Сивара одарила Джена восхищенным взглядом - он мог разговаривать с чудовищем!
      - Ну а я - Йанак! - ткнуло себя в грудь чудное создание и снова принялось ощупывать их одежду. Сивара прижалась к Джену. Каспель превратился в комок нервов, и даже надменно выпрямившийся Фроар, казалось, был несколько смущен таким приемом. - Как здорово, когда есть с кем поговорить! За последние столетия вы первые люди, которых я увидел! Но я верил, я чувствовал - это должно было произойти! Люди... И как одеты! Красноречивая одежда. - Радушный островитянин вдруг смущенно взглянул на свое брюшко. - Прошу прощения, я не готов к приему гостей! Минуточку! - Он поспешно отвернулся, склонился над ручьем и, запустив руки в мягкий желтый мох, стал быстро перебирать ими. Что он там делал? Незваным гостям были видны только мелькающие клешни - то одна, то другая, - и вот уже в его руках появился шарф, сплетенный из желтого мха. Гостеприимный хозяин обмотал себя им с ног до головы и улыбнулся: - Вот так-то лучше. Почему юная дама так меня боится? - Он обернулся к Джену: - Это ваша жена?
      - Я думаю... что на данный момент окончательного решения еще не принято, - растерялся тот. - Видите ли, она - принцесса, а я - никто. И вообще, я из другого мира...
      - Жена... - Йанак мечтательно возвел глаза к небесам, - это прекрасно... Я так молил Орчера создать хоть одну для меня... но он посоветовал мне воздержание. Ах! Я так одинок!
      - Кто такой Орчер?
      - Основатель города. Я вижу, вас удивляет мой вид, не обращайте внимания. Лучше пойдемте, я вам покажу что-нибудь более интересное. - Он слегка прищелкнул пальцами. Джен вспотел, пытаясь перевести этот импровизированный спич остальным, как вдруг, Сивара совершенно неожиданно перебила его:
      - Удивительно, ты понимаешь его, а мы - нет. И это уже нельзя объяснить странностью нашей атмосферы... Мыслей ты не читаешь... Значит, должно быть какое-то иное объяснение...
      Йанак вывел их из сада через огромную дверь, и они начали подниматься по чистым незапыленным ступеням. Пролет за пролетом... третий, четвертый, пятый... все выше и выше. Йанак, похоже, не ведал усталости, - он подпрыгивал на каждом шагу, и толстое брюшко при этом колыхалось, как у Сайта-Клауса. Что касается всех остальных, то они попросту валились с ног к тому времени, когда добрались до его жилища.
      Это была огромная комната, доверху набитая всякими немыслимыми безделушками и напоминавшая скорее склад сюрреалистического хлама, чем жилище. Фроар, загремев цепью, тут же запнулся об один из пяти или шести ковров, беспорядочно разбросанных по полу, и оскорбленно дернул подбородком.
      Здесь были кованые сундуки и большой треножник, длинные столы, заваленные обожженными глиняными фигурками; чуть в стороне стояло нечто, напоминающее собой готические башенки, сделанные из ракушек.
      - Моя мастерская. - Йанак, улыбаясь, обвел покои рукой и тут же осекся, принюхиваясь. - Что это такое?
      Джену почудился запах преющих фруктов.
      - Ой, кажется, я понял. - Йанак бросился к длинному почерневшему свертку. - Это я попросил кукол сплести ковер из цветов, a он возьми да завянь... Извините, придется это удалить, - он поднял сверток и, подтащив его к одной из готических башенок, затолкнул в маленькую дверцу, - можете считать это крематорием, - постучал он по башенке и вдруг спохватился: - А что же мы стоим? Присаживайтесь! Присаживайтесь! - Джен перевел его приглашение принцессе и министрам.
      Они разыскали стулья. И даже Фроар, несмотря на неудобства, причиняемые оковами, ухитрился вытащить из хлама один для себя.
      - Садитесь ко мне поближе, - Йанак предупреждающе поднял клешню, конечно, я рассчитываю услышать от вас много интересного, но... попозже. Он вытянул ноги, поудобнее устраиваясь в кресле. - Сначала я хочу рассказать вам об этом острове, о себе и об Орчере. Итак... Мы - морской народ, живший на дне океана... ох, уже и не вспомнить сколько тысячелетий назад. Я давно потерял счет времени. Мы там жили, пока не стала остывать вода. И тогда мы вышли на сушу, - этот остров стал нашим пристанищем. Мы поселились в саду. Как раз в это время случилось так, что мимо проходил Орчер. Не знаю, где он шатался раньше, да, наверное, он и сам не знает - он живет так долго, что даже с его мудростью всего не упомнишь.
      Ему и пришло на ум построить здесь город. Это было причудой, прихотью, понимаете? А наш народ оказался очень суеверным - они объявили его богом и стали ему поклоняться. Ох, в конце концов все эти обряды и ритуалы приняли прямо-таки непристойный вид - кровь, жертвоприношение младенцев и прочие гадости с том же духе. - Йанак презрительно фыркнул. - В общем, все это выглядело ужасно. Я пытался вразумить их, но... А Орчер... Орчера, похоже, все это забавляло. - Йанак выпрямился; сейчас он выглядел, пожалуй, даже величественно. - Орчер говорил потом, что всегда уважал меня за то, что я был скептиком. Я же никогда не делал из него бога только потому, что видел - он попросту талантливее нас. И ему нравилось это. Он многому меня научил. Однако очень скоро это место ему надоело. А потом он сделал меня бессмертным. Чтобы я имел время для самосовершенствования. Орчер - фанатик самоусовершенствования. И вот я здесь годы... годы... годы... Развлекаюсь лепкой глиняных кукол; некоторые невежды могут усмотреть в этом магию, хотя на самом деле это просто некий сорт науки... Мне всегда было невыносимо скучно с ними - и раньше, и теперь.
      Однажды сюда занесло корабль, и некоторое время мне было с кем поболтать. Но люди быстро состарились и умерли, а я опять остался один. Когда-то я сам хотел построить корабль и посмотреть на белый свет. Я ненавидел этот остров, но понимал, что моя затея может прийтись Орчеру не по нраву. И потом... кто-то должен был присматривать за МАШИНОЙ.
      - Машиной? - Джен чуть не поперхнулся.
      - Да, машиной, которая может вызывать Орчера. Она там, внизу, в храме. Он оставил ее на случай, если, скажем, родственники заглянут. С ее помощью можно вызвать его откуда угодно. Но знаете... Никто сюда не зайдет. Даже если он этого и захочет. Вы сами видели - здесь никого нет. Он так же одинок, как и я. Вот почему он был так груб со мной, когда я попросил его о супруге, - угрюмо закончил Йанак. - Это он виноват в том, что я так одинок! Мог бы сделать бессмертным кого-нибудь другого!
      Джен перевел его рассказ остальным.
      - Так вы говорите, что вы из другого мира? - внезапно обратился к нему Йанак. - Хм-хм. Удивительно. Что это - несчастный случай или счастливая случайность? Думаю, Орчер наверняка приложил здесь руку. Просто уверен. Можно мне посмотреть в ваши глаза? - Йанак придвинулся поближе к Джену и пристально взглянул на него. - Да. Так я и знал. Вы понятия не имеете об этом, однако с Орчером вы уже знакомы. И кстати, то, что вы понимаете мою речь, в то время как другие ничего не могут разобрать, тоже подтверждает это. Он коснулся вас. Это Орчер. Он что-то сделал с вами, а мне не сказал... Со всеми своими прожитыми столетиями, я ведь только...
      - Как выглядит ваш Орчер?
      - Его изображение есть внизу, в храме. Хотите, можем пойти взглянуть.
      Джен перевел Сиваре, та кивнула, и вслед за Йанаком все четверо двинулись к выходу.
      Спустившись по лестнице, они не стали возвращаться в сад, а проследовали в один из запыленных залов. При виде пыли Йанак закудахтал, прищелкивая толстым красным языком:
      - Простите, здесь не убрано! Я так редко здесь бываю! Ах! Я так нерадив!
      Тем временем они достигли главных храмовых ворот - сооружения поистине титанического, как и описывали накануне моряки. Сивара покрепче сжала руку Джена - лицезрение таинственной линии, выгравированной над алтарем, повергло ее в трепет, - она вся дрожала, и Йанак, желая подбодрить принцессу, совершенно неожиданно хлопнул ее по спине. Принцесса вздрогнула и выпалила:
      - Ваше божество внутри?
      Джен перевел.
      - Нет, что вы! Он тоже занят. Он где-нибудь поблизости, в каком-нибудь другом мире или Вселенной. Что же хорошего - быть запертым на острове? И уж тем более нет ничего хуже, чем жить в каменной плите.
      Джен передал Сиваре его слова, но, очевидно, не убедил.
      Каспель тем временем преклонил колена перед резьбой, высеченной в стене и, закрыв глаза, молился, беззвучно шевеля губами. Сивара присоединилась к нему.
      - Скажите им, чтобы немедленно прекратили. Ведут себя как дети, нетерпеливо попросил Йанак.
      Джен наклонился к Сиваре, взял ее руку в свою и поднял с пола. Она гневно оттолкнула его, и вот тут-то все и произошло.
      Они совсем забыли о Фроаре. А тот и не думал сдаваться. Это было непостижимо, но казалось, что его колючие глаза превратились в одну сплошную бессмысленную и жестокую линию. Со слабой улыбкой на губах он стоял, глядя прямо перед собой, и вдруг поднял скованные руки, свел их вместе и резко опустил - шестидюймовая цепь, зло сверкнув, ударила Каспеля по голове. Тот, тихо охнув, повалился в пыль. Быстрым рассчитанным движением Фроар выхватил у него из-за пояса нож и, подскочив к Сиваре, набросил на нее цепь, как обруч. Пока Джен соображал, что произошло, второй министр уже отступил на несколько шагов, увлекая за собой принцессу.
      Возле тела Каспеля появилась лужа крови. Джен нащупал рукоять сабли.
      - Оставь свою саблю в покое, - осклабившись, заорал Фроар. - Эй, ты! это относилось уже к Йанаку. - Вернись назад! Не смей двигаться, не то я прирежу вашу маленькую принцессу! Вы ведь не допустите этого, не так ли?
      Джен попытался засунуть саблю обратно в ножны, но там что-то застряло, и у него ничего не получилось. Фроар отступал, все еще продолжая скалиться.
      - Осторожно! Не поранься!
      - Фроар, что вы задумали? - Сивара извивалась в его руках.
      Великан приставил к ее горлу нож:
      - Ты вернешься со мной на корабль, вот так, моя маленькая принцесса.
      - Убейте его! Ну убейте же! - задыхаясь, прокричала Сивара.
      Фроар расхохотался, и звуки, разнесшиеся по залу, были подобны грохоту горного обрыва.
      - Покуда мы здесь, они, похоже, не сдвинутся с места!
      Джен сделал шаг - Фроар был уже совсем недалеко от храмовых ворот.
      - Назад! - взревел он.
      - А, собственно, почему? - Джен старался говорить как можно спокойнее. - Если вы убьете Сивару - вам не вернуться на корабль. Так что вы обеспечиваете безопасность прежде всего себя, сохраняя ей жизнь. Корфянам нужна живая принцесса, не это ли вы мне сами когда-то поведали со всей присущей вам откровенностью?
      - Можно подумать, что тебе нужна мертвая возлюбленная, - парировал Фроар, продолжая пятиться к выходу.
      Это было полным поражением. Джен беспомощно оглянулся - Йанак с явным интересом наблюдал за происходящим. Вдруг он вытянул свою клешню, собрал вместе пальцы и в следующий момент... Нет, ничего особенного не произошло, только на кончиках его пальцев вспыхнуло синее пламя, которое, усиливаясь, слилось в небольшой горящий шарик. Вот он оторвался от пальцев и медленно, чуть ли не лениво рассекая пространство, поплыл по направлению к Фроару. Тот быстро прикрыл голову руками. Сивара, широко раскрыв глаза, с ужасом следила за передвижением светящегося пятна. Шарик, подлетев, легко коснулся лба Фроара и растворился, вернее, просочился в тело великана, как капля воды в лужу! Похититель резко выпрямился. Глаза его светились пустотой. Нож выпал из одеревеневших рук.
      Сивара оглушительно завизжала. Это вывело Джена из оцепенения, он бросился к ней и, подняв безвольные теперь руки, вытащил принцессу из объятий второго министра. Затем он снова схватился за саблю и наконец затолкнул ее в ножны.
      - Сивара!
      Она, беззвучно глотая слезы, бросилась ему на шею.
      Йанак смотрел на них, мечтательно улыбаясь.
      - Прекрасная штука любовь, - наконец проворковал он. - Ладно. Пошли дальше. Покажу вам МАШИНУ. - Он склонился над Каспелем. - Этот человек умирает.
      Джен оставил Сивару и, тревожно взглянув на Фроара, тоже склонился над стариком.
      - Тот больше не сможет причинить вам вреда, - не глядя, заверил Йанак. - Для собственного спокойствия можете считать, что я его загипнотизировал. - Он уложил Каспеля на спину и коснулся окровавленной головы: - Да... Хотел бы я помочь вашему другу... Слишком сильный удар - череп разбит. - Йанак печально покачал головой.
      Сивара, всхлипывая, опустилась рядом со стариком и приложила ухо к его груди - он еще дышал. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты, кровь уже не сочилась из раны. Внезапно он сделал неловкое движение, словно силясь подняться, в груди его заклокотало, он закашлялся и упал.
      - Умер, - констатировал Йанак. С минуту длилось молчание.
      - Каспель мертв! Погиб преданнейший слуга Наниха! - Сивара как-то сразу осунулась и побледнела. - Он молился, чтобы вы согласились вызвать Орчера, он хотел просить его помощи в войне с Корфом. Боже! Услышь его молитвы! Вы говорили, что можно вызвать этого Орчера. Так позовите же его. Я сама обращусь к нему с мольбой! Смерть Каспеля не должна быть напрасной. - Ее голос сорвался, она вдруг вскочила на ноги и схватилась за рукоять сабли Джена. - Фроар! Негодяй! Убийца! Я убью его! Сама убью!
      Джен с трудом удерживал ее, схватив за руки.
      - Зачем? - пожал плечами Йанак. - Оставьте ему жизнь со всеми ее страданиями - сейчас-то он ничего не видит и не слышит.
      - Вызовите вашего бога! - Сивара кивнула, на алтарь. - Вызовите бога! - Постепенно ее пыл улетучивался. Принцесса выпрямилась и решительным шагом направилась к алтарю. Йанак с Дженом, сопровождаемые отсутствующим взглядом похожего на изваяние Фроара, двинулись вслед за ней.
      Дойдя до алтаря, Йанак суетливо засопел, стряхнул с него пыль и даже взобрался на плиту, усердно очищая поверхность лапами. Покончив с этим, он слез на пол и застыл в раздумье. Шестидюймовое стекло закрывало внутренности МАШИНЫ - некую конструкцию из колесиков и разного рода шестеренок, отдаленно напоминавшую часовой механизм.
      - Здесь нет кнопок. - Йанак покосился на Сивару, которая плакала, уткнув лицо в ладони, и пояснил, обращаясь к Джену. - Пусковое устройство внутри, чтобы никто случайно не завел эту штуку. Только я знаю, как с ней обращаться, вот!
      Давая понять, что пояснения закончились, Йанак гордо выпрямился и вытянул вперед лапу - на кончиках пальцев опять вспыхнуло голубое пламя. На сей раз сияющий шарик плавно перекатился на плиту и, без всякого труда просочившись сквозь стекло, юркнул вниз, где и растворился, слегка коснувшись одного из зубцов. Слабо пощелкивая, зубец медленно начал поворачиваться, приводя в движение остальные части механизма - шестеренки и колесики. Нарастающее тиканье сменило ритм; теперь оно больше походило на журчанье, разливающееся из-под хранящей молчание зеркальной крышки и меняющееся с каждым новым, вступающим в работу, колесиком. Постепенно звук становился все громче, и вот уже целая гамма ревущих, визжащих, резких и глубоких звуков заполнила зал, словно под зеркальной плитой хранились все часы, изготовленные человеком с момента их изобретения.
      - И это все? - Руки Джена обвивали Сивару, которая, рассматривая механизм холодным, неприязненным взглядом, перестала плакать.
      - Это все, что должен сделать я. А теперь смотрите.
      Машину окутывало голубым туманом. Жужжащие колесики, казалось, захватывали и переплетали светящиеся нити, протянувшиеся к ним из воздуха. Создавалось впечатление, что именно эти нити и были важнейшей частью всего процесса, в котором прядь за прядью, увеличиваясь в размерах с каждым новым оборотом машины, ткался прекрасный сияющий узор.
      Сиянье и блеск нарастали до тех пор, пока это великолепие не стало ослепительным, то есть, в буквальном смысле, пока не стало слепить глаза. И тут маленькая светящаяся искорка снова возникла, пульсируя, на кончиках пальцев перепончатой лапы; покинув пальцы, она пробежала по виткам узора, подобно рассерженному пауку, бегущему по паутине, все время при этом увеличиваясь и увеличиваясь.
      Джен с Сиварой завороженно смотрели на то, как голубой уголек, сошедший с пальцев Йанака, увеличился сначала до размеров звездочки, потом - луны... еще больше... Вскоре светящаяся сфера разрослась так, что люди вынуждены были немного отступить. Тем временем голубое свечение приобретало причудливые формы - его огненные края напоминали края странного вида раковины и, разрастаясь, все время меняли очертания светящегося пятна. Теперь уже никто не мог бы сказать, каким оно было: шарообразным? плоским? Продолжая расти, оно заставляло все вокруг трепетать в волшебном сиянии, похожем на отражение света от зыбкой поверхности воды. Его рваные края непрерывно вспыхивали, но этот свет не бросал отблесков на стены храма и не очерчивал тени людей, наблюдавших за происходящим. А оно все росло; Джен, Сивара и счастливо улыбающийся Йанак отступали до тех пор, пока не очутились на пороге храма, рядом с ничего не видящим и не слышащим Фроаром. Голубое свечение постепенно достигло размеров огромной резьбы на стене, оно билось и пульсировало в воздухе. Один язык света протянулся вниз и коснулся стекла алтарной плиты. МАШИНА мгновенно стихла, перестав работать. И тут раздался голос... Однако слышали ли они его, или это было всего лишь игрой воображения, распаленного диковинным зрелищем? Звуки, полные смысла, но не нуждающиеся в словах, льющиеся по каналам их разумов, казавшиеся музыкой света бесчисленных звезд, полифонией органа, в алмазные трубы которого поступал не воздух, но огонь!
      - Йанак, я пришел. Но я недоволен. Разве не просил я вызывать меня только по просьбе мне подобных?
      Это был голос Орчера!
      ГЛАВА X
      Это была ни с чем не сравнимая музыка, превращающая огонь жизни в бушующее пламя, полнящаяся любовью и любящая так, как непозволительно смертным, поскольку даже легчайшее прикосновение ее разметало бы тело на атомы. И хотя неведомая сущность предстала перед ними всего лишь непередаваемым всплеском света, Джен поежился, чувствуя на себе ее пристальное внимание. ^
      - Прошу прощения, Орчер.
      Проговорил ли это Йанак, взмахнув лапой, или его мысли вихрем пронеслись у Джена в голове? Воздух рябил, искажая движения, мысли, слова...
      - Эти люди пришли просить твоей помощи. Им грозит опасность!
      Невидимый взгляд ощупал Сивару и Джена, слегка коснулся Фроара и мертвого старика в голубом. В гармонии голоса послышался диссонанс.
      - Сам вижу. Нелепые маленькие твари... Оторвать меня от дел! Как вы посмели! Вообразили, что меня могут интересовать ваши проблемы? А даже если бы интересовали? Что можно с вас получить за помощь? - Голос горделиво возвысился. - Вам не под силу даже вообразить, какие у меня запросы! Целый мир подобных вам людей я могу создать за один вдох и разрушить с быстротой мысли. Все, что вы могли бы мне предложить, уже было моим, пока я не отрекся от этого. И все же вы пришли ко мне просить благословения... Невообразимый хохот потряс храм.
      Каждый новый взрыв смеха сопровождался мощным порывом ветра, грозившим сорвать с людей одежду.
      - Я - Орчер! И видел я немало взошедших солнц, ушедших солнц! Я наблюдал жизнь плазмы - первую, трепетную жизнь на раскаленной новорожденной планете... Но эта жизнь умерла. Потом появилась растительная жизнь, она медленно ползла, и думала, и строила свои маленькие городишки, однако тоже исчезла. Я видел расы рептилий, появлявшиеся и исчезавшие в течение миллионов лет. Я наблюдал вас, людишек, поднимавшихся по лестнице жизни из пятнышек желе, низвергнутых океаном. О, как вы меня развлекали! Так малы! Так ничтожны! Так слабы во всех своих усилиях и так бездумны! А ныне... - диссонанс пропал, - ныне я иногда чувствую к вам симпатию. Некоторые из вас так стараются быть похожими на меня! Вы жаждете достигнуть звезд, пытаетесь изменить их траектории по своей прихоти, но не можете и, без сомнения, не сможете никогда. Вы ограничены вашими телами, нуждами ваших тел. Забавы эволюции... - Его внимание переместилось на Йанака. - Я мог бы изменить путь этой эволюции, Йанак, как сделал это с тобой. Я мог бы превратить ваши тела в ничто и создать доспехи из света для ваших душ, чтобы они могли спокойно парить в вечном пространстве. Однако я воздержусь от экспериментов. Действие должно оставаться за вами. Если я сделаю вас свободными, память о былом будет мучить вас, отравляя желанием вернуться на прежний путь - ничтожный, легкий, бездумный. Что вы тогда станете делать? Я уверен - ничего настоящего. А так вы сами можете прийти к моему пути, присоединиться к моим исследованиям. Нет. Я не дам вам свободы.
      Хотите быть похожими на меня - изменяйте себя своими собственными силами. Если же нет - вы меня не интересуете. Очень скоро вы погибнете и будете забыты! И все, что я могу сделать, - это учить вас, указывать вам правильный путь.
      Ты, кого они зовут принцессой, ты пришла ко мне, ища помощи в войне. Жаль, что ты не пришла много лет назад, когда меня еще интересовали человеческие эмоции. Но тебя тогда вообще не было на свете. А теперь меня это не волнует. Что мне в ваших войнах? Что может значить их исход для меня... Мне не важна ваша победа. Если вы проиграете - что ж, вы пропадете, и только... Впрочем, я допускаю, что несколько заинтересован. Почему? Потому что эта ваша страна... Как ее, Наних? Эта ваша страна следует по пути свободы, поиска и образования. В грядущих веках она, быть может, и породит разум, подобный моему.
      Что касается Корфа... Мне чужды побуждения его властителей. Ради материальных благ они готовы держать разум народа в темноте, а это - путь деградации. Нет, мне это не нравится. Интересы вашей страны близки - о, уверяю вас в бесконечно малой степени, но близки мне. Вы стремитесь к величию так же, как я - к постоянному самосовершенствованию. Такое по мне. Но... - Мелодичный голос омрачился. - В этом Корфе нет ничего, что бы мне нравилось. Они вызывают во мне лишь гнев, а у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на гнев. Корф - это противоречие всем моим принципам. Да, чем больше я об этом думаю, чем больше мой разум привыкает к вашему миру, тем злее я становлюсь.
      Но уточняю: я не могу уничтожить всех ваших врагов, поскольку не все из них хотят жить так, как живут. Они всего лишь рабы своих господ, живущие так по приказу, под страхом смерти.
      Поэтому я могу обещать следующее: я прекращу эту войну, как только она начнется. Но сделаю я это на свой манер. Вы можете счесть его смешным, но это весьма действенный способ. После этого войн у вас больше не будет, в этом можете быть уверены. Хватит войн - Корф и Наних соединят руки в мире и братстве.
      Не кланяйтесь мне, принцесса. Я не бог. Боясь меня, вы пятитесь назад, в тьму суеверий. Лишь пытаясь понять меня, вы приблизитесь к сходству со мной.
      Если пятно света может предостерегающе поднять указательный палец, то Орчер сделал именно это.
      - Запомните! Я приду на зов, но только один раз. Лишь в случае крайней необходимости вы можете воззвать ко мне.
      Над стеклом МАШИНЫ, как ее называл Йанак, сгустилось сияние.
      - Это устройство, вызывающее меня, - оно слишком громоздкое, чтобы вы могли взять его с собой. Поэтому я сделаю вам сейчас что-нибудь поменьше, что-нибудь, в чем останется частичка моего разума, дающая возможность связаться со мной, где бы я ни находился. Использовать эту вещь вы сможете только единожды.
      Неведомая сила отбросила принцессу, Джена, Фроара и тело Каспеля к стене. Колеблющийся свет переместился от плиты в центр зала. Вращался ли он, стоял ли неподвижно - понять было невозможно, только края трепетали, как суетливые языки пламени, и это было видно отчетливо. На полу под ним пыль пришла в движение, с каждым мгновением она крутилась быстрее и быстрее, подобно ленивой серой воде, захваченной водоворотом. И вот уже поднялся тонкий пылевой смерч, вбирающий, втягивающий в себя пыль со всего пола. Часть сияния Орчера скользнула вниз, пронзив весь столб пыли, и на месте смерча остался лежать самоцвет, размером с голову человека. Судя по ясному голубому сиянию, это был сапфир.
      Повторяя в миниатюре самого Орчера, эта угловатая и шишковатая гемма блестела звездочками отражений. v
      Зрители были возвращены на свои места все той же неведомой силой.
      - Вот мой дар. Когда понадобится - разбейте его. Вполне возможно, что он тяжелый, поэтому нести его лучше тебе, Йанак. Видимо, придется тебе сопровождать этих людей в Наних. Тебе самое время расширить кругозор. Пока ты будешь странствовать, никто не вспомнит о МАШИНЕ, а вернешься ты скоро, обещаю тебе. Теперь мне пора возвращаться в созданную мною Вселенную, она слишком сложна, и поэтому ее нельзя покинуть даже на час.
      Сияние стало тускнеть, но вдруг снова вспыхнуло в полную силу и приблизилось к Джену.
      - Да, я знаю этого человека! Совсем недавно, когда я смешивал измерения, чтобы построить новый мир, я, можно сказать, запнулся. Да... я запнулся и, сам того не желая, случайно выплеснул энергию, которая ненадолго сравняла законы его мира и вашего. Миры слились всего на мгновение, но он проскользнул в ворота. Полагаю, ему в это время казалось, что он тонет. Я не успел сразу вернуть этого человека обратно - помешали срочные дела, однако я коснулся слегка его сознания, чтобы ему легче было принять условия этого мира, если бы они оказались слишком непривычными для него. Неплохо... - Музыка Орчера рассыпалась быстрыми нотами смеха. - И он нашел путь сюда, ко мне! Скажи мне, человечек, ты хочешь вернуться к себе? Решай быстро, но осторожно, - я не спрашиваю дважды.
      Джен взглянул на Сивару - ее глаза были полны печали.
      - Нет, - твердо сказал он. - Я остаюсь.
      - Прекрасно. Теперь я должен вас покинуть...
      Сивара, вырвавшись из объятий Джена, вскинула в мольбе руку:
      - Подожди... - Она упала на колени и склонила голову, но голос ее был тверд. - Прости меня, Орчер, но я хотела бы попросить тебя еще об одном... о том, что дорого моему сердцу. Этот человек, - она указала на Каспеля, мертв - убит. Он был мне учителем, как вы - Йанаку. И вот лежит поверженный... Орчер! Верните ему жизнь! Если можете...
      Сияние потемнело, словно угасая. Голос стал задумчивым:
      - Вы меня растрогали, принцесса. Я был бы счастлив, если бы когда-нибудь Йанак ради меня применил великую силу! Но я ведь объяснил, что я не бог! И не в моих силах вернуть жизнь. Все, что я могу, - это создать подобие жизни. Думаю, что вы просите не об этом. Представьте - видеть человека, слышать его голос и при этом все время помнить, что у него нет души. Поверьте, очень скоро вы начнете его бояться, а потом просто возненавидите. Душа покинула тело - я не могу работать с таким материалом. К сожалению, ничем не могу помочь...
      Сивара разрыдалась, мутная пелена застила глаза и Джену, а сияние Орчера, трепеща и вспыхивая, становилось все бледнее и бледнее, пока совсем не исчезло, и опять остался только контур, высеченный в стене храма.
      Долгое время они стояли молча, боясь пошевелиться. Потом Джен склонился над Сиварой, помогая ей подняться, а Йанак, суетливо шаркая, зашлепал вокруг голубого камня. Он поднял его и, несмотря на видимое физическое превосходство над людьми, вынужден был признать, что камень тяжелый.
      - Похороним тело в моем саду. Рядом с ручьем. - Йанак повернулся к Фроару, и тот начал приходить в себя, его глаза тревожно заблестели. Возьмите мертвого человека, - приказал ему Йанак.
      Министр механически склонился над Каспелем и поднял его. Сквозь запыленные залы они двинулись прочь из храма: впереди Йанак с голубым камнем, следом - Фроар с телом Каспеля на руках; Джен с Сиварой, уткнувшей заплаканное лицо ему в плечо, едва поспевали за ними.
      Сад Йанака, как и прежде, был залит солнечным светом. Фроар опустил Каспеля на землю около ручья, и, пока Джен с Йанаком, набрав мха и перламутровых камушков, обкладывали ими тело, Сивара, рассеянно бродившая неподалеку, скрылась в зарослях высокой травы. Вернувшись с охапкой прекрасных серебристых цветов, она уложила их на могилу и, обессилев от горя, опустилась рядом на колени.
      - Возвращаемся на корабль, - немного погодя безучастно произнесла она. Джен наклонился, чтобы поднять голубой камень, но, к своему удивлению, обнаружил, что не может даже сдвинуть его с места. Между тем Йанак свободно подхватил камень, но, немного подумав, опустил на траву и уселся рядом.
      - Знаете, - вдруг заявил он, - я подумал, что, если уж покидаю это место, неплохо бы мне прихватить отсюда немного глины. Вдруг я захочу поразвлечься, а в вашем Нанихе может не оказаться того, что мне нужно. Секундочку. - Он юркнул на торфяной берег, пробежал немного вверх по течению и, зачерпнув побольше глины, скатал ее в шар. Остальные молча наблюдали за тем, как ком становился все больше и больше, а Йанак все добавлял и добавлял глины. Когда же шар стал с ярд в диаметре, морское чудище удовлетворенно похлопало его со всех сторон, выравнивая и уплотняя.
      - Теперь вот что нужно сделать. - Он вымыл руки в ручье, вернулся к остальным, поднял голубой камень и, как будто поясняя свои слова, оглянулся на глиняный шар. И тут даже Сивара громко охнула от изумления - ком шевельнулся, словно его кто-то подтолкнул, качнулся, подпрыгнул и покатился с берега ручья. Докатившись до Йанака, ком капризно запрыгал возле его ног.
      - Нет, - строго сказал тот, - иди впереди нас. - Шар обиженно обогнул его и тяжело выкатился из сада. - Теперь - вы, - повернулся Йанак к Фроару. Великан, с трудом переставляя негнущиеся ноги, двинулся за комом глины. Вслед за ними покинули сад Сивара, Джен и Йанак, прижимавший к груди голубой камень.
      Они вновь шли по затемненным, пыльным залам; шар, казалось, резвился, делая огромные скачки. Вот он весело выскочил из гигантских ворот и поскакал по мостовой к морю.
      Матросы, ждавшие на берегу, приветствовали их было радостными криками, однако, заметив глиняный шар и неестественно сверкавший в руках Йанака сапфир, люди растерянно притихли. Самого Йанака они издали приняли за Каспеля - четверо уходили в город, четверо и возвращались из него, - но что за странная штуковина прыгает и крутится у них под ногами? Когда же они разглядели Йанака, ужасу их не было предела. Напрасно островитянин старательно растягивал губы в приветливой улыбке - это не убавило паники среди моряков.