Глава четвёртая

— Ш-шш! Гвинет!

Гервард осторожно заглянул в дверь кухни. У стола Гвинет резала лук. Айдони не было. Увидев, что сестра одна, Гервард вошёл и тихонько прикрыл за собой дверь.

— Нам нужно поговорить. Где матушка?

— В судомойне, — ответила Гвинет. — Тебя искала.

Она критически оглядела брата. Точно, не переоделся. Так и пришёл в заляпанной грязью рубахе, даже лицо не умыл после свинарника. Хорошо хоть ржавый меч с собой не притащил!

— Мама тебя прибьёт, если увидит в таком виде в кухне.

— Неважно, — отмахнулся Гервард. — Тут такое случилось!

— Да? — заинтересовалась Гвинет и даже отложила нож.

— Я только знаю, — начала она, — что вернулся слуга госпожи ле Февр — ну тот, с разными глазами — помнишь? А Клем Людель напился, и отец…

— Вот-вот, — кивнул Гервард. — Клем Людель. Я видел, как отец его вышвырнул. А потом пришёл Мэтт Грин, и мастер Людель стал рассказывать ему про какого-то Худмана, который набирает армию для Генриха из Труро. И он, этот Худман, освободил мятежников в Бристоле. Клем Людель и сам к нему пошёл, и мастера Грина уговаривал.

Гервард выжидающе уставился на сестру.

У Гвинет тревожно сжалось сердце. Неужели перевозчик Брайан прав, и в Гластонбери действительно пришла измена?

— Клем Людель был пьян, — возразила она нерешительно.

— То, что он пьян, не означает, что все это неправда, — заметил Гервард. — Эль развязал ему язык, только и всего.

— И что нам теперь делать? — спросила Гвинет, крутя в руках нож. — Как ты-то думаешь? Побежим к мастеру Торсону?

— Так он нам и поверил, после сегодняшнего скандала с поросёнком! — фыркнул Гервард.

Гвинет закатила глаза. Видимо, нет смысла в сотый раз объяснять Герварду, что затея с поросёнком целиком и полностью на их с Айво совести.

— Тогда пойдём к отцу Годфри, — предложила она. — Уж он-то нас выслушает!

Священник из соседнего города Уэллса Годфри де Массар неотлучно находился в Гластонбери вот уже несколько месяцев. Сначала Гвинет и Гервард подозревали, что он приехал шпионить за аббатом Генри. Известно ведь, что декан[3] Александер из Уэллского собора спит и видит, чтобы Гластонбери стало частью его епархии. Но отец Годфри делами аббатства почти не интересовался, а все больше пытался выследить Генриха из Труро. Он изначально не одобрял попыток Гвинет и Герварда расследовать таинственные происшествия в Гластонбери, но в последнее время стал более терпимым, и Гвинет считала его почти что другом.

Гервард задумался:

— Но у нас нет доказательств. Мало ли чего Клем Людель спьяну наболтал! Просохнет — будет все отрицать.

— И то верно, — кивнула Гвинет. — В любом случае, это не поможет шерифу с отцом Годфри изловить беглых мятежников. Чтобы поймать этого типа, надо сначала выяснить, кто он такой. Тоже мне примета: Худман — «человек в капюшоне»… Да в нашей деревне все ходят в капюшонах!

— Даже отец Годфри, — ухмыльнулся Гервард.

Как бы Гвинет не волновалась, она не могла не улыбнуться в ответ. Прошли те дни, когда они с братом во всех преступлениях подозревали отца Годфри.

— По правде говоря, — заметил Гервард, — мы даже не уверены, что Худмана надо искать у нас в деревне. Клем Людель не говорил, где он его встретил. Может, Худман сейчас в Уэллсе. А может, в Бате, в Бристоле или даже где-нибудь в Уэльских холмах. Или в лесу прячется. Прежде, чем бежать к отцу Годфри, надо узнать что-нибудь посущественнее.

— Значит, делаем так, — сказала Гвинет решительно. — Не может быть, чтобы у нас была полна деревня изменников. С виду все вроде спокойно. Так что сначала найдём этого Худмана, а уж потом расскажем о нём мастеру Торсону и отцу Годфри.

Гвинет и сама понимала, что сказать это куда проще, чем сделать. Худман — опасный мятежник. Кроме того, он наверняка вооружён, а они с Гервардом даже не знают, с какого конца начинать поиски.

«И все равно мы должны попробовать», — решила она.

Гвинет плотно закрыла за собой дверь, чтобы не впустить в кухню зимнюю стужу. Они с Гервардом отнесли завтрак каменотёсам в аббатство, и только что вернулись. Прошла всего одна ночь после пьяных откровений Клема Люделя.

— Пойду, поднимусь к госпоже ле Февр, — сказала Гвинет матери, опуская на стол пустую корзину. — Дядюшка Оуэн просил передать ей, что тётя Анна заболела и сегодня не сможет ей помогать.

— Анна заболела?

Айдони Мэйсон перестала месить тесто.

— Надеюсь, ничего серьёзного?

— Всего лишь простуда, — ответила Гвинет, вешая плащ на крючок у двери.

— Тогда я сделаю ей ячменного отвара, — решила Айдони. — А ты отнесёшь. Ну, а пока сходи к госпоже ле Февр и спроси, не можешь ли ты помочь ей, вместо тёти Анны.

Кто бы отказался от такого предложения? Гвинет не уставала любоваться на прекрасные вышивки Марион ле Февр. Может, ей удастся воспользоваться отсутствием тётушки и научиться самой творить подобную красоту.

Гвинет легко взбежала по ступенькам и постучала в дверь. В ответ раздался нежный голос вышивальщицы:

— Войдите!

В комнате было светло от множества свечей и полыхавшего в камине жаркого огня. Марион ле Февр сидела возле окна за большими пяльцами. Увидев Гвинет, она улыбнулась и замерла, высоко подняв руку с иглой.

— Бедняжка Анна, — вздохнула вышивальщица, выслушав рассказ Гвинет. — Надеюсь, она скоро поправится. Пойдёшь к тётушке, передай, что я желаю ей скорейшего выздоровления.

— Матушка говорит, если вам нужно помочь, то я тоже могу… — предложила Гвинет.

— Ну, конечно, можешь! — улыбнулась Марион. — Иди сюда, садись, я покажу, что надо делать.

Она разложила на столе лист тончайшего пергамента с изображёнными на нём листьями и цветами.

— Возьми вот эту иглу и сделай дырочки по линиям, часто-часто… вот так. Сможешь, лапочка?

— Да…

Гвинет послушно взяла в руки иголку. Интересно, зачем вышивальщице это понадобилось? Разве бывают алтарные покровы из пергамента?

— Я наложу рисунок на ткань, — улыбнулась Марион, увидев её озадаченное лицо. — И посыплю его толчёным мелом. Мел пройдёт через дырочки, и на ткани появятся контуры рисунка. Это называется «переводить узор».

— Здорово! — обрадовалась Гвинет. — Какая замечательная идея!

— Увы, не моя, — музыкально рассмеялась Марион ле Февр. — Но у меня были хорошие наставники.

И она снова вернулась за пяльцы. Гвинет принялась тыкать иголкой, стараясь, чтобы дырочки аккуратно ложились вдоль линий узора. Какое блаженство — сидеть вот так у тёплого очага и думать, что в чудесных узорах, которые украсят облачения для нового храма, будет теперь и частичка твоего труда.

Некоторое время обе усердно трудились. Гвинет подняла голову, чтобы взглянуть на работу госпожи ле Февр. Растянув на пяльцах кусок золотистого шелка, Марион вышивала на нём изрыгающего пламя дракона, с огромными когтями и алой сверкающей чешуёй. Но половина ткани пока оставалась чистой.

— Как здорово! — ахнула Гвинет. — Это будет алтарный покров?

— Да, — кивнула Марион. — А напротив дракона я вышью Архангела Михаила, который с ним сражается.

Свёрнутые чешуйчатые кольца вызвали у Гвинет какие-то смутные воспоминания. Что-то связанное со ржавчиной, или даже грязью… При чём тут грязь?

Внезапно Гвинет вспомнила. Такой же узор она видела на рукояти меча, который Гервард нашёл возле свинарника мастера Брокфилда. Меч был таким ржавым, что Гвинет попросту не узнала дракона.

— Так это меч… — прошептала она, и добавила чуть громче:

— Меч Герварда!

Марион ле Февр бросила на неё вопрошающий взгляд.

— Гервард нашёл меч с изображением дракона, — объяснила Гвинет.

— Меч?

Прекрасная Марион замерла, не донеся руку с иглой до ткани, но тут же мелодично рассмеялась:

— С драконом, говоришь? Что ж, неудивительно! У вас в Гластонбери должно быть много таких вещиц — ведь дракон изображён на гербе короля Артура!

— А ведь и правда, — обрадовалась Гвинет.

Её всегда завораживало, когда оживали древние легенды. Давным-давно Гластонбери звалось островом Авалон, и именно сюда три женщины в барке отвезли умирающего короля Артура, чтобы исцелить его раны. В легендах говорится, что однажды, в трудный для страны час, король Артур обязательно вернётся. Гвинет сама видела рыцарей, спящих вековым сном в глубокой пещере в недрах Тора — гигантского холма, что испокон веков царит над этой местностью. По крайней мере, часть легенды оказалась правдой…

Гвинет вздрогнула и едва не выронила иглу. А ведь она и раньше видела окружённого терниями дракона! Древний, полустёртый рисунок на каменной плите, закрывавшей вход в Пещеру Спящих Воинов.

А вдруг меч Герварда принадлежал самому королю Артуру? Впрочем, нельзя быть такой мечтательницей. За столько веков предки мастера Брокфилда давно нашли бы его. Нет, госпожа ле Февр права. В окрестностях Гластонбери наверняка полно мечей с изображением дракона. Гвинет даже хотела спросить у Марион, не видала ли та сама таких мечей, но вышивальщица уже усердно работала иглой.

— Надеюсь, Гервард не наделает глупостей, — только и сказала она. — Меч — опасное оружие.

Нагнув голову, Гервард упорно брёл по улице против ветра. Плотный шерстяной плащ надёжно защищал его от непогоды и скрывал от любопытных взглядов меч, который он только что украдкой вынул из тайника.

Айдони Мэйсон послала сына в кузню — забрать у Тома Смита заказанный накануне ухват. Гервард воспользовался оказией и прихватил с собой завёрнутый в мешковину меч. Он надеялся, что, увидев чудесный клинок, кузнец сам захочет очистить его от ржавчины.

Из кузни доносился немузыкальный свист и звонкие удары металла о металл. Гервард заглянул в дверь. Тома на месте не оказалось, и у наковальни стоял его брат Хауэлл — голубоглазый блондин с честным, добродушным лицом. В левой руке Хауэлл сжимал клещи и деловито бил небольшим молотом по зажатой в них заготовке.

Услышав скрип двери, Хауэлл обернулся, и Герварду на мгновение почудилось, будто он разочарован, словно увидел не того, кого ожидал. Но странное выражение уже исчезло с физиономии кузнеца, уступив место дружелюбной улыбке.

— О, Гервард! Утречко доброе! За ухватом пришёл? Я как раз заканчиваю.

Он ещё пару раз постучал по заготовке и опустил её в бадью с водой, чтобы закалить. Раскалённый металл зашипел, в воздух поднялось облако пара. Охладив ухват, Хауэлл протянул его Герварду.

— Вот, держи! Будет теперь твоей матушке, чем горшки из очага таскать!

— Спасибо, мастер Хауэлл, — сказал Гервард и полез в кошель за деньгами. Но стоило ему поднять руку, как зажатый под мышкой меч выскользнул и упал.

— Что это у тебя? — заинтересовался Хауэлл.

Гервард не знал, на что решиться. Он был уверен, что Том Смит, если его попросить, не только отшлифовал бы меч, но и согласился бы молчать о нём. Хауэлл меч, несомненно, почистит, но вот молчать… Голубоглазый брат кузнеца не в состоянии хранить секреты. К вечеру весь Гластонбери будет знать о мече, который нашёл Гервард Мэйсон.

Но ничего не поделаешь — Хауэлл уже развернул мешковину.

— Смотри-ка, тут меч! — воскликнул он. — Ты что, решил рыцарем заделаться, а, Гервард?

Гервард вымученно улыбнулся.

— Нет, мастер Хауэлл. Я просто думал, вдруг мастер Том согласится почистить его от ржавчины.

— Я тоже с удовольствием помогу тебе, Гервард, — просиял Хауэлл.

— Но я не смогу заплатить, — признался Гервард.

— Неважно.

Хауэлл ухватил меч своей огромной лапищей в толстой защитной рукавице.

— Я отшлифую тебе меч за просто так — это мне только на пользу пойдёт. Практика, и всё такое.

Он гордо огляделся, словно ожидая увидеть вокруг сотни блестящих мечей.

«Какая ещё практика?» — удивился Гервард. Кому в Гластонбери мог понадобиться меч? Вилы, серпы, косы — это понятно. Они нужны всем. Но оружие… Во всей округе только шериф Торсон да его люди имели дело с мечом.

— Спасибо, мастер Хауэлл, — от души поблагодарил Гервард. Хорошо, что брат кузнеца не стал спрашивать, откуда у него меч! Но выпускать драгоценную находку из рук Герварду всё равно не хотелось.

Хауэлл взялся за точильный камень, и Гервард задержал дыхание. Очищаясь, длинное лезвие начинало отражать пламя горна, пока весь меч не стал казаться одним длинным языком сияющего пламени.

— Ух, ты! Скоро у меня будет много такой работёнки, — похвастался Хауэлл, восхищённо разглядывая дело своих рук. — Но я не должен об этом говорить, — прибавил он, испуганно моргая.

— Мастер Хауэлл…

Любопытство Герварда возрастало с каждой минутой.

— Я никому не расскажу — а вы за это никому не расскажете о моём мече. Мы можем с вами поменяться. Я храню ваш секрет, вы — мой. Идёт?

— Ну…

Хауэлл отложил точильный камень и плавно опустил меч. В отсветах танцующего пламени длинное лезвие казалось живым. Гервард с трудом заставил себя перевести взгляд на кузнеца.

— Ко мне вчера приходил человек от одного важного лорда. Хочет, чтобы я пошёл с ним — у лорда есть для меня работа. Но я никому не должен об этом рассказывать, чтобы враги лорда не узнали, сколько у него оружия и сколько воинов. Тот человек сказал, — добавил он с простодушной гордостью, — что ему нужен лучший кузнец в округе!

«Но лучший кузнец в округе — Том, а не Хауэлл!» — подумал Гервард. Что-то во всей этой истории было не так… Нет, Гервард ни на минуту не подозревал Хауэлла во лжи — простодушный кузнец был попросту неспособен на такое. Но тот, кто его нанимал, похоже, затеял дурное. Обмануть доверчивого Хауэлла ничего не стоило. Может, тот тип просто не хотел платить?

— Да вы счастливчик, мастер Хауэлл, — вежливо порадовался Гервард. — Так значит, вы нас покидаете?

— Как же я могу бросить Тома? — искренне ужаснулся Хауэлл. — Уйду на несколько дней и вернусь. За мной придут от того лорда. Ну а теперь, — сказал он и сделал несколько пробных выпадов, — теперь мы доведём до ума лезвие!

Он раздул пламя кузнечными мехами и накалил меч докрасна, прежде чем положить на наковальню. Взял молот, прицелился… Гервард обхватил себя руками, готовясь услышать оглушающий звон.

Но вместо звона раздался громкий треск, и молот разлетелся надвое. Одна половина застряла в стене рядом с Хауэллом, другая просвистела мимо головы Герварда и с грохотом обрушилась на каменные плиты пола.

— Матерь Божья! — ахнул Хауэлл, таращась на пустую рукоять. — А молот-то новый был! Всего неделю, как выкован, и проверять мы его проверяли — хороший… Вот это сталь!

Гервард глазам своим не верил. Он уже обратил внимание, как легко его меч срезал те сучья у реки, но чтобы вот так расколоть кузнечный молот… Ай да меч!

— На! — Хауэлл сунул рукоять меча в руки Герварда, с таким видом, будто изображённый на ней дракон мог ожить. — Забирай! Что бы там ни говорил тот человек, такого мне никогда не выковать.

Он ещё раз оглядел то, что осталось от молота, и вздохнул:

— Что ж я Тому-то скажу?

Гервард бережно обернул меч мешковиной и спрятал его под плащ. От ржавчины он очищен, заточка явно не требуется, значит — Гервард был в этом уверен — его надо как можно скорее убрать подальше. Поблагодарив Хауэлла, он выскользнул на улицу.

— Осторожней! — напутствовал его на прощанье кузнец. — Опасная штука этот твой меч!

Глава пятая

Гвинет задула тонкую камышовую свечку и плотнее завернулась в одеяло. Из многочисленных щелей в оконных ставнях сильно сквозило. В противоположном углу комнаты мирно посапывал Гервард.

Гвинет вздохнула. Ей так нужно было поговорить с братом, а он, как на грех, весь день носился с разными поручениями. Они встречались только за едой, в присутствии родителей, и не имели возможности поговорить ни о зловещем Худмане, ни о планах по его поимке.

Закрывая глаза, Гвинет думала, что уж завтра-то они обязательно все обсудят. Плохо только, что и Худман времени даром не теряет. Что он сейчас задумывает? Чем им грозит день промедления? А главное, что с ними всеми будет, если деревню наводнят люди Генриха из Труро?

Гвинет уже засыпала, когда внимание её привлёк какой-то скрип. Она открыла глаза, но не увидела ничего, кроме груды одеял на кровати Герварда. В пробивавшемся из щелей лунном свете видно было, как дышит во сне брат. Она уже совсем было решила, что ей почудилось, когда снова услышала чьи-то осторожные шаги в коридоре. А потом дверь начала медленно открываться.

Гвинет замерла от ужаса. Сердце её колотилось так громко, что ей казалось, будто весь дом должен это слышать. Кто это? Мама и папа вошли бы, не таясь. Слуги, Уот и Хенкин, постучали бы. Значит, в комнате кто-то чужой… Гвинет прикрыла веки, оставив лишь маленькую щёлочку, чтобы наблюдать за происходящим из-под ресниц.

Из-под двери выбился треугольник желтоватого света, и в комнату проскользнула высокая закутанная в плащ фигура с роговым[4] фонарём в руке. Переступив порог, незваный гость остановился, поднял фонарь повыше и внимательно огляделся вокруг. Взгляд на мгновение остановился на лице Гвинет — она ощутила его кожей, словно моль пролетела. Труднее всего в этот момент было лежать неподвижно, притворяясь спящей. Но Гвинет очень старалась, и незнакомец, кажется, поверил. Простояв около неё лет, наверное, тысячу, он отвернулся, подошёл к окну и поставил фонарь на подоконник. А потом приподнял крышку сундука с одеждой и принялся шарить в нём свободной рукой. Что он там ищет?

Дождавшись, пока грабитель наклонит голову, Гвинет сбросила одеяла и спустила ноги на пол. К счастью, ей удалось проделать это бесшумно. Осторожно ступая, Гвинет двинулась к двери. Только бы добраться до лестницы — а уж там она сумеет поднять тревогу. Отец будет здесь в считанные секунды!

Но не успела Гвинет выскользнуть в тёмный коридор, как её грубо схватили, зажав ладонью рот. Сильная мускулистая рука не давала не то что крикнуть — вздохнуть. Гвинет оцепенела от страха, но быстро пришла в себя и принялась яростно вырываться. Ей удалось пнуть обидчика пяткой в голень. Он громко выругался.

Первый грабитель схватил фонарь и обернулся. В луче света от фонаря мелькнуло его заросшее чёрной бородой лицо и широкие плечи. Гвинет никогда раньше не видела этого человека.

— Тише, глупец! — прошипел он.

Проснулся Гервард. Гвинет видела, как он бесшумно поднялся на кровати и двумя руками набросил одеяло на голову чернобородому незнакомцу. Запутавшись в складках тяжёлой шерстяной ткани, тот оступился и уронил фонарь. Тонкие роговые пластинки раскололись, и край свисающего с кровати покрывала попал в огонь. Зазмеились язычки пламени.

Ужас удесятерил силы Гвинет — отчаянно брыкаясь, она сумела повернуть голову и изо всех сил завопила:

— Пожар! На помощь! Гервард, Гервард!

Гервард сбил пламя вторым одеялам, и комната снова погрузилась во мрак.

— Воры! — закричал Гервард. — Отец! На помощь!

Их вопли и возня запутавшегося в одеяле грабителя, подняли на ноги весь трактир. Вдали треском распахнулась дверь, снизу раздался голос отца:

Гервард? Что случилось?

— Воры! — крикнула Гвинет, отчаянно вырываясь. — Скорей сюда!

Пока отец искал, чем посветить, прибежали Уот и Хенкин. Они, как и дети, тоже спали на чердаке.

— Гвинет, как ты? — обеспокоено спросил Хенкин. Державший Гвинет грабитель внезапно захрипел, и хватка его ослабла. Гвинет привалилась к стене, судорожно хватая ртом воздух.

Если бы она хоть что-нибудь могла видеть! Может, тогда ей было бы не так страшно? Казалось, весь дом заполнен мечущимися и кричащими людьми.

— Мастер Мэйсон! Я его поймал! — крикнул кто-то. Кажется, Уот.

— Пусти! — возмущённо завопил в ответ Гервард. — Это я!

В спальне с треском распахнулись ставни, и кто-то выпрыгнул из окна на крышу сарая. Зашуршала солома.

— Я бы его поймал, если бы не ты, — упрекнул Гервард Уота.

Наконец появился Джефри Мэйсон с масляной лампой в одной руке и каминными щипцами в другой. В жёлтом свете лампы Гвинет увидела в дверях спальни Герварда и Уота. Какой-то незнакомец — вероятно, тот, что напал на неё, боролся с Хенкином на полу в коридоре.

— Гвинет, Гервард, быстро вниз, к матушке, — скомандовал отец. — Закройтесь в нашей спальне и заприте дверь.

Гвинет послушно кинулась к лестнице и чуть не упала, когда грабитель вдруг вырвался из рук Хенкина, вскочил и ринулся к лестнице ей наперерез. Джефри Мэйсон кинулся схватить его, но в этот момент Хенкин попытался подняться, отирая кровь со лба. Отец споткнулся и с трудом удержал равновесие на верхней ступеньке лестницы. Пламя светильника замерцало и едва не погасло.

Грабитель скатился вниз и исчез в темноте. Резкий окрик, и Гвинет услышала звук, от которого ей стало ещё страшнее — лязг скрестившихся мечей. Наверное, ей всё-таки не стоит спускаться? Внизу, похоже, гораздо опаснее.

Внизу Айдони Мэйсон открыла дверь спальни, и выглянула, выпустив в коридор немного света. Теперь Гвинет могла разглядеть дерущихся — одного она не знала, второй оказался слугой госпожи ле Февр. Он был бос, что не мешало ему теснить своего противника обратно к лестнице. Ещё две тёмные фигуры улепётывали вниз, к кухне и наружной двери.

— Задержи его! — крикнул Джефри Мэйсон.

— Нет, нет! — прервал его взволнованный женский голос. Гвинет шагнула вперёд и свесила голову вниз, чтобы лучше видеть. Марион ле Февр в полуобморочном состоянии стояла в дверном проёме, ухватившись руками за косяк.

— Нет! Останься! Помоги мне, прошу тебя!

Сбитый с толку противоречивыми приказаниями слуга обернулся. Его противник воспользовался моментом и бросился бежать к лестнице. Слуга — за ним. Они прогрохотали по лестнице, хлопнула наружная дверь, и Гвинет услышала удаляющийся конский топот.

Вернулся слуга госпожи ле Февр. Лицо у него было огорчённое.

— Простите, мастер Мэйсон. Они сбежали. У них во дворе были осёдланные лошади. Хотите, чтобы я попробовал догнать их верхом?

— Попробуйте, — кивнул Джефри Мэйсон. — Но, боюсь, их уже не догнать…

Слуга обернулся к своей госпоже. Марион вяло махнула изящной белой рукой.

— Да, поезжай. Но ты уверен, что их здесь не осталось? И будь осторожней! Ты мне ещё нужен.

Слуга коротко поклонился и вышел. Джефри Мэйсон, высоко подняв лампу, спускался с чердака с таким видом, будто ожидал увидеть в углу затаившегося грабителя. Однако осветил лишь распахнутые двери спален — постояльцы «Короны» осторожно выглядывали в коридор, выяснить, что случилось.

— Все в порядке, — вымученно улыбалась Айдони. — Ложитесь, пожалуйста, больше вас никто не побеспокоит.

Постепенно все начали расходиться.

— Что это за трактир такой, доброму человеку и заснуть спокойно не дадут! — проворчал толстый купец, захлопывая дверь.

— Он уедет завтра же, — мрачно изрекла Айдони.

— Надо выяснить, как они сюда попали, — заметил Джефри Мэйсон. — Уот, Хенкин, пойдёмте со мной, посмотрим, все ли замки целы!

Все трое двинулись вниз, и Гервард за ними. Гвинет слышала, как они бродят по первому этажу, проверяя двери и окна. Лязгнул засов на входной двери. Наконец, отец с Гервардом поднялись обратно. Джефри хмурился, а у Герварда глаза горели от возбуждения.