Холд Руат, Форт Вейр, ферма Фиделло, 15.6.3 — 15.6.17

      К некоторому разочарованию Джексома, ни подначки, ни уговоры Лайтола так и не заставили Робинтона рассказать еще хоть что-нибудь о его исследованиях на Южном. У Джексома от усталости уже закрывались глаза, когда он сообразил, что арфисту удалось-таки убедить Лайтола в том, к чему склонялись они с Н’тоном: Южный должен был привлекать как можно меньше внимания.
      Последней сознательной мыслью Джексома было восхищение хитроумием Робинтона. Не удивительно, что арфист не стал возражать против его ученичества в Форт Вейре! Он же видел, что Лайтол с одобрением встретил предложение Н'тона. Наверное, Робинтону было зачем-то надо, чтобы Лайтол так и остался править Руатом. В самом деле: когда Рут начнет жевать огненный камень, юному владетелю станет вовсе не до того, чтобы добиваться своего Утверждения…
      Проснувшись на следующее утро, Джексом понял, что ни разу не переменил положения в течение ночи: все тело одеревенело и сделалось непослушным, к щеке и плечу было не притронуться. Это заставило его немедля вспомнить о Руте. Вмиг забыв про себя, Джексом откинул меховое одеяло и, подхватив горшочек бальзама, босиком побежал в вейр к любимцу.
      Белый дракон все еще крепко спал, чуть слышно посапывая. Как и Джексом, он не переменил положения и даже не сдвинул больную лапу, уложенную па скамеечку, Джексом воспользовался этим, чтобы заново смазать рану бальзамом. И подумал: «Должно быть, придется отложить учение в Форт Вейре, пока мы не поправимся!»
      Лайтол с этим не согласился.
      — Ты отправляешься в Форт Вейр как раз для того, чтобы научиться избегать ран, — сказал он Джексому. — Твоя задача — научиться сберегать себя и дракона во время падения Нитей. Так что, если тебя начнут дразнить за неуклюжесть — и поделом!
      Позавтракав, Джексом отправился на Руге в Вейр.
      По счастью, два других ученика оказались примерно одного с ним возраста — около восемнадцати Оборотов. Впрочем, ему было наплевать, даже окажись он старше всех, — лишь бы Руту дали пройти обучение. Другое дело, у него так и чесался язык объяснить, что Рут заработал ожог вовсе не из-за глупости или неповоротливости… Он сдержался, утешаясь тем, что об истинном подвиге Рута им никогда в жизни не догадаться. Слабоватое утешение.
      Еще ему пришлось положить немало трудов на то, чтобы избавить своего дракона от льнувших к нему файров. Едва он сгонял одних, как тотчас появлялись другие — к вящему негодованию К'небела, всадника, ведавшего обучением.
      — И это всегда так, когда вы с ним куда-нибудь летите? — раздраженно спросил он Джексома.
      — Ну… почти всегда, — замялся Джексом. — Особенно после… того происшествия в Бендене…
      Всадник понимающе кивнул, но все-таки счел своим долгом сурово добавить:
      — Не хотелось бы подтверждать эти глупые россказни насчет того, что драконы, мол, жгли ящериц. Но ты не сможешь ничему научить Рута, если файры не оставят его в покое. А если они не перестанут к нему лезть, один из них рано или поздно угодит-таки в пламя!
      Пришлось Джексому просить Рута, чтобы он сразу отсылал всех подлетавших ящериц прочь. Это заняло некоторое время, но потом то ли Рут проявил твердость, то ли в окрестностях не осталось файра, который бы к ним не заглянул, — остаток утреннего занятия прошел без помех.
      К'небел гонял молодежь, пока не позвали обедать. Джексона пригласили остаться и, в знак уважения к его званию, усадили вместе со старшими всадниками за большой стол.
      Разговор за столом вращался в основном вокруг спасения яйца и того, кто же все-таки из бронзовых всадников доставил его назад. Послушав говоривших, Джексом окончательно укрепился в своем намерении молчать. Он еще раз предупредил Рута, но в этом не было особой нужды: огненный камень и сложная наука избегания Нитей интересовали белого дракона куда более минувших событий.
      Файры, осаждавшие Рута, тоже успокоились и вели себя, совсем как прежде: первой их заботой была еда, второй — уход за своими драгоценными шкурками. Близилось лето, огненные ящерицы начинали линять и беспрерывно чесались, однако в картинах, которые они сообщали Руту, больше не было ни безотчетного ужаса, ни тревоги.
      Занятия в Форт Вейре проходили по утрам, так что Джексому пришлось отказаться от посещения Зала арфистов и Главной мастерской кузнецов. Это отчасти порадовало его: не придется изворачиваться, отвечая на каверзные вопросы Менолли. К тому же Лайтол совершенно неожиданно начал оставлять ему несколько свободных часов по вечерам. Понятно, они с Рутом немедля отправились на ферму Фиделло: надо же было в конце концов проведать новые посадки пшеницы.
      Корана сидела дома — жене ее брата вот-вот предстояло родить. Она заахала при виде свежего рубца на щеке молодого владетеля и тут же заключила, что он, верно, заработал его во время очередного выпадения Нитей, героически отстаивая свой холд. Джексом не стал ее разубеждать, и Корана так пылко отблагодарила его за мнимую доблесть, что восторг в его душе перемешался с немалым смущением. Он бы предпочел честно заслуженную награду. И все-таки невозможно было сердиться на нее, когда, лежа с ним рядом, она несколько раз упомянула о файрах, а потом спросила, не попадались ли ему случайно кладки огненных ящериц во время полетов. — Все пляжи Северного Перна давно уже кем-то застолблены, — сказал ей Джексом, но, заметив огорчение девушки, добавил: — Хотя, конечно, на Южном полно незанятых побережий…
      — Но разве можно слетать туда на Руте и не попасться на глаза Древним?.. — Корана явно почти ничего не знала о последних событиях, и Джексом вздохнул с облегчением: в Вейре эта тема была по-прежнему у всех на устах и порядком-таки ему надоела. Слетать на Руте? А что, дело не выглядело таким уж невыполнимым, тем более что Рут вряд ли переполошит незнакомых файров — он отлично ладил со всеми.
      — Пожалуй, можно будет попробовать, — задумчиво ответил он Коране, соображая, удастся ли организовать отлучку, достаточно длительную для путешествия на Южный. И вновь Корана неправильно его поняла, и вновь, преисполнившись благодарности и восторга, Джексом не смог собраться с духом и разуверить ее…
      Возвращаясь с Рутом домой, Джексом подумал о том, что волны, вызванные его давней теперь уже вспышкой, все еще разбегались. В самом деле: он добился каких следует тренировок для Рута и, еще не сделавшись владетелем, по крайней мере вступил в некоторые владетельские права. Он улыбнулся, с наслаждением вспомнив нежность Кораны. Судя по тому, как тепло его принимали на ферме, там вовсе не возражали бы против отпрыска-полукровки. Успех в этой области отнюдь не повредит его репутации среди прочих владетелей. Джексом даже подумал было, не взять ли Корану в холд, но решил, что не стоит. Это было бы несправедливо по отношению к другим приемышам и притом добавило бы хлопот Бранду с Лайтолом. В конце концов, благодаря Руту он мог в любой момент ее навестить. И потом, если бы Корана поселилась у него, она требовала бы внимания и заботы — за счет Рута, разумеется. А этого Джексом никак не мог допустить.
      На третий вечер во время его визита на ферму у жены Фиделло начались схватки, и Корана исчезла, едва успев попросить у него прощения за то, что в доме такая суета. Джексом предложил хозяину привезти лекаря из Руата, но Фиделло вежливо отказался:
      — Один из моих работников сведущ в такого рода делах. Он говорит, что моя жена должна благополучно родить.
      Джексом пожелал Фиделло отцовского счастья и ушел, чувствуя себя лишним.
      «Почему ты смеешься?» — спросил Рут, неся его назад в холд.
      — Потому, что я дурак, Рут. Я круглый дурак! «Вот уж не согласен. Тебе хорошо с ней, я знаю».
      — Потому-то я и дурак, глупенький ты дракон. Я летел сюда, ожидая., ожидая, что мне будет хорошо. А ей нынче не до меня. И ведь совсем недавно я понятия не имел, что мне так с ней повезет. Вот почему, Рут, я чувствую себя дураком.
      «Я буду всегда любить тебя!» — ответил дракон, полагая, что Джексому были нужны именно эти слова.
      Юноша ободряюще похлопал Рута по шейному гребню, но удержаться от насмешек над самим собой так и не смог. По возвращении же домой выяснилось, что он и назавтра не сможет увидеться с Кораной. Как сообщил ему Лайтол, на другой день ждали вылупления остального выводка Рамоты, и, соответственно, Джексому следовало непременно посетить Бенден. Внимательно осмотрев заживающий рубец на щеке Джексона, Лайтол предостерег воспитанника:
      — Только не попадайся на глаза Предводителям ~— они с первого взгляда поймут, что это такое. Незачем выставлять свою глупость напоказ!
      Про себя Джексом полагал, что шрам придает ему мужественный вид, но вслух пообещал Лайтолу держаться подальше от Лессы и Ф'лара.
      Джексому нравилось присутствовать при Рождениях, в особенности если там не было Лайтола. Джексом не мог отделаться от необъяснимого чувства вины. Он знал: при каждом Рождении мучительные воспоминания о сгинувшем Ларте с новой силой терзают бывшего всадника. Весть о том, что Рождение вот-вот состоится, достигла Форт Вейра в тот момент, когда Джексом и Рут учились летать строем в составе Крыла. Завершив маневр, Джексом попросил позволения у старшего — и Промежутком умчался в Руат переодеваться. Пока он был у себя, к нему зашел Лайтол, и почти одновременно в окно влетел Крепыш — один из файров Менолли. Джексома просили захватить в Бенден арфистку, поскольку Робинтон был уже там, и при нем — сторожевой дракон Зала вместе со всадником.
      Джексом согласно кивнул, сожалея, что не имеет ни малейшего повода отказаться. Ладно, он уж постарается извлечь ее из Зала и доставить в Вейр со всей мыслимой быстротой, чтобы ей некогда было одолевать его расспросами…
      Нельзя передать, в какую ярость пришел Джексом, когда они с Рутом появились над Главным залом арфистов и Рут прокричал свое имя сторожевому дракону. На лужайке перед Залом прохлаждалось столько драконов из Форт Вейра, что хватило бы на добрую половину арфистов! Почему она не обратилась с просьбой к кому-нибудь из них? Ну нет, допроса он ни в коем случае не потерпит!..
      — Скажи ее ящерицам, — сердито велел он Руту, — что мы здесь и ждем на лугу. Пускай пошевеливается!
      Он едва успел договорить — Менолли стремглав выскочила из дверей и бросилась к ним. Красуля, Крепыш и Нырок, вереща, кружились над ее головой. Девушка на ходу пыталась влезть в летную куртку. Что-то зажатое в кулаке никак не давало ей попасть в рукава.
      — Слезай, Джексом! — прокричала она тоном приказа. — Я не смогу сделать это, если ты будешь ко мне спиной!
      — Что еще сделать?..
      — А вот что! — Вытянув руку, она показала ему маленькую баночку. — Слезай, говорю! — Зачем?
      — Не глупи и не трать зря время. Надо замазать твой шрам. Или ты хочешь, чтобы Лесса с Ф'ларом увидели его и начали тебя расспрашивать? Давай слезай поживей, не то опоздаем. Тебе ведь, кажется, запретили полеты во времени? — добавила она, видя его колебания: ее альтруизм ему особого доверия не внушал.
      — Я собирался начесать волосы…
      — Забудешься и уберешь их за ухо. — Отвинчивая крышку баночки, Менолли жестом велела ему именно это и сделать, — Я упросила Олдайва сварить снадобье без запаха. Вот так: макнул валец, и готово! — Она провела пальцем по его щеке, потом размазала остаток по его запястью выше перчатки. — Видишь — как раз под цвет кожи. — И еще раз критически оглядела его. — Кажется, порядок! Никто не догадается, что тебя обожгло. — И хихикнула: — А что думает о твоем шраме Корана?
      — Корана? Откуда…
      — Что уставился? Полезай на Рута, не то действительно опоздаем, А ты умница, Джексом, что завел себе Корану. Честное слово, с таким умом из тебя получился бы арфист!
      Усаживаясь, Джексом готов был оторвать девушке голову и в то же время полон решимости не попасться на удочку. Весьма в ее духе — подкусывать его, вызывая на разговор. Ну уж нет. Ничего у нее не получится.
      — Спасибо за мазь, — сказал он, несколько овладев собою и не опасаясь, что голос его выдаст. — В самом деле. Лессу ни к чему сейчас раздражать, а я обязательно должен присутствовать при Рождении.
      — Вот именно.
      Менолли произнесла это весьма многозначительным тоном, но ему некогда было раздумывать, что она имела в виду. Рут взлетел и безо всяких дополнительных команд перенес их Промежутком в Вейр Бенден.
      «Ни за что не поддамся, — сказал себе Джексом, — Не дам ей разозлить меня, и все тут. Но до чего же смышлена эта арфистка!..»
      «Я — Рут, я — Рут!..» — оповещал сторожевых драконов его друг. Это кое о чем напомнило Джексому: вывернув шею, он покосился на левое плечо Менолли с нашитой на куртку кожаной подушечкой.
      — Не волнуйся, — тотчас сказала девушка. — Они в вейре у Брекки.
      — Все?
      — Ох, скорлупа, ну конечно же нет! Только Красуля и трое бронзовых. У нее скоро брачный полет — парни нипочем не оставляют ее одну. — И Менолли снова хихикнула.
      — Ты уже весь выводок кому-нибудь пообещала? — спросил Джексом.
      — Что? Считать еще не отложенные яйца? — Менолли была возмущена. — А что, тебе нужно яйцо?
      — Мне не для себя.
      Менолли вмиг раскусила его красноречивые недомолвки и звонко расхохоталась. Джексом застонал про себя. Добро, пускай смеется…
      — На что мне огненная ящерица? — продолжал он как. ни в чем не бывало. — Я пообещал Коране при возможности раздобыть ей яичко. Она, знаешь ли, была ко мне… очень добра. — Изумленная Менолли подавилась смехом, и Джексом почувствовал себя отомщенным. Но потом она ткнула его кулачком в спину возле лопатки, и он вздрогнул от боли, пытаясь увернуться. — Отвяжись, Менолли! Больно же!
      Эти слова вырвались у него с порядочным раздражением, и он ругнул себя — все-таки сам напомнил ей о том, о чем так старался заговаривать пореже.
      — Прости, Джексом, — сказала она так покаянно, что Джексом сразу смягчился. — Сильно тебя задело?
      — Лицо, плечо и бедро. Менолли схватила его за здоровое плечо:
      — Слышишь голоса драконов? Ой, смотри, мальчики уже идут на площадку рождений! Мы сумеем влететь туда?
      Джексом послал Рута сквозь верхнее отверстие пещеры, предназначенное для драконов. Бронзовые еще подвозили гостей. Когда Рут влетел внутрь, Джексом тотчас уставился на то место за аркой, где появились они с Рутом, когда подкидывали яйцо. И ощутил прилив гордости: перенестись прямо в пещеру — это вам не хухры-мухры!
      — Я вижу Робинтона, Джексом! Вон там, в переднем ряду, где цвета Исты. Сядешь с нами? — В голосе Менолли звучала мольба. Настоятельность ее просьбы слегка озадачила Джексома. Хотел бы он посмотреть на того, кто откажется сесть рядом с Мастером арфистов всего Перна!
      Рут подлетел к нужному ярусу и завис, вцепившись когтями в карниз и быстро работая крыльями. Менолли и Джексом спрыгнули с его шеи.
      Усаживаясь и одергивая куртку, Джексом присмотрелся к Мастеру Робинтону и понял просьбу Менолли. Робинтон сильно переменился, и, увы, не в лучшую сторону. Он с приличествующей живостью поздоровался с Джексомом и Менолли: приветливо улыбнулся своей ученице, а Джексома хлопнул по плечу. Но вскорости вновь углубился в размышления, и размышления эти, судя по всему, были невеселы. Джексом привык к тому, что на длинном подвижном лице Мастера, как в зеркале, отражалась игра настроения, быстрая смена эмоций. Теперь же, хоть он вроде бы и следил за юными претендентами, выходившими на горячий песок площадки рождений, мысли его были где-то далеко, а в глубоко ввалившихся глазах читалась только тревога и усталость. Арфист выглядел постаревшим, измученным и, ни дать ни взять, осиротевшим. Джексом поспешно отвел взгляд, охваченный внезапно нахлынувшим ужасом, и отвернулся от Менолли, чтобы наблюдательная девчонка не разгадала его чувств. Состарился? Мастер Робинтон — состарился?.. Устал, несомненно. Но старость?.. Джексом ощутил холодную пустоту в животе. Чтобы Перн лишился всегдашнего юмора и неизменной мудрости Мастера арфистов?.. Еще невозможней было представить, каким станет мир без его воображения и неуемного любопытства. Верный заповедям Робинтона, Джексом попробовал логически осмыслить обуревавшие его чувства, потом поймал себя на этом, и чувство утраты сменилось негодованием.
      Крики драконов заставили его вновь повернуться к площадке. Он видел достаточно Рождений, чтобы удивиться присутствию Рамоты, — ведь в кладке уже не было королевского яйца. Между тем на Ра-моту было попросту страшно смотреть. Ее глаза мерцали красным, она мотала головой, яростно грозя подошедшим кандидатам. Джексому вовсе не хотелось бы сейчас оказаться с ней носом к носу. Не диво, что мальчишки, которым следовало бы расположиться вокруг содрогающихся яиц, сбились в тесную кучку поодаль — как будто перед лицом разгневанной королевы это могло им чем-то помочь.
      — Вот уж не завидую я им! — вполголоса сказала Джексому Менолли.
      — Как ты думаешь. Мастер, может такое случиться, что она вообще не позволит им совершить Запечатление? — На миг Джексом даже забыл собственные горькие рассуждения о телесной бренности Робинтона.
      — Ну прямо обнюхивает каждого, не пахнет ли Южным Вейром, — блестя глазами, весело ответил арфист. Он озорно улыбался и вновь был так похож на себя прежнего, что Джексом поневоле задумался — а может, всему виною неверный отблеск светильников… — И кто бы только знал, почему мне сегодня совсем не хотелось бы угодить на подобный осмотр? — добавил Робинтон и таинственно поднял левую бровь.
      Менолли задохнулась от смеха, глаза ее разгорелись. Джексому оставалось только предполагать, что эти двое недавно опять были на юге, и строить догадки, что нового они там обнаружили.
      «Тухлая скорлупа! — И Джексома прошибло потом от неожиданной мысли: — Ведь всадники Южного доподлинно знают, что никто из них не возвращал яйцо! Вдруг Робинтону это стало известно?..»
      Яростное шипение, донесшееся с площадки рождений, взбудоражило зрителей. Джексому снова стало не до раздумий. Одно из яиц треснуло, но Рамота так грозно нависла над ним, явно не желая никого подпускать, что ни один из кандидатов не отважился подойти. Мнемент протрубил что-то со своего карниза, бронзовые подхватили. Голова Рамоты взметнулась ввысь, громадные крылья развернулись, сияя золотом и зеленью. Королева испустила громкую трель, полную вызова и непокорства. Бронзовые басовито заворковали, пытаясь успокоить и умиротворить ее, но, когда снова подал голос Мнемент, в его громовом реве явственно прозвучал приказ.
      «Рамота вне себя, — сообщил Джексому Рут, Белый дракон благоразумно облюбовал солнечный уголок на дне чаши Бендена, на берегу вулканического озера, но это не мешало ему пристально следить за всем происходившим на площадке рождений. — Мнемент сказал ей, что она ведет себя глупо, — продолжал Рут. — Он говорит, малыши должны вылупиться и совершить Запечатление. Тогда ей незачем будет беспокоиться о них, ведь они будут с людьми, а значит, в безопасности».
      Воркование бронзовых сделалось громче, и вот Рамота, еще продолжая возмущаться неотвратимостью жизненного цикла, наконец подалась назад, прочь от яиц. Один из старших мальчиков, все это время смело стоявший в первом ряду, почтительно поклонился Рамоте и подошел к треснувшему яйцу. Оттуда, пища и пытаясь удержаться на шатких лапках, уже выбирался бронзовый дракончик.
      — Молодец парнишка, не потерял головы, — одобрительно кивнул Робинтон, не спуская глаз с разворачивавшейся внизу сцены. — Именно почтение, похоже, и было нужно Рамоте! Смотрите, ее глаза перестали мерцать, она складывает крылья. Отлично, отлично!
      Следуя примеру первого кандидата, двое других мальчиков поклонились Рамоте и приблизились к яйцам, которые раскачивались уже вовсю, — малыши рвались наружу из скорлупы. И хотя некоторые поклоны были торопливы и неглубоки, смягчившаяся Рамота лишь рявкала всякий раз, когда происходило Запечатление.
      — Смотрите, у него бронзовый! И вполне заслуженно! — зааплодировал Робинтон, с одобрением провожая глазами вновь сложившуюся пару — мальчика и дракона, которые двигались к выходу с площадки.
      — Кто он? — спросила Менолли.
      — Он из холда Телгар — похож на старого владетеля и, как видно, унаследовал его мозги!
      — Юный Кирнети из Форт холда тоже запечатлел бронзового, — с восторгом сообщила Менолли. — Я же говорила тебе, что у него получится!
      — Девочка моя, мне случалось ошибаться прежде и, полагаю, еще доведется в будущем. Что может быть скучнее непогрешимости? — ответствовал Робинтон и повернулся к Джексому: — Есть там кто-нибудь из Руата?