Крепыш издал негромкий щебет, в котором прозвучало такое сомнение, что Пьемур не смог удержаться от смеха. - Это твой файр? - с любопытством спросил подошедший мастер, не сводя глаз с Крепыша. - Нет, мой господин, - произнес Пьемур с таким явным сожалением, что рудокоп усмехнулся. - Это один из файров Менолли, помощницы мастера Робинтона. Его зовут Крепыш. Я помогаю Менолли кормить его по утрам ведь у нее их девять, и кормить их - сущее наказание. Так что он мой старый знакомый. - Вот уж не думал, что эти твари так сообразительны, что могут находить людей. - Видите ли, мой господин, я и сам это только что узнал, - ответил Пьемур, не в силах скрыть легкого самодовольства: все-таки Крепыш его разыскал! - Ну и какой прок от того, что он тебя нашел? - скептически осведомился мастер. - Как же, мой господин, - он вернется к Менолли и даст ей понять, что видел меня. Но было бы еще лучше, если бы вы дали мне кусочек кожи для письма. Я привяжу его к лапке Крепыша, он отнесет обратно, и тогда они точно узнают... Мастер предостерегающе поднял руку. - Я бы не хотел, чтобы в письме упоминался визит Древних. - Само собой, мой господин, - обиженно ответил Пьемур - неужели старший рудокоп думает, что его нужно предупреждать? На клочке, который неохотно выдал ему мастер горняков, удалось нацарапать всего несколько слов. Кожа была старая, видно, с нее уже неоднократно соскабливали старые записи, чтобы использовать снова, поэтому чернила расплывались. - написал Пьемур, а потом по внезапному наитию добавил барабанными сигналами: . - Гляжу, ты умеешь обращаться с этой мелюзгой! - с ворчливым одобрением заметил старший рудокоп, наблюдая, как Пьемур привязывает записку к лапке Крепыша, причем сам файр следил за этой операцией не менее внимательно, чем мастер. - Он знает, что мне можно доверять, - ответил Пьемур. - Как говорится, доверяй, но проверяй, - неожиданно сухо отрезал рудокоп, и Пьемур недоуменно взглянул на него. - Да ты не обижайся, парень. Именно в этот миг Пьемуру пришлось сосредоточиться, чтобы как можно ярче представить себе Менолли. Потом, подняв руку над головой, он привычным движением подбросил файра в воздух. - Лети к Менолли, Крепыш! Возвращайся к Менолли! Вместе с рудокопом они провожали взглядом файра, который стремительно удалялся в западном направлении и вдруг исчез из вида. Тут ученик позвал их ужинать. Во время еды Пьемур терялся в догадках: что же хотел сказать мастер, к кому относилось его замечание . Может, он не очень-то доверяет Пьемуру? Но почему? Разве не он сохранил для них сапфиры? И при этом ему даже не пришлось соврать. И у себя в цехе он никогда не наживался на своих друзьях, торгуясь за них на ярмарке, и всегда держал слово. Приятели часто обращались к нему за помощью. Да и вообще, разве само это поручение - не знак доверия со стороны Главного арфиста? Что же скрывается за словами старшего рудокопа? - Пьемур! - кто-то тряс его за плечо. Паренек с запозданием сообразил, что к нему обращаются уже не в первый раз. - Ведь ты - арфист! Спой нам, сделай милость! Эта искренняя просьба людей, вынужденных подолгу жить и работать в глуши, заставила сердце Пьемура болезненно сжаться от сожаления. - Понимаете, друзья, я потому и стал гонцом, что у меня ломается голос, и мне пока что не разрешают петь. Но знаете, - поспешно добавил он, заметив на лицах рудокопов явное разочарование, - я могу продекламировать вам кое-какие песни, если у вас найдется, на чем отбивать ритм. После нескольким неудачных попыток он остановил свой выбор на кастрюле, которая звучала не так уж плохо, и, поддерживаемый слушателями, притопывавшими в такт тяжелыми сапогами, проговорил им все новые песни Цеха арфистов, даже новую балладу о Лессе, сочиненную мастером Домисом. Кто знает, когда еще им доведется услышать ее в настоящем исполнении, да и никто ее не услышит до праздника у лорда Гроха. И если, по мнению самого Пьемура, в его теперешней передаче эта песня многое потеряла, все равно мастер Шоганар его не слышит, Домис никогда не узнает, зато рудокопы были так неподдельно счастливы, что мальчик почувствовал: он потрудился не зря. Распрощавшись с холдом рудокопов, он с первыми лучами солнца направился в обратный путь. Теперь тропа шла под уклон, и от тряской рыси скакуна у Пьемура зуб на зуб не попадал. Временами они с пугающей скоростью скатывались с откосов, которые с таким трудом одолевали накануне. Пьемур зажмурился и, вцепившись в седло, изо всех сил надеялся, что они не слетят с тропы в бездонное ущелье. Когда он возвращал своего невозмутимого скакуна Банаку, животное лишь слегка вспотело под седлом, в то время как сам Пьемур весь взмок. - Я вижу, все в порядке, - лаконично заметил Банак. - Хоть он и не больно прыток, зато надежен, - с таким преувеличенным облегчением проговорил Пьемур, что Банак рассмеялся. Ступив на Главный двор Цеха арфистов, Пьемур услышал, как Тильгин отважно поет соло Лессы. Он усмехнулся про себя: даже когда Тильгин не врет, голос его звучит скучно и вяло. На крыше никого из файров Менолли не было видно, но на подоконнике спальни мастера Робинтона нежился на солнышке Заир, так что Пьемур взлетел по лестнице через две ступеньки. Хотя он втайне сожалел, что никто не видит его триумфального возвращения, в этом был и свой плюс: у него не появилось искушения разболтать о своих приключениях. Зато когда мастер Робинтон тепло приветствовал его, паренек прямо-таки надулся от гордости. - Ты прекрасно воспользовался представившейся возможностью. Только будь любезен, юный Пьемур, объясни мне скорей, что означают твои загадочные сигналы, - или я лопну от любопытства! Насколько я понял, означает Древних? - Вы правы, мой господин. - Повинуясь знаку Робинтона, Пьемур уселся и начал свой рассказ. - Т'рон на Фидранте и еще двое всадников на голубых заявились, чтобы забрать у мастера рудокопов сапфиры! - А ты совершенно уверен, что это были Т'рон с Фидрантом? - Совершенно! Я видел их пару раз еще до ссылки. А потом, самим рудокопам они прекрасно известны. Главный арфист сделал ему знак продолжать, и мальчуган красноречиво описал все события минувшего дня, вдохновленный таким изумительным слушателем, как мастер Робинтон, который напряженно внимал ему, не задавая ни единого вопроса. Потом Главный арфист заставил Пьемура повторить рассказ снова, но на этот раз его интересовали подробности, реплики, а уж сцену столкновения Древнего с мастером рудокопов Пьемуру пришлось передать до мельчайших деталей. Робинтон одобрительно посмеялся, услышав о находчивости Пьемура, похвалил за осторожность, когда услышал, что тот спрятал ограненные сапфиры в сапоги. Только тогда паренек вспомнил, что должен отдать драгоценные камни Главному арфисту. Он выложил сапфиры на стол, и солнце ярко заиграло на их отполированных гранях. - Я сам переговорю с мастером Никатом. Думаю, мы с ним увидимся сегодня же, - проговорил Робинтон и, держа камень двумя пальцами, принялся рассматривать его на свет. - Изумительная работа - ни единого изъяна! - Мастер так и сказал, - осмелев, поддакнул Пьемур. - Думаю, не так-то просто подобрать нужный синий цвет для мастеров нашего Цеха! Мастер Робинтон удивленно воззрился на Пьемура, потом удивление сменилось добродушной улыбкой. - Надеюсь, молодой человек, это вы тоже оставите при себе? Пьемур важно кивнул. - Разумеется. А вот если бы у меня был свой файр, вам бы не пришлось беспокоиться ни из-за меня, ни из-за камней. К тому же можно было бы задать жару негодяю Т'рону. Лицо Главного арфиста мгновенно переменилось, теперь на нем не было и следа добродушия, глаза метали молнии. Пьемур был уже и сам не рад, что сболтнул лишнее. Он даже не мог спрятать взгляд от суровых глаз мастера Робинтона, хотя больше всего на свете ему хотелось уползти куда-нибудь подальше, скрыться от явного неодобрения учителя. Паренек сжался, прекрасно сознавая, что его дерзость достойна хорошей оплеухи. - Когда ты проявляешь смекалку, как, например, вчера, - после невыносимо долгого молчания произнес мастер Робинтон, - то тем самым подтверждаешь то доброе мнение, которое Менолли высказала о твоих способностях. Но сейчас ты подтвердил то худшее, что говорили мне про тебя мастера нашего Цеха. Я не противник честолюбия и умения самостоятельно мыслить, но... - внезапно из его голоса исчезло холодное неодобрение, - ...но самонадеянность считаю непростительным пороком. А тот, кто осмеливается осуждать всадника, допускает преступную неосмотрительность. К тому же, - Главный арфист предостерегающе поднял палец, - ты спешишь получить привилегию, которую никоим образом не заслужил. А теперь ступай к мастеру Олодки и выучи, как правильно передавать слово . Добродушная нотка, вновь прозвучавшая в его голосе, совсем доконала Пьемура - ему было бы куда легче, если бы мастер как следует отругал его за дерзость или даже надавал подзатыльников. Он счел за благо поскорее убраться, хотя ноги плохо слушались. - Пьемур! - окликнул его мастер Робинтон, когда он возился с дверной ручкой. - Хочу тебе сказать, что на прииске ты проявил себя молодцом. Только прошу тебя, - и в голосе его послышалось такое же изнеможение, какое он частенько слыхал у мастера Шоганара, - постарайся держать язык за зубами! - Постараюсь, мой господин, обязательно постараюсь! - голос Пьемура предательски сорвался, и он выскочил из кабинета, чтобы мастер не увидел на его глазах слез стыда и облегчения. Он постоял минутку в безлюдном коридоре, от души радуясь, что в этот час вокруг никого нет. Мальчуган искренне стыдился своей опрометчивой выходки. Мастер как всегда прав: нужно научиться сначала думать, а потом уже говорить тогда ему и в голову не пришло бы ляпнуть такое про всадника! Любой другой мастер задал бы ему хорошую трепку. Домис - тот бы не колебался ни секунды, да и сонный мастер Шоганар, чью руку он не раз ощущал на своей физиономии за непозволительную дерзость, - тоже... И что его стукнуло - обругать всадника, пусть даже Древнего, да еще в разговоре с самим мастером Робинтоном! Это непревзойденная наглость, даже для него, Пьемура. Паренек содрогнулся и дал себе горячую клятву впредь обуздывать свои мысли, а еще пуще - язык. Особенно теперь, когда он в курсе действительно важных событий. Ведь еще до своего нескромного замечания он был уверен: появление на прииске Древних, а тем более - цель этого появления, неприятно удивит Главного арфиста. Да и что можно предпринять против незаконных набегов Древних на север? Пьемур яростно дернул себя за ухо, так что на глаза навернулись слезы, и побрел по коридору. Спрашивается, как выяснить барабанный сигнал для слова ? При сложившихся обстоятельствах он не может просто так взять и спросить Дирцана, не объяснив, зачем ему это нужно. Не может он спросить и у других учеников. Они и так на него взъелись за слишком быстрые успехи в учебе. Но он был уверен, что случай не замедлит представиться. Потом паренек задумался: интересно, зачем мастер Робинтон велел ему узнать этот сигнал? Может быть, он понадобится Пьемуру в будущем? Значит, Главный арфист ожидает, что за этим визитом Древних последуют и другие? Непонятно... Эти размышления занимали Пьемура несколько дней подряд, пока ему и вправду не представился случай отыскать нужный сигнал. К негодованию Пьемура, Дирцан встретил его так, как будто он нарочно задержался, чтобы уклониться от чистки барабанов. Это было первое задание и, поскольку Пьемур не мог полировать барабаны, когда они были в работе, то провозился до самого обеда. После еды ему пришлось осваивать еще один вид деятельности, принятый на барабанной вышке, поскольку он на свою беду так хорошо запоминал сигналы. Всем ученикам полагалось, услышав сообщение, записать его. Потом Дирцан проверял, что получилось у каждого. Сначала Пьемуру показалось, что это совершенно безобидное занятие, и только потом выяснилось: оно сулит ему очередную неприятность. Все барабанные депеши считались секретными. На взгляд Пьемура, это было изрядной глупостью - ведь большинство подмастерьев и все без исключения мастера отлично разбирались в барабанных сигналах. Так что добрая треть обитателей Цеха арфистов понимала большинство барабанных посланий, грохочущих над долиной. Тем не менее, если слухи о чем-то особо важном начинали гулять по всему Цеху, в этом было принято винить болтливых учеников барабанщика. И вот теперь роль козла отпущения собрались навязать Пьемуру! Когда Дирцан впервые обвинил его в излишней болтливости, - а случилось это через пару дней после того, как он стал записывать сообщения, - он уставился на подмастерья в полном недоумении. За что тут же получил увесистую оплеуху. - Учти, Пьемур, со мной твои номера не пройдут. Я их знаю наперечет. - Как же так, мой господин! Я бываю в Цехе только во время обеда, да и то не всегда... - Не смей возражать! - Но послушайте, мой господин... Дирцан наградил его очередной оплеухой, и Пьемур скорбно удалился, чтобы наедине подумать, кто же из учеников роет ему яму. Не иначе как Клел! Но как его остановить? Мастер Робинтон не должен услышать такую отъявленную ложь! Дня через два из Набола поступило срочное сообщение для мастера Олдайва. Поскольку дежурил Пьемур, его и отрядили с ним к Главному лекарю. Опасаясь снова стать жертвой ложного обвинения, Пьемур позаботился о том, чтобы никого не встретить ни во дворе, ни в здании. Мастер Олдайв попросил мальчика подождать ответа, который он, написав, тщательно сложил. Пьемур промчался через пустынный двор, взлетел по лестнице на барабанную вышку и, запыхавшись, вручил записку Дирцану. - Вот! Видите - я не разворачивал. И по пути не встретил ни одной живой души! Дирцан, все больше хмурясь, глядел на него. - Ты, кажется, снова намерен дерзить? - подмастерье замахнулся. Пьемур благоразумно отступил и увидел, что остальные ученики с большим интересом наблюдают за их разговором. Злорадный блеск в глазах Клела подтвердил подозрения Пьемура. - Нет, я намерен доказать, что не болтаю направо и налево, даже если понимаю, что говорится в послании. Лорд Мерон Набольский заболел и срочно требует к себе мастера Олдайва. Только кого волнует, если он отдаст концы, после того, что он сделал для Перна? Пьемур знал, что заслужил оплеуху, и на этот раз не стал увертываться. - Придется тебе, Пьемур, поучиться вежливости - или отправляйся обратно в свой холд, крутить хвосты скакунам! - Я имею полное право защищать свою честь! И у меня есть для этого все возможности! - паренек вовремя прикусил язык - он чуть было не ляпнул, что сам мастер Робинтон может подтвердить: Пьемур - не болтун! Ведь в Цехе арфистов, где слухи распространялись с быстротой молнии, пока не просочилось ни единого слова о набеге Древних на прииск. - Какие же? - Насмешливый вопрос Дирцана убедительно доказал Пьемуру: сделать это будет неимоверно трудно, не рискуя заслужить справедливого обвинения в неумении держать язык за зубами. Ночью, когда все безмятежно спали, Пьемур беспокойно ворочался с боку на бок, не в силах заснуть. Чем больше он обдумывал стоящую перед ним задачу, тем больше убеждался: решить ее чрезвычайно сложно, нигде не погрешив против осмотрительности. Раньше, когда он мог спокойно обсудить все с приятелями, - с Бонцем, Бролли, Тимини и Ранли - он непременно попросил бы у них помощи. Совместными усилиями они наверняка нашли бы какой-нибудь выход. Если же он обратится по такому ничтожному поводу к Менолли или Сибелу, они могут подумать, что напрасно остановили на нем свой выбор. Хуже того - сами его жалобы они могут счесть излишней болтливостью. Мастер Робинтон как в воду глядел, когда сказал, что обстоятельства могут вынудить Пьемура разболтать сведения, которые должны оставаться тайной! Только откуда же Главный арфист знал, что Пьемур, став учеником барабанщика, вляпается как раз туда, где его будет легче всего обвинить в неумении хранить секреты? Наконец его изобретательный ум нашел одну возможность: все ученики, даже старший из них, Клел, все еще корпели над барабанными сигналами средней сложности и поэтому никогда не могли разобрать длинные послания, приходящие в Цех арфистов, от начала до конца. Значит, если Пьемур в совершенстве овладеет барабанной азбукой, он сможет понимать сообщения целиком. Только Дирцану он этого не покажет, а будет вести свой личный список всех депеш, которые примет и переведет. Тогда, как только снова возникнет слух, в котором будет фигурировать какое-нибудь наполовину понятое послание, Пьемур докажет Дирцану, что он знал все сообщение от начала до конца, а не только обрывки, которые разобрали другие ученики. Чтобы еще больше преуспеть в своем замысле, Пьемур торчал на барабанной вышке даже во время обеда. Причем старался не попадаться на глаза ни Дирцану, ни мастеру, ни дежурным подмастерьям. Ведь если рядом с ним никого не будет, никто не сможет обвинить его, что он распускает слухи. Даже когда его посылали отнести кому-нибудь записку, он возвращался с такой быстротой, чтобы никто не мог заподозрить его в том, что он слоняется без дела и сплетничает с кем попало. Во дворе он появлялся только для того, чтобы кормить файров вместе с Менолли. А сообщения продолжали приходить - то срочные, то такие любопытные, что Пьемур был почти уверен: какой-нибудь ученик не удержится и разболтает, но ни один слух, ни один шепоток не вознаградил его за понесенные жертвы. Он в отчаянии отказался от своего плана и порвал все сообщения, которые успел записать. Но продолжал держаться особняком от остальных. Пьемур уже стал сомневаться, что долго выдержит, когда, в один прекрасный день, сразу после завтрака, на барабанной вышке снова появилась Менолли. - Сегодня мне понадобится гонец, - объявила она Дирцану. - Забирай Клела... - Нет. Мне нужен Пьемур. - Послушай, Менолли, я ничего не имею против того, чтобы он выполнял мелкие поручения, но... - Пьемура выбрал мастер Робинтон, - пожав плечами, сказала девушка, - и согласовал с мастером Олодки. Собирайся, Пьемур. Пьемур прошагал через гостиную, не обращая внимания на злобные взгляды, которые кидал на него Клел. - Менолли, мне кажется, стоит упомянуть мастеру Робинтону, что мы не находим Пьемура особенно надежным... - Пьемур? Ненадежен? Пьемур как раз собирался обернуться и бросить Дирцану вызов, но веселая снисходительность, прозвучавшая в тоне Менолли, оказалась куда лучшей защитой, нежели любой шаг, который он мог предпринять сам. Одним невинным вопросом Менолли задала Дирцану, не говоря уж о Клеле и остальных, непростую задачу. Ничего, пусть поломают головы на досуге. - Ведь он наверняка тебе жаловался? Пьемур услышал в голосе подмастерья насмешку. Он вдохнул поглубже и продолжал собираться. - Вообще-то, - с недоумением проговорила Менолли, - он почти не открывал рта, разве что сказал пару слов о погоде да о настроении файров. А что, Дирцан, ему есть на что жаловаться? Пьемур почти вбежал в комнату, чтобы предупредить возможные объяснения подмастерья. Обстоятельства явно складывались в его пользу. - Я готов, Менолли! - Да, нам нужно спешить. - Пьемур видел, что Менолли явно хочется выслушать ответ Дирцана. - Но мы еще вернемся к этому разговору. Пошли, Пьемур! Стуча каблуками, девушка побежала вниз по лестнице и только миновав первую площадку, обернулась к Пьемуру. - Ну, что ты там натворил? - Ничего, - ответил он с такой горячностью, что Менолли усмехнулась. - И в этом вся беда. - Твоя слава сослужила тебе плохую службу? - Гораздо хуже. Ее собираются использовать против меня. - Как ни хотелось Пьемуру поговорить на эту тему, он решил, что чем меньше он скажет, - даже Менолли - тем лучше. - Что, ученики на тебя взъелись? Видела я их физиономии! Чем ты успел им насолить? - Если только тем, что слишком быстро заучил барабанные сигналы. - Ты уверен? - Еще как уверен. Неужели ты думаешь, что я захотел бы опозориться перед мастером Робинтоном? - Пожалуй, нет, - задумчиво проговорила она, спускаясь с последнего пролета. - Знаешь, мы разберемся с этим делом, когда вернемся. Сегодня в холде Айген ярмарка, и мы с Сибелом приглашены туда как арфисты. А от тебя мастер Робинтон хочет, чтобы ты сыграл роль простоватого мальчишки-школяра. - Могу ли я спросить, почему? - страдальчески вздохнув, осведомился Пьемур. Менолли рассмеялась и взъерошила ему волосы. - Спросить-то ты можешь, только я не смогу тебе ответить. Нам про это ничего не известно. Просто мастер хочет, чтобы ты поболтался по ярмарке и послушал, о чем говорит народ. - Он имеет в виду Древних? - как можно равнодушнее спросил Пьемур. - Возможно, - поразмыслив, ответила Менолли. - Он явно озабочен. Пусть я его помощница, но даже я не всегда знаю, что у него на уме. И Сибел - тоже. Она вышла из-под арки и направилась к ярмарочному лугу. - Так я полечу на драконе? - вырвалось у Пьемура. Он застыл на месте, не в силах оторвать глаз от представшей перед ним картины: бронзовый Лиот, развернув сверкающие на солнце крылья, величаво поворачивал голову, наблюдая воздушные пляски файров. Глаза великана переливались голубовато-зеленым сиянием. У его плеча стояли Н'тон, Предводитель Форт Вейра, и Сибел. Рядом с огромным драконом оба они, несмотря на высокий рост, казались карликами. - Шевелись, Пьемур. Нас ждут. Айгенская ярмарка в самом разгаре. Пьемур принялся натягивать кожаную куртку и под этим предлогом слегка отстал от Менолли. Его одновременно восхищало и ужасало предстоящее путешествие на драконе. Видели бы его эти олухи с барабанной вышки! Наверняка задумались бы, стоит ли порочить его доброе имя... Сейчас ему не хотелось думать о том, что такое отличие, как полет на драконе, неизбежно еще больше осложнит его участь. Разве в этом дело? Он, Пьемур, полетит на драконе! Н'тон всегда был для него идеалом всадника - высокий, широкоплечий, темные волосы, вырвавшись из-под летного шлема, ниспадают свободной волной. Открытый взгляд и дружелюбная улыбка говорят о твердом и прямодушном нраве. До чего он отличается от своего предшественника, вечно надутого Т'рона! Будто подтверждая мысль Пьемура, Н'тон добродушно улыбнулся, приветствуя ученика арфиста. - До чего жаль, Пьемур, что у тебя ломается голос! Я так ждал праздника у лорда Гроха - хотел послушать новую балладу. Менолли мне все уши прожужжала рассказами о ней. Ты когда-нибудь летал на драконе? Нет? Тогда ты, Менолли, залезай первая. Пусть посмотрит, как это делается. Вот Менолли, ухватившись за летную упряжь, вскарабкалась Лиоту на плечо и, ловко перекинув ногу через шею дракона, уселась меж выростами гребня. Внимательно наблюдая за ней, Пьемур все никак не мог поверить привалившей ему удаче. Разве можно себе представить, чтобы Т'рон позволил какому-то подмастерью, а тем более, школяру прокатиться на своем бронзовом! - Ну, понял, в чем фокус? Отлично. Тогда забирайся. - Сибел подсадил Пьемура, Менолли протянула ему сверху страховочную веревку. Путь вверх по драконьему плечу показался пареньку очень длинным. Он ухватился за веревку и поставил ногу на плечо Лиота. Тут ему пришла в голову мысль: не повредит ли он своим сапогом гладкую шкуру зверя? - Не робей, Пьемур! - засмеялся Н'тон. - Шкуре Лиота ничего не сделается. Но он благодарит тебя за заботу. От удивления Пьемур чуть не свалился. - Подтягивайся, Пьемур! - скомандовала Менолли. - Я и не знал, что он меня слышит! - выдохнул паренек, устраиваясь на шее Лиота. - Драконы слышат то, что хотят услышать, - усмехнулась Менолли. Придвинься ко мне поближе - перед тобой еще должен уместиться Сибел. Едва она произнесла эти слова, как Сибел с ловкостью, свидетельствовавшей об изрядной практике, занял место перед Пьемуром. За подмастерьем последовал Н'тон. Усевшись, он передал им предохранительные ремни. Пьемур решил, что это излишняя предосторожность, - тесно зажатый между Сибелом и Менолли, он не смог бы шевельнуться, если бы даже захотел. Сибел покосился на него через плечо. - Я уверен, ты наслышан о Промежутке, но все же хочу тебя предупредить: он пугает даже тех, кто знает, чего ожидать. - Это действительно так, Пьемур, - подтвердила Менолли, обняв его за талию. - Я буду крепко держаться за тебя, а ты обхвати за пояс Сибела. - В Промежутке ты ничего не будешь чувствовать, - продолжал Сибел. Там ничего нет, кроме леденящего холода. Ты не будешь ощущать ни Лиота под собой, ни наших тел, прижатых к тебе, ни своих рук на моем поясе. Но это продлится лишь несколько ударов сердца. И они покажутся тебе очень громкими. Считай их. Мы все так делаем, можешь не сомневаться! Улыбка Сибела рассеяла все сомнения и страхи Пьемура. Он кивнул, боясь, что голос может его подвести. Не так уж важно, что там случится в Промежутке! Главное, он испытывает это сам - мало кто из учеников арфиста может таким похвастаться! Внезапно последовал сильный толчок, и он уткнулся подбородком Сибелу в спину. Невольно взглянув вниз, он увидел, как земля быстро удаляется, - это Лиот взвился ввысь. Пьемур почувствовал, как напряглись мощные мышцы, отходящие от шеи дракона, и хрупкие на вид крылья сделали первый, самый важный взмах. Мгновение - ярмарочный луг как будто провалился вниз, и вот уже они парят вровень с огневыми высотами Форт холда. Сибел предостерегающе сжал ладони Пьемура, лежащие у него на поясе. Еще один удар сердца - и вокруг ничего, кроме пронизывающего до боли холода. Только даже эту боль Пьемур не мог ощутить. Единственное, что он чувствовал, - это полное отсутствие всяких ощущений, кроме ударов бешено бьющегося в груди сердца. Он с трудом подавил инстинктивное желание закричать от ужаса. В следующее мгновение они снова парили над землей. Лиот плавно скользнул в вираж, и под его крыльями распахнулись просторы золотистой равнины. Пьемур вздрогнул и уперся взглядом Сибелу в спину. А дракон продолжал скользить к земле, время от времени резко рыская в стороны, что доставляло Пьемуру несказанное беспокойство. Вдруг он услышал чириканье файров и, несмотря на твердое решение не глядеть по сторонам, поймал себя на том, что наблюдает, как они зигзагами мечутся вокруг дракона. - И так-то страшновато, - крикнула ему в ухо Менолли, - а тут еще... ой! Сердце у Пьемура упало: кажется, сейчас он оторвется от шеи дракона! Судорожно вздохнув, он еще крепче вцепился в пояс Сибела и почувствовал, как подмастерье затрясся от сдерживаемого смеха. - Именно это я и имела в виду, - продолжала Менолли. - Н'тон говорит, что это всего лишь воздушные потоки: они вздымают дракона вверх или заставляют его падать вниз. - Только и всего? - несмотря на все старания Пьемура, вопрос прозвучал как испуганный писк. Но Менолли не засмеялась, за что он был ей искренне благодарен. - Я тоже никак не могу к ним привыкнуть, - услышал он ее ободряющий голос у самого уха. Пьемур только начал осваиваться с этим новым неудобством полета на драконе, как Лиот круто пошел вниз, будто собрался нырнуть в реку Айген. Мальчика прижало к Менолли, и он не знал, как лучше поступить: крепче уцепиться за Сибела или поддаться этому давлению. - Только дышать не забывай! - крикнула Менолли, но он едва расслышал ее слова в свисте летящего навстречу ветра. Тем временем Лиот выровнял полет и стал плавно кружить над открывшимся внизу прямоугольником ярмарочной площади. Слева виднелась река - широкий мутный поток, струящийся меж красных песчаниковых откосов. Небольшая лодка скользила по течению, которое, должно быть, было куда стремительнее, чем могло показаться, глядя на гладкую, маслянисто блестящую поверхность реки. Направо тянулся скалистый уступ, широкий и голый, который полого поднимался к холду Айген на безопасной высоте от воды, если судить по отметкам, оставленным приливом на песчаниковых обрывах. За холдом вздымались отвесные скалы, которым ветер придал самую причудливую форму. Некоторые из них служили приютом обитателям Айгена, где не было рядов предместьев, примыкающих к главному холду. Не было в айгенском холде и огневых высот, да и какой от них прок: ведь вокруг только камни да песок, а им Нити не могут причинить никакого вреда. Плодородные земли, снабжающие холд продовольствием, лежали за ближайшей излучиной реки. Там вода отводилась вглубь каналами, питающими поля водяницы. Пьемур очень сомневался, что ему пришлась бы по вкусу жизнь в таком мрачном на вид холде, пусть даже он неуязвим для Нитей. А потом, здесь такая жарища! Лиот приземлился, подняв тучу красноватой пыли, и на Пьемура обрушилась волна удушливого зноя. Еще не расстегнув предохранительных ремней, он уже начал сдирать с себя кожаное обмундирование и увидел, что Менолли тоже поспешила избавиться от шлема, перчаток и куртки. - Всегда забываю, как жарко здесь, в Айгене, - сдувая со лба волосы, проговорила она. - Зато драконам жара очень даже по вкусу, - сказал Н'тон, махнув рукой в сторону холда, где громоздились пологие холмы. Только теперь Пьемур разглядел, что это были растянувшиеся на солнце драконы. Съезжая с Лиотова плеча, Пьемур обратил внимание на то, как необычно устроена здешняя ярмарка. Открытых дорожек не было видно, да и вообще, единственным открытым пространством была площадка для танцев, по обыкновению расположенная в центре. Хотя он не мог себе представить, у кого хватит сил танцевать в такую-то жарищу. Пьемур пригнулся - Лиот, осыпав их песком, взметнулся ввысь и полетел разделить компанию нежащихся на солнце драконов. Тем временем Н'тонов Трис, Сибелова Кими и все девять ящериц Менолли тоже взлетели в воздух, где их встретили налетевшие откуда-то здешние файры, и вся стая, радостно галдя, устремилась вдаль. - Вот и чудно - нашли себе занятие, - проговорила, глядя им вслед, Менолли, потом повернулась к Пьемуру. - Дай мне свои вещи, я оставлю их в холде, пока они тебе снова не понадобятся. - Мы должны нанести визит вежливости лорду Лауди и его домочадцам, сказал Сибел, доставая из кармана пригоршню монет. Выбрав три, он вручил их Пьемуру: одну осьмушку и две тридцать вторых. - Не подумай, что я жмот, - просто кое-кто может заинтересоваться, если увидит у тебя слишком много денег. К тому же я не думаю, чтобы в здешнем холде знали толк в твоих любимых пончиках. - Все равно здесь дня них слишком жарко, - Пьемур покачал головой и проворно опустил деньги в карман. - Зато здесь готовят засахаренные фрукты, которые должны тебе понравиться, - подсказал Сибел, - в любом случае, прохаживайся по ярмарке и держи ушки на макушке - только смотри, чтобы тебя не поймали за подслушиванием. А ужинать приходи в холд. Если что, спроси арфиста Бантура. Или Диса - он тебя помнит. Они подошли к краю навеса, и Пьемур, наконец, понял: проходы, конечно, есть, только они прикрыты от палящих лучей солнца полотнищами ткани. В потоке людей, безостановочно двигающемся мимо ларьков и прилавков, оказалось очень легко затеряться. Он заметил, как Менолли обернулась, ища его глазами, но Сибел что-то сказал ей на ухо, и девушка, пожав плечами, двинулась дальше. Пьемур почти сразу же уловил разительное отличие этой ярмарки от тех, которые ему довелось повидать на западе: здесь никто не торопился. Чтобы отстать от спутников, Пьемур сознательно шел нога за ногу, но когда попробовал двинуться в привычном темпе, то мгновенно спохватился. Здесь все ходили неспешно: никто не размахивал руками, не суетился.