Колонизация Дальнего Востока

Условия: ежемесячное определенное жалованье, продовольствие и одежда от казны; возраст нанимаемого-от 20 до 40 лет; пригодность к работе, отсутствие физических недостатков; непременная принадлежность к известному сельскому обществу, ручательство общества в добропорядочности; наличие на месте постоянного жительства семьи, желание впоследствии переселиться, контракт заключается на 3 года; по истечении этого срока рабочий получает бесплатно в том районе, где он будет находиться на службе, известный участок земли, скот и земледельческие орудия или денежное вместо того пособие и освобождение от земельных налогов на известное число лет.
      Из навербованных на таких условиях людей формируются отдельные партии и отправляются на казенный счет в намеченные районы, где они сводятся в более крупные артели и употребляются для производства работ.
      За время работ в избранном районе рабочий хорошо ознакомится с местными условиями; плата ему, ввиду обещанных впоследствии льгот, сравнительно невысокая; работы ведутся молодым, крепким народом, организованным в прочные артели, на военный образец. В результате, окончив свой срок, рабочий получает участок земли, едет на родину за семьей, привозит ее, а часто прихватывает и родственников.
      Кроме этой системы, применяется еще система военных поселений, имеющая назначением разместить на вновь отведенных под колонизацию землях нижние чины, увольняемые из полевых войск в запас.
      Цель такого поселения-создать на окраинах достаточный запас обученных военному делу людей, которые могли бы в военное время быть использованы как солдаты.
      Навеянная положением о наших казачьих войсках, система эта в применении к Маньчжурии оказывается неудачной, так как до сих пор не хватало главного-желающих селиться; во всяком случае, достигнутые до сих пор этой системой результаты по сравнению с принесенными жертвами незначительны.
      Несколько лучше успехи, достигнутые системой пограничных караулов, заключающихся в том, что для заселения намечаются пункты или на самой границе, или вблизи ее; размер наряда определяется потребностями пограничной службы при расчете, что одна треть караула находится на постах, а две трети занимаются в это время обработкой полей, сзади линии кордонов, на более удобных для земледельческой культуры местах; весь урожай идет в пользу чинов караула; личный состав комплектуется вербовкой желающих на условиях, мало чем отличающихся от предъявляемых при вербовке в войска или в рабочие батальоны.
      Таким образом, в ответ на нашу границу, китайцы создали свою-подвижную. Для укрепления границ колонизация правого берега Амура, на всем его протяжении от Усть-Стрелки до устья Сунгари, является для китайского правительства, по словам самих китайцев, делом первостепенной важности, но при разрешении этой задачи пришлось столкнуться с одним обстоятельством.
      Когда колонизация Северной Маньчжурии шла нормальным путем, поступательное движение на севере велось в строгой последовательности: каждый шаг вперед совершался под влиянием подталкивания, достигшего значительной плотности населения.
      Стремление занять правый берег Амура, вызванное политическими соображениями, являлось скачком через пока еще пустынные пространства. Прибывшие на Амур поселенцы не чувствовали бы за собой той живой, подталкивающей их массы, которая делает все нормальные китайские колонизационные движения почти стихийными.
      Это обстоятельство побудило китайскую администрацию заняться устройством как бы этапных колонизационных линий, связавших важнейшие из отдаленных и пока еще очень редких поселений по Амуру с плотной китайской массой центральных районов Маньчжурии.
      Эти линии явятся впоследствии торговыми артериями, выводящими продукты земледелия и скотоводства с каждым днем все более и более развивающейся в этом отношении Маньчжурии на рынки нашего Приамурья, емкость которых с момента начала постройки Амурской дороги должна значительно возрасти.
      Немало помогает китайцам незаселенность наших областей Приамурья, а вследствие этого большой спрос на рабочие руки и наличие сравнительно высоких заработков, причем китаец, покупая исключительно произведения своей же страны, пользуясь услугами своих соотечественников, почти ничего не дает из своего заработка приютившей его стране; он представляет непрерывно движущийся насос, выкачивающий наши деньги, которые и позволяют ему быстро хорошо устроиться на своем берегу.
      Проведением Китайской Восточной железной дороги мы возродили к новой жизни Маньчжурию; постройка Амурской-сулит заманчивое будущее для той части страны, которая призвана обслуживать наше все еще голодное и пустынное Приамурье.
      Китайцы захватили в свои руки торговлю почти во всех уголках богатого Уссурийского края, им принадлежит до 80 процентов всех торговых заведений; конкуренция с ними мелкому и среднему русскому коммерсанту становится непосильной, так как при минимальных жизненных потребностях, при широкоразвитой взаимной поддержке китаец продает товары дешевле русского; иногда торгует в убыток, пока не погубит русского конкурента, а потом сразу повышает цены.
      Начиная торговлю в большинстве случаев с грошей, через 3-4 года китаец уже имеет значительный капитал и переносит свою деятельность в более крупные торговые центры или увозит русские деньги на родину, передав дело кому-либо из своих земляков.
      Подобные явления обязывают серьезно подумать о нашем положении вообще и принять меры к ограждению русских государственных интересов в областях Приамурья, которым желтая опасность в виде китайской колонизационной волны, несомненно, грозит уже в настоящее время совершенно реально.
      Еще перед русско-японской войной число желтых рабочих в Приморской области превышало число русских рабочих в 4,5 раза; в частности, первых было более, чем вторых: во Владивостоке в 5 раз; в Хабаровске и Никольско-Уссурийском в 4 раза; в Николаевске-на-Амуре в 2-3 раза. Из общего количества промышленных предприятий в области 40 процентов принадлежало исключительно желтым, и, следовательно, труд русского в них не имел применения; остальные предприятия принадлежали русским, и здесь русский рабочий мог конкурировать с желтым.
      По окончании войны еще большая волна желтых (главнейшим образом китайцев) прилила и распротранилась по окраине; так, в 1905 г. в двух областях Приамурья насчитывалось около 380 тысяч русского населения и около 60 тысяч китайского и корейского (не считая корейцев и китайцев русскопод-данных); желтый элемент составлял, следовательно, около 17 процентов русского населения; в 1908 г., когда численность русского населения определялась в количестве около 500 тысяч человек, число китайцев и корейцев достигло уже 120 тысяч человек. Таким образом, желтолицые пришельцы составляли уже не 17 процентов, а целых 25 процентов, или одну четвертую часть русского населения!
      Но в эти неутешительные данные необходимо внести еще существенные поправки.
      Исследования показывают, что только четвертая часть (самое большое) русского населения составляет рабочий элемент, и только с этим количеством русских работников можно сравнивать количество желтых иностранных подданных, проникших сюда; приняв наличное русское население Приамурья за 530 тысяч душ обоего пола, увидим, что русских работников имелось всего около 135 тысяч,-таким образом, оказывается, что на каждого русского работника приходится по одному работнику желтой расы.
      К сказанному необходимо добавить, что желтые имеют большое преимущество в предпочтении труда вследствие дешевизны проезда и жизни в крае; кроме постоянно проживающих здесь желтых, десятки тысяч их прибывают в край весной, к сезону работ и, с окончанием рабочей горячки, осенью, отбывают на родину; русский же рабочий не только из Центральной России, но и из Западной Сибири не может, по дальности и дороговизне пути, прибывать в этот край периодически.
      Далее, желтые, работая здесь, по существу находятся в своей климатической зоне, в привычных для них, до известной степени, условиях жизни, тогда как русский рабочий из Центральной России, прибывая на Дальний Восток, попадает в непривычную для него обстановку, непроизводительно тратит время и энергию для приспособления к новым условиям жизни.
      Большинство желтых непосредственно попадает в круг своих земляков, или принявших русское подданство, или вообще прочно обосновавшихся в крае, прекрасно приспособившихся к русским порядкам и устроившихся по-домашнему, тогда как русский, прибывший в край, блуждает обыкновенно как в потемках.
      Желтые всегда действуют артелями, солидарными между собой, энергично поддерживают друг друга, чего, к сожалению, не наблюдается среди русских рабочих.
      Обращаясь к приведенным выше данным, видим, что за три года русское население в областях Приамурья увеличилось на 33, а желтое-на 100 процентов,-следовательно, желтая эмиграция совершается быстрее русской в 3 раза!
      Мы стараемся усиленно колонизировать русский Дальний Восток, энергично перевозим сюда переселенцев, которым даем разнообразные льготы, тратим большие деньги на их устройство, поддерживаем местную сельскохозяйственную промышленность,-словом, направляем все усилия для укрепления в молодом крае русского труда и русской культуры, и все же, несмотря на небывалый размах переселений последних лет, желтые обгоняют нас в деле заселения края.
      В противовес нашей, желтые несут и насаждают здесь свою собственную культуру, т.е. свой примитивный быт, полунищенскую, неприхотливую жизнь и восточную антисанитарию, заражающую и отравляющую русские города и деревни края.
      Русский Дальний Восток, как видно, оказался для Китая весьма полезной страной для помещения избытка населения; русские же никак не могут управиться на своей территории, а создают спрос и потребление желтого труда: чем более заселяется окраина русскими, тем надобность в желтых не уменьшается, а все, по-видимому, увеличивается, притом не пропорционально приливу русских, а, как мы видим, втрое быстрее.
      Желтые будут идти сюда, пока не положат этому нашествию предел, будут продавать свой труд, высасывая из нашей окраины колоссальные суммы кровных русских денег. На смену одним приходят другие, так совершается этот бесконечный круговорот пришлых людей, чуждых нам и по духу, и по своим стремлениям, и по всему прочему, которым мы, несмотря на все сказанное, до сих пор гостеприимно открываем двери и любезно приглашаем воспользоваться плодами нашей созидательной деятельности.
      Этот быстрый рост желтой иммиграции, которой не предвидится ни конца ни краю, и есть "мирное завоевание нас" соседями, это и есть та "желтая опасность", о которой надо постоянно напоминать.
      1911 г.