Глава тринадцатая

Увидев сестру рядом с Марион ле Февр, Гервард так и замер.

— Ты живой? — ахнула Гвинет.

Это было настолько очевидно, что Гервард не стал отвечать.

— Что она тут делает? — спросил он, кивая в сторону Марион ле Февр. Он и не пытался скрывать свои подозрения. Ещё бы! Слуга Марион возглавляет мятежников, а сама она зачем-то оказалась в их лагере!

— Её держали здесь насильно, — объяснила Гвинет. — Я помогаю ей выбраться.

— Тогда пригляди за ней, — кивнул Гервард. Ему некогда было вникать во все подробности этой истории. — А я ещё должен помочь мастеру Торсону.

— Гервард, будь осторожен! — крикнула Гвинет вслед брату. Но тот уже бежал к центру поляны.

На поляне Гервард остановился, чтобы немного оглядеться. Слева отец Годфри и брат Тимоти бок о бок с людьми шерифа отражали атаку мятежников. В центре поляны на фоне большого костра виднелась могучая фигура самого шерифа. На глазах у Герварда мастер Торсон взмахнул огромным двуручным мечом и буквально срубил своего противника, как лесоруб дерево. А на противоположной стороне поляны, возле самых кустов, Галфридас Худ сражался с отшельником Урсусом. Гервард был потрясён мастерством, с каким отшельник наносил и отражал удары. Урсус оказался гораздо более искусным мечником, чем Худман!

Тем временем весь лагерь проснулся от шума битвы. Из палаток, хватаясь за оружие, вылезали все новые и новые мятежники. Гервард увидел, как Клем Людель удирает от Дикона Карвера. Разъярённый плотник мчался за ним по пятам, размахивая косой. Неподалёку от них Том Смит обрушил тяжеленный молот на плечо своего противника. Мятежник рухнул, как подкошенный. Откуда-то появился Хауэлл Смит с толстым поленом в руках. Гервард с облегчением вздохнул, увидев простодушного гиганта целым и невредимым. Некоторое время тот озадаченно крутил головой, но, когда Том крикнул: «Задай им, парень!», тут же кинулся в драку. Что бы ни думал Хауэлл Смит о своих новых хозяевах, ради брата он готов был в огонь и в воду. И горе тем королевским недругам, что попадутся ему на пути!

Гервард вдруг понял, что безоружен, и в который раз пожалел об утере охотничьего ножа. Зачем человеку шерифа понадобилось его выбрасывать? Выхватив из костра горящую ветку, он ткнул её в лицо подбежавшему мятежнику, и тот завертелся на месте, изрыгая проклятия. А Гервард уже подбежал к ближайшей палатке, поднёс свой импровизированный факел к покрывавшим её шкурам и держал, пока те не загорелись. Вспыхнувшее пламя багровым светом озарило гнездо мятежников.

А Гервард уже бежал к следующей палатке. Именно здесь он провёл долгие часы в компании Осберта Теллера. Подбежав, он заметил, как карлик высунул голову, огляделся и снова нырнул в палатку.

Довольно ухмыльнувшись, Гервард поджёг не шкуры, а верёвки, удерживавшие хлипкую конструкцию. Первая верёвка перегорела мгновенно. Палатка покосилась, и изнутри раздался возмущённый рёв мастера Теллера. А когда Гервард пережёг вторую верёвку, палатка рухнула и погребла под собой карлика. Пока тот барахтался, Гервард бросил горящую ветку и схватил болтающийся конец верёвки. Бегая вокруг, он быстро обмотал карлика верёвкой, превратив его в некое подобие гигантской гусеницы. В конце концов, тот перестал дёргаться, и только непрекращающийся поток ругани показывал, что он ещё жив.

Упаковав Осберта Теллера, Гервард снова стал искать, чем бы заняться. Палатки уже пылали. Горела и хижина на дальнем конце лагеря. Бледное зимнее солнце освещало картину полного разгрома. Те мятежники, что не были убиты, стояли под охраной людей шерифа, а их оружие валялось далеко в стороне. Люди мастера Торсона уже начали связывать их в цепочку.

Постепенно все собирались вокруг шерифа. Вот подошли брат Тимоти и Годфри де Массар. Отец Годфри зажимал левой рукой рану на плече. Из-под пальцев его сочилась алая кровь. Как только они приблизились к шерифу, брат Тимоти заставил священника сесть и занялся его раной.

Гервард двинулся к ним, и остановился только, увидев, как Урсус гонит перед собой разъярённого Галфридаса Худа, подталкивая его мечом в спину. Гервард был потрясён, когда увидел в руках отшельника свой собственный меч. Тот самый, что он нашёл в обмелевшем пруду возле свинарника Джона Брокфилда. Но откуда Урсус его взял? Интересно, а Галфридас Худ знает, что это и есть тот меч, о котором он так настойчиво расспрашивал?

Урсус остановился перед шерифом и подтолкнул к нему мастера Худа.

— Вот тот, кто вам нужен, — невозмутимо сообщил он, таким тоном, будто говорил о погоде. — Это их предводитель, Худман.

— В самом деле? — оживился Финн Торсон. Удовлетворённо улыбнувшись, он снял с пояса кандалы и сомкнул их на запястьях Худмана.

— Сдаётся мне, я видел тебя раньше. Ты, часом, не мастер Худ, слуга леди, что занята шитьём для аббатства?

— Шитьём! — фыркнул Галфридас Худ. — Знали бы вы, чем эта леди на самом деле занимается! Вы спросите у неё, спросите!

— Непременно спрошу.

Шериф обернулся, и Гервард, проследив за его взглядом, увидел Гвинет и Марион ле Февр. Вышивальщица выглядела бледной и заплаканной.

— Что вы знаете об этом человеке, госпожа ле Февр? — осведомился шериф.

Прекрасная Марион подняла на него полные слез изумрудные глаза.

— О, мастер Торсон, я так виновата перед всеми вами! — воскликнула она. — Простите меня! Если бы я только знала, какой это ужасный человек, я никогда не взяла бы его к себе на службу и не позволила бы ему нарушать покой вашей деревни.

— Да врёт она! — прошипел Худман. — Все это от начала и до конца — её затея! Они с Генрихом из Труро не разлей вода! Кто по вашему рассказал мне про меч?

Зеленоглазая вышивальщица с сожалением посмотрела на него.

— Пусть милосердный Господь простит вас, мастер Худ.

Стиснув руки на груди, она снова повернулась к шерифу.

— Я простая вышивальщица, мастер Торсон. Эти люди назвались бродячими артистами и попросили сшить им накидки с вышивкой. Может, я кому и говорила, что Гервард нашёл меч… Все мальчишки любят мечи! Я даже представить себе не могла, что все это так серьёзно!

— Не судите её строго, мастер Торсон, — поддержала Гвинет. — Она говорит правду. Мятежники заперли госпожу ле Февр в хижине. Вы же сами видите, как она испугана!

Шериф Торсон задумался.

— А о каком мече идёт речь? — спросил он.

— Вот об этом, — ответил Гервард, показывая на сверкающий клинок в руках отшельника. — Я нашёл его, а мастер Худ все спрашивал, что я с ним сделал потом. Не знаю, почему его это так заинтересовало.

Финн Торсон повернулся к Худману, но тот стиснул зубы и отвечать не собирался. Тогда взгляд шерифа вернулся к заплаканной вышивальщице.

Герварда причитания прекрасной Марион не слишком убедили. Он обратил внимание, что отец Годфри тоже хмурится, словно вышивальщица вызывает у него какие-то подозрения.

— Мне остаётся лишь поверить вам на слово, госпожа, — вздохнул, наконец, Финн Торсон. — Вы заняты святым делом, трудитесь на благо аббатства. Но прошу вас, в следующий раз осторожней выбирайте слуг.

Марион ле Февр заверила его, что будет очень осторожна, и снова разрыдалась, закрыв лицо руками.

— Болван! — воскликнул Галфридас Худ. — Тупица! Она ещё покажет вам своё истинное лицо! Вот тогда вы увидите, что я был прав!

— Да только ты этого не увидишь, — крикнул из толпы Мэтт Грин. — По тебе в Бристоле давно уже верёвка плачет!

Худман ответил ему свирепым взглядом, но больше ни слова не сказал.

— Сначала вас ждёт расследование, — пообещал шериф. — Но не думаю, что оно что-то изменит. А теперь, — прибавил он, обращаясь к своим помощникам, — свяжите его вместе с остальными. И кто-нибудь пусть сходит, приведёт лошадей.

Помощники засуетились, и Гервард воспользовался этим, чтобы потихоньку сказать шерифу:

— Тут Осберт Теллер, мастер Торсон. Я связал его и оставил вон там, в палатке.

Увидев, куда показывает Гервард, Финн Торсон громко, от души расхохотался.

Бесформенный свёрток, в который, по милости Герварда, превратился карлик, дёргался и раскачивался, в безуспешных попытках освободится.

— Молодец, парень, — отсмеявшись, похвалил Герварда шериф и жестом приказал одному из своих людей заняться последним арестованным. — От Осберта вечно одни неприятности. Но вешать его было бы жестоко — невелика птица. Королю он уж точно не угрожает.

Когда все были готовы возвращаться в Гластонбери, Герварда кто-то легонько тронул за рукав. Обернувшись, он увидел Урсуса. Отшельник все ещё сжимал в руке меч.

— Кто эта дама? — спросил он вполголоса, указав кивком на госпожу ле Февр.

— Вышивальщица, — ответил Гервард, удивлённый его интересом. — Остановилась у нас в «Короне», шьёт алтарные покровы и облачения для нового храма.

Урсус нахмурил брови и, прищурившись, смотрел, как Гвинет пытается успокоить расстроенную Марион.

— И долго она собирается у вас пробыть?

— Уж наверно, — фыркнул Гервард. — Ткани хватит отсюда и до самого Лондона, а вышивает она со скоростью улитки!

— Ну да, ну да, — пробормотал Урсус, но так тихо, что Гервард едва расслышал.

— Вы хотите с ней поговорить? — спросил он осторожно.

— Что? — подскочил Урсус. Очевидно, Гервард оторвал его от каких-то размышлений. — Нет, нет, не сейчас. Леди слишком расстроена, чтобы получить удовольствие от беседы. И потом, мне пора идти. Всё, что должно, я уже сделал.

— Но вы поймали Худмана! — настаивал Гервард. Глаза его засверкали, когда он вспомнил, как здорово сражался Урсус. — Мы все перед вами в долгу! Разве вы не пойдёте в деревню? Мы так благодарны, и…

— Я не нуждаюсь в благодарности, — покачал головой Урсус. — Достаточно было снова почувствовать в ладони рукоять меча. И понять, что я ещё не потерял навыка.

Он вздохнул и устремил свой взор вдаль, будто видел там что-то, недоступное Герварду.

Гервард подумал, что Урсус мог быть рыцарем в прежней жизни — до того, как уйти в отшельники. Может, он вспоминает сейчас битвы, в которых ему довелось сражаться?

В принципе, это могло оказаться правдой. Многие славные рыцари удалялись на склоне лет в леса и заканчивали жизнь скромными отшельниками. А Герварду и раньше казалось, что в прошлом отшельника должна быть какая-то тайна, неподвластная даже буйному воображению его сестры Гвинет.

И тут Урсус снова удивил Герварда. Перехватив меч, он протянул его рукояткой вперёд.

— Возьмёшь ли ты этот меч снова, юный Гервард?

— Но… он не совсем мой, — осторожно заметил Гервард. С мечом в руках он чувствовал себя настоящим рыцарем, но всё же понимал, что Урсус будет ему лучшим хозяином.

— Может, вы сами возьмёте меч? Вы так здорово с ним управлялись!

В глазах Урсуса промелькнула тоска, и Гервард почувствовал, что отшельнику не хочется расставаться с мечом. Надо сказать, Гервард прекрасно его понимал. Но голос отшельника был твёрд:

— Это и в самом деле благородный клинок, но мне сейчас не время брать в руки оружие.

Говоря это, он не отрывал взгляда от меча, как будто говорил с ним, а не с Гервардом.

Гервард послушно протянул руку и сжал холодную рукоять. И снова ощутил ту чудесную силу, которая переполняла его всякий раз, когда он касался меча.

— Что это за меч, сэр? — прошептал он, уверенный, что Урсус понимает, что он сейчас чувствует. Но прежде, чем отшельник успел ответить, к ним подошли брат Тимоти и Годфри де Массар.

— Спасибо, что пришли меня выручить, — поклонился Гервард. — Брат Тимоти, где вы научились так здорово махать мечом?

— Меня научил брат Питер, — ответил юный монах. — Он считал, что это искусство понадобится мне на том пути, который меня ожидает.

Он покосился на отца Годфри, и Гервард понял, что брат Тимоти не хочет прямо говорить о том, что старый брат Питер передал ему свои обязанности Хранителя.

— Старик давно уже не мог поднять меч сам, — продолжил брат Тимоти. — Но он был хорошим учителем.

Гервард вдруг заметил, что отец Годфри почти не следит за беседой. Лицо его было белее снега, спутанные чёрные волосы прилипли ко лбу. Он пошатнулся, и брат Тимоти поддержал его под локоть.

— Нам надо побыстрее вернуться в аббатство, — твёрдо сказал юный монах. — И показать вашу рану брату Патрику.

Отец Годфри недовольно поморщился, но промолчал. По всей видимости, гордому священнику было неловко признаваться в своей слабости. Опираясь на руку брата Тимоти, он двинулся к тропинке. Через несколько шагов монах вдруг обернулся и спросил у Урсуса:

— Что теперь будет с мечом, милорд?

— Не волнуйся, брат, — улыбнулся отшельник. — Мы с Гервардом обо всём позаботимся.

Брат Тимоти почтительно склонил голову и продолжил свой путь.

— О чём это он? — спросил Гервард. Любопытство бурлило в нём, как похлёбка на слишком сильном огне. — Почему он назвал вас милордом? И что вы хотите, чтобы я сделал с мечом?

— Принеси его завтра к переправе, когда колокол прозвонит к третьему часу[7], — ответил Урсус. — Пусть Гвинет тоже приходит. И вместе мы сделаем то, что должно быть сделано.

Кивнув на прощание, он зашагал прочь и вскоре исчез среди деревьев.

Зажжённые Гервардом палатки уже догорали. Люди Финна Торсона начали уводить пленников. Кто-то разыскал мула и усадил на него госпожу ле Февр, дав поводья Хауэллу Смиту.

Гервард все ещё недоуменно разглядывал меч, когда к нему подбежала сестра.

— Где Урсус? — выпалила она. — Ушёл? Он что, не мог подождать?

— Он хочет, чтобы мы оба встретились с ним завтра у переправы, — сказал Гервард. — И принесли меч. Гвинет, что всё это значит?

Гвинет удивлённо уставилась на него.

— Ну конечно, ты же ничего не знаешь! Ох, Гервард, прости меня! Я так гадко себя вела, когда ты рассказал мне про мятежников!

— Ерунда, — отмахнулся Гервард. С тех пор случилось столько всего, что он уже и думать забыл о причинах их ссоры. — Тебе не стоило самой меня искать, — добавил он. — С тобой всё, что угодно могло случиться!

— Но это же я виновата, что ты ушёл один, — возразила Гвинет. — И потом, ты тоже пришёл выручать меня!

Гервард широко улыбнулся. Приятно всё-таки, что они с сестрой снова друзья. Но, вспомнив о родителях, он снова помрачнел.

— А как же отец и матушка? Очень сердятся?

— Нет, — покачала головой Гвинет. — Я сказала им, что ты помогал корзинщику, мастеру Шоту, и они решили, что ты застрял у него на всю ночь из-за снегопада. Теперь они, конечно, узнают правду. Но я надеюсь, что увидев тебя живым и здоровым, они забудут спросить, как ты оказался в плену.

Гервард вздохнул с облегчением. Хорошо, что родители не сердятся. Это сильно омрачило бы его триумф. Подумать только, они сейчас не просто выиграли битву — они защитили всех жителей Гластонбери, и самого короля Ричарда впридачу!

Гвинет взяла брата за руку и потянула его за собой, прочь с проклятой поляны. Они шли последними, после людей шерифа, пленников и принимавших участие в сражении жителей деревни. Гервард заткнул меч за пояс и положил руку на эфес. И обратил внимание, как опасливо косится на его оружие сестра.

— Что-то с этим мечом не так, — задумчиво проговорил он. — Галфридас Худ про него всё время спрашивал, и Урсус… Кстати, не знаешь, как он оказался у Урсуса?

Гвинет, замявшись, кивнула.

— Слушай, Гервард, я должна тебе кое-что рассказать насчёт этого меча…

Глава четырнадцатая

Колокол к третьему часу зазвонил, когда Гвинет и Гервард проходили мимо аббатства. Моросил холодный дождь, и Гвинет надвинула на лицо капюшон. Снег растаял, и под ногами хлюпала жидкая грязь.

«Зато не так скользко», — подумала Гвинет.

На углу Тор Лейн им повстречался Джон Брокфилд. Помахивая ореховым прутиком, он гнал перед собой небольшое стадо гусей.

— Доброго вам утра! — окликнул их фермер. — А я вот вашей матушке гусей пригнал. Для Рождества, да.

— Спасибо вам, мастер Брокфилд, матушка ждёт их, — ответил Гервард. Гвинет, тем временем, едва успела спасти юбку от клюва какого-то особо любознательного гуся.

Мастер Брокфилд помахал им рукой на прощание и погнал своё гогочущее стадо к трактиру. Гвинет и Гервард зашагали дальше. Оставив деревню, они двинулись по лесной тропинке и скоро вышли к переправе.

Урсус уже ждал их возле лодки. Гервард вспомнил долговязую фигуру Брайана, подобно цапле часами стоявшего тут, поджидая пассажиров. Он поёжился. Больше Брайану здесь никогда не стоять. Гластонбери придётся искать нового перевозчика.

— Принесли меч? — спросил Урсус.

Гервард распахнул плащ и продемонстрировал отшельнику торчавшую из-за пояса рукоять.

Урсус одобрительно кивнул.

— Тогда садитесь.

Он первым залез в лодку и взял в руки шест. Дождавшись, когда Гвинет и Гервард усядутся, отшельник оттолкнулся от берега, и лодка Брайана заскользила по зеленоватой глади реки. Гвинет молча смотрела на расходящиеся за кормой волны. У неё возникло странное чувство, будто они пересекают не реку, а невидимую границу волшебной страны чудес. Что хочет сделать Урсус, чтобы сохранить Эскалибур и спасти Англию от дурных людей, что могут употребить во зло его чудесную силу?

Лодка мягко ткнулась в противоположный берег. Урсус зашагал вперёд по тропинке, и вскоре привёл их с Гервардом к свинарнику мастера Брокфилда. Некоторые обитательницы свинарника выкапывали что-то в поле, другие с довольным видом барахтались в грязной луже на дне бывшего озера.

Гвинет начала понимать, что задумал отшельник.

— Мы должны вернуть меч обратно, да? — спросила она.

Урсус кивнул.

— И сделать это должен ты, Гервард, — добавил он. — Ты нашёл Эскалибур, и тебе же надлежит вернуть его туда, где он покоился долгие годы. Брось меч в озеро, и пусть он лежит там до тех пор, пока не придёт ему время появиться вновь.

Гервард неохотно вытащил меч из-за пояса. Погладил рукоять с изображением дракона, полюбовался игрой света на полированном лезвии… Гвинет недолго держала в руках Эскалибур, но она помнила ощущение могущества, которым наделил её чудесный меч, и прекрасно понимала, как тяжело сейчас её брату.

— Ты не можешь оставить его себе, — прошептала она на ухо Герварду. Вчера она уже рассказала брату, что найденный им меч оказался Эскалибуром, и объяснила, что любой, кто взял в руки легендарный меч короля Артура, может заявить свои права на английский престол. Гервард был потрясён. И сейчас он наверняка досадовал, что не может оставить чудесную находку — а ведь именно он отыскал Эскалибур после стольких лет забвения.

— Этот меч — не для тебя, — повторила Гвинет твёрдо.

— Знаю, — вздохнул Гервард. — Но так тяжело оставлять его в грязи. Знаешь, когда я держу его в руках, я чувствую, ну…

Гервард замолчал, не в силах отыскать подходящее слово.

— Могущество, — подсказала Гвинет. — Я держала его всего минуту, но чувствовала примерно то же.

Гервард повернулся к сестре, и в глазах у него мелькнуло облегчение:

— Так значит, это не только у меня! — он вдруг поёжился. — Представляешь, что почувствовал бы Галфридас Худ! Он и так только о власти думает!

— Именно поэтому мы и должны выбросить меч, — сказала Гвинет. Ей очень хотелось, чтобы Гервард понял, как это важно, и сам, добровольно расстался с Эскалибуром. Иначе он будет сожалеть об этом поступке до конца своих дней.

— Мы оба теперь почувствовали, пусть ненадолго, каково это — быть королём. Но ты только попробуй представить себе его величество Герварда! Или её величество Гвинет…

Гервард, видимо представил — и не мог сдержать улыбки.

— Кроме того, — продолжала Гвинет, — в Англии уже есть законный король. Что из того, что он сейчас за морем?

Гервард кивнул, и, собравшись с духом, обернулся к отшельнику:

— Я готов.

Урсус улыбнулся. Он не вмешивался в их беседу, но Гвинет была уверена, что он знает, как важно, чтобы Гервард принял решение сам.

— Власть и могущество идут рука об руку с огромной ответственностью, — проговорил отшельник. — И даже земная жизнь не всегда служит ей пределом. Ты сделал мудрый выбор.

Гервард поднял Эскалибур над головой. Полированное лезвие засверкало на солнце живым серебром. Вздохнув, Гервард отвёл руку назад и сделал бросок. Пролетев несколько ярдов, драгоценный меч исчез в мутной воде.

— Вот и все, — пробормотал Гервард.

Гвинет была разочарована. Она ожидала большей торжественности. Быть может, из воды должна была подняться рука, и, забрав меч, унести его на дно? Но ничего не случилось, и только хрюканье брокфилдовских свиней нарушало тишину.

— Дело сделано, — сказал Урсус. — Эскалибур упокоился на дне озера и будет лежать там, пока не придёт его время.

— А когда оно придёт? — спросила Гвинет. Последние несколько месяцев ясно показали Гвинет, что прошлое никак нельзя сбрасывать со счётов, ибо отголоски его то и дело тревожили сердца современников. Конечно, сейчас все в порядке. Англия спасена, меч в безопасности, мятежники пойманы. Но где-то в холмах Уэльса Генрих из Труро продолжает плести свои паучьи сети, злоумышляя против законного короля. И кто знает, какие ещё опасности несёт им будущее?

Отшельник молча смотрел вдаль, и Гвинет показалось, что мысли его блуждают в каких-то неведомых краях.

— Когда придёт время Эскалибуру вернуться? — повторил отшельник, оборачиваясь. Он улыбался, но в глазах его затаилась печаль.

— Даже мудрейший из смертных не ответит тебе на этот вопрос, Гвинет. Но будь уверена — он обязательно вернётся. Ибо покуда жива Англия, ей всегда может понадобиться Истинный Король.

1

Рождественский хлеб —специальный пряный хлеб или, скорее, кекс, непременная принадлежность рождественского стола. (Здесь и далее примечания переводчика.)

2

Уэллс —городок в графстве Сомерсет, неподалёку от Гластонбери. Не путать с Уэльсом — западной частью острова Великобритания.

3

Декан — ранг следующего по старшинству после епископа духовного лица в католической и англиканской церкви; настоятель собора.

4

Роговой фонарь — закрытый фонарь, где вместо стёкол вставлены тонкие роговые пластинки.

5

Поссет — горячий напиток из молока, сахара и пряностей, створоженный вином.

6

В средневековье в шкатулках хранили пряности.

7

Час третий — церковная служба, около 9 утра.