Глава седьмая

Солнце уже село за горизонт, и на небе горела бледная заря, когда повозка дядюшки Оуэна остановилась, наконец, у дверей «Короны». Гвинет и Гервард спрыгнули на землю и сняли узлы с покупками для матушки и госпожи ле Февр. Помахав рукой вслед повозке, Гвинет едва сдержала вздох облегчения. Нет, она очень любила своего дядю, но на этот раз дорога из Уэллса показалась ей настоящей пыткой. Она мечтала обсудить с Гервардом всё то, что они узнали от Вазима, а говорить приходилось только о пустяках.

— Надо помочь маме с ужином, — сказала она вслух. — Потом попробуем решить, как быть дальше.

Они уже сворачивали во двор, когда Гвинет заметила на противоположной стороне улицы тёмную долговязую фигуру. Брат Тимоти возвращался в аббатство. Увидев их с Гервардом, он замахал рукой и подошёл поближе.

— Хочу извиниться перед тобой, Гервард. Вчера в лечебнице я повёл себя грубо.

— Не стоит беспокоиться, святой брат, — неуверенно пробормотал Гервард, покрепче прижимая к себе драгоценный пергамент.

— Нет, мне не следовало разговаривать с тобой в таком тоне. Просто я очень переживаю из-за брата Питера.

Костлявое лицо брата Тимоти омрачилось, и Гвинет в который уже раз подумала, что беззаботный друг её детства очень сильно изменился.

— Кашель изнуряет его, — продолжал брат Тимоти печально. — И погода, как на грех, холодная… Боюсь, он недолго протянет.

— Нет! — воскликнула Гвинет. — Брат Патрик наверняка знает, как его вылечить.

Брат Тимоти ответил ей вымученной улыбкой.

— Быть может и так. Но брат Питер очень стар, и говорит, что Господь призывает его к себе. А больше всего меня беспокоит….

Он замолчал, словно не знал, стоит ли ему продолжать.

— Его что-то гнетёт, — сказал он после долгой паузы. — Я знаю, что брат Питер давно не исповедовался. Боюсь, пока он этого не сделает, душа его не обретёт покоя.

Гвинет не знала, что сказать, но брат Тимоти, похоже, и не ждал ответа.

— Все в руце Божьей, — закончил он, тряхнув головой, и быстро зашагал в сторону аббатства. Гвинет смотрела, как его длинная фигура исчезает в воротах.

— Неужели ты думаешь, что М — это он? — шёпотом спросила она у брата. — И что заговор — его рук дело?

— Не знаю, — признался Гервард. — Но его беспокоит не только то, о чём он нам рассказал. Так что не с одним братом Питером творятся странные вещи.

Гвинет задумчиво кивнула и сделала шаг в направлении дома, когда её внимание привлёк стук копыт. К трактиру приближалась целая кавалькада. Впереди ехала дама на красивой белой лошадке, за ней — многочисленные слуги, и завершала шествие запряжённая мулом повозка с поклажей.

— Ух ты! — оживился Гервард. — Как ты думаешь, это к нам?

Гвинет не успела ответить, а дама уже свернула во двор «Короны». Слуги и повозка последовали за ней. Гвинет и Гервард кинулись догонять. Во дворе им предстала замечательная в своём роде сцена: дама восседала на лошади, спешившиеся слуги криками призывали хозяев, а под ногами лошадей метались перепуганные куры. Из конюшни выскочил встрёпанный Уот. К нему подошёл слуга в щегольском наряде из тёмно-зелёной шерсти и принялся что-то выговаривать.

— Мы за отцом! — крикнул Уоту Гервард, и они с Гвинет вихрем влетели в дом. К их удивлению, Джефри Мэйсона не оказалось ни кухне, ни в зале. В конце концов они нашли отца в конторе — маленькой комнате в задней части трактира, где они с матушкой просматривали счета. На столе лежали кучки монет, и валялись исписанные пергаменты.

— Сомневаюсь, что долг Натаниэля де Бира кто-нибудь заплатит, — говорил Джефри, бросая на стол ещё один пергамент. — А что делать с лошадью? Прокормить этого мерина стоит дороже, чем всех нас, вместе взятых!

В комнату влетели Гвинет и Гервард. Джефри отвлёкся от своего занятия и поднял голову:

— Ну, наконец-то! Хорошо съездили?

— Нашли Вазима Хараба? — добавила Айдони Мэйсон.

— Да, нашли, и привезли всё, что ты просила!

Гвинет расчистила место на столе и принялась выкладывать покупки:

— В этом узле нитки для госпожи ле Февр, вот тут твои пряности, а…

— А у нас новые гости! — перебил Гервард. — Там, во дворе — знатная леди и куча слуг! И она наверняка богата — на одну лошадь чего стоит посмотреть!

— Это славно!

Джефри Мэйсон поднялся, все ещё сжимая в руке пачку счётов.

— И чего же здесь нужно высокородной леди? — удивилась Айдони Мэйсон. — Она что, не слыхала об убийстве?

За дверью послышались торопливые шаги, и Айдони умолкла. Через минуту в комнату ворвалась сама леди — высокая дама примерно того же возраста, что и Айдони в малиновом бархатном платье с богатой вышивкой у ворота и на запястьях. Бледно-золотые волосы дамы были убраны в модную причёску. Поверх платья она надела тёплый меховой плащ, а на пальцах и в ушах её поблёскивали жемчужины.

«Как же должен выглядеть парадный наряд женщины, которая так одевается в дорогу?» — подумала Гвинет.

— Вы трактирщик? — спросила дама у Джефри.

— Да, миледи, — поклонился тот.

— Значит, именно вы должны исправить эту глупую ошибку. Я леди Изабелла Кэрфакс! А ваш слуга хочет поселить меня в какую-то каморку. Более того, он говорит, что у вас есть комната и получше, но отказывается меня туда вести!

Гвинет заметила в коридоре красного, как рак, Хенкина. Он наверняка показал леди Изабелле комнату покойного мастера Натаниэля — кроме неё, им нечего было предложить такой важной даме. Если, конечно, не считать комнаты Марион ле Февр.

— Простите, миледи, — с поклоном произнёс Джефри Мэйсон. — У нас есть очень хорошая комната, но она, увы, занята.

— Значит, тому, кто её занял, придётся переехать! Немедленно ведите меня туда. И подыщите какое-нибудь жильё моим слугам.

Джефри Мэйсон переглянулся с женой и сказал:

— Хорошо, миледи. Может, согреть вам кубок вина? Вы, наверное, устали с дороги. Хенкин, ступай, разберись с жильём для слуг леди Изабеллы.

Слуга с видимым облегчением ретировался. Гвинет сделала знак Герварду и бегом кинулась к лестнице. Ей хотелось предупредить Марион о предстоящем вторжении прежде, чем отец с новой гостьей явятся к ней.

Вышивальщица убирала со стола работу. Увидев Гвинет, она одарила её сияющей улыбкой.

— Как дела, моя милая? Хорошо провели день?

— Да, спасибо, всё было чудесно, вот всё, что вы просили, — на одном дыхании выпалила Гвинет, выкладывая на стол список и узел с покупками. — Но, госпожа, у нас…

Снаружи послышались шаги и прежде, чем Гвинет успела объяснить Марион ситуацию, в дверь постучали, и отец впустил в комнату леди Изабеллу Кэрфакс. Очевидно, решительная дама всё-таки отказалась от вина. Остановившись посреди комнаты, леди Изабелла обвела её критическим взглядом.

— И это ваша лучшая комната? Что ж, это, конечно, не то, к чему я привыкла, но придётся довольствоваться малым…

— Простите, госпожа…? — выпрямилась Марион ле Февр.

— Я леди Изабелла Кэрфакс. Вы должны обращаться ко мне «миледи». Вы немедленно заберёте отсюда свои пожитки. Пусть трактирщик подберёт вам какую-нибудь другую комнату, подходящую особе вашего положения.

— Но, мастер Мэйсон… — растерялась Марион.

Красный от смущения Джефри Мэйсон комкал в руках забытые счета.

— Извините, госпожа, вам нетрудно было бы переехать в другую комнату? Я уверен, это всего на несколько дней.

— Но для моей работы нужен свет, — возмутилась Марион. Голос её зазвенел, будто кто-то вытащил из ножен стальной клинок. — А в других комнатах света недостаточно!

— Для работы? — приподняла безупречные брови леди Изабелла. — А, вижу, шитьё.

Она подошла к пяльцам, и бросила критический взгляд на расшитый лилиями шёлк.

— Госпожа ле Февр — вышивальщица, — заявила Гвинет. Вышло громче, чем она собиралась, и девочка постаралась взять себя в руки и не дать вырваться закипавшему гневу. — Она выполняет работу для аббатства. Перед вами алтарный покров для часовни Пресвятой Девы!

Но леди Изабелла, похоже, не слушала. Изучив прекрасную вышивку, она повернулась к Марион и провозгласила:

— Я прибыла с визитом к аббату Генри и намерена сделать щедрое пожертвование на нужды аббатства в память о покойном муже. Несомненно, это даст аббату возможность и в дальнейшем оплачивать ваши услуги.

— Несомненно, миледи, — ледяным тоном ответила Марион ле Февр.

— Так значит, вы не возражаете, госпожа ле Февр?

Отец делал вид, что уверен в согласии Марион, но Гвинет видела, что на самом деле ему очень стыдно. Уронив скомканные счета на стол, он торопливо добавил:

— Я, конечно же, помогу вам перенести вещи.

— Мы тоже поможем, — добавил Гервард и, подхватив один из узлов с шелками, вынес его из комнаты.

Джефри Мэйсон взял тяжёлые пяльцы.

— Мы обо всём позаботимся, госпожа, — пообещал он.

Марион ле Февр ответила ему едва заметным кивком. Она так побледнела, что Гвинет даже испугалась, как бы она не упала в обморок, но потом осознала, что лицо вышивальщицы побелело от ярости. Она так стиснула в руках катушку из слоновой кости, что та с громким треском сломалась, заставив Гвинет подпрыгнуть.

Леди Изабелла уселась за стол и обвела комнату взглядом победительницы.

— Я буду есть здесь, — проинформировала она Джефри, который уже перенёс пяльцы и вернулся за новым грузом. — И готовить мне будет мой собственный повар.

Гвинет плотно сжала губы, чтобы с них не слетело какое-нибудь бранное слово. Значит, матушкина стряпня ей недостаточно хороша? Красная от злости, Гвинет подхватила одну из корзин с нитками и кинулась вон из комнаты. Уже на пороге она вспомнила о забытых на столе покупках и вернулась за ними.

Леди Изабелла Кэрфакс застыла в неудобной позе с поднятой над столом рукой. Взгляд её был прикован к оставленным Джефри счетам — и во взгляде этом был неприкрытый ужас.

У Гвинет глаза на лоб полезли. Что могла увидеть леди Изабелла среди старых счётов?

Глава восьмая

— Можете идти, — дрожащим голосом произнесла леди Изабелла. Она сумела как-то справиться с оцепенением, пока Джефри с детьми выносили вещи Марион ле Февр, но голос всё ещё выдавал её.

— И пришлите наверх моего повара — я хочу распорядиться насчёт ужина.

— Да, миледи, — с поклоном произнёс Джефри Мэйсон и вышел из комнаты, увлекая за собой Гвинет и Герварда. Как только дверь закрылась, он вздохнул и стёр со лба пот.

— Святые угодники, ну и характер! — пробормотал он. — С удовольствием выставил бы её за дверь, но — увы! — нам нужно её золото…

— Пойду помогу госпоже ле Февр устроиться на новом месте, — сказала Гвинет.

— Хорошо, — согласился отец, — но сначала скажи матери, чтобы прислала леди Изабелле свежее бельё. А ты, Гервард, ступай в конюшню, проследи, чтобы позаботились о лошади леди Кэрфакс.

Гервард бодро затопал вниз по лестнице. Гвинет тоже спустилась — за бельём. Когда она вернулась с чистыми простынями, леди Изабелла уже сняла тёплый плащ и изучала своё лицо в маленьком серебряном зеркальце.

— Положи бельё здесь, девочка, — приказала она. — Моя горничная постелит. И принеси горячей воды.

Гвинет сделала реверанс и повернулась, чтобы уйти, но леди Изабелла остановила её:

— Писем на моё имя не было?

— Кажется, не было, миледи, — ответила Гвинет. — Но я спрошу у отца, и если будут письма, принесу их вам.

Однако Джефри Мэйсон тоже не знал ни о каких письмах на имя леди Изабеллы Кэрфакс.

Гвинет разыскала горничную леди Изабеллы, помогла Марион ле Февр разложить вещи в новой комнате и спустилась в кухню помочь матери с ужином. Айдони доставала из печи готовый хлеб. У очага Гервард крутил вертел, на котором жарились три жирных гуся. А возле кухонного стола стоял тощий долговязый мужчина с большой лысиной и маленькими тёмными глазками.

— Это мастер Бернард, повар леди Изабеллы, — скучным голосом объяснила Айдони, и Гвинет поняла, что она вне себя от злости. — Будь так добра, помоги ему, если потребуется.

— Да, матушка, — кивнула Гвинет. — Добрый вечер, мастер Бернард.

Повар леди Изабеллы резал свежайшую оленину.

— Подай горшок, девочка, — приказал он, даже не взглянув на Гвинет.

Гвинет посмотрела на Айдони — та молча закатила глаза к потолку и продолжала складывать хлебы в корзину.

«По крайней мере, — подумала Гвинет, — лучше пусть матушка злится, чем трясётся от страха перед убийцами».

Напомнив себе, что с гостями надо быть вежливой, Гвинет сняла горшок с полки и передала мастеру Бернарду. Тот сунул в горшок свой длинный нос, поморщился и отдал его обратно.

— Вымой.

Гвинет понадобилась вся её выдержка, чтобы сделать реверанс и отнести сияющий чистотой горшок в судомойню. Когда она вернулась с перемытым горшком, мастер Бернард произвёл повторную инспекцию и милостиво кивнул. Сложив в горшок оленину, он взялся за лук, но ненадолго отвлёкся, чтобы обругать остывавший на столе матушкин пирог.

— Что это? Пирог с телятиной? Гадость. Я готовил гораздо лучше.

Гвинет отошла к огню помешать бобовую похлёбку.

— Ужасный тип! — прошипела она Герварду, который и так бешено вращал вертел, чтобы дать выход злости. — Лучше матушкиных пирогов во всей Англии не сыскать!

Попробовав суп, она решила добавить петрушки. По счастью на столе уже лежала куча резаной зелени. Гвинет взяла щепотку и добавила в суп.

— Святые угодники! — возмутился вдруг мастер Бернард. — Ты украла мою петрушку, девчонка!

— Ой, простите, мастер Бернард, — сказала Гвинет. Гервард за её спиной сдавленно хихикнул. — Я не знала, что это ваша петрушка.

— Я не привык к подобному обращению, — возмущённо фыркнул повар. Он обращался скорее к Айдони, чем к Гвинет, но та продолжала заниматься своими делами, не обращая на него внимания.

— И на кухне у леди Изабеллы, и у декана Александера ко мне всегда относились с надлежащим уважением.

Гервард перестал вращать вертел и замер, открывши рот.

— У декана Александера? — переспросил он. — Неужели вы работали у самого декана?

— Работал, — надулся от гордости мастер Бернард. — Декан высоко ценил моё искусство. Он держит хороший стол.

— Гервард! — воскликнула Айдони, протискиваясь мимо сына с корзиной тёплого хлеба. — Ты что? Ты же сожжёшь гусей!

Гервард снова принялся вращать вертел, бросая на Гвинет выразительные взгляды. Но Гвинет и сама поняла, о чём речь. Если мастер Бернард работал на кухне декана, он наверняка знает об истории с отравлением, и может навести их на след таинственных личностей из писем мастера де Бира.

— Вы, наверное, готовили для важных персон, — предположила она вслух.

— Важнее не бывает, — ответил повар с самодовольной улыбкой, но тут же подозрительно покосился на Гвинет:

— Займись лучше делом, девчонка. Некогда мне сплетничать.

Он высыпал нарезанный лук в горшок с олениной, добавил щепотку соли и собственноручно повесил горшок над огнём.

— А давно вы работаете у леди Изабеллы? — спросил Гервард.

— Побольше месяца.

Мастер Бернард вытер руки передником и брезгливо рассматривал испечённый Айдони хлеб. Видимо, выбирал экземпляр, достойный леди Кэрфакс.

— Похоже, ей нелегко угодить, — подначивал Гервард.

— Что есть, то есть, — согласился мастер Бернард. — Такого могу про неё порассказать — вы просто не поверите! Да что там далеко ходить — мы должны были прибыть сюда три дня назад, но её белая лошадь по дороге охромела. А разве найдёшь другую, достойную нашей леди? Нет-с, мы три дня ждали, пока эта скотина придёт в себя настолько, чтобы на ней можно было ехать!

Гвинет показалось, что повар расслабился и даже рад возможности побрюзжать в своё удовольствие, но тот уже повернулся к Герварду спиной и снова напустился на неё:

— Принеси масла, девчонка — только смотри, чтобы было свежее! И найди вино, которое могла бы пить леди Изабелла.

Гвинет сделала реверанс и отправилась в кладовую. Жаль, что не удалось разговорить мастера Бернарда. Он наверняка знает об отравлении гораздо больше, чем все деревенские сплетники, вместе взятые. Но, к сожалению, Гвинет не видела способа извлечь эту информацию. Такой недружелюбный тип, как мастер Бернард, ни за что не поделится тем, что знает.

Ночью опять выпал снег, а утро выдалось морозное. Гвинет наслаждалась кухонным теплом, помогая матери с утренним хлебом, и не хотела выходить, когда отец кликнул их с братом во двор.

— Я хочу, чтобы вы с Гервардом проводили леди Изабеллу в аббатство, — объяснил Джефри.

Гервард уже ждал во дворе, притопывая, чтобы не замёрзли ноги. К тому времени, как Гвинет надела плащ, во двор выплыла леди Изабелла в роскошном расшитом жемчугом платье синего бархата и нарядных башмачках из дорогой кожи. Растоптанный снег во дворе заставил её подобрать подол и внимательно смотреть под ноги.

Гвинет и Гервард вежливо пожелали ей доброго утра. Леди Изабелла не ответила, но всё же соизволила прошествовать за ними на улицу и жестом велела показывать дорогу.

На улице было холодно и пустынно. Окна домов закрывали плотные ставни. Пустую рыночную площадь укутало снежное покрывало. Светило солнце, и на белом снегу лежали голубоватые тени. Единственный, кто встретился им на пути, был сборщик хвороста, безуспешно пытавшийся протолкнуть свою тележку через сугробы у монастырских ворот.

Джефри Мэйсон выбрал удачный час для визита — леди Изабелла вошла в аббатство как раз в тот миг, когда в часовне Пресвятой Девы закончилась служба, и монахи гурьбой потянулись к выходу. Годфри де Массар вышел одним из первых. Увидев высокородную гостью, он удивлённо вскинул брови и подошёл поздороваться.

— Доброе утро, леди Изабелла. Не ожидал вас тут встретить.

Отец Годфри поклонился. Выглядел он неважно. Под глазами тёмные круги, лицо прорезали глубокие складки. Гвинет подумала, что священник не спал всю ночь. Интересно…

— Я тоже удивлена нашей встрече, отец Годфри, — ответила леди Изабелла. — Мне казалось, что ваши обязанности не позволяют вам отлучаться из Уэллса.

— В настоящий момент мои обязанности призывают меня сюда, — ответил отец Годфри. — Я расследую убийство человека по имени Натаниэль де Бир.

Гвинет обратила внимание, как напряжённо держится леди Изабелла. Судя по всему, эти двое не испытывали взаимной симпатии. Услыхав про убийство, дама испуганно вскрикнула и прижала трясущуюся руку к груди.

— Убийство? — ахнула она.

— Ему раскроили голову заступом, — любезно объяснил отец Годфри. Похоже, он не считал нужным скрывать от леди Кэрфакс ужасные подробности. — Но я уверен, что скоро найду виновных. Во-первых, у меня все вещи покойного, а во-вторых, я написал в Лондон, чтобы разузнать про его связи.

— В самом деле?

Леди Изабелла кое-как сумела взять себя в руки.

— В таком случае я уверена, что вы преуспеете, отец Годфри. И чем скорее, тем лучше! Я и не знала, что приехала в логово убийц.

— Надеюсь всё же, что убийца только один, — заметил отец Годфри. — И вполне вероятно, что он сейчас далеко отсюда. Мастер де Бир, скорее всего, привёз свою беду с собой.

Гвинет покосилась на брата. Если Годфри де Массар — это М, то он сам убийца и сейчас хладнокровно лжёт. Либо он очень хорошо притворяется, либо не имеет никакого отношения к смерти Натаниэля де Бира.

— Вы не могли бы проводить меня к отцу Генри? — сменила тему леди Изабелла. — Я намереваюсь пожертвовать аббатству крупную сумму, и хотела бы обсудить с ним подробности.

— В таком случае вам нужен брат Барнабас.

Отец Годфри указал на монастырского эконома.

— Он подскажет вам, на что разумнее всего потратить деньги.

— Но я хочу говорить с аббатом! — вознегодовала леди Изабелла. — Речь идёт об очень большой сумме!

— Доброе утро, миледи, — улыбнулся брат Барнабас, кланяясь посетительнице. — Я Барнабас, брат-эконом. Аббат Генри в настоящий момент занят. Если хотите, я могу пока показать вам аббатство. А в скором времени аббат освободится и сможет обсудить с вами всё, что вы захотите.

Леди Изабелла по-прежнему выглядела недовольной, но поделать ничего не могла. Величаво наклонив голову в знак согласия, она жестом отпустила Гвинет и Герварда и проследовала за братом Барнабасом в часовню.

Отец Годфри с озадаченным видом смотрел ей вслед. Гвинет не удивляло, что они с приезжей друг друга знали — в конце концов, леди Изабелла жила в Уэллсе и могла, например, вносить какие-то деньги на нужды собора. Но, похоже, этих двоих связывало не просто светское знакомство.

Гвинет многое отдала бы, чтобы узнать мысли отца Годфри.

Гвинет постучала и, удерживая одной рукой поднос, открыла дверь в спальню леди Изабеллы. Та недавно вернулась из аббатства, и изъявила желание позавтракать. Мастер Бернард приготовил своей хозяйке яйца под сливочным соусом.

Удивительно, но у леди Изабеллы сидела Марион ле Февр. Леди Изабелла писала письмо. Марион показывала ей какие-то эскизы.

— Разумеется, миледи, — услышала Гвинет, — если вы оплатите эти облачения, я включу ваш герб в общий узор.

Вышивальщица вела себя так почтительно, словно больше не сердилась, за то, что её выставили из комнаты.

— Я подумаю, — ответила леди Изабелла и добавила с небрежным кивком в сторону Гвинет:

— Поставь поднос сюда — и не уходи. Ты мне понадобишься.

Она приписала ещё несколько строк, поставила подпись и помахала пергаментом, чтобы высохли чернила. Гвинет скосила глаза на письмо но, как ни старалась, не смогла разглядеть ничего, кроме цветистого росчерка в конце.

— Отнесёшь это в аббатство, — леди Изабелла свернула пергамент и поднесла палочку воска к свече, чтобы размягчить её. — Отдашь лично в руки отцу Годфри де Массару.

Гвинет удивлённо уставилась на неё. Зачем надменной даме писать отцу Годфри, если они виделись всего пару часов назад? К счастью, леди Изабелла не обратила внимания на её неподобающее поведение. Капнув расплавленным воском на свиток, она прижала к нему свой перстень и протянула запечатанное письмо Гвинет.