Брим снова нахмурился, и странное чувство появилось где-то у него под ложечкой.
      - А ты скажи, - произнес он, пытаясь разрядить ситуацию, которая резко выходила из-под контроля. - Я готов ко всему.
      - Ладно, Вилф Брим, - сказала она после минутной нерешительности. - Но боюсь, я вечно буду жалеть, что вообще подняла эту тему.
      - Друзья, - серьезно ответил Брим, - никогда не жалеют о том, что говорят друг другу. Особенно когда говорят правду.
      - Ладно, - еще раз сказала она, глядя ему в глаза так пристально, будто стараясь заглянуть в душу. - В моих глазах ты не просто независим. Ты одинок, Вилф Брим. Наверное, ты самый одинокий человек из всех, что я видела.
      - Одинок? - удивленно переспросил Брим. - Великая Вселенная, Ева! Как я могу быть одиноким? Почти все время у меня столько общества, что я правую руку готов отдать за несколько секунд наедине с самим собой.
      - Вилф, - сказала она с легкой грустной улыбкой, - я не об этом.
      Но она не успела объяснить свою мысль, как появился с поклоном официант.
      - Прошу прощения, что перебиваю, - сказал он, - но у двери ждет шеф Барбюс со срочным сообщением для капитана Брима.
      Слегка радуясь прерыванию этого не совсем приятного разговора, Брим взял Картье за руку.
      - Кажется, мы это продолжим в другой раз, Ева, - сказал он. - Похоже, снова призывает Долг. Она улыбнулась:
      - Он это умеет, Вилф. Особенно на войне.
      И тут Брим, вопреки только что испытанным неприятным минутам, услышал свои слова:
      - Давай как-нибудь еще раз поужинаем, Ева. Вскорости.
      - Я буду рада, Вилф, - ответила она, поправляя длинные прямые волосы и глядя ему прямо в глаза. - Особенно если вскорости.
      - Тогда до встречи, - сказал он, вставая из-за стола. Она снова откинулась в кресле и положила ногу на ногу.
      - Будь осторожен, Вилф.
      - И ты тоже.
      С этими словами он повернулся и вышел из кают-компании в коридор, где стоял Барбюс с кейсом под мышкой.
      - Совершенно секретный пакет из Адмиралтейства, капитан.
      Не прошло и метацикла, как они оба уже летели на Авалон в скоростном пакетботе на совещание в штабе. Странно, но всю дорогу Брим не мог выкинуть из головы слова Картье. Одинок? Как можно быть одиноким посреди такого хаоса? И как вообще получилось, что так много места в его жизни занял вдруг человек, ранее почти незамечаемый?
      ***
      На планете Брим оказался в группе командиров крыльев, докладывающих информацию "с переднего края" сотрудникам генерального штаба. В ответ на рост числа поступающих в Верховное Командование просьб о защите торгового флота Колхаун предупреждал, что нагрузка по прикрытию станет невыносимой, если облачники усилят напор на наземные цели - или на спутники Портов Флота.
      Совещание окончилось, не придя к общему мнению (Брим был не согласен). Но за следующую неделю было потеряно 15 имперских звездолетов и почти двенадцать экипажей - всего потери личного состава дошли до 450 человек. И все же Брим был благодарен за то, что почти все его пополнение получало неоценимое боевое крещение, когда главной целью Лиги были торговые суда, а не сами защитники.
      В ту же неделю на пяти планетах Авалона было введено ограничение на продажу спиртного. Бриму было приятно слышать, что большинство барменов клянут за это нарушение цивилизованной жизни именно КМГС. Вот такие мелочи, заметил он про себя с усмешкой, заставляют людей разозлиться настолько, чтобы выиграть войну...
      Глава 5
      Последняя торпеда
      Утром третьего гептада Брим ушел в боевой вылет на "Звездном" Д-1923 с Молдингом в качестве ведомого на орбиту вокруг торговой планеты Мелия на высоте пятьсот кленетов. Задание Брима - и еще тридцати "Звездных", рассыпанных по дуге почти в половину светового года - заключалось в защите конвоя субсветовых судов, идущих с Мелии на Протей.
      Триада как раз исчезала в тени планеты, когда оба имперских корабля закончили очередной проход своего маршрута патрулирования в сторону вращения планеты. Все северное полушарие планеты внизу было покрыто толстым слоем туч, время от времени озаряемых зловещими вспышками молний. Тысячей иралов выше по многоцветному диску планеты скользили силуэты "Непокорных", идущие к Порту 28 по синхронной орбите над противоположным полушарием.
      В сопровождении Молдинга Брим ушел в правый поворот, скривившись под маской своего боевого шлема. Это было трудно - чертовски трудно - все время давать облачникам притаскивать войну к нему. Иногда он жалел, что не командует нормальными "Звездными" с большим экипажем и галактическим радиусом действия. Вот эти корабли способны были бы принести войну к противнику! Такое оборонительное патрулирование с дистанционным управлением у самого порога и перекличка с далеким оператором БКАЕВ была ему противна - как и многим другим рулевым, которые до смерти хотели бы рвануться вперед и показать гадам облачникам, что такое настоящий бой.
      Он встряхнул головой и осмотрел звездчатую тьму вокруг; В конце концов, подумалось ему, в конце концов будут снова и наступательные действия. И на этот раз никакие Гаракские соглашения не спасут тирана, чтобы он начал новый круг убийств...
      Брим усилием воли вернул свои мысли к реальности. Будет еще время планировать будущее, когда он поможет это будущее у Лиги отвоевать. А пока что там, снаружи, ждут целые флоты этих жукидов. Он чувствовал их присутствие - и их планы на после войны коренным образом отличались от его планов. Коренным...
      Он еще раз оглядел окружающую тьму, и тут антенны на конце одного из понтонов "Звездного" уловили излучение другого корабля. Эти данные они передали в систему АПВ-11 ближнего предупреждения "Звездного", и тут же на панели целеуказания у Брима замигала желтая зона, сначала медленно, потом, все чаще, когда чужак стал приближаться.
      - У нас компания, - спокойно сообщил Брим по ближней связи.
      - Я заметил, - ответил Молдинг. - Идут со стороны вращения.
      - Погоди-ка, Тоби, - прервал его Брим, - кажется, я их вижу. - Впереди на темном фоне четко выделялись два гравитационных шлейфа. - Оранжево-желтый, пересекают зону.., точно над горизонтом...
      - И я их вижу, - сообщил Молдинг. - Тихо крадутся" жукиды, - хотят похулиганить.
      Брим прищурился и дал оповещение боевым постам. Корабль его, пока не обнаруженный, шел через непроницаемую черноту космоса. Но в грохоте задраиваемых шлюзов и наполнившем мостик гуле голосов для Брима почему-то не было того возбуждения боя, которое он испытывал каждый раз в начале стычки. Он ощущал усталость, и она не покидала его уже несколько недель. Мысленно он пожал плечами. Как миллионы имперцев до него, он должен был сделать работу ради своей Империи - и этой работе было еще очень далеко до конца. Сделав глубокий вдох, он выставил рукояти тяги на "стоп" и повернул в сторону ничего не подозревающих облачников. Заложенный им крутой вираж вывел его в их оранжево-желтую зону с быстрым приближением.
      Через считанные мгновения он оказался позади и сверху двух "Горн-Хоффов" 262Е - в идеальной позиции для атаки. Теперь не осталось времени раздумывать работали только рефлексы. Отдав приказ запитать разлагатели, он велел канониру Горману стрелять по готовности.
      Это не заняло много времени. Залп со средней дистанции вспыхнул искрами вокруг правого "крыла" заднего "Горн-Хоффа", сразу заглушив его кормовые башни. Уголком глаза Брим видел, как захваченный врасплох ведущий резко вывернул и полез вверх, пытаясь набрать оперативное пространство. Горман быстро дал еще залп. На этот раз "Горн-Хофф" испустил длинную струю гравитонов, за которой полыхнул тонкий язык радиационного пожара. Корабль вдруг перевернулся на спину и штопором пошел в штормовые облака планеты, неистово пылая.
      - Мои поздравления, - радировал Молдинг. - С одним облачником сегодня уже счеты свели.
      - Спасибо... - отозвался Брим. - Жаль только, что этот жукид в красно-синей зоне твоего энтузиазма не разделяет.
      Слева второй "Горн-Хофф" уходил в сторону, пытаясь зайти им в хвост. На глазах у Брима вражеский корабль сделал свечку и перевернулся, оказавшись сзади.
      Брим инстинктивно развернул корабль на месте, рама затрещала от перегрузки. Но не ожидавший этого стрелок "Горн-Хоффа" взял выше, и Брим немедленно сел ему на хвост. Тиком позже Горман ударил длинным разрядом, вспыхнувшим позади бронированного мостика "Горн-Хоффа", - снова без видимого эффекта.
      Брим выровнял корабль для второго залпа, но тут облачник ответил бешеной канонадой кормовых башен, заискрившейся и застучавшей по броне "Звездного". Потом его рулевой перевернул корабль и увел его с дороги, устремляясь вертикально к поверхности в попытке сбить прицел Брима наземными помехами. Карескриец бросился вслед, невзирая на опасность, как привык в те годы, когда водил рудовозы. Вскоре корпус "Звездного" раскалился об атмосферу до вишнево-белого, и температура на мостике круто полезла вверх. На выживание при такой температуре не был рассчитан ни один корабль - его родной стихией был глубокий холод космоса, и обычно посадка выполнялась постепенно, чтобы нагрев при входе в атмосферу оставался в контролируемом диапазоне. Брим стиснул зубы, поставил температуру скафандра на минимум и продолжал пикирование. Погоня должна была дать преимущество кораблю с более обтекаемыми обводами - и тут Брим поставил все на "Звездного". Гоночные яхты Кубка Митчелла, которые Марк Валериан взял за основу своей конструкции, были предназначены для скорейшего входа и выхода из атмосферы. И это решение сейчас должно было подвергнуться последней проверке.
      И в этот момент облачник - уже раскаленный добела - резко сменил направление и устремился к ближайшему штормовому облаку. Пусть он и враг, но смелости этому рулевому было не занимать - по крайней мере по оценке Брима. Температура на том мостике уже должна была превзойти точку плавления некоторых металлов. Кивнув с угрюмым одобрением, Брим по широкой дуге пошел на клубящиеся разорванные облака.
      Через мгновение - всего в нескольких тысячах иралов от поверхности - его стало швырять в каше вихрей, дождя и града, но он стиснул зубы и держал курс, идя по индикатору приближения, ведущему его по траектории облачника. Горману сейчас не надо было даже видеть "Горн-Хофф" - передние тепловые сканеры давали четкую возможность прицелиться. Он стал посылать короткие залпы в темноту, а Брим держался точно в хвосте облачника, будто его рулевой вел оба корабля. Они вылетели в вечернее небо, и глаза Брима только-только успели приспособиться к свету, как "Горн-Хофф" испустил струю гравитонов и резко сменил курс, снова уходя в тучу, - как будто в небе дрались два первобытных атмосферных истребителя.
      И снова Брим метнулся за ним в туманное варево, болтаясь, как горошина в мяче, пробиваясь сквозь разъяренную тьму. Рядом с правым понтоном оглушительно ударила молния. Изо всех сил удерживая курс преследования врага, Брим стиснул зубы, превратившись в живой придаток к навигационным приборам. Через мгновение снова мигнул желтый глаз индикатора приближения. Горман рефлекторно дал вслепую веерный залп - и они снова вылетели в чистую атмосферу. И снова за "Горн-Хоффом" тянулся шлейф белого пара - и резко оборвался, когда противник снова свернул, на этот раз так круто, что корабли поменялись местами.
      Теперь смертоносный "Горн-Хофф" оказался сзади, и пришла очередь Брима волноваться. Сверкающие молнии энергии мелькнули мимо гиперэкранов, уши заложило незнакомым громом разлагателей. И Молдинга нигде не видно! Наверное, они разминулись в облаках.
      С колотящимся сердцем Брим одновременно открыл гравитаторы до упора и переложил маневровый двигатель на правый борт, а руль вывернул до отказа направо. Р-6595 резко перевернулся на спину, начиная первую половину иммельмана, - но не успел уйти в пике, как Брим резко сменил курс, круто вильнув рулем и заметавшись из стороны в сторону.
      Вражеский пилот тоже сменил курс своего "Горн-Хоффа" - но в жару преследования закончил маневр и вошел в очередное крутое пике.
      И только после мгновения, которое казалось вечностью, Брим тоже закончил свой маневр - на этот раз тщательно рассчитанный так, чтобы вывести из полупетли пикирования точно в хвосте противника, где разлагатели могли нанести самое серьезное поражение. Тут же Горман ударил в упор с расстояния в сто пятьдесят иралов.
      На этот раз от "Горн-Хоффа" полетели клочья и осколки. Он замедлил скорость, и большая панель перешла в нижнее положение. Каким-то чудом рулевой облачника сумел удержать корабль в воздухе.
      По многолетней привычке Брим приблизился, чтобы закончить работу. "Горн-Хофф" отчаянно вилял, но уже не так точно, как раньше. У себя за спиной Брим услышал, как Горман готовит разлагатели...
      И вдруг он сердито тряхнул головой.
      - Хватит смертей! - шепнул он про себя со злостью. И вслух приказал:
      - Не стрелять!
      Этому "Горн-Хоффу" никуда не деться. Либо он вскорости приземлится, либо распадется в воздухе. В любом случае его экипаж уже вышел из войны.
      И Брим поравнялся с подбитым кораблем. Его удивила собственная эмоциональная пустота по отношению к облачнику - ни ненависти, ни сочувствия. Пусто. Заглянув на чужой мостик, он увидел за штурвалом контролера - из элитных войск Трианского. Облачник в прозрачном шлеме устало оглянулся назад, ожидая. Волосы у него были такие светлые, что казались белыми.
      Брим поднял кулак с оттопыренным вниз большим пальцем - универсальный знак: "Убирайся с неба".
      Рулевой "Горн-Хоффа" понял. Он после секундного колебания отсалютовал через несколько сот иралов, разделявших корабли, и резко свернул к земле.
      Бросив назад беглый взгляд, Брим поднял нос "Звездного" в плавном подъеме и пошел к зоне своего патрулирования. Облачник вышел из войны.
      И всего через пару тиков снова сработала тревога приближения, и почти сразу их накрыло огнем разлагателей. Горман резко развернул башни назад, а Р-6595 судорожно дернулся. Брим чуть не потерял сознание от удара об ограничители кресла, когда близкий промах осыпал гиперэкраны серией ударов, и мостик наполнился летящими осколками стекла. С бьющимся у горла сердцем Брим инстинктивно обернулся и глянул в сторону кормы. Это был "Горн-Хофф" с по-прежнему висящей за кормой в зоне пониженного давления панелью управления и выставленными вперед разлагателями, будто бой не кончился.
      У Брима покраснело в глазах.
      - Убрать гада! - зарычал он из глубины горла и так резко развернул "Звездного", что "Горн-Хоффу" с его угловатым корпусом вовек было не угнаться.
      Горман стал стрелять, а Брим подошел на несколько сот иралов к корпусу облачника и с величайшей точностью чуть скользнул в сторону. Мощные разлагатели "Звездного" дали долгий оглушительный залп по зоне мостика с такой близкой дистанции, что промахнуться было невозможно. "Горн-Хофф" затрясся, как от удара гигантского молота, и осколки от него громко забарабанили по гиперэкранам "Звездного Огня". Облачник скапотировал и штопором пошел вниз. Брим сгоряча рванул следом; ветер загрохотал в разбитых верхних гиперэкранах, когда "Звездный" пробил облака, не отставая от "Горн-Хоффа", будто два корабля были связаны невидимым канатом.
      В опасной близости от поверхности вражеский рулевой вдруг резко выровнял машину - но на этот раз подбитый "Горн-Хофф" уже не мог набрать высоту. Брим стиснул зубы и приблизился в безжалостной решимости. Горман бил залп за залпом, пока из "крыльев" "Горн-Хоффа" не вырвалось яркое красно-желтое пламя, подсветив окрашенные на остриях кинжалы.
      "Горн-Хофф" еще раз затрясся, испустив облако маслянистого черного дыма, встал на дыбы, перевернулся, медленно завертелся влево, как падающий лист, но - невероятно - выровнялся в последний момент. Из него вылетел рой спасательных пузырей. Машина дернулась, скользнула вдоль скалистого склона, потом клюнула носом и быстро пошла к земле, наконец распустившись огненным цветком языков пламени и обломков корабля.
      Брим пошел спиралью вверх, ощущая, как вместе с пламенем вражеского корабля выгорает его злость. Глядя, как отскакивают от земли спасательные пузыри, он подумал о том рулевом. Беспримерная храбрость и искусство, но запрограммирован на совсем другие моральные принципы. И ведь Брим это знал! Он с досадой, встряхнул головой. Какого же он свалял дурака! После стольких лет войны с Лигой он, имперец, позволил себе поступить с ними по правилам Империи - и победил, да, но еле-еле. Еще бы пару тиков... Он вздрогнул. Никогда больше не подвергнет он риску свой корабль и экипаж, проявляя милосердие к облачникам. Такие люди не хотят милосердия, потому что не понимают, что это такое.
      После долгих раздумий он вызвал поисково-спасательные силы - пленники могут дать ценную информацию. Потом поднялся сквозь облачный панцирь к яркому утреннему солнцу и снова взял курс в свою зону патрулирования. Там будет ждать Молдинг, и еще - надо записать на счет корабля два "Горн-Хоффа". Взгляд на дисплей КА'ППА известил его, что такие бои идут вокруг Триады повсюду. Точно по содескийским прогнозам, война в окрестности Авалона началась вполне всерьез.
      ***
      В течение следующих двух недель имперцы держали круглосуточную оборону своих пяти планет, а генералы Негрола Трианского тренировали огромную армию, составленную из отборных контролеров, танковых частей и осадных машин на ближайших планетах оккупированного Эффервика. И вопреки всем догадкам - как имперцев, так и облачников - они только тренировались. Это подсказывало, что вторжение не состоится. Более того, данные содескийской разведки сообщали, будто император Лиги заявил, что его решение о том, должна ли операция состояться в стандартном месяце нонаде или быть отложенной до следующего пентада, будет принято после того, как его передовые силы произведут более серьезные налеты на центральные планеты Авалона. Если таковые вызовут "значительные повреждения", последует вторжение.
      ***
      Урсис с Содески сообщал: Тиранскому не удается пока осуществить свои планы - к его собственному глубокому огорчению. Теперешняя бездеятельность его крупных наземных сил постоянно высасывает ресурсы - что не может продолжаться бесконечно. И впервые он не видит, как довести свои действия до логического конца.
      Также ясно, что он существенно меньше стал доверять заявлениям адмирала Гота Оргота о том, что ответ может дать тотальная война в космосе. Трое из его наиболее доверенных советников недавно по секрету сообщили ему, что такая наступательная стратегия может занять целых два стандартных года. Сейчас его стратегическая программа заключалась в ведении неограниченной космической войны против Авалона с одновременной подготовкой возможных наземных операций и тайного начала вторжения в течение стандартного месяца нонада - если позволят условия и подготовка пройдет удовлетворительно. В противном случае вторжение, вероятно, будет отложено до следующего года.
      Для находящихся под сильным давлением имперцев это были хорошие вести. По крайней мере отодвигалась непосредственная угроза вторжения. Но еще куда как рано было бы объявлять Триаду в безопасности, и имперцы это знали.
      Тем временем интенсивность схваток вокруг пяти планет нарастала с каждым днем, пока в середине месяца не началась ошеломляющая серия налетов, в которых облачники вдруг перестали нападать на торговые суда Империи и начали выбирать цели случайным образом вокруг самих пяти планет - тщательно при этом избегая нападений собственно на Авалон.
      Эти рейды дорого обходились Лиге, потому что атаки на наземные цели требовали прохождения в непосредственной близости от системы Портов Флота Империи. И действительно, в первый день новой стратегии было подтверждено уничтожение тридцати восьми атакующих кораблей и серьезное повреждение еще сорока шести. Но при этом были уничтожены и тридцать два имперских истребителя - серьезная потеря полных двадцати трех экипажей убитыми или пропавшими без вести, и потери личного состава "Непокорного" и еще двух "Звездных Огней", равные примерно половине этой цифры. Корабли Брима в этой схватке, продолжавшейся целый день, понесли свою долю потерь, и на следующее утро стольким кораблям нужен был ремонт, что Брим оказался "обескрыленным".
      Но доложил он об этом только на следующий день, когда ему пришла директива срочно прибыть на заседание военного совета Онрада вместо Голсуорси, который отбыл на совещание по транспортному судоходству на Гелиос. С ним полетел Арам, чей "Непокорный" тоже загремел в серьезный ремонт.
      - Отдыха нет на войне, капитан, - сказал Барбюс, когда они все втроем шли по причальной трубе к шаттлу.
      Брим рассмеялся, посмотрел через прозрачные стены трубы на кривизну планеты и увидел тонкую дугу света в сотне кленетов в направлении светила. Ближний космос был проколот вспышками разлагателей - нападение облачников продолжалось без передышки.
      - Это даже больше к тебе относится, шеф, чем ко мне, - сказал он, подмигнув Араму. - В конце концов, мы сейчас займемся чем-то другим, а тебе все так же копаться в бюрократическом мусоре.
      Румяноперый азурниец энергично кивнул.
      - По мне, так лучше схватиться с целой эскадрильей облачников, - самым серьезным тоном сказал он. Барбюс усмехнулся:
      - За меня не волнуйтесь, джентльмены. У меня целая толпа старшин и матросов, которые делают самую скучную работу. Но мне пришла на ум идея, если капитан позволит.
      - Какая, шеф? - спросил Брим.
      - Насчет того, что будет, когда мы победим. Я нашел отличное наказание самым главным шишкам из Лиги. Посадить их перекапывать всю бюрократию, что нам пришлось ради них завести, и разложить ее в полном порядке по файловой системе. Это похуже лагеря смерти...
      Арам разразился хохотом, от которого задрожали перья, а Брим ухнул и хлопнул Барбюса по спине.
      - Шеф! - сказал он. - Мы сегодня поднимем этот вопрос в Адмиралтействе. От такой угрозы облачники могут все бросить и удрать домой. Я бы точно так сделал на их месте.
      - А тем временем, капитан, - ответил Барбюс, возвращаясь к своей обычной серьезности, - я подготовлю все документы к вашей подписи ко времени вашего возвращения. - Они дошли до выхода, и Барбюс отдал честь. - Поосторожнее там внизу, если позволите так сказать, сэр. Никто не знает, на что теперь подастся КМГС, когда повернулось не по-ихнему.
      - Буду оглядываться, шеф, - пообещал Брим, отдавая честь в ответ. Потом вышел в люк вслед за Арамом.
      ***
      Барбюс не ошибся. КМГС полными силами высыпал на улицы по всей дороге Брима от озера Мерсин до Адмиралтейства - сегодня они протестовали против успешного нападения десантных сил на Эффервикские верфи группы вторжения Лиги. Имперские рейдеры разрушили очень важный кабельный мост (чем сильно задержали строительство десантных ботов вторжения) и уничтожили на земле большое число рейдеров Лиги.
      На плакатах, которые несли приспешники Лиги, были старые лозунги, обвиняющие имперскую "агрессию" в теперешней враждебности, и люди с плакатами сами казались такими же уверенными в своем деле, как всегда. Но если присмотреться, заметно было, что их ряды куда жиже, чем еще только месяц назад, - а рядом зловещим штормом нависла контрдемонстрация, готовая обрушиться на их головы. Ясно было, что направление прилива начинает меняться. Брим только надеялся, что еще не слишком поздно...
      В Адмиралтействе на совещании Брим с Арамом сидели молча, слушая, как Хагбут продолжает предсказывать вторжение. Пока генерал и другие высокопоставленные правительственные чиновники обсуждали положение дел, за его спиной на дисплее во всю стену шли доклады системы БКАЕВ, сообщающие о новой подготовке крупных налетов в Эффервике.
      Видя, как все больше облачников отправляются в полет. Арам устало покачал головой.
      - Не могу я тут сидеть, пока наши ребята там подставляют шеи, - шепнул он Бриму. Брим кивнул.
      - Мне это знакомо, - шепнул он в ответ. - У меня каждый раз такое чувство, когда вы, ребята, вылетаете без меня. Но мы не можем биться в каждом бою.
      - Я так тытьчертовски устал, - грустно отозвался Арам, - будто попытался это сделать.
      - Ага, - согласился Брим с улыбкой. - Это чувство мне тоже знакомо...
      По окончании совета - на котором к Бриму и Араму раза три обратились со случайными вопросами - в вестибюле к ним подошел генерал Хиггинс Драммонд, командующий Флотом Обороны.
      - Салют, жентльмены, - произнес он с тем же притворным акцентом, который был у него при их первой встрече во время гонок на Кубок Митчелла. - Так шо, капитан Брим, научились уже произносить мое имя?
      - Иггинс, генерал! - усмехнулся Брим. - А шо?
      - Брим, - сказал генерал, протягивая руку, - вы могли бы добиться чего-то большего.
      - Стараюсь, - ответил Брим, пожимая руку генерала.
      - Верю, - сказал генерал, ухмыльнувшись. - Вы самый старательный человек из всех, кого я знаю. Брим застонал, и адмирал протянул руку Араму.
      - А вы, наверное. Арам Нахшонский. Арам засмеялся и пожал руку генералу.
      - Знаете, как-нибудь на днях я перекрашу эти красные перья в синие.
      Генерал приподнял бровь:
      - Тогда вы действительно будете выделяться в толпе.
      - Что да, то да, генерал, - улыбнулся в ответ Арам, - зато меня узнавать не будут.
      - Разумно, молодой человек, - ответил генерал. - Мне придется за вами присматривать. - И он повернулся к Бриму.
      - Вилф, мы должны обсудить с тобой кое-что - из того, что "необходимо знать". У тебя найдется свободный метацикл?
      - Конечно, генерал. - Брим повернулся к азурнийцу. - Арам, встретимся в кают-компании?
      - Как только будете готовы, капитан, - ответил Арам. - Генерал, я горжусь знакомством с вами.
      Драммонд улыбнулся - на этот раз вполне серьезно.
      - Это я горд, что познакомился наконец с вами лично, Арам. Не так много есть таких, что пойдут против линкора на эсминце.
      Он отдал честь, хотя и был без шляпы, потом, махнув Бриму рукой следовать за ним, вышел по мраморному коридору с высокими потолками к лифтам, охраняемым двумя вооруженными часовыми. Им он показал удостоверение и кивнул в сторону карескрийца:
      - Я заказал капитану Бриму пропуск в синюю зону, - объявил он. - Код девятнадцать четыре пятьдесят семь А.
      - Девятнадцать четыре пятьдесят семь А, - повторил часовой, проконсультировавшись с логическим планшетом. Он отстучал код, проверил удостоверение Брима и открыл лифт.
      Брим почему-то не удивился, когда кабина очень быстро пошла вниз, казалось, на несколько тысяч иралов в глубь планеты, и мягко остановилась очень глубоко под Адмиралтейством.
      - Неисчерпаемая бездна, - усмехнулся Драммонд, когда двери открылись и за ними оказались еще двое вооруженных часовых.
      Брим снова застонал.
      - Исчерпывающее описание, генерал, - сказал он, пока охранники снова проверяли удостоверения.
      Драммонд улыбнулся снова, хлопнув Брима по локтю.
      - Признаю, Вилф, - сказал он, идя через неширокий вестибюль к двери без видимого запорного устройства. - Но объяснения потом.
      Он приложил свое удостоверение к центру панели, и массивная дверь отъехала в сторону. За ней оказалась скудно меблированная комната, где находился один невооруженный сержант.
      - Как там наш гость? - спросил генерал. Сержант вскочил по стойке "смирно". Это был здоровенный мужчина, вряд ли меньше Барбюса, и вид у него был такой, будто он может справиться с любой ситуацией - что с оружием, что без.
      - Жив, генерал, - ответил он с мрачной усмешкой. - Но точно не по моему желанию.
      - И не по моему, - буркнул в ответ генерал. - Но он представляет ценность и потому пусть поживет еще. А кроме того, я думаю, капитан захочет его видеть - по крайней мере по двум причинам.
      - Так точно, генерал! - ответил сержант. - Я его разбужу.
      И он зашагал к внутренней двери.
      - Это кто-то, кого я хочу видеть, генерал? - нахмурился Брим.
      Драммонд улыбнулся и поднял палец.
      - Посмотрим, узнаешь ли ты его. В рапорте ты описал его довольно точно.
      - В ра?..
      Брим не успел договорить, как сержант открыл дверь.
      - Давайте, фон Остер, - сказал он. - Вас хотят видеть.
      Через мгновение на пороге появился высокий блондин в ярко-желтом тренировочном костюме. Бриму случалось видеть военнопленных - этим объяснялась желтая форма. Явно это был пленный облачник. Но где они встречались? На Флюванне? Ему пришлось посетить кучу вечеринок и маскарадов во дворце до начала открытой войны. И еще он много видел облачников в гонках на Кубок Митчелла... Вдруг до него дошло.
      - Мелия! - воскликнул он, кивнув облачнику. - Рогфор Мелия нагфор горбост сагар. Форгост? - спросил он на безупречном фертрюхте.
      - Довник нагфор Мелия, - злобно ответил облачник. - И незачем поганить фатертрюхт, имперец. Я вполне могу говорить на вашем гадском авалонском.
      - Я и забыл, что ты знаешь их язык, Вилф, - сказал Драммонд. - Где ты этому научился?
      - В Карескрии, - улыбнулся Брим. - Мы, водители рудовозов, до войны все время имели дело с облачниками. Трианский был одним из наших главных клиентов.
      - Многие из нас это помнят, - сказал Драммонд. - Незадолго до времени префекта Дорнера, - добавил он, обращаясь к облачнику. - Я так понял, что вы друг друга узнали.
      - Он говорит, что был сбит над Мелией девятнадцатого, - ответил Брим. - Я тогда сбил два "Горн-Хоффа", и... - Он поджал губы и пригляделся к облачнику. - Второй рулевой был блондин, как вот этот.
      - Дурак имперский, - презрительно сплюнул фон Остер. - Если это был ты, твоя трусость чуть не стоила тебе жизни. Я тебя чуть не сбил.
      - Трусость? - скрипнул зубами Брим. - Фон Остер, я дал тебе шанс спасти свою жизнь и жизни твоей команды. А ты ответил выстрелом.
      - А как же иначе? - ответил облачник, будто растолковывая дебильному ребенку. - Для чего же еще война? - Он рассмеялся. - Не будь ты таким бесхребетным, ты мог бы быть хорошим солдатом.., не расслышал, как там тебя.
      - Брим, - ответил карескриец. Тут облачник прищурился.
      - Ты сказал - Брим? - переспросил он с новым выражением лица.
      - Именно так, фон Остер.
      У облачника был вид, будто он этого никак не ожидал. :
      - Вилф Брим, с Кубка Митчелла?
      - Гонялся я и там, - ответил Брим.
      - Тогда, - сказал облачник, - ты наверняка знаешь моего командира. - Он сардонически засмеялся. - По дурацким вопросам, которые мне задавали твои имперские коллеги, я понял, что моя команда слишком много болтала. Потому вряд ли будет сюрпризом для вашего генерала Драммонда, что мой командир - не кто иной, как провоет Кирш Валентин. Я думаю, ты о нем слышал - он иногда тебя вспоминал.