— Я думаю, мы подошли к двери, — сказал он через некоторое время, отсчитав положенное количество шагов.
      — Ага, я уже чую дом, — подтвердила Нуэлла. Киндан нащупал шпунты наверху и у основания двери и решительно отодвинул их.
      — Подожди! — чуть слышно шепнула Нуэлла. — Сначала послушай. Никогда нельзя заранее точно знать, что там никого нет.
      Киндан внезапно почувствовал такой острый стыд, страх и гнев на собственную глупость, что несколько мгновений не слышал вообще ничего, кроме пульсации крови в ушах.
      Нуэлла успокаивающим движением положила руку на его плечо.
      — Я просто подумала, что было бы не так уж просто объяснить появление из нашего чулана тебя да еще в компании стража порога. — Она прислушалась и сообщила: — Всё спокойно.
      Киндан медленно открыл дверь и выглянул в темный чулан, затем так же осторожно открыл дверь, выходящую в комнату, высунул голову, внимательно осмотрелся и только после этого подозвал Киск. Нуэлла вышла следом за стражем порога и закрыла потайную дверь.
      — Я провожу вас к кухонной двери, — предложила девочка.
      — Свет не слишком яркий для тебя, Киск? — с тревогой спросил Киндан стража порога, пытаясь понять, удастся ли ему в случае чего прикрыть ее глаза руками.
      Нуэлла поспешно открыла дверь чулана и что-то вынула оттуда.
      — Это подойдет? — спросила она, протянув ему какую-то накидку.
      Киндан, внимательно следивший за Киск, покачал головой.
      — С ней, кажется, всё в порядке. И свет не особенно беспокоит ее.
      — Ну и ладно. Я всё равно возьму ее, — сказала Нуэлла. — Снаружи, должно быть, похолодало.
      Но накидка понадобилась раньше, чем они выбрались наружу. В кухне Киск метнулась прочь от очага, в котором с ревом пылал огонь; малышка издавала горлом испуганные трубные звуки — к счастью, не очень громкие. Киндан моментально выхватил у Нуэллы накидку и прикрыл глаза Киск от света. Его подопечная сразу же успокоилась и поблагодарила Киндана негромким писком.
      — Знаешь, — глубокомысленно сказал Киндан, — в настоящем холде мы не обошлись бы без кучи неприятностей. Там обязательно была бы охрана и всё такое.
      — Ну вот и хорошо, что наш холд больше похож на обычный дом, — сказала Нуэлла. — А Милла спускается подкинуть угля в огонь, только когда сама замерзнет.
      Оказавшись снаружи и вдохнув холодный ночной воздух, Киндан почувствовал себя так, будто только что пробудился от сна.
      — Ну спасибо, — сказал он Нуэлле, стоявшей в двери. — Мы пойдем к себе в сарай.
      — Пожалуйста, — отозвалась Нуэлла. Чуть заметно улыбнувшись, она застенчиво спросила: — Не хочешь завтра ночью попробовать еще раз прогуляться?
      — Может быть, — сказал Киндан. — Мы рассчитываем, что завтра может прилететь М'тал.
      — Как ты думаешь, можно мне с ним познакомиться? — спросила Нуэлла.
      — Не знаю, — нерешительно ответил Киндан. — А что скажет твой отец?
      Нуэлла в ответ на его возражение только махнула рукой.
      — Какая разница? Неужели ты думаешь, что предводитель Бенден-Вейра станет жаловаться на меня отцу?
      Киндан, однако, не был до конца убежден.
      — Мастер Зист говорит, что, чем больше народа знает тайну, тем меньше она остается тайной. Скоро о тебе узнают все.
      — Тайны любят свободу, — кивнула Нуэлла. — Моя мать часто так говорит.
      — Это, наверно, правильно, — согласился Киндан. — Слушай, почему бы нам не поговорить об этом завтра?
      — Ладно, — сказала Нуэлла. Но ее голос звучал так, будто она заранее ожидала разочарования.
      Собираясь спать, Киндан продолжал размышлять, и его мысли, вероятно, разочаровали бы Нуэллу еще больше: он думал, что ей не стоит встречаться с всадником и ходить в шахту. Задумавшись об этом в первый раз, он решил, что Нуэлле редко выпадала возможность хотя бы просто размять ноги или прогуляться по поселку и его окрестностям, но в конце концов сообразил, что она, судя по всему, уделяла немало времени обследованиям окрестностей холда. И, конечно же, ей потребовалось немало времени и сил для того, чтобы отыскать и запомнить тайный ход. Он так и заснул, припоминая непринужденность, с которой Нуэлла шла по темному коридору.
      — Да она здорово подросла! — воскликнул М'тал, осмотрев Киск после того, как его глаза привыкли к полумраку сарая.
      Предводитель Вейра прибыл на третий день после того, как Киндан передал сообщение. Им еще повезло, что они смогли застать его, поскольку в высокогорье, окружавшем Бенден-Вейр, прошел сильный снегопад. Снег, конечно же, не представлял никакой опасности для драконов и их всадников, — М'тал сказал побледневшему от зависти Киндану, что Вейр на протяжении всей зимы обогревается естественным теплом, — но причинял немало хлопот застигнутым ненастьем врасплох холдерам и ремесленникам. М'тал и остальные всадники его Вейра провели всю первую семидневку после снегопада в трудах, спасая людей, оказавшихся в снежном плену или оставшихся без запасов продовольствия.
      Услышав всё это, Киндан раскрыл глаза еще шире: ни разу за всю свою короткую жизнь он не слышал о том, чтобы хоть один всадник из Телгара проявил хоть каплю интереса к тому, как холдеры и ремесленники переживают тяжелые времена. И после кратковременной встречи с Д'ганом, предводителем Телгар-Вейра, ясно понял причину. Два предводителя Вейров, с которыми ему довелось познакомиться, были сделаны из совершенно разного материала.
      — Так вы говорите, что она видит в темноте? — размышлял вслух М'тал. — Знаете, ведь драконы этого не могут.
      — Да, она... — Киндан замялся, сообразив, что чуть не выдал тайну Нуэллы и секретного туннеля. — Я думаю, что она почти готова к спуску в шахту, — торопливо добавил он.
      М'тал ласково погладил Киск, а потом уже сильнее пощупал ее тело.
      — Не сказать, чтобы она так уж походила на маленького дракона, — заметил он. — Куда больше мускулов, по крайней мере на ощупь. Да, она сильно подросла и хорошо развита. Так вы говорите, что ее кожа никогда не зудит и не трескается?
      И Киндан, и мастер Зист дружно покачали головами и сказали почти в унисон:
      — Никогда и нисколько.
      М'тал демонстративно тяжело вздохнул.
      — Хотел бы я сказать то же самое о Гаминт'е.
      — Знаешь, почему мы тебя побеспокоили, старый друг? — сказал мастер Зист всаднику. — Хотелось бы выяснить, нет ли в Вейрах каких-нибудь сведений, которые помогли бы нам обучать Киск.
      М'тал задумчиво погладил подбородок и скорчил гримасу.
      — Насколько я знаю, в Бендене нет. А что говорит Дом арфистов?
      Мастер Зист с сожалением мотнул головой.
      — Не успел я отправить в Дом арфистов запрос о любой информации насчет стражей порога, как они сами прислали просьбу сообщить им всё, что мне известно о стражах порога.
      — Из этого следует, что стражей порога на Перне основательно забыли, — нахмурился М'тал. — Мне это не нравится. Совершенно ясно, что их создавали из того же материала, что и драконов, а следовательно, в них была ощутимая потребность. Мы не должны допустить потери знаний. — Он нежно расправил куцее крылышко Киск. — Я даже не могу вообразить, как она может летать на них.
      — Мой отец однажды летал на Даске, — сообщил Киндан.
      М'тал вскинул на него вопросительный взгляд.
      — Правда? И как же?
      — Это было поздно ночью, — ответил Киндан. — Я не думаю, что они поднимались очень высоко, — добавил он. — Мне почему-то кажется, что мой отец боялся высоты.
      — Значит, они летают по ночам? — протянул М'тал и задумчиво добавил: — И они видят в темноте, верно? Очень похоже на то, что их выводили для ночной жизни.
      — Как ни кинь, выходит именно так, — согласился мастер Зист. — По ночам Киск определенно намного активнее. Уверен, она самый настоящий ночной житель.
      — И она несравненно умнее, чем огненная ящерица, — заметил М'тал. — Интересно...
      Он вдруг нахмурился и замолк. Внезапно Киск вздрогнула всем телом и что-то вопросительно прощебетала. М'тал погладил ее, успокаивая.
      — Это всего лишь Гаминт', мой дракон, — ласково сказал он стражу порога и повернулся к людям; его глаза светились от возбуждения. — Гаминт' может говорить с ней!
      — Правда? — недоверчиво произнес мастер Зист.
      — Ого! — воскликнул Киндан, восхищенно глядя на Киск, а потом обратился к ней: — Ты тоже можешь говорить с Гаминт'ом, да?
      Глаза старого всадника медленно раскрывались всё шире и шире.
      — Киндан, это очень даже стоит исследовать.
      — Если бы стражи порога могли разговаривать с драконами, передавать сообщения... — пробормотал мастер Зист, размечтавшись о том, как полезна была бы такая связь людям, драконам и стражам порога.
      — Я должен об этом подумать, — сказал предводитель Вейра, всё еще погруженный в раздумья. Он решительно хлопнул рукой по бедру. — Зист, если ты не возражаешь — и, конечно, ты, Киндан, — я хотел бы поговорить об этом кое с кем из моих знакомых. Возможно, нам удастся помочь друг другу больше узнать о стражах порога. Наверняка.
      — Это уж точно.
      М'тал кивнул в знак благодарности.
      — В таком случае я должен откланяться. Вернусь при первой возможности и, скорее всего, с компанией.
      С этими словами он забрался на дракона и улетел.
      — И ты даже ничего не сказал мне! — возмущенно кричала Нуэлла на следующее утро.
      У Киндана кружилась голова: Киск, взбудораженная неожиданным посещением, всю ночь была возбуждена и лишь с рассветом выказала первые признаки усталости.
      — Всё произошло настолько внезапно, — попытался оправдаться он. — Лорд М'тал прилетел без предупреждения и сразу пришел в сарай, осмотрел Киск и тут же улетел.
      — Х-м-м-п-ф! — Его слова нисколько не успокоили Нуэллу. — И после этого ты хочешь, чтобы я помогала тебе осваиваться в шахте? С какой бы это стати?
      — С такой, что ты сама это предложила, — ответил он, рассчитывая, что Нуэлла всё же сменит гнев на милость.
      Желание Киндана исполнилось. Дочь главного горняка сердито похлопала пальцами по бедру, раздула ноздри в последней вспышке гнева и вздохнула.
      — Так уж и быть, — согласилась она. — Но только потому, что Киск нуждается в обучении. И только при условии, что ты расскажешь мне всё, что вчера сказал всадник М'тал.
      Киндан так и сделал. Нуэлла постоянно прерывала его повествование вопросами. Отвечая на них, Киндан понял, что Нуэлла с величайшим мастерством доходит до мельчайших подробностей беседы. Ее наводящие вопросы позволяли ему самому припомнить позабытые детали и раскрыть пропущенные во время разговора нюансы.
      — Ладно, — сказала наконец Нуэлла, встав и решительно отряхнув солому с одежды. — Встретимся в холде сегодня вечером, когда кончатся мои занятия с мастером Зистом.
      — Сегодня?
      Киндан очень удивился. Нуэлле, несмотря на всё ее нетерпение, следовало бы отложить очередную экскурсию по меньшей мере на трое суток.
      — Да, — подтвердила она. — Далор встретит вас и проводит наверх.
      — Ах, значит, ты сумела убедить его, — пробормотал Киндан.
      — Не столько убедить, сколько запугать, — созналась девочка. — Понимаешь ли, так уж получилось, что я знаю, в кого он влюблен.
      Глаза Киндана широко раскрылись от удивления, но тут же снова задумчиво прищурились. Далор за последнее время сильно вырос и окреп, превратившись из мальчика в мускулистого юношу. Сам Киндан еще пребывал в той неуклюжей стадии юности, когда человек сам не знает, как прозвучит его голос в следующую секунду. Появление Киск принесло ему некоторое облегчение; он был уверен, что ему пришлось бы очень страдать от разочарования, которое мастер Зист неизбежно испытывал бы из-за ломающегося голоса ученика.
      — И он стал выше меня ростом, — огорченным тоном добавила Нуэлла. — Я больше не могу выдавать себя за него.
      — Ты тоже изменилась, — заметил Киндан. — И не смогла бы выдавать себя за Далора, даже если бы он не вырос.
      — И что это должно значить? — Нуэлла почему-то рассердилась. — О, конечно, голоса у нас тоже разные, но, если я буду молчать, никто ничего не заметит.
      — Нуэлла, мы все растем, — ответил Киндан. — Я это замечаю, ты замечаешь, и Зенор, я уверен, замечает тоже.
      — О! — Нуэлла надолго замолчала и задумчиво спросила после паузы: — Ты так думаешь?
      — Да, — твердо ответил он, очень довольный тем, что не расхохотался над ее ответом. Похоже, он тоже кое-что знал — в кого влюблена Нуэлла!
      — Не смей ничего говорить ему! — ледяным тоном потребовала Нуэлла.
      На этот раз Нуэлла настояла, чтобы всю дорогу от входа в потайной туннель до шахты впереди шел Киндан. Когда они дошли до конца, ему пришлось успокаивать Киск, объясняя, что он сейчас вернется: стражница порога ни за что не желала позволить ему уйти, оставив ее с Нуэллой. Он быстро осмотрел помещение, в котором стояли насосы, удостоверившись, что добраться от потайной двери до подъемной клети ничего не мешает, вернулся к Нуэлле и Киск.
      Они прошли к клети, никем не замеченные (сердце Киндана бешено колотилось от волнения), забрались в ящик (ведь «клетью» подъемная машина называлась по старинной традиции, а на самом деле представляла собой просторный ящик с высокими бортами), и мальчик начал спуск. Лифтовый подъемник был устроен так, что обе клети двигались одновременно. Когда одна опускалась, другая шла вверх. Киндан был уверен, что шум подъемного механизма разнесется по всей шахте, особенно ночью.
      Как только они достигли нижнего горизонта, он вытолкнул Нуэллу и Киск из клети на место, куда не попадал свет рудничных ламп. Когда его пульс несколько успокоился и он вновь обрел способность думать, то внимательно осмотрелся.
      — Пойдем! — нетерпеливо воскликнула Нуэлла. Она обошла Киндана и уверенно направилась налево.
      — Мы идем на юг, — негромко заметил Киндан.
      — Я знаю, — раздраженно ответила Нуэлла. — Как раз на юге смена отца пробивает новую улицу.
      Наталон, как и многие горняки, называл штреки, проходящие вдоль угольного пласта, «улицами», а выработки, пересекавшие пласт, — «проспектами». В шахте Наталона улицы тянулись с востока на запад, а проспекты проходили с севера на юг. Угольный пласт прорезали уже две улицы; обе уходили к северу от главного ствола шахты. Новая улица Наталона была проложена на трети расстояния между действующим стволом и новым стволом, только-только завершенным бригадой Толдура. Галерея, которую горняки называли «главным проспектом», проходила вдоль края угольного пласта к северу и к югу от первого шахтного ствола, пересекалась с новым стволом и уходила дальше, к самой границе пласта. Здесь Наталон приказал остановить проходку, так как хотел избежать даже малейшей опасности просачивания воды из глубинных водоносных слоев, которые могли залегать под озером.
      Угольный пласт был толстым, до двух с половиной метров. Прокладывая улицы, горняки должны были подавать уголь на-гора. По мере дальнейшего развития шахты предстояло пробивать в огромном угольном пласте ходы, которые у горняков называются лавами, оставляя между ними столбы угля, которые поддерживали толщу породы, нависавшую над выработкой. Теперь, когда все поверхностные угольные залежи Перна оказались исчерпаны, столбовой способ добычи угля и других ископаемых оказался единственным, который можно было осуществлять с имеющимися инструментами и доступными трудовыми ресурсами.
      Каждая улица следовала по уклону угольного пласта, который постепенно уходил вниз под горную цепь. Киндан знал, что между самыми старыми улицами пролегало с севера на юг несколько проспектов, однако прокладка хода к самой новой улице Наталона еще не началась.
      — Лампы здесь очень тусклые, — сказал Киндан, взглянув на свисавший с балки крепи мерцающий светильник.
      — Неужели? А я и не заметила, — с усмешкой ответила Нуэлла.
      Киндан фыркнул.
      — И как тебе идется впереди? — спросил он через несколько шагов.
      Нуэлла медленно развела руки в стороны и покачала головой.
      — Я не знаю... Ход достаточно широк для всех нас.
      Киндан сдержал едкий ответ, недовольно покачал головой, прибавил шагу и пошел слева от Нуэллы, а Киск просунула голову между ними.
      — Сейчас будет поворот, — предупредил он, когда они дошли до новой улицы.
      — Я знаю, — ответила Нуэлла.
      Киндан не стал спрашивать ее, откуда она могла это знать; он достаточно давно был знаком с нею и потому предположил, что она или уловила изменение в звуке их шагов, или почувствовала легкий ветерок, или уловила новый запах, или что-то еще. Бывали случаи, признался он себе, когда он с трудом мог поверить, что она слепа.
      Нуэлла свернула направо, в новую улицу.
      — Подожди! — окликнул ее Киндан.
      — Почему? — удивилась она.
      — Да вот, крепи, — сказал он. — Их тут ужасно много. — Он окинул критическим взглядом толстенные бревна, поддерживавшие еще более мощные потолочные балки. Прямо перед ними таких балок было три на расстоянии какого-нибудь метра одна от другой. Он пересек зев нового туннеля и увидел такую же мощную крепь на противоположной стороне.
      — Тут по три балки по обе стороны от входа.
      — Я слышала, отец как-то сказал, что он всегда ставит усиленные крепи, когда начинает новый штрек, — сообщила Нуэлла и добавила: — Они с дядей Тариком тогда сильно поспорили. Дядя Тарик сказал, что отец слишком нервный и что тут вполне хватит одной балки, но отец ответил, что в нашем деле нельзя быть слишком осторожным. А дядя Тарик ответил, что устраивать всё это не было никакого смысла и что это только пустая трата времени и сил.
      — А я сразу угадал, что он скажет именно так! Не зря он всё время талдычит, что люди слишком обленились!
      Войдя в новую улицу, Киндан отметил, что в паре метров от входа громоздится еще одна крепь из трех балок. Лампы здесь светились несколько ярче; несомненно, бригада Наталона оставила здесь светильники, с которыми работала, чтобы в следующую смену принести новые.
      Киндан двигался ровным шагом. Как и на главном проспекте, посреди штрека были отчетливо заметны следы тачек, в которых горняки возили добытый уголь. Нуэлла однажды споткнулась о рытвину, но тут же поднялась и одним своим видом пресекла любые попытки Киндана что-то сказать.
      Следы закончились, когда они прошли по новой выработке сорок восемь метров. Киндан ясно видел на стене, до которой оставалось лишь несколько метров, следы от кирок и обушков.
      Нуэлла пошла дальше, выставив вперед правую руку ладонью вперед. Она остановилась, когда кончики ее пальцев прикоснулись к неровной угольной стене. Девочка встала на цыпочки, пытаясь дотянуться до верха, скорчила гримасу, когда ей это не удалось, и повернулась к Киндану.
      — Мне всегда хотелось узнать, как выглядит место, где работает отец, — застенчиво сказала она и вдруг усмехнулась: — Не так уж плохо!
      Киндан невольно обвел взглядом тусклые, почти не дававшие света лампы и грязные, угольные стены и недоверчиво покачал головой.
      Нуэлла набрала полную грудь воздуха.
      — Чем-то пахнет? — спросила она через мгновение.
      Киндан принюхался.
      — Не-а. Может быть, воздух слегка застоялся.
      — Знаешь, отец сказал, что одной из причин, по которым он решил заложить этот новый штрек, была необходимость выяснить, не будет ли здесь еще сильнее тот дурной запах, о котором сообщал Даск, — начала рассказывать Нуэлла. — Он боялся, что если такое случится, то в шахте будет слишком опасно работать. Дядя Тарик сказал, что с его шахтой случилось именно это.
      Судя по тону Нуэллы, она нисколько не верила своему родственнику.
      — Но ведь обвал произошел на второй улице, — возразил Киндан.
      Вторая улица была самым северным из штреков, проходящих вдоль пласта. Нуэлла кивнула.
      — То же самое говорил и дядя Тарик. Но отец сказал, что если проблема только в западной части залежи, то значит, она должна распространиться на всю шахту. А если газы только в северо-западной части пласта, то можно будет разрабатывать южную часть, пока мы не подойдем слишком близко к озеру.
      — Как бы там ни было, я ничего не чую, — решительно заявил Киндан.
      — А как насчет Киск? — спросила Нуэлла.
      — Что насчет Киск?
      — Ну, разве она не должна замечать всякие такие вещи? — пояснила Нуэлла.
      — Наверно, должна.
      — В таком случае, — раздраженно предложила девочка, — почему бы тебе не спросить ее, чем тут пахнет?
      Киндан наконец понял, что Нуэлла решила начать обучение стража порога прямо сейчас. И начать с обоняния.
      — Что ты здесь чуешь, Киск?
      Страж порога издал вопросительный звук.
      — Ну давай нюхай воздух. Посмотрим, что ты сможешь здесь учуять. Лично я чую уголь и затхлый воздух, а что у тебя?
      — Киндан, меньше говори и больше думай! — прикрикнула Нуэлла.
      — а что ты об этом знаешь? — огрызнулся он.
      — Об обучении стража порога — ровно столько же, сколько и ты. Хотя нет, побольше.
      — Побольше?
      — Да, — ответила Нуэлла, гордо вскинув голову. — Я играла с Ларисой, учила ее.
      — И чему такому ты могла научиться, возясь с ребенком, что помогло бы воспитывать стража порога? — сердито вскинулся Киндан.
      — Во-первых, манерам, — отрезала Нуэлла. — И, мне кажется, мастеру Зисту следовало больше заниматься твоими манерами.
      Обмен колкостями, как ни странно, помог Киндану успокоиться. Он захлопнул рот, прежде чем с языка успела сорваться очередная обидная реплика, и виновато посмотрел на Нуэллу, ноздри которой всё еще трепетали от гнева.
      И вдруг понял, что ему трудно дышать.
      — Нуэлла, воздух! — воскликнул он. — Здесь плохой воздух. По-настоящему плохой, а не просто затхлый. Нужно поскорее убираться отсюда.
      Нуэлла вскинула голову на его голос, глубоко вдохнула и кивнула.
      — Ты прав. У меня ужасно разболелась голова, и не только от твоего крика. — Она усмехнулась. — Теперь поговори с Киск.
      — Что?
      — Расскажи ей об этом воздухе, пусть она запомнит, как он пахнет, — пояснила она. — Я очень надеялась, что так и случится.
      — Надеялась?
      — Да. Раз это случилось, мы сможем научить Киск, — сказала Нуэлла. — Правда, давай поговори с нею. Или это тоже придется делать мне?
      Киндан погладил стража порога по шее.
      — Ты чуешь, чем пахнет воздух, Киск? — Он глубоко вдохнул, подавая пример. — Он пахнет затхлостью, верно? — Он сделал еще один демонстративно глубокий вдох. — Затхлостью.
      Киск вдохнула и с шумом выдохнула, задумчиво взглянула на Киндана и промурлыкала:
      — Ер-р-ву-ул-л.
      — Затхлый, — повторил Киндан, втянув воздух еще раз.
      Киск сделала то же самое.
      — Ер-р-ву-ул-л.
      — Ты узнал слово! — воскликнула Нуэлла. Киндан недоуменно взглянул на свою спутницу и очень обрадовался тому, что она не могла перехватить его взгляд.
      — Что-то мне не кажется, что «ер-р-ву-ул-л» хоть немного похоже на слово «затхлый».
      — А я этого вовсе не говорила. Я сказала, что ты узнал слово. Теперь ты знаешь, что, если Киск говорит «ер-р-ву-ул-л», это значит, что воздух сильно застоялся и она хочет предупредить тебя об этом.
      Недоуменное выражение на лице Киндана сменилось пониманием.
      — Ты хочешь сказать, что она обучает меня своему языку?
      — Я очень сомневаюсь, что у стражей порога есть свой язык. Даже у драконов нет языка — они издают разные звуки, чтобы привлечь внимание, но они разговаривают. Да им это и не нужно, они используют телепатию, — сказала Нуэлла. — Но это не значит, что вы с ней не можете найти способ понимать друг друга. — Поводив рукой в воздухе, она нащупала стража порога и ласково погладила Киск по носу. — Ах ты, какая хорошая девочка!
      — Лучше нам отсюда убраться, — сказал Киндан. — Голова у меня просто раскалывается.
      — Вот видишь! И ты тоже узнал, что, когда воздух сильно застаивается, голова начинает болеть! — торжествующе воскликнула Нуэлла.
      — Я это давно знаю, — ответил он. — После того, как я выволок вас из дома, голова у меня ужасно болела несколько дней.
      — О, — извиняющимся тоном воскликнула Нуэлла, — и правда! А я совсем забыла.
      Киндан отвернулся от стены. Мгновением позже рука Нуэллы нерешительно нащупала его пальцы и сжала их.
      — Спасибо, — негромко сказала девочка. Киндан не нашелся, что ответить.

Глава 10