Глава 21

— Спингарн, ты в самом деле знаешь, зачем мы сюда попали?

Все сильно устали, но им хотелось убедиться в своей безопасности и узнать причину, которая привела их в Сцены Талискера. Хок сосал трубку, поглядывая время от времени через край гондолы на странный маленький дом посреди голой пустыни. Этель не без изящества устроилась среди подушек и одеял, найденных в гондоле. Даже робот расслабился. Он сидел в привычной позе на медном поручне гондолы, небрежно свешиваясь над пустотой.

— Эй, капитан! — Хок пытался разобраться в ситуации. — Мы ведь живые, правда? Наша крошка только что сказала мне, чтобы я не огорчался.

— Да, — подтвердил Спингарн. Он осторожно взмахнул хвостом. — Считай все колдовством, Хок. Здесь без дьявола не обошлось. Ты прав, мы живы и здоровы, но находимся в царстве такого дьявола, что ты и представить себе не можешь!

— И это тоже часть дьявольских делишек? — сказал Хок, показывая на метеорит.

— Да.

Хок содрогнулся.

— Понятно, парень. Понятно.

— Я потрясен, глядя, как вы ловко увязываете различные события, — вмешался в разговор Гораций.

Спингарн подумал о том, как отреагирует робот, если объяснить ему, что кувыркание падающей гондолы растрясло его мозги и настроило их на правильное восприятие действительности. Но вместо этого он сказал:

— Давайте начнем с меня.

Убедившись, что он еще жив, Хок стал осматривать себя, проверяя, все ли органы и конечности на месте.

— Я был в одной из обычных Сцен, в Первобытной Сцене, — продолжил Спингарн.

— Да, сэр, — согласился с ним робот.

— Я сбежал туда. Меня нельзя было поймать, пока я не вызывал тайм-аут, и даже тогда я мог ускользнуть в другую Сцену, если для меня находился заместитель. Я был в полной безопасности, когда оставался функцией Сцен, и принял меры предосторожности, вписав себя как элемент во все Сцены.

— И при чем тут Талискер? — спросила Этель.

— Очевидно, то, что я сделал со всеми другими Сценами таинственная сила проделала здесь Со мной.

— Превосходно! — воскликнул робот. — Все обстояло именно так!

На Горация никто не обращал внимания.

— Ага! — одобрительно произнес Хок. — Я не совсем понял, капитан, но похоже, что вы — человек момента.

— Ты всегда хотел экспериментировать со случайностями, — напомнила Этель. — Я не забыла, как ты обрадовался, когда обнаружил, что можешь справиться с заброшенной серией Сцен! Ты был похож на ребенка, который думает, что может играть с целыми армиями.

— Я чувствовал себя Богом! — признался Спингарн.

Подавленная и почти полностью стертая личность будто криво усмехнулась в глубине мозга Спингарна. Но она мгновенно исчезла, когда он продолжил:

— Итак, я и Сцены. Я, Сцены и таинственная сила. — Спингарн обратился к Горацию:

— Ты запрограммирован на то, чтобы проверить оценку компьютеров в различных точках?

— Именно, сэр, — подтвердил робот.

— Спингарн! А Гораций знал, что на планете находится таинственная сила?

— Еще один французишка? — спросил Хок.

— Он пришел к такому выводу, — ответил Спингарн. — Компьютер провел для робота вычисления. Понимаешь, Этель, только Директор имеет доступ к выводам предсказателей. Он заявил мне, что только я способен навести на Талискере порядок. Он бы не допустил, чтобы до меня дошло что-то большее, чем намек о присутствии таинственной силы на Талискере. Когда Стражи попытались донести до меня смысл предсказания, им помешали их собственные ограничения.

— Но Гораций знал о таинственной силе?

— Его снабдили схемой вычисления вероятностей, — объяснил Спингарн. — Если бы он мог вычислить мой путь до того места, где я должен вступить в контакт с таинственной силой, ему было бы разрешено помогать. Мне нужно как-то изменить вероятности.

Этель вздрогнула, посмотрев на железное основание.

— Эта штука!

Спингарн пожал плечами.

— Гиганты знали, что это магическая вещь, их фетиш. Они приварили к нему Хока в качестве злой и жестокой шутки. Что-то вроде двойного жертвоприношения их богам. Сначала они использовали его как украшение, а затеи! разодрали бы вместе с нами на части, чтобы предсказать будущее.

— И они могли предсказывать будущее?! — удивилась Этель.

— Конечно, — вставил Гораций, — и с большой степенью вероятности! Без сомнения, сэр, вам будет интересно узнать мое предположение: таинственная сила подарила им встроенное чувство Смены Сцен. Они знали, когда начнется Смена. И их жертвы имеют ключевое значение при Смене Сцен. Я предположил бы, что протекает симпатическая химическая реакция во внутренностях…

— Нет! — содрогнулась Этель.

— Хватит! — оборвал робота Спингарн. — Все кончено, Этель. Мы знаем, что нам нужно найти.

— Я восхищен! — воскликнул Гораций.

— Расскажи нам, что это за штука, — обратился к роботу Хок. — Черт побери, если все это не тарабарщина для старого солдата, — но все равно рассказывай. И не переживай так, мисс! — ободрил он Этель. — На войне и не такое бывает!

— Извиняюсь! — поклонился Гораций. — Я лишен способности вести учтивую беседу! Ах, сэр, капитан, если бы вы знали, как я хотел бы научиться вести непринужденную беседу…

— Хватит! — приказал Спингарн. Серьезный тон робота забавлял его. — Объясни мне кое-что, если можешь.

— Все что угодно, сэр. — Робот замолчал. — Если позволят мои схемы, — добавил он.

— Компьютер избегал проблемы Талискера — верно?

— Как чумы, сэр!

— Чумы, капитан? — удивился сержант Хок, пытаясь разобраться в услышанном. — Выжгите ее, сэр!

— Пожалуй, — согласился Спингарн. — Хок был недалек от истины. — Но почему, Гораций?

Робот больше не старался угодить. Его голос отражал всю остроту дилеммы, которую отказались решать машины, определявшие судьбы почти всего населения галактики, — ту, которую они поставили перед Спингарном.

— Если Сцены Талискера, — продолжил Гораций, — если Сцены Талискера работают случайным образом, то таинственная сила может попытаться расширить масштабы эксперимента.

У Этель перехватило дыхание. Теперь она знала, что именно угрожает всей структуре Сцен.

— Эксперимент! Так значит, безумные Сцены — эксперимент! Здесь! Спингарн, ты имеешь в виду, что это была не только твоя идея — снова запустить Сцены Талискера! Не твой эксперимент!

— Не только мой, — подтвердил Спингарн.

— И Гораций говорит, что таинственная сила может попытаться сделать то же самое на другой планете!

— С большой вероятностью, — сказал Гораций. — Верно, сэр?

— Да. — Спингарн показал на ясное голубое небо. — Таинственная сила может захотеть использовать всю структуру Сцен.

— Но для чего?

— Этого мы пока не знаем, — ответил Спингарн.

— Но ты сам утверждал, что был единственным, кто хотел применить свой Принцип Случайности на Талискере! — Этель смотрела на Спингарна с ужасом. — А теперь говоришь, что идея принадлежит таинственной силе!

— Да, моя идея. И ее тоже. Наконец Этель все поняла.

— Ты нашел таинственную силу здесь!

— Кажется, да.

— И вы вместе придумали это!

Спингарн был удивлен, что к нему не приходит ощущение вины. Он ничего не чувствовал, будто очистился от преступлений своей прежней блистательной, но заблудшей личности.

— Да, — признался он. — Должно быть, я нашел таинственную силу и действовал вместе с ней. Идея принадлежит именно ей. Я же предоставил возможности Сцен.

— И мы ничего не можем сделать?

— Я так не говорил, — возразил Спингарн.

Хок уставился на него. Сержант был в плену недоверчивости. Он не был ни человеком двадцать девятого века, ни настоящим сержантом саперов восемнадцатого века. У него нет механизма, позволяющего свести концы с концами.

— Капитан, значит, все дело в этой груде металла, верно?

— Да, — подтвердил Спингарн. — И в генетическом коде.

— В генетическом коде? Разве тот умирающий человек не говорил что-то про генетический код? — растерянно спросила Этель.

— Чудесно! — воскликнул Гораций. — Как предусмотрительно с вашей стороны было попасть в одну клетку с тем беднягой!

— Та развалина в клетке? — с удивлением спросил Хок. — Что он заявил тебе?

Спингарн сосредоточенно глядел на странные придатки его спутников. Он пытался понять побудительные причины действий неизвестного существа.

— Я думаю, — сказал он наконец, — что таинственная сила может вернуть нам нормальный человеческий облик. Вот что имел в виду агент Управления по борьбе с катастрофами. И это должно быть основной целью для различных племен в Сценах. Все они должны стремиться к такой цели. Итак, генетический код необходим, чтобы разомкнуть цепи хромосом. Путь назад.

— Ноги! — обрадовался Хок. — Я снова буду целым сапером!

— Нет, — сказала Этель. — Я оставлю то, что получила. Спингарн пожал плечами.

— Нас может и не коснуться. Но мы должны двигаться. Таинственная сила хочет, чтобы мы достали генетический код.

— А это? — Хок постучал по метеориту.

— Открой его! — приказал Спингарн.

— Сначала объясни мне еще одну вещь, — попросила Этель, схватив его за руку.

— Если смогу.

— Почему мы? С тобой все понятно. Ты все начал — нашел таинственную силу. Я могу поверить, раз ты так говоришь, хотя не понимаю, что она собой представляет на самом деле. Могу поверить также, что ты нужен на Талискере. И я чувствую себя каким-то образом тоже вовлеченной во все происходящее. Но Хок и Гораций?

— Тебе был нужен старый солдат, Спингарн! Тебе нужен Хок, чтобы ставить мины и воевать с французами! — проворчал Хок, раскуривая трубку.

— Вроде того, сержант, — согласился Спингарн. Девушке он сказал:

— Думаю, что ты нужна здесь, потому что тоже участвовала с самого начала — помогла мне сбежать. Ты помогла сделать Талискер таким, каким он стал. Но Хок и Гораций? — Спингарн взглянул на лицо сержанта и на хрупкие черты робота. — Мне нужен был кто-нибудь, кому я мог доверять. Я не знаю никого решительнее сержанта. А Горацию полностью можно доверять, когда он дает оценку ситуации. Но почему избраны именно они? — Спингарн усмехнулся. — Назовем это для простоты чутьем. Они успешно действуют, разве не так?

— Ага, — обрадовался Хок. — А когда кончишь заговаривать мне зубы, погляди на мой лафет. Видишь, капитан-дьявол — или рядовой Спингарн, или кто ты там еще — здесь по одной стороне идет трещина. Что, если я возьму зубило и попробую узнать, что внутри?

— Давай, — разрешил Спингарн.

Они уже привыкли к плавному покачиванию гондолы. Солнце стояло высоко, и они сняли большую часть своих лохмотьев. Робот начал задумчиво выпускать охлаждающий воздух из одного из своих многочисленных устройств. Но оплавленный метеорит заставил троих людей почувствовать холод. Сержант Хок нагнулся, чтобы взглянуть на почерневшую массу.

— Видишь, капитан? — показал он на метеорит.

Он был прав. Из-за действия жара в металле появилась небольшая трещина. Светлая царапина отмечала место, где осколок гранаты ударился в железное основание Хока.

— Нет, — сказал Хок, задыхаясь. — Я не могу дотянуться до нее. Возьми инструменты и попробуй, — попросил он Спингарна.

Спингарн поднял стальное зубило и маленький тяжелый молоток, которые нашлись во вместительном ранце Хока. Его рука секунду дрожала, но когда он взмахнул молотком, то напряжение спало.

— Тише! — проревел Хок. Удар напомнил ему о сильной боли. — Ладно, продолжай, капитан!

Хок заскрипел зубами, когда Спингарн ударил молотком снова — на этот раз более точно. Зубило вошло глубоко в метеорит, и он распался надвое.

День превратился в ночь.

Глава 22

Три шарика концентрированной тьмы разлетелись в пространстве вокруг гондолы, затмив дневной свет и заглушив звуки. Они поглотили безоблачное небо и разверзли перед испуганными пассажирами воздушного корабля пустоту. Спингарн понимал, что Сцены еще раз поворачиваются вокруг него, что необходимо немедленно действовать, что в ближайшем будущем их надет грозная опасность. Но, подобно остальным, он мог только попытаться бороться с чужеродностъю, окружившей их. Он никогда не испытывал ничего более страшного. Сравнение с кошмарной операцией слияния клеток было бессмысленно, потому что та состояла из химических и электрических превращений. Здесь же он столкнулся с настоящей психической атакой. Его спутники задыхались, крича в смертельном ужасе.

Спингарн закрыл глаза руками, как испуганный ребенок.

Разлетающиеся шарики превратились во Вселенную, полную настойчивых требований.

Спингарн узнал таинственную силу, которая вторглась в его разум. Он понял, что часть его самого — того человека, которым он когда-то был, — собрана неповрежденной внутри чужого разума. В очертаниях, плывших через пустоту, была какая-то злая ирония. Казалось, что призрак другого человека выкрикивает предупреждения и насмешки. Затем он умчался прочь, и остался только невыносимый кошмар таинственной силы.

— Чего ты хочешь? Чего?!

Спингарн вздохнул, затем прокричал вопрос. Слова материализовались и сами собой поплыли в пустоте, через вселенную жажды таинственной силы к знанию.

— Я не знаком с тобой!! — пытался Спингарн объяснить твари, кричавшей в уголках его мозга. — Я не тот, кто был здесь раньше. НЕТ!

Спингарн чувствовал, как тончайшие нервные волокна в его мозгу рвутся, не выдерживая обжигающего холода таинственной силы. Цепочки молекул разрывались, когда она искала человека, который помог ей воссоздать Сцены Талискера.

— Как я могу сказать тебе?! — спрашивал Спингарн. — Как?!

Слова снова повисли в пустоте, закрывшей от странников ясный день. Затем они стали маленькими вселенными, и каждое слово отражало все, что могло означать: "Я" было Вселенной Спингарнов. Спингарны, плывущие в крошечном корабле по огромному океану; Спингарны, вгрызающиеся в землю под Турне; Спингарны, наблюдающие, как огромные паровые машины несутся навстречу друг другу; Спингарны, занимающиеся любовью и путешествующие в мире секса; незнакомые люди, которые могли иметь отношение к старой личности Спингарна, — возбужденные, копающиеся в креплениях Сцен Талискера в поисках таинственной силы; Спингарны, изумленно уставившиеся с выпученными глазами на ядро планеты, где все еще цвели ростки жизни после десятков миллионов лет, прошедших с тех пор, как таинственная сила нашла здесь убежище — или была заключена — или спрятана — от других неумолимых существ его собственного рода!

И «Сказать». Это были рты размером в сотни километров, медленно произносящие миллион раз одно слово, пока бесконечное послание не отпечаталось на губах; это была разветвляющаяся молния интуиции, прочесывающая какой-то космический мозг. Это было множество обычных способов сообщения.

— Говори! — плыли слова перед разумом Спингарна. — Говори, если хочешь. Послание.

Таинственная сила имела послание. Для него. Для Спингарна.

— Послушай сначала, — умолял Спингарн, не обращая внимания на боль в мозгу и на ужасы, притаившиеся в его разуме точно под уровнем сознания. Он загнал вглубь дикие приступы паники, требовавшие бежать, физически или умственно, из пустоты, в которой неистовствовала таинственная сила.

— Ты слушаешь?

Слово снова стало символом. Живой цепочкой идей. Таинственная сила утихомирилась.

— Я не тот, кого ты знала!

Спингарн обнаружил, что может спроецировать идею па экран любопытства таинственной силы. Слова вертелись и врезались друг в друга. Спингарн высотой в милю плыл в пространстве, более пустом, чем космос до сотворения миpa; оно было таким ужасающе пустым, что Спингарн задохнулся.

Таинственная сила стерла этого Спингарна и заменила его другим — предыдущей личностью, блестящим режиссером Игр — менее сильным, но более хитрым, насмешливым и энергичным человеком.

— Это он, — сказал Спингарн, узнавая себя.

Процесс становился все более знакомым по мере того, как он начал медленно устанавливать связь с ужасной тварью, вышедшей из железного фетиша. Она, которая провела миллионы лет в глубине древней планеты, остановилась и терпеливо слушала. Затем медленно начала давать ответы.

В пустоте возникли новые изображения.

Здесь был тот режиссер Игр, погружавшийся в кору планеты через скрытую трещину — трещину такую древнюю, что огромные пласты закрыли ее от людей, пришедших за столетия до того, как Спингарн построил первую Сцену. Из-за незначительного сдвига пластов трещина открылась. Спингарн узнал о ней случайно, с помощью мониторов старых барьеров, отделявших Сцены друг от друга.

— Он нашел тебя, — сказал Спингарн.

Тот человек, который нашел убежище в Сценах, не желая признавать свои промахи и встать лицом к последствиям своих преступлений, встретил таинственную силу. На его лице светилась довольная улыбка. Держа метатель фотонных бомб в одной руке и умственный излучатель в другой, он готов был вести переговоры или сражаться.

Похоже, что таинственная сила заговорила.

Да, им было что обсудить. Предыдущий Спингарн интересовался всеми темами, которые затрагивала таинственная сила. Но ей роль того Спингарна была настолько непривычна, что мощные, но фрагментарные мысли таинственной силы заглушали умственный излучатель и могли убить неосторожного человека.

Тогда другой человек вернулся с множеством сложных приборов. Он принес коммуникаторы из старых Сцен Талискера и соединил их так, что они могли пройти через таинственную силу и ее обжигающий разум.

— Вот как все произошло, — произнес Спингарн.

Таинственная сила выразила свое согласие воем, зазвеневшим в пустоте. Мозг Спингарна снова был охвачен замешательством, но оно скоро прошло.

— Тебе нужен тот, другой! — заявил Спингарн.

Таинственная сила и ее враждебный разум!

Дети различных Вселенных, оба — хитрые, проницательные, желающие командовать и злобные! Два совершенно противоположных существа каким-то образом пришли к обоюдному дьявольскому соглашению!

Потоки божеств из десятков подсознаний вертелись в пустоте. Десять тысяч Имен Бога висели, как огромные шары святости, в черноте Вселенной. Каждое из них торжественно растворялось в сложных семантических узорах ассоциаций, так потрясавших Спингарна раньше. Здесь были символы богов и каждого из их последователей; они кричали, бегали, кланялись, смеялись, благословляли, ругались, богохульствовали, создавали и уничтожали божества, которые усмехались при виде своих собственных храмов и разъедали души последователей.

— Нет, — произнес Спингарн, и Сцена очистилась. Он все понял.

Ты произносишь слово, и таинственная сила вцепляется в него и исследует с пылом маниакального лексикографа. Она раздирала основной смысл слова и показывала, что оно могло сделать. Спингарн схватился за хор отрицаний, последовавших за произнесенным им словом «Нет». Семантический кошмар пробудился к жизни, и таинственная сила ждала, когда Спингарн даст ей очередной кусок знаний, чтобы перенести их в свою собственную жизнь. Спингарн задержал дыхание, чтобы у него не вырвались проклятия; он сдерживал ругательства и вопросы. Спингарн отчаянно пытался сформулировать жизненно важный вопрос из минимального количества слов. Ему нужна была лишь одна вспышка проницательности, которая поможет найти смысл в круговороте фрагментов Сцен Талискера.

— Ты и он, — начал Спингарн, искривившись всем телом от усилий сдержать ненужные слова, — ты создала Принцип Случайности? Ты создала фактор Смены Сцен?

Ответ.

Гордость, восторг, шок самосомнения.

Таинственная сила была сознательным творцом. Она гордилась своими способностями, наблюдая, как начинают оживать заброшенные Сцены. И она действовала рука об Руку с режиссером Игр, освободившим ее от оков времени.

Таинственная сила закричала в гневе.

Ты!

Ты сказал, что я найду путь!

Темнота заполнилась пламенем и гневом. Спингарн дрожал от лютой ненависти таинственной силы, похожей в своей обиде на ребенка. Он полз по гондоле над бесчувственными телами своих спутников в поиске человеческого тепла и комфорта, места, где можно было бы спрятаться от потрясения и ярости — чтобы спастись хотя бы на несколько секунд от угнетающего Допроса.

— Не я! — кричал Спингарн в ответ, собирая последние силы. — То была другая личность!

Его слова боролись с потоком ненависти и страха, боли, разочарования и потерь. Они всплывали вверх, как бесчисленные взрывы, в темноте, которую таинственная сила использовала словно свою внешнюю личину; взрываясь, они пробуждались к жизни.

Спингарн поднялся и был стерт.

Возник другой человек — бледный призрак человека, подавленное, покорное и почти полностью растворившееся двумерное существо с размытыми контурами.

— Ты должен иметь дело со мной! — рявкнул Спингарн. — Со мной! Спингарн? Таинственная сила поняла.

— СПИНГАРН! — продолжал кричать Спингарн. Тварь из другой Вселенной узнала его.

— Ты — Вероятностный человек, — предположила она.

— Да!

Еще одно послание повисло в странной пустоте: таинственная сила предложила заключить соглашение.

Работай с Принципом Случайности; прибавь себя к факторам Смены Сцен; действуй в случайной последовательности событий!

— Да, — ответил Спингарн. — Да, да, да! — закричал он. — Согласен!

Глава 23

Тьма рассеялась, и Спингарн услышал вопли своих обезумевших спутников. Он потряс головой, чувствуя, что боль становится все слабее, и внутри него утверждается холодное, ясное намерение. Он готов действовать.

Этель держала его за плечо, ее высокая грудь плотно прижималась к его груди. Хок сжимал руки робота, а Гораций все повторял обрывки слов, которые были на губах Спингарна, когда он освободился от кошмара:

— Тайм-аут! Тайм-аут! Тайм-аут! Уберите Сцены вытащите меня!

Спингарн услышал истеричный голос Горация и понял, что он отражает его собственное состояние. Сейчас он знал, что и таинственная сила испытывала то же самое чувство.

Когда Спингарн отчаянно вопил посреди красной грязи под Турне — когда рядом с ним разбрасывал искры запал и приближался блестящий, обагренный кровью меч, — когда он кричал, чтобы его вытащили из Первобытной Сцены — когда это было? Он прошел через такие же испытания, что и таинственная сила, потому что она тоже пыталась взять тайм-аут!

— Выйти! Я хочу выйти! — ревел Хок в ухо Спингарну.

Он тоже слышал таинственную силу и повторял ее испуганный призыв! Сержант глядел па Спингарна и Этель и все повторял требование. Затем он понял, что произносит не свои слова.

Но сможет ли он понять, как таинственная сила убеждала Спингарна помочь ей?

Поймет ли кто-нибудь из них, какое соглашение заключено с таинственной силой? Она задала Спингарну задачу, пообещав их освобождение.

Спингарн обнаружил, что настойчивые слова таинственной силы все еще звенят в его мозгу:

— Вытащи меня отсюда! Я хочу выйти! Останови Сцены!

Таинственная сила отчаянно кричала, что хочет освободиться из своего варианта Сцен Талискера!

— Спингарн! — вздрогнув, сказала Этель. — Ты тоже слышал?!

— Да, — подтвердил Спингарн. — Таинственная сила была здесь. Она хотела видеть Спингарна — того, другого Спингарна! Она решила остановить Сцены Талискера!

— Ага! — глубокомысленно произнес Хок, его широкое лицо было бледным и потным. — Ты прав, парень, насчет природы Дьявола — это было Его Сатанинское Величество, а если нет, то пусть я буду голландцем! Он ревел из своего железного ящика, как какой-нибудь демон из преисподней! Ты видел его лицо?

Спингарн понял, что, должно быть, они все видели таинственную силу, но в разных образах. Ее незримое присутствие осуществлялось благодаря умственной проекции — она изучила внутренние психические механизмы человеческого разума и превратил их в свою собственную форму умственного излучателя. То, что видела Этель перед тем как лишилась сознания, и то, что вызвало такие бурные ругательства Хока, имело лишь поверхностное сходство с теми семантическими узорами, которые явились интерпретацией психики таинственной силы в разуме Спингарна. Но все они поняли, чего требовала таинственная сила. Девушка повторила ее требования:

— Спингарн! Она хочет, чтобы мы помогли ей! Она хочет, чтобы мы помогли ей выбраться из… из Сцен!

Этель замолчала, и четверо спутников с удивлением посмотрели друг на друга. Все они прошли через странное испытание, какое только можно вообразить, и поняли это испытание одинаково. Спингарн обратился ко всем сразу:

— Да. Сцены созданы таинственной силой и моей предыдущей личностью. Но у нее всегда была своя собственная цель. Она хотела наблюдать последовательность случайных событий, чтобы сориентироваться.

— Ты — то есть режиссер Игр, которым ты был, — сказала Этель, — ты следовал своим прихотям. Но таинственной силе нужны были Сцены Талискера?

— Да, — согласился Спингарн. — Все мы поняли это.

— Неужели, капитан? — удивился сержант Хок.

— И ты тоже, Хок.

— Что я понял? Дьявол дьяволов должен выбраться из ада, поэтому он пришел сюда, чтобы тренироваться.

— Да, — подтвердил Спингарн. — Твои слова настолько близки к правде, насколько мы в состоянии понять. Таинственная сила должна была установить ряд случайных принципов, чтобы представить себя в аналогичной ситуации.