Глава первая

— Мастер Торсон, погодите!

Гвинет, подобрав юбки, бежала за шерифом. Не оборачиваясь, тот распахнул дверь дома и впихнул Герварда внутрь. Второй рукой он тащил за ухо своего сына Айво.

— Ну, послушайте же!

Финн Торсон с треском захлопнул за собой дверь. Гвинет и Амабель Торсон уныло переглянулись и потащились следом. Мастер Торсон много лет был шерифом Гластонбери и регулярно назначал наказания преступникам и дебоширам, но в такой ярости Гвинет его ещё не видела.

Шериф втолкнул мальчишек в большую комнату, где обычно допрашивал преступников. Гвинет и Амабель в страхе замерли на пороге. В комнате за дубовым столом уже сидели лавочник Рис Фримен и пожилой фермер по имени Джон Брокфилд.

На рябой физиономии мастера Фримена сияла торжествующая улыбка.

— Ну что, сатанинское отродье! — завопил он. — Допрыгались? Вот теперь вам точно достанется — и давно пора!

— Всему своё время, мастер Фримен, — сухо сказал шериф.

Он выпустил мальчишек и уселся за стол, едва не зацепив рыжей головой потолочную балку. Вид у него был донельзя мрачный, и Гвинет вдруг поняла, что мастер Торсон так разозлился именно потому, что они дали Рису Фримену повод для жалоб.

— Ну? — спросил шериф. — Что вы скажете в своё оправдание?

— Мы просто пошутили, отец, — начал Айво. — Мы не хотели…

— Не хотели! — взвизгнул Рис Фримен. — Да от вас с сестрицей всю жизнь одни неприятности!

— А я-то причём? — возмутилась Амабель. — Не я стащила свинью!

— А в лавке у меня тоже не ты была? — развернулся к ней Рис. — Кто говорил, что я вино разбавляю, разве не ты? И это притом, что в лавке было полно богатых паломников!

Он вздохнул и напустил на себя скорбный вид.

— Как теперь честному человеку заработать на жизнь?

— Вот не надо насчёт «честного человека», а, Рис? — поморщился шериф. Гвинет подумала, что он вспомнил о торговле фальшивыми мощами, которые Рис Фримен с помощником изготавливали в подвале из всякого мусора. А может, о том, как мастер Фримен украл из аббатства останки короля Артура? Они с Гервардом тогда помогли найти пропавшую реликвию, а лавочник провёл целый день в колодках на рыночной площади. Понятно, что после этого дети трактирщика не ходили у него в любимцах.

— Давайте вернёмся к обсуждению сегодняшних событий, — ледяным, как декабрьский день, тоном, продолжал шериф. — Сначала ты, Айво. Как вы с Амабель вообще оказались в лавке мастера Фримена?

— Мы пришли с Гвинет и Гервардом, — объяснил Айво.

— Матушка послала нас за маслом для светильников, — вставил Гервард. Он изо всех сил старался изобразить оскорблённую невинность, но всклокоченные волосы и заляпанная грязью рубаха несколько портили впечатление.

— За маслом, как я понимаю, необходимо было идти вчетвером? — сухо уточнил шериф. — Ну-ну, продолжайте.

— Несколько пилигримов покупали в лавке вино, — продолжал Гервард. Гвинет тихонько порадовалась, что её брат сумел перехватить у Айво инициативу — в отличие от приятеля, он всё-таки думал, прежде чем говорить.

— Ну и… это… Айво сказал, что последняя партия вина от мастера Фримена оказалась разбавленной.

— Но ведь это правда! — с жаром воскликнул Айво.

— Ты вопил об этом так громко, что вся деревня слышала, — поморщился Рис Фримен. Само обвинение он и не пытался отрицать.

Шериф молча рассматривал свои руки. Гвинет знала, что Айво сказал чистую правду. Её отец, хозяин единственного в Гластонбери трактира «Корона», давно уже перестал закупать вино у мастера Фримена. Мэйсоны всегда заботились о нуждах постояльцев и следили за тем, чтобы закупать для них только качественные продукты. Особенно теперь, когда в трактире так много посетителей. К пилигримам, которых влекли сюда выставленные в аббатстве кости короля Артура, прибавились толпы зевак, спешивших взглянуть на место, где недавно убили человека.

— Что было потом, Айво?

— Мастер Фримен вышвырнул нас из лавки! Пинками!

Айво демонстративно потёр ушибленную поясницу.

— А матушка все ещё не получила масла для ламп, — прибавил Гервард.

Финн Торсон сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Итак, вы оскорбили мастера Фримена, и он вышвырнул вас из лавки. Казалось бы, инцидент исчерпан. Но нет! Вам показалось мало, и вы решили украсть поросёнка.

— Мы не крали поросёнка!

Веснушчатая физиономия Айво покраснела от возмущения.

— Мы его позаимствовали!

— Позаимствовали, — безо всякого выражения повторил шериф. Но его лежащие на столе руки были стиснуты так, что побелели костяшки пальцев.

— Мастер Брокфилд, вы одалживали этим молодым людям поросёнка?

Коренастый пожилой фермер покачал головой. Его обветренное лицо было настолько серьёзным, что Гвинет показалось, будто он с трудом сдерживает улыбку.

— Не-а, мастер Торсон, не одалживал. Но животине ничего ведь не сделалось, они вернули её мне целой и невредимой.

— Сейчас речь не об этом, — отрезал шериф. — Рассказывай, Гервард, что было потом?

Гервард переступил с ноги на ногу и опасливо покосился на Гвинет.

— Я взял у матушки из кладовой несколько луковиц, — признался он. — На лук мы с Айво подманили поросёнка и вывели его из загона мастера Брокфилда на рыночной площади.

— А дальше?

— Мы открыли дверь и швырнули луковицу в лавку мастера Фримена! — вмешался Айво, не в силах скрыть распиравшей его гордости. — И поросёнок кинулся за луком!

— Распугал мне всех покупателей! — завопил Рис Фримен. — Перебил половину горшков! Я требую компенсации!

— Вы получите компенсацию, — сухо уведомил его шериф. — А вы, — он перевёл взгляд на Гвинет и Амабель, — вы, значит, погнались за поросёнком?

— Мы вошли следом, — признала Гвинет.

— Мы его поймали! — поправила подругу Амабель и бросила на брата испепеляющий взгляд.

— Они смеялись, как ненормальные! Ясно ведь было, что эти шутки до добра не доведут!

— Девчушки привели порося обратно, — добродушно сказал Джон Брокфилд. — Сдаётся мне, их вины в озорстве нету.

— По-вашему это озорство? — возмутился Рис Фримен. — Чистый разбой, вот что это такое, и замешана вся четвёрка! Но теперь-то вы получите на орехи!

Он радостно потёр руки, предвкушая расправу.

Шериф молчал, переводя тяжёлый взгляд с одного лица на другое. Увидев разочарование в голубых глазах мастера Торсона, Гвинет покраснела от унижения. Она и в самом деле не участвовала в затее с поросёнком, хотя, конечно, получила море удовольствие, глядя, как несчастное животное носится по лавке, громя посуду, как с визгом уворачивается от него дородная миссис Флэкс, а мастер Фримен пытается выгнать его метлой. Но сейчас, когда им предстояло отвечать наравне с мальчишками, затея уже не казалась ей такой забавной.

Финн Торсон хлопнул ладонями по столу и поднялся во весь свой гигантский рост.

— Начнём с компенсации, — официальным тоном объявил он. — Мы с Джефри Мэйсоном поделим между собой расходы и возместим мастеру Фримену стоимость разбитой посуды.

— Уж надеюсь, — пропыхтел лавочник, поглаживая обширное брюхо.

— Я попрошу оценить ущерб брата-эконома Барнабаса, — продолжал шериф. — Устраивает, Рис?

Рис Фримен угрюмо кивнул. Гвинет подумала, что будь его воля, он бы оценил свои горшки гораздо дороже, чем они того стоили.

— Теперь что касается наказания…

Финн Торсон ещё раз мрачно оглядел четверых друзей.

— Айво и Амабель — пойдёте с мастером Фрименом. Приведёте в порядок разгромленную вашими стараниями лавку. И смотрите у меня — чтобы, когда я пришёл, там с пола есть было можно!

— Это нечестно! — завопил Айво в непритворном ужасе. — Сам подумай — там же полгода никто не убирал!

— Вот и вспомнишь об этом в следующий раз, как задумаешь какую-нибудь каверзу, — ответил ему отец. — Забирайте их, мастер Фримен, они ваши до конца дня.

Рис Фримен ухватил Айво за плечо. Айво с отвращением стряхнул его руку и вылетел из комнаты. Амабель не двинулась с места:

— Я тут не при чём, и не понимаю, почему я должна…

— Делай, как тебе сказано! — рявкнул шериф. Амабель испуганно ойкнула и бросилась догонять брата.

Рис Фримен, отдуваясь, двинулся за ними. В дверях он обернулся, и сказал, широко улыбаясь:

— Справедливый вы человек, мастер Торсон, что есть, то есть.

Финн Торсон молча ждал, пока посетитель уйдёт. Затихли вдали шаги, хлопнула входная дверь, впустив на мгновение шум рыночной площади. У Гвинет душа ушла в пятки. Что-то грозный шериф придумал для них с Гервардом?

— Теперь ты, юный Гервард, — медленно произнёс шериф.

За окном простучали копыта, и кто-то забарабанил в дверь. Посетителя впустили — по коридору загрохотали шаги. Ещё миг, и незнакомец в чёрном плаще влетел в комнату и остановился перед шерифом.

— Кто из вас Финн Торсон? — спросил он, глядя на шерифа и Джона Брокфилда.

— Я Финн Торсон, — шагнул вперёд шериф. — А кто вы, сэр?

Незнакомец откинул капюшон, открыв худое бородатое лицо и сверкающий ворот кольчуги.

— Я помощник шерифа Бристоля, — представился он. — Я к вам с дурными вестями. Вчера во время публичной казни сбежала целая шайка мятежников. Прямо с виселицы. И, похоже, они направляются в вашу сторону.

Мятежники! Гвинет и Гервард затаили дыхание.

— Подробности — в письме шерифа.

Вновь прибывший бросил на стол свёрнутый в трубку пергамент.

— Минутку, — сказал Финн Торсон. — Гервард и Гвинет, отправляйтесь с мастером Брокфилдом на ферму и вычистите свинарник. Мастер Брокфилд, отведите их на место и проследите, чтоб работали на совесть.

— Ох, прослежу, — ответил Джон Брокфилд и подмигнул Герварду. — А свинарник-то уж семь денёчков никто не убирал!

Фермер легонько подтолкнул их к выходу, и сам двинулся следом. Обернувшись в дверях, Гвинет успела увидеть, как Финн Торсон сломал печать и, шевеля губами, принялся читать письмо. Увы — Джон Брокфилд захлопнул дверь, и Гвинет так ничего и не услышала.

Гвинет с надутым видом сидела на бревне возле свинарника. У ног её лежала лопата. Неподалёку в грязной луже посреди высохшего озера довольно хрюкали свиньи. За старицей виднелось русло реки, отмеченное сухими камышами и голыми облетевшими ивами. Низкое зимнее небо потемнело от туч, ветер кидал в лицо мелкую снежную крупу.

Гвинет поёжилась и плотнее завернулась в тёплый плащ. Вот уж последнее место, где она хотела бы оказаться холодным декабрьским днём! Матушка, небось, печёт рождественский хлеб[1] — до праздника осталось всего несколько дней. В тёплой кухне приятно пахнет пряностями и сдобой… И вместо того, чтобы помогать матери, она, Гвинет, как дура, мёрзнет посреди заснеженного поля! Причём согреться здесь можно только одним способом — пойти и помочь Герварду выгребать навоз. Но уж лучше умереть от холода, чем принять незаслуженное наказание.

Мысли её переключились на гонца из Бристоля и принесённые им новости. Целая шайка мятежников! И, может быть, все они сейчас скачут сюда, в Гластонбери… Гвинет вздрогнула, представив себе, как по дороге от переправы несётся толпа вооружённых всадников.

— Эй!

Её размышления прервал возмущённый оклик. Из свинарника вылез Гервард с лопатой в руках. Его каштановые волосы взмокли и прилипли ко лбу.

— Ты что расселась? Мастер Торсон назначил наказание нам обоим!

— Но я-то поросёнка не воровала, — заметила Гвинет. — Так с какой радости я должна чистить грязный хлев?

— Ты смеялась не меньше нашего, — возразил Гервард, втыкая лопату в землю. — Тебе тоже понравилось, когда мы запустили поросёнка в лавку мастера Фримена!

— А уж теперь-то как нравится! Мёрзнем тут, как идиоты, — а я сейчас могла бы печь хлеб с матушкой, или помогать госпоже ле Февр с вышивкой…

— Госпожа ле Февр, госпожа ле Февр! — передразнил её брат. — Только и слышно, что про госпожу ле Февр и её распрекрасные вышивки… Ни о чём другом и говорить не можешь!

Гервард даже покраснел от злости.

— Так ты будешь помогать, или нет?

— Нет!

— Тогда вот тебе!

Увидев, что сестра упрямо сжала губы и не двигается с места, Гервард нагнулся и запустил в неё пригоршней грязи. Гвинет вскочила и попыталась увернуться, но не успела. Тяжёлый ком плюхнулся к её ногам, обрызгав плащ и подол платья.

— Посмотри, что ты наделал!

Гвинет, как свирепая фурия налетела на брата и толкнула его двумя руками.

Гервард попятился, потерял равновесие и скатился вниз, на дно высохшего озера. Ещё немного, и он присоединился бы к свиньям мастера Брокфилда, но налетел на что-то и остановился возле самой воды. Свиньи подняли пятачки и с интересом уставились на него маленькими глазками.

Отплёвываясь, Гервард поднялся на четвереньки. Жидкая зеленовато-коричневая грязь облепила ему лицо и одежду. Гвинет расхохоталась.

— Не смешно! — возмутился Гервард. — Я головой ударился!

Лицо Гвинет моментально стало серьёзным. Покалечить брата она не хотела.

— Что там такое? Камень? Крови нет? — забеспокоилась она, подходя к краю обрыва.

Гервард ощупал голову, втерев в волосы добавочную порцию грязи.

— Нет. Наверное, это был корень. Только острый какой-то…

Пошарив рукой, он нащупал что-то в грязи.

— Нет, не корень, — произнёс он озадаченно. — Это… это…

Он замолчал, а потом завопил, потрясённый:

— Гвинет, ты только посмотри!

Глава вторая

— Что это? — удивилась Гвинет.

Не отвечая, Гервард поднялся на ноги и двумя руками поднял какой-то длинный и узкий предмет. Он уже поворачивался, чтобы показать свою находку Гвинет, когда она заметила на тропинке тень. Со стороны переправы к ним приближался Джон Брокфилд. Река разделяла земли фермера надвое, и, чтобы попасть к свинарнику, он должен был либо переходить по мосту возле фермы, либо пользоваться услугами Брайана-перевозчика, гонявшего свою плоскодонку выше по течению.

— Гервард! — предупредила Гвинет. — Мастер Брокфилд возвращается.

Гервард уронил непонятный предмет в грязную воду и ещё ногой подтолкнул, чтобы не было видно с берега. Убедившись, что его драгоценной находке ничего не угрожает, он отвернулся и полез вверх по склону, туда, где стояла Гвинет.

— Что ты делаешь? — прошептала она. — Что это за штука?

— Потом расскажу, — замотал головой Гервард.

Джон Брокфилд принёс свиньям еду. Коромысло с двумя тяжёлыми деревянными вёдрами пригибало его к земле. При виде перемазанного грязью Герварда фермер ухмыльнулся:

— Эй, парень! Ты ж вроде как собирался вычистить свинарник, а не вымазаться с ног до головы навозом!

Гервард смущённо пожал плечами.

— Как дела-то? — поинтересовался мастер Брокфилд. — Не закончили ещё?

— Нет, — ответил Гервард, недовольно покосившись на Гвинет. — Пока нет.

— Тогда лучше б вам поторопиться. А то дотемна не успеете.

Джон Брокфилд добродушно улыбнулся.

— А ежели по дороге завернёте к нам, миссис Брокфилд угостит вас пирогом.

— Спасибо, мастер Брокфилд! — просиял Гервард, и, подхватив лопату, скрылся в свинарнике.

Джон Брокфилд снял ведра с коромысла и вылил свиную болтушку в каменный жёлоб перед входом. Свиньи вылезли из грязи и, хрюкая, подбежали к кормушке, чтобы погрузить пятачки в исходящую паром жижу. Хозяин с довольным видом смотрел, как они толкаются, выбирая местечко поудобнее. Насмотревшись, он кивнул Гвинет и Герварду и зашагал обратно к переправе. Гвинет некоторое время созерцала его удаляющуюся спину, а потом вздохнула и, подняв вторую лопату, пошла помогать брату.

Когда они, наконец, закончили, солнце уже садилось.

— Ну вот! — с удовлетворением произнесла Гвинет, обтирая лопату пучком соломы. — Дело сделано!

— Прямо свинский дворец, — сказал Гервард, озирая чистый, посыпанный свежей соломой пол. Его дурное настроение улетучилось, как только сестра взялась за лопату.

— Ну, это ненадолго!

Гвинет грязной рукой отбросила с лица прядь волос.

— Свиньи быстро все уделают.

— На то они и свиньи, — ухмыльнулся Гервард. Приставив лопату к стенке, он выбрался наружу и направился прямиком к грязной луже внизу. Гвинет с недоумением смотрела на него из дверного проёма.

— Ты что делаешь? Пойдём скорей, а то до темноты не успеем!

Гервард не ответил. С озабоченным видом он шарил руками в грязной воде, пока не вытащил все тот же похожий на палку предмет. Только тогда он поднялся обратно к сестре, двумя руками прижимая к себе находку.

— Что это? — нетерпеливо спросила Гвинет. Теперь ей и в самом деле стало интересно, что же такое нашёл её младший брат. — Покажи!

Она протянула руку, но Гервард вдруг отступил на шаг, защищая свою добычу. Немного подумав, он всё-таки позволил сестре взглянуть на неё, но только из своих рук.

Это был меч.

Настоящий рыцарский меч c толстой тяжёлой рукоятью и длинным узким лезвием. И лезвие, и рукоять порыжели от ржавчины.

— Подумать только, меч! — удивилась Гвинет. — Какой старый! Наверное, какой-нибудь рыцарь обронил его тут давным-давно… Или, может, он пал в битве, ещё в те времена, когда здесь плескалось озеро…

Она содрогнулась, представив себе погибшего воина, чьё тело так и не нашли после битвы. Быть может, его кости и сейчас лежат там, на дне.

Не слыша её, Гервард взмахнул мечом, описав в воздухе дугу.

— Как бы я хотел быть рыцарем! — пробормотал он.

Он поднял меч и поднёс его к глазам. Гвинет обратила внимание на украшавший рукоять рисунок — длинное свёрнутое в кольца тело и колючие тернии. Что-то в этом рисунке показалось ей знакомым… Она нагнулась, чтобы посмотреть поближе, но Гервард тут же убрал руку с мечом.

— Пойдём домой.

Он отложил меч, чтобы надеть плащ, но тут же схватил его снова и быстро зашагал к переправе.

— Гервард, стой!

Гвинет схватила обе лопаты и бросилась вслед за братом.

— Ты что задумал? Разве ты не собираешься отдать меч мастеру Брокфилду?

Гервард резко обернулся и возмущённо уставился на неё. Гвинет показалось, будто в глазах его что-то промелькнуло… Может, это просто отражение закатного солнца?

— Нет, — твёрдо заявил Гервард. — Он мой. Я его нашёл!

Он картинно взмахнул мечом над головой.

— Э-эй, осторожней!

Гвинет отскочила назад, чтоб не попасть под свистящее лезвие.

— Да оставляй на здоровье, если хочешь, — добавила она, пожимая плечами. — Вряд ли мастеру Брокфилду нужна эта ржавая железяка.

Гервард молчал всю дорогу до переправы, и не проронил ни слова, пока перевозчик перегонял своё утлое судёнышко с другого берега реки. Только когда лодка была уже рядом, он закутал меч полой плаща и шепнул:

— Не говори Брайану! А то завтра будет знать вся деревня и половина Уэллса[2] впридачу.

Гвинет подумала, что брату не хочется, чтобы его уличили в краже.

— Да ладно тебе, — улыбнулась она. — Вовсе и не нужно его прятать! За такое старьё никто не спросит.

— Вовсе и не старьё, — обиделся Гервард. — И потом, мы же не знаем, откуда он взялся! Так что Брайану лучше не говори.

Предупреждение было своевременным — лодка Брайана уже мягко ткнулась в берег. Сам перевозчик — долговязый, похожий на цаплю мужчина, приветливо улыбался пассажирам. Его длинные мышиного цвета волосы были подвязаны верёвочкой.

— Добрый вечер, Гвинет, добрый вечер, Гервард! Мастер Брокфилд говорил мне, что вы придёте. Залезайте скорей!

Он протянул Гвинет руку и помог ей забраться в лодку.

— Слышали новость? В Бристоле мятежники сбежали с виселицы!

Гвинет возбуждённо закивала. Гервард прав — такого сплетника, как Брайан, поискать надо! Зато у него всегда самые свежие новости. Перевозчик, подобно отшельникам, жил на склонах Тора, но, в отличие от них, больше всего на свете любил чесать языком.

Брайан оттолкнул лодку от берега и заговорил возбуждённо:

— Я тут перевозил одного из шерифовых парней. Так вот, в Бристоле думают, что сбежавшие — люди Генриха из Труро.

— Да ну? Генриха из Труро?

Гвинет покосилась на брата, но тот был полностью поглощён своим мечом, и не реагировал. Вообще-то они уже много раз слышали имя Генриха из Труро. Этот предприимчивый кузен короля Ричарда однажды уже пытался захватить трон. К счастью для страны, покушение оказалось неудачным. Ричард отправил родственника в изгнание в Уэльс, но до Гластонбери дошли слухи, что Генрих снова взялся за старое. Он собирал армию, чтобы снова попытаться захватить власть в стране, воспользовавшись отсутствием короля. Когда ещё тот вернётся из Святой Земли…

— Значит, и освободили их люди Генриха из Труро? — спросила Гвинет.

— Честно говоря, пока не знаю.

Брайан с силой толкнулся шестом от дна реки.

— Шерифов человек говорил, что когда тех парней уже подвели к виселице, на площадь галопом ворвались всадники и выпустили в толпу горящие стрелы. Началась, понятно, паника.

— Боже мой! — ахнула Гвинет, представив себе, как мечутся в пламени обезумевшие люди, толкая друг друга под копыта лошадей.

— Много народу погибло?

— Говорят, не очень, — ответил Брайан. — Повезло просто. Генриху из Труро и его людям на это наплевать. Отчаянные парни эти мятежники. Проскакали сквозь толпу, подхватили осуждённых, посадили перед собой в седла и умчались как ветер. Кое-кто — добавил он после драматической паузы, — кое-кто рассказывал, что копыта коней не касались земли.

— Глупости, — фыркнул Гервард, не оборачиваясь. — Лошади не летают.

Брайан рассмеялся, ни капельки не обидевшись на грубое замечание.

— Конечно, не летают, парень. И эти не летели. Но скакали действительно быстро. Говорят, они свернули на нашу дорогу, но пока шериф Бристоля собрал своих людей, их и след простыл.

Лодка мягко ткнулась в противоположный берег. Брайан накинул на столбик верёвочную петлю.

— Вот вы и приехали, мои юные друзья. Можете не искать монетку — мастер Брокфилд за все заплатил.

Гервард молча вылез из лодки и зашагал по дороге. Поблагодарив Брайана, Гвинет выпрыгнула на берег и кинулась догонять брата.

— Бегите-ка домой, ребята! — крикнул им вслед перевозчик. — Неспокойно нынче в округе!

— Уже бежим!

Гвинет обернулась помахать ему рукой и покраснела. Ей было стыдно за брата.

— Мог бы поблагодарить Брайана! — напустилась она на Герварда. — А ты даже не попрощался!

— А? — переспросил Гервард. Он опять думал о чём-то своём. — Пойдём, поздно уже.

— Сначала надо вернуть лопаты, — заметила Гвинет. — И не забудь про обещанный пирог!

Гервард ответил сестре недоуменным взглядом, будто не мог понять, о чём она толкует. Гвинет внезапно стало не по себе. Что же должно было случиться, чтобы её братец забыл о еде?

Но упоминание о пироге всё-таки сработало. Гервард свернул с дороги и зашагал к приземистому каменному строению, где ждала их миссис Джон Брокфилд и её пироги. Гвинет пожала плечами. Наверное, брат думает о скачущих в Гластонбери мятежниках. Дороги теперь, в самом деле, небезопасны…

Гервард бодро шагал по грязной тропинке. В одной руке у него был недоеденный пирог — вкуснейший пирог миссис Брокфилд с горячей свининой и бобами. Второй Гервард крепко сжимал рукоять меча. Это был замечательный меч, с удобной рукоятью, прекрасно сбалансированный. Гервард рубанул лезвием воздух. Как здорово было бы стать рыцарем и с мечом в руках сражаться за своего короля!

«А ведь я и сейчас могу сражаться, — размышлял он. — Пусть только Генрих из Труро явится сюда! Вот я ему покажу!»

«А заодно и Гвинет посмотрит» — подумал он, дожевав пирог и вытерев жирные руки полой рубахи. Гервард любил сестру, но… Вечно она суетится! Всего на год старше, а позволяет себе обращаться с ним, как с несмышлёнышем. А он уже взрослый мужчина — шутка ли, двенадцать лет! Вот и сейчас — убежала вперёд и вопит, чтобы он поторапливался, а то, мол, они не успеют в деревню до темноты. Будто теперь, когда у него есть меч, им что-то угрожает! От пальцев, сжимавших рукоять меча, по всему телу разливалось ощущение покоя и уверенности. Гервард чувствовал себя высоким суровым рыцарем и готов был броситься навстречу любой опасности.

Ветвь боярышника, низко нависшая над тропой, чернела на фоне закатного неба. Не раздумывая, Гервард рубанул её мечом. Ветка упала. Ржавый клинок, Бог знает, сколько времени провалявшийся на дне, с лёгкостью рассёк её, как горячий нож рассекает кусок масла.

За спиной кто-то негромко кашлянул, и знакомый голос произнёс:

— Собираем хворост, мой юный друг?

Не раздумывая, Гервард разжал пальцы и уронил меч в густую траву. Только после этого он повернулся и приветствовал невидимого в тёмном лесу собеседника:

— Урсус, это вы?

— Я.

Урсус появился из темноты, нагнулся, и с поклоном подал Герварду отсечённую ветку. Тот прижал её к себе, от души надеясь, что отшельник не заметит отсутствия топора. Они с сестрой очень любили Урсуса и пережили вместе с ним немало приключений. Но, каждый раз, когда отшельник помогал своим юным друзьям раскрыть очередную тайну, они снова убеждались, что очень мало знают о нём. Смешно сказать, они даже не знали, где он живёт! И сейчас что-то подсказывало Герварду, что не стоит посвящать друга в свою новую тайну. По крайней мере, пока не стоит.

— Ты один, без сестры?

— Нет, я здесь!

Гвинет вернулась, чтобы поздороваться с отшельником.

— Рада видеть вас, Урсус.

— И я также рад, — церемонно поклонился Урсус. — Но, надо сказать, я не думал, что встречу вас вдали от отчего дома в столь поздний час.

Герварду стало стыдно. Хорошо ещё, что ночная темнота скрыла от Урсуса его пылающие щёки. Видел ли отшельник, как он отбросил меч?

«Мне нечего стыдиться, — твёрдо сказал себе Гервард. — Я не сделал ничего плохого».

— Слышали новость? — спросила Гвинет отшельника. — Люди Генриха из Труро сбежали с виселицы в Бристоле!

— Не знал, — мрачно ответил Урсус. — Это дурная весть.

— Говорят, они поехали в сторону Гластонбери, — добавил Гервард. — Финн Торсон получил письмо от бристольского шерифа. Ему велено быть настороже.

— Я уверен, что если кто и может поймать беглецов, то это мастер Торсон, — сказал Урсус. — Но не стану вас задерживать. Не стоило бы вам бродить по лесу одним.

Он поднял руку в знак прощания и растворился в ночной темноте.

Убедившись, что отшельник ушёл, Гервард бросил срубленную ветку, опустился на колени и зашарил руками в траве. Наконец, ладонь его сжала рукоять меча. И он снова ощутил странное тепло идущее от кончиков пальцев и ни с чем не сравнимую уверенность в своих силах. Пусть Генрих из Труро приводит сюда всю свою армию — он, Гервард, один сможет её одолеть.

Глава третья

Умывшись и сменив забрызганное грязью платье, Гвинет спустилась в кухню, где Айдони Мэйсон готовила ужин для многочисленных постояльцев трактира.

— Вот и ты, наконец! — воскликнула матушка, выкладывая горячие хлебы в корзину. Вид у неё был усталый. — Весь день одна кручусь, спасибо вам и вашей свинье!

— Это не я! — в тысячный раз возмутилась Гвинет. — Это все Гервард и Айво!

— Вы с Амабель недалеко от них ушли, — заметила Айдони. — Теперь мы должны оплатить мастеру Фримену половину посуды. Будто нам деньги девать некуда!

Айдони положила последний хлеб в корзину и толкнула её через стол к дочери.

— Вообще-то жаль, что я не была тогда в лавке, — неожиданно призналась она, и Гвинет увидела, что мать с трудом сдерживает смех. — Вот, держи. Отнесёшь в зал, к отцу. А где Гервард?

— В конюшне, — ответила Гвинет.

По правде говоря, брат улизнул от неё ещё во дворе, пробормотав что-то насчёт меча, который надо спрятать.

— Увидишь его — пришли ко мне, — сказала Айдони, бросаясь к очагу, помешать кипящий суп. — Лишняя пара рук мне бы не помешала.

Гвинет подняла корзину и боком толкнула дверь зала. Здесь было жарко. Пахло мёдом и пряным элем. Джефри Мэйсон смешал их в большом жбане в преддверии Рождества. Рассевшиеся за столами постояльцы наполнили зал смехом и болтовнёй. Общий гул внезапно оборвался, когда какой-то человек стукнул кулаком по столу и проревел:

— А я вам говорю, Ричард — не настоящий король!

Гвинет чуть не выронила корзину с хлебом. Говорил Клем Людель, один из работавших в аббатстве каменотёсов, невысокий, грузный мужчина с копной соломенных волос. Лицо его было красным, и Гвинет поняла, что мастер Людель слишком часто окунал свою кружку в жбан со святочным элем.

— Хороший король — он что должен делать?

Мастер Людель взгромоздился на скамью и ораторствовал, размахивая полупустой кружкой.

— Он должен издавать хорошие законы, должен охранять свой народ от воров и разбойников — так? А Ричард? Разве он делает это? Нет! Он нас бросил, уплыл в чужие земли и поминай, как звали!

Ответом ему был возмущённый ропот толпы. Гвинет заметила, как её дядя, Оуэн Мэйсон, пытается стащить Клема со скамьи. Но мастер Людель с возмущением стряхнул руку дядюшки Оуэна. Глотнув эля из кружки, он продолжил свою речь:

— Ричард нас бросил — он нам больше не король!

Ропот стал громче. Возмущённые люди повскакали с мест, кто-то крикнул: «Измена!» В воздухе просвистела кружка и попала мастеру Люделю прямо в грудь. Он пошатнулся и упал со скамьи, глухо ударившись о стену. По рубахе его расплывалось мокрое пятно. Плотник, мастер Карвер, сгрёб болтуна за шиворот и занёс внушительных размеров кулак.

Гвинет отчаянно завертела головой в поисках отца. К счастью, Джефри Мэйсон уже пробирался сквозь толпу к месту происшествия. Вот он прошептал что-то на ухо разъярённому Дикону Карверу, и тот, мрачно кивнув, выпустил свою жертву. Теперь уже сам трактирщик тащил буяна за ворот к двери во двор.

— В моём трактире нет места подобным речам, мастер Людель, — выговаривал он. — Вы что, хотите, чтоб всех нас повесили за измену?

Гвинет распахнула отцу дверь, и Джефри Мэйсон выволок подвыпившего посетителя во внутренний двор. Пахнуло элем. Возмущённый шум в зале постепенно начал стихать. Оуэн Мэйсон покачал головой и заметил, ни к кому в особенности не обращаясь:

— Пьян в стельку. А уж пошуметь Клем Людель всегда любил!

Гвинет облегчённо вздохнула и продолжила обносить гостей хлебом. Заметив в углу какого-то незнакомца, сгорбившегося над кружкой эля, она подошла и присела в вежливом поклоне:

— Хлеба, сэр?

Незнакомец поднял голову. У него было бледное суровое лицо и коротко стриженые рыжеватые волосы. Но интереснее всего оказались его глаза — один голубой, другой карий. Гвинет уже видела когда-то этого человека, но никак не могла вспомнить, кто он такой. Положив хлеб на стол, она отошла к следующему посетителю. И только потом поняла, что это был слуга Марион ле Февр.

Прекрасная вышивальщица Марион приехала в Гластонбери два месяца назад и с тех пор, не покладая рук, трудилась над алтарными покровами и облачениями для часовни Пресвятой Девы. А вот сопровождавший её слуга уехал обратно в Уэльс, пробыв в деревне всего день или два. Вероятно, он исполнил там какое-то поручение и вот теперь вернулся. Гвинет надеялась, что слуга госпожи ле Февр не сочтёт её грубой только за то, что она не вспомнила его имени.

Дядюшка Оуэн потянулся за хлебом, и Гвинет тут же забыла о человеке с разными глазами. В трактире кипела жизнь, весело болтали посетители, и ей некогда было отвлекаться от работы. Что бы там ни стряслось в далёком Бристоле, гости «Короны» ни в чём не должны чувствовать недостатка!

Гервард наконец-то сумел удрать от Уота — тот почему-то решил, что он пришёл наполнять ясли сеном. Отвертеться не удалось. Выскользнув за дверь, Гервард поспешил обернуть драгоценную находку мешковиной. Он всё ещё крутил головой в поисках подходящего тайника, когда распахнулась дверь, и в освещённом проёме появился Джефри Мэйсон, тащивший за шиворот подвыпившего посетителя.

Гервард сразу узнал Клема Люделя. Дюжий каменщик вопил и вырывался, но хватка у отца всегда была крепкая. Он подтащил мастера Люделя к колодцу, заставил его опуститься на колени и выплеснул ему на голову ведро ледяной воды.

Гервард содрогнулся. Он знал, какой холодной бывает колодезная вода в это время года.

— Остыньте, мастер Людель, — посоветовал трактирщик. — Как протрезвеете — добро пожаловать, а раньше, чтобы духу вашего тут не было.

Он повернулся и ушёл обратно в дом. Клем выкрикнул ему вслед проклятие. Джефри Мэйсон молча захлопнул за собой дверь. Шум и голоса смолкли, только слышались в темноте невнятные жалобы подвыпившего каменщика.

Гервард хотел уже проскользнуть в трактир, когда во дворе появился ещё один посетитель. Даже в темноте Гервард легко узнал каменщика Мэтта Грина.

Увидев у колодца скорчившуюся фигуру Клема, мастер Грин подошёл поближе.

— Никак купался, Клем? — спросил он, широко ухмыляясь. — Смотри, эдак и простудиться недолго!

Клем Людель поднял голову и произнёс что-то, чего Гервард не расслышал. По его лицу и волосам струйками стекала вода.

— Брось, парень, — добродушно ответил Мэтт. — Незачем так ругаться! Никак огорчил мастера Мэйсона?

Клем Людель силился подняться. В конце концов, ему удалось взгромоздиться на каменный борт колодца. Гервард подумал, что ещё немного — и незадачливый пьяница потеряет равновесие и полетит в воду. Оставалось лишь надеяться, что мастер Грин успеет его поймать. Пьяный Клем представлял собой жалкое зрелище. Светлые волосы его потемнели от воды, лицо обезобразила гримаса ярости.

— Куда катится мир? Не дают ч-человеку сказать, что он думает! — возмущался мастер Людель. — Но он ещё пожалеет… Придёт день, и они все поймут…

— Что поймут, Клем?

— Поймут, кто настоящий король Англии! — выпалил пьянчуга.

Ухмылка сползла с лица мастера Грина.

— Это называется «измена», Клем.

Клем Людель замотал головой, отбросив назад мокрые волосы.

— Любить свою страну — измена? Говорить п-правду — измена? Королю Ричарду на нас плевать! Ты знаешь это не хуже моего, Мэтт.

— Ничего такого я не знаю, — отрезал Мэтт Грин. — И ты, Клем, тоже. Пить надо было меньше.

— Я вовсе и не пьян! — возмутился Клем Людель. — Не столько выпил, чтобы не… не понимать…

— И что ж ты понимаешь?

— Побольше твоего! И больше, чем все эти глупцы… там, в трактире. Я знаю про Худмана!

— Худман? Это ещё кто? — фыркнул Мэтт Грин. — Бука, вроде той, что детишек пугают?

— Ты не понимаешь, что несёшь, Мэтт! Худман — правая рука Генриха из Труро, во как!

Гервард весь напрягся и подкрался поближе, чтобы не пропустить ни единого слова. Сегодня все только и говорили, что о Генрихе из Труро и бежавших из Бристоля узниках, но Клем Людель, похоже, знает об этом деле больше перевозчика Брайана!

— Худман собирает войско, — говорил тем временем Клем. — Войско для Генриха… Он будет сражаться и сбросит Ричарда с трона!

Он рыгнул и продолжил гордо:

— И те, кто будет драться за него, получат земли и золото! Я стану богатым лордом, Мэтт Грин! А ты так и будешь колупать свой камень… Брось! Давай лучше к нам!

Мэтт Грин фыркнул.

— Да ты, парень, совсем разум потерял! На этой дорожке тебя ждёт только одна награда — тюрьма да верёвка на шее! А мне моя шея пока что ещё пригодится.

— Ну и болван!

Клем Людель кое-как поднялся на ноги. Его указательный палец был нацелен в грудь мастеру Грину.

— Худман своих не бросает… Кто, по-твоему, спас тех парней из бристольской тюрьмы?

Мэтт Грин вытаращил глаза от изумления, и Гервард тоже. Пальцы его инстинктивно сжали рукоять меча.

— Что ты об этом знаешь? — спросил каменщик серьёзно.

— Побольше твоего. Это Худман примчался на площадь со своими людьми… И стрелы горящие тоже он придумал пускать, чтобы распугать толпу! А пока все метались, как перепуганные курицы, он освободил пленников!

Клем Людель схватил мастера Грина за плечи:

— Иди к нам, Мэтт! Генрих всех наградит, когда станет королём!

— Иди, проспись, Клем!

Мэтт Грин отшатнулся и размашисто зашагал через двор ко входу в трактир. Хлопнула дверь.

— Глупец! — крикнул ему вслед Клем Людель. — Ты ещё пожалеешь! Когда Генрих станет королём…

Он повернулся и, спотыкаясь, побрёл к воротам.

Гервард перевёл дух.

«Кто же такой этот Худман?»

Как бы то ни было, он достаточно силён, чтобы организовать похищение преступников прямо с виселицы… Более того, если Клем Людель не врёт, Худман собирает армию для Генриха из Труро. И, что самое плохое, он — или его люди — набирают добровольцев здесь, в Гластонбери!

Пальцы Герварда стиснули обёрнутую мешковиной рукоять меча. Ему очень хотелось, чтобы всё, что он сейчас услышал, оказалось просто пьяным бредом. Но мастер Людель был не так уж и пьян… Гервард вырос в трактире и видел немало людей, напившихся до зелёных чёртиков. Они двух слов связать не могли. А Клем Людель говорил вполне связно. Нет, Худман существует на самом деле. И если его не остановить, он развяжет в стране войну и попытается свергнуть короля Ричарда.

Глава четвёртая

— Ш-шш! Гвинет!

Гервард осторожно заглянул в дверь кухни. У стола Гвинет резала лук. Айдони не было. Увидев, что сестра одна, Гервард вошёл и тихонько прикрыл за собой дверь.

— Нам нужно поговорить. Где матушка?

— В судомойне, — ответила Гвинет. — Тебя искала.

Она критически оглядела брата. Точно, не переоделся. Так и пришёл в заляпанной грязью рубахе, даже лицо не умыл после свинарника. Хорошо хоть ржавый меч с собой не притащил!

— Мама тебя прибьёт, если увидит в таком виде в кухне.

— Неважно, — отмахнулся Гервард. — Тут такое случилось!

— Да? — заинтересовалась Гвинет и даже отложила нож.

— Я только знаю, — начала она, — что вернулся слуга госпожи ле Февр — ну тот, с разными глазами — помнишь? А Клем Людель напился, и отец…

— Вот-вот, — кивнул Гервард. — Клем Людель. Я видел, как отец его вышвырнул. А потом пришёл Мэтт Грин, и мастер Людель стал рассказывать ему про какого-то Худмана, который набирает армию для Генриха из Труро. И он, этот Худман, освободил мятежников в Бристоле. Клем Людель и сам к нему пошёл, и мастера Грина уговаривал.

Гервард выжидающе уставился на сестру.

У Гвинет тревожно сжалось сердце. Неужели перевозчик Брайан прав, и в Гластонбери действительно пришла измена?

— Клем Людель был пьян, — возразила она нерешительно.

— То, что он пьян, не означает, что все это неправда, — заметил Гервард. — Эль развязал ему язык, только и всего.

— И что нам теперь делать? — спросила Гвинет, крутя в руках нож. — Как ты-то думаешь? Побежим к мастеру Торсону?

— Так он нам и поверил, после сегодняшнего скандала с поросёнком! — фыркнул Гервард.

Гвинет закатила глаза. Видимо, нет смысла в сотый раз объяснять Герварду, что затея с поросёнком целиком и полностью на их с Айво совести.

— Тогда пойдём к отцу Годфри, — предложила она. — Уж он-то нас выслушает!

Священник из соседнего города Уэллса Годфри де Массар неотлучно находился в Гластонбери вот уже несколько месяцев. Сначала Гвинет и Гервард подозревали, что он приехал шпионить за аббатом Генри. Известно ведь, что декан[3] Александер из Уэллского собора спит и видит, чтобы Гластонбери стало частью его епархии. Но отец Годфри делами аббатства почти не интересовался, а все больше пытался выследить Генриха из Труро. Он изначально не одобрял попыток Гвинет и Герварда расследовать таинственные происшествия в Гластонбери, но в последнее время стал более терпимым, и Гвинет считала его почти что другом.

Гервард задумался:

— Но у нас нет доказательств. Мало ли чего Клем Людель спьяну наболтал! Просохнет — будет все отрицать.

— И то верно, — кивнула Гвинет. — В любом случае, это не поможет шерифу с отцом Годфри изловить беглых мятежников. Чтобы поймать этого типа, надо сначала выяснить, кто он такой. Тоже мне примета: Худман — «человек в капюшоне»… Да в нашей деревне все ходят в капюшонах!

— Даже отец Годфри, — ухмыльнулся Гервард.

Как бы Гвинет не волновалась, она не могла не улыбнуться в ответ. Прошли те дни, когда они с братом во всех преступлениях подозревали отца Годфри.

— По правде говоря, — заметил Гервард, — мы даже не уверены, что Худмана надо искать у нас в деревне. Клем Людель не говорил, где он его встретил. Может, Худман сейчас в Уэллсе. А может, в Бате, в Бристоле или даже где-нибудь в Уэльских холмах. Или в лесу прячется. Прежде, чем бежать к отцу Годфри, надо узнать что-нибудь посущественнее.

— Значит, делаем так, — сказала Гвинет решительно. — Не может быть, чтобы у нас была полна деревня изменников. С виду все вроде спокойно. Так что сначала найдём этого Худмана, а уж потом расскажем о нём мастеру Торсону и отцу Годфри.

Гвинет и сама понимала, что сказать это куда проще, чем сделать. Худман — опасный мятежник. Кроме того, он наверняка вооружён, а они с Гервардом даже не знают, с какого конца начинать поиски.

«И все равно мы должны попробовать», — решила она.

Гвинет плотно закрыла за собой дверь, чтобы не впустить в кухню зимнюю стужу. Они с Гервардом отнесли завтрак каменотёсам в аббатство, и только что вернулись. Прошла всего одна ночь после пьяных откровений Клема Люделя.

— Пойду, поднимусь к госпоже ле Февр, — сказала Гвинет матери, опуская на стол пустую корзину. — Дядюшка Оуэн просил передать ей, что тётя Анна заболела и сегодня не сможет ей помогать.

— Анна заболела?

Айдони Мэйсон перестала месить тесто.

— Надеюсь, ничего серьёзного?

— Всего лишь простуда, — ответила Гвинет, вешая плащ на крючок у двери.

— Тогда я сделаю ей ячменного отвара, — решила Айдони. — А ты отнесёшь. Ну, а пока сходи к госпоже ле Февр и спроси, не можешь ли ты помочь ей, вместо тёти Анны.

Кто бы отказался от такого предложения? Гвинет не уставала любоваться на прекрасные вышивки Марион ле Февр. Может, ей удастся воспользоваться отсутствием тётушки и научиться самой творить подобную красоту.

Гвинет легко взбежала по ступенькам и постучала в дверь. В ответ раздался нежный голос вышивальщицы:

— Войдите!

В комнате было светло от множества свечей и полыхавшего в камине жаркого огня. Марион ле Февр сидела возле окна за большими пяльцами. Увидев Гвинет, она улыбнулась и замерла, высоко подняв руку с иглой.

— Бедняжка Анна, — вздохнула вышивальщица, выслушав рассказ Гвинет. — Надеюсь, она скоро поправится. Пойдёшь к тётушке, передай, что я желаю ей скорейшего выздоровления.

— Матушка говорит, если вам нужно помочь, то я тоже могу… — предложила Гвинет.

— Ну, конечно, можешь! — улыбнулась Марион. — Иди сюда, садись, я покажу, что надо делать.

Она разложила на столе лист тончайшего пергамента с изображёнными на нём листьями и цветами.

— Возьми вот эту иглу и сделай дырочки по линиям, часто-часто… вот так. Сможешь, лапочка?

— Да…

Гвинет послушно взяла в руки иголку. Интересно, зачем вышивальщице это понадобилось? Разве бывают алтарные покровы из пергамента?

— Я наложу рисунок на ткань, — улыбнулась Марион, увидев её озадаченное лицо. — И посыплю его толчёным мелом. Мел пройдёт через дырочки, и на ткани появятся контуры рисунка. Это называется «переводить узор».

— Здорово! — обрадовалась Гвинет. — Какая замечательная идея!

— Увы, не моя, — музыкально рассмеялась Марион ле Февр. — Но у меня были хорошие наставники.

И она снова вернулась за пяльцы. Гвинет принялась тыкать иголкой, стараясь, чтобы дырочки аккуратно ложились вдоль линий узора. Какое блаженство — сидеть вот так у тёплого очага и думать, что в чудесных узорах, которые украсят облачения для нового храма, будет теперь и частичка твоего труда.

Некоторое время обе усердно трудились. Гвинет подняла голову, чтобы взглянуть на работу госпожи ле Февр. Растянув на пяльцах кусок золотистого шелка, Марион вышивала на нём изрыгающего пламя дракона, с огромными когтями и алой сверкающей чешуёй. Но половина ткани пока оставалась чистой.

— Как здорово! — ахнула Гвинет. — Это будет алтарный покров?

— Да, — кивнула Марион. — А напротив дракона я вышью Архангела Михаила, который с ним сражается.

Свёрнутые чешуйчатые кольца вызвали у Гвинет какие-то смутные воспоминания. Что-то связанное со ржавчиной, или даже грязью… При чём тут грязь?

Внезапно Гвинет вспомнила. Такой же узор она видела на рукояти меча, который Гервард нашёл возле свинарника мастера Брокфилда. Меч был таким ржавым, что Гвинет попросту не узнала дракона.

— Так это меч… — прошептала она, и добавила чуть громче:

— Меч Герварда!

Марион ле Февр бросила на неё вопрошающий взгляд.

— Гервард нашёл меч с изображением дракона, — объяснила Гвинет.

— Меч?

Прекрасная Марион замерла, не донеся руку с иглой до ткани, но тут же мелодично рассмеялась:

— С драконом, говоришь? Что ж, неудивительно! У вас в Гластонбери должно быть много таких вещиц — ведь дракон изображён на гербе короля Артура!

— А ведь и правда, — обрадовалась Гвинет.

Её всегда завораживало, когда оживали древние легенды. Давным-давно Гластонбери звалось островом Авалон, и именно сюда три женщины в барке отвезли умирающего короля Артура, чтобы исцелить его раны. В легендах говорится, что однажды, в трудный для страны час, король Артур обязательно вернётся. Гвинет сама видела рыцарей, спящих вековым сном в глубокой пещере в недрах Тора — гигантского холма, что испокон веков царит над этой местностью. По крайней мере, часть легенды оказалась правдой…

Гвинет вздрогнула и едва не выронила иглу. А ведь она и раньше видела окружённого терниями дракона! Древний, полустёртый рисунок на каменной плите, закрывавшей вход в Пещеру Спящих Воинов.

А вдруг меч Герварда принадлежал самому королю Артуру? Впрочем, нельзя быть такой мечтательницей. За столько веков предки мастера Брокфилда давно нашли бы его. Нет, госпожа ле Февр права. В окрестностях Гластонбери наверняка полно мечей с изображением дракона. Гвинет даже хотела спросить у Марион, не видала ли та сама таких мечей, но вышивальщица уже усердно работала иглой.

— Надеюсь, Гервард не наделает глупостей, — только и сказала она. — Меч — опасное оружие.

Нагнув голову, Гервард упорно брёл по улице против ветра. Плотный шерстяной плащ надёжно защищал его от непогоды и скрывал от любопытных взглядов меч, который он только что украдкой вынул из тайника.

Айдони Мэйсон послала сына в кузню — забрать у Тома Смита заказанный накануне ухват. Гервард воспользовался оказией и прихватил с собой завёрнутый в мешковину меч. Он надеялся, что, увидев чудесный клинок, кузнец сам захочет очистить его от ржавчины.

Из кузни доносился немузыкальный свист и звонкие удары металла о металл. Гервард заглянул в дверь. Тома на месте не оказалось, и у наковальни стоял его брат Хауэлл — голубоглазый блондин с честным, добродушным лицом. В левой руке Хауэлл сжимал клещи и деловито бил небольшим молотом по зажатой в них заготовке.

Услышав скрип двери, Хауэлл обернулся, и Герварду на мгновение почудилось, будто он разочарован, словно увидел не того, кого ожидал. Но странное выражение уже исчезло с физиономии кузнеца, уступив место дружелюбной улыбке.

— О, Гервард! Утречко доброе! За ухватом пришёл? Я как раз заканчиваю.

Он ещё пару раз постучал по заготовке и опустил её в бадью с водой, чтобы закалить. Раскалённый металл зашипел, в воздух поднялось облако пара. Охладив ухват, Хауэлл протянул его Герварду.

— Вот, держи! Будет теперь твоей матушке, чем горшки из очага таскать!

— Спасибо, мастер Хауэлл, — сказал Гервард и полез в кошель за деньгами. Но стоило ему поднять руку, как зажатый под мышкой меч выскользнул и упал.

— Что это у тебя? — заинтересовался Хауэлл.

Гервард не знал, на что решиться. Он был уверен, что Том Смит, если его попросить, не только отшлифовал бы меч, но и согласился бы молчать о нём. Хауэлл меч, несомненно, почистит, но вот молчать… Голубоглазый брат кузнеца не в состоянии хранить секреты. К вечеру весь Гластонбери будет знать о мече, который нашёл Гервард Мэйсон.

Но ничего не поделаешь — Хауэлл уже развернул мешковину.

— Смотри-ка, тут меч! — воскликнул он. — Ты что, решил рыцарем заделаться, а, Гервард?

Гервард вымученно улыбнулся.

— Нет, мастер Хауэлл. Я просто думал, вдруг мастер Том согласится почистить его от ржавчины.

— Я тоже с удовольствием помогу тебе, Гервард, — просиял Хауэлл.

— Но я не смогу заплатить, — признался Гервард.

— Неважно.

Хауэлл ухватил меч своей огромной лапищей в толстой защитной рукавице.

— Я отшлифую тебе меч за просто так — это мне только на пользу пойдёт. Практика, и всё такое.

Он гордо огляделся, словно ожидая увидеть вокруг сотни блестящих мечей.

«Какая ещё практика?» — удивился Гервард. Кому в Гластонбери мог понадобиться меч? Вилы, серпы, косы — это понятно. Они нужны всем. Но оружие… Во всей округе только шериф Торсон да его люди имели дело с мечом.

— Спасибо, мастер Хауэлл, — от души поблагодарил Гервард. Хорошо, что брат кузнеца не стал спрашивать, откуда у него меч! Но выпускать драгоценную находку из рук Герварду всё равно не хотелось.

Хауэлл взялся за точильный камень, и Гервард задержал дыхание. Очищаясь, длинное лезвие начинало отражать пламя горна, пока весь меч не стал казаться одним длинным языком сияющего пламени.

— Ух, ты! Скоро у меня будет много такой работёнки, — похвастался Хауэлл, восхищённо разглядывая дело своих рук. — Но я не должен об этом говорить, — прибавил он, испуганно моргая.

— Мастер Хауэлл…

Любопытство Герварда возрастало с каждой минутой.

— Я никому не расскажу — а вы за это никому не расскажете о моём мече. Мы можем с вами поменяться. Я храню ваш секрет, вы — мой. Идёт?

— Ну…

Хауэлл отложил точильный камень и плавно опустил меч. В отсветах танцующего пламени длинное лезвие казалось живым. Гервард с трудом заставил себя перевести взгляд на кузнеца.

— Ко мне вчера приходил человек от одного важного лорда. Хочет, чтобы я пошёл с ним — у лорда есть для меня работа. Но я никому не должен об этом рассказывать, чтобы враги лорда не узнали, сколько у него оружия и сколько воинов. Тот человек сказал, — добавил он с простодушной гордостью, — что ему нужен лучший кузнец в округе!

«Но лучший кузнец в округе — Том, а не Хауэлл!» — подумал Гервард. Что-то во всей этой истории было не так… Нет, Гервард ни на минуту не подозревал Хауэлла во лжи — простодушный кузнец был попросту неспособен на такое. Но тот, кто его нанимал, похоже, затеял дурное. Обмануть доверчивого Хауэлла ничего не стоило. Может, тот тип просто не хотел платить?

— Да вы счастливчик, мастер Хауэлл, — вежливо порадовался Гервард. — Так значит, вы нас покидаете?

— Как же я могу бросить Тома? — искренне ужаснулся Хауэлл. — Уйду на несколько дней и вернусь. За мной придут от того лорда. Ну а теперь, — сказал он и сделал несколько пробных выпадов, — теперь мы доведём до ума лезвие!

Он раздул пламя кузнечными мехами и накалил меч докрасна, прежде чем положить на наковальню. Взял молот, прицелился… Гервард обхватил себя руками, готовясь услышать оглушающий звон.

Но вместо звона раздался громкий треск, и молот разлетелся надвое. Одна половина застряла в стене рядом с Хауэллом, другая просвистела мимо головы Герварда и с грохотом обрушилась на каменные плиты пола.

— Матерь Божья! — ахнул Хауэлл, таращась на пустую рукоять. — А молот-то новый был! Всего неделю, как выкован, и проверять мы его проверяли — хороший… Вот это сталь!

Гервард глазам своим не верил. Он уже обратил внимание, как легко его меч срезал те сучья у реки, но чтобы вот так расколоть кузнечный молот… Ай да меч!

— На! — Хауэлл сунул рукоять меча в руки Герварда, с таким видом, будто изображённый на ней дракон мог ожить. — Забирай! Что бы там ни говорил тот человек, такого мне никогда не выковать.

Он ещё раз оглядел то, что осталось от молота, и вздохнул:

— Что ж я Тому-то скажу?

Гервард бережно обернул меч мешковиной и спрятал его под плащ. От ржавчины он очищен, заточка явно не требуется, значит — Гервард был в этом уверен — его надо как можно скорее убрать подальше. Поблагодарив Хауэлла, он выскользнул на улицу.

— Осторожней! — напутствовал его на прощанье кузнец. — Опасная штука этот твой меч!

Глава пятая

Гвинет задула тонкую камышовую свечку и плотнее завернулась в одеяло. Из многочисленных щелей в оконных ставнях сильно сквозило. В противоположном углу комнаты мирно посапывал Гервард.

Гвинет вздохнула. Ей так нужно было поговорить с братом, а он, как на грех, весь день носился с разными поручениями. Они встречались только за едой, в присутствии родителей, и не имели возможности поговорить ни о зловещем Худмане, ни о планах по его поимке.

Закрывая глаза, Гвинет думала, что уж завтра-то они обязательно все обсудят. Плохо только, что и Худман времени даром не теряет. Что он сейчас задумывает? Чем им грозит день промедления? А главное, что с ними всеми будет, если деревню наводнят люди Генриха из Труро?

Гвинет уже засыпала, когда внимание её привлёк какой-то скрип. Она открыла глаза, но не увидела ничего, кроме груды одеял на кровати Герварда. В пробивавшемся из щелей лунном свете видно было, как дышит во сне брат. Она уже совсем было решила, что ей почудилось, когда снова услышала чьи-то осторожные шаги в коридоре. А потом дверь начала медленно открываться.

Гвинет замерла от ужаса. Сердце её колотилось так громко, что ей казалось, будто весь дом должен это слышать. Кто это? Мама и папа вошли бы, не таясь. Слуги, Уот и Хенкин, постучали бы. Значит, в комнате кто-то чужой… Гвинет прикрыла веки, оставив лишь маленькую щёлочку, чтобы наблюдать за происходящим из-под ресниц.

Из-под двери выбился треугольник желтоватого света, и в комнату проскользнула высокая закутанная в плащ фигура с роговым[4] фонарём в руке. Переступив порог, незваный гость остановился, поднял фонарь повыше и внимательно огляделся вокруг. Взгляд на мгновение остановился на лице Гвинет — она ощутила его кожей, словно моль пролетела. Труднее всего в этот момент было лежать неподвижно, притворяясь спящей. Но Гвинет очень старалась, и незнакомец, кажется, поверил. Простояв около неё лет, наверное, тысячу, он отвернулся, подошёл к окну и поставил фонарь на подоконник. А потом приподнял крышку сундука с одеждой и принялся шарить в нём свободной рукой. Что он там ищет?

Дождавшись, пока грабитель наклонит голову, Гвинет сбросила одеяла и спустила ноги на пол. К счастью, ей удалось проделать это бесшумно. Осторожно ступая, Гвинет двинулась к двери. Только бы добраться до лестницы — а уж там она сумеет поднять тревогу. Отец будет здесь в считанные секунды!

Но не успела Гвинет выскользнуть в тёмный коридор, как её грубо схватили, зажав ладонью рот. Сильная мускулистая рука не давала не то что крикнуть — вздохнуть. Гвинет оцепенела от страха, но быстро пришла в себя и принялась яростно вырываться. Ей удалось пнуть обидчика пяткой в голень. Он громко выругался.

Первый грабитель схватил фонарь и обернулся. В луче света от фонаря мелькнуло его заросшее чёрной бородой лицо и широкие плечи. Гвинет никогда раньше не видела этого человека.

— Тише, глупец! — прошипел он.

Проснулся Гервард. Гвинет видела, как он бесшумно поднялся на кровати и двумя руками набросил одеяло на голову чернобородому незнакомцу. Запутавшись в складках тяжёлой шерстяной ткани, тот оступился и уронил фонарь. Тонкие роговые пластинки раскололись, и край свисающего с кровати покрывала попал в огонь. Зазмеились язычки пламени.

Ужас удесятерил силы Гвинет — отчаянно брыкаясь, она сумела повернуть голову и изо всех сил завопила:

— Пожар! На помощь! Гервард, Гервард!

Гервард сбил пламя вторым одеялам, и комната снова погрузилась во мрак.

— Воры! — закричал Гервард. — Отец! На помощь!

Их вопли и возня запутавшегося в одеяле грабителя, подняли на ноги весь трактир. Вдали треском распахнулась дверь, снизу раздался голос отца:

Гервард? Что случилось?

— Воры! — крикнула Гвинет, отчаянно вырываясь. — Скорей сюда!

Пока отец искал, чем посветить, прибежали Уот и Хенкин. Они, как и дети, тоже спали на чердаке.

— Гвинет, как ты? — обеспокоено спросил Хенкин. Державший Гвинет грабитель внезапно захрипел, и хватка его ослабла. Гвинет привалилась к стене, судорожно хватая ртом воздух.

Если бы она хоть что-нибудь могла видеть! Может, тогда ей было бы не так страшно? Казалось, весь дом заполнен мечущимися и кричащими людьми.

— Мастер Мэйсон! Я его поймал! — крикнул кто-то. Кажется, Уот.

— Пусти! — возмущённо завопил в ответ Гервард. — Это я!

В спальне с треском распахнулись ставни, и кто-то выпрыгнул из окна на крышу сарая. Зашуршала солома.

— Я бы его поймал, если бы не ты, — упрекнул Гервард Уота.

Наконец появился Джефри Мэйсон с масляной лампой в одной руке и каминными щипцами в другой. В жёлтом свете лампы Гвинет увидела в дверях спальни Герварда и Уота. Какой-то незнакомец — вероятно, тот, что напал на неё, боролся с Хенкином на полу в коридоре.

— Гвинет, Гервард, быстро вниз, к матушке, — скомандовал отец. — Закройтесь в нашей спальне и заприте дверь.

Гвинет послушно кинулась к лестнице и чуть не упала, когда грабитель вдруг вырвался из рук Хенкина, вскочил и ринулся к лестнице ей наперерез. Джефри Мэйсон кинулся схватить его, но в этот момент Хенкин попытался подняться, отирая кровь со лба. Отец споткнулся и с трудом удержал равновесие на верхней ступеньке лестницы. Пламя светильника замерцало и едва не погасло.

Грабитель скатился вниз и исчез в темноте. Резкий окрик, и Гвинет услышала звук, от которого ей стало ещё страшнее — лязг скрестившихся мечей. Наверное, ей всё-таки не стоит спускаться? Внизу, похоже, гораздо опаснее.

Внизу Айдони Мэйсон открыла дверь спальни, и выглянула, выпустив в коридор немного света. Теперь Гвинет могла разглядеть дерущихся — одного она не знала, второй оказался слугой госпожи ле Февр. Он был бос, что не мешало ему теснить своего противника обратно к лестнице. Ещё две тёмные фигуры улепётывали вниз, к кухне и наружной двери.

— Задержи его! — крикнул Джефри Мэйсон.

— Нет, нет! — прервал его взволнованный женский голос. Гвинет шагнула вперёд и свесила голову вниз, чтобы лучше видеть. Марион ле Февр в полуобморочном состоянии стояла в дверном проёме, ухватившись руками за косяк.

— Нет! Останься! Помоги мне, прошу тебя!

Сбитый с толку противоречивыми приказаниями слуга обернулся. Его противник воспользовался моментом и бросился бежать к лестнице. Слуга — за ним. Они прогрохотали по лестнице, хлопнула наружная дверь, и Гвинет услышала удаляющийся конский топот.

Вернулся слуга госпожи ле Февр. Лицо у него было огорчённое.

— Простите, мастер Мэйсон. Они сбежали. У них во дворе были осёдланные лошади. Хотите, чтобы я попробовал догнать их верхом?

— Попробуйте, — кивнул Джефри Мэйсон. — Но, боюсь, их уже не догнать…

Слуга обернулся к своей госпоже. Марион вяло махнула изящной белой рукой.

— Да, поезжай. Но ты уверен, что их здесь не осталось? И будь осторожней! Ты мне ещё нужен.

Слуга коротко поклонился и вышел. Джефри Мэйсон, высоко подняв лампу, спускался с чердака с таким видом, будто ожидал увидеть в углу затаившегося грабителя. Однако осветил лишь распахнутые двери спален — постояльцы «Короны» осторожно выглядывали в коридор, выяснить, что случилось.

— Все в порядке, — вымученно улыбалась Айдони. — Ложитесь, пожалуйста, больше вас никто не побеспокоит.

Постепенно все начали расходиться.

— Что это за трактир такой, доброму человеку и заснуть спокойно не дадут! — проворчал толстый купец, захлопывая дверь.

— Он уедет завтра же, — мрачно изрекла Айдони.

— Надо выяснить, как они сюда попали, — заметил Джефри Мэйсон. — Уот, Хенкин, пойдёмте со мной, посмотрим, все ли замки целы!

Все трое двинулись вниз, и Гервард за ними. Гвинет слышала, как они бродят по первому этажу, проверяя двери и окна. Лязгнул засов на входной двери. Наконец, отец с Гервардом поднялись обратно. Джефри хмурился, а у Герварда глаза горели от возбуждения.

— Что такое? — спросила Гвинет.

— Замки целы, — мрачно ответил отец. Ничего не сломано, ничего не разбито.

— То есть получается, что кто-то впустил грабителей? — недоверчиво переспросила Гвинет. — Не может такого быть!

— Никто и не говорит, что это сделал кто-то из нас, — успокоила её Айдони. — Наверное, один из них спрятался в общем зале, дождался, пока все разойдутся, а потом открыл дверь. Мы же не заглядываем под каждый стол перед тем, как закрываться!

— Теперь будем, — мрачно пообещал Джефри Мэйсон. Айдони вздохнула и подошла к вышивальщице, бледным изваянием застывшей в дверном проёме.

— Пойдёмте, госпожа ле Февр. Давайте-ка, я уложу вас в постель. Все в порядке, всё кончилось…

— Я глаз не смогу сомкнуть! — ломая руки, простонала Марион. — А вдруг они вернутся?

В глазах Айдони мелькнуло раздражение.

— Не волнуйтесь, дорогая, — проговорила она мягким голосом. — Ложитесь в постель, успокойтесь. Я принесу вам горячего поссета[5].

— А можно, ваш славный Уот ляжет в коридоре у меня под дверью? — спросила Марион, глядя на Айдони умоляющим взглядом.

— Ну, если это вас успокоит… — вздохнула Айдони.

Теперь, когда опасность миновала, Гвинет наконец-то почувствовала, как продрогла. И когда матушка велела им с Гервардом отправляться в постель, она не стала возражать.

— И что всё это значит? — спросил Гервард, карабкаясь по лестнице. — Что им было надо, а?

— Тот, первый, что-то искал, — ответила Гвинет, вспомнив склонившуюся над сундуком тёмную фигуру.

— Странно было бы искать что-то ценное у нас в комнате, — резонно заметил Гервард.

В комнате стоял промозглый холод. В распахнутое окно ярко светила луна. Пахло дымом — несмотря на открытые ставни, едкий запах так и не выветрился. Гервард сбросил обгоревшее покрывало с кровати и свернул его в узел.

Гвинет дождалась, пока брат завернётся в оставшиеся одеяла, и закрыла ставни, погрузив комнату в темноту.

— У отца есть какие-то деньги, — размышляла она, ощупью пробираясь к кровати. — Но не так уж и много, чтобы посылать за ними целую пропасть народу. А сколько их было, Гервард?

Гвинет залезла в кровать и соорудила себе тёплый кокон из одеял.

— Четверо, — ответил Гервард и зевнул. — Может, пятеро. И, знаешь что?

— Ну?

— Мне кажется, я узнал одного. Не то, чтобы разглядел, но он был такой низенький и плотный. По-моему, это Осберт Теллер.

— Кто?

Гвинет рывком села на кровати.

— Не может этого быть! Мастер Теллер работает на Вазима Хараба!

Её удивило не то, что Осберт Теллер замешан в ограблении. В конце концов, этот неприятный карлик работал раньше у мастера Фримена и занимался изготовлением фальшивых мощей, так что о честности его думать не приходилось. Но после того, как Риса схватили, он сбежал и нанялся на работу к мавританскому купцу, колесившему со своим фургоном по всей Англии. В последний раз Гвинет и Гервард видели его в Уэллсе, но с тем же успехом он мог сейчас находится в любом другом городе.

— Осберт Теллер мог вернуться в Гластонбери, — заметил Гервард. — Я уверен, что это был он, правда! Ты его не видела, он пробежал по коридору, когда тот, другой, тебя держал.

Гвинет снова легла и попыталась привести в порядок мысли.

— Ну и что всё это значит? — пробормотала она вслух.

Ответом ей был громкий храп Герварда.

Наутро матушка разрешила Гвинет и Герварду поспать подольше. Когда они, наконец, спустились, госпожа ле Февр разговаривала со своим слугой у подножия лестницы. Слуга только что вернулся, и даже не успел снять забрызганный грязью плащ и сменить сапоги. Грабителей он не догнал.

Гвинет даже представить себе не могла, что госпожа Марион способна так сердиться. Лицо её было белым от ярости, нежные пальцы скрючены, словно птичьи когти.

— Почему ты не выполняешь приказы, Худ? — возмущалась она.

— Я делал то, что считал нужным, — заявил слуга. Гвинет была потрясена прозвучавшим в его голосе пренебрежением. — Не думал, что вам угодно будет вечно держать меня под рукой, как связку ключей!

— Да как ты смеешь! Пошёл вон! И в следующий раз изволь быть поосторожнее!

Лицо слуги было мрачнее тучи. Он молча промаршировал по коридору и вышел, чуть не столкнувшись с шерифом и Джефри Мэйсоном, изучавшими входную дверь. Марион обернулась и ахнула, увидев, что Гвинет и Гервард оказались свидетелями ссоры. На глаза её навернулись слёзы. Закрыв лицо руками, вышивальщица выскочила в кухню.

Гвинет с сочувствием смотрела ей вслед. Угрюмый мастер Худ не понравился ей с первого взгляда, и она оказалась права! Ни один слуга не станет так вести себя со своей госпожой. Особенно после того, как она ночью перепугалась до полусмерти. Грубиян!

Между тем, равнодушный к страданиям вышивальщицы Гервард уже преодолел половину пути до двери. Вероятно, ему не терпелось посмотреть, что делают отец с мастером Торсоном. Гвинет поспешила присоединиться к нему.

— Вот тут они и вошли, — объяснял Джефри Мэйсон. — Видите, мастер Торсон? Замок и засовы целы!

— Значит, кто-то их впустил, — согласился шериф. — А слугам вы своим доверяете, мастер Мэйсон?

— Уоту и Хенкину? — нахмурился отец. — Конечно, доверяю! Они у меня сколько лет уж работают! Да вы и сами знаете, они ребята честные!

Финн Торсон кивнул.

— А из грабителей вы никого не узнали?

— Всех я их не видел, — признался Джефри Мэйсон. — А кого видел, не узнал. Слуга госпожи ле Февр бросился было в погоню, но не смог догнать их.

— И хорошо, что не смог, — заметил шериф. — Один против целой банды — он храбрый человек, мастер Мэйсон.

Заметив Гвинет и Герварда, шериф сухо пожелал им доброго утра. Гервард вежливо поклонился, а Гвинет старательно сделала реверанс. Она была уверена, что шериф до сих пор не простил им истории с поросёнком.

— Идите, позавтракайте, — сказал Джефри Мэйсон, подтолкнув детей к кухне. — И ты, Финн, заходи! Выпей кружечку эля — заодно расскажешь, что ты думаешь об этом деле.

Первым, кого Гвинет увидела в кухне, был, как ни странно, Годфри де Массар. Священник грел у огня озябшие руки, в то время, как Айдони Мэйсон помешивала ложкой в горшке с кашей. За столом сидела Марион ле Февр, обхватив руками исходящую паром кружку. Она уже успокоилась, и теперь выглядела бледной и усталой.

Увидев Гвинет и Герварда, матушка сняла с полки чистые миски и наложила им по щедрой порции каши.

— Вот, позавтракайте, — сказала она, поставив чашки на стол. — А потом можете пойти погулять. После того, что случилось ночью, нам всем не мешало бы отдохнуть. А вас ждут Айво и Амабель.

— Верно, — улыбнулся Финн Торсон, и Гвинет с облегчением поняла, что он больше не сердится. — Они идут в лес за плющом и остролистом для рождественских украшений. Вот, хотели позвать вас с собой.

— Здорово! — просияла Гвинет. — Ешь скорей, Гервард!

Брат молча поглощал горячую овсянку. Он, похоже, не разделял энтузиазма сестры — может, действительно плохо выспался? В конце концов, он лишился половины одеял, и остаток ночи наверняка дрожал от холода.

Пока они ели, Джефри Мэйсон налил эля шерифу и отцу Годфри.

— Я был у мастера Торсона, — объяснил отец Годфри. — Мы обсуждали, что делать, если бристольские мятежники появятся в Гластонбери. И тут пришёл ваш слуга и рассказал о нападении на трактир. Непохоже, чтобы это было простым совпадением. А вы как думаете, мастер Мэйсон, могут ваши ночные гости оказаться беглыми преступниками?

— Я уже ничего не думаю, — вздохнул Джефри Мэйсон. — Но что мятежникам делать в «Короне»? Да и не только им, если уж на то пошло. У нас нечего красть!

— Сомневаюсь, мастер Мэйсон, — учтиво возразил отец Годфри. — Ваш трактир процветает. И не будем забывать о шелках и золотой нити госпожи ле Февр. Чем не искушение для грабителя?

— О, святые угодники, нет!

Марион ле Февр прижала лилейную руку к груди, словно у неё вдруг заболело сердце.

— Скажите, что это не так, отец Годфри!

Священник смерил вышивальщицу ледяным взглядом.

— Было бы неразумно исключать такую возможность, госпожа ле Февр.

Марион приподнялась и без сил рухнула на скамью.

— В таком случае я требую, чтобы мою комнату охраняли! — выкрикнула она. — Особенно в моё отсутствие. Ткань и нитки ещё можно заменить, но что если грабители позарятся на алтарные покровы?

Гвинет вздрогнула. Ей даже подумать было страшно о таком! Чтобы прекрасные работы госпожи ле Февр украли и продали неизвестно кому! Вышивки, которые должны были украсить часовню Пресвятой Девы!

— Мы что-нибудь придумаем, — ласково сказала Айдони, поглаживая Марион по плечу. — Пейте, госпожа, пейте, пока горячее. Это придаст вам сил.

— Я пришлю кого-нибудь из своих людей, — пообещал Финн Торсон.

Марион рассеянно поблагодарила и отхлебнула из кружки. Но ни напиток, ни обещание шерифа не могли рассеять её тревоги. Глаза прекрасной вышивальщицы всё ещё были огромными от ужаса. И глядя на неё, Гвинет почувствовала, что её собственные страхи возвращаются. После пережитого ночью нападения «Корона» перестала казаться ей безопасным убежищем. Как хорошо, что Айво и Амабель позвали их в лес! Теперь можно будет ненадолго забыть о мятежниках и грабителях, и порадоваться приготовлениям к рождественскому пиру.

Глава шестая

Когда Гвинет и Гервард позавтракали и вышли во двор, их уже ждали близнецы Торсоны. Амабель сидела на большом камне, с которого всадники садились на лошадь, а Айво с ведром в руке подкрадывался к одной из матушкиных куриц.

— Айво! — возмущённо завопила Гвинет. — Оставь курицу в покое! Тебе что, свиньи было мало?

Гервард вздохнул. Гвинет не упускала возможности напомнить им с Айво, как глупо они тогда поступили. Наверное, она никогда не перестанет попрекать его свиньёй мастера Брокфилда.

Айво выронил ведро и с усмешкой повернулся к Гвинет. Курица умчалась, испуганно кудахча и хлопая крыльями.

— Надо же мне было чем-нибудь заняться, пока вы дрыхли, засони!

— Ну вот, мы пришли, — заявила Гвинет. — Куда пойдём?

Амабель спрыгнула на землю.

— Может, к холму Чаши? — предложила она. — Там точно есть остролист. И полно плюща!

— Ладно.

Гвинет была не в восторге от этой идеи, и Гервард даже понимал, почему. Не так давно они с сестрой нашли возле Источника Чаши тело убитого человека. Более того, эта смерть оказалась не последней, и прежде, чем было завершено расследование, ещё один человек погиб, а другой уцелел только чудом. Но это ведь не повод до конца жизни сторониться холма Чаши!

— Идём, — кивнул Гервард.

— Вот и славно, — обрадовалась Амабель. — Как думаете, ваш отец одолжит нам мула? А то в руках мы много не унесём!

— Я спрошу, — ответил Гервард и вернулся в кухню, где Джефри Мэйсон все ещё беседовал с шерифом и отцом Годфри.

— Конечно, берите мула! — улыбнулся отец. — Мне он сегодня не нужен.

Гервард отправился в конюшню и навьючил на мула корзины для веток. Заодно обдумал и кое-какую идею, не дававшую ему покоя с самого момента пробуждения. Выводя мула во двор, где его ждали друзья, Гервард уже знал, что сейчас сделает.

— Вот, — сказал он, передавая поводья сестре. — Держи. Я не пойду.

— Но почему? — возмутилась Гвинет. — Что с тобой стряслось?

— Есть одно дело, — туманно ответил ей брат.

— Опять будешь возиться со своим дурацким мечом? — фыркнула Гвинет.

— Мечом? С каким таким мечом? — оживился Айво.

— Гервард нашёл старый меч в грязи возле свинарника мастера Брокфилда, — насмешливо бросила Гвинет.

— Настоящий меч! — восхищённо выдохнул Айво. — Где он? Дашь посмотреть?

— Нет, не дам! — раздражённо бросил Гервард. Ну почему у его сестры язык без костей? Да если шериф Торсон узнает, меч тут же отберут!

— Это просто ржавая железка, — объясняла между тем Гвинет Айво. — Уж и не знаю, чего он так с ней носится? Даже мне не дал посмотреть.

— Пойдём с нами, Гервард, пожалуйста! — заныла Амабель. — Без тебя совсем не так весело!

Герварду очень хотелось провести утро с друзьями, но на сегодня у него было дело поважнее. Он решительно покачал головой.

— Не понимаю, что на тебя нашло! — рассердилась сестра. Потянув мула за уздечку, она вышла из двора на улицу и бросила через плечо близнецам:

— Пойдём! Все равно с ним без толку спорить!

Айво и Амабель двинулись за ней. Обернувшись напоследок, Айво сказал:

— Ты всё-таки приходи, если передумаешь.

— Ладно, — проворчал Гервард. Но, как и Айво, он понимал, что не передумает.

Когда последние дома с их любопытными обитателями остались позади, Гервард с облегчением вытащил меч из-под плаща. Шагать сразу стало значительно легче. Он выбрал дорогу, что вела в лес у реки.

Вчера ночью, когда грабители вломились в трактир, только у слуги госпожи ле Февр оказался настоящий меч. Отец собирался пустить в дело каминные щипцы, а Уот и Хенкин и вовсе кинулись в драку безоружными. Это стоило Хенкину доброго удара по голове, после которого у него и утром голова гудела. Но теперь, когда у Герварда есть свой меч, он этим негодяям-грабителям ещё покажет! Пусть только попробуют вернуться!

А они непременно вернутся. Может быть, даже сегодня вечером. Вчера Гвинет спугнула незваных гостей, а значит, их поиск не увенчался успехом. И если он хочет встретить грабителей с мечом в руках, тренироваться надо прямо сейчас. Осталось лишь найти подходящее место.

Болотистая почва возле реки затвердела от холода, а лужи сковал ледок. Трава и кусты были покрыты изморозью. Деревья облетели, и под ногами у Герварда шуршали бурые опавшие листья. В тишине жалко попискивали несколько голодных птах.

Свернув с тропинки, Гервард блуждал между деревьями и засохшими кустами папоротника, пока не нашёл небольшую удобную полянку. Здесь никто не помешает ему тренироваться.

Он поднял меч, любуясь игрой света на гранях клинка. Интересно, почему всё-таки раскололся молот Хауэлла Смита? Здорово это смотрелось, ничего не скажешь! Наверное, молот был с дефектом…

Но в душе Гервард надеялся, что дело всё же в мече.

— Сэр Гервард Гластонберийский, — пробормотал он, воображая, как выигрывает турнир и получает главный приз под рёв восторженной толпы.

Смутившись, Гервард покачал головой. Надо же — ведёт себя, прямо как Гвинет! Та тоже всё время мечтает о какой-нибудь ерунде. А он мужчина, и должен быть практичным. Может, ему и не стать рыцарем, но следующий, кто вломится в «Корону», будет неприятно удивлён.

Он взмахнул мечом и ударил по нависающей над головой толстой ветке. Лезвие легко прошло сквозь дерево, и ветка с глухим стуком свалилась Герварду под ноги. Так молот — или всё-таки меч?

Услышав шорох приближающихся шагов, Гервард поспешно отступил в лес и спрятался за толстым, поросшим плющом стволом.

На поляне появился Урсус. Он остановился возле укрытия Герварда и огляделся. Может, его привлёк шум упавшей ветки? Герварду захотелось выйти и поздороваться. Они с Гвинет редко виделись с отшельником и не упускали случая поговорить с ним. Но желание спрятать меч от людских глаз пересилило. Гервард остался в укрытии, а Урсус двинулся дальше, и вскоре его коричневая ряса растворилась в полумраке леса.

Гервард снова вышел на поляну и двумя руками поднял меч, пытаясь вспомнить, как держал оружие слуга госпожи ле Февр, и как он ставил ноги. Настоящий воин, этот слуга, храбрый и искусный. Гервард подумал, что хорошо было бы взять у него несколько уроков. Но как попросить об этом? Слуга такой мрачный и недружелюбный… Да и тайну выдавать не хотелось бы.

Гервард энергично размахивал мечом, и вскоре ему стало жарко. Дыхание вырывалось у него изо рта облачками пара. Он был настолько поглощён своим занятием, что не сразу заметил шум приближающихся шагов. Только услышав голоса, мальчик понял, что чуть не попался, и быстро отскочил обратно за деревья. Да их там трое, не меньше! С тем же успехом можно было упражняться с мечом на рыночной площади!

Несколько мгновений он стоял неподвижно, стараясь побыстрее отдышаться. По лицу его стекали струйки пота. Отчаянно чесалась мокрая спина, но Гервард боялся поднять руку, чтобы не выдать себя неосторожным движением. Наконец, на дороге показались тёмные фигуры.

Их было трое. Гервард чуть было не вскрикнул от изумления. В середине, с повязкой на глазах шёл брат кузнеца Хауэлл Смит!

Он двигался медленно и неуверенно, а двое спутников поддерживали его под руки.

— Осторожней, мастер Смит, — говорил один. — Поднимите ногу, здесь ветка. Вот так.

— Долго ещё? — спросил Хауэлл.

— Нет, не очень.

Гервард узнал бы этого человека и по голосу, но, проходя мимо, тот поднял голову, исключив тем самым всякую возможность ошибки. Это был Клем Людель, каменщик, тот, что так громко поносил короля Ричарда, а потом пытался завербовать мастера Грина в армию Худмана!

Сердце Герварда бешено колотилось. Он затаил дыхание и прижался к древесному стволу, стараясь ничем не выдать своё присутствие. С мечом или без меча, он не хотел попадаться этим людям! Но когда они ушли, Гервард выбрался из-за дерева и осторожно двинулся за ними.

Вскоре ему стало понятно, что можно особенно не скрываться. Спутники Хауэлла были так заняты, что уже не обращали внимания на то, что творилось позади. Следить за ними было легко, тем более для Герварда, который вырос в этих лесах и умел, если надо, двигаться бесшумно. Перебегая от дерева к дереву, он углублялся все дальше и дальше, в самое сердце леса.

Деревья здесь росли так густо, что ветви их, даже лишённые листьев, загораживали дневной свет. На мгновение Гервард испугался, что добыча ускользнёт от него в полумраке. А потом он услышал впереди шум военного лагеря: голос командира, отдающего приказы, конское ржание, потрескивание костра. Звуки становились все громче, и вскоре он оказался возле большой поляны. Опустив меч, Гервард молча смотрел на открывшуюся перед ним картину.

Вокруг всей поляны под прикрытием деревьев стояли многочисленные палатки. Невдалеке было возведено несколько жилищ покрепче — из досок и наскоро связанных сучьев. Слева от него выстроились в ряд привязанные лошади и мулы. В центре поляны полыхал огонь. Над огнём на грубой конструкции из веток были подвешены два исходящих паром котла. Пахло варёным мясом. Какой-то человек, присев на корточки возле огня, помешивал ложкой суп. Несколько воинов, разбившись на пары, упражнялись с мечами, а их товарищи, сидя у огня, потягивали эль и выкрикивали насмешки и слова одобрения в адрес дерущихся.

Клем Людель и его спутник вывели Хауэлла на середину поляны, и Клем сдёрнул повязку. Кузнец заморгал и завертел головой. На лице его застыло озадаченное выражение.

— Что это значит? Куда вы меня привели?

— Не волнуйтесь вы так, мастер Смит, — сказал ему его спутник. — Просто наш лорд спрятал свой лагерь в лесу, чтоб враги, значит, не знали, что он собирает армию.

Хауэлл улыбнулся и закивал. Вероятно, объяснение его устроило. Но Герварда оно совершенно не устраивало! Знатные лорды не такие армии собирают. У них рыцари в доспехах и славные кони, а здесь кучка оборванцев и жалкие клячи, привязанные к кустам на краю лесной поляны. Нет, тут дело нечисто.

Мастер Людель и Хауэлл двинулись через поляну к палатке на дальней стороне. Их спутник подошёл к огню и сказал что-то хлопотавшему у огня повару. Тот поднял голову, и тут, наконец, Гервард его узнал.

Это был Осберт Теллер! Гервард со свистом втянул в себя воздух. Значит, вчера ночью ему не почудилось, и карлик действительно был одним из незваных гостей… Но что он делает здесь, и кто все эти люди? Неужели пресловутая армия Худмана? Тогда тем более непонятно, что им могло понадобиться в «Короне»…

Гервард так увлёкся всеми этими загадками, что на время забыл об осторожности, и очнулся лишь, когда увидел, как Осберт Теллер встаёт с места и направляется в его сторону. Застыв от ужаса, Гервард молча смотрел на приближающегося карлика.

Глава седьмая

Очнувшись, Гервард поспешил нырнуть в ближайшие кусты и крепко стиснул рукоять меча. Все его тело было напряжено, как взведённая тетива. Сквозь ветви он видел, как Осберт Теллер откидывает полог ближайшей палатки и скрывается внутри. Гервард с облегчением перевёл дух.

Карлик покопался в палатке и вынырнул с какой-то шкатулкой в руках. В этот момент мерзкий запах справа подсказал Герварду, где его угораздило спрятаться. Именно в этих кустах обитатели поляны выкопали отхожее место. Осторожно перемещаясь от куста к кусту, Гервард отодвинулся подальше от зловонной ямы и снова принялся следить за лагерем.

Осберт Теллер сыпанул что-то из шкатулки[6] в один из котлов. Затем он наполнил миску и протянул её человеку, пришедшему вместе с Люделем. Интересно, а Вазим Хараб тоже тут? Гервард покрутил головой, но не увидел ни мавританца, ни его полотняного фургона.

— Эй! Осберт! Поди сюда!

Кричали с дальнего конца поляны. Из-за деревьев вынырнул какой-то человек, подошёл к костру и откинул капюшон. И снова Гервард оцепенел от изумления. Он узнал эти рыжеватые стриженые волосы и коричневый плащ. Перед ним был слуга Марион ле Февр!

Мысли Герварда беспокойно метались. Как же это так? Откуда он здесь, и что, наконец, происходит? В последний раз, когда он видел этого человека, тот говорил госпоже ле Февр, что не смог догнать грабителей…

— Разведи кузнецу огонь, — приказал вновь пришедший Осберту. — Потом принесёшь ему оружие для починки, и будешь раздувать мехи.

Карлик поднял голову, и Гервард даже на таком расстоянии разглядел недовольное выражение на его физиономии.

— Но я же готовлю вам обед, господин, — возмутился он.

Слуга госпожи ле Февр грубо толкнул карлика в ту сторону, куда увели кузнеца.

— Ещё один предлог, чтобы отлынивать от работы, Осберт? Делай, как тебе сказано, или попробуешь моего кинжала!

— В этом нет необходимости, мастер Худ, — испуганно забормотал карлик. — Я уже иду!

Он поплёлся на ту сторону поляны и принялся таскать ветки для костра из заготовленной под деревьями большой кучи.

Гервард беспомощно хватал воздух ртом. Мастер Худ! Как и сестра, он совсем позабыл имя слуги прекрасной Марион. Неудивительно, ведь он не появлялся в Гластонбери с тех самых пор, как привёз сюда свою хозяйку — а с тех пор прошёл не один месяц. Да и тогда он задержался лишь на пару дней. Но теперь Гервард вспомнил, как обращалась к слуге Марион в то далёкое утро. Галфридас Худ!

Гервард с трудом сглотнул, пытаясь справиться с охватившим его ужасом. Перед ним — мятежники из Бристоля, те, о ком говорил Клем Людель. Армия, собранная, чтобы сбросить с престола короля Ричарда и посадить на его место Генриха из Труро. А Галфридас Худ — это, наверное, их вождь, которого Людель называл Худманом! Хозяйка в Гластонбери вышивает алтарные покровы, а слуга в это время преспокойно служит другому хозяину. Генриху из Труро.

Первым побуждением было убежать. Но рука его все ещё сжимала эфес меча. А истинный рыцарь никогда не поддаётся панике. Нет, надо остаться, все здесь разведать, и только потом бежать в деревню, к шерифу.

Худман, тем временем, собрал вокруг себя людей. Гервард подполз как можно ближе к поляне и залёг там, укрывшись за кустом пожухлого папоротника. Отсюда ему было слышно почти всё, что говорил Галфридас Худ.

— Мы хорошо замаскируемся, — вещал Худман. — Наденем накидки с гербом Ричарда, и все примут нас за его стражу. Таким образом, мы без боя проникнем в Вестминстерское аббатство и захватим власть. Никто нас не остановит.

Вокруг забормотали — кто-то одобрительно, кто-то с сомнением. Человек, пришедший с Хауэллом и Люделем, озвучил эти сомнения:

— Но, мастер Худ, почему вы уверены, что нас не смогут остановить?

Галфридас Худ развернулся лицом к спросившему и смерил его ледяным взглядом.

— Потому что поначалу глупцы примут нас за своих друзей, а потом уже будет поздно. Потому что я знаю кое-что, что облегчит нашу задачу. Главное — пробраться в аббатство, а захватить трон уже не проблема.

«Интересно, — думал Гервард. — О чём это он?» Но мастер Худ ничего больше объяснять не стал, а его люди остались довольны и тем, что услышали.

— А как же милорд Генрих? — спросил вдруг кто-то. — Когда он присоединится к нам, чтобы занять своё законное место?

Вопрос почему-то очень не понравился Худману. Он прищурил глаза и ответил резко:

— Когда придёт время, глупец! — и добавил, обращаясь уже ко всем:

— А теперь — по местам!

Пока лагерь возвращался к прерванным занятиям, Гервард продолжал лежать в кустах, в надежде услышать что-нибудь ещё. Но вскоре понял, что когда мятежники свободно разгуливают по лагерю, его шансы обнаружить себя многократно возрастают. Гервард потихоньку отполз назад, пока снова не оказался под защитой густого кустарника. Поднявшись на ноги, он повернулся и побежал в сторону Гластонбери.

Гервард стрелой пронёсся через рыночную площадь, даже не ответив на приветствие Марджери Карвер. Только во дворе «Короны» он остановился и, задыхаясь, тяжело привалился к стене. Сейчас он немного отдышится и сделает всё, что нужно. Во-первых, спрячет меч. Потом найдёт Гвинет и расскажет ей обо всём, что увидел. Вместе с сестрой они отправятся к шерифу или к отцу Годфри и покажут им, где искать лагерь мятежников.

В кухне матушка стряпала пирог с телятиной.

— Я думала, ты в лесу с Гвинет и близнецами, — сказала она. — Но Гвинет уже полчаса, как вернулась.

— Где она? — выпалил Гервард. — Мне надо с ней поговорить!

Айдони подняла на сына удивлённый взгляд, но спрашивать ничего не стала.

— Она наверху, помогает госпоже ле Февр.

Гервард птицей взлетел на второй этаж и остановился только возле двери Марион ле Февр. Случайно ли, что именно её слуга возглавляет армию мятежников? А вдруг вышивальщица знает, чем занимается Галфридас Худ? Или, может, она не подозревает о преступной деятельности своего слуги? В любом случае, не стоит говорить с Гвинет при Марион.

Постучав в дверь, Гервард распахнул её настежь. И замер, уставившись на новую работу Марион ле Февр. На пяльцах был растянут кусок алого полотна, с вышитыми на нём контурами золотого льва. А у камина Гвинет, склонив голову, подрубала второе алое полотнище. Что же это получается? Ведь золотой лев изображён на гербе короля Ричарда! Гервард похолодел от ужаса. У него на глазах Марион ле Февр и его собственная сестра делали те самые накидки, в которых мятежники рассчитывали проникнуть в Вестминстерское аббатство.

— Гервард, обязательно было так врываться? — раздражённо вскинула голову Гвинет.

— Нам надо поговорить.

— Зачем? Ты что, не видишь, я занята?

— Это важно, Гвинет, — настаивал Гервард, не обращая внимания на раздражённый тон сестры. — Мне надо тебе кое-что рассказать. Срочно.

Гвинет демонстративно занесла над тканью иголку, показывая, как ей не терпится сделать следующий стежок.

— Ну? В чём дело?

— Выйдем, — кивнул на дверь Гервард. Ему стоило больших усилий не сорваться на крик. Ну почему она так себя ведёт?

Гвинет вздохнула и закатила глаза. Но не успела она выпалить какую-нибудь гадость, как Марион ле Февр сказала ласково:

— Лучше выйди с Гервардом, лапочка. Ты же знаешь, он всё равно не отступится.

Гвинет неохотно отложила работу и вышла из комнаты. Гервард закрыл дверь и, схватив сестру за руку, потащил её к лестнице — подальше от ушей Марион ле Февр.

— Господи, Гервард, да что с тобой?

Гвинет вырвала руку и принялась растирать запястье, где остались красные отметины от его пальцев.

— Что это за штуки вы шьёте? — спросил Гервард мрачно.

— Что-о? — рассердилась Гвинет. — Ты выволок меня из комнаты, чтобы спросить, что я шью?

— Нет, конечно, — отмахнулся Гервард. — Слушай.

Он глубоко вздохнул и рассказал сестре обо всём, что увидел в лесу. О лагере мятежников, куда привели Хауэлла с повязкой на глазах, и о том, как он подслушал их план — пробраться в Вестминстерское аббатство в одежде стражи короля Ричарда и посадить на трон Генриха из Труро.

— А главным у них — Галфридас Худ! — закончил он. — Слуга госпожи ле Февр! Он и есть тот Худман, о котором говорил Клем Людель. И шьёте вы накидки, которые мятежники наденут, чтобы их приняли за людей короля!

Реакция Гвинет была для него совершенной неожиданностью. Вместо того, чтобы разделить его ужас, она весело рассмеялась.

— Гервард, какой ты… глупый! — с трудом выговорила она между взрывами хохота. — Это не мятежники! Это ряженые!

— Кто?

Гервард ушам своим не поверил.

— Там, в лесу, ты видел актёров! На Рождество они придут сюда, в «Корону» и покажут пантомиму! А госпожа ле Февр помогает им с костюмами.

Гервард подумал, что так же должен чувствовать себя человек, который в кромешной тьме сделал шаг вперёд и вдруг ощутил под ногами пустоту. На мгновение он даже подумал, что сестра права. Но потом вспомнил, каким тоном Галфридас Худ разговаривал со своими людьми.

— Это изменники, — твёрдо повторил он. — И я слышал, как мастер Худ отдавал им приказы.

Гвинет вытерла глаза уголком передника. Лицо её покраснело от смеха.

— Они учили роли.

— Да нет же! — разозлился Гервард. — Я там был, а не ты! Мне лучше знать, что я слышал! Зачем ряженым завязывать Хауэллу Смиту глаза?

— Хауэлл всей деревне расскажет, если узнает, где они остановились! Будто ты сам не знаешь, как он хранит секреты! И вообще, — добавила Гвинет, поворачиваясь, чтобы уйти, — мне надо работать.

— Нет, постой!

Как бы Гервард ни злился на сестру, искренний страх за неё перевесил все другие чувства.

— Не возвращайся, а? Вдруг госпожа ле Февр все знает насчёт мятежников? Ведь Галфридас Худ — её слуга.

— Что?!

Гвинет развернулась к нему, сверкая глазами от ярости.

— Ты что, и госпожу ле Февр решил сюда припутать? Даже если бы эти люди были мятежниками — а они ряженые! — она не имеет к ним никакого отношения! Ты же знаешь, какая Марион впечатлительная. И потом, она только и думает, что о своей работе, и о том, как сделать её получше!

Увы, Гвинет говорила правду. То есть, они с сестрой всегда считали, что Марион такая и есть. А на самом деле?

— Я всё-таки не думаю… — начал Гервард.

— Не думаешь, это точно! — перебила Гвинет. — Ты просто идиот! Только потому, что мы уже раскрывали какие-то тайны, ты решил разоблачать всех подряд? Ты… ты как отец Годфри — ищешь мятежников там, где их нет, и никогда не было!

Скрипнула кухонная дверь.

— Эй, что стряслось? — крикнула снизу Айдони. — По-моему, вас уже вся деревня слышит.

— Это все Гервард! — возмущённо выпалила Гвинет. На глаза её навернулись злые слезы. — Он говорит, будто…

— Избавь меня от жалоб! — оборвала её матушка. — Ступай, помоги госпоже ле Февр. А ты, Гервард, иди сюда. У меня для тебя поручение.

С детским восторгом Гвинет показала брату язык и убежала в комнату Марион ле Февр.

— Не говори ей… — взмолился Гервард. Ответом ему был звук захлопнувшейся двери. Гервард в отчаянии уставился на дубовые стенные панели. Что если вышивальщица всё-таки заодно с мятежниками, а его глупая сестра обо всём ей расскажет? Что тогда будет с ними обоими?

— Гервард, я жду! — позвала матушка.

Пришлось повиноваться. Айдони Мэйсон ждала его у кухонной двери.

— Беги к мастеру Брокфилду, — велела она, — и спроси, когда он доставит гусей, которых я заказала к Рождеству. Поторопишься — успеешь вернуться к обеду.

— Но мне ещё нужно… — запротестовал Гервард. Ему и в самом деле нужно было срочно разыскать шерифа и рассказать ему о лагере мятежников. Ему или отцу Годфри.

— Делай, что говорят! — отрезала Айдони. — Мало нам было проблем с этим дурацким поросёнком? А теперь вы вопите на весь дом! Кто захочет жить в одном трактире с такими невоспитанными детьми?

Она развернулась и скрылась в кухне.

Гервард вздохнул и потащился во двор. Но, выйдя на улицу, он ускорил шаг. Надо поскорее выполнить поручение, и сразу бежать к шерифу.

На рыночной площади кипела жизнь. Все спешили закупить мёд, пряности и прочие вкусности к рождественскому столу. Напротив рынка группа одетых в серое пилигримов заходила в ворота аббатства. Звонил к полуденной службе колокол — словом, в деревне царили мир и благодать. Невозможно было поверить, что в лесу неподалёку отсюда мятежники точат мечи против законного короля. Герварду очень хотелось поверить сестре, признать все это рождественской пантомимой, но в глубине души он знал, что не ошибался. И, если бы Гвинет видела то, что видел он, она бы с ним согласилась.

Дорога привела Герварда к переправе. Уже издалека он услышал сердитые голоса и пригнулся, надеясь проскользнуть незамеченным. Наверное, кто-то поспорил с Брайаном из-за платы. Но в следующий момент Гервард узнал второй голос, и сердце у него ушло в пятки. Собеседником Брайана был не кто иной, как Галфридас Худ!

И зачем только он пошёл этой дорогой! Вздохнув, Гервард нырнул в кустарник и подполз поближе к переправе, чтобы лучше слышать.

Брайан стоял на берегу возле своей лодки. Галфридас Худ — в двух шагах от него. Рука Худмана лежала на эфесе меча, лицо застыло холодной маской гнева.

— Я уверен, что это были ваши люди! — возмущался Брайан, наступая на мастера Худа. — Я много раз видел вас вместе. И я хочу знать, куда они вели Хауэлла, и зачем завязали ему глаза! Что это за грязные шутки?

— Мне-то откуда знать? — пожал плечами Худман. — Ну, предположим, пошутили ребята. И что?

— Плохая шутка — уводить куда-то такого парня, как Хауэлл, — возразил перевозчик. — Он же доверчив, как ребёнок! Посмеяться над ним — проще простого. Но пока у парня есть друзья, вы этого не сделаете!

— Вот как? — прошипел Худман. Именно прошипел, как шипела Ясмин, змея Вазима Хараба. У Герварда внутри всё похолодело. Не успел он шевельнуться, а Худман уже шагнул вперёд, вытягивая из-за пояса кинжал. И вонзил его Брайану прямо в живот.

Гервард зажал рот, чтобы не закричать. Брайан попытался ухватить Худмана за горло, но пальцы уже не слушались его. Пошатнувшись, перевозчик рухнул к ногам своего убийцы. На рубахе его алой розой расплывалось кровавое пятно.

Худман вытащил кинжал, потыкал тело носком сапога, чтобы убедиться, что жизнь ушла из него, и принялся спокойно вытирать лезвие пучком травы. Гервард попятился, не сводя глаз с неподвижного тела Брайана. Но отступая, он споткнулся о камень, и Галфридас Худ резко обернулся:

— Кто здесь?

Гервард бежал, как заяц, петляя между деревьев, чтобы сбить убийцу со следа. За спиной у него раздавались тяжёлые шаги Худмана. Чуть живой от страха, Гервард едва видел, куда бежит, и всё время спотыкался. Худман выследит его, как собаки оленя.

Обессиленный, Гервард нырнул за куст ежевики и перевёл дух. Преследователя не было видно. Где же он?

— Урсус! — взмолился он хриплым шёпотом. — Где же вы, Урсус? Помогите мне!

Тяжёлая рука упала ему на плечо. Гервард обернулся — неужели его мольбы услышаны? — и оцепенел от страха. Прямо на него глядели холодные разноцветные глаза Галфридаса Худа.

— Подглядываешь, щенок? — прошипел Худман.

— Не понимаю, о чём вы? — залепетал Гервард. В следующее мгновение складки плотной мешковины отгородили его от мира — словно моргнуло гигантское веко.

Глава восьмая

Марион ле Февр пела, сидя за пяльцами. Гвинет была словно околдована её нежным голосом. Неужели Гервард всерьёз думает, что прекрасная вышивальщица может быть связана с мятежниками? Глупость какая! Гвинет ничего не сказала госпоже ле Февр о подозрениях брата, ведь бедняжка Марион такая чувствительная. Незачем её расстраивать.

Марион начала следующий куплет, и тут в дверь кто-то постучал. Неужели опять Гервард?!

Но на пороге стояла Айдони Мэйсон.

— Обед готов, Гвинет, — сказала она. — А Гервард ещё не вернулся от мастера Брокфилда. Мы поедим без него, а потом, если он не вернётся, ты сбегаешь, поищешь его.

— Гервард дурака валяет, — Гвинет воткнула иголку в ткань, чтобы легче было её найти в следующий раз, — а я должна его искать? У меня полно работы!

— Сделаешь, как тебе сказано, — отрезала Айдони. — Ты что считаешь, я за ним должна бежать? Я, между прочим, сегодня весь день за двоих кручусь.

— Не волнуйся так, Гвинет.

Марион ле Февр протянула узкую красивую руку и потрепала Гвинет по плечу.

— Придёшь, когда освободишься. И, если хочешь, я научу тебя этой песне. Её сочинили в честь коронации Ричарда, — объяснила она Айдони. — Песня, достойная благородного короля.

Гвинет поднялась и сделала реверанс.

— Спасибо вам, госпожа. Хотите, я принесу вам обед в комнату? Мне совсем нетрудно.

— Очень мило с твоей стороны, — улыбнулась Марион. — Вы все меня просто балуете!

Гвинет отнесла обед госпоже ле Февр, помогла матери обслужить постояльцев в обеденном зале и поела сама. Гервард так и не вернулся. Выглянув из окна кухни, Гвинет заметила танцующие в воздухе снежинки и с тоской подумала о тёплой комнате Марион ле Февр.

— Гвинет! Не спи на ходу! — прикрикнула на неё матушка. — Разве я не говорила, чтобы ты поискала Герварда?

— Уже иду, — ответила Гвинет, торопливо хватая с вешалки плащ.

Снег валил хлопьями и таял, едва коснувшись земли. Торговцы на рыночной площади прикрывали товары мешковиной, припозднившиеся покупатели спешили завершить сделки и укрыться в тёплых домах. Гвинет с неудовольствием заметила, что у неё дырявый башмак, и ледяная вода затекает прямо в чулок.

Проходя мимо ворот аббатства Гвинет на мгновение ослепла, получив заряд снега в лицо, и чуть не столкнулась с высокой тёмной фигурой. Сильные руки ухватили её за плечи и помогли удержать равновесие на скользких камнях. Гвинет подняла голову и увидела улыбающееся лицо брата Тимоти. Самый юный из монахов Гластонбери, он был всего на несколько лет старше их с Гервардом.

— Спешишь? — улыбнулся брат Тимоти.

— Ищу Герварда, — объяснила Гвинет. — В полдень ушёл к мастеру Брокфилду, и вот нет его до сих пор.

Длинное аскетическое лицо брата Тимоти приняло участливое выражение. На мгновение Гвинет даже забыла, что говорит с монахом-Хранителем, одним из тех, кто призван оберегать скрытые сокровища короля Артура. Никто не должен найти их, пока не придёт час, никто не должен знать и о существовании самих Хранителей. Но сейчас Гвинет видела перед собой просто друга детства. Мальчишку, который когда-то лазал по деревьям лучше всех в Гластонбери.

— Не о чём беспокоиться, — раздражённо бросила она. — Гервард просто любит бродить один.

— Надеюсь, что ты права, — кивнул брат Тимоти. — Если встречу его, скажу, чтобы сейчас же шёл домой.

Гвинет снова поблагодарила монаха и побежала дальше. Вот и лес. Здесь она надеялась встретить Урсуса, и расспросить его о брате. Но отшельника нигде не было видно.

Подходя к переправе, Гвинет услышала чьи-то голоса.

— Гервард! — позвала она. — Гервард, это ты?

Рядом зашуршали кусты, и на тропинку вышел — нет, не Гервард, а Финн Торсон. Лицо его было мрачным, и, когда Гвинет попыталась подойти ближе, он жестом остановил её.

— Не спускайся к воде, Гвинет Мэйсон. Это зрелище не для твоих глаз.

Гвинет уставилась на него широко открытыми от ужаса глазами:

— Это ведь… не Гервард, нет?

— Нет, — покачал головой шериф. — Герварда здесь нет. Это Брайан, — добавил он, помолчав. — Кто-то заколол его.

— Он мёртв? — ахнула Гвинет, борясь с подступающей дурнотой.

Финн Торсон кивнул.

— Ступай-ка домой, Гвинет, — скомандовал он. — На улице сейчас опасно.

Он развернулся и зашагал обратно к переправе, даже не проверяя, послушалась ли Гвинет его приказа. А Гвинет не послушалась. Ей, конечно, очень хотелось со всех ног бежать домой, подальше от убийцы, что бродит поблизости. Но ещё сильнее было её беспокойство за Герварда. Она во что бы то ни стало должна разыскать брата! Особенно после того, что случилось с Брайаном. А что если Гервард тоже повстречался с убийцей? Все её раздражение как рукой сняло, и на смену ему пришёл липкий страх.

Гвинет всё ещё стояла, раздираемая на части противоположными чувствами, когда впереди показалась коренастая фигура Джона Брокфилда.

— Мастер Брокфилд! — окликнула Гвинет. — Вы не видели Герварда?

— Не видал, — покачал головой фермер. Лицо его было серым и озабоченным. — Аж с тех пор, как вы с ним разгребали навоз за моими свинками.

— Но он же приходил к вам сегодня! — воскликнула Гвинет. — С поручением от матушки!

Джон Брокфилд медленно покачал головой.

— Я не видел Герварда, — повторил он ещё раз. И добавил, мотнув головой в сторону переправы:

— Знаешь, что там, внизу, творится?

Гвинет испуганно кивнула.

— Я сам нашёл беднягу, — пояснил фермер. — Шёл себе к свинкам, и вот… Но я думаю, твоего Герварда тут и не было. Небось, встретил того, второго паренька, Айво, и заигрался. Шла б ты лучше домой, да попросила отца поискать парнишек.

Мастер Брокфилд ободряюще потрепал Гвинет по плечу и зашагал к своей ферме.

Гвинет повернулась и побрела обратно в «Корону», безуспешно пытаясь убедить себя, что фермер прав. Гервард наверняка играет где-нибудь — не с Айво, конечно, а со своим дурацким мечом. Машет им во все стороны и воображает себя рыцарем, пока они тут все с ума сходят! Она пыталась разозлиться, пыталась придумать, как будет ругать брата за этот идиотский поступок, но единственное, что ей удалось — это не расплакаться.

А потом она увидела примятые кусты. Похоже, тут кто-то бросился с тропинки в сторону. Гвинет тоже свернула в лес, но никого не встретила. Только падающие с неба снежинки водили хороводы вокруг толстых древесных стволов.

— Гервард! — позвала она снова.

Тишина.

Увидев петляющую цепочку следов, Гвинет двинулась вдоль неё. Следы привели её к большому кусту ежевики. Гвинет осторожно обогнула его, стараясь не зацепиться за колючие ветки.

Дальше след обрывался. Зато прямо перед ней было большое пятно вытоптанной травы. Снег ещё не засыпал его и не скрыл сломанных ежевичных веток. Что-то здесь произошло…

— Кто-то упал, — вслух пробормотала Гвинет. — Или подрался?

Она шагнула вперёд, пытаясь высмотреть ещё какие-нибудь следы. А когда нашла, испугалась и даже не сразу заставила себя поднять находку. В снегу посреди полянки лежал потёртый коричневый башмак. Башмак Герварда.

— Гервард был здесь, — прошептала Гвинет, рассуждая вслух, чтобы не утратить остатки разума и не свалиться без чувств. — Кто-то схватил его… Но не убил, ведь иначе здесь лежало бы тело. Значит, они уволокли Герварда с собой, а башмак свалился во время драки.

Внутри неё все оборвалось, когда она вспомнила, что брат рассказывал ей с утра. Теперь, когда Брайан мёртв, а Гервард попал в плен, Гвинет вовсе не была уверена, что он видел в лесу обыкновенных актёров. Наверное, это и впрямь был лагерь мятежников.

«Надо сказать мастеру Торсону», — решила Гвинет.

Прижав башмак к груди, она двинулась к тропинке, и в ужасе замерла, увидев, как от одного из стволов отделилась тёмная фигура. А узнав её, истерически рассмеялась.

— Урсус! Это вы!

— Разве ты не слышала о злодеянии на переправе? — не здороваясь, мрачно спросил отшельник. — Тебе не следует бродить в одиночестве.

— Я искала Герварда, — объяснила Гвинет. Смех её оборвался, и теперь она снова боролась с подступающими к горлу слезами. — А нашла вот это!

Она протянула Урсусу башмак и показала ему полянку, где снег быстро заметал следы недавней борьбы.

Урсус внимательно осмотрел смятую траву и изломанные веки.

— Думаешь, твоего брата захватили в плен?

— Не знаю, что и думать. Но матушка ещё утром послала Герварда с поручением к мастеру Брокфилду, и с тех пор его никто не видел. Пока я не нашла башмак, я считала, что он просто заигрался.

Урсус ещё больше помрачнел.

— Твой брат не из тех, кто будет играть, позабыв о невыполненном поручении.

— До сих пор так и было, — согласилась Гвинет. — Но, с тех пор, как он нашёл этот дурацкий меч, всё изменилось. Теперь он везде разгуливает один и ни о чём мне не рассказывает.

Она вспомнила, как посмеялась над братом, когда он пришёл к ней с рассказом о лагере мятежников, и замотала головой, чтобы стряхнуть подступившие слезы.

— Какой меч? — нахмурился Урсус. — Расскажи.

— Гервард нашёл его на поле мастера Брокфилда, когда мы чистили свинарник. То есть не совсем на поле, а там, где раньше было озеро. В самой грязи.

Урсус на мгновение застыл. А когда повернулся к Гвинет, глаза его горели голубым пламенем.

— Как же я прозевал? — пробормотал он себе под нос и спросил, уже громче:

— Есть на рукояти меча изображение дракона, окружённое терновым венцом? А рубить им вы что-нибудь пробовали? Сталь он, случайно, не рубит?

Гвинет была неприятно поражена. Дался Урсусу этот меч, когда сейчас самое важное — найти Герварда!

— Ну, дракон там есть, — неуверенно отвечала она. — А что и как он рубит, не знаю. Гервард мне даже притронуться к мечу не давал!

Она ещё не договорила, а Урсус уже зашагал к тропинке, бросив ей через плечо одно только слово:

— Идём!

Отшельник так торопился, что Гвинет поспевала за ним только бегом.

— В чём дело? — спрашивала она. — Куда мы идём? Почему этот меч так важен?

Урсус не ответил. В молчании они дошли до самой деревни. На улицах было пустынно, только одинокий монах брёл в своей чёрной рясе к воротам аббатства.

— Брат Тимоти! — окликнул его Урсус.

Он ещё немного ускорил шаг, и укрылся вместе с монахом в тени монастырских ворот. Гвинет видела, как брат Тимоти почтительно склонил голову и спросил:

— Чем я могу служить вам?

— Пока не знаю, — ответил Урсус. — Но служба твоя понадобится, ибо настало время тяжёлых испытаний. В Гластонбери мятежники, и Эскалибур найден.

Глава девятая

— Эскалибур? — ахнула Гвинет. — Что вы хотите сказать?

Похоже, эти двое знают что-то, что ей неизвестно.

— Эскалибур — это меч короля Артура, — объяснил Урсус. — Дева Озера дала этот меч Артуру. Он был выкован под водой. И когда Артур отбыл в своё последнее путешествие на остров Авалон, меч вернулся в озеро. Боюсь, именно этот меч нашёл твой брат. Но не пришло ещё то время, когда Эскалибур должен будет вернуться в мир. А появившись до срока, он несёт с собой большую опасность.

— Какую опасность? — хрипло спросила Гвинет. В горле у неё внезапно пересохло. Она знала много легенд про короля Артура, и про волшебный меч тоже, но впервые слышала о связанной с ним опасности.

— Кому грозит опасность? Герварду?

— Не думаю, — ответил брат Тимоти. — Вообще-то Эскалибур опасен для всех, кроме того, кто владеет им по праву. Но помыслы твоего брата чисты… А вот в руках дурного человека этот меч может натворить много бед. Тот, у кого в руках Эскалибур, имеет все права на английский трон.

Гвинет ахнула и прижала ладонь ко рту. Так значит, угроза нависла над всем, что она любит! И вот уже в который раз опасность пришла из далёкой эпохи короля Артура…

— Генрих из Труро! — побелевшими губами выговорила она. — Мятежники схватили Герварда. Если Эскалибур попадёт к ним… Надо срочно бежать к шерифу!

— Постой.

Урсус взял её ладони в свои.

— Когда твой брат выходил из «Короны», меч был с ним?

— Не знаю, — покачала головой Гвинет. — Я не видела, как он уходил.

— Я всё же думаю, что нет, — медленно произнёс отшельник. — Ежели бы меч был при нём, мятежники убили бы мальчика и бросили тело в тех же кустах, где ты нашла башмак. Как ты считаешь, Гвинет, могут мятежники знать, что твой брат нашёл Эскалибур?

— Не понимаю, откуда…

И тут, внезапно, Гвинет все поняла.

— Грабители! Те, что были у нас вчера ночью! Они искали что-то в нашей с Гервардом спальне! Наверное, это были мятежники, и искали они Эскалибур.

Урсус и брат Тимоти переглянулись.

— Значит, они каким-то образом узнали о находке, — сказал отшельник. — И пока Гервард не скажет им, где меч, мятежники его не убьют.

— Они… будут пытать его? — с трудом выговорила Гвинет.

— Возможно, — мрачно кивнул брат Тимоти. — Или попробуют уговорить по-хорошему.

— В любом случае, — продолжил Урсус, — нельзя поднимать шум. Мы ничего не скажем мастеру Торсону. Иначе мятежники могут убить Герварда.

— Что же делать?

На глаза Гвинет навернулись слёзы.

— Надо потихоньку пробраться в их лагерь и выкрасть твоего брата, — объяснил Урсус.

— Но мы не знаем, где этот лагерь!

Гвинет закрыла лицо руками и разрыдалась. Если бы только она выслушала брата утром, если бы не посмеялась над ним, он мог бы рассказать ей, где именно нашёл лагерь мятежников. Но нет — она считала себя самой умной! И сказала брату эту глупость, про ряженых…

Она почувствовала на плечах сильные руки и уткнулась заплаканным лицом в шерстяную рясу брата Тимоти.

— Гвинет, послушай, — снова заговорил отшельник, дав ей выплакаться. — Я знаю, ты храбрая девочка. Крепись. Ты можешь поверить мне, можешь делать все так, как я скажу? Я клянусь именем Господа и всеми его святыми, клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы вернуть тебе брата живым и невредимым. Но мы должны думать не только о Герварде. От нас зависит судьба Англии. Мы не должны допустить, чтобы Эскалибур попал в руки дурных людей.

Урсус смотрел ей прямо в глаза, и Гвинет почувствовала, что не может противиться его воле.

— А что, если нам придётся выбирать? — прошептала она чуть слышно. — Что для нас важнее — жизнь Герварда или Эскалибур?

— Господь милосердный не допустит этого, — вздохнул брат Тимоти.

— Гвинет, спасая Эскалибур, мы спасём и твоего брата, — твёрдо сказал Урсус. — Это единственная возможность.

— Ну, тогда… тогда я сделаю все, как вы скажете.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Урсус. — Для начала, нам надо убедиться, что Гервард не взял Эскалибур с собой. Как ты думаешь, кто может это знать?

— Матушка послала Герв… — ох! — Гвинет схватилась за голову. — Что я ей скажу? А отцу?

— Только не правду! — посоветовал брат Тимоти. — Если твои родители узнают, что Гервард пропал, они обязательно скажут мастеру Торсону. А этого делать нельзя — иначе раскроется тайна Эскалибура, и Герварду не поздоровится.

Подумать только — святой брат советует ей солгать отцу и матушке! Но Гвинет прекрасно понимала, что он делает это ради спасения Герварда и Эскалибура.

— Придумаешь сама, что сказать родителям? — спросил Урсус. — Надо, чтобы они ещё и завтра не начали волноваться. Таким образом, мы выиграем время и успеем разыскать твоего брата.

Мысли Гвинет лихорадочно заметались, но потом она кивнула.

— Прекрасно.

Урсус положил ей руку на плечо, и Гвинет почувствовала, как в неё словно вливается сила и тепло, и даже валящийся с неба мокрый снег не может этому помешать.

— Иди, и постарайся узнать, унёс ли Гервард Эскалибур. Я подожду тебя здесь.

Когда Гвинет вошла в кухню, в ноздри ей ударил вкусный запах бобовой похлёбки. У очага матушка деловито помешивала ложкой в горшке. Как бы Гвинет хотелось с головой погрузиться в привычные заботы и никогда в жизни не слышать о Эскалибуре!

— Это ты, Гвинет? — спросила матушка, оборачиваясь на скрип открывшейся двери. — Боже, да ты насквозь промокла! Иди-ка к огню.

Гвинет повесила плащ на крючок у двери и подошла к матери.

— Помешай немного, ладно? — сказала Айдони, сунув дочери ложку, и отошла к столу порезать лук.

— Нашла Герварда?

Гвинет нерешительно откашлялась. По правде говоря, больше всего ей сейчас хотелось рассказать всю правду и выплакаться матушке. Но ничего не поделаешь…

— Нет, но я знаю, где он. Мастер Брокфилд сказал мне, что он… он встретил мастера Шота и помог ему донести срезанные прутья до дома. А потом снег повалил, так что, наверное, он там и заночует.

— Надеюсь, — беспечно кивнула Айдони. — Сим Шот далековато живёт, чтобы тащиться домой в такую погоду.

Гвинет разглядывала ложку. Ей даже думать не хотелось, что будет, если матушка вздумает поблагодарить корзинщика Сима Шота за оказанное её сыну гостеприимство…

— Не знаешь, Гервард что-нибудь брал с собой? — спросила она, не поднимая глаз.

— Нет.

Айдони даже перестала стучать ножом по доске.

— Ну и вопросы у тебя! Зачем тебе это?

— Я… ну… не могу найти гребень! — пробормотала Гвинет. У неё словно камень с души свалился. Значит, Гервард всё-таки не взял с собой Эскалибур! И мятежники до него не добрались. Пока не добрались.

— Вот я и подумала, а вдруг Гервард решил пошутить, и утащил его.

— Поискала бы ты лучше ещё раз, — прищёлкнула языком Айдони. — Нечего всех собак на брата вешать. Даже если вы поссорились.

Гвинет пробормотала что-то в своё оправдание. Айдони порезала лук и высыпала в горшок с супом.

— Ну вот, теперь ещё немножко покипятить — и готово, — улыбнулась она, отбирая у Гвинет ложку. — Иди-ка, переоденься. Заодно и гребень поищешь. А ужин я и сама приготовлю.

Гвинет кивнула и выскользнула из кухни — её ждали Урсус и брат Тимоти. В коридоре она остановилась и задумалась. Где же всё-таки Гервард держит меч? Явно не в спальне — иначе мятежники уже нашли бы его. Кроме того, брат не давал ей даже прикоснуться к Эскалибуру. Значит, он его спрятал, да так, чтобы она случайно не нашла. И теперь ей придётся обыскать весь трактир, вместе с двором и конюшней, да ещё и сад впридачу! И каждый потерянный миг приближает Герварда к пыткам и гибели.

Пока она думала, дверь распахнулась. Вошёл Айво Торсон и деловито отряхнул снег с плаща. Гвинет тихонько застонала. Только Айво с его дурацкими шутками ей сейчас и не хватало!

Но Айво пришёл по делу.

— Гвинет, где мастер Мэйсон? — спросил он. — Меня отец послал.

— Вообще-то я отца не видела, — призналась Гвинет. — Но обычно в это время он бывает в общем зале.

— Спасибо, — кивнул Айво. — Отец пытается найти убийцу Брайана.

«Так вот почему он такой серьёзный», — подумала Гвинет.

— И поэтому он послал меня, порасспросить о ваших постояльцах.

— По-моему, у нас одни паломники, — пожала плечами Гвинет. Сама она подозревала, что Брайана убили мятежники. На Герварда ведь тоже напали неподалёку от переправы. Но об этом шерифу пока не расскажешь.

Айво уже взялся за ручку двери, когда Гвинет вдруг осенило:

— Слушай, Айво, если бы Гервард что-то от тебя спрятал, где бы ты это искал?

— А тебе зачем? — удивился Айво.

— Я думаю, он стащил мой гребень.

Гвинет решила, что проще будет рассказывать всем одну и ту же сказку.

— Не могу его найти — и все тут! А Гервард застрял у мастера Шота, так что у него не спросишь.

Пропавшие гребни Айво нисколько не интересовали. Он снова налёг на дверную ручку, и вдруг замер:

— Погоди, я, кажется, вспомнил. Летом у нас с Гервардом был тайник на крыше колодца. Он мог и твой гребень туда засунуть. Показать тебе?

— Нет, не надо, сама справлюсь, — торопливо произнесла Гвинет. — Спасибо, Айво.

Она подождала, пока приятель зайдёт в зал, и выскочила во двор. Поминутно оглядываясь, она подошла к колодцу и трясущейся рукой приподняла край соломенной кровли. На деревянном настиле под соломой лежало несколько камней для пращи и грубый игрушечный кинжал, связанный из двух щепок. Гвинет потянулась дальше. Есть! Её рука нащупала что-то длинное, завёрнутое в мешковину.

— Эскалибур! — выдохнула она.

Неуклюже подхватив свёрток негнущимися от холода руками, Гвинет вылетела на улицу. Хорошо ещё, ставни в доме закрыты, и никто не видит, как она разгуливает под снегом без плаща.

Солнце уже зашло, улицы и рынок опустели. Все давно сидели по домам, затворив двери и окна от зимней стужи. Только Урсус и брат Тимоти терпеливо дожидались её под аркой монастырских ворот.

— Есть новости? — спросил отшельник. Гвинет протянула ему завёрнутый в мешковину меч.

— И не только новости! — выдохнула она.

Урсус не стал брать у неё свёрток. Он только приложил к нему руку, и даже в полумраке Гвинет увидела, как ярко засияли его голубые глаза.

— Воистину, ты хорошо поработала.

Гвинет раскраснелась от похвалы, но сейчас не это было главное.

— А теперь мы пойдём искать Герварда? — спросила она.

— Не сейчас, — ответил брат Тимоти. Гвинет попыталась что-то возразить, но он добавил:

— Подумай сама, Гвинет. Уже почти стемнело, а мы даже не знаем, где лагерь мятежников. Нет смысла блуждать по лесу в темноте.

— Он прав, Гвинет, — кивнул Урсус. — Выйдем завтра с рассветом. И не бойся — сегодня ночью с Гервардом ничего не случится.

Гвинет хотела спросить, почему он так в этом уверен, но потом поняла, что по существу ей нечего возразить.

— Вы заберёте меч? — спросила она.

— Нет.

Урсус поднял руку с мешковины и отступил назад, оставив свёрток у неё в руках.

— Мятежники уже обыскали твою комнату, и знают, что меча там нет. Возьми его с собой — до утра.

Отшельник помахал Гвинет рукой на прощанье и исчез в снежной круговерти.

Перед тем, как задуть свечу, Гвинет развернула свёрток, чтобы взглянуть на меч. Кто-то успел почистить клинок, и пламя свечи играло на полированном лезвии, словно солнечный луч на поверхности ручья. Но эфес остался таким же, как в тот день, когда Гервард поднял меч в грязи, и изображение дракона было едва различимо. Гвинет подумала, что легендарный меч короля Артура мог бы выглядеть и получше. Неужели от этого куска железа зависит судьба всей Англии? И уж во всяком случае, меч не стоит жизни её любимого брата.

Глава десятая

Герварда мутило. Сильно кружилась голова. Вонючий мешок закрывал голову и половину туловища, локти были связаны за спиной, и грубые узлы больно врезались в тело. Второй верёвкой похитители связали Герварду ноги — видно им не понравилось, как он метко пинался. Теперь он уже жалел о своей меткости…

Связав Герварда, похитители погрузили его на мула, словно мешок с поклажей, и углубились в лес. Наверное, возвращались в тот лагерь, что он сегодня нашёл. Теперь какая-то часть седла больно впивалась Герварду в живот, а свисающая вниз голова болталась, подпрыгивая при каждом шаге мула.

Когда Герварду ненадолго удавалось сосредоточиться, он пытался понять, что собственно происходит. Он сам видел, как Галфридас Худ ни за что убил перевозчика. Так почему же мятежник не избавился от единственного свидетеля? Почему его связали и тащат куда-то? Зачем он им понадобился? Бред какой-то.

Гервард уже начал проваливаться в тяжёлый сон, когда впереди послышались голоса. Мул остановился, Герварда поставили на ноги и даже ослабили узлы на лодыжках, чтобы он мог стоять самостоятельно. Потом кто-то развязал ему руки и сдёрнул с головы мешок.

Гервард, моргая, огляделся вокруг. Так и есть — он снова в лагере мятежников. С тех пор, как его поймали, прошло не так много времени, и вечер ещё не наступил, но в густом лесу царил полумрак. Гервард закоченел и весь продрог. Обиднее всего было, что похитителям могло показаться, будто он дрожит от страха! И неудивительно, ведь в грудь Герварду упиралось острие меча, а прямо перед ним стоял Галфридас Худ. Рядом с мешком в руках ухмылялся Осберт Теллер.

— Добро пожаловать, мастер Мэйсон, — негромко произнёс Галфридас Худ. — Ведите себя благоразумно, и с вами ничего не случится.

— Чего вам от меня надо? — выкрикнул Гервард. Худману он не поверил, и решил держаться до последнего.

— Всему своё время, — ответил Худман. — Сейчас я, видишь ли, занят. Но учти: сбежать тебе не удастся. Никто из твоих друзей не знает где ты. Так что договоримся по хорошему. Я — твой единственный шанс.

— Никогда! — возмутился Гервард. — Ты — изменник и убийца!

Разноцветные глаза Галфридаса Худа полыхнули недобрым огнём.

— Ничего, скоро ты по-другому запоёшь, — обещал он. — Осберт, отведи его к себе в палатку. И смотри, чтоб никаких фокусов!

Осберт Теллер коротко поклонился, сгрёб Герварда за рубаху и резко дёрнул к себе:

— Слыхал? — проворчал он грубо. — Никаких фокусов! Тебе же будет хуже. А теперь — пошёл!

Он оттолкнул Герварда.

— Но мне нужно в уборную! — заявил Гервард, дерзко глядя карлику в глаза. Он уже немного пришёл в себя и вспомнил, как обнаружил дурно пахнущую яму на самом краю лагеря. Только бы добраться туда, а там, глядишь, и до воли недалеко…

— Ладно, — кивнул Осберт Теллер и жестом показал своему пленнику, куда идти. — Только не думай, что провёл меня. Вокруг лагеря расставлены лучники. И любой из них, не раздумывая, выпустит стрелу тебе в спину.

А вот этому Гервард поверил. Тем более, что они как раз прошли мимо мрачного вида головореза с длинным луком и полным колчаном стрел. Почувствовав его цепкий холодный взгляд, Гервард подумал, что это, должно быть, один из тех, кто сбежал с виселицы в Бристоле.

Пришлось использовать уборную по прямому назначению. Стоит только дёрнуться — и Осберт Теллер поднимет тревогу, а его пристрелят, как зайца. И никто не узнает о том, что он здесь увидел. Нет, он подождёт. Пусть похитители думают, что он смирился со своей участью. А тем временем подвернётся другая возможность бежать.

Палатка Осберта Теллера находилась на дальнем краю поляны. На грубую конструкцию из связанных шестов было наброшено несколько ветхих шкур. Вход был таким низким, что Герварду пришлось пригнуться. На земляном полу валялось несколько овчин и грязное одеяло. У входа стоял сундук, на который карлик немедленно уселся. Пахло потом и несвежей пищей.

Гервард, скрестив ноги, опустился на шкуры и злобно уставился на Осберта Теллера, чтобы не показать ему, до какой степени напуган.

— Значит, с изменниками связались, мастер Теллер? — усмехнулся он, пытаясь вывести карлика из себя. — И верно, чего ещё от вас ждать!

— Болтай, болтай, парень, — мерзко ухмыльнулся Осберт Теллер. — Скоро ты другую песенку запоёшь!

Нагнувшись, он поднял с пола валявшийся там мех и сделал несколько глотков. У Герварда во рту пересохло от жажды, но карлик ему воды не предложил, а гордость не позволила просить.

Не обращая внимания на тюремщика, Гервард повернулся к треугольному дверному проёму и принялся наблюдать за лагерем.

Шли часы. Гервард совсем потерял счёт времени. В полумраке леса не было видно, далеко ли до заката. Костёр в центре поляны все ещё горел, а сполохи и регулярные удары молота говорили Герварду, что где-то неподалёку горит и другой костёр — временная кузница Хауэлла Смита. Конечно, простодушный Хауэлл не подозревал, на кого работает. Он пришёл бы в ужас, если бы узнал, что связался с мятежниками, и что Гервард находится у них в плену. Гервард напряжённо размышлял, как бы подобраться к кузнецу, и попытаться вывести его. Да, но сначала надо будет раскрыть добряку глаза на его новых хозяев! А Хауэлл тугодум, и пока он поймёт, что происходит, кто-нибудь из мятежников обязательно их заметит.

Остаются лошади. Вот они стоят неподалёку, целый ряд лошадей и мулов. Можно было бы украсть одну и ускакать в лес. Но этот план Гервард тоже забраковал. Поднимется шум, а он предпочёл бы ускользнуть незаметно. И, что совсем худо, с неба опять посыпались редкие белые хлопья. Гервард едва не застонал от разочарования. Даже если ему удастся выбраться из лагеря, по следам на снегу его найдут в два счёта!

Осберт Теллер снял с пояса кинжал и вертел его в своих толстых, похожих на обрубки, пальцах.

— Вот то-то, — усмехнулся он. — Сиди тихо, и не будет тебе никаких неприятностей.

Поначалу Гервард хотел не обращать на него внимания, но потом решил разговорить карлика.

— Что вы здесь делаете, мастер Теллер? — спросил он осторожно. — Я думал, вы работаете у мастера Хараба.

— Это на язычника, что ли? — фыркнул Осберт. — Ну, поработал я у него чуток, есть-то надо было! Но оставаться у него надолго я не собирался. Он же меня за раба держал!

«В смысле, хотел, чтобы ты отрабатывал свои деньги», — подумал Гервард.

— Но Галфридас Худ обращается с вами ничуть не лучше, — заметил он.

— Не суй нос не в своё дело! — рассердился карлик. — И не смей говорить гадости про Худмана, а то мигом языка лишишься!

Гервард вздрогнул. Угрозы карлика показались ему пугающе правдоподобными.

— А где вы его встретили? — продолжал расспрашивать он.

— У Худмана были дела с мастером Харабом, — ответил Осберт Теллер. В голосе его появились хвастливые нотки. — И он понял, что я ему пригожусь! Я знаю все тропинки в здешних лесах и болотах. И всех людей в деревне. Могу подсказать Худману, кто захочет присоединиться к его армии.

— Но они же изменники! — крикнул Гервард. — Неужели вам все равно?

— Изменники! — фыркнул Осберт Теллер. — Кому они изменили? Ричарду? Так Ричард ненастоящий король. По мне Генрих из Труро куда как лучше. Когда он сядет на трон, я буду богат!

Он засунул большие пальцы рук за пояс и торжествующе ухмыльнулся.

— И вы, правда, в это верите? — спросил Гервард. — Вы хоть раз видели самого Генриха из Труро? На вашем месте я бы не стал верить обещаниям Худмана.

Улыбка Осберта Теллера сменилась гримасой ярости. Он вскочил на ноги и попытался пнуть Герварда ногой, но тот откатился в сторону. Тогда карлик сгрёб своего пленника за шиворот и швырнул обратно на грязные шкуры.

— Заткнись! — проревел он. — Думаешь, ты очень умный, да? Посмотрим, что ты запоёшь, когда Худман вернётся!

Гервард почувствовал, как его желудок сжимается от страха. На какое-то время любопытство и планы побега отвлекли его от размышлений о собственной участи. Гервард до сих пор не мог понять, что Худману от него нужно. Чем он мог заинтересовать главаря мятежников?

Он всё ещё размышлял, как бы вытянуть из Осберта Теллера побольше информации, когда снаружи послышались тяжёлые шаги и в палатку, пригнувшись, вошёл сам Галфридас Худ. Плечи и волосы его были припорошены снегом, разноцветные глаза горели холодным огнём. Слишком высокий, чтобы стоять в палатке во весь рост, Худман присел на корточки напротив Герварда. Тот замер.

— Мастер Мэйсон, — негромко произнёс Худман, и Гервард подумал, что лучше бы он кричал. — Наконец-то у меня появилось время навестить вас.

— Чего вам надо? — дрожащим голосом спросил Гервард.

— Чтобы ты ответил на мои вопросы.

— Я ничего не скажу!

Галфридас Худ улыбнулся, и от этой странной ласковой улыбки у Герварда кровь застыла в жилах.

— Скажешь. Ты же умный мальчик.

— А потом вы меня отпустите, да? Вы что, за дурачка меня держите? Я вам не верю!

— Конечно, нет. Ты и сам знаешь, что я не могу тебя отпустить. По крайней мере, сейчас. Ты слишком много видел. Но позже, когда я достигну своих целей, я, возможно, отпущу тебя. Если ты не доставишь мне хлопот.

Гервард задумался. Может, Худман даже и не врёт. Если он сумеет захватить трон, что ему сможет сделать мальчишка, сын простого трактирщика? Пожалуй, стоит притвориться, что слова Худмана его убедили. Так он, по крайней мере, хоть время выиграет.

— Что вы хотите узнать? — просил Гервард.

— Разумно, — удовлетворённо улыбнулся Галфридас Худ. — Очень разумно с твоей стороны. Итак, скажи мне вот что… Где ты нашёл меч?

Гервард, разинув рот, уставился на Худмана. Его удивление было таким очевидным, что теперь при всём желании нельзя было сделать вид, будто он не понимает, о чём речь.

— Откуда вы знаете про меч?

— Неважно, — отмахнулся Худман, нетерпеливо постукивая ладонью по земле. — Так где ты его нашёл?

— В грязи, возле свинарника мастера Брокфилда, — честно ответил Гервард. Не понимая смысла вопроса, он не считал нужным скрывать правду. — Там, где раньше озеро было.

Почему-то его ответ мастеру Худу понравился. Улыбка его сделалась шире, а глаза загорелись алчным огнём.

— Где он? — нетерпеливо спросил Худман. — Где этот меч сейчас?

Гервард понял, что теперь пора и солгать. Неясно, зачем Галфридасу Худу понадобился меч, понятно только, что помогать ему ни в коем случае нельзя.

— Я его выбросил, — равнодушным голосом произнёс Гервард.

— Что?

Удовлетворение на лице Худмана сменилось неприкрытой яростью.

— Я тебе не верю!

— Это была просто старая железка, — пожал плечами Гервард. — Я её выкинул.

— Где?

— Не знаю. В лесу где-то.

Худман наклонился вперёд и железными пальцами стиснул плечи мальчика.

— Сможешь показать мне, где выкинул?

— Да нет, вряд ли, — ответил Гервард, выдержав угрожающий взгляд разноцветных глаз. — Я же не помню, где это!

Галфридас Худ выпустил его ворот и звонко хлестнул ладонью по лицу. Голова Герварда мотнулась от удара, и он почувствовал на губах солёный вкус крови.

— Ты лжёшь! Никто на свете не смог бы выбросить этот меч! Где он? Отвечай!

— Я уже ответил: не знаю!

Гервард отшатнулся. Теперь, не имело смысла скрывать страх. Пусть Худман думает, что он слишком перепуган, чтобы лгать.

— Не помню я, где его выбросил!

Схватив Герварда за плечо, Худман вытащил из-за пояса нож и поднёс блестящее острие к глазам мальчика.

— Я могу выколоть тебе глаза, — сообщил он спокойно, словно это ужасное дело было для него обыденным. — Могу язык отрезать. Говори правду, ну?

Гервард дёрнул головой, уворачиваясь от смертоносного лезвия.

— Нет! Прошу вас, не надо! Я ничего не знаю.

Он с ужасом ожидал, что сейчас Худман осуществит свою угрозу, но тут снаружи позвали:

— Мастер Худ! Вы здесь?

— Что там ещё? — спросил Худман, не отрывая взгляда от лица Герварда.

— Вестник от милорда Генриха, сэр!

Галфридас Худ выругался и отшвырнул Герварда обратно на грязные шкуры.

— Не обольщайся — я ещё не закончил, — сказал он, поднимаясь. — Я вернусь.

Он вышел, но на прощание нанёс Герварду болезненный пинок под рёбра.

Гервард скорчился от боли. В глазах у него потемнело. Он попытался сесть, но неожиданно обнаружил, что снова валится лицом в вонючие шкуры. Вздохнув, Гервард позволил темноте поглотить себя.

Когда Гервард снова открыл глаза, кругом царил непроглядный мрак. Поначалу он даже не мог вспомнить, где он, и что происходит. Рядом кто-то зарычал. Застонав от боли, Гервард повернул голову и увидел полоску слабого света, там где разошлись покрывавшие палатку шкуры.

Внезапно вернулась память, а вместе с ней и страх. В слабом свете Гервард разглядел какую-то кучу тряпья между собой и входом. Вероятно, это спящий Осберт Теллер. А звуки, которые его так напугали — обычный храп.

Дыхание Герварда участилось. Вот она — долгожданная возможность сбежать! Уже ночь, в лагере тихо, и большинство мятежников, скорее всего, спят. Если ему удастся протиснуться под стенкой палатки, то ускользнуть в лес уже не проблема.

Подавив стон, Гервард сел на шкурах и осторожно пополз в сторону. Но прежде, чем ему удалось осуществить свой план, он обнаружил, что к запястью его привязана тонкая верёвка.

В ту же минуту карлик громко всхрапнул и сел на постели. Верёвка задёргалась. Похоже, второй её конец был привязан к руке мастера Теллера.

— Удрать пытаешься, гадёныш? — прошипел карлик, и Гервард почувствовал запах эля от его дыхания. — Думал, мастер Теллер глупец, да? Думал, я лягу спать, и позволю тебе сбежать?

Гервард и вправду так думал, а сейчас проклинал себя за то, что недооценил противника.

— Ложись и лежи смирно! — приказал Осберт. — Один из нас уж точно хочет спать.

Гервард повиновался, но пальцы его продолжали теребить узел. В такой темноте Осберт Теллер вполне может не заметить, чем он занят.

Поначалу ему даже показалось, что карлик снова уснул, хотя храп и не возобновился. Он как раз успел распутать узел, когда мастер Теллер снова сел, и громко зевнул. Гервард едва успел подхватить свой конец верёвки, чтобы сделать вид, будто все ещё связан.

Осберт Теллер встал, подошёл к меху с водой — впрочем, Гервард начал подозревать, что он вовсе не с водой, а с элем — и основательно к нему приложился. Гервард подполз поближе — пусть карлик думает, что это верёвка заставила его переместиться.

Когда Осберт Теллер заткнул свой мех, Гервард вдруг спросил:

— Что это?

— О чём ты?

— Снаружи, звук какой-то. Голос.

— Ничего я не слышу, — проворчал карлик.

— Да вот же он, снова! — настаивал Гервард. — По-моему, это мастер Худ вас зовёт.

Как и рассчитывал Гервард, Осберт слишком боялся Худмана, чтобы не проверить это утверждение. Недовольно ворча, он поднял полог палатки и выглянул. В тот же миг Гервард привязал свой конец верёвки к сундуку и, откатившись назад, выбрался на поляну с другой стороны палатки.

Убедившись, что никто не смотрит, он поспешил укрыться в кустарнике. Мастер Теллер недолго пробудет в заблуждении, а к тому времени, как он подымет крик, ему надо быть уже далеко. Двигаясь перебежками от куста к кусту, Гервард вскоре добрался до края леса. Вдобавок ко всему, во время похищения он потерял башмак, и теперь прихрамывал. Гервард остановился и, сорвав второй башмак, забросил его подальше в кусты.

Но кусты в лагере мятежников — это ещё не свобода. На этот счёт Гервард не обольщался. Вокруг полно часовых, а он даже не знает, где они стоят. Да и небо на востоке так некстати начало светлеть. Обернувшись, Гервард увидел собственные следы, такие отчётливые на белом снегу.

Гервард все ещё пробирался по краю поляны, когда сзади раздался звук, которого он так боялся: разъярённый рёв обманутого карлика. Осберт Теллер обнаружил, что его провели. Несмотря на опасность, Гервард ухмыльнулся. Теперь мастеру Теллеру не поздоровится!

Увы, пока что у него своих проблем хватало. Из палаток высовывались люди и хриплыми, со сна, голосами спрашивали, что случилось. Значит, все часовые сейчас будут в курсе его побега. Гервард хотел было кинуться в лес, но, увидев впереди часового с наложенной на тетиву стрелой, вынужден был отступить обратно в кусты.

В начавшемся гвалте трудно было различить отдельные голоса. Вот мимо кто-то пронёсся. При желании Гервард мог бы дотронуться до него рукой, но пока что густой орешник служил ему надёжным убежищем. Если они ещё так побегают, то скоро затопчут все следы. Это неплохо…

Суматоха заставила Герварда отступить ближе к центру поляны. Отсюда он ясно видел Галфридаса Худа. По его приказу мятежники зажгли факелы и рассыпались по всему лагерю. Гервард застыл от ужаса. Ещё немного, и его обязательно обнаружат.

Мимо с топотом пронёсся один из факельщиков. Гервард узнал грубые черты Клема Люделя. Вот к каменщику подошёл ещё один мятежник. Стоя в каком-нибудь ярде от Герварда, они напряжённо всматривались темноту. Гервард поднял камень и зашвырнул его как можно дальше в густой подлесок.

Клем Людель подпрыгнул и повернулся.

— Вон там!

— Это просто крыса, — фыркнул его спутник.

— Никакая не крыса! — возмутился Клем, оборачиваясь на ходу. — Ты что, хочешь, чтоб Худман узнал, что ты позволил пленнику сбежать?

Напарник мастера Люделя выругался и бросился догонять товарища. Вскоре оба скрылись в кустах, и только мерцание факела подсказывало Герварду, где их искать.

Он пополз на животе, и вскоре оказался возле второго костра. Рядом огнём спал, завернувшись в одеяло, Хауэлл Смит. Герварду ужасно хотелось разбудить его и бежать вместе, но риск был слишком велик. Пока он колебался, Хауэлл вдруг проснулся и сел. Глаза их встретились, и простодушная физиономия кузнеца расплылась в улыбке. Он открыл рот, чтобы поздороваться, и Гервард отчаянно замотал головой, знаками показывая Хауэллу, чтобы тот замолчал. Кузнец озадаченно уставился на него.

— Чтой-то с тобой?

Гервард уже думал, что попался, но тут между ними пробежал мул, дав ему возможность незаметно нырнуть обратно в кусты. В необутую ногу тут же вонзилась колючка, и Гервард едва сдержал крик боли. Отползая, он слышал удивлённый голос кузнеца:

— Эй! Гервард! Куда ты запропастился?

Оставалось только надеяться, что Худман решит, будто Хауэлл присоединился к поискам.

Переползая от куста к кусту, Гервард внезапно уткнулся в коновязь. Мулы и лошади нервничали, натягивая привязь — похоже, шум в лагере их испугал. В куче сваленной рядом упряжи Гервард заметил притороченный к седлу охотничий нож и, протянув руку, вытащил его из ножен.

Ощутив в ладони прохладную рукоять, Гервард сразу почувствовал себя увереннее. Конечно, это не меч, но всё же какое-никакое оружие.

«А кроме того, — подумал он, покосившись на лошадей, — нож можно использовать и по-другому…»

Гервард подобрался поближе к коновязи. Украсть лошадь он не мог, но это не значило, что они совсем бесполезны. Оглядевшись, он поднялся на ноги и промчался вдоль длинного ряда привязанных животных, на бегу перерезая верёвки. Лошади в панике ринулись в разные стороны. В лагере завопили.

Воспользовавшись неразберихой, Гервард выскочил из кустов и ринулся в лес. Он ожидал окрика или стрелы в спину, но сумел остаться незамеченным. Отбежав подальше, Гервард прислонился к толстому стволу и позволил себе немного отдышаться. От облегчения подгибались колени. Вытерев холодный пот со лба, Гервард повернулся спиной к лагерю мятежников и со всех ног побежал к деревне.

Глава одиннадцатая

Гвинет потихоньку выбралась во двор и притворила за собой кухонную дверь. Завёрнутый в мешковину меч был надёжно спрятан у неё под плащом. Снегопад прекратился, но земля была укрыта пушистым белым покрывалом. В рассветных сумерках виднелись две тёмные, закутанные в плащи фигуры — Урсус и брат Тимоти. Каждый держал в поводу осёдланную лошадь. Гвинет подбежала к ним.

— Ну, идём? Уже можно искать Герварда?

Урсус молча кивнул, а брат Тимоти сказал серьёзно:

— Это опасное дело, Гвинет. Может, останешься дома и доверишь нам одним спасти твоего брата?

— Нет!

Пальцы Гвинет стиснули рукоять меча.

— Пожалуйста, позвольте мне идти с вами!

Урсус похлопал юного монаха по плечу.

— Не волнуйся, брат. Сердце подсказывает мне, что Гвинет ещё сыграет свою роль в предстоящих событиях.

Брат Тимоти не стал больше спорить, но лицо его под тёмным капюшоном оставалось встревоженным. Вздохнув, он взгромоздился на своего коня — доброго чёрного мерина из монастырских конюшен. Гвинет уселась сзади, обхватив его руками за талию. Под складками рясы блеснула сталь, и Гвинет осознала, что её друг — святой брат из тишайшей обители — тоже вооружён мечом.

Урсус легко вскочил в седло. Несмотря на снедавшее её беспокойство, Гвинет не могла не заметить, как легко он это проделал. Как будто всю жизнь только и делал, что ездил верхом. Лицо отшельника было суровым и решительным.

— Вперёд! — скомандовал он.

Они покинули двор «Короны» и двинулись к аббатству. Выпавший за ночь снег приглушал стук копыт. Ещё не прозвонили к заутрене, и Гвинет была уверена, что никто не заметит их отъезда. Но тут послышалось звяканье уздечек, и из ворот аббатства выехали два всадника. Отец Годфри на своём роскошном жеребце и… шериф Торсон. Оба весьма решительно настроенные.

Сердце Гвинет испуганно заколотилось. Шериф наверняка захочет узнать, куда они направляются. Может, он даже попытается остановить их!

— Доброго вам утра, — сказал шериф, развернув коня так, чтобы загородить им дорогу. Урсус и брат Тимоти вынуждены были остановиться. — Рановато вы сегодня, господа!

— Вы тоже, мастер шериф, — наклонил голову Урсус. Вопрос в голосе шерифа он предпочёл не заметить.

Финн Торсон удивлённо посмотрел на него. Гвинет вдруг осознала, что впервые видит, чтобы Урсус разговаривал с жителями деревни. Айво и Амабель однажды чуть не застали их втроём, но отшельник исчез раньше, чем они его заметили. Единственный, с кем он общался, кроме них с Гервардом, был брат Тимоти. Почему-то Гвинет была уверена, что происходит что-то очень важное…

— У нас новости, — объяснил Финн Торсон. — Ночью Марджери Карвер обнаружила у себя в курятнике одного из бристольских мятежников. Подняла шум. Мы его, слава Богу, поймали, допросили, и теперь знаем, где искать остальных.

— Мы с мастером Торсоном собираем людей, чтобы захватить их лагерь, — добавил отец Годфри.

— Так вы знаете, где этот лагерь? — вырвалось у Гвинет.

— Да, Гвинет, мы знаем, — кивнул Финн Торсон. — И ты с нами не поедешь. Возвращайся домой к родителям.

— Нет! — вскрикнула Гвинет, и ещё крепче ухватилась за пояс брат брата Тимоти. — У них же Гервард!

— Что? — нахмурился шериф. — Почему мне никто не сказал?

— А я… только что узнала, — замялась Гвинет. «Господи, прости мне эту ложь», — взмолилась она безмолвно. Господь должен понять, что она вынуждена лгать — ради Герварда.

— Мастер Торсон, вы не должны нападать на лагерь! Они убьют Герварда!

Финн Торсон надолго задумался.

— Пустите нас вперёд, — предложил Урсус. — Мы проберёмся в лагерь тайком и освободим мальчика. А потом можете начинать облаву.

Он не просил, а приказывал, и шериф с радостью подчинился, словно получил распоряжения от самого короля.

— Хорошо. Я соберу людей — сколько смогу — и последую за вами.

— А лагерь-то где? — спросил брат Тимоти.

— Я знаю, где лагерь, — сказал отец Годфри. Если его и удивил вид вооружённых монаха и отшельника, то он ничем не выдал своих эмоций. — Я вам покажу.

— Хорошо, — кивнул отшельник. К удивлению Гвинет, отец Годфри покраснел. Она и представить себе не могла, чтобы гордый аристократ Годфри де Массар вдруг смутился от простой похвалы.

Отец Годфри развернул коня и двинулся по дороге к лесу. Финн Торсон поскакал в обратную сторону — собирать людей.

Светало. Покинув деревню, всадники пустили коней лёгкой рысью. Гвинет тряслась позади брата Тимоти. Она понимала, что лошади не смогли бы мчаться галопом по скользким лесным тропинкам — но разве можно так медленно плестись? Ей не терпелось поскорее попасть в лагерь мятежников и спасти Герварда прежде, чем его пытками вынудят рассказать, где он спрятал Эскалибур.

Вслед за отцом Годфри они углубились в лес. Вскоре тропинки стали такими узкими и запутанными, что пришлось перейти на шаг. Гвинет от души надеялась, что священник знает, куда ехать. А что если пойманный мятежник обманул шерифа? Что если он решил спасти своих товарищей и указал неправильное место?

Наконец, отец Годфри остановил коня и спешился.

— Уже близко, — сказал он негромко. — Отсюда пойдём пешком.

Брат Тимоти соскользнул с седла и помог спуститься Гвинет. Они с Урсусом привязали лошадей. Отец Годфри своего жеребца привязывать не стал. Вместо этого он передал поводья Гвинет.

— Оставайся здесь, — приказал он. — Подожди шерифа.

Гвинет открыла рот, чтобы возразить, но отец Годфри уже шагал прочь, уводя за собой отшельника и брата Тимоти. Гвинет проводила его свирепым взглядом, привязала жеребца и потихоньку двинулась следом. Вовсе она не намерена тут торчать, когда жизнь её брата в опасности!

Она успела пройти совсем немного, когда впереди послышались голоса. Брат Тимоти остановился, сказал что-то Урсусу и осторожно двинулся дальше. Сердце Гвинет бешено колотилось. Лагерь мятежников был совсем близко.

Сверху донёсся крик, и из лагеря тотчас же ответили таким же криком. Гвинет оцепенела. Мятежники выставили часовых. Их заметили!

Урсус и брат Тимоти переглянулись, и Гвинет услышала, как отшельник говорит:

— Идти всё равно надо.

Брат Тимоти с шелестящим звуком потянул из ножен меч. Отец Годфри тоже обнажил оружие, и оба, уже не таясь, зашагали к лагерю. Урсус обернулся к Гвинет. Похоже, он с самого начала знал, что она идёт за ними.

— А теперь будем искать твоего брата, — прошептал он. — Ты пойдёшь туда.

Только сейчас Гвинет сообразила, что они стоят на краю большой поляны. Посредине её горел костёр, вокруг теснились палатки и несколько грубых хижин. Пока она смотрела, трое или четверо мятежников пробежали в ту сторону, куда ушли брат Тимоти и отец Годфри. Гвинет застыла от ужаса, увидев, как сильно противник превосходит их числом. Но монах и священник ничуть не испугались. Зазвенели мечи.

Отец Годфри сражался с искусством хорошо обученного рыцаря, но и брат Тимоти, к удивлению Гвинет, прекрасно управлялся с оружием. Вот отец Годфри взмахнул мечом. Взметнулись полы чёрной, как крылья ворона, рясы. А вот брат Тимоти ловко парировал удар одного из противников и, извернувшись, выбил оружие из рук второго.

«Где простой деревенский парень мог научиться так здорово махать мечом?» — удивилась Гвинет.

— Гвинет!

Голос Урсуса вернул её в реальный мир.

— Ищи, пока им не до тебя!

Гвинет со всех ног бросилась в ту сторону, куда указывал ей отшельник. Приподняв полог ближайшей палатки, она заглянула внутрь. Ничего интересного, только скомканные одеяла да грубый деревянный поднос с остатками хлеба. Гвинет выпрямилась и отчаянно завертела головой, стараясь не глядеть туда, где не на жизнь, а на смерть, бились её друзья.

— Гервард! — крикнула она. — Гервард! Ты где?

Если брат и услышал её в шуме битвы, он всё равно не ответил. Гвинет бросилась к ближайшей хижине. Открыла дверь и собиралась уже снова окликнуть брата, но крик замер у неё на губах.

Прямо перед ней на мешке с зерном сидела Марион ле Февр.

— Гвинет!

Вышивальщица вскочила и бросилась к ней с распростёртыми объятиями.

— Боже мой, Гвинет, я так испугалась!

Сияющие чёрные волосы вышивальщицы были спутаны, лицо побледнело, а глаза покраснели от слёз. Когда Гвинет взяла Марион за руки, то почувствовала, что та вся дрожит.

— Госпожа ле Февр! — ахнула Гвинет. — Но что вы здесь делаете?

Марион всхлипнула.

— Я пришла сюда вчера с одним из этих людей… ряженых. Ну, то есть, это я думала, что они ряженые. Я хотела примерить накидки и убедиться, что они подходят, понимаешь? Но когда я пришла, они отобрали у меня все накидки и втолкнули в эту ужасную лачугу! И сказали… сказали, что убьют меня, если я выйду! Я всю ночь здесь просидела… Я думала, уже никто не придёт!

— Ну, я же пришла, — мягко произнесла Гвинет, обнимая госпожу ле Февр за плечи. — Пойдёмте со мной, я вас выведу. Скоро вы будете в безопасности.

— Гвинет, ты такая храбрая, — сказала Марион, подняв полные слез зелёные глаза.

— Пойдём!

Гвинет легонько подтолкнула вышивальщицу к двери. — Мне ещё надо найти Герварда.

— Нет, нет!

Марион ле Февр уцепилась за руку Гвинет.

— Не оставляй меня одну… Ой!

Марион вскрикнула, и Гвинет едва не последовала её примеру. В дверном проёме возникла тёмная фигура, и в хижину с обнажённым мечом вошёл Галфридас Худ.

Глава двенадцатая

Гервард мчался по лесу, петляя, как заяц, от одного куста к другому. Наконец, лагерь мятежников остался позади, и он смог перевести дух. Слава Богу, сбежал! После побоев Худмана болело все тело, и дрожали колени, но Гервард продолжал идти. Надо побыстрее добраться до шерифа, чтобы тот успел арестовать мятежников прежде, чем они осуществят свой коварный план и посадят на трон Генриха из Труро.

Бежать в одних чулках было тяжеловато, и вскоре Гервард сбил ноги. Но он все шёл и шёл и уже добрался до знакомых мест, когда вдруг услышал голоса и конское ржание. Неужели мятежники?

Нет, всадники приближались со стороны деревни. Гервард приблизился к тропе и осторожно выглянул из-за большого куста можжевельника, но никого не увидел. Голоса, однако, приближались, и он решил спрятаться получше, чтобы спокойно наблюдать за дорогой из укрытия. И в этот момент его грубо схватили за ворот.

— Шпионишь, значит? — прошептал чей-то голос ему на ухо.

Гервард попытался вырваться, но преследователь, не церемонясь, заломил ему руку за спину и вытолкал на тропинку. А когда Гервард извернулся, чтобы посмотреть на своего мучителя, то ничего не увидел. Лицо незнакомца было почти полностью закрыто капюшоном.

— Я не шпионил! — громко возмутился Гервард. — Пустите!

— Пустить? — рассмеялся человек в капюшоне. Нащупав на поясе Герварда нож, он отцепил его, и забросил далеко в кусты. — Пустить? Ты что, думаешь, я вчера родился?

Голоса звучали уже совсем близко, и вот из-за поворота тропы появились вооружённые всадники.

— Посмотрим, что ты скажешь в своё оправдание, — проворчали за спиной у Герварда.

Но Гервард уже увидел во главе кавалькады шерифа Торсона и вздохнул с облегчением. Рядом с шерифом ехали его люди и несколько жителей Гластонбери, у которых нашлись для этого лошади. Ещё несколько деревенских мужчин шли пешком, вооружившись, кто чем мог. Гервард заметил Тома Смита с большим кузнечным молотом в руках, Дикона Карвера с серпом, а ещё дядюшку Оуэна, Мэтта Грина и других каменщиков из аббатства.

— Что стряслось?

Мастер Торсон подъехал поближе и наклонился в седле, чтобы рассмотреть его.

— Гервард? Это ты?

— Что?

Человек в капюшоне неожиданно выпустил Герварда и с глупым видом уставился на своего пленника.

— Ну да, точно, — пробормотал он, приглядываясь. Гервард обернулся, и узнал одного из людей шерифа. — Ты это, прости, парень. Не разглядел я тебя в тех кустах.

Но Герварду было не до него.

— Мастер Торсон! — возбуждённо проговорил он. — Вы должны пойти со мной, слышите! Там мятежники…

— Знаю, — кивнул шериф. — Одного из них ночью поймали, и теперь мы знаем, где их искать. Но Гвинет говорила, что тебя похитили!

— Да, но я убежал, — просто ответил Гервард. — А где Гвинет? Она с вами?

Он закрутил головой, пытаясь найти сестру в толпе пеших мужчин.

— Нет. Они поехали вперёд — Гвинет, отец Годфри, брат Тимоти и какой-то отшельник.

— Урсус?

Гервард был рад, что Гвинет с друзьями, но он помнил, как много людей у Худмана…

— Надо их остановить! — потребовал он. — Мятежников слишком много! Их убьют или схватят — а они ведь даже не знают, что спасать уже никого не надо.

— Сделаем всё, что можем, — обещал шериф. — Они не могли нас намного опередить. Возвращайся домой, парень, и не волнуйся — мы доставим тебе сестру в целости и сохранности.

— Я не останусь! — запротестовал Гервард.

Но шериф уже дал шпоры своему коню, и весь отряд последовал за ним, оттеснив парня к обочине. Гервард упрямо прикусил губу. Дождавшись, пока все пройдут, он захромал следом за односельчанами. Том Смит, шагавший последним, вдруг оглянулся и Гервард приготовился доказывать, что имеет право спасать свою собственную сестру. Но кузнец лишь одобрительно кивнул и молча продолжил свой путь.

Отчаянно болели разбитые в кровь ноги. Каждый шаг болью отдавался во всём теле. Больше всего на свете Герварду хотелось свалиться где-нибудь под кустом и заснуть, прямо посреди заснеженного зимнего леса. Но он упрямо продолжал идти. Ссора с сестрой осталась далеко в прошлом. Сейчас он был намерен сделать все, чтобы её спасти. И неважно, что это может стоить ему жизни.

Увидев в дверном проёме Галфридаса Худа, Марион ле Февр закрыла лицо руками и застонала. Гвинет смело шагнула вперёд, прикрывая её от меча. Гервард был прав — это действительно Худман. Тот самый, что возглавляет армию изменников, сторонников Генриха из Труро.

— Гвинет Мэйсон! — улыбнулся мятежник, и у Гвинет мороз прошёл по коже. — Какими судьбами? Как ты считаешь, дорого заплатят твои родители, чтобы увидеть тебя снова?

— Изменник! — выпалила Гвинет.

— Болтай, болтай, девчонка, — пожал плечами Худман. — Тебе же хуже.

— И зачем вам сажать на трон Генриха из Труро? — продолжала возмущаться Гвинет. — Он же предатель, он и вас предаст, как предал короля Ричарда!

Она надеялась отвлечь Худмана и проскочить мимо него вместе с Марион, но ледяной взгляд разноцветных глаз был прикован к её лицу.

— Генрих из Труро? — переспросил он. — Этот глупец? Когда-то я действительно служил ему. Но теперь я сам сяду на трон! Он говорит, что одной крови с Ричардом. А я добуду кое-что поважнее крови! И ты, девчонка, поможешь мне в этом.

— Не знаю, о чём вы, — дрожащим голосом проговорила Гвинет. Только бы Худман не понял причины её страха! Весь ужас в том, что она не только понимала, о чём он говорит, но и прижимала к себе свёрток с тем самым мечом, который даёт своему обладателю право претендовать на английский трон. И если Галфридас Худ узнает, что меч у неё, жизнь её не будет стоить и ломаного гроша. Ведь стоило Худману только услышать о мече, и он уже изменил Генриху. А что будет, когда он возьмёт его в руки? Бедная Англия!

Гвинет вдруг сообразила, что тогда, в трактире, Галфридас Худ вовсе не дрался с грабителями. Он только притворялся, что сражается, чтобы отвести от себя подозрения. А на самом деле именно он впустил мятежников в «Корону».

Худман поднял меч и шагнул вперёд. В этот момент за его спиной появилась ещё одна тёмная фигура. Урсус.

Гвинет перевела дух, и вдруг услышала, как ахнула Марион. Обернувшись, она увидела, что вышивальщица побелела от ужаса.

— Все в порядке, — поспешила утешить её Гвинет. — Урсус наш друг!

— Гвинет! — позвал отшельник, с первого взгляда правильно оценив ситуацию. — Бросай сюда меч!

Гвинет молниеносным движением сдёрнула мешковину и двумя руками вцепилась в рукоять меча. В груди у неё родилось какое-то странное чувство — будто она может все, будто стоит ей только захотеть, и вся Англия будет у её ног… Интересно, Гервард тоже это чувствовал? Может, поэтому он не давал никому притронуться к мечу?

Худман шагнул вперёд. Он всё ещё не понял, что у неё в руках тот самый меч, обладать которым он так стремился. Лезвие Эскалибура мягко светилось, и Гвинет казалось, будто оно шепчет: «Подними меня, Гвинет! Один только взмах — и твой противник повержен!»

— Гвинет! — крикнул Урсус.

Голос отшельника вернул Гвинет к действительности. Не для дочерей трактирщика волшебная сила Эскалибура. Он выкован для рыцарей и королей.

Гвинет швырнула меч. Урсус легко поймал его в полёте и взмахнул им, со свистом рассекая воздух.

— Отшельник! — презрительно бросил Худман. — Служитель Господа. Опусти меч, глупец, или я проткну тебя, как цыплёнка!

Гвинет с ужасом поняла, что он говорит правду. Что скромный отшельник Урсус может знать о благородном искусстве боя? Что он против Галфридаса Худа?

Урсус выскользнул из хижины на поляну. Худман с яростным воплем бросился за ним. Зазвенели, столкнувшись, мечи. Гвинет схватилась рукой за дверной косяк и, зажав рот, наблюдала за схваткой. Она забыла о Герварде, забыла о своём собственном спасении. Даже всхлипывания Марион ле Февр проходили мимо её сознания. Внимание её было приковано к фигурам дерущихся.

После первого шквала ударов, оба противника попятились и заскользили по кругу, приглядываясь друг к другу. Мастер Худ продолжал улыбаться. Вот он поднял меч и обрушил его на отшельника. Гвинет зажмурилась, представив себе, как сверкающее лезвие разрубает её друга пополам. Но Урсус каким-то образом ушёл из-под удара, и, более того, ухитрился отвести меч Худмана. Галфридас потерял равновесие и едва успел отбить выпад отшельника, когда тот перешёл в контратаку. Худман больше не улыбался. Гвинет, наоборот, пришла в восторг, осознав, что Урсус ничем не уступает своему противнику. А меч его намного превосходит любое оружие, выкованное руками смертных.

— Они же поубивают друг друга! — стиснув руки, простонала Марион ле Февр. Она уже стояла рядом с Гвинет, и по её прекрасному лицу катились слёзы.

— Нет, я не вынесу этого зрелища!

— Попробуйте отвернуться, — посоветовала Гвинет, и, обняв Марион за плечи, вывела её из хижины. Они прошли мимо дерущихся и двинулись вдоль края поляны к началу ведущей в Гластонбери тропы. Но сама Гвинет не могла не оглядываться.

Урсус перешёл в атаку и постепенно теснил Галфридаса Худа к зарослям ежевики, где густые ветви не дали бы тому развернуться. Каждое движение отшельника было точным и выверенным, а Эскалибур казался продолжением его руки. Гвинет с трудом заставила себя отвернуться.

Но их с Марион ждало ещё одно испытание. Оставив позади отшельника и Худмана, они вышли туда, где брат Тимоти и отец Годфри сражались разом со всеми остальными мятежниками. Сердце Гвинет упало. Она так обрадовалась, увидев, как ловко Урсус обращается с мечом, что совсем забыла, как много здесь врагов.

Монах и священник сражались бок о бок, прижавшись спинами к стволу могучего дуба. По лицу брата Тимоти градом катился пот. Отец Годфри переложил меч в левую руку. Правая беспомощно повисла, и рукав чёрной рясы пропитался кровью. Мятежники обступили их со всех сторон. Похоже, они ещё недолго продержатся. И тогда уж Гвинет и Марион не убежать. А ведь Гвинет ещё даже не начинала искать брата!

Но сначала надо отвести вышивальщицу к тропинке. Как бы Гвинет ни восхищалась прекрасной Марион, её постоянные всхлипывания святого могли вывести из себя. Каждые пять шагов вышивальщица останавливалась, чтобы освободить подол шёлкового платья от впившихся в него колючек.

— Можно быстрее? — взмолилась Гвинет.

Марион разрыдалась.

Гвинет была близка к отчаянию, но тут спереди раздались крики, и на поляну вылетел Финн Торсон со своим отрядом. В груди Гвинет снова расцвела надежда. Полдюжины людей шерифа и целая толпа её односельчан с громкими воплями набросились на мятежников с тыла.

Последним на поляну вывалился торжествующий Гервард.

Глава тринадцатая

Увидев сестру рядом с Марион ле Февр, Гервард так и замер.

— Ты живой? — ахнула Гвинет.

Это было настолько очевидно, что Гервард не стал отвечать.

— Что она тут делает? — спросил он, кивая в сторону Марион ле Февр. Он и не пытался скрывать свои подозрения. Ещё бы! Слуга Марион возглавляет мятежников, а сама она зачем-то оказалась в их лагере!

— Её держали здесь насильно, — объяснила Гвинет. — Я помогаю ей выбраться.

— Тогда пригляди за ней, — кивнул Гервард. Ему некогда было вникать во все подробности этой истории. — А я ещё должен помочь мастеру Торсону.

— Гервард, будь осторожен! — крикнула Гвинет вслед брату. Но тот уже бежал к центру поляны.

На поляне Гервард остановился, чтобы немного оглядеться. Слева отец Годфри и брат Тимоти бок о бок с людьми шерифа отражали атаку мятежников. В центре поляны на фоне большого костра виднелась могучая фигура самого шерифа. На глазах у Герварда мастер Торсон взмахнул огромным двуручным мечом и буквально срубил своего противника, как лесоруб дерево. А на противоположной стороне поляны, возле самых кустов, Галфридас Худ сражался с отшельником Урсусом. Гервард был потрясён мастерством, с каким отшельник наносил и отражал удары. Урсус оказался гораздо более искусным мечником, чем Худман!

Тем временем весь лагерь проснулся от шума битвы. Из палаток, хватаясь за оружие, вылезали все новые и новые мятежники. Гервард увидел, как Клем Людель удирает от Дикона Карвера. Разъярённый плотник мчался за ним по пятам, размахивая косой. Неподалёку от них Том Смит обрушил тяжеленный молот на плечо своего противника. Мятежник рухнул, как подкошенный. Откуда-то появился Хауэлл Смит с толстым поленом в руках. Гервард с облегчением вздохнул, увидев простодушного гиганта целым и невредимым. Некоторое время тот озадаченно крутил головой, но, когда Том крикнул: «Задай им, парень!», тут же кинулся в драку. Что бы ни думал Хауэлл Смит о своих новых хозяевах, ради брата он готов был в огонь и в воду. И горе тем королевским недругам, что попадутся ему на пути!

Гервард вдруг понял, что безоружен, и в который раз пожалел об утере охотничьего ножа. Зачем человеку шерифа понадобилось его выбрасывать? Выхватив из костра горящую ветку, он ткнул её в лицо подбежавшему мятежнику, и тот завертелся на месте, изрыгая проклятия. А Гервард уже подбежал к ближайшей палатке, поднёс свой импровизированный факел к покрывавшим её шкурам и держал, пока те не загорелись. Вспыхнувшее пламя багровым светом озарило гнездо мятежников.

А Гервард уже бежал к следующей палатке. Именно здесь он провёл долгие часы в компании Осберта Теллера. Подбежав, он заметил, как карлик высунул голову, огляделся и снова нырнул в палатку.

Довольно ухмыльнувшись, Гервард поджёг не шкуры, а верёвки, удерживавшие хлипкую конструкцию. Первая верёвка перегорела мгновенно. Палатка покосилась, и изнутри раздался возмущённый рёв мастера Теллера. А когда Гервард пережёг вторую верёвку, палатка рухнула и погребла под собой карлика. Пока тот барахтался, Гервард бросил горящую ветку и схватил болтающийся конец верёвки. Бегая вокруг, он быстро обмотал карлика верёвкой, превратив его в некое подобие гигантской гусеницы. В конце концов, тот перестал дёргаться, и только непрекращающийся поток ругани показывал, что он ещё жив.

Упаковав Осберта Теллера, Гервард снова стал искать, чем бы заняться. Палатки уже пылали. Горела и хижина на дальнем конце лагеря. Бледное зимнее солнце освещало картину полного разгрома. Те мятежники, что не были убиты, стояли под охраной людей шерифа, а их оружие валялось далеко в стороне. Люди мастера Торсона уже начали связывать их в цепочку.

Постепенно все собирались вокруг шерифа. Вот подошли брат Тимоти и Годфри де Массар. Отец Годфри зажимал левой рукой рану на плече. Из-под пальцев его сочилась алая кровь. Как только они приблизились к шерифу, брат Тимоти заставил священника сесть и занялся его раной.

Гервард двинулся к ним, и остановился только, увидев, как Урсус гонит перед собой разъярённого Галфридаса Худа, подталкивая его мечом в спину. Гервард был потрясён, когда увидел в руках отшельника свой собственный меч. Тот самый, что он нашёл в обмелевшем пруду возле свинарника Джона Брокфилда. Но откуда Урсус его взял? Интересно, а Галфридас Худ знает, что это и есть тот меч, о котором он так настойчиво расспрашивал?

Урсус остановился перед шерифом и подтолкнул к нему мастера Худа.

— Вот тот, кто вам нужен, — невозмутимо сообщил он, таким тоном, будто говорил о погоде. — Это их предводитель, Худман.

— В самом деле? — оживился Финн Торсон. Удовлетворённо улыбнувшись, он снял с пояса кандалы и сомкнул их на запястьях Худмана.

— Сдаётся мне, я видел тебя раньше. Ты, часом, не мастер Худ, слуга леди, что занята шитьём для аббатства?

— Шитьём! — фыркнул Галфридас Худ. — Знали бы вы, чем эта леди на самом деле занимается! Вы спросите у неё, спросите!

— Непременно спрошу.

Шериф обернулся, и Гервард, проследив за его взглядом, увидел Гвинет и Марион ле Февр. Вышивальщица выглядела бледной и заплаканной.

— Что вы знаете об этом человеке, госпожа ле Февр? — осведомился шериф.

Прекрасная Марион подняла на него полные слез изумрудные глаза.

— О, мастер Торсон, я так виновата перед всеми вами! — воскликнула она. — Простите меня! Если бы я только знала, какой это ужасный человек, я никогда не взяла бы его к себе на службу и не позволила бы ему нарушать покой вашей деревни.

— Да врёт она! — прошипел Худман. — Все это от начала и до конца — её затея! Они с Генрихом из Труро не разлей вода! Кто по вашему рассказал мне про меч?

Зеленоглазая вышивальщица с сожалением посмотрела на него.

— Пусть милосердный Господь простит вас, мастер Худ.

Стиснув руки на груди, она снова повернулась к шерифу.

— Я простая вышивальщица, мастер Торсон. Эти люди назвались бродячими артистами и попросили сшить им накидки с вышивкой. Может, я кому и говорила, что Гервард нашёл меч… Все мальчишки любят мечи! Я даже представить себе не могла, что все это так серьёзно!

— Не судите её строго, мастер Торсон, — поддержала Гвинет. — Она говорит правду. Мятежники заперли госпожу ле Февр в хижине. Вы же сами видите, как она испугана!

Шериф Торсон задумался.

— А о каком мече идёт речь? — спросил он.

— Вот об этом, — ответил Гервард, показывая на сверкающий клинок в руках отшельника. — Я нашёл его, а мастер Худ все спрашивал, что я с ним сделал потом. Не знаю, почему его это так заинтересовало.

Финн Торсон повернулся к Худману, но тот стиснул зубы и отвечать не собирался. Тогда взгляд шерифа вернулся к заплаканной вышивальщице.

Герварда причитания прекрасной Марион не слишком убедили. Он обратил внимание, что отец Годфри тоже хмурится, словно вышивальщица вызывает у него какие-то подозрения.

— Мне остаётся лишь поверить вам на слово, госпожа, — вздохнул, наконец, Финн Торсон. — Вы заняты святым делом, трудитесь на благо аббатства. Но прошу вас, в следующий раз осторожней выбирайте слуг.

Марион ле Февр заверила его, что будет очень осторожна, и снова разрыдалась, закрыв лицо руками.

— Болван! — воскликнул Галфридас Худ. — Тупица! Она ещё покажет вам своё истинное лицо! Вот тогда вы увидите, что я был прав!

— Да только ты этого не увидишь, — крикнул из толпы Мэтт Грин. — По тебе в Бристоле давно уже верёвка плачет!

Худман ответил ему свирепым взглядом, но больше ни слова не сказал.

— Сначала вас ждёт расследование, — пообещал шериф. — Но не думаю, что оно что-то изменит. А теперь, — прибавил он, обращаясь к своим помощникам, — свяжите его вместе с остальными. И кто-нибудь пусть сходит, приведёт лошадей.

Помощники засуетились, и Гервард воспользовался этим, чтобы потихоньку сказать шерифу:

— Тут Осберт Теллер, мастер Торсон. Я связал его и оставил вон там, в палатке.

Увидев, куда показывает Гервард, Финн Торсон громко, от души расхохотался.

Бесформенный свёрток, в который, по милости Герварда, превратился карлик, дёргался и раскачивался, в безуспешных попытках освободится.

— Молодец, парень, — отсмеявшись, похвалил Герварда шериф и жестом приказал одному из своих людей заняться последним арестованным. — От Осберта вечно одни неприятности. Но вешать его было бы жестоко — невелика птица. Королю он уж точно не угрожает.

Когда все были готовы возвращаться в Гластонбери, Герварда кто-то легонько тронул за рукав. Обернувшись, он увидел Урсуса. Отшельник все ещё сжимал в руке меч.

— Кто эта дама? — спросил он вполголоса, указав кивком на госпожу ле Февр.

— Вышивальщица, — ответил Гервард, удивлённый его интересом. — Остановилась у нас в «Короне», шьёт алтарные покровы и облачения для нового храма.

Урсус нахмурил брови и, прищурившись, смотрел, как Гвинет пытается успокоить расстроенную Марион.

— И долго она собирается у вас пробыть?

— Уж наверно, — фыркнул Гервард. — Ткани хватит отсюда и до самого Лондона, а вышивает она со скоростью улитки!

— Ну да, ну да, — пробормотал Урсус, но так тихо, что Гервард едва расслышал.

— Вы хотите с ней поговорить? — спросил он осторожно.

— Что? — подскочил Урсус. Очевидно, Гервард оторвал его от каких-то размышлений. — Нет, нет, не сейчас. Леди слишком расстроена, чтобы получить удовольствие от беседы. И потом, мне пора идти. Всё, что должно, я уже сделал.

— Но вы поймали Худмана! — настаивал Гервард. Глаза его засверкали, когда он вспомнил, как здорово сражался Урсус. — Мы все перед вами в долгу! Разве вы не пойдёте в деревню? Мы так благодарны, и…

— Я не нуждаюсь в благодарности, — покачал головой Урсус. — Достаточно было снова почувствовать в ладони рукоять меча. И понять, что я ещё не потерял навыка.

Он вздохнул и устремил свой взор вдаль, будто видел там что-то, недоступное Герварду.

Гервард подумал, что Урсус мог быть рыцарем в прежней жизни — до того, как уйти в отшельники. Может, он вспоминает сейчас битвы, в которых ему довелось сражаться?

В принципе, это могло оказаться правдой. Многие славные рыцари удалялись на склоне лет в леса и заканчивали жизнь скромными отшельниками. А Герварду и раньше казалось, что в прошлом отшельника должна быть какая-то тайна, неподвластная даже буйному воображению его сестры Гвинет.

И тут Урсус снова удивил Герварда. Перехватив меч, он протянул его рукояткой вперёд.

— Возьмёшь ли ты этот меч снова, юный Гервард?

— Но… он не совсем мой, — осторожно заметил Гервард. С мечом в руках он чувствовал себя настоящим рыцарем, но всё же понимал, что Урсус будет ему лучшим хозяином.

— Может, вы сами возьмёте меч? Вы так здорово с ним управлялись!

В глазах Урсуса промелькнула тоска, и Гервард почувствовал, что отшельнику не хочется расставаться с мечом. Надо сказать, Гервард прекрасно его понимал. Но голос отшельника был твёрд:

— Это и в самом деле благородный клинок, но мне сейчас не время брать в руки оружие.

Говоря это, он не отрывал взгляда от меча, как будто говорил с ним, а не с Гервардом.

Гервард послушно протянул руку и сжал холодную рукоять. И снова ощутил ту чудесную силу, которая переполняла его всякий раз, когда он касался меча.

— Что это за меч, сэр? — прошептал он, уверенный, что Урсус понимает, что он сейчас чувствует. Но прежде, чем отшельник успел ответить, к ним подошли брат Тимоти и Годфри де Массар.

— Спасибо, что пришли меня выручить, — поклонился Гервард. — Брат Тимоти, где вы научились так здорово махать мечом?

— Меня научил брат Питер, — ответил юный монах. — Он считал, что это искусство понадобится мне на том пути, который меня ожидает.

Он покосился на отца Годфри, и Гервард понял, что брат Тимоти не хочет прямо говорить о том, что старый брат Питер передал ему свои обязанности Хранителя.

— Старик давно уже не мог поднять меч сам, — продолжил брат Тимоти. — Но он был хорошим учителем.

Гервард вдруг заметил, что отец Годфри почти не следит за беседой. Лицо его было белее снега, спутанные чёрные волосы прилипли ко лбу. Он пошатнулся, и брат Тимоти поддержал его под локоть.

— Нам надо побыстрее вернуться в аббатство, — твёрдо сказал юный монах. — И показать вашу рану брату Патрику.

Отец Годфри недовольно поморщился, но промолчал. По всей видимости, гордому священнику было неловко признаваться в своей слабости. Опираясь на руку брата Тимоти, он двинулся к тропинке. Через несколько шагов монах вдруг обернулся и спросил у Урсуса:

— Что теперь будет с мечом, милорд?

— Не волнуйся, брат, — улыбнулся отшельник. — Мы с Гервардом обо всём позаботимся.

Брат Тимоти почтительно склонил голову и продолжил свой путь.

— О чём это он? — спросил Гервард. Любопытство бурлило в нём, как похлёбка на слишком сильном огне. — Почему он назвал вас милордом? И что вы хотите, чтобы я сделал с мечом?

— Принеси его завтра к переправе, когда колокол прозвонит к третьему часу[7], — ответил Урсус. — Пусть Гвинет тоже приходит. И вместе мы сделаем то, что должно быть сделано.

Кивнув на прощание, он зашагал прочь и вскоре исчез среди деревьев.

Зажжённые Гервардом палатки уже догорали. Люди Финна Торсона начали уводить пленников. Кто-то разыскал мула и усадил на него госпожу ле Февр, дав поводья Хауэллу Смиту.

Гервард все ещё недоуменно разглядывал меч, когда к нему подбежала сестра.

— Где Урсус? — выпалила она. — Ушёл? Он что, не мог подождать?

— Он хочет, чтобы мы оба встретились с ним завтра у переправы, — сказал Гервард. — И принесли меч. Гвинет, что всё это значит?

Гвинет удивлённо уставилась на него.

— Ну конечно, ты же ничего не знаешь! Ох, Гервард, прости меня! Я так гадко себя вела, когда ты рассказал мне про мятежников!

— Ерунда, — отмахнулся Гервард. С тех пор случилось столько всего, что он уже и думать забыл о причинах их ссоры. — Тебе не стоило самой меня искать, — добавил он. — С тобой всё, что угодно могло случиться!

— Но это же я виновата, что ты ушёл один, — возразила Гвинет. — И потом, ты тоже пришёл выручать меня!

Гервард широко улыбнулся. Приятно всё-таки, что они с сестрой снова друзья. Но, вспомнив о родителях, он снова помрачнел.

— А как же отец и матушка? Очень сердятся?

— Нет, — покачала головой Гвинет. — Я сказала им, что ты помогал корзинщику, мастеру Шоту, и они решили, что ты застрял у него на всю ночь из-за снегопада. Теперь они, конечно, узнают правду. Но я надеюсь, что увидев тебя живым и здоровым, они забудут спросить, как ты оказался в плену.

Гервард вздохнул с облегчением. Хорошо, что родители не сердятся. Это сильно омрачило бы его триумф. Подумать только, они сейчас не просто выиграли битву — они защитили всех жителей Гластонбери, и самого короля Ричарда впридачу!

Гвинет взяла брата за руку и потянула его за собой, прочь с проклятой поляны. Они шли последними, после людей шерифа, пленников и принимавших участие в сражении жителей деревни. Гервард заткнул меч за пояс и положил руку на эфес. И обратил внимание, как опасливо косится на его оружие сестра.

— Что-то с этим мечом не так, — задумчиво проговорил он. — Галфридас Худ про него всё время спрашивал, и Урсус… Кстати, не знаешь, как он оказался у Урсуса?

Гвинет, замявшись, кивнула.

— Слушай, Гервард, я должна тебе кое-что рассказать насчёт этого меча…

Глава четырнадцатая

Колокол к третьему часу зазвонил, когда Гвинет и Гервард проходили мимо аббатства. Моросил холодный дождь, и Гвинет надвинула на лицо капюшон. Снег растаял, и под ногами хлюпала жидкая грязь.

«Зато не так скользко», — подумала Гвинет.

На углу Тор Лейн им повстречался Джон Брокфилд. Помахивая ореховым прутиком, он гнал перед собой небольшое стадо гусей.

— Доброго вам утра! — окликнул их фермер. — А я вот вашей матушке гусей пригнал. Для Рождества, да.

— Спасибо вам, мастер Брокфилд, матушка ждёт их, — ответил Гервард. Гвинет, тем временем, едва успела спасти юбку от клюва какого-то особо любознательного гуся.

Мастер Брокфилд помахал им рукой на прощание и погнал своё гогочущее стадо к трактиру. Гвинет и Гервард зашагали дальше. Оставив деревню, они двинулись по лесной тропинке и скоро вышли к переправе.

Урсус уже ждал их возле лодки. Гервард вспомнил долговязую фигуру Брайана, подобно цапле часами стоявшего тут, поджидая пассажиров. Он поёжился. Больше Брайану здесь никогда не стоять. Гластонбери придётся искать нового перевозчика.

— Принесли меч? — спросил Урсус.

Гервард распахнул плащ и продемонстрировал отшельнику торчавшую из-за пояса рукоять.

Урсус одобрительно кивнул.

— Тогда садитесь.

Он первым залез в лодку и взял в руки шест. Дождавшись, когда Гвинет и Гервард усядутся, отшельник оттолкнулся от берега, и лодка Брайана заскользила по зеленоватой глади реки. Гвинет молча смотрела на расходящиеся за кормой волны. У неё возникло странное чувство, будто они пересекают не реку, а невидимую границу волшебной страны чудес. Что хочет сделать Урсус, чтобы сохранить Эскалибур и спасти Англию от дурных людей, что могут употребить во зло его чудесную силу?

Лодка мягко ткнулась в противоположный берег. Урсус зашагал вперёд по тропинке, и вскоре привёл их с Гервардом к свинарнику мастера Брокфилда. Некоторые обитательницы свинарника выкапывали что-то в поле, другие с довольным видом барахтались в грязной луже на дне бывшего озера.

Гвинет начала понимать, что задумал отшельник.

— Мы должны вернуть меч обратно, да? — спросила она.

Урсус кивнул.

— И сделать это должен ты, Гервард, — добавил он. — Ты нашёл Эскалибур, и тебе же надлежит вернуть его туда, где он покоился долгие годы. Брось меч в озеро, и пусть он лежит там до тех пор, пока не придёт ему время появиться вновь.

Гервард неохотно вытащил меч из-за пояса. Погладил рукоять с изображением дракона, полюбовался игрой света на полированном лезвии… Гвинет недолго держала в руках Эскалибур, но она помнила ощущение могущества, которым наделил её чудесный меч, и прекрасно понимала, как тяжело сейчас её брату.

— Ты не можешь оставить его себе, — прошептала она на ухо Герварду. Вчера она уже рассказала брату, что найденный им меч оказался Эскалибуром, и объяснила, что любой, кто взял в руки легендарный меч короля Артура, может заявить свои права на английский престол. Гервард был потрясён. И сейчас он наверняка досадовал, что не может оставить чудесную находку — а ведь именно он отыскал Эскалибур после стольких лет забвения.

— Этот меч — не для тебя, — повторила Гвинет твёрдо.

— Знаю, — вздохнул Гервард. — Но так тяжело оставлять его в грязи. Знаешь, когда я держу его в руках, я чувствую, ну…

Гервард замолчал, не в силах отыскать подходящее слово.

— Могущество, — подсказала Гвинет. — Я держала его всего минуту, но чувствовала примерно то же.

Гервард повернулся к сестре, и в глазах у него мелькнуло облегчение:

— Так значит, это не только у меня! — он вдруг поёжился. — Представляешь, что почувствовал бы Галфридас Худ! Он и так только о власти думает!

— Именно поэтому мы и должны выбросить меч, — сказала Гвинет. Ей очень хотелось, чтобы Гервард понял, как это важно, и сам, добровольно расстался с Эскалибуром. Иначе он будет сожалеть об этом поступке до конца своих дней.

— Мы оба теперь почувствовали, пусть ненадолго, каково это — быть королём. Но ты только попробуй представить себе его величество Герварда! Или её величество Гвинет…

Гервард, видимо представил — и не мог сдержать улыбки.

— Кроме того, — продолжала Гвинет, — в Англии уже есть законный король. Что из того, что он сейчас за морем?

Гервард кивнул, и, собравшись с духом, обернулся к отшельнику:

— Я готов.

Урсус улыбнулся. Он не вмешивался в их беседу, но Гвинет была уверена, что он знает, как важно, чтобы Гервард принял решение сам.

— Власть и могущество идут рука об руку с огромной ответственностью, — проговорил отшельник. — И даже земная жизнь не всегда служит ей пределом. Ты сделал мудрый выбор.

Гервард поднял Эскалибур над головой. Полированное лезвие засверкало на солнце живым серебром. Вздохнув, Гервард отвёл руку назад и сделал бросок. Пролетев несколько ярдов, драгоценный меч исчез в мутной воде.

— Вот и все, — пробормотал Гервард.

Гвинет была разочарована. Она ожидала большей торжественности. Быть может, из воды должна была подняться рука, и, забрав меч, унести его на дно? Но ничего не случилось, и только хрюканье брокфилдовских свиней нарушало тишину.

— Дело сделано, — сказал Урсус. — Эскалибур упокоился на дне озера и будет лежать там, пока не придёт его время.

— А когда оно придёт? — спросила Гвинет. Последние несколько месяцев ясно показали Гвинет, что прошлое никак нельзя сбрасывать со счётов, ибо отголоски его то и дело тревожили сердца современников. Конечно, сейчас все в порядке. Англия спасена, меч в безопасности, мятежники пойманы. Но где-то в холмах Уэльса Генрих из Труро продолжает плести свои паучьи сети, злоумышляя против законного короля. И кто знает, какие ещё опасности несёт им будущее?

Отшельник молча смотрел вдаль, и Гвинет показалось, что мысли его блуждают в каких-то неведомых краях.

— Когда придёт время Эскалибуру вернуться? — повторил отшельник, оборачиваясь. Он улыбался, но в глазах его затаилась печаль.

— Даже мудрейший из смертных не ответит тебе на этот вопрос, Гвинет. Но будь уверена — он обязательно вернётся. Ибо покуда жива Англия, ей всегда может понадобиться Истинный Король.

1

Рождественский хлеб —специальный пряный хлеб или, скорее, кекс, непременная принадлежность рождественского стола. (Здесь и далее примечания переводчика.)

2

Уэллс —городок в графстве Сомерсет, неподалёку от Гластонбери. Не путать с Уэльсом — западной частью острова Великобритания.

3

Декан — ранг следующего по старшинству после епископа духовного лица в католической и англиканской церкви; настоятель собора.

4

Роговой фонарь — закрытый фонарь, где вместо стёкол вставлены тонкие роговые пластинки.

5

Поссет — горячий напиток из молока, сахара и пряностей, створоженный вином.

6

В средневековье в шкатулках хранили пряности.

7

Час третий — церковная служба, около 9 утра.