— Попросить разрешения? У Бендена? С какой еще стати?
      — Заслуга Мастера Робинтона! — Н’тон расплылся в улыбке.
      — Простите, что-то я не особенно понимаю, — сказал Ф'лар, и, усевшись, вытер губы ладонью, — Какое отношение имеет Мастер Робинтон — который, по моим сведениям, благополучно путешествует морем, — к Корману, Гроху и всем прочим, жаждущим урвать по кусочку Южного континента для своих многочисленных сыновей?
      — Тебе, Предводитель, вероятно, известно, — начал Себелл, — что мой Мастер то и дело отправлял меня в самые разные места Перна, то на один континент, то на другой? Последнее время к моим повседневным обязанностям добавились еще два поручения, и притом очень важные. Во-первых, я должен был выяснить, каковы настроения на каждой маленькой ферме в отношении долга перед холдом и Вейром. А во-вторых, мне было поручено повсеместно внушать людям, что все и каждый на Перне должны прислушиваться к мнению Бендена!
      Моргнув, Ф'лар тряхнул головой и наклонился к Себеллу:
      — Интересно, очень интересно… Я слушаю, продолжай!
      — Бенден, внушал я, один оказался способен оценить перемены, происшедшие в холдах и Мастерских за время долгого Интервала, ибо из всех Вейров лишь он постепенно менялся с течением Оборотов. Далее, ты, бенденский Предводитель, спас Перн от Нитей в те времена, когда в них и верить-то больше никто не хотел. После чего ты защитил свое Время от выходок Древних, не пожелавших считаться с переменами на планете. Ты заступился за холды и Мастерские, пойдя на ссору с всадниками, и отправил в ссылку тех из них, кто не пожелал признать твоего главенства.
      — Хм-м, — протянул Ф'лар. — Я еще не слыхал, чтобы все это подобным образом излагали…
      И, на радость Н'тону, бенденский Предводитель заерзал в кресле, немало смущенный столь полным перечислением своих заслуг. — И вот так, — подытожил Себелл, — Южный континент оказался под запретом.
      — Ну уж не то чтобы совсем под запретом, — сказал Ф'лар. — Люди Торика свободно ездили туда и сюда… — И поморщился, вспомнив, чем нынче грозила аукнуться эта свобода.
      — Верно, они приезжали на север. Но торговцы… и все прочие… отправлялись на юг только с разрешения Бендена.
      — Что-то не помню, чтобы я говорил об этом в Телгаре в тот день, когда мы дрались с Т'тоном, — заметил Ф'лар, стараясь как можно яснее вспомнить, что еще произошло в тот день, кроме свадьбы, схватки на ножах и боя с Нитями.
      — Ты не говорил об этом вот так прямо, — кивнул Себелл. — Однако ты тогда заручился поддержкой троих других Предводителей, всех главных владетелей и Мастеров…
      — Из чего Мастер Робинтон заключил, что все распоряжения касательно Южного могут исходить только из Бендена?
      — Ну… примерно, — осторожно согласился Себелл.
      — Но тоже не то чтобы вот так прямо, а, Себелл? — спросил Ф'лар, в который раз дивясь про себя изобретательному уму Робинтона.
      — Да, Предводитель. Это выглядело наилучшей линией поведения, особенно если учесть твое собственное пожелание закрепить за всадниками некоторые части Южного континента, с оглядкой на будущий Интервал…
      — Знать бы, что Мастер Робинтон так близко к сердцу примет однажды брошенные слова?..
      — Мастер Робинтон, — сказал Себелл, — всегда принимал близко к сердцу интересы Вейра.
      Ф'лар помрачнел, припомнив болезненное отчуждение, последовавшее за вмешательством Робинтона, — в тот злосчастный день, когда было похищено яйцо. Мало кто понял это сразу, но арфист и тогда действовал в интересах всего Перна. Если бы Лесса действительно бросила драконов Севера против несчастных дряхлеющих зверей Юга…
      — Мы многим обязаны Мастеру арфистов, — сказал он.
      — Но без Вейров… — И Себелл развел руками: дескать, что говорить.
      — Боюсь, не все холды с этим согласятся, — сказал Ф'лар. — Еще живо мнение, что Вейры-де не желают уничтожить Алую Звезду, поскольку, мол, истребление Нитей означало бы конец нашего господства на Перне. Или Мастеру Робинтону и в этом деле удалось их переубедить?..
      — Ему не понадобилось, — ответил Себелл с усмешкой. — Полет Ф'нора и Канта к Алой Звезде расставил все по местам. Нынешнее мнение гласит: «Всадники, в небо! Нити летят!»
      — А между тем все знают, — сказал Ф'лар, и в голосе его прозвучало презрение, которое он не сумел подавить, — что всадники Южного нечасто утруждали себя схватками с Нитями.
      — Да, теперь об этом стало известно. Но, понимаешь ли. Предводитель, есть некоторая разница между разговорами о том, каково во время выпадения без крова над головой, и тем, чтобы испытать это самому…
      — А тебе приходилось? — спросил Ф'лар.
      — Приходилось, — очень серьезно ответил Себелл. — И, право же, я предпочел бы в следующий раз оказаться под крышей… — Он передернул плечами. — Признаться, мальчишкой я был к этому привычен, но все-таки лучше сознавать, что у тебя есть защита. А для меня защита всегда подразумевала драконов!
      — Короче говоря, передо мной вновь стоит проблема Южного континента, — сказал Ф'лар.
      — Что там опять за проблема с Южным? — спросила Лесса, входя в вейр. — Я-то думала, договорились на том, что мы, всадники, имеем на Южный первоочередные права!
      — С этим, — усмехнулся Ф'лар, — никто, кажется, уже и не спорит. Отнюдь. Причем в основном благодаря нашему доброму Мастеру Робинтону..
      — Ну так и в чем же проблема? — Лесса кивком приветствовала Себелла и Н'тона и сурово взглянула на своего спутника, ожидая ответа.
      — Лишь в том, в какую часть Южного мы допустим безземельных сыновей владетелей, прежде чем они сами превратятся в проблему. Корман уже подходил ко мне сегодня, когда окончилось выпадение.
      — Да, я видела, как вы разговаривали. Честно говоря, после нынешнего столкновения с Древними я все думала, скоро ли выплывет этот вопрос… — Она со вздохом распустила ремень, стягивавший ее летный костюм. — Я бы хотела знать больше. Джек-сом что-нибудь делает, сидя там в бухте?
      Себелл вытащил из-под куртки объемистый сверток.
      — Он не терял времени даром, как, впрочем, и остальные. Возможно, Лесса, это уменьшит твое беспокойство… — И Себелл с видом победителя развернул аккуратно сложенные листы большой карты, некоторую часть которой занимали белые пятна. К подробно прорисованной линии побережья там и сям примыкали изученные участки материка, окрашенные разными цветами. По краям стояли даты и имена тех, кто проводил измерения того или иного куска. Полуостров, глядевший в сторону Нерата, был вычерчен во всех подробностях; Ф'лар сразу узнал Южный Вейр и холд Торика. По обе стороны от полуострова красовались гигантские пространства земли. На западе разведанную часть континента ограничивала песчаная пустыня, окружавшая большой океанский залив. Восточное полуострова береговая линия тянулась на еще большее расстояние, постепенно выгибаясь к югу. В самой восточной точке ее была обозначена высокая, симметричных очертаний гора и маленькая бухта, помеченная звездочкой.
      — Вот и все, что мы на сегодняшний день знаем о Южном континенте, — сказал Себелл после несколько затянувшейся паузы, в течение которой Предводители рассматривали карту. — Как видите, мы еще не успели нанести на карту все побережье, не говоря уже о внутренних частях материка. То, что вы перед собой видите, потребовало трех Оборотов огромной работы…
      — Кто же ее выполнил? — спросила Лесса заинтересованно.
      — Многие, в том числе Н’тон, фермеры Торика и ваш покорный слуга. Но большей частью карты мы обязаны одному молодому арфисту по имени Паймур.
      — Так вот, значит, что сталось с ним после того, как у него пропал голос; — удивилась Лесса.
      — Если верен масштаб, — медленно, задумчиво проговорил Ф'лар, — весь Северный Перн уместился бы в западной половине побережья…
      Себелл поставил большой палец левой руки на кончик полуострова, и растопыренная кисть руки накрыла часть карты.
      — Даже и этот кусочек, — сказал он, — надолго занял бы господ владетелей. — И, услышав, как приглушенно ахнула Лесса, с улыбкой обвел правой рукой восточную половину. — Если верить Паймуру, здесь — лучшая часть континента.
      — Возле той горы? — вырвалось у нее.
      — Да! Возле той горы!

* * *

      Когда Паймур вновь появился из лесу, было почти уже темно. Он вел в поводу Балбеса, а Фарли кружилась над его головой. Подойдя к Шарре, Паймур сложил к ее ногам спелые фрукты, сплетенные в косу за длинные черешки.
      — Держи! Это в порядке компенсации за то, что некоторые из нас так постыдно сбежали нынче утром… — Он присел на корточки и попробовал улыбнуться. — Видишь ли, не только Балбес перепугался всей этой толпы… — И Паймур картинным движением стряхнул пот со лба. — Мне не приходилось видеть сразу столько народа с тех пор, как… да, пожалуй, со времени того собрания в Южном Болле. Так ведь это было целых два Оборота назад! Честное слово, я думал, они никогда отсюда не уберутся. А что, завтра они опять прилетят?..
      Джексом улыбнулся вопросу, заданному жалобным тоном, но был вынужден кивнуть:
      — Я чувствовал себя немногим лучше твоего, Паймур. Собственно, я тоже рад был удрать — на счастье, подвернулась охота. Потом я занимался той нашей кладкой и ставил сети… — И он махнул рукой в направлении соседней бухты.
      — Забавное чувство, когда обнаруживаешь, что не хочешь быть среди людей, — сказал Паймур. — Знаете, мне прямо воздуху не хватало. Ну разве не глупость?.. — Он повертел головой, взглянул на камни и бревна, громоздившиеся кругом в темноте. — Честное слово, даже внутри холда я никогда так не задыхался… — И покачал головой: — Во что я превратился, я, Паймур, арфист, общительный парень!.. Сказал бы мне кто раньше, что я побегу от людей… быстрее Балбеса!
      Он фыркнул, потом засмеялся.
      — Если вам станет от этого легче, могу сообщить, что мне тоже было малость не по себе, — сказала Шарра. — Спасибо за фрукты, Паймур. Эта… эта орда слопала все, что мы приготовили. Хотя, по-моему, там еще осталось немного жареного мяса с ребрышками…
      — Сейчас я готов съесть даже Балбеса… хотя нет, слишком жилист, — с облегчением вздохнул Паймур и растянулся на песке, а Шарра, посмеиваясь, пошла разогревать ему ужин.
      — Меня убивает мысль о том, что здесь будет все время толочься множество людей, — сказал Джексон Паймуру.
      — Догадываюсь, — усмехнулся молодой арфист. — Слушай, Джексом, ты понимаешь — ведь я был в таких местах, где прежде меня не ступал ни один человек! В иных из этих мест я готов был промочить штаны со страху, другие едва заставлял себя покинуть, так они были прекрасны… — Он отрешенно вздохнул. — И все-таки, как бы то ни было, это я побывал там самым первым… — Внезапно он сел и указал пальцем в звездное небо: — Ага, вот они!.. Эх, было бы у меня дальновидящее устройство…
      — Они — это кто? — спросил Джексом и вывернул шею, пытаясь рассмотреть, что привлекло внимание Паймура и невольно ожидая увидеть всадников на драконах.
      — Так называемые Сестры Рассвета. Здесь они видны утром и вечером и куда выше над горизонтом, чем на Севере. Видишь — вон те яркие точки. Сколько раз они указывали мне путь!
      Джексом проследил направление его руки и увидел три звезды, горевшие ярким, почти не мерцавшим огнем. Не обратить на них внимания было невозможно. Джексом даже удивился, как это прежде они не привлекли его взгляда.
      — Скоро они поблекнут, — сказал Паймур. — Если только не будет ни одной луны. Потом опять появятся — уже перед рассветом. Давно собираюсь расспросить о них Вансора. Они ведут себя не так. как все нормальные звезды. Не знаешь. Звездочет не собирается сюда заглянуть и помочь со строительством холда для Робинтона?
      — По-моему, он единственный, кто не собирался, — ответил Джексом. — Но не отчаивайся, Паймур! При таких темпах, как сегодня, они закончат холд в два счета. А что ты хотел выяснить насчет Сестер Рассвета?
      — Да вот почему они ведут себя не как положено порядочным звездам. Неужели ты ни разу не замечал?
      — Нет… Понимаешь, мы большинство вечеров проводим дома. И, уж конечно, рассветы…
      Паймур вновь вытянул руку по направлению к Сестрам:
      — Все звезды меняют свое положение в небесах. А они — нет.
      — Погоди, почему? В Руате, например, они едва видны над горизонтом… Паймур замотал головой:
      — Я не о том. Они постоянны. Все время стоят на одном месте.
      — Но это же невозможно! Вансор говорит, у звезд в небе есть корни, точно как у…
      — Говорю тебе, они стоят! Всегда в одном и том же положении!
      — А я тебе говорю, это невозможно.
      — Что невозможно? А ну-ка перестаньте рычать один на другого! — Шарра вышла из темноты с подносом, заваленным едой, и с бурдюком вина через плечо. Протянув поднос Паймуру, она налила всем вина.
      Арфист с довольным урчанием принялся обгладывать ребрышко верра. Потом выговорил с набитым ртом:
      — Как хотите, а я собираюсь послать записочку Вансору. Я утверждаю, что эти звезды ведут себя весьма и весьма странно!

* * *

      Мастер арфистов проснулся от того, что вокруг, несмотря на тент, растянутый над его ложем, разлилась неподвижная жара.
      Зейр, свернувшийся на подушке возле его уха, тихонько чирикнул. Робинтон огляделся и впервые не увидел рядом с собою сиделки. Его обрадовало такое послабление присмотра. Всеобщая забота была трогательна, но временами арфист с трудом сдерживал раздражение. Что ж, выбора у него в любом случае не было. Усталость и слабость не давали воспротивиться уходу. Отсутствие сиделки, возможно, означало следующий шаг на пути к выздоровлению. Робинтон лежал неподвижно, смакуя уединение. Впереди него лениво трепыхался кливер, и было слышно, как позади легонько хлопал главный парус (Нет-нет, тотчас поправил себя Робинтон, — моряки говорят: «грот»). Одни лишь медленные волны подталкивали судно вперед. Движение волн завораживало, и Робинтон даже встряхнул головой, чтобы не заснуть вновь.
      Вокруг, как и прежде, расстилалось пустынное море. Робинтон знал, что они еще несколько дней не увидят земли, — хоть и говорил Мастер Идаролан, что, идя юго-восточным курсом вместе с Великим Южным Течением, корабль очень даже неплохо продвигался вперед.
      Мастер рыбаков радовался этому плаванию, как и все остальные, кто в кем участвовал. Неожиданная мысль заставила Робинтона негромко фыркнуть от смеха. Было очень похоже, что он, арфист, оказался единственным, кому не пошла впрок его болезнь!..
      Ладно, сказал себе Робинтон, грустить не о чем. Зачем, интересно, ты столько возился с Себеллом, как не затем, чтобы он принял из твоих рук Зал, когда возникнет такая необходимость? «Вот только, — подумалось Робинтону, — как-то я не был готов к тому, что когда-нибудь это действительно произойдет…»
      Потом мимолетно спросил себя, верно ли передавала ему Менолли ежедневные сообщения от Себелла. Они с Брекки вполне способны были сговориться и начать скрывать от него любые тревожащие или скверные новости…
      Зейр потерся мягкой мордочкой о его щеку. Воистину, более понимающего спутника, чем Зейр, найти было невозможно. Робинтон и сам был мастер угадывать настроения и вообще эмоциональную атмосферу, но с маленьким бронзовым файром, обладавшим врожденным чутьем, и он равняться не мог. Как хотелось бы ему сбросить владевшую им вялость и воспользоваться поездкой, чтобы разгрести груду накопившихся дел — выполнить кое-какие обязанности по своему цеху, написать наконец несколько давно задуманных песен и еще многое и многое, что он без конца откладывал под натиском всевозможных сиюминутных проблем…
      Но нет. Робинтон прислушался к себе и понял, какое удовольствие доставляет ему ничегонеделание в постели на палубе быстроходного корабля Мастера Идаролана, называвшегося «Сестра Рассвета». Красивое имя и кое о чем напомнило Робинтону, Сегодня же вечером он позаимствует у Мастера рыбаков его дальновизор. Странновато все же вели себя эти Сестры Рассвета. Они висели над горизонтом куда выше привычного и были видны не только на рассвете, но и на закате. Робинтону, правда, не позволяли бодрствовать на рассвете, но по вечерам он видел их своими глазами. Он никогда прежде не думал, что звезды способны были вести себя таким образом. Надо будет написать письмецо Вансору…
      Он почувствовал, как шевельнулся Зейр, и услышал приветливое чириканье еще прежде, чем его слуха достигли легкие шаги, приближавшиеся сзади. Мысль Зейра коснулась его сознания и принесла образ Менолли.
      — Что подкрадываешься? — спросил он, и голос прозвучал капризно.
      — Я думала, ты спишь.
      — Разумеется, сплю. А чем еще, по-твоему, я целый день занимаюсь? — И он улыбнулся ей, пытаясь извиниться за свой тон.
      К его некоторому удивлению, она улыбнулась в ответ и подала ему чашку фруктового сока, слегка сдобренного вином. Предлагать ему простой сок они и не пытались.
      — Судя по твоим речам, — сказала Менолли, — ты поправляешься.
      — По моим речам?.. Да я только и делаю, что брюзжу, как недовольный старый дед! Небось до смерти уже вам всем надоел., Менолли села рядом на палубу и взяла его за руку.
      — Как я рада, что ты брюзжишь, — прошептала она, и Робинтон изумился слезам, блеснувшим у нее на ресницах.
      — Девочка моя милая, — растерянно выговорил он и накрыл ее руку своей.
      Менолли опустила голову на ложе, отвернув лицо прочь. Зейр взволнованно пискнул, его глаза замерцали. Над головой Менолли в воздухе возникла Красуля и защебетала в смятении, ощущая состояние подруги. Робинтон отставил чашку и приподнялся на локте, наклоняясь к девушке;
      — Менолли, я уже почти поправился, честное слово. Брекки говорит, я со дня на день начну вставать… — И погладил ее по голове: — Ну не плачь. Теперь-то о чем?
      — Я знаю, это глупо… Ты поправляешься, и уж мы проследим, чтобы ты никогда больше не взваливал на себя столько всего… — И Менолли, досадуя сама на себя, тыльной стороной ладони смахнула слезы и шмыгнула носом.
      Это вышло у нее так трогательно, так по-детски, а лицо с мокрыми дорожками слез показалось вдруг таким беззащитным, что сердце Робинтона гулко стукнуло в ребра. Он нежно улыбнулся девушке и отвел волосы, упавшие ей на лицо. И поцеловал ее в щеку.
      Ее пальцы на его руке вдруг судорожно сжались, а обе огненные ящерицы взвились и зажужжали. Робинтон застыл, пораженный собственным волнением и откликом файров. Менолли отшатнулась прочь.
      — Прости меня, — прошептала она и поникла, опуская глаза.
      — И ты прости меня, милая Менолли, — ответил арфист так мягко, как только мог. Как горько сожалел он в этот миг о своей давно минувшей молодости, о своей любви к этой девушке, о том, что между ними уже ничего не будет, не может, должно быть… и даже о том, что слабость вынудила его сознаться во всем этом себе самому.
      Он поднял руку, умоляя ее не говорить ничего, и со вздохом закрыл глаза, чтобы не видеть любви и боли в ее глазах. И почувствовал, что объяснение, длившееся всего-то несколько мгновений, лишило его последних сил. Оно было столь же кратким, как Запечатление, и тоже имело власть, длящуюся всю жизнь. И если по совести, то в глубине души он всегда осознавал опасную двойственность своих чувств к этой девушке из далекого приморского холда, чей редкостный талант он, Робинтон, обнаружил и бережно воспитал. И поделом ему, что тайное стало явным в столь неподходящий момент. Поделом старому тупице, не сумевшему давным-давно распознать истинную силу и смысл ее ответной привязанности. Ну да, он же привык видеть ее вдвоем с Себеллом и знал, что они искренне радуются друг другу… Да что там, он сам первый заметил их взаимную склонность и как мог помогал ей расцвести… Себелл был для бездетного Робинтона сыном, более чем сыном…
      — Но Себелл… — начал было он — и смолк, ощутив робкое прикосновение ее пальцев. — Я полюбила тебя гораздо раньше. Мастер, — сказала Менолли.
      — Дитя мое… милое дитя, — сказал Робинтон, тщетно пытаясь сам в это поверить. Он крепко сжал ее руку, потом отпустил. Оперся локтем на подушки, взял чашку с соком и принялся пить.
      Это помогло ему собраться с духом и улыбнуться ей, несмотря на спазм, стиснувший горло. Менолли сделала над собой усилие и улыбнулась в ответ.
      В это время послышались шаги Мастера рыбаков, и Зейр, снявшись с места, улетел куда-то за тент, хотя Робинтон решительно не мог взять в толк, что его потревожило.
      — Бодрствуешь, вижу? Отдохнул, дружище? — спросил Идаролан.
      — Вот тебя-то как раз мне и надо, — обрадовался Робинтон. — Скажи, замечал ли ты Сестер Рассвета на закате? Или мое зрение так же оплошало, как и все остальное?
      — Не клевещи на свои глаза, добрый Мастер Робинтон! — был ответ. — Я уже отписал об этом Мастеру Вансору. Честно говоря, я не первый раз пересекаю южные воды, но никогда еще не забирался так далеко на восток и не видел этого явления. Но в неподвижности Сестер в самим деле есть нечто странное!
      — Можно ли будет позаимствовать твой дальновизор, если мои строгие начальницы позволят мне чуть-чуть задержаться на палубе после заката? — спросил Робинтон и бросил Менолли многозначительный взгляд.
      — Конечно, можно, Мастер Робинтон, на здоровье! Если хочешь, потом сравним результаты. Я же знаю, сколько времени ты просидел над формулами Вансора! Чего доброго, мы с тобой сами, без Звездочета, раскусим эту задачку…
      — Вот это было бы неплохо, А покамест давай-ка завершим партию, которую начали утром! Менолли, не принесешь ли доску?..

Глава 18