Каждая ступень, по всей видимости, была высечена из цельной глыбы великолепного содескийского гранита, как и промежуточная площадка, где была выложена мозаикой Большая Содескийская Печать. Следующую площадку украшало изображение печати города Громковы, а пол балкона представлял собой картину с процессией медведей-священников из династии Кевианов, на что указывали их золотые одежды. Брим, точно попавший в музей, с облегчением прошел в двухстворчатую дверь на антресолях и меж двух грациозных колонн вступил в дымчатую, душистую атмосферу бального зала, почти не поддающегося описанию.
      Больше двухсот иралов в длину и ста в ширину, Смольный Зал Елизаветинского дворца вполне оправдывал свою громкую славу - по крайней мере в глазах Брима. Вдоль продольных синевато-зеленых стен выстроились двадцать алебастровых колонн. Почти пятидесяти иралов высотой, они поднимались от великолепного паркетного пола до жемчужного багета, обегавшего весь зал, и тянулись еще на двадцать иралов до сводчатого потолка. Сам потолок, обведенный причудливым мозаичным бордюром, украшали живописные плафоны с растительным орнаментом листьями, шишками, ветками и прочим. Вся эта зелень произрастала на содескийских планетах, достаточно теплых, чтобы похвалиться "летом".
      На закругленных краях трапециевидного зала располагались восемь высоких, с круглыми фронтонами окон в мельчайших переплетах с хрустальными стеклами - они выходили в огромный заснеженный сад с аллегорическими ледяными скульптурами, которые могли выйти только из богатейшего содескийского фольклора. Восемь громадных четырехъярусных хрустальных люстр с тысячами свечей свисали в ряд с потолка, окутывая весь зал теплым мерцающим светом и блеском своих подвесок. Бессчетные свечи затуманивали воздух и придавали легкую чувственную ауру ярким нарядам танцоров. Медведи, люди, крылатые азурнийцы, даже горсточка тихих полупрозрачных Ночных Торговцев, только недавно вступивших в деловые отношения со сверхсветовой галактической цивилизацией, - все кружились по паркету под звуки новомодной авалонской "волновой" музыки, которую исполнял оркестр с многоступенчатой эстрады в конце зала.
      Сразу за дверью величественный мажордом - тот самый, которого Брим слышал внизу, - с низким поклоном дунул в серебряный свисток и объявил что-то по-содескийски, упомянув "Вилфа Анзора Брима", "Николая Януарьевича Урсиса" и "Анастаса Алексия Бородова". Это вызвало аплодисменты у тех, кто стоял поближе и мог что-то расслышать сквозь музыку, смех и болтовню на дюжине языков. Трое друзей заняли место на конце очереди ожидающих приема. Вытянув шею, Брим разглядел вдали внушительную фигуру Катерины. В белоснежном платье, усеянном драгоценными камнями со всей Г.Ф.С.Г., она являла собой весьма представительную медведицу, чтобы не сказать больше.
      Урсис шутливо облизнулся:
      - Только Катерина и этот дурацкий прием отделяют нас от океана превосходнейшего логийского.
      - Стало быть, танцевать ты не собираешься? - весело осведомился Брим.
      - А-а! Вот, значит, что они все делают!
      - Я не уверен, дружище. С этими новыми авалонскими па не понять, то ли они так пляшут, то ли просто пьяны в стельку.
      - Что бы они ни делали, скромными их движения не назовешь, - засмеялся Бородов.
      - На этих зимних вечерах скромность - последнее дело, - заметил Урсис. Особенно теперь, когда у каждого появилась реальная возможность пасть на войне. Моральные устои такой ситуации не выдерживают.
      Паж в алой ливрее, золотом жилете, коротких белых панталонах и чулках подвел Брима к первому сановнику из тех, что принимали гостей, - седому адмиралу Содескийского торгового флота. От его рукопожатия Брим чуть не крякнул. Жена адмирала, величественная медведица с коровьими глазами, благосклонной улыбкой и совершенно седой мордой, была столь же мила, как ее супруг груб. Далее следовал армейский генерал, которого Брим уже встречал на маневрах. Затем трое князей с княгинями; затем флювийский, азурнийский, ликсорианский и эффервикский послы со своими женами. Последним в ряду, ближе всех к великой княгине, как подобало ближайшему и самому могущественному союзнику Содески, стоял авалонский посол, С. Креллингхем Браунинг, видная фигура при дворе императора Онрада. Высокий, аристократический, с тонкими усиками и гордым взглядом. Он с легкой улыбкой посмотрел на Брима сверху вниз.
      - Кажется, я видел вас на содескийских маневрах, адмирал. Вы ведь карескриец, верно?
      Брим внутренне ощетинился. Карескрия была беднейшим сектором Империи, и всю свою карьеру ему приходилось преодолевать связанные с этим предрассудки. В последние годы, правда, император все больше опирался на огромный промышленный потенциал этого региона и на его трудолюбие, выносливое население. Все больше карескрийцев, подобно Бриму, занимали места на бастионах Империи.
      - Верно в обоих отношениях, господин посол, - сказал он, прищурив глаза. Вы действительно видели меня на Воркуте - и я действительно карескриец.
      Посол понимающе кивнул.
      - Горжусь возможностью познакомиться с вами, адмирал. Я с интересом слежу за вашей блестящей карьерой. Такие карескрийцы, как вы и адмирал Колхаун, оказывают большие услуги Империи.
      Брим, приятно удивленный, пробормотал:
      - В-вы мне льстите, господин посол.
      - Правда лестью не является, - покачал головой тот. - Дорогая, - сказал он, повернувшись направо, - позволь представить тебе адмирала Вилфа Брима из нашего Имперского Флота, героя битвы за Авалон, если меня правильно информировали.
      Брим, весь красный, повернулся к статной, нарядной женщине.
      - Вилф Брим? - с безграничным удивлением повторила она. В этот миг он тоже узнал ее и, покраснев еще пуще, промямлил:
      - Марша Браунинг. - Почему, ну почему он не открылся ей тогда, в посольстве?
      - Я вижу, вы знакомы, - сказал посол.
      - Да.., мы встречались не так давно в посольстве, - ответила женщина, но краска на лице выдала ее замешательство.
      - Вот и прекрасно, - произнес посол и отвернулся, чтобы пожать руку Урсису.
      - Хорош инвентаризатор, - прошептала она, растерянно взирая на золотые эполеты Брима. Потом ее охватил гнев. - Должно быть, ваша маленькая шутка вас очень позабавила.
      - М-марша, - пробормотал Брим, - пожалуйста, позвольте мне объясниться.
      Мимолетная улыбка тронула ее губы, и она кивнула.
      - Да. Мне думается, я заслуживаю объяснения. Только позже - когда я закончу прием.
      - Быть может, я все-таки смогу угостить вас кф'кессом?
      - Даже логийским - его здесь раздают даром.
      - Тогда за мной два бокала.
      - Я вас найду, - пообещала она и обратилась к важному медведю рядом с собой:
      - Барон Уйловский, позвольте представить вам адмирала Имперского Флота Вилфа Брима...
      За Уйловским последовали бароны Таснович, Горогорд, Кравинский и Ворно. В конце концов Брим обменялся рукопожатием с самим Орловским.
      - Адмирал, - произнес граф высоким манерным голосом, - я счастлив познакомиться с вами. - Его рука напомнила Бриму теплого, но безнадежно дохлого лосося. - Вы ведь имперский гость Анастаса Алексия, не так ли? Желаю вам приятно провести время в Содеске. - Не успел Брим и слова вымолвить, как граф передал его великой княгине. - Ваше величество, представляю вам адмирала Вилфа Брима, одного из приближенных Онрада.
      - Как мило, что вы нас посетили, адмирал, - с полуулыбкой сказала великая княгиня. Вблизи ее пропорции казались поистине героическими. При всей своей величине она обладала некой тяжеловесной грацией и достоинством, присущими всем медведям - даже в более высокой степени. - Николай говорил о вас, заметила она.
      - Весьма польщен, ваше величество.
      - Пожалуй, это мы, содескийцы, должны быть польщены вашим визитом. - И она, кивнув Бриму, поручила его заботам еще одного багряного мажордома, который объяснил гостю, где находятся буфеты, бар и прочие полезные помещения. Скоро к Бриму присоединились Урсис и Бородов, и они вместе отправились промочить горло.
      ***
      Брим циркулировал в блистательной толпе со своими двумя менторами, то и дело останавливался, когда Урсис и Бородов считали нужным с кем-то его познакомить. Обычно ему нравилось знакомиться с новыми лицами, но на этот раз ему, как он ни увиливал, пришлось еще протанцевать два наиболее медленных танца (он часто говаривал, что предпочел бы встретиться в одиночку с дюжиной ГХ-262). Ему и с женщинами танцевать было затруднительно, а уж медведицы, некоторые из которых были в полтора раза больше его, и вовсе удручали. Поэтому, когда двое его друзей вступили в долгую беседу с каким-то историком, он с облегчением ретировался в одну из буфетных ниш, чтобы дать ногам отдых. Усевшись на освободившийся табурет в конце длинной стойки, где толпились представители всех галактических рас, он заказал бокал логийского, расслабился и постарался припомнить, как кого зовут из доброго миллиона его новых знакомцев. Медведи, люди, ликсорийцы - но из всех них, хоть убей, ему четко вспоминалась одна только Марша Браунинг, и он не был уверен, что следующая встреча с ней сулит ему что-то хорошее. Пока он думал об этом, разглядывая инкрустированную стойку, чья-то рука коснулась его плеча.
      - Так что же, намерены вы меня угостить или нет? - спросил мягкий голос Марши Браунинг.
      Он посмотрел на нее, увидел, что она улыбается, кивнул и слез с табурета.
      - Я обещал вам даже два бокала.
      - Для начала я выпью один. - Она грациозно вспорхнула на высокое сиденье. - Два я уже прикончила раньше, а вам известно, как легко заморочить мне голову даже в трезвом виде.
      - Уфф, - сказал Брим, обернувшись к бармену. - Полагаю, я это заслужил.
      - Не настолько, как я старалась показать. Если подумать, я не дала вам особых шансов исправить мою ошибку.
      - Вначале - да. - Брим, несмотря на все свои благие намерения, порадовался тому, что из-за тесноты вынужден стоять так близко к этой милой женщине. Она пользовалась восхитительными духами. - Но потом у меня было достаточно времени, чтобы высказаться - однако я молчал. Наверное, в ту пору я был уже так очарован вашим обществом, что не хотел, чтобы рабочий день закончился раньше положенного.
      Бармен подал заказ. Марша отпила немного и поставила свой бокал.
      - Забавно, - сказала она так тихо, что Брим едва расслышал ее за общим гамом, - но и мне так понравилось ваше общество, что я даже затянула работу несколько дольше, чем было нужно.
      Брим взглянул на ее декольте и ощутил некоторый трепет, сопряженный с чувством вины. Она как-никак была замужем.
      - Думаю, что вам не пришлось ее особенно затягивать - мы так много разговаривали, что почти не уделяли внимания работе. Пара волынщиков - вот мы кто, - засмеялся он.
      - Мне тогда очень хотелось выпить с вами кф'кесса, прежде чем отправиться домой, но... - Она слегка пожала плечами и осушила бокал до дна.
      Брим перевел дух. Он быстро терял контроль над своими эмоциями. Химическая реакция между ним и этой красивой женщиной шла по всем правилам. И он, как и в день их первой встречи, испытал достойное осуждения нежелание нарушить течение событий. Более того, он догадывался, что и она чувствует то же самое. Среди затянувшегося молчания она подняла глаза и улыбнулась.
      - Пожалуй, вам пора вернуться к вашим светским обязанностям.
      - Может быть, повторим? - неожиданно для себя спросил он. - Тогда я выполнил бы свое обещание.
      - С первой порцией я быстро управилась, да? Бокал Брима был все еще наполовину полон.
      - Вам, наверное, хотелось пить.
      - Наверное, а может быть, и нет. Но я разрешаю вам заказать еще - если вы обещаете не пользоваться моей слабостью.
      Она произнесла это небрежно, с улыбкой, но Бриму показалось, что в ее словах больше смысла, чем можно предположить на первый взгляд.
      - Мне трудновато будет воспользоваться ею в должной степени, - сказал он, кивая бармену. - И я намерен как можно дольше наслаждаться вашим обществом. Но, может быть, посол... - нахмурился Брим.
      - Он слишком занят собственными светскими обязанностями, чтобы ревновать, - сказала она, когда бармен поставил перед ней второй бокал, - если вы это имели в виду.
      Брим не ответил, и оба немного помолчали. Потом она с улыбкой добавила:
      - Он занят большую часть времени, и это продолжается уже много лет. Если я захочу когда-нибудь, чтобы кто-то воспользовался моей слабостью, это очень облегчит дело.
      - Я уверен, что в возможностях у вас недостатка не было, - галантно, но с немалой долей искренности заметил Брим.
      Она посмотрела ему в глаза.
      - Да, иногда они предоставлялись - большей частью с визитерами вроде вас. На планете, населенной медведицами, - грустно улыбнулась она, - я, наверное, кажусь гораздо привлекательнее, чем на самом деле.
      - Предоставьте судить об этом более квалифицированным лицам. - Брима прижало к ней так близко, что он ощутил растущее возбуждение и отступил на шаг ради собственной безопасности.
      - Не нужно отодвигаться, Вилф, - сказала она, отпив глоток вина. - Мне нравится, когда вы прикасаетесь ко мне, хотя бы нечаянно.
      Бриму вдруг стало трудно дышать.
      - Мне и самому понравилось, но я боюсь, что... Марша, вы чертовски соблазнительная женщина, и...
      - Спасибо, Вилф. Вы тоже очень соблазнительный мужчина. Ах, провались оно все, - воскликнула она внезапно с кривой улыбкой, глядя ему в глаза. - Я напилась и вешаюсь на шею первому за много лет человеку, с которым готова нарушить супружеский долг. - Она соскользнула с табурета. - Пока мы оба не пожалели об остатке этого вечера, пойду-ка я попудрю нос и позабочусь о промокших штанишках. А когда мы встретимся опять, вы снова будете "адмиралом" Бримом.
      - М-Марша, мне ужасно жаль, если я...
      - Нет, дорогой мой Вилф, вы ни в чем не виноваты. - Она дотронулась до его щеки. - Это я сожалею о том, что не могла выбросить вас из головы с нашей первой встречи, а теперь.., спасибо, что позволили мне почувствовать себя сексуальной впервые за много лет.
      Ее рука скользнула ему между ног, задержалась там на миг.
      - Утром я себе этого не прощу, - прошептала она, - но отрадно осознавать, что я до сих пор еще действую на мужчин таким образом. - Она коснулась губами его щеки и исчезла в толпе.
      До конца бала Брим все делал автоматически - это продолжалось до тех пор, пока двойное солнце планеты не поднялось довольно высоко над горизонтом. Почти неделю после этого его рубашка хранила запах духов Марши Браунинг - и пока запах не выветрился, Барбюсу было запрещено отдавать рубашку в стирку.
      ***
      Война в галактике между тем продолжалась, и налеты на Авалон происходили почти ежедневно, хотя Лига и стягивала свои силы для нападения на Содеску. Войска герцога Торондского Рогана Ла-Карна, самого крупного союзника Лиги, тем временем продвигались в глубину Флювийской системы, стремясь отрезать Империю от ее последнего значительного источника гипердвигательных кристаллов. В уже оккупированных доминионах - Ламинтире, Корбу, Ганнате и Эффервике - черные полчища Контролеров терроризировали голодающее население, насаждая свои железные правила.
      На неделе, последовавшей за балом Орловского, ноф Вобок начал беспокоить границы Содески. Войска Лиги захватили в паре планетарных систем несколько крупных населенных пунктов, продержали их до подхода содескийских сил, а потом отступили, произведя массовые казни, взяв множество шкур и оставив города в руинах.
      - Теперь уж недолго ждать, - сказал Урсис Бриму и Бородову одним снежным вечером в усадьбе. - Они произвели генеральную репетицию, наскочив на плохо защищенные внешние провинции.
      Все трое сидели у огромного камина, попивая вино и планируя очередную встречу с министром промышленности.
      Внезапно в дверях возник камердинер Бородова, Яков Алкенис, и сообщил:
      - Вас просят к экрану, адмирал Брим.
      - Кто меня вызывает, Яков?
      - Капитан Потир Симоновик. Он просил напомнить вам, что вы летали на его... ЗБЛ-4.
      - Да, конечно. Переключите сюда, пожалуйста.
      - Слушаюсь. - И вскоре на объемном экране ближайшего стола появилось изображение Потира Симоновика.
      - Добрый вечер, адмирал, - сказал по-авалонски капитан, оглядев комнату. И вам тоже, доктор Бородов и генерал Урсис. Простите, что помешал, но адмиралу Бриму совершенно неожиданно представилась возможность совершить полет на "Ростовике ЖМ-2".
      - Прямо сейчас? - спросил Бородов. - На ночь глядя?
      - Пилоты "Ростовика", считают, что это самое лучшее время для испытания корабля, - невозмутимо ответил Симоновик. - "Лед и снег приятны самым злобным волчатам", как говорится.
      - Я готов! - вмешался Брим. - Где этот корабль и как мне на него попасть?
      - "Ростовик" сам к вам явится, - улыбнулся Симоновик. - Двое моих друзей подберут вас, пролетая мимо, прямо сейчас. Оба немного говорят по-авалонски. Вас это устроит?
      - Вполне. Но где это будет - в "Томошенко", в Буденном?
      - Нет-нет. Оставайтесь в поместье - "Ростовик" прилетит туда.
      - Но как это возможно? - обеспокоился Брим. Всем известно, что звездолетам для взлета и посадки требуется обширная водная поверхность - или Бектонова труба за неимением таковой. В усадьбе же был только маленький пруд. - Они должны лететь в космопорт - иначе они убьются при посадке.
      - Только не "Ростовик", - с улыбкой заверил Симоновик. - Им понадобится только относительно ровное поле с четверть кленета длиной. - Он переговорил с кем-то за кадром и кивнул. - Друзья говорят, что уже видят усадьбу - места для посадки достаточно. Они сядут по ту сторону пруда.
      Внезапно весь дом содрогнулся от грохота - он грянул сверху и постепенно затих. Такой рев создают только гравигенераторы - большие гравигенераторы.
      - Ага, - сказал Симоновик, - судя по звуку, они уже летят. Разрешите проститься с вами. Ах да, адмирал. Я не сказал друзьям, в каком вы звании, так что знаки отличия на скафандре можете выбирать сами. Это нормально?
      - Нормально, - неуверенно ответил Брим.
      - И еще, адмирал...
      - Да? - отозвался Брим уже с улыбкой.
      - Если ЖМ-2 понравится вам так же, как ЗБЛ-4, похлопочите заодно и об его производстве. - И Симоновик отключился, прежде чем Брим успел открыть рот.
      Схватив свой флотский плащ, который Барбюс уже держал наготове у задней двери - откуда, интересно, он мог узнать?! - Брим выбежал на метель как раз вовремя, чтобы увидеть три огня, возникшие в ненастном небе на расстоянии около полутора кленетов. Через несколько мгновений огни превратились в яркие солнца, и большой клинообразный объект пронесся над головой, мигая красными и зелеными вспышками. Следом накатил парализующий зубодробительный грохот, который Брим слышал еще в доме - там наверху работала пара очень больших гравигенераторов военного образца, сомневаться не приходилось. И синхронность у них чуть-чуть подкачала. Брим плотнее запахнулся в плащ и включил обогрев, следя, как неизвестный объект заложил почти вертикальный вираж на опасно малой высоте. Примерно в кленете от земли огни, снова почти пропавшие за густыми вихрями снега, выровнялись и стали снижаться. Брим стиснул зубы: на своем веку он видел немало головоломных посадок, порой даже из пилотского кресла. Воспоминания были не из приятных. Огни опускались все ниже, заливая светом всю округу. Вот они коснулись земли в вихре снега и протогравитонов, но не произвели при этом никакого звука - слышен был по-прежнему только ровный гул гравигенераторов. Постепенно он перешел на холостой режим, угловатая громада надвинулась и остановилась на...
      - Колеса! - ахнул Брим.
      Большие, основательные колеса - одно в носовой части, еще два - по бокам фюзеляжа ближе к корме. Неудивительно, что эта штука может сесть где угодно! Этой старинной конструкцией, наверное, вдвое тяжелее управлять при взлете и посадке. Но, видит Вут, им достаточно любой относительно ровной поверхности почти при любом весе.
      На мостике выключили опознавательные огни и порулили к усадьбе, старательно объехав бородовский пруд. Глядя на приближающийся корабль, Брим отметил, что он невелик, во всяком случае по сравнению со "Звездным Огнем" чуть больше ста пятидесяти иралов от носа до кормы.
      "Ростовик" повернул прямо к дому, и его посадочные огни рассекли вьюжную ночь тремя ослепительно яркими кругами. Корпус корабля казался мощным и массивным, как скала. Увеличив обороты левого гравигенератора, пилот развернулся на правом шасси и поставил звездолет параллельно дому.
      Глаза не обманули Брима во время недавних маневров. "Ростовик ЖМ-2" действительно имел форму клина с острым краем, направленным параллельно земле. Но на этом вся его простота и заканчивалась. Бока клина были закруглены и плавно переходили в гравитонные дюзы на корме. В этих круглых гондолах, по всей видимости, помещались гравигенераторы и обширные энергетические камеры. На верхней стороне корпуса, примерно в двадцати иралах от передней кромки, помещался большой охлаждающий воздухозаборник, указывающий на то, что корабль рассчитан на долгое пребывание в атмосфере: космические радиаторы охлаждения имели совершенно другую конфигурацию. Угловатые гиперэкраны формировали очертания мостика - он начинался примерно на двух третях длины корабля и вновь обтекаемо сходил к корпусу иралах в двадцати пяти от кормы, где торчал высокий стабилизатор - еще одно указание на то, что этот звездолет, если он был таковым, среди звезд проводит очень немного времени.
      Тут Брим понял действительную причину существования столь большого воздухозаборника: на носу корабля торчали два до нелепости больших разлагателя. Одни только огневые механизмы этих чудищ требовали значительного охлаждения - а уж когда они ведут стрельбу... Брим усмехнулся. Медведи явно сотворили еще одно инженерное чудо - создали нечто вроде космического краулера.
      Четыре орудийные башенки, две наверху и две на днище ближе к корме, обеспечивали некоторую защиту сзади, но верхнюю пару частично скрывал стабилизатор, и все четыре задних разлагателя среднего калибра могли разве что побудить пилота "Гантейзера" быть чуть поосторожнее при атаке с кормы. Зато лигер, оказавшийся себе на беду впереди этого маленького содескийского чуда, очень быстро отправится к дальним пределам Вселенной в виде элементарных частиц.
      Пока Брим всматривался сквозь гиперэкраны в цветные мигающие огоньки мостика, темный, подсвеченный снизу пилот протянул руку к верхнему краю скошенного вперед переднего экрана и отключил гравигенераторы, вызвав мерцающее облако протогравитонов. Внезапно стали слышны только вой ветра и пощелкивание остывающего металла. Брим почтительно качнул головой, вдохнув запах разогретой электроники. Может, ЖМ-2 и мал для звездолета, но здесь, рядом, в эту снежную ночь, он казался очень большим - и очень грозным!
      В нескольких иралах от переднего шасси открылся люк, и из него спустили лестницу. Одновременно на мостике опустили гиперэкран, и оттуда высунулся медведь, открыв щиток своего шлема.
      - Добрый вечер, господа, - пророкотал он, - мы приехали за господин Брем. Есть разрешение прокатать его.
      - Да, да! - взволнованно отозвался Брим. - Сейчас надену скафандр и поднимусь к вам.
      - Скафандр в библиотеке, адмирал, - спокойно заметил Барбюс. - Я помогу вам.
      - Спасибо, старшина, - сказал Брим и побежал к дому. - Откуда ты узнал, что он понадобится?
      - Держал ухо востро, только и всего.
      - Но все-таки? - Брим сунул ноги в башмаки скафандра. - И как ты догадался, что адмиральские звезды надо снять? - Из всех знаков отличия на скафандре осталась только пилотская комета.
      - Расскажу, когда вернетесь, адмирал, - пообещал Барбюс, придерживая скафандр за плечи, чтобы Брим мог просунуть руки в рукава. - Вы ведь не станете мешать работе подпольного старшинского радио, правда?
      Брим, улыбаясь, влез в скафандр окончательно и застегнул пояс с кобурой.
      - Нет, пока оно будет работать столь же исправно.
      - Хорошего полета, адмирал, - пожелал Барбюс, подавая Бриму шлем. - Мне сдается, он даже вам принесет новые ощущения.
      Брим нахмурился, пряча в кобуру личный бластер и застегивая клапан.
      - Что ты хочешь этим сказать, старшина? - Он включил герметизацию, и шлем с легким шипением закрылся.
      - Сам толком не знаю, адмирал. Так мне сказали - а расспрашивать недосуг было.
      - По крайней мере честно. Ладно, спасибо тебе. Я всегда ценил проявление инициативы. - И Брим направился к двери.
      - Я знаю, адмирал, - усмехнулся ему вслед Барбюс. - Потому и стараюсь.
      Брим добежал до корабля, показал друзьям два больших пальца и полез по лестнице внутри длинной вертикальной шахты на верхнюю палубу. Помахав оттуда Урсису и Бородову, он обернулся к своим хозяевам. Один из них сидел в левом кресле, другой - на пассажирском месте между двумя контрольными пультами.
      - Даша Попычев, - представился медведь, протянув мохнатую лапу. - А это второй пилот, Мишка Бжтва.
      Оба медведя улыбались Бриму сквозь длиннющие черные бакенбарды. Это явно были "Дикие", которых часто упоминали содескийцы, но редко видели люди.
      - Звать надо Даша и Мишка, - сказал Попычев, сдавив руку Брима в своей. Фамилии за всю ночь не научишься говорить, а нам лететь надо. Да, Брем?
      Брим, улыбаясь в ответ, обменялся столь же болезненным рукопожатием с Бжтвой.
      - Хорошо. А меня зовут Вилф.
      - Ладно. Садись правое место, Вилф. Прямо скальный волк в пасть. - Попычев щелкнул какими-то тумблерами и кивнул на правую гондолу. - Скажи, когда контакт будет, да?
      Брим выглянул в боковой гиперэкран и поморщился. По всему правому борту бежали какие-то зловещие разряды.
      - Есть контакт, - сказал Бжтва сзади. Запуск больших гравигенераторов происходил отнюдь не гладко. Зеленый индикатор замигал и погас, потом корабль содрогнулся и выбросил из открытых охладительных люков сверкающее облако протогравитонов, которое ветер отнес за корму. Генератор застучал, кашлянув выхлопом, и сердце у Брима подкатило к горлу. Барбюс был прав. Никогда он еще не испытывал такого - даже в юности, когда летал на предательских карескрийских рудовозах.
      - Радиации нет, - с долей удивления в голосе добавил Бжтва.
      - Хороший знак, - с гордостью сообщил Бриму Попычев.
      Брим проглотил комок и кивнул.
      Вскоре левый генератор заработал тоже. Комбинированная тряска могла запросто свихнуть позвоночник. Вскоре, однако, гул генераторов стал ровным, и Попычев без предупреждения включил внутреннюю гравитацию.
      - Пристегнулся, Вилф? - спросил он. Отчаянным усилием поборов тошноту, Брим узнал систему из семи ремней, которую уже видел на краулере, и пристегнулся туго-натуго.
      - Готово, - выдавил он из себя вслед за этим.
      - Неплохо для безволосый. Уже делал это раньше?
      - На краулере, - ответил Брим, продолжая борьбу со своим желудком.
      Медведь ухмыльнулся - у него недоставало нескольких зубов, но на обоих клыках красовались алмазные коронки.
      - Тут не краулер, - гордо сказал он. - Мы убиваем краулеры. - С этими словами он отпустил тормоза и порулил к поляне, на которую приземлился. Березы по обе стороны от них гнулись в вихре гравитонов.
      Они развернулись по ветру, хвостом к старинной каменной изгороди, отделявшей усадьбу от возделанных полей. Попычев поочередно проверил гравигенераторы - его руки так и летали над пультом.
      - Готов? - спросил он.
      Брим инстинктивно посмотрел на приборы - панель была простая, но ему показалось, что здесь что-то не так. Два индикатора форсажа гравитонов были величиной с бокалы для логийского, и оба показывали ноль.
      - Погоди-ка. У тебя клапаны форсажа работают? Попычев посмотрел на свой пульт.
      - Тут все работает. Они не показывают форсаж, когда фитили повернуты вниз. Брим слабо кивнул.
      - Взлетать буду сам, - сказал Попычев. - Поле немного короткое.
      Он подал энергию на гравигенераторы, и Брима, несмотря на внутреннюю гравитацию, вдавило в кресло. Еще немного - и массивный клин с громом поднялся в воздух, а на кухне усадьбы и всех прочих кухнях до самой Громковы задребезжала посуда. Когда шасси с загадочными звуками ушли в свои гнезда, Попычев убрал руки от пульта и крикнул Бриму:
      - Давай!
      Так Брим внезапно сделался рулевым "Ростовика", самого шумного и оголтелого корабля, с которым когда-либо имел дело. Приняв управление на себя, он сразу понял, что Барбюс предупреждал его не напрасно. Это чудо не походило ни на "Звездный Огонь", ни на прочие знакомые ему звездолеты. Управлялся ЖМ-2 довольно туго, как и следовало ожидать от аппарата, несущего столько разлагателей, однако летел, куда и когда ему велели, причем весьма уверенно. Даже метель, сквозь которую они пробирались, нисколько не влияла на полет.
      - Хочешь попробовать посадку и взлет? - спросил Попычев. - Бжтва забил нам полосу в Буденном.
      Брим оглянулся на второго медведя, который говорил по шлемофону, и утвердительно кивнул.
      - Подветренный вектор правильный, Вилф. Держи курс один-пятнадцать по часам - и выйдешь куда надо.
      - Есть. - Брим отвел демпферы тяги назад, пока воздушная скорость не стала ровно на 115.
      - Держи эту скорость. - Попычев снова занялся своим пультом. - Закрылки выпускаю.., шасси выпускаю. Носовое выпушено!
      - Правое и левое тоже, - объявил сзади Бжтва, и они снова вышли из облаков в метель. Справа светились огни Громковы.
      Брим почти сразу заметил посадочный вектор, включил рулевой двигатель, и ЖМ-2 послушно пошел на посадку. Впереди возникли высокие строения, окруженные тысячами огней. Брим посмотрел себе под ноги - снег на башмаках скафандра еще не растаял. Комфорта тут не полагается - если скафандр у тебя без подогрева, можно замерзнуть насмерть.
      - Закрылки выпущены полностью. Держи сто. Не хуже, чем "Звездный Огонь".., теперь выровнять... Рычаг идет хорошо! Убавить правый генератор с поправкой на поперечный ветер - и корабль остается на курсе. Конструкторы, строившие его, в первую очередь заботились о стабильности.
      - Здорово идет! - с улыбкой крикнул Брим.
      - А ты как думал?
      Брим выровнялся чуть выше, чем следовало, но "Ростовик" простил его, опустившись на свои колеса легче, чем маленький НЖХ-26 в Бектонову трубу. Попычев открыл демпферы, и корабль, прокатившись по расчищенной полосе, снова взмыл в снежную бурю.