец она медленно проговорила:
      — Я бросила, потому что была недостаточно хороша для него, Тьеран. Я знала, что я не тот человек, который устроил бы в этом качестве мою мать, что я не такая, какой должна была стать согласно нашим семейным традициям.
      Она с трудом сглотнула подступивший к горлу комок.
      — Я не могла ждать следующей всемирной эпидемии, следующей мутации, следующего биологического бедствия, зная, что инструменты, без которых мы не сможем обойтись, или уже погибли, или погибнут вот-вот, возможно, накануне того дня, когда они будут нужны позарез. — Она с несчастным видом затрясла головой. — Я просто не могла!
      Тьеран подумал, что Эморра, хотя ее поведение и можно было, с какой-то точки зрения, расценить как бегство от обязанностей, все же стала деканом Колледжа. А этот пост означал, что в случае «следующего биологического бедствия» возглавить борьбу придется именно ей.
      — В таком случае как же мы выживем здесь, на Перне?
      — Самым наилучшим образом, — бодро ответила Эморра. — Когда это Прохождение закончится — что случится очень скоро, — люди разбредутся по всем мало-мальски пригодным для жизни уголкам континента. Они будут рожать детей, много детей, а дети будут пихать в рот все то, от чего их станут остерегать родители…
      Тьеран хмыкнул и кивнул.
      — Многие из этих детей заболеют, — продолжала Эморра. — Некоторые из них умрут, но остальные поправятся. На протяжении долгого времени люди будут узнавать, какие растения и животные съедобны, а чего следует избегать. Еще через какое-то, достаточно продолжительное, время они составят новый список заболеваний и разработают фармакопею лекарственных трав для лечения людей. А если случится самое худшее, то все же, возможно, какая-то изолированная группа людей избегнет заражения, эпидемия пройдет своим чередом, и уцелевшие смогут повторно заселить планету. Именно на это нам и остается надеяться, — закончила она.
      Тьеран недоверчиво глядел на нее. Эморра отвела от него взгляд и посмотрела в сторону Колледжа.
      — Во-он там, наверно, моя сменщица? — спросила она, указывая на женщину, поспешно шагавшую к башне от входа в Колледж.
      Тьеран взглянул туда, куда указывала декан
      — Да, это Кассия
      — Симпатичная, — с намеком заметила Эморра.
      — Она кое с кем встречается, — с печальным вздохом согласился Тьеран.
      Эморра протянула руку и ласково растрепала его волосы.
      — Ты тоже найдешь кого-нибудь, — сказала она. Тьеран хмыкнул и провел пальцем по шраму, который начинался на правой стороне лба, рассекал нос и переходил на левую щеку.
      — Не с этим же.
      Эморра дернула подбородком, не соглашаясь.
      Звук торопливых шагов предупредил их о приходе Кассии. Затем появилась и сама девушка, совершенно запыхавшаяся.
      — Простите меня, леди декан! Я только на минуточку прилегла и как-то полностью потеряла представление о времени.
      — Пустяки, — сказала Эморра, направляясь к лестнице. — Я не скучала.
      Она весело помахала Тьерану рукой и побежала вниз по ступенькам.
 
      — Главный недостаток нашей работы заключается в том, что она либо немыслимо скучная, либо чересчур захватывающая, — проворчала Кассия через несколько часов.
      На пару с Тьераном они бездельничали под медленно спускавшимся к западу солнцем.
      — Нам осталось всего несколько часов, — отозвался Тьеран.
      Последнее сообщение, которое они приняли, пришло более часа тому назад из южной долины Руаты и оказалось всего-навсего простой проверкой связи. Кассия немедленно отбила игривый ответ: «Что? И для этого вы нас разбудили?»
      Тьеран негромко застонал, когда она послала это сообщение. Лишь бы только в Южной башне дежурил не Ведрик, а кто-нибудь другой, не то их с напарницей разругают почем зря. Ведрик не обладал даже зачаточным чувством юмора и очень строго относился к «легкомыслию при исполнении важных официальных обязанностей». — Так уж получилось, что Тьеран накрепко запомнил эти его слова.
      Впрочем, Кассии повезло. Ответа не последовало. Немного подумав, они решили, что там, скорее всего, дежурила Фелла, которая до сих пор была не в ладах с некоторыми сложными сигналами. Это объясняло и почему поступивший сигнал был совсем простым, и почему не последовало ответа на их выходку.
      После этого им оставалось только болтать о всяких пустяках. Естественно, в первую очередь о том, каким представляется им будущее барабанных башен после завершения Прохождения, до которого оставалось всего несколько месяцев. Кассия надеялась, что без помехи Нитей удастся выстроить столько башен, что они объединят весь Перн единой системой связи. Тьеран не был в этом уверен и считал, что разрывы в системе барабанной связи, скорее всего, будут восполнять всадники. Кассия возражала, что у всадников хватает собственных проблем и они не снизойдут до перевозки сообщений. Впрочем, оба сошлись на том, что будет гораздо легче выстроить множество барабанных башен, чем прокладывать телеграфные линии по всему континенту.
      — Кроме того, для металла найдется куда лучшее применение, — заметила Кассия.
      Потом беседа перешла на более интимные темы. Кассия созналась, что не будет возражать, если ей предложат поселиться в одном из новых холдов. Она очень надеется вскоре выйти замуж — тут она густо покраснела, — пока ее еще не причислили к старым девам.
      — Знаешь, — сказала она, — я вообще-то сомневаюсь, что смогу вырастить шестерых детей, как моя мать. Возможно, четверых или пятерых, но шесть…
      Тьеран попытался перевести разговор на другой предмет. Затем он все же совладал с собой и приступил к обсуждению волнующей темы. Почему абсолютно все должны иметь детей, пока количество поселенцев Перна не возрастет настолько, чтобы люди могли безопасно жить и защищать Северный континент от Нитей?
      — Да у тебя что, мозги не в порядке? — возмутилась Кассия. — У каждого должно быть самое меньшее по четверо детей, иначе нас просто не останется, когда на нас обрушится какая-нибудь новая чума. Мы и в последний-то раз чудом выжили!
      Она сердито прищурила глаза, сверля его взглядом, открыла было рот, чтобы привести какой-то еще энергичный довод, но тут же захлопнула его, даже зубы щелкнули.
      Тьеран зарделся от смущения.
      — Но ведь это же среднее количество. У некоторых нет ни одного ребенка, посмотри хотя бы на декана…
      Кассия насмешливо фыркнула:
      — На декана? Она просто еще не нашла подходящего мужика! Если у Эморры будет возможность, она родит шестерых, а то и больше.
      Тьеран был потрясен ее словами.
      Кассия покачала головой и покровительственно взглянула на него, чем привела Тьерана в совершенное бешенство, поскольку девчонка была на целых два года младше.
      — Правда, Тьеран, тебе нужно почаще выходить из этой башни, — сказала она. — Как ты найдешь себе девушку, если все время занят делами?
      Гнев юноши дошел до крайнего предела.
      — Ты что, не видишь этого уродства?! — воскликнул он, указывая на свое лицо. — Да ведь такогоникто и никогда не захочет!
      — О, не знаю, не знаю, — нежным голосом пропела Кассия. — Могу поспорить, что там, — она указала вниз, — найдется немало девушек, которым захочется погладить твой шрам.
      После этих слов Тьеран отодвинулся от напарницы на дальний конец площадки.
      Весь следующий час Кассия просидела молча: Когда же она наконец нарушила молчание, то сказала лишь:
      — Шторм идет. Я его чувствую.
      Тьеран все еще продолжал сердиться на девушку, но был благодарен ей за предупреждение; они уже давно выяснили, что Кассия обладает почти сверхъестественной способностью предугадывать погоду.
      Осмотревшись, он увидел над головой лишь несколько безобидных рассеянных облачков. Зато на западе показались плотные кучевые облака, уже начавшие сливаться в тяжелые грозовые тучи. Тьеран понюхал воздух — невероятно чистый, будто из него вымело все ионы, как это и впрямь бывает перед началом сильной бури.
      — Скоро должно поступить сообщение из Западной башни, — сказал Тьеран, словно обращаясь к самому себе, но в то же время достаточно громко, чтобы Кассия могла его услышать.
      Девушка не согласилась:
      — Буря пройдет к северу от них.
      Тьеран совсем уже решил заспорить с напарницей о погоде, как вдруг громкий хлопок и порыв холодного ветра известили о прибытии дракона. Огромного бронзового дракона. Окруженный ясно различимым ореолом воздуха, успевшего остыть от прикосновения к холодным после пребывания в Промежутке бокам, дракон, мерно взмахивая крыльями, пронесся над землей и опустился между башней и Колледжем.
      Тьеран в мгновение ока схватил маленький барабан и бросился вниз по лестнице, крикнув на бегу Кассии:
      — Я схожу!
      — Сходи, сходи! — откликнулась Кассия, широко улыбнувшись. — А я передам.
      Тьеран тоже улыбнулся ей через плечо, махнул рукой и помчался вниз по лестнице, с немыслимой быстротой перебирая ногами. Оказавшись внизу, он сразу перешел на широкий ровный бег, ловко перебросив маленький барабан через плечо.
      Бронзовым драконом был Брайант', а его всадником — М'халл, предводитель Бенден-Вейра. С ними прибыло два пассажира — нет, поправился Тьеран, подбежав чуть поближе, — один пассажир и плотно упакованный сверток. Сверток был мертвым телом. Пассажиром была Цветок Ветра.
      Когда Тьеран добежал до дракона, М'халл как раз помогал Цветку Ветра спуститься. Юноша принял женщину из рук всадника — о, какая же она маленькая! — и ловко поставил на землю.
      — Вызови помощь, — приказала Цветок Ветра. — Тело нужно срочно отнести в холодную комнату.
      — Тело? — переспросил Тьеран, уже отстукивая сообщение на своем барабанчике.
      Через считанные секунды из ворот Колледжа выбежали несколько человек и стремительно утащили завернутый в саван труп. Цветок Ветра, не отставая, семенила рядом, выкрикивая на ходу распоряжения.
      Снова раздался резкий громкий хлопок, и появился второй дракон. Тьеран перекинул из-за спины вперед маленький барабан, отбил сообщение для Кассии и лишь после этого опознал вновь прибывшего, который приземлился справа от него.
      Это был М'халл на Брайант'е! Еще один! Вновь прибывший казался очень мрачным и, похоже, был постарше, а у первого М'халла вид сделался какой-то опустошенный, по лицу потекли слезы.
      — Не делай этого! — крикнул первый М'халл второму. Мрачный М'халл, изумленный звуками собственного голоса, вскинул голову:
      — Ты из будущего? Первый кивнул:
      — Пожалуйста, не делай этого. Ты об этом пожалеешь больше, чем можешь себе представить.
      — Нам нельзя разговаривать! — бросил младший М'халл. Он наконец-то заметил Тьерана и обратился к нему:
      — Пошли за Цветком Ветра. Немедленно.
      — Нет! — выкрикнул второй. — Не делай этого!
      — Ты хочешь создать парадокс времени? — Глаза младшего М'халла широко раскрылись, в них легко читались искренний ужас и недоумение от того, что в будущем он способен на такую опасную мысль.
      Старший из двоих М'халлов открыл и закрыл рот, но не издал ни звука. Вместо этого он двумя прыжками взлетел на спину Брайант'а и выкрикнул сквозь рыдание:
      — В таком случае иди! Только не говори, что я тебя не предупреждал!
      Старший Брайант' подпрыгнул, мощно взмахнул крыльями и сразу же исчез в Промежутке.
      — Тьеран! — позвал юношу младший М'халл. Тьеран вопросительно взглянул на него.
      Было ясно, что М'халл до глубины души потрясен встречей с самим собой из будущего и не находит себе места от беспокойства.
      — Не говори об этом никому, пока я не вернусь. Тьеран, временно утративший дар речи, сумел только кивнуть в ответ.
      Вернулась Цветок Ветра, сопровождаемая одним из учеников. Тьеран помог М'халлу усадить ее на дракона. И во второй раз за считанные минуты Брайант' исчез в Промежутке.
      Тут же, словно отбытие дракона послужило сигналом, начался ливень. Он хлынул с небес сплошным потоком. Небо пересекали ломаные полосы огромных молний, почти непрерывно грохотал гром. Тьеран с изумлением понял, что стало темно, как ночью. Потрясенный всем случившимся, он задал себе дурацкий вопрос: а не может ли перемещение дракона во времени послужить чем-то вроде мачты громоотвода? Он промок до нитки, не успев сделать и пары шагов.

 

Форт-Вейр, 50 год Первого Прохождения, 58 ПВ

      Шагая в сопровождении М'халла в покои королевы в Форт-Вейре, Цветок Ветра по-прежнему всем телом ощущала ледяной холод Промежутка.
      — Моя мать спрашивала о вас, — сказал М'халл, приглашая ее в коридор, ведущий к комнатам Зорки.
      — Что, пришло ее время? — Голос Цветка Ветра был спокойным, невыразительным. Все остальные ее подруги уже умерли.
      М'халл кивнул. Его губы задрожали, с уст сорвался тяжелый вздох, выдававший мучительную боль. Цветок Ветра взяла его за руку, желая немного успокоить, но ее прикосновение оказалось настолько слабым, что М'халл истолковал жест как просьбу о поддержке. Он поспешно взял старуху под локоть и подвел к ближайшему стулу.
      — Откуда ты знаешь? — спросила она, но всмотрелась в мертвенно-бледное от усталости лицо М'халла и сама же ответила на свой вопрос: — Ты перемещался во времени?
      М'халл кивнул.
      — Это совсем измотало тебя, — сказала Цветок Ветра.
      — Больше, чем вы можете себе представить, и, пожалуйста, не спрашивайте меня больше об этом, — ответил предводитель Вейра, предупреждая дальнейшие вопросы.
      Он повернулся к Зорке, лежавшей в полудреме на кровати.
      Та, вероятно, почувствовала присутствие гостей: ее веки медленно разомкнулись.
      — Ты привез ее?
      — Я здесь, — ответила Цветок Ветра.
      Она встала со стула и опустилась на колени около постели Зорки. Старая госпожа Вейра протянула руку и пожала пальцы Цветка Ветра.
      М'халл пододвинул гостье стул. Она с благодарностью кивнула и села.
      — Твой сын доставил меня.
      — Он хороший парень, — сказала Зорка и чуть заметно улыбнулась. — Он делает то, о чем его просят.
      Две старухи, как по сигналу, умолкли, а потом, улыбнувшись, переглянулись, поскольку ожидаемого раздраженного комментария от предводителя Бенден-Вейра так и не последовало.
      — Он научился мудрости, — сказала Цветок Ветра. Это была наивысшая похвала, какая только могла прозвучать из ее уст, и она никогда еще так ни о ком не отзывалась. — Он хороший человек. Как и его братья и сестры. Кровь сказывается. Вам с Шоном есть чем гордиться.
      Цветок Ветра, не глядя, почувствовала, как М'халл напрягся, услышав имя давно умершего отца, железная воля которого заставила первых всадников колонии вступить в первое, а потом и множество последовавших сражений с падающими Нитями.
      Даже в преклонном возрасте — в шестьдесят два года — Шон Коннел сохранял за собой пост главного предводителя Вейров и предводителя Форт-Вейра, хотя многие возражали. И все же оказалось, что он стал слишком стар. Однажды Шону и Каренат'у не удалось увернуться от пучка Нитей. Получив страшные ожоги, они сразу же ушли в Промежуток и не вернулись обратно. Это произошло более восьми лет тому назад.
      После этого Фарант'а никогда больше не поднималась в брачный полет. Никто не удивлялся этому, считая, что единственная причина заключается в возрасте королевы; Одна лишь Цветок Ветра знала, в чем тут дело.
      Это была одна из многих тайн, которые они с Зоркой делили за эти годы. Она являлась неотъемлемой частью их истинной дружбы — жизнь Цветка Ветра была очень скупа на теплые чувства.
 
      Зорка и Цветок Ветра — первая всадница королевы драконов и самый опытный генетик — постоянно сотрудничали в течение нескольких лет после первого Падения, случившегося вскоре после Высадки. Но создание стражей порога отвратило большинство всадников от Цветка Ветра, и ее отношения с Шоном и Зоркой стали чисто деловыми.
      Цветок Ветра вела подробнейшие записи обо всех драконах первого поколения и их птенцах, отмечая все подробности роста и все возможные признаки генетических дефектов. Когда колония перебазировалась на север и адмирал Бенден лишил ее технического персонала, переключив их на другие занятия, Цветок Ветра осталась без определенных обязанностей.
      Адмирал Бенден во всеуслышание предложил ей подумать об окончательном переходе к медицинской профессии — хоть к лечению больных, хоть к лабораторной работе. И, добавил с улыбкой адмирал, Цветок Ветра должна помнить о своих обязанностях перед колонией и своим геномом: не стоит ли ей вспомнить о таком важном деле, как воспитание детей?
      Кроткое согласие Цветка Ветра было воспринято как уступка и, возможно, молчаливое признание своей вины в утрате ценного технического оборудования, произошедшей во время Переправы с Южного континента. В результате этого происшествия она сделалась парией.
      Она покорно рассталась со своей лабораторией и превратилась в ученицу одного из врачей Форт-холда, Благодаря неустанному труду ей вскоре удалось сделаться высококвалифицированным медиком.
      Однако Цветок Ветра вела наблюдение за развитием не только драконов, но и стражей порога. К ней нередко обращались за советами по поводу обращения с «уродцами Цветка Ветра», как их часто называли.
      Среди тех, кто проявлял интерес к стражам порога, была, в частности, Эмили Болл.
      — Однажды ночью я видела, как они летели, — сказала она как-то раз, оставшись с миниатюрной женщиной-биологом наедине, и улыбнулась собеседнице.
      Цветок Ветра кивнула.
      — Я тоже, — ответила она, с видимым удовольствием восстановив эту картину в памяти.
      Эмили взяла ее за руку.
      — Это, наверно, тяжело для вас, — сказала она, не скрывая симпатии.
      — Это моя работа, — ответила Цветок Ветра, чуть заметно пожав плечами. — Я делаю то, что вы и адмирал от меня хотите, несу бремя, которое мне передала моя мать.
      — Ну а мне кажется, что это очень несправедливо! — сердито нахмурилась Эмили.
      Цветок Ветра промолчала.
      — О, я знаю, это часть плана, — продолжала Эмили. — И это нам очень нужно. Вы сами показали мне расчеты, но мне все равно представляется несправедливым, что все ваши труды должны или оставаться незамеченными, или подвергаться суровой критике.
      И снова Цветок Ветра ничего не ответила.
      — Цветок Ветра, — сказала Эмили, с силой сжав пальцами ее запястье, — со мной вы можете разговаривать. Я полностью в курсе всех планов. Когда мы с вами наедине, вы можете говорить мне о чем угодно. Плохо, что вы держите все в себе, плохо и неправильно. Знаете, как ведущий психолог Перна, я говорю все это для вашего же блага. — Поскольку Цветок Ветра снова промолчала, Эмили негромко добавила: — И я говорю это как человек, знающий, как сильно вы страдаете.
      И тут, в первый и последний раз за всю свою жизнь, Цветок Ветра упала в объятия Эмили Болл. Она не могла потом сообразить, долго ли она плакала. А когда она успокоилась, Эмили еще раз крепко обняла ее, нежно и ободряюще улыбнулась, но обе женщины так ничего и не сказали друг дружке.
      Потом разразилась эпидемия Лихорадки, и медицинские знания Цветка Ветра пришлись как нельзя более кстати. Она не щадила себя, порой проводила недели без сна, обходясь дремотой урывками, во время переездов от одного больного к другому. А остатки сил и времени она затратила на выхаживание Эмили Болл.
      Цветок Ветра и Эмили были слишком честны, чтобы делать вид, будто старая женщина, бывший губернатор Тау Кита, сможет пережить этот катастрофический мор. Цветок Ветра использовала все возможные паллиативные средства, какие только имелись в ее распоряжении, чтобы сделать уход своей старшей подруги как можно менее болезненным.
      Поздно ночью, когда Цветок Ветра и Эмили наконец-то убедили несчастного Пьера де Курси, мужа Эмили, хоть немного отдохнуть, умирающая устало вытянулась в постели.
      — Раз уж мне суждено умереть, я хотела бы, чтобы это случилось поскорее, — с горечью сказала она, отдышавшись после очередного приступа мучительного кашля.
      — Может быть, вы еще выздоровеете, — ответила Цветок Ветра. Когда же Эмили обожгла ее возмущенным взглядом, Цветок Ветра не отвела глаз. — Это вполне возможно. Нам мало что известно об этой болезни.
      Она сразу же пожалела о последних словах, потому что Эмили облеклась в ауру не допускающего возражений губернатора Тау Кита и требовательно спросила:
      — Цветок Ветра, сколько народу умерло? Пьер ничего не говорит мне. Пол тоже ничего не хочет говорить. Скажите.
      — Я не знаю, — честно ответила Цветок Ветра. — Сейчас начались массовые похороны. Последний подсчет дал более полутора тысяч.
      — Из девяти тысяч? — испуганно прошептала Эмили. — Это же больше одной шестой всего населения колонии!
      Цветок Ветра кивнула.
      Эмили прищурилась.
      — И положение станет еще хуже, да?
      Цветок Ветра ничего не ответила.
      — А как всадники? С ними все в порядке?
      Цветок Ветра кивнула. Эмили облегченно вздохнула и вытянулась на кровати, закрыв глаза. Через несколько секунд она снова посмотрела на генетика. Ее губы изогнулись в печальной усмешке.
      — Это тоже ваше дело, не так ли? Я имею в виду всадников? Какой-нибудь из эриданских трюков с усилением иммунитета?
      — Только у некоторых, — созналась Цветок Ветра и добавила извиняющимся тоном: — Для вас не хватило.
      — Меня не было в списке, — ответила Эмили. — Мы с Полом обсуждали это несколько лет назад. Пол здоров?
      — Он заболел вчера вечером, — сказала Цветок Ветра. Эмили снова закрыла глаза — теперь от душевной боли.
      Открыв их, она пристально посмотрела на собеседницу.
      — Позовите Пьера. Вы должны будете сделать вскрытие моего трупа; возможно, это поможет найти пути лечения.
      Цветок Ветра пришла в ужас и даже не сумела его скрыть.
      — Я… Эмили, я не хочу…
      Эмили печально улыбнулась ей.
      — Да, моя дорогая, я знаю, — мягко сказала она. — Но я обязана попросить вас об этом. Я привела сюда всех этих людей не для того, чтобы они погибли на первом же… нет, на втором препятствии.
      Цветок Ветра неохотно подчинилась.
      — Это моя работа, — сказала она. — Но, прошу вас, скажите вашему мужу сами. Для меня это будет чересчур.
      Эмили кивнула.
      — Я вас понимаю, и я это сделаю, — ответила она. — А теперь, что можно сделать для вашего будущего…
      — Я продолжу дело, — ответила Цветок Ветра. — Это моя работа.
      Эмили насмешливо фыркнула.
      — Да, работа есть работа, а как быть с вашей жизнью? Вам нужна семья. Мне тут пришло в голову: сколько лет было вашей матери, когда вы родились? Сколько лет вам теперь? — Она сделала паузу и глубокомысленно добавила: — Еще какие-то эриданские генетические трюки?
      — Да, — созналась Цветок Ветра, — эриданская генетика. Это необходимо.
      — И, несомненно, тайные знания, иначе я уже давно хоть что-нибудь услышала об этом, — прокомментировала Эмили. — Там, куда я вот-вот уйду, никто не станет ни о чем меня спрашивать. Вы не согласились бы удовлетворить мое любопытство?
      Цветок Ветра замотала головой.
      — Нет, нет, я не хочу.
      Эмили широко раскрыла глаза от неожиданности.
      — Что ж, не могу же я вас заставить.
      — Это причинило бы мне боль.
      — Болевой блок? — Эмили с трудом откопала в памяти название этой нейропсихологической техники, обеспечивающей хранение тайны.
      Цветок Ветра снова мотнула головой.
      — Нет, дело вовсе не в этом. Говорить об этом… Мне просто стыдно.
      Эмили прищурилась.
      — Стыдно? Даже когда речь идет не о ваших уродцах? И не о последнем выводке драконов?
      Цветок Ветра в буквальном смысле отмахнулась от попытки перевести разговор в шутливое русло. Она взглянула Эмили прямо в глаза.
      — Вы хоть сознаете истинный масштаб нашей неудачи?
      — Неудачи? — Эмили покачала головой. — Вся ваша работа была просто блестящей.
      Цветок Ветра долго сидела молча. Когда же она вновь заговорила, ее голос опустился почти до шепота.
      — На Пути Эридани нас учили, что гармония это все. Хорошее изменение невидимо, как ветер. Оно входит… Оно воспринимается как неотъемлемая часть экосистемы… Вы помните поговорку древнего портного: «Семь раз отмерь, один раз отрежь»? — продолжила она после длинной паузы.
      Эмили кивнула.
      — Эриданцы сказали бы: отмерь миллион раз, потом еще миллион и постарайся понять, не удастся ли обойтись, не отрезая. «Исправлять мир — очень нелегкое дело» — вот как они говорят Это глубоко вбито в нас. — Ее руки вдруг взлетели в воздух, словно желали что-то добавить к монологу своей хозяйки, но та тут же снова уронила их себе на колени и недовольно осмотрела. — Это было вбито в мою мать. В мою сестру…
      — У вас была сестра? — перебила ее Эмили. — Что с нею случилось?
      — Она вернулась на Тау Кита, губернатор Болл, — категоричным тоном отрезала Цветок Ветра.
      — Я былагубернатором Тау Кита, — ответила ее пожилая собеседница. — Здесь я всего лишь Эмили, холдер Болл а… Значит, вы оставили сестру на Тау Кита, — размышляла она вслух. Ее глаза прищурились. — Чтобы присматривать за многозвонами?
      Цветок Ветра покачала головой:
      — Чтобы присматривать за миром.
      — Выходит, что каждый раз, когда адепт Пути Эридани включает в экосистему новую разновидность, он должен оставить ребенка, который будет наблюдать за ходом перемены? — Голос Эмили выдавал раздражение.
      — Нет, — поправила ее Цветок Ветра. — В случае каждого изменения экосистемы должны остаться люди, которые наблюдали бы за ее состоянием и помогали ей вернуться к гармонии.
      — Больше одного человека? — спросила Эмили.
      — Конечно.
      — А здесь, на Перне… Табберман? — Эмили не на шутку удивилась, но тут же воскликнула: — А я никак не могла понять, почему ему удалось так легко получить доступ к ценнейшему оборудованию! Я сознавала, что Хартия это разрешает, и все равно мне казалось странным, что это случилось именно тогда и именно с тем оборудованием, которое охранялось как зеница ока.
      Цветок Ветра кивнула. В глубине души она была очень обрадована тем, что разговор свернул в эту сторону. Во время беседы с губернатором Болл она поняла, что вовсе не готова выложить перед ней все свои тайны.
      Через несколько минут вернулся Пьер с подносом, и скользкие темы пришлось оставить. Когда же Эмили подавилась и закашлялась, попытавшись проглотить хоть глоток — измученные легкие воспротивились даже крошечному дополнительному усилию, — разговор пришлось и вовсе прекратить.
      Пьер обратился к Цветку Ветра.
      — Вы можете сделать хоть что-нибудь еще? — молящим голосом спросил он.
      — У меня есть немного обезболивающего, но…
      — Пьер, она назвала мне цифру смертности, — перебила ее Эмили, справившаяся с приступом кашля.
      Пьер закусил губу и бросил на Цветок Ветра яростный взгляд.
      — Я спросила ее… Это мой долг, ты же знаешь.
      Пьер посмотрел в глаза жене и печально кивнул.
      — И все же предпочел бы избавить тебя от излишней боли, любовь моя.
      — Я знаю, — сказала Эмили. — И Цветок Ветра тоже не хотела говорить. Но я должна была узнать, Это помогло мне принять решение. Вернее, два.
      И Пьер, и Цветок Ветра вопросительно уставились на нее.
      — Я уже попросила ее произвести вскрытие моего трупа, — сказала Эмили.
      — Я не хочу делать это, — сказала Цветок Ветра Пьеру. Он долго всматривался в ее лицо широко раскрытыми глазами, разглядел наконец, что глаза женщины — биолога и врача — тоже полны слез, и поник.
      — Нужно сделать все, что может помочь тем, кто останется, — сказала Эмили. — Это — моя работа, моя последняя обязанность.
      — Я понимаю, ma petite, — отозвался Пьер. — Все будет сделано так, как ты захочешь. А второе решение?
      — Здесь ты сможешь помочь, — сказала Эмили. Она перевела взгляд с лица мужа на подругу. — Правда ли, что мы плохо знаем лечебные свойства флоры Перна?
      — Мы их совсем не знаем! — воскликнул Пьер, не дожидаясь, пока Цветок Ветра подтвердит его слова. — Но ведь не хочешь же ты…
      — Это никуда не годная идея, — перебила Цветок Ветра. Эмили и Пьер дружно захлопали глазами. — Я понимаю, что вы имеете в виду, но мы не сможем узнать, какое действие оказывает та или иная трава. Препятствует ли она развитию болезни или ускоряет его? Кроме того, при такой стадии заболевания, как у вас, потребуется слишком много времени, чтобы понять, дает ли трава хоть какой-нибудь положительный эффект. Такую попытку нельзя считать научным экспериментом, губернатор.
      — Может быть, попробуем поискать хотя бы что-нибудь, что снимет боль? — слабым голосом спросила Эмили. — Видите ли, я считаю очень несправедливым, что вы пичкаете меня болеутоляющими, в то время когда их можно давать другим, у кого есть шансы выжить.
      — Ты заслужила такое право! — решительно заявил Пьер.
      — Не в этом дело, мой милый, — возразила Эмили. Она еще больше понизила голос, словно желала тем самым показать, что не желает вести спор. — А только в одном: почему мы должны впустую тратить ценные болеутоляющие на меня, а не на других, раз уж меня все равно нельзя спасти?
      — Вы, по большому счету, правы, — согласилась Цветок Ветра, заработав еще один уничтожающий взгляд Пьера. — Но поскольку врач здесь я, то и вся ответственность за то, кого, как и чем лечить, принадлежит мне.
      — Но вы же согласны, что я не выживу, — упорствовала Эмили.
      — Как, по-вашему, мы будем себя чувствовать, видя, что вы умираете в страшных мучениях? — мягко спросила Цветок Ветра. — Не только вам приходится принимать решения.
      Эмили приподняла руку, показывая этим жестом, что признает поражение, но все же попыталась предпринять еще одну попытку возразить:
      — Но там же есть дети…
      Цветок Ветра наклонилась к кровати и взяла раскрытую ладонь Эмили в свою руку.
      — Я знаю, — сказала она, чудовищным усилием контролируя свой голос, готовый постыдно сорваться. — Я держала их за руки, когда они…
      Пьер положил руку ей на плечо.
      — Простите меня, Цветок Ветра, я не подумал…
      Цветок Ветра выпрямилась, с ее лица сошло всякое выражение, и оно сделалось подобным маске.
      — Я не смогу помочь им, если буду поддаваться горю и страху.
      — Вы же буквально повторяете мои слова! — чуть слышно воскликнула Эмили; ее глаза сверкнули торжеством.
      Цветок Ветра кивнула.
      — Мы начали применять некоторые новые средства. Например, делаем инъекции сока растения под названием кошачья трава…
      — У меня есть немного, — сообщил Пьер.
      — Если вы не против, мы могли бы заменить кое-что из наших стандартных медикаментов теми природными лекарствами, которые успели найти.
      — Мне нравится это предложение, — сказала Эмили. — Заодно попробуем определить дозу, не так ли?
      И таким образом они перешли к новому способу лечения. Цветок Ветра выписала первый рецепт, и Пьер под ее наблюдением приготовил лекарство. Как только Эмили получила первую дозу лекарства, Цветок Ветра поспешно удалилась, сославшись на необходимость посетить других больных.
      Она возвращалась еще трижды на протяжении той ночи. При первом возвращении они обсудили дозировку, и Цветок Ветра добавила к соку кошачьей травы что-то еще, что должно было ослабить кашель. Во время второго посещения Эмили, казалось, спала.
      — Она без сознания, — сказала Цветок Ветра Пьеру, наскоро осмотрев больную.
      — Я боялся этого, — сказал Пьер. — У нее такой сильный жар.
      — Мы не знаем, что убивает — сама лихорадка или же иммунный ответ организма, — сказала Цветок Ветра. — Пол Найтро и Бэй Харкенон выяснили, что погружение в холодную воду не дает ничего хорошего.
      — Температура все же не настолько высока, — сказал Пьер.
      Цветок Ветра кивнула.
      — Пульс слабый и очень неровный. Это больше всего похоже на… — Она умолкла на полуслове и мягко осела на пол.
      — Вы здоровы? — Пьер подбежал к маленькой женщине, легко поднял ее и усадил на стул.
      Она была очень бледна. Пьер заставил ее согнуться и свесить голову между коленями.
      — Когда вы в последний раз ели?
      Цветок Ветра попыталась выпрямиться и оттолкнуть хлопотавшего вокруг нее Пьера.
      — Некогда. Я должна идти к больным…
      Он нежно, но непреклонно удержал ее на месте.
      — Вы немного посидите вот так, потом поедите и чего-нибудь выпьете. После этого я, возможно, отпущу вас.
      — Пьер! Я должна идти. Люди же умирают, — возразила она, но ее голос был очень слаб, а ноги не слушались.
      — Если вы загоняете себя до смерти, это не поможет им поправиться, — сказал Пьер, — Эмили разговаривала со мной после вашего ухода. Сколько людей заболело? И сколько там врачей?.
      Цветок Ветра покачала головой:
      — Я не знаю.
      — Разве вы не проводите совещаний?
      — Конечно, — сказала Цветок Ветра, снова усаживаясь прямо. На сей раз Пьер не стал ей препятствовать. — Но я, похоже, пропустила последнюю конференцию, и, думаю никто не может позволить себе ждать…
      — Когда была последняя конференция?
      — Вчера вечером, — сказала Цветок Ветра. — Я так думаю.
      — Выпейте это, — сказал Пьер, вручая ей стакан с кла, вкусным и питательным напитком, приготовленным из коры местного дерева. — Сколько народу было на последнем совещании — том, на котором вы присутствовали?
      — Человек десять, — ответила Цветок Ветра. — Но я думаю, многие были так заняты с больными, что не смогли прийти.
      — Эмили сказала мне, что похоронили уже полторы тысячи. А сколько всего больных?
      Цветок Ветра тряхнула головой.
      — Я могу только предполагать. Возможно, вдвое больше.
      — Съешьте это, — сказал он, подавая женщине бутерброд. — Значит, получается, что у нас один доктор приходится на три сотни больных?
      Она кивнула:
      — Теперь вы понимаете, почему мне нельзя рассиживаться?
      — Вы должны отдохнуть! — ответил Пьер и взмахнул рукой, отметая возражения. — Поешьте, выпейте, а там посмотрим. Что говорит Пол о… Он ведь тоже заболел. Так кто же теперь всем руководит?
      — Боюсь, что я, — слабым голосом ответила Цветок Ветра. — Пол Найтро, если я не ошибаюсь, умер два дня назад. Бэй Харкенон я видела больной, в постели. Зато все всадники здоровы.
      — Это великое счастье, — с чувством произнес Пьер. — Доешьте бутерброд, пожалуйста.
      Понимая, что ей никуда не удастся уйти до тех пор, пока она не выполнит требование Пьера, возвышавшегося рядом с ней, словно башня — если честно, то рядом с ней едва ли не любой человек казался огромным, — Цветок Ветра откусила кусок и попыталась, не жуя, проглотить его.
      — Non, s'il vous plait!  — сказал Пьер. — Я потратил больше времени на его приготовление, чем вы — на еду!
      В конце концов она все же съела два бутерброда и выпила стакан какого-то фруктового сока, и лишь после этого Пьер позволил ей уйти.
      Когда она пришла в следующий раз, Пьер встретил ее в дверях.
      — Она мертва, — сказал он без всякого выражения. — Ее сердце прекратило биться несколько минут назад. Она сказала мне, чтобы я не пытался реанимировать ее. — Он вытер слезы с глаз тыльной стороной ладони. — Я как раз шел искать вас. Куда я должен доставить ее тело?
      Цветок Ветра проскользнула мимо него в комнату. Она бросила один-единственный взгляд на мертвую Эмили и опустилась на стул рядом с кроватью, поникнув головой. Несколько секунд она молчала.
      — Когда я познакомилась с ней, она была самой красивой из женщин, каких мне когда-либо доводилось встречать. В ее присутствии в любом помещении становилось светлее, у всех поднималось настроение. Даже под угрозой уничтожения она не позволяла себе показать хоть малейший признак дурного настроения. Когда Нахи день и ночь бомбили Тау Кита, именно губернатор Болл сплотила всех. Она неустанно работала, всегда была с людьми, всегда была наготове…
      — Я слышал об этом, — прервал ее Пьер, — но никогда никто не говорил так.
      — Я была совсем молодой, почти девочкой, — продолжала Цветок Ветра. — Моя мать постоянно отсутствовала; я ее почти не видела. Когда же мы встречались, все время уходило на мою учебу… и ее брюзжание. — Она вздохнула. — Губернатор Болл всегда старалась сказать мне что-нибудь ободряющее. Даже когда враги стирали наши города с лица планеты, она все равно выкраивала несколько минут, чтобы поговорить с одинокой девочкой.
      — Я не знал об этом, — сказал Пьер.
      — Я и не говорила никому, — призналась Цветок Ветра. — Моя мать пришла бы в ярость, а я сама очень стеснялась того, что губернатор Болл оказывает мне такую честь.
      — Но теперь ее с нами нет. А мы остались для того, чтобы продолжать ее дело.
      — Да, — согласилась генетик, поднимаясь с места. — Вы сможете отнести тело?
      — Думаю, да, — ответил он. — Куда я должен его доставить?
      — В Колледже сделали нечто вроде морга.
      Пьер долгим задумчивым взглядом посмотрел на тело Эмили.
      — Я справлюсь. И что потом? Цветок Ветра потерла лицо ладонями.
      — Лаборанты, и первая, и вторая группы, давно уже слегли. Я прежде всего должна понять, что сумею сделать сама. Но мне все равно нужно провести обход. Пациенты…
      Пьер погрозил ей пальцем.
      — Никто не может находиться в двух местах одновременно; даже Эмили это было не под силу. Что важнее?
      — И то и другое.
      — Кто может вам помочь?
      — Если там остался кто-нибудь из медсестер или интернов, они в силах ухаживать за больными, но я не думаю, чтобы кто-то из них умел пользоваться лабораторным оборудованием.
      — Вот вам и ответ, — сказал Пьер.
      — Я не знаю, достаточно ли у нас интернов, — ответила она.
      — Должно хватить, — сказал Пьер после секундного размышления. — Раз вы единственная, кто умеет обращаться с лабораторным оборудованием, то другим придется обойтись без вашей помощи.
      На том и порешили. Цветок Ветра удалилась в лабораторию. Как-то так получилось, что Пьер расположился перед входом туда, чтобы никто не мешал исследовательнице, а потом к нему сама собой перешла ответственность за всю организацию оказания медицинской помощи, начиная от обеспечения врачей и их помощников едой и условиями для отдыха и кончая организацией карантина для больных и похорон тех, кому медики так и не сумели помочь.
      К исходу второго дня Цветку Ветра удалось выделить возбудитель болезни. Как она и опасалась, это оказался продукт скрещивания микроорганизма, являвшегося коренным обитателем Перна, с земной бактерией. Несчастные лаборанты, получившие весьма скромное биологическое образование, искали наиболее вероятную причину заболевания, какой-нибудь флавовирус вроде эболы или комбинацию вирусных и вторичных бактериальных инфекций. И, не успев найти возбудитель, сами оказались его жертвами.
      Они правильно определили симптомы, но ошиблись с виновником. У колонистов Перна не могло быть естественной защиты против гибридных бактерий. Цветок Ветра, опираясь на знание экологии, изолировала мутировавшую форму, расшифровала генетическое ядро и разработала вакцину и курс лечения.
      Немногочисленные оставшиеся в живых медики получили прививки первыми, следующими стали их помощники, потом перешли к лечению всего населения, и наконец эпидемия была прекращена.
      Но победа досталась очень дорогой ценой. Среди умерших большинство составляли дети младше четырех лет, почти все беременные женщины и недавно родившие матери, девять из каждых десяти медиков, имевшихся в Форт-холде, — и Эмили Болл.
      В беседах наедине, сначала с Пьером, а затем и с благополучно выздоровевшим Полом Бенденом, было решено приписать эпидемию «таинственной» болезни, а не инфекции, вызванной новообразованным микроорганизмом, — по крайней мере, до тех пор, пока Цветок Ветра не обучит некоторое количество молодых медиков выявлять подобные случаи. Поскольку вакцина вводилась наряду с приемом различных других лекарств, оказалось нетрудно убедить большинство людей, что лечение явилось лишь поддерживающим средством и что выжившие люди обладают врожденным иммунитетом и потому могут не бояться повторного заболевания.
 
      Незадолго до смерти Эмили написала записку, предназначенную для Зорки. Зорка никому не показала эту записку, но вскоре после ее получения попросила генетика посетить ее.
      Их первая встреча прошла довольно напряженно. Однако по прошествии долгого времени к вынужденным профессиональным отношениям прибавилось взаимное уважение, перешедшее в конце концов в дружбу.
      Когда у Цветка Ветра родился первый и единственный ребенок, она дала дочери имя Эморра, в честь Эмили и Зорки, и попросила Зорку и Пьера стать крестными девочки. Оба с радостью согласились.
 
      — Как дела у вашей дочери? — спросила Зорка, угадав ход мыслей гостьи.
      Та вздохнула.
      — Она не научилась мудрости. Зорка слабо пожала руку Цветка Ветра.
      — Я уверена, что это обязательно придет к ней.
      — Но не от меня, — сказала Цветок Ветра.
      — М'халл, оставь нас, — приказала Зорка. Сын недовольно взглянул на нее, но старая всадница спокойно сказала, предупреждая возможные возражения: — Не волнуйся, мой дорогой, я успею позвать тебя.
      Ничуть не успокоенный ее словами, М'халл все же вышел. Зорка некоторое время смотрела на дверь, удостоверяясь, что сын не вернется назад через несколько секунд, а потом перевела взгляд на гостью.
      — Теперь рассказывайте.
      Многолетняя дружба давала Цветку Ветра право сделать вид, что она плохо поняла подругу.
      — У нас все хорошо, — сказала она. Зорка смерила ее недовольным взглядом.
      — Цветок Ветра, я действительно умираю, но не выжила из ума. Я слышала о провалах в памяти.
      Цветок Ветра достаточно научилась владеть своим лицом, чтобы не показать удивление, но ей не удалось обмануть Зорку, которая великолепно понимала язык тела. Первая госпожа Вейра позволила себе удовлетворенно хмыкнуть.
      — И какой же во всем этом смысл? Цветок Ветра вздохнула.
      — Я очень обеспокоена тем, что у нас, у самого старшего поколения, слишком мало времени для того, чтобы передать младшим практические навыки, которые необходимо отрабатывать, а не просто заучивать.
      — А это значит, что мы потеряем еще часть знаний, — подытожила Зорка. — Это уже случалось во многих колонизированных мирах, и они выжили.
      Цветок Ветра кивнула.
      — Верно. Но это всегда влекло за собой большие потери: эти знания приходилось получать заново, как правило, методом проб и ошибок. И иногда отсутствие тех или иных знаний приводило колонии к серьезному упадку культуры.
      — Такое может случиться и здесь?
      — Да. Мы особенно уязвимы из-за потерь среди населения, которые понесли в Год Лихорадки и при следующих эпидемиях.
      Зорка поморщилась.
      — Я знаю. К тому же мы с вами не раз об этом говорили. Цветок Ветра позволила себе столь редкую на ее лице улыбку.
      — Но теперь мы обсуждаем эту проблему в последний раз, моя леди.
      Зорка фыркнула; ее не на шутку позабавило звучание сравнительно недавно вошедшего в употребление титула в устах подруги, всегда отличавшейся презрением к условностям.
      — О нет! И вы туда же!
      — Я полагаю, если уж меня со всех сторон величают таким образом, то вы заслужили его ничуть не меньше!
      Зорка с трудом подняла свободную руку, чтобы поправить волосы, и улыбнулась.
      — По крайней мере, нельзя сказать, чтобы мы с вами, такие достойные дамы, не заслужили права на уважение.
      — Верно, — согласилась Цветок Ветра и усмехнулась. — Но это тревожит меня, потому что показывает: люди начинают принимать кастовую систему.
      — А как это может затронуть положения Хартии? — задумчиво произнесла Зорка.
      — С социологической точки зрения я могу понять, почему это «возвышение», выражающееся в использовании старых, как Земля, титулов лорда и леди, так легко воспринимает молодежь, — сказала Цветок Ветра.
      Зорка приподняла с одеяла свободную руку.
      — Мы уже говорили об этом.
      — Помню, — ответила Цветок Ветра. — Но стоит повторить. Молодежи приходится предоставлять значительные управленческие полномочия старшим колонистам, просто потому, что мы, старики, успели выработать навыки, необходимые для выживания. Выживание на Перне — все еще дело довольно спорное, и народ успел заметить, что те из молодых, кто не прислушивается к старикам, как правило, расплачиваются за непочтительность собственной жизнью.
      Зорка высвободила руку, удерживаемую Цветком Ветра, и жестом попросила подругу поторопиться.
      — Я не могу торопиться, Зорка, я же думаю вслух, — извинилась Цветок Ветра.
      Она сделала паузу, пытаясь восстановить прерванный ход мыслей.
      — Итак, Перну предстоит получить сословие лордов и леди, которое будет состоять из предводителей и предводительниц Вейров, мужчин и женщин, которые будут управлять холдами, — произнесла Зорка, нарушив затянувшееся молчание.
      Громкий звук шагов в коридоре отвлек обеих женщин от размышлений. Герцог, бронзовый файр Зорки, все это время дремавший в изножье кровати своей хозяйки, вскинул было голову на шум, но тут же снова успокоился.
      — М'халл! — раздался громкий голос Торен. — Почему ты ничего мне не сказал? В чем дело? Может быть, ты почему-то решил, что я не захочу проститься?
      Голос М'халла, пытавшегося умиротворить подругу, которая, похоже, всерьез считала себя оскорбленной, донесся как невнятный шум.
      — Вы видели последние, сводки смертности? — обратилась Цветок Ветра к Зорке, как только женщины решили, что в ближайшие минуты их все же не прервут.
      — Видела. — В голосе госпожи Вейра прозвучала боль.
      — Я вам сочувствую. Моя мать предсказала такую динамику, когда впервые вычислила продолжительность брачного цикла, — сказала Цветок Ветра. — Но при столь малой продолжительности жизни, учитывая необходимость борьбы с Нитями и трудность обеспечения колонистов продовольствием, наше право затрачивать силы и средства на такую роскошь, как образование и проведение научных исследований, становится весьма проблематичным.
      Зорка кивнула и жестом попросила подругу продолжать.
      — Таким образом, наше общество ждет культурная деградация и социальное расслоение, причем не когда-нибудь, а в самое ближайшее время. Прежде, чем закончится это Прохождение.
      — А потом?
      Цветок Ветра задумчиво покачала головой.
      — Потом демографическое давление приведет к ускоренному росту количества холдеров и созданию новых холдов на этом континенте. Благодаря отсутствию Нитей нескольким поколениям всадников будет обеспечена сравнительно спокойная жизнь. Они смогут оправиться от первого Прохождения и тоже прибавить в численности. К следующему Прохождению их должно стать намного больше — достаточно, чтобы отразить нападения. В Вейрах и в холдах возникнет стремление к объединению того, что они имеют, закреплению на консервативной основе. Любые знания и навыки, не являющиеся насущно необходимыми для этих целей, будут отброшены.
      — Процесс уже пошел.
      — К следующему Прохождению все навыки, необходимые для работы с нашим старым оборудованием, не требующимся для повседневной жизни, будут утрачены.
      — А может, даже раньше, — согласилась Зорка. Цветок Ветра кивнула.
      — Как бы там ни было, наши потомки должны выжить.
      — Если не утратят те навыки, без которых нельзя обойтись, — добавила Зорка.
      — Это меня и тревожит, — кивнула Цветок Ветра.
      — Вы адепт Пути Эридани и значит, должны прежде всего тревожиться об экологии, — констатировала Зорка. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Вы волнуетесь о драконах, не так ли?
      — Рано или поздно должен образоваться болезнетворный организм, который заразит драконов инфекцией, присущей огненным ящерицам, — сказала Цветок Ветра.
      — А личинки и стражи порога — как насчет них?
      — Личинки Таббермана — это настоящий шедевр, — ответила Цветок Ветра. — Они представляют собой новую разновидность, полученную из нескольких местных животных. Это обеспечивает им присущие местным организмам защитные механизмы и такие же, как у местных, уязвимые места. Учитывая наличие других близких разновидностей, следует ожидать высокой вероятности возникновения метисов, что и продемонстрировал Пурман с новыми личинками, предназначенными для защиты винограда. Это обеспечивает довольно высокую степень защищенности, потому что любой болезнетворный субъект имеет достаточно широкий выбор объектов для инфицирования. С другой стороны, любая успешная защита, появившаяся у одной из разновидностей, быстро распространяется среди родственников. Кроме того, поскольку мы планируем расселить личинки по всему Северному континенту — притом, что Южный континент уже обильно заселен ими, — имеется очень весомая вероятность того, что любое серьезное нападение паразитов на личинки перейдет в симбиоз. Еще до того, как все разновидности будут уничтожены.
      — Точно так же, как когда-то произошло на Земле у европейцев с Черной смертью, — заметила Зорка.
      — Да, пожалуй, — согласилась Цветок Ветра.
      — Если мы достаточно широко расселимся по Северному континенту, это уже не будет самой главной проблемой, верно?
      — Я надеюсь, что нет, — отозвалась Цветок Ветра. — В таком случае урон от следующей эпидемии будет уменьшаться чуть ли не обратно пропорционально росту расстояния между поселениями.
      — Таким образом, слабым звеном во всей этой цепи оказываются драконы? — продолжала допытываться Зорка.
      Цветок Ветра тряхнула головой.
      — Трудно сказать наверняка. Драконы или стражи порога. Они, похоже, самые восприимчивые. У нас имеются миллионы или тысячи миллионов личинок, но всего лишь несколько сотен драконов и еще меньше стражей порога.
      — И эти виды настолько сходны генетически, что одна болезнь могла бы уничтожить оба?
      Цветок Ветра поджала губы.
      — Я стремилась избежать этого. Вообще-то я запроектировала очень много отличий… которые могут быть одной из причин того, что у стражей порога так часто появляются яйца, из которых не вылупляются детеныши.
      Глаза Зорки сверкнули.
      —  Однойиз причин?
      Цветок Ветра безмятежно взглянула ей в глаза.
      — Меня очень интересуют другие причины, — сказала Зорка. — Теперь-то я уверена, что некоторые из ваших неудач вы запланировали специально, чтобы вас считали не столь квалифицированной, какой вы являетесь на самом деле.
      Цветок Ветра ничего не сказала.
      — Ваша мать училась у эриданцев, — продолжала Зорка. — Вы учились у нее. Я не ошибаюсь?
      Цветок Ветра резко вскинула голову.
      — Есть вопросы, на которые я не могу ответить даже вам, Зорка.
      Тело старой госпожи Вейра сотряслось от хриплого кашля, и в дверях мгновенно появился М'халл. Из-за его плеча тревожно выглядывала Торен.
      Зорка махнула им рукой, показывая, что все уже в порядке.
      — Что ж, если вы не можете ответить на мои вопросы, я не буду на этом настаивать, — сказала она, отпив воды из стакана, который поднесла ей Цветок Ветра.
      Та передернула плечами.
      — Я не хочу обременять вас излишним знанием. Зорка улыбнулась.
      — А я намеревалась облегчить ваше бремя. Разделенный груз становится намного легче.
      Цветок Ветра задумалась на несколько секунд.
      — Я знаю далеко не все. Во многое меня не посвящали.
      — Но вы строили предположения, — отозвалась Зорка. — Я делала то же самое. Позвольте мне поделиться с вами некоторыми из моих предположений. Я считаю очень странным, что такие выдающиеся личности, как адмирал Бенден и губернатор Болл, с готовностью отправились навстречу неизвестности, можно сказать, в изгнание и забвение, сразу же после завершения войны с Нахи, когда их присутствие, несомненно, было бы крайне необходимо.
      Цветок Ветра кивнула:
      — Да, я тоже много думала об этом.
      — А эриданцы?
      — Когда эриданцы решаются взяться за культивирование новой экосистемы, они закладывают три главные линии, — сказала Цветок Ветра. — Это основа основ. Я знаю лишь об одном случае, когда эриданцы решились предпринять подобные действия, не имея исчерпывающего свода знаний об экосистеме.
      — Здесь? — спросила Зорка.
      Цветок Ветра подтверждают кивнула.
      — Три линии?
      — Чтобы избежать ошибок и обеспечить избыточность, — пояснила Цветок Ветра.
      Лицо Зорки побледнело. Цветок Ветра протянула руку и без поисков нащупала одним пальцем пульс госпожи Вейра.
      — Ваш пульс мне очень не нравится, Зорка. Позвольте мне вызвать остальных.
      — Подождите! — голос Зорки упал почти до шепота. — Что я могу сделать, чтобы помочь вам?
      Цветок Ветра на мгновение застыла.
      — Уйти спокойно и мирно, дорогая подруга: Зорка через силу улыбнулась.
      — В таком случае чем я могу помочь Перну? Вы хотите сделать вскрытие?
      Глаза Цветка Ветра расширились в ужасе.
      — Нет.
      — Но я слышала, что вам нужны трупы.
      Цветок Ветра решительно замотала головой.
      — Только не ваш.
      Она повернулась к двери и жестом пригласила войти М'халла и остальных — к тому времени в коридоре столпилось много народу.
      Зорка окинула ее сердитым взглядом, но в тот же миг комната наполнилась ее детьми и близкими, и она не успела возразить.
      — Ее пульс заметно слабеет, — объяснила Цветок Ветра Торен. — Я не знаю, как долго еще она продержится.
      — Очень мило, что все же впустили нас, — ядовито бросила та в ответ.
      — Это я так захотела, Торен, — сказала Зорка. — Я должна была поговорить с моей подругой.
      Торен ее слова, похоже, расстроили, но она и не подумала попросить извинения.
      Высокие мужчины окружили госпожу Вейра, и она приветствовала каждого с улыбкой.
      — М'халл. Л'кан. Шеймус. П'дриг.
      Мужчины пропустили к кровати женщин, дочерей Зорки.
      — Орла. Малышка-Зорка.
      Последняя оказалась изящной женщиной лет тридцати с небольшим. Шон настоял на том, чтобы назвать младшую дочь, последнюю из их детей, Зоркой. Он сказал тогда: «Она похожа на тебя как две капли воды, любовь моя».
      Младшая Зорка наклонилась и крепко обняла мать. Зорка тоже обняла ее.
      — Мне кажется, я буду скучать по тебе сильнее всего, моя крошка, — сказала она младшей дочери.
      — Я тоже буду очень скучать по тебе, мама, — ответила Зорка-младшая; по ее щекам ручьями лились слезы.
      Зорка отвернулась от нее и нашла руку М'халла.
      — Мой самый сильный.
      М'халл нежно пожал руку матери. Зорка посмотрела на Торен.
      — Хорошенько заботься о нем — ради меня.
      Торен нагнулась к умиравшей, ее лицо тоже было мокрым от слез.
      — Я позабочусь, мама, можете на меня положиться. Зорка выпустила руку М'халла и нашла Л'кана.
      — Мой самый тихий, — сказала она.
      Л'кан пожал ее руку, а другой размазал по лицу слезы.
      — Мы могли бы отнести тебя в вейр к Фарант'е, мама, — сказал П'дриг.
      Зорка улыбнулась, выпустила руку Л'кана и взяла его.
      — Нет. Она знает все, что происходит в моем сердце. Мое тело останется здесь, с вами, а потом перейдет на попечение Цветка Ветра.
      Несколько человек громко ахнули, и все головы повернулись к Цветку Ветра.
      — Ваш отец и я отдали вам и Перну все, что могли, — сказала Зорка. — Это бедное тело — единственное, что у меня осталось и что я могу теперь отдать.
      — Вы не должны так поступать! — бросила Цветок Ветра. Зорка отмахнулась от ее возражения.
      — Я слышала, что вам очень нужны трупы…
      — И я сказала вам, Зорка, что только не ваш, — перебила ее Цветок Ветра.
      Никто уже давно не видел на ее лице такого явного проявления эмоций.
      — Мы должны сделать так, как будет лучше для Перна, — заявила Зорка. — Именно таково мое последнее желание, Цветок Ветра, — чтобы вы провели вскрытие трупа и исследовали его на предмет раннего появления старческого слабоумия, признаки которого вы с недавних пор стали замечать. Используйте мое тело для любых медицинских целей, которые сочтете целесообразными. Я слышала, что вы хотели попрактиковаться, чтобы прооперировать Тьерана…
      — Мать! — Это слово, вырвавшееся у М'халла, прозвучало хрипло и отрывисто, словно его произнес какой-то совсем незнакомый человек.
      Цветок Ветра помотала головой.
      — Я не хочу этого делать.
      — Мальчик заслужил новое лицо, — сказала Зорка. — Я думала об этом последние две недели. В ночном столике вы найдете мое завещание с совершенно определенными указаниями на этот счет.
      Зорка обвела взглядом комнату, встречаясь с глазами каждого по очереди.
      — Мои любимые, я буду защищать вас всеми способами, какие только смогу придумать. Очень скоро я перестану ну ждаться в своем теле. Позвольте людям Перна найти для него последнее применение. Прошу вас, выполните это мое желание. — Она строго взглянула на своего старшего. — Тебя, М'халл, я назначаю своим душеприказчиком.
      — Мать… Мама… — М'халл закрыл лицо руками.
      Торен ласково обняла Зорку, бросила неприязненный взгляд на старую ученую, но тут же снова повернулась к умирающей.
      — Моя леди, все должно быть так, как вы пожелаете. Я даю вам слово в этом как ваша невестка и как госпожа Бенден-Вейра. Все будет исполнено.
      — Спасибо, — негромко ответила Зорка. Она глубоко вздохнула и снова повернулась к остальным: — А теперь позвольте мне посмотреть на вас всех. Расскажите мне, как у вас дела.
      Разговаривая со своими сыновьями и дочерьми, Зорка даже сумела в какой-то момент заставить всех рассмеяться. Кто-то принес перекусить. Но постепенно разговор истаял, и Зорка приказала всем, кроме М'халла и Цветка Ветра, снова покинуть ее.
      — Я хочу, чтобы вы остались со мной, Цветок Ветра, — сказала Зорка, слабым движением похлопав по одеялу. — Вы и М'халл.
      Стояла глубокая ночь. Старуха-врач и всадник тихо сидели у кровати Зорки, а первая на Перне всадница золотой королевы незаметно погрузилась в дремоту. М'халл неслышно поднялся и обошел комнату, погасив все светильники, за исключением одного. Время от времени Цветок Ветра проверяла пульс Зорки, почти неощутимо прикасаясь к запястью подруги.
      Когда уже приближалось утро и серый предрассветный свет начал проникать в комнату, Зорка чуть слышно вскрикнула. Цветок Ветра бессильно всплеснула руками, и в тот же миг тишину нарушил отчаянный вопль Фарант'ы, к которому почти одновременно присоединился тонкий стонущий крик Герцога. Почти сразу же этот плач отчаянной скорби прекратился — первая запечатленная огненная ящерица Перна и первая королева-дракон Перна вместе ушли в Промежуток, чтобы больше не вернуться оттуда. Теперь уже не только госпожу Вейра, но и их оплакивали все драконы Форт-Вейра.
      М'халл порывисто склонился над матерью, но Цветок Ветра уже заметила остановку пульса и поняла, что первая госпожа Вейра присоединилась к давно ушедшему мужу. Она поднялась — пришлось напрячь все силы, чтобы преодолеть сопротивление суставов, закостеневших от долгого сидения в одной позе, — и опустилась на колени рядом с М'халлом.
      — Позволь мне еще несколько минут поухаживать за нею, а потом ты сможешь возвратиться, — обратилась Цветок Ветра к осиротевшему всаднику.
      М'халл, словно не понимая, уставился на нее сквозь слезы, а потом медленно кивнул.
      Поддерживая за талию, она вывела М'халла из комнаты и передала в руки жены и товарищей по Вейру.
      — Мне нужно всего несколько минут, — сказала она Торен.
      Управительница Форта еще с вечера приготовила новенькие простыни и туалетные принадлежности. Цветок Ветра, стараясь не замечать слез, непрерывно струившихся по лицу, сделала последний врачебный осмотр тела Зорки, а потом аккуратно омыла и одела умершую, как она делала это прежде для своей родной матери и Эмили Болл.
      Почувствовав некоторое внутреннее удовлетворение — она сделала все возможное, чтобы избавить детей Зорки от части скорбных обязанностей, — Цветок Ветра открыла дверь и пригласила войти всех, кто пришел попрощаться с усопшей.
      М'халл первым опустился на колени возле матери. Дочери, Орла и Зорка, замерли с другой стороны. Л'кан, П'дриг и Шеймус стояли в изножье кровати.
      В дверях появились Д'мал и Нара, предводитель и госпожа Форт-Вейра, но Цветок Ветра неслышным шепотом попросила их подождать, пока семья Зорки не закончит прощание.
      — Пожалуйста, попросите Торен сообщить нам, когда будет удобно подойти, — попросила ее Нара.
      Цветок Ветра кивнула. Через несколько минут появился один из обитателей Вейра. Госпожа Вейра прислала для гостьи стул и блюдо с фруктами. Цветок Ветра поблагодарила, села в коридоре и с неизменным изяществом съела несколько плодов.
      На протяжении следующего получаса дети Зорки по одному и по двое медленно покидали комнату.
      Когда оттуда вышла Торен, Цветок Ветра передала ей просьбу Нары. Торен оглянулась в комнату, где все еще оставался один М'халл.
      — Пусть побудет еще несколько минут, — сказала она. — А я спущусь в пещеру и поужина… — Она растерянно посмотрела на окна, в которые вливался рассвет, и лишь после этого вспомнила, что Бенден был отделен от Форта шестью часовыми поясами. — Э-э, перекушу.
      Цветок Ветра продолжала сидеть в коридоре, пока не услышала изнутри голос М'халла. Решив от усталости, что он зовет ее, она переступила через порог — и застыла на месте.
      М'халл все так же стоял на коленях рядом со смертным ложем матери, держа в ладонях ее мертвую руку. Слезы текли по его лицу и капали на кровать.
      — Что же мне теперь делать, мама? — вполголоса повторил М'халл.
      Цветок Ветра увидела в этом взрослом сильном мужчине маленького мальчика, не знающего толком, как ему пережить ужасную потерю — смерть матери, после которой он остался круглым сиротой.
      Она понимала, что до М'халла начинает доходить страшная истина: он больше не имеет некоего высшего авторитета, к которому мог бы обратиться, которому мог бы безоговорочно доверять, он утратил человека, чью похвалу ценил больше всего на свете и у которого мог спросить: «Ты меня любишь?» — не боясь услышать ответ.
      М'халл обернулся на звук ее шагов, поднялся на ноги, и Цветок Ветра поспешно опустила взгляд, не желая встречаться с ним глазами.
      — Что… — М'халл сглотнул подступивший к горлу комок и, собравшись с силами, продолжил чуть громче: — Что вы делали… — Ему не потребовалось добавлять: «Когда умерла ваша мать».
      Цветок Ветра ненадолго задумалась. Потом она посмотрела в лицо всаднику и честно сказала:
      — Моя мать никогда не любила меня. Когда она умерла, настала моя очередь принять на свои плечи ее груз, и она наслаждалась тем, что я окажусь именно в таком, а не в лучшем положении.
      Она указала на Зорку.
      — Она уделила мне часть своей любви. С ней я поняла, что может чувствовать иссохшая земля, когда на нее внезапно проливается летний ливень, — негромко проговорила она, затем ее голос окреп. — Для моей матери я никогда не стала бы достаточно хорошей.
      М'халл кивнул и вытер глаза.
      — Она была великим человеком.
      — Да.
      — Она отдала всю себя этой планете, — сказал М'халл. Он посмотрел вниз, на неподвижное безжизненное тело. — Теперь мне кажется, что я понимаю ее последнее желание.
      — А я — нет, — отрезала Цветок Ветра, — Я предпочла бы оставить ее в покое и хранить память о том, каким было ее тело при жизни, а не после смерти.
      М'халл вскинул на нее пристальный взгляд.
      — Над этим я не думал. Скажите, Цветок Ветра, вы согласны выполнить последнюю волю моей матери Зорки?
      — М'халл, мне этого очень не хотелось бы.
      — Отец всегда учил меня, что я должен уважать желания дам, и в первую очередь моей матери. — Он резко вскинул голову. — Я немогу и не стану препятствовать выполнению ее воли.
      Из коридора донесся звук приближающихся шагов и голос Торен:
      — М'халл, с тобой все в порядке?
      — Я здесь, — ответил М'халл. — Да.
      В комнату вошли Торен, Д'мал и Нара. Цветок Ветра шагнула поближе к М'халлу, чтобы освободить место.
      — Мы хотели попрощаться, — сказал Д'мал М'халлу.
      — Я так много узнала от нее, — добавила Нара. — Она была для меня все равно что мать.
      Цветок Ветра почувствовала, как стоявший рядом с нею М'халл вздрогнул. Очевидно, эти слова еще больше усилили испытываемое им чувство потери. Но он промолчал.
      Бросив на М'халла вопросительный взгляд, Нара подошла к кровати, наклонилась и поцеловала Зорку в щеку. Д'мал нежно взял госпожу Вейра под локоть и вывел из комнаты. На лицах обоих явственно читалось искреннее выражение горя и сочувствия.
      М'халл наклонился и в последний раз нежно погладил щеку матери. Когда же он выпрямился, стало ясно, что он больше не намерен давать волю чувствам. На генетика смотрел не сын, понесший горестную утрату, а непреклонный, полностью владевший собой предводитель Вейра.
      — Итак, я должен выполнить последнюю волю моей матери. Нужно ли вам сделать еще что-нибудь перед тем, как мы отправимся отсюда?
      — Да.
      — В таком случае мы подождем снаружи, пока вы не закончите, — ответил М'халл и жестом пригласил Торен выйти вместе с ним.
      Цветок Ветра осторожно обрядила тело Зорки. Вернувшийся М'халл вздрогнул при виде тела, завернутого с головой в белую ткань. Совладав с собой, он легко поднял труп матери на руки.
      — Брайант' ждет нас снаружи, — сказал он Цветку Ветра и кивнул, предлагая ей идти вперед.
      В коридоре возле комнаты Зорки ожидала группа всадников Форта, желавших проститься с покойной. Когда М'халл устало забрался на шею Брайант'а, двое всадников подали ему запеленатое тело Зорки. Затем всадники подняли Цветок Ветра и помогли ей устроиться позади М'халла.
      — Вы готовы? — спросил, чуть повернув голову, М'халл, когда Брайант' легко взмыл в воздух. — Я полагаю, что время для нас существенно.
      — Да, — согласилась Цветок Ветра и не смогла больше ничего добавить, потому что их окружил холод Промежутка.

 

Форт-холд, 50 год Первого Прохождения, 58 ПВ

      Цветок Ветра была удивлена тем, как долго тянулось время пребывания в Промежутке. Когда же дракон вынырнул из Промежутка, холод не прекратился, а сменился другим холодом, почти таким же. Здесь все еще стояла ночь, и шел проливной дождь. Люди на спине дракона успели промокнуть за то короткое время, которое потребовалось Брайант'у, чтобы пролететь мимо Барабанной башни ко входу в Колледж.
      — Что случилось? — крикнула Цветок Ветра, стараясь перекричать шум ветра.
      — Я вернулся в ту ночь, когда увез вас отсюда, — ответил М'халл.
      — Вы переместились во времени? — уточнила Цветок Ветра явно неодобрительным тоном.
      — Я плохо подумал и дал Брайант'у именно эти координаты, — с простодушным видом сказал он, не собираясь признаваться в том, что уже успел побывать здесь. — Так, давайте-ка я помогу вам спуститься.
      Цветок Ветра ухватилась за его руку и начала неуклюже сползать по боку Брайант'а. Хорошо, что стоит темная ночь и никто не увидит неприглядного зрелища, какое она собой являет. С некоторым запозданием она сообразила, что маленький рост не позволяет ей спуститься без повреждений, но в этот момент чьи-то сильные руки подхватили ее под мышки и поставили наземь.
      Это оказался Тьеран. Цветок Ветра умудрилась не показать радости, которую испытала, увидев его, и с холодным выражением лица проговорила:
      — Вызови помощь. Тело нужно срочно отнести в холодную комнату.
      — Тело? — переспросил Тьеран.
      Прежде чем Цветок Ветра успела что-то объяснить, из дверей Колледжа выбежало сразу несколько человек. Они забрали из рук М'халла тело, с головой завернутое в белую ткань. Цветок Ветра поспешила следом за группой; все они скрылись в коридоре, ведущем в хирургическое отделение, за несколько секунд до того, как раздался хлопок, известивший о прибытии второго дракона. Цветок Ветра обернулась на звук, но поняла, что слишком устала и слишком расстроена, чтобы разбираться с новым посетителем. Уже не так быстро она побрела в направлении хирургических палат; внезапно накатила необоримая волна усталости, и старуха почувствовала, что ее ноги подгибаются.
      — Мама? — Эморра тоже повернулась, услышав, что к ним прибыл еще один дракон, и увидела, как мать начала падать. — Джанир! Джанир, скорее сюда! Цветок Ветра потеряла сознание!
 
      Когда М'халл опускал мертвое тело матери на руки встречавшим медикам, его трясло — не столько от холода Промежутка, сколько от горя. Дождавшись, пока все скроются из виду, он прижался щекой к шее Брайант'а и громко всхлипнул.
      Хлопок известил о прибытии его самого, переместившегося во времени, чтобы успеть доставить Цветок Ветра в Вейр, пока мать еще жива.
      — Нет! — выкрикнул М'халл, почувствовав на щеках новую теплую волну слез. — Не делай этого!
      Он знал, что это бессмысленно, что он не в состоянии изменить ход времени, создав парадокс, но его горе было слишком сильным. Если бы он тогда не прилетел, то, возможно, Зорка и сейчас была бы жива, подумал он в бессильном отчаянии.
      — Ты хочешь создать парадокс времени? — спросил младший из М'халлов, широко раскрыв от ужаса глаза.
      М'халл попытался что-то ответить, но язык его не слушался. В конце концов он снова вскочил на шею дракона и прокричал плачущим голосом:
      — В таком случае иди! Только не говори, что я тебя не предупреждал!
      Брайант' высоко подпрыгнул, мощно взмахнул крыльями и унесся вместе со своим всадником через Промежуток в Бенден-Вейр, где его ожидало умиротворяющее присутствие Торен.

* * *

      Цветок Ветра покоилась на больничной кровати, укрытая больничным одеялом. Рука, легко лежавшая на ее груди, тем не менее воспрепятствовала ее попытке подняться. Цветок Ветра повернула голову, что тоже потребовало от нее усилия, и обнаружили, что рука принадлежит Эморре.
      — Мне некогда разлеживаться, я должна сейчас же взяться за работу, — сказала она, старательно избегая взволнованных интонаций и пытаясь говорить с извечным спокойствием закаленного клинициста. Впрочем, ей уже стало ясно, что она еще слишком слаба для того, чтобы сразу же направиться в операционную.
      Недовольно насупив брови, Эморра потянулась к прикроватному столику и взяла небольшую чашку, над которой еще поднимался пар. Цветок Ветра вдохнула резкий аромат кла и в который раз заставила себя подавить сожаление о том, что семена чая оказались в числе богатств, потерянных во время безумного бегства на Северный континент.
      — Выпей это, — приказала Эморра, ловко подсунув свободную руку под спину матери, чтобы помочь ей сесть. — Джанир сейчас придет.
      — Совершенно ни к чему было тревожить его, — неубедительно ответила Цветок Ветра, отпивая из предложенной чашки.
      Кла был теплым, а не горячим, каким его принято пить, но она сразу почувствовала, что ее силы восстанавливаются. Она взяла чашку из руки Эморры, не отрываясь, несколькими глотками выпила все содержимое до дна и поразительно быстрым движением вложила ее во все еще протянутую руку дочери.
      — Ну, вот, мне уже намного лучше.
      — Мама! Ты должна как следует отдохнуть. Твой обморок всех ужасно напугал.
      — Чепуха! — возмутилась Цветок Ветра. — Резкий переход от дня к ночи вызвал небольшой сосудистый спазм. Сейчас я уже в полном порядке, — уверенно солгала она и села, опустив ноги со стороны кровати, противоположной той, где сидела Эморра. — К тому же у меня есть неотложное дело.
      Цветок Ветра столкнулась с Джаниром в дверях, когда уже выходила из палаты.
      — Куда поместили тело Зорки?
      — В холодную комнату, — ответил Джанир. — Но его нельзя там долго хранить.
      — В таком случае пусть его приготовят для вскрытия, — распорядилась Цветок Ветра, прошагав мимо своего бывшего ученика и главного помощника, так что ему пришлось двинуться следом. — Я буду в главной операционной.
      — Сейчас, ночью? Вы думаете, это разумно?
      — Я должна начать прежде, чем начнется трупное окоченение, Джанир, — ответила Цветок Ветра. — Вы сможете сделать все необходимое?
      — Да, но…
      — Вот и прекрасно. Через пять минут вас устроит? — Цветок Ветра направилась в сторону операционной, оставив лишившегося дара речи Джанира посреди коридора.
      Она разбудила студента, несшего ночное дежурство, и потребовала немедленно подать ей горячей воды для мытья. Она заставила себя мыть руки почти до плеч полных пять минут, как сделала бы, собираясь оперировать живого человека. Во время мытья она бормотала про себя эриданские мантры, помогающие сосредоточиться. Она отгораживалась от окружающего своим знанием и искусством, как плащом.
      Когда Цветок Ветра отвернулась от умывальника, обнаженное тело Зорки уже находилось на операционном столе. Джанир и, к немалому удивлению ученой, Эморра ожидали ее. Джанир стоял рядом с трупом. Эморра почтительно держалась в отдалении, подчеркивая тем самым свой статус наблюдателя.
      — Я могу все сделать сам, — предложил Джанир, указывая на поднос с разложенными инструментами для биопсии.
      Цветок Ветра осмотрела инструменты, выбрала самые тонкие зонды и лишь после этого мотнула головой:
      — Нет.
      Мозговую биопсию она взяла так искусно, что место, куда вонзилась игла, удалось бы найти разве что при помощи лупы. Образец она вручила Джаниру.
      — Исследуйте, пожалуйста, вот это. Меня интересуют любые отклонения в химизме и клеточной структуре, особенно любые признаки развитой гериатрической деградации.
      Джанир неохотно взял образец.
      — Но…
      Цветок Ветра строго посмотрела на него.
      — Я… я… Джанир, я обязана выполнить ее последнюю волю.
      Эморра взглянула поочередно на Джанира и мать, но исход спора был предрешен: чуть заметно кивнув, Джанир отправился с образцом в лабораторию.
      Цветок Ветра подошла к одному из шкафов с инструментами, стоявших вдоль стен, выбрала стандартный комплект скальпелей и зажимов и положила его на операционный поднос вместо набора для биопсии, которым только что воспользовалась.
      Она подошла слева к голове Зорки, взяла скальпель и долго стояла, собираясь с духом. Надо было сделать на лице Зорки глубокую рану, сходную с той, которую в детстве получил Тьеран от внезапно разбуженного стража порога.
      Медленно, как бы отдельно от всего существа, из глаз потекли слезы, сначала из левого глаза, а потом из правого. Они сплошными струйками текли по щекам и капали с подбородка. Рука старого врача конвульсивно дернулась; Цветок Ветра отшвырнула скальпель.
      — Я не могу, не могу, не могу!
      Эморра широкими шагами пересекла разделявшее их расстояние, на мгновение застыла в нерешительности, а потом ласково положила руку на плечо матери. И это прикосновение словно разрушило барьер сдержанности, которым всю жизнь прикрывалась Цветок Ветра. Она резко повернулась к дочери и с невнятным криком уткнулась лицом в ее плечо.
      — Я не могу сделать этого, Эморра, не могу, — сквозь слезы шептала старуха. — Пусть это обесчестит наш род, но я не в состоянии это сделать.
      Эморра ласково гладила мать по голове и спине, как та никогда не гладила ее самое и как — она внутренне содрогнулась, поняв это, — Китти Пинг, бабушка Эморры, умершая задолго до рождения внучки, никогда не гладила свою дочь Цветок Ветра.
      — Успокойся, успокойся, все в порядке. Конечно, ты не можешь. Никто не имеет права требовать этого от тебя, — негромко говорила она.
      Эти слова служили двоякой цели и должны были убедить не только старуху, но и саму Эморру.
      Цветок Ветра отступила на полшага и взглянула дочери прямо в глаза.
      — Но ведь это было ее последнее желание!
      — Это было всего лишь желание, мама, — ответила Эморра. — Зорка наверняка желала облегчить твое бремя, но ни в коем случае не прибавить к нему новый груз. И потому воспринимай ее слова как…
      Ее прервал резкий звук. Громкий, быстрый, отрывистый барабанный бой.
      Цветок Ветра отступила еще дальше от дочери и выкинула голову, прислушиваясь.
       «Тревога! Тревога! Тревога!»Правила были очень простыми и ясными: каждое повторение сигнала тревоги подчеркивало степень чрезвычайности положения. Еще одно повторение — и барабанщики разнесут эту весть по всему Перну.
       «Тревога! Медицинская тревога. Цветок Ветра…» —отдельного кода для имени Цветок Ветра не было. Мало кто помнил, что оно означало на языке Старой Земли, но и Тьеран, и все старшие медики Колледжа знали, как красиво онопереводится на современный язык Перна. «…взять медицинскую сумку немедленно!»
      — Это Тьеран! — сказала Эморра.
      В то же мгновение дверь распахнулась, и в операционную влетел Джанир.
      — Что значит вся эта паника? — нервно спросил он.
      — Джанир, принеси мою сумку. Встретимся на Барабанной башне, — приказала Цветок Ветра, поспешно выходя из комнаты.
      На Барабанной башне? Цветок Ветра, да ведь там льет как из ведра. Вы утонете!
      Бегите быстрее, Джанир, — сказала Эморра, устремившись вслед за матерью. — Тьеран только разослал извещение о бедствии по всей планете.
      Джанир догнал их на полпути к Барабанной башне. Как только он протянул сумку, Цветок Ветра яростно крикнула:
      А теперь проваливай! Отдай мне инструменты и убирайся в дом!
      Мы не можем позволить заразиться вам обоим, — объяснила Эморра в ответ на вопросительный взгляд Джанира.
      Коротко поклонившись, Джанир повернулся и побрел обратно, жадно хватая раскрытым ртом пропитанный водой воздух.
      «Когда же это мальчик успел настолько меня перерасти? » — подумала Цветок Ветра, разглядев впереди вход на лестницу Барабанной башни и Тьерана, стоявшего на первой ступеньке. Сверху, со смотровой площадки башни, выглядывал еще один дозорный. Даже сейчас, ночью можно было разглядеть снизу испуганное выражение его лица, тем более что перед входом на лестницу были выставлены зажженными все имевшиеся в башне светильники. Она одобрительно кивнула: Тьеран, как оказалось, отлично запомнил порядок организации карантина.
      Тьеран осторожно держал что-то на сложенных ладонях. Рядом с ним на земле темнели останки разбившейся огненной ящерицы.
      — Они упали с неба! — крикнул он, не дожидаясь, пока женщины подойдут. — Я не сумел поймать их обеих.
      С первого взгляда было ясно, что упавшее животное мертво. Изо рта у него вытекала тонкая, очень неприятная на вид струйка зеленой слизи.
      — Удивительно, как тебе в этой темноте удалось поймать хотя бы одну, — ободряюще отозвалась Эморра.
      Цветок Ветра решительно подняла руку.
      — Оставайся там, где стоишь! Это карантинная зона!
      Эморра остановилась на мгновение, собралась с мыслями, а потом шагнула вперед и решительно взяла мать под руку.
      — Глупая девчонка! Зачем ты это сделала? — прошипела Цветок Ветра на ухо дочери, заставив ее пригнуться.
      — Тебе наверняка потребуется помощь, — твердо ответила Эморра.
      — Но не ценой жизни моего единственного ребенка, — печально возразила Цветок Ветра. — При том, что и он, — она незаметно кивнула в сторону Тьерана, — уже подвергается неведомой опасности. Нельзя допустить, чтобы Перн потерял вас обоих.
      Эморра вскинула бровь.
      — Когда-нибудь тебе придется объяснить мне, что это значит, — сказала она. — Но не сейчас. Что я могу сделать?
      Тьеран услышал их голоса. Когда же Цветок Ветра и Эморра подошли немного ближе и он разглядел в руке старухи медицинскую сумку, его лицо просветлело.
      — Этот все еще жив, — сказал он, поднимая руки, на которых неподвижно лежал файр. — Ему нужны антибиотики.
      — Откуда ты знаешь? — резко спросила Цветок Ветра.
      Она шагнула вперед и опустилась на колени перед мертвым файром, лежавшим на земле. Осторожно ощупала тельце, потом шпателем взяла немного зеленой слизи, вытекшей изо рта мертвого животного.
      — Мешочек для образцов, — коротко приказала она. Эморра поспешно повиновалась, Цветок Ветра безошибочным движением положила шпатель внутрь.
      — Он хрипит… У него ин… инфекционное заболевание, — сказал Тьеран. — Ему нужны антибиотики.
      — Какие именно? — спросила Цветок Ветра. — Каким образом ты собираешься угадать нужный вид антибиотика? И, кстати, величину дозы?
      Тьеран скрипнул зубами.
      — Антибиотик у вас только один, и вы это отлично знаете. Антибиотик широкого спектра. Максимальную дозу для его массы тела.
      — Этого самого антибиотика широкого спектра, Тьеран, осталось очень мало, — сказала Цветок Ветра; ее голос с трудом можно было расслышать за шумом дождя и ветра. — Если мы дадим недостаточную дозу, огненная ящерица умрет. А если даже она выживет… Этот антибиотик хранился для операции по исправлению твоего лица.
      Тьеран долго молчал. Очевидно, ему пришлось выдержать яростный спор с самим собой.
      Когда же он заговорил снова, его голос звучал громко и уверенно:
      — Цветок Ветра, это его единственный шанс.

 

Вейр Бенден, Второй Интервал, 507 ПВ

      Два дракона возникли ниоткуда под низкими облаками над холдом Залив. Один оказался золотой королевой, а второй — бронзовым.
      — До сих пор не могу поверить, что мы этим занялись, — проворчала Туллеа, обращаясь к своему дракону.
      Она покрутила головой и обнаружила Б'ника верхом на Карант'е невдалеке справа. Затем окинула взором побережье и раскинувшиеся вдоль него размокшие от затяжных дождей поля.
      — Просто не могу понять, почему я позволила Б'нику втянуть нас в это.
       «Потому что ты любишь его», —утвердительно, но все же с легким намеком на вопрос в своем беззвучном голосе ответила Майнит'а.
      Туллеа рассмеялась против воли и похлопала золотую красавицу по шее. «А ты хотела немного размяться», — сказалаона.
      «Она скоро поднимется в брачный полет», — вполголоса сказал ей Б'ник почти семидневку тому назад.
      В его глазах нетрудно было угадать невысказанный вопрос. Туллеа знала, что это за вопрос, но решила покапризничать и пока что воздержаться от ответа. О, она нисколько не сомневалась в том, какой дракон в итоге догонит Майнит'у, но ей приятно было заставлять Б'ника нервничать, держа его в неведении. Кроме того, старательно уговаривала она себя, окончательный выбор все же принадлежит драконам и только драконам.
      — Упитанная и хорошо натренированная королева улетит дальше и отложит больше яиц, — напомнил ей Б'ник тем утром, когда предложил ей присоединиться к нему в розысках. — И попутно мы сможем посетить несколько интересных мест.
      Туллеа решила воспользоваться предоставленной возможностью. Майнит'у, которой было немногим больше трех Оборотов, лишь недавно сочли достаточно взрослой для того, чтобы летать в Промежутке. И сейчас, по истечении трех Оборотов, заполненных любовью, почти непрерывным кормлением, умащиванием маслом и уходом, Туллеа страстно желала насладиться плодами своих трудов.
      Кроме того, призналась она себе, она любит летать.
       «Я тоже», —отозвалась Майнит'а, как обычно прочитав не обращенные к ней мысли всадницы.
       «Но погода такая ужасная», —пожаловалась Туллеа дракону.
       «Меня она вполне устраивает», —ответила Майнит'а.
      Туллеа фыркнула.
       «Ну конечно! Ты же считаешь холод Промежутка очень приятным!»
       «Холод Промежутка холодный», —ответила Майнит'а. В ее тоне нетрудно было угадать укоризну.
      — Ну а это еще хуже! — рявкнула вслух Туллеа и повернулась к Б'нику.
      Бронзовый всадник взволнованно размахивал руками и указывал куда-то вниз. Туллеа посмотрела туда, но не увидела ничего… хотя нет, на песчаной полоске пляжа валялась какая-то кучка тряпья. Карант' Б'ника заложил крутой нисходящий вираж, развернувшись в воздухе чуть ли не вокруг кончика крыла, и Майнит'а, не дожидаясь приказа Туллеа, с готовностью последовала за ним. Спустившись пониже, Туллеа разглядела, что из тряпок высовываются ноги и руки.
      Возможно, они в конце концов наткнулись на останки Ж'трела? «Вот и отлично, сказала себе Туллеа, — тогда мы сможем вернуться домой!»
      — Б'ник и Туллеа кого-то нашли, — сказал К'тан, входя в комнату арфиста Киндана.
      — Ж'трела или его останки? — спросил Киндан, поднимаясь с табуретки и осторожно вешая на крюк гитару, на которой перед тем играл. — Пойдем, Волла, — обратился он к бронзовому файру, дремавшему на его постели. Тот поднял голову, чирикнул, потянулся, поднялся в воздух и, трепеща крылышками, повис в воздухе над правым плечом Киндана.
      К'тан пожал плечами.
      — Они должны вот-вот прилететь.
      Всадник и арфист вышли наружу и направились к кратеру Вейра. Обычный утренний туман в чаше кратера уже начал рассеиваться под солнечными лучами, но воздух еще не прогрелся.
      Два дракона возникли в небе над ними и сразу пошли на посадку. Первой приземлилась золотая Майнит'а, а за ней бронзовый Карант'.
      Волла, повернув голову, взглянул на Майнит'у, недовольно пискнул и исчез в Промежутке. Туллеа не любила огненных ящериц.
      К'тан махнул рукой Киндану, и они вдвоем подбежали к бронзовому дракону. Б'ник держал кого-то на руках.
      — Она очень замерзла, — сказал бронзовый всадник, передавая в руки встречавшим молодую женщину.
      — Где ее огненные ящерицы? — спросил Киндан, принимая на руки бесчувственное тело.
      — Мы их не видели.
 
      Лорана проснулась. В тепле. И в сухости. Что-то небольшое и теплое прижималось к ее спице. Она ощутила, что завернута в простыни и одеяла. Расслабленно улыбнулась и повернулась взглянуть на огненную ящерицу, гадая про себя, кто это будет, Гарта или Гренн…
      …И с ужасом увидела, что это не она и не он. А потом она вспомнила.
      Маленький бронзовый самец, лишь только бросив взгляд на ее искаженное болью лицо, испуганно пискнул, подпрыгнул и исчез в Промежутке.
      Лорана вздохнула, глаза ее наполнились слезами, которые никак не хотели вытекать. Она прогнала от себя Гарту и Гренна. Она была уверена, что вот-вот погибнет, и хотела спасти их.
      Теперь она была жива, а они… Она закрыла глаза и глубоко сосредоточилась, пытаясь разыскать файров, где бы те ни находились.
      Почти тотчас ее отвлекло пронзительное чириканье огненной ящерицы, которое поддержал рев дракона невдалеке.
      — Вы проснулись? — раздался голос из-за двери, и в комнату вошел незнакомый мужчина.
      Он выглядел на несколько Оборотов старше Лораны и носил синюю одежду арфиста. Рядом с ним висел в воздухе бронзовый файр. У мужчины были проницательные голубые глаза и черные как уголь волосы. Он был выше ростом, чем Лорана, его поджарое тело выдавало немалую силу и ловкость.
      — Волла? — обратился незнакомец к своему файру. Бронзовый, очевидно очень взволнованный, прочирикал в ответ довольно длинную речь. — Волла, она, конечно же, хочет есть. Передай Кьяри, что наша гостья проснулась. Волла, ты идешь?
      Файр еще раз окинул Лорану недоумевающим взглядом, предупреждающе пискнул и скрылся в Промежутке.
      — Огненные ящерицы — не самые лучшие посыльные, — сухо заметил мужчина. — Меня зовут Киндан.
      Едва она начала приподниматься, Киндан жестом остановил ее.
      — Не пытайтесь вставать. Вы еще слишком слабы. Лорана остановилась, обнаружив, что ее собеседник прав. Она чувствовала себя беспомощной, как сорванный ветром осенний лист.
      Шаги в коридоре известили ее о приходе нового посетителя. Это оказался мужчина средних лет с характерной сухощавой мускулистой фигурой всадника. В его каштановых волосах проблескивали первые серебряные прядки, карие глаза смотрели приветливо.
      — Я принес еду, — объявил он, опуская поднос на стоявший у кровати маленький столик. Взяв кастрюльку, он наполнил чашку какой-то жидкостью. — Но сначала я хотел бы, чтобы вы выпили этот травяной отвар. После голодания нужно заново приучать желудок к пище, причем делать это осторожно.
      Не говоря ни слова, Киндан помог Лоране сесть и устроил подушки под спиной, чтобы ей было удобнее.
      — Меня зовут К'тан, — представился старший, протягивая девушке чашку. — Я целитель Вейра. — Он покачал головой. — За минувшие шесть дней вы предоставили мне немало возможностей попрактиковаться в моем искусстве.
      — Спасибо, — с благодарностью в голосе отозвалась Лорана. — А я Лорана.
      Целитель и арфист быстро переглянулись, и Лоране почему-то показалось, что они молчаливо согласились между собой отложить на потом какой-то вопрос.
      — Позвольте, я помогу вам, — сказал Киндан. Он осторожно присел на край кровати и вручил девушке чашку с отваром.
      Лорана с удовольствием потягивала напиток. Жидкость была лишь чуть теплой и приятно смягчала пересохшее горло.
      К'тан почему-то внимательно следил за тем, как она пила. Через несколько секунд Лорана отдала чашку Киндану.
      — Благодарю вас, — сказала она арфисту. И добавила специально для целителя: — Замечательный напиток.
      К'тан наклонил голову, соглашаясь с ее словами.
      Внезапно посреди комнаты возник оживленно чирикавший Волла. Впрочем, файру хватило одного взгляда на больную, чтобы умолкнуть и посмотреть на Киндана с такой печалью, что Лорана поневоле улыбнулась.
      — Он всегда такой выдержанный? — спросила Лорана, чувствуя, что на ее глаза вновь навернулись слезы.
      — Обычно он ведет себя куда хуже, — отозвался Киндан. — Я думаю, сейчас он такой смирный, потому что вы…
      — Находилась на пороге смерти? — закончила за него Лорана.
      — Теперь вы наверняка поправитесь, — твердо заявил К'тан. — Сейчас выпейте еще немного настоя, а потом я порекомендовал бы вам этот бульон.
      — А потом я засну, — сказала Лорана.
      — Вам уже приходилось тяжело болеть? — осведомился К'тан.
      — Лихорадкой.
      Лорана хорошо помнила, как они с отцом отчаянно боролись за спасение жизни матери, брата и сестры. И как после двух недель борьбы все же потеряли сначала сестру Санну, затем брата Леннэля и в конце концов мать.
      После того как болезнь унесла мать, они с отцом рыдали в объятиях друг друга. Ни она, ни Саннэль не хотели жить. А потом она сама заболела Лихорадкой, и тогда кошмары стали заполнять не только ее ночи, но и дни. Единственным приятным воспоминанием о том времени осталось лицо отца, смотревшего на нее, осторожно вытиравшего ей лоб или поддерживавшего ее под спину одной рукой, а второй подносившего к губам чашку с бульоном. Лоране хотелось уйти, присоединиться к матери, сестре и брату, но она не могла этого сделать — мысль о том, что она бросит отца совсем одного, казалась ей непереносимой. Наверно, поэтому жестокий озноб прекратился и она выздоровела.
      Она почувствовала, что Киндан еле ощутимо пошевелился, и взглянула ему в лицо. На этом лице было много морщинок — такие остаются от частых улыбок и смеха, — но оно также умело прятать чувства. Девушка каким-то образом распознала боль, которую скрывал этот человек, и поняла, что ему приходилось видеть смерть — много смертей.
      — Я буду жить? — негромко спросила она у арфиста.
      И тут к ней единым обвалом вернулись воспоминания: шторм, Колфет, ее падение за борт, яростные крики, которыми она прогоняла огненных ящериц…
      — Кто-нибудь нашел Колфета? — внезапно спросила она, снова попытавшись сесть прямо. Киндан придержал ее за плечо, но она резким движением отдернулась. — Он остался совершенно один в ялике, со сломанной рукой.
      Киндан удивленно взглянул на нее, но тут же его взгляд сделался испытующим. Лорана почувствовала, что целитель тоже напрягся.
      — Всадники никого не видели, — мягко сказал К'тан.
      — Пожалуйста, попросите их поискать еще, — взмолилась Лорана.
      — Я поговорю с предводителем Вейра, — пообещал К'тан.
      Лорана повернулась и уставилась прямо в глаза Киндану.
      — Мои файры? Им удалось спастись? Киндан покачал головой:
      — О файрах ничего не известно.
      Лорана, мгновенно обессилев, упала на кровать.
      — Пока что выпейте еще немного настоя, — ласково произнес Киндан, снова поднося чашку к губам Лораны. А когда она все допила, то спросил тем же тоном: — А теперь не хотите ли немного бульона?
      К'тан у него за спиной пошевелился. Похоже, у него отлегло от сердца.
      — Я пошел, — сказал он и поглядел на Лорану. — Попозже загляну, проверю ваше состояние. — Он указал на Киндана. — Оставляю вас в хороших руках.
 
      Лорана проснулась, нисколько не отдохнувшая и в сильной тревоге. В комнате было темно. Слабый лучик света пробивался через открытую дверь из какого-то отдаленного помещения. Но что-то должно было разбудить ее. Как и при прошлом пробуждении, она ощутила рядом тельце Воллы; его присутствие было теплым и утешительным.
      Внезапно огненная ящерица напряглась и несколько раз быстро и натужно чихнула.
      «А драконы часто кашляют?» — прозвучали в памяти Лораны ее собственные слова.
      Файр снова чихнул.
      — Киндан? — позвала Лорана. — Киндан! — прокричала она, теперь уже в голос; ее смутная тревога вдруг обрела форму и смысл. — С Воллой что-то не так!
      Она услышала в соседней комнате торопливые движения; разбуженный арфист выбирался из кровати. «Волле нужен целитель», — решила Лорана. Она мысленно оглядела спавших в Вейре драконов, которых никогда в жизни не видела, нашла того, который был ей нужен, и обратилась к нему: «Киндану срочно нужен целитель».
 
      — У него жар, он прямо весь горит, — сказал через несколько минут К'тан, быстро осмотрев огненную ящерицу.
      Киндан зажег все светильники, которые смог найти, и в комнате было светло почти как днем.
      — Я никогда не видел ничего подобного — во всяком случае, у огненных ящериц, — добавил он, нервно мотнув головой.
      — Скажите, Лорана, а ваши огненные ящерицы кашляли? — спросил Киндан, бросив на нее полный тревоги взгляд.
      Все это время он продолжал ласково гладить файра, лежавшего на постели рядом с девушкой. Волна печали захлестнула Лорану: она еще несколько раз попыталась нащупать разумы своих файров, но каждый раз одинаково безуспешно.
      — Нет. А вот Талит' Ж'трела кашлял, — ответила она. Киндан и К'тан переглянулись с откровенным испугом.
      — Я не знаю, что делать, — сказал К'тан Киндану после долгой паузы.
      Мой отец делал особое варево для домашнего скота… — вспомнила Лорана, но тут же сморщилась. — Но я совершенно не представляю, подействует ли оно на огненных ящериц.
      Все равно стоит попробовать, — сказал К'тан, пожав плечами.
      — Вы помните состав? — спросил Киндан.
      Лорана кивнула.
      Киндан рысью выбежал в соседнюю комнату и вернулся с рисовальной палочкой-стилосом и стопкой бумаги. Лорана быстро и четко написала список ингредиентов. К'тан наклонился к ней, не дожидаясь, пока девушка закончит писать.
      — Все компоненты у нас есть, — сказал целитель и, как только она оторвала перо от бумаги, взял у нее листок. — Я немедленно приготовлю это снадобье. — Он вышел, беззвучно прикрыв за собой дверь.
      Киндан проводил его глазами с таким видом, словно прикидывал в уме, когда целитель сможет вернуться. Когда же он вновь повернулся к Волле и Лоране, то с изумлением увидел, что она наклонилась над следующим листком бумаги и с непостижимой быстротой чиркает по нему стилосом.
      — Это Колфет, — сказала Лорана, закончив рисунок, и протянула листок арфисту. — Я подумала, что это поможет искать его.
      — Я и забыл, что вы рисуете, — признался Киндан. — В сообщении из Иста-Вейра упоминали о тех рисунках, которые вы делали в Лемосе для лорда Карела.
      Лорана чуть заметно покраснела и отмахнулась, как бы отметая этот нечаянный комплимент.
      — Они были очень даже неважными.
      Она взяла следующий листок бумаги и быстро набросала новый эскиз.
      — Вот чем я действительно хотела бы заняться.
      Она показала новый рисунок Киндану. На страничке были изображены два маленьких шестиногих существа.
      Арфист вопросительно взглянул на нее.
      — Я надеялась нарисовать всех животных, которых только удастся найти на Перне, понять, какие между ними существуют различия и сходство;
      Киндан снова склонился над рисунками.
      — Этого я узнаю, — сказал он, ткнув в листок пальцем. — Я видел его в полях поблизости отсюда. Но вот этот… — Он удивленно мотнул головой. — Где вы его нашли?
      — На побережье Айгена, — ответила Лорана.
      Она указала на различия между двумя похожими существами и дала почти те же объяснения, которые без малого месяц назад услышал от нее Ж'трел.
      — Да, это впечатляет, — сказал Киндан. Он еще раз взглянул на рисунок и опять перевел взгляд на Лорану. — Вы умеете рисовать красками?
      — Красками? — недоверчиво повторила Лорана. — Я никогда не могла позволить себе купить краски.
      В комнату поспешно вошел К'тан.
      — А вот и мы! — объявил он, приподнимая поднос, на котором стояла еще дымившаяся плошка со свежеприготовленным снадобьем. — Ну-ка, угости своего малыша.
      Киндану потребовалось долго уговаривать файра, прежде чем тот позволил влить себе в рот несколько капель лекарства. Впрочем, Волла тут же негодующе фыркнул, возмущенно посмотрел на хозяина и скрылся в Промежутке.
      — Похоже, ему не слишком понравилось лечиться, — сухим тоном заметил К'тан.
      — Но оно вовсе не настолько плохо на вкус, — беспомощно возразила Лорана. — Мне самой приходилось пробовать!
      — Теперь вся проблема в том, чтобы вернуть его, — вздохнул Киндан.
      — И как следует накормить его лекарством, — добавил К'тан.
      Киндан хмуро взглянул перед собой.
      — Я должен отыскать его.
      — Я могу побыть с Лораной, — предложил К'тан.
      — Нет, — возразила Лорана. — Я уже в полном порядке. Если мне что-то понадобится, то я скажу Дрит'у.
      К'тан широко раскрыл глаза, а Киндан, уже направившийся к двери, застыл на месте от неожиданности.
      — Вы говорили с Дрит'ом? — спросил целитель. — Он сказал мне, что нужен Киндану… Так это высказали ему?
      Лорана кивнула.
      — Мне надо идти, — сказал Киндан. Очевидно, он напоминал себе, что нужно сначала найти файра и лишь после этого разбираться в происходящем.
      — Иди, ищи свою огненную ящерицу, — сказал К'тан, передавая ему плошку с лекарством. — И постарайся уговорить его выпить как можно больше.
      Киндан взял лекарство и умчался прочь. Когда шаги Киндана стихли в отдалении, К'тан задумчиво посмотрел на Лорану.
      — Вы можете разговаривать с каждым драконом? — спросил он, тщательно подбирая слова.
      — Мне кажется, что да, — ответила Лорана. — Я могла говорить с Талит'ом.
      — Скоро состоится Рождение, — начал К'тан. — И королевское яйцо…
      — Ж'трел говорил, что я должна стать госпожой Вейра, — сказала Лорана, тряхнув головой. — Не знаю, гожусь ли я для этого, — добавила она, — но мне хотелось бы присутствовать при Рождении.
      К'тан задумчиво посмотрел на нее и кивнул.
      — Сейчас вам необходимо поспать. — Он жестом приказал ей лечь. — А я погашу светильники.
 
      К'тан ушел. Лорана попробовала заснуть, но безуспешно. Она продолжала обдумывать события, случавшиеся в ее жизни. Ей было очень жаль Киндана и заболевшего файра. И еще ей казалось, что именно она виновата в случившемся.
      По опыту работы с отцом она знала, как болезнь может передаваться от одного животного к другим. И по горькому опыту собственной жизни знала как нельзя лучше, что точно так же бывает и у людей.
      Отец учил ее, что, если одно животное заболело, нужно самым первым делом изолировать все стадо.
      — Даже здоровых? — изумленно спросила тогда юная Лорана.
      Отец кивнул.
      — Они могут сегодня казаться здоровыми, а назавтра заболеют. Именно поэтому и устраивают карантин. Таким образом мы отделяем больных животных от здоровых.
      — И если они не заболеют?
      — Что ж, в таком случае мы будем держать стадо отдельно достаточно долго для того, чтобы удостовериться, что животные перестали заболевать, — пояснил он дочери.
      Когда сообщили о первых случаях Лихорадки и среди холдеров и ремесленников поползли самые разнообразные слухи, Саннэль уверенно заявил:
      — Это человеческая болезнь. Она может перекинуться на домашний скот, но не затронет ни драконов, ни огненных ящериц.
      Лорана знала, что это было как-то связано с различиями между коренными обитателями Перна и организмами родом со Старой Земли. Но не могло ли случиться так, что у людей или домашней скотины начнется такая болезнь, которая окажется опасной и для файров?
      Она попыталась отогнать от себя тревожные мысли и заснуть, но ей не удалось. Чтобы отвлечься, Лорана попробовала снова поискать Гарту и Гренна. Она даже вспотела от усилий, но все было тщетно. В конце концов девушка расплакалась.
      Ее слезы еще не успели просохнуть, когда она заметила у себя в комнате у самого потолка, ближе к двери, светлое пятно. Ей показалось, что это пятно разделено на множество фасеток, как глаз огненной ящерицы.
      — Гарта? — негромко позвала она. — Гренн?
      Вновь никакого ответа. Света в комнате тем временем прибавилось, и Лорана увидела такой же блестящий драгоценный камень в соседнем помещении.
      Да, они походили на глаза огненной ящерицы, но форма отличалась. Лорана нахмурилась и заставила себя сосредоточиться. Свет медленно усиливался, и до нее дошло, что непонятные граненые светильники заметно ярче, чем окружающее их пространство.
      Она повернулась на бок, полежала пару секунд, опираясь на локоть, затем собрала все силы, села и спустила ноги на пол.
      Голова тут же закружилась, но кое-какие силы, как оказалось, к ней успели вернуться. Комната, словно пьяная, шаталась вокруг девушки, однако Лорана заставила себя сконцентрироваться на многогранном источнике света и найти по нему линию горизонта.
      Стиснув зубы от напряжения, она заставила себя подняться на ноги.
      В первую секунду колени Лораны чуть не подогнулись.
      «Я должна отдыхать», — сказала она себе. Но странные источники света с непреодолимой силой влекли ее.
      Первый шаг оказался неловким и шатким, но она собралась с силами и медленно пошла к двери.
      Остановившись в дверном проеме, она отчетливо разглядела соседнюю комнату. Здесь в потолке оказалось множество сияющих драгоценностей. От одного многогранного камня к соседнему тянулись полосы света. Одна из них, как ей показалось, шла к камню, висевшему перед ее дверью, к тому, что расположился в самой середине комнаты.
      От изумления у нее захватило дух.
      Эти многогранные кристаллы состояли из чего-то наподобие стекла, поняла Лорана, и были размещены так, чтобы концентрировать свет и отражать его в комнаты. А все в целом являло собой изумительное зрелище.
      Она прошла вдоль линии света, ведущей от кристалла, находившегося в ее комнате, до центрального самоцвета — о, как же подходило такое название этим прекрасным драгоценностям! — соседнего помещения, и развернулась, чтобы увидеть все лучи, отраженные от центра и уходившие к остальным кристаллам.
      Нечто подобное имелось на «Всаднике ветра», но тамошний кристалл, передававший свет с палубы в подпалубный коридор, был мутным и грязно-зеленым. А стекла этих самоцветов сверкали прозрачностью чистейшей утренней росы.
      Слегка пошатываясь от слабости, Лорана вернулась в свою комнату и взяла бумагу и стилос, которые оставил ей Киндан.
      С обычной быстротой она набросала эскиз усыпанного светящимися самоцветами потолка. Закончив, она перешла в коридор, намереваясь проследовать за линией кристаллов к внешнему источнику света. Однако коридор ее разочаровал: кристаллы здесь расположились на большом расстоянии один от другого, и световая дорожка между ними была еле заметной.
      Все же Лоране без труда удалось пройти вдоль нее, и вскоре она оказалась в большой котловине Вейра, под теплым утренним солнцем.
      — О! — воскликнула она в изумлении, взглянув на небо. — О!
      Даже ее натренированным глазам потребовалось некоторое время для того, чтобы полностью охватить зрелище, которое она увидела над собой. Девушка опустилась на колени, положила перед собой бумагу, и стилос замелькал в ее пальцах, перенося на нее то, что увидела художница.
      В небе было полно драконов и огненных ящериц; они сияли в вышине, как световые блики, порожденные мягким освещением раннего утра. Синие, зеленые, бронзовые, коричневые и золотые. Огненные ящерицы, словно почтительная свита рядом с аристократами, суетились вокруг плавно набиравших высоту драконов, а те взирали на своих мелких родственников со снисходительностью взрослых, удостаивающих благосклонными взглядами хорошо воспитанных младенцев.
      Доносившиеся сверху звуки — чириканье огненных ящериц и трубные крики драконов — отзывались в ее голове мысленными переговорами драконов, казавшимися столь же басовитыми, и почти бессвязными мыслями файров. Лорана подумала, что никогда в жизни не слышала более красивого рассветного хора и вообще не видела ничего столь прекрасного и приятного.
      Но очарование исчезло уже в следующий момент. Где-то в этом ликующем рое Лорана услышала звук, который безошибочно узнала с первого же раза: сухой резкий кашель. Через несколько секунд точно такой же звук донесся с другой стороны.
      «Драконы очень редко болеют», — с пугающей четкостью прозвучали в ее памяти уверенные слова Ж'трела, который с тех пор успел расстаться с жизнью.
 
      Казалось, что по мере того, как силы возвращались к Лоране, Волле становилось все хуже и хуже. Через семидневку Лорана была почти такой же здоровой, как до своего злосчастного плавания, зато маленький файр совсем ослаб и почти не двигался.
      Лорана делала все, что было в ее силах, пытаясь помочь Киндану и его огненной ящерице. Они с К'таном часто советовались по поводу лекарственных свойств различных растений. К'тан даже посетил Дом целителей, располагавшийся в Форт-Вейре, надеясь узнать что-то новое, но, увы, все усилия, казалось, были тщетными.
      По просьбе К'тана Лорана безвыходно оставалась в своей комнате, несмотря на то что уже практически полностью выздоровела.
      — Мы же не хотим, чтобы вы перенапряглись и все повторилось снова, — сказал К'тан, для пущей убедительности погрозив ей пальцем.
      Но Лорана, хорошо помнившая объяснения отца по поводу карантина, подозревала, что это далеко не единственная и не главная причина ее изоляции.
 
      Негромкий, но хриплый и надсадный кашель разбудил ее среди ночи. Звуки доносились из большого зала, к которому примыкала выделенная ей комната. В дверях показалась чья-то тень.
      — Я принес вам цветную пастель, — громким полушепотом сказал Киндан. — Я надеялся, что вы нарисуете…
      Лорана села в постели, нащупала на стене светильник и быстро повернула экран, заслонявший язычок пламени. Света в комнате прибавилось не слишком, но она смогла ясно рассмотреть взволнованное лицо Киндана и бессильно обмякшую огненную ящерицу, которую он баюкал, как ребенка, на согнутой левой руке.
      Правой рукой он протянул ей толстую связку цветных пастельных карандашиков.
      — Я с удовольствием нарисую Воллу, Киндан, — сказала Лорана.
      — Я не о том… — начал было Киндан, но Волла снова зашелся надсадным болезненным кашлем, а потом отхаркнул большой комок полужидкой зеленой слизи. — Я об этом, —закончил арфист, поморщившись с таким видом, будто сам испытывал боль.
      Лорана несколько секунд смотрела на выделения. Потом взяла у Киндана карандаши, взяла лежавший на тумбочке новый альбом — подарок К'тана — и, по обыкновению быстро, принялась рисовать.
      — Я видела точно такую же с виду мокроту у больных животных, — сказала она, закончив эскиз и показывая его Киндану.
      — Они выжили? — спросил Киндан, с грустной нежностью глядя на своего файра.
      Лорана нервно облизала губы.
      — Некоторые из них.
      — К'тан еще спит, и мне очень не хочется будить его. Он всю ночь просидел с больным ребенком, — сказал Киндан, помолчав несколько секунд. Он указал на рисунок, изображавший неприятное зеленоватое пятно. — Ваш рисунок я смогу показать ему, когда он проснется. А вы тем временем не могли бы приготовить еще немного микстуры для Воллы?
      — К'тан не хочет, чтобы я выходила отсюда, — возразила Лорана.
      — Всего-навсего пройтись в кухонную пещеру. Там никого нет, я проверял, — сказал Киндан, умоляюще взглянув ей в глаза. — Мы вернемся уже через несколько минут.
      Лорана нехотя кивнула. У нее не нашлось мужества сказать арфисту, что ни одно животное, которому не помогла первая доза травяной микстуры, не выжило.
      Они вышли в котловину Вейра. Лорана застыла на мгновение, увидев перед собой множество тусклых огней, раскинувшееся от дна котловины до самых ее краев.
      — Это драконы? — спросила она Киндана.
      — По большей части отблески на их шкурах, — ответил Киндан. — Конечно же, их нельзя заметить днем, но ночью…
      Он махнул рукой и ввел свою спутницу в другую большую пещеру.
      — Это жилая пещера, — пояснил он, указывая на выстроенные ровными рядами длинные столы.
      У одной стены неярко, но ровно горело несколько умело разложенных очагов. Киндан подвел девушку к самому яркому.
      — Это ночной очаг, — объяснил он. — Если когда-нибудь захотите есть не вовремя, то найдете здесь все, что угодно, вплоть до приготовленного с вечера кла.
      Он ткнул рукой в сторону буфета.
      — Повара обычно оставляют здесь хлеб, масло и фрукты.
      — Где они держат травы? — спросила Лорана. Киндан вскинул на нее озадаченный взгляд, пытаясь вспомнить, но тут же его лицо просветлело, и он указал на большой шкаф в дальнем конце пещеры.
      — По-моему, специи должны храниться там. Вам нужны какие-нибудь особые травы?
      — Если у поваров есть обычный набор специй, то все будет в порядке, — отозвалась Лорана, быстрым шагом направляясь к шкафу.
      Распахнув дверь, она глубоко вдохнула острый запах множества хранившихся там растительных приправ. При свете фонаря, который держал для нее Киндан, она быстро отобрала нужные травы и вернулась к горящему очагу. Через несколько минут травы уже заваривались в горшке с кипящей водой, подвешенном над огнем.
      — Еще немного, — сказала она.
      Киндан кивнул и указал свободной рукой на стоявшие рядом с огнем стулья.
      — О, позвольте мне! — воскликнула Лорана, увидев, как арфист неестественно изгибается, пытаясь сесть таким образом, чтобы не потревожить Воллу. Она подставила ему стоявший во главе стола стул и немного пододвинула его обратно, пока Киндан садился.
      — Благодарю вас.
      Лорана села рядом, повернув стул так, чтобы ей было, видно стоявшее на огне варево.
      В огромном помещении воцарилась напряженная и в то же время немного сонная тишина. Лорана пристально вслушивалась в хриплое дыхание Воллы, переводя взгляд с больной огненной ящерицы на ее хозяина и обратно.
      — Я никогда еще не видел его таким, — сказал через некоторое время Киндан, печально покачав головой. — Хотя других… да, видел.
      — Огненных ящериц? — удивленно спросила Лорана.
      — Людей, — ответил Киндан. Его взгляд сделался холодным.
      — Вся моя семья, кроме отца, умерла от Лихорадки, — сказала Лорана, содрогнувшись от воспоминания.
      Киндан ободряюще взглянул на нее, и Лорана, к собственному изумлению, принялась рассказывать о том, как болезнь уносила, одного за другим, ее родных, как холдеры боялись, что мастер-скотовод мог принести Лихорадку из своих странствий, как…
      — В то время я учился в Доме арфистов, — сказал Киндан, когда Лорана разрыдалась.
      Он тоже стал рассказывать. Его послали в Форт-холд в наказание, обвинив в том, что по его недосмотру в хранилище архивов начался пожар. Он стал помогать целителю Форта, когда появились первые жертвы Лихорадки, их становилось все больше и больше. В конце концов целитель тоже свалился и умер, и Киндану, которому тогда только-только исполнилось четырнадцать Оборотов, пришлось в одиночку продолжать борьбу с болезнью, делая все, что было в его силах.
      — Вы, наверно, очень отважный, — благоговейно произнесла Лорана.
      — Я тогда очень устал, — сказал Киндан, резко мотнув головой. — Я слишком устал, чтобы быть отважным.
      — Это высокая отвага, — настаивала Лорана.
      — Я был им нужен, — просто сказал арфист, но в его голосе прорвались скрытые эмоции. — Я не мог бросить их.
      — А ваша семья? — спросила Лорана, надеясь, что эта тема окажется для арфиста менее болезненной.
      — Одна моя сестра еще жива, — сказал он. — Отец и все братья умерли. — Киндан скорчил гримасу, словно у него за болели зубы. — Большинство погибло под обвалом, остальные умерли от Лихорадки.
      — Мне очень жаль…
      — Моя история мало чем отличается от многих других, — ответил Киндан, пожав плечами. — И лучше, чем у некоторых.
      Не зная, что сказать в ответ, Лорана поднялась проверить состояние травяного отвара. Решив, что все получилось как надо, она отлила немного в высокий стакан.
      — Нужно остудить до комнатной температуры, — пояснила она. Наклонившись к стакану, она долго принюхивалась. — Пахнет правильно.
      — Вы можете понять по запаху, что все правильно? — спросил Киндан, изумленно вздернув брови.
      — Нет, — созналась Лорана. — Я могу только определить, если чего-то не будет хватать, если я что-то не доложила.
      — Мне нужно было спросить у вас состав. Я, конечно же, сумел бы сам сварить настой, — сказал Киндан извиняющимся тоном.
      — С больной огненной ящерицей на руках? — усмехнулась Лорана, вскинув голову. — Не беспокойтесь, я с радостью помогла вам.
      — Что ж, еще раз благодарю вас, — сказал Киндан.
      Волла фыркнул и заворочался у него на руках. Лорана наклонилась и поднесла руку к голове огненной ящерицы, не прикасаясь, чтобы лишний раз не тревожить файра.
      — Я чувствую жар даже отсюда, — сказала она.
      Волла закашлялся. Лорана не успела отдернуть руку, и зеленая мокрота попала ей на кожу. — Извините, — сказал Киндан.
      — Вам совершенно не за что просить извинения, — сказала Лорана, поднимаясь на ноги. — Смою, только и всего. Возможно, мне удастся найти заодно маленькую мерную ложечку…
      — Посмотрите там, — указал Киндан.
      — Вы, конечно, хорошо ориентируетесь на кухне, — усмехнулась в ответ Лорана.
      — Только на этой, — признался Киндан. — И то по большей части знаю лишь, где под утро найти лекарства от профессиональных заболеваний арфистов: от головной боли с перепоя или ангины от непрерывного пения.
      Лорана вымыла руки, затем нашла маленькую ложку и вернулась к сидевшему на прежнем месте Киндану. Набрав травяную микстуру в ложку, она кивнула арфисту. Киндан продолжал держать Воллу, а Лорана осторожно открыла рот огненной ящерицы и влила туда лекарство. Вдвоем они уговорили файра проглотить невкусный напиток.
      — Теперь подождем, — медленно проговорил Киндан и посмотрел на Лорану. — А вам лучше пойти еще немного поспать — уже скоро рассвет.
      Лорана кивнула, с усилием подавила зевоту и вышла из кухни.
      Оказавшись в своей комнате, она долго лежала, глядя на потолок, и наконец светящийся кристалл заиграл первыми отблесками восходящего солнца.
      Вдохновленная этим, она снова поднялась, нашла альбом и цветные карандаши, которые принес ей Киндан, и вышла из пещеры.
      Как и в первый раз, котловина постепенно заполнялась огненными ящерицами и драконами, которые, проснувшись, слетались к находившемуся в дальнем конце озеру, чтобы напиться и окунуться. Потом они поднимались выше и исчезали в Промежутке, направляясь на площадки кормления, расположенные за пределами Вейра. Она быстро рисовала, заполняя страницу за страницей цветными изображениями драконов и файров, резвящихся под ласковыми лучами теплого утреннего солнца. Лишь когда вся бумага кончилась, она остановилась. Желая похвастаться своей работой, она поспешно направилась в кухонную пещеру.
      Киндан был на том же месте, где она его оставила. Он поднял голову навстречу девушке, и по мрачному выражению лица Лорана все поняла, прежде чем арфист успел открыть рот.
      — Он ушел навсегда, — сказал Киндан деревянным голосом.
 
      — Как он это перенес? — спросил М'тал, когда К'тан тем же утром доложил ему о смерти Воллы.
      — Как и все остальное, — ответил К'тан и почему-то пожал плечами. — Он пережил потерю стража порога, он пережил Лихорадку.
      — И это больше, чем некоторые из нас могут сказать о себе, — с сожалением в голосе проговорил М'тал. Он продолжал испытывать вину за решение закрыть Вейр, которое принял, как только до него дошли первые слухи о Лихорадке.
      — Это был единственный вариант, который мы могли выбрать, — твердо сказал К'тан предводителю Вейра.
      — Но от этого он не становится менее болезненным. К'тан кивнул.
      — Когда Лихорадка закончилась, мы помогли всем, чем могли.
      М'тал хмыкнул и резко махнул рукой, давая понять, что тема закрыта.
      — Сейчас нам предстоит принять другое, не менее трудное решение, — сказал, немного помолчав, целитель.
      — Мы можем утверждать, что смерть Волла последовала от инфекционного заболевания?
      — Многие другие огненные ящерицы тоже кашляют, — ответил К'тан.
      М'тал несколько секунд сохранял полную неподвижность. А потом задал вопрос, который казался ему едва ли не страшнее собственной смерти:
      — Эта болезнь может перейти к драконам?
      — Я не знаю, — честно ответил К'тан.
      — Мы не можем позволить себе рисковать, — сказал М'тал, словно размышляя вслух. Он посмотрел в глаза целителю, который закусил губу, и неохотно кивнул. — Итак, ты предлагаешь изгнать из Вейра всех огненных ящериц?
      Только очень внимательный взгляд мог уловить утвердительный кивок К'тана.
 
      — Убирайся отсюда! — крикнул К'тан.
      Лорана подняла голову от рисунка, изображавшего огненных ящериц, и с изумлением посмотрела на целителя Вейра. За спиной у всадника она увидела Киндана; его взгляд пылал ненавистью.
      — Ты убила файров! — зарычал на нее Киндан. — Ты принесла болезнь!
      — Ты должна немедленно убраться, — твердо повторил К'тан.
      «Да, я должна убраться, — сказала себе Лорана. — Это все моя вина. Я должна уйти в карантин. До… до…»
      Лорана проснулась, чувствуя, что обливается потом. Ей пришлось несколько секунд оглядываться по сторонам, прежде чем она поняла, где находится. В комнате было темно, значит, время позднее. Все это ей приснилось.
      Прошло почти четыре дня с тех пор, как М'тал приказал изгнать огненных ящериц из Бенден-Вейра. Лорана чувствовала себя окончательно поправившейся, но все еще оставалась в больничном помещении, опасаясь встречи с обитателями Вейра, особенно с теми, кто имел огненных ящериц.
      Она собирала свои небогатые пожитки и отыскала в шкафу старую сумку, вернее, торбу, куда можно было все сложить. Цветные карандаши и рисунки она оставила на столе — возможно, их сочтут возможным принять в качестве хотя бы частичной платы за все то, что сделали для нее в Вейре.
      Медленно, словно она все еще не оправилась, Лорана выбралась из больничной пещеры и направилась в котловину Вейра. Она чувствовала в душе ледяной холод. Вернее, не чувствовала совершенно ничего.
      Кроме, пожалуй, голода. Да, совершенно определенно она была голодна. Лорана постаралась сконцентрироваться на своих ощущениях. Верно, она мучительно хотела есть. Она чувствовала это по рези в животе, по пульсирующей головной боли, порожденной голодом. И совершенно не могла понять, каким образом она могла так внезапно и так сильно проголодаться.
      В ушах у нее неожиданно раздался негромкий жужжащий звук. Нос уловил слабый запах пищи, а в животе громко заурчало.
       «Не волнуйся, ты получишь пищу», — сказала Лорана своему животу.
       «Но я так хочу есть!» — вдруг возразил живот. Лорана чуть не подпрыгнула от изумления: она не могла припомнить, чтобы живот хоть когда-нибудь отвечал ей. Она постаралась отрешиться от этого странного события, решив, что его причиной может оказаться что угодно — слабость после недавней болезни, расстроенные нервы…
      По мере того, как она приближалась к концу коридора, жужжание становилось громче, а запах жарящегося мяса — сильнее. Ее живот напрягся в ожидании. И лишь когда Лорана вышла в освещенную факелами котловину Вейра, она внезапно поняла, в чем тут дело.
      Рождение! На площадке Рождений вылуплялись драконы, и новые всадники проходили Запечатление. А вокруг сидели взрослые драконы; они-то и издавали этот странный звук, пением поддерживая новорожденных.
      На мгновение Лорана допустила мысль, что ей следует пойти на звук Увидеть Рождение! Вряд ли ей еще когда-нибудь выпадет такое счастье!
      Но нет, ей надо уйти, прежде чем кто-нибудь увидит ее. Прежде чем они узнают…
       «Но я хочу есть!» — пожаловался ее живот.
       «Я накормлю тебя, обещаю», — ответила Лорана, задумавшись мимоходом, с каких это пор ее живот стал таким требовательным, и успев удивиться, что ей так хорошо удается уговаривать его.
      Она услышала со стороны площадки Рождений звуки голосов, эти голоса становились все громче, быстро приближаясь к ней.
      — Никогда не слышал ни о чем подобном! — сказал кто-то, уже неподалеку от нее.
      Голос, похоже, принадлежал Киндану.
      — Неужели никогда не было такого, чтобы только что вылупившийся птенец покидал площадку Рождений? — спросил женский голос.
      Впереди в темноте сформировались три еще более темных пятна. Два совершенно явно представляли собой фигуры людей, шедших следом за… За только что вылупившимся птенцом!
      «Что может новорожденный птенец делать в этом коридоре?» — удивленно подумала Лорана. Она прижалась к стене, надеясь остаться незамеченной, но малыш уверенно направился прямо к ней.
       «Я же говорю тебе, что хочу есть!»
      Лорана остановилась как вкопанная. От страха и потрясения у нее перехватило дыхание, глаза замерли в орбитах. Этого просто не могло быть. Птенец дракона никак не мог говорить с нею — это, конечно же, был ее разболевшийся живот.
       «Ну, пожалуйста, у меня крыло болит». К жалобному голоску, звучавшему у нее в голове, прибавился писк боли, который Лорана услышала наяву.
      Наконец-то в дело включились ее инстинкты. Никогда в жизни она не могла допустить, чтобы хоть какое-то животное испытывало страдания. Она подбежала к нетвердо державшемуся на ногах дракончику, приподняла его ногу и освободила кончик левого крыла, на который новорожденный умудрился наступить в темноте.
      — Так лучше? — спросила Лорана вслух, не обращая внимания на толпу, которая быстро собиралась вокруг них, сосредоточившись исключительно на прекрасном новорожденном золотом дракончике, который просил у нее помощи.
       «Да, мне совсем хорошо, — ответила малышка, тычась лбом ей в бок. — Я Арит'а».
      В этот момент Лорана наконец поняла, что свершилось невозможное. Она произвела Запечатление.
      Пробудившийся материнский инстинкт окончательно вывел Лорану из состояния шока. Она покачнулась, но удержалась на ногах, поспешно присела на корточки и принялась сначала гладить, а потом почесывать морду дракончика вокруг глаз.
      — Прошу вас, — сказала она, впервые поглядев на собравшихся вокруг людей, — Арит'а очень хочет есть. Вы можете достать ей какой-нибудь еды?
      — Конечно, — немедленно отозвался незнакомый голос.
      Кто-то отделился от толпы и сломя голову помчался туда, откуда доносились ослабленные расстоянием сочные запахи.
      — И принесите заодно что-нибудь и для Лораны, — красивый сочный голос Киндана разнесся над всей огромной бенденской котловиной.
      — Уже, — откликнулся совсем рядом другой голос — женский. — Надень это.
      Лорана почувствовала, как ей на плечи накинули теплую куртку.
      — Ты, наверно, такая же замерзшая, как и голодная. Лорана, подняв глаза, увидела перед собой женщину.
      Оборотов на шесть-семь старше себя, со светлыми волосами и проницательным взглядом ярко-синих глаз. Рядом с нею стоял рыжеволосый мужчина. Он стоял в позе защитника, хотя Лоране не показалось, что женщина хоть сколько-нибудь нуждается в покровительстве. Девушке еще не доводилось встречать представительниц своего пола, от которых исходила бы такая уверенность в себе.
      — На какое-то мгновение мне показалось, что она может искать меня, — со смешком сказала женщина. — Ты даже не представляешь себе, как я рада, что это оказалась ты. Две… Нет, это было бы просто невозможно.
      Наверху послышался хлопок, не похожий на тот, который издают при появлении из Промежутка драконы, и с ночного неба, часто взмахивая маленькими крылышками, спустилась не очень большая, но странно массивная, почти уродливая золотая фигура. Это оказалась королева — страж порога. Опустившись на дно Котловины, она сразу же подбежала к женщине.
      По пути королева-страж торопливо обнюхала Арит'у, которая с величайшим любопытством сделала то же самое, а потом страж порога издал явно довольное и очень мелодичное щебетанье и сунул голову под локоть белокурой женщины.
      — Я знаю вас! — воскликнула Лорана. — Вы Нуэлла.
      — Я же говорил тебе, что твоя слава разошлась по всему Перну, — подхватил Киндан, кланяясь Нуэлле.
      — Это предводитель Вейра М'тал, — продолжал Киндан, указав на седого, очень сухощавого пожилого человека, стоявшего рядом с ним.
      — Мой лорд… — Лорана очень смутилась; в первую очередь из-за того, что пробыла в Вейре столько времени и ни разу не встретила самого главного здесь человека.
      — Теперь — М'тал, — перебил ее пожилой всадник, резко взмахнув рукой для убедительности. — Или, если хочешь, предводитель. Ты теперь одна из нас, Лорана.
      Вдруг у Лораны из глаз хлынули слезы и ручьями потекли по щекам. Встревоженная Арит'а растерянно уставилась на вновь обретенную подругу всей своей жизни.
       «Тебе плохо?» — спросила новорожденная королева, готовая броситься на защиту напарницы, которая была намного больше ее.
       «Мне хорошо. Все в порядке. Я просто очень счастлива», — заверила ее Лорана. Это была чистейшая правда. М'тал сказал именно то, что ей было необходимо услышать. У нее появился дом. Она стала Лораной, всадницей золотой королевы Арит'ы, всадницей Бенден-Вейра.
      — Я не могла даже представить себе большего счастья, — сказала она вслух.
 
      Лорана оказалась в последнем незанятом королевском вейре. Кто-то принес туда ее пожитки, о которых она совершенно забыла, она и Арит'а набили живот так, что было трудно дышать, и все это время она ощущала себя потерянной в волшебном плену глаз золотой Арит'ы, с любопытством разглядывавшей мир.
      Глаза еедракона.
      Вся боль, все потери, все, что было прежде в жизни Лораны и бесследно исчезло, все получило искупление, стерлось, сделалось ничем в теплом ореоле любви Арит'ы.
      И Лоране показалось естественным как дыхание то, что она подтащила свою постель к ложу своего новорожденного дракончика и уснула, свернувшись и грея собственным теплом своюкоролеву.
      На следующее утро ее разбудил звучный голос Киндана. (После долгих дней разговоров вполголоса она еще не успела привыкнуть к его сочному тембру и энергичному звучанию.)
      — Совсем рядом со спальными помещениями есть бассейн с теплой водой. Сдается мне, что он будет тебе часто нужен. — Манера его обращения к Лоране тоже изменилась.
      Лорана потянулась и болезненно поморщилась. Твердый камень логова Арит'ы был, конечно же, очень удобен для дракона, но не слишком подходил для всадницы. Все мышцы и кости Лораны так болели, что она испугалась судороги, когда очень осторожно, так, чтобы не разбудить дракончика, отодвигалась.
      — Я принес тебе кла, — добавил Киндан, когда девушка встала, и протянул ей кружку.
      — Вы… ты случайно не видишь, где моя одежда? — спросила Лорана, чувствуя себя очень неловко в ночной рубашке.
      Киндан стянул вещи, перекинутые через плечо, кинул ей и отвернулся, пока девушка поспешно переодевалась.
      — Судя по набитому животу, она проспит еще несколько часов, — сказал он, не оглядываясь.
      — И проснется голодной, — добавила Лорана.
      — Десять яиц все еще лежат на площадке Рождений, — вдруг сказал Киндан. — Десять из тридцати двух.
      Лорана резко повернулась к Арит'е, чтобы удостовериться, что с ее драконом все в порядке, что она здесь, что она — ее дракон.
      — Это ненормально? — спросила она, с несколько виноватым видом повернувшись к арфисту.
      Киндан кивнул.
      — Очень даже, — не задумываясь, ответил он. — О, да, иногда бывает одно-два яйца, из которых никто не вылупляется, но у Брет'ы, королевы Салины, ни в одной кладке никогда не было таких случаев.
      — А что в других Вейрах? — спросила Лорана. К ее любопытству уже начала примешиваться вновь просыпающаяся тревога.
      — М'тал говорил с К'районом, — сказал Киндан, — предводителем Иста-Вейра. Их королева только что, отложила яйца, так что придется некоторое время подождать, прежде чем мы узнаем новости оттуда.
      — А другие Вейры? — снова спросила Лорана.
      Киндан пожал плечами.
      — Мы только начинаем думать, как сформулировать вопросы, которые хотим задать, — откровенно сознался он. — Именно поэтому я решил поговорить с тобой.
      — Со мной? — спросила Лорана, пытаясь сосредоточиться и не дать прозвучать в голосе паническим ноткам. Что, если причиной беды все же явилась она?
      — Мы с К'таном хотели, чтобы ты работала вместе с нами, — сказал Киндан. — Твои рисунки могли бы очень сильно помочь.
      — Мои рисунки? — удивленно переспросила Лорана.
      — Да, — кивнул Киндан и поднял сделанную ею зарисовку лужицы зеленой мокроты, которую отхаркнул Волла. — К'тан сказал, что мы не можем идти на риск хранить какие-то образцы, взятые у больных, но по твоим рисункам можно будет отслеживать изменения в состоянии заболевших. И это вовсе не значит, что твое знание болезней скота не может нам помочь, — добавил арфист.
      — Драконы вовсе не скотина! — с неожиданным для самой себя возмущением возразила Лорана.
      — Да, — глубоко кивнул, почти поклонился Киндан. — Конечно. Но ты удивилась бы, узнав, как могут быть сходны между собой болезни людей, животных и драконов.
      За спиной Лораны заворочалась в своем сладком сне Арит'а. Киндан заметил это.
      — Я не хотел ее, тревожить, — сказал он. — Вообще-то мне пора убираться. Уверен, что тебе хочется вымыться.
      Лорана заставила себя отбросить часть овладевшего ею напряжения.
      — Да, земля оказалась куда тверже, чем я думала, — сказала она.
      — Пусть твой дракон поговорит с Дрит'ом, драконом К'тана, — сказал Киндан, делая шаг к двери.
      Лорана кивнула.
      — А сейчас подходящее время?
      Он хохотнул.
      — Мне почему-то кажется, что времени у тебя будет гораздо меньше, чем у нас, — сказал он, указывая на спящую малышку. — Точнее, всякий раз, когда твой дракон спит, а ты нет.
      — А это не так уж и долго, — сказала Лорана, заметив, что Арит'а снова пошевелилась.
      — Ага, — согласился Киндан и кивнул. — Извини, я слишком долго задержал тебя. Дело в том…
      — Я понимаю, — перебила его Лорана.
      Киндан наклонил голову в полупоклоне и удалился.
 
      Арит'а пробудилась жутко голодная. Точно такая же, какая была сразу после того, как вылупилась! Так продолжалось три полных семидневки после Рождения. На протяжении всего этого времени Арит'а питалась «блюдами», которые специально готовил для нее главный повар Вейра из пищевых отходов кухни. Лоране оставалось только удивляться аппетиту маленького дракона: Арит'а очень скоро перешла от одного большого ведра в день к двум, потом к трем, а затем ей стали приносить по пять ведер.
      Сон у Арит'ы был столь же неупорядоченным, как у любого новорожденного. Из-за этого Лорана никак не могла полностью оправиться после своей тяжелой болезни. Ее хватало лишь на то, чтобы кормить Арит'у, урывками питаться самой и почти непрерывно втирать в кожу юной королевы масло, без которого при быстром росте дракона в его шкуре образовывались болезненные трещины. Девушка просыпалась, почти ничего вокруг не видя, и, совсем вымотанная, падала в постель, как только выдавалась возможность, не соображая толком, какое стоит время дня или ночи.
      К счастью, первоначальный рост Арит'ы вскоре замедлился, и сон сделался более регулярным.
      — Как же быстро она растет! — восхищенно воскликнул П'гул, наставник молодежи Вейра, зайдя в очередной раз проведать маленькую королеву. — Ее скоро можно будет выпускать на площадки кормления. — Он изумленно помотал головой. — Клянусь, она вот-вот сможет охотиться сама.
      И вот теперь, когда Лорана вела все сильнее нервничавшего дракончика из отведенного им помещения на самом нижнем ярусе Вейра, она вдруг поняла, что не знает, где находятся эти самые площадки кормления. Она застыла в замешательстве и долго стояла возле выхода из галереи в большую котловину, или, как ее чаще называли, чашу Вейра, растерянно глядя по сторонам.
      — Ты что, так и собираешься торчать здесь, пока она не умрет от голода? Или, может быть, хочешь, чтобы она переполошила весь Вейр? — раздался у нее за спиной женский голос, полный откровенного ехидства.
      Лорана резко обернулась и увидела перед собой женщину лишь немногим старше ее самой. Бледно-голубые глаза были прищурены, словно в постоянной недоброй усмешке, а губы сжаты в тонкую ниточку. Светлые волосы она носила собранными в хвост.
      — Я не знаю, где находятся площадки кормления, — сказала Лорана извиняющимся тоном.
      — Пф-ф-ф! Хорошенькая же госпожа Вейра из тебя получится! — последовал презрительный ответ. — Не потрудилась даже выслушать инструкцию, да? Такие мы великие и могучие! Наверно, думаешь, что весь Вейр будет вокруг тебя плясать, точно?
      — Нет, я…
      — Или ты считаешь, что у нас нет своих собственных драконов, о которых надо заботиться? — При этих словах в воздухе возникла взрослая королева — возникла и описала круг над головой раздраженной собеседницы Лораны.
      Арит'а вскинула голову, немного испуганно взглянула на взрослую королеву, что-то прощебетала вопросительным тоном, получила в ответ ободряющий рев и в следующую секунду исчезла.
      А через несколько мгновений Лорана уже почувствовала удовольствие, которое испытала Арит'а, совершив свое первое убийство, и увидела перед своим внутренним взором площадку кормления. Она мысленно разыскала взрослую королеву — не могло быть никакого сомнения в том, что именно она объяснила Арит'е, с чего начать и что делать, — и беззвучно произнесла с большим чувством: «Спасибо».
       «Я была рада помочь ей, — ответила королева, легко опускаясь наземь рядом со своей всадницей. — Малышка сильно разволновалась».
       «Мне очень жаль, — виновато сказала Лорана. — Я никак не ожидала, что запечатлею ее. — В ответ она почувствовала от королевы волну снисходительного терпения. — Я Лорана».
       «Я знаю, —ответила королева. — Я Майнит'а».
      — Ты разговариваешь с чужими драконами? — спросила всадница Майнит'ы.
      Похоже, сам факт того, что с ее драконом может разговаривать посторонний человек, был шокирующим.
      — Ну конечно, — ответила Лорана.
      Она еще не привыкла к тому, что этим свойством обладает мало кто из обитателей Вейров. Впрочем, чтобы вспомнить об этом, ей хватило одного взгляда на лицо второй всадницы. Решив вести себя корректно — в конце концов, ее королева все же помогла Арит'е найти площадку кормления, — Лорана протянула руку и представилась:
      — Я Лорана.
      Сердитая собеседница с сомнением взглянула на протянутую руку, но пожимать не стала.
      — Туллеа, вторая госпожа Вейра, — сказала она. Выражение лица у нее по-прежнему было такое, будто она неожиданно откусила большой кусок горькушки. — Салина попросила меня проверить, как у тебя идут дела, — добавила она тоном, не оставляющим и тени сомнения в том, что она думает об этом поручении.
      — Очень любезно со стороны Салины, — ответила Лорана, отчаянно пытаясь вспомнить это имя — без всякого успеха. Она знала, что слышала его прежде, но сейчас была слишком взволнована и не могла вытащить его из глубин памяти.
      — Ты не знаешь, кто она такая, так, что ли? — обвиняющим тоном спросила Туллеа.
      — Арит'а — дочь ее Брет'ы, — медленно ответила Лорана, чувствуя себя совершенно ошарашенной манерами и тоном этой женщины.
      — Салина — старшаягоспожа Вейра! — рявкнула Туллеа. — Ты что, вообще ничего не знаешь? — Она явно не собиралась дать Лоране ответить и без паузы продолжила атаку: — Да, конечно, это и так ясно. Не могу даже представить себе, чтобы от тебя была какая-нибудь польза. Было бы куда лучше, если бы…
      Ее перебил негодующий рев Майнит'ы. Туллеа обернулась к своему дракону, и ее взгляд немного смягчился.
      — Ну вот, видишь, что ты наделала! Ты ее расстроила!
      — Мне очень жаль, — пробормотала Лорана и безмолвно добавила, обращаясь к Майнит'е: «Я прощу прощения, золотая королева».
      Майнит'а с откровенным вызовом кивнула. Ее глаза переливались красно-зеленым огнем.
      Лорана переключила внимание на Арит'у, в немалой степени от отчаяния. «Ты наелась?»
       «Еще одного, пожалуйста!» — умоляющим тоном отозвался юный дракон.
      Лорана не смогла сдержать улыбку.
      — Хорошо, хорошо, глупышка, — сказала она вслух.
      — Если твой дракон обожрется, не проси меня помочь! — бросила через плечо Туллеа, забираясь на шею Майнит'е. — У меня много дел поважнее.
      Привстав на задние ноги, Майнит'а высоко подпрыгнула, сильно взмахнула крыльями и взмыла вверх, к самому краю чаши. Там она на долю секунды застыла в воздухе, широко расправив крылья, а затем исчезла в Промежутке.
      Лорана наблюдала за маневрами дракона широко раскрытыми глазами. Взрослая королева была немыслимо красивой, она так изящно двигалась!
       «Скоро и я так смогу», — восторженно подумала про себя Лорана и сразу вернулась мыслями к своей великолепной Арит'е. Еще имея дело с огненными ящерицами, она выяснила, что они от рождения владеют умением путешествовать через Промежуток. А вот чтобы научить их перемещаться туда, куда она хотела, и возвращаться домой, потребовалось много месяцев упорного труда. Из обучающих баллад она знала, что Арит'а обладает тем же самым врожденным талантом — малышка только что продемонстрировала его, переместившись через Промежуток на площадку кормления, — но Лоране придется несколько Оборотов учить ее, прежде чем она сможет попадать вместе со своей драгоценной королевой через Промежуток туда, куда захочет.
      И все же она заранее восхищалась, представляя себе, как они взовьются в воздух, нырнут в леденящий холод Промежутка и снова возникнут где-нибудь в небе Перна.
      У Лораны сжалось сердце, когда она вдруг поняла, какие перспективы открывает перед нею ее вновь обретенная и только-только осознаваемая свобода. Она мысленно потянулась к своему дракону и открыла малышке свою нежную любовь. В ответ от Арит'ы нахлынула волна искреннейшей привязанности. Глаза Лораны внезапно заполнились слезами радости; контуры всего окружающего расплылись, как в тумане.
      Мгновением позже она почувствовала, как в пасть Арит'е хлынула горячая кровь, как зубы юного дракона разодрали плоть мелкого животного, а потом тушка целиком проскользнула в глотку.
       «Надо жевать», — серьезно сказала Лорана.
       «Я хочу есть», — пожаловалась Арит'а.
      Лорана отчетливо ощутила голод маленькой королевы, который, впрочем, заметно ослаб после того, как она сожрала еще двух животных.
       «Ненасытное брюхо! — мысленно сказала Лорана. Она почувствовала довольный отклик Арит'ы и добавила: — Это последний!»
      Лорана почувствовала, что Арит'а напряглась, готовясь выказать неповиновение.
       «Я вовсе не шучу!» — молчаливо прикрикнула она на готовую расшалиться юную королеву с той же непреклонной решительностью, с какой обращалась к своим огненным ящерицам. Сделав над собой усилие, чтобы не дать проявиться приступу острой боли, которую она неизменно испытывала, вспоминая о своих маленьких файрах, она повторно послала Арит'е твердый приказ.
       «Ладно», —отозвалась Арит'а.
      Хлопок и всплеск холода почти над головой Лораны известили о том, что золотая крошка вновь вернулась через Промежуток.
      Арит'а сразу же приземлилась, почти не спотыкаясь, и направилась к Лоране с таким видом, будто намеревалась сказать: да, я такая, я и это могу! Лорана рассмеялась и, присев на корточки, принялась почесывать дракончика вокруг глаз.
       «Ах, как хорошо», — вздохнула Арит'а.
      — Вообще-то мы считаем, что драконам нельзя перемещаться в Промежутке, пока они не станут постарше, — произнес за спиной мужской голос. Это оказался К'тан.
      Лорана нежно улыбнулась своей маленькой королеве, выпрямилась и повернулась к целителю Вейра.
      — Все в порядке, я знала, где она находится, — сказала Лорана.
      — Даже в Промежутке? — спросил всадник, вскинув брови в крайнем удивлении.
      Лорана, все еще переживавшая после совершенно непонятных для нее нападок Туллеа, сдержала просившийся на язык однозначный и раздраженный ответ.
      — Ну… да, — выдавила она.
      — Впечатляет, — заметил К'тан.
      — Киндан несколько семидневок назад сказал мне, что вам… тебе нужно было поговорить со мной, — торопливо сказала Лорана, — но боюсь, из-за Арит'ы…
      К'тан поднял руку.
      — В извинениях нет нужда, — сказал он, мотнув для убедительности головой, повернулся к Арит'е, а потом снова вскинул вопросительный взгляд на Лорану. — Можно мне осмотреть ее?
      Лорана кивнула.
      Осмотр К'тан провел очень быстро, умело и нежно. Он погладил дракончика обеими руками от головы по шее до когтей передних лап, потом по раздувшемуся животику и от холки до кончика хвоста.
      — Неужели она уже убивает сама? — спросил он, с изумлением глядя на маленькую королеву.
      — А разве это ненормально? — спросила Лорана вместо ответа. — Файров приходится несколько семидневок кормить из рук, но я думала, что драконы…
      — Драконы не так уж сильно отличаются, — ответил целитель.
      Он выпрямился, отступил на шаг от Арит'ы и восхищенно покачал головой.
      — Прекрасно сложена, — сказал он после долгой паузы и добавил с усмешкой; — Не считая, конечно, живота.
      Лорана почувствовала, что тоже широко улыбается от нахлынувшего на нее чувства облегчения. Повернув шею, она окинула взглядом чашу Вейра, увидела большую коричневую голову, смотревшую на них сверху вниз, и помахала дракону, в котором узнала Дрит'а. Дрит' вскинул голову, пораженный тем, что она его узнала, и кивнул в ответ.
      — Настоящий красавец, — сказала Лорана.
      К'тан, проследивший направление ее взгляда, рассмеялся.
      — Ну конечно, — согласился он; как только речь зашла о его драконе, голос целителя наполнился нежностью, исходившей из самых глубин сердца. Впрочем, он тут же вернул разговор к прежней теме: — Ты говоришь, что знала, где она была?
      Лорана кивнула.
      — И как тебе это удается?
      Лорана надолго задумалась, а потом виновато пожала плечами.
      — Я не знаю как. Я просто делаю это, вот и все.
      — Вот она!
      Лорана повернулась. К ним быстро шагала высокая, изящная пожилая женщина, которую сопровождал М'тал, предводитель Вейра.
      — Это правда, что ты можешь разговаривать с любым драконом? — без всяких предисловий спросил М'тал, подойдя поближе.
      Лорана кивнула:
      — Да, предводитель.
      — Замечательно! — воскликнул М'тал.
      — На что это похоже? — спросила женщина.
      Лорана поняла, что перед ней предстала сама Салина, всадница Брет'ы и госпожа Бенден-Вейра.
      — Я не знаю, как это объяснить, — медленно начала она. — Конечно, я могла разговаривать с моими огненными ящерицами… — она на секунду погрустнела, вспомнив о них, но заставила себя продолжать без паузы, — и поэтому, мне кажется, я просто не знала, что вроде бы не должна уметь разговаривать со всеми драконами.
      Салина ободряюще кивнула. Лорана прищурилась, подбирая слова, и нашла подходящие:
      — Это похоже на… Словно находишься в комнате, полной твоих лучших друзей.
      Ее глаза ярко сверкнули, когда она обвела взглядом расположенные в стенах чаши вейры, откуда на нее смотрели десятки драконов.
      — Иногда я слышу отдельные разговоры, иногда нет, — сказала она. — Я вовсе не сую нос в чужие дела, — торопливо добавила она, — я никогда не подслушивала и не буду. Но вы же знаете, по большей части драконы разговаривают между собой.
      — Неужели? — Салина широко раскрыла глаза от удивления и взглянула вверх, туда, где грелась на солнце, удобно расположившись на карнизе, ее Брет'а. — Ну, вообще-то я никогда не думала об этом, но у них и впрямь много свободного времени.
      — По крайней мере, пока не начнут падать Нити, — добавил М'тал. — Ты можешь говорить и со стражами порога? — спросил он Лорану.
      — Со стражами порога? — повторила Лорана. Она пожала плечами: — Я не знаю, никогда не пробовала.
      — Хм-м-м-м… — задумчиво протянул М'тал.
      — Раз она может говорить со всеми драконами, я был бы очень удивлен, если бы оказалось, что со всеми стражами порога она почему-то не сможет общаться, — вставил К'тан.
      — Комната, полная твоих лучших друзей, — повторила Салина, продолжавшая обдумывать слова Лораны. — Но почему они твои лучшие друзья?
      — Может быть, и нет, — хмуро взглянув на госпожу Вейра, признала Лорана. — Но больше всего похоже именно на это. Они все такие приветливые и заботливые и всегда спрашивают, как дела у меня и Арит'ы.
      — Ну, этого можно было ожидать. Как-никак ты теперь всадница королевы, — сказала Салина с чуть заметным оттенком неудовольствия в голосе.
      Лорана вспыхнула.
      — Это совершенно не похоже на то, что было, когда моя Гарта поднялась в брачный полет, — сказала она, безошибочно угадав, что имела в виду Салина.
      — Гарта? — переспросил М'тал.
      — У меня были две огненные ящерицы, — объяснила Лорана. — Гарта была моей королевой.
      — О, — отозвался М'тал. Судя по тону, он все понял и почувствовал некоторое облегчение. — Значит, ты имеешь некоторое представление о том, что такое брачный полет.
      Лорана энергично кивнула.
      — Да, некоторое определенно имею, — согласилась она. Ее глаза ярко вспыхнули от промелькнувших воспоминаний.
      — Брачный полет королевы производит несколько более сильное впечатление, — предостерегающе заметила Салина.
      М'тал обхватил ее за плечи и прижал к себе. Салина улыбнулась и обняла своего спутника за талию.
      — Да, как раз это они мне и сказали, — сказала Лорана.
      Драконы только что показали ей множество красочных картинок, и она не смогла не улыбнуться.
      —  Драконысказали? — удивился М'тал.
      — Ну, не совсем сказали, скорее показали, — созналась Лорана.
      — Когда? — недоверчиво спросил М'тал.
      — Только что, — ответила Лорана.
      — Показали? — переспросил К'тан.
      Лорана задумчиво нахмурилась.
      — Нечто вроде смеси изображений и эмоций. — Она заметила, что предводители тревожно переглянулись, и быстро добавила: — Исключительно с драконьей точки зрения.
      М'тал и Салина испытали заметное облегчение, а Лорана предположила, что они опасались того, что драконы могли передать ей и некоторые интимные подробности их собственных отношений.
       «Я спать хочу», — пожаловалась Арит'а.
      — Конечно, солнышко, ты же только что так объелась, — ответила вслух Лорана. — Почему бы тебе не пойти в свою кроватку?
       «Хорошо, —с готовностью согласилась Арит'а и сразу же заковыляла в направлении их с Лораной вейра. — А почему ты не идешь есть?»
      — Я сейчас пойду, — ответила Лорана. — Я тебе обещаю.
      — Что? — в один голос спросили М'тал и Салина.
      — Поесть, — сказала Лорана. Она просительно взглянула на старших всадников. — Прошу прощения, но я только недавно встала…
      — Не возражаешь, если мы составим тебе компанию? — спросил К'тан, указав в сторону нижних пещер.
      — Вообще-то я сама не знаю, куда идти, — созналась Лорана. — Я знаю только, где находится ночной очаг.
      Салина смерила девушку задумчивым взглядом.
      — А почему ты не спросила об этом драконов? Лорана не на шутку удивилась.
      — Об этом я не подумала.
      — Дело в том, — снова вступил в разговор К'тан, — что я наткнулся на бедную девочку сразу же после того, как на нее набросилась Туллеа.
      М'тал вздохнул и озабоченно оглянулся на Салину.
      — Ты уже познакомилась с Туллеа? — спросила госпожа Вейра. Она высвободилась из объятий М'тала и зашагала по дну котловины.
      — В общем… да, — нехотя ответила Лорана, направляясь вместе с мужчинами следом за Салиной.
      М'тал пожевал губами и лишь потом заговорил:
      — Похоже, что у Туллеа…
      — …В последнее время появились проблемы в общении с людьми, — закончила за него Салина.
      М'тал скорчил гримасу.
      — Это «последнее время» продолжается уже три Оборота, — заметил он.
      — Вы хотите сказать, что она держит себя так со всеми? — ляпнула Лорана и поспешно зажала рот ладонью.
      Все трое ее спутников рассмеялись.
      — Боюсь, что так, — ответил М'тал. Он постарался напустить на себя серьезность, но в глазах у него продолжали плясать смешливые огоньки.
      — Так что тебе не стоит считать себя избранной, — добавил К'тан.
      — Я уверена, что, когда начнется Падение Нитей, она успокоится, — сказала Салина.
      — Или когда ее дракон поднимется, — добавил М'тал.
      —  Вероятнее, когда ее дракон поднимется, — пробормотал К'тан.
      — А ее дракон еще не поднимался? — спросила Лорана, чувствуя, как в ней просыпаются зачатки симпатии к Туллеа.
      К'тан наклонился к Лоране и прошептал на ухо:
      — Мы надеемся, что брачный полет успокоит ее нервы.
      — Или что-нибудь еще, — выгнув бровь, добавила Салина.
      — А-а, вы нашли ее! — крикнул из-за стола Киндан, как только они вошли в жилую пещеру. — Лорана, хочешь есть? — спросил он, но тут же всплеснул руками в негодовании на самого себя. — Конечно, хочешь, я даже отсюда это вижу. Садись сюда! Я сейчас все устрою.
      Киндан повернулся к нескольким женщинам, которые готовили пищу в глубине пещеры, и громко позвал:
      — Кьяри! Нельзя ли нам попросить еды на пятерых, в том числе для одной хозяйки новорожденной королевы?
      Молодая брюнетка подняла голову, заметила Киндана и помахала рукой. Через считаные минуты стол перед Лораной оказался уставленным тарелками и чашками с сочными фруктами, горячей овсянкой и свежеприготовленным кла. Остальные спокойно беседовали между собой, а Лорана тем временем поглощала пищу с точно такой же неумеренной жадностью, которая так тревожила ее в молодом драконе.
      Салина, судя по всему, уловила ее смущение.
      — Так бывает со всеми молодыми всадниками, — успокаивающе заметила она. — Они всегда едят очень много; это из-за того, что у маленьких драконов совершенно убийственный аппетит.
      — Ну, им приходится делать и кое-что еще, — добавил К'тан, и все рассмеялись. Заметив, что Лорана совсем смутилась, он добавил: — Ты ведь натирала маслом своих огненных ящериц, верно?
      — Да, — ответила девушка с набитым ртом, отчего еще больше смутилась. Затем до нее дошло, что имел в виду целитель, и ее глаза широко раскрылись. — О! Но ведь она уже намного больше, чем были они обе.
      — Мазать маслом шкуру дракона — это, пожалуй, основное занятие для нас, всадников, — продолжал К'тан, и его глаза почему-то блеснули.
      — Но раз уж у тебя было две огненные ящерицы, тогда, вероятно, тебе не так уж трудно ухаживать за одним драконом, — с очень серьезным видом сказал Киндан.
      — По крайней мере, на первых порах, — уточнил К'тан и указал на тарелку Лораны. — Ешь, тебе нужно очень много сил.
      — Мне кажется, что уже достаточно, — невнятно ответила Лорана и поспешно прикрыла рот, пытаясь скрыть непреодолимый зевок.
      — А после того, как ты поешь, тебе нужно выспаться, — сказал Киндан. — Когда ты не ешь и не спишь…
      — …Ты натираешь дракона, — почти в унисон подхватили все остальные.
      — Драконы и огненные ящерицы не одно и то же, — сказал М'тал, глянув на Салину.
      Лорана прищурилась, сообразив, что у беседы появился затаенный подтекст. Потом до девушки дошло, что этот подтекст присутствовал все время, просто она была слишком расстроена после стычки с Туллеа, да к тому же очень хотела есть. Сейчас, успокоившись, Лорана заметила привкус страха, витавший в атмосфере Вейра.
      Она с мольбой взглянула на К'тана, но целитель Вейра задумчиво смотрел в стол. Она повернулась к Киндану. Арфист поймал ее взгляд и почти незаметно кивнул в сторону Салины.
      «Неужели с госпожой Вейра что-то не в порядке?» — спросила себя Лорана. Салина казалась очень задумчивой, даже погруженной в себя, но, в общем, здоровой. Лорана так же незаметно качнула головой. Киндан должен был сообразить, что она ничего не понимает.
      И в этот самый момент она услышала громкий хриплый кашель, который эхом разнесся по всему Вейру. Салина дернулась, резко повернулась в сторону чаши, а потом медленно опустилась на стул и прижалась к М'талу.
      — Это наверняка совсем не то же самое! — воскликнул М'тал и схватил свою подругу за руку, пытаясь успокоить. — Нет, это что-то совсем другое!
      Лорана почувствовала холод в животе. Ей не нужно было спрашивать, какой дракон кашлял, ей даже не требовалось слышать необычно смиренного: «Прости»;с этим коротким словом обратилась к своей всаднице Брет'а.
      — Еще раз напиши мне состав этой травяной микстуры, — попросил К'тан, протянув ей стилос и бумагу.
      Лорана поспешно повиновалась.
      Салина подняла голову с плеча М'тала и натянуто улыбнулась Лоране.
      — Мы не должны слишком долго задерживать тебя, дорогая, — сказала она и махнула рукой в сторону вейров. — Иди отдохни хоть немного. Твоя Арит'а уже скоро Проснется.
 
      — Я не потерплю дармоедов! — зарычал предводитель Вейра Д'ган на стоявшего перед ним синего всадника.
      Предводитель Телгар-Вейра был одет в полный летный костюм. Выше его на стенах чаши Вейра выстроились боевые крылья, но одно из них было неполным. Лицо Д'гана было искажено злой гримасой.
      — Но Джалит'…
      — Дармоеды! — еще громче рявкнул Д'ган, в гневе наклоняясь к синему всаднику (который был намного меньше ростом) с таким видом, будто сейчас начнет колошматить его.
      Но предводитель лишь обжег сникшего командира синего крыла высокомерным взглядом. Джалит' и М'рит были стариками, они жили в Телгар-Вейре задолго до того, как туда попал Д'ган.
      — Они пытаются подорвать мой авторитет как предводителя Вейра, только и всего!
      Д'ган был очень злопамятен и на всю жизнь запомнил, с какой неприязнью, если не сказать презрением, его и остальных айгенских всадников встретили в Телгаре, когда они впервые прибыли сюда. Словно это их вина в том, что на Айген обрушились совершенно непреодолимые трудности, вдобавок к которым выяснилось, что их престарелая королева (она вскоре умерла) не смогла отложить золотое яйцо.
      — Мне совершенно так не кажется, — сказал К'рем, целитель Телгар-Вейра, самым умиротворяющим тоном, на какой был способен. — Джалит' дышит точно так же, как те огненные ящерицы…
      — Хватит болтовни! — снова взревел Д'ган. — Мне до этого нет никакого дела! — Он ткнул палец вверх, указывая на небо. — Со дня на день полетят Нити. И я не потерплю ни одного дармоеда! Когда летят Нити, всадники должны быть в небе!
      Д'гану потребовалось очень много усилий — он нисколько не сомневался, что старые телгарские всадники просто-напросто не способны на такой подвиг, — чтобы завоевать уважение обитателей своего нового дома. В конце концов, его дракон сумел догнать старшую королеву, и он стал предводителем Вейра. С тех пор он каждый день показывал им, какие всадники прибыли из Айгена.
      — Я знаю свой долг! — продолжал рычать Д'ган. — И все всадники в моем Вейре должны знать свой!
      — Сегодня Нитей в небе еще нет, — не сдавался К'рем. — Может быть, если позволить Джалит'у отдохнуть…
      — Нет! — На лбу Д'гана вздулись толстые вены. — Ни сегодня, ни завтра — никогда! Все мои крылья будут летать в полном составе. Мы будем учитьсясражаться против Нитей. И никто не смеет увиливать от своих обязанностей. — Он величественным жестом указал на удрученного синего всадника. — А сейчас вернись к своему дракону и становись в строй.
      Синий всадник побледнел.
      — Может быть, если бы я дал Джалит'у что-нибудь… — предложил К'рем.
      Д'ган сразу же перебил его:
      — Ты можешь делать все, что тебе взбредет в голову, целитель, но послетого, как мы закончим упражнения. — Он в два быстрых легких шага подошел к своему бронзовому, легко забрался на могучую шею и направил дракона в небо.
 
      Следующие несколько семидневок слились для Лораны в одно сплошное кормление и умащивание Арит'ы; в этом почти непрерывном процессе Лоране иногда все же удавалось урвать возможность чуть-чуть поесть и накоротке вздремнуть. Девушка, естественно, предполагала, что молодые драконы не придерживаются определенного режима и могут просыпаться в любое время суток, как маленькие дети, но после объяснений К'тана поняла, что жизненный ритм ее дракона отличался от привычного для всадников.
      — Как правило, все проходит гораздо спокойнее, — сказал ей целитель Вейра, когда они однажды встретились по дороге к столовой пещере. — Тут едва ли не все дело в болезни Брет'ы. Когда королева не спит, весь Вейр тоже не спит.
      — Арит'а тоже будит других? — спросила не на шутку обеспокоенная Лорана.
      К'тан мотнул головой.
      — Только некоторых, — успокоил он девушку. — Все бронзовые и большая часть коричневых связаны со старшей королевой, так что…
      Лорана кивнула.
      — К тому же существуют еще огненные ящерицы, — вмешался неслышно подошедший сзади Киндан.
      Лорана подскочила от испуга и резко обернулась. Киндан приветственно помахал ей рукой. Судя по широкой улыбке, он нисколько не считал себя виноватым в том, что напугал девушку.
      — Главный инструмент арфиста — его уши, — повторил К'тан старинную поговорку.
      Киндан покачал головой, ухмыльнулся и ткнул себя пальцем в лоб.
      — Уши только второй инструмент, а главный — это мозги.
      — Значит, рот только третий? — насмешливо осведомился К'тан.
      — Конечно, — согласился Киндан, продолжая улыбаться. За последнее время его настроение заметно улучшилось. — Так вот, я говорил об огненных ящерицах.
      — Что именно? — спросила Лорана.
      — Мы пытаемся понять, как они заболевают и сколько времени проходит, прежде чем… — он осекся.
      — …они умирают? — закончила фразу Лорана. Киндан кивнул, поджав губы.
      Они спустились в пещеру и сели около огня. Киндан поприветствовал Кьяри, которая улыбнулась в ответ и принесла каждому по куску сыра и большой кувшин кла на всех. Тарелки и кружки уже стояли на столе, приготовленные для желающих поесть среди дня. Киндан взял из стоявшей посреди стола корзинки булочку, разломил ее и ловко намазал на хлеб мягкий сыр. Затем он подвинул корзинку Лоране, которая, благодарно кивнув, тоже взяла булочку, после чего Киндан предложил хлеб К'тану.
      Несколько минут все трое молча ели свежеиспеченный хлеб с нежнейшим сыром. Киндан, закончивший первым, сразу же потянулся к кувшину и налил кла себе и другим.
      Лишь выпив содержимое своей кружки до дна, он снова заговорил.
      — Если нам удастся понять, каким образом болезнь прогрессирует у огненных ящериц, тогда мы, возможно, получим некоторое представление о том, как она действует на драконов.
      — Я ничем не могу вам помочь, — сказала Лорана, печально мотнув головой. — Я совершенно не представляю, когда мои двое заболели… Я даже не уверена, болели ли они вообще.
      — И ты послала своих файров в Промежуток? — спросил К'тан, задумчиво прищурившись.
      — Волла тоже ушел в Промежуток, — добавил Киндан.
      — Чтобы умереть? — прямо спросил К'тан.
      — У Воллы был сильный жар от лихорадки, — сказала Лорана.
      — Может быть, они, когда заболевают, не могут выносить холода Промежутка? — предположил К'тан.
      — Или теряют ориентацию, — добавил Киндан.
      — Заблудились в Промежутке? — Лорана, как от холода, передернула плечами и вдруг задумалась. — Таким образом, первое, что необходимо сделать, это не позволить больному файру…
      — Или дракону, — вставил Киндан.
      — Или дракону, — согласилась Лорана, — перемещаться через Промежуток.
      — Но это не отвечает на вопрос, смертельна ли сама болезнь, — возразил К'тан.
      — Верно, — согласился Киндан, пожав плечами.
      — С другой стороны, — заметил К'тан, — мы так и не узнаем, смертельна ли болезнь сама по себе, если не сможем воспрепятствовать файру уйти в Промежуток.
      — Или дракону, — мрачно добавил Киндан.
      — Я надеюсь, — горячо заявил К'тан, — что до этого не дойдет.
      — К нам кто-то прибыл, — внезапно сказала Лорана; ее глаза широко раскрылись.
      Ее собеседники закрутили головами, смотря по сторонам.
      — Откуда?
      — Из Промежутка, — ответила девушка. На ее лице вдруг появилось страдальческое выражение. — Дракон очень несчастен, и его всадник тоже.
      — Ты и это можешь чувствовать? — спросил К'тан. Лорана кивнула.
      — Они очень обеспокоены.
      Снаружи донесся звук, извещавший о появлении дракона из Промежутка. Сторожевой дракон вопросительно взревел.
       «Нидапт' и К'район из Исты», — услышала Лорана ответ прибывшего дракона.
      — Пойдемте, — сказал К'тан. Он поднялся со стула и направился в сторону выхода.
      И вдруг волна эмоций с такой силой нахлынула на Лорану, что она чуть не упала. Киндан едва успел подхватить девушку.
      Драконы завели скорбный плач. «Камент'а из Исты больше нет», — сообщил Гаминт'. Внезапно плач сделался еще громче. «Джалит' из Телгара ушел в Промежуток», — добавила Брет'а, королева Салины.
      — Знаешь что, обопрись-ка на меня, — предложил Киндан Лоране.
      Но девушка, наоборот, отодвинулась от него. Боль от гибели драконов разрывала ее сердце.
      — Нет! Мне нужно скорее бежать наверх. Арит'а будет волноваться.
      — В таком случае я тебе помогу, — твердо повторил Киндан.
      Лорана заставила себя согласиться и с сердитым вздохом обняла его за шею.
      — Только побыстрее, — сказала она.
      В чаше Вейра только что приземлился бронзовый дракон. Вид у него был совершенно потрясенный. Вокруг поспешно собирались другие, не менее встревоженные всадники. Лорана сразу же заметила М'тала и Салину. Туллеа неестественно цеплялась за Б'ника.
      К'тан уже стоял около бронзового всадника, поддерживая его. Вновь прибывший бронзовый дракон наклонил голову к своему всаднику, его глаза лихорадочно вращались в орбитах, выдавая совершенно необычный для драконов испуг.
      — Я слышал, что у тебя есть какое-то лекарство, — хрипло сказал К'тану К'район, предводитель Иста-Вейра.
      И вдруг все содрогнулись, услышав сверху громкий захлебывающийся кашель.
      — Нет, Брет'а, нет! — громко закричала Салина, увидев, что ее королева спрыгнула с карниза и расправила крылья. — Нет! Остановись!
      Лорана поспешно набрала полную грудь воздуха, нашла взглядом королеву за долю мгновения до того, как та исчезла в Промежутке, и закрыла глаза. Мысленно она послала вслед королеве отчаянный зов: «Брет'а, вернись! Верписъ!»
      Она напрягала всю свою волю, пытаясь заставить королеву подчиниться, но Брет'а оказалась слишком сильной. Лорана чувствовала, как Брет'а уходит от нее в Промежуток, дальше, чем Лоране когда-либо доводилось побывать наяву или в мыслях. В напугавший ее своей определенностью момент она почувствовала, что потеряла королеву, а затем потеряла и самое себя.
       «Арит'а!» —отчаянно крикнула она, не произнеся ни звука, одновременно пытаясь мысленно отыскать дорогу назад. И не услышала никакого ответа. «Я» Лораны металось, пытаясь найти выход из чего-то, много более обширного, чем беспредельный Промежуток. И затем, уже на самой грани бытия, она почувствовала другое «я», схватилась за него, ощутила встречный порыв и потеряла сознание.

 

Форт-холд, 50 год Первого Прохождения, 58 ПВ

      Цветок Ветра проснулась, словно ее что-то толкнуло. Опасность. Опасность для драконов. Нет, сказала она себе, садясь на постели и опираясь одной рукой, это был сон. Она свесила ноги с кровати, поставила босые ступни на холодные доски, служившие полом палатки. Ее тело протестовало против пробуждения гораздо сильнее, чем обычно: все кости ломило от холода и сырости.
      «Я всего лишь экстраполирую данные, полученные по огненной ящерице, для драконов, — продолжала она беседу сама с собой. — Самый логичный путь».
      Сидя в постели, она вспоминала события нескольких последних недель.
      Борьба за спасение драгоценной огненной ящерицы, найденной Тьераном, заняла семнадцать дней, невзирая на то что были использованы остатки антибиотиков.
      Инфекция представлялась ей настолько опасной, что Цветок Ветра испытывала почти непреодолимое, желание уничтожить образец зеленой мокроты из опасения распространения болезни. Тело погибшего файра было по ее приказу растворено в нагретой азотной кислоте, и Цветок Ветра всерьез подумывала о том, чтобы сделать то же самое и с живой огненной ящерицей.
      В итоге она не уничтожила ни выжившую огненную ящерицу, ни образец мокроты. Под микроскопом ей удалось рассмотреть в зеленой слизи множество антител. К сожалению, она не имела возможности пойти в своем анализе дальше. Если бы до этого времени дожил кто-нибудь из лаборантов, умевших обращаться со сложным оборудованием, то ей, возможно, удалось бы подвергнуть образцы обработке, которая позволила бы изучить их под электронным микроскопом — если бы, конечно, удалось заставить хоть один включиться.
      Еще лучше, если бы можно было воспользоваться каким-нибудь из более совершенных приборов и провести полный микробиологический анализ. Цветок Ветра знала, как при помощи компьютеров провести точные исследования генетической структуры микробов, найденных в слизи, и разыскать соответствие им среди изученных прежде болезнетворных микроорганизмов. Но печальный факт заключался в том, что первое Падение произошло раньше, чем высадившиеся на Перне люди сумели провести более или менее детальное изучение местной экосистемы.
      Как бы там ни было, Цветку Ветра все же удалось получить полезную информацию, наблюдая за реакцией выжившего файра на применяемый ею антибиотик общего назначения.
      Потребовалось более четырех дней применения максимальных доз, высчитанных по принятой для человека норме на единицу массы тела, прежде чем стало ясно, что огненная ящерица может выздороветь. Но и после этого Цветок Ветра продолжала лечить файра, пока не удостоверилась в том, что инфекционное заболевание, поразившее легкие маленькой полуразумной летающей рептилии, полностью побеждено.
      По поводу того, что именно могло явиться причиной заболевания огненной ящерицы, Цветок Ветра имела лишь самое неопределенное представление. На тщательно сформулированные многократные запросы ко всему Перну по поводу любых необычных проявлений в состоянии и поведении огненных ящериц не поступило никаких достойных внимания ответов. И казалось, как бы невероятно это ни звучало, что новую болезнь подхватили только два файра, обнаруженные Тьераном.
      Пока она занималась организацией карантина — для этого потребовалось, в частности, приобрести у лорда Мендина эту самую палатку (лорд очень расстроился, когда ему несколько позже сообщили, что и палатку, и все ее содержимое в обязательном порядке сожгут, как только карантин будет снят), — Джанир и Эморра тратили очень много времени на ответы на вопросы, сыпавшиеся со всех концов обитаемой части Перна. И едва ли не главной их заботой было обуздание любопытства здоровых огненных ящериц. Нужно было добиться того, чтобы они прилетали в Колледж или в Форт-холд, но никак не на Барабанную башню.
      Караул на Барабанной башне — саму башню от верха до подножия тщательно промыли горячим раствором нашатырного спирта — был усилен. Его задачей стало держать под постоянным наблюдением разбитую неподалеку палатку, в которой поместились Цветок Ветра, Эморра, Тьеран, Кассия и выздоравливавшая понемногу огненная ящерица.
      По тенту стучал дождь. Изнутри палатку смутно освещал игравший в железной печке огонь. Через откинутую створку входа Цветок Ветра увидела, что снаружи чуть заметно посветлело, и предположила, что до рассвета осталось не так уж много времени.
      Тьеран спал в неудобной позе, осторожно положив руку на небольшой горбик на одеяле — устроившуюся рядом с ним огненную ящерицу.
      Кассия, следившая за огнем, почтительно поклонилась Цветку Ветра, а затем вернулась к своим раздумьям у огня. За проведенное вместе с юной девушкой время Цветок Ветра начала уважать Кассию, оценив, что та не замечает обезображенную внешность Тьерана, а интересуется его душой и умом.
      Эморра заворочалась во сне и вдруг открыла глаза. Заметив, что мать проснулась, она устало потянулась и тоже села в кровати.
      — Мама, ты здорова? Цветок Ветра махнула рукой.
      — Все прекрасно, — сказала она. — И огненная ящерица, очевидно, тоже в полном порядке. — Она ткнула пальцем в сторону файра, спавшего на постели Тьерана.
      — В таком случае что же тебя подняло? — недовольно осведомилась Эморра.
      Кассия отвернулась от игравшего в печке пламени и внимательно прислушалась к обмену репликами.
      — Я увидела сон, — призналась Цветок Ветра. — Вернее, кошмар.
      Кассия так и впилась глазами в старушку-генетика.
      — Про драконов? — спросила Эморра. Ее тело вдруг напряглось.
      — Что-то не так с драконами? — вмешалась в разговор Кассия. — Мне тоже это привиделось.
      Когда Цветок Ветра и Эморра удивленно взглянули на нее, она пожала плечами.
      — И впрямь привиделось. Я не спала, сидела поглядывала в огонь.
      — Это… этот сон… как ни странно, но именно он меня и разбудил, — несколько растерянно созналась Эморра.
      Цветок Ветра вздохнула.
      — Это все пустяки, — решительно сказала она. — Мы все волнуемся, особенно теперь, когда этот коричневый малыш, похоже, стал поправляться. Это естественно.
      Эморра с откровенным скепсисом взглянула на мать.
      — Я никогда не видела ничего подобного, даже когда спала, — сказала Кассия. — Мои сны никогда не бывают такими яркими.
      — Наверно, действительно, во всем виноваты нервы, — вздохнула Эморра. — Мы давно уже спим в непривычной обстановке…
      — Возможно, — согласилась Кассия.
      — Лично мне станет намного легче, когда мы разыщем владельца огненных ящериц, — сказала Эморра.
      При первом же осмотре коричневой огненной ящерицы все трое — Цветок Ветра, Эморра и Тьеран — заметили следы не очень давнего перелома косточки крыла и от души восхитились искусством, с каким были совмещены обломки: все срослось совершенно верно, и о переломе говорило лишь небольшое аккуратное утолщение. Из одного этого было ясно, что обе огненные ящерицы кому-то принадлежали. Тьеран настаивал на том, что следует сохранить украшенную ярким бисером плетенную из тонкой кожи сбрую, которая была надета на файра, и ему удалось убедить старую наставницу в том, что только эти ремешки помогут им найти владельца.
      Сбрую простерилизовали путем получасового кипячения и должны были прокипятить еще раз перед тем, как Цветок Ветра с помощниками выйдет из карантина.
      — Ложись спать, мама, — сказала Эморра, снова опустив голову на подушку. — Еще даже не начало светать, и погода нисколько не лучше, чем вчера.
      После совещаний с Джаниром, Эморрой и Мендином Цветок Ветра пришла к выводу, что карантин можно будет прекратить в том случае, если у огненной ящерицы по прошествии недели не появится признаков рецидива заболевания, а погода будет достаточно хороша, чтобы можно было сразу же беспрепятственно сжечь их лагерную стоянку. Она очень надеялась на то, что день окажется теплым, поскольку заключительные дезинфекционные процедуры обещали немало возни с холодными антисептическими растворами.
      Цветок Ветра неделю назад сообщила об этом своим соратникам по карантину, так что у всех была возможность привыкнуть к мысли о неприятностях, которые предстояло испытать. Она договорилась с Джаниром, чтобы к тому времени приготовили слабый раствор кислоты. Когда они окажутся готовы к завершающей дезинфекции, им придется раздеться, сбрить все волосы на теле, выйти из палатки и вымыть друг друга раствором кислоты.
      Кислота мгновенно омылит кожные жиры и убьет всех микробов, которые окажутся на теле. Этот процесс представлялся крайне неприятным, и Эморра пыталась спорить с матерью, но Цветок Ветра была непреклонна.
      — Так что, нам придется торчать там в чем мать родила?! — возмущалась Кассия.
      — А как быть с файром? — спросил Тьеран.
      — Тебе придется объяснить ему, что мы вынуждены будем сделать с ним то же самое, что и с собой, — ответила Цветок Ветра.
      — Если ты пообещаешь ему, что после этого тщательно натрешь его маслом и дополнительно покормишь, то, может быть, он согласится, — посоветовала Эморра.
      Тьеран недоверчиво поморщился. Слишком уж часто он со страхом ожидал, что огненная ящерица скроется в Промежутке и он никогда больше ее не увидит; Он провел много бессонных ночей, гадая, как он сможет помешать, если такое все же случится, и слегка успокоился лишь после того, как лихорадочное состояние файра заметно пошло на улучшение.
      Тем утром Тьеран проснулся от неспокойного сна, ощутив, как маленькая головка мягко трется о его щеку, и услышав жалобное попискивание. Зеленые глазки взволнованно вращались в орбитах. Юноша восхищенно смотрел в эти глаза, и его сердце билось все быстрее и быстрее от надежды на то, что огненная ящерица останется с ним. Так и получилось: маленький коричневый файр остался и не удалялся от Тьерана надолго.
      Сейчас Цветок Ветра задумчиво смотрела в полумраке на лежащую в кровати дочь и думала, не последовать ли ее совету снова лечь спать. И едва она пришла к выводу, что да, надо прилечь, глаза Эморры открылись снова, и она произнесла:
      — А если инфекция все же перекинется на драконов? Цветок Ветра жестом велела ей продолжать, мимолетно отметив, что Тьеран проснулся, а Кассия снова отвернулась от огня и внимательно слушает.
      — Падение закончилось, драконам больше не нужно сражаться, — сказала Эморра. — Если инфекция поражает только легкие…
      — Ты считаешь, что королеву убил шок от пребывания в Промежутке? — спросила Цветок Ветра.
      Эморра нахмурилась.
      — Если это так, то посещение Промежутка, вероятно, должно убивать инфицированных драконов.
      — Следовательно, драконы могут оставаться в живых до тех пор, пока их удается удерживать от входа в Промежуток?
      — Если сама по себе инфекция не смертельна, — согласилась Эморра. — Остается надеяться на то, что у драконов усиленная иммунная система.
      — Это верно, но боюсь, что мы не можем рассчитывать на появление антигена антитела, — заметила, скептически поджав губы, Цветок Ветра.
      — Что это значит? — спросила Кассия, раздраженно сдвинув брови.
      Всю минувшую семидневку она внимательно прислушивалась к разговорам. Не обученной даже простейшим основам медицинской науки девушке это давалось очень нелегко.
      — То, что следующее поколение драконов может с тем же успехом подхватить эту болезнь, — объяснила Эморра. — Если, конечно, допустить, что микробы когда-нибудь видоизменятся настолько, что смогут заразить не только огненных ящериц, но и драконов.
      — Неверно, — отрезала Цветок Ветра, покачав головой. — Нет никакого сомнения в том, что микроорганизм, опасный для огненных ящериц, окажется также опасным и для драконов, и для стражей порога.
      — Но драконы настолько больше их всех! — возразила Кассия.
      — В этом что-то есть, — протянула Цветок Ветра, медленно, задумчиво, кивнув.
      — Ты хочешь сказать, что должно быть много болезнетворных факторов…
      — Бактерий, — твердо поправила Цветок Ветра.
      — Почему именно бактерий? — удивилась Эморра.
      — Потому что нам удалось справиться с инфекцией у огненной ящерицы при помощи антибиотика, — раздраженным тоном отозвалась Цветок Ветра. — Если бы инфекция была вирусной, от антибиотика не было бы никакого толку.
      — Ну, конечно, как я сама не сообразила, — сказала Эморра и досадливо поморщилась, вновь после долгого перерыва ощутив себя тупой ученицей, стоящей перед ехидным преподавателем. — Знаешь, мама, я очень устала. Мои мозги работают не лучшим образом.
      — Нельзя не заметить, — с привычной едкостью отозвалась Цветок Ветра и посмотрела на Кассию. — Твое замечание о размере было уместным. Весьма вероятно, что дракон должен получить куда больше бактерий, прежде чем инфекция начнет проявляться.
      — И благодаря этому у иммунной системы дракона окажется больше времени, чтобы выработать антитела, — вставила Эморра. — Таким образом, эта инфекция не обязательно окажется опасной для драконов и стражей порога.
      — Не исключено! — фыркнула Цветок Ветра. — А ты согласилась бы поставить под удар весь Перн, зная, что удар «не обязательно», — она выделила последние слова голосом, — окажется смертельным?
      Кассия напряженно думала. Очевидный ответ не на шутку напугал ее.
      — Вы хотите сказать, что если драконы заразятся, то они могут все умереть и оставить Перн беззащитным против Нитей?
      — Мы надеемся, что до этого не дойдет, — пылко заявила Эморра.
      — Но именно поэтому мы должны больше узнать об этом файре и его владельце, — добавила Цветок Ветра.
      — А почему бы нам не рассмотреть как следует его сбрую? — сонным голосом проговорил Тьеран.
      Все три женщины так и подскочили от неожиданности.
      — Я вовсе не хотела будить тебя, — извиняющимся тоном заметила Цветок Ветра.
      — Вот и прекрасно, — сварливо откликнулся Тьеран. — В таком случае кончайте болтовню и дайте мне поспать. — Он повернулся на другой бок, но тут же вернулся в прежнее положение и посмотрел на старую наставницу. — Если не ошибаюсь, вы сказали, что инфекция у файра была бактериальной.
      — Совершенно верно.
      Взгляд Тьерана выразил искреннее удивление.
      — Я не могу понять, почему вы так решили. А что, если бактериальная инфекция была только условно патогенной?
      Цветок Ветра задумалась над его словами. Ее глаза постепенно раскрывались все шире и шире.
      — Такое, конечно, тоже возможно, — согласилась она.
      — Разве не вы говорили мне: прежде чем открывать рот, следует знать, что слетит с языка? — ядовито спросил Тьеран и снова отвернулся.
      Кассия, затаив дыхание, смотрела на генетика. Она была уверена, что старуха сейчас в самом прямом смысле сдерет шкуру с дерзкого молокососа. Но ее ждало разочарование. Цветок Ветра, подняв брови, посмотрела в спину лежавшему Тьерану, пожала плечами и тоже легла в постель.
      Эморра и Кассия изумленно переглянулись, а потом Эморра закрыла глаза.
      В большой палатке стало тихо. Кассия снова уставилась в огонь. В ее памяти прошедший разговор сразу начал обрастать какими-то нереальными подробностями. Кассии предстояло дождаться рассвета, чтобы разбудить всех вовремя.
 
      — Эй, пора завтракать!
      Через несколько часов они проснулись от крика Мойры. Тьеран и огненная ящерица первыми вылетели из палатки.
      — Ну, что, Тьеран, как дела сегодня? — спросила Мойра. Как только начался карантин, она сама вызвалась носить к палатке еду и исправно выполняла свои обязанности и в хорошую погоду, и под дождем. Кстати, все эти дни дождь если и прекращался, то очень ненадолго. Тьеран был очень благодарен поварихе за заботу.
      — Какие новости? — спросил он, аккуратно поднимая корзину с едой, чтобы перенести ее в палатку.
      — Дня через три погода должна наладиться, — сказала Мойра. — Может быть, если Цветок Ветра…
      — Если огненная ящерица будет чувствовать себя так же хорошо, это время нас устроит, — сказала Цветок Ветра, быстро выходя из палатки. — Пожалуйста, скажите об этом Джаниру.
      — Скажу, — ответила Мойра и коротко кивнула. — Джанир просил передать свои извинения и сказал, что зайдет в течение дня.
      — Джанир всегда занят, — сказала Цветок Ветра. Тьеран посмотрел на нее, не совсем уверенный, как следует истолковать ее реплику. — И еще, передайте ему, что он должен сделать запас азотной кислоты…
      Мойра вопросительно взглянула на нее.
      — Моя мать имеет в виду аш-эн-о-три, — вмешалась Эморра, выходя из палатки следом за матерью. — А зачем это нужно?
      — Ради перестраховки, — ответила Цветок Ветра, повернувшись к дочери. Она снова оглянулась на Мойру. — Скажите ему, что нужно по меньшей мере тридцать баррелей.
      — Тридцать баррелей, — кивнув, повторила Мойра.
      — И побыстрее, — добавила Цветок Ветра.
      — Хорошо, я скажу ему, — ответила Мойра. Она повернулась, чтобы уйти. — Мне пора вернуться в Колледж и приниматься за обед.
      — Хорошо бы кто-нибудь разбудил Кассию, — сказала Эморра, глядя в пространство, — а не то Тьеран съест заодно и ее завтрак.
 
      Джанир появился вскоре после полудня. Он остановился за добрых десять шагов от палатки с наветренной стороны. Находившийся на дежурстве Тьеран сразу же увидел его и позвал остальных.
      Моросил некрупный, но частый и холодный дождь. Эморра несла зонт, под которым могли спрятаться все четверо застрявших в карантине. Джанир прикрывался своим собственным зонтиком.
      — Мойра сказала, что вы велели приготовить тридцать баррелей азотной кислоты, это верно? — сразу спросил Джанир.
      — Да, — просто ответила Цветок Ветра.
      — Но зачем? — удивился Джанир. — Я думал, что сжечь палатку и то, что в ней находится, будет достаточно для того, чтобы как следует простерилизовать это место.
      — Не для палатки, а на случай беды, — сказала Цветок Ветра.
      — С другими огненными ящерицами, — уточнила Эморра.
      — Или драконами, — добавила Цветок Ветра. — У тебя есть какие-нибудь новости?
      — О новых заболеваниях среди огненных ящериц? — спросил Джанир и ответил, уловив кивок старухи: — Нет.
      — Трудно поверить, что эта инфекция — единичный случай, — сказала Цветок Ветра.
      — Возможно, нам просто повезло? — предположила Эморра.
      — И сколько еще нам может везти? — спросила Цветок Ветра. — Ты, я думаю, не захочешь полагаться на удачу, когда один из файров мертв, а все наши антибиотики ушли на лечение второго?
      — Кто-нибудь наводил справки среди холдеров, не надевали ли они на своих файров украшенные бисером шлейки? — вмешался в разговор Тьеран, помахивая ременной сбруей, которая была снята с огненной ящерицы.
      Коричневый малыш сразу же увидел ее и защебетал, узнавая.
      — Мы уже скоро вернем ее тебе, малыш, — извиняющимся тоном сказал Тьеран.
      Файр негромко зачирикал и нежно потерся головой о руку Тьерана.
      Джанир помотал головой.
      — Нет, ничего пока не слышно.
      — Прошло уже почти три недели, — сказала Эморра с намеком на раздражение в голосе. — Сколько еще времени понадобится?
      — Холдеры не так сильно рвутся помочь, как нам хотелось бы, — признался Джанир.
      Цветок Ветра удивленно вскинула брови.
      — У них сложилось мнение, что все это лишь буря в стакане воды, — объяснил он. — От холдеров не последовало вообще никаких сообщений, хотя бы о том, что кто-то из них надевает на своих файров сбрую или ошейники, украшенные бисером. Лишь несколько человек отозвалось, что, дескать, да, держат ящериц, но они все на месте.
      — В таком случае откуда он мог взяться? — обвиняющим тоном спросила Цветок Ветра. — Есть где-нибудь еще такие, как он? Я имею в виду — еще больные огненные ящерицы?
      — Разве они не должны были к настоящему времени умереть или оправиться от болезни? — спросил Джанир.
      — А что, если эта инфекция может передаваться драконам? — заявила Эморра. — Что тогда?
      Джанир воздел руки к небу.
      — Ни у одного дракона не было такой…
      — До этого случая, — перебила его Цветок Ветра, — я ни разу не видела огненную ящерицу, больную чем-нибудь подобным. Ни разу!
      — Но ведь он выздоровел, не так ли? — возразил Джанир. — Я прошу прощения, Цветок Ветра, но вы знаете, как отреагировал Мендин, когда узнал, какая участь ожидает его лучшую праздничную палатку?..
      — Это совершенно безразлично, — отрезала Цветок Ветра. — Мы должны узнать, откуда взялась эта огненная ящерица. Мы должны как можно больше узнать об этой инфекции. Мы должны узнать, как она распространяется, каковы ее признаки и какая у нее норма смертности.
      — На данный момент можно говорить о пятидесятипроцентной смертности, — заметил Джанир.
      — Причем этот выжил только благодаря тому, что на него извели все остатки антибиотиков, — добавила Эморра. — Мы не знаем, могла ли огненная ящерица выжить, не имея медицинской помощи.
      Цветок Ветра подняла обе руки ладонями вперед. Все сразу затихли.
      — Мы знаем, — сказала она, — какой тяжелый урон понесло человеческое население во время Года Лихорадки — сорок два года назад. — Она все еще продолжала использовать в разговоре старые единицы времени, тогда как молодежь уже давно поголовно перешла на Обороты. — Вы можете представить себе, что может случиться с драконами, если половина из них умрет?
      От лица Джанира медленно отхлынула кровь; оно приобрело цвет хлорной извести.

 

Телгар-Вейр, конец Второго Интервала, 507 ПВ

      — А ты уверен, Д'нал, что сторожевой дракон получил и правильно понял приказ? — глумливым тоном спросил Д'ган.
      Они находились на краю плато, высоко над Телгар-Вейром, куда был послан сторожевой дракон.
      — Да, уверен, — ответил Д'нал, ставший объектом издевательских нападок предводителя Вейра. — Ни одна огненная ящерица не влетит в чашу.
      —  Нет! — проорал Д'ган. — Ни одной огненной ящерицы не должно быть нигде в пределах видимости Вейра!
      Д'нал кивнул, но его кулаки непроизвольно стиснулись. Д'ган уставился на него, выпятив подбородок, и смотрел так, пока маленький по сравнению с ним всадник не сделал шаг назад.
      — Как холдеры будут связываться с нами, если они не смогут посылать своих файров? — спросил Л'рат, командир второго телгарского крыла.
      Д'ган картинно изогнул бровь, увидел, как Л'рат потупился, не желая встречаться взглядом с предводителем Вейра, и презрительно фыркнул.
      — Они могут зажигать маяки и поднимать сигнальные флаги, — снизошел он до ответа. — Все равно от этих никчемных тварей никогда не было большого толку.
      — Д'ган, никто пока не уверен, что болезнь разносят именно огненные ящерицы, — сказал К'рем, целитель.
      Пятнадцать. Пятнадцать драконов умерло за последнюю семидневку. Трое из них настолько ослабли, что даже не смогли уйти в Промежуток и испустили дух прямо в своих вейрах.
      — Они помогали общаться с мастером-целителем, — добавил К'рем.
      Д'ган резко мотнул головой, показывая, что обсуждение закончено.
      — Мастер-целитель занимается людьми, а не драконами.
      — Мы должны сообщить в другие Вейры… — начал было Л'рат.
      — Мы ничегоникому не должны! — оглушительно проорал Д'ган.
      Он повернулся лицом к востоку, спиной к Вейру и командирам крыльев; ветер ударил ему в лицо.
      — Но ведь у них наверняка те же самые проблемы, — сказал Д'нал.
      — Слушайте, вы все, — сердито отозвался Д'ган. Он снова повернулся и ткнул пальцем в каждого из своих собеседников. — Телгар-Вейр сумеет позаботиться о себе, — заявил он, указывая на Д'нала. Потом он повернулся к Л'рату. — Я не собираюсь позволять ни старому болвану М'талу, ни безмозглому идиоту К'району смеяться над нами и указывать, что нам следует делать. Вспомните, как они злились, когда мы объединили два наших Вейра. Как они исходили пеной из-за того, что им не удалось поглотить несчастный Айген, когда наша последняя королева умерла? Как они завидовали, когда мы начали выигрывать Игры. И продолжают завидовать, а мы все выигрываем и выигрываем, Оборот за Оборотом!
      Никто не смел его перебить.
      — Мы самый большой Вейр, самый сильный Вейр, лучше всех подготовленный Вейр, — сказал он, ударяя в такт своим словам кулаком по ладони. — Мы будем лучшими и в борьбе с Нитями.
      Он махнул рукой сначала на восток, где лежал вдали Бенден-Вейр, а потом на юг, к Иста-Вейру:
      — И тогда ониприползут спрашивать у нас совета. — Затем он взглянул на целителя. — Если ты придумаешь какой-нибудь способ победить эту болезнь, тогдау нас будет о чем поговорить с другими Вейрами.
      К'рем закусил губу. Л'рат и Д'нал взволнованно переглянулись.
      — К'рем, ты изолировал больных драконов? — спросил Д'ган.
      — Тридцать драконов очень больны, — сказал К'рем, резко вскинув голову. — Я думаю, что их не следует лишний раз беспокоить. Еще примерно у дюжины заметны первые признаки кашля…
      — Убери их! Убери их всех! — взорвался Д'ган. — Я ведь уже приказал тебе! Чего тянешь?
      — Ты хочешь потерять еще больше драконов? — спросил К'рем. Когда же брови Д'гана грозно сошлись на переносице, он поспешно продолжил: — Если мы начнем их переводить, они могут умереть. Ты хочешь, чтобы их смерть лежала на твоей совести?
      — А ты? — резко бросил Д'ган. Целитель отвел взгляд, и Д'ган фыркнул. — Я так не думаю. Переводи больных!
      — Это значит разбить крылья, — напомнил Д'нал.
      — Значит, разобьем, — ответил Д'ган, Он снова взглянул на К'рема. — Разве не так поступают пастухи: изолируют больных животных и спасают все стадо?
      — Но ведь это драконы, Д'ган, — возразил Л'рат. — Мы не знаем, как они заболели, как распространяется болезнь.
      — И мы не начнем ничего выяснять до тех пор, пока не изолируем больных, — ответил Д'ган, пристально глядя на целителя.
      К'рем неохотно кивнул.
      — Но если мы их изолируем, кто же будет о них заботиться? — спросил он. — Мой Дарт' здоров.
      — Хм-м-м. Хороший вопрос, — согласился Д'ган. Он наклонил голову набок в раздумье и вскоре нашел ответ: — Пусть ими займется кто-нибудь из обслуги Вейра.
      Он махнул рукой командирам крыльев.
      — Пойдемте-ка к Звездным камням и посмотрим, сколько времени у нас осталось до начала Падения, — сказал он неожиданно веселым голосом. — Вот увидите, как только посыплются Нити, все уладится само собой.
 
      М'тал, мрачнее тучи, отступил со своего наблюдательного пункта у Звездных камней.
      — Алая звезда вошла в Глаз-Камень, — сказал он К'тану и Киндану, жестом предложив им взглянуть и убедиться самим.
      Киндан пропустил целителя Вейра вперед. К'тан посмотрел сквозь Глаз-Камень на стоящий за ним Каменный Палец. Прямо над ним висела Алая звезда — точно так, как об этом предупреждали Записи.
      Все трое тепло оделись; хорошо зная резкость предутреннего холода. М'тал и К'тан облачились в летные костюмы, и даже Киндан надел толстую куртку из шкуры стража. Гаминт', дракон М'тала, и Дрит' К'тана спокойно сидели неподалеку от края плато. Уж их-то ночной мороз нисколько не тревожил. Когда из-за горизонта вышло солнце, Киндан смог разглядеть клочья туманной дымки вдоль побережья далеко на востоке. Повернувшись спиной к восходу, он всмотрелся в лежавшую внизу чашу, где еще царил ночной мрак. Когда его глаза привыкли к темноте, он смог разглядеть лишь окруженный туманным ореолом огонек светильника над входом в кухонную пещеру, больше ничего.
      — Сколько времени у нас осталось до первого Падения? — спросил он, оборачиваясь к всадникам. Предводитель Вейра лично зашел за ним, чтобы пригласить на утреннее совещание.
      М'тал тряхнул головой. Его лицо было серым от усталости.
      — По моим прикидкам, меньше месяца.
      — Придется летать сокращенными крыльями, — сказал К'тан, отходя от Звездных камней. В морозном воздухе с его губ слетали отчетливо видимые в свете солнца облачка пара.
      Этой ночью начали кашлять еще три дракона. Таким образом, общее число заболевших дошло до восемнадцати. За две недели, прошедшие с тех пор, как Брет'а навсегда ушла в Промежуток, умерло двенадцать. К началу Падения в Бенден-Вейре должно было насчитываться более трехсот семидесяти боевых драконов, если считать молодых. Но на сегодня вести борьбу с Нитями могли менее трехсот сорока.
      — Это еще хуже, чем в Исте, — сказал Киндан. К'район задержался лишь настолько, чтобы высказать свое сочувствие М'талу и Салине да обменяться с К'таном соображениями насчет болезни. Ни один, ни другой не узнали ничего нового, и К'район решил, не задерживаясь, возвратиться в свой Вейр.
      Но еще до его отлета прибыл посыльный из Форт-Вейра. А доставленные им новости даже опередили его: драконы начали оплакивать еще четверых умерших. К'район, М'тал, К'тан, Киндан и Лорана (приглашенная из-за способности говорить с любым драконом) собрались в Комнате совета для срочного обсуждения сложившегося положения. Все согласились с тем, что Вейры должны закрыться для посторонних, выслать из своих пределов огненных ящериц и максимально использовать для общения телепатию. Когда К'района убедили в том, что Лорана способна слышать всех драконов, он предложил осуществлять коммуникации через нее, поскольку это было бы куда быстрее и надежнее, чем при обычных сообщениях, неизбежно искажавшихся при передаче от всадника к дракону и далее, от дракона к его всаднику.
      Киндан нахмурился.
      — Не знаю, не знаю, — сказал он. — Мне кажется, что Лорана не только слышит драконов, но и чувствует их.
      Эти слова ошеломили К'района.
      — Даже когда они умирают? — мягко спросил он. Лорана кивнула.
      Воспоминание о смерти королевы и драконов, ушедших после нее, оказалось для нее столь же болезненным, как град самых реальных ударов.
      — У меня есть Арит'а, — сказала она, взглянув в сторону чаши, туда, где находилось их жилище. — Мы с ней успокаиваем друг дружку.
      — Я рад этому, — с чувством отозвался К'район. — Ты несешь очень тяжелое бремя.
      — Я думаю, что для других оно куда тяжелее, — ответила Лорана. — У меня есть мой дракон.
      Киндан вдруг почувствовал, как его прохватил озноб, словно он стоял на утреннем морозе перед Звездными камнями без толстой меховой куртки.
      — Разве Туллеа не должна была тоже прийти сюда? — спросил он М'тала.
      М'тал поджал губы.
      — Она решила, что ей необходимо отдохнуть, — сказал он.
      Было очевидно, что он разрывается между неодобрением и вполне объяснимым сочувствием. Киндан тоже мог это понять — нервная нагрузка, которую переносили всадники, была тяжелейшей.
      — А как остальные бронзовые всадники?
      — Б'ник сказал, что вполне доверяет моему мнению, — ответил М'тал. — Остальные с ним согласились.
      После смерти Брет'ы Майнит'а стала старшей королевой в Бенден-Вейре. Когда она поднимется в брачный полет, руководство Вейром перейдет к тому из бронзовых всадников, дракон которого догонит Майнит'у, а это в немалой степени зависело от выбора всадницы. Все ожидали, что победителем будет Б'ник, невзирая даже на то, что Туллеа сочла нужным сделать многозначительные намеки еще нескольким всадникам. М'тал подчеркнуто не замечал ни одного из ее выпадов, предпочитая уделять все свободное время убитой горем Салине.
      Вообще-то Лорана, хотя телесно присутствовала в зале, душой находилась вместе с Салиной. Киндану казалось, что он благодаря имевшейся у него в детстве связи со стражем порога Киек, а потом с огненной ящерицей мог до некоторой степени понять боль, которую испытывали Салина и все остальные всадники, недавно утратившие своих драконов. Эта боль частично нашла свое воплощение в скорбных песнях арфистов — более сильная, чем боль мужчины, потерявшего возлюбленную, или боль родителя, потерявшего свое чадо. Это была боль от утраты половины души, половины своего «я» — и даже больше, чем половины.
      Некоторые так и не оправлялись после этой потери. Они отказывались есть, отказывались общаться с окружающими и медленно угасали. Другим удавалось найти утешение в заботливой поддержке близких и мало-помалу вернуться к жизни. Но Киндан никогда не слышал о том, чтобы всадник после потери дракона оставался в Вейре.
      К'тан и М'тал дружно повернулись и направились к своим драконам.
      — Лорана просит нас вернуться, — объяснил К'тан. — Арит'а хочет есть, и Лоране необходимо присмотреть за ней.
      — Я немного задержусь здесь, если, конечно, я вам сейчас не нужен, — сказал Киндан.
      — Смотри, придется очень долго спускаться, — предостерег его К'тан. — Десять длин дракона, а то и больше.
      — Ничего, — сказал Киндан, прощальным жестом махнув рукой. — Заодно немного разомнусь.
      — Ну, если тебе это нужно… — сказал М'тал.
      — Думаю, что нужно, — ответил Киндан.
      М'тал забрался на шею своему дракону, махнул Киндану, и дракон соскользнул с обрыва плато и устремился по воздуху к лежащей внизу чаше Вейра.
      — Меня ты сможешь найти в зале Архивов, — сказал К'тан со спины Дрит'а.
      Дрит' подпрыгнул, расправил крылья, взмахнул ими и начал плавно спускаться в чашу. Когда оба дракона исчезли из виду, Киндан снова повернулся навстречу восходившему солнцу. Оно только-только вышло из-за горизонта, и его блеск не позволял ничего разглядеть на востоке. Повернувшись к югу, Киндан различил Туннельную дорогу и лежавшее на плато озеро, а дальше горы уходили вниз — с высот Бенден-Вейра к низинным равнинам.
      Киндан вырос в семье шахтера и сам успел поработать в шахте, так что ему Бенден-Вейр представлялся чудом техники, хотя всадники и те их помощники, которые выросли в Вейре, считали все это само собой разумеющимся. Но для арфиста, для его натренированного глаза едва ли не все здесь казалось достойным наивысшего восхищения. Он взглянул на север, туда, где невдалеке располагался водосборный бассейн, искусно построенный еще выше, чем находились Звездные камни. Оттуда шел по водоводам постоянный поток воды, расходящийся по каналам, пробитым в северной и южной частях монолитной скалы Вейра. Затем потоки вновь делились на отдельные рукава, снабжавшие водой каждый из девяти уровней индивидуальных вейров — так называли помещения для драконов, и так же именовались поселения драконов и всадников; разница была лишь в том, что в Записях Вейр — поселение — записывался с заглавной буквы. К вейрам примыкали комнаты всадников. Вода сходила по уровням все ниже и ниже, пока в конце концов не попадала в огромный отстойник, из которого, вновь очищенная, растекалась по ухоженным полям, раскинувшимся далеко внизу к югу от Вейра.
      Вейры всех уровней соединялись с длинными коридорами, протянувшимися вдоль наружного края чаши Вейра… Из коридоров выходило несколько широких лестниц, спускавшихся ко дну чаши. Каждый вейр, во всяком случае те из них, которые были полностью обустроены (имелось много неиспользуемых вейров, лишенных меблировки и другого оснащения), состоял из спальни и отхожего места для всадника и просторной пещеры для дракона, являвшейся собственно вейром. Стены обитаемых вейров обычно белили известью, но поверх белого фона зачастую наносили новую краску, обусловленную окрасом обитателя вейра. В ходу были различные оттенки синего, зеленого, бронзового, золотого цветов. Некоторые всадники и драконы пользовались даже фиолетовым, розовым и коричневато-желтым цветами.
      Киндан с первого взгляда мог отличить более новую каменную кладку от первоначальной — какими бы искусными ни были каменщики Вейра, в совершенстве владевшие своим ремеслом, новую работу никогда не удавалось выполнить так гладко и чисто, как это делали первостроители. Типичный пример являла собой лестница, ведущая от верхнего уровня Вейра к Звездным камням. Вместо отшлифованных каменных перил к стене тут и там был прикреплен толстый канат. Сама лестница, казалось, пребывала в почти идеальном состоянии, но Киндан, спускаясь к Вейру, все же отметил, что ступени тут и там слегка выщербились.
      Неспешно шагая по лестнице, Киндан думал, могли ли первые поселенцы Перна, те самые, которые создали драконов из огненных ящериц, выдумать лечение от того, что убивало и огненных ящериц, и драконов. Проблема казалась чересчур сложной для людей его времени, если исходить из тех знаний и умений, которыми обладали периниты в конце Второго Интервала и начале Третьего Прохождения. Как первопоселенцы чувствовали бы себя, если бы узнали, что созданное ими великолепное оружие против Нитей будет уничтожено Оборотов этак через пятьсот, что все плоды их удивительного мастерства и немалых, наверное, усилий окажутся жертвами страшной болезни, а уцелевшие будут добиты Нитями, и Вейры останутся лишь безжизненными пустыми скопищами ячеек, величественными и оттого еще более жалкими памятниками прошлой грандиозной неудачи?
      Киндан добрался до Первой южной лестницы, располагавшейся совсем рядом с площадкой Рождений, спустился на Второй уровень, повернул направо и вошел через второй проем в зал Архивов.
      — Ну, нашел что-нибудь? — спросил он, сразу увидев К'тана.
      Целитель Вейра сидел возле окна, смотревшего на чашу Вейра, перед ним на столе лежал наполовину развернутый старый пергамент. Уже заговорив, Киндан понял, что голова целителя свесилась на грудь, глаза были закрыты. Услышав слова арфиста, задремавший всадник тревожно вскинулся.
      — Что? А, это ты, Киндан, — сказал К'тан. Он помотал головой и указал сразу скрутившимся свитком в сторону окна. — Я попытался отыскать место посветлее и, похоже, заснул.
      — Ничего удивительного, — отозвался Киндан. — Ты не спал самое меньшее семидневку и практически живешь здесь. Твой дракон хотя бы знает, что ты еще жив?
      К'тан, которого насмешка совершенно не позабавила, кисло взглянул на арфиста.
      — У Дрит'а, по крайней мере, хорошие манеры. Увидев на столе в середине комнаты кувшин с кла, Киндан пощупал его бок: совсем холодный.
      — Ты хоть помнишь, что кла пьют горячим? — упрекнул он целителя.
      — Он был теплым, — рассеянно ответил К'тан, откладывая Запись в сторону и расправляя на столе следующий пергамент.
      — Когда? Вчера?
      Киндан схватил со стола поднос с кувшином и полупустой кружкой и выбежал в коридор, где находился люк подъемника обслуживания. Поставив поднос на площадку, двигавшуюся вниз, он дернул за шнурок колокольчика и крикнул в шахту:
      — Кла и чего-нибудь поесть для двух человек!
      Через несколько секунд он услышал приглушенный расстоянием голос Кьяри:
      — Уже отправила, Киндан! Немного побольше, чем ты просил, — на всякий случай.
      Киндан дождался, пока к нему не выплыл снизу поднос с дымящимся кла, выхватил его с площадки непрерывно двигавшегося подъемника и крикнул:
      — Спасибо!
      Вернувшись в зал Архивов, он налил свежего кла в кружку и вручил его К'тану, который за это время успел пересесть от окна в кресло, но все равно продолжал клевать носом.
      — Очень благодарен, — сказал К'тан.
      Он прикоснулся губами к кружке, отхлебнул немного, и его глаза сразу раскрылись.
      — Очень благодарен! — повторил он, на сей раз с большим энтузиазмом.
      — Ты нашел что-нибудь? — снова спросил Киндан, наливая себе кла и выбирая на подносе, что бы взять поесть.
      — Ничегошеньки, — отозвался целитель, досадливо поморщившись.
      Он тоже протянул руку к тарелкам. Несколько секунд оба молча жевали.
      — Я обратил внимание на то, что холдеры, похоже, болели чаще, чем обитатели Вейров, — сказал наконец К'тан.
      Киндан вскинул голову и ободряюще взглянул на всадника, не прекращая жевать.
      — Да, — продолжал К'тан. — Я тут кое-что выписал. Похоже, что каждые двадцать Оборотов среди холдеров и ремесленников распространяется та или иная болезнь.
      — Что ж, если вспомнить, когда это было в последний раз, нам еще Оборота четыре, а то и пять ничего не должно угрожать, — прокомментировал Киндан.
      — Эти поветрия никогда не задевали обитателей Вейров, — добавил К'тан.
      — Вы, всадники, крепкие парни, — согласился Киндан. — Интересно, может быть, здешний разреженный воздух…
      Он чуть не прикусил себе язык, как будто услышал собственный голос со стороны. К'тан задумчиво насупил брови.
      — Ты считаешь, что если разреженный воздух идет на пользу всадникам, то еще более разреженный может спасти драконов? — спросил целитель.
      — Или повредить тому, что представляет для них опасность, — добавил Киндан. Он немного посидел, обдумывая сказанное, а потом передернул плечами, как будто хотел отбросить это прочь. — Хотя это тоже вариант…
      — Стоящий того, чтобы взять его на заметку, — отозвался К'тан. Он взял стилос и что-то быстро записал.
      — Если разреженный воздух полезен, то что же можно сказать о Промежутке? — продолжал размышлять вслух арфист.
      К'тан наклонил голову набок.
      — Похоже, что болезнь нарушает способность драконов к ориентации — ни один из них так и не вернулся из Промежутка.
      Киндан еще больше нахмурился и указал пальцем на гору сваленных Записей.
      — Но о болезнях драконов ты так ничего и не нашел?
      — Киндан, но ведь я углубился только на пятьдесят Оборотов, — сказал К'тан. — Возможно, что-нибудь еще попадется.
      — В Доме арфистов я выяснил, что Записи старше пятидесяти Оборотов очень трудно читать.
      — И они, вероятно, содержатся там в большем порядке, чем здесь, — сказал К'тан, указывая на шкафы, в которых действительно Записи были свалены кучами.
      — В таком случае почему бы не попробовать покопаться в Записях в Доме арфистов? — осведомилась Лорана. Она так внезапно появилась в дверях, что мужчины на миг оторопели. — Прошу прощения, — добавила она, — но я услышала вас от покоев госпожи Вейра.
      — Мы слишком громко разговариваем? — встревожился К'тан.
      — Нет, — ответила Лорана. — По крайней мере, не настолько, чтобы разбудить Салину. — Она улыбнулась.
      Киндан указал на стол.
      — Милости прошу. Есть горячий кла и свежие закуски. — Ты слышала много из нашего разговора? — спросил К'тан и, когда Лорана кивнула, добавил: — У тебя есть какие-нибудь другие соображения?
      Лорана вошла в комнату и присела к столу. Киндан передал ей кружку, и девушка взяла ее в обе руки, наслаждаясь теплом.
      — Я подумала, что в идее Киндана о разреженном воздухе может быть смысл, — сказала она, сделав глоток кла. — Кроме того, холод убивает микробов.
      — Значит, если бы нам удалось переместить наших больных драконов в холодное высокогорье…
      — Не убив их при этом, — вставил Киндан.
      — … Не убив их при этом, — согласился К'тан, — тогда, возможно…
      Лорана пожала плечами.
      — Это зависит от инфекции.
      — Мы слишком мало знаем об этой инфекции, — сказал Киндан таким тоном, будто это было ругательство.
      К'тан и Лорана удрученно вздохнули, соглашаясь.
      — А как насчет огненных ящериц? — спросила Лорана. — Они когда-нибудь болели?
      — Если верить этим бумагам, то нет, — сказал К'тан, указав на кучу просмотренных пергаментов.
      — Может быть, мы смотрим не те Записи? — предположил Киндан. — Может быть, стоит поискать в Доме арфистов…
      — Или в Форт-Вейре, — добавила Лорана. Когда мужчины взглянули на нее, она пояснила: — Разве Форт-Вейр не самый старый? В таком случае где же быть самым старым Записям о драконах… и огненных ящерицах?
      К'тан и Киндан переглянулись.
      — Знаешь, она права, — сказал Киндан.
      — Н-да… — согласился К'тан. — Но теперь Вейры закрыты от всех, кроме своих обитателей.
      Киндан отодвинул кружку и потянулся за следующей Записью.
      — Возможно, нам удастся найти ответы и здесь, — сказал он с сомнением в голосе.
 
      На следующий день М'тал разослал всадников на караул во все холды, большие и малые, приказав им немедленно сообщать о появлении даже единичных Нитей. П'гул, наставник молодежи Вейра, отрядил подростков наполнять огненным камнем подвесные сумки для драконов.
      — Может быть, нам повезет и во время первых Падений погода окажется слишком сырой или слишком холодной, — сказал М'тал своим караульным. — И все равно постарайтесь не пропустить ни утонувшей Нити, ни черной пыли, и как только что-то заметите, немедленно сообщайте сюда.
      — У нас есть диаграммы, по которым можно будет достаточно точно рассчитать следующие Падения, после того как случится первое, — добавил Киндан. — Но в самом начале Прохождения Нити довольно часто падают как попало.
      — Так что смотрите, — закончил инструктаж М'тал. — Если заметите что-нибудь необычное, сообщайте мне или Лоране.
      — И если увидите огненных ящериц, избегайте контакта с ними, — предупредил К'тан. — Но сообщайте нам о них тоже. — Его голос дрогнул. — Мы вовсе не уверены, что огненные ящерицы еще остались на свете.
      — Счастливого полета! — крикнул М'тал и жестом приказал провожавшим всадникам освободить место для улетавших.
      Восемнадцать драконов со всадниками взмыли над чашей, а затем скрылись из виду, отправившись через Промежуток в место назначения.
       «Гаминт' —обратился М'тал к своему дракону, — предупреди стражей порога».
       «Уже сделано, — сообщил Гаминт'. Через несколько секунд бронзовый дракон добавил: — Лорана просит представить ее стражам порога».
      М'тал нашел глазами Лорану в толпе и пробрался к ней.
      — Прекрасная идея, — сказал он. — Но я не уверен, что мы располагаем временем.
      — А кто-нибудь еще мог бы обучить меня? — спросила Лорана. — Судя по тому, что мне рассказал Киндан, если стражи порога будут меня знать, это может быть полезно.
      М'тал устало потер лоб ладонью.
      — Прекрасная идея, — повторил он… — Но…
      — Пожалуй, ее могла бы научить Нуэлла, — предложил Киндан, подошедший поближе, чтобы присоединиться к беседе.
      — Нуэлла сейчас в Равнинном холде, — сказал М'тал. — И как, по-твоему, она, находясь там, будет обучать Лорану?
      — Она могла бы приехать сюда, — сказал Киндан. М'тал покачал головой.
      — Мы не знаем, может ли эта болезнь передаваться стражам порога. Так что не думаю, что порядочно просить ее идти на такой риск.
      — Это, конечно, правильно, — согласился Киндан. — Но стражи порога находились рядом с огненными ящерицами ровно столько же, сколько и драконы, а я ни разу не слышал о том, чтобы стражи порога хоть чем-нибудь болели.
      — То есть они могут обладать иммунитетом? — задумчиво произнесла Лорана.
      Предположение арфиста немало удивило ее: все знали, что стражи порога и драконы в родстве между собой.
      К'тан увидел, что они о чем-то беседуют, и подошел к группе как раз вовремя, чтобы услышать последние реплики Киндана и Лораны.
      — Если стражи порога иммунны, то, может быть, они смогут сражаться против Нитей? — спросил он.
      Киндан задумался лишь на мгновение, но тут же резко мотнул головой.
      — Стражи порога приспособлены к ночному образу жизни, а Нити падают днем.
      — Случается, что и ночью, — возразил К'тан.
      Его замечание чем-то смутило Лорану, но она не могла понять, чем именно. Следующая фраза М'тала отвлекла ее.
      — Стражи порога сами по себе могут быть невосприимчивы к заразе, но это вовсе не мешает им переносить болезнь. В таком случае если мы допустим сюда стража порога, то можем получить и новый источник заразы.
      Киндан кивнул.
      — Об этом я не подумал. Ты прав, предводитель, это вовсе не настолько хорошая мысль, как показалось мне сначала.
      — Очень жаль, — с сердцем бросил К'тан. М'тал задумчиво сдвинул брови.
      — Может быть, нам все же удастся использовать Нуэллу. — Собеседники удивленно взглянули на него. — Она встречалась с Лораной во время Рождения, и, возможно, Нуэлла и Киек смогут показать ее облик другим стражам, — объяснил М'тал. Впрочем, он тут же пожал плечами. — Это, конечно, не означает, что Лорана сможет связываться с разными стражами порога, но не исключено, что они смогут связаться с нею.
      — Прекрасная идея! — воскликнул Киндан. — Мы сразу же и займемся этим. — Он схватил Лорану за руку. — Пойдем, Лорана, давай выбираться из этой толпы. Надо делом заниматься.
      М'тал почти весело махнул им вслед.
      — Ну вот, еще одна гора с плеч, — сказал он К'тану.
      — Так-то оно так, предводитель, — с кислым видом согласился К'тан.
      М'тал пристально взглянул на него.
      — У меня есть еще одна мысль насчет Лораны, — объяснил целитель.
      — Она переутомилась?
      — Мы все переутомились, — ответил К'тан. — А ты — больше всех, особенно после гибели Брет'ы. Но скоро состоится брачный полет, а ведь Туллеа — всадница старшей королевы.
      М'тал кивком предложил целителю продолжать.
      — И меня беспокоит, — сказал К'тан, — что Туллеа вряд ли должным образом оценит способности Лораны, которые представляют такое значение для Вейра.
      М'тал сжал губы в тонкую ниточку.
      — Когда три Оборота назад Вейр Плоскогорье закрылся от всего мира, она такой не была.
      — Может быть, у нее там был любовник? — предположил К'тан.
      — Если и был, то я ничего о нем не знал, — фыркнул М'тал. — Насколько мне известно, они до сих пор берут с холдов десятину, но больше ничем себя не проявляют.
      К'тан несколько секунд молча смотрел на предводителя Вейра.
      — Ты хочешь сказать, что они могли предвидеть болезнь?
      М'тал тоже ответил далеко не сразу.
      — Совершенно не могу себе представить, как они могли это сделать, — сказал он, пожав плечами. — Д'вин и Соня всегда были немного странными. Может быть, они просто сделались еще… страннее?
      Теперь уже К'тан пожал плечами.
      — Ладно, я должен идти копаться в Записях, — сказал он, поворачиваясь в сторону Первой лестницы.
      — И он еще ругает: мол, переутомляетесь, — с деланной язвительностью заметил М'тал.
      Целитель лишь улыбнулся в ответ, а предводитель Вейра приветливо помахал рукой.
 
      — Неужели огненных ящериц не осталось вообще? — спросил мастер-арфист Зист у арфиста Джофри.
      Тот кивнул.
      — Я слышал, что Вейры изгнали их всех, — сказал Бемин, лорд Форт-холда. — Но сомневаюсь, что к тому времени кто-то из них уцелел.
      Он лишился своего любимца — коричневого Шутника. После того как Лихорадка унесла жизнь его жены и сыновей, потеря огненной ящерицы не оказалась для него таким уж тяжелым ударом. Зато он буквально надорвал себе душу, успокаивая единственного уцелевшего своего ребенка, младшую дочь Фиону, у которой умерла золотая королева Огонек.
      — Некоторые поговаривали, что, дескать, всадники просто разозлились из-за того, что огненные ящерицы очень надоедливые, — вставил Нонала, мастер голоса Дома арфистов.
      — Я думаю, это по большей части домыслы, — отозвался Джофри. — Когда люди расстроены и встревожены, возникают самые дикие слухи.
      — А по-моему, у этих, как ты говоришь, домыслов есть довольно веские основания, — проговорил Бемин. Все повернулись к нему. — Холдеры и ремесленники платят десятину Вейрам и все сильнее озабочены тем, что ничего не получают взамен.
      Он набрал в грудь воздуху, собираясь что-то добавить, но мастер-арфист внезапно поднял руку. Все остальные тоже прислушались.
      — Драконы? Умирают? — полушепотом выдохнул Нонала, выслушав первую протяжную дробь барабана.
      — Иста, Бенден, Телгар, — чуть слышно добавил Джофри.
      — Бенденская королева, — сказал Зист, перекосившись, как от резкой боли.
      Бемин переводил взгляд с одного говорившего на другого. Когда к нему вновь вернулся дар речи, он заговорил уже не как недовольный холдер, а совсем по-другому. В его голосе звучала душевная боль отца, потерявшего детей, мужа, потерявшего жену, человека, способного представить себе ту боль, которую должны были испытывать всадники, утратившие драконов. И еще, может быть, в последнюю очередь, но все же он говорил как лорд-холдер старейшего из холдов Перна:
      — Все, что смогу сделать я лично и мой холд… Только попросите — вы или Вейры.
      На следующий день во время ленча Киндан сломя голову вбежал в зал Архивов и, не успев перевести дыхание, прошептал на ухо Лоране:
      — Форт-Вейр сообщает: в воздухе черная пыль! Лорана достаточно хорошо изучала Записи, чтобы сразу же понять смысл этих слов: в черную пыль превращались начавшие пробуждаться Нити, когда погода оказывалась слишком холодной для их полного созревания по пути к поверхности планеты.
      — Когда? — спросила она.
      — М'тал говорит, что всадники-наблюдатели К'лиора заметили ее примерно во время обеда… у нас в это время ленч, Я ответил Киндан. — И еще М'тал говорит, что теперь мы можем ожидать выпадения Нитей в районе побережья, Битры и самого Вейра дней через девять.
      Лорана сдержала стон и снова зарылась в Записи.
 
      Девять дней спустя утренняя суматоха была шумней, чем обычно, — Вейр ждал начала первого на памяти живущих Падения. Лорана только-только успела при помощи изрядной дозы сока кошачьей травы погрузить Салину в сон, когда раздался тревожный сигнал: «Нити летят! Нити падают на побережье!»
      Из-за этой невероятно нервной обстановки Арит'а, которая и так плохо спала последние дни, совсем разволновалась, и Лоране пришлось потратить еще несколько мгновений, успокаивая своего драгоценного дракончика. Лишь затем девушка опрометью кинулась прочь из Вейра, чтобы помочь всадникам, которые через несколько минут должны были идти в бой с Нитями.
      — Брысь, занимайся своими делами, — сказал М'тал, как только увидел ее. — Во всем этом разберется Туллеа.
      Лорана осмотрелась по сторонам и широко раскрыла глаза от удивления: Туллеа нигде не было видно. Ей пришлось ждать довольно долго, пока не появился растрепанный Б'ник, рядом с которым поспешала Туллеа. При взгляде на растерянные лица других всадников рот нынешней госпожи Вейра изогнулся в привычной недоброй ухмылке. Однако заметив, что всадники смотрят с неподдельным неодобрением, она сменила ухмылку на жалобную гримасу.
      — Мы только-только легли спать, — сказала она, оправдываясь.
      — В Верхней Битре падают Нити, — сказал М'тал, глядя мимо нее на Б'ника. — Твое крыло готово?
      Рядом с Б'ником появился Ж'тол, его заместитель, по крылу.
      — Теперь уже готово, предводитель, — сказал коренастый коричневый всадник, переводя взгляд с пожилого М'тала на совсем молодого по сравнению с ним Б'ника, как будто никак не мог решить, кого следует удостоить этим званием.
      М'тал предпочел сделать вид, что не заметил выпада.
      — Что ж, хорошо, — сказал он, направляясь к Гаминт'у, который плавно опустился наземь неподалеку. — Собираемся над Звездными камнями и идем в Промежуток по моим координатам.
       «К'тан говорит, что тридцать один дракон болен, — услышала Лорана разговор Дрит'а с Гаминт'ом. — И больные есть во всех крыльях».
       «Скажи ему, что с этим ничего нельзя поделать. Мы будем разбираться позже», — передал Гаминт' ответ М'тала.
      Киндан, который только-только начал раскладывать на столе принадлежности целителя, увидел, что Лорана вздрогнула, и шагнул к ней.
      — Что случилось?
      — Больные драконы тоже летят, — сообщила она, уставившись в пространство остановившимся взглядом.
      Высоко над ними, над краем чаши Бенден-Вейра, боевые крылья разбивались по звеньям, которые затем выстроились в боевой порядок. А потом, в одно мгновение, все триста пятьдесят восемь драконов исчезли — ушли в Промежуток.
 
      На протяжении более чем двадцати Оборотов М'тал возглавлял Бенден-Вейр. И все это время подчинял свою жизнь единственной мысли: подготовиться к появлению Нитей. День, наступивший сегодня, был целью и смыслом всей его работы.
      Этот день принес с собой катастрофу.
      Три дракона не смогли выйти из Промежутка. Их потеря не могла не сказаться на ходе борьбы.
      Хуже того, она разрушила организацию крыльев.
      Взаимодействие, которого М'тал так усердно добивался от своих всадников, развалилось еще до того, как с неба рухнула первая Нить. М'тал с горечью подумал о том, что допустил страшную ошибку, не обучив своих всадников, как действовать в случае потерь.
      Собственное крыло М'тала потеряло синего Кариант'а и его всадника Г'ниола.
      — Сомкнитесь! — крикнул он. — Гаминт', скажи им, чтобы они сомкнулись!
      М'тал бросил беглый взгляд вперед — оттуда должны были начать падать Нити, — а потом оглянулся на драконов своего крыла, которые поспешно перестраивались, закрывая позицию пропавшего синего. М'тал выстроил Вейр в виде множества клиньев, обращенных острием вперед. Теперь, после потери Кариант'а, левая часть его клина оказалась короче правой.
      — Нити! — услышал М'тал позади себя крик В'рена.
      Он повернулся туда, куда указывал рукой его соратник, и увидел их высоко наверху — переливающиеся в свете утреннего солнца прозрачные серебристые полосы, с обманчивой неторопливостью плывущие в воздухе. Гаминт' громко взревел — его голос торжествующе подхватили все драконы Бенден-Вейра — и, изогнув шею, повернул голову к своему всаднику, чтобы тот положил ему в пасть пригоршню огненного камня. М'тал обнаружил, что уже держит камень в руках, хотя совершенно не помнил, когда же вытащил его из мешка, и, ни о чем уже не думая, скормил минерал дракону. По крайней мере, эта часть подготовки сработала, с горьким удовлетворением сказал он себе.
      Дружно, как один, драконы и всадники Бенден-Вейра устремились ввысь, навстречу грозному противнику. Дружно, как один, драконы дохнули в пространство огнем. Языки пламени встретились с разлохмаченными клубками Нитей; опаленные Нити поникли и, уже не представляя ни для кого опасности, полетели дальше на землю.
      Эйфория от кажущейся легкости, с какой были уничтожены первые Нити, подхлестнула М'тала и всех остальных всадников. Драконы снова взревели и устремились навстречу новой волне Нитей.
      А потом все нарушилось. Первый же крик дракона, обожженного Нитью, резанул М'тала такой болью, будто пострадал он сам. Через долю секунды дракон ушел в Промежуток, леденящий холод которого должен был уничтожить Нить.
      Затем в Промежуток нырнул другой дракон, и еще один, и этот третий — не вернулся.
      М'тал отдавал командирам крыльев строгие приказы немедленно перегруппироваться, но, как те ни старались, количество потерь только увеличивалось. Это означало, что всадники не успели опомниться после неразберихи, возникшей в самом начале сражения.
      А ход сражения делался все более опасным, и положение становилось просто отчаянным. Пожалуй, самым страшным для предводителя оказалось переданное ему Гаминт'ом известие о том, что многие из драконов, ушедших в Промежуток и не возвратившихся в район Падения, не появились и в Вейре.
      Боль от этих потерь катастрофически сказывалась на всадниках, которые пока что не получили повреждений. Те из них, чьи драконы были больны, прилагали все усилия, чтобы избежать ухода в Промежуток, ведь это приводило подчас к еще худшим результатам. Четверо, нет, уже пятеро попали под удар огромного клубка Нитей и сразу же ушли в Промежуток. Они получили страшные ожоги, и спасти их уже не могло ничто на свете.
      А потом все закончилось. Нити ушли далеко на запад, в ненаселенные районы.
      М'тал, пытавшийся подсчитать в уме, сколько драконов погибло, сколько ранено и скольким удалось выйти из схватки невредимыми, вдруг заметил, что его трясет от гнева, горя, переутомления и — он сам этому удивился — облегчения.
       «Передай, что Л'тор должен выслать наземную команду, К'тан пусть спешит прямо в Вейр, и мы все тоже вернемся домой», — мысленно сказал М'тал своему дракону.
      Он знал, что какие-то Нити пробились сквозь их оборону и спрятались в земле неподалеку от Верхней Битры, где в горах к самой границе вечных снегов подходили густые леса. Жаль, что с ними не было ушедшей Брет'ы, королевы Селины. Имея двух королев — и в отсутствие страшной опасности, которую представляла болезнь, — они могли отрядить маленькое крыло королев для того, чтобы расправляться с пропущенными клубками Нитей, прежде чем те достигнут земли. Королевы с их огромными крыльями без труда могли бы кружить над самой землей на всем протяжении Падения. Но смерть Брет'ы означала, что такой вариант невозможен и что из-за этого нор в почве будет гораздо больше, чем следовало ожидать. Увы, слишком рискованно было отпускать единственную взрослую бенденскую королеву летать в одиночестве, не говоря уже том, что это сильно отвлекло бы других драконов.
      М'тал глубоко вздохнул и еще раз окинул взглядом местность, над которой Вейр принял свой первый и столь неудачный бой. Затем он отчетливо представил себе Звездные камни Бендена и приказал Гаминт'у отправляться домой.
      Миккала, распоряжавшаяся хозяйством Бенден-Вейра тучная суетливая женщина, которая мало говорила, но всегда все замечала, была недовольна работой Киндана.
      — Никогда еще не встречала мужчину, который так радовался бы, сделав так мало, — объявила она, устремив пронзительный взгляд на арфиста, который шутливо вскинул руки, будто собирался закрыть голову от удара. Впрочем, ее взгляд тут же смягчился. — Перевязочные материалы нужно готовить так, чтобы их могли найти не только вы с целителем, но и другие!
      — Раз мужчины тебе угодить не могут, то придется обратиться к Лоране, — ответил Киндан.
      Вот так Лорана оказалась ответственной за подготовку медицинского имущества для оказания помощи раненым всадникам и драконам.
      Ей помогала Кьяри, но все же Лорана была настолько занята работой и распределением обязанностей среди прочих обитателей Вейра, что даже не заметила исчезновения Киндана.
      Она услышаласообщение Гаминт'а о трех драконах, которые не смогли прибыть через Промежуток из Вейра к Верхней Битре. Упрекнув себя за невнимание, не позволившее ей самой сразу же заметить их утрату, Лорана сообразила, что в какое-то мгновение почувствовала страшную тяжесть, навалившуюся на нее и, как ей показалось, на всех остальных, кто был рядом с нею, но тогда она отогнала это ощущение и списала его на счет общей нервозности.
      Лишь когда Лорана решила, что все готово и можно идти кормить Арит'у, она заметила, что арфиста Вейра нигде не видно. Впрочем, она не задумалась об этом, поскольку ей было важнее всего хорошо и вовремя кормить своего дракона и тщательно натирать шкурку маслом. Она не без гордости улыбнулась, заметив, что ее королева уже скоро догонит в росте взрослых зеленых драконов, которые были заметно меньше золотых королев. Однако пройдет еще несколько Оборотов, прежде чем Арит'а сможет по-настоящему летать — и спариваться; последняя мысль заставила Лорану испытать какой-то непонятный дискомфорт.
      Ну а пока что Арит'а оставалась такой же ласковой, любящей, внимательной, взбалмошной, капризной и своенравной, каким бывает любой ребенок. И потому Лорана была очень рада увидеть, как ее удивительная подруга блаженно свернулась на свежеприготовленном ложе из теплого песка, намереваясь переваривать вкусную пищу и дремать после ласкового массажа.
 
      Только-только Лоране показалось, что Арит'а сладко уснула, как в ее сознании зазвучали жалобные крики драконов, получавших страшные ожоги от соприкосновения с Нитями во время Падения в Верхней Битре. К счастью, она не испытала их боли во всей силе; ее ощущения скорее доходили на боль, какую испытывает человек, ненароком разбередивший не до конца зажившую глубокую рану.
      Арит'а почувствовала ее состояние и эхо боли и подняла голову, сонно моргая глазами.
      — Прости! — навзрыд заплакала Лорана. — Я ничего не могу сделать. Постарайся уснуть, малышка!
       «Не извиняйся, — сказала Арит'а. — Я рада, что ты можешь слышать других драконов. Это дар».
      — Дар? — повторила Лорана.
       «Да, — ответила королева. — Ты слышишь нас так же, как мы слышим друг друга. Такое бывает редко. Мне нравится».
      Это Лоране в голову не приходило. Она поморщилась, когда услышала, как второй дракон заревел от боли и ушел в Промежуток, а затем сморщилась от еще большей боли, ибо дракон не вернулся. Она попыталась найти его в Промежутке, почувствовала, что входит в…
       «Нет! — крикнула Арит'а. — Не бросай меня!»
      Лорана открыла глаза и оперлась рукой о стену.
      — Я не хотела, — извинилась она. — Я пыталась связаться с Минерт'ой.
       «Минерт'ы больше нет, —твердо сказала Арит'а. — Ты не можешь ее спасти».
      Казалось, заверение Арит'ы успокоило девушку, и все же в глубине души она чувствовала, что, возможно, могла бы вернуть Минерт'у и К'лена из Промежутка. Но оба были обожжены Нитями, причем Минерт'а — смертельно.
       «Салина и арфист спускаются в чашу, —сказала ей Арит'а. — Ты должна встретить их».
      — Ты следишь за Салиной? — удивленно спросила Лорана.
       «Да, — ответила Арит'а. — Она была всадницей моей матери. И она очень грустна. Я хотела бы утешить ее».
      — Я постараюсь что-нибудь сделать. — Лорана выпрямилась. — Но только если ты уснешь.
       «Попробую», — пообещала королева.
      Лорана заметила арфиста и госпожу Вейра еще по дороге к пункту первой помощи. Киндан что-то оживленно говорил, а Салина… Салина была похожа на мертвеца.
      Лорана присоединилась к ним и весело болтала, пока не приблизилась вплотную к Киндану. Тем временем Миккала предлагала Салине какие-то сладости.
      — По-моему, ей сейчас не до сладостей, — шепнула девушка на ухо арфисту.
      — Я не могу оставить ее одну, — тоже шепотом ответил Киндан. — Сама знаешь, многие не в силах пережить потерю своего дракона.
      Лорана задумчиво поджала губы.
      — Может быть, оно и к лучшему…
      — Но только не для Бендена. Во всяком случае, теперь, — ответил Киндан. — Подумай о том, что случится с М'талом. И с Вейром.
      Лорана вздрогнула.
      — Это не пришло мне в голову, — призналась она.
      В чаше сновали испуганные малыши-драконы. Лорана и Киндан успели поднять глаза и увидели, что с неба быстро спускается, почти падает страшно обожженный дракон.
      —  Уйдите! — крикнула Лорана.
      Птенцы шарахнулись, освободив место для прибывшего дракона за мгновение до того, как он коснулся земли.
      — Несите холодилку! — не оборачиваясь, крикнула Лорана и побежала к дракону и всаднику.
      Она сразу увидела, что дракон жутко изранен. Оба крыла, опаленные множеством Нитей, были в лохмотьях. Из сотен ран хлестал ихор.
      —  Все в порядке, все в порядке, — сказала Лорана, пытаясь успокоить дракона.
      Киндан снял всадника, взял его на руки, отнес на свободное место неподалеку от дракона и осторожно положил наземь. Лорана помчалась к нему и опустилась на колени рядом с раненым. Киндан прикоснулся к шее всадника, ища пульс, а потом мрачно посмотрел на девушку.
      Дракон взревел от боли и горя, неуклюже поднялся на ноги и исчез в Промежутке.
      Лорана встала и увидела приближавшуюся Салину. Заметив выражение лица Лораны, госпожа Вейра ахнула и прикрыла рукой рот.
      С неба падал еще один дракон, управлявший полетом ничуть не лучше, чем первый.
      Следующие часы слились в одно страшное пятно: обожженные драконы и всадники, поспешные перевязки, холодилка, сок кошачьей травы и мучительный крик очередного дракона, потерявшего своего всадника и уходившего в Промежуток.
      Лорана и не заметила, когда вернулись М'тал и остальная часть Вейра.
      — Где Туллеа? — спросил предводитель.
      Она только покачала головой и вернулась к ране, которую обрабатывала. Только позже, намного позже до нее дошло, что Туллеа должна была помогать ухаживать за ранеными.
      Внезапно ее перехватил К'тан.
      — Вымой руки, — сказал он. Лорана заметила, что ее ладони запачканы кровью раненого всадника. — Кровь не должна смешиваться, — предупредил целитель Вейра.
      Лорана поднесла руку к лицу, но вовремя опомнилась и широко раскрыла глаза.
      — Извини, — сказала она. — Я не вымыла руки, когда перешла от Джолинт'а к Лисалт'у.
      К'тан покачал головой и похлопал ее по плечу.
      — Ихор дракона — это другое дело. Его смешивать можно — заверил он. — Проблемы бывают только с человеческой кровью. Смешивание крови разных групп может вызвать Лихорадку.
      — Запомню, — пообещала Лорана, окуная руки в ведро, которое по кивку К'тана поспешно принес один из жителей Вейра.
      Когда немного спустя Лорана встала, перевязав кончик крыла другому дракону, у нее закружилась голова. Ее поддержали чьи-то руки, и она увидела перед собой Киндана.
      — Когда ты в последний раз ела? — спросил он. Лорана попыталась вспомнить, но не смогла. Она слабо покачала головой.
      — Идем, — решительно сказал Киндан. Лорана пробовала сопротивляться, и он добавил: — К'тан вернулся; какое-то время он справится сам.
      — Поешь! — крикнул К'тан, перевязывавший раненого всадника.
      — Мы пришлем и тебе что-нибудь! — пообещал Киндан, уводя Лорану к пещерам.
      — Мне нужно вернуться как можно скорее, — сказала Лорана.
      — Нет, — твердо ответил Киндан. — Ты должна отдохнуть. На сегодня с тебя хватит.
      — Но… но у Алиарт'а перелом, — возразила Лорана.
      — Этим займется К'тан, — сказал Киндан. — Или Алиарт' подождет, пока ты не придешь в себя. — Он удивленно покачал головой. — Ты работала десять часов!
      — Ты тоже, — парировала она. Киндан смягчил тон.
      — Ну да! — согласился он. — Странно, что я не упал в голодный обморок.
      Едва они уселись, как перед ними поставили по чашке густого бульона и кружке разбавленного вина. Рядом с чашкой лежала дощечка со свежим хлебом и маслом.
      — Там есть еще, — с широкой улыбкой сказала обслуживавшая их немолодая кухарка по имени Тилара.
      — Спасибо, — ответил Киндан и жестом показал Лоране, чтобы та принялась за еду.
      — Не за что, — ответила Тилара, с восхищением глядя на Лорану. — Я видела, как ты сшила крыло Джолинт'а. Никогда бы не поверила, что такое бывает, но, похоже, он снова будет летать.
      Киндан помнил, что эта девушка была подругой К'лара, всадника Джолинт'а.
      — Ну что, К'лар отдыхает? — спросил он.
      Тилара хитро улыбнулась и подняла большой кувшин.
      — Теперь да. Я подмешала в его вино сок кошачьей травы.
      — Сейчас отдых для него — самое главное, — согласилась Лорана.
      К'лар получил сильный ожог лба и щеки; к счастью, для его лечения было достаточно чистой повязки и небольшого количества холодилки, смягчавшей боль.
      — Ох, надо же! — спохватилась Тилара. — Людям нужно поесть, а я мешаю своей болтовней!. — Она отвернулась и сказала: — Ешьте. Сейчас я принесу второе. И десерт.
      Лорана только сейчас почувствовала, что страшно проголодалась и изнывает от жажды. Бульон исчез в мгновение ока. Девушка потянулась к хлебу, намереваясь отрезать себе кусок, но Киндан перехватил ее руку.
      — Держи, — сказал он, передавая ей большой ломоть.
      Лорана благодарно кивнула и стала намазывать хлеб маслом. Тилара вернулась и незаметно снова наполнила их чашки.
      — А как насчет чего-нибудь повкуснее? — спросила она. — Есть хороший кусочек пряного цеппи. С клубнями и свежим горохом.
      — С удовольствием, — сказал Киндан и подмигнул Лоране.
      Та перехватила его взгляд и кивнула с полным ртом.
      — Еду на двоих! — раздалось поблизости.
      Лорана узнала голос Туллеа и подняла взгляд. Всадница королевы выглядела свежей и отдохнувшей. Стоявший рядом Б'ник тщетно пытался ее утихомирить.
      — Эй, ты! — крикнула Туллеа Тиларе, не обращая внимания на Б'ника. — Ты меня слышала?
      — Я занята, — ответила Тилара и добавила так, что было слышно только Киндану и Лоране: — Обслуживаю тех, кто помогал Вейру.
      Она ушла, не обращая внимания на вопли Туллеа. Наконец всадница королевы встала и двинулась за Тиларой, но тут вошел М'тал.
      — Туллеа, я искал тебя, — окликнул предводитель Вейра. Покраснев от гнева, Туллеа повернулась к нему. Б'ник положил ладонь на ее руку, пытаясь успокоить. Этот жест не ускользнул от взгляда усталого М'тала.
      — Каков список потерь? — спросил он, подойдя к Туллеа вплотную.
      — Что?
      М'тал перефразировал вопрос.
      — Сколько всадников и драконов ранено слишком тяжело, чтобы принять участие в следующем Падении, и сколько времени уйдет на их излечение?
      — Не знаю, — бросила Туллеа и показала рукой на Лорану. — Спросите ее.
      В пещеру вошел В'рен, заместитель командира первого крыла М'тала, и встал рядом с предводителем Вейра.
      — Я спрашиваю тебя, — сказал М'тал. — С потерей Брет'ы ты стала госпожой Бенден-Вейра. Забота о раненых — твоя обязанность.
      Слова М'тала заставили Туллеа отпрянуть. Но она тут же пришла в себя и злобно улыбнулась.
      — Да, я госпожа Вейра, не так ли? — с нескрываемым удовлетворением сказала она, красноречиво посмотрела на Б'ника, а затем снова повернулась к предводителю. — А кто станет предводителем Вейра, когда Майнит'а поднимется в полет, еще неизвестно. Осторожнее, М'тал. Ты ведь не хочешь расстроить вашу королеву, не так ли? — промурлыкала она.
      М'тал смерил ее пронизывающим взглядом.
      — У тебя есть долг перед Вейром.
      — Я выполню свой долг, — бросила Туллеа, — когда моя королева найдет себе пару. А пока что — спросите ее. — Она кивнула на Лорану.
      — Туллеа… — умоляюще сказал Б'ник, но та посмотрела на него сверху вниз и тряхнула головой.
      — И в пещерах тоже кое-что изменится, — вызывающе сказала она и села. — Я устала, Б'ник. Сходи за едой.
      Бронзовый всадник посмотрел сначала на предводителя Вейра, потом на Туллеа, вздохнул, извинился взглядом перед М'талом, встал и пошел к очагу.
      В пещеру вошел К'тан, заметил М'тала и устремился к нему.
      — Предводитель Вейра… — с поклоном сказал он.
      — Что, плохо? — спросил М'тал.
      По дороге сюда он уже видел, что все дно кратера занято ранеными драконами и всадниками. Предводитель Вейра даже не пытался скрыть слезы. Он шел от всадника к дракону, утешал, хвалил, подбадривал, делал все, что мог, чтобы успокоить и показать, что он не просто разделяет их боль. Он чувствовал себя ответственным за каждый ожог. Нити. Более того, знал, что именно его решение о том, что кашляющие драконы должны принимать участие в вылете против Нитей, неизмеримо увеличило потери.
      — Уже известно, что в Промежуток ушли сорок пять, — сказал К'тан. — Еще двадцать три тяжело ранены и смогут летать снова в лучшем случае через месяц. Еще тридцать семь имеют небольшие повреждения и полетят через семидневку.
      М'тал сгорбился так, словно получил удар в грудь. В первом же Падении Вейр потерял почти треть своих сил. Стоявший сзади В'рен ахнул от изумления.
      «Я должен был это предвидеть», — сказал себе М'тал. Он обвел взглядом пещеру и увидел Киндана и Лорану.
      — Давайте присоединимся к ним, — сказал он и сделал знак своим спутникам.
      Киндан заметил их первым. Он увидел мрачное лицо М'тала и жестом показал им на стулья. Пока они садились, Лорана подняла взгляд, оторвалась от бульона и виновато опустила ложку, ожидая, когда обслужат остальных.
      — Нет-нет, ешь, Лорана, — сказал М'тал, — нам сейчас что-нибудь принесут.
      — Я сам схожу, — сказал Киндан, поднимаясь на ноги.
      — Хороший парень, — прокомментировал В'рен, следя за тем, как Киндан подошел к одной из женщин и весело заговорил с ней.
      — Просто чудо, что он не прошел Запечатление, — сказал К'тан.
      — Или благословение, — добавил М'тал. Боль, звучавшую в его голосе, расслышали все.
      — Брось, М'тал, все не так уж плохо, — возразил В'рен. — Да, мы понесли потери, но в Записях ясно сказано, что во время первого Падения так случается в каждом Вейре.
      — Одна треть Вейра? — Ответ М'тала был полон боли и гнева на самого себя. Он махнул рукой в сторону кратера. — Разве ты не видел их? Они заняли всю чашу!
      — Уже нет, — твердо ответил К'тан. Когда М'тал смерил его взглядом, целитель объяснил: — Теперь они отдыхают в своих вейрах.
      — Еду на троих или пятерых? — прервала их вернувшаяся Тилара.
      Шедший следом Киндан с явной натугой тащил огромный поднос.
      — На пятерых, Тилара, — взмолился Киндан. — Назад не понесу!
      — Потому что ты всего-навсего ленивый арфист, — беззлобно поддразнила его Тилара.
      Она быстро достала тарелки, чашки и кружки и скомандовала, куда поставить кувшины с кла и корзины с хлебом. Потом довольно осмотрела стол и сказала Киндану:
      — Если решишь сменить профессию, милости просим к нам, в нижние пещеры!
      — Спасибо, Тилара, — слегка поклонился Киндан. — Но я уже нашел себе дело по душе.
      Тилара рассмеялась, потрепала его по руке и вернулась на кухню.
      — Это и есть тот самый пряный цеппи? — спросил К'тан, с вожделением глядя на тарелку с дымящимся мясом.
      — Тот самый, всадник, — ответил Киндан. Он нанизал на вилку несколько кусочков, ловко положил их на тарелку целителя Вейра, а потом повернулся к М'талу. — А тебе, предводитель?
      — Я не голоден, — отказался М'тал.
      — Ты будешь есть, — решительно, сказали у них за спиной. Это был голос женщины. — Съешь и попросишь еще, мой дорогой.
      — Салина? — М'тал встал со стула и обернулся.
      Взгляд, которым они обменялись, был наполнен таким чувством, что Лорана отвела глаза, боясь им помешать. Киндан тоже отвернулся.
      М'тал повел Салину к соседнему стулу, который быстро освободил В'рен.
      — Киндан, положи ему немного цеппи, — велела Салина. Когда Киндан наколол на вилку три кусочка, Салина покачала головой. — Лучше пять. И не слишком прожаренных.
      М'тал слабо улыбнулся: эта шутка была понятна только им двоим.
      В'рен поднял кувшин с кла.
      — Налить вам, моя леди?
      — Подожди. Сначала я должна раздуть угасающее пламя, — отозвалась Салина.
      Всадники улыбнулись.
      Довольная тем, что обед М'тала был приготовлен именно так, как было заказано заранее, она велела предводителю:
      — Ешь.
      Салина села на стул и уставилась на М'тала. Наконец тот страдальчески вздохнул, отрезал кусочек мяса, сунул его в рот и начал жевать.
      — Не торопись, — сказала ему Салина.
      М'тал послушно кивнул и начал преувеличенно тщательно жевать. Но Салина не обратила на эту демонстрацию никакого внимания.
      — Так-то лучше.
      — Кла, моя леди? — повторил предложение В'рен. Салина приняла его с благодарным поклоном.
      — И немного бульона для начала, — сказала она.
      Руки Киндана и Лораны, торопившихся наполнить чашку госпожи Вейра, столкнулись, и Киндан изящным жестом уступил девушке.
      — Пожалуйста, присоединяйтесь ко мне, — сказала Салина, когда ей принесли еду. — Конечно, если еще не наелись.
      — Похоже, К'тан вообще не успел поесть, моя леди, — сказал Киндан, не дав целителю вставить слово.
      Салина сердито смотрела на целителя, пока К'тан не наполнил свою чашку. Потом она переключилась на В'рена. Тот покраснел и быстро положил на тарелку кусок еще не остывшего пряного цеппи. Только после этого госпожа Вейра сама взяла ложку и лаконично спросила Лорану:
      — Плохо?
      — Сорок пять драконов ушли в Промежуток, — ответила Лорана.
      Госпожа Вейра вздрогнула, но заставила себя проглотить еду. Другой рукой она сделала Лоране жест, означавший «продолжай».
      — Двадцать три с серьезными ранениями и тридцать семь с небольшими травмами, которые заживут за две семидневки, а то и скорее.
      Салина кивнула и положила ложку.
      — Сколько всадников осталось без драконов?
      — Четверо, — сказал К'тан; его лицо исказилось от боли.
      — Их лечат?
      — О них позаботятся холдеры, — заверил ее К'тан. — Во всяком случае, о некоторых.
      — Хорошо, — сказала Салина, не сводя глаз с Лораны. — Драконы, которые ушли в Промежуток… Ты их чувствовала?
      — Да, — ответила Лорана. К ее горлу подступил комок, не позволивший издать больше ни звука.
      Госпожа Вейра взяла Лорану за руку.
      — Мне очень жаль… Это тяжелое бремя…
      — Ничего, моя леди, мы с Арит'ой выносливые.
      — Вот и хорошо, потому что времена настали тяжелые, — ответила Салина и посмотрела на целителя Вейра. — Что будем делать?
      — Я возвращусь в зал Архивов. Там должно что-нибудь найтись, — ответил К'тан, вставая из-за стола.
      — Сиди, сиди, — велела Салина, показав на стул. — Ты сражался с Нитями, лечил раненых… Должно быть, ты совершенно измучен.
      К'тан встретил ее взгляд и покорно кивнул.
      — Ты пропустишь больше, чем найдешь, — продолжила госпожа Вейра и посмотрела на М'тала. — Когда следующее Падение?
      — Для нашего Вейра? — спросил М'тал. Салина кивнула.
      — Не раньше, чем через три дня. Но я не знаю, что творится в других Вейрах. Телгар-Вейр сегодня тоже сражался с Нитями над Айгеном. Интересно, как они справились.
      — Я… — начала Лорана. Остальные уставились на нее.
      — Я думаю, что у них тоже были трудности… — В ее глазах блестели слезы. — В Промежуток ушло много драконов.
      — И ты чувствовала их всех? — Салину бросило в дрожь. Лорана кивнула.
      — Бедняжка… — Госпожа Вейра снова взяла Лорану за руку. — Я оплакивала только свою королеву, и то…
      — Я… едва ли я чувствую их потерю так же сильно, как чувствовала бы потерю собственного дракона, — возразила Лорана.
      — Я надеюсь, что этого никогда не случится! — с жаром воскликнул К'тан.
      Остальные дружно закивали.
      — Но такие потери… — Салина осеклась. — Ты знаешь, сколько?
      — Нет, — призналась Лорана. — Может быть, сто…
      — Сто! — ахнул В'рен.
      — Может быть, больше, — добавила Лорана.
      — Потерять сто драконов в самом начале Прохождения… — качая головой, пробормотал К'тан.
      — На всем Перне было меньше трех тысяч драконов, — впервые за весь вечер заговорил М'тал. — Если каждое Падение будет стоить нам сотни…
 
      Д'ган гневно зарычал и ударил кулаком по столу в зале Совета.
      — Сколько? Повтори!
      — Пятьдесят четыре ранены тяжело. Для их возвращения в строй понадобится не меньше шести месяцев. Восемьдесят три ранены легко и смогут подняться в воздух через три месяца, — повторил В'джин.
      — А семьдесят погибли, — мрачно добавил Д'ган, когда вспышка гнева прошла.
      Вейру очень не повезло. Строй был идеальным, но воздушные потоки старого Айгена всегда были непредсказуемыми, и Нити то взмывали вверх, то резко опускались. Когда крылья понесли первые потери, великолепный строй драконов Д'гана рассыпался, и все пошло хуже некуда.
      Первое Падение должно было стать его триумфом. Его возможностью доказать каждому сомневавшемуся, что после успеха на Играх, после всех его усилий он, Д'ган из Айген-Вейра, по праву занял место предводителя Телгара.
      Он помнил тот скорбный день, когда последняя королева Айгена ушла в Промежуток. Помнил, как за ночь резко постарело лицо В'лона. Как Телгар, Бенден, Иста и Форт умоляли принять новую королеву от них. Как в конце концов было с большой неохотой принято предложение Д'гана об объединении Айгена с Телгаром. Именно в тот день, более двадцати Оборотов назад, Д'ган поклялся доказать скептикам, что всадники Айгена — лучшие на планете. Поклялся стать предводителем Телгар-Вейра, догнать их королеву и утереть нос всему остальному Перну.
      И он делал это. Работал без устали. День и ночь. До сих пор. Но то ли после первого брачного полета, то ли еще до него цели Д'гана изменились. Теперь он был не просто безработным всадником, нашедшим дом в новом Вейре, он стал всадником Телгара и предводителем Вейра. Он покажет им всем. — М'талу, К'району, этому мальчишке К'лиору, что такое настоящийпредводитель.
      Это его Вейр выигрывал все Игры. В его Вейре было больше всего драконов, в его Вейре было больше всего королев, и его Вейр отвечал за самую обширную территорию Перна.
      А что теперь? Он повернулся к В'джину.
      — Сколько драконов осталось в строю? — спросил он, заранее зная ответ.
      — Признаки лихорадки появились еще у пятнадцати…
      — Они полетят! — прервал Д'ган. В'джин поморщился.
      — Мы не знаем, как болезнь повлияла на наши потери.
      — Вот именно, — сказал Д'ган. — Не знаем. Поэтому они полетят. «При появлении Нитей драконы и люди должны подниматься в воздух». Итак, целитель Вейра, сколько драконов появится в небе над Телгаром и Холдом через шесть дней?
      В'джин вздохнул.
      — Если считать пятнадцать больных драконов…
      — И тех, кто заболеет за это время, — с нажимом сказал Д'ган.
      В'джин покорно пожал плечами.
      — Если считать и их, у вас будет триста тридцать восемь драконов и две королевы.
      — Королевы не полетят, — сказал Д'ган. — В идеале их должно быть больше трех.
      Он не мог скрыть раздражения тем, что Гарот'а не смогла произвести для Вейра еще одну королеву. «Может быть, удастся в следующий брачный полет», — подумал он.
      — Думаю, ты прав, — согласилась госпожа Телгар-Вейра. Она была заметно старше Д'гана, и он часто думал, что Лина видит в нем не столько мужчину, сколько предводителя Вейра. Несмотря на то, что у них был общий ребенок.
      — Вчера Д'лин держался молодцом, — бросил Д'ган.
      Мальчик был слишком мал, чтобы доставлять огненный камень, но все же сумел настоять на своем, и воспитатель Грин не смог ему отказать. Д'ган немало удивился, когда в разгар сражения с Нитями сын бросил ему мешок.
      Лина устало улыбнулась.
      — Рада слышать, — сказала она. — Сам знаешь, ты для него пример.
      Как ни странно, эта добродушная фраза вызвала у предводителя досаду. Д'ган считал, что следовать его примеру не по плечу никому.
 
      Перед тем как войти в чашу Исты, К'район остановился, расправил плечи и заставил себя улыбнуться. Драконы фыркали, кашляли и чихали.
      Откуда-то сверху донесся отчаянный вопль:
      — Валорт'! Валорт', нет!
      Дракон вынырнул из вейра и исчез в Промежутке, бросив в покинутом жилище своего Т'лерина… — нет, отныне Телерина. Почетное усечение имени всадника жило ровно столько же, сколько его дракон. К'район направился к бывшему всаднику, чтобы утешить его. За последние три семидневки это вошло у него в привычку.
      — Я сам, — послышалось за спиной.
      К'район устало обернулся, увидел Ж'лантира и слабо кивнул.
      — Сходи к Джирену. Он знает, что делать. Ж'лантир покачал головой.
      — Едва ли. Т'лерин сам чуть не разбился в лепешку, утешая Дж'рена, когда его Камент' ушел в Промежуток.
      К'район захлопал глазами.
      — Т'лер… Телерин может решить, что в его беде виновен именно Джирен, — объяснил Ж'лантир.
      — Тогда Г'триал… то есть Гатриал…
      Выражение лица Ж'лантира заставило предводителя осечься.
      — Мне очень жаль, — со слезами на глазах сказал Ж'лантир. — Я как раз шел сообщить, что…
      К'район склонил голову и кивнул. Он боялся, что целитель Вейра не переживет потери своего дракона, особенно после боли и страдания, которые Г'триал испытывал, наблюдая мучения тридцати умиравших драконов.
      — Это был сок кошачьей травы, смешанный с вином и чем-то еще. Я так и не понял, — пробормотал Ж'лантир. — Далия сказала, что присмотрит за ним.
      К'район покачал головой и закусил губу.
      — Нет, я сам… Это моя обязанность. Ж'лантир слегка коснулся его плеча.
      — Предводитель, у тебя и без того хватает обязанностей. Падение Нитей…
      — Вейром нужно управлять. — К'район проглотил комок в горле и закончил: — Скольких мы уже потеряли?
      — Тридцать шесть, — ответил чей-то голос. Это неслышно подошла Далия.
      — Я попросила холдеров позаботиться о Телерине, — сказала она. — Болеют еще тридцать с лишним.
      — Падение продолжается уже девять дней… — задумчиво промолвил К'район.
      Далия устало улыбнулась, подошла и обняла его.
      — Все будет хорошо, — заверила она.

 

Форт-холд, конец Первого Прохождения, 50 год, 58 ПВ

      М'халл сидел, откинувшись на спину Брайант'а, и следил за темневшим небом. Ничего. Некоторые звезды начали мерцать, Алая звезда, уже несколько месяцев невидимая при дневном свете, заметно потускнела.
       «Торен хочет знать, как у нас дела». — Даже при мысленном разговоре голос Брайант'а воспринимался как гулкий бас.
       «Мы не видим признаков Нитей уже больше часа, — ответил М'халл. — Думаю, это конец. Пусть Торен свяжется с дежурным всадником и передаст остальным, что можно возвращаться в Вейр».
       «Торен хочет знать, вернешься ли ты», — сказал Брайант'.
      М'халл поджал губы. «Может быть. Холодно тут, как в Промежутке», —подумал он.
      Было трудно представить себе, что Нити больше не вернутся. Что не придется бороться с ними день за днем, снова и снова. Что он и все выжившие всадники наконец-то смогут отдохнуть.
      Отдых… М'халл удивленно фыркнул. Он уже забыл, что это такое. Предводитель Вейра похлопал по шее своего усталого бронзового и подумал:
       «Хватит, Брайант'. Летим домой».
 
      Брайант' послушно ссадил М'халла у пещер и взлетел к своему вейру. М'халл дожидался возвращения командиров крыльев, хлопал прибывших по спине, перебрасывался с ними короткими репликами. Их окружали призраки погибших всадников: М'халл вспоминал множество лиц, морщинистых и гладких, грустных и веселых, — лица, которых в Вейре больше никогда не увидят.
      «Интересно, как бы справился с этим отец, — подумал он. — Или мать».
      — Значит, все закончилось? — спросил Г'лен.
      — По-моему, да, — ответил М'халл. — Точно по расписанию.
      — Хорошо, что на свете еще остались какие-то правила, — проворчал молодой М'сан.
      — За это надо выпить! — крикнул кто-то, и М'халл радостно завопил вместе с остальными.
      Прибыл очередной всадник, принесший с собой холод Промежутка. М'халл не оборачиваясь понял, что это Торен и Аларант'а.
      — Сегодня нам понадобятся кружки! — громогласно объявила Торен. — Стекло не выдержит!
      Они терпеливо ждали, пока принесут вино. Вскоре пещера ломилась от всадников и холдеров.
      — Я не знал, что у нас так много кружек, — заметила удивленная Торен.
      — А я не знал, что у нас так много людей, — с улыбкой ответил М'халл. Он посмотрел на обитателей Бенден-Вейра, переживших Первое Прохождение Алой звезды, и крикнул зычно, как дракон: — За тех, кого с нами нет!
      — За тех, кого с нами нет! — подхватили все, и от их мощного клича дрогнули скалы.
 
      — Спускайтесь! Примите участие в празднике! — крикнула Эморра барабанщикам на башне.
      — Не можем, мы на дежурстве.
      — Ну, как хотите… — ответила она.
      Эморра была пьяна и знала это. Она не помнила, когда напивалась в последний раз, но, видимо, такое все же бывало, иначе как бы она поняла, что с ней происходит?
      Она вернулась в Колледж, осторожно переставляя ноги и стараясь не шататься. А потом оглянулась на башню и только тут поняла, что ответивший ей голос не был голосом Тьерана. Где Тьеран? Она не видела его уже несколько дней.
      Эморра выпятила губы, пытаясь решить, какое ей до этого дело.
      Толпа во дворе Колледжа рассеялась. Большинство вернулось в свои комнаты, а остальные слегка успокоились. Услышав голос Тьерана, Эморра вздрогнула. Юноша был в какой-то аудитории. Эморра устремилась туда.
      Но остановилась на полпути, услышав женский голос. «Наверно, не следует им мешать», — грустно подумала она. Женщина страстно заговорила снова, и тут Эморра ее узнала.
      Она влетела в комнату с криком:
      — Что ты делаешь? Ты же годишься ему в бабушки!
      Воображение обмануло ее. Тьеран сидел за столом. Никто не сидел у него на коленях и не бормотал ему на ухо нежные глупости.
      Цветок Ветра стояла у доски и писала на ней последовательность генетического кода. «Ну конечно! — с опозданием осенило Эморру. — Она говорит таким тоном только тогда, когда речь идет о генетике!»
      Ее бесцеремонное вторжение оказалось ошеломляющим. Цветок Ветра опомнилась первой и смерила дочь непроницаемым взглядом. Тьеран все еще ничего не понимал. В воздух взмыла коричневая огненная ящерица, но в Промежуток не ушла.
      — Я объясняла различия в последовательности генетического кода драконов и огненных ящериц, — спокойно сказала дочери Цветок Ветра. И с еле заметной насмешкой добавила: — А ты праздновала окончание Прохождения?
      Эморра задумалась над ответом.
      — Я пьяна, — наконец заявила она.
      — Я так и поняла, — ледяным тоном ответила Цветок Ветра.
      — На что это похоже? — широко раскрыв глаза, спросил Тьеран. — Я никогда не был пьян, — добавил он. И быстро добавил: — Пока.
      — Наверно, утром мне будет плохо, — ответила покрасневшая Эморра.
      «О господи, с какой стати я решила, что моя мать и Тьеран способны… проявлять страсть?» — отчитала она себя.
      — Почему вас заботит эта последовательность? — спросила она, пытаясь говорить нормальным тоном.
      — Мы ищем ограничения в работе иммунной системы, — объяснил Тьеран.
      Эморра заморгала и задумалась.
      — Инфекция?
      — Я надеялся найти подтверждение, что на драконов она не действует, — сказал Тьеран.
      Эморра склонила голову набок и задумалась.
      — Мы еще не закончили, — решительно напомнила Цветок Ветра.
      — Прохождение кончилось. Неужели вы не могли найти себе занятия получше? — выпалила Эморра.
      «Алкоголь лишает человека тормозов и мешает прислушаться к доводам рассудка», — вспомнила она, когда мозг осознал слова, только что сорвавшиеся с ее языка.
      — Какое, например? — спросила Цветок Ветра.
      — Ну, например… например… нет, для этого ты слишком стара! — брякнула Эморра, затем схватилась за голову, злясь на себя за глупость, повернулась и затопала прочь.
      «Алкоголь подавляет способность к размножению», — с болезненной четкостью вспомнилось ей. Тьфу!
      — Его природа была бактериальной, — повторила Цветок Ветра. — Антибиотик широкого спектра справился с ним.
      — Вы же сами учили меня не торопиться с выводами, — возразил Джанир. — Тьеран прав. Вполне возможно, что бактериальная инфекция была вторичной и одолела ослабленную иммунную систему.
      — Хочешь сказать, что мы победили вторичную инфекцию и дали возможность иммунной системе огненной ящерицы справиться с первой? — догадалась Эморра.
      Они собрались в аудитории по приглашению Цветка Ветра.
      — Именно так, — подтвердил Джанир.
      — Мы с учителем согласны, доказать это невозможно, — сказал Тьеран, виновато глядя на старого генетика. — Но зато можно доказать, что антибиотики спасли Гренну жизнь.
      Маленькая коричневая ящерица одобрительно защебетала.
      — Гренну? — повторил Джанир.
      — Он так назвал огненную ящерицу, — объяснила Цветок Ветра, показав на Тьерана.
      — Не я. Имя было написано на его бисерной сбруе, — поправил тот. — Это имя дал ему первый владелец.
      Эморра прищурилась.
      — У тебя сохранилась сбруя?
      Тьеран кивнул и полез в сумку, висевшую на плече.
      — Вот она.
      — Можно посмотреть?
      Эморра протянула руку. Тьеран неохотно передал ей упряжь, сам не зная, чего боится больше: того, что Эморра сразу определит владельца Гренна, или того, что это ей не удастся. Эморра тщательно изучала бисерную надпись.
      — Вот этот символ… — Она подняла упряжь и показала ее остальным. — Как по-вашему, что он означает?
      — Кадуцей Эскулапа, — ответил Джанир. — Обычная эмблема аптекарей…
      — И врачей, — прервала Эморра и еще пристальнее всмотрелась в надпись. — Но что под ним?
      — Похоже на изображение животного, — предположил Тьеран.
      — Трудно сказать, — покачал головой Джанир. Эморра обвела их взглядом.
      — Я только что получила сообщение из Айгена с уточнением программы обучения шитью бисером… Насколько мне известно, никаких бус у первых колонистов не было. И после Высадки никто этим не занимался.
      Она потрогала пальцем бусинки на упряжи огненной ящерицы.
      — Их просто не может быть.
 
      — Ну сама подумай, — сказала Эморра. — Что у тебя общего с этим мальчиком?
      — Он не мальчик, — возразила Цветок Ветра. — Ему уже девятнадцать!
      Эморра махнула рукой, отметая реплику.
      — Неужели тебе так хочется сделать ему приятное, что ты способна отнять его файра у настоящего владельца? — язвительно спросила она. — Сама знаешь, дело именно в этом.
      — Эморра, после появления огненной ящерицы прошло два месяца, — ответила Цветок Ветра. — Если бы кто-то потерял своего файра, об этом уже давно знал бы весь Колледж Ты не станешь отрицать, что с такой болезнью огненных ящериц мы еще не сталкивались, — продолжила она.
      Эморра скорчила гримасу. Огненная ящерица действительно была больна. Точнее, были больны обе ящерицы. Если болели ящерицы, то могли болеть и драконы. Скорее всего, мать таким образом пыталась скрыть свой страх перед катастрофой планетарного масштаба. Впрочем, болезнь могла оказаться редкой, могла распространяться медленно, а способ передачи…
      — Ты спрашивала людей, не потерял ли кто-нибудь двух огненных ящериц? — отрывисто спросила она.
      — Тьеран с помощью барабанов передал сообщение о пропавших ящерицах. Золотой и коричневой, — ответила Цветок Ветра.
      — А про болезнь было сказано? — спросила Эморра, пытаясь вспомнить, какие сообщения рассылались во время карантина.
      — Не в связи с ящерицами, — сказала Цветок Ветра. — Но для объявления карантина была нужна причина. Странно, что до сих пор никто не задал ни одного вопроса. Неужели трудно к двум прибавить два? Впрочем, меня гораздо больше удивляет то, что…
      Ее заставил прерваться звук, означавший прибытие дракона.
      — Я ждала его раньше, — сказала Цветок Ветра, поглядев в окно и убедившись, что это М'халл из Бенден-Вейра.
      — Может быть, у него были более важные дела, — ядовито промолвила Эморра.
      — Может быть, он не хотел подвергать риску своего дракона, — невозмутимо ответила мать. Она направилась к бронзовому всаднику, но на пороге обернулась и спросила: — Ты не хочешь его приветствовать?
      Эморра покачала головой.
      — Нет. У меня лекция.
 
      Цветок Ветра встретила М'халла в арке Колледжа.
      — Я надеялся увидеть вас, — заметив ее, сказал М'халл.
      — А я надеялась увидеть тебя, — любезно кивнув, ответила Цветок Ветра и показала рукой на кухню. — Посмотрим, чем Мойра сможет угостить предводителя Вейра, только что вынырнувшего из Промежутка?
      М'халл улыбнулся. — С удовольствием.
      Мойра не ударила лицом в грязь. У нее нашелся и кувшин со свежим кла, и только что испеченные ячменные лепешки.
      — Еще есть масло, — сказала она. — Аландро уже пошел за ним.
      — Большое спасибо! — М'халл взял поднос и стал искать место потише.
      Наконец он сел, наполнил две кружки и дождался возвращения Аландро. Когда они съели по горячей лепешке, намазанной маслом, предводитель Вейра перешел к делу.
      — Расскажите мне об этих ящерицах и вашем карантине. Цветок Ветра подробно рассказала о случившемся.
      М'халл откинулся на спинку скамьи и тяжело вздохнул. Потом он выпрямился, намазал маслом еще одну лепешку и начал задумчиво жевать.
      — А шитье бисером? Неужели никто на Перне этого не умеет? — наконец спросил он.
      — Так говорит Эморра, — ответила Цветок Ветра и небрежно махнула рукой. — Такую мелочь, как бисер, просто могли не включить в опись, составленную перед Прибытием, М'халл фыркнул.
      — Если верить тому, что я слышал о Джоэле Лилиенкампе, это невозможно! Ходили слухи, что он самолично пересчитал каждый гвоздь. Сомневаюсь, что он мог пропустить бисер.
      — И все же это возможно, — неуверенно возразила Цветок Ветра.
      М'халл понимающе кивнул.
      — Звучит правдоподобно. Особенно для тех, кому другие объяснения кажутся невероятными.
      — Или неудобными, — добавила Цветок Ветра.
      — Не так уж много людей знает о способностях огненных ящериц, — сказал М'халл. И вполголоса добавил: — И драконов.
      Предводитель Вейра на мгновение задумался, а потом продолжил:
      — А что, если они и в самом деле явились из будущего? Цветок Ветра пожала плечами.
      — Возможно, это лишь частное явление и заболели только эти двое.
      — Это лучший вариант, — согласился М'халл. — А худший?
      Цветок Ветра поджала губы.
      — А в худшем болезнь передалась остальным.
      — Включая драконов? Она кивнула.
      — И стражей порога? — не отставал М'халл.
      — В самом худшем случае — и им тоже, — мрачно подтвердила Цветок Ветра. — Но я возлагаю на них большие надежды.
      — Почему? — спросил М'халл.
      — Их геном отстоит от оригинала дальше, чем геном драконов. Во всяком случае, я старалась.
      — Я всегда знал, что прообразом драконов являются огненные ящерицы, — промолвил М'халл. — А что было прообразом стражей порога?
      — Измененный геном дракона, — ответила Цветок Ветра.
      — Вам удалось изменить геном дракон по сравнению с оригиналом?
      — Полагаю, да, — ответила Цветок Ветра. — Но боюсь, что этого могло оказаться недостаточно.
      — А почему вы не придумали прививку для всех троих — ящериц, драконов и стражей порога?
      — Если я это и сделала, — ответила Цветок Ветра, — то, судя по тем двум ящерицам, потерпела неудачу.
      М'халл задумчиво почесал подбородок.
      — Как по-вашему, сколько времени могло потребоваться, чтобы в культуру вошло шитье бисером и кто-нибудь смог украсить им упряжь?
      — Иными словами, из сколь отдаленного будущего они прибыли? — спросила Цветок Ветра.
      М'халл кивнул.
      Она пожала плечами:
      — Понятия не имею.
      — И все же скорее из ближнего, чем из дальнего, — предположил М'халл. — У меня не укладывается в голове, что ящерицы, находящиеся в Промежутке, способны совершить большой временной скачок.
      — Файры были больны и сбились с курса, — напомнила Цветок Ветра. — Я слишком мало о них знаю и не могу сказать, на что они способны в таких обстоятельствах.
      — Ну, должно быть, они уже бывали здесь. Чтобы куда-то попасть, нужно хорошо запомнить место.
      — Возможно, — ответила Цветок Ветра. Испытующий взгляд М'халла заставил ее продолжить: — Кажется, иногда огненные ящерицы могут найти знакомого человека в незнакомой обстановке.
      М'халл кивнул.
      — Да, я тоже слышал об этом. Но обычно они летят туда, где уже бывали, и ищут того, кого уже знали. Учитывая, что они были больны…
      Цветок Ветра укоризненно подняла бровь. М'халл перехватил ее взгляд и засмеялся.
      — Ладно, предоставлю строить гипотезы вам… Кажется, вы сказали, что они способны перемещаться во времени и находить там знакомых людей?
      — Я сказала, что не знаю этого точно, — возразила Цветок Ветра.
      М'халл кивнул и на мгновение задумался. Потом сменил позу и спросил:
      — Допустим, что эта гипотеза верна… Вы смогли бы что-нибудь сделать?
      — Наверно, могла бы, — ответила Цветок Ветра. — Если бы предварительно удалось как следует изучить проблему.
      — А это невозможно, — сказал М'халл. — Если только с неба не свалится еще одна ящерица… Или дракон, — добавил он дрогнувшим голосом.
      — Да, я уже думала об этом, — кивнула Цветок Ветра. М'халл бросил на нее испуганный взгляд.
      — Так вот зачем вам понадобилось столько ашенотри?
      — Ты имеешь в виду аш-эн-о-три? Иными словами, азотную кислоту? — чопорно спросила Цветок Ветра.
      Рыжеволосый всадник зарделся.
      — Да, — с досадой ответил он. — После сражения с Нитями поневоле начнешь заговариваться.
      Цветок Ветра неодобрительно хмыкнула.
      — Вы меня дразните! — вдруг воскликнул М'халл и засмеялся. — Ушам своим не верю! Конечно, дразните!
      Цветок Ветра смущенно потупилась, но ненадолго. — Я поступила бестактно, — сказала она.
      — Понятия не имел, что у вас есть чувство юмора.
      — Моя мать этого не одобряла, — призналась Цветок Ветра. — Но чувство юмора часто помогало мне в трудные времена. Я думала, что сумею с ним справиться, однако оно снова и снова вырывается наружу.
      — И это доставляет вам удовольствие, — М'халл погрозил ей пальцем. — Не отпирайтесь.
      — Не буду.
      Внезапно М'халл снова стал серьезным.
      — Вы сказали, что чувство юмора помогало вам в трудные времена. Они настали опять?
      — Сейчас каждый день трудный, — уклончиво ответила Цветок Ветра.
      Но М'халл не сводил с нее глаз, и старухе пришлось кивнуть.
      — Мы начали огромный эколого-генетический эксперимент, — объяснила она. — Каждая экосистема от природы упряма, консервативна и пытается сохранить статус-кво. Драконы, стражи порога, личинки Таббермана и, самое главное, все элементы экосистемы Терры этот статус-кво изменили. Отдача неизбежна.
      — Вы обязаны ослабить отдачу. Это ваша работа, — решительно сказал М'халл.
      — Я отвечаю только за наше поколение, — поправила Цветок Ветра. — М'халл, мне восемьдесят один год. Может быть, я доживу до девяноста, но до ста — вряд ли.
      — Значит, диагноз подтвердился? — тщательно выбирая слова, спросил М'халл.
      — Нет, — негромко ответила Цветок Ветра. — Огненные ящерицы свалились нам на голову еще до того, как я успела закончить анализ.
      М'халл заерзал на месте. Цветок Ветра заметила его смущение.
      — Мы с Джаниром говорили об этом, — сказала она. — И пришли к выводу, что моя краткосрочная память ослабела, но долгосрочная сохранилась. Особенно на события, происшедшие в молодости.
      — Мы можем чем-нибудь помочь? — вполголоса спросил ощутивший облегчение М'халл.
      Цветок Ветра ответила на вопрос, который он не решался задать.
      — Джанир знает, что за мной нужно приглядывать. А теперь это знаешь и ты.
      — И Эморра?
      — Лично я ей этого не говорила, но, думаю, она сама поставила диагноз, — сделав паузу, ответила Цветок Ветра и посмотрела всаднику в глаза. — Ты сам знаешь, как трудно терять мать.
      М'халл быстро кивнул.
      — Мы с Джаниром пришли к выводу, что факторы, которые ослабляют умственные способности пожилых людей, в будущем могут исчезнуть, — продолжила Цветок Ветра.
      М'халл на мгновение задумался. Среди его знакомых не было никого старше Цветка Ветра. Его мать умерла в семьдесят, а отец, Шон, — вообще в шестьдесят два. Цветок Ветра могла и не говорить о том, что продолжительность жизни людей на Перне неуклонно снижается.
      Он сменил тему.
      — Что будет после вас, Цветок Ветра?
      — Согласно Пути Эридани накопленный опыт должен передаваться из поколения в поколение.
      — Вы имеете в виду Эморру и Тьерана? — спросил М'халл. — Требовать от них слепого следования традициям — это, по-моему, наихудший вид рабства.
      — Дело не в специфике судьбы, обусловленной генетическими факторами, — сказала Цветок Ветра. Выражение ее глаз заставило М'халла понять, что она сама считает себя примером этой «обусловленной судьбы». — Путь Эридани предполагает, что по наследству будут передаваться чувство долга и стремление к благу экосистемы.
      — Я ценю их цели, но не одобряю методы, — ответил М'халл.
      — Я тоже. И я считаю, если бы у нас была связь с Эриданским Советом, то у меня нашлось бы что сказать лично консулу.
      М'халл приподнял брови, представив себе крошечную старушку, отчитывающую всемогущего Эриданского консула, главу полновластного Совета. Интересно, смогла бы она заставить советников признать свою ошибку?
      — И что бы вы ему сказали? — с блеском в глазах спросил он.
      — Что создавать аристократию в новых экосистемах бессмысленно. Необходимо заботиться о наследии каждого мыслящего существа, являющегося членом экосистемы.
      — Понятно, — откликнулся М'халл. — А что для этого можно сделать здесь, на Перне?
      Цветок Ветра покачала головой.
      — Не знаю, — повторила она. — При соответствующем уровне технологии и народонаселения у нас нашлось бы время обеспечить каждому доступ к любым знаниям и умениям. Но основу здешней экономики составляет сельское хозяйство. У нас нет оборудования, которое позволяет проводить сложные генетические исследования. А для расширенного воспроизводства населения не хватает питания.
      — Похоже, что все наши знания будут храниться здесь, — сказал М'халл и обвел рукой Колледж.
      — Мы уже теряем их, — ответила Цветок Ветра. — Скоро мы не сможем проводить хирургические операции. У нас нет приборов, которые следят за состоянием больного при анестезии. Не говоря о людях, которые могут ими пользоваться.
      — А генетика?
      — С генетикой еще хуже. К счастью, колонисты отличаются крепким здоровьем, но мутации неизбежны. На каждого новорожденного приходится шестьсот-семьсот мутаций, и некоторые из них очень неблагоприятны. Можно научить людей основам генетики, селекции растений и так далее, — продолжила она, — но не генной инженерии. Иными словами, тому, как определять и исправлять неправильные гены. М'халл скорчил гримасу.
      — Значит, надежды нет?
      — Я этого не сказала. Есть вероятность того, что лет через тысячу, а то и больше, наше общество достигнет такого развития, которое позволит восстановить то, что было потеряно во время Прибытия, и наладить связь с «Иокогамой» и другими космическими кораблями, оставшимися на орбите. Когда это случится, накопленные нами знания вновь станут доступны нашим потомкам, — сказала Цветок Ветра. — Конечно, потомки сами будут решать, что с ними делать.
      — Значит, вас волнует только ближайшее будущее? Цветок Ветра покачала головой.
      — Меня учили заботиться об этом мире.
      — Я разделяю вашу тревогу. — М'халл встал и потянулся. — Пора возвращаться в Вейр.
      Цветок Ветра понимающе кивнула.
      — Дел оказалось больше, чем я ожидал, — с грустной улыбкой признался предводитель Вейра. — Но если с неба свалится еще что-нибудь, дайте знать. А если придумаете, как решить волнующие вас проблемы, то тем более. Я сделаю все, что могу.
      — Спасибо, М'халл. На это я и надеялась, — ответила Цветок Ветра.
      Они вышли во двор и направились к ожидавшему хозяина Брайант'у. М'халл посмотрел на свои старые часы и небрежно сказал:
      — Знаете, Цветок Ветра, вам следовало бы сделать небольшой перерыв.
      На лице старухи отразилось негодование. Предводитель Вейра погрозил ей пальцем.
      — Это пойдет на пользу нам всем. Если захотите отдохнуть на побережье и погреться на солнышке, сообщите, и я тут же доставлю вас на место.
      Цветок Ветра хотела возразить, но передумала. У нее заблестели глаза.
      — Спасибо, М'халл. Наверно, так я и сделаю.

 

Бенден-Вейр, Третье Прохождение, 4 день, 508 ПВ

      — Сегодня мы будем действовать смешанными крыльями, — объявил утром М'тал.
      Ночь выдалась долгая и трудная. То и дело слышались крики раненых всадников и драконов. До рассвета в Промежуток ушли еще два дракона.
      С первыми лучами солнца М'тал вызвал к себе командиров крыльев.
      — Нам нужно учиться, — сказал он собравшимся, — но при этом не забывать о своих обязанностях.
      — М'тал, а как быть с больными драконами? — спросил кто-то из стоявших позади.
      — Они не полетят, Ж'кен, — ответил М'тал, узнав голос. — Я запомнил вчерашний урок. Пусть отдохнут.
      Все дружно закивали, кто-то заговорил о вчерашних событиях.
      М'тал поднял руку, призывая к тишине.
      — Вчера мы приняли боевое крещение и многому научились, — сказал он. — Через два дня справимся лучше. Сегодня и завтра будем тренироваться изо всех сил и поймем, как компенсировать потери во время Падения. Я попросил Лорану и Киндана время от времени отзывать «раненых» драконов, чтобы мы научились затыкать образовавшиеся бреши, — продолжал предводитель Вейра.
      Всадники переглянулись, не сразу поняв, к чему он ведет, но вскоре согласно закивали.
      — М'тал, а как же быть с болезнью? — снова подал голос Ж'кен. — Вчера я обходился без двух хороших всадников, потому что их драконы не могли лететь. А вдруг заболеет еще кто-нибудь?
      — Лорана и Киндан сидят в зале Архивов и ведут поиск, — подбодрил собравшихся М'тал. — Кроме того, я послал сообщение мастеру Зисту и попросил его порыться в Записях, которые хранятся в Доме арфистов.
      — Разве в Доме арфистов хранятся Записи о драконах? — нахмурившись, спросил заместитель Б'ника Ж'тол.
      — Скоро мы это узнаем, — сказал М'тал.
      — Похоже, Киндан и Лорана сбиваются с ног, — пробормотал Л'тор, обращаясь к М'талу. — Будем надеяться, от усталости они не пропустят что-нибудь важное.
      — Кто-нибудь мог бы им помочь? — спросил Ж'тол.
      — Вообще-то изучение Записей — обязанность госпожи Вейра, — заметил Ж'кен.
      М'тал поднял руку, успокаивая собравшихся.
      — Боюсь, Салина все еще оплакивает свою потерю, — с огорчением сказал он. — Я уверен…
      — М'тал, я говорил не о ней, — прервал его Ж'кен. — Речь о Туллеа.
      Он покосился на заместителя Б'ника.
      — Что скажешь, Ж'тол? Где Туллеа? И, кстати, где сам Б'ник? Опять опаздывает?
      — Б'ник готовит нам сюрприз, — успокоил остальных М'тал. — Я сам попросил его об этом.
      — А Туллеа? — не отставал Ж'кен.
      Судя по общему ропоту, он был не единственным всадником, недовольным поведением новой госпожи Вейра.
      — Давайте не будем отвлекаться. — М'талу пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум. — Через два дня начнется новое Падение, и нам нужно тренироваться. По драконам!
      Первые два часа учений прошли уныло. Сюрприз Б'ника заключался в том, что половина его крыла поднялась в небо с веревками, использовавшимися во время Игр. Они то ныряли в Промежуток, то выныривали из него и выбрасывали пригоршнями обрезки веревок, изображавшие клубки Нитей.
      Через два часа Ж'тол поднял в небо вторую половину крыла, а половина Б'ника присоединилась к остальным и начала сжигать «Нити».
      Методом проб и ошибок всадники медленно, но верно осваивали искусство восстановления строя после «потери» очередного дракона. Наконец и драконы, и люди почувствовали себя более уверенно.
      Когда всадники вернулись в Вейр на обед, у М'тала появилась надежда, что следующее Падение они встретят во всеоружии.
 
      — Как по-твоему, Записи за какой период нам нужны? — спросил Киндан, вдохнув пыль с очередной пачки бумаг. — Некоторые из них совсем рассыпались.
      — Раз так, их следовало бы переписать, — рассеянно ответила Лорана, осторожно перелистывая поросшую плесенью пачку.
      — Так может говорить только человек, никогда не переписывавший старые Записи, — ответил Киндан. — День за днем переписывать замшелые старые бумаги… Ты представляешь себе, как это скучно?
      Лорана позволила себе слегка улыбнуться.
      — Я представляю себе, что это очень поучительное занятие, — ответила она.
      Киндан покачал головой.
      — Ничего подобного, — ответил он. — Большинство Записей — просто тоска зеленая. Сведения об урожае и погоде. Время от времени упоминание о свадьбе или рождении ребенка. Честно говоря, человек, который вел эти Записи, был настоящим сухарем! Ни шутки, ни песни, одни сухие факты, и так из Записи в Запись.
      — Что ж, именно сухие факты нам и нужны, — ответила Лорана. — Ни шутки, ни песни тут не помогут.
      Киндан застыл на месте и уставился на Лорану. Она с недоумением смотрела на арфиста, пока тот не замахал рукой.
      — Пустяки, — тряхнув головой, сказал он. — Думал, что вспомнил одну песню… но ничего не вышло.
      Лорана посмотрела на принесенные с собой песочные часы.
      — Чуть не забыла! — ахнула она. — Назови имя следующего дракона.
      — Э-э… Гант', — ответил Киндан. — Коричневый Т'мака. Ж'кен останется без заместителя.
      Лорана выгнула бровь, по достоинству оценив выбор.
      — Отлично, — сказала она, передала приказ Гант'у и улыбнулась, поскольку коричневый дракон, поблагодарив ее, спросил, нельзя ли ему искупаться в озере.
       «Это решать твоему всаднику, согласен?» — ответила она.
      Затем Лорана посмотрела на пачку Записей и от огорчения всплеснула руками.
      — Похоже, мы все делаем неправильно!
      — А я что говорил? — Киндан поднял глаза. — Что ты предлагаешь?
      — Ну, я подумала, что если бы беда с драконами случилась недавно, мы бы это помнили, — пробормотала она. — Если так, то зачем нам двигаться в обратном хронологическом порядке? Почему не начать с самых древних Записей и не пойти вперед?
      — С самых древних? — Киндан застонал. — Ну, всадница королевы, ты знаешь, как испортить человеку жизнь!
      Лорана хотела возразить, но Киндан остановил ее, подняв руку.
      — Я не говорил, что ты не права, — ответил он. — Просто меня убивает мысль о том, насколько это трудная работа. — Он встал, вернулся к пачкам более новых Записей и смерил их задумчивым взглядом. — Придется куда-то их переложить.
      — Я закажу еще кла, — предложила Лорана. Киндан широко улыбнулся.
      — Ага! Я так и знал! Все это только предлог для перерыва. Лорана засмеялась и направилась к шахте, в которой были размещены сигнальный шнур и подъемник.
      К тому времени, когда они действительно устроили перерыв на ужин, от хорошего настроения Лораны уже ничего не осталось.
      — Замшелые старые никчемныеЗаписи! — проворчала она.
      Киндан вскинул на нее изумленный взгляд.
      — Я ужасно виновата — ведь это же только моя выдумка: просматривать самые древние Записи, — извиняющимся тоном продолжала Лорана и зажала нос, пытаясь преодолеть позыв к чиханию. — От этой проклятой пыли у меня течет из носу, а в глазах столько слез, что я ничего толком не вижу. Все почерки ужасно трудно разбирать, и, боюсь, я могла пропустить что-то важное просто из-за того, что они употребляли какие-то странные слова.
      — Может быть, я смогу тебе помочь?
      Лорана устало обернулась и увидела в дверях Салину.
      — Все равно тебе пора идти кормить своего дракона, — сказала подруга предводителя Вейра.
      — А после ты и сама сможешь поесть по-человечески, — добавил Киндан. — Ты не поднимала головы с тех самых пор, как вернулась, как ты это назвала, «с перерыва». Тогда ты помогала К'тану перевязывать раненых. Спрашивается, какой уж это перерыв?!
      — Но ведь у нас еще так много работы, — запротестовала Лорана, указывая на высокие стопки старинных Записей.
      Салина вошла в комнату и уселась за стол. Перехватив озабоченный взгляд Лораны, она властно указала в сторону двери.
      — Я пока что займусь Записями, а для тебя найдется и другая работа, — строго сказала Салина. — К тому же кто-то, кажется, сказал, что это обязанность госпожи Вейра.
      Киндан вскинул было голову, но у него не повернулся язык сказать, что в том разговоре речь шла вовсе не о Салине, а о Туллеа.
      — По дороге попроси Миккалу прислать сюда пару заправленных светильников, — сказала Салина уже в спину выходившей Лоране. Потом она подняла голову и задумчиво взглянула на Киндана. — Ну, арфист, что нам с тобой предстоит искать?
 
      Через два дня, перед самым началом Падения над Нижним Бенденом и Верхним Нератом, М'тал, стоявший на своем обычном месте посредине чаши, задумался и недовольно сморщился. Три тяжело раненных дракона ушли в Промежуток. Еще у восьмерых началась Лихорадка. Так что ему предстоит вывести против Нитей всего лишь сто девяносто шесть драконов — немногим более двух полных боевых звеньев.
      «На этот раз мы будем вести себя умнее», — уверенно подумал предводитель Вейра.
      Из Записей периода Второго Прохождения он знал, что Вейр может успешно бороться с Нитями, имея даже всего одно, и то неполное, боевое звено — три Крыла драконов. Он также понимал, что потерь в такой ситуации будет значительно больше, чем при действиях в полном составе.
      «Что ж, ничего не поделаешь», — вздохнул М'тал и заставил себя сосредоточиться.
       «Гаминт! передай приказ уходить в Промежуток. Сбор по моему ориентиру».
 
      М'тал окинул оценивающим взглядом крылья своего Вейра, выстроившиеся в воздухе над пышными зелеными зарослями Нижнего Бендена. Небо было совершенно ясным. Всадники и драконы ожидали появления Нитей. Он распределил свои силы, выстроив один боевой порядок в верхнем ярусе, а второй — внизу и позади. Еще шестнадцать драконов образовали «короткое крыло» — резерв, разместившийся ниже всех и предназначенный для того, чтобы заполнять промежутки в строю, если из него вдруг по тем или иным причинам выпадет один дракон или целая группа.
      Предводитель Вейра, прищурившись, всматривался в небо — выискивал признаки появления Нитей. «А не будет с моей стороны слишком большой наглостью пожелать, чтобы Падение вовсе не состоялось?» — с мрачной усмешкой подумал он.
      Рев дракона вернул его от раздумий к действительности. Вот оно! Нити появились высоко в небе чуть заметным переливающимся пятном. Драконы Бендена, все как один, повернулись каждый к своему всаднику за порцией огненного камня. Всадники, все как один, вложили в каждую пасть по большой пригоршне. Драконы принялись пережевывать минерал, который очень быстро переваривался во втором желудке, выделяя горючий газ.
      Вейр, словно одно существо, взвился еще выше навстречу смертоносным Нитям.
      И вдруг летевшие за предводителем драконы затрубили, сообщая, что получили какой-то новый, неожиданный приказ. М'тал в полном изумлении обернулся, желая узнать, что же заставило рассыпаться весь боевой строй Вейра.
      — Что она делает? — в гневе заревел он не хуже дракона, увидев далеко внизу и позади огромные крылья единственной взрослой бенденской королевы.
      «Нить!» — предупредил Гаминт', но было слишком поздно. Резкий ожог пришелся на щеку и грудь М'тала, но уже в следующее мгновение благословенный холод Промежутка избавил его от Нити.
      М'тал смахнул с себя пыль, в которую превратилась Нить под действием резкого охлаждения, и они снова вынырнули под ясное небо Бендена.
       «Гаминт', скажи ей, чтобы возвращалась в Вейр!» —приказал М'тал.
       «Майнит'а говорит: Туллеа сказала, что это ее долг— быть здесь во время Падения», — ответил Гаминт'.
      Гнев М'тала разгорался все сильнее при виде того, как боевой порядок за его спиной рассыпается на неуправляемые группки — это часть бронзовых устремилась защищать свою королеву.
       «Прикажи защищать ее «короткому крылу», —сказал М'тал. — А остальные пусть срочно вернутся в строй».
      Впрочем, его приказы не помогли ликвидировать творившийся позади хаос. М'тал мрачно подумал, что его решение поставить собственное крыло в центр оказалось не таким уж мудрым. Нет, для предводителя самое верное — находиться на острие атаки, но он никак не рассчитывал, что не сможет справиться с беспорядком у себя в тылу. Хотя беспорядка такого рода он никак не мог ожидать!
       «Скажи Майнит'е, что я приказываю ей немедленно вернуться в Вейр, — обратился М'тал к своему дракону. — У нее скоро должен состояться брачный полет, и ей никак нельзя рисковать собой во время Падения!»
       «Майнит'а просит передать тебе, что Туллеа только выполняет свой долг», — извиняющимся тоном ответил Гаминт'.
      — Поговори с Лораной! — вслух крикнул М'тал. — Пусть она объяснит это Майнит'е.
      Позади М'тал слышал драконов, вопящих от боли под ударами Нитей. «Всего этого не должно было случиться! — в бешенстве говорил он себе. — Проклятая девчонка! Я своими руками сверну ей шею, как только мы вернемся!»
       «Она ушла, —сообщил Гаминт'. — Крылья перестраиваются по-прежнему. Все будет в порядке».
      Как только Майнит'а коснулась земли в чаше Вейра, Туллеа спрыгнула наземь. Она была в бешенстве.
      — Как ты посмела! — оглушительно завизжала она и бегом припустила к Лоране. — Как ты посмела приказывать моему дракону?!
      В этот момент Лорана перевязывала раненого всадника и никак не могла подняться на ноги, хотя и подумала, что от всадницы старшей королевы можно сейчас ждать чего угодно. Киндан бросился ей на подмогу, но первой примчалась Арит'а, вырванная из неспокойного сна передавшимся ей через старшего дракона агрессивным порывом Туллеа. Хлопнул воздух, пахнуло холодом, и на площадке появилась маленькая золотая королева.
      Малышка сердито зашипела на Туллеа, которая от неожиданности остановилась, с трудом удержавшись на ногах. Майнит'а за ее спиной предостерегающе рявкнула на золотую малышку, Арит'а точно так же зашипела и на нее.
      — Туллеа, что это значит? — строго спросила запыхавшаяся Салина, прибежавшая с противоположной стороны чаши кратера. — Что происходит?
      — М'тал велел мне передать Майнит'е приказ вернуться в Вейр, — объяснила Лорана, закончившая перевязку.
      Она помогла поднять раненому всаднику раненого дракона, тот благодарно кивнул и остался рядом с целительницей. Лорана жестом попросила Арит'у отойти.
      — Прости меня, Туллеа, но М'тал объяснил, что если Майнит'у заденет Нить, она не сможет подняться в брачный полет.
      По мере того как сказанное доходило до сознания Туллеа, ее глаза раскрывались все шире и шире.
      — Я только выполняла мой долг, — тупо произнесла она. — Я должна выполнять обязанности госпожи Вейра.
      — Когда в Вейре только одна взрослая королева, — сказала Салина, — то вылеты против Нитей ей как раз запрещаются.
      Туллеа кивнула, но ее взгляд снова остановился на Лоране.
      — Ты не имела никакого права приказывать моей королеве, — обычным сварливым тоном бросила она.
      — Это был приказ М'тала, — ответила Лорана.
      — Ах, М'тала?! — рявкнула Туллеа и хотела сказать что-то еще, но ее прервали гневные крики, на сей раз не дракона, а Салины и стоявшего рядом с Лораной всадника. Она впилась взглядом в всадника, который не отвел глаз, а затем в Лорану. — Не тебе, девчонка, приказывать моему дракону, что нужно делать!
      — У меня много раненых, которым нужна помощь, — сказала Лорана, делая вид, будто не слышала последних слов. — Арит'а, деточка, все в порядке. Возвращайся в свой вейр, дорогая.
      — Я еще не закончила, — прорычала Туллеа в спину Лоране.
      — Если ты, Туллеа, интересуешься обязанностями госпожи Вейра, то сейчас самое подходящее время для того, чтобы начать их осваивать, — сказала Салина из-за ее спины. — Есть и готовая холодилка, и те, кому она позарез нужна.
      Туллеа стиснула кулаки и резко повернулась, собираясь сказать Салине какую-то гадость, но старая госпожа Вейра спокойно указала ей на вход в нижние пещеры.
 
      — Не могу сказать, чтобы я был очень высокого мнения о твоем обучении, — прорычал недовольный голос прямо над ухом Киндана, когда арфист сидел в одиночестве в столовой пещере.
      Киндан встревоженно вскинул голову и увидел мрачного, как туча, К'тана. Арфист взглянул на него с комическим испугом.
      — Это ведь ты должен обучать всадников хорошим манерам, разве нет? — спросил К'тан.
      — М-м-м… Наверно, это в первую очередь задача наставника Вейра, — отозвался Киндан и подмигнул целителю. — Как я понимаю, ты имеешь в виду размолвку между Туллеа и…
      — И всеми остальными, — закончил К'тан. Мрачность на его лице сменилась искренним изумлением. — Никогда не слышал, чтобы человек после Запечатления стал менее общительным, чем до. Она, насколько мне известно, единственный пример такого рода.
      — Это случилось… три Оборота назад? — прикинул в уме Киндан.
      К'тан кивнул.
      — Она родилась в Вейре. И до Запечатления она была прямо-таки милашкой. Со мной был один случай…
      — А я-то думал, что у тебя хороший вкус, — фыркнул Киндан.
      К'тан широко улыбнулся:
      — Я же сказал, что она в то время была куда общительнее.
      — Ну вот, видишь, значит, тут я не виноват, — так же ослепительно улыбнулся Киндан.
      К'тан громко хохотнул и сел рядом с ним..
      — Я знаю, парень. Я просто шучу. — Он глубоко вздохнул. — Ты сегодня отлично поработал. У тебя настоящий талант целителя. Может быть, мастер Зист научил тебя…
      — Если тебя не затруднит: мастер-арфист Зист, — поправил целителя Киндан. — Мы, арфисты, очень уважаем ранги своего цеха.
      К'тан хмыкнул.
      — Ладно, подмастерье Киндан, раз тебе так угодно… — Он понизил голос, чтобы его не слышал никто, кроме собеседника. — Правда, я слышал барабанное сообщение, адресованное некоему мастеру…
      — Сейчас не самое подходящее время для того, чтобы покидать Вейр, — ответил Киндан.
      К'тан хлопнул его по плечу.
      — Это ты молодец, парень, — сказал он. — Ты совершенно прав: далеко не самое подходящее. — Он снова перешел на полушепот: — Не исключено, что когда ты захочешь вернуться в этот Вейр, его уже не будет.
      Киндан нахмурился.
      — Но ведь сегодня потери были не такими ужасными, правда?
      К'тан помотал головой.
      — Нет, благодарение всему святому. Мы потеряли четырех, хотя, если бы не она, может быть, и эти уцелели бы.
      Объяснять, кого он имел в виду, не было никакой необходимости.
      — Еще пятнадцать с серьезными ранениями и у двадцати двух легкие ожоги, — продолжал целитель Вейра.
      — А как это воспринял М'тал? — спросил Киндан, понизив голос до шепота.
      К'тан взглянул на арфиста с таким видом, будто думал, стоит ли отвечать на этот вопрос.
      — Ужасно. На мой взгляд, гораздо хуже, чем должен был.
      — А как другие Вейры? Как у них дела? — спросил Киндан.
      — Я ничего не слышал, — тряхнул головой К'тан.
      — Я думал, что ты должен поддерживать контакт с другими целителями, — заметил Киндан.
      — Я встречался только с Г'триалом из Исты, — ответил К'тан. — А больше ни с кем.
      — И что говорит Г'триал?
      Лицо К'тана утратило выражение.
      — Его дракон ушел в Промежуток два дня назад, — сказал он, жестом пресекая попытки Киндана выразить сочувствие, — но я слышал, что в Исте больше больных драконов, чем в Бендене.
      — В ближайшие девять дней Исте придется трижды вылетать против Нитей, — сообщил Киндан.
      Этим почти исчерпывались полезные сведения, которые ему удалось извлечь из Записей.
      — В таком случае им придется ой как несладко, — сказал К'тан. — А что у нас?
      Киндан улыбнулся.
      — А мы получим передышку. До Падения в Верхней Битре у нас еще девятнадцать дней.
      К'тан досадливо поморщился.
      — За это время ни один из раненых не успеет полностью оправиться.
      К ним подошел Л'тор.
      — К'тан, когда ты освободишься, М'тал хотел бы поговорить с тобой.
      К'тан поднялся.
      — Я готов.
      Киндан тоже поднялся.
      — А я должен вернуться к Записям.
      — Было бы лучше, если бы ты попробовал узнать, как обстоят дела в других Вейрах, — сказал К'тан.
      Вейры вели независимую жизнь, и некоторые предводители, как, например, Д'ган из Телгара и Д'вин из Плоскогорья, совершенно не желали обсуждать свои дела с посторонними.
      Киндан ненадолго задумался, а потом решительно тряхнул головой.
      — Я это сделаю, — сказал он.
      — Каким образом?
      — Как по-твоему, М'тал согласится подождать еще немного, пока К'тан подбросит меня на станцию? — спросил Киндан у Л'тора. — Мне кажется, что я должен попрактиковаться в передаче барабанных сообщений.
 
      Барабанная станция Вейра располагалась на дозорной площадке. Когда Киндан попадал сюда днем, ему никогда не надоедало любоваться окрестными видами. Вечерами же здесь всегда дул пронизывающий холодный ветер, который быстро выдувал из-под одежды все тепло, накопленное в пещерах. Сегодня было уже достаточно поздно. Почти совсем стемнело. Впрочем, если внимательно приглядеться, можно было рассмотреть огни Битры на западе, а на юге — хотя, возможно, это была всего лишь игра воображения — слабый отблеск огней Бенден-холда. Киндан расположил свой барабан таким образом, чтобы звук был ориентирован в сторону Битры.
      Он взял палки и отбил сигнал «Внимание». Затем немного подождал. Через несколько секунд, с более близкого расстояния, чем ожидал, он услышал: «Продолжайте». Киндан усмехнулся. Судя по всему, барабанщик какого-то малого холда решил, что пропустил недавно переданное сообщение. Превосходно!
      Он склонился над барабаном и выбил сообщение, надеясь, что ему удалось сформулировать содержание достаточно иносказательно, чтобы не встревожить дежурных многочисленных передаточных станций, но так, чтобы его правильно понял мастер-арфист Зист, для которого предназначалось сообщение.
      Сообщение ушло. Киндан внимательно выслушал, как соседний барабанщик тщательно повторил выбитую им дробь. Затем до него чуть слышно донесся звук со следующей станции. Если ничего не сорвется, то завтра утром или к полудню мастер-арфист Зист должен получить его послание.
      А это означало, с запозданием понял Киндан, что в течение следующих нескольких дней кто-то должен будет дежурить здесь и ждать ответа. Он даже застонал от огорчения.
      — Я посажу сюда кого-нибудь из помощников, — сказал он вслух самому себе, довольный, что он тут один и его промашки никто не заметил.
 
      Л'тор вместе с К'таном направился в зал Совета. Войдя туда, К'тан сразу же заметил, что из прочих всадников там присутствует один Б'ник, у которого был довольно смущенный вид.
      «Привыкай к этому, парень, — подумал К'тан. — Если ты намерен стать предводителем, то учись иметь дело с людьми».
      Впрочем, он тут же поморщился, недовольный собой и тем, что нехорошо подумал о Б'нике. Он давно уже знал этого всадника, еще до того, как тот прошел Запечатление. На самом деле Б'ник был неплохим, в меру осторожным всадником и хорошим лидером. И отношение целителя к нему портило лишь то, что К'тан невольно переносил на Б'ника свою неприязнь к Туллеа.
      — Рад видеть вас обоих, — сказал М'тал, увидев входящих всадников. Он указал на большой кувшин. — Горячий кла, если желаете.
      К'тан отрицательно мотнул головой и опустился на стул.
      — У Киндана есть какие-нибудь новости? — спросил М'тал.
      К'тан снова мотнул головой.
      — Он только что попросил доставить его на дозорную площадку, чтобы отправить барабанное сообщение мастеру-арфисту.
      Б'ник нахмурился.
      — Зачем?
      К'тан пожал плечами.
      — Если честно, то я не знаю, — ответил он. — Перед тем как Л'тор нашел меня, мы говорили о потерях других Вейров, так что…
      — Я слышал, как он говорил, что хочет попросить мастера-арфиста поискать какие-нибудь Записи о болезнях в Доме арфистов, — заметил Л'тор.
      — Возможно, он сделал и то и другое, — сказал М'тал. Он оглядел сидящих перед ним. — Мы должны попытаться использовать всю информацию, какую только сможем получить. — Он поднял записную табличку. — Я тут подсчитал наши силы, прикинул, что нас может ожидать… Мы начали это Прохождение, имея более трехсот семидесяти боевых драконов, — сказал он, немного помолчав. — После двух Падений у нас осталось двести пятнадцать.
      — Мне казалось, что их должно быть больше, — перебил его Б'ник. — Ты считаешь тех, которые кашляют?
      М'тал резко качнул головой.
      — Нет, я считаю их больными, — сказал он, — и мне очень жаль, что я не решился оставить их дома во время первого Падения. Я думаю, что большую часть наших драконов мы потеряли потому, что они из-за болезни утратили ориентировку и заблудились в Промежутке.
      — Ты не должен винить себя в этом, М'тал, — горячо заявил К'тан. — Драконы прежде не болели, никто не знал…
      — Ну а теперь они болеют, — отрезал М'тал, — и пока они не поправятся, я не позволю больным летать вместе с остальными.
      Б'ник нахмурился.
      — Но потери…
      М'тал остановил его взмахом руки.
      — Когда больные летали вместе с остальными, потери были куда тяжелее.
      — Последнее Падение было коротким, — сказал К'тан. — Их даже нельзя сравнивать между собой.
      — Даже учитывая продолжительность Падения, — уточнил М'тал, — потери были намного выше, когда больные летали вместе со всеми. По-настоящему серьезный вопрос другой, — продолжил М'тал, взглянув в упор на К'тана. — Сколько еще их заболеет и как скоро?
      К'тан покачал головой.
      — Я не могу сказать решительно ничего. Мы с Лораной и Кинданом просмотрели уже кучу Записей и пока что не нашли ничего полезного. Нам не с чем даже сравнить: ни драконы, ни огненные ящерицы никогда прежде не болели.
      М'тал задержал взгляд на целителе Вейра, помолчал, а потом глубоко вздохнул.
      — Через девятнадцать дней мы полетим против Нитей над Битрой. Мне нужно иметь хотя бы некоторое представление о том, сколько драконов сможет лететь, — медленно сказал он и перевел взгляд на Б'ника. — Если все пойдет благополучно, я хотел бы, чтобы во время следующего Падения Вейр повел ты.
      Остальные удивленно замолчали. М'тал поднял руку, предотвращая возможные вопросы.
      — Вы отлично знаете, что предводитель Вейра время от времени просит командиров крыльев заменять его во время Падения, — сказал он. — К тому же это хорошая практика. Никто не знает, когда предводитель Вейра погибнет или заблудится в Промежутке. И еще, — добавил он чуть погодя, — есть большая вероятность того, что именно Карант' догонит Майнит'у, когда она поднимется. Если у тебя уже будет опыт командования во время Падения, переход управления в Вейре пройдет заметно легче для всех.
      Б'ник несколько секунд открывал и закрывал рот, и лишь потом к нему вернулся дар речи.
      — М'тал, это высокая честь… — проговорил он в конце концов.
      — Вовсе нет, — твердо ответил М'тал. — Ты хороший всадник. Достаточно хороший для того, чтобы самому это понимать. Я в скором времени попросил бы тебя возглавить Вейр во время Падения, даже если бы… — Он сделал паузу, набрал полную грудь воздуха и продолжил: — Даже если бы Салина все еще оставалась госпожой Вейра.
      М'тал повернулся к К'тану:
      — Именно поэтому я и хочу знать нашу предполагаемую численность. Б'нику будет достаточно трудно вести Вейр против Нитей в первый раз — даже если все сложится наилучшим образом. Несправедливо просить его возглавить вылет, если у него нет даже представления о том, какое количество драконов окажется в его распоряжении.
      К'тан кивнул, соглашаясь, и прикрыл глаза. Когда же он через несколько секунд взглянул на собеседников, лицо его было мрачным.
      — Беда в том, М'тал, что у меня действительно нет даже более или менее твердого предположения, — сказал он. — Мы не знаем, сколько драконов затерялось в Промежутке из-за того, что они были больны, но не сознавали этого или же просто не поставили нас в известность.
      Прежде чем кто-нибудь успел открыть рот, он продолжил:
      — Что касается предположений… Попробуем прикинуть так: с тех пор как появилась болезнь, мы потеряли семьдесят три дракона. Не все из них — от болезни. Я имею в виду — от всех причин. — Он дождался кивка М'тала. — Семьдесят три из трехсот восьмидесяти пяти боевых драконов. Это значит приблизительно один из пяти. Итак, каждый пятый дракон погиб или заболел на протяжении трех последних семидневок. Если исходить из этого расчета, я сказал бы, что можно ожидать в три следующие семидневки такого же соотношения. — Он поднял руку, останавливая всадников, готовых возражать. — Соотношение может быть лучше или хуже. Но можно предположить, что во время следующего Падения еще сорок три дракона не смогут летать.
      М'тал, который за время, пока говорил целитель, сделался белым как мел, кивнул и посмотрел на Б'ника.
      — В таком случае у тебя останется примерно сто семьдесят драконов, — сказал он. — Ты справишься?
      Б'ник был так же бледен, как и предводитель Вейра.
      — Еще сорок три дракона, — пробормотал он и содрогнулся. Он немного помолчал и лишь потом заставил себя ответить М'талу: — Я сделаю все, что в моих силах.
      — Больше этого не может сделать никто, — спокойно произнес М'тал. Он встал и шагнул к двери, но тут же остановился. — Я объявлю об этом завтра утром. А потом передам под твою ответственность обучение.
      Б'ник кивнул.
      — Я думаю, что продолжу те же упражнения, которые мы делали под твоим руководством перед последним Падением, — сказал он, сделав чуть заметную паузу, и добавил с коротким смешком: — Я думаю, твое крыло не будет возражать, если я попрошу его бросать учебные Нити.
      — Я тоже так думаю, — согласился М'тал и поклонился, скрывая усмешку. — А теперь, если вы меня извините… День был долгим, — он прикрыл ладонью рот, пряча неудержимую зевоту, — и мне просто необходимо немного отдохнуть.
 
      Из крепкого сна его вырвал чей-то голос, настойчиво повторявший:
      — Мастер Зист, мастер Зист!
      Мастер-арфист Зист с трудом оторвал голову от подушки и посмотрел не желавшими раскрываться глазами на говорившего. В отблеске светильников, падавшем из зала через открытую дверь, он различил сначала форму дежурного барабанщика, а потом узнал и лицо Терилара.
      — Который час? — растерянно спросил он. «Надо меньше пить», — добавил он про себя.
      — Три часа пополуночи, — ответил Терилар.
      «Нет, я просто совершенно не выспался», — сказал себе Зист. То, что первое предположение — насчет излишне выпитого — оказалось ошибочным, заметно взбодрило его.
      Он сел в кровати и откинул волосы на затылок.
      — Пришло сообщение от арфиста Киндана, — сказал Терилар. — Он спрашивает, не продадите ли вы ему какие-нибудь смешные новости о Вейрах.
      Мастер-арфист Перна сурово взглянул внезапно прояснившимися глазами на барабанщика, который, похоже, растерялся.
      Зист поднялся и открыл стоявший возле кровати затененный светильник.
      — Организуй-ка, чтобы кто-нибудь разбудил мастера Джофри, мастера Верилана и мастера Келсу, — распорядился он. — И еще, пожалуйста, попроси кого-нибудь принести нам немного кла, если, конечно, здесь найдется горячий.
      — Сейчас все сделаю, — отозвался Терилар и умчался прочь.
      — Значит, Киндан хочет торговать анекдотами… — пробормотал Зист, главным образом для того, чтобы лишний раз услышать звуки человеческого голоса. Это должно было помочь ему проснуться среди ночи.
      Мастер-арфист Зист по достоинству оценил текст, составленный его бывшим учеником. По виду Терилара было ясно, что барабанщик не уловил никакого скрытого смысла в сообщении Киндана. Ну а Зист отлично понимал, что если Киндан просил «продать» ему сведения, это означало, что он не знает о положении в других Вейрах. А из этого, в свою очередь, следовал вывод, что предводители Вейров ведут себя намного сдержаннее, чем обычно.
      — Ты разбудил нас глубокой ночью, чтобы сообщить, что Киндану потребовались анекдоты? — хмуро спросила Келса, когда все вызванные арфисты собрались в кабинете своего мастера.
      Ее фраза завершилась великолепным громким зевком. Она прожгла мастера-арфиста недовольным взглядом, взяла обеими руками поставленную перед нею кружку с горячим кла и сделала большой глоток.
      — Если ты забыл, то напомню: у меня с самого утра занятия с учениками, — добавила она.
      — Сейчас уже утро, — вмешался Верилан. Он зевнул еще эффектнее и глубокомысленно уставился на мастера-арфиста, — И ты не стал бы будить нас без серьезной причины, — добавил он, — а это значит, что в сообщении подмастерья Киндана сказано еще что-то, кроме того, что удалось уловить мне. — Он прищурился. — Продолжаем рассуждать дальше. Видимо, ты захотел узнать, смогли ли другие уловить в этом сообщении какой-то скрытый смысл.
      — Что касается меня, то я не могу, — отрезала Келса. Она требовательно взглянула на Джофри. — Ты учил этого парня. Мне кажется, ты должен понять, что ему нужно.
      — Да, я понимаю, — кивнул Джофри. Он посмотрел на мастера-арфиста, дождался разрешающего жеста и объяснил: — Сообщение Киндана однозначно дает понять, что он не знает, как обстоят дела в других Вейрах, по крайней мере не знает подробностей.
      Верилан медленно кивнул, начиная понимать смысл самого сообщения и причину этого срочного сбора.
      — То есть Вейры не общаются между собой, — предположил он.
      — Но они же могут передать сообщения телепатически, от дракона к дракону! — возразила Келса.
      — Это не то же самое, что встреча лицом к лицу, — возразил Джофри. — В этом случае нужно совершенно точно знать, что ты хочешь спросить.
      — И все равно вопросы очень легко исказить или неверно воспринять, — добавил Верилан. Когда же Келса вопросительно взглянула на него, он пояснил: — Например, вопрос о том, сколько драконов погибло, кое-кто из предводителей Вейров сочтет оскорбительным выпадом по поводу их способностей руководить.
      — Совершенно верно, — согласился мастер Зист. — Таким образом, наша задача — выяснить как можно больше.
      — Очень хорошо, но какое отношение к этому могу иметь я или Верилан? — недовольно спросила Келса.
      — Полагаю, что мастера Зиста интересует, что мне удалось найти в Архивах по поводу больных драконов или огненных ящериц, — в своей обычной манере высказался Верилан.
      Зист кивнул. Мастер-архивариус скорчил недовольную гримасу.
      — К сожалению, сообщить мне ровным счетом нечего. Мы просмотрели Записи на двести с лишним Оборотов вглубь и не нашли ни слова о болезнях огненных ящериц или драконов.
      — А как насчет стражей порога? — спросил Зист.
      — Мы искали все, что связано с какой угодно родственной породой животных, — ответил Верилан, для убедительности тряхнув головой. — И не нашли ничего. Впрочем, у меня есть надежда, что нам удастся просмотреть все Записи вплоть до Переправы — большая часть их, как ни грустно мне это отмечать, находится в лучшем состоянии, чем более поздние материалы.
      — Свежее зерно для ваших мельниц, — со смехом заметила Келса. — Это обеспечит ваших парней работой на много Оборотов.
      Мастер-архивариус строго взглянул на нее.
      — Они предпочитают переписывать ваши песни, а не пыльные старые Записи, которые не означают для них абсолютно ничего.
      — Я подозреваю, что в ближайшие дни ваши ученики — и вообще все, кто обучается в нашем Доме, — совершенно неожиданно проявят большой интерес к делу сохранения Записей, начиная от самых древних времен, — сказал мастер Зист.
      Верилан покивал головой.
      — Да, нынешние обстоятельства действительно заставляют нас серьезнее отнестись к необходимости лучше сохранять нашу историю.
      — Таким образом, мы выяснили, зачем разбудили его, — продолжала возмущаться Келса, — но зачем понадобилось поднимать среди ночи меня?
      Мастер Зист посмотрел на нее с таким видом, будто она не понимает самой очевидной вещи.
      Ему необходимо, чтобы ты разыскала песню, на которую наши арфисты из Вейров смогут дать осторожный и никому, кроме нас, не понятный ответ, — объяснил вместо него Верилан. — Чтобы мы смогли узнать, что на самом деле происходит в Вейрах.
      — Но для этого нужно, чтобы арфисты Вейров были живы, — указал Джофри.
      — Они или их драконы? — спросила Келса.
      — Это почти одно и то же, — ответил Зист и добавил, бросив извиняющийся взгляд на мастера-архивариуса: — И, раз уж наш милейший архивариус пока что ничего не нашел, мне очень хочется надеяться на то, что нам принесет пользу твое знание песен.
      Келса вопросительно вскинула бровь, но промолчала.
      — Ученики мастера Верилана пусть сосредоточат свои усилия на письменных Записях, — объяснил мастер-арфист. — Но я хочу, чтобы ты, Келса, порылась в своей памяти и в своей библиотеке. Нам нужны любые песни, где говорилось бы о потерянных или заблудившихся огненных ящерицах или драконах. — Теперь настала его очередь пожать плечами. — Кто знает? Может быть, там, в наших древнейших песнях, мы сможем найти нужный ключ.
 
      Едва М'тал успел улечься в постель, как неподалеку от его апартаментов послышались крики. Салина что-то пробормотала во сне, перевернулась на другой бок и укрылась с головой одеялом.
      Между тем крики приближались, становились все громче, и вскоре М'тал начал разбирать слова и понял, кто же это скандалит.
      — М'тал! Ты хоть думаешь, что творишь? — выкрикнула Туллеа, отбросив в сторону тяжелый занавес, который предводитель задернул лишь несколько минут тому назад, и впустив в спальню тусклый свет светильников, висящих на стенах в коридоре.
      Крики были отчетливо слышны в расположенном по соседству зале Архивов. Киндан и Лорана, сидевшие там, углубившись в чтение, как по команде вскинули головы.
      — Что случилось? — удивленно спросила Лорана.
      — Не знаю, — ответил Киндан, поднимаясь со стула, — но больше всего это похоже на скандал.
      Лорана нахмурилась, затем тоже встала и направилась к двери вслед за арфистом. Тот, не оглядываясь, молча сделал всаднице знак оставаться на месте, а сам, вытянув шею, выставил из-за угла одно лишь ухо и прислушался.
      Туллеа загородила собой дверной проем и впилась взглядом в предводителя Вейра, требуя ответа.
      — Я вообще-то намеревался поспать, — раздраженно ответил М'тал. — И никак не пойму, о чем ты говоришь?
      Туллеа уперла руки в бока и уставилась на предводителя с таким видом, будто тот сказал немыслимую глупость.
      — Ты сам прекрасно знаешь, о чем, — продолжила она через несколько секунд еще громче. — Ты хочешь убить Б'ника! И не надейся, что тебе и на этот раз удастся увильнуть!
      Салина поняла, что проснуться все-таки придется, и села в постели.
      — Туллеа? В чем дело? Что случилось с Б'ником? Кто хочет его убить? — спросила она, встряхнув головой, чтобы проснуться.
      Туллеа обвиняюще ткнула пальцем в сторону М'тала.
      — Он! — выкрикнула она. — И я уверена, что ты тоже в этом замешана! Может быть, у тебя хватит наглости сказать мне, будто ты не знала, что твой драгоценный предводитель Вейра приказал Б'нику командовать во время следующего Падения?
      Салина нахмурилась и вопросительно взглянула на М'тала. Потом потерла глаза кулаками, отгоняя последние остатки сна.
      — Во время следующего Падения? Б'ник? — повторила она, переваривая услышанную новость.
      М'тал кивнул. Салина посмотрела на Туллеа и сказала:
      — Я думаю, это хорошая идея, не так ли?
      — Что? — истерически завопила Туллеа. — А если ему не удастся убить Б'ника, он постарается опозорить его перед всем Вейром. — Она снова уставилась на М'тала выпученными глазами. — Это ты должен вести Вейр, ты его предводитель. Так и выполняй свой долг, вылетай на Падение!
      М'тал глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки.
      — Да, мой долг — подготовить Вейр для борьбы с Нитями, — согласился он. — Мой долг — гарантировать, что всадники достаточно обучены и готовы встретиться с этой угрозой.
      Туллеа кивнула, в ее глазах сверкнул отблеск удовлетворения.
      М'тал между тем продолжал:
      — Мой долг — сделать так, чтобы все наши командиры крыльев могли выполнять свои обязанности. И еще мой долг состоит в том, чтобы научить командиров крыльев вести борьбу с Нитями в любом качестве, от рядового всадника до командира вылета на Падение.
      Ноздри Туллеа гневно раздулись.
      — Ты не заставишь Б'ника вести Вейр! — закричала она. — Я знаю, ты хочешь убить его, чтобы твой дракон догнал Майнит'у! — Она приподнялась на цыпочки и вытянулась в струнку. — Ну так вот, этому не бывать! Я этого не допущу, ни за что! — Ее взгляд перескочил на Салину. — А ты?! Это и твоих рук дело, вот что я скажу. Так знай, ты больше не старшая госпожа Вейра. Я хочу, чтобы ты немедленно убиралась из моих покоев! Сейчас же!
      Киндан выругался вполголоса.
      — Вот оно что! — рявкнул он и кинулся вон из комнаты. Лорана, которая не расслышала последних слов Туллеа, поспешила следом.
      Салина взглянула на М'тала, который мягко положил руку ей на плечо.
      — Вещи Салины перенесли в мои комнаты еще перед последним Падением, — сказал М'тал, старательно подавляя гнев, грозивший в любое мгновение выплеснуться наружу. — Миккала с помощниками провели там уборку и лишь хотели дать помещению хорошенько проветриться, прежде чем предложить его тебе.
      От этого объяснения Туллеа разозлилась еще сильнее.
      — Почему мне об этом не сказали раньше?
      — Я была очень занята с ранеными драконами и всадниками, Туллеа, — сказала Салина мягким голосом. — И еще я подумала, что ты не захочешь переселяться туда, — ее голос дрогнул, — так скоро после смерти Брет'ы.
      — Никто не знает, каким образом распространяется эта болезнь, — сказал Киндан из-за спины Туллеа.
      Новая госпожа Вейра резко обернулась.
      — Ты! Что ты здесь делаешь? Это личный разговор.
      — Когда ведут личные разговоры, обычно не кричат на весь Вейр, — парировал Киндан. — Мы слышали из зала Архивов все до последнего слова.
      — Мы? — Туллеа всмотрелась в полумрак коридора, разглядела Лорану и злобно прищурила глаза. — А ты что тут делаешь? — осведомилась она сквозь плотно сжатые зубы. — Шпионишь?
      — Ну уж нет, — огрызнулась Лорана. — Я пришла посмотреть, не нужна ли кому-нибудь помощь.
      Салина поспешила воспользоваться моментом, чтобы снизить накал свары.
      — Может быть, немного кла и чего-нибудь пожевать? — предложила она и добавила, взглянув на Туллеа: — И, пожалуй, глоток вина.
      — Прекрасная мысль, — тут же подхватил Киндан и чуть слышно шепнул Лоране: — Пополам с соком кошачьей травы.
      — Я сейчас посмотрю, есть ли что-нибудь готовое, — отозвалась вслух Лорана и быстро подмигнула Киндану.
      Туллеа проводила ее недовольным взглядом.
      — Девчонка чересчур много на себя берет, — заметила она уже более спокойным тоном, но с таким видом, будто откусила большой кусок горькушки. — Как госпожа Вейра, я прикажу, чтобы она занималась своим драконом и больше ни во что не совалась.
      — Я уверен, что она с превеликой радостью послушается, — нежно произнес, почти пропел М'тал. — Может быть, ты наконец захочешь вспомнить о своих обязанностях госпожи Вейра и займешься поисками в Записях?
      Туллеа дернулась всем телом; намек был очень прозрачный и вполне достиг цели.
      — Не пытайся меня отвлечь, — зарычала она. — Я приказываю, чтобы ты не позволял Б'нику командовать следующим вылетом на Падение.
      Лорана, перепрыгивая через ступеньки, мчалась вниз по лестнице. Взволнованная диким скандалом, она мало что видела вокруг и чуть не столкнулась с бежавшим ей навстречу Б'ником.
      — Ты не видела Туллеа?
      — Она наверху, у М'тала, — ответила Лорана. Б'ник громко застонал.
      — Значит, это она кричала, да?
      Лорана ничего не сказала, лишь кивнула. Всадник громко выругался и с извиняющимся видом развел руками.
      — Она заявила, что он пытается убить тебя, — сообщила Лорана.
      — Я же сказал ей, что ничего подобного! — прорычал Б'ник, снова устремляясь вверх по лестнице. Впрочем, он тут же остановился и оглянулся на Лорану. — А ты куда идешь?
      — На кухню, принесу чего-нибудь выпить и закусить, — сказала она.
      — Не забудь налить в вино сока кошачьей травы, — посоветовал всадник, печально покачав головой. — Когда на нее вот так накатит, то ее ничем другим не успокоишь.
      Лорана помрачнела.
      — Такое уже случалось раньше? Она в порядке?
      — Да. Нет. Проклятье, да не знаю я! — Сверху снова донеслись невнятные крики, и Б'ник ринулся вверх. — Я должен бежать.
      Когда Лорана возвратилась с подносом, Б'ник поспешно взял бокал и подал его Туллеа, которая уже кричала не так громко, но сохраняла прежнюю решительность.
      — Мне плевать, — заявила она. — Ты не должен командовать во время этого Падения.
      — Это же моя обязанность, Туллеа, — сказал Б'ник. — Кроме того, — добавил он с усмешкой, — я этого хочу.
      Он взял с подноса, который Лорана поставила на пол, кружку и плеснул туда немного кла для себя.
      — Я знаю, что ты хочешь, — прикрикнула на него Туллеа. Она дрожащими губами прикоснулась к краю кружки и отхлебнула вина. — Только если с тобой что-нибудь случится, особенно до того, как Майнит'а взлетит, я…
      Ее голос сорвался.
      Б'ник торопливо передал свою кружку Киндану и крепко обнял Туллеа обеими руками. Всадница пошатнулась от этого и пролила немного вина на его тунику.
      — Мне очень жаль, — сказала она. Потом обвела взглядом остальных; в глазах ее стояли слезы. — Мне очень жаль, — повторила она.
      — Все в порядке, пойдем, — сказал успокаивающим тоном Б'ник, выводя ее из комнаты. — Уже поздно. К утру ты отдохнешь и будешь чувствовать себя совсем хорошо.
      Последовала неловкая продолжительная пауза. Все остальные прислушивались к удалявшемуся звуку шагов Туллеа и Б'ника, направлявшихся в свой вейр.
      — Странные вещи случаются с людьми из-за стресса, — пробормотала Салина, когда их шаги совсем стихли.
      — Она не была такой прежде, — пробормотал М'тал. У него был озадаченный вид.
      — Она как-то сказала, что всегда чувствует себя усталой и раздраженной, — сообщила Салина и посмотрела на Киндана. — Может быть, виновато что-то в ее пище?
      Киндан пожал плечами.
      — Это лучше спросить у К'тана. — Он задумчиво наклонил голову и добавил: — Хотя, может быть, у Лораны могут быть какие-то соображения?
      Лорана все еще находилась под впечатлением скандала. Она тряхнула головой, вопросительно посмотрела на Киндана и лишь потом заговорила.
      — Мой отец разводил домашних животных, — сказала она. — Иногда они ни с того ни с сего начинали отказываться от пищи. Мы так и не смогли это объяснить.
      — Ну а Туллеа, если можно так сказать, «отказывается от пищи» уже на протяжении трех Оборотов, — саркастически заметил Киндан.
      — Я думаю, что она просто боится, — сочувственным тоном сказала Салина. — И кто может ее в этом упрекнуть? Сейчас очень тревожные времена.
      Киндан уловил призыв к завершению беседы и поднял с пола поднос.
      — Нам нужно вернуться к работе, — сказал он, жестом предложив Лоране пройти вперед.
      — Нет, вам нужно идти спать, — поправил его М'тал. — Я вовсе не хочу, чтобы вы тоже свихнулись, как Туллеа.
      Отойдя на несколько шагов, Киндан повернулся к Лоране.
      — А не может быть такого, что у драконов что-то не в порядке с пищей? — вполголоса спросил он.
      Лорана вопросительно взглянула на него.
      — Скажем, у них не хватает какого-то питательного вещества, о котором мы не знаем? Чего-то такого, из-за отсутствия чего они сделались восприимчивыми к этой болезни?
      Лорана мотнула головой и открыла было рот, чтобы ответить, но вместо этого широко зевнула.
      — М'тал прав, — объявил Киндан. — Тебе действительно очень нужно выспаться.
      Он поставил поднос на платформу подъемника, опускающуюся в нижние пещеры, повернулся и с галантной улыбкой обратился к Лоране, предупредительно предложив руку:
      — Будет ли мне позволено проводить вас в вейр, моя леди? Лорана улыбнулась в ответ, оперлась на руку арфиста и ответила, как того требовало обращение «моя леди»:
      — А почему бы и нет? Прошу вас.
 
      — Мне кажется, я кое-что нащупала, — сказала Лорана на следующий день.
      Они с Кинданом снова сидели над старыми Записями. Киндан поднял голову от лежавшего перед ним помятого пергамента и вопросительно взглянул на всадницу.
      — Я вижу уже третье упоминание о Форт-Вейре.
      — И у меня то же самое, — отозвался Киндан.
      — Мне кажется, что когда предводители Вейра сталкивались с какой-нибудь особенно трудной проблемой, то отправлялись в Форт-Вейр и изучали Записи, которые хранятся там, — пояснила Лорана.
      — В этом есть немалый смысл, — согласился Киндан. — К тому же Форт-Вейр расположен достаточно близко к Дому арфистов, чтобы можно было приглашать оттуда архивариусов, которые следят за состоянием копий.
      — Ведь ты сам рассказывал, что, пока учился в Доме арфистов, часто копировал Записи, — сказала Лорана. Киндан утвердительно кивнул, она продолжила:
      — А ты не помнишь, тебе приходилось переписывать какие-нибудь бумаги Форт-Вейра?
      — Нет, — уверенно ответил Киндан. — Но это вовсе не означает, что такой работой не занимались в минувшие Обороты.
      — Я думаю, это стоит исследовать, — сказала Лорана. Она упругим движением вскочила с места, сильно потянулась и объявила:
      — Все, что угодно, лишь бы хоть ненадолго убежать от этих заплесневелых старых Записей.
      Киндан насмешливо взглянул на нее.
      — Ты обвиняешь меня в этих преступных намерениях или сама в них сознаешься?
      — И то и другое, — смеясь, ответила Лорана.
 
      — Б'ник…
      Всадник проснулся от негромкого шепота над самым ухом и от того, что кто-то осторожно, но настойчиво тряс его за плечо. Повернувшись, он увидел перед собой печальное лицо Туллеа; в глазах всадницы королевы стояли слезы.
      — Я… — начала было она; ее виноватый голос звучал чуть слышно.
      — Ш-ш-ш-ш… — ласково отозвался Б'ник, поднося пальцы к ее губам.
      Туллеа жалобно сморщилась и прижалась лицом к его плечу.
      — Прости меня, — шептала она, — прости меня!
      — Все хорошо, милая, все хорошо, — негромко проговорил Б'ник, поглаживая ее изящную шею и крепко прижимая женщину к себе.
      Туллеа вдруг напряглась и отодвинулась.
      — Нет, вовсе не хорошо, — возразила она. Слезы покатились по ее щекам, она зашмыгала носом и беспомощно мотнула головой. — Я не понимаю, Б'ник…
      Б'ник снова попытался успокоить ее, но Туллеа отодвинулась от его нежных рук.
      — Я никогда раньше не была такой, как сейчас, — продолжала она. — Я чувствую себя так, будто во мне сидят два разных человека. У меня кружится голова, я не в состоянии ни на чем сосредоточиться. Б'ник, я постоянно ощущаю, что меня не хватает на то, чтобы управлять собственным поведением. И это продолжается уже несколько Оборотов.
      Б'ник кивнул с искренним сочувствием.
      — Я хочу стать такой, как была, — рыдала Туллеа. — Я хочу быть такой, как раньше, я не могу больше все время злиться.
      Она всмотрелась в его ласковые глаза и решилась высказать свое самое глубокое опасение:
      — А если я тебя потеряю, то, уверена, никогда больше не смогу вернуться к себе.
      М'тала не оказалось ни в его апартаментах, ни в кухонной пещере. Бродя в поисках по чаше, они отыскали сначала К'тана и решили опробовать идею на нем.
      — Этим утром начали кашлять еще два дракона, — сказал целитель, когда Лорана и арфист подошли к нему поближе. — Значит, со дня последнего Падения еще семь.
      — Чуть ли не по два в день, — моментально прикинул Киндан. — И сколько времени проходит от начала кашля до…
      — Смерти? — закончил К'тан, горестно покачав головой. — Две, может быть, три семидневки.
      Лорана пробежала взглядом по похожим на соты стенам котловины, мимоходом оглядывая каждый отдельный вейр. Почти сразу же она заметила дракона, который высунул из вейра голову и несколько раз натужно кашлянул, выбросив в воздух отчетливо различимое облачко зеленоватого тумана, которое сразу же подхватил и потащил вниз постоянно гулявший в чаше ветерок. Девушка ткнула пальцем, указывая своим собеседникам на больного дракона.
      — Возможно, болезнь распространяется и не этим способом, — сказала она, — но мы с вами не проследили за тем, не обитают ли последние заболевшие рядом с теми, что заболели раньше, или под ними.
      К'тан даже раскрыл рот.
      — Я как-то не подумал об этом.
      — И я тоже, — созналась Лорана. Киндан вскинул обе руки вверх.
      — И я.
      К'тан задумчиво погладил подбородок.
      — Но если ты, права, то нам следует переместить больных на самые нижние уровни.
      Лорана покачала головой.
      — Это ничего не даст, — сказала она. Когда же мужчины удивленно взглянули на нее, она пояснила: — Ведь всадники все равно ходят по всей чаше, да и драконы купаются в озере.
      — В таком случае они могли подцепить заразу из озерной воды, не так ли? — сказал Киндан и виновато глянул на Лорану, как бы прося прощения за то, что противоречит ее гипотезе.
      Лорана резко дернула плечами.
      — Могли. Впрочем, если рассуждать в этом направлении, они же ведь едят одну и ту же пищу. Инфекция могла передаться и от мясной скотины.
      — я уверен, что в покоях предводителя должен быть план расположения вейров, — сказал К'тан. — Поскольку любая из этих теорий может оказаться верной, стоит посмотреть, не удастся ли нам обнаружить какую-нибудь закономерность, например, ту, о которой говорила Лорана?
      — Может быть, и удастся, — согласилась Лорана. — Но если вейры не будут сгруппированы по крыльям, то, скорее всего, нет.
      К'тан вопросительно взглянул на девушку.
      — Драконы могли заразить друг друга во время тренировок, — досадливо поморщившись, пояснила она.
      — Таким образом, мы не продвинулись ни на шаг, — простонал Киндан.
      К'тан покачал головой.
      — Нет, мне как раз кажется, что некоторое продвижение у нас есть. У нас появилось сразу несколько хороших идей, которые мы можем изучить. — Он посмотрел на Лорану. — Что делал твой отец, когда имел дело с больными животными?
      Лорана глубоко задумалась, восстанавливая в памяти события прошлого. Поняв, что ответ получится очень пространным, целитель остановил девушку взмахом ладони.
      — В смысле что он делал прежде всего?
      — Он старался изолировать больных от здоровых, — мгновенно ответила она. И лишь потом, когда до нее дошел смысл собственных слов, она досадливо сморщилась. — Ну почему мы не подумали об этом раньше?
      — Потому что мы с головой погрузились в проблему, — также быстро ответил К'тан. — Мы полностью сосредоточились на борьбе с Нитями и непрерывной обороне от болезни. — Он печально покачал головой. — М'тал улетел на тренировку.
      — Уже нет, — ответила Лорана. — Я только что вызвала Гаминт'а обратно.
      Киндан присвистнул от удивления ее решимостью. — А вот это поступок настоящей госпожи Вейра, — одобрительно сказал К'тан.
 
      — Ты совершенно правильно сделала, что вызвала меня, — сказал М'тал Лоране, когда ему объяснили, в чем дело. — Борьба с этой болезнью не менее важна, чем борьба с Нитями.
      Они сидели в зале Совета. По приглашению М'тала к ним присоединилась Салина. Киндан быстро изложил предводителю и бывшей госпоже Вейра суть их рассуждений.
      Салина указала на расчерченную мелом черную доску.
      — Вот тот самый план размещения всадников. — Она посмотрела на схему и тяжело вздохнула. — Только боюсь, что он сильно устарел.
      Все принялись рассматривать план. Вейры на нем были разнесены по уровням, а нумерация шла начиная от вейра предводителя.
      К'тан отыскал несколько кусочков цветного мела и обвел красными кружочками номера тех вейров, из которых драконы ушли в Промежуток, и желтыми — тех, обитатели которых кашляли.
      Лорана недовольно поджала губы.
      — Это показывает нам, как обстоят дела сейчас, — сказала она. — А ведьмы же хотим узнать, как болезнь развивалась.
      — Угу, — задумчиво согласился К'тан. Он взял белый мел и начал проставлять номера около каждого обозначения заболевшего. Брет'а Салины оказалась, к сожалению, первой.
      — Но до нее были и другие заболевшие, — заметила Салина.
      К'тан промычал что-то невнятное, стер несколько номеров и поставил вместо них другие! Когда он закончил, все некоторое время рассматривали то, что получилось.
      — Лично я не вижу никакой закономерности, — сказал Киндан.
      — Ну, а ее и не должно быть, — отозвался М'тал после непродолжительного раздумья. — Если болезнь распространяется драконами через чихание и передается по воздуху, то вся зараза должна оседать на дно чаши. А поскольку каждый дракон обязательно хотя бы раз в день бывает на дне чаши, то, значит, все они дышали зараженным воздухом.
      — Хотя часть драконов живет ниже и больше дышит этим самым зараженным воздухом, — отозвался К'тан.
      М'тал лишь пожал плечами в ответ.
      — Если бы болезнь распространялась через воду, то у всех драконов были бы равные шансы ее получить, — заметил Киндан. Он указал схему, где были отмечены места обитания больных драконов. — Верхние уровни менее инфицированы, чем нижние, так что более вероятно, что болезнь передается по воздуху.
      — Но нельзя исключить и того, что причиной является что-то содержащееся в их пище, — возразила Салина.
      Киндан кивнул.
      М'тал взглянул на Лорану.
      — Гаминт' сказал, что у тебя есть какой-то план. Что ты придумала?
      Лорана немного помолчала, собираясь с мыслями. — Я заметила, что в Записях довольно часто повторяются ссылки на Форт-Вейр. Такое впечатление, что каждый раз, когда предводители Вейра сталкивались с чем-то экстраординарным, они отправлялись в Форт…
      — Нет, — перебил ее М'тал, решительно покачав головой. — Я догадываюсь, что ты хочешь предложить. Мы не можем пойти на такой риск. Никто не знает, как эта болезнь распространяется, и мы не хотим распространять ее дальше.
      — Но факт состоит в том, что большая часть драконов заболела уже после того, как мы установили карантин. А это говорит о том, что каким бы образом болезнь ни была приобретена, теперь она распространяется нашими собственными драконами, — вставил К'тан.
      — Возможно, наши драконы и не разболеются сильнее, — сказал М'тал, — но мы не можем сказать такого про драконов Форт-Вейра. — Он стукнул кулаком по столу. — На такой риск я не согласен. И не могу просить К'лиора сделать то, на что не решаюсь сам. Тем более что завтра они вылетают на свое первое Падение.
      — А если после? — с несчастным видом предложила Лорана.
      М'тал медленно набрал полную грудь воздуха. Потом так же медленно выдохнул, резко вздернул подбородок и громко сказал, как припечатал:
      — Нет.
      Киндан начал было что-то говорить, но Лорана дернула его за руку.
      — Очень хорошо, — сказала она, выпятив подбородок — В таком случае мы сделаем то, что можем.
      — Ты получил ответ от мастера-арфиста Зиста? — спросил М'тал у Киндана.
      Киндан покачал головой.
      — Еще нет. Я поставил на дозорной площадке дежурных из числа помощников по Вейру, они слушают барабаны.
      — Возможно, у него будут хоть какие-то хорошие новости для нас, — устало сказал М'тал. Он посмотрел на собеседников. — Что ж, если это все, то, думаю, мне можно вернуться на тренировку, которую проводит Б'ник.
      — Да и нам пора делать обход, — ответил К'тан, в свою очередь поднимаясь с места. Он сделал приглашающий знак Лоране. — Пойдем?
      Лорана, погрузившаяся в раздумья над планом Вейра, вскинула голову.
      — Что? Ах да, конечно. Я хочу прежде всего осмотреть крыло Денорит'а.

 

Форт-Вейр, Третье Прохождение, 6 день, 508 ПВ

      — К'лиор, просыпайся! Пора вставать, скоро сражение с Нитями! — Голос Сайски, окликавшей его из противоположного угла комнаты, был полон искреннего энтузиазма.
      К'лиор перевернулся с боку на спину и сел в постели. По правде говоря, он вовсе не спал, хотя лег только под утро, но старательно прикидывался спящим, чтобы не расстраивать Сайску. Впрочем, его старания пропали втуне.
      — Зачем тебе понадобилось всю ночь притворяться? — спросила она, легкой походкой перейдя через комнату, и поцеловала партнера в щеку.
      К'лиор застонал от деланой досады.
      — Я не хотел тревожить тебя.
      — Я тоже не могла спать, — призналась она. — Но в любом случае пора вставать: Нити уже над Нижним Наболом и менее чем через два часа дойдут до Верхней Руаты. — Она указала на ванную комнату. — Рекомендую начать день как положено, то есть с хорошей ванны.
      К'лиор улыбнулся. Если Сайске и требовалось подобие мантры, чтобы поддерживать на должном — то есть высочайшем — уровне жизненную энергию, то эту мантру можно было свести к понятию «хорошая ванна». Лишь в горячей воде она позволяла себе ненадолго притормозить темп своей жизни. «Ну, допустим, есть еще кое-что», — добавил он про себя и озорно улыбнулся.
      — Я все слышала! — крикнула Сайска из ванной.
      — А я ничего не говорил, — с подчеркнутым спокойствием отозвался К'лиор.
      Сайска вернулась в спальню, схватила его за руку и игриво потащила к готовой ванне.
      — Все равно я это слышала, — сказала она.
      К'лиор предпочел промолчать. Лишь погрузившись в воду, он открыл было рот, чтобы спросить, как обстоят дела с завтраком, но Сайска быстро приложила палец к его губам.
      — Я уже послала вниз, чтобы принесли кла и булочек, — сообщила она. — Мы перекусим здесь, а потом ты как следует позавтракаешь со всадниками.
      К'лиор кивнул: он и сам намеревался поступить именно так. Он в очередной раз благословил свою удачу. Ведь именно его Райнет' сумел догнать Мерлит'у, когда та поднялась в брачный полет. Он так боялся, что его молодого бронзового, впервые принимавшего участие в брачном полете, обойдет кто-нибудь из старших, более опытных драконов — и другой всадник займет его место. Они с Сайской успели крепко привязаться друг к другу еще до того, как ее королева впервые поднялась, и хотя он понимал и принимал обычаи Вейра, но все же был достаточно честен, чтобы признаваться самому себе: ему страшно не хотелось увидеть в качестве ее спутника любого другого всадника.
      — Я знаю, что означает такое выражение лица, — сказала Сайска, возвращаясь с подносом. Она поставила его на столик перед ванной и сама села рядом. — Ты снова волнуешься обо мне.
      К'лиор никогда не мог понять, как это получается, что его мысли настолько прозрачны, ведь он изо всех сил сохранял на лице безразличное выражение.
      — Боишься, что я позволю кому-нибудь другому догнать Мерлит'у, так, что ли? — с невинным видом осведомилась она, стукнув его кулаком в плечо. — Смотри, я могу, если ты не будешь себя хорошо вести.
      — Я постараюсь, — мрачно пообещал К'лиор. Сайска плеснула на него водой и усмехнулась.
      — Вот это и называется: неукротимый дух! А теперь хватит полоскаться. Вылезай, нам пора спускаться вниз, и нужно, чтобы мы оба были в приличном виде.
 
      — У нас двести двадцать два готовых к бою дракона, не считая трех королев, и они все полетят! — яростно кричал Д'ган на В'джина и Лину.
      Уже в третий раз после прошедшего Падения они приставали к нему с просьбой позволить больным драконам отсиживаться в Вейре. Предводитель набрал полную грудь воздуха и дал своему гневу разрядиться с медленным выдохом.
      — У нас только двести двадцать два боевых дракона, — повторил он, полностью игнорируя изумленные взгляды всадников, уныло слонявшихся возле входа в нижние пещеры.
      Они должны были уже привыкнуть к его крику, подумал он. Но им следует знать, что его ровный голос куда хуже, чем крик.
      — Я и сама знаю это, Д'ган, — мягким тоном сказала Лина. — Именно поэтому я и думаю, что, возможно, будет лучше, если больные не полетят.
      Д'ган тряхнул головой.
      — Они полетят. Каждый дракон, который способен войти в Промежуток, вылетит против Нитей. — Он смерил пронзительным взглядом Норика, арфиста Вейра, который стоял рядом со спорщиками, намереваясь оказать им поддержку. — Разве это не тот самый долг, о котором говорится в учебных балладах?
      — Этот, но…
      — Никаких «но»! — резко бросил Д'ган, ощущая, что его снова обуревает гнев. — Арфист, я никогда не слышал в учебных балладах никаких «но». Там не говорится, что, дескать, всадник не должен лететь, если чувствует себя так-то и так-то. Нет, там говорится: «Всадники! в небо! Нити летят»!
      Норик промолчал, лишь закусил губу и тяжело вздохнул.
      — Вот и прекрасно, — сказал Д'ган, довольный тем, что очередную попытку бунта удалось подавить так быстро. — Лина, прикажи крыльям собраться над Звездными камнями. — Он повысил голос, чтобы его слышало как можно больше всадников: — Мы отправляемся против Нитей, которые будут выпадать над Телгаром!
      Всадники направились к своим драконам, а Д'ган снова повернулся к Лине:
      — А ты соберешь звено королев, которое будет действовать по моей команде.
      Лина хотела еще раз попытаться отговорить предводителя, но при виде непроницаемо сурового лица Д'гана отказалась от своего намерения. Она поспешно захлопнула рот и молча кивнула.
      Ее Гарот'а была в числе тех драконов, которые недавно начали кашлять.
 
      — Но ведь ты будешь осторожен, правда, мой старичок? — спросила Далия, спускаясь вместе с К'районом на спине Бидент'ы на дно чаши Вейра.
      Она была недовольна решением предводителя переместить королев и старших командиров крыльев в вейры самого верхнего яруса — теперь всадникам предстояло либо питаться в кухонной пещере, либо получать совсем остывшую пищу, — но не могла отрицать логичности его рассуждений. Если болезнь передавалась от дракона к дракону — а судя по всему, так оно и было, — то главными путями заражения должны были оказаться чихающие и кашляющие больные. Поэтому переселение здоровых драконов в самую высокую часть Вейра — выше больных — казалось вполне осмысленной предосторожностью.
      — Я буду осторожен, — пообещал К'район.
      «Хотя, — добавил он про себя, — одной осторожности в эти дни вряд ли было достаточно».
      Болезнь, буквально опустошила Вейр. В тот день, когда Алая звезда вошла в круг Глаз-Камня, установленного в Форт-Вейре, он мог рассчитывать на триста тридцать три боевых дракона. Сегодня же навстречу Нитям в Южный Нерат вылетало всего лишь сто семьдесят шесть.
      К счастью, во время этого падения Нити должны были лишь немного задеть оконечность полуострова, и поэтому К'район надеялся, что благодаря его новой тактике — и краткости Падения — Вейр сумеет ощутить поднимающую дух радость победы без горькой боли за погибших драконов.
      — Ты присмотришь здесь? — спросил К'район. Далия поморщилась.
      — Я предпочла бы лететь вместе с тобой, — ответила она. — Ты так и не смог убедить меня в том, что твоя тактика позволит обойтись без крыла королев.
      К'район пожал плечами.
      — Но я не могу допустить, чтобы наши королевы летали ниже больных драконов.
      — Я думала, что больные драконы останутся в Вейре? — сказала Далия, нахмурив брови.
      — Те, о которых мы знаем, — уточнил К'район. — Конечно, командиры крыльев и сами всадники отлично понимают опасность, но это вовсе не означает, что ни один из драконов, которые чувствуют себя прекрасно сейчас, не начнет кашлять и чихать, когда мы окажемся над Южным Нератом.
      Далия кивнула. Он был прав — развитие симптомов происходило с молниеносной быстротой. После того как впервые чихнул Карт', через считаные минуты мучительный крик Гатриала подхватил скорбный хор драконов Вейра, оплакивавших очередную потерю.
      За три дня, прошедшие с последнего Падения, они потеряли от болезни двадцать семь драконов. Далия закрыла глаза, пытаясь хоть ненадолго отогнать терзавшие ее мысли.
       «Все будет в порядке», — попыталась успокоить ее Бидент'а. Далия кивнула в ответ на эту безмолвную реплику.
      Из Дома арфистов к ним послали нового целителя. Его следовало ждать не так уж скоро, потому что никто не рискнул послать за ним дракона, и бедному парню предстояло совершить продолжительное путешествие по земле и морю, выбирая дни, когда небо будет свободным от Нитей. Ну а им тем временем придется обходиться своими силами.
      — Доброе утро, моя леди! — бодро крикнула снизу юная девушка, почти девочка.
      Далия сдержала резкую реплику и, напротив, заставила себя ответить улыбкой на улыбку дочки холдера, стремительно зашагав от Бидент'ы к входу в пещеры.
      — Джасси, — сказала она. В ее тоне все же проскользнул легкий сарказм. — Еще раз прошу тебя, пожалуйста, называй меня просто по имени.
      Джасси присела в реверансе и наклонила голову.
      — Прошу прощения, моя… Далия. Мне трудно так сразу привыкнуть.
      Далия укоризненно покачала головой, но все же улыбнулась девушке еще раз. Джасси прибыла сюда после того, как К'район обратился в холды с просьбой прислать хоть кого-нибудь, кто имеет представление о целительстве.
      — Вообще-то мне приходилось иметь дело только с порезами и царапинами. Что еще могло случиться в отцовской гостинице? — виновато призналась Джасси, когда появилась в Вейре. Она принялась загибать пальцы, припоминая все более или менее сложные случаи, с какими ей приходилось сталкиваться. — Перелом со смещением, глубокая ножевая рана, спавшееся легкое и…
      Далия обняла девушку.
      — Прошу тебя, делай все, что сочтешь нужным, — попросила она. — Если это и не принесет пользы, то, по крайней мере, не повредит.
      — Я постараюсь, моя леди, — ответила Джасси. Она изо всех сил старалась вести себя как можно благовоспитаннее.
      Она чуть не сбежала, когда первым же пациентом оказался раненый дракон, но Далия сумела успокоить ее и представила юную целительницу дракону, который с трудом переносил боль после страшного ожога крыла.
      И уже к исходу дня Далия призналась себе, что просто не справилась бы с делами без помощи Джасси. Девушка избавилась от первоначальной неловкости и без труда вошла в роль хозяйки и почти начальницы, из чего Далия сделала вывод, что, скорее всего, Джасси играла главную роль в жизни закрывшейся теперь гостиницы. А Джасси призналась, что ей было тяжело в узких коридорах Иста-холда, где постоянно приходилось сталкиваться с одними и теми же немногочисленными людьми.
      Теперь, проведя в Вейре почти семидневку, Джасси чувствовала себя здесь почти совсем как дома, если не считать того, что все время норовила обращаться к всадникам «мои лорд» или «моя леди». Больше того, Далия решила уговорить Джасси выйти на площадку Рождений, когда в кладке в следующий раз окажется яйцо королевы.
      Жизнерадостность девушки казалась неиссякаемой, даже в самые тяжелые моменты. На глаза Далии навернулись слезы, когда она вспомнила, скольких всадников Джасси держала за руки и удерживала от самого страшного после того, как болезнь уносила их драконов.
      — Им же в это время намного хуже, — объяснила Джасси, когда Далия осторожно подвела один из разговоров к этой теме. — Ну а мне нужно всего лишь стараться обходиться без слез и делать все, что в моих силах.
 
      И эти слова, как считала Далия, полностью воплощали наилучшее кредо, которого можно было ожидать в эти ужасные времена от любого человека. Делать все, что твоих силах.
      Высоко в небе над западным притоком реки Телгар почти одновременно появились драконы, числом двести тридцать один, уже заранее выстроившиеся в трехэтажную стрелу.
      — Ну вот, мы здесь, а где же Нити? — прокричал П'даар, находившийся позади К'лиора.
      Предводитель Вейра улыбнулся, ему понравилась решимость помощника по крылу. Он посмотрел вверх, затем огляделся по сторонам.
      Вид его Вейра, выстроившегося в боевой порядок у него за спиной, заставил молодого предводителя исполниться гордости. Все, чему они так долго и старательно учились, должно было пригодиться. Он посмотрел в небо позади. Вот они, Нити. Его бронзовый Райнет' напрягся, ощутив нервную дрожь, пробежавшую по телу всадника.
      — Где же Телгар? — спросил он сам у себя вслух. А Райнет'у безмолвно приказал: «Пусть нижнее крыло остается на своем месте, а двум верхним передай, чтобы они развернулись и приготовились встретить Нити».
      Несколько суетливо — из-за волнения Вейр перестроился. Райнет' обернулся к К'лиору за огненным камнем, а потом с неба внезапно посыпались Нити, и Телгар пропал из виду.
      Пришло время лететь.
      Пришло время извергать огонь.
      Пришло время сражаться.
      Нити должны появиться над южной оконечностью Нерата менее чем через час, напомнил себе К'район, когда они с Нидант'ом вынырнули из Промежутка в ясное утреннее небо. Он огляделся и удостоверился в том, что крылья четко выстраиваются в боевой порядок. Сегодняшнее Падение ожидалось очень коротким; туча Нитей должна была лишь краешком задеть Нерат, а потом уйти в море. Но хотя вылет предстоял короткий, он был сопряжен с особой — почти уникальной — опасностью. Нити уже не в первый раз падали над морем, и было известно, что утренний бриз в сочетании с хаотическими воздушными потоками, прихотливо игравшими над водной гладью, заставляет Нити свиваться в причудливые клубки, которые могут летать в самых неожиданных направлениях.
      К'район радовался тому, что Падение будет коротким. Он предполагал выстроить драконов таким образом, чтобы можно было встретить Нити над самым берегом, а не вылетать в море и отступать в сторону суши вместе с перемещением фронта Нитей.
      Вот! Он наконец-то разглядел белесые пятна на фоне высоких облаков и приказал Нидант'у сообщить об этом остальным. Бронзовый повиновался, повернув одновременно огромную голову за огненным камнем. К'район дал дракону хорошую порцию, не отрывая взгляда от неба — он рассчитывал время, когда лучше всего устремиться навстречу падающим Нитям.
      Ж'лантир, занимавший позицию позади предводителя; увидел оторвавшийся от общего потока клубок Нитей за считаные мгновения до того, как тот швырнуло в сторону, прямо на спины К'району и Нидант'у. Прежде чем он успел хотя бы выкрикнуть предупреждение, Нити сожгли одежду и кожу предводителя, прожгли огромные дыры в крыльях Нидант'а и опалили спину дракона. Пара сразу же исчезла в Промежутке. Ж'лантир принялся медленно считать про себя, непрерывно обшаривая взглядом небо вокруг себя.
      Досчитав до пяти, он сглотнул подступивший к горлу комок и сказал Лолант'у:
       «Передай Пинет'у, чтобы М'кир отвел свое крыло назад. А наше крыло пускай подтянется вперед и закроет брешь».
      Из глаз Ж'лантира текли слезы. Лолант' передал его распоряжения и с неощутимой для глаза мощью взмахну крыльями, переместившись вперед и заняв место на острие атаки. А потом Нити посыпались сплошным дождем, и пришло время сражаться с ними, жечь их, превращать в безобидный пепел.
      Отрешившись на время от тяжести утраты, Ж'лантир мрачно выполнял свой долг перед Вейром и планетой.
 
      Киндан встревожился, не увидев Лорану за ужином. Они весь день работали вместе — рылись в бумагах в зале Архивов и помогали К'тану ухаживать за ранеными драконами и всадниками. И за больными драконами.
      Утром Лорана была весела, но по мере того, как тянулся день и драконы из Форта, Телгара и Исты погибали в сражениях с Нитями, ее лицо делалось все бледнее, пока не стало совсем изможденным. Киндан видел, как она вздрагивает при каждой новой потере.
      — Я в порядке, — сказала она арфисту на прямой вопрос. Незадолго до ужина в зал Архивов пришел М'тал.
      — Я только что получил известие от Лолант'а, — начал он, тревожно глядя на Лорану.
      — Я уже знаю, — без всякого выражения ответила та.
      — Ты зна… — М'тал осекся на полуслове. — Я пытался понять, почувствовала ли ты уход Нидант'а.
      Лорана печально покачала головой.
      — Их было так много, — чуть слышно проговорила она. Ее голос был хриплым, совершенно не похожим на тот, каким она говорила обычно, — Меньше, чем в первое Падение, но все равно очень много.
      М'тал медленно кивнул.
      — К'район был прав, когда пожалел тебя. Лорана посмотрела ему прямо в глаза.
      — Я выдержу, — твердо сказала она. — Это тяжело, но у меня есть Арит'а, и она поможет мне устоять.
      — Если тебе что-нибудь нужно, — сказал М'тал, — может быть, я или Салина сумеем чем-нибудь тебе помочь…
      — Спасибо, — ответила Лорана, заставив себя улыбнуться. — Мы с Арит'ой справимся.
      Но теперь, оглядывая столовую в поисках своей постоянной напарницы последних дней, Киндан вновь почувствовал тревогу. Тяжело вздохнув, он поднялся и направился в зал Архивов. Может быть, она решила поесть там, не отвлекаясь от дела?
      Он преодолел лишь половину ведущей вверх лестницы, когда его позвала Арит'а:
       «Лоране нужен арфист».
      Драконы достаточно редко обращались к Киндану, так что он подскочил от неожиданности, но заставил себя опомниться, снова сбежал вниз по ступенькам, пересек чашу и побежал к вейру Арит'ы и Лораны.
      Впрочем, немного не доходя до входа, он замедлил шаг, перевел дыхание и, остановившись перед входом, прислушался. Сквозь толстый занавес он услышал негромкие, но отчетливо различимые рыдания.
      — Лорана? — позвал он. — Можно мне войти?
      — Да.
      Киндан отодвинул занавес. Он сразу заметил, что гобелены сплошь увешаны приколотыми рисунками, изображавшими драконов и всадников. Среди них он узнал многих из своего Вейра — все эти драконы погибли от болезни или от ожогов Нитей. Он решил, что на остальных листках изображены погибшие драконы из других Вейров, хотя не мог себе даже представить, каким образом Лорана смогла «увидеть» их внешность настолько отчетливо, чтобы нарисовать. Впрочем, присмотревшись повнимательнее, он понял, что рисунки не были точными изображениями: черты «лиц» драконов, очертания спинных зубцов и костяных гребней, окружавших глаза, формы голов и зубы в пастях — все это было передано туманными темными пятнами, а не обычными для Лораны четкими штрихами. Зато были в деталях прорисованы ремни боевой сбруи и, самое главное, лица убитых горем всадников. Киндан был потрясен силой боли, которую он увидел на этих лицах, боли, которую Лорана должна была испытывать сама.
      Он заметил световые блики, отражавшиеся в тревожно вращавшихся глазах Арит'ы; охваченный волнением дракон то и дело заглядывал в спальню своей всадницы.
      Когда же глаза арфиста привыкли к темноте, он разглядел, что Лорана лежит на кровати. Он пересек комнату и присел на краешек. Девушка лежала ничком, уткнувшись лицом в подушку, обнаженная спина и руки не были прикрыты одеялом. Киндан поднял руку, чтобы положить ее на плечо Лоране, но в последний момент отдернул.
      — У тебя есть какой-нибудь лосьон? — спросил он.
      — Что? — Лорана повернула голову и взглянула ему в лицо.
      В тусклом свете, падавшем из коридора, Киндан разглядел на ее лице, покрытом слоем пыли из зала Архивов, промытые слезами полосы. Ему уже доводилось видеть людей в таком состоянии — изможденных болью, с телами, окаменевшими от горя и печали.
      — Лосьон, — повторил Киндан. — Или ароматное масло.
      — Есть немного масла в ванной, — ответила она, безуспешно пытаясь придать голосу шутливый оттенок.
      Киндан прошел в ванную, нашел склянку с маслом и вернулся в спальню.
      Он набрал немного масла и принялся тереть ладони, пока не почувствовал, что они согрелись. Тогда он снова присел на край кровати и начал осторожно массировать напряженные мускулы шеи девушки.
      — Повернись, я должен заняться твоими руками, — мягко произнес он — и скорее почувствовал, чем разглядел, ее озадаченный взгляд. — Ты столько рисовала, что у тебя наверняка спазмы в руках, — объяснил он. — Повернись.
      Он снова погрузил ладони в масло и, осторожно взяв левую руку девушки в свою правую, принялся разминать сведенные мышцы, осторожно разгибать скрюченные пальцы. Мало-помалу он заставил поддаться отвердевшую подушечку у основания большого пальца. Затем не спеша поднялся вверх по руке. Под его умелыми пальцами расслаблялись утомленные до окаменелости мышцы предплечья, бицепс и плечо.
      Лорана невольно испустила глубокий вздох облегчения.
      Киндан позволил себе чуть заметно улыбнуться и продолжил свою работу. Под его ласковыми, но сильными пальцами судороги отпустили и другую руку.
      Еще больше времени занял у него массаж ног девушки. Он хорошо представлял себе, какую нагрузку выдержали за минувший день ее ступни и особенно коленные чашечки, так что работал медленно и тщательно.
      В конце концов Киндан удовлетворенно вздохнул и убрал руки. Лорана погрузилась в спокойный сон. Арфист бесшумно встал и на цыпочках вышел из комнаты.
 
      Утром Лорана проснулась как от крика, почувствовав прилив жгучей страсти — мощной и почти пугающей своим накалом.
      В дверь просунулась голова Киндана; его глаза тоже светились от накала эмоций, которые охватили всех обитателей Вейра.
      — Майнит'а начала убивать животных и пить кровь.
      — Она скоро взлетит, — ответила Лорана.
      Она мысленно прислушалась и ощутила нарастающий накал страсти молодой королевы. Девушка взглянула на Киндана, ее взгляд был полон ласковой теплоты, к которой примешивался вызов.
      — Останешься со мной?
      Киндан ответил ей взглядом, в котором было поровну надежды и удивления. Лорана села в кровати и похлопала ладонью по простыне.
      — Мне никогда не приходилось оказываться рядом с драконами в брачном полете, — объяснила она.
      Киндан, повинуясь ее жесту, направился к ней и присел на кровать рядом.
      — В это время, — произнес он глухим от напряжения голосом, — все испытывают очень сильные эмо…
      Не дав ему договорить, Лорана громко вскрикнула, испытав совершенно сокрушительный всплеск этих самых эмоций, известивший ее о том, что Майнит'а настигнута и…
      Когда же к ней вернулось дыхание, она подалась всем телом к Киндану и впилась ему в губы страстным поцелуем.
      Киндан с силой обнял ее и прижал к себе, так же пылко отвечая на поцелуй. Они слились, как сплетенные драконы, сжигаемые страстью, рожденной в брачном полете королевы.
      Через некоторое время они разомкнули объятия и теперь расслабленно лежали рядом, соприкасаясь друг с другом. Лорана повернула голову к утомленно раскинувшемуся арфисту, подняла руку и нежно провела кончиками пальцев по четкой линии края его подбородка. Киндан повернул голову, поймал ее руку, поцеловал ладонь и, нежно улыбаясь, выпустил руку.
      — Кто это был? — спросил он. Было ясно, что он имел в виду брачный полет.
      — Карант' Б'ника, — мгновенно ответила Лорана. Она моментально узнавала каждого дракона своего Вейра.
      Киндан вздохнул, и Лорана сразу же услышала в этом вздохе целый невысказанный монолог. Теперь все в Бенден-Вейре должно измениться. Она, не поднимая головы, протянула руку, нащупала ладонь Киндана, притянула ее к губам и поцеловала.
 
      «Союз без будущего», — сказал себе вечером того же дня К'тан, глядя на Лорану и Киндана. Они вместе вошли в главную пещеру чуть позже Туллеа и Б'ника. М'тал и Салина уже сидели за столом.
      Туллеа шла напряженно, как это обычно бывает с всадницами, которые после неимоверно бурного спаривания королевы испытывают не только усталость, но и самую настоящую физическую боль. Б'ник тоже выглядел переутомленным.
      Лорана, напротив, двигалась так, будто вовсе не чувствовала точно такой же боли, на ее губах играла улыбка, она держала под руку Киндана и всем своим видом демонстрировала, что боль являлась для нее средством достижения цели, которую она принимает и приветствует.
      Они с арфистом образовали, пусть и ненадолго, хорошую пару, продолжал размышлять целитель. Он был очень рад тому, что хотя бы кому-то события этого дня принесли счастье.
      Зато по виду Туллеа и Б'ника такого не скажешь. Всадники были любовниками, причем страстными любовниками, на протяжении многих Оборотов, и потому К'тан ожидал, что брачный полет Майнит'ы доставит им большое удовольствие. Но, судя по покрасневшим глазам Туллеа и тому, как она напрягалась и вздрагивала при каждом шаге, случилось иначе.
      Брачный полет состоялся рано утром, сразу же после того, как Майнит'а проснулась. К'тан не мог вспомнить, сколько бронзовых всадников собралось вокруг Туллеа, когда королева начала убивать животных и пить их горячую кровь. Он помнил, как Б'ник кричал на Туллеа, требуя, чтобы она не позволяла королеве обжираться, помнил, как Туллеа молча оглянулась на него с едкой ухмылкой. Неизвестно, что послужило причиной, то ли упрямство Туллеа, то ли ее неспособность управлять своим драконом, но Майнит'а съела целиком двух животных, прежде чем рев Карант'а и, как показалось целителю, еще более громкие крики Б'ника заставили всадницу остановить королеву. Выпив кровь у еще пары убитых животных (что было необычно мало), она взмыла в воздух, и за нею помчались охваченные страстью бронзовые.
      Брачный полет продолжался совсем недолго. Бронзовые едва успели разогнаться, как Майнит'а сбавила скорость, и ее сразу же схватил Карант'. К'тан вздохнул и задумчиво покачал головой. Короткий брачный полет, перед которым королева обожралась, — все это предсказывало маленькую кладку и большое количество проблем для Вейра с госпожой, не способной управлять своим драконом.
      М'тал и Салина поднялись навстречу вошедшим Туллеа и Б'нику. Новая госпожа Вейра заметила их движение, но демонстративно повернулась к другому столу. Решив не обращать внимания на оскорбление, М'тал кивнул Салине, и они вдвоем направились к столу, который выбрала Туллеа.
      — Госпожа Вейра, предводитель Вейра, примите поздравления с брачным полетом, — начал М'тал традиционное приветствие. — Пусть ваша кладка будет большой и птенцы многочисленными.
      Туллеа уставилась на него с неприкрытым негодованием. Б'ник без малейшего энтузиазма выслушал завершающую фразу приветствия, но вежливо поклонился М'талу и Салине;
      — Я хочу, чтобы вы до завтра освободили покои Б'ника, — сказала Туллеа М'талу. — Предводитель Вейра должен жить рядом с залом Архивов. — Она смерила презрительным взглядом Киндана и Лорану, которые остановились в дверях, ожидая окончания приветствия. — Лорана, вы с Кинданом будете заниматься своими глупостями где-нибудь в другом месте.
      Более откровенного оскорбления было просто невозможно придумать. Но Лорана вежливо поклонилась.
      — Если вы так желаете, мы могли бы продолжать наше исследование в моем вейре.
      Туллеа громко фыркнула.
      — Мне плевать, где вы будете поднимать пыль, лишь бы не в зале Архивов. — Тут ей пришла в голову новая мысль, и она с язвительной улыбкой повернулась к М'талу. — Моя обязанность как госпожи Вейра — заниматься размещением, — заявила она. — Я думаю, командир крыла М'тал, что твое крыло лучше разместить на самом верхнем уровне. Можете переселяться туда немедленно. Ваши прежние помещения займет крыло Б'ника.
      М'тал выслушал приказ совершенно спокойно. Он поклонился и сказал с легкой улыбкой:
      — Спасибо, госпожа Вейра. Я слышал много предположений о том, что на верхних уровнях драконы, по-видимому, должны меньше болеть.
      Глаза Туллеа широко раскрылись, как от удара, но она тут же прищурилась, решив, что бывший предводитель издевается над нею.
      — Предводитель Вейра, твое крыло может начать переселяться завтра, — мурлыкающим тоном сказала она Б'нику.
      Б'ник, совершенно определенно, испытывал сильнейшее замешательство. Он повернулся к М'талу.
      — До завтра мои люди не будут готовы. Пожалуйста, попросите своих переселяться по мере готовности, когда им будет удобно.
      — Хорошо, предводитель Вейра, — ответил М'тал.
      Он сделал знак Салине, и они удалились бок о бок. Туллеа осталась за своим столом, не более счастливая, чем прежде и всегда.
      Вечернюю тишину нарушил характерный звук кашля дракона. Все присутствовавшие в пещере — а там собрались почти все всадники Вейра — начали переглядываться, пытаясь сообразить, чей же дракон кашляет. Впрочем, озабоченными сразу сделались все: ведь заболел еще один дракон. Б'ник наклонился к Туллеа и о чем-то быстро заговорил, пытаясь отвлечь госпожу Вейра.
 
      Крыло М'тала переселилось на верхний уровень на следующий день. Всадники успели еще до полудня, оставив на вечер всю уборку за собой.
      — Нужно же расплачиваться за то, что мы проводим такие легкие тренировки, — поддразнивал М'тал своих всадников.
      Те добродушно отшучивались, но проницательный человек смог бы заметить владевшее ими напряжение.
      Лорана и Киндан решили изучать Записи в жилище арфиста, потому что оно находилось в нижних пещерах и располагалось ближе к залу Архивов, чем вейр Лораны и Арит'ы. Они набрали столько Записей, что, пожалуй, им должно было хватить работы на добрую семидневку. А будь стопки бумаг меньше, это давало бы им ложное ощущение легкости задачи.
      Под вечер к ним зашел — просто проведать — К'тан.
      — Я сначала пошел к Лоране; решил, что вы должны быть там, — сказал целитель, просунув голову в дверь. Впрочем, окинув взглядом уютную комнату Киндана, он одобрительно кивнул. — Это вполне разумно.
      — В любом случае это же работа арфиста, верно? — откликнулся Киндан. — Как поживают больные?
      К'тан скорчил гримасу и мотнул головой.
      — Хуже. Причем многие.
      Киндан снова повернулся к горе Записей.
      — В таком случае я предлагаю вернуться к нашим поискам.
      — Ничего мы здесь не найдем, — чуть не плача, проговорила Лорана, рывком поднявшись с места. — Мы должны отправиться в Форт.
      К'тан вопросительно посмотрел на нее.
      — Там находятся самые старые Записи, — объяснила она. — И именно туда отправлялись все предводители Вейра, когда не могли найти ответа у себя.
      — Но ведь М'тал уже сказал, что этого нельзя делать, — возразил Киндан.
      — М'тал больше не предводитель Вейра, — вызывающе бросила Лорана.
      — Ну а Арит'а еще слишком молода для того, чтобы нести тебя, — продолжал Киндан. — Как ты собираешься туда попасть?
      — Я могу тебя отвезти.
      Все трое изумленно повернулись на голос и увидели стоявшего в дверях Б'ника.
      — Все равно я должен повидаться с К'лиором.
      — Но… болезнь… — нерешительно возразил Киндан.
      — Она давно уже есть в Форте, как и у нас, — ответил Б'ник. — К'лиор согласен.
      Он повернулся к Лоране:
      — Когда ты сможешь отправиться?
      — Я тоже хотел бы поехать, — сказал Киндан. Б'ник мотнул головой.
      — Мне хотелось бы, чтобы ты остался помогать К'тану ухаживать за больными и ранеными.
      Лорана достала записные дощечки и стилос.
      — Когда отправляемся?
      — Как только ты будешь готова, — отозвался Б'ник и добавил некстати: — Я полагаю, Туллеа и Майнит'а еще спят.
      — Вот и чудесно! — дерзким тоном воскликнула Лорана. Она оглянулась на своих товарищей, а потом на нового предводителя Вейра. — Арит'а тоже еще спит, но через час-другой захочет есть.
      Б'ник кивнул с таким видом, будто прикидывал что-то в уме.
      — В таком случае нужно позаботиться о том, чтобы вернуться к этому времени, независимо от того, сколько придется пробыть там, — ответил он.
      — А разумно ли, предводитель, перемещаться во времени сразу же после брачного полета? — заботливо спросил К'тан. Он отлично знал, как утомлялись всадники и драконы от перемещения через Промежуток во времени, а брачный полет был не менее; скорее даже более утомительным делом.
      — Карант' говорит, что готов, — ответил Б'ник. — А мне, пожалуй, не помешает практика, — добавил он двусмысленно и с легким поклоном обратился к Лоране: — Госпожа всадница?
      Когда они вышли в коридор, Киндан повернулся к К'тану:
      — Как ты считаешь, ты мог бы обойтись без меня?
      К'тан ненадолго задумался и пожал плечами:
      — Я уверен, что в Вейре найдется кому мне помочь.
      — Спасибо, — отозвался Киндан и побежал следом за предводителем и Лораной.
      — Б'ник! — крикнул он, завидев впереди спину нового предводителя Вейра.
      Б'ник остановился и вопросительно взглянул на подбегавшего к ним Киндана.
      — Я думаю, что мне все же стоит заглянуть в Дом арфистов. Карант' сможет взять еще одного человека? — спросил Киндан.
      — Об этом я не подумал, — сказал Б'ник, задумавшись на секунду. — Я намеревался сам ввести мастера-арфиста в курс наших дел. Но ты сможешь сделать это не хуже, а то и лучше меня. Заодно и время сбережем.
      Он кивнул в сторону чаши Вейра.
      — Пойдемте. Карант' без труда снесет троих.
 
      Лорана, вытянув шею, выглядывала из-за плеча Б'ника. Они неторопливо снижались в чашу Форт-Вейра. Навстречу им уже протрубил сторожевой дракон, Лорана услышала ответ Карант'а и настороженное приветствие сторожевого дракона Вейра.
      Киндана по дороге высадили в Доме арфистов, где Б'ник получил поздравления и обменялся несколькими шутками с мастером-арфистом Зистом.
      — Нас ждут, — сказал Б'ник Лоране.
      В этом не было необходимости, и они оба это знали, но так требовали правила вежливости. Поведение предводителя Вейра во время поездки озадачило и обрадовало Лорану, которая привыкла видеть Б'ника рядом с Туллеа, причем он почти всегда держался робко, раболепно и казался чуть ли не жалким. Сейчас же в этом мужчине начали приоткрываться глубины, о наличии которых Лорана пока не догадывалась.
      Карант' легко коснулся земли, а потом, высадив на землю своего всадника и пассажирку, снова взмыл в воздух, чтобы отыскать удобное место на вершине барьера Вейра.
      — Форт-Вейр видит солнце через шесть часов после того, как оно появляется у нас, в Бендене, — прокомментировал Б'ник, взглянув на край светила, появившегося над ограждением чаши.
      — Так что же, нам не придется перескакивать во времени, когда мы будем возвращаться обратно? — спросила Лорана.
      — Как же, конечно, придется, — ответил Б'ник. — Тебе когда-нибудь приходилось перемещаться во времени в Промежутке?
      — Однажды, с Ж'трелом, — сказала она.
      — Ты почувствовала после этого большую усталость?
      Лорана кивнула.
      — Такова цена движения во времени через Промежуток, — пояснил Б'ник. — Если бы у нас не было такой неотложной необходимости, я ни в коем случае не пошел бы на риск.
      Судя по выражению лица, он намеревался сказать что-то еще, но в последний момент передумал, осмотрелся по сторонам и показал на небольшую группу людей, приближавшуюся к ним.
      — Ага, вот и они.
      Красивый стройный мужчина, шедший в центре, был еще моложе, чем Б'ник. Его длинные волосы были собраны в пучок на затылке, такие прически редко встречались у всадников, но его волнистые волосы обладали таким медовым золотым цветом, что Лорана сразу поняла, какое поразительное впечатление они должны производить на большинство женщин. Ее взгляд тут же перескочил на женщину, шедшую рядом с ним. Сайска была еще выше ростом, чем предводитель Вейра, — кареглазая красавица-шатенка с сильным веселым лицом. Она была сложена гораздо плотнее Лораны, но держалась очень свободно и не пыталась сдержать широкий шаг, чтобы казаться скромнее, чем она была на самом деле, или же, напротив, дополнительно подчеркнуть свою силу и энергичность.
      — Предводитель Вейра Б'ник, добро пожаловать в Форт-Вейр! — провозгласил К'лиор, подойдя поближе.
      Сайска ничего не сказала, лишь широко улыбнулась.
      — Спасибо, — ответил Б'ник. — Мне очень жаль, что я не смог побывать у вас в более благоприятное время…
      — Как и всем нам, — согласилась Сайска, ее красивое лицо помрачнело. — Как дела у вас в Бендене? Плохо?
      Б'ник взглянул на Лорану.
      — В Вейре двадцать больных драконов, — сказала та. — И втрое больше уже ушло в Промежуток.
      К'лиор и Сайска переглянулись.
      — У нас около шестидесяти больных драконов, а потерями мы более сорока, — сказала госпожа Вейра.
      — Я буду рад, если к следующему Падению у меня окажется хотя бы пять полноценных крыльев, — сознался К'лиор.
      Б'ник кивнул.
      — У нас пока что имеется семь полных крыльев, — сказал он и поспешно добавил, заметив отчаяние во взгляде К'лиора: — Но я не знаю, как долго еще это будет продолжаться. И к тому же у нас с самого начала было больше драконов, чем у вас.
      — Что мы можем сделать, чтобы помочь вам? — спросила Сайска, глядя на Лорану, и нахмурилась. — Ты Туллеа?
      — Это Лорана, всадница Арит'ы. Майнит'а вчера поднялась, — сказал Б'ник.
      — Приношу свои поздравления! — сказал К'лиор. Его лицо, не привыкшее к мрачности, прояснилось.
      — Хороший был полет? — осведомилась Сайска, жестом собственницы поймав руку К'лиора.
      Б'ник усмехнулся, заметив их совершенно очевидную привязанность.
      — Неожиданный, — сознался он. — Я совершенно не рассчитывал оказаться сегодня предводителем Вейра.
      — Что ж, мне кажется, что ты уже вполне вошел в роль, — одобрительно заметила Сайска.
      Улыбка Б'ника сделалась еще шире.
 
      — Я ровным счетом ничего не знаю о том, что делается в Вейре Плоскогорье, — сказал Киндану мастер-арфист Зист, когда тот закончил свой краткий рассказ.
      Киндан вскинул бровь.
      — А есть ли хоть какое-нибудь объяснение?
      — Единственное сообщение, которое я получил от Грелли, оказалось загадочным, — ответил Зист. — Он передал одно слово; ждите.
      — Это не производит впечатления чего-то слишком уж загадочного, — отозвался Киндан.
      — В первый момент и мне не показалось, — согласился Зист. — Но с тех пор прошло уже почти две недели, и я не услышал никакого продолжения. Киндан нахмурился.
      — А что сообщают из других Вейров? Мастер-арфист Зист кивнул мастеру-целителю Перигору. Тот вздохнул.
      — Я не могу… Моя специальность — это люди, — он сжал губы.
      — Вообще-то болезнь — всегда болезнь, независимо от того, кто болеет, животные или люди, — раздраженно бросила мастер голоса Нонала.
      — Даже если и так, — ответил Перигор, — я не располагаю достаточной информацией, чтобы выдвигать обоснованные предполо…
      — А я располагаю, — резко, почти презрительно перебил его мастер-архивариус Верилан. Все сразу повернулись к нему. — Я ничего не понимаю в болезнях, но зато умею читать и считать.
      Он выдвинул на середину стола записную доску.
      — Нам известно количество больных драконов в части Вейров, — сказал он, ткнув пальцем в один столбец. — Вот это количество драконов, пропавших в Промежутке из-за этой болезни. — Он указал на другой столбец, а потом перешел к третьему. — А вот это — количество пострадавших во время каждого Падения.
      — И о чем нам все это говорит? — спросил мастер-арфист Зист.
      — Болезнь резко увеличивает потери драконов, — сказал Верилан. Он поднял руку, останавливая собеседников, которые начали возражать против его заявления.
      — Эта болезнь настолько увеличила потери, что Вейры теряют чуть ли не половину своих боевых сил при каждом вылете против Нитей. — Он поднял руку еще выше, чтобы предупредить новые протесты. — Я знаю, знаю — числа не слишком точны. Но закономерность имеется, и никуда от этого не деться, — решительно заявил он. Потом глубоко вздохнул и продолжал: — И учитывая, что Вейру нужно, по меньшей мере, три полных крыла драконов на каждый боевой строй, чтобы можно было успешно летать против Нитей… — Он резко тряхнул головой. — Учитывая это, можно утверждать, что Вейры потеряют способность бороться против Нитей после следующих двух Падений.
      —  Что? — Все остальные дружно повскакали с мест и одновременно потянулись к табличке, желая внимательнее изучить цифры.
      Первым на место сел Киндан, затем мастер-арфист Зист. Они не присоединились к возбужденным переговорам остальных. И один, и другой достаточно хорошо поняли вычисления Верилана. Мастер-архивариус был прав.
      Скоро — после ближайших двух Падений, если не раньше — на Перне останется слишком мало драконов, чтобы обеспечить защиту планеты от Нитей.
 
      — Есть какие-нибудь успехи? — бодро спросил Б'ник, пододвигая Лоране деревянное блюдо с нарезанным толстыми ломтями сыром.
      И она, и Сайска одновременно вскинули головы от Записей. Лорана молча мотнула головой, а Сайска сразу же опустила взгляд и снова уткнулась в старинные бумаги.
      — Когда ты ела в последний раз? — осведомился Б'ник. На лице Лораны появилось растерянное выражение.
      Прежде чем она успела что-либо сказать, Б'ник усмехнулся.
      — Я так и думал, — сказал он. — Кстати, это первый вопрос, который я обычно задаю Туллеа. — Он решительно толкнул тарелку вперед. — Ешь. Сейчас же. Это приказ твоего предводителя Вейра.
      Лорана облизала губы, отложила Запись, которую держала в руках, пододвинула к себе тарелку, куда Б'ник, вдобавок к сыру, положил горку галет. Потом он вопросительно взглянул на госпожу Форт-Вейра: не хочет ли и она перекусить?
      — Пожалуй, я лучше схожу проведаю К'лиора, — ответила Сайска. Она быстро поднялась, шагнула к двери, но тут же снова повернулась к Лоране: — Я вернусь.
      — Спасибо, — сказала та.
      — Это, — Сайска указала на громоздившиеся вокруг стопки Записей, — нужно всем нам.
      — Объясни-ка мне, что нужно искать, — сказал Б'ник, едва Лорана начала намазывать мягкий сыр на галету.
      Она сразу почувствовала себя неловко: как же так, она будет есть, а предводитель Вейра — работать!
      — Все, что может показаться полезным, — объяснила она. — Упоминания о болезнях или же о том, что предводители других Вейров изучали здешние Записи, ну и все прочее в этом роде.
      Б'ник кивнул, но на его лице выразилась искренняя растерянность. Лорана пожала плечами.
      — Но ведь мы и впрямь не знаем, что нужно искать, сказала она. — Драконы неболели.
      — До сих пор.
      Они молча продолжали работу. Через некоторое время к ним присоединились К'лиор и Сайска. Они так же молча взяли из шкафов по большой стопке Записей и выложили их на огромный стол, стоявший посреди зала Архивов Форт-Вейра.
      Стемнело. Хозяйка нижних пещер принесла светильники.
      В конце концов Б'ник отодвинулся от стола и с усилием потянулся. Лорана взглянула на него, ожидая, что сейчас предводитель скажет, что пора заканчивать… впрочем, она и сама была готова завершить очередной бесплодный поиск.
      Но едва он успел набрать в грудь воздуха, чтобы заговорить, как Сайска, которая листала Записи с головокружительной быстротой — Лорана не могла понять, каким образом ей удается прочитывать содержание, — выпрямилась с удивленным возгласом.
      — Похоже, я что-то нашла, — сказала она и озадаченно посмотрела на остальных, а потом ткнула пальцем в лист, который лежал перед нею. — В этой Записи сказано, что в самом начале Первого Интервала было построено специальное место. — Все затаили дыхание. — Было очень много споров, но в конце концов М'халлу удалось всех убедить, — она кивнула Б'нику, у которого от удивления глаза вылезли из орбит, — и его построили в…
      — Бенден-Вейре, — закончил Б'ник.
 
      — …Итак, мы не нашли ни в наших Записях, ни в Записях цеха целителей ничего такого, что могло бы опровергнуть этот вывод, я правильно понимаю? — произнес мастер-арфист Зист, подводя итог многочасовому напряженному обсуждению и спорам.
      — В архивах я не нашел ничего, — признался мастер-архивариус Верилан. Он обвел взглядом присутствовавших и добавил: — И я убежден в том, что мои расчеты верны.
      Перигор недовольно поджал губы, покачал головой и воздел руки, словно намеревался протестовать. Мастер-арфист Зист взглянул на него, вопросительно подняв бровь.
      — Как я уже говорил, я не целитель животных. Возможно, мастер-скотовод мог бы что-нибудь подсказать, но мой цех не обладает знаниями, которые полезны для драконов, — сказал после долгой подготовки мастер-целитель.
      Все сидящие около круглого стола тоже разводили руками или печально кивали, не глядя в глаза друг другу. Все, кроме Келсы. Зист вопросительно взглянул на нее.
      — Я не уверена, стоит ли об этом говорить, — сказала она. — Это всего лишь отрывок.
      — Все, что угодно! — с отчаянием в голосе воскликнул Киндан.
      — Я отыскала фрагмент песни, древней песни, — пояснила она. — У нее совершенно никудышная мелодия, хотя и довольно навязчивая… Несомненно, именно поэтому ее давно уже никто не поет. Мне удалось отыскать только пару куплетов. — Она строго взглянула на Киндана. — Текст был переписан из рук вон плохо…
      Киндан чуть не ахнул от ужаса и сознания своей вины. А потом набрал в грудь воздуха и запел:
 
Рыдают тысячи голосов,
Плач разрывает ночь,
И вдруг один, за ним другой
Из них уходят прочь.
 
      — Но ведь ничего такого не было, — запротестовал Верилан. — Никакой тысячи голосов…
      Киндан поднял руку, прося тишины, закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и продолжал:
 
Целитель-дева, одна лишь ты
Идешь за ними вслед,
Они во мраке пустоты
Ведут тебя ко мне.
 
      Послышавшегося снаружи хлопка воздуха, извещавшего о появлении дракона, никто не услышал, потому что Киндан пел дальше:
 
И в темной ледяной ночи
Один из них звучит.
Тот голос звонкий, молодой
Лишь слово говорит.
 
      Он умолк, а потом открыл глаза и покачал головой.
      — Это все, что я смог вспомнить.
      — В Бенден-Вейр попала какая-то молодая целительница? — спросил Перигор.
      Его ревнивый взгляд обежал всех и остановился на Киндане.
      — Лорана, — сразу же ответил арфист.
      — Но она же вовсе не целительница… — начал было возражать Перигор, но повелительный жест Зиста заставил его умолкнуть. Мастер-арфист повернулся в сторону двери, откуда доносился перестук стремительно бежавших по коридору легких ног. Шаги приближались к комнате, где проходил совет.
      В незавешенном дверном проеме появилась стройная женская фигура.
      — Киндан, идем скорее! Арит'а заболела, — прокричала Лорана сквозь слезы.

 

Тиллек-холд, Первый Интервалу 58 ПВ

      — Вряд ли в это время года кому-нибудь придет в голову назвать Тиллек теплымместом, — крикнул М'халл через плечо сидевшей позади него Цветку Ветра.
      Дракон плавно снижался к северному Холду.
      — Это меня как раз устраивает, — спокойно ответила старуха. Слишком велико было наслаждение от дальнего путешествия на спине дракона, чтобы она позволила какой-нибудь ерунде вроде холода или тумана испортить ей настроение.
      Брайант', дракон М'халла, был мудр и опытен, как и сам предводитель Бенден-Вейра. И все равно необходимость спускаться в непроглядной облачности, тянувшейся почти до самой земли, изрядно нервировала их обоих. М'халл уже собирался сдаться и приказать Брайант'у уйти в безопасный Промежуток, когда они все же прорвались сквозь облачную пелену и увидели внизу землю — слишком близко для того, чтобы М'халл испытал настоящее облегчение.
      Брайант' сразу же перешел от спуска по спирали к парению под самой кромкой облака, ожидая от всадника приказа опуститься в безопасное место.
      Туман был настолько густым, что местные жители заметили М'халла и его пассажирку, лишь когда они миновали ворота Тиллек-холда.
      — По крайней мере, здесь не холодно, — сказал М'халл, помахав изумленным охранникам. — Отец говорил, что в старой Ирландии — это на Земле, где он жил ребенком, — летом часто бывало вот так: туман поднимался от моря на берег и по нескольку дней ничего не было видно.
      Он оглянулся и восхищенно присвистнул: как раз в этот момент туман ненадолго разошелся, и в разрыве показались далекие горы.
      — Красивый вид, правда? — послышался бодрый голос. В тумане появилась темная тень. С приближением она превратилась в крупного бородатого мужчину, одетого в свитер грубой вязки. У него были заскорузлые руки моряка и развалистая походка, отличающая всех, кто много времени проводит на шаткой палубе судна.
      — Малон из Тиллека, к вашим услугам, — сказал он, протягивая руку сначала Цветку Ветра, а потом М'халлу. — Огненная ящерица, которую вы прислали, предупредила меня о вашем прибытии, но я не был уверен: как же, такой туман!
      М'халл припоминал рассказ Л'кана о том, что Малон принял на себя управление Тиллек-холдом совсем недавно, после смерти преемника самого Джима Тиллека. Новый глава холда был одного роста с М'халлом, ширококостный темный шатен с приветливыми карими глазами.
      — Рад познакомиться с вами, — сказал М'халл.
      — А мы очень рады принять вас, — ответил Малон, указывая в сторону входа в большой зал. — Вас ожидает свежая тушеная рыба, а для Цветка Ветра приготовлено отличное теплое место. — Он смотрел сверху вниз на крошечную старую леди, неумело пытаясь скрыть любопытство. — Только не могу понять, почему вы выбрали наш берег, а не куда более теплые места, скажем, в Южном Боле…
      — Вы подобрали для меня место на берегу? — нелюбезно перебила его Цветок Ветра. — Чтобы, как я просила, там не было любопытных глаз?
      Малон кивнул, на его лице появилось озадаченное выражение.
      — Все сделали, как вы написали, и еще укрытие на всякий случай.
      — Я просила еще кое о чем, — со своей обычной резкостью продолжала Цветок Ветра. — Вам удалось это обеспечить?
      — Сделали, как вы просили, — ответил Малон; белые зубы ярко сверкнули в его бороде. — Хотя должен признаться, что ваши просьбы заставили немало народу чесать в затылке.
      — У старушки сползает крыша, только и всего, — заявила Цветок Ветра. — М'халл сказал, что мне очень нужно отдохнуть. — Она широким жестом указала на клубившийся вокруг туман. — Думаю, такая обстановка окажется чрезвычайно успокоительной.
      — Мы с радостью сделаем для вас все, что в наших силах, Цветок Ветра, — ответил Малон и добавил, мотнув головой: — Хотя я совершенно не могу понять, зачем вам колокол, моток веревки и эти доски.
      — Для научного эксперимента, — не задумываясь, солгала Цветок Ветра.
      М'халл искоса взглянул на нее, очевидно, намереваясь о чем-то предупредить, но она сделала вид, что не заметила.
      — Я хочу узнать, как далеко звук разносится над водой в тумане.
      Раздавшийся позади грохот заставил старуху обернуться. К разговаривавшим людям возбужденно рвался страж порога, шипевший от боли из-за того, что короткая толстая цепь, натягиваясь, заставляла жесткий ошейник глубоко врезаться в жесткую шкуру.
      — Что это значит? — спросила Цветок Ветра.
      Любой человек, хорошо знавший ее, сразу же понял бы, что мягкие интонации предвещают опасную грозу.
      — Насколько я понимаю, одно из ваших созданий, — ответил Малон, приветливо помахав рукой стражу порога.
      Цветок Ветра повернулась к предводителю Тиллек-холда и пристально взглянула ему прямо в глаза.
      — Почему она прикована?
      — Видите ли, оно то и дело заставляло нас волноваться, — спокойно объяснил Малон. — А так оно живет в безопасности.
      — Стражи порога бывают «он» или «она», — строго поправила Цветок Ветра. — Страж зеленый, значит, «она».
      — Прошу прощения. Она, ее зовут Тилск, несколько раз попадала в неприятности, — сказал Малон. — Прошу прощения за то, что мы вас расстроили, посадив ее на цепь.
      — Более чем расстроили, — отозвалась Цветок Ветра и поглядела на М'халла. — Это очень плохо.
      — Прохождение закончено, — возразил М'халл. — Угрозы больше нет. И вы сами должны признать, что страж порога на свободе может представлять опасность.
      — Страж порога нуждается в обучении, точно так же, как и огненная ящерица, — наставительно сказала Цветок Ветра. — Или дракон, — сказала она с подчеркнутым ударением и взглянула на М'халла.
      Предводитель Вейра серьезно кивнул.
      — Что, если мы начнем сажать на цепь и драконов? — спросила она и с довольным видом кивнула, поскольку и Малон, и М'халл чуть не подскочили в ужасе. Она снова взглянула на Малона. — Посадить на цепь стража порога — это абсолютно тоже самое. — Она смерила взглядом М'халла, будто он был виноват в случившемся. — И что же, когда Нити снова начнут падать, стражи так и будут сидеть у вас на цепи? Вы имеете хоть какое-то представление о том, для чего они предназначены?
      — Моя леди Цветок Ветра, мы вовсе не хотели проявить неуважение, — решительно заговорил Малон. — Я понимаю, что вы привязаны к вашему созданию…
      — Не в этом дело, Малон, — перебил его М'халл. — Цветок Ветра права. Стражи порога предназначены для важного дела»
      — Они летают ночью, — подхватила Цветок Ветра, — когда драконы спят.
      — Именно поэтому мы и решили посадить ее на цепь, — сказал Малон плачущим голосом. — Однажды ночью она пропала!
      Цветок Ветра кивнула.
      — Отправилась поедать Нити, — объяснила она; ее глаза сверкнули от удовольствия. — Замечательно!
      — Если бы я знал… Я сейчас же отвяжу ее!
      — Нет, — остановила его Цветок Ветра, предостерегающе подняв. — Подберите хорошего человека, который работал бы с нею, как с огненной ящерицей. Пусть занимается с нею, заслужит ее уважение, и лишь послеэтого ее можно будет выпустить на свободу.
      — Значит, они такие же, как огненные ящерицы? — спросил Малон, недоверчиво вскинув брови. — Если так, то она уже слишком стара для того, чтобы запечатлеть кого-нибудь.
      — Дело в том, что они не совсем такие же, как огненные ящерицы или драконы, — сказал ему М'халл.
      — Более независимые, — добавила Цветок Ветра. — Способные, при необходимости, самостоятельно позаботиться о себе.
      — К счастью, Нити по ночам обычно замерзают, и поэтому навыки стражей бывают нужны не так уж часто, — подхватил М'халл.
      Цветок Ветра одобрительно кивнула.
      — Понятно… — протянул Малон. — Если я правильно понимаю, то мне следует держать эти знания при себе и не тревожить холдеров.
      — Да, пока что мы поступали именно так, — согласилась Цветок Ветра.
      М'халл бросил на нее вопросительный взгляд, но Цветок Ветра почти незаметно покачала головой, и всадник поспешно изменил тему.
      — Я рад, что нам удалось разобраться в этом недоразумении, — сказал он и театрально вздохнул. — Вы говорили о тушеной рыбе, не так ли?
      Малон чрезвычайно обрадовался возможности сменить предмет неприятного для него разговора и поспешил проводить гостей в холд.
 
      На следующий день вышло солнце, несколько дней погода стояла ясная, а потом снова испортилась. Но ни в хорошую, ни в дурную погоду распорядок дня Цветка Ветра не нарушался. Сразу же после рассвета она отправлялась в построенную для нее небольшую хижину.
      Вечера она большей частью проводила в обществе Малона и других рыбаков, с удовольствием восстанавливая в памяти то немногое, что помнила из морской биологии, и с глубоким интересом выслушивая рассказы о жестоких и трудных схватках рыбаков с морем. Старики были очень рады встрече с нею: многие помнили генетика с Года Лихорадки, а кое-кто застал даже Переправу.
      Малон вскоре высказал предположение по поводу возможной причины прибытия Цветка Ветра в Тиллек-холд.
      — Я не думаю, что они появятся здесь, — задумчиво сказал он ей, когда на третий вечер она возвратилась в холд. — Я встречал их в более теплых водах, ну а здесь, мне кажется, для них слишком холодно.
      Цветок Ветра улыбнулась ему.
      — Вы не могли бы дать мне немного рыбы? Или хотя бы рыбных отходов?
      Малон восхищенно покачал головой.
      — Вы, похоже, не собираетесь сдаваться!
      — У меня было много времени, чтобы научиться терпению, — ответила она.
      — Знаете, наверно, вы смогли бы добиться больших успехов в лодке, — сказал Малон после недолгого раздумья.
      — Я не морячка, — призналась Цветок Ветра.
      — Я мог бы найти кого-нибудь, кто вывез бы вас в море, — предложил холдер.
      Цветок Ветра резко мотнула головой.
      — Благодарю вас, но это было бы… неблагоразумно.
      — Похоже, у вас есть тайна, которой вы не намерены ни с кем делиться, — заметил Малон.
      — Существует тайна, которую я поклялась хранить, — поправила его Цветок Ветра.
      Малон медленно кивнул. Он отлично понимал, что старушка ни в малейшей степени не желала его обидеть.
      — Что ж, если так, то, по крайней мере, скажите мне, если придумаете, чем я смогу вам помочь.
      — Во-первых, рыбой, — напомнила Цветок Ветра.
      — Конечно.
 
      Однажды поздней ночью, когда Эморра направлялась в кухню, ее внимание привлек тусклый отблеск светильников, пробивавшийся из-под двери классной комнаты. Остановившись в коридоре, декан услышала невнятный голос. Тогда она осторожно открыла дверь и заглянула внутрь.
      Тьеран стоял около большой доски, сплошь исписанной блок-схемами и химическими формулами. В этот самый момент он был занят изображением дерева решений.
      — Что ты делаешь? — спросила она.
      — А вы что делаете? — вопросом на вопрос отозвался он. Эморра подняла поднос, который держала в руках.
      — Возвращаю посуду на кухню.
      — А я заработался допоздна.
      Она вошла в комнату, поставила поднос на ученический стол, а затем повернулась к доске и принялась изучать работу Тьерана.
      — Это что у тебя, диагностическая блок-схема? — спросила она.
      Тьеран кивнул.
      — И что же ты хочешь выяснить?
      — Как — что? От чего могли заболеть огненные ящерицы, — ответил молодой человек.
      Эморра еще раз присмотрелась к диаграмме.
      — Я вижу, ты предусмотрел бактериальный и вирусный варианты, но почему и земной, и перинитский? И почему отбросил пищевой фактор?
      — Если болезнь вызвана качеством пищи, то она должна быть саморегулирующейся, не так ли? — сказал Тьеран.
      — В том случае, если недостающее питательное вещество удастся найти, то да, — согласилась Эморра. — Как витамин С, предотвращающий цингу. — Прищурив глаза, она перешла к следующей ветви блок-схемы. — А что здесь насчет микроскопа?
      — Если инфекция бактериальная, то возбудитель можно рассмотреть в оптический микроскоп, — объяснил Тьеран. — Если не удастся, значит, болезнь вызывается вирусом.
      — Но при этом ты игнорируешь тот факт, что вторичная инфекция тоже может быть или бактериальной, или вирусной, — заметила Эморра.
      — Я не хочу усложнять задачу, — возразил Тьеран, — я, наоборот, пытаюсь ее упростить.
      Губы Эморры растянулись в улыбке.
      — Если бы это было легко… — начала она.
      Закончили фразу они дуэтом с Тьераном:
      — …то разобраться смог бы кто угодно.
      Они с усмешкой переглянулись. Эморра резко вскинула голову.
      — Только я не понимаю, почему ты так тревожишься, — сказала она. — Я хочу сказать, что мать, совершенно явно, отступилась от этого дела.
      Тьеран в упор взглянул на нее.
      — Но ведь она устроила себе отпуск, верно? — спросила Эморра.
      — Неужели? — усомнился Тьеран.
      Эморра резко тряхнула головой. Когда дело касалось ее матери, ничего нельзя было утверждать наверняка. Она еще раз взглянула на блок-схему, совсем уже настроившись оставить Тьерана наедине с его размышлениями, но тут ее внезапно осенило.
      — Знаешь, — задумчиво сказала она. — Ты идешь не так и не туда.
      — Я согласен на любую помощь и советы, — с непривычным смирением ответил Тьеран.
      — Вопрос не в том, что послужило причиной начала болезни, — медленно сказала она, еще раз прокручивая в уме пришедшую ей в голову мысль, — а что оказалось причиной смерти.
      — Вроде бы острая инфекция верхних дыхательных путей или ее осложнения, — сказал Тьеран.
      Эморра кивнула.
      — Идем дальше. Что нужно, чтобы благополучно перенести острую респираторную инфекцию?
      — Много антибиотиков, — не задумываясь, ответил Тьеран.
      — Это краткосрочное решение, — отрезала Эморра.
      — Ну… — Тьеран помолчал, задумчиво кусая губы. — Долгосрочное решение — это антитела, вырабатываемые иммунной системой. — Он нахмурился. — Но ведь очевидно, что иммунная система не смогла достаточно быстро распознать инфекцию и оказалась сбита с толку.
      — Значит, нужно сделать так, чтобы иммунную систему было не так легко сбить с толку, — сказала Эморра.
      — Каким же образом? — с несчастным видом спросил Тьеран.
      «Море выносит, и море уносит», — вспомнила Цветок Ветра смутно знакомое изречение. Она внимательно проверила каждый предмет, уложила все в большую Сумку и с натугой потащила прочь от берега.
      Вдали она с трудом могла различить группу дельфинов, стремительно удалявшихся в океан. Глядя им вслед, она мысленно составила список, в котором отметила четкой галочкой каждый из недостающих предметов. Кое-что из «потерянного» во время Переправы вернулось со дна морского.
      Она возвращалась в Холд упругой и твердой, как много лет назад, походкой.
      Прилетевший забрать ее М'халл настоял на том, чтобы Цветок Ветра позволила помочь ей с ношей. Когда старуха удобно устроилась на шее Брайант'а, всадник вручил ей сумку и лишь после этого сам забрался на свое место.
      — По-моему, ваша кладь заметно потяжелела, — заметил он, повернувшись к пассажирке. — Эриданцы любили делать все с тройным запасом — или я не прав?
      Цветок Ветра хихикнула.
      — Совершенно прав.
      — Полагаю адмирал Бенден похвалил бы их стремление к перестраховке и дублированию систем.
      — Если бы он об этом знал, — отозвалась Цветок Ветра, — то, уверена, одобрил бы.
      По команде М'халла Брайант' подпрыгнул, сделал несколько сильных взмахов крыльями, поднялся повыше и устремился в Промежуток.
      Вновь оказавшись в обычном пространстве и направив Брайант'а на плавный спиральный спуск к посадочной площадке Колледжа, М'халл снова обратился к Цветку Ветра.
      — У меня такое впечатление, что ваш отпуск прошел неплохо, — светским тоном произнес он.
      — Я нашла часть ответов на некоторые свои вопросы, — согласилась Цветок Ветра. — И должна когда-нибудь еще раз побывать там.
      М'халл от удивления вскинул брови.
      — Чтобы раздобыть что-то еще из захороненных сокровищ?
      — Нет, — ответила Цветок Ветра, резко мотнув головой. — Чтобы возвратить их.
      Прибывших встретили Эморра и Тьеран.
      — Добрый день, мама, — приветливо сказала Эморра. — Хорошо отдохнула?
      — Да, спасибо, — ответила Цветок Ветра, чуть не вздрогнув от отчужденности своего тона.
      Лицо Эморры сразу сделалось напряженным. Пытаясь сгладить неловкость, Цветок Ветра добавила:
      — Но я скучала без тебя и всех вас.
      — Пока вы купались в море, мы тут трудились, — выпалил Тьеран.
      Эморра смерила его негодующим взглядом.
      — Я с удовольствием послушаю, что у вас получилось, — ответила Цветок Ветра.
 
      — Что все это значит? — воскликнул в благоговейном ужасе Тьеран, явившись вместе с Эморрой на следующий день по приглашению Цветка Ветра в лабораторию.
      Джанир приподнялся на цыпочки, заглядывая ему через плечо. От увиденного глаза его округлились, и он подтолкнул Тьерана, чтобы тот поскорее проходил и дал ему возможность подойти поближе.
      — Где вы все это взяли? — взволнованно спросил он, разглядывая приборы. — Неужели у них сохранились даже источники питания?
      Он шагнул вперед, намереваясь потрогать один из драгоценных аппаратов, но Цветок Ветра бесцеремонно отбросила его руку. Главный врач всего Перна сразу же вновь почувствовал себя учеником и лишь обменялся жалобными взглядами с Тьераном.
      — Она не теряет времени попусту, — шепнул ему Тьеран.
      — Она всегда была такой, — так же неслышно ответил Джанир.
      Он посмотрел на маленькую старушку, которая, как и много лет назад, олицетворяла собой недосягаемую высоту познания, разума и силы воли.
      — Цветок Ветра, они же совершенно бесценны. Где вы их раздобыли?
      Цветок Ветра покачала головой.
      — Я не могу этого сказать. — И добавила, погрозив Джаниру пальцем: — Даже не рассчитывай наложить на них руку. — Джанир попытался протестовать, и она безжалостно продолжила: — Вспомни, что случилось в прошлый раз.
      Джанир открыл было рот, но Цветок Ветра снова погрозила пальцем, и он молча понурился.
      Цветок Ветра указала на один из приборов.
      — Это считыватель генетического кода и секвенатор.
      — А как он настроен? — быстро спросил Джанир.
      — На перинитский генетический код, — ответила Цветок Ветра. — Это было одно из первых откалиброванных нами устройств.
      — А что оно делает? — спросил Тьеран.
      — Анализирует генетический материал и определяет его последовательность, — объяснила Цветок Ветра. — И может также производить новые генетические последовательности или изменять существующие.
      — Но считать генетический материал — это еще не все, правда? — возбужденно спросила Эморра. — Я хочу сказать, мы должны знать смысл того, что было считано.
      — То есть нам нужна карта, — уточнил Джанир. Цветок Ветра указал на другой, меньший по размеру прибор.
      — Это — картопостроитель, — сказала она. — Когда мы создавали драконов, то имели полностью интегрированное устройство, которое, в свою очередь, было связано с ИГИПСом и «Иокогамой».
      Тьеран с несчастным видом смотрел на старших.
      — ИГИПС — Искусственная Голосовая Информационная Поисковая Система, — перевела Эморра, — Невероятно умный компьютер.
      — Намного больше, чем компьютер, — поправил ее Джанир. — А «Иокогама» — это самый большой из кораблей, на которых наши предки добрались до Перна.
      — Я их видел! — взволнованно воскликнул Тьеран. — Студенты-астрономы однажды перед самым рассветом принесли на Барабанную башню телескоп. — Он даже вздрогнул от возбуждения, вспомнив три похожих на яркие звезды огромных небесных тела, плывущих высоко над планетой, — Студенты называли их Рассветными Сестрами.
      Джанир снова повернулся к Цветку Ветра.
      — Что вы намереваетесь сделать при помощи этого оборудования?
      Она ничего не ответила, но, против обыкновения, он не отступил.
      — Я подумал, вы вот что скажете: если огненные ящерицы прибыли из будущего, то, скорее всего, ваш план не сработает.
      Цветок Ветра кивнула.
      — Я еще думаю, — ответила она. — Должно найтись такое решение, которое сработает.
      — А не больше ли смысла оставить оборудование тем, кому оно по-настоящему потребуемся? — спросил Тьеран.
      — Возможно, — согласилась Цветок Ветра. — Если только они смогут в нужный момент разобраться, как им пользоваться.

 

Бенден-Вейр, Третье Прохождение, 6 день, поздний вечер, 508 ПВ

      Карант' настолько круто спускался к Вейру после выхода из Промежутка, что Киндану показалось, будто его желудок подскочил к самому горлу. Больше того, дракон так торопился, что, когда он расправил крылья, замедляя полет перед самым прикосновением к земле, Киндана с силой швырнуло на сидевшую перед ним Лорану. И все равно приземление получилось необыкновенно резким для опытного дракона.
      Лорана первой спрыгнула со спины Карант'а и помчалась в свой вейр, еще до того, как Б'ник и Киндан успели спуститься наземь. Впрочем, арфист и предводитель Вейра ненамного отстали от нее.
      К'тан поджидал их в вейре Лораны. При виде своей всадницы Арит'а радостно защебетала, вращая глазами, но издаваемые ею ласковые звуки тут же прервал безошибочно узнаваемый кашель.
       «Я здорова, — много раз повторяла Арит'а, обращаясь к своей всаднице, которая стояла на коленях, обхватив руками голову юной королевы. — Я здорова».
       «Нет, ты не здорова, — мягко упрекнула ее Лорана. — Но ты поправишься, я тебе обещаю. Мы что-нибудь найдем. Нам удалось кое-что разузнать в Форт-Вейре».
      Она взглянула на К'тана.
      — Мы кое-что нашли в Форт-Вейре, — сказала она вслух. Киндан от удивления приподнял брови: возвращение было настолько поспешным, что они не успели перекинуться между собой и парой слов.
      — Что же? — спросил целитель.
      — В Записях Форта сказано, что здесь, в Бенден-Вейре, в самом начале Первого Интервала что-то построили, — объяснил Б'ник. Он вопросительно взглянул на К'тана. — Какие-то особые помещения. Ты не слышал о чем-нибудь таком?
      К'тан нахмурился и покачал головой.
      — Здесь время от времени бывают обвалы; возможно; эти помещения завалены, — сказал он.
      — Если они завалены, то мы их откопаем, — с яростной силой произнес Б'ник.
      К'тан перевел взгляд на Лорану.
      — Это может быть простой кашель…
      — У драконов не бывает простого кашля, — возразила Лорана ровным мертвым голосом.
      — Но ведь это только началось, — сказал Б'ник, старательно избегая употребления слова «болезнь». — Она молодая… она сможет справиться.
       «Я чувствую себя совсем неплохо», — певуче добавила Арит'а, мысленно обращаясь к хозяйке.
      К'тан знаком поманил Лорану выйти следом за ним в коридор.
      — Я знаю, что это трудно, — с мягкой силой сказал он, — но ты должна понимать, что твои сила и твердость — это в настоящее время главная надежда для Арит'ы.
      Ей на плечо легла рука, девушка повернулась и увидела позади Киндана.
      — Он прав, — сказал арфист. Лорана глубоко вздохнула.
      — Я знаю, — ответила она и расправила плечи.
      Киндан еще раз ободряюще стиснул ее плечо сильными пальцами и отвел руки. Лорана поспешила в вейр к Арит'е.
      — Я уделяла тебе слишком мало внимания, — сказала она.
       «Ты занималась своим делом, — уверенно ответила Арит'а. — А когда ты мне нужна, ты всегда бываешь рядом».
      Лорана снова опустилась на колени и обвила руками шею своего дракона.
      — Я люблю тебя, — произнесла она вслух.
       «Я знаю, — твердо сказала Арит'а с глубокой благодарностью в своем беззвучном голосе. Она ни одной секунды своей жизни не сомневалась в этом. Малышка ткнула Лорану головой: — Иди! Не волнуйся. Со мной все будет в порядке».
      Лорана отступала от Арит'ы и всмотрелась в ее вращающиеся фасеточные глаза.
      — Ты уверена?
       «Ты не сможешь найти эти комнаты, если останешься со мной, ведь правда?»
      — Я буду навещать тебя каждый час, — громко пообещала Лорана.
       «Навещай меня, когда я тебя позову», — возразила Арит'а.
      — Какая же ты упрямая, — упрекнула свою королеву Лорана.
      — Не могу даже представить, где это она могла такому научиться, — поддел ее Б'ник, протягивая Лоране руку. — Если вы готовы, леди всадница, то, я думаю, вы могли бы помочь нам в этом поиске.
      Лорана улыбнулась, хотя в ее глазах все еще стоял застывший страх, и пожала руку предводителя Вейра.
 
      — Мы подготовились настолько, насколько было возможно, — сказал Ж'лантир Далии, когда все остальные командиры крыльев Иста-Вейра вышли из Комнаты совета.
      — Ты проделал превосходную работу, Ж'лантир, — согласилась Далия. — К'район гордился бы тобой.
      После смерти предводителя Вейра прошло всего три дня. Далия, конечно, узнала о гибели К'района и Нидант'а в тот самый момент, когда она свершилась. Она пребывала в трауре, но она была госпожой Вейра и ни за что на свете не согласилась бы подвести людей К'района и разрушить то, что он создавал.
      Она назначила Ж'лантира временным предводителем Вейра. Прочие командиры крыльев единодушно поддержали это решение.
      Ж'лантир постарался полностью отрешиться от недобрых предчувствий и направил всю свою энергию на тренировку оставшихся всадников — насколько это было возможно в короткий промежуток времени, прошедший между Падением на юге Нерата и нынешним днем.
      — Очень жаль, что погода не улучшится, — сказала Далия.
      — Или не ухудшится, — ответил Ж'лантир. — Тогда у нас будет больше времени на подготовку.
      — Да, внезапное похолодание или сильный ливень были бы очень кстати, — согласилась Далия.
      — Мы должны лететь против Нитей, невзирая на погоду, — произнес Ж'лантир, знавший, что сетовать на судьбу совершенно бесполезно.
      Всадник, заранее направленный в район давно покинутого Айген-Вейра, сообщил о порывистом ветре и разреженных облаках на высоте порядка полутора тысяч метров.
      «Паршивая высота», — сказал себе Ж'лантир, спускаясь в чашу Вейра. В светлое время суток драконы могли подниматься гораздо выше трех тысяч метров — вообще-то их возможности ограничивались высотой, на которой могли находиться всадники, не теряя сознания от нехватки кислорода.
      При ясном небе драконы могли сражаться с Нитями на всем диапазоне высот, от максимума и до пятисот метров, а то и меньше. Но в условиях облачности было очень важно сжигать Нити до того, как они войдут в облака, в противном случае возникала большая опасность упустить смертоносные клубки из виду и позволить им упасть на землю.
      Какая-то часть Нитей неизбежно погибнет от соприкосновения с влагой облаков, но, поскольку облака в этот день были достаточно редкими, сохранялась большая вероятность того, что пропущенные Нити долетят до земли и зароются в сухую почву бесплодных равнин, окружавших Айген-Вейр, или, что было бы несравненно хуже, попадут на покрытое пышной растительностью побережье Айгена.
      Ж'лантир, не торопясь, забрался на шею Лолант'у, тщательно закрепил у себя за спиной мешки с огненным камнем, поданные кем-то из помощников, и окинул взглядом свое крыло. Все пять остальных крыльев уже поднялись в воздух — и все они были далеко не в полном составе.
      Сегодня против Нитей вылетало сто двадцать четыре дракона — менее половины числа, которым располагали всадники над Керуном во время первого Падения. Но все же драконов было достаточно для того, чтобы гарантированно истребить почти все сегодняшние Нити.
      Ж'лантир кивком поблагодарил юношу, подавшего ему последний мешок с огненным камнем, потрогал каждую пряжку, удостоверяясь, что все надежно закреплено, еще раз взглянул на своих всадников и широко взмахнул рукой, подавая знак взлетать.
      Далия следила со дна чаши, как всадники Иста-Вейра выстраиваются в боевой порядок над Звездными камнями, а потом одновременно исчезают из виду, нырнув в Промежуток, чтобы выйти из него над дальним участком материка и вступить в бой с Нитями. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не закусить губу или не стиснуть руки, — госпоже Вейра нельзя проявлять тревогу, поскольку за ней всегда следит множество глаз.
      Кто-то из всадников сегодня не вернется, как в прошлый раз не вернулся К'район. И она, и К'район — ее горло внезапно перехватил болезненный комок — они оба с момента Запечатления своих драконов знали, что этот день рано или поздно настанет.
      Когда Нидант' впервые догнал Бидент'у и К'район стал предводителем Вейра, они вместе внимательно изучали Записи. Они знали, что драконы и их всадники получают ранения в боях с Нитями. Они знали, что драконы и их всадники гибнутв боях с Нитями. Такова была жизнь, такова была цена, которую приходилось платить за право летать на драконе. Такую цену нужно было платить за право защищать жизнь на Перне от почти полного уничтожения Нитями.
      Далия отвернулась от Звездных камней и обвела взглядом людей, стоявших вокруг. Среди них она выделила торопливо направлявшуюся к ней Джасси.
      — Я уже доставила со склада сок кошачьей травы, — сообщила юная целительница-самоучка. — И бальзама из холодильной травы тоже вполне достаточно.
      — А как дела у больных драконов? Джасси поморщилась и отвела взгляд.
      — Двоим стало хуже, — ответила она, но тут же вновь вскинула голову и добавила обычным бодрым голосом: — Но остальные, похоже, в порядке.
      Далия коротко кивнула.
      — Очень хорошо, — сказала она. — До начала Падения еще несколько часов. Так что давай посмотрим, как у нас с обедом.
      — Насчет обеда полный порядок, — не задумываясь, ответила Джасси. — Только я не уверена, кого из учеников отправить подвозить огненный камень во время Падения.
      Далия резко повернулась и направилась к помещениям молодежи. В'рел, наставник молодежи Вейра, добился, чтобы ему позволили вылететь на Падение. Ни она, ни Ж'лантир не смогли найти возражений против участия здорового дракона и опытного всадника, тем более что В'рел и Пайолт' были на несколько Оборотов моложе предводителей.
      — Раз так, давай разбираться.
 
      К сторожевому дракону, наблюдавшему за небом над Айген-Вейром, присоединились еще сто двадцать три дракона.
      — Паршивая погода, — прокричал Ж'лантир Б'лону, своему заместителю по крылу.
      — Могла бы быть и похуже, — согласился Б'лон.
      Внизу, как и ожидалось, виднелись разрозненные полупрозрачные облака, вверху — тонкие высокие перистые. Б'лон указал на них.
      — Интересно, есть ли хоть какая-то надежда, что наверху воздух достаточно холодный и Нити будут замерзать?
      Ж'лантир тоже взглянул вверх.
      — Это, конечно, возможно, — сказал он. — Но мы ни в коем случае не должны на это рассчитывать.
      Позади раздались голоса, и всадники сразу прекратили разговор.
       «М'кир увидел Нити», — сообщил Лолант'. Он повернул к Ж'лантиру голову с раскрытым ртом, ожидая, что всадник вложит туда огненный камень. Ж'лантир раскрыл первый мешок и скормил Лолант'у первую порцию.
       «Передай остальным», — сказал Ж'лантир своему дракону. Он прищурил глаза и всмотрелся в небеса, пытаясь рассмотреть там серебристую тучку, не похожую на все остальные. «Кажется, сегодня нас ждет изрядная неразбериха», — подумал он.
 
      К'тан столкнулся с Кинданом уже под вечер. Они, правда, неоднократно встречались днем, но тогда они были заняты уходом за ранеными драконами и обсуждениями с Б'ником, как и где лучше организовать поиски комнат предков. Киндан уже успел осмотреть самые верхние уровни Вейра. И вид у него был далеко не ликующий.
      — Есть успехи? — скорее для порядка спросил его К'тан. Киндан помотал головой.
      — Нет. А у тебя?
      — Я провел с больными больше времени, чем рассчитывал, — ответил целитель. Он склонился к уху арфиста. — Я только хотел напомнить тебе, что сегодня Иста вылетает против Нитей.
      Киндан взглянул на собеседника, не до конца понимая, зачем тот об этом говорит.
      К'тан кивнул в сторону вейра Лораны.
      — Пожалуй, тебе полезно побыть с ней, — вполголоса пояснил он.
      — Да, — сразу же согласился Киндан. — Ты совершенно прав. — Он широко зашагал прочь, но вдруг приостановился и крикнул через плечо: — Спасибо!
      Он уже дошел до середины чаши Вейра, когда его окликнул Б'ник.
      — Скоро Иста должна вылететь на Падение в Айген, — предупредил предводитель Вейра.
      Киндан улыбнулся в ответ и коротко махнул рукой, указав пальцем в сторону жилища Лораны. Б'ник кивнул.
      Киндан обнаружил Лорану в вейре Арит'ы. Девушка сидела на полу, прижавшись к боку дракона. В помещении было полутемно: солнце уже скрылось за стеной кратера. Когда Киндан вошел, Арит'а тревожно встрепенулась. Лорана сидела с открытыми глазами и смотрела в пространство остановившимся взглядом, который, впрочем, сразу же перевела на Киндана.
      — Она отдыхает, — полушепотом сообщила она. — Дыхание, кажется, сделалось посвободнее.
      Киндан кивнул.
      — Я только что поела, — добавила Лорана, как будто считала именно это основной причиной появления Киндана, и тут же добавила язвительным тоном: — Миккала навестила меня всего час назад.
      Киндан поморщился было от ее слов и тона, но успел совладать со своим лицом. Если кто-то и обладал истинным талантом дежурить у постели умирающего всадника и в вейре больного дракона, то это была Лорана. Она умела произносить самые различные утешительные слова таким образом, что они обретали смысл, могла облегчить физическую боль и была способна удержать обезумевших от горя и отчаяния всадников, готовых наложить на себя руки, когда их драконы навсегда уходили в Промежуток.
      — Скоро начнется Падение Нитей над Айгеном, — прямо сказал Киндан. — Вейр уже вылетел.
      Лорана глубоко вдохнула и очень медленно выдохнула. Потом наклонила голову и всмотрелась в глаза Киндана.
      — Спасибо, — сказала она, чуть помолчав.
      — Может, зажечь светильники? — спросил арфист, указывая на ближайшую лампу с начищенным отражателем.
      — Да, со светом мне, наверно, будет полегче, — согласилась Лорана.
      Пока Киндан переходил от лампы к лампе, она следила за ним взглядом, то ли для того, чтобы отвлечься от страха перед тем, что ее сейчас ожидало, то ли потому, что на него ей было приятно отвлекаться.
      Когда во всех лампах заиграли яркие огоньки, Киндан вернулся к Лоране.
      — Можно мне остаться с тобой?
      Во взгляде Лораны были одновременно и радость, и горечь. Она похлопала ладонью по земле рядом с собой.
      — Я очень на это надеялась, — прямо сказала она. — Камень твердый, но через некоторое время его перестаешь замечать.
      Киндан опустился на пол рядом с ней, не зная, что ему делать дальше: то ли прислониться к Арит'е, как это сделала Лорана, то ли предложить девушке опереться на него, то ли самому прижаться к ней.
      Она почувствовала растерянность друга и повернулась к нему спиной. Откинув с шеи локоны, она спустила с плеч рубашку.
      — Не мог бы ты…
      Киндан сдержал смешок и принялся мягко массировать напряженные лопатки и плечи. Он делал это не спеша и очень тщательно.
      Очень скоро после того, как он приступил к массажу, Лорана вдруг всхлипнула, а Арит'а вскинула голову и раскрыла глаза. Маленькая королева издала негромкий звук, похожий на стон или плач, и Киндану не нужно было заглядывать в лицо Лоране, он и так знал, что она плачет, чувствуя боль драконов, навсегда уходящих из этого мира.
 
      Под конец Киндан уже не мог понять, кто из них троих более обезумел: Лорана, Арит'а или же он сам. На протяжении всего вечера, пока зона Падения прошла от Айгена на юго-запад, через пролив Иста и по-над южной оконечностью острова Исты, где находился многолюдный холд, Лорана то и дело содрогалась, словно подброшенная ударом кузнечного молота, а Арит'а вновь и вновь скорбно стенала, причем порой частые стоны почти сливались, превращаясь в подобие пения. Душевные муки, которые испытывали всадница и дракон, — они не уступали сильнейшей физической боли, — причиняли Киндану, пожалуй, даже большее страдание, потому что он мог чувствовать случившееся только через посредство Лораны и Арит'ы и не был в состоянии предвидеть следующую потерю.
      Все время этого продолжительного Падения он оставался в вейре, нежно массируя спину Лораны и поглаживая Арит'у Он смутно помнил, что несколько раз, кажется, приходила Кьяри или Миккала — должно быть, проверить их состояние, — потому что он вроде бы кивал им, испытывая благодарность за то, что их неожиданные появления помогали ему противостоять накатывавшему на него дурманному состоянию, которое он тщетно пытался вызвать у Лораны.
      Через некоторое время после начала Киндан стал вести счет — каждый случай, когда у Лораны или Арит'ы перехватывало дыхание от боли, которую испытывали где-то вдали дракон и всадник. Он остановился, дойдя до семидесяти. Насколько ему было известно, в Иста-Вейре имелось порядка ста двадцати или чуть больше драконов, способных сражаться с Нитями. Если семьдесят получили повреждения или погибли, то получалось, что Верилан абсолютно прав: Иста не сможет выдержать еще одно Падение. Два таких Падения, и Бенден-Вейр тоже потеряет возможность сопротивляться Нитям.
      А потом Нити начнут падать беспрепятственно и постепенно истребят все живое на поверхности земли. И даже если холдеры доживут до конца Прохождения, закрывшись в своих неприступных холдах, много ли времени потребуется, чтобы они умерли с голоду на опустевшей безжизненной планете?
 
      Ж'лантир рассматривал уцелевших командиров крыльев, пока они собирались в зале Совета Иста-Вейра.
      — Тебе здесь делать нечего, — сказал он М'киру, мягко преграждая коричневому всаднику дорогу.
      Левая рука М'кира висела на перевязи. На плече, обожженном Нитью, красовалась толстенная повязка, а на голове было сделано из бинта подобие шлема, закрывавшего левую половину лица с обожженной страшной дырой на том месте, где еще утром был красивый зоркий голубой глаз.
      М'кир открыл было рот, чтобы возразить, но Ж'лантир придержал его в дверях.
      — Тебе самому нужно хоть немного отдохнуть, — сказал все же коричневый всадник и строптиво прошел в зал.
      Стоя перед дверью, Ж'лантир обвел взглядом тех, кто собрался на совет. Из командиров крыльев, помимо него самого, невредимым остался лишь С'маж, Б'лон волочил левую ногу, на которую наложили перевязку, для скорости прямо поверх пришедших в полную негодность летных штанов, — длинная тонкая кровавая полоса отмечала место, по которому хлестнула Нить, но рана, к счастью, оказалась неглубокой. Ларет' сумел в ту же секунду унести Б'лона в Промежуток, где Нить замерзла и отвалилась.
      Шаги за спиной заставили Ж'лантира повернуть голову. От этого движения весь мир закачался, и он пару секунд не мог сфокусировать зрение.
       «Ты тоже должен отдохнуть», — упрекнул его Лолант, Ж'лантир знал, что дракон прав, но также хорошо знал, что ему придется проигнорировать совет.
      В комнату вошла Далия, взглянула на собравшихся и поспешила смягчить суровое выражение лица.
      — Ну что, плохо? — без лишних слов спросил ее М'кир.
      — Плохо, — ответил за Далию Б'лон.
      — Может быть, мы все же позволим нашей госпоже Вейра самой проинформировать нас? — укоризненно произнес Ж'лантир.
      Он наклонил голову, приветствуя Далию, — желудок тут же сообщил, что это ошибка. «Я накормлю тебя попозже», — сердито прикрикнул Ж'лантир (конечно, мысленно) на свое брюхо.
      Далии хватило одного взгляда на Ж'лантира, чтобы понять, какую сильную боль он испытывает, но умоляющий взгляд бронзового всадника заставил ее воздержаться от комментариев.
      — Четырнадцать драконов ушли в Промежуток, — сказала она. — Еще двадцать получили серьезные повреждения и смогут летать не раньше, чем через три месяца.
      Сидевшие за столом застонали.
      — Еще у тридцати одного не такие тяжелые раны, но и им потребуется по меньшей мере несколько недель на поправку. — Она тяжело вздохнула и закончила после небольшой паузы: — И мы выявили еще одиннадцать больных драконов.
      — Итак, сколько драконов смогут вылететь против Нитей в Иста-холд? — спросил Ж'лантир. Он очень боялся ответа.
      — Сорок восемь, — ответила Далия, не в силах скрыть терзавшую ее душевную боль.
 
      На следующее утро Киндана разбудил звук кашля Арит'ы. Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что он спал сидя, прислонившись к боку дракона, а Лорана положила голову ему на колени. Арит'а повернула голову и с извиняющимся видом взглянула на арфиста.
      — Не думай об этом, — шепотом ответил он, ласково кивнув дракону.
      И в этот момент Арит'а чихнула, густо обрызгав его мельчайшими зелеными каплями.
      Лорана вздрогнула и села, моргая от утреннего света.
      — Тс-с, все в порядке, — негромко сказал Киндан. Лорана всмотрелась в его лицо.
      — Она снова чихала, да? Ты весь забрызган зеленью. Арит'а издала звук, похожий на блеянье, словно просила прощения.
      — И ты тоже, — сказал Киндан Лоране и поспешно добавил: — Ну, наверно, не так сильно…
       «Ты хочешь есть?» — молча спросила Лорана Арит'у.
       «Я пить хочу», — через мгновение ответила юная королева.
      — Арит'а хочет пить, — сообщила Лорана, вставая. Киндан тоже поднялся.
      — Лучше бы нам вымыться, прежде чем куда-нибудь идти, — сказал он, снимая забрызганную мокротой тунику. — А не то люди подумают, что это мы больны.
      Лорана никак не отреагировала на его беспомощную попытку пошутить. Арит'а же приветливо кивнула людям, встала, потянулась, в несколько быстрых шагов пересекла свое жилище, весело, как обычно, спрыгнула с карниза и, чуть заметно помахивая крыльями, полетела к озеру.
      — Знаешь, — сказал Киндан, провожая золотую королеву нежным взглядом, — я никогда еще не видел, чтобы такой молодой дракон был настолько уверен в себе.
      Губы Лораны изогнулись в намеке на улыбку.
      — Она очень ловкая, правда?
      Они поспешно спустились вниз, к Арит'е, плескавшейся в воде неподалеку от берега.
      — Ну, — произнес за их спинами женский голос, презрительно растягивавший слова, — теперь, когда вы оба соизволили присоединиться ко всем нам, остальным, то, может быть, вы согласитесь поучаствовать в поисках этих загадочных комнат, о которых мне прожужжали все уши?
      Обернувшись, они увидели Туллеа, привалившуюся к передней ноге Майнит'ы. Рядом стоял Б'ник.
      — Арит'а нездорова, — объяснила Лорана, снова поворачиваясь к своей молодой королеве.
      — Тем больше смысла заняться поисками, — ответила Туллеа. — Хотя, может быть, вам обоим больше нравится валять дурака?! — Она бросила презрительный взгляд на голый торс Киндана. — И хорошо бы тебе что-нибудь надеть. С этими словами Туллеа отвернулась от них и направилась к своему вейру, Б'ник с каменным лицом последовал за нею.
      — Я тоже пойду, — сказал Киндан Лоране. — Все равно мне нужно взять чистую рубашку.
      Когда Киндан проходил мимо кухонной пещеры, его окликнула Кьяри.
      — Что, уже повстречался с Туллеа, точно? — спросила Кьяри с необычной для нее злой усмешкой. — Впрочем, я могу ее понять: увидев твои голые телеса, даже дракон упадет в обморок.
      Киндан, отлично знавший, что благодаря образу жизни большинство всадников обладает куда более рельефными мускулами, чем он, воспринял насмешку Кьяри с добродушием, которое от него, несомненно, ожидалось.
      — Я измучился из-за тяжелой работы с гитарой, — с усмешкой отозвался он.
      — И постоянные пробежки на высоты к барабанам тоже не позволяют зажиреть, да? — добавила Кьяри более мягким тоном, чем при обычных поддразниваниях. Впрочем, она тут же добавила: — Так что если подумать, то у Туллеа, пожалуй, имеются все основания для недовольства.
      Киндан громко фыркнул и поспешил дальше, махнув кухарке через плечо. У себя в комнате он извлек из шкафа чистую рубашку и торопливо надел. Заправляя ее в штаны, он склонился над столом и впился взглядом в план Вейра, который нарисовал мелом на грифельной доске. Крестиками он помечал все те места, где уже проводились поиски. Арфист озабоченно пожевал губами: на схеме не осталось ни одного непомеченного помещения.
      Услышав в коридоре шаги, он повернулся к двери. На пороге стоял Б'ник. Киндан поднял схему и показал ее предводителю Вейра.
      — Не могу даже и придумать, где еще искать, — сказал он.
      Б'ник вошел в комнату и несколько секунд разглядывал чертеж.
      — Может быть, в тех Записях из Форта была какая-то ошибка, — сказал он после долгой паузы.
      Киндан тряхнул головой.
      — Если это так, то у нас не остается никакой надежды.
      — Я не могу понять, что могло быть такого уж особенного в этих комнатах, — сказал Б'ник. — И почему они были построены здесь, в Бендене.
      — Легче было бы понять, если бы тайник устроили в Форте, — вяло согласился Киндан.
      Слова предводителя Вейра пробудили какую-то ассоциацию, которая, впрочем, не желала оформляться в мысль и лишь смутно маячила на самом краю его сознания.
      — Я, собственно, пришел передать тебе то, что мне сказал К'тан: доставили новые пристяжные ремни для драконов, — сказал Б'ник.
      Ему, очевидно, было совершенно непонятно, почему эта информация так важна для арфиста.
      — Доставили? — взволнованно переспросил Киндан, взглянув на дверь. Заметив удивление Б'ника, он объяснил: — Салина уже давно посоветовала мне заказать пряжки для Лораны, ну а сейчас как раз появилась кожа, к которой их можно будет пристегнуть.
      Б'ник улыбнулся.
      — Это должно здорово ее подбодрить, — согласился он. — И что же ты для нее придумал?
      Киндан выдвинул ящик стола, извлек оттуда маленький мешочек, сунул руку внутрь, извлек несколько небольших металлических блях и протянул одну Б'нику.
      — Серебро, насколько я понимаю? — осведомился Б'ник, рассматривая украшение летной сбруи дракона.
      Это была маленькая круглая бляшка, предназначенная для того, чтобы надеваться на одну из стандартных стальных застежек. По мере того как кожа и сталь истирались, украшения снимали и переставляли на новые детали сбруи.
      — Я вижу символ Бенден-Вейра, а что обозначает вот это? — спросил Б'ник, указывая на другой значок. — Это же эмблема цеха целителей! Но зачем рядом с ней какое-то животное?
      — Я заказал это по совету Салины вскоре после того, как Лорана прошла Запечатление, — сказал Киндан. — И использовал то, что успел к тому времени узнать о Лоране. Судя по всему, это тот же самый символ, который был на ремешках ее огненной ящерицы.
      — У нее была огненная ящерица? — спросил Б'ник, оторвав взгляд от серебряной бляшки.
      — Две, — ответил Киндан. — Они пропали в море во время шторма.
      Новая информация, похоже, не слишком понравилась Б'нику.
      — Интересно, ее огненные ящерицы были больны?
      — Я полагаю, это возможно, — ответил Киндан. — Она мало говорит о них.
      Б'ник что-то задумчиво проворчал, крутя в пальцах серебряную бляшку. Не без усилия он заставил себя оторваться от раздумий и вернул вещицу Киндану.
      — Уверен, что ей понравится, — сказал он. — Только почему бы тебе не забрать все ремни и не вручить ей их уже в готовом виде?
      — Спасибо, — ответил Киндан. — Я так и сделаю.
      — Когда закончишь, отыщи меня. Нужно еще кое о чем потолковать, — сказал Б'ник, уже повернувшись, чтобы уйти.
      — Хорошо, предводитель. И где тебя найти?
      — Я буду на тренировке, — ответил Б'ник, повернув голову. — Попроси Лорану, пусть Арит'а свяжется с Карант'ом, когда ты решишь встретиться со мной.
      — Ладно, я так и сделаю.
 
       «Это значит, что мы скоро будем летать вместе?» — взволнованно спросила всадницу Арит'а. Киндан и К'тан помогали Лоране надевать на юную королеву летную упряжь.
      — Она хочет знать, когда я начну на ней летать, — сказала Лорана вслух.
      — Это произойдет еще через много месяцев, — сказал К'тан, покачав головой. — Арит'а, конечно, крупнее, чем все остальные птенцы из ее кладки, ведь она королева, поэтому удивляться нечему, но ей нужно еще расти и расти, прежде чем она сможет нести даже такую легкую всадницу, как ты.
      Арит'а жалобно пискнула, а Лорана рассмеялась.
      — Нечего спорить. Сначала ты должна привыкнуть двигаться в летном снаряжении, — сказала она вслух.
      — Совершенно верно, — согласился К'тан. — Ну а если она достаточно скоро привыкнет ходить с ремнями, то сможет понемногу пробовать летать с ними.
       «Смогу? — задумчиво спросила Арит'а. — Конечно. А можно мне теперь пойти поесть?»
      — Она хочет полететь на площадку кормления прямо в этом, — пояснила Лорана.
      — Пристяжные ремни нужно сначала хорошенько промазать, — сказал К'тан, снова покачав головой, — Было бы лучше, молодая королева, если бы ты подождала денек-другой, пока мы не подгоним все эти ремни как положено.
      Арит'а удрученно фыркнула носом, но тут же закашлялась.
       «Простите».
      Киндан и К'тан встревоженно переглянулись.
      — Может быть, это была плохая идея, — сказал Киндан.
      — Нет, — решительно ответила Лорана.
      Арит'а негромко пискнула, соглашаясь со своей всадницей, но тут же замолкла, опасаясь того, что кашель усилится.
      — И мне очень понравились украшения, Киндан. Они очень хорошо выполнены.
      — Сделано по знакомству, — признался Киндан.
      — Что ж, тогда передай ей мою благодарность.
      — Ему, — с усмешкой поправил Киндан. — Но я все равно передам.
      — Как идут поиски? — спросила Лорана. Почувствовав себя неловко, она решила сменить тему.
      Но увидев, как мужчины переглянулись, тут же пожалела и об этом вопросе.
      — Плохо?
      — Плохо, — отозвался Киндан. — Я не могу даже придумать, где еще искать.
      — Это потому, что ты не из Вейра родом, — сказал К'тан, хлопнув арфиста по спине. — Почему бы нам не продолжить этот разговор во время осмотра раненых?
      — Арит'а, я хотела бы пойти с ними. Ты побудешь здесь? — вслух обратилась Лорана к своему дракону, чтобы остальные могли ее слышать. — Может быть, нам снять с тебя ремни, чтобы тебе было удобнее лежать?
       «Нет, — ответила королева, так решительно замотав головой, что все ее длинное гибкое тело плавно изогнулось. — Я их не испачкаю, обещаю».
      Лорана рассмеялась и обняла Арит'у за шею.
       «Скажи мне, если у тебя где-нибудь зачешется или ты просто сильно соскучишься».
       «Конечно».
       «Я постараюсь прийти пораньше», — пообещала Лорана.
       «Не торопись, — ответила Арит'а, — если ты мне понадобишься, я тебя тут же позову».
      Лорана повернулась к Киндану и К'тану.
      — Я пойду с вами.
 
      Пока они втроем осматривали раненых драконов и обрабатывали их травмы, Лорана, казалось, думала о чем-то другом. К'тану несколько раз пришлось повторять обращенные к девушке вопросы, прежде чем она замечала, что с нею разговаривают. Киндан заметил, что она то и дело обводит взглядом Вейр, особенно после того, как какой-нибудь дракон чихал или кашлял.
      Они работали все утро и все же осмотрели лишь чуть больше половины из девяноста двух травмированных драконов.
      — Я думаю, что мы должны собрать всех больных драконов в одно место, — сказал Киндан, когда они переходили из очередного вейра в следующий.
      — Мы думали об этом, — ответил К'тан. — Но как, по-твоему, это сделать?
      — Хотя бы собрать их вместе, — сказал Киндан. — Вероятно, на самом нижнем уровне.
      — А почему не на верхнем? — спросила Лорана. — Там немного холоднее, и это, пожалуй, могло бы приостановить распространение болезни.
      — Или, напротив, ускорить его, — возразил К'тан. — Что, если из-за холода способность драконов сопротивляться болезни понижается?
      — Но разве драконы не приспособлены к холоду? спросил Киндан. — Я имею в виду: ведь они же летают в Промежутке.
      — Но всего лишь по несколько секунд, — отозвалась Лорана.
      — Хотя они могут подолгу летать на большой высоте, где воздух очень холодный, — рассуждал вслух К'тан. — И, похоже, они и впрямь не так чувствительны к холоду, как мы.
      — Угу… — протянул Киндан. — Но если поместить больных драконов действительно высоко, туда, где царит холод, это значит удалить их из Вейра… А как же тогда быть с их всадниками? И как мы будем доставлять им туда пищу и все прочее?
      Лорана вскинула руки, отказываясь от дальнейшего спора.
      — Давайте расскажем Б'нику, — предложил К'тан. — Все равно решение принимать ему.
      Б'ника они разыскали во время перерыва на обед. С ним была Туллеа. Предводитель внимательно выслушал их соображения.
      — Если я вас правильно понимаю, — сказал он, — организация карантина зависит от того, каким образом передается болезнь, верно?
      — Да, верно, — согласился К'тан.
      — Но мы не знаем, как она передается, — продолжал Б'ник, — и поэтому вы хотите попробовать все три меры предосторожности, да?
      — По крайней мере, в отношении больных драконов, — уточнил К'тан.
      — Но ведь ты не можешь сказать, здоров ли дракон, который кажется здоровым, или уже заразился, — заметила Туллеа, демонстративно обращаясь к одному целителю.
      — Нет, — ответила за него Лорана, — не можем.
      — В таком случае в конце концов вы переселите весь Вейр на высокогорье, — язвительно продолжала Туллеа. — Какая прекрасная мысль.
      — Ничего лучшего мы не можем придумать, — сказал Киндан, пожимая плечами.
      Совсем уж помрачнев, Туллеа открыла рот, чтобы бросить очередную колкость, но Б'ник, подняв руку, заставил ее замолчать.
      — А как насчет этих комнат? — спросил он. — Может быть, лучше разыскать их?
      — Но что же все-таки должно находиться в этих проклятых комнатах? — требовательно спросила Туллеа.
      — Мы не знаем, — сказала Лорана. — Но в Записях определенно говорится, что они были построены именно здесь, в Бендене.
      — Итак, вы не знаете, где они находятся, зачем их построили и что в них находится, и все же намереваетесь тратить драгоценное время на их поиски? — Туллеа обвела широким жестом просторную чашу Вейра. — И позволите нашим драконам умирать, пока вы будете искать невесть что? Предводитель Вейра, я уверена, что наши целитель и арфист впустую тратят время из-за какой-то старой забытой сказки, — официальнейшим тоном продолжала Туллеа, повернувшись к Б'нику. — Как госпожа Вейра, я не вижу в этом никакого смысла. Почему бы Лоране не заняться этими поисками в одиночку и перестать отвлекать людей от действительно нужных дел?
      — Но ее дракон нездоров, — возразил Киндан.
      — Тем более у нее есть причина искать особенно тщательно. — Туллеа прижала ладони к вискам, как будто пыталась ослабить головную боль. — А вы, арфист, слишком долго уклоняетесь от ваших обязанностей. Я с удовольствием послушала бы хорошую песню. И уверена, что молодежь Вейра давно уже забыла, когда с ними проводили последний урок.
      — Лорана все время помогает мне ухаживать за ранеными и больными драконами, — попытался возразить К'тан.
      — Что ж, возможно, я тоже смогу помочь тебе, — с притворным смирением ответила Туллеа. — В конце концов, это же одна из моих обязанностей.
      — Значит, договорились, — поспешно вмешался Б'ник. — Лорана отправится выполнять задание, К'тан и Туллеа займутся лечением драконов, предоставив арфисту Киндану возможность вернуться к своим обязанностям учителя.
      — Лорана, я уверена, что ты не забудешь покормить дракона, прежде чем займешься поисками, — величественно сказала Туллеа. Она взяла Киндана под руку и потащила за собой. — Скажи мне, арфист, какие новые песни ты намерен спеть для нас сегодня вечером? Я уверена, что Вейр нуждается в развлечении.
      — Я никак не могла дождаться, когда же она уйдет. Повернувшись, Лорана увидела рядом с собой Салину.
      — Прошу прощения, что я до сих пор не навестила тебя, — сказала бывшая госпожа Вейра.
      — Ты была занята, — ответила Лорана.
      — Нет, я боялась, — поправила ее Салина. Она взглянула Лоране прямо в глаза. — Я услышала, что твоя Арит'а захворала, и мне…
      — Все нормально, — сказала Лорана, погладив Салину по плечу. — Я понимаю.
      — Нет, не все. Когда Брет'а заболела, ты делала все, что могла, — ответила Салина. Она махнула рукой куда-то в сторону. — Прогуляйся со мной немного, пожалуйста.
      Лорана кивнула. Женщины бок о бок вышли в чашу. Салина направилась к входу на площадку Рождений.
      — Я всегда любила это место, — сказала она. — С самого Запечатления, и даже раньше, я всегда любила Бенден-Вейр, его высокие стены, утренние туманы, сияющие закаты, но больше всего я люблю площадку Рождений.
      Они стояли у входа, глядя внутрь.
      — Здесь есть что-то сверхъестественное, — тихо, почти шепотом, говорила Салина. — Сейчас здесь тихо и пусто, но скоро Майнит'а отложит яйца, и в этой пещере то и дело будет раздаваться ее шипение, отпугивающее любого, кто попытается подойти к ее кладке. А потом произойдет Рождение.
      Она указала на высокие стены кратера.
      — Драконы — по большей части бронзовые — будут стоять там, приветствуя трубными криками новое потомство. И Вейр, все мы, будем ощущать себя обновленными при каждом новом Запечатлении, вновь будем переживать свою собственную радость, — ее голос дрогнул, — и боль от неразрывной связи с собственным драконом.
      Она стиснула руку Лораны и ласково погладила ее.
      — Когда-нибудь и твоя Арит'а будет сидеть здесь, охраняя свою кладку.
      Лорана вздрогнула. Салина отвернулась от площадки Рождений и вопросительно взглянула на молодую всадницу.
      — Я не знаю, — сказала Лорана.
      — Я слышала, Туллеа дала тебе какое-то задание, — сказала Салина, с готовностью изменив тему и лишь еще раз погладив руку Лораны. — Какое же?
      Лорана рассказала о Записях, которые они нашли в Форт-Вейре.
      — Комнаты? — задумчиво сказала Салина. — Особые комнаты, да? И при этом не упомянутые в наших собственных Записях?
      — Возможно, Записи были утеряны…
      Салина выпустила руку Лораны и подняла ладонь, призывая девушку к тишине. Наклонив голову, бывшая всадница надолго задумалась.
      — Не исключено, что эти комнаты не упоминались в наших Записях, потому что их наличие считали само собой разумеющимся, как кухонную пещеру или даже чашу Вейра, — сказала она после долгой паузы. — Если о них все знали, то не должно быть никакой причины, чтобы специально упоминать их. Согласна?
      Лорана с сомнением поджала губы.
      — А теперь никто не может найти их, — продолжала рассуждать Салина. — Итак, кто-то выстроил эти комнаты таким образом, что о них все знали и не обращали особого внимания, а потом они вдруг пропали… Как это могло случиться?
      — Я не…
      — Обвал! — воскликнула Салина.
      Выражение недоверия на лице Лораны сменилось возбуждением.
      — Но где?
      — Я знаю, где находятся эти комнаты, — уверенно заявила Салина, решительно направляясь на площадку Рождений. — Пошли!
      — Подожди минуточку! — воскликнула Лорана. — Может быть, нам стоит сразу взять светильники?
      — И, пожалуй, позвать кого-нибудь на помощь, — согласилась Салина. Энтузиазм лишь мгновение взял верх над ее всегдашним здравым смыслом. — Если я права, то комнаты скрыты за обвалившейся скалой.
 
      — Нужно обязательно взять Киндана, — сказал М'тал, когда Салина тем же вечером рассказала ему о своих предположениях.
      Салина покачала головой.
      — Туллеа заставила Киндана петь сегодня вечером. Я думаю, что она хочет разделить Киндана и Лорану.
      М'тал хмыкнул.
      — Интересно, она рассчитывает заставить ревновать Б'ника или разозлить Лорану?
      — Даже не могу себе представить, чтобы Лорана разозлилась, — сказала Салина. — Если, конечно, дело не будет касаться ее дракона.
      — Такой гнев будет справедлив, — согласился М'тал. — Хотя, возможно, ее может вывести из себя и что-то еще. Мне кажется, что у нее четкая система приоритетов.
      — Так оно и есть, — решительно согласилась Салина. — Это может помочь ей выжить…
      М'тал метнул резкий взгляд на спутницу.
      — …если она лишится своего дракона, — упавшим голосом закончила Салина.
      — Ни один из заболевших драконов пока что не выздоровел, — задумчиво сказал М'тал, несколько раз кивнув. — Но это не может продолжаться вечно. Наши предки были достаточно умны для того, чтобы создать драконов из огненных ящериц; я не могу поверить, что им не хватило ума предусмотреть такой мор, как этот.
      — Если бы они могли это предвидеть, то почему не сделали так, чтобы драконы не болели, раз уж их знаний хватило на то, чтобы сделать драконов из огненных ящериц? — спросила Салина.
      М'тал резко дернул головой.
      — Я не знаю. Возможно, мы найдем ответ, когда попадем в эти комнаты.
      — Раз так, то зачем ждать Киндана?
      — Киндан родился в семье шахтеров и вырос на шахте, — напомнил М'тал. — Если там случился обвал, то он сообразит, как правильно поступить.
      — А если он не справится?
      — Тогда он сможет обратиться за помощью по нужному адресу, — ответил М'тал и вскинул обе руки над головой, словно шахтер, заносящий кайло для удара.
      Салина улыбнулась и указала на дверь их нового вейра, расположенного на самом верхнем ярусе барьера кратера.
      — Пожалуй, мысль Туллеа — чтобы Киндан пел сегодня вечером — не так уж и плоха, — сказала Салина, когда они начали спуск по бесчисленным лестничным маршам.
      — Что?
      — Посуди сам, у него такой хороший голос, и мы могли бы воспользоваться хорошим настроением, чтобы…
      — Остается только надеяться, что сам Киндан будет в достаточно хорошем настроении, — откликнулся М'тал.
      Ни он, ни его спутница на всем протяжении долгого спуска даже не заикнулись о том, что Гаминт' мог бы спустить их на дно чаши в считаные секунды. М'тал — потому, что был уверен, что Салина все еще продолжает молча страдать из-за своей потери, а Салина — потому, что он был прав.
      Подходя к входу в кухонную пещеру, они услышали голос Киндана, исполнявшего «Утреннюю песню дракона» с несколько измененными словами.
 
Лишь только утро настает,
Дракон стремит ко мне полет.
И шкура ее золотом горит,
Глаза сверкают изумрудом ясным.
На мир она так радостно глядит,
И в мире королевы нет прекрасней.
 
      — Он мог изменить слова только ради Лораны, — шепотом сказала Салина. — В этой песне всегда поется про бронзового дракона.
      — Но я нисколько не удивлюсь, если Туллеа решит, что он таким образом подлизывается к ней, — так же тихо отозвался М'тал.
      Перед входом в кухонную пещеру расставили длинные столы, неподалеку от них в нескольких специальных жаровнях был разожжен большой огонь. В прохладном вечернем воздухе потрескивало множество факелов.
      Арфист и его помощники расположились на отдельном столе у стены. Звуки голоса и гитары Киндана разносились по всему Вейру, порождая жутковатое эхо. Со всех ярусов чаши смотрели драконы; в темноте можно было разглядеть лишь их глаза, в которых ярко отражался мерцающий свет факелов и очагов.
      К тому времени, когда М'тал и Салина нашли места, Киндан закончил измененный вариант «Утренней песни дракона».
      — Ну а теперь другая песня, — сказал Киндан, и его голос легко перекрыл голоса начавших было переговариваться между собой всадников и прочих обитателей Вейра. — Не весь ее текст дошел до нас, но, возможно, наступило именно ее время.
      Его пальцы пробежали по струнам гитары, издав печальный диссонирующий звук.
 
Рыдают тысячи голосов,
Плач разрывает ночь,
И вдруг один, за ним другой
Из них уходят прочь.
 
      Все переговоры стихли, а Киндан продолжал:
 
Целитель-дева, одна лишь ты
Идешь за ними вслед,
Они во мраке пустоты
Ведут тебя ко мне.
 
      М'тал и Салина обменялись взволнованными взглядами и сразу же заметили, что между Б'ником и Туллеа завязался оживленный разговор, который, вероятно, могли бы расслышать их ближайшие соседи, невзирая на то что арфист продолжал:
 
И в темной ледяной ночи
Один из них звучит.
Тот голос звонкий, молодой
Лишь слово говорит.
 
      Салина наклонилась к уху М'тала, собираясь что-то прошептать, но спутник сильно стиснул ей руку и указал на Киндана. Взгляд арфиста был полон решимости, как будто он отчаянно пытался что-то вспомнить. А затем его лицо прояснилось, и он продолжил:
 
Ты это слово назовешь,
Ищи…
 
      Лорана внезапно вскочила с места и рысцой побежала в темноту, направляясь к противоположной стороне чаши. М'тал мельком успел заметить, что на ее лице появилось очень странное выражение, но прежде чем он успел что-то сказать или сделать, Туллеа вскочила на ноги и яростно выкрикнула:
      — Довольно! Довольно! Арфист Киндан, я не хочу слушать эту песню! Никогда!
      — Но я хочу ее спеть, госпожа Вейра, — твердо ответил Киндан.
      В толпе раздались удивленные возгласы. Все знали, что Киндан всегда искренен, но возразить госпоже Вейра — это оскорбление для каждого всадника.
      — Туллеа права, арфист, — громко сказал Б'ник, встав рядом со своей спутницей. — Это песня не для нашего Вейра.
      Киндан, судя по всему, готов был пуститься в спор. М'тал громко откашлялся, уловил взгляд Киндана и медленно покачал головой. Какое-то мгновение ему казалось, что молодой арфист собирался продолжать бунт. Но затем его лицо побледнело, взгляд потух.
      — Предводитель Вейра, госпожа Вейра, — сказал он с полупоклоном, не поднимаясь со стула, — примите мой извинения. Песня показалась мне интересной, — объяснил он. — Но я, конечно, повинуюсь вашим приказаниям, — он сделал легкое ударение на последнем слове, — и вернусь к более традиционному репертуару.
      — Ну, вот и прекрасно, — ответила Туллеа и властно махнула ему рукой, — Продолжай, арфист.
      Киндан еще раз — так же небрежно — поклонился, дал знак своим аккомпаниаторам и запел громким голосом в бодром маршевом ритме:
 
Трубач трубит, и барабанщик бьет,
Арфист поет, а гонец в путь идет.
Огонь разожгите и травы сушите,
Ведь Алая звезда уж по небу ползет.
 
      — Пойди проведай Лорану, — сказал М'тал Салине, как только удостоверился в том, что все успокоилось.
 
      Салина обнаружила Лорану в вейре Арит'ы; она сидела на полу, обнимая голову своего дракона.
      — Неужели он пел про меня? — спросила Лорана, когда Салина вошла внутрь.
      Она так и не взглянула на бывшую госпожу Вейра. По щекам молодой всадницы текли слезы, голос звучал хрипло.
      — Я не знаю, — честно ответила Салина. — Но надеюсь, что это так.
      — Надеетесь? — недоверчиво спросила Лорана, резко повернувшись лицом к госпоже Вейра.
      Разговаривая с Салиной, она то и дело переходила от принятой в Вейрах внешней фамильярности в обращении к подчеркнутой вежливости по отношению к старшим, к которой привыкла, живя в холде.
      — Да разве такое возможно?
      — Видишь ли, эта песня… если она имеет какое-то отношение к тому, что с нами творится…
      — Этого не может быть! Да ведь когда ее сочинили! — ужаснулась Лорана. — Это просто старая песня, которую сочинил с перепою какой-то древний арфист.
      — Может быть, и так, — честно допустила Салина. — И теперь, после твоих слов мне тоже кажется, что такое вполне возможно.
      — Если так, то зачем он ее пел? — сердито выкрикнула Лорана.
      — Ты думаешь, что он пел о тебе? — спросила Салина.
      — А вы так не думаете?
      — Я не знаю, — сказала Салина. — Ты же не целительница, мы все это знаем.
      Лорана досадливо мотнула головой и принялась ковыряться не слишком послушными пальцами в сбруе Арит'ы.
      — А это вы видите? — спросила она, отцепив одну из бляшек и помахав перед носом Салины. — Видите, что здесь изображено? Значок целителя.
      Салина от удивления открыла рот.
      — Да! — Слезы снова брызнули из глаз Лораны; она повернулась к дракону и принялась цеплять бляшку на место. — И все об этом очень скоро узнают. Так что же они будут думать, а, Салина?
      — А что ты себе представляешь?
      Лорана перевела дыхание и вытерла слезы со щек.
      — Мне кажется, что всадники решат, будто я принесла эту болезнь с собой, — медленно проговорила она.
      Салина почувствовала себя так, будто ее с силой ударили в живот. Когда же весь смысл слов Лораны дошел до ее сознания, то у нее подогнулись ноги, и она опустилась на колени.
      Если болезнь принесла Лорана, то, значит, именно она виновна в смерти Брет'ы. На мгновение Салина ощутила, как ее охватывает гнев, и, даже не глядя на Лорану, поняла, что он отразился на ее лице. Настолько ей было бы легче, если бы она могла обвинить в своей потере кого-то другого. Но ее дисциплинированный мозг моментально преодолел эмоции, и Салина осознала, что Лоране тоже предстоит потерять своего собственного дракона, и это лишь вопрос времени.
      — Мои файры… — продолжала Лорана, почти не владея собой, — я думаю, они заболели. И… — Она умолкла, и ее глаза широко раскрылись, словно от удивления. — Ж'трел и Талит'… они ушли в Промежуток навсегда. — Она громко сглотнула. — Я нисколько не сомневалась в том, что это из-за меня. Я хотела уйти отсюда, но когда я уже уходила, то запечатлела Арит'у. Я же не могла бросить ее… Я не знала, что мне делать!
      — Ты права, — ласково сказала Салина, — Ты не могла ее бросить. И, поскольку я была госпожой Вейра в тот момент, когда ты прошла Запечатление, я говорю, что не может быть и речи о том, чтобы ты покинула Вейр. Мы будем разбираться с этой проблемой вместе.
 
      — Из всех тупых, безмозглых, никчемных…
      — Не останавливайся, — подбодрил К'тан арфиста, замявшегося было в извержении потока обращенных на самого себя уничижительных эпитетов. — Ты забыл еще «узколобый».
      — …Узколобых, слабоумных имбецилов… — Киндан снова замолк, подыскивая слова.
      К'тан печально покачал головой.
      — Ну что это за арфист, которому приходится лезть в карман за словами, когда они особенно нужны?
      — Зачем ты это сделал? — спросил М'тал, присоединяясь к арфисту и целителю.
      Киндан глубоко вздохнул и с сожалением покачал головой.
      — Как-то само собой получилось, — ответил он. — Кретин! Кретин! Кретин! — Каждое оскорбление в собственный адрес он сопровождал ударом кулака по лбу.
      — Как там Лорана? — спросил К'тан у М'тала. — Я заметил, что ты отправил за ней Салину.
      — Откуда я знаю? — ответил М'тал, скорчив гримасу.
      — Ты мог бы спросить Арит'у, — с надеждой в голосе предложил Киндан.
      — Мне так не кажется, — холодно ответил М'тал. Киндан тоже скривился и опустил голову.
      — Наверно, мне стоило бы поговорить с Лораной, — сказал он.
      — Нет, — сказал, как отрезал, М'тал.
      — Ты сегодня устроил вполне достаточно неприятностей, — поддержал бывшего предводителя К'тан.
      — Даже и не знаю, как из всего этого выкручиваться, — сказал Киндан, умоляюще взглянув на М'тала.
      — Я тоже не знаю, — мрачно ответил М'тал. — Хотя, пожалуй, у тебя есть с чего начать. — Во взгляде Киндана сверкнула надежда, и старый всадник продолжил: — Салина сказала, что, по ее мнению, комнаты предков укрыты за старым обвалом около площадки Рождений.
      — Ты хочешь сказать… — начал было К'тан, уставившись в пространство.
      М'тал кивнул.
      — Та самая куча камней, мимо которой мы пробирались смотреть на яйца, когда были кандидатами.
      — Эта куча казалась мне очень опасной, еще когда я был мальчишкой, — признался К'тан. — Я никогда не подходил к ней слишком близко.
      Киндан с вызовом взглянул на своих собеседников.
      — Раз так, то берем светильники и идем туда, верно?
      — Сейчас, ночью? — растерянно спросил К'тан.
      — А что, ты можешь предложить время лучше? — вскинулся Киндан. — Сейчас Туллеа как раз занята.
      — Будем ждать Салину? — спросил К'тан. М'тал покачал головой.
      — Нет, боюсь, что нам придется дожидаться очень долго. Киндан негромко застонал.
      В конце концов М'талу и К'тану удалось отговорить его от немедленного начала раскопок, напирая главным образом, на то, что это работа для опытных шахтеров и что Киндану лучше всего будет подумать, к кому им нужно обратиться. И на следующее утро, с рассветом, М'тал, К'тан и Киндан, получив благословение Б'ника, покинули Вейр.
      Когда они прибыли в Наталон-кемп, им даже не потребовалось уговаривать Далора отправиться в Бенден на помощь всадникам. К'тан и Киндан возвратились в Бенден, чтобы сделать необходимые приготовления, а М'тал взял на себя перевозку. Едва Киндан успел предупредить Миккалу, что ей придется кормить еще несколько человек, как из середины чаши Вейра, куда только что прибыл дракон, раздался радостный крик.
      — Киндан! Это ты? — закричала ослепительно рыжая женщина. Она бросилась к нему бегом, опередив своих спутников, торопливо зашагавших к входу в нижние пещеры. — О, да ты здорово вырос!
      Киндан удивленно взглянул на женщину и тут же узнал ее: это была Ренна. Воспоминания о детстве и юности, проведенных в Наталон-кемпе, нахлынули на него. Именно Ренна пришла на смену Киндану на дозорной площадке, когда ему поручили воспитание стража порога, которая в это время взяла себе имя Киек. С тех пор прошло более десяти Оборотов. Ренна, конечно же, стала намного выше ростом и шире в кости, но лицо ее хранило запомнившееся ему выражение спокойствия и сметливости.
      Киндан бросился ей навстречу, попал в крепкие объятия и был награжден поцелуями в обе щеки. Поцелуи он незамедлительно вернул.
      — Ты отлично выглядишь, — сказала Ренна, немного оттолкнув его, чтобы осмотреть с головы до ног. — Как, устраивает тебя жизнь в Вейре?
      Киндан расплылся в улыбке.
      — Я помню, много лет назад Нуэлла сказала: я, дескать, знаю, в кого он влюблен.
      Ренна покраснела и смущенно рассмеялась. В это время к ним присоединился Далор, ставший главным шахтером Шахты Наталон. Он пожал Киндану руку и с силой хлопнул его железной рукой по спине.
      — Спасибо, что приехал, — сказал ему Киндан.
      — Это я должен благодарить тебя за возможность попасть в Вейр, — усмехнулся в ответ Далор. Он обвел взглядом огромную чашу Вейра и присвистнул. — Не говоря уж о том чтобы попрактиковаться здесь в горном деле. Впрочем, он тут же добавил с таким видом, будто боялся сглазить: — Нет, работы у нас хватает. Угля не стало меньше, и он все так же хорошо расходится. Но этим…
      — …мы можем заниматься каждый день, — в унисон с ним подхватила Ренна. Она повернулась к мужу и поцеловала его в щеку. — А ты, милый, так хорошо справляешься с тонкой работой, — сказала она.
      Теперь уже Далор покраснел и, улыбаясь, потупил взгляд. За его спиной стояли, ожидая распоряжений, еще трое шахтеров.
      — Я покажу вам место, — сказал Киндан, направляясь к площадке Рождений.
      Как и было решено заранее, Киндан провел прибывших по площадке и рассказал, что к чему, дал им освоиться — это место, даже пустое, всегда производило сильное впечатление на посторонних — и лишь потом повел шахтеров к месту обвала. Вслед за ними шествовала небольшая толпа обитателей Вейра, по большей части подростков, которые с таким же интересом рассматривали шахтёров, как и шахтеры — всадников. Часть детей Киндан отправил в чашу, чтобы они принесли снаряжение шахтеров.
      — Ты был совершенно прав, когда сказал, что это работа Предков, — заявил Далор, благоговейно проведя ладонью по гладкой стене. Он не торопясь огляделся по сторонам. — Такое впечатление, что они проплавляли проходы в камне.
      — Именно так я всегда думал, — согласился Киндан.
      — И все же они были не очень сообразительны, верно? — продолжал Далор, рассматривая стену.
      Киндан вопросительно взглянул на него.
      — Вот, смотри, — сжалился над ним Далор. — Видишь, — он ткнул пальцем в стену, — здесь породы разные. Они, должно быть, понадеялись, что верхний слой не начнет сползать по нижнему, а может быть, просто не поняли, с чем имели дело.
      — Сползать? — спросил М'тал, подходя к ним.
      — Да, мой лорд, — кивнул Далор. — Видите, здесь проходят два различных слоя? — Он указал на участок, где было особенно хорошо заметно, что скала окрашена в разные цвета. — По цвету это сразу понятно. Если происходят подземные толчки, то такие вот слои обязательно смещаются один относительно другого.
      М'тал с очевидным интересом рассматривал место, на которое показал шахтер.
      — Вы сможете пройти на ту сторону? — спросил Киндан.
      — Но мы ведь даже не знаем, насколько глубок этот завал, — ответил Далор.
      — Он не может быть слишком глубоким, — сказал М'тал. — Здесь не так уж далеко до наружной стены чаши.
      — Похоже, что так, — согласился Далор. — Стало быть, метров пять или шесть, верно?
      М'тал задумался на пару секунд.
      — Да, — сказал он немного погодя. — Может быть, чуть больше или чуть меньше.
      — Нет, Далор, не должно здесь быть так глубоко, — сказал один из шахтеров. — Если штрек завалило сдвигом, то, значит, кровля обвалилась всего на метр-другой.
      — Об этом я не подумал, Регеллан, — сказал Далор и добавил вполголоса, обращаясь к Киндану: — Вот каким стал наш Регеллан — настоящий мыслитель. Я взял его еще и для того, чтобы он посмотрел на Вейр. Авось что-нибудь путное придумает.
      — Пусть ходит где хочет и осматривает что угодно, — ответил Киндан.
      Он вспомнил Регеллана — это был один из новых учеников, присланных в Наталон-кемп незадолго до того, как он сам уехал в Дом арфистов.
      Далор улыбнулся.
      — Именно это я и надеялся услышать. — Потом он указал на обвалившийся участок. — Но прежде всего мы должны разобраться здесь.
      Далор начал инструктировать своих людей. Предложения М'тал а и Киндана о помощи он вежливо отклонил.
      — У вас нет защитных шлемов. Мы позовем вас, когда будем заканчивать. — И шахтеры сноровисто принялись за работу.
      Киндан отвел Ренну и М'тала в свою квартиру. Пока Ренна с восторгом рассматривала его музыкальные инструменты, арфист объяснял М'талу:
      — Хорошая бригада может пройти около метра скалы за смену.
      — Я думаю, в рыхлом завале они пойдут быстрее, — возразила Ренна.
      Киндан скорчил гримасу и помахал рукой.
      — Порода может оказаться и не такой уж рыхлой, к тому же не исключено, что им придется ставить крепи.
      Ренна кивнула.
      — Так-то оно так, но я не думаю, что Далор намерен торчать тут слишком долго.
      — Очень хорошо, что он согласился приехать, — сказал М'тал.
      — Мы были рады помочь всадникам, — сказала Ренна, и по ее голосу сразу стало ясно, что это решение принадлежит ей в не меньшей, если не большей степени, чем Далору.
      Киндан и М'тал улыбнулись друг другу. Старый всадник тоже знал Ренну еще маленькой и всегда ценил ее добродушный, но при этом пылкий характер. Вот и сейчас он живо представил себе рыженькую малышку, которая десять Оборотов назад вместе с Кинданом встретила его в Наталон-кемпе, куда он прилетел по просьбе своего старого друга арфиста Зиста. А Ренна, словно не заметив этих улыбок, обратилась к Киндану:
      — Ты говорил, вы рассчитываете найти под завалами какие-то помещения, выстроенные Предками? И в них может оказаться что-то такое, что поможет вылечить драконов?
      — Мы очень на это надеемся, — ответил за арфиста М'тал.
 
      Шахтерам удалось пробиться через завал уже на следующий день, к обеду.
      — До чего же чистая работа, — восхищался Далор, ощупывая гладкие стены хода. — А вот потолок не удержался.
      — Ваши люди отлично поработали, — одобрительно заметил М'тал.
      — Спасибо, предводитель Вейра, — ответил Далор, но тут же покраснел, увидев, что М'тал кашлянул и показал головой в сторону Б'ника.
      — Я уверена, что командир крыла М'тал по достоинству ценит ваш труд, — резко сказала Туллеа, — как и я , госпожа Вейра.
      Б'ник попытался разрядить ситуацию:
      — Да, шахтер Далор, действительно замечательная работа.
      Туллеа прошла через расступавшуюся перед нею небольшую толпу и, держа в поднятой руке светильник, важно направилась по расчищенному коридору. Внезапно она остановилась и уставилась на одну из стен.
      — Это похоже на дверь! — воскликнула она и наклонилась, рассматривая свою находку. — А это, интересно, что такое? — спросила она, увидев слева от двери квадратную пластину. Она потянулась к ней.
      — Не трогайте! — закричал Далор, который с нараставшей тревогой следил за ее действиями.
      Увы, он опоздал.
      С негромким рокотом кусок стены начал сдвигаться, уходя, судя по всему, в специально сделанную в толще камня нишу.
      Далор одним прыжком подскочил к Туллеа и отдернул ее от двери. Как раз в тот момент, когда он схватил госпожу Вейра за руку, ее ноги подогнулись и она осела на пол. Б'ник так же стремительно, как и шахтер, метнулся к ней и не дал своей спутнице упасть.
      — Что случилось? — спросил Б'ник, когда они бегом выносили Туллеа на площадку Рождений.
      — Дурной воздух, — ответил Киндан, всматриваясь в лицо Туллеа. — Она дышит, так что тревожиться не о чем.
      Шахтер и предводитель Вейра осторожно положили Туллеа на землю. Киндан приподнял женщине веко и пощупал пульс.
      — Да, я бы сказал, что воздух там изрядно застоялся, — объявил он наконец и посмотрел на Б'ника. — Все будет в порядке. Пусть она полежит на чистом воздухе, продышится, а потом не вскакивает сразу. — Он задумчиво посмотрел на друга детства. — Как ты думаешь, много времени потребуется, чтобы воздух сменился?
      — Я думаю, стоит подождать час, уж никак не меньше, — сказал Далор. — А потом я осторожно войду туда. — Он окинул взглядом площадку Рождений, как будто что-то искал. — Полагаю, у вас тут нет стражей порога?
      Киндан помотал головой:
      — Ни стражей, ни огненных ящериц.
      — Я слышал, что их выгнали, — произнес Далор, стараясь говорить строго нейтральным тоном.
      Киндан, все еще сидевший на корточках около госпожи Вейра, печально покачал головой.
      — Я думаю, что большинство из них уже умерло. — Он заставил себя отвлечься и поднялся. — Давайте-ка перенесем Туллеа на более удобное место, — предложил он.
 
      Едва открыв глаза, Туллеа принялась громко протестовать и потребовала немедленного осмотра комнаты Предков. Киндану показалось, что она таким образом намеревается отомстить этим помещениям за невежливую встречу. Но Б'ник был непреклонен и настоял на том, чтобы по окончании проветривания в комнаты первым вошел кто-нибудь другой.
      — Я пойду, — предложил Киндан, когда они вновь собрались на площадке Рождений.
      — Нет, я, — возразил Регеллан, расправив плечи. — У меня нет семьи, — добавил он, словно это должно было подкрепить его решение.
      — Я не уверен, что Мелена согласилась бы с твоими словами, — усмехнулся Далор. — Но ты заслужил это право.
      Он посмотрел на Б'ника и Туллеа.
      — Вы в порядке, предводитель Вейра?
      — В полном, — ответил Б'ник.
      Разведывательная вылазка Регеллана прошла наилучшим образом. Он постоял в коридоре снаружи, всмотрелся, моргая, внутрь, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, подождал еще несколько секунд, вошел в открытую дверь и скрылся из виду. Оставшиеся затаив дыхание ждали снаружи, пока он не возвратился с совершенно ошарашенным видом.
      — Там полно всяких удивительных вещей, — объявил он, жестом приглашая остальных войти.
      Туллеа растолкала людей и устремилась в комнату. Пусть она вошла туда не самой первой, но уж из обитателей Вейра она никому не позволит себя опередить! Впрочем, перешагнув порог, она застыла на месте, и причиной остановки явился не страх перед отравленным воздухом, а изумление увиденным. Почти вся противоположная стена была покрыта от пола до потолка орнаментом, состоявшим из чего-то наподобие узких винтовых лестниц, собранных из странных разноцветных прутьев и шариков.
      — Нет, вы только посмотрите на это! — воскликнул Регеллан, указывая на рисунок всем остальным, поспешно бросившимся в комнату.
      Туллеа не стала долго рассматривать рисунок. Она окинула комнату беглым, но достаточно внимательным взглядом и, конечно же, углядела на то ли широкой полке, то ли небольшом столе, прикрепленном к стене в другом конце комнаты, что-то маленькое, блестящее.
      Киндан вошел в комнату и, как и все, широко раскрытыми глазами уставился на рисунок. Заметив боковым зрением короткое движение, он резко повернул голову и успел увидеть, как Туллеа сунула в карман какой-то маленький серебристый предмет. Прежде чем он успел пошевелиться, она взяла с этой же полки что-то еще.
      — Что это такое? — громко спросила она, держа в руке совершенно прозрачный стеклянный пузырек с небольшим количеством какого-то порошкообразного вещества. Она встряхнула пузырек, неприязненно глядя на его содержимое, небрежно сунула его на полку и взяла другой.
      Всего пузырьков было четыре. Киндан заметил, что на полке имелись не только свободные от пыли пятна на тех местах, где стояли склянки. Перед каждым чистым пятном была цветная наклейка: красная, зеленая, синяя и желтая.
      Его глаза раскрылись еще шире, когда Туллеа не глядя сунула и второй пузырек, как и первый, куда-то в угол полки, в сторону от цветных отметок.
      — Ты запомнила, где стоял какой из них? — спросил он, пытаясь вспомнить, откуда был взят хотя бы второй пузырек.
      — Нет, — ответила Туллеа, пожав плечами.
      — Я думаю, что это важно, — сказал Киндан.
      Сзади подошел Б'ник и тоже нахмурился, глядя на перепутанные пузырьки.
      — Я не сомневаюсь, что вы во всем разберетесь, — своим обычным презрительным тоном ответила Туллеа и, махнув рукой, повернулась, чтобы осмотреть стоявшие возле стен шкафы.
      Потратив несколько минут, она сумела разобраться, что они заперты на магнитные замки, еще некоторое время развлекалась открыванием и закрыванием дверей и лишь потом обратила внимание на содержимое.
      — Интересно, что это такое, — сказала она, вынув что-то из одного из шкафов.
      Б'ник перехватил испуганные взгляды К'тана и Киндана и поспешил вмешаться.
      — Я думаю, будет лучше предоставить разбираться в этом арфисту и целителю, — сказал он. — Когда они все осмотрят, то доложат нам.
      — И еще я думаю, что мне Следует засветло доставить домой шахтера Далора и его замечательную команду, — добавил М'тал.
      Далор и другие шахтеры разочарованно переглянулись, конечно, им не меньше всадников хотелось осмотреть таинственную комнату.
      — Да, мы и так надолго оторвали вас от работы, — согласился Б'ник.
      Далор лишь небрежно махнул рукой.
      — Мы рады были помочь, — сказал он. — Но ведь вы говорили, что был еще один сдвиг, повыше.
      — Был, — подтвердил Киндан. — Но я думаю, что здесь мы найдем столько всякой всячины, что нам некоторое время будет не до других дел.
      — Мы с удовольствием поможем вам, если у вас еще возникнет такая необходимость, — сказала Ренна.
      Далор решительно кивнул, подтверждая слова своей жены.
      — Когда вы будете готовы, мы в лучшем виде доставим вас домой, — сказал Б'ник — Ваша помощь была неоценима.
      Когда группа появилась с площадки Рождений, Гаминт' М'тала и Дрит' К'тана уже ждали в чаше. Киндан помог шахтерам забраться на спины драконов.
      — Я пока начну, не дожидаясь твоего возвращения, — сказал он К'тану, когда все шахтеры разместились.
      — Вообще-го я рассчитываю, что к моему возвращению ты все закончишь, — отозвался К'тан.
      Киндан ухмыльнулся и отдал всаднику шутливый салют. Два дракона по очереди подпрыгнули, сделали по несколько взмахов могучими крыльями, поднялись высоко в воздух и исчезли в Промежутке.
      — Там должно быть что-то еще, — сказал Киндан К'тану через несколько часов.
      — Почему ты так решил?
      — Потому что там нет ничего, кроме этих четырех пузырьков и того, что в них насыпано, — ответил арфист.
      — Есть, — возразил К'тан, выдвигая ящик и показывая пальцем на несколько длинных, тонких, тоже прозрачных предметов со странными ручками с одной стороны. — Это, несомненно, шприцы для инъекций.
      — Инъекций?
      К'тан кивнул.
      — Скотоводы иногда пользуются шприцами, когда начинается какая-то эпидемия. Они берут кровь у одного из выздоровевших животных и вводят ее другим, чтобы усилить их иммунитет.
      Киндан недоверчиво взглянул на целителя.
      — Лорана должна разбираться в этом, — добавил К'тан. Он посмотрел на пузырек. — Я подозреваю, что этот порошок нужно растворять и вводить.
      — Растворять?
      — Вероятно, в кипяченой воде, — пояснил К'тан.
      — А зачем?
      — Я не знаю. Я был бы куда более счастлив, если бы здесь было написано, что это, мол, то самое лекарство, которое мы ищем, — недовольно бросил К'тан.
      — А тут вообще есть хоть какая-нибудь надпись? — спросил Киндан, в очередной раз осматривая стены комнаты.
      — Только эти рисунки, — развел руками К'тан.
      — В которых я не вижу совершенно никакого смысла, — сказал Киндан с кислой гримасой.
      — А как насчет той песни, которую ты пел? В ней нет никаких намеков?
      Киндан вскинул голову и стиснул зубы так, что на щеках заходили желваки.
      — Я ничего не могу вспомнить. — Он сердито стукнул кулаком по крышке шкафа. — Здесь она, в мозгах, я это точно знаю, но не могу вспомнить ни слова. Я не мог ее вспомнить даже после пожара в Архивах, а ведь я — единственный, кто когда-либо читал эту поганую песню.
      — Во всяком смысле, единственный из тех, кто еще живет на свете, — мрачно согласился К'тан.
      Он уже слышал эту историю и от Киндана, и от М'тала. Их истолкование событий кое в чем различалось, но сходилось в одном — во время праздничного фейерверка в Архивах Дома арфистов случился пожар, при котором бесследно сгорело множество древних Записей. Он помнил, что Киндана выслали в Форт-холд, чтобы со временем решить, как с ним поступить дальше, но расследование прервала Лихорадка, Во время эпидемии, в основном благодаря усилиям Киндана, значительная часть населения Форт-холда уцелела, и по настойчивому ходатайству благодарного лорда-холдера Киндана восстановили в числе учеников Дома арфистов.
      К'тан все больше мрачнел.
      — Если мы в ближайшее время не найдем лекарства… Киндан, чувствовавший себя совершенно подавленным, направился к выходу.
      — Я должен сообщить Б'нику.
 
      Мысленно прислушиваясь к кашлю Арит'ы, Лорана направлялась вниз, во вновь обнаруженные комнаты Предков. Она дождалась, чтобы ее дракон уснул крепким сном. Только тогда появилась надежда, что Арит'а не начнет кашлять вновь — ведь если начнет, то ее всадница не сможет отлучиться до глубокой ночи.
      Неслышными шагами она пересекла чашу и вошла на площадку Рождений. Там ей пришлось долго всматриваться в полутьму, пока она не разглядела новый проход, из которого падал чуть заметный отблеск. Подойдя поближе — свет стал ярче, — девушка уже совсем уверенно шагнула в проделанный проем. Она на несколько мгновений застыла на пороге, с трудом сдержав вскрик удивления при виде рисунков, украшавших противоположную стену комнаты, а потом вошла внутрь.
      Салина и Кьяри довольно хорошо описали ей помещение, но ей было необходимо увидеть его собственными глазами. Киндан сидел за тем самым столиком, на котором стояли четыре пузырька. Когда Лорана вошла в комнату, он вскинул голову и потер усталые глаза.
      — Я, похоже, заснул тут, сидя, — пробормотал он, увидев Лорану. Потом он помотал головой, чтобы разогнать сон, и спросил: — Как дела у Арит'ы?
      — Ее кашель стал хуже, — ответила всадница, стараясь сохранять самообладание. Она указала на пузырьки. — Это все, что здесь нашлось?
      Киндан удрученно кивнул.
      — Все шкафы пусты. Есть еще одна дверь, — он указал на стену с рисунками, — но она не открывается.
      — Ее заклинило? Тоже обвал?
      — Нет, — ответил Киндан, — мне так не кажется. Мы стучали в нее и слышали гулкий звук. Там пустота. — Он досадливо поморщился. — Или механизм сломался, или…
      Лорана прервала его взмахом руки и шагнула к разрисованной стене.
      — Таким образом, мы имеем только это и эти склянки?
      — Ага, — согласился Киндан.
      Лорана наклонилась, чтобы лучше разглядеть рисунки в неярком свете.
      — Они сделаны очень детально. — Она провела пальцем вдоль спирального элемента орнамента сверху донизу. — Это должно что-то означать. Кому-то пришлось очень здорово потрудиться, чтобы нарисовать все это.
      — Угу… — Ответ Киндана больше походил на сопенье заснувшего человека, нежели на речь того, кто внимательно слушает собеседника.
      Повернувшись, Лорана увидела, что он снова задремал, но, ткнувшись подбородком в грудь, проснулся.
      — Тебе необходимо поспать, — сказала она. — Все равно от тебя здесь никакого толку.
      — А ты?
      — Все равно мне придется остаться на ногах, — мрачно ответила Лорана. — Арит'а плоховато спит.
      — Мне очень жаль, — с сочувствием произнес Киндан.
      Лорана тряхнула головой.
      — От тебя не будет пользы, если ты спишь на ходу. — Она указала на дверь. — Ступай.
      Киндан собрался было возразить, но потом покорно вздохнул и устало поплелся к двери.
      — Я постараюсь прийти пораньше.
      Лорана уже отвернулась к рисунку и внимательно всматривалась в него, так что единственным ответом Киндану послужил небрежный взмах руки.
      Закончив изучение первого рисунка, Лорана так же внимательно осмотрела соседний. В нем она заметила повторяющиеся детали, вернулась к первому, всмотрелась в него и тяжело вздохнула. Одинаковые элементы повторялись не только в каждом рисунке, часть из них встречалась в обоих. Орнаменты показались ей похожими на странные вышивки бисером. Некоторое время она мысленно цепляла бисеринки на цветные нити и собирала их изогнутые треугольники, чаще всего повторявшиеся в рисунках. Такая бисерная вышивка получилась довольно красивой. Но каким образом она могла помочь драконам?
      Она мотнула головой, чтобы прочистить мозги, повернулась к третьему рисунку. Там она тоже нашла фрагменты, встречавшиеся в первых двух картинках, и повторы в самом рисунке. Потом перешла к четвертому рисунку… и застыла как вкопанная. Четыре рисунка, четыре пузырька.
      Лорана выпрямилась и шагнула к столику, на котором стояли пузырьки. Неужели она права и четыре рисунка каким-то образом связаны с четырьмя склянками?
      Могло ли быть так, чтобы эти рисунки служили указанием на то, какой пузырек для чего использовать? Могло ли быть так, что знания, воплощенные в эти рисунки, были когда-то настолько обычными, что в те давние годы, когда рисунки были сделаны, никто и подумать не мог, что способ их расшифровки может быть утерян? Если так, то понятно, почему здесь больше ничего нет. Прочитайте рисунки и выберите пузырек…
      Но Лорана не могла прочитать их. А Арит'а умирала. Она знала это, она старалась все время отрицать это и не позволяла себе даже думать об этом, когда Арит'а бодрствовала и могла ее услышать, но… Ни один заразившийся дракон не выжил.
      Четыре пузырька. Четыре рисунка. Четыре болезни? Мог ли один из этих пузырьков содержать средство, которое способно вылечить дракона?
      Лорана почувствовала, что Арит'а задвигалась, и различила ее кашель среди кашля сразу нескольких драконов, разорвавшего тишину глубокой ночи.
       «Я сейчас приду», — сказала Лорана своему дракону и опрометью выбежала из комнаты. Время уходит, мельком подумала она, покидая помещение, в котором содержалась единственная надежда Арит'ы.
      Подумала и остановилась в дверном проеме, резко обернувшись к столу, на котором стояли пузырьки.
       «Арит'а!».
       «Уменя все хорошо», — отважно солгала юная королева.
      Лорана ничего не сказала и даже не подумала в ответ, но все равно получилось так, как если бы она говорила вслух. Арит'а поняла, что Лорана раскусила ее ложь и причины, которые двигали маленькой королевой.
       «А умирать — это больно?» — спросила Арит'а Лорану; в звучании ее мысленного вопроса было поровну страха и любопытства.
      Лорана закусила губу, ее залитое слезами лицо превратилось в маску боли. В мыслях и чувствах не осталось ничего, кроме любви к дракону и надежды на ее спасение.
       «Ты поправишься!» — в отчаянии поклялась она, вложив в эту мысль всю силу своего существа, которой лишь немного не хватало для того, чтобы звезды изменили свои пути, времена года перепутались и страдание — былое, нынешнее и будущее — прекратилось.
       «Нет, я не поправлюсь, —печально, но твердо ответила Арит'а. — Я умираю. Это больно?»
      Лорана словно со стороны заметила, что ее кулаки с силой сжаты, ногти глубоко врезались в ладони, а залитое слезами лицо перекошено от гнева. «Я этого не допущу!» — поклялась она.
      Но по мере того, как она вновь овладевала собой, ей становилось все яснее, что эта клятва тщетна.
      Арит'а была права — она умирала. Точно так же, как все остальные драконы на Перне. А в комнате Предков имелось всего лишь четыре рисунка и четыре пузырька. Лорана вернулась в комнату.
       «Может быть, тебе не придется умирать», — со всем пылом души сказала Лорана своему дракону.
      Она повернулась и пошла вдоль стены, одновременно мысленно описывая Арит'е комнату. Выдвинув ящики из похожего на комод шкафчика, стоявшего около стены, она внимательно изучила их содержимое. То, что она искала, оказалось в третьем ящике. Шприцы находились в запечатанном прямоугольном контейнере. Открывая его, Лорана с изумлением услышала шипение входившего внутрь воздуха. Шприцев оказалось пять.
      И их вид тоже удивил Лорану. Они были намного меньше и тоньше, чем те, которыми пользовался ее отец, вводя сыворотку молодым телятам. Она вспомнила, как первый раз помогала ему, как она была возбуждена от одной мысли о том, что ей предстоит сделать вливание крохотному теленку.
      В пузырьках находился тонкий порошок. Несомненно, его следовало растворить.
       «Арит'а, может быть, я нашла лекарство, — сказала Лорана своему дракону. — Здесь четыре пузырька; я думаю, что в одном из них находится то, что может спасти тебя».
       «В каком?» —спросила Арит'а.
      «А действительно — в каком?» — спросила себя Лорана. Она могла попробовать все четыре по одному, но неизвестно, как долго нужно ждать после каждой дозы, чтобы понять, подействовало средство или нет. Можно ли надеяться, что у Арит'ы хватит времени ждать? Да разве могла она ответить хоть на один из этих вопросов?!
      Лорана сглотнула стоявший в горле комок и в порыве отчаяния тряхнула головой. Это было не то решение, которое она могла принять в одиночку, — от него зависела не только ее жизнь.
       «Может быть, нам лучше подождать?» — подумала Лорана.
       «Нет, —ответила Арит'а, и Лорана ясно почувствовала все ощущения и предчувствия ее дракона, нараставшее в малышке отчаяние. — Я думаю, мы должны сделать это сейчас».
       «Который?» — спросила Лорана.
       «Все, —ответила Арит'а. — Если один окажется не тем, то ведь хуже от этого не будет, правда?»
       «Я не знаю», — честно призналась Лорана.
       «Тогда давай возьмем понемножку из каждого, — ответила Арит'а и мысленно усмехнулась. — Ты же знаешь, что можешь услышать всех драконов. Мне кажется, что я могу слышать твои мысли лучше, чем другие драконы — своих всадников. У нас нет времени пробовать их по одному, да?»
       «Да, —ответила Лорана, вынимая один из шприцев. — У нас совсем не осталось времени».
       «Я буду ждать тебя у входа на площадку Рождений», — сказала Арит'а.
      Лорана поспешно перерыла шкаф, нашла пустую запечатанную мензурку и открыла ее. Потом она, сдерживая нервную дрожь, уставилась на четыре большие склянки. Сколько взять из каждой? Меньше, чем для взрослого дракона, потому что Арит'а еще подросток; предположила Лорана, но сколько именно? Иголок было пять, рассуждала она, и, может быть, каждый шприц предназначался для полной дозы. А Арит'е следовало дать половину.
      Б'ник проснулся от того, что его грубо расталкивали. Он попытался отодвинуться от мучителя, но безуспешно.
      — Вставай! — кричала прямо ему в ухо Туллеа.
      — А? В чем дело? — ошалело спросил Б'ник. Повернув голову и оторопело хлопая глазами, он все же разглядел в темноте отчаяние на лице Туллеа.
      — Мне необходимо с тобой поговорить, — сказала она.
      — Неужели это не может подождать до утра? — поинтересовался предводитель Вейра.
      — Конечно, нет, — отрезала Туллеа. — Это о Лоране.
      — А что с ней случилось?
      — Я не хочу, чтобы она заходила в комнату Предков, — сказала Туллеа. — Она должна держаться оттуда подальше.
      — Почему?
      — Для ее же собственной пользы, — так же резко бросила Туллеа.
      Ее взгляд метнулся к туалетному столику. Еще не совсем очухавшийся со сна Б'ник вспомнил, что она перед сном крутила в руках какую-то маленькую серебряную штучку. А он не мог припомнить, чтобы у нее была серебряная брошка или какое-нибудь другое похожее украшение.
      — А что плохого она может сделать? — спросил он, садясь в кровати.
      — Я не знаю, — сказала Туллеа, не глядя ему в глаза, — Я просто не хочу, чтобы она там была. И вообще, это не ее дело.
      — Она хорошо разбирается в лечении, — возразил Б'ник. — Она все время помогала К'тану…
      — Вот и пусть возится с ранеными драконами, — сказала Туллеа. — Но не…
      — Ш-ш-ш-ш! — перебил ее Б'ник, поднимая руку. — К нам кто-то прилетел.
      Туллеа мысленно обратилась к своему дракону.
      — Это Лолант из Иста-Вейра и его всадник, Ж'лантир, — сказала она, нахмурившись. — Вообще-то сейчас слишком позднее время для визитов.
      Б'ник у нее за спиной недовольно поморщился, но мудро воздержался от реплики. Вскочив с постели, он принялся быстро одеваться, подтолкнув к Туллеа ее одежду.
      — Он не прилетел бы сюда без важной причины, — сказал он.
      Подойдя к шахте с кухонным подъемником, Он заказал кла и закусок для трех человек, а потом быстро зашагал по коридору и сбежал по лестнице, ведущей в чашу, чтобы должным образом приветствовать Ж'лантира.
      — Предводитель Вейра Б'ник, — начал Ж'лантир, стоявший посреди чаши (в его голосе отчетливо слышалось облегчение), — прошу великодушно простить меня за то, что я тебя разбудил.
      Б'ник отмахнулся от извинения.
      — Все в порядке, — соврал он, — я не спал. — Он указал на лестницу, ведущую в зал Совета. — Прошу, проходи и располагайся, а я тем временем позабочусь насчет кла и чего-нибудь съедобного; наверно, заказ уже прислали из кухни. Туллеа, госпожа Вейра, тоже скоро присоединится к нам.
      Ж'лантир заморгал от неожиданности.
      — Передай мои извинения вашей госпоже Вейра, — сказал он. — Действительно, я прибыл к вам в самое неподходящее время, но…
      Б'ник жестом предложил ему сесть.
      — Ты наверняка не примчался бы глубокой ночью, если бы для этого не было веских оснований, — перебил он, стараясь успокоить всадника, который был почти вдвое старше, чем он сам.
      Ж'лантир глубоко и тяжко вздохнул.
      — Я не знаю, насколько сильно ваши драконы пострадали от болезни…
      — Боюсь, что очень сильно, — ответил Б'ник.
      — Мне очень жаль, — с глубочайшим сочувствием произнес Ж'лантир и добавил: — Возможно, мысль, с которой я приперся к вам, окажется совершенно дурацкой…
      — В такое время, да еще и с дурацкой мыслью? — В дверях появилась Туллеа, ничуть не желавшая скрывать свое недовольство. Она несла на подносе кла и закуски, которые Б'ник заказал перед тем, как спустился встречать гостя.
      У Б'ника покраснели щеки от ее тона, но его реакция оказалась очень сдержанной по сравнению с реакцией Ж'лантира, который вздрогнул, будто его хлестнули плетью.
      Предводитель Вейра Исты облизал губы.
      — Только за минувший день мы потеряли от болезни еще семь драконов, — сообщил он.
      Туллеа и Б'ник испуганно переглянулись.
      — Менее чем через два дня состоится Падение Нитей в Иста-холде, а у нас осталось только сорок шесть драконов, способных вылететь им навстречу, — продолжал Ж'лантир.
      — В таком случае Бенден полетит вместе с вами, — объявил Б'ник.
      Туллеа пронзила его уничтожающим взглядом, но Б'ник сделал вид, будто ничего не заметил.
      — У нас имеется шесть полных крыльев драконов, и наше следующее Падение произойдет только через двенадцать дней.
      — Три крыла, один боевой порядок… Этого больше чем достаточно, — сказал Ж'лантир; на его лице проявилось облегчение. — Как вы, конечно же, знаете, это будет ночное падение, и оно продлится не слишком долго.
      — Вот и прекрасно, — сказал Б'ник. — Я попрошу М'тала возглавить вылет. Вам с ним уже приходилось работать вместе. Он свяжется с вами утром.
      Настороженная улыбка Ж'лантира переросла в широкую глупую ухмылку.
      — Это было бы превосходно! — Он поднялся, схватил руку Б'ника и крепко пожал. — Благодарю вас! Иста в любое время полетит вместе с вами!
      — Я буду с нетерпением ждать вашего вызова, — ответил Б'ник. — Не хочешь выпить немного кла перед тем, как отправиться домой?
      — Нет, нет! — воскликнул Ж'лантир, мотнув годовой. — Я совершенно запутался, пытаясь понять, есть ли у нас выход, и я не хотел бы…
      — Я понимаю, — прервал его Б'ник, энергично кивнув. Он понимал, каким трудным и даже оскорбительным должно было казаться это решение пожилому всаднику. — Все мы переживаем трудные времена…
      Ночную тишину прорезал пронзительный вопль со дна чаши.
 
      Лорана дрожащими руками смешивала лекарство. Каждый раз, когда она брала порошок из очередного пузырька, жидкость изменяла цвет, потом снова медленно делалась прозрачной. Если пропорции окажутся слишком маленькими, это будет значить, что она потратит драгоценные порошки впустую. Возможно, Предки предвидели такое и нарочно сделали так, чтобы порошки растворялись именно так, а не иначе. Во всяком случае, Лорана очень рассчитывала на это. Она надеялась, что четыре пузырька стоят здесь для того, чтобы их содержимое смешали вместе. И что ей удалось угадать верные количества.
      Наконец она закончила. Снаружи донеслось постукивание по камню когтей Арит'ы, пробиравшейся из чаши на площадку Рождений. Лорана набрала полную грудь воздуха, задержала дыхание, пытаясь успокоиться, и аккуратно набрала в шприц содержимое маленькой мензурки. Потом она осторожно надавила на плунжер, чтобы выпустить воздух из шприца. На кончике иглы появилась капелька драгоценной жидкости. Она была готова.
       «Я готова», — сказала ей Арит'а.
      Лорана даже не заметила, как шла назад, на площадку Рождений. Первое, что ей удалось потом вспомнить, было то, как она резко остановилась, рассмотрев в тусклом свете, который просачивался на площадку Рождений снаружи, свою Арит'у, такую маленькую и хрупкую.
       «Это — наше общее решение, — сказала Арит'а. — Я молода. Я сильна. Если у нас получится, мы сможем помочь другим».
      Лорана заставила себя сойти с места. Она показала юной королеве шприц.
       «Это больно?» — спросила золотая.
       «Не смотри сюда», — предупредила Лорана, не ответив на вопрос. Она нащупала нужное место на шее Арит'ы, отыскала большую вену и снова застыла, подавленная чудовищной ответственностью этого мгновения.
       «Ну что, скоро?» — с надеждой спросила Арит'а. Тяжело вздохнув, Лорана осторожно, но точно ввела иглу и медленно нажала на плунжер шприца.
       «Все», — сказала она дракону, быстро извлекла шприц и, сообразив, что его некуда девать, стиснула его в руке. Она почти ничего не соображала.
       «Вот и хорошо, — сказала Арит'а. — Я не чувствую никаких изменений». — Она чихнула.
      Лорана подскочила.
       «Нет, это… — Арит'а умолкла, ее глаза засверкали красным. Она вдруг начала мотать головой. — Мне нехорошо».
      Лорана напрягла глаза в полумраке. Кожа Арит'ы показалась ей нечистой, тусклой, совсем не такой, как всегда. Молодая королева раздраженно фыркнула, повернула голову и схватила себя зубами за бок.
       «Там чешется! — безмолвный голос Арит'ы прозвучал как отчаянный крик. — Лорана, там горит!»
       «Я сейчас принесу тебе холодилки, — отозвалась Лорана, но ее ноги будто приросли к месту. — Я позову помощь».
       «Ой-ой-ой-ой! Мне больно! — еще отчаяннее крикнула Арит'а. — Мне плохо, Лорана, мне плохо!»И внезапно — ее не стало.
       «Арит'а!» — позвала Лорана, устремляясь сознанием вслед за своим драконом. Ее мысль ворвалась в Промежуток, метнулась следом за королевой, заметила мимолетный проблеск вдали, но, увы, слишком далеко. В полном отчаянии она воззвала ко всем драконам Вейра и мысленно погналась за Арит'ой, напрягая все силы, чтобы вернуть своего дракона. Арит'а сопротивлялась, она желала уйти и боролась с ее зовом, с силой, которую Лорана заимствовала у драконов Вейра, боролась, сопротивлялась и… и внезапно она обнаружила место, куда могла скрыться…
       «Нет, нет, нет!»
      Арит'а исчезла.
      Лорана мельком, краем сознания ощутила, что Арит'у достиг чей-то еще призыв… а потом маленькой королевы не стало.
      С пронзительным душераздирающим воплем Лорана рухнула без сознания на пол площадки Рождений.

 

Колледж, Первый Интервал, 58 ПВ

      Молния разорвала небо прямо над Колледжем; буквально сразу же прогремел оглушительный и пугающий своей продолжительностью раскат грома. Цветок Ветра перевернулась в постели, намереваясь спать, невзирая на шум снаружи. Она точно знала, что ей необходим отдых. Но ее рассудок, чем дальше, тем чаще вел себя по ночам как самый настоящий предатель и против ее воли бесконечно пережевывал проблемы, с которыми ей предстояло столкнуться утром.
      Имел ли какое-нибудь значение тот факт, что когда-то в будущем огненные ящерицы подхватили инфекционное заболевание? Могла ли эта болезнь затронуть драконов? И Китти Пинг, и она сама пытались принять превентивные меры, хотя точно знали, что природа и окружающая среда будут работать против них.
      Что ей нужно сделать, чтобы убедить предводителей Вейров и холдеров потратить немалую часть энергетических ресурсов на то, чтобы принять меры против какого-то события в неведомом отдаленном будущем — события, которое, может быть, вообще не произойдет?
      — Утро… — пришло ей на память изречение, которым частенько пользовалась Китти Пинг. — Утро вечера мудренее.
      Ее мать была права, Цветок Ветра отлично это знала. Очень часто проблемы, которые мучили ее по ночам, утром делались кристально ясными. Она не раз задавалась вопросом: какая часть решения возникала благодаря раздумьям и тревогам, а какая — благодаря хорошему ночному сну.
      В последние дни ей все труднее засыпать, размышляла она. А тут еще эта гроза с молнией и громом… Просто удивительно, если завтра утром у нее найдутся хоть какие-то силы. Она закрыла глаза и приказала себе снова заснуть, не обращая внимания ни на что.
      На этот раз из подступавшего сна ее вырвал громкий, но непродолжительный раскат грома — одного грома, без молнии. Зато этот гром сопровождался чем-то еще, каким-то невнятным, пронзительным звуком, больше всего похожим на безнадежный вопль отчаяния в ночи. Забыв все свои рассуждения, она отбросила одеяло и, накинув первую попавшуюся под руку одежду, поспешила вниз по лестнице и выбежала во внутренний двор — прямо под проливной дождь.
      Там уже находился Тьеран в компании своей огненной ящерицы. Цветок Ветра отлично знала, что файры терпеть не могут дождя, но этот файр метался над головой своего хозяина и пронзительно верещал.
      — Смотрите! — крикнул Тьеран; чтобы перекричать шум ливня и гром, ему пришлось сильно напрячь голос. Он метнулся из-под арки туннеля внутреннего двора на дорогу, ведущую от Колледжа.
      Цветок Ветра поспешила за ним. На бегу она вскинула голову. Сверху падало что-то крупное. Прежде чем она смогла хоть что-то сообразить, масса с отвратительным мягким стуком ударилась о землю прямо перед ними.
      Это был дракон. Цветок Ветра всматривалась во мрак темной дождливой ночи, пока не сверкнул очередной разряд молнии. Она задохнулась от ужаса.
      — Будите Колледж! — крикнула она. Ее пронзительный голос прорезал шум дождя. — Тащите аш-эн-о-три!
      — Цветок Ветра, что это такое? — раздался у нее за спиной женский голос. Не оглядываясь, она узнала Эморру.
      — Пусть немедленно доставят аш-эн-о-три! Мы должны сжечь этот труп. Сжечь, и немедленно!
      — Он инфицирован? — спросила Эморра. Не дожидаясь ответа, она принялась отдавать распоряжения людям, выбежавшим следом за нею.
      — Даже хуже того, — ответила Цветок Ветра. К ней уже подбегали люди с большими банками азотной кислоты. — Лейте на труп. И не экономьте. От этого зависит само существование Перна.
      Когда плоть молодого дракона зашипела под первой порцией кислоты, Тьеран вдруг рванулся вперед. В руке он сжимал поясной нож.
      — Тьеран! — крикнула Цветок Ветра, ее голос слился с криком Эморры. — Что ты делаешь?
      Тьеран быстрым движением отрезал ремешок от надетой на дракона сбруи, снял с него серебряную застежку и кинул ремешок на труп. Поспешно отступив, он подозвал человека с банкой и сунул руки прямо в кислоту, заскрипев от боли зубами.
      — Что ты делаешь? — перепугалась Цветок Ветра.
      — Все в порядке, — сказал Тьеран, показывая ей кисти рук Они были покрыты множеством ужасных ожогов, возникших там, где кислота проникла через пленку жиров, защищающих кожу. Молодой человек помахал бляшкой.
      — Это скажет нам, чей был дракон.
      Он стиснул зубы и закрыл глаза, боль от химических ожогов наконец-то сломила барьер, образованный выбросом адреналина, который и толкнул его на этот безумный поступок.
      — Кроме того, — добавил он, задыхаясь от боли, — это вовсе не так болезненно, как укус стража.
 
      Когда холодный серый свет утра наконец-то прорвался сквозь никак не желавшие рассеиваться облака, Цветок Ветра все еще стояла, устало ссутулившись, возле дымившихся останков дракона. Азотная кислота уничтожила всю плоть, оставив только побелевшие кости. Глядя, как на мертвого дракона банка за банкой выливается азотная кислота, сжигавшая, слой за слоем мускулы и мягкие ткани, Цветок Ветра чувствовала себя так, будто стояла здесь обнаженной, во всем безобразии голого старческого тела. И свои эмоции она ощущала так пронзительно и неприкрыто, как, пожалуй, никогда прежде.
      Лужица зеленой слизи, вытекшая из ноздрей дракона после удара о землю, все объяснила Цветку Ветра: этот дракон был поражен той же самой болезнью, что и две огненные ящерицы, явившиеся ранее.
      Снова и снова она прокручивала все произошедшее в памяти. Она твердо знала, что там присутствовало нечто такое, на что она не обратила внимания, но что было важно и обязательно должно всплыть. Много раз память показывала ей, как дракон появился высоко в небе и начал неудержимо падать на землю — уже мертвый. Глухой чавкающий звук падения все еще вызывал у нее дрожь.
      Снова и снова она обращалась к своей памяти, пыталась принудить ее двигаться медленнее, дать возможность рассмотреть все, самые мелкие подробности. В конце концов она сердито вздохнула, потому что ей так и не удалось восстановить то ощущение, которое возникло на короткое мгновение и которое — она знала это! — необходимо было восстановить и проявить. Она уж испытала его прежде, когда появились огненные ящерицы. Ощущение мимолетного контакта или чего-то похожего.
      Наконец Цветок Ветра сдалась и с горечью покачала головой, отгоняя эту мысль. У нее было множество других очень серьезных проблем.
      Она ожидала скорого прибытия М'халла и, возможно, даже Торен. Она нисколько не удивилась бы, если бы сюда примчались все драконы Перна. Она велела рабочим выкопать могилу, в которую можно было бы поместить скелет — все, что осталось от молодого дракона. Могилу следовало обильно засыпать известью: хотя Цветок Ветра и не сомневалась в том, что болезнетворные бактерии уничтожены азотной кислотой, но она не была уверена полностью.
      Одних этих мысленных картин и воспоминаний оказалось вполне достаточно для того, чтобы Цветок Ветра на протяжении всего остатка ночи даже и не подумала снова лечь в постель.
      Но было еще кое-что. И это «кое-что» еще сильнее взбудоражило ее, настолько взбудоражило, что она отвлеклась от происходившего лишь для того, чтобы набросить теплый зимний плащ и выпить кружку обжигающе горячего кла.
      Это было состояние кожи дракона, покрытой странными пятнами, неровной и рябой. Такое впечатление, что у нее глубоко изменилась структура. Она видела дракона лишь несколько минут, издали, да еще и в ночной мгле, изредка разрываемой вспышками молний. Увиденное беспокоило ее, но почему — она еще не могла объяснить. Где-то в глубине души она знала, что в этом был какой-то особый смысл, но не могла его уловить. Это сильно беспокоило старого генетики настолько сильно, что она всю ночь оставалась под дождем и даже не подумала уйти в помещение и тем более лечь в кровать.
      — Мама?
      Она настолько глубоко погрузилась в размышления, что голос Эморры заставил ее вздрогнуть.
      — Ты всю ночь провела на ногах! Цветок Ветра кивнула.
      — Я пытаюсь кое-что припомнить.
      — Вот и прекрасно, только сначала пойдем позавтракаем, — предложила Эморра. — Возможно, твоя память будет работать лучше, когда ты согреешься.
      — Скоро сюда прилетит М'халл и другие всадники, и не только всадники, — сказала Цветок Ветра.
      — Я побуду здесь, — сказал Тьеран, подходя к ним. В руке у него был мясной рулетик, испеченный к завтраку. — Я…
      Он умолк, не зная, что сказать дальше. Цветок Ветра повернулась и понимающе улыбнулась ему. Эморра тоже улыбнулась, почти одновременно с матерью.
      — Идите, — сказал Тьеран. — Я подежурю здесь и буду направлять всех всадников к вам.
      — Спасибо тебе, — сказала Цветок Ветра, почувствовав, как к горлу неожиданно подступил комок.
      Тьеран кивнул и отвернулся к обугленным остаткам мертвого дракона-королевы. Стоять на карауле. Отдать последние почести умершей.

 

Бенден-Вейр, Третье Прохождение, 12 день, 508 ПВ

      — Я побуду с ней, а ты пойди отдохни немного. — Несмотря на мягкость тона Салины, это было непререкаемое распоряжение Киндану покинуть жилище Лораны.
      Прошло два дня с тех пор, как Вейр проснулся, разбуженный в тот момент, когда Лорана на несколько мгновений подчинила себе всех драконов и когда раздался вопль боли Арит'ы и душераздирающий крик Лораны.
      — Она сохнет прямо на глазах, — пробормотал Киндан. Из его глаз опять брызнули слезы. — Попробуй заставить ее хоть что-нибудь съесть.
      — Я попробую, — пообещала Салина. — А ты, Киндан, все же пойди и отдохни. Сейчас ей нужнее всего твоя сила.
      — Проваливай отсюда, — грубо приказал М'тал, входя в комнату. — Она права.
      Киндан окинул всадника настороженным взглядом. Впрочем, арфист почувствовал себя немного спокойнее: даже находясь в состоянии крайнего изнеможения, он вспомнил, что М'талу удалось успокоить Салину после потери дракона.
      — Ты уже на ногах не держишься, — сказал М'тал, легонько похлопав арфиста по плечу. — Обязательно выспись сегодня ночью. Мы вызовем тебя, как только она очнется.
      После того как Киндан ушел, М'тал поговорил с Гаминт'ом. «Она не хочет слушать меня, — печально ответил дракон. — Она не хочет слушать никого из нас».
      М'тал присел рядом с Салиной.
      — Гаминт' говорит, что она отказывается слушать голоса драконов, — сказал он.
      — И кто же может ее упрекнуть? — спросила Салина невыразительным от переживаний голосом, — Могу себе представить, как это мучительно для нее.
      — Сегодня глухота, несомненно, пошла ей на пользу, — сказал М'тал. Он только что возвратился из полета на Падение над Истой. — Двое погибли, восемь ранено, из них трое тяжело, — сказал он.
      — Но это же хорошо, — пробормотала Салина, не скрывая одобрения. — При нормальном Падении, мне кажется, жертв было бы в пять раз больше.
      — Потери у Исты серьезнее, — досадливо поморщился М'тал. — Трое погибло, девять ранено. Теперь у них осталось только тридцать четыре дракона, способных летать.
      — Ж'лантир, наверно, места себе не находит от беспокойства.
      — Б'ник заверил его, что, пока в Бенден-Вейре есть драконы, Иста получит от нас помощь, когда бы она ни потребовалась, — с одобрением сказал М'тал.
      — Ты можешь им гордиться, — сказала Салина. Она взяла своего спутника за руку и сильно пожала.
      — Мы все должны им гордиться, — согласился М'тал. — Он всегда был способным парнем. И на удивление удачно справляется с новыми обязанностями.
      — Если бы мы только могли сказать то же самое о Туллеа, — проговорила Салина.
      М'тал лишь молча кивнул в ответ.
      Они встрепенулись, услышав звук шагов из коридора, но успокоились, увидев К'тана.
      — Нужно осмотреть ее, — сказал целитель. Он обвел комнату взглядом. — Киндан наконец-то решился пойти отдохнуть?
      — Я его выгнал, — объяснил М'тал.
      Вновь почувствовав беспокойство, он безмолвно обратился к Гаминт'у и попросил его через молодых драконов отправить кого-то из юных всадников узнать, не требуется ли арфисту помощь.
      К'тан устало кивнул.
      — Хорошо.
      Он сделал знак Салине, которая сразу же встала и уступила целители) стул у кровати Лораны. К'тан прислушался к дыханию девушки, пощупал пульс и затем снова поднялся.
      — Она ела хоть что-нибудь? Пила?
      Салина в ответ на оба вопроса отрицательно качнула головой. К'тан сжал губы и строго посмотрел на нее.
      — Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что это такое. Что заставило тебя решиться жить дальше?
      М'тал до боли сжал руку Салины. Бывшая госпожа Вейра поспешно смахнула с глаз непрошеные слезы.
      — Мне нельзя было умирать. Я была нужна.
      М'тал подошел сзади к своей спутнице и крепко обнял ее. К'тан кивнул. Он явно чувствовал себя неловко от того, что в его присутствии проявляли такие сильные чувства.
      — В таком случае давайте надеяться, что Лорана тоже почувствует себя необходимой, — негромко сказал он. Он поднял глаза на Салину, его губы дрогнули в подобии улыбки. — Я рад, что ты решила остаться, — без тебя нам было бы куда труднее.
      М'тал почувствовал, как Салина напряглась в его объятиях, и благодаря многим годам близости, даже не видя ее лица, понял, что она очень благодарна целителю за эти слова. Однако бывший предводитель Вейра продолжал всматриваться в целителя всевидящим взором опытнейшего лидера всадников.
      — А теперь, К'тан, ты должен последовать своему собственному совету и пойти отдыхать.
      — Лорана последняя из всех, кого я должен был осмотреть, — ответил К'тан.
      — Один из нас побудет с нею, — пообещала Салина. «Она не хочет слушать нас, но она знает, что мы рядом и ждем ее», — сообщил Гаминт' М'талу.
      — Дрит' говорит, что драконы делают все возможное, стараясь успокоить ее, — почти одновременно сказал К'тан.
      — Гаминт' говорит мне то же самое, — отозвался М'тал. Он шагнул к К'тану, полуобнял его за плечи и подтолкнул к двери. — А теперь, целитель, иди и отдохни хоть немного.
 
      К'тан, твердо вознамерившийся вывести Киндана из депрессии, перед тем как отправиться отдыхать, остановился перед дверью квартиры арфиста Бенден-Вейра. Он услышал изнутри пение:
 
Рыдают тысячи голосов,
Плач разрывает ночь,
И вдруг один, за ним другой
Из них уходят прочь.
Целитель-дева, одна лишь ты
Идешь за ними вслед,
Они во мраке пустоты
Ведут тебя ко мне.
И в темной ледяной ночи
Один из них звучит.
Тот голос звонкий, молодой
Лишь слово говорит.
Ты это слово назови —
Ищи…
 
      Киндан умолк, очевидно, пытаясь припомнить слова. Несколько секунд было тихо, а потом послышалось гневное рычание, звук нестройного удара по струнам и гул, с которым отброшенная гитара упала на кровать.
      — Я смотрю, арфист, тебя потянуло на жалобные мелодии, — громко сказал К'тан, входя в комнату.
      Киндан повернулся, некоторое время смотрел на целителя Вейра, словно не узнавая его, а потом нахмурился и тряхнул головой.
      — Я не могу ее вспомнить!
      — А что, это настолько важно? — мягким тоном спросил К'тан.
      Киндан, похоже, хотел ругнуться в ответ, но сдержался, смолчал и лишь потом ответил.
      — Я не знаю, — признался он. — Мне только кажется, что эта песня очень подходит к временам, в которых мы живем.
      — Как мог кто-нибудь знать о нынешних временах и событиях? — возразил, понурившись, К'тан. — Я думаю, это всего лишь песня. Возможно, ее сочинили после очередной лихорадки или чумы…
      — Нет, здесь все не так просто, — упорствовал Киндан. — Не было еще такой лихорадки или чумы, которая затронула бы драконов. Ты знаешь это не хуже меня. Мы же вместе просмотрели все Записи.
      — Возможно, это было… — Он осекся, заметив выражение лица Киндана.
      Арфист шагнул мимо него, резким движением схватил гитару с кровати и крикнул:
      — Вот оно! Вот!
 
      С торжествующим видом он ударил по струнам и запел:
 
Ты это слово назови —
Ищи его теперь, —
И в Бенден-Вейре ты найдешь
К забытым знаниям дверь.
 
      Вздрогнув, словно от боли, арфист Бендена закончил песню:
 
Спасти драконов и людей,
Спасти все живое на Перне
Тебе суждено — за это собой
Заплатила твоя королева.
 
      — Это потрясающе, Киндан! — воскликнул К'тан, хлопнув арфиста по спине. — Просто изумительно. Я рад, что ты вспомнил целиком. — Он немного помолчал и добавил; — Но что она все-таки означает?
      Веселье сразу исчезло из взгляда Киндана.
      — Я не знаю, — печально признался он. — Только, Я уверен, что она что-то значит.
      Он нахмурился, погрузившись в мысли.
      Резко прогремел барабан с сигнальных высот. Киндан вскинул руку, призывая своего собеседника к тишине, и прислушался, разбирая поступившее сообщение.
      — Что там передают? — спросил К'тан. Он, в отличие от арфиста, почти не знал барабанных кодов.
      — Сообщение из Форт-Вейра, — ответил тот. — Они минувшей ночью летали на Падение над Руатой и своим собственным Вейром.
      Продолжая прислушиваться, арфист вдруг раскрыл рот от удивления и широко улыбнулся, его глаза ярко сверкнули. К'тан решил придержать свое любопытство до тех пор, пока барабанщик Вейра не продублировал сообщение, извещая, что оно благополучно принято.
      — И? — спросил он наконец. Киндан улыбнулся ему.
      — И стражи порога тоже боролись против Нитей, — сказал он и улыбнулся еще шире, увидев, что глаза целителя широко раскрылись от удивления. — Их вела Нуэлла, — с довольным видом продолжал Киндан. — Похоже, что у созданий Цветка Ветра есть и другое предназначение…
      — Что случилось? — спросил К'тан, увидев, как у арфиста вдруг в буквальном смысле этого слова отвисла челюсть.
      — Песня, — медленно проговорил Киндан, словно не веря самому себе. — Я, кажется, вспомнил ее название.
      К'тан уставился на него, но Киндан замер, углубившись в свои мысли.
      В конце концов целитель не выдержал:
      — Ну же, Киндан, как она называется?
      Киндан мотнул головой, словно отгоняя наваждение, и умоляюще взглянул на К'тана.
      — «Песня Цветка Ветра».
 
      — Я сказала: выйди отсюда! — уже в третий раз прикрикнула Туллеа на Тилару. — Когда ты понадобишься, я сама тебя позову.
      Тревожно взглянув на Лорану, Тилара вышла за дверь.
      Никто в Вейре не решился бы слишком долго испытывать на себе гнев Туллеа.
      — Что-то не похоже, чтобы ей так уж нужна была охрана, — пробормотала себе под нос Туллеа, услышав удалявшиеся по коридору шаги Тилары. — Сейчас пойдет ябедничать Миккале. Ну и пусть! Я госпожа Вейра. Даже Салина не посмеет спорить со мной.
      Она посмотрела на Лорану, которая неподвижно лежала на спине.
      — Я пыталась сделать так, чтобы тебя туда не пускали, — сказала Туллеа почти извиняющимся тоном. — Но тебе понадобилось все это сделать. Никому ничего не сказав! И среди ночи мы все услышали, как вы обе страшно завопили, ты и твой дракон.
      Она продолжала говорить; ее гнев нарастал, а голос сорвался на крик.
      — Ты не заслужила этого дракона, хотя бы это ты понимаешь? Ты была такая самоуверенная, все знала лучше всех, готова была рисковать чем угодно! Ты заслужила, что потеряла ее, ты меня слышишь?! Ты это заслужила!
      Туллеа вдруг сообразила, что во всю силу легких кричит прямо в ухо Лоране, и отшатнулась, испуганная своим собственным поведением и пораженная отсутствием какой бы то ни было реакции Лораны.
      — Ты не должна умирать, — сказала Туллеа. — Салина была с Брет'ой в десять раз больше Оборотов, чем ты со своим драконом месяцев, и она не умерла. Ты не можешь умереть. Я тебе не разрешаю, ты меня слышишь? Это будет неправильно. Я тебе не разрешаю, тебе нельзя…
      Туллеа осознала, что стоит на коленях у кровати Лораны, обнимает лежащую без чувств в постели женщину и ее слезы дождем сыплются на волосы Лораны.
      —  Пожалуйста, не умирай, — умоляюще прошептала Туллеа. — Пожалуйста.
 
      К'лиор был уверен в том, что, как ни старались всадники Форта, несколько Нитей во время ночного Падения все же сумели прорваться и упали за Южным Боллом. Он даже содрогнулся при мысли о том, какой предстанет земля там с утра.
       «Давай, Райнет', слетаем в Холд, — сказал К'лиор своему дракону. — Я должен поговорить с лордом-холдером».
      Вопреки опасениям К'лиора лорд Эгремер так и рассыпался в похвалах драконам и их всадникам.
      — Как только можно будет разглядеть, что делается вокруг хотя бы на одну длину дракона, я немедленно вышлю наземные команды, это я вам обещаю, — сказал Эгремер. Он нервно взглянул туда, где, по его предположениям, находился север и куда упали Нити. — Как по-вашему, будет очень плохо?
      К'лиор покачал головой.
      — Мы сделали все, что могли, — сказал он. — Но погода была теплая, а это значит, что все Нити выжили. Стражей порога было слишком мало, к тому же мы никогда не учились действовать вместе с ними, так что координации с ними не получилось.
      Глаза леди Ивалы широко раскрылись от волнения.
      — С рассветом мы вышлем поисковую группу, — пообещал К'лиор. — И как только что-нибудь увидим, сразу же известим вас.
      — Мне не хотелось бы терять массивы строевого леса на севере, — сказал лорд Эгремер. — Вообще-то лес достаточно зрелый, чтобы валить его уже сейчас, но я надеялся сохранить его до середины Прохождения, когда мы действительно будем нуждаться в стройматериалах.
      К'лиор кивнул.
      — Мы приложим все усилия, — сказал он.
      — А мы благодарны вам за все, что вы сделали, — ответил Эгремер.
      К'лиор устало забрался на шею Райнет'у и передал ему образ чаши Форт-Вейра.
 
      Утро было серым, холодным и облачным. Даже Сайска была не так оживлена, как обычно.
      — Пришел рапорт от Т'мара, из поисковой группы, — сказала она, протягивая только что проснувшемуся К'лиору кружку со свежим дымящимся кла, — Пять нор.
      К'лиор застонал. Сайска поморщилась, и он кивнул ей, предлагая продолжать.
      — Две хорошо закопались. Придется жечь рощу строевого леса.
      К'лиор расправил плечи и сделал большой глоток кла. Долго смотрел в лицо своей спутнице и лишь потом спросил:
      — А жертвы? Сайска нахмурилась.
      — Двадцать три ушли в Промежуток, кто от болезни, кто от Нитей. Ф'дан и П'ред изранены так, что не смогут вылетать самое меньшее шесть месяцев. Трот', Пайет', Кадорт', Варт' и Бидант' — все они получили серьезные раны и тоже должны будут поправляться не менее шести месяцев. Еще у одиннадцати всадников и драконов не столь сильные повреждения, но они месяца на три выбыли из строя.
      — Итак, у нас могут летать всего семьдесят драконов и всадников?
      — Семьдесят пять, — поправила его Сайска, подчеркнув тоном разницу. — И у нас больше трех семидневок перед следующим Падением. Я уверена, что к тому времени мы сможем выставить против Нитей гораздо больше драконов.
      — Три семидневки — это совсем не долгий срок, — проворчал К'лиор, поднимаясь с широкой кровати и протягивая руку за одеждой.
      — Ничего подобного, — резко сказала Сайска, подталкивая его к двери ванной. — От тебя плохо пахнет. Сначала ты искупаешься, а потом займешься другими делами.
      К'лиор открыл было рот, чтобы возразить, но Сайска заставила его замолчать поцелуем.
      — Если ты будешь хорошо себя вести, — усмехнулась она, — я, может быть, тоже залезу к тебе.
      К'лиор приложил все силы, демонстрируя, как хорошо он себя ведет.
 
      Лорд-холдер Эфемер поморщился, как от боли, увидев вдали поднявшееся к небу облако дыма. Горел лес, который выращивали сорок Оборотов. Пришлось начисто выжечь целых три долины, прежде чем всадники и наземные команды объявили, что холд Южный Болл находится в безопасности от Нитей.
      Скоро начнутся дожди, которые смоют верхний слой почвы с выгоревших мест. А потом, вероятно, наводнения завершат разорение долин. И на месте пышных лесов возникнет пустыня.
      А для его холдеров это была очень серьезная беда. Они старались обеспечить себе работу на много лет вперед, вырубая перестоявшие деревья, сажая новые, чтобы во время Прохождения делать из этого леса прекрасную мебель. Теперь у Южного Болла не останется почти ничего, кроме глиняной посуды, специй и небольшого количества избытков продовольствия, которые можно выделить для торговли с другими холдами.
      Холду потребуется много Оборотов, чтобы оправиться.
      — Мне очень жаль, Эгремер, — печально повторил К'лиор. — Если Вейр в состоянии сделать хоть что-нибудь, чтобы вам помочь…
      Эгремер вздохнул и повернулся к молодому предводителю Вейра. Он был Оборотов на десять старше К'лиора. Сейчас Эгремеру очень хотелось обвинить кого-нибудь в своей беде, но он знал, что свалить вину на всадников будет крайне несправедливо.
      Поэтому он заставил себя улыбнуться.
      — Я ценю ваше предложение, К'лиор, — ответил он. — По-моему, вы могли бы сделать для нас даже больше, чем вам кажется. Если бы вы могли предоставить в мое распоряжение одного-двоих молодых всадников, чтобы они помогли осмотреть и оценить ущерб и, возможно, подбросить кое-куда немного припасов…
      — Молодых всадников у нас достаточно, — горько произнес К'лиор. — У нас не хватает взрослых драконов.
      — Я слышал, что у вас очень велики потери из-за болезни, — ответил Эгремер. — Может быть, мы могли бы сделать что-нибудь для вас, мой лорд?
      Несколько секунд К'лиор молчал, задумчиво уставившись в пространство.
      — Время, — сердито сказал он в конце концов. — Нам нужно время, чтобы молодежь успела подрасти, чтобы раненые поправились. — Он покачал головой. — Боюсь, что этого вы не сможете дать нам, мой лорд.
      Лицо Эгремера напряглось.
      — Каким же временем мы в таком случае располагаем, мой лорд?
      К'лиор заметно побледнел.
      — Форту, можно сказать, везет. У нас не будет ни одного Падения на протяжении трех семидневок. С новым Падением мы, вероятно, сможем справиться. — Он пожал плечами. — А насчет следующего я ничего не могу обещать.
      Лорд-холдер прямо-таки физически ощутил отчаяние, которое охватило предводителя Вейра. Эгремер попытался найти слова в поддержку всаднику, но ничего не приходило на язык Первым заговорил К'лиор. Он расправил плечи и даже попытался улыбнуться.
      — Мы найдем способ, лорд Эгремер, — объявил он. — Мы всадники, мы всегда находим выход. — Он твердо кивнул, как бы подтверждая перед самим собой эти слова, а затем сказал Эгремеру: — Теперь, если вы извините меня…
      — Конечно! — ответил Эгремер. — Я провожу вас. И не волнуйтесь насчет моей просьбы, я имею в виду о молодых всадниках, если это будет для вас слишком хлопотно. Их помощь просто помогла бы нам сэкономить время.
      К'лиор остановился так резко, что Эгремеру пришлось шагнуть в сторону, чтобы не врезаться в него.
      — Время! — торжествующе воскликнул К'лиор. Он повернулся к Эгремеру и стиснул его плечи обеими руками. — Вот! Время! Нам требуется время.
      Эгремер принужденно улыбнулся, задумавшись про себя, не может ли болезнь драконов затронуть рассудок всадников. К'лиор так же внезапно отпустил лорда-холдера и бегом кинулся прочь из холда.
      — Спасибо вам, лорд Эгремер, вы оказали мне неоценимую помощь, — крикнул он, уже запрыгнув на шею своего бронзового великана Райнет'а.
      — Когда вам потребуется, поможем, чем сможем, предводитель, — отозвался Эгремер.
      Он совершенно не понимал, что же хорошее ему удалось сделать, но намеревался использовать замеченное всеми хорошее настроение предводителя Вейра, чтобы поднять дух своих холдеров. И конечно, он ни в коем случае не стал бы усиливать их страхи и дурные предчувствия, пустив слух, что предводитель Вейра мог спятить.
 
      — Сайска, время! — заорал К'лиор, как только его дракон вышел из Промежутка, возвращаясь из Южного Болла, и начал снижаться на дно чаши. — Время, вот что нам нужно!
      Сайска вышла на карниз из вейра Мерлит'ы и посмотрела сверху на К'лиора.
      — Конечно, нам нужно много времени, — согласилась она (главным образом для того, чтобы повеселить своего спутника).
      — Нет, нет, нет, — крикнул К'лиор в ответ, — молодежи, и раненым всадникам, и драконам — всем им нужно время, чтобы вырасти и выздороветь.
      — Да, К'лиор, а кто же в этом сомневается, — уже раздраженно крикнула Сайска.
      К'лиор глубоко вздохнул и широко улыбнулся своей госпоже Вейра.
      — Мы будем пользоваться временем. Пошлем их назад во времени куда-нибудь, где…
      — Где они смогут спокойно поправляться! — закончила Сайска и с радостным криком высоко подпрыгнула. — К'лиор, это замечательно!
 
      В тот вечер за обедом К'тан подошел к М'талу и Салине. Бывший предводитель встревоженно поглядел на свою спутницу.
      — Салина, можно мне с тобой поговорить? — спросил К'тан. Его лицо было бледным, в глазах застыло молящее выражение. — Это касается Дрит'а.
      Салина ответила усталой улыбкой и чуть заметным кивком. Вообще-то она успела привыкнуть к этому, но никак не ожидала, что следующим всадником, который захочет поговорить с нею наедине, окажется К'тан.
      М'тал откинулся на спинку стула, он с задумчивым видом крутил в пальцах стакан с вином. Салина встала, быстро поцеловала М'тала в щеку и направилась вслед за целителем Вейра к выходу из пещеры.
      — Как давно это началось? — спросила она К'тана, как только они оказались за пределами слышимости.
      — Больше двух семидневок, — мрачно ответил он.
      Его лицо было изрезано недавно появившимися морщинами, порожденными трудностями последнего времени бесчисленными смертями, уходом юной королевы, беспамятством Лораны, а теперь ко всему этому прибавилась смертельная болезнь его собственного дракона.
      — Я все время убеждал себя, что после следующей порции микстуры, следующего укола травяной настойки все пойдет на лад, но…
      Салина бережно взяла его под руку. К'тан медленно выдохнул; его трясло.
      — Я должен пойти проведать Лорану, — сказал он, отводя глаза от пристального взгляда Салины. Потом он снова глянул в лицо бывшей госпоже Вейра. — Я вижу, как ее бьет дрожь каждый раз, когда дракон уходит в Промежуток, но она не издает ни звука.
      — Я знаю, — вполголоса ответила Салина. — Я думаю, что она чувствует смерть каждого дракона. — Она поглядела на целителя. — Ты должен хотя бы отчасти понимать, что она чувствует, ведь ты столько лет лечил людей и драконов.
      — Правда, что после потери дракона чувствуешь себя ужасно одиноким? — спросил К'тан, тщетно пытаясь заставить свой голос звучать твердо.
      — Это худшее чувство, какое только может быть, — честно призналась Салина, шагнула к К'тану и крепко обняла его. — Но пока рядом с тобой есть люди, ради которых стоит жить…
      Броня самообладания К'тана, ошеломленного ее словами, выведенного из равновесия по-матерински нежным объятием, дала трещину; тщательно скрываемая ото всех боль прорвалась коротким и почти беззвучным скорбным рыданием. Чувствуя себя до крайности неловко, целитель отступил от Салины.
      — Со мной все будет в порядке, — сказал он. — Спасибо тебе.
      — Я нисколько в этом не сомневаюсь, — ответила Салина, сделав вид, будто верит этой лжи.
      К'тан быстро отвернулся.
      — Я должен проведать Лорану, — повторил он.
      — Передай, что я ее люблю! — крикнула ему Салина, вслед решительно зашагавшему прочь целителю.
      К тому времени, когда К'тан добрался до жилища Лораны, он сумел вновь овладеть собой. В конце концов, упрекал он себя, на протяжении многих Оборотов ему приходилось утешать всадников, понесших тяжелые утраты, и не раз он бессильно наблюдал за тем, как больные и тяжело раненные уходят навсегда. Он должен был привыкнуть к этому. К тому же у него есть долг перед пациентами и сотоварищами по Вейру. Он обязан сделать для них все, что в его силах.
      На подходе к жилищу Лораны он услышал изнутри женский голос и прибавил шагу, хотя выбился из сил, забираясь наверх. А вдруг…
      — Что ты здесь делаешь? — резко спросил он, увидев в спальне Лораны госпожу Вейра.
      — Выполняю свой долг, — так же резко ответила Туллеа. Ее щеки вспыхнули. Она выпрямилась возле изголовья постели, вытянув по бокам сжатые в кулаки руки. По тому, как окаменели черты ее лица, было видно, что ею овладевает гнев.
      — В таком случае позволь мне, как целителю Вейра, сменить тебя, — решительно сказал К'тан.
      Туллеа прожгла его возмущенным взглядом прищуренных глаз, резко отвернулась и вылетела из комнаты, прежде чем К'тан сообразил, что ему делать дальше.
      Он не мог даже на мгновение представить себе, чтобы Туллеа зашла к Лоране из беспокойства за ее здоровье или из сострадания к всаднице, утратившей своего дракона. Опустившись на колени рядом с кроватью Лораны, он пощупал пульс больной, проверил температуру и дыхание, удостоверяясь, что она не пострадала от внимания Туллеа.
      Затем К'тан обвел комнату взглядом, нашел стул, поставил его возле кровати Лораны, сел, откинулся на спинку, вытянув ноги, и приготовился к долгому терпеливому ожиданию. На столе в вазе стояли сильно пахнущие свежесрезанные цветы. Неужели их принесла Туллеа? Вероятно, Салина, решил К'тан.
      «Пока рядом с тобой есть люди, ради которых стоит жить…» Слова Салины громко прозвучали в его памяти, и он поморщился. Они причиняли ему самую настоящую боль. Ради кого должна жить Лорана? Из ее семьи на свете никого не осталось, в Вейре она была новичком, к тому же Туллеа, старшая госпожа Вейра, совершенно очевидно, не питает к ней ни малейшей симпатии.
      Киндан? Арфист, пожалуй, мог бы выступить в роли такого якоря, решил К'тан, хотя его грубая оплошность, когда он публично спел «Песню Цветка Ветра», могла заставить Лорану разочароваться в нем.
      Драконы? К'тан даже фыркнул себе под нос, отвергая эту мысль. Да, Лорана имела с драконами такой контакт, как никто другой в этом мире, — он был убежден в этом, — лучший, чем у любой героини древних баллад. Но сейчас, когда драконы каждый день умирали, эта связь никак не могла привязать ее к жизни, скорее наоборот.
       «А как мне-то быть?» —вдруг спохватился К'тан.
       «Ты останешься, — слабым голосом сказать ему Дрит'. Даже издалека К'тан безошибочно выделял надсадный кашель Дрит'а из звуков, которые производили другие больные. — Ты останешься, она останется. Вы должны. Вы оба».
      К'тан изумился тому жестокому, даже приказному тону, какого никогда еще не слышал от дракона.
       «Разгадка болезни находится здесь, — продолжал Дрит'. — Ты и Лорана — вы должны найти ее».
      К'тан задумался, в какой степени убежденность Дрит'а является отражением собственной веры его всадника.
       «Мы найдем ее, —пообещал он дракону. — Лорана скоро выздоровеет, и мы ее найдем. А пока что отдыхай, старый друг».
      К'тан услышал, как вдали Дрит' коротко рявкнул, отвечая ему, но мощный рев дракона сразу же превратился в тяжелый, разрывающий легкие и горло кашель.
      К'тан вскочил со стула и метнулся к двери.
       «Я сейчас приду, Дрит'!»
       «Нет, — ответил дракон. — Я должен сделать это сейчас, пока у меня еще остались силы».
      — Нет! — в голос закричал К'тан.
       «Я всегда буду любить тебя», — нежно отозвался Дрит'. А потом… потом он исчез.
      — Нет! — снова прокричал К'тан, напрягая свой разум, чтобы последовать за Дрит'ом.
      Внезапно он вздрогнул, почувствовав в беспросветном мраке Промежутка присутствие еще одного человека,который тоже искал коричневого дракона. Они вместе метались в этом пространстве, где не было ни света, ни тьмы, ни воздуха — один леденящий холод, — но так и не увидели никаких следов Дрит'а.
      Чувствуя, что ему не хватает воздуха, как будто он и в самом деле находился в Промежутке, К'тан вновь ощутил свое тело.
      — Дрит', нет!
      — Вернись! — плачущим голосом крикнула вместе с ним Лорана.
      Взгляд К'тана — Кетана! — встретился с заплаканными глазами Лораны, смотревшей на него с противоположной стороны комнаты.
      — Я старалась, — виновато пробормотала Лорана, пытаясь приподняться и выбраться из постели. — К'тан, я старалась, но он прогнал меня. Он не захотел возвращаться.
      Кетан, пошатываясь, вернулся к стулу у кровати Лораны.
      — Прости меня, — сказала она, тряхнув спутанной гривой волос. — Я старалась.
      Кетан взял ее руку в свои и ласково погладил, неожиданно почувствовав, насколько светлее на душе ему стало от того, что он в состоянии высказать благодарность за ее сочувствие.
      — Я знаю, девочка, знаю, — сказал он. — Я чувствовал тебя там рядом со мною.
      Он закрыл глаза и снова потянулся вслед за своим возлюбленным Дрит'ом. Никого. Нигде. На протяжении долгих секунд Кетан скорбел о том, что не может последовать за своим драконом. Он знал, что отправился бы на спине Дрит'а в этот последний полет в Промежуток, если бы дракон позволил ему. И вдруг — это было для него шоком — Кетан понял, что Дрит' тоже знал об этом.
      — Мы должны закончить это дело.
      Рука Лораны стиснула его ладонь. Бывший всадник снова открыл глаза и увидел в покрасневших от слез карих глазах девушки твердую решимость.
      — Мы его закончим, — пообещала она.

 

Колледж, Первый Интервал, 58 ПВ

      Тьеран сумел разглядеть М'халла и Брайант'а, неторопливо спускавшихся сквозь слой облаков, нависших над Колледжем, и послал к ним Гренна.
      — Скажите им, что опасности нет, но все равно пусть приземлятся в стороне, — сказал Тьеран файру.
      Гренн издал мелодичную трель, показывая, что понял хозяина, и легко взвился в воздух навстречу огромному бронзовому дракону.
      Через несколько мгновений Брайант' осторожно приземлился поодаль от продолжавших дымиться останков молодой королевы. М'халл подошел пешком. Подбородок предводителя Бенден-Вейра был воинственно выпячен, глаза смотрели холодно и сурово.
      — Это приказ Цветка Ветра? — не здороваясь, спросил он Тьерана, подойдя поближе.
      — Да, — ответил Тьеран. — Королева упала с неба. Она умерла или от удара, или даже еще раньше.
      М'халл всмотрелся в останки.
      — Она кажется мне очень маленькой для королевы. Ты уверен, что это не была зеленая?
      — Это была королева, — уверенно заявил Тьеран. — И дело тут не только в цвете шкуры, но и вот в чем. — Он указал на почерневший от кислоты череп. — Посмотрите на форму черепа и зубов. Это молодой дракон, ей было всего несколько месяцев, вероятно, даже меньше шести…
      — Меньше шести? — изумился М'халл. — И такая большая? Шестимесячная королева не должна быть настолько большой.
      — Но она была, — Тьеран ответил. — Такого размера можно ожидать примерно в тридцатом поколении.
      — В тридцатом поколении? — повторил глубоко изумленный М'халл. — С чего ты это взял?
      Тьеран пожал плечами.
      — Так объяснила Цветок Ветра, — сказал он. — Исходная форма имела определенные ограничения, и они знали, что первые поколения будут не такими крупными, как последующие. Это, — добавил он, указывая на скелет, — имеет размеры, близкие к расчетным.
      — А где ее всадник? — спросил М'халла, озираясь в поисках второго выжженного круга.
      — С ней не было всадника, — ответил Тьеран.
      — Возможно, это был несчастный случай? Не могла же такая молодая королева уйти в Промежуток, — заявил М'халл.
      Он и сам понимал, что его надежда тщетна. Тьеран развел руками.
      — Я не знаю, — ответил он. — Но если она все же это сделала, то, вероятнее всего, из-за той же самой болезни, которой страдал мой малыш.
      Он ласково погладил Гренна, который уже успел снова устроиться на его плече.
      — Тридцать поколений — это больше четырехсот Оборотов, — добавил он.
      М'халл присвистнул, испытав подлинное благоговение.
      — Ты хочешь сказать, что этот дракон и твоя огненная ящерица прибыли сюда из будущего через четыре века?
      Тьеран кивнул и разжал кулак.
      — Я снял это со сбруи дракона.
      М'халл вопросительно взглянул на Тьерана и, видя согласие молодого человека, взял с его ладони небольшой предмет и поднес к глазам.
      — Это символ Бенден-Вейра, — не задумываясь, сказал он, указав на маленький значок, выбитый на продолговатой серебряной бляшке. — А остальные значки похожи, — он взглянул на Тьерана, словно не веря своим глазам, — на бисерную вышивку с ремешков твоего друга! Целитель животных.
      — Именно так я и подумал, — согласился Тьеран.
 
      К великому удивлению Тьерана, ему пришлось встречать едва не всех предводителей Вейров, владельцев главных холдов и мастеров цехов. Он провожал их мимо кургана, отмечавшего свежезасыпанное место упокоения молодой королевы, в большую столовую Колледжа, где быстро переставили мебель, чтобы там было удобно провести большое собрание. Помимо этого, он еще и оказался в роли посыльного между Цветком Ветра, Эморрой и Джаниром. Он носил записки, передавал устные сообщения и к середине дня сбился с ног.
      А противоречия между собравшимися в зале были многочисленными и глубокими. Тьеран и раньше знал, что лорды-холдеры непрерывно воюют между собой по поводу распределения ресурсов колонии, а теперь выяснил, что между ними существует множество разногласий, касающихся торговли. Предводители Вейров, казалось, занимали единую позицию. Все они были изрядно встревожены, но в основном соглашались с предложениями М'халла.
      Но главная проблема стояла перед Цветком Ветра. Те, кто не успел увидеть сожженные останки дракона, не склонны были принимать всерьез опасения старухи, хотя и не рисковали вслух высказывать сомнения в квалификации, логике или тем более состоянии умственных способностей Цветка Ветра.
      Так что собрание должно было стать весьма интересным, возможно, не обойдется и без скандала. Тьеран уловил донесшийся с кухни запах стряпни, которой занимались как всегда, Мойра и Аландро, и с удивлением почувствовал неприятный болезненный спазм в желудке. Похоже, это интересное собрание означало для него куда больше, чем он желал признать.
      Обеденные столы были расставлены большим овалом. Эморра вместе с другими работниками Колледжа расположилась в одном конце, самом близком к кухне. Напротив них разместились предводители Вейров. Пространство между теми и другими, и слева, и справа, заполняли владельцы холдов.
      К немалому удивлению Тьерана, первой заговорила Эморра.
      — У всех имеется текст повестки дня? — спросила она и, не услышав никаких возражений, продолжила после небольшой паузы: — Очень хорошо. Раз так, я предлагаю начать с первого пункта: проблема погибшей королевы и данные, полученные Цветком Ветра…
      — Очень уж она маленькая для королевы, — немного дрожащим голосом заметил лорд Кеннер из Телгара и нервно осмотрел зал. Его длинный и острый, как клюв, нос, казалось, никак не мог нацелиться ни на кого из присутствующих.
      — Потому что это был детеныш дракона, — ответил Тьеран. — Судя по зубам, ему — ей — было меньше шести месяцев, а скорее, два с небольшим.
      — А вы согласны с этой оценкой? — спросил Мендин, многозначительно взглянув на М'халла.
      М'халл кивнул.
      — Да.
      Мендин повернулся к Тьерану, предлагая продолжить. Тьеран, в свою очередь, кивнул Эморре. Эморра заговорила снова;
      — По нашему мнению…
      — Чьему — нашему? — резко спросил Мендин.
      — Медицинских работников и преподавателей Колледжа, — с раздражением в голосе ответила она. — Я была бы очень признательна, если бы меня прерывали не так часто.
      Мендин, похоже, был готов поспорить и с этим, но заметил угрожающий взгляд М'халла и сдержался.
      — По нашему мнению, драконья королева была детенышем и принадлежала, ориентировочно, к одному из поколений в интервале от тридцатого до сорокового, — сказала Эморра.
      Лорды-холдеры смотрели на нее непонимающе, зато предводители Вейров, из которых об этом предположении слышал только М'халл, как один подались вперед, чтобы не пропустить ни слова.
      — Эморра, не могли бы вы сказать нам, к какому поколению относятся те драконы, которые живут в настоящее время? — вежливо спросил Малон, лорд Тиллека.
      — Последние по времени из родившихся относятся к шестому поколению, — ответила Эморра.
      — Выходит, дракон прибыл из будущего, — сказал К'нел, предводитель Исты.
      — Вы что же, хотите сказать, что драконы могут путешествовать во времени? — спросил Кеннер.
      — Это часть их способности к телепортации, — ответила Цветок Ветра. — Любое перемещение в пространстве подразумевает и движение во времени.
      Кеннер явно растерялся, но не желал этого показывать.
      — Пространство и время — это одно и тоже, — добавил М'халл, сжалившись над старым холдером. — Мы иногда это делаем.
      — Да что вы говорите? — вскинулся Мендин.
      — Да, — подтвердил Л'кан, предводитель Вейра Плоскогорье. — Но это чрезвычайно сильно выматывает всадника.
      — По нашей оценке, — снова заговорила Эморра, — дракон прибыл из будущего, отстоящего от нас более чем на четыреста Оборотов.
      — Что ж, будем радоваться этому, — иронически заметил Мендин. — Значит, нам не о чем волноваться. — Он обвел взглядом зал в поисках поддержки. — Итак, какой у нас следующий пункт повестки дня?
      — Не будем торопиться, — сказал М'халл, слегка повысив голос. Он повернулся к Эморре. — Это представляет какую-нибудь опасность для наших драконов?
      — Я так не думаю, — ответила декан Колледжа. — Тело молодой королевы было уже через несколько минут уничтожено кислотой. При этом должны были погибнуть все микроорганизмы.
      — А как насчет этой огненной ящерицы? — спросил Мендин, указывая на коричневого файра, удобно устроившегося на плече Тьерана.
      — Я не сняла бы карантин с огненной ящерицы, если бы считала, что она может оставаться носителем инфекции, — заговорила Цветок Ветра, сидевшая рядом с дочерью, но немного поодаль от стола. Она твердо взглянула в глаза Мендина. — Судьба всего Перна находится под угрозой.
      — Угрозой? — повторил Мендин. — Вроде бы вы только что сказали, что огненная ящерица не представляет угрозы?
      — Мы не знаем, почему огненная ящерица или дракон-королева смогли найти путь в прошлое — к нам, — ответила вместо матери Эморра. — Они оба, похоже, прибыли из одного и того же промежутка времени, и больше того, есть признаки, что они имели одного и того же человека-партнера.
      — И что этот партнер был всадником Бенден-Вейра, — добавил М'халл.
      — Где-то в будущем умирают драконы, — мрачно проговорил Л'кан.
      — Но это же совершенно не наша проблема! — заявил Мендин. — Я сожалею, что так получилось… получится, но у нас есть проблемы сегодняшнего дня, и давайте и будем решать их сегодня.
      — И это одна из них, — яростно возразила Эморра. — Нам уже дважды повезло. — Она кивнула М'халлу и предводителям Вейров. — Все Вейры теперь будут начеку на случай появления мертвого или умирающего дракона из будущего. Но для того, чтобы болезнь распространилась, достаточно одного незамеченного.
      — Нет, не так, — проговорил Тьеран себе под нос. Он зарделся, увидев, что все присутствующие уставились на него, и пожал плечами. — Если болезнь распространится здесь, то из будущего уже не будут падать никакие драконы.
      — Не мог бы ты сказать попонятнее? — обратился к нему М'халл.
      — Если болезнь придет сюда из будущего, — ответил Тьеран, — возможны два варианта развития. Или все драконы умрут и тогда в будущем не окажется никаких драконов, или драконы смогут перенести болезнь и передадут свой иммунитет по наследству. В таком случае в будущем вовсе не будет больных драконов.
      — Боюсь, что есть и третья возможность, — сказала Цветок Ветра. Все немедленно повернулись к ней. — Возможно, что королева из будущего была измененным стражем порога.
      — Что?! — воскликнул Мендин. — Стражем порога?
      — Я смогла провести только некоторые предварительные исследования, — невозмутимо продолжала старуха, — но мне удалось заметить признаки генетической манипуляции в генетическом коде королевы.
      — Но если наши потомки способны манипулировать генетическим материалом, разве они не смогут в своем будущем вылечить эту болезнь? — спросил неугомонный Мендин.
      — То есть вы предполагаете, что глубокое знание генетики, особенно перинитской генетики, и владение методикой и техникой перестройки перинитского генетического кода смогут сохраняться на протяжении четырех столетий после нашего времени, — утвердительно произнесла Эморра. Она взглянула в лицо холдеру. — Скажите-ка мне, лорд Мендин, сколько основных пар имеется в перинитском генетическом коде?
      — Да откуда же мне это знать? — искренне возмутился Мендин.
      — Вот именно, — ответила Эморра. — Откуда может кто-нибудь знать это через четыреста Оборотов после нас?
      Мендин ткнул пальцем туда, где плотной группой сидели предводители Вейров.
      — Может быть, они знают.
      — Я этого не знаю уже сейчас, — признался М'халл. Он поглядел на своих коллег, которые оказались так же невежественны. — Меня больше беспокоила борьба с Нитями и состояние дел в Вейре, чем генетический код драконов. — Он посмотрел на Эморру. — Но мне кажется, эти знания должен сохранить Колледж.
      Эморра покачала головой.
      — Я сомневаюсь, предводитель Вейра, — сказала она. — Сегодня, сейчас в этой комнате присутствуют только три человека, которые могут ответить на этот вопрос: я, моя мать и Тьеран.
      — Ну а Джанир? Он-то, конечно, тоже должен знать! — возразил Мендин.
      Джанир резко дернул головой.
      — Я немного ориентируюсь в генетике, но только в земной — ведь специализируюсь я по человеческой медицине.
      — Если рассуждать статистически, то при том, что уже сегодня какие-то знания сохранились только у троих, — продолжала Эморра, — следует признать очень высокой вероятность того, что эти знания исчезнут уже при жизни следующего поколения, не говоря уже о сроке в четыре столетия.
      — А из этого следует, что дракон из будущего не мог быть генетически изменен, — прогремел Мендин.
      Он откинулся на спинку стула и обвел других лордов-холдеров торжествующим взглядом.
      — Я думаю, что это не совсем так, — ответила Эморра.
      — То есть? — Мендин снова выпрямился.
      — Такое изменение возможно, — медленно произнесла Цветок Ветра. Потом она умолкла, оглянулась на Эморру, дождалась, пока та кивнет, и продолжила: — Возможно, что генетические модификации были организованы кем-то из нас, но не осуществлялись до времени в дальнем будущем.
      М'халл глубоко задумался.
      — Вы хотите, чтобы мы, всадники, перенесли кого-то из вас на четыреста Оборотов вперед?
      — Что, и даже такое возможно? — пробормотал уставший от спора Мендин.
      — Это тоже возможно, — кивнула все слышавшая и все замечавшая Цветок Ветра. Затем она неторопливо повернулась к М'халлу и предводителям Вейров. — Но я не думаю, что этот вариант следует признать желательным.
      М'халл жестом попросил ее объяснить, что она имела в виду.
      — Вы все знаете, что путешествие через Промежуток, особенно во времени, требует большого физического напряжения. Вряд ли я смогу выдержать такое продолжительное перемещение, — сказала Цветок Ветра, взглянула на Эморру и Тьерана (окружавшим показалось, что в ее взгляде мелькнуло что-то похожее на виноватое выражение) и добавила: — Хотя я не сомневаюсь в старательности и энтузиазме Тьерана и Эморры, но боюсь, что ни один, ни другая не обладают достаточными научными знаниями.
      Она сделала паузу, очевидно, для того, чтобы дать Тьерану и Эморре возможность возразить. Когда же они промолчали, старуха продолжала:
      — Кроме того, нельзя забывать и о том, что оборудование и знания, в которых мы нуждаемся, сегодня собраны здесь, в Колледже, но, возможно, окажутся недоступными через четыре столетия.
      М'халл потер ладонью подбородок и кивнул.
      — Конечно, даже если драконы и смогут доставить человека и оборудование в то время, легко себе представить, как что-то важное окажется забытым в прошлом.
      — К тому же это будет поездка в одну сторону, — добавил Тьеран. Все сразу повернулись к нему. — Не можем же мы рисковать тем, что случайно принесем с собой эту болезнь.
      Мендин воздел руки к небу, но промолчал и лишь всем телом подался вперед.
      — Так что откуда ни взгляни, это невозможно. — Тьеран повернулся к Мендину и другим холдерам, и неукротимый владетель Форта сразу же приободрился.
      — Мне кажется, что теперь мы и впрямь можем перейти к следующему пункту повестки дня — распределению оставшихся проходческих агрегатов.
      — Как мне казалось, ведение собрания поручено мне, — подчеркнуто вежливо сказала Эморра.
      Мендин вспыхнул было, но сдержался и жестом предложил декану Колледжа продолжать.
      — Факт заключается в том, что признаки генетической манипуляции все же имеются, — высказалась Цветок Ветра. — Раз мы считаем, что наши далекие потомки не могли сделать это без нашей помощи, и согласились на том, что не можем совершить путешествие во времени вперед, чтобы помочь им, то ясно, что нам следует выбрать — что мы уже выбрали — третий вариант.
      Мендин впился взглядом в старого генетика. Лишь величайшим напряжением воли ему удалось удержать свои эмоции под контролем.
      — При всем моем уважении, — сказал он (хотя в его тоне при всем желании этого самого уважения уловить было нельзя), — разве вы не сказали сейчас, что ваши результаты лишь предварительные?
      Цветок Ветра кивнула.
      — И вы провели эти анализы собственноручно? Цветок Ветра снова кивнула.
      — Но ведь вы же старше всех на всем Перне, — продолжал наступление Мендин. — Разве вы не могли ошибиться?
      Роланд, лорд-холдер Южного Болла, уже некоторое время сосредоточенно обдумывавший что-то, вдруг перебил своего сотоварища:
      — Как же это понимать? Я-то всегда считал, что мы лишились всей нашей технологии!
      — Так оно и было, — согласилась Цветок Ветра. Она вдруг неловко заерзала, словно это воспоминание причинило ей боль. — Большая часть самых лучших наших инструментов погибла во время шторма, когда мы переправлялись на север с места высадки на планету. — Она взглянула в лицо Мендину. — Включая почти все оборудование, специально предназначенное для манипуляций перинитским генетическим кодом. — Она перевела взгляд на Малона, а потом на М'халла. — Лишь после карантина, введенного из-за появления огненной ящерицы, случайное замечание М'халла навело меня на мысль о том, что часть оборудования могла уцелеть.
      Лорды-холдеры удивленно переглянулись.
      — К счастью, мне удалось найти кое-что из самых необходимых приборов на берегах в районе Тиллек-холда, — продолжала Цветок Ветра.
      — И источники питания тоже? — спросил Мендин. Он сразу же принялся прикидывать в уме объем дополнительных помещений, которые он сможет выстроить, располагая излишком энергии.
      Цветок Ветра резко подняла голову.
      — Все эти приборы обладают собственными встроенными несменяемыми источниками электропитания. Это высокоспециализированное оборудование, созданное на Эридане.
      Джанир откашлялся и спросил слабым, чуть дрожащим голосом:
      — А не могло ли оно помочь нам в Год Лихорадки? Цветок Ветра пожевала губами и досадливо поморщилась.
      — Оно было настроено только на генетический код организмов перинитского происхождения, — ответила Она. — Мы пользовались им, когда создавали драконов.
      — Но это нисколько не приближает нас к решению вашей загадки, — сказал Мендин.
      — Не согласна с вами, — возразила Цветок Ветра. — Я уверена, что мы располагаем достаточно точными указаниями не только на то, что мы что-то сделаем, но и на то, что именно будет сделано.
      — И что это будет? — спросил Роланд.
      — Мне совершенно ясно, что мы должны придумать способ сохранить наше оборудование и знание таким образом, чтобы помочь нашим потомкам, — ответила она.
      — Но ведь вам придется не только снабдить их оборудованием, но и обучить, как им пользоваться, — сердито пробасил Мендин.
      — Именно это мы, работники Колледжа, и намерены сделать, — ровным тоном ответила Эморра.

 

Бенден-Вейр, Третье Прохождение, 22 день, 508 ПВ

      До рассвета было еще далеко, но в чаше Бенден-Вейра уже собрались драконы и всадники, готовящиеся к вылету на Падение. Во тьме, лишь кое-где разгоняемой огнем светильников, дрейфовали полотнища предутреннего тумана.
      Лорана была и удивлена, и обрадована приемом, который оказывали ей всадники и драконы. Рядом с нею стоял Кетан, вновь погрузившийся в глубокую подавленность при виде того, как Вейр готовится к вылету на Падение, в котором он впервые не будет участвовать.
      — Целитель, — раздался из темноты негромкий голос Б'ника. Тут же появился и он сам.
      — Предводитель, — вежливо ответил Кетан.
      Б'ник решительно отказался от выражения сочувствия. Он лишь подошел поближе и сжал плечо бывшего всадника ладонью.
      — Надеюсь, что, когда мы вернемся, у тебя будет немного работы.
      Кетан улыбнулся.
      — Я тоже, — сказал он, — Счастливого полета.
      В темноте зашелся кашлем дракон. Лорана покачнулась, натолкнулась на Кетана и выпрямилась, пробормотав извинение.
      — Может быть, тебе стоит отдохнуть еще денек? — спросил Б'ник, обеспокоенный ее состоянием.
      — Со мной все в порядке, просто оступилась в темноте, только и всего, — соврала Лорана. — Кроме того, я хотела предложить помощь. М'тал считает, что моя способность говорить с любым драконом может пригодиться.
      — Она обязательно пригодится, — сразу же согласился Б'ник, скрывая свое удивление ее предложением. — Я, я… Я не думал, что ты согласишься…
      — Я буду счастлива помочь, — твердо ответила Лорана.
      — В таком случае я буду счастлив принять твою помощь, — бодро ответил Б'ник.
      — Ретант' говорит, что все готово, — сказала Лорана.
      — Скажи ему, чтобы собрал Вейр над Звездными камнями, — ответил Б'ник. — Очень надеюсь, что там не будет тумана.
      — Сторожевой дракон передает, что воздух совершенно ясный и солнце только-только показалось над горизонтом.
      — Прекрасно! — воскликнул Б'ник.
      Ему было совершенно ясно, какую огромную пользу могут принести Вейру способности Лораны. До сих пор ни ему, ни М'талу, ни кому-либо еще из предводителей не удавалось решить проблему: как управлять крыльями и одновременно поддерживать контакт с Вейром. Он легко забрался на шею дракону.
      — Что ж, Карант', пора отправляться.
      — Хорошего Падения, предводитель Вейра! — крикнула ему вслед Лорана.
      Ни ей, ни Кетану не удалось против света солнца, выглянувшего из-за кромки чаши Вейра, рассмотреть его прощальный взмах руки.
      — Что ж, — сказал Кетан, когда последний из драконов покинул чашу, — а теперь, думаю, ты можешь сказать мне, кто еще из драконов заболел?
      — Карант', — мрачно ответила Лорана.
 
      — Ты уверен, что правильно задаешь ориентиры? — с тревогой спросил Б'ник своего дракона, когда Вейр уже выстраивался в боевой порядок, чтобы отправляться через Промежуток на Падение над Битрой.
       «Я уверен, — с полной невозмутимостью ответил Карант'. Спокойствие дракона частично передалось и Б'нику, но все равно в глубине его сознания неприятно копошилась мысль о том, чтобы попросить М'тала и Гаминт'а вести Вейр на Падение. — Я только кашляю, а не теряю ориентировку».
      — Очень хорошо, — вслух сказал Б'ник, только сейчас заметив, что давно уже сдерживает дыхание. — Пойдем, Карант'!
      Получив визуальный образ от предводителя Вейра, сто семьдесят четыре боевых дракона ушли в Промежуток.
 
      Лорана даже не сознавала, в каком она пребывала напряжении, до тех пор, пока не уловила спокойное сообщение Карант'а о прибытии Вейра в район Битры, зато после этого она чуть не захлебнулась, набрав полную грудь свежего воздуха.
      Кетан удивленно взглянул на нее, но тут же понимающе кивнул.
      — Ты тревожилась за Карант'а?
      — Это Б'ник тревожился за Карант'а, — ответила Лорана. — Я считаю, что Карант' в достаточно нормальном состоянии. Да, нездоров, но не потерял ясности рассудка и способен лететь. Даже рвался лететь.
      Кетан поднял голову и взглянул на Лорану с каким-то новым любопытством.
      — Я правильно понял, что если бы ты тревожилась за Карант'а, то могла бы помешать ему провести Вейр через Промежуток?
      Лорана позволила тени улыбки чуть заметно тронуть ее губы.
      — Могла бы.
      — Лорана, — начал Кетан, с величайшей тщательностью подбирая слова, — ты ведь действительно понимаешь, что за боевых драконов отвечает предводитель Вейра, правда?
      Лорана искоса взглянула на него.
      — Ты хочешь услышать, целитель, понимаю ли я свое место в Вейре?
      Кетан облизал губы. Он испытывал крайнюю неловкость.
      — Я сомневаюсь, что сейчас хоть кто-нибудь понимает, каким должно быть твое место, — уклончиво ответил он.
      — Я согласна с тобой, — сказала девушка, слегка наклонив голову. — Но я думаю, что было бы совершенно неправильно, если бы я, зная, что Карант' слишком болен для того, чтобы правильно задать ориентиры, не постаралась остановить его. Или ты не согласен? — Между ее бровями появилась морщинка. — А что случилось бы, если бы Карант' неверно дал ориентиры и Вейр последовал за ним?
      Кетан содрогнулся, его лицо вдруг побелело.
      — Они затерялись бы в Промежутке.
      — Ох! — воскликнула Лорана; ее глаза широко раскрылись.
      Выражение лица Кетана ответило на ее вопрос лучше, чем слова.
 
      Когда через шесть часов Карант' передал своему всаднику доклад поисковой группы о завершении Падения, Б'ник чувствовал себя смертельно уставшим и продрогшим до костей.
      — Отправь остальных обратно в Вейр, — сказал он Ж'толу, — а половина нашего крыла займется поисками нор.
      Ж'тол махнул, что, дескать, да, все понятно, и повернул в сторону; его ведомые на лету растягивались в широкую цепь.
      Б'ник был рад, что послушался совета М'тала и во время этого Падения оставил свое крыло в резерве. Благодаря этому ему удавалось быстро отдавать своим всадникам приказания, когда возникала необходимость заполнять бреши в строю других крыльев — что случалось не так часто, как он боялся.
       «М'тал посылает поздравления», — передал Карант'.
       «Передай ему мою благодарность», — ответил, невозмутимо усмехнувшись, Б'ник. Хотя ему было страшно даже думать о причине этой необходимости, он все же должен был признаться самому себе, что действительно хорошо иметь на подстраховке бывшего предводителя Вейра, который нисколько не скупился на честную похвалу, когда его нынешний командир, а в недавнем прошлом подчиненный, ее заслуживал.
       «А теперь пора поболтать с лордом-холдером», — добавил он. Его улыбка исчезла, как только он представил себе кислое лицо Гадрана, престарелого лорда Битры. Даже если на его землях не окажется никаких нор, Гадран все равно найдет причину для того, чтобы жаловаться, сетовать на судьбу и обвинять всадников.
       «Ж'тол сообщает о трех глубоких норах в северной долине, — сказал ему Карант'. — Он говорит, что им придется сжечь там леса, чтобы разделаться с Нитями».
      — Что-то не так? — спросил Гадран, заметив тревогу на лице Б'ника.
      — Я боюсь, что да, — признался Б'ник. — Мы сделали во время Падения все, что могли, но мои поисковики сообщают, что в долине к северу отсюда оказалось три сильно разветвленные норы.
      — Сильно разветвленные? — эхом отозвался Гадран. Он нервно облизал губы и посмотрел на север, как будто ожидал увидеть там Нить, переползающую через горный хребет. Насколько сильно разветвленные?
      — Нам придется спалить долину, чтобы истребить их.
      — Спалить долину? — Вид у Гадрана сделался совсем удрученным. — Все деревья?
      — Именно благодаря деревьям Нити смогли так быстро проделать такие большие норы, — объяснил Б'ник.
       «Ж'тол хочет знать, могут ли они уже поджигать долину», — с явным беспокойством передал Карант'.
      — Скажи Ж'толу, пусть поджигает долину, — вслух ответил Б'ник.
      — Что? — возмущенно воскликнул Гадран. — Я не давал вам разрешения…
      — Я не могу ждать, — ответил Б'ник. — Норы расширяются слишком быстро.
      Над северной долиной поднялись первые столбы дыма; ветер сносил их на юг.
      — Здесь уже несколько месяцев не было дождя, — плачущим голосом сказал Гадран. — А что, если огонь перекинется в нашу долину?
      — К сожалению, нам придется пойти на этот риск, — сказал Б'ник. — По-моему, лучше потерять лишний участок леса от огня, чем позволить Нитям сожрать холд.
      — Не вам принимать такие решения! — прорычал Гадран.
      — Напротив, именно я как предводитель Вейра обязан принимать такие решения, — ответил всадник, чувствуя, как в нем закипает гнев.
      Чтобы отвлечься, он спросил себя, часто ли М'талу приходилось проклинать этого безмозглого холдера. «Будем надеяться на то, что у его наследника окажется больше здравого смысла».
      Он поднялся и коротко поклонился лорду-холдеру.
      — Я должен позаботиться о раненых, — сказал он, быстро подошел к своему дракону и взлетел к нему на шею, прежде чем Гадран успел сообразить, что сказать на это.
 
      — Нет, к сожалению, Гадран всегда был именно таким, — сказал ему М'тал, когда Б'ник вечером за обедом рассказал ему о состоявшемся разговоре.
      — Что там еще случилось с Гадраном? — крикнул Ж'тол, Он только что вошел в столовую пещеру и остановился на пороге, стряхивая сажу со своего летного костюма. — Когда я с ним прощался, он был красным, как закатное солнце, и уже не мог кричать, только хрипел. Но ведь больше-то уже ничего не могло случиться.
      Б'ник вскинул на своего заместителя по крылу встревоженный взгляд.
      Ж'тол натужно улыбнулся.
      — Огонь вышел из-под контроля: ветер поднялся страшный, — сказал он. — Нам пришлось пустить встречный пал на склоне над Битра-холдом, иначе никак.
      — Я должен был там остаться, — простонал Б'ник.
      — Ну и что бы ты сделал? — спокойно спросил М'тал. Он кивнул на Ж'тола. — Ж'толу уже много приходилось работать с огнем, и он хорошо проявил себя. Я сомневаюсь, что кому-нибудь удалось бы справиться лучше.
      Б'ник ободряюще взглянул на Ж'тола и кивнул.
      — Ты прав, — сказал он М'талу. — Но я хотя бы мог избавить тебя от его ругани, — с улыбкой бросил он своему заместителю.
      Снаружи, в чаше, закашлялось сразу множество драконов, этот ужасный звук эхом раскатился по Вейру. Все разговоры сразу смолкли.
      Ж'тол поднял руку, привлекая к себе внимание.
      — Часть из них — это наши драконы, они просто наглотались дыма, — заверил он остальных. — Это скоро пройдет.
      Лорана задержала взгляд на Б'нике и вопросительно вскинула бровь. Б'ник некоторое время растерянно смотрел на нее, пока не сообразил, что она знает о состоянии Карант'а.
      — Есть более важные вещи, о которых нам необходимо поговорить, — сказала она предводителю Вейра, немного помолчала, давая ему возможность ответить, и продолжила, лишь когда стало ясно, что он не намерен говорить. — Киндан говорит, что он вспомнил слова той песни. Он уже сказал тебе?
      Б'ник покачал головой.
      — Мы еще не успели поговорить.
      — Ты и не будешь болтать, ты будешь есть, — язвительно заметила Туллеа, резко опускаясь на стул рядом с предводителем. Смерив Лорану уничтожающим взглядом, она указала Б'нику на тарелку. — Как прошло Падение?
      Б'ник, повинуясь понуканиям своей спутницы, уже успел набить полный рот и теперь отчаянно пытался проглотить не жуя, чтобы ответить на ее вопрос. М'тал сжалился над ним.
      — Падение было не из самых страшных, и работа была отлично организована, — он кивнул на Б'ника. — И все-таки мы потеряли семерых, а еще восемнадцать были ранены.
      — Осталось только пять полноценных крыльев, — добавил Б'ник.
      — Теперь уже недолго, — одними губами пробормотал Киндан.
      Туллеа все же услышала его слова.
      — Недолго до чего, а, арфист? — резко спросила она. Киндан поерзал на стуле, прежде чем ответить.
      — Недолго до того времени, когда не останется драконов, чтобы сражаться с Нитями, — вполголоса сказал он госпоже Вейра и повернулся к Б'нику. — Именно поэтому я считаю, что нам жизненно важно снова вызвать шахтеров и отыскать проход помимо той, второй двери в комнате Предков или же открыть ее. В общем, так или иначе попасть туда, куда ведет эта дверь.
      — И убить побольше драконов? — с величайшим презрением бросила Туллеа. Она картинно подняла руку и указала на Лорану. — Тебе, наверно, очень хочется, чтобы и другие пожертвовали своей любовью и рассудком?
      — А ты что, хочешь, чтобы на Перне вовсе не осталось драконов? — резко отозвалась Лорана.
      Туллеа уставилась на нее, лишившись на мгновение дара речи.
      — Мы не можем сказать, что находится за этими дверями, — сказала Лорана окружавшим их всадникам. — Но если не узнаем, то утратим все шансы вылечить драконов.
      — Откуда ты знаешь? — снова вспылила Туллеа.
      — Я не знаю, — честно призналась Лорана. — Но подумай сама: зачем могли построить эти комнаты? Их строили Предки, использовав свое утраченное ныне умение, — с какой целью?
      — Как это — с какой? Чтобы создать драконов, — ответила Туллеа, пренебрежительно махнув рукой. — Любой холдер знает, что предки создали их из огненных ящериц.
      — Но они создавали их на Южном континенте, откуда переселились на север, — заметил Киндан. — Так что в этих комнатах просто никак не могли создавать драконов. А поскольку Бенден был вторым из основанных ими Вейров, эти помещения не могли быть созданы намного позже того, как наши Предки поселились на этом континенте. М'тал, Ж'тол и Б'ник задумчиво переглянулись.
      — Эти шахтеры поднимут шум, который потревожит Майнит'у, — взвизгнула Туллеа. — Я ни за что этого нет допущу!
      — Она еще не готова отложить яйца, — возразил на это Кетан. — А если шум будет ее беспокоить, вы с ней в любой момент сможете переселиться в королевский вейр на северной стороне чаши. Там есть хорошая пещера, имеющая выход на площадку Рождений, так что ты сможешь в любой момент проведать кладку.
      Туллеа на мгновение отвлеклась, задумавшись над этим предложением, но тут же поспешила вернуться к прежней теме.
      — Почему ты так уверена, что в этих комнатах будет лекарство? — снова набросилась она на Лорану.
      — Я не знаю, — честно ответила Лорана.
      Она немного помолчала, закусив в нерешительности губу, а потом взглянула на Киндана.
      — Хотя если в этой песне — «Песне Цветка Ветра» — говорилось о наших временах, значит, я не случайно попала в Бенден-Вейр. А какая причина может быть очевиднее, чем эти комнаты и то, что с ними связано, не так ли? — добавила она.
      Б'ник выглядел не на шутку встревоженным. Лорана поймала его взгляд.
      — Сколько еще драконов должно умереть? — напрямик спросила она предводителя Вейра.
      Тот вздрогнул.
      — Неужели в этом Вейре не останется драконов? — Она повернулась к застывшим в безмолвии людям. — «Всадники, в небо! — Нити летят!» — процитировала она и продолжила, вскинув голову: — Я не вижу никакого другого способа вылечить эту болезнь. Я пыталась, и Кетан пытался… Мы испробовали все средства, которые знали, о которых когда-либо слышали, — все, на что можно было хоть как-то надеяться. Драконы никогда не болели этой болезнью. Я думаю, что без помощи из прошлого все драконы Перна погибнут.
      Она снова повернулась к Б'нику.
      — Предводитель Вейра, нужно снова вызвать шахтеров. Пусть они отыщут другие помещения. У нас нет другой надежды, кроме как на это.
      — И если им это не удастся, — хмуро добавил М'тал, — то мы, по крайней мере, будем готовы к самому худшему.
      Б'ник поднял голову и холодно взглянул на М'тала.
      — Прошу тебя послать за шахтерами.
 
      — Т'мар! — воскликнул К'лиор, увидев, как бронзовый всадник с улыбкой до ушей слезает с дракона.
      Подбежав к прибывшему, молодой предводитель крепко обнял его и потряс, не скрывая ликования.
      — Ну, как дела? — спросил К'лиор, отступая на шаг от усмехающегося бронзового всадника и не обращая внимания на остальных обитателей Вейра, которые столпились вокруг предводителя и командира улетавших и жадно ловили каждое слово из их разговора.
      Улыбка сползла с лица Т'мара, и К'лиор наконец-то заметил большие темные мешки под глазами бронзового всадника. Тогда он отступил еще на несколько шагов и повнимательнее осмотрел Т'мара и остальных всадников, которые возвратились через Промежуток после трехлетнего пребывания в пустом Айген-Вейре, перескочив более чем на десять Оборотов в прошлое. Т'мар выглядел здоровым, загорелым, но донельзя утомленным.
      — Никому бы не пожелал такого, предводитель Вейра, — ответил Т'мар, с трудом держась на ногах, — разве что при самых крайних, самых страшных обстоятельствах. — Драконы чувствовали себя прекрасно, но даже самые молодые всадники испытывали… они постоянно были очень нервными и какими-то… опустошенными, — продолжал он. — Среди раненых всадников случались даже поединки, у всех из-за перемещения во времени заметно испортились характеры.
      Он вскинул на своего предводителя Вейра утомленный взгляд.
      — Слишком уж долго мы чувствовали отголоски присутствия наших молодых «я», Это было… — Он помотал головой, не находя слов, подходящих для описания происшедшего.
      — Но теперь вы здесь, — сказал К'лиор, глядя на то, как крылья в полном составе приземляются в чаше Вейра.
      Т'мар расправил плечи, снова улыбнулся и сделал широкий жест рукой, указывая на прибывших.
      — Предводитель Вейра, я привел тебе сто двадцать два боевых дракона.
      — Прекрасно, — ответил К'лиор, с силой хлопнув Т'мара по плечу. — Пускай все они сейчас устраиваются по вейрам, а потом отдыхают. Он обратился к толпе вновь прибывших: — Через три дня мы вылетим против Нитей, — и добавил, снова повернувшись к Т'мару: — Я могу предоставить вам на завтра отдых, но уже послезавтра мы обязаны начать отрабатывать совместные действия.
      — Через три дня? — переспросил озадаченный Т'мар. — Неужели я неправильно рассчитал время?
      — Нет, — успокоил его К'лиор. — Со временем у вас все верно. Мы будем помогать Иста-Вейру.
      Он жестом подозвал своего заместителя по крылу П'даара.
      — Вообще-то, — вполголоса сказал он, когда тот подошел вплотную, — мы собираемся помогать всем Вейрам. — Он кивнул П'даару. — Расскажешь им, что мы сделали и обнаружили.
      П'даар кивнул головой — дескать, понял — и направился в сторону.
      — Подожди! — крикнул ему в спину Т'мар. — Тебе понадобятся мои сообщения.
      К'лиор поднял было руку, чтобы предложить отложить доклад на потом, но Т'мар уже снимал висевшую на боку увесистую сумку.
      — Я все записал перед тем, как мы оттуда отбыли.
      — Замечательно! — воскликнул К'лиор. Впрочем, он тут же погрозил пальцем измотанному бронзовому всаднику: — А теперь живо отдыхать!
 
      — Мне очень жаль, Ж'кен, но я не могу идти на такой риск, — веско проговорил Б'ник, обращаясь к потрясенному его словами бронзовому всаднику. — Передай свое крыло Т'маку.
      — Но это всего лишь кашель! — в полном отчаянии воскликнул Ж'кен, глядя по очереди на М'тала, Кетана и остальных в поисках поддержки. — А тебе нужен каждый боевой дракон…
      — Совершенно верно, — перебил его Б'ник. — Я не могу допустить ни одной лишней потери. Именно поэтому не полетит Ж'тол и половина моего крыла. Лимант' заболел, значит, ни он, ни ты не полетите на это Падение.
      — Я однажды допустил такую ошибку, — добавил М'тал. — И ты, конечно, помнишь, каким бедствием она обернулась.
      Ж'кен опустил голову, признавая свою неправоту.
      — Ты можешь взять на себя занятия с молодежью, — предложил Б'ник. — В таком случае вместо тебя смогут полететь П'гул и Кирт'
      Ж'кен бросил на него возмущенный взгляд, но понял правоту своего предводителя и устало согласился.
      Резко кивнув М'талу, Б'ник зашагал дальше, проверяя готовность остальной части Вейра к вылету на Падение над Бенденом.
      Кетан и Лорана переглянулись. Целитель повернулся к Б'нику и вопросительно посмотрел на него. Лорана вздохнула и тоже двинулась вслед за Б'ником.
      — Б'ник! — негромко позвала она.
      Предводитель Вейра остановился и повернулся к ней, дав знак М'талу, чтобы тот шел дальше.
      — Это в последний раз, — пообещал Б'ник, отвечая на ее невысказанный вопрос. Его лицо сделалось холодным и жестким, но руки взлетели вверх, словно в мольбе. — Следующий вылет на Падение поведет М'тал.
      Лорана кивнула и взяла его руку в свои ладони.
      — Будь осторожен.
      — Буду, — пообещал Б'ник. — Сейчас нам без осторожности никак не обойтись.
      — И когда вернешься, поговори с Туллеа, — добавила Лорана.
      Б'ник глубоко вздохнул, кивнул, отвернулся от девушки и направился к своему дракону.
      — Предводитель Вейра! — звонко крикнула она ему вслед. — Счастливого Падения!
      Б'ник приветственно махнул рукой.
      Лорана потратила на поиски целый час и очень удивилась, обнаружив Киндана не где-нибудь, а в зале Архивов Вейра.
      — Я-то думала, что мы вычерпали здесь все до дна, — заметила она, войдя в комнату и усаживаясь на стул.
      Киндан поднял голову и нерешительно улыбнулся.
      — Так оно и есть, — согласился он. — Я всего лишь искал здесь схемы Вейра, чтобы показать Далору.
      — Значит, с той дверью пока что никаких успехов?
      — Никаких, — с сожалением признался Киндан. — Но Далор пока не хочет применять силу — боится, что дверь намертво заклинит.
      — Разумно, — согласилась Лорана. Она указала на стопку Записей, лежавших перед ним на столе. — Ну и как, тоже безуспешно?
      Киндан пожал плечами и резко откинулся на спинку стула.
      — Пока что да.
      Именно в этот момент в дверь просунулась голова Далора.
      — Вы знаете, что там, дальше по коридору, был еще один скальный сдвиг?
      — Да, мы же говорили о нем, когда ты был здесь в прошлый раз. Это случилось много Оборотов назад, — ответил Киндан. — Вероятно, во время прошлого Прохождения.
      — Я хотел бы попробовать расчистить его, — сказал Далор. — Конечно, не исключено, что он нам не нужен, но, с другой стороны, это совсем рядом с комнатой Предков, и стены там такие же гладкие, как и в первом коридоре.
      — Стоит попробовать, — согласилась Лорана.
      — Туллеа не понравится шум, — сказал Киндан.
      — Когда Б'ник расскажет ей новость, она сбавит тон, — пробормотала Лорана.
      — Какую новость? — поинтересовался Далор. Киндан лишь вопросительно взглянул на девушку.
      — Карант' заболел. — Лорана нахмурилась и тяжело вздохнула.
      В зале воцарилась напряженная тишина.
      — Мы найдем путь за ту, вторую, дверь, — твердо пообещал Далор.
      Коротко поклонившись, он повернулся и вышел из комнаты. Было слышно, как он отдает в коридоре распоряжения своим шахтерам.
      — Из него получится хороший мастер шахтеров, — с нежностью сказал Киндан.
      — А ты всегда устраиваешь заговоры в пользу твоих друзей? — спросила, усмехнувшись, Лорана.
      — Только самых лучших, — улыбнулся в ответ Киндан. Впрочем, выражение его лица тут же изменилось. — Лорана, я хочу принести тебе извинения…
      Лорана подняла руку и мотнула головой, требуя, чтобы арфист умолк.
      — У нас есть куда более важные вещи…
      — У меня нет, — заявил Киндан, глядя ей прямо в глаза. — Я люблю тебя. Я…
      — Киндан, — негромко перебила его Лорана.
      Она поднялась со стула, сделала несколько шагов, встала за спиной Киндана, а потом вдруг наклонилась и обняла его обеими руками за шею.
      — Я тоже люблю тебя, — прошептала она ему на ухо.
      И в этот самый миг ей в глаза бросилась какая-то деталь в той Записи, которую рассматривал арфист.
      — Что это такое? — спросила она, прищурившись, и ткнула пальцем в нижний угол старой схемы.
      Киндан склонился к пожелтевшему листу, а потом резко выпрямился на стуле.
      — Вот! Вот оно! Те самые комнаты Предков!
      — Похоже, что их не одна, не две, а три, заметила Лорана, глядя через его плечо.
      — И похоже, что тот коридор, который сейчас раскапывает Далор, должен привести в самую большую из них, — согласился Киндан.
 
      — У меня просто нет слов, чтобы выразить нашу благодарность тебе, предводитель Вейра, и всем твоим всадникам! — крикнул Ж'лантир, когда К'лиор во главе трех полностью укомплектованных крыльев драконов Форта появился в воздухе над Керуном.
      — Вы сделали бы то же самое, если бы оказались на нашем месте, а мы — на вашем, — ответил К'лиор, взмахнув рукой, как будто речь действительно шла о пустяках. — В конце концов, «Всадники, в небо!..».
       «Пайолт' сообщает, что облако Нитей приближается, — передал всаднику Лолант'. — Гаминт' шлет наилучшие пожелания».
      Ж'лантир оглянулся и увидел группу всадников Бендена во главе с бронзовым. Он едва успел помахать М'талу, как бенденские всадники Бендена ушли в Промежуток, чтобы вернуться домой. Ему показалось, что бенденских драконов было очень мало.
      — У тебя больше народу! — крикнул Ж'лантир, снова повернувшись к К'лиору. — Может быть, тебе стоит возглавить это Падение?
      К'лиор склонил голову в полупоклоне.
      — Почту за честь.
      Он начал отдавать четкие команды объединившимся Вейрам. Драконы, как один, повернули головы к своим всадникам, и те вложили в огромные пасти первые порции огненного камня. Как один, боевые драконы Исты и Форта устремились вперед и вверх, навстречу смертоносным Нитям.
 
       «Передай М'талу, пусть он даст всем нам ориентиры Вейра», — сказал Б'ник часто кашлявшему измученному Карант'у.
       «Я думаю, это будет правильно, —согласился дракон. — Гаминт' говорит, что М'тал спрашивает: в порядке ли ты. Я сказал ему, что дело во мне. Он сказал, что нам нужно быть осторожными, и спросил, не хотим ли мы отправиться прямо дамой».
      — Возможно, — вслух сказал Б'ник, ласково похлопав Карант'а по шее. — А что ты об этом думаешь?
      Очередной приступ кашля сотряс Карант'а.
       «Я думаю, будет лучше, если я прямо сейчас уйду в Промежуток. — Он снова закашлялся, и в воздухе повисло облачко зеленой мокроты. — Б'ник, я не хочу сейчас летать на крыльях».
      Б'ник отчаянно соображал, как им лучше поступить. Если они уйдут в Промежуток и Карант' заблудится там, то они погибнут вместе, а если они попытаются преодолеть такое расстояние на крыльях, то Карант'у наверняка станет хуже от переутомления.
       «Ладно, — сказал Б'ник своему дракону. — Мы последуем за Гаминт'ом».
       «Лорана говорит, что она будет нас ждать, — сказал ему Карант'. — Она спросила, как я себя чувствую, — продолжил дракон, прежде чем Б'ник успел упрекнуть его. — Она говорит, что ты должен поговорить с Туллеа».
      Б'ник крепко зажмурился и погрузился в невеселые размышления.
 
      — Отнесите это Карант'у, как только он приземлится, — сказала Лорана группе молодых всадников, указывая на целый строй ведер, от которых валил пар.
      От нитей пострадали только два дракона, причем оба отделались мелкими травмами. С другой стороны, два дракона не возвратились из Промежутка, и еще у одиннадцати был довольно сильный кашель.
      — И не забудьте сказать Б'нику, чтобы заставил его выпить все, как бы мерзко на вкус это ни было.
      — Последний рецепт? — спросил Киндан.
      Они поднимались от зала Архивов после беседы с Далором.
      Лорана поморщилась.
      — Все тот же самый старый рецепт, — нехотя призналась она. — Только сюда я добавила побольше ментола, чтобы было легче дышать, и немного красящего вещества.
      Киндан пожал плечами.
      — Знаешь, иногда как подумаешь, что вдруг какая-нибудь мелочь все сразу изменит… Вот и добавляешь один раз то, другой раз это, — с несчастным видом объяснила Лорана.
      Киндан ласково погладил ее по плечу.
      — Ты делаешь все, что можешь, — сказал он.
      — Тогда почему же драконы все равно умирают? — вскрикнула она и, залившись слезами, уткнулась лицом в его плечо.
      — Лорана! Лорана, иди сюда быстрее! — Это была Туллеа. Судя по выражению лица Б'ника, он только что сообщил ей свою страшную новость.
      — Итак, сколько же времени у нас осталось? — спросил Б'ник, окинув взглядом сидящих за столом в зале Архивов — Киндана, Кетана, Лорану и М'тала.
      Киндан, единственный из всех, посмел посмотреть ему в глаза. Впрочем, и он тут же уткнулся в табличку, лежавшую перед ним на столе. Было ясно, что ему очень не хочется показывать ее предводителю Вейра.
      — Что это такое? — спросил Б'ник, уловив порыв Киндана.
      — Видишь ли, это еще не полно… — Киндан замялся, что было не похоже на него, — и числа не очень-то сходятся. Я подозреваю, что некоторые, должно быть, не обратили внимания на первые признаки…
      Б'ник сначала громко откашлялся, а потом сурово взглянул на Киндана.
      — Ближе к делу, — потребовал он, энергично взмахнув рукой.
      — Это список драконов, которых мы потеряли, — сказал Кетан. — И предположительный расчет времени, прошедшего между появлением первых признаков и тем, когда они… — Он умолк, не договорив.
      Затянувшуюся напряженную паузу прервал Киндан:
      — Как я уже сказал, я подозреваю, что некоторые из этих цифр неточны, потому что всадники не сразу сообщали о появлении признаков болезни.
      — Три семидневки — больше никто не выдержал, — сухим невыразительным голосом сказала Лорана, впервые посмотрев в глаза Б'нику. — Поскольку Карант' начал кашлять какое-то вре…
      — По меньшей мере семидневку назад, — чуть слышно произнес Б'ник.
      Он поставил локти на стол и уткнулся лицом в сложенные ладони. Лорана знала, что он сейчас не разговаривал с Карант'ом. Через несколько секунд он выпрямился и в упор взглянул на М'тала.
      — Если что-нибудь случится, я хочу, чтобы Вейр принял ты.
      — Я предпочел бы обойтись без этой чести, — ответил М'тал, подкрепив свои слова взмахом руки.
      — В любом случае, — продолжал Б'ник, благодарно кивнув М'талу, — мне будет нужно, чтобы ты возглавил следующее Падение. — Он беззвучно открыл рот и лишь потом заставил себя произнести то, что намеревался: — Карант' не справится.
      Лорана не смогла сдержать вздох облегчения. Б'ник хмуро улыбнулся ей и снова взглянул на М'тала.
      — И так уже у нас осталось немного способных сражаться.
      — Я знаю, — ответил М'тал и вопросительно взглянул на Кетана.
      — Минувшей ночью мы потеряли еще десять драконов, причем пятеро из них даже не смогли уйти в Промежуток Их тела так и остались в вейрах, — сказал целитель, — Если положение не изменится, то еще до следующего Падения мы потеряем от болезни еще двадцать.
      Все были слишком потрясены, чтобы что-то ответить.
      — Говори уж все, — нарушил молчание Киндан.
      — Этим утром мы выявили еще семерых больных драконов, — сказал Кетан.
      — Семерых?! — удивился Б'ник.
      — Это может быть и хорошей новостью, — сказала Лорана. Все вопросительно уставились на нее. — Это может быть признаком того, что распространение инфекции достигло пика и теперь количество заболевших будет уменьшаться…
      — Только потому, что драконов больше не останется, — злобно перебила ее появившаяся в дверях Туллеа. Госпожа Вейра, не задерживаясь, шагнула в ярко освещенную комнату. — Почему мне не сообщили об этой встрече?
      — Ты отдыхала, — объяснил Б'ник.
      Внимание Туллеа, естественно, переключилось на Лорану.
      — А ты что здесь делаешь?
      — Она пришла по моему приглашению, — заявил Киндан; в его голосе прозвучал откровенный вызов.
      — И моему, — добавил Б'ник.
      Он жестом предложил Туллеа сесть, но та осталась стоять.
      — Сколько еще осталось Карант'у? — резко спросила Туллеа у Лораны.
      Лорана кивнула Кетану, предлагая целителю ответить.
      — Я спрашиваю тебя, убийца драконов, — прорычала Туллеа.
      — Туллеа! — заорал Б'ник; его голос покрыл недовольное ворчание остальных. — Ты должна попросить извинения.
      — С какой стати? — почти нежно осведомилась Туллеа. — Она же убила своего дракона, никто не посмеет это отрицать.
      — Она искала лекарство для всех, — сказал Киндан; его глаза пылали гневом.
      — Если бы я догадался раньше, то сделал бы то же самое, — добавил Кетан. Он почтительно кивнул Лоране. — И она уже заплатила всю цену сполна, и твои подлые укусы ничего не смогут прибавить.
      Туллеа ответила не сразу. Совершенно ясно было, что она не ожидала встретить такой отпор.
      — Я госпожа этого Вейра. И ты должен почитать меня, целитель!
      Кетан медленно поднялся со стула, уперся пальцами в стол так, что они выгнулись, и наклонился вперед.
      — Мое почтение к тебе, госпожа Вейра, было той почетной связью, которая соединяет каждого всадника с всадницей старшей королевы, — сказал он, выразительно произнося слова по одному. — Поскольку я больше не всадник, то теперь не слишком ясно, кому должно быть отдано мое почтение.
      Он кивнул в сторону Лораны.
      — Эта девушка принесла наивысшую жертву, которую всадница королевы — любой всадник — может принести во имя Вейра. Она потеряла своего дракона, пытаясь спасти всех нас.
      Он выпрямился, отодвинув ногами стул назад, еще раз коротко поклонился Лоране и отступил от стола.
      — Существующая во мне преданность не позволяет мне находиться в одном помещении с тем, кто грубо осуждает ее действия.
      С этими словами он, не оглядываясь, вышел из комнаты. Киндан сразу же вскочил на ноги и последовал за ним, таща за руку оторопевшую Лорану.
      Прошло несколько секунд, прежде чем Б'ник пришел в себя настолько, чтобы нарушить тишину.
      — Ты хоть немного соображаешь, что делаешь? — заорал он на Туллеа. — Так кошмарно ее оскорбить?!
      Кровь отлила от лица Туллеа. Она переводила взгляд с Б'ника на М'тала и обратно, слушала, что они говорят, и до нее постепенно доходило значение сказанных ею слов.
 
      На следующий день Туллеа отправилась к Лоране, чтобы принести извинения, — после продолжавшейся почти всю ночь перебранки с Б'ником. Но, обнаружив, что помещение, которое занимала Лорана, совершенно пусто и даже тщательно убрано, она без промедления снова пришла в бешенство.
      — Она переселилась, — сообщила Миккала, когда Туллеа накинулась на нее с бранью.
      — Куда?
      Миккала промолчала. Склонившись над огромной кастрюлей, в которой тушилось аппетитно пахнущее мясо с овощами и пряностями, она принялась энергично помешивать содержимое.
      — Миккала, — повысила голос Туллеа, — куда переселилась Лорана?
      — Полагаю, арфист мог предложить ей разделить с ним жилище, — чопорно произнесла Миккала после долгого молчания.
      С недовольным стоном Туллеа топнула ногой и устремилась из кухонной пещеры в направлении жилища арфиста. Однако уже на полпути она встретила Лорану, Киндана, М'тала и Б'ника, которые о чем-то беседовали между собой.
      — Что здесь происходит? — спросила она, начисто забыв о своих добрых намерениях..
      — Новости из Форт-Вейра, — ответил Б'ник.
      Его лицо казалось непривычно довольным; он улыбался.
      — Из Форта?! — возмутилась Туллеа. — Мне казалось, что мы договорились больше не принимать всадников из других Вейров.
      — Райнет', дракон К'лиора, сообщил об этом Лоране, — объяснил М'тал.
      — Ты же знаешь, что она может говорить с любым драконом, — напомнил своей спутнице Б'ник.
      Туллеа совсем помрачнела.
      — Так что же сообщил Райнет'? — спросила она Лорану.
      — Молодежь и раненые драконы Форт-Вейра переместились во времени, — ответила Лорана.
      — Ну и что?
      — Они поселились в старом Айген-Вейре за несколько Оборотов до начала Прохождения и провели там три Оборота. И три дня назад они сражались против Нитей в Керуне.
      — Молодежь сражалась против Нитей?
      — Теперь уже не молодежь, — поправил ее Киндан. — Именно поэтому К'лиор и велел Райнет'у связаться с Лораной и попросить ее передать его слова во все Вейры. Он предложил — если мы согласимся с его планом — поделить на периоды время от того Оборота, когда Вейр опустел, и до начала Прохождения, и предоставить каждому Вейру отрезок, чтобы вылечить своих раненых драконов и дать подрасти молодежи. И выступить против Нитей уже в ближайшем Падении.
      — Если мы пошлем туда старшую часть нашей молодежи — тех, кто сможет переместиться во времени под руководством опытного всадника, — и раненых, то мы получим два почти полных крыла боевых драконов, — заметил М'тал.
      — В таком случае почему бы не послать и тех, кто помладше? — спросил Б'ник. — Их довольно много.
      — Слишком опасно, — ответил М'тал. — Вполне вероятно, что в таком случае мы потеряем при переходе через Промежуток больше, чем можем себе позволить.
      Б'ник молча кивнул.
 
      — Кетан говорит, что готов отправиться, — повторил Б'ник, повысив голос, чтобы заглушить надрывный хриплый кашель Карант'а.
      — Он только что потерял своего дракона! — сердито возразила Туллеа. — Может быть, ему вообще ни до чего нет дела.
      Б'ник усилием воли сдержал резкие слова, готовые было сорваться с его языка, но не мог скрыть сверкнувшую в глазах ярость.
      — Что ты будешь делать, Б'ник, если Карат' умрет? — спросила Туллеа. — Кто в таком случае догонит Майнит'у?
      Ее слова просто ошарашили Б'ника.
      — Она даже не отложила яйца, — сказал он. — И очень не скоро поднимется в следующий брачный полет.
      — Кетан должен остаться здесь и заниматься лечением Карант'а, — упорствовала Туллеа.
      — Туллеа, — Б'ник старался говорить как можно спокойнее, — если Кетан отправится вместе с молодежью и ранеными драконами, то у него будет несколько Оборотов для лечения, а мы получим боевых драконов, которые смогут встретить следующее Падение.
      Б'ник не стал уточнять, что поскольку он посылал в прошлое только молодежь и раненых драконов, у которых не было никаких признаков болезни, то Кетан больше не сможет бороться со смертоносной заразой. Но именно таков был план Б'ника — он рассчитывал, что Кетан мало-помалу оправится от своей потери, имея дело со здоровыми молодыми драконами.
      — Поступай как хочешь, — обиженным тоном сказала Туллеа после долгой паузы. — Ты предводитель Вейра.
      — Да, — твердо согласился Б'ник, — именно я.
      — Куда ты идешь? — спросила она, поскольку Б'ник сразу же после окончания их спора шагнул к выходу.
      — Сообщить Кетану о моем решении, — ответил Б'ник, повернувшись в дверях. — У нас очень много дел, а времени почти нет.
      — Но ты же сам сказал, что они уйдут на целых три Оборота, — парировала Туллеа.
      — Они — да, — согласился Б'ник. — Но у нас-то в запасе всего два дня.
 
      Киндан разыскал Лорану в складских пещерах, где она подбирала комплект лекарственных средств для раненых драконов, которые должны были отправиться в прошлое и взять с собой Кетана. Он дождался момента, когда она осталась одна, и сказал вполголоса:
      — Как мы сможем узнать, что не посылаем в прошлое больных драконов?
      — Не можем, — досадливо поморщившись, согласилась Лорана. — Мы с Кетаном внимательно осмотрели всех, не нашли ни у одного из них никаких признаков болезни, но…
      — В таком случае разве не может быть так, что это мы переместили болезнь на несколько Оборотов назад и заразили все Вейры? — задумчиво спросил Киндан.
      Лорана ненадолго задумалась, а потом резко мотнула головой.
      — Она так или иначе должна была где-то начаться, так что я не думаю, что она просто возвратилась из этого времени в то, — решила она наконец. — Кроме того, вопрос не столько в том, откуда она взялась, а в том, как с нею справиться.
      Киндан пожал плечами, соглашаясь с ее доводами.
      — А как дела у шахтеров? — спросила она, дождавшись, когда кучка обливающихся потом подростков, нагруженных всякой всячиной, отошла от них на несколько шагов.
      — Очень даже неплохо, — ответил Киндан. — Далор сказал, что, по его мнению, в нижнем проходе случилось то же самое, и тогда же, когда и в верхнем. Если он прав и это только сдвиг, то им придется прокапываться не больше, чем на длину копья.
      — То есть еще день или два?
      — Да, что-то в этом роде, — согласился Киндан.
      — И они закончат примерно в то время, когда возвратятся Кетан и молодежь?
      — Как раз во время Падения над Нератом, — подтвердил арфист.
      Чумазый мальчишка подошел к Лоране, вытирая пот со лба. В его взгляде странным образом, как это бывает, пожалуй, только у детей, смешивались безнадежность и надежда. Лорана приветливо улыбнулась ему.
      — Нет, Ж'нор, больше ничего не осталось. Иди к наставнику, уж он-то найдет для тебя занятие. — С этими словами она направилась к выходу из пещеры, знаком пригласив Киндана следовать за собой.
      В ближайшей к складским пещерам части чаши кипела напряженная, но хорошо организованная деятельность. П'гул, наставник Вейра — так по традиции называли всадников, занимавшихся обучением молодежи порядками законам Вейров, — поручил управление работой Кетану и наиболее опытным из раненых всадников, а сам в это время совещался с Б'ником и М'талом.
      — Очень важно, — говорил Б'ник П'гулу, когда к ним подошли Лорана и Киндан, — ты должен сделать так, чтобы вы вернулись ровно через два дня, как раз перед началом сумерек.
      — То есть мы должны пролететь на драконах сквозь игольное ушко, так, что ли? — спросил П'гул.
      — Ничего с этим не поделаешь, — ответил Б'ник. — Я не хочу, чтобы ты или кто-нибудь из тех, кто будет с тобой, встретился с самим собою лицом к лицу или хотя бы увидел спину. А молодежь…
      — Когда мы вернемся, она уже не будет молодежью, — уточнил П'гул.
      — Это правда, — ответил Б'ник. — И я уверен, что они будут хорошо обучены искусству ориентирования. Но при этом мне очень хотелось бы, чтобы их не обучали перемещению во времени, — сам понимаешь, им только намекни, как они начнут скакать во все стороны, не понимая, что еще не готовы для этого.
      — Здесь ты совершенно прав, — согласился П'гул.
      — Вот и отлично, старина! — ответил Б'ник и с широкой улыбкой хлопнул строгого наставника по спине. — Вы проживете там три Оборота, но для нас-то пройдет только два дня.
      П'гул кивнул.
      — Жаль только, что мы мало представляем себе, чего следует опасаться, когда надолго перемещаешься в другое время.
      — Райнет' сообщает, что драконов это не беспокоит вообще, — сказала Лорана, взглядом прося прощения у Б'ника за то, что без приглашения вмешалась в беседу. — А вот все всадники сильно нервничают и становятся очень раздражительными.
      М'тал уставился в пространство, затем кивнул и нахмурился.
      — Ты хочешь что-то добавить, М'тал? — спросил Б'ник.
      — Я? — У М'тала был такой вид, будто обращение предводителя вырвало его из дремоты. — Нет. Просто одна странная мысль пришла на ум.
      Теперь уже Б'ник на секунду задумался, не следует ли поинтересоваться подробностями, но решил не отвлекаться и вернулся к разговору с П'гулом.
      — Что ж, завидую миру и спокойствию, какой будет там у тебя и всех этих деток, — сказал он наставнику и сам улыбнулся, представив себе, чем обернется «мир и покой» для этого уже немолодого всадника в окружении нескольких десятков подростков.
      — Постараюсь за всех вас погреться на теплых песках Айгена, — со слабой улыбкой ответил П'гул.
      Он помахал рукой провожавшим, забрался на своего коричневого дракона и подал знак выстроившимся драконам и их всадникам.
      — Хорошего полета! — громко крикнул Б'ник.
      Его слова заглушило громкое хлопанье крыльев. Группа за группой драконы поднимались в воздух и направлялись к Звездным камням.
      Когда все драконы снова выстроились — уже в воздухе, — П'гул снова взмахнул рукой…
      — Лорана, не смей даже пытаться провожать их! — поспешно прикрикнул М'тал, увидев, что девушка закрыла глаза.
      …и драконы исчезли в Промежутке. Лорана открыла глаза и взглянула на М'тала.
      — Я просто испугался, что твое сознание может заблудиться между временами, — объяснил он.
      Киндан посмотрел на М'тала, потом на Лорану и крепко сжал ее руку. Лорана ответила ему таким же сильным пожатием.
 
      — Это против всяких традиций! — с величайшим негодованием провозгласил Д'ган, когда командиры крыльев Телгар-Вейра собрались в зале Совета. — Я не могу поверить, что у какой-то бывшей всадницы хватило наглости обратиться к моему дракону, а не ко мне.
      — Что она сказала? — спросил Д'нал.
      — Калот' говорит мне, что она сообщила, будто Форт-Вейр успешно послал обратно во времени своих раненых драконов и всадников, а с ними еще и группу старших учеников. Они жили в покинутом Айген-Вейре, — ответил Д'ган и недовольно засопел.
      — Неужели? — воскликнул Л'рат, широко раскрыв глаза. — Это объясняет огни, которые мы видели там несколько Оборотов назад. Ты помнишь, В'джин?
      Целитель Вейра задумчиво кивнул.
      — Мы тогда решили, что это были торговцы или кто-то еще… Мало ли кто мог воспользоваться пустым Вейром.
      — А почему об этом не сообщили мне? — грозно спросил Д'ган.
      — Я не сомневаюсь в том, что видел, — сказал Л'рат. — Но это было еще во время Лихорадки или сразу же после ее окончания, если память мне не изменяет. Тогда у нас было множество других причин для тревог.
      — Они возвратились во времени, — быстро вмешался В'джин. — С какой же целью?
      — Как это — с какой? Чтобы лечиться, конечно, — ответил Д'ган, как будто этот вывод должен был оказаться очевидным для всех.
      — Но они могли с тем же успехом лечиться и здесь, — нахмурился Л'рат.
      — Но они переместились во времени, — рявкнул Д'ган. — Чтобы в нашем времени прошло несколько дней, а в прошлом — несколько Оборотов.
      — Чтобы их молодежь росла и училась под присмотром выздоровевших раненых, — закончил В'джин и кивнул, одобряя изящество решения. — Очень умно. — Он посмотрел на предводителя Вейра. — Ты сказал, что это выдумал К'лиор из Форта?
      Д'нал искоса взглянул на него. Все знали, что Д'ган ни во что не ставит ни предводителя Форт-Вейра, ни любого другого предводителя Вейра.
      — Кстати, Д'ган, что еще говорила эта Лорана? — поспешно спросил Л'рат, надеясь предотвратить очередную вспышку негодования предводителя.
      — Она сказала — и я никак не могу это одобрить, — что Бенден собирается использовать три Оборота начиная с девятого от настоящего времени, и советовала вернуться на шесть Оборотов, если мы захотим сделать то же самое, — сердито ответил Д'ган. — Как будто Бенден имеет право диктовать нам, как использовать наш собственный Вейр!
      — Но, — честно ответил Л'рат, — это уже давно не наш Вейр, не так ли?
      У Д'гана аж глаза выпучились от наглости командира крыла.
      — Мы теперь всадники Телгара, — провозгласил В'джин, поддержав Л'рата. — У нас не осталось никаких особых прав на Айген.
      — Я думаю, куда важнее разобраться, пойдет ли нам это на пользу, — вмешался Д'нал, желая остановить бесполезный спор. — Если бы нам удалось собрать всех наших раненых драконов и всадников к Падению в Верхнем Кроме, то наши силы сразу увеличились бы вдвое против сегодняшнего.
      Д'ган откинулся на спинку стула. Он сердито сжимал губы, но его взгляд был задумчивым.
      — А если добавить к ним старших из молодежи — только не младших, вряд ли им удастся живыми пропутешествовать так далеко в прошлое, — то мы получили бы еще одно комплектное крыло, — добавил В'джин. Он посмотрел на остальных; его глаза сияли. — Да ведь мы таким образом могли бы почти полностью восстановить наши силы!
      — Это правда, — согласился Д'ган, все еще погруженный в раздумья.
      — У нас было бы около трехсот тридцати боевых драконов, — сказал Д'нал (он всегда умел очень быстро считать в уме). — А сегодня мы имеем чуть больше ста двадцати.
      — И никаких проблем с едой, — объявил Д'ган. — Эта… Лорана, — он произнес имя как ругательство, — сказала, что Форт оставил там много чего и они еще добавят. — Он фыркнул. — Готов держать пари, что Форт просто пас скотину, которую мы выпустили там на волю.
      Д'нал и Л'рат незаметно обменялись удовлетворенными взглядами.
      — В таком случае мы так и поступим, да? — спросил В'джин. — Должен сказать, что идея кажется мне превосходной.
      — Так оно и есть, — скрывая недовольство, согласился Д'ган.
      Он ругательски ругал себя за то, что сам не додумался до такой простой вещи. Но, хотя его до крайности раздражала необходимость признать, что К'лиор выдал стоящую идею, по лицам командиров крыльев он видел, что ему ничего не остается, кроме как последовать примеру этого наглого молокососа.
      Предводитель решительно наклонился вперед.
      — Очень хорошо, мы так и поступим. — И добавил, пси вернувшись к Д'налу: — Я хочу, чтобы эти драконы вернулись назад к началу Падения в Кроме.
      — Я понимаю тебя, предводитель Вейра, — ответил Д'нал, понимая, что задание поручено ему. — Следует ли мне взять с собой Д'лина?
      Л'рат и В'джин с любопытством уставились на Д'гана. Д'лин был его старшим сыном и более Оборота тому назад запечатлил бронзового с отличной родословной. Никто не сомневался, что Д'ган видит в нем своего вероятного преемника. Если парень проживет в прошлом три дополнительных Оборота, то получит возможность вступить во владение родительским наследством, если с предводителем Телгар-Вейра в самое ближайшее время случится что-то нехорошее.
      — Д'лина? — переспросил Д'ган, явно не ожидавший этого вопроса. Он покачал головой. — Нет, он останется здесь, со мной. Ему еще нужно подрасти.
      Приняв решение, он поднялся и объявил, что Встреча закончена и все могут быть свободны.
      Л'рат и Д'нал успели возбужденно переглянуться, пока шли к выходу из зала Совета.
      Неподалеку раздался безошибочно узнаваемый кашель больного дракона — Калот'а, дракона Д'гана.
 
      — По-моему, честь открыть эту дверь нужно предоставить тебе, — сказал Б'ник на ухо Лоране. Они стояли в конце только что расчищенного коридора.
      Далор оказался прав: обвалился лишь кусок потолочной плиты, и завал перегородил только небольшую часть прохода. Как только шахтеры разобрали осыпь, перед ними оказался абсолютно прямой и совершенно свободный коридор, в дальнем конце которого начиналась ведущая вниз лестница.
      За лестницей тянулся еще один, короткий отрезок коридора, упиравшийся в дверь. А рядом с дверью шахтеры обнаружили квадратную пластину — точно такую же, как та, что открыла первую дверь, после чего Туллеа отравилась дурным воздухом.
      Б'ник поднял длинную палку — ручку от метлы — и вручил ее Лоране.
      — Ты можешь стать подальше и нажать на пластину палкой, — предложил он, — в таком случае дурной воздух тебе не повредит.
      Лорана кивнула и с благодарным видом взяла палку. Б'ник знаком велел Далору, Киндану и Кетану подняться по лестнице.
      — Нажми и сразу убегай, — посоветовал с верхней ступеньки Киндан.
      Лорана не без труда подняла длинную и тяжелую палку обеими руками, тщательно прицелилась в пластинку и толкнула палку вперед.
      В первые мгновения ничего не происходило. А потом из-за двери послышался приглушенный стонущий звук. Дверь медленно сдвинулась в сторону, за ней была ярко освещенная комната. Лорана стояла как зачарованная, совершенно забыв о том, что нужно взбежать по лестнице; она уставилась в открывшееся за дверью помещение и, конечно же, вдохнула застоявшегося воздуха.
      Через несколько минут она пришла в себя, над ней склонился Киндан. Едва он заметил, что Лорана открыла глаза, как беспокойство в его взгляде сменилось ласковой насмешкой. Она поняла, что находится в его комнате и лежит на его кровати.
      — Мы же договорились, что ты убежишь, — с упреком сказал арфист.
      Лорана пожала плечами.
      — Я лишь пыталась разглядеть, что там внутри. — Она напряглась, пытаясь подняться.
      — И увидела бы гораздо раньше, если бы послушалась меня и отбежала от входа, — сказал Киндан, помогая ей подняться на ноги. — Но Б'ник решил дождаться, пока ты придешь в себя, и никого туда не пускает.
      — Это очень великодушно с его стороны, — с чувством сказала Лорана.
      Киндан поднял взгляд к потолку.
      — Я думаю, что дело здесь не в том, что он хочет лишний раз порадовать тебя, а в том, чтобы мы не повторили тех ошибок, которые наделали в прошлый раз. — Он сделал многозначительную паузу. — Туллеа он звать не стал.
      — Пойдем, — сказала Лорана. У нее возникло ощущение, будто время летит с невероятной скоростью.
      — К чему такая спешка? Комната ждала сотни Оборотов, подождет и еще немного.
      С верхнего яруса, где были расположены покои предводителя Вейра, раздался кашель, разнесся эхом по всей чаше, его подхватили сразу несколько драконов.
      — Комната подождет, — хрипло проговорила Лорана, — а вот драконы не могут.

 

Колледж, Первый Интервал, 58 ПВ

      — Что ж, все прошло прекрасно, — прошептал М'халл на ухо Эморре, когда она объявила перерыв на обед.
      — А мне показалось, что все запуталось еще сильнее, — ответила та.
      М'халл улыбнулся и покачал головой.
      — Вы еще не видели, как проходят советы предводителей Вейров. — Улыбка сошла с его лица. — А что у нас дальше?
      С противоположной стороны зала к ним пробрался Тьеран.
      — Может быть, нам лучше поесть в комнате преподавателей? — предложил он.
      М'халл огляделся по сторонам. После того как был объявлен перерыв, многие собрались группками, но именно к ним было приковано всеобщее внимание. Он махнул рукой в сторону двери.
      — Веди.
      В преподавательской комнате они застали старушку генетика и Джанира, которые о чем-то вполголоса разговаривали. Цветок Ветра взглянула на вошедших, помахала им рукой и тут же вернулась к беседе.
      — Вопрос заключается в том, как мы будем учить людей, которых никогда не видели и даже не представляем себе, — сказал Тьеран, когда они расселись вокруг письменного стола.
      Эморра не согласилась с ним.
      — Мне кажется, проблема в том, что именно умеют эти люди.
      — А я думаю, самый важный вопрос — где они будут заниматься этой работой и что надо предпринять, чтобы отстранить от нее неподходящих людей, — вставил М'халл.
      — Да ведь совершенно ясно, что это должен быть Бенден, — досадливо бросил Тьеран и посмотрел на Эморру. — И совершенно ясно еще одно: если мы сможем учить их, важно не то, что они умеют, а то, чего не умеют.
      — Прошу простить меня, — с почти издевательской вежливостью перебил его М'халл, — но почему ты считаешь, что это должен быть именно Бенден?
      — Потому что всадница этой королевы, неважно, кто она, жила — будет жить! — именно в Бендене, — ответил Тьеран. — Мы не знаем, насколько широко люди будут путешествовать в то время, но ее королева была, я в этом уверен, слишком молода для того, чтобы доставлять всадницу в другие места и…
      — Ты, пожалуй, прав, — согласился М'халл. — Хотя она была такой большой…
      — Я уверена, что возможность летать со всадником зависит не столько от размера, сколько от зрелости костей и мышц, особенно костей, — заметила Эморра.
      М'халл кивком поблагодарил ее за пояснение и снова взглянул на Тьерана.
      — Так что, думаю, именно Бенден должен быть тем самым местом, — закончил свою мысль Тьеран.
      — Разве у вас там нет хороших геотермальных источников? — поинтересовалась Эморра.
      — Есть-то они есть, — согласился М'халл. — Но совершенно непонятно, как долго мы сможем поддерживать системы в активном состоянии. У нас уже кончаются запчасти для электрических сетей.
      — Раз так, мы должны законсервировать весь комплекс в пассивном состоянии, — задумчиво сказала Эморра. — Если память мне не изменяет, энергоресурсы эриданского оборудования рассчитаны на многие столетия ожидания.
      — А на сколько хватит энергии, когда приборы включат? — спросил М'халл.
      — Они выдержат несколько десятков лет непрерывного использования, — сказала Эморра. — Мать когда-то говорила мне, что эриданцы создавали свою технику в расчете на самый длительный срок эксплуатации. М'халл почесал в затылке.
      — Четыре столетия — это определенно длительный срок Тьеран мотнул головой.
      — Цветок Ветра говорила, что эриданцы ориентировались на тысячелетия и даже больше того.
      Дверь отворилась, и в комнату заглянул Шеймус Коннел. М'халл жестом пригласил его войти.
      — Я уж начал гадать, куда ты запропастился, — приветствовал всадник своего младшего брата, который был на целую голову выше и намного шире в плечах.
      — Лорды-холдеры насели на меня по поводу проходческих камнерезных установок, — без предисловий начал Шеймус. — А у меня создалось впечатление, что вы тоже захотите воспользоваться ими для своего проекта.
      — Но мне не показалось, что этот проект получил одобрение, — заметила Эморра.
      Шеймус вопросительно взглянул на М'халла, а тот рассмеялся.
      — Мой маленький братишка предпочитает высказываться с полной ясностью.
      Тьеран обвел взглядом двоих столь непохожих братьев.
      — Вы хотите сказать, никто не решится свернуть с того пути, по которому ведет Бенден?
      — Если, конечно, Бенден прав, — добавил Шеймус своим мягким, глубоким басом. — Конечно, это небезопасная позиция, но…
      — …Но наши родители придерживались ее и добивались успеха, — закончил М'халл.
      — Драконы… — задумчиво произнес Тьеран.
      — Поэтому кажется справедливым поручить их спасение той самой семье, которая так успешно заботилась о них до сих пор, — сказала Эморра, почтительно поклонившись М'халлу.
      — По большому счету дело не в этом, — возразил Шеймус.
      Взгляды собеседников обратились к нему, и огромный инженер поспешил объяснить свою мысль:
      — Я смотрел различные планы Вейра. Там мало мест, где можно было бы скрытно выстроить новое помещение. Но одно, по-моему, очень даже подходящее, к тому же…
      — Что — к тому же? — поторопил брата М'халл.
      — Оно расположено около раздела пород, — ответил Шеймус. — Я готов дать гарантию, что на протяжении столетия произойдет сдвиг, который отрежет это место от Вейра. — Он подмигнул и добавил, понизив голос: — А можно этот сдвиг и поторопить.
      — Но зачем… — начала было Эморра.
      — О! — перебил ее Тьеран. — Все понятно. — Он всем корпусом развернулся к Эморре. — Мы выстроим помещения, а потом отрежем их от остальной части Вейра, чтобы никто не залез туда, пока не возникнет такая необходимость.
      — Но каким образом о них тогда узнают? — спросила Эморра.
      Тьеран пожал плечами.
      — Вот и получается, что вам не обойтись без проходческих установок, верно? — Вопрос Шеймуса был уже риторическим. Он посмотрел по очереди на каждого из своих собеседников и добавил: — Значит, вам придется выдержать непростую битву с Мендином за право получить их.
 
      Мендин утешал себя тем, что оба камнерезных проходческих агрегата находятся в его руках, а ведь, как известно, обладание — это девять десятых права. Ему оставалось лишь отыскать людей, хорошо умеющих пользоваться этой техникой, причем сделать это быстро. Он ясно представлял себе, как он будет наивными глазами смотреть на предводителей Вейров, и словно наяву слышал собственные слова: «О, мне ужасно жаль! Если бы только я знал заранее, что они вам нужны!»
      Да, он в самой скромной манере попросит прощения, решил Мендин. Он уже собирался вызвать одного из своих приближенных и отдать распоряжения, когда в зал быстро вошел, почти вбежал какой-то человек.
      Это оказался его старший сын Лерос, которого Мендин оставил надзирать за холдом в сбое отсутствие.
      — Камнерезные машины увезли, — прошептал Лерос на ухо отцу, когда все расселись, разговаривая друг с другом. — Прилетели всадники из Бенден-Вейра и забрали их.
      В первый момент в глазах у Мендина потемнело от нахлынувшей ярости. Да как они смели!
      Впрочем, ему удалось совладать с собой, прежде чем чувства проявились на лице.
      — Все понятно, — громко сказал он, лихорадочно соображая, как бы исхитриться повернуть ситуацию в своих интересах. — Я думаю, Форт-холд должен оказать всю возможную поддержку этому проекту, — добавил он после непродолжительной паузы.
      Он обвел взглядом присутствующих и повысил голос, чтобы все его слышали:
      — Теперь мне понятно, что это станет важнейшей частью наследства наших потомков. Впрочем, они не должны думать, что мы поскупимся для них. Как наши предки завещали нам драконов, которые защищают нас, точно так же и мы должны завещать им эти медицинские комнаты для защиты драконов.
      Другие лорды-холдеры переглянулись, не понимая причины столь резкой перемены в позиции Мендина.
      — Я согласен с вами, мой лорд, — так же твердо заявил Малон из Тиллека. — Перн без драконов — ничто.
      Таким образом дело было решено.
 
      — Ты самый квалифицированный врач, какой только у нас есть, — снова начала Цветок Ветра, очевидно надеясь, что от многократного повторения диалога Джанир изменит свое мнение.
      — По человеческим болезням, Цветок Ветра, — в очередной раз ответил Джанир. — Я ровным счетом ничего не знаю ни о драконах, ни о генетическом коде перинитских организмов.
      — Но ты прошел очень серьезную подготовку и имеешь большой практический опыт, — продолжала уговоры Цветок Ветра. — Тебе потребуется совсем немного времени, чтобы усвоить основные положения перинитской генетики.
      — Но я же главный врач, — не уступал Джанир. — У меня просто никогда не будет столько времени, сколько понадобится для этого дела. — Он глубоко вздохнул и покачал головой, удивляясь настойчивости своей наставницы. — У меня слишком много пациентов и нет ни одного полноценного заместителя. Если серьезно, то сейчас, когда мы разговариваем с вами, я как раз должен был бы готовить себе сменщика. Цветок Ветра взглянула на него, вскинув брови.
      — Я должен подготовить троих сменщиков, — поправился Джанир в ответ на ее невысказанный вопрос. — И это тоже отнимет у меня массу времени. — Он посмотрел на сидящих рядом с ним и чуть позади Эморру и Тьерана. — Куда ни кинь, все равно оказывается, что вам придется использовать их. К тому же они знают об этих вещах куда больше, чем я.
      Цветок Ветра глубоко вздохнула.
      — Пожалуй, ты прав, — отозвалась она. — Но если мне не удастся их…
      — Тогда попросите М'халла, — ответил Джанир. — Я думаю, у него получится.
      — А если не получится… Я хочу быть уверенной, что в таком случае ты займешь их место, — объявила Цветок Ветра.
      — Если они все же не согласятся с вами, Цветок Ветра, тогда мы и вернемся к нашему разговору, — ответил Джанир.
      Именно в этот момент в комнату с победоносным видом вошел М'халл.
 
      Тем же вечером, а вернее, глубокой ночью, после того как холдеры и предводители Вейров единодушно согласились использовать последнюю пару проходческих агрегатов для создания медицинской лаборатории в Бенден-Вейре и утвердили ответственную за организацию — Цветок Ветра, — Эморра и Тьеран вдвоем сидели в преподавательской комнате Колледжа. Цветок Ветра давно ушла спать, сообщив Тьерану и Эморре, что в работе над проектом ей потребуется их помощь.
      Во время празднования окончания Совета рекой лилось прозрачное освежающее бенденское вино.
      — Тьеран, — сказала Эморра, с некоторым опозданием ощутив эффект от непривычно большой дозы алкоголя, — я, кажется, выпила лишнего. Нам очень нужно отдохнуть. Мать наверняка захочет начать завтра с самого утра.
      Тьеран с тоской взглянул на свой наполовину полный стакан, залпом влил в себя его содержимое и поднялся.
      — Могу я проводить вас в вашу комнату, моя леди?
      Эморра широко улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках. Тьеран помог ей подняться на ноги.
      Юноша внезапно осознал, что он стал намного выше ростом, чем Эморра, но никак не мог вспомнить, когда же это случилось. Декан Колледжа раскраснелась от выпитого вина, ее миндалевидные глаза были нежными и манящими.
      — Вы не будете возражать, — неожиданно для самого себя спросил юноша, — если я попробую поухаживать за вами?
      — Нет, — негромко отозвалась Эморра, прильнув к нему грудью.
      Тьеран нерешительно наклонился и поцеловал ее в губы.
 
      После большого совета прошло два дня. Цветок Ветра экспроприировала классную комнату, превратила одну из операционных в лабораторию и спала за эти дни в общей сложности не больше шести часов. Тьеран знал это точно, потому что сам он уходил спать после своей наставницы, и на его долю пришлось пять с небольшим часов.
      Сейчас они находились в классной комнате. Цветок Ветра с куском мела в руке стояла у доски, записывая их предложения.
      — Драконы должны спасти себя сами, — заявила она. Тьеран воздержался от комментариев, заметив на лице старухи выражение глубочайшей сосредоточенности.
      — Ты хочешь сказать, что они должны выработать иммунитет? — спросила Эморра, когда пауза затянулась. — Но мы же не имеем представления об уровне смертности при этой болезни.
      — Мы слишком мало о ней знаем, — согласилась Цветок Ветра. — Это знание принадлежит людям будущего, а нам почти ничего не известно.
      Она сделала паузу, чтобы дать возможность ученикам высказать какое-нибудь замечание, но Тьеран и Эморра лишь одинаково настороженно кивнули.
      — Мы знаем, как изменить генетический код драконов, знаем, как изготовить препарат и создать карту генетического материала, но они-то не знают.
      Она снова ненадолго умолкла и опять не дождалась ответа.
      — Они не могут сообщить свои знания нам, не занеся к нам инфекцию, — продолжала Цветок Ветра. — Из этого следует, что мы должны передать свои знания им.
      — Но М'халл сказал, что всадники не могут… — возразил Тьеран.
      — Наши драконы там заразятся и тоже заболеют! — плачущим голосом воскликнула Эморра.
      Цветок Ветра постучала мелом по доске; стук разнесся по комнате, и ученики умолкли.
      — Мы их научим, — объявила она. — Мы научим их готовить препараты, пользоваться микроскопом и картографическим устройством, а также конструировать генетический код.
      Тьеран откинулся на спинку стула; сдвинутые брови выдавали напряженную работу мозга. Сидевшая рядом с ним Эморра, сама того не замечая, кусала губы. Она закрыла глаза, чтобы лучше воспринимать слова матери.
      — Вы хотите сказать, что мы должны устроить для них такой же колледж, как наш? — спросил Тьеран через некоторое время. — Чтобы обучить их биохимии, биологии и технологии? — Он покачал головой. — Не представляю, как мы сможем со всем этим справиться.
      Цветок Ветра хмуро посмотрела на него.
      — Достаточно научить их тому, как идентифицировать возбудитель и создать антиген, — сказала она. — Это совсем не так трудно.
      — То есть ты хочешь, чтобы мы объяснили им все это без употребления специальной научной терминологии? — уточнила Эморра. — А что, может сработать.
      Тьеран долго не мигая смотрел на старуху.
      — Меня беспокоит то, что мы не имеем ни одного сообщения о болезнях огненных ящериц. Я считал за аксиому, что экосистема непрерывно развивается.
      — Ты хочешь сказать, что через восемь лет что-то должно случиться? — Эморра спросила, хмурясь в недоверии.
      — Не через восемь, а через пятьдесят, — ответил Тьеран. — Но за истекший период случилась планетная эпидемия, чуть не истребившая людей, а вот огненные ящерицы, драконы, стражи порога, цеппи и, насколько мне известно, туннельные змеи, похоже, совершенно не страдали от каких бы то ни было форм вирусных, бактериальных или грибковых инфекций.
      — Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Эморра.
      — Ты забыл о перинитском генетическом коде, — безжалостно перебила Цветок Ветра и покачала головой, словно желала подчеркнуть свое разочарование.
      — Нет, я… — пылко возразил Тьеран и вдруг осекся. — О… — протянул он, его щеки порозовели. — Да, забыл.
      — О чем это вы? — спросила Эморра, переводя взгляд с Тьерана на мать и обратно, в надежде, что кто-то все же объяснит ей суть спора.
      Цветок Ветра предоставила слово Тьерану.
      — Ладно, — вздохнув, сказал он. — Ты должна помнить, — (этой ночью из разговоров Эморры и Тьерана исчезла давняя официальность), — чем отличается перинитский генетический код от нашего.
      — Э-э-э? — Эморра знаком попросила его продолжать.
      — Хорошо. Наш генетический код состоит из двух цепочек ДНК, образующих двойную спираль, — сказал Тьеран. — Тогда как перинитский генетический код состоит из трех цепочек вещества, которому мы дали название ПНК, перноксирибонуклеиновая кислота, собранных в фигуру, похожую на перекошенный треугольник.
      — Две цепочки служат дополнением главной, — продолжал он.
      Подойдя к доске, он поднял руку, и Цветок Ветра вложила ему в пальцы мел. Кивнув в знак благодарности, Тьеран повернулся к доске и начал рисовать. Он изобразил ряд треугольников, соединенных вершинами; каждый из них был немного скошен, так что два соседних треугольника не лежали в одной плоскости. В углах треугольников он нарисовал крупные точки, которые обозначил буквами A, A', N; В, N, В'; С, С, N.
      На другой половине доски он нарисовал всем известную двойную спираль дезоксирибонуклеиновой кислоты, похожую на винтовую лестницу, и обозначил «ступеньки» на одной половине лестницы буквами А, С, G, Т, а на другой — Т, G, С, А.
      Для полной ясности Тьеран ткнул пальцем в каждую из букв.
      — А — это аденин, С — цитозин, G — гуанин и Т — тимин. Они сгруппированы по тройкам, и каждую такую тройку называют кодоном, — продолжал он. — Каждый кодон или кодирует аминокислоту, или является особым маркером, указывающим начало или конец генетической последовательности. Поскольку комплементарных оснований существует четыре, значит, если их брать по три, может возникнуть шестьдесят четыре вариации. Но земная ДНК кодирует только двадцать аминокислот, да еще один стартовый и один конечный кодон.
      — А, теперь я вспомнила, — сказала Эморра. — Это всегда казалось мне ненужным расточительством.
      — Благодаря этому остается возможность расширения, — сказал Тьеран. — А также для ошибок или мутаций. Как правило, у каждого новорожденного можно отыскать шестьсот-семьсот мутаций.
      — Ну да, именно поэтому мы и болеем, — кивнула Эморра.
      — Больше из-за вирусов и бактерий, которые нападают на нас, когда и мы, и они хоть немного мутируем, чем из-за собственно наших мутаций, — ответил Тьеран. — Но иногда действительно проблемы создаются мутацией наших генов.
      Он повернулся к искривленному треугольнику, изображавшему генетический код перинитских живых организмов.
      — Здесь А, В и С всего лишь обозначают три других основания, специфические для Перна и составляющие местный генетический материал, — сказал Тьеран. Он указал на точку, отмеченную буквой А'. — Это амин, соединяющийся с А, В-прим — с В и, соответственно, С-прим — с С.
      — А что такое N? — спросила Эморра. — Нуль?
      — Именно, — подтвердил Тьеран. — Одно из фундаментальных различий между перинитским генетическим материалом и земной ДНК заключается в том, что вместо двух нитей, которые являются зеркальными отражениями друг друга, ПНК имеет основную нить и еще две нити, которые поочередно отражают основную.
      — И получается, что у ПНК кодон состоит из четырех пар? — спросила Эморра.
      Тьеран покачал головой.
      — Нет, всего лишь из трех, как и наша ДНК. Эморра задумчиво поджала губы.
      — А это значит, что ПНК способна закодировать только двадцать семь вариаций.
      — Правильно, — ответил Тьеран. — И поскольку мы используем только двадцать две вариации из шестидесяти четырех, которые может сформировать ДНК, то получается, что ПНК на деле более эффективна.
      — Она кодирует двадцать аминокислот? — спросила Эморра, глядя на Цветок Ветра.
      — Нет, не двадцать, а двадцать три, — поправила ее мать.
      — Они также кодирует две различные старт- и стоп-последовательности, — добавил Тьеран. — Так что для избыточного кодирования никакого резерва уже не остается.
      — Благодаря комбинации трех нитей ПНК труднее разорвать, — сказала Цветок Ветра.
      — Но ведь это плохо, да? — допытывалась Эморра. — Если я правильно помню, в случае доступа к генетическому материалу нити разделяются и происходит копирование сегмента.
      — Это не совсем так, — сухо ответила Цветок Ветра. — Но для нашего сегодняшнего обсуждения достаточно.
      Досадливо поморщившись, она взмахом руки велела Тьерану продолжать. Тот подавил порыв вступить с начальницей в спор, снова повернулся к Эморре.
      — Факт в том, что перинитский генетический материал…
      — Разве ты не называл его ПНК? — осведомилась Эморра.
      — Да, раз молекулу ПНК труднее разделить, то и мутации в ПНК менее вероятны, чем в земной ДНК, — объяснил Тьеран. Он умолк и перевел взгляд на старую наставницу. — Так вы поэтому считаете, что у них не было болезней? Потому что ПНК гораздо менее склонна к мутациям, чем ДНК?
      — Ровно на столько же, — отрезала Цветок Ветра. — Просто скорость намного ниже.
      Тьеран отмахнулся от этого уточнения.
      — Нет, это очень важно, — упорствовала Цветок Ветра. — Это означает, что по прошествии долгого времени в ПНК тоже обнаружатся мутации.
      — Но в первую очередь это означает, что за один и тот же промежуток времени мутаций в ДНК будет больше, чем в ПНК, — сказала Эморра, бросаясь на поддержку Тьерана.
      — И это еще не все, — продолжал Тьеран. — Сама ее способность сопротивляться изменениям означает, что ПНК обладает меньшими возможностями для отсеивания нежелательных мутаций.
      — А мне как раз кажется, что у ПНК с такими мутациями дела обстоят прямо-таки превосходно, — холодно заметила Цветок Ветра.
      Эморра взглянула на Тьерана, ожидая дальнейших разъяснений.
      Тот пожал плечами.
      — Она хочет сказать, что большинство мутаций сразу приведут к смерти организма.
      — И ПНК одна для всех перинитских организмов? — спросила Эморра и, дождавшись утвердительного кивка Тьерана, принялась размышлять вслух: — Таким образом, то, от чего заболели… заболеют огненные ящерицы и драконы в будущем, может оказаться всего лишь симбионтом, переродившимся в паразита?
      — Вполне возможно, — согласилась Цветок Ветра.
      — Но каким образом это меняет нашу проблему? — задумчиво проговорила Эморра. — Что бы ни явилось причиной болезни, мы должны научить наших потомков, как ее лечить.
      — А ты возьмешься обучить наших отдаленных потомков использованию генетического картопостроителя? — спросила Цветок Ветра.
      — Конечно, — ответила Эморра. — Но мне будет нужен Тьеран.
      — Мне будет нужен Тьеран, — возразила Цветок Ветра.
      — Мы поделимся, — согласилась на компромисс Эморра.
      — Согласна! — воскликнула Цветок Ветра, и ее темные глаза чуть заметно сверкнули торжеством.
      Тьеран перевел взгляд с матери на дочь, потом еще раз и мудро решил промолчать.
      Тьеран и Эморра стояли с двух сторон классной доски. У обоих были одинаково ошарашенные лица. Они исписали доску сверху донизу, потом им пришлось все стереть и продолжить писать дальше, но и так они смогли уместить лишь оглавление того материала, который требовалось охватить.
      — Если это учебный курс, то сколько времени, по-твоему, потребуется для того, чтобы его освоить? — спросила Эморра у Тьерана.
      Молодой человек задумчиво нахмурился и покачал головой.
      — Я не знаю. Возможно, важнее будет, сколько времени они смогут позволить себе сидеть, ничего не делая, а только обучаясь.
      — То есть ты боишься, что они начнут с конца и используют материалы, не успев узнать, для чего они нужны и как ими пользоваться?
      — А ты уверена, что в их положении поступила бы по-другому?
      — В таком случае нам придется придумать способ, как их удержать от этого, — сказала Эморра. — Нечто вроде экзамена — препятствие, которое они должны преодолеть, прежде чем смогут пойти дальше.
      Теперь настала очередь Тьерана задуматься. Но прежде чем он нашел ответ, дверь резко распахнулась. На пороге появилась Карелли.
      — Идите быстрее! Вас срочно зовет Цветок Ветра! Молодые генетики встревоженно переглянулись и бегом кинулись из классной комнаты.
      Поднявшись наверх, они обнаружили женщину лежащей в кровати. Никогда еще она не бывала такой бледной и не казалась такой старой и слабой.
      — Что случилось, мама? — спросила Эморра.
      Не отрывая испуганного взгляда от лица матери, она нашарила за спиной стул и села рядом с кроватью.
      — Все пропало, — сказала Цветок Ветра. — Генетические картопостроители не смогут сохранить все данные.
      — Что? — от изумления Тьеран оглушительно выкрикнул свой коротенький вопрос.
      — Слишком велик объем данных, — произнесла Цветок Ветра. — Со всей информацией относительно различных иммунных кодировок получается раза в три раза больше данных, чем может сохранить картопостроитель.
      — Значит, нам придется опустить часть, как само собой разумеющееся предложила Эморра.
      — А если мы выкинем не то, что нужно? — озабоченно спросил Тьеран.
      — Мы не тронем ничего из необходимого, — ответила Эморра.
      — А как мы сможем это определить? — не отступал Тьеран. — Или, может быть, ты надеешься, они скажут нам, что им нужно?
      Эморра некоторое время тупо глядела в стену, а потом, когда слова Тьерана дошли до ее сознания, ее глаза широко раскрылись.
      — Да! — воскликнула она. — И это будет ключ, которым они откроют дверь, отделяющую один класс от другого.

 

Бенден-Вейр, Третье Прохождение, 26 день, 508 ПВ

      Увидев, что Лорана задержалась на нижней ступеньке лестницы, ведущей в комнаты Предков, Киндан ободряюще улыбнулся ей.
      — Все в порядке, — сказал он. — Я подходил к двери. Лорана вопросительно взглянула на него, и он добавил:
      — И ничего не трогал.
      — Нужно вызвать Кетана, — сказала она.
      — А я уже здесь, — отозвался целитель и, громко топая, сбежал по лестнице.
      Накануне он вернулся вместе с группой бывших подростков, превратившихся теперь в полноправных молодых всадников боевых драконов, но был измотан не так сильно, как они. Оказалось, что люди, не имеющие связи с драконами, переносят перемещения во времени гораздо легче, нежели всадники.
      — Я заметил, как вы направились сюда.
      Почувствовав себя спокойнее благодаря мощному подкреплению, Лорана шагнула вперед и первой вошла в помещение. Но не успела она сделать и двух шагов, как услышала голос — голос, не принадлежащий человеку.
      Девушка замерла на месте.
      — Приветствую вас, — сказал голос, принадлежавший, похоже, очень немолодой женщине. — С вами говорит Цветок Ветра. Если причиной вашего появления здесь является бедственное положение, угрожающее существованию драконов, прошу вас войти. В любом другом случае, пожалуйста, немедленно покиньте помещение.
      Лорана оглянулась на двоих мужчин, которые остолбенело застыли на пороге. Ее глаза сверкали от изумления и восторга.
      — Она сказала, что ее зовут Цветок Ветра! — воскликнула Лорана, взволнованным жестом приглашая своих спутников войти внутрь.
      — В песне все было верно, — прошептал Киндан.
      Войдя в комнату, он неуверенно огляделся вокруг, словно боялся, что слишком пристальный взгляд может повредить какое-нибудь неведомое ему сокровище.
      — Ты прав, — согласился Кетан, указывая на дальнюю стену.
      В ней находилась еще одна дверь, на сей раз — без квадратной пластины, служившей для открывания. Зато на самой двери какой-то странной краской были написаны стихи:
 
Ты это слово назовешь —
Ищи его теперь, —
И в Бенден-Вейре ты найдешь
К забытым знаньям дверь.
 
      Вновь зазвучал бестелесный голос, теперь уже другой — тоже женский, но заметно моложе.
      — Я Эморра, дочь Цветка Ветра. Если вы пришли сюда, чтобы узнать, как победить болезнь, убивающую драконов, то прошу вас подойти к шкафу, помеченному первым номером, и взять оттуда лежащие там книжки, по одной для каждого. — Последовала долгая пауза. — Теперь, когда вы это сделали, будьте любезны, сядьте все на стулья, и мы продолжим. Лорана испуганно повернулась к Киндану, но тот уверенно показал в сторону шкафа.
      — Судя по всему, нам предстоит учиться, — сказал Кетан, когда Лорана вручила ему небольшую книжечку. — На это потребуется некоторое время.
      — В таком случае чем скорее мы начнем, тем лучше, — объявила Лорана, решительно опускаясь в удобное кресло.
      Таких кресел было довольно много, и перед каждым из них стоял небольшой столик.
      Не успела она открыть первую страницу, как на лестнице послышались еще чьи-то шаги.
      — Вы позволите присоединиться к вам? — спросил М'тал, появляясь в дверях бок о бок с Салиной.
      Лорана, Киндан и Кетан переглянулись.
      — А почему бы и нет, — ответила Лорана.
      — Чем больше народу это узнает, тем лучше, — согласился Кетан.
      — Вот и прекрасно, — ответил М'тал, кивнув в знак признательности. — Кьяри обещала часа через два принести нам обед.
      Кетан улыбнулся.
      — Я об этом и не подумал, — сознался он.
      Судя по тому, как сконфуженно переглянулись Киндан и Лорана, они тоже совершенно забыли о еде.
      — В том шкафу, сзади, — Лорана ткнула пальцем себе за спину, — лежат книжки. Мы только-только начали.
      — И что удивительнее всего, — добавил Кетан, — когда мы сюда вошли, нас приветствовал голос самой Цветка Ветра.
      М'тал и Салина восхищенно покачали головами, но заметно было, что они расстроены тем, что сами не услышали голос этой легендарной женщины.
      — Если все готовы, — снова зазвучал голос Эморры (наконец-то присутствовавшие поняли: он доносится откуда-то сверху, с потолка), — пусть кто-нибудь из вас закроет дверь. Устройство запрограммировано так, чтобы инструкции давались лишь в то время, когда дверь закрыта и все сидят Если вы захотите отдохнуть, то достаточно кому-нибудь подняться с места или же открыть дверь. Инструктаж возобновится с того же места, на котором прервался, после того как дверь снова закроется и все люди будут сидеть на местах. Пожалуйста, запомните, что мы не можем видеть, сколько человек присутствует в помещении. Если кому-то из вас понадобится выйти, позаботьтесь о том, чтобы дверь оставалась открытой до его или их возвращения, иначе отсутствующие пропустят часть инструкции.
      Последовала продолжительная пауза.
      — Теперь перейдем к обучению. Прежде всего вам необходимо прочитать главу учебника. Если окажется, что вам трудно читать текст, вы должны позаботиться о том, чтобы найти кого-то, кто сможет прочитать его для вас. Если у вас действительно возникли такие проблемы, пожалуйста, немедленно покиньте помещение. Запас энергии, благодаря которой работают приборы и освещается эта комната, ограничен и через определенное время окажется исчерпан. Дочитав первую главу до конца, вы найдете инструкции о том, как указать, что вы закончили чтение и поняли прочитанное.
      Киндан озабоченно насупился.
      — Могу поспорить, это будет какая-то хитрая штука, — сказал он.
      — Вы можете начать читать, как только будете готовы, — сказал голос Эморры. — Прошу вас не пытаться соблюдать по отношению ко мне какие-либо требования этикета. Меня здесь нет, и вы слышите всего лишь запись моего голоса.
      Все пятеро снова удивленно переглянулись. Кетан пробормотал себе под нос слово «запись», очевидно пытаясь понять, сколько же еще значений Предки вкладывали в столь знакомое и ясное слово. Лорана же не проявила никакого интереса к языковым тонкостям; ее интересовал лишь поиск средства для лечения драконов. Порывистым движением она открыла книжку и погрузилась в чтение.
      «Драконы и стражи порога Перна являются модификациями местных огненных ящериц, — прочла она. — Нам удалось создать из огненных ящериц драконов и стражей порога, которые гораздо больше по размерам, чем исходная форма, потому что во всех живых существах содержится ряд инструкций, указывающих, как и каким образом ему расти, чтобы превратиться в полноценную живую особь. Эти инструкции запечатлены в генетическом коде».
      Лорана склонилась вперед и погрузилась в чудеса генетических кодов, не замечая ничего и никого вокруг.
      Через час она поднялась с места, упруго потянулась всем телом и направилась к шкафам. Открыв дверь, отмеченную цифрой 2, она вынула оттуда поднос с какими-то предметами и возвратилась на свое место.
      — Что ты делаешь? — спросил Киндан, оторвавшись от своей книги.
      — Как — что? Собираюсь начать первый эксперимент, — объяснила девушка. — Тот, что описан в конце второй главы.
      — Второй? — не на шутку удивился Киндан. — Ты уже разделалась со второй главой? Я никак не разберусь с первой!
      Прежде чем Лорана успела ответить, в разговор вмешался Кетан:
      — Нет, не дожидайся нас, Лорана. Если мы не разберемся сами достаточно быстро, ты объяснишь нам непонятное.
      Лорана кивнула, уселась в свое кресло и принялась за работу.
      На подносе лежали отлично отполированные маленькие цветные кубики со срезанными углами размером чуть больше первой фаланги большого пальца. На верхней, нижней и двух смежных боковых гранях имелись пазы и небольшие шипы, которые в эти пазы вставлялись. В книжке говорилось, что эти игрушки представляют собой основные элементы генетического материала. Синий кубик обозначал молекулу А, красный — молекулу В, зеленый — молекулу С, фиолетовый — молекулу С-прим, пурпурный — В-прим и желтый — А-прим. Имелся еще и седьмой кубик, представлявший собой N, или нулевую молекулу. На подносе также лежал карандаш, подобного которому Лорана никогда не видела, и стопка потрясающе гладкой бумаги, на которой она должна была записывать свои ответы.
      Лорана быстро собрала треугольник из синего, желтого и бежевого кубиков. Затем последовал треугольник из красного, бежевого и синего кубиков, а потом соединила оба треугольника вершинами. После этого она легким движением немного повернула верхний треугольник и почувствовала, как шип встал на свое место в пазу.
      Восхищенная своим первым успехом, она не смогла сдержать радостного возгласа, от которого все остальные испуганно вздрогнули, уставившись на нее, но тут же повскакали с мест и столпились вокруг девушки.
      — Что это такое? — спросил М'тал, успевший прочитать меньше всех.
      — Ты выстраиваешь последовательность? — поинтересовался Кетан.
      Салина привстала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо Лораны.
      — Это что, старт-последовательность или стоп-последовательность?
      — Гм… — громко откашлялся Киндан. Он единственный из всех остался сидеть. — Некоторые еще читают.
      — Некоторые что-то не торопятся, — под нос себе пробормотал Кетан.
      Киндан ярко покраснел и снова уткнулся в книгу, делая вид что не обращает внимания на своих товарищей.
      В закрытую дверь постучали. Это явилась Кьяри, держащая в руках большой поднос с едой. Судя по шагам в коридоре, следом за ней шла одна из ее помощниц.
      — Что, уже пора обедать? — с искренним изумлением спросил Киндан.
      — Мы можем поесть и во время работы, — сказала Лорана, помогая Кьяри поставить поднос на большой стол, стоявший в глубине помещения. Кьяри шепотом поблагодарила ее, а сама в благоговейном ужасе осматривала загадочную комнату.
      — Это что же выходит: Предки сделали эти комнаты для нас? — спросила она, немного отойдя от первого шока.
      — Мы слышали голос Цветка Ветра, — сказал ей Кетан. — Ее мать создала драконов.
      — И они смогут теперь нам помочь? — спросила повариха.
      — На это вся надежда, — ответил М'тал.
      Он налил себе в кружку кла и взял с блюда мясной колобок.
      — А если не смогут? — спросила появившаяся в дверях Тилара. Она тоже пересекла комнату и поставила второй поднос рядом с первым. — Что тогда?
      Кетан и Лорана обменялись взглядами.
      — Мы найдем средство, — твердо сказала Лорана. — Если они нам его не подскажут, то найдем сами.
      Тилара пристально взглянула на Лорану и кивнула с довольным видом.
      — Я слышала, ты чувствовала смерть каждого дракона? — произнесла она с вопросительной интонацией.
      Лорана кивнула, ее глаза сразу потемнели от одного лишь воспоминания.
      — В таком случае ни у кого нет более основательной причины отыскать лекарство, чем у тебя.
      Она отвернулась от Лораны и принялась суетиться вокруг подносов, ни за что ни про что поругивая Кьяри, что та, дескать, все делает не так, как надо. Когда же она снова повернулась, на ее глазах блестели слезы, очень хорошо заметные в ярком свете, заливавшем комнату. Она шагнула к Лоране с тарелкой, на которой лежало несколько аппетитных колобков.
      — Ты, я вижу, ничего не ешь, — строго сказала Тилара, протягивая тарелку Лоране.
      — Но…
      — Ты ничего не сможешь выучить, если у тебя начнет урчать в животе от голода, — насупилась Тилара.
      — Знаешь, она права, — поддержал М'тал пожилую кухарку, которая всю жизнь без особого успеха прикидывалась строгой.
      — А если ты подавишься и помрешь, нам тоже легче не станет, — не упустила случая уколоть бывшего предводителя Вейра Тилара.
      Салина пробормотала что-то одобрительное, бросив на своего давнего спутника суровый взгляд.
      Попытка Лораны наскоро проглотить предложенную ей пищу тоже была резко пресечена.
      — Я делала все это вдвое дольше, чем ты ешь, — осуждающе бросила Тилара. — По крайней мере жуй, деточка, чтобы хоть вкус почувствовать!
      Лорана покраснела, но послушно заставила себя есть помедленнее, и тут же поняла, что Тилара и Кьяри сегодня превзошли самих себя. Изготовленные ими колобки были острыми, с изрядным количеством пряностей, проложенные тонкими пластинками мяса цеппи и тщательно смешанными тонко нарезанными овощами и пропитанные соусом, которого Лорана не узнала. Все колобки были свежеиспеченными, но некоторые были еще горячими, а остальные — остуженными до комнатной температуры. Вообще же принесенные закуски по количеству и качеству больше подходили для понятия «пообедать», чем «перекусить».
      Когда все наелись, а на тарелках не осталось ни крошки, Кьяри, понукаемая Тиларой, поспешно собрала тарелки.
      — Мы оставим вам кла, — сказала Тилара. — Оно еще долго не остынет — уж я-то налила для вас прямо с пылу с жару! — С этими словами она схватила поднос, вручила его Кьяри, сама взяла второй, и обе поварихи удалились.
      К вечеру учащиеся продвинулись довольно далеко, но Лорану это нисколько не удовлетворяло.
      — Мы все еще не имеем никакого понятия о том, как ее открыть. — Она ткнула пальцем в сторону двери, украшенной стихотворной строфой. — И совершенно не представляем себе, как спасти драконов.
      — М-м-м… Позволь с тобой не согласиться, — возразил Кетан. — Мы теперь точно знаем, что и у драконов, и у огненных ящериц существует естественная защита от болезней.
      — Ну и что? — уничтожающим тоном поинтересовалась Лорана.
      — И еще то, что эта болезнь преодолевает естественную защиту, — добавил Кетан.
      — Но ведь это все, что нам удалось узнать, — встрял Киндан, полностью разделявший разочарование и гнев Лораны.
      — Кроме того, мы узнали о существовании ПНК и о том, что в ней содержатся коды, по которым создаются драконы и все прочие формы жизни Перна, — продолжал Кетан. — Я думаю, для одного дня мы узнали более чем достаточно.
      — Я согласен с ним, — объявил М'тал. — У меня скоро мозги пойдут кувырком от всего этого. Мне сейчас не нужно ничего, кроме как стряхнуть с себя очумение и выспаться.
      Лорана против воли усмехнулась.
      — Ладно, — сдался Киндан, — наверно, нам и впрямь стоит отдохнуть.
      — Мы вернемся перед рассветом, — решительно добавила Лорана.
      — Когда рассветет, — поправил М'тал, — и после завтрака.
      На следующее утро они встретились в кухонной пещере за завтраком. Всадники вежливо обходили их, а повара во главе с Кьяри высыпали из кухни, чтобы узнать, понравилась ли им еда, и убедиться в том, что они все съели.
      — Киндан, что это ты делаешь? — спросил Кетан, допивая вторую кружку кла.
      М'тал и Салина с улыбкой переглянулись. Они тоже заметили, что арфист барабанит пальцами по столу, но ведь целитель всегда заявлял, что ему, чтобы проснуться до конца, требуется с утра две кружки кла.
      — Ах да, простите, — рассеянно отозвался Киндан, опуская руки на колени.
      Впрочем, через мгновение правая снова оказалась наверху, поскольку арфисту нужно было зачерпнуть ложкой овсянку, а еще через секунду он опять принялся негромко отстукивать что-то неритмичное.
      Лорана удивленно взглянула на него и покачала головой.
      — Кин… — начал было Кетан, но Салина взглядом заставила его умолкнуть.
      Бывшая госпожа Вейра внимательно всматривалась в движения пальцев Киндана. Лорана проследила за ее взглядом, нахмурилась и закрыла глаза, сосредоточиваясь. Через мгновение она снова открыла их и восхищенно воскликнула:
      — Киндан, ты это сделал! Ты выучил последовательность! Киндан, которого ее слова вырвали из каких-то размышлений, удивленно взглянул на нее.
      — Что я выучил? — переспросил он. Потом смысл слов Лораны дошел до его сознания, и он покачал головой. — Нет, я просто припомнил некоторые сигналы барабанного… — Он осекся, не договорив. — Барабанный код — это же набор звуков…
      — Но они сгруппированы точно так же, как элементы последовательностей ПНК, — настаивала Лорана.
      В подтверждение своих слов она выбила пальцами сигналы, соответствующие одной из последовательностей, и победоносно взглянула на Киндана.
      — Это была старт-последовательность, — пояснила она.
      — Нет, это был сигнал «Внимание», — поправил ее Киндан, но тут же задумчиво уставился в пространство и быстро выбил по столу другой сигнал. — Что это значит?
      — Это стоп-последовательность, — не задумываясь, ответила Лорана.
      — Это сигнал «Конец передачи», — сказал Киндан. — А что это? — выбил еще несколько сигналов.
      — АВС, СВА, ВСА, — перевела Лорана.
      — Ты права! Последовательности ПНК составлены из барабанных кодов! — заявил Киндан.
      — Я бы сказал, скорее, наоборот, — заметил, секунду подумав, Кетан.
      Киндан нахмурился.
      — Пожалуй, ты прав.
      — Но в этом есть смысл, — вмешался М'тал. — Генетический код предназначен для того, чтобы хранить самую сложную информацию в группах по три, так что и для простых барабанных кодов способ, должно быть, не менее эффективный.
      Когда они направлялись в Учебную комнату, Киндан объяснил:
      — Мне приснился странный сон, как будто кто-то пытается что-то сказать мне, вернее, передать сообщение.
      — Теперь ты знаешь, о чем был сон, — сказал Кетан. Киндан, вдохновленный своим озарением, скоро догнал остальных. Несколько раз им даже приходилось обращаться к нему для разъяснения трудных мест. Арфист закрывал глаза, сосредоточивался, выбивал, руководствуясь интуицией и опытом, нужную последовательность, и все становилось на свои места.
      — Откуда ты знаешь, что стучать надо именно так, а не иначе? — спросила его Лорана, когда они успешно разобрались с одной особенно трудной проблемой.
      — Я барабаню уже много Оборотов, — ответил Киндан. — Если в ритме ошибка, то он просто не прозвучит так, как надо.
      К вечеру следующего дня все они покончили с конструированием простых кодов и перешли к репликации и созданию белков.
      — Таким образом, ПНК управляет созданием, ростом, взаимодействием и смертью всех клеток в организмах драконов, — объяснял М'тал вечером за обедом ошеломленному Б'нику. — И еще в ПНК содержатся основные инструкции по поводу того, как организм должен организовывать оборону против болезней и инфекций.
      Б'ник, которому из-за бесчисленного количества обязанностей предводителя Вейра не удалось выкроить времени на то, чтобы пройти обучение в Комнатах Предков, изо всех сил пытался уследить за смыслом слов М'тала.
      — Значит, если нам удастся выяснить, какая инфекция губит драконов, мы сможем выстроить защиту против нее?
      — Мы надеемся на это, — ответил М'тал, немало удивленный тем, как быстро Б'ник разобрался в сложном вопросе. — Но мы еще не прочли до конца учебные книги и к тому же знаем, что между этим помещением и первым, которое мы нашли, имеется еще одна комната.
      — А что находится в ней? М'тал пожал плечами.
      — Я не знаю, — сказал он. — Подозреваю, что там, вероятно, мы сможем наблюдать и экспериментировать. Возможно, там окажутся инструменты, которые позволят нам реально увидеть инфекцию.
      — Но, если я не ошибаюсь, ты говорил, что инфекция — это «бактерии» или «вирусы», которые настолько малы, что их нельзя увидеть, — удивился Б'ник.
      — Так оно и есть, — согласился М'тал, — если смотреть простым глазом. Но в книгах попадаются намеки на то, что существуют инструменты, которые увеличивают этих крошек настолько, что их можно рассмотреть.
      — Хм-м-м…
      Б'ник откинулся на спинку стула и углубился в раздумья. Затем он наклонился над столом и знаком попросил М'тала сделать то же самое.
      — Карант'у становится хуже, — признался он. — Как долго еще, по-твоему?..
      — Ты хочешь спросить, успеем ли мы найти лечение, чтобы помочь Карант'у? — напрямик спросил М'тал.
      — И всем остальным, — поспешно добавил Б'ник.
      — Мы приложим все усилия, — ответил М'тал. — Я понимаю твои чувства.
      Б'ник вскинул на него холодный взгляд.
      — Не думаешь ли ты… — Он осекся, с трудом сглотнул, набрал полную грудь воздуха и продолжил полушепотом — и совсем другим тоном: — Я хотел бы, чтобы ты принял Вейр, если что-нибудь случится с Карант'ом.
      М'тал ободряюще улыбнулся Б'нику и легонько хлопнул своего младшего собеседника по плечу.
      — До этого не дойдет, Б'ник, — с силой сказал он предводителю Вейра. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать этого бремени.
      Б'ник долго смотрел в глаза М'тала, а потом медленно кивнул.
      — Спасибо, — хрипло произнес он.
 
      Киндан громко захлопнул свою книгу и оглянулся на товарищей.
      — Готово! — победоносно воскликнул он.
      Впрочем, его улыбка сделалась не такой широкой, когда он понял, что М'тал, Салина и Кетан закрыли книжки даже раньше, чем он. Зато Лорана, как он с удивлением заметил, все еще читала. Причем с самого начала. Киндан вопросительно взглянул на Кетана.
      — Она перечитывает, — объяснил целитель. — Еще раз.
      Лорана с хмурым видом бросила книгу на столик и сердито взглянула на остальных.
      — Итак, что мы знаем? — спросил М'тал. — Мы знаем, каким образом иммунная система действует в случае специфических и неспецифических нападений.
      — Мы знаем, что иммунная система иногда атакует симбионты, — добавила Салина, которая никак не могла избавиться от величайшего изумления по поводу этих крошечных существ, которые жили в гармонии с драконами.
      — И даже свое собственное тело, — вставил Кетан.
      — И мы имеем некоторое общее представление о том, как готовить новые ответы на нападения, — сказал Киндан.
      — Но только путем изменения ПНК, — хмуро добавила Лорана. — Мы не можем создать ни одного из этих «антибиотиков» или «антивирусов», которые расправляются с самой болезнью.
      — Но как только мы сумеем спроектировать изменение, — уточнил М'тал, — мы сможем создать ретровирус, который исправит все гены всех клеток драконов таким образом, чтобы они могли правильно бороться с инфекцией.
      — И как только мы поймем, что с одним драконом все получилось правильно, — подхватила Салина, — мы сможем взять у него ихор — кровь дракона — и ввести другим драконам, у которых лекарство разойдется по всей кровеносной системе и пропитает все тело.
      — И, — зловещим тоном добавил Кетан, — лучше всего начать лечение с королевы, которая готовится отложить яйца, чтобы иммунитет передался ее птенцам.
      М'тал и Салина почти испуганно переглянулись. У них имелась лишь одна королева после брачного полета, и этой королевой была Майнит'а.
      — Но мы нисколько не приблизились к тому, чтобы определить инфекцию. — Лорана была явно расстроена. Она повернулась к закрытой по-прежнему двери. — И мы понятия не имеем, как открыть эту дверь.
      — Кроме написанной на ней подсказки, — сказал Киндан.
      — Кто-нибудь из вас умеет разговаривать с людьми, которые умерли четыреста с лишним Оборотов тому назад? — Язвительность Лораны сделала бы честь самой Туллеа.
      — Должен быть путь, — ответила Салина, — иначе они не стали бы писать эти стихи на двери.
      — Даже вообще строить эти комнаты, — добавил М'тал.
      — Откуда мы можем это знать? — упорствовала Лорана. — Может быть, эти Учебные комнаты предназначались для совсем других людей? Может быть, ими уже пользовались и нам здесь совсем не место?
      — Нет, — твердо ответил Киндан. — «Песня Цветка Ветра» могла быть обращена только к тебе. Эти комнаты были сделаны именно для нас. — Он поджал губы, задумчиво посмотрел вокруг и добавил: — Или, вернее, для тебя.
      — Тогда почему, — воскликнула Лорана, воздев в отчаянии руки, — я не знаю ответ?
      Кетан смотрел на нее с сочувствием. Он знал, что она, возможно, права, что они вполне могли преследовать не надежду, а ее призрак. Но тем не менее надежда была единственным, что у них оставалось. Если решения их проблемы не окажется за этой дверью, то все драконы умрут, в этом нет сомнений. А если решение находится за дверью, то именно Лорана — та самая «целитель-дева», о которой говорится в песне. Взглянув на Киндана, он убедился в том, что арфист полностью разделяет его убеждение.
      Долгую паузу, возникшую после вопроса Лораны, нарушил М'тал.
      — Пойдемте, — сказал он, поднявшись из кресла и потянувшись так, что затрещали связки. — Пора спать. Завтра мы, наверно, получим новые ответы.
      — Завтра будет Падение в Нерате и Верхнем Кроме, — возразила Лорана. — Сколько еще драконов должно умереть, прежде чем мы откроем эту дурацкую дверь?
      — Я не знаю, Лорана, — сказала Салина. Она быстрым шагом подошла к девушке и крепко обняла ее. — Но человек может сделать ровно столько, сколько может.
      — Я знаю, — несчастным голосом поговорила Лорана, уткнувшись лицом в плечо бывшей всадницы, — но…
      — Ш-ш-ш, ш-ш-ш, — Салина словно успокаивала ребенка.
      — Сейчас нам нужно идти, Лорана, — сказал Кетан. — Мы обязательно должны отдохнуть, а М'талу завтра лететь против Нитей.
      — А потом мы будем лечить раненых драконов, — добавила Лорана. — Завтра мы вообще сюда не придем.
      М'тал широко расставил руки и буквально вытолкал всех из комнаты. Когда же они поднимались по лестнице на верхний этаж, он сказал:
      — День отдыха от этих занятий пойдет всем нам на пользу.
      — По крайней мере, завтра драконов будет достаточно, чтобы сформировать нормальный строй, — добавил Киндан.
      — Это верно, — не без удовольствия пробасил М'тал и добавил, немного подумав: — Конечно, молодо-зелено, немного зеленее, чем мне хотелось бы, но…
      Лорана вдруг негромко вскрикнула, и он сразу умолк.
      — В чем дело? — спросил он.
      — Это Карант', — сказала Лорана. — Ему плохо. — Она посмотрела на М'тала. — Я думаю, что Б'ник не должен завтра лететь на Падение.
      Когда они уже почти поднялись наверх, из вейра предводителя донесся громкий лающий кашель, раскатившийся эхом по коридорам.
      Лицо М'тала потемнело, и он прибавил шагу.
 
      — Что ж, теперь уже намного лучше, — объявил Д'ган, медленно пролетев перед строем драконов, расположившихся в боевом порядке.
      Прибывшие из прошлого все еще выглядели утомленными, этого он не мог отрицать, но они составляли почти две трети боеспособных сил Вейра.
      — Сегодня мы покажем им, как это делается, ведь правда, Калот'? — вслух спросил он, нежно похлопав своего бронзового дракона по мощной шее.
      Как будто в ответ, дракон зашелся в продолжительном приступе громоподобного кашля; его тело сотряслось так, что он чуть не сбросил всадника.
       «Прости меня», — кротко извинился бронзовый великан.
      — Не волнуйся, — отозвался Д'ган. — Этот безмозглый целитель уже давно должен был выдумать средство, которое помогло бы тебе, — проворчал он и, перегнувшись через плечо Калот'а, высмотрел внизу К'рема — тот готовил к вылету своего коричневого. — Опусти меня на землю, я с ним поговорю.
      К'рем, подняв голову, увидел, как Калот' приземлился и его всадник соскользнул на землю. Заметив, что Д'ган направляется к нему, целитель постарался согнать с лица хмурое выражение.
      — Кашель Калот'а, похоже, сделался хуже, — сказал он, как только Д'ган приблизился на несколько шагов. — Я надеялся, что последняя микстура поможет.
      — Выходит, что не помогла, — резко бросил Д'ган.
      — Предводитель, — нерешительно начал К'рем, стараясь тщательно подбирать слова, — мне кажется, что Калот'у было бы полезно сегодня отдохнуть…
      — Что? Лишить его возможности вести полноценный Вейр? — перебил Д'ган, повысив голос. — Ни за что! То, что твои поганые лекарства не действуют, вовсе не означает, что мой дракон не взлетит, когда с неба сыплются Нити.
      Забыв об осторожности, К'рем умоляюще взглянул на гневливого предводителя Вейра.
      — Д'ган, он болен. Ему необходимо отдохнуть.
      — Найди лекарство, целитель, — приказал Д'ган, отворачиваясь от К'рема. — Найди лекарство после того, как мы вернемся с этого Падения.
      Когда Д'ган возвратился к своему дракону и уже собрался сесть на него, к нему быстро подошел, почти подбежал его сын Д'лин.
      — Наставник говорит, что Азет' вполне готов, отец! — крикнул подросток. — С каким крылом нам лететь?
      Д'ган резко мотнул головой.
      — Нет, — сказал он. — Сегодня ты не полетишь на Падение.
      Лицо Д'лина вытянулось.
      — Но, отец…
      — В следующий раз, Д'лин, — резко перебил его Д'ган. — Я хочу, чтобы сегодня ты остался здесь и был готов подвозить огненный камень и, если потребуется, передавать сообщения.
      — Хорошо, отец, — упавшим голосом ответил Д'лин и, печально сгорбившись, побрел к своему дракону.
      На мгновение Д'гану захотелось позвать сына обратно, сказать ему, как сильно он им гордится и любит его. Но он тут же подавил этот порыв, напомнив себе, что мальчик должен научиться подчиняться дисциплине и справляться с-разочарованием. Ведь, напомнил себе предводитель Вейра, Д'лин во-первых был всадником и только во-вторых — его сыном.
 
      Когда солнце поднялось над стенкой Бенден-Вейра и осветило чашу, там уже кипела работа. Самые младшие всадники, которых не взяли в прошлое, деловито складывали раздробленный на куски огненный кремень в мешки и стаскивали их в кучи. Всадники, вставшие спозаранку и плотно позавтракавшие, проверяли снаряжение или, собравшись группками, выслушивали указания командиров крыльев.
      В углу неподалеку от столовой пещеры Кетан и Лорана раскладывали медицинские принадлежности, готовясь лечить раны, которые неизбежно получали драконы и, реже, их всадники во время сражения с Нитями.
      Карант' мрачно глядел из своего вейра на происходящее, время от времени присоединяясь к неблагозвучному хору кашляющих драконов. Устрашающее эхо разносилось по всему Вейру. Майнит'а взволнованно ворчала, словно выговаривала своему супругу, а Карант' отвечал ей успокаивающим порыкиванием, которое, впрочем, никого не обманывало.
      М'тал и Б'ник переходили от крыла к крылу, разговаривали со всадниками и командирами крыльев, и их спокойный уверенный тон и полное согласие помогало остальным успокоиться и собраться перед предстоящим вылетом.
      — Слишком рано они поднялись, — сказал М'тал предводителю Вейра, когда они переходили от очередной группы к следующей.
      — Я знаю, — согласился Б'ник. — Но ты же сам знаешь, что такое утро Падения.
      — Да, теперь знаю, — согласился М'тал. — Как-никак мы уже пережили целых пять.
      Б'ник нахмурил брови.
      — Если честно, я не считал, — признался он. — У меня такое впечатление, что мы всю жизнь боремся с Нитями.
      — А ведь прошло всего четыре семидневки, — заметил М'тал. — Какими-то мы станем через несколько Оборотов такой жизни?
      Б'ник поморщился.
      — Даже и не представляю, — задумчиво произнес он. Потом покрутил головой, пытаясь определить, кто из драконов закашлялся, не смог понять и снова повернулся к М'талу. — Но если мы в ближайшее время не найдем лекарства…
      М'тал взял Б'ника за запястье и крепко пожал.
      — Я знаю, — мрачно сказал он.
      Б'ник коротко поклонился ему и с правдоподобно наигранной бодростью приветствовал очередную группу всадников, к которой они подходили.
      — Ну как, Ж'тол! Готов вести крыло?
 
      Боевые драконы отбыли за час до полудня — за час до того, как должно было начаться Падение в Нерате.
      Лорана следила за тем, как драконы исчезают, уходя в Промежуток. Это зрелище, как обычно, совсем заворожило ее, и она вздрогнула, когда Кетан толкнул ее локтем и кивнул в сторону Б'ника. Они оба увидели, что предводитель Вейра сгорбился и опустил голову, слушая, как Карант' заходится в надсадном кашле.
      — Может быть, мне… — начала было Лорана.
      — Может быть, вы с Кинданом пойдете и посмотрите, не удастся ли вам выучить что-то еще? — перебил Кетан.
      Лорана взглянула на Киндана, а тот утвердительно кивнул.
      — Пусть кто-нибудь нас позовет, если мы понадобимся, — бросил через плечо Киндан, и они вдвоем затрусили к входу на площадку Рождений.
      Кетан махнул рукой, давая знать, что слышал. Оба изрядно запыхались, прежде чем добрались до лестницы, ведущей вниз, в Учебную комнату.
      — Когда мы сможем наконец открыть ту дверь, будет куда легче, — заметил Киндан. — Тогда мы будем входить прямо с площадки Рождений.
      — И для этого всего лишь нужно, чтобы я угадала, какое слово нужно сказать, а потом еще придумала, как сообщить его человеку, который умер несколько сот Оборотов тому назад, — с горечью сказала Лорана.
      Киндан не то пожал плечами, не то кивнул и сбежал по ступенькам в первую из Учебных комнат, которую он называл про себя просто классом.
      Войдя, Лорана сразу села в кресло и снова принялась просматривать книгу с самого начала.
      Киндан обнаружил, что повисшая в комнате напряженная, прямо-таки ледяная тишина не позволяет ему сосредоточиться. В конце концов, чувствуя себя слишком возбужденным, чтобы усидеть на месте, он поднялся и принялся расхаживать по комнате, заслужив раздраженный взгляд Лораны. Виновато улыбнувшись, он получил в ответ еще один хмурый взгляд и тяжелый вздох, остановился перед дверью и принялся рассматривать надпись.
      — Знаешь, — сказал он через несколько секунд, — мы идем в этом деле неверным путем.
      Лорана захлопнула книжку и взглянула на арфиста через плечо.
      — А что же мы, по-твоему, должны делать?
      — Мы должны в первую очередь сосредоточиться на том, что нам уже известно, а о том, чего не знаем, будем волноваться после, — сказал он.
      Взгляд Лораны не показался ему одобрительным, но он смело продолжал:
      — Например, каким должно быть это слово?
      Лицо Лораны сделалось задумчивым (сохраняя все такое же хмурое выражение), она отвернулась от своего собеседника и уставилась в стену.
      — Может быть, они хотят знать, какого рода эта инфекция, бактериальная или вирусная, — предположил Киндан.
      Лорана покачала головой.
      — Мне так не кажется, — сказала она после непродолжительного раздумья. — В учебнике есть намеки насчет того, что одна из основных проблем — это сокращение объема данных. А мне представляется, что между антибактериальными и антивирусными методами не должно быть серьезных различий… Нет, это слово должно иметь какое-то отношение к путям распространения болезни, — негромко сказала она, обращаясь не столько к Киндану, сколько к самой себе.
      Она подошла к стоявшему перед дверью арфисту и в очередной раз прочитала надпись:
 
Ты это слово назови —
Ищи его теперь, —
И в Бенден-Вейре ты найдешь
К забытым знаньям дверь.
 
      — Ладно, — заметил Киндан, тоже пробежав глазами строки, — по крайней мере, это не самый тревожный куплет.
      Лорана вопросительно взглянула на него, и Киндан пропел:
 
Рыдают тысячи голосов,
Плач разрывает ночь,
И вдруг один, за ним другой
Из них уходят прочь.
 
      Когда он перешел к последней строке, глаза Лораны вдруг округлились от ужаса, и она затряслась, словно в припадке.
      — Что с тобой? — спросил Киндан, поспешно обняв ее одной рукой за плечи, — Лорана, ты здорова? Но Лорана не слышала его.
      — Д'ган, нет! — душераздирающе выкрикнула она.
      Д'ган оглянулся через плечо на выстроившихся в воздухе драконов Телгар-Вейра. Калот' под ним снова содрогнулся от громкого надрывного кашля. Предводитель Вейра видел, что К'рем повернулся и пристально всматривается в них. Чувствуя, как его охватывает нетерпение обрушиться на поганые Нити всеми силами Вейра, он приказал Калот'у вести драконов в Промежуток.
      Едва успев окунуться в холод Промежутка, Д'ган почувствовал, что Калот'а снова забил кашель.
       «Уже недолго», — сказал он своему дракону. Калот' опять закашлялся. Д'ган подумал, что, возможно, во время следующего Падения он оставит Калот'а в вейре. Пусть покомандует Д'нал или Л'рат — это пойдет им на пользу.
      Калот' закашлялся снова. Холодок, пробежавший по спине Д'гана, показался ему холоднее, чем холод Промежутка.
      «В Промежутке находишься ровно столько, сколько нужно, чтобы три раза кашлянуть», — вспомнил он.
      Калот' кашлял уже три раза.
      Калот' кашлянул в четвертый раз — и в этот миг Д'ган понял свою ошибку.
      Все драконы Телгар-Вейра ушли неведомо куда за пределы Промежутка.
       Вейры! Их нужно предупредить! — сказал себе в ужасе Д'ган перед тем, как его сознание затмилось навсегда.
 
      Д'лин проводил взглядом драконов Телгара, скрывшихся в Промежутке, и сглотнул подступивший к горлу комок. Он давно уже усиленно готовился к участию в борьбе с Нитями. Скоро, сказал он себе, Вейр появится в небе над Верхним Кромом, готовый испепелить летящую с неба смертельную угрозу.
      Азет' повернул огромную голову и посмотрел в лицо своему всаднику.
       «Скоро и наша очередь придет».
       «Конечно», —восторженно согласился Д'лин, не желая, чтобы его прекрасный Азет' хоть на мгновение допустил мысль о том, что он не самый изумительный и восхитительный дракон, когда-либо рождавшийся на Перне.
       «Я не слышу их», —подумал мгновение спустя Азет' и высоко вытянул шею.
      А затем мир обрушился. Д'лину показалось, что кто-то с немыслимой силой ударил его кулаком в живот и одновременно точно так же — в мозг изнутри, если, конечно, такое возможно. Он чуть не лишился сознания от боли и страха.
       «Вейры! Их нужно предупредить!» —Д'лин услышал эту мысль так отчетливо, как если бы она была его собственной. Азет' оглушительно взревел, желая сообщить всему свету, что ужас не победил его отваги. Не раздумывая, Д'лин вскочил на шею дракона, и они взлетели над чашей Вейра.
      Бенден ближе всего, думал Д'лин; все у него перед глазами расплылось от текущих ручьем слез.
       «Вперед, Азет', уходим в Промежуток!»
      И с этими словами Д'лин, совершенно выбитый из колеи отчаянием и ощущением непоправимости свершившегося, пытаясь противопоставить им лишь юношескую отвагу, послал своего дракона в Промежуток…
      …забыв дать ему четкий зрительный ориентир.
      Через две тысячи Оборотов их тела будут обнаружены внутри монолитной скалы неподалеку от Бенден-Вейра.
 
      М'тал с удовольствием оглянулся на крылья, выстроившиеся в боевой порядок у него за спиной. Каждое крыло, включая тех, кто возвратился из прошлого, расположилось именно там и так, как им было предписано.
       «Впереди Нити», —сообщил ему Гаминт'.
       «Я вижу», — ответил М'тал и взмахом руки приказал крыльям набирать высоту для встречи с Нитями, А затем…
      На него нахлынула волна ужаса, ощущения мучительной безвозвратной потери и такого страха, какого он не испытывал никогда в жизни. Гаминт' взревел, его крик подхватили все остальные драконы.
       «Что это было?» — спросил М'тал у дракона, заранее боясь услышать ответ.
       «Д'ган и Телгар, — ответил Гаминт'. Дракон тоже, как показалось всаднику, испытал сильнейшее в своей жизни потрясение. — Они ушли».
       «Все?»
       «Все боевые драконы», —подтвердил Гаминт'.
       «А как же Нити?» —спросил М'тал, четко, как наяву, представив себе Нити, падающие на никем не защищенные горные луга Верхнего Крома. Но он уже знал ответ.
 
      — Лорана! — крикнул Киндан, подхватив девушку, когда она уже опускалась на пол. Из-за закрытой двери чуть слышно доносился плач драконов, оплакивавших своих собратьев. — Лорана, что это?
      Плач перебил яростный рев дракона, которому ответил другой, более жалобный.
      — Это Карант? — спросил Киндан.
      Лорана открыла ее глаза, ее била крупная дрожь.
      — Это Телгар, — чуть слышно сказала она.
       «Карант'? — позвала она, но дракон уже поднялся в воздух и один, без всадника, понесся к сторожевым высотам. Лорана сразу же угадала его намерение. — Карант', нет!»
      Лорана почувствовала, как бронзовый вошел в Промежуток, собираясь последовать за драконами и всадниками Телгар-Вейра. С громким криком она мысленно потянулась следом, чтобы удержать его и вернуть, но почувствовала, что ее самое утаскивает в пустоту.
      — Лорана! — негромко позвал Киндан.
      Ее глаза вдруг сделались пустыми, точно такими же, какими были, когда она потеряла Арит'у. На крик души Киндана отозвалась Майнит'а. Королева вскрикнула еще раз, и ее крик прервался.
      — Лорана, Майнит'а ушла вслед за Карант'ом, — сказал Киндан, надеясь, что она все же услышит его слова в своем бессознательном состоянии. Но Лорана в ответ лишь конвульсивно вскрикнула, как будто от удара утратила способность дышать.
      По лестнице простучали чьи-то бегущие ноги, в комнату ворвались Кетан и Салина и застыли на мгновение, увидев Киндана и Лорану.
      — Она должна вернуться, — незнакомым хриплым голосом сказала Салина. — Она может говорить со всеми драконами. Она может вернуть их.
      — Как? — спросил Киндан, но Салина шагнула к ним и дала Лоране сильную пощечину.
      — Лорана! Лорана, ты должна вернуться, вернись немедленно! — умоляюще воскликнула бывшая всадница.
      Она занесла руку для второго удара, но Лорана с усилием открыла глаза и слабым жестом прикрыла лицо.
      — Призови обратно их, Лорана. Верни их.
      — Я не могу, — пробормотала Лорана невнятным из-за слез голосом. — Я уже пробовала с Арит'ой, и у меня ничего не получилось.
      — Ты должна, Лорана, — со всей властностью бывшей первой всадницы сказала Салина. — Ты должна. Вызови всех драконов Перна. Верни их.
      Лорана глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоиться, поглядела на старую госпожу Вейра и медленно кивнула. Потом она закрыла глаза и потянулась мыслью точно так же, как она сделала, когда в Промежуток ушла Арит'а.
      Только на сей раз она вышла за границы Вейра, дотянувшись сначала до Гаминт'а, потом прикоснулась ко всем драконам Бендена, потом ее мысль устремилась еще дальше…
      …в Исту…
      …в Форт…
      …и в Плоскогорье.
      В Плоскогорье оказалось мало драконов, но она почувствовала странное эхо. Оно напомнило ей о другом эхе, которое она чувствовала прежде, но то эхо каким-то образом ощущалось старым, и в этом было отличие.
      Лорана отбросила все лишнее и устремила свою мысль еще дальше, на поиски Майнит'ы, Карант'а и драконов Телгара. Она искала, заставив всех драконов Перна подчиниться ее воле и искать вместе с нею.
      Они подчинялись охотно и помогали с желанием. Лорана ощутила присутствие Бидент'ы, старшей королевы Исты, а уже в следующее мгновение все драконы Исты присоединились к ней и подкрепили ее мысль своей силой. Затем она почувствовала Мерлит'у, королеву Форт-Вейра, и снова в нее влилась сила множества драконов. На миг Лорана почувствовала себя взорвавшейся и растянутой в пространстве и времени превыше всего, что может показать воображение. Она успешно подавила готовую вырваться на свободу панику и направила все объединившиеся в ней силы на Майнит'у.
       Ага!Она ощутила слабое эхо, заметила искорку, тут же превратившуюся в дракона-королеву. И рядом с нею она чувствовала присутствие Карант'а. Она вцепилась в них и вступила в борьбу с ними, пытаясь заставить их повиноваться ей и безжалостно используя для этого мощь всех драконов Перна.
      Она ощутила сопротивление Карант'а, почувствовала, что тот пытается скрыться от нее. Она еще крепче ухватилась за него и потянула, удерживая его и вытаскивая сюда. Потом его сопротивление ослабело, а к ее усилиям присоединился Б'ник, отчаянно звавший, державший и тащивший своего дракона. Воспользовавшись этой передышкой, Лорана позволила своему сознанию всего лишь на долю мгновения скользнуть дальше и попытаться отыскать драконов Телгара.
      Она почувствовала слабое эхо, ответ и направила всю свою мощь туда, приказывая Майнит'е привести обратно драконов Бендена и при этом удерживая Карант'а, чтобы бронзовый не наделал глупостей. Дотянулась…
      …и почувствовала неожиданный, как удар, всплеск теплой дружеской симпатии. Это были не драконы Телгара, а что-то другое, нечто такое, что она уже чувствовала прежде.
       «Гарта?» —позвала она.
      Именно тогда она почувствовала присутствие еще одного, совершенно неизвестного ей человека. Лоране показалось, что она открывает дверь, но при этом ей требуется вся сила драконов, чтобы тянуть за ручку.
      На непредставимо краткий миг у нее установилась связь с этим кем-то другим.
       «Драконы? — Она уловила вопрос скорее как чувство, а не как мысль, выраженную словом. — Болеют? Каким образом?»
      И в этот самый миг Лорана узнала ответ. Обращаясь и к своему неведомому собеседнику, и к тем, кто находился сейчас рядом с нею, и к себе самой, она прокричала что было сил и мысленно, и вслух:
      —  Воздух!
      Киндан почувствовал, что у Лораны вновь подкосились ноги, и поспешно подхватил ее.
      — Дверь! — в благоговейном страхе воскликнул Кетан. — Смотрите на дверь!
      Дверь во вторую Учебную комнату медленно отъехала в сторону, открыв проход.

 

Колледж, Первый Интервал, 58 ПВ

      — У нас нет никакого способа убедиться наверняка, что наш ученик из будущего окажется в состоянии сказать нам, какой фа… — Тьеран осекся на полуслове, вскинул голову и прислушался.
      — Это всего лишь гром, — раздраженно упрекнула его Эморра. — Даже и не думай использовать его как оправдание, чтобы уклониться от темы.
      — Кассия сказала, что этой ночью погода будет ясной, — ответил Тьеран с таким видом, будто не верил своим ушам.
      — А Кассия всегда права, — язвительно добавила Эморра.
      — Что касается погоды — да, — уверенно заявил Тьеран. Он шагнул к двери, навстречу ему с отчаянным чириканьем метнулся Гренн.
      — Куда ты собрался? — удивилась Эморра.
      — Хочу проведать твою мать, — ответил Тьеран, торопливо шагая за маленьким файром. — Что-то не в порядке.
      — Я пойду с тобой, — сказала Эморра.
      — В последнее время она очень неважно выглядит, ведь правда?
      Эморра нахмурилась.
      — Она очень неразумно тратит свои силы.
      — А ведь она уже немолода.
      Эту фразу они произнесли в унисон и ошалело уставились друг на друга. Тьеран, несмотря на озабоченность, захихикал, и они бегом кинулись вверх по лестнице к комнате Цветка Ветра. В этот момент до них донесся ее крик.
      —  Воздух! — не своим голосом прокричала Цветок Ветра.
      Тьеран никогда потом не мог вспомнить, как он преодолел оставшееся расстояние до комнаты Цветка Ветра, но, похоже, он оказался там через считаные доли секунды. Эморра влетела следом.
      Цветок Ветра смотрела на них, хватая воздух широко раскрытым ртом.
      — Это, наверно, мозговой спазм! — испуганно воскликнул Тьеран.
      — Нет, сердечный приступ, — возразила Эморра. Цветок Ветра окинула обоих своим пристальным взглядом.
      — Я слышала ее, — сказала она. — Я слышала ее, она сказала «воздух»!
      — Кто сказал «воздух», мама? — испуганно спросила Эморра.
      — Девушка из будущего, — сказала Цветок Ветра. — Она нашла меня. Она была невероятно сильной. Я никогда не чувствовала такой мощи. Она, должно быть, использовала всех драконов своего времени. — Ее взгляд сделался печальным. — Она искала пропавших драконов. Много пропавших драконов…
      — Тысячу? — растерянно спросила Эморра.
      Цветок Ветра пропустила вопрос мимо ушей, не желая тратить лишние силы. Только одно имело первостепенное значение.
      — Она откуда-то знала, что меня все время занимал вопрос о том, как передается болезнь. Откуда она могла это знать?
      Тьеран и Эморра быстро переглянулись.
      — Я напишу песню, мама, — сказала Эморра. — Я напишу песню, в которой будет задаваться этот вопрос.
      Лицо Цветка Ветра просветлело.
      — Да, конечно, песню! — согласилась она и улыбнулась дочери. — Напиши, моя любимая девочка.
      У старухи перехватило дыхание, она все с тем же удивленным выражением лица откинулась на подушку и слабым движением руки подозвала Эморру к себе.
      — Мама! — плача, воскликнула Эморра, склонившись ухом к самым губам Цветка Ветра.
      — И тогда ты будешь свободна, — прошептала Цветок Ветра.
      Последняя мысль, промелькнувшая в ее меркнущем сознании, была торжествующей: «Ну вот, мать! Я освободила их от тебя и от проклятия эридаицев!»
      Долго еще Эморра стояла возле кровати матери. По ее щекам непрестанно текли слезы.
      Потом, не говоря ни слова, она подошла к комоду с материнскими вещами, выдвинула верхний ящик, немного порылась там и извлекла желтую тунику. Вернувшись к смертному ложу матери, она осторожно подняла безжизненное тело и ловкими движениями умелого медика сменила белую тунику, в которую была одета Цветок Ветра в момент смерти, на желтую.
      — Я знала, — прошептала Эморра; слезы все так же струились по ее лицу.
      Тьеран положил ей руку на плечо; она накрыла ее своей ладонью и крепко стиснула.
 
      — Я не понимаю, зачем Цветку Ветра мог понадобиться этот ключ? — обратился Шеймус к М'халлу.
      Все обитатели Колледжа и холда пришли проститься с Цветком Ветра и оплакать ее. Шеймус хотел узнать у брата, Торен, Тьерана и Эморры, как идет их работа.
      — Генетические картопостроители могут сохранить ограниченное количество информации, — объяснил М'халл. — Чтобы понять, от каких сведений можно отказаться, было необходимо узнать, каким образом распространяется болезнь: воздушным путем, через пищу или с водой.
      — А как же мы узнаем, что этот всадник из будущего правильно понял вопрос? — со своей обычной ехидной ухмылкой спросил лорд-холдер Мендин, который как раз расслышал последние фразы.
      — Мы этого пока что не знаем, — ответил Тьеран. — А вот если нам на головы будут продолжать падать драконы или огненные ящерицы, это будет значить, что мы ошиблись
      — Если же мы не станем делать ничего, — добавил М'халл, — то узнаем, чем там кончилось дело, лишь тогда, когда заболеют и наши драконы.
      Мендин улыбнулся и приветливо помахал Тьерану и Эморре.
      — Не сомневаюсь, что эти двое юнцов в мгновение ока состряпают любое снадобье.
      — Нет, — серьезно сказал Тьеран. — Для этого нам придется повторно изучать то, что всадница из будущего уже знает. А нам неизвестно, сколько времени ей потребовалось…
      — Ей?
      — Она была всадницей королевы, холдер Мендин, — напомнила Эморра.
      — Таким образом, наша единственная надежда на выживание драконов Перна сводится к вере в то, что вам двоим, — Мендин указал на Тьерану и Эморру, — удастся закончить работу, которую Цветок Ветра только-только успела начать перед своей столь несвоевременной кончиной.
      — Я сказал бы, что они и есть единственная надежда всегоПерна, — ответила Торен.
      Мендин вскинул брови в искреннем изумлении.
      — Неужели? А что, они получили то образование, которого, по словам самой Цветка Ветра, ей так не хватало?
      — Цветок Ветра определила направление поиска, что является едва ли не половиной дела, — сказал Тьеран. — И, как всегда, у нее имелся готовый план отступления.
      — Неужели? — повторил Мендин. — В таком случае почему бы вам не воспользоваться этим планом и не избавить себя от всех этих хлопот?
      — Потому что этот план предусматривает переделку стража порога в дракона, — ответил Тьеран и сразу же пожалел о своей несдержанности под удивленными взглядами всадников и самого Мендина. — Она была убеждена в том, что стражи порога окажутся иммунными к тому, что губит драконов.
      — И все-таки зачем ей нужно было затевать это? — Любопытства Мендина хватало для четырех-пяти обычных людей. — На тот случай, если стражи порога все же подвержены болезни?
      — Нет, все-таки, скорее, не подвержены, — возразила Эморра. — К тому же мать, создавая стражей порога, внесла кое-какие изменения, чтобы сделать их несколько более самостоятельными, чем драконы.
      — На тот случай, если что-нибудь случится с всадниками? — пробормотала Торен.
      Эморра с хмурым видом кивнула.
      — Мудро, — заявила Торен и покачала головой для вящей убедительности.
      — Так что, как видите, — сказал Тьеран, — нам обязательно нужно обеспечить лечение драконов.
      — Хм-м-м-м-м… — протянул Мендин, мрачно сверкнув глазами, и, так ничего и не добавив, отправился прочь.
      М'халл дождался, чтобы ехидный лорд-холдер удалился подальше, и лишь после этого снова обратился к Тьерану и Эморре:
      — Вы можете это сделать?
      — Ну… — замялась Эморра.
      — Мы. Можем. Это. Сделать, — разделяя слова, твердо заявил Тьеран.
      Эморра удивленно взглянула на него, но он ответил ей твердым и решительным взглядом.
      — Хорошо, — сказал М'халл, хотя от него, конечно же, не укрылся их безмолвный спор.
      — Я тут подумал кое о чем, что могло бы пригодиться, — вновь вмешался Шеймус.
      — Мы с благодарностью примем любой совет, — ответил Тьеран.
      — Пригодиться? А каким образом? — поинтересовалась Эморра.
      — Ну, у меня есть несколько предложений. — Шеймус решил не скромничать. — У меня сохранился один старый РТГ. Сам по себе он бесполезен, он маломощный, но часть ячеек у него еще работает, так что я решил, что смогу объединить их попарно…
      — Извините меня, но что такое РТГ? — перебил его Тьеран.
      — Радиотепловой генератор, — ответила Эморра и, увидев, что недоумение Тьерана отразилось также на лицах М'халла и Торен, поспешила пояснить: — Это источник энергии, позволяющий хранить ее длительное время.
      — Но энергии он дает не так уж много, — продолжал Шеймус. Поэтому он не пригоден для серьезных работ. Зато я думаю, что он идеален как источник питания для ваших аудиторий, что бы они из себя ни представляли.
      — Это значит, что мы сможем устроить там освещение, да? — счастливо воскликнул Тьеран.
      Шеймус кивнул и открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но Эморра перебила его.
      — Вы сказали, что у вас несколько предложений. Что еще? — спросила она.
      — Э-э-э… Я сумел сохранить несколько старых автоматических дверей, — ответил Шеймус. — И еще я заметил, что у вашей матери имелось звукозаписывающее устройство. Я задумался о том, как подключить к нему громкоговоритель…
      — А зачем это нужно? — с любопытством спросил Тьеран.
      — Чтобы мы могли говорить с нашими учениками, — не задумываясь, ответила Эморра.
      — Я уговорил Цветок Ветра показать мне, как им пользуются, — добавил Шеймус и вынул из кармана маленькую коробочку, свободно помещавшуюся на его огромной ладони. — Она согласилась, что это превосходная идея, и даже продиктовала короткое вступление.
      Он нажал кнопку на боку коробочки.
      «Приветствую вас, — прозвучал всем знакомый голос. — С вами говорит Цветок Ветра. Если причиной вашего появления здесь является бедственное положение, угрожающее существованию драконов, то прошу вас войти. В любом другом случае, пожалуйста, немедленно покиньте помещение».
      — Ну как, пойдет? — спросил Шеймус, обводя взглядом собеседников.
      Из глаз Эморры брызнули слезы.
      — Прекрасно подойдет, — решительно заявил Тьеран.
      — Вы можете выстроить для нас три комнаты? — спросила Эморра, смахнув слезы. — Мы приспособим одну для лекций, вторую для лабораторных работ, а третью — для изготовления самого лекарства.
      — Какой величины должны быть комнаты? — спросил Шеймус, потирая в раздумье подбородок.
      Эморра и Тьеран переглянулись.
      — Сколько народу вы намереваетесь обучать? — подключился к брату М'халл.
      — Я сомневаюсь, что их должно быть больше пятнадцати, — сказала Эморра. — Больше — это уже чересчур.
      — Да, пятнадцать — это много, — задумчиво сказал Тьеран. Он поджал губы, на секунду задумался и кивнул: — Пятнадцать — это максимум.
      — Проходческими машинами никто не пользовался уже лет десять, — медленно проговорил Шеймус. — Но все равно, я думаю, мы сможем это сделать.
      — Превосходно! — воскликнул М'халл, хлопнув младшего брата по плечу. — Когда ты начнешь?
      — Кстати, а эти двери? — вдруг спросил Тьеран. — Вы можете сделать так, чтобы они открывались по какому-нибудь сигналу?
      Шеймус нахмурился.
      — Я-то могу, но есть всегда опасность, что система управления выйдет из строя, — осторожно ответил он. — А почему вы спрашиваете?
      — Мне кажется, что будет совершенно неправильно позволить нашим студентам войти в лабораторию или рабочее помещение, пока они не будут знать, что им нужно делать, — объяснил Тьеран.
      — То есть ты хочешь устроить им какую-то проверку, прежде чем запустить в следующее помещение? — спросила Эморра.
      Тьеран кивнул.
      — Именно так.
      — Что ж, теперь мы знаем, что нужно использовать в качестве ключа для двери лаборатории, — сказала Эморра.
      — Что? — хором воскликнули все остальные, кроме Тьерана.
      — Слово «воздух», — ответила Эморра. — Единственным человеком, который будет знать этот ответ, окажется наша всадница королевы.
      — Бывшая всадница королевы, — печально поправила ее Торен.
      М'халл встретился со своей спутницей взглядом, и они оба грустно склонили головы, сопереживая трагедии всадницы, которой суждено родиться через много лет после их смерти.
      — Она должна представлять собой нечто незаурядное, — согласился Шеймус.
      — Мы не можем подвести ее, — заявила Эморра. Она повернулась к Тьерану: — Ну что? Пора за работу!

 

Холд Верхний Кром, Третье Прохождение, 28 день, 508 ПВ

      Солнце уже миновало зенит, но воздух над холдом, носившим название Верхний Кром, оставался холодным — зимние ветры здесь срывались с вечно покрытых снегом гребней гор. В небе раскинулись полупрозрачные перистые облака.
      А еще через мгновение среди облаков появились новые, более темные пятна, которые по мере снижения увеличивались и обретали все более расплывчатые формы. Это с небес посыпались клубки Нитей.
      Воздух, увы, был не настолько холодным, чтобы заморозить Нити. Медленно, бесшумно они спускались с неба, расплывались в стороны, подхваченные порывами ветра, и неумолимо приближались к ничего не подозревавшей земле. Если у них появится шанс достичь ее, они зароются в почву, жадно высосут из нее жизнь и распространятся по всему континенту.
      Все холдеры прятались в своих холдах, дожидаясь сигнала о том, что опасность миновала. Они были уверены, что их надежно защищают всадники Телгар-Вейра, давшие клятву спасать их от Нитей.
      Драконов в небе не было.
      Драконы ушли в Промежуток, чтобы никогда не вернуться назад.
      Нити спускались все ниже, туда, где воздух был теплее, и клубки начали разматываться активнее. Скоро они коснутся земли и…
      В небе сверкнул язык пламени, потом другой, и еще много. Внезапно в вышине появилось множество огнедышащих драконов, и по ветру полетел пепел Нитей.
      — Уведи крыло ниже! — приказал Д'вин.
      Всадники Вейра Плоскогорье поспешно, но четко выстраивались в боевой порядок, не обращая внимания на усталость, вызванную прыжком на день в будущее. Хурт' взревел, уточняя команду своего всадника, и Д'вин ободряюще похлопал бронзового по могучей шее.
      — Скажи им всем! — выкрикнул он вслух, усмехаясь от уха до уха.
       «Она была права», — добавил он про себя.
       «Она — всадница королевы», — сказал Хурт', как будто это все объясняло.
      Д'вин кивнул и полностью сосредоточился на сыплющихся с неба Нитях. Он был всадником, и истребление их было его обязанностью и главной целью его жизни. «Ни одна Нить не упадет на Кром-холд, пока в моем Вейре еще остаются драконы», — поклялся предводитель Вейра Плоскогорье.
 
      — Лорана?
      Лорана открыла глаза. Перед ней предстало встревоженное лицо Киндана. Она лежала на спине на чем-то твердом. И, кстати, холодном.
      — Тебе получше? — спросил Кетан, наклонившись. Лорана повернулась на бок и приподнялась, опираясь на руку.
      — Нет, нет, полежи еще! — возразил Киндан.
      Лорана непокорно помотала головой, о чем сразу пожалела, потому что комната вновь поплыла. Она на мгновение зажмурилась, потом снова открыла глаза и решительно встала.
      — Лорана! — взмолился Киндан, глядя на нее с неподдельным испугом. — Тебе необходимо отдохнуть. Ты потеряла сознание!
      Лорана снова покачала головой, постаравшись сделать это менее резко, и мысленно прикоснулась к Майнит'е. Она почувствовала, что Карант' погрузился в болезненный сон.
      — Нет, — слабым голосом сказала она, — нет, я должна работать.
      — Нет, ты больна, — не согласился Киндан.
      — Я не больна, — раздраженно ответила Лорана.
      Она быстро рассказала, что случилось. Она сумела удержать Майнит'у и Карант'а, используя силу драконов всех Вейров, а потом она почувствовала заблудившихся в Промежутке драконов Телгар-Вейра и попыталась вытянуть обратно и их, но не смогла. Вместо этого она почувствовала, что у нее на несколько мгновений установилась связь с кем-то незнакомым, очень далеким. Она осознала, что это кто-то из Предков, с кем у нее уже имелся мимолетный контакт прежде, и она смогла ответить на вопрос! этого Предка.
      — И нисколько я не больна, — повторила Лорана, закончив рассказ.
      Не дав другу и шанса возразить, она прошла мимо него, миновала дверь, открывшуюся по ее слову, и оказалась в новой комнате.
      Как только она вошла туда, под потолком вспыхнул ставший уже привычным яркий свет, но никакой голос не приветствовал вошедших. Лорана оглядела комнату, и ее глаза заблестели от удивления.
      — Киндан, иди сюда! — взволнованно воскликнула она, направляясь к столам, установленным вдоль одной из стен.
      Киндан поспешил войти следом, Кетан отстал от него лишь на шаг. Салина застыла в дверном проеме и принялась молча осматривать комнату.
      — Смотрите, здесь другая дверь! — объявил Кетан, ткнув пальцем в сторону противоположной стены. — И у нее точно такая же пластина-ключ, как и у двух других.
      Он пробежал через комнату и нажал на пластину. Дверь послушно сдвинулась в сторону; за ней оказалась первая из обнаруженных ими комнат.
      — Мы не могли открыть эту дверь с другой стороны, — сказал он.
      — Я думаю, что Предки хотели, чтобы мы попали туда именно отсюда, — заметила Салина. — Наверно, первая дверь, через которую мы вошли, была всего лишь чем-то вроде аварийного выхода.
      — И поэтому обвал дал возможность открыть ее? — спросил Кетан.
      — Что ж, как бы там ни было, у нас сейчас будет много работы, — перебила Лорана. — М'тал довольно скоро вернется с Падения. — Она посмотрела на Кетана. — Некоторые раненые драконы уже направляются домой.
      Кетан не на шутку удивился.
      — Так скоро?
      — Исчезновение Телгара выбило всех из равновесия, — ответила Лорана.
      — Всех, кто мог слышать драконов, — сказал Кетан, его глаза потемнели от горя. Он перехватил взгляд Лораны и торопливо добавил: — Не хотел бы я оказаться на твоем месте.
      Лорана принужденно улыбнулась.
      — Если бы я не…
      — …то наши предки никогда не узнали бы о наших бедах, — твердо закончил Киндан. Он обвел рукой комнату. — С чего мы должны начать?
      — Я займусь ранеными драконами, — сказал Кетан, поворачиваясь, чтобы уйти.
      — Ты быстрее пройдешь здесь, — заметила Лорана, указывая на дверь, выходящую к площадке Рождений.
      — Ты права, — согласился Кетан, которому эта мысль даже не пришла в голову. Направившись быстрым шагом к выходу, он оглянулся и крикнул через плечо: — Я вас позову, если потребуется помощь.
      Салина помахала рукой в ответ и подошла к Лоране.
      А Лорана устремилась к шкафам, стоявшим вдоль левой стены. Их было три, как и в первой комнате. Ближайший к входу был помечен цифрой 1. Она открыла дверцу и застыла в благоговейном ужасе.
      На средней полке стоял какой-то очень странный предмет.
      — Я знаю, что это, — заявил Киндан.
      — Это микроскоп, — сказала Лорана.
      Осторожно достав увесистую раскоряку, она поставила ее на ближайший стол, осмотрела прибор со всех сторон и нерешительно повернула укрепленное внизу вогнутое зеркальце таким образом, чтобы оно отбрасывало падавший с потолка свет вертикально верх. Задумавшись на несколько секунд, она вернулась к шкафу, извлекла небольшую коробочку, открыла ее и счастливо воскликнула:
      — А вот и препараты!
      — Что на них должно быть? — спросила Салина.
      — Каково увеличение этого микроскопа? — одновременно с ней поинтересовался Киндан.
      — Тысяча шестьсот, ответила Лорана, разглядывая цифры, нанесенные на блестящие трубочки с линзами, размещенные в нижней части тубуса.
      Склонившись над коробочкой, она взяла оттуда одно из тонких вытянутых стеклышек и подсунула его под пружинки на предметном столике микроскопа. Они, несомненно, были предназначены именно для того, чтобы не позволять препарату сдвигаться с места.
      Склонившись к окуляру, она очень тщательно настроила фокус и вдруг отшатнулась, вскрикнув от изумления.
      — Что это? — спросила Салина.
      — Человеческие волосы, — ответила Лорана и рукой поманила бывшую всадницу взглянуть.
      Следом подошел Киндан, на которого увиденное произвело столь же сильное впечатление.
      Они провели несколько часов, работая с микроскопом, рассматривая готовые препараты и обсуждая друг с другом увиденное.
      — Таким образом, теперь нам нужно приготовить такой же препарат из выделений одного из больных драконов, — сказал в конце концов Киндан, закончив изучение последнего стеклышка, на котором предки поместили бактерии.
      Лорана готова была согласиться с ним, но тут на ее лице появилось отсутствующее выражение.
      — С этим придется подождать, — сказала она. — М'тал вернулся, и Кетану требуется помощь.
      Салина испуганно взглянула на Лорану.
      — Нет, — заверила ее девушка. — И он, и Гаминт' в полном порядке. Но многие все же пострадали во время Падения.
      — Я думаю, мы можем оставить все как есть, — сказала Салина, когда они вышли из комнаты и направились на площадку Рождений. — Но стоит ли закрывать эту дверь?
      — Я бы не стал, — ответил Киндан. — Мы не знаем, сколько энергии потребуется, чтобы открыть ее еще раз. Вдруг не хватит?
      Салина и Лорана кивнули.
      Едва они вышли в чашу Вейра, Лорана услышала резкий голос звавшей ее Туллеа, а потом раздался кашель дракона.
      Это была Майнит'а.
      Киндан с удивлением увидел, что лицо Лораны осветилось возбуждением. Он никогда не думал, что девушка может быть злопамятной или желать беды дракону по какой бы то ни было причине. Впрочем, ее слова сразу же заставили его устыдиться собственных подозрений.
      — Майнит'а, вероятно, заразилась совсем недавно, — сказала она. — Если бы нам удалось получить у нее образец для приготовления препарата…
      — Мы могли бы идентифицировать возбудитель, — так же взволнованно закончила Салина.
      Но Лорана тут же нахмурилась.
      — А может быть, и нет, — сказала она. — Вполне возможно, что Майнит'а болеет уже не первый день, но лишь сегодня дошла до той стадии, когда болезнь стала заметна.
      — В этом случае мелкие твари, которых мы найдем, могут не оказаться виновниками? — спросил Киндан.
      — Они могут оказаться причиной вторичных инфекций, — согласилась Лорана.
      — И все-таки это лучше, чем ничего, — сказала Салина.
      Она остановилась и обвела взглядом раненых драконов и всадников, расположившихся на дне чаши Вейра, и повернулась к Киндану.
      — Ты возьмешь образец, а мы с Лораной поможем Кетану.
      Киндан проглотил просившееся на язык возражение. Он лишь молча кивнул и направился к жилищу предводителей Вейра.
      Лишь к тому времени, когда поздний обед подходил к концу, Лорана и Салина наконец-то смогли вернуться в Учебные комнаты. Там они нашли Киндана и Б'ника, которые смотрели в микроскоп.
      — Вот, — сказал Киндан, ткнув пальцем в предметный столик. — Я сделал мазок и размазал его по стеклу. Их там тысячи!
      Лорана и Салина подолгу рассматривали изготовленные арфистом препараты.
      — Я нашел с десяток разных видов бактерий, но потом все же сдался, — рассказывал Киндан. Он указал на небольшой альбом, лежавший на столе рядом с микроскопом. — Но я постарался нарисовать их.
      Лорана бегло просмотрела рисунки и кивнула.
      — Да, Киндан, очень хорошо, — сказала она и, перевернув страницу, взяла карандаш и прильнула к окуляру микроскопа. За несколько секунд она нарисовала еще три бактерии, а потом выпрямилась, чтобы дать отдохнуть глазам.
      — И вот эти крошки убивают наших драконов? — спросил Б'ник.
      Он был и изумлен, и разгневан тем, что эти невидимые простым глазом червячки способны расправиться с огромным могучим созданием.
      — Таких крошек, причем совершенно не похожих одна на другую, очень много, — сказала Лорана. — Большинство из них полезны — они помогают защищать драконов. И в наших телах тоже живет множество таких же и всяких других бактерий.
      — Но эти бактерии стали приносить вред, — добавил Киндан. — А может быть, всегда стремились к этому, но теперь им удалось преодолеть природный защитный барьер драконов.
      — Болезнь передалась им от огненных ящериц, — сказал Б'ник и взглянул на остальных, ожидая подтверждения.
      — Мы почти уверены в этом, — согласился Киндан.
      — Хотя не исключено, что, напротив, драконы сами могли передать ее огненным ящерицам, — добавила Лорана. — Они настолько близкие родственники, что дело могло происходить и так, и этак.
      — Жаль, что драконы так похожи на файров, — проговорил Б'ник. — Они же такие большие. Я думал, одна только разница в размерах должна защитить их.
      — Их размер может, напротив, работать против них, — сказала Лорана, тряхнув головой. — Их легкие настолько больше, чем у огненных ящериц, что у них намного больше шансов подхватить заразу.
      — А вот это? — Б'ник обвел рукой вокруг себя. — Имея все это, вы сможете найти лечение?
      — Мы постараемся, — пообещал Киндан.
      Лорана уловила скрытый смысл вопроса Б'ника и смело взглянула всаднику прямо в глаза.
      — Предводитель Вейра, я сделаю все, что в моих силах, чтобы больше ни один дракон Перна не умер от этой болезни.
      Б'ник кивнул ей с благодарностью, а потом вдруг улыбнулся.
      — Только не забывайте спать, — сказал он, погрозив девушке пальцем.
      — Я смогу выспаться, когда мы найдем лечение, — возразила Лорана.
      — Думаю, нам всем будет полезно выспаться, учитывая то, каким напряженным был сегодняшний день, — сказала Салина и строго взглянула на Лорану, собиравшуюся протестовать. — Продолжим работу завтра с утра.
 
      На следующее утро Салина нисколько не удивилась, когда, войдя в Учебную комнату, обнаружила, что Лорана уже по уши погрузилась в работу. Салина поставила принесенный поднос на стол подальше от микроскопа и работающей Лораны, аккуратно налила кла в кружку и ловко вложила ее в руку Лораны, когда та попыталась, не глядя, нащупать карандаш.
      Лорана пискнула от неожиданности, оторвалась от микроскопа и застенчиво улыбнулась Салине.
      — Где Киндан? — спросила Салина.
      Взяв из-под руки Лораны альбом, она принялась просматривать его.
      — Когда я ушла, он еще спал, — ответила Лорана. Салина заметила на столе рядом с микроскопом другой прибор, поменьше размером.
      — Что это такое? — спросила она.
      — Это секвенатор, — непонятно объяснила Лорана. — Я сумела подтвердить присутствие нескольких вероятных бактерий. — Она скорчила гримасу. — Думаю, в те древние времена они использовали для идентификации бактерий не секвенаторы, а что-то другое.
      — Возможно, это все, что у них осталось, — предположила Салина, внимательно разглядывая маленькое устройство.
      Оно казалось очень прочным, только несолидно маленьким, даже меньше, чем ее шкатулка для драгоценностей.
      — Я тоже так подумала, — согласилась Лорана. Ее лицо заметно помрачнело. — А интересно, того, что у них осталось, хватит, чтобы сделать все необходимое? — проговорила девушка в ответ на вопросительный взгляд Салины.
      Маленькая коробочка негромко прозвенела, и Салина заметила, что в окошечке, которое до того светилось желтым, загорелся зеленый свет.
      Лорана усмехнулась.
      — Секвенатор определил наличие общего гена у исследуемых бактерий.
      — Что это значит? — напрямик спросила Салина.
      — Я запрограммировала секвенатор на поиск общей генной последовательности, которую мы могли бы использовать для предотвращения бактериальной инфекции, — ответила Лорана. Она взмахнула учебником и указала им на средний шкаф, в котором лежала стопка книг. — В этой книжке я прочитала, как это сделать.
      — Значит, мы получили средство для лечения? — спросил Б'ник.
      Лорана обернулась и увидела стоящего в дверях предводителя Вейра.
      Она ответила не сразу.
      — Я не могу сказать наверняка, — сказала она наконец. — Выглядит многообещающе, но я пока что не смогла понять, как встроить защитную систему в драконов.
      Б'ник растерянно взглянул на нее. Прежде чем Лорана успела открыть рот, за спиной предводителя появились М'тал, Киндан и Кетан.
      — Мы что-то пропустили? — спросил М'тал.
      — Лорана нашла лекарство, — сказал Б'ник, с трудом сдерживавший волнение.
      — Может быть, будет лучше, если мы сядем и Лорана расскажет нам все с самого начала? — предложил Киндан.
      Мужчины повернули кресла к столу, за которым работала Лорана, уселись, и Лорана начала объяснение. Она рассказала, что увидела в микроскопе, как она училась настраивать секвенатор, чтобы прибор отыскивал одинаковые участки генных последовательностей, которые можно использовать для подавления бактерий, и как она их нашла.
      — А каким образом то, что ты сделала, связано вот с этим? — спросил Кетан, ткнув пальцем в диаграммы на стенах.
      Лорана всмотрелась в изображения, и радостное возбуждение сразу покинуло ее.
      — Я не знаю, — призналась она.
      Обойдя вокруг длинного стола, она подошла к стене и принялась разглядывать диаграммы.
      — Вот здесь — гены драконов, связанные с легкими, дыханием и защитой легких, — сказала она после продолжительного изучения спиральных чертежей (которые никто из присутствовавших уже давно не считал орнаментами).
      — Может быть, это какой-то ключ? — спросил Б'ник. Он тоже поднялся со стула и уставился на стену.
      — Может быть, — согласился Кетан. Он встал рядом с Б'ником и принялся изучать генные карты. — А это что такое? — спросил он, указав направо, где была изображена другая карта. — Они выглядят почти одинаково.
      Лорана бросила туда лишь один короткий взгляд.
      — Это карта тех же самых зон у огненных ящериц.
      — Может быть, мы должны найти лечение еще и для них? — пробормотал Киндан.
      — Они почти идентичны, — заметил Б'ник. Он отвел взгляд, а потом снова пристально вгляделся в обе карты. — Нет! Вот тут какая-то разница.
      — Я думаю, что это коды, определяющие размеры, — сказала Лорана после долгой паузы.
      — Получается, что различий между ними почти нет, — сказал М'тал. — И я не могу понять, зачем в таком случае им понадобилось утруждать себя, рисуя обе карты.
      — Возможно, мы и впрямь должны найти лечение для огненных ящериц, — задумчиво произнес Кетан. — В конце концов, похоже, что то, что плохо для них, плохо и для драконов.
      — То есть, если огненные ящерицы когда-нибудь заболеют снова, болезнь опять передастся драконам? — спросил Б'ник. — Но почему этого не случалось прежде?
      — Потому что бактериям нужно время, чтобы видоизмениться, — ответила Лорана почему-то недовольным тоном. Она смотрела на диаграммы так, словно не видела их. — Через некоторое время паразиты, которые убивают, должны будут превратиться в симбионтов.
      — Симбионтов? — как эхо откликнулся Б'ник.
      — Это микробы, которые помогают жить своим хозяевам, — объяснил М'тал. — Как те бактерии, которые во множестве обитают в наших кишках.
      — Или на нашей коже, — добавил Кетан. Там живет множество бактерий, которые защищают нас от инфекций.
      — Но из этого следует, что люди должны непрерывно болеть, — сказал Б'ник. — Хорошо хоть всадники болеют не так часто, как холдеры и все прочие.
      — Это все происходит циклами, — сказала Лорана.
      Она задумалась обо всем, что успела узнать о мутациях и генетических кодах, потом вздохнула и посмотрела на Салину.
      — Мы сможем вылечить эту болезнь, но как быть со следующей? — спросила она.
      — Следующей? — нервно вскинулся Б'ник.
      — Не волнуйся, она наверняка произойдет не раньше, чем через сотню Оборотов, а то и больше, — поспешил успокоить предводителя Киндан.
      — Но это произойдет обязательно, — с нажимом произнес Кетан. Он перевел взгляд на Лорану. — И что тогда? Мы можем сохранить эти комнаты для наших потомков?
      — Я не думаю, что здесь останется достаточно генетического материала, чтобы можно было еще раз провести такую же процедуру, — ответила Лорана. — Вообще-то там не больше четырех доз в самом лучшем случае. — Она сделала паузу. — Конечно, там есть еще средство для стражей порога.
      — Прошу прощения? — перебил ее М'тал.
      Лорана закусила губу, немного помолчала, и лишь потом ответила.
      — Один из пузырьков был помечен особо, — сказала она. — Я прочитала об этом сегодня утром. Это было сделано самой Цветком Ветра перед самой смертью. Он был предназначен для использования, когда других надежд не будет вовсе… Это средство должно превратить стража порога в дракона, — сказала она после долгой паузы.
      Ее лицо словно окаменело. Было видно, что она с трудом заставляет себя говорить дальше.
      — Я дала Арит'е смесь всех четырех. — Она громко всхлипнула. — Именно это и убило ее!
      — Ты не можешь этого знать, — твердо сказала Салина. — Она была больна.
      — Она умерла бы и без этого, — добавил Кетан.
      Его слова напомнили девушке о его потере и потере Салины. Она вдруг почувствовала некую странную связь с двумя другими всадниками, утратившими своих драконов.
      Но это зыбкое ощущение было тут же прервано звуком торопливых шагов из коридора.
      — Лорана! — визгливо закричала Туллеа, врываясь в комнату. Ее глаза пылали яростью. — Какая умная нашлась! Да как ты смела! В кладке Майнит'ы пять мертворожденных! Пять!
      Она метнулась к Лоране, вытянув перед собой руки, словно намеревалась вцепиться девушке в волосы. Ясно было, что ее ярость перешла все мыслимые пределы. М'тал, Салина и Кетан, не сговариваясь, как один, встали между госпожой Вейра и бывшей всадницей королевы, Загородив Лорану от Туллеа.
      — А ты! — резко повернулась Туллеа к Б'нику. — Что ты теперь будешь делать? Это ты допустил, чтобы такое случилось!
      Видимо, решив сорвать ярость на своем спутнике, она подлетела к нему и принялась колотить его кулаками по груди.
      — Туллеа, Туллеа, скажи хоть, что случилось? — взмолился Б'ник.
      — Ты что, не слышалменя? Из пяти наших яиц никогда никто не вылупится! Как мы можем рассчитывать заменить погибших драконов, если яйца оказались бесплодными?
      — Не вылупится? Она уже отложила яйца? — спросил совершенно сбитый с толку Б'ник. — А как остальные? С ними все в порядке?
      — Да, — прорычала Туллеа, глядя мимо него на Лорану. — Но только не благодаря тебе, это уж точно! — Она снова повернулась к Б'нику. — Я хочу, чтобы ее здесь не было. Я не хочу видеть ее в моем Вейре. Пусть убирается к своим.
      — Ее свои — это мы, Туллеа, — сказала Салина, гордо выпрямившись.
      — Она останется в Вейре, — добавил М'тал.
      — Пф-ф-ф! — фыркнула Туллеа. — Вы, кажется, забыли, что вы больше не предводители Вейра! — Она снова уставилась на Б'ника. — Пусть убирается, пока она не убила еще больше драконов. Убийца драконов! злобно завизжала она на Лорану. — Тебя надо выбросить в Промежуток вместе с твоим драконом и всеми с остальными, которых ты убила…
      — Туллеа! — не хуже дракона взревел Б'ник. Схватив свою спутницу, он поднял ее и поволок из комнаты. — Это уже ни в какие ворота не лезет!
      — Но ведь пять, Б'ник! Мы потеряли пятерых!
      Вопли Туллеа быстро стихали по мере того, как предводитель Вейра тащил ее прочь.
      Потом наступила тишина, но оставшимся потребовалось время, чтобы опомниться.
      — Мне очень жаль, Лорана, — сказал Киндан. — Я надеялся, что нам удастся защитить тебя от этих глупостей.
      М'тал серьезно кивнул, но затем вскинул голову и в упор взглянул на Кетана.
      — Когда Майнит'а отложила кладку? — спросил он.
      — У нее еще не было кладки, — ответил искренне изумленный Кетан.
      — Вот оно! — воскликнула Лорана, которая, похоже, единственная из всех не обратила особого внимания на случившееся. — Мы должны создать щит.
      Салина резко повернулась к ней.
      — Щит?
      — Чтобы замедлить темп жизни паразитов, — объяснила Лорана. Она обвела взглядом своих помощников, снова повернулась к большей карте, схватила карандаш, жирно обвела несколько отдельных точек и, нахмурившись, вычеркнула одну или две.
      — Смотрите, что получается: пока у драконов сохраняется такое сильное сходство с огненными ящерицам, любая болезнь, которая начнется у файров, обязательно передастся драконам, — объяснила она.
      — Только в том случае, если огненные ящерицы будут находиться рядом с драконами, — возразил Кетан. — А теперь, когда они все изгнаны из Вейров, такой вероятности пожалуй что и нет.
      — Верно, — согласилась Лорана. — Но они могут когда-нибудь возвратиться. К тому же мы не можем быть уверены в том, что драконы не подхватят с такой же легкостью болезнь от других существ Перна.
      — Может, и так, — неохотно согласился Кетан.
      — Но если мы изменим вот это, причем прямо здесь, — сказала она, указывая на очерченный круг, — тогда все бактерии и вирусы должны будут мутировать, прежде чем смогут снова напасть на драконов.
      — Ты хочешь изменить кодирование старт-последовательности? — недоверчиво спросил Киндан. — И это, по-твоему, сработает? Ты сможешь это сделать?
      — Но ведь в ПНК имеется достаточно неиспользуемых последовательностей, — задумчиво заметил М'тал.
      — И нам вовсе не нужно менять их все, — добавила Салина.
      — Нет, — возразил Кетан. — Я думаю, что мы как раз должны менять все.
      — Но это сработает только с драконами следующего поколения, — возразил Киндан. — У тех драконов, которые живут сегодня, старт-последовательность именно такая.
      — Я думаю, что мы сможем это сделать, — сказала Лорана. — Мы должны создать механизм, который преобразует гены и гормоны всех драконов для использования новой старт-последовательности…
      — Мы, пожалуй, могли бы вставить изменение таким образом, чтобы оно осуществлялось в ходе митоза, — предложил Кетан. Немного помолчал, нахмурился и добавил: — И мейоза.
      — Но не старт-последовательность, — возразил Киндан, — а стоп-последовательность. В этом случае любой ретровирус будет воспринят как чужеродная частица и отвергнут.
      Остаток утра они провели за обсуждением деталей принятого решения. За ленчем договорились о подходе. Теперь проблема заключалась лишь в том, как осуществить все на деле.
      — Куда ни кинь, получается, что мы должны принять и краткосрочное решение, — напомнила Салина. — Если мы не справимся с нынешней инфекцией, то не будет никакого смысла предотвращать будущие.
      — Конечно, — согласился Кетан, задаваясь вопросом, с какой стати Салина заговорила об этом.
      — Как по-вашему, у нас достаточно базового материала, чтобы осуществить оба изменения? — спросила бывшая госпожа Вейра.
      — Я не знаю, — ответила Лорана. — Давайте начнем и посмотрим, сколько генетического материала потребуется для того, чтобы закодировать защиту легких.
      Все остальные согласились, и началось новое совещание, продолжавшееся несколько часов.
      — По моим расчетам, — сказала Лорана, — мы сможем это сделать, но хватит только на одну попытку.
      — И даже при этом хватит только на одну дозу, — добавил Кетан.
      Остальные хмуро кивнули.
      — Но выбора нет, — сказал, помолчав, М'тал. — В таком случае — за дело.
      Лорана тщательно настроила секвенатор.
      — Принеси пузырьки, — сказала она Киндану. — Только красный, зеленый и синий.
      Киндан посмотрел на склянки, обнаруженные в первый день работы шахтеров, и заметил, что на каждом стоит цветная точка.
      — А как ты узнала, какой для чего?
      — Я пропустила по крошке через секвенатор, — объяснила Лорана.
      — Желтый цвет — для стражей порога? — спросил Кетан. Лорана кивнула.
      Киндан возвратился с пузырьками. Лорана медленно высыпала содержимое каждого в бункер на верхней крышке секвенатора.
      — Мы уверены, что поступаем верно? — спросила она, задержав палец над кнопкой «Пуск».
      — Начинай, — ответил за всех Кетан. Лорана нажала на кнопку.
      — И сколько времени это займет? — спросил М'тал.
      — Часа четыре, — ответила Лорана.
      — А что потом? — спросила Салина. — Как мы узнаем, действует оно или нет? И кому мы должны его дать?
      Лорана вздрогнула и помолчала. Она хорошо знала ответ.
      Глаза Салины округлились.
      — Неужели Майнит'е? — спросила она.
      — Она подошла бы лучше всех, — сказала Лорана. — Если она еще не отложила свою кладку, то иммунитет передался бы ее потомству.
      — Она никак не могла отложить яйца, — ответил М'тал — Мы узнали бы об этом. Туллеа, должно быть, приснился дурной сон.
      — А что случится, если средство все же не подействует? — спросил Кетан.
      — У нее все останется по-прежнему, — сказал Киндан.
      — Возможно, станет хуже, — поправила его Лорана. Она взглянула в глаза Кетана. — Если мы ошибаемся, то она может умереть, как и Арит'а.
 
      — Она последняя королева Бендена, и я этого не разрешу! — яростно завопила Туллеа, когда исследователи через некоторое время появились в апартаментах предводителей Вейра. Они с Б'ником сидели вдвоем за поздним ужином. — Мало тебе было убить своего собственного дракона?!
      — Туллеа, она же пытается помочь, — раздраженно сказал Б'ник.
      — Вот и прекрасно, раз тебе так хочется, пробуй на своем драконе, — рявкнула на него Туллеа.
      — Если мы дадим средство Майнит'е, то оно передастся ее потомкам, — сказала Салина ей. — У нас имеется только одна доза.
      — А у Бендена имеется только одна королева! — Туллеа уже буквально рычала.
      — Да, — согласилась Лорана. — Майнит'а — последняя надежда Бендена.
       «Ты говоришь, что мои яйца будут жить, если я это сделаю?» —мысленно спросила Майнит'а у Лораны. «Я надеюсь на это», — честно ответила Лорана. «Я согласна», —сказала ей Майнит'а.
      — Нет! — Туллеа вскочила с места и кинулась к Лоране, норовя вцепиться ногтями ей в лицо. Б'ник успел перехватить ее в самый последний момент. — Нет, я этого не позволю! Ты не всадница Майнит'ы! Всадница Майнит'ы — я! Майнит'а, уходи в Промежуток! Немедленно!
       «Нет», — твердо ответила Майнит'а. Глаза Туллеа широко раскрылись от неожиданности. Она застыла в шоке. «Я последняя королева Бендена, и это мой долг».
      — Майнит'а говорит, что сделает это, — ровным голосом сообщила Лорана своим спутникам.
      — Нет! — отчаянно протестовала Туллеа. Она повернулась к Б'нику; из ее глаз хлынули слезы. — Нет, не позволяй-ей. Она убила своего дракона и теперь хочет убить моего!
       «Это наша единственная надежда, — сказала Майнит'а. Она громко протрубила в своем вейре, но мощный рев вдруг перебил резкий сухой кашель. — Это моя единственная надежда».
      — Она права, Туллеа, — сказала Лорана.
      — Мы перепробовали уже все, — поддержал ее Кетан.
      Майнит'а развернулась в вейре и просунула голову в спальню предводителей.
       «Что я должна сделать?»
      — Я введу тебе вот это, — сказала Лорана, подняв шприц, который держала за спиной.
      — Что ж, раз вы все против меня, ладно, — прорычала сквозь зубы Туллеа.
      Когда укол был сделан, она уставилась на Лорану ненавидящим взглядом.
      — Ты можешь говорить со всеми драконами, так ведь? — Она не стала ждать ответа. — И слышишь, как они умирают?
      — И чувствую их, — ровным голосом добавила Лорана.
      — Прекрасно! — с привычным для всех ожесточением отозвалась Туллеа, направляясь из комнаты в вейр. — Раз так, надеюсь, что, что бы ни случилось с Майнит'ой, тебе будет очень больно.
       «Мы должны были это сделать, это наш долг», — сказала Майнит'а своей всаднице. Туллеа села у ног золотого дракона и сгорбилась, уронив голову на колени. Из своего вейра, находившегося неподалеку, протрубил Карант', соглашаясь с королевой, но и его рев тоже прервался тяжелым приступом кашля.
 
      — И она больше не говорила ничего о кладке? — спросил М'тал Б'ника, когда они вдвоем сидели перед ночным очагом в кухонной пещере.
      М'тал сумел уговорить Б'ника ненадолго отвлечься от бессменной вахты около Майнит'ы, когда поздно ночью Туллеа наконец заснула.
      — Нет, — ответил Б'ник. — Когда я сказал ей об этом она назвала меня лжецом и раскричалась. — Он печально покачал головой. — Она же никогда раньше не была такой Она ведет себя так, как люди, надолго перемещающиеся во времени.
      Глаза М'тала сверкнули.
      — Точно так же, верно? — медленно проговорил он, нахмурив лоб в раздумье.
      — О чем это ты? — спросил Б'ник. М'тал взглянул на Б'ника.
      — Мне нужно, чтобы ты отправился со мной, — сказал он наконец и поднял руку, предупреждая любые вопросы Б'ника. — Мы возьмем Гаминт'а и скоро вернемся.
      — Зачем?
      — Я не уверен, — признался М'тал, поднимаясь с места. — Но если я прав, то я знаю, почему Туллеа так странно ведет себя.
 
      — Просыпайся! — Голос Туллеа в маленькой комнатке звучал просто оглушительно. — Просыпайся, убийца драконов! Твоя драгоценная микстура не работает. А может быть, работает слишком хорошо, а?
      Лорана вскочила и взглянула на Майнит'у. Королева из золотой сделалась почти оранжевой, ее голова вяло свисала на обмякшей шее, она дышала с трудом.
      — Ну что, добилась своего? Убила еще и моего дракона? — сказала Туллеа, угрожающе занося руку.
      — Все не так! — раздался решительный голос Б'ника. Обернувшись, обе женщины увидели входящего быстрым шагом предводителя Вейра, за которым следовал М'тал.
      — Лекарство подействует.
      Из небольшой сумки, висящей у него на боку, он достал маленький шприц, как две капли воды похожий на тот, которым недавно пользовалась Лорана, и решительно направился в вейр Карант'а. Там он разбудил дракона и, что-то ласково приговаривая, сделал ему укол.
      У М'тала был необычный для него самодовольный вид.
      — Знаете, — вкрадчивым голосом сказал он, — я никак не мог понять, с какой это стати Вейр Плоскогорье так странно вел себя несколько Оборотов тому назад.
      Шаги у него за спиной известили о прибытии Киндана, Кетана и Салины.
      Б'ник с самым естественным весельем улыбнулся своему предшественнику. Зато Лорана смотрела на обоих всадников с величайшим недоумением.
      — Там, откуда я только что вернулся, тебя называют не иначе как спасительница драконов, — ласково сказал ей М'тал.
      — Плоскогорье! — воскликнул Киндан, хлопнув себя по лбу.
      — Да, — согласился М'тал. Он повернулся к Лоране. — Твое лечение удалось. Но вылупиться из яиц здоровыми — для драконов этого мало.
      — Они должны быть достаточно взрослыми, чтобы летать! — воскликнула Лорана и застонала от отчаяния.
      — Туллеа, пора отправляться, — сказал Б'ник, указывая своей непокорной спутнице на Майнит'у.
      — Она не может никуда летать! — возразила Туллеа.
      — Может — потому что она уже улетела, — поправил ее М'тал.
      — Куда я должна отправиться? — спросила, смиряясь, Туллеа.
      — В Плоскогорье, — сказал Б'ник. — На три Оборота назад во времени. Ты должна предупредить их и убедить Д'вина закрыть Вейр.
      — Назад во времени? — переспросила Туллеа, переводя взгляд с Б'ника на М'тала. — В Плоскогорье?
      — Болезнь туда не проникнет, потому что ты заставишь их закрыть Вейр, — объяснил М'тал.
      — Я не могу одна! — снова разрыдалась Туллеа, отчаянно озираясь.
      Кетан шагнул вперед.
      — Я полечу с тобой, — сказал он.
 
      Как только Туллеа и Кетан отбыли, оставшиеся — половина из них изнемогала от усталости после прыжка во времени, а вторая половина не могла прийти в себя от изумления — отправились в кухонную пещеру, чтобы немного перекусить. Но не успели они съесть по свежему мясному колобку, как снаружи донесся хлопок, извещавший о прибытии дракона из Промежутка.
      Лорана опрометью выбежала в чашу.
      — Майнит'а! — громко крикнула она. — Что с тобой случилось, почему ты вернулась?
      Туллеа легко спрыгнула наземь. Всадница королевы улыбалась, у нее был приветливый взгляд, которого Лорана никогда еще не видела.
      И она стала старше, поняла Лорана.
      Туллеа взволнованно глянула на Лорану, а потом улыбнулась.
      — Лорана, — сказал она, — я знаю, что для тебя и для всех вас прошло лишь одно мгновение. — Она вдруг словно охрипла, и ей пришлось откашляться, прежде чем продолжить. — Ты спасла драконов, всех драконов Перна, — сказала она, немного помолчав. — Ты спасла мою Майнит'у. — Она обернулась и нежно посмотрела на королеву. — Прости меня за все те ужасные вещи, которые я говорила и делала, ты совершенно не заслужила ничего подобного.
      — Она провела более трех Оборотов сразу в двух временах, — объяснил подошедший сзади к всаднице Кетан.
      — Все это время я чувствовала себя так, будто разорвана надвое или что я тонкая-тонкая, как масло на куске хлеба у скупердяя, — сказала Туллеа начавшим собираться вокруг них обитателям Вейра. — Но оно того стоило. Кетан сумел приготовить сыворотку для всех драконов Бендена, — радостно продолжала она. — И мы послали всадников в Форт и в Исту.
      Все были заворожены ее словами.
      — Сыворотка — это кровь дракона, — объяснила она. — Кетан говорит, что она совершенно не похожа на человеческую кровь и поэтому ее назвали ихором. Несколько капель крови служат лекарством для других драконов.
      Она улыбнулась Лоране.
      — Это сделала ты! Ты спасла их всех!
      Туллеа замолчала и полезла в карман теплой летной куртки.
      — Это твое. Я взяла это из первой Учебной комнаты. Она вложила плоский серебряный предмет в протянутую руку Лораны.
      Хлопок холодного воздуха объявил о прибытии еще одного дракона. Это оказался молодой бронзовый, но крупнее всех, кого доводилось видеть Лоране.
       «Я Кмут', — сказан ей дракон. Его молодой всадник низко поклонился. — Я приветствую тебя».
      Лорана посмотрела на то, что держала в руке. Что-то вроде небольшой шкатулки. На верхней крышке изображен символ мастера-целителя, причем в очень древнем варианте. Она перевернула шкатулку, и у нее перехватило дыхание — она увидел там тщательно выгравированный свой собственный символ целителя животных.
      Послышался еще один громкий хлопок.
       «Лорана, я Алот'», —поздоровался с ней коричневый дракон.
       «О, какой ты красавец!» — сказала Лорана коричневому, и тот несколько раз взмахнул крыльями от удовольствия.
      Звук, похожий на близкий раскат грома, известил о прибытии самого крупного дракона, какого когда-либо видели в Бенден-Вейре.
       «Я Толарт'а», — гордо представилась самая молодая королева Перна.
      — Открой это, — сказала Туллеа; ее голос дрожал от переполнявших женщину чувств.
      Лорана подняла на нее взгляд и с изумлением увидела, что по щекам Туллеа катятся крупные слезы.
      — Пожалуйста, взгляни, — настаивала Туллеа.
      Лорана открыла шкатулку. У нее перехватило дыхание и подкосились ноги. Киндан, почуяв недоброе, метнулся к ней и поддержал за талию.
      — Смотри! — сказала она, показывая шкатулку Киндану. — Видишь?
      Внутри было три отделения. В среднем оказалась серебряная бляшка с упряжи Арит'ы.
      — Что… Как… — изумленно пролепетал Киндан.
      Лорана его не слышала. В двух других отделениях нашлись прекрасно выполненные картины-миниатюры. На первой была изображена очень старая женщина с лицом, полным сострадания.
      — Неужели… неужели это сама Цветок Ветра? — благоговейным шепотом спросил Киндан. — А кто этот мужчина со страшными шрамами?
      Лорана мельком взглянула на второе отделение и громко вскрикнула.
      — Что случилось? — спросил Киндан, напрягаясь, чтобы удержать свою подругу от падения.
      — Это Гренн! — одновременно смеясь и плача, воскликнула Лорана, указывая на маленькую огненную ящерицу, удобно устроившуюся на плече мужчины с действительно ужасно изуродованным лицом. — Это мой файр! Он жив! Он ушел назад во времени, и он жил!

 

Бенден-Вейр, Первый Интервал, 59 ПВ

      Мне все-таки кажется, что там чего-то нехватает, — задумчиво сказал Тьеран своей напарнице.
      — Ты неисправимый романтик, — сказала она.
      — Куда бы его положить?.. — бормотал Тьеран себе под нос, оглядывая комнату. — Куда-нибудь на не слишком видное место… Вот сюда! — Он достал шкатулку.
      — И чего ты рассчитываешь этим добиться?
      — Я хочу, чтобы она знала, что мы ощутили ее боль. Что мы ее поняли.
      — Тьеран, кто бы это ни был, до ее рождения еще много сотен Оборотов. Мы не можем даже быть уверенными в том, что это подействует.
      — Подействует, — уверенно сказал Тьеран. — Я это точно знаю.
      — Откуда же? — спросила Эморра. — Любовь моя, мне иногда кажется, что ты в первую очередь мечтатель.
      — Папа! — раздался голос маленького мальчика.
      — Мы сейчас придем, — ответил Тьеран.
      — А все-таки, Тьеран, откуда? — настаивала Эморра.
      — Ты когда-нибудь задумывалась о том, каким образом ей удалось соприкоснуться с разумом твоей матери? А о том, почему этот умник, — он нежно погладил коричневую огненную ящерицу, — появился именно здесь, у нас? Существовала определенная связь.
      — Да, я согласна.
      — Родственная связь. Кем бы она ни была, она из числа детей детей наших детей.
      Эморра сжала губы бантиком и кивнула.
      — Я всегда соглашалась с тобой во всем, что касается детей, любовь моя.
      — Мама! — нетерпеливо позвал мальчик.
      — Идем-идем, — отозвалась Эморра, взглядом указав Тьерану на дверь соседней комнаты.
      Тьеран торжествующе улыбнулся ей, взял ее за руку, и они вместе направились в соседнюю комнату, где ждал соскучившийся сын.
      — И еще: ты можешь представить себе, чтобы кто-нибудь из нас не прошел свой путь до конца?