- Наверное, сговорились вояки, - усмехнулся Петя, - спешат, как на рыцарский турнир...
      - Вот узнают, что мы причина их войны, да как турнут нас с двух сторон, - поежился Ваня.
      - Играй, играй, да погромче.
      Ваня затрубил. Чистые, звонкие звуки горна, отраженные и усиленные лесным эхом, заполнили всю окрестность.
      Белолицые остановились как громом пораженные. А темнолицые с любопытством высунулись из-под берега - они уже успели переплыть реку.
      Обе враждующие армии устремили свои взоры на третью силу, возникшую между ними, - на ребят в красных галстуках, вставших цепочкой у какой-то канавы.
      Многие узнали Петю.
      - Смотри-ка, тот самый, который нас хотел помирить.
      Горн умолк, и наступила тишина. Даже сороки угомонились и чибисы замолчали.
      - Стой, ребята, сначала разберемся - потом подеремся! - громко прокричал Петя. - По два парламентера с каждой стороны - давай ко мне!
      После некоторого замешательства от каждой стороны отделилось по паре ребят. Босоногие, простоволосые, в рваных рубашках и драных штанах - кто же ходит на драку в новом да в чистом? - они подходили с независимым видом, гордые своей удалью. Ну, прямо как древние воины Святослава, поразившие когда-то византийцев бедностью своей одежды и гордой осанкой.
      - Друзья, - обратился к ним Петя, - вы сражаетесь напрасно, по недоразумению. За похищенную рыбу, - обратился он к темнолицым, - и за оборванную смородину, - повернулся он к белолицым, - вам нужно колотить не друг друга, а нас, грешных!
      - Ну и поколотим! - мрачно сказал один из белолицых.
      - За озорство, известно, бьют, - отозвался один из темнолицых.
      - Да мы не ради озорства, - сказал Петя, - а по необходимости.
      - Это какая необходимость с чужих снастей рыбу снимать.
      - Чужую смородину обирать?
      - Да вот пришлось. Прощения просим! - И Петя, прижав руки к груди, поклонился парламентерам.
      Это явно понравилось представителям мальчишеских армий.
      - Повинную голову меч не сечет! - сказал смуглолицый.
      - Ладно, что было, то прошло. А это еще какую беду творите? - белолицый кивнул в сторону канала.
      - Не беду, а радостное дело - хотим болота осушить.
      Чтобы на их месте образовались сенокосные луга!
      - Побогатеть хотите? Побольше сена иметь да на наш хлебушек менять?
      - Ловки! Будут косить луга задарма да ставить из нашего леса дома!
      Петя не ожидал, что хорошее дело вызовет у деревенских ребят такое недоброжелательство.
      Он как-то не придал значения тому, что Вильгельм ловко спекулирует сеном, выменивая на него в соседних колхозах лес и хлеб. Но для ребят это была жгучая проблема.
      - Да нет, что вы, мы же не для брехаловского колхоза стараемся. Мы на этих лугах устроим свой пионерский колхоз. Хотите - и вас примем!
      Это вырвалось у Пети как-то само собой.
      - А что? Мы в долю войдем! - воскликнул смуглолицый. - Нам без сена зарез!
      - Чего не войти, поработаем лето - на всю зиму сена запасем. Вот уважим отцов! - отозвался белолицый.
      И, словно опасаясь, как бы Петя не передумал, они тут же бросились к своим армиям, крича на бегу:
      - Ребята, брехаловские луга осушают! Нас в пай зовут! Вместе робить, вместе укос делить!
      Не успели пионеры оглянуться, как были окружены толпой деревенских ребят. Забыв о драке, мальчишки враждующих деревень просили топоры и лопаты. Все хотели принять участие в интересном деле. Глина так и летела в воду. В реке образовался мутный пенный след. Привлеченные им, под берегом ворочались крупные рыбы.
      - Нам рыбы не жалко, вон ее в реке сколько! - говорили смуглолицые полевики пионерам. - Своих удочек нет - ловите нашими.
      - Рвите ягоды где хотите, хоть на пчельнике, хоть в лесу, - говорили белолицые лесовики.
      В общем труде быстро образовалось товарищество.
      К обеду мальчишки успели сбегать в свои деревни и притащили разной снеди: квасную тюрю в глиняных горшках, хлебные корки, сдобренные луком и конопляным маслом, печеную картошку, пышки из пшеницы грубого помола. И щедро угощали пионеров.
      Многие явились с лопатами и топорами.
      Всем не терпелось поскорей "отворить воду".
      СПОРЫ-РАЗГОВОРЫ, СЛАДКИЕ МЕЧТЫ
      После обеда сам собой возник задушевный разговор.
      Вот бы здорово так всегда: вместе работать, вместе за стол садиться. И жить бы всем вместе дружно и весело.
      Построить такой большущий домище. Вот здесь, на пчельнике. И поселиться в нем. И пусть это будет детский колхоз.
      Что может быть лучше на свете?!
      И главное, сами себе хозяева.
      Никакие взрослые не помыкают, не командуют. Не заставляют делать то, чего не хочется. Ты, например, желаешь пойти рыбачить, а мать заставляет малышей в люльке качать. Ты, допустим, желаешь коней в ночное вести, а дед тебя заставляет учиться у него лапти плести!
      А главное, у взрослых много плохих привычек, которые ребята от них перенимают: иные пьют, другие курят.
      Когда будут ребята жить одни, откуда плохому-то завестись? Все хорошими будут.
      - Даешь детский колхоз!
      - Станем жить одни, без всякого начальства, чтобы все были равны.
      - Председателя все-таки надо иметь, без головы нельзя! Кого-нибудь надо поставить и повыше.
      - Поставишь одного выше всех, а он зазнается, вон как Вильгельм наш, брехаловский.
      - А мы давайте по очереди - нынче один председателем, завтра другой, так по кругу и пойдем, тогда никто не зазнается.
      - Верно!
      Ребята расшумелись, раскраснелись. Все уже чувствовали себя жителями необыкновенного, сказочного колхоза. Глаза у всех горели. Иные даже взвизгивали от восторга, представляя себе привольную жизнь без взрослых.
      А Петя? Петя, признаться, растерялся. Он очень хорошо понимал все тонкости пионерской работы, но о колхозной жизни знал только издалека, из газет.
      - Ладно, - сказал он, - детский или недетский колхоз, потом разберемся - главное, закончить канал.
      После обеда все вместе искупались и снова за работу.
      Канава заметно углублялась. Вскоре каждый землекоп уже выкопал яму в свой рост, и над всей канавой только сверкали лопаты да взметывалась синеватая глина.
      Но чем ниже, тем она становилась мокрей, липла к лопатам, вязла, с трудом отрывался каждый кусок.
      - Ничего, одолеем! - не унывали ребята. За каждым работающим на гребне стояли сменщики. Чуть притомился, запотел, сейчас забирают из рук лопату. И свежая сила сменяет уставшую.
      Хорошо работается, когда всем видна польза труда.
      Вот они, болота, полные резучей осоки да колючего телореза; осуши их, и зацветут здесь луговые травы, зазвенят косы, вырастут стога душистого сена.
      Перед глазами деревенских ребят ясно вставала эта картина. Каждый знал, какое богатство хорошие луга - ведь там, где много сена, много коров, а там, где много коров, вволю пей молока.
      Хорошо работается, когда трудишься не один, а большой артелью. Азарт разбирает, когда видишь, как рядом спорится дело у товарищей. И смех и шутки. Приустал - друзья подбодрят, замучился - сменят.
      Так и работали ребята трех враждующих деревень, забыв все тяжбы и ссоры.
      КОЛДОВСТВО ШАГАЙКИ?
      И вдруг неожиданное происшествие отвлекло их. Появилась бабушка Шагайка.
      Завидев ребят, копающих канаву, она почему-то пришла в ярость:
      - Стойте, озорники! Ишь что затеяли? Пошли прочь!
      Вот я вас! - закричала она и набросилась на ребят, размахивая клюкой.
      Седые космы ее развевались, крючковатый нос трясся, как клюв хищной птицы.
      Девчонки с визгом убегали от нее прочь, мальчишки с хохотом увертывались от ударов клюки. Но не бросали работы. Старуха напрасно носилась по гребню канала - стоило ей отбежать в один конец, как в другом уже сверкали лопаты и взметывалась вверх глина.
      - Остановитесь! Не ройте эту землю, а то она вас зароет! - грозила старуха, не унимаясь.
      - Да что вы, бабушка, то убеждали меня, будто ребят на мыло сварили, теперь в могилу их хотите вогнать.
      Опомнитесь. Не мешайте нам, - попросил Петя.
      Но старуха не унималась. Присев на насыпи, она, тяжело дыша, выкрикивала какие-то непонятные заклятия, потом сорвалась с места и пошла прочь, потрясая в воздухе клюкой.
      Вслед ей раздался свист, улюлюкание, насмешки:
      - Колдунья! Ведьма!
      - Садись в ступу, улетай! Метлой помахивай!
      - Мы колдовства не боимся!
      Работа продолжалась. И так успешно, что осталась между рекой и болотами лишь небольшая перемычка.
      Стоит прокопать ее, и вода побежит в речку потоком.
      И вдруг, откуда ни возьмись, набежала грозовая тучка.
      Шум ветра, блеск молний, веселый гром. И на головы ребят посыпались теплые капли. Вода в реке закипела.
      - Шагайка наколдовала! - засмеялся Яша Волчков.
      Все бросились под защиту огромной дуплистой ветлы.
      Тучка так же внезапно исчезла, как появилась. Ребята даже не очень промокли. Но по дну канавы уже струился не крошечный ручеек, а мутно-синий поток и шумно впадал в реку.
      Глина, выброшенная из канавы, размякла, раскисла, и ребятишки, забравшиеся на гребень, вязли в ней так, что едва вытаскивали ноги.
      При первом взгляде Пете показалось, что канава стала несколько уже. Стенки ее словно припухли и наклонились друг к другу.
      - Может, углубить?
      - Еще подкопать немного?
      - Хватит, - заявил Паша Кашин, - вода сама углубит, она камень долбит, землю роет. А ну, давай помогай отворять болота!
      И он стал раскапывать перемычку. Ребята бросились ему на подмогу. А некоторые все же спрыгнули в канаву и стали ровнять дно, убирая недокопанные холмики и бугорки.
      Но глина, как тесто, липла к лопатам, тянулась, не отрывалась.
      Вот сняли ребята один слой земли с перемычки, сняли другой. Вот уже работают по колено в жидкой грязи.
      Болотная вода словно сама, желая поскорей вырваться и стать проточной, так и напирает. Вот переплеснулась вместе с грязью и водорослями и потекла.
      - Пошла! Пошла! - раздались восторженные крики, и многие мальчики, любящие "провожать" дождевые ручьи, бросились в канаву и стали помогать воде преодолевать бугры и холмики, оставшиеся на дне.
      Среди белолицых и темнолицых мелькали красные галстуки, возбужденные лица Яши Волчкова, Вани Бабенчикова, Нюры Савохиной.
      Но вдруг Петя увидел нечто колдовское, глазам своим не поверил: стены канавы начали сами собой сдвигаться!
      Вначале медленно-медленно, коварно тихо, незаметно.
      Потом все быстрей, быстрей... Казалось, земля вдруг ожила и хочет проглотить ребят.
      Петя издал предостерегающий крик, его подхватили мальчишки, бывшие наверху.
      Почуяв опасность, ребята стали выскакивать. Но вязкая почва не пускала, хватала за ноги. Товарищи сверху помогали, протягивали руки, старались вытащить, но сами сползали вниз в страшную яму.
      Петя бросился на помощь Нюре. Но почва под ним заколебалась, и он упал, услышав какой-то странный, чавкающий звук.
      Канава сомкнулась под крики и вопли ребят.
      Петя хотел вскочить, но увяз в глине, словно кто-то живой ухватил и не пускает.
      Стиснутая сомкнувшейся канавой, к нему тянула руки Нюра, а он не мог ее выручить.
      - Помогите! - закричал Петя. И словно в ответ вдруг услышал звон колокольчиков, будто на помощь ему поспешала невесть откуда тройка с бубенцами.
      ОПЯТЬ ТРИ ВЕСЕЛЫХ ДРУГА
      Тройка не тройка, а пара коней действительно прикатила на пчельник. Правил ею Федя-сапер. А в обнимку с его товарищами сидела бабушка Шагайка.
      Заслышав крики ребят, Федя припустил коней по рытвинам давно не езженной дороги и осадил их только на пчельнике, так что бубенчики на хомутах и колокольчик на дуге звякнули и смолкли.
      - Там они, спасайте! - крикнула бабушка Шагайка и, вскочив с облучка, шустрым колобком покатилась к речке.
      Обгоняя ее, бросился на шум и крики Федя. Скинув гармонь, поспешил Вася, за ним Аким, наспех прикрутивший коней к плетню. Поспели они вовремя.
      Не без труда вытащили Нюру. Быстро откопали Пашу Кашина, которого прихватило чуть не до пояса.
      - Все живы? Никто в яме не остался? - спрашивал Федя, прохаживаясь вдоль канавы.
      Начали считать. Выходило, что все налицо.
      - Ах вы, разбойники, что ж вы наделали? Я же вам говорила, я предупреждала! - сердито кричала бабушка Шагайка.
      - Мы не виноваты, - дрожащими губами произнес Петя, - все шло хорошо... И вдруг земля сама закрылась.
      Как западня захлопнулась.
      - Здесь колдовство! Колдовство! - закричали деревенские мальчишки.
      - Гиблое место!
      - Чур меня! Чур! - торопливо крестясь и озираясь по сторонам, они стали разбегаться в разные стороны.
      Белолицые к своей деревне, темнолицые к своим плотам и на ту сторону.
      - Стой! Постой! Куда вы?
      Не тут-то было. Гонимые страхом, ребята исчезли, словно выметенные невидимой ведьминой метлой. Парнишки, что повзрослей, утащили малышей на закорках.
      - Ну, добились своего, громовые осколки? - уперев руки в бока, сказала Шагайка. - Будете меня не слушаться? Будете над старыми смеяться?
      А Федя, хлопнув Петю по плечу, сказал:
      - Ну, поработали вы на суеверие, братцы! Ух, теперь по деревням авторитет колдунов и ведьм сильно повысится!
      Его друзья рассмеялись, но пионерам было не до смеха.
      Сами-то они выскочили из канавы, отделались царапинами да ссадинами. Но обвал вместе со множеством топоров и лопат похоронил замечательные мечты и планы ребят.
      Растерянность овладела ими не из-за страха, нет, смятение испытывали они потому, что не знали - что же дальше?
      - Ну ладно, - сказал Федя, - носов не вешать, радоваться надо, что все живы остались. Давайте-ка отмывайтесь от грязи да к костру. Ишь все дрожите, как цуцики!
      Где ваш горн? Где барабан? А ну-ка сбор, да повеселей, погромче!
      Опережая ребят, Вася, схватив гармонь, заиграл марш на мотив песни:
      Братишка наш Буденный,
      С нами весь народ.
      Приказ - голов не вешать,
      А глядеть вперед!
      А веселый Аким, подавая пример, разделся и первым ухнул с берега в речку.
      НЕОБЫКНОВЕННЫЙ СБОР
      Пока ребята купались, отмывая грязь, омывая раны и царапины, Федя развел большой жаркий костер и заставил всех побегать вокруг него и погреться. А потом скомандовал:
      - Давай, ребята, подкатывай поближе старые колоды да усаживайтесь на них, проведем пионерский сбор. Обсудим, почему это не получилось у вас с рытьем канала.
      Так, все уселись? Всем удобно и хорошо? Теперь слушайте внимательно. И, оглядев насторожившихся ребят, обратился к бабушке Шагайке: Расскажите, бабушка, почему вы отпугивали ребят, протестовали как могли против рытья канала?
      - Не умею я рассказывать-то, милок. Не получается у меня толком, вздохнула старушка. - Вот была бы здесь моя внучка, она бы вам все как по писаному расписала. Потому что учится она как раз по этому делу... на мели... этого самого оратора! Вот даже и не выговорю!
      - Да нет, это вы выговорили точно, - улыбнулся Федя, - мелиоратором будет ваша внучка. Интересно, почему она выбрала такую профессию?
      - Неспроста, конечно, - ответила бабушка и задумалась, потом вдруг поднялась с колоды, достала из-за пазухи какую-то берестяную трубку и протянула Феде.
      - Возьми, Федя, туесок заветный. Бери, бери. Открывай. Он воском запаян, чтобы сырость не вредила. Вынимай оттуда бумагу, она тебе все расскажет. В ней вся наша шагаевская тайна.
      - Колдовство, которое из рода в род передается! - воскликнул Паша Кашин. - Я слыхал об этом.
      - Да, да, - закивала бабушка Шагайка, - из рода в род. Но передать его можно не каждому. Вот Федя - человек светлый, грамотный, знает розмысл числ. Ему доверить можно.
      Федя осторожно расковырял воск и вынул из туеска сверток старинной бумаги, пожелтевшей от времени. Развернул. И смущенно сказал:
      - Не могу разобрать. Здесь письмена какие-то непонятные...
      - Дай-ка мне, я скорей разберусь, - пришел ему на помощь Аким. - Здесь писано по-древнеславянскому. Дед учил меня этой грамоте.
      Он решительно развернул свиток и, наклонившись поближе к огню, прочел:
      - Сопряжение воды ко благу.
      Розмысл Васьки Шагая, сына Ивашки, крепостного человека господ Куролеповых.
      - Мой пращур это,прапрапрадедушка, - объяснила бабушка, - от него наш род Шагаевых и пошел.
      Аким развернул свиток и стал бойко читать дальше:
      - Составлен сей розмысл в лето 1728 года в двух списках, для сына Ивана и сына Петра, с наказом хранить до тех внуков, кои к просвещению и понятию придут.
      - Один список у внучки, перешел ей от отца... А второй - вот он, пояснила бабушка Шагайка.
      - Мда, так вот, - продолжал Аким, - ...кои к просвещению и понятию придут. Супостатов народных преодолеют. К покорению природы приступят, зная розмысл числ и законы естества. А мне, Василию, народом прокляту, бысть погиблым за чужое злодейство.
      А гистория тому немалая.
      В царство Петра позваны были дети дворянские в Санкт-Петербурх учиться наукам, для вящего блага отечества русского. С недорослем Володимером, сыном Куролеповым, быв послан и я, его детских игр содружник.
      Ленив зело к наукам тот барич, вино пил, табак курил, а все задачи числ и линий решал ему я, раб Василий.
      Когда барича за науки штрафили, меня на конюшне пороли сугубо.
      Премного претерпев, возвернулись мы к домам отчим.
      Барич, наученный заморским замашкам, пить, курить, на чужом языке выражаться, я же раб его, науками обремененный. И тут велел мне барин забавить соседов моим затейством в машкерадах, шутейных огнях и карусельствах. Не видя в том блага, тянул я оного остолопа к сопряжению воды и ветра людям на пользу. Для чего составил прожект: преградить свободный ток реки, заключить оную в желоба, дабы, вращая жернова, хлеб молола, кудель мяла, шерсть валяла. Но сей тиран и злыдень прожект мой, на благо народу роз мы с ленный, на беду употребил.
      Тую реку с пути отвел и пустил на зеленый луг, дабы досадить исконному врагу своему барину Лесоватову, владельцу оных угодий. И, словно по колдовству, сладчайший луг в смердящее болото обратился. Мне же, рабу глупому, велел язык урезать, дабы к молчанию приковать.
      А народ наш, темный еще, моих огненных потех пугался, ведовство мое вел от сил нечистых и чернокнижию моему и колдовству беду великую приписал. Так положили злодеи на голову мою грех свой тяжкий. Чую в спине своей осиновый кол, чую смерть страшну. Да приидет розмысл мой до потомства, да вспомянет оно Василия, сына Ивашки. Оставляю на сем мунскрипте полный прожект, как сие зло в добро обратить. Глядеть велю умно, смышлено, толково и не самонадейно. Не так, как барин Лесоватов. Для отворения воды с лугов повелел он простую канаву копать, того не ведая, что брег здесь ползуч, зыблист и яму ту и народ в ней в одночасье сомнет. И чую плач и вред и сам стражду, ибо заперт в амбар, как умалишенный, и отвратить беды не иму. Да простятся мне дерзости мои, да возрадуются кости мои в могиле, когда розмысл сей исполнится. Аминь.
      Затаив дыхание прослушали ребята страшную повесть прошлого. Бабушка Шагайка плакала.
      - Вот оно, какое дело-то, - нарушил молчание Федясапер. - А вы думали, это все просто, тяп, коп - и канал готов!
      Никто ему не ответил. Ребята сидели красные, как вареные раки, и красней всех Петя.
      Федя взял из рук Акима свиток.
      - Здесь и чертеж есть, проекция намечена, где надо вести канал. Вот смотрите - по старому руслу, где теперь цепь озер.
      - Черная заповедь и Белая заповедь? - заглянул в старинный чертеж Яша Волчков. - Я так и думал, иначе как щука из одного озера в другое прошла?
      - Да, вот она, эстафета предков к потомкам, долго шла, а все-таки дошла. Вот когда еще мудрый человек думал нас с вами от ошибок уберечь! Но мы этого не знали...
      и отцы наши не знали. То помещики мешали, то кулаки.
      Теперь нам ничто не помешает этой тайной овладеть, кроме собственной глупости!
      Федя бережно спрятал рукопись обратно в берестяной туесок.
      - Вы что думаете, - обратился он к пионерам, - когда мы комсомольцами были, на эти болота не заглядывались? Тоже интересовались. Залезем, бывало, вон на ту громадную ветлу и любуемся. Казалось нам все так наглядно: лежит перед нами болото, словно на блюде, над рекой, стоит краешек отломить, и стечет вода в реку, а плодородная земля останется. Бери ее, владей, паши да сей. А коммунисты нам сказали: "Нет, ребята, тут дело непростое. Чтобы луга не заболачивались, во-первых, надо отвести речку Лесоватку. А чтобы плывун канал не затягивал, надо взять его в бетонную рубашку. Вот какая сложная, большая работа". Мы послушались и зря впереди умных не совались...
      Слушал Петя, и бросало его от стыда то в жар, то в холод.
      Беречь дружбу трех поколений - это же первейшая пионерская заповедь! А он-то: "пионерский колхоз", "одни, без взрослых", "прокопать канал - нам это нипочем".
      Ай-ай-ай! А ведь еще много лет тому назад умелец Василий наказывал потомкам: "Глядеть велю умно, смышлено, толково и не самонадейно". Не самонадейно! А я-то!
      А мы-то!
      Наверное, подобные мысли обуревали не только его, но и всех пионеров. Так растерянно они выглядели. Так смущенно молчали.
      Федя словно прочел их мысли:
      - Ну, вот что, братцы, скажу по-чапаевски: на то, что было, наплевать и забыть. Слушайте меня внимательно.
      У нас в колхозах начинаются такие дела, каких еще не было. Партия шлет нам на помощь машины. Тракторы, сеялки, плуги, жнейки - могучую технику. Пришлет и машины для расчистки и осушения этих болот. Вот тогда мы с ними справимся, побогатырствуем. А сейчас немедля нам надо подготовиться к приходу техники на наши поля. В райкоме партии нам сказали, что есть возможность создать у нас МТС, то есть машинно-тракторную станцию. Это будет такая станция, где соберутся все машины для обработки полей. МТС будет колхозам пахать, сеять, косить, хлеб убирать, новые угодья распахивать, старые перелоги поднимать. Словом, и нам поможет лучше с землей управиться и государству больше продуктов создаст. Но для машин нужно крытое помещение.
      - Это есть! - сказал скорый на соображение Ваня Бабенчиков. - Бывшие барские конюшни, которые Вильгельм нам предлагал!
      - Правильно, - улыбнулся Федя. - Но этого мало, надо еще предоставить хорошее помещение для конторы МТС и для жилья инженерам, техникам, трактористам.
      - Попросить Вильгельма выйти вон из бывшего барского дома, да и все! сказал Паша Кашин.
      - А что же, и попросим, дом этот для него слишком велик, а для помещения МТС в самый раз! Но и этого мало - главное, надо обеспечить машинам простор полей! Чтобы было, где могучей технике разгуляться... Деревушки наши маленькие, колхозы в них карликовые.
      - Так собрать их вместе и сделать один! - воскликнула Нюра Савохина. А то ведь что получается:
      Широка наша деревня,
      А в деревне два двора.
      Пребольшущий в ней колхоз,
      Убирает сена воз!
      Все рассмеялись.
      - Да, в том-то и дело - в Брехаловке дюжина дворов, в Нахаловке десяток, в Лесных Полянах тоже не больше.
      И в каждой деревне свой колхоз, правление, председатель, бухгалтер, счетовод. Начальства полно, а работать некому!
      - Вместо коней бы их запрячь! - сказала бабушка Шагайка, и все рассмеялись.
      Никто о детском колхозе больше и не вспоминал, так увлеклись ребята созданием настоящего колхоза, подкрепленного могучей техникой.
      - Так вот, друзья, - сказал Федя, - давайте помогайте объединить все три деревни в одно хозяйство.
      - Только мы не согласны, чтобы Вильгельм был председателем! - хором крикнули ребята.
      - А кем же он должен быть, по-вашему?
      - Сыроваром! - крикнула Нюра.
      - Ладно, предложим ему такую должность от имени пионерского отряда!
      Ребята захлопали в ладоши.
      - Ну, так вот, товарищи, если желаете, завтра же начинайте действовать. Рисуйте плакаты, лозунги - и маршмарш в поход по деревням агитировать за объединенный колхоз!
      - Да мы хоть сейчас! - заявил скорый Бабенчиков.
      - Нет, сейчас мы проведем небольшой пикник, - сказал Федя. - Эй, гармонист, действуй!
      УДИВИТЕЛЬНЫЙ ПИКНИК
      Вася растянул мехи, нажал на лады, и гармонь запела:
      Ты взойди, взойди, Солнце красное...
      Некоторое время спустя стали появляться "гости". По лесной дорожке приехала на велосипеде молодая учительница из Нахаловки. И, прислонив велосипед к старой печке, подхватила песню. А вслед за ней появились еще две девушки, комсомолки из Лесных Полян. Они приплыли на лодке, которой правил старик Гуторин. Ребята его знали, он ведал колхозной пасекой в "Красном пахаре".
      И вдруг - вот уж кого не ожидали! - на пчельнике появился Неходихин. И тоже не один - с ним три девушки из Брехаловки: Пашина сестра - Надежда, Ванина сестра - Вера и Яшина сестра - Любовь.
      Они сделали вид, будто ничуть не удивились, встретив здесь своих пропавших братьев.
      - Наше вам! - приветствовал их Федя. - На собрания не дозовешься, а на пикник пожаловали! А где же самовар? Вам заказывали принести самовар и посуду.
      - Дед Савохин тащит, - сказал Неходихин, - приотстал немного.
      - А вот и я! - сказал дед, появляясь с мешком за плечами. Развязал мешок и высвободил из него громадный медный самовар.
      - Казенное имущество, никому не мог доверить, - сказал он, любуясь жарко сияющим красавцем.
      - А ну, кто помоложе - за еловыми шишками! - скомандовал Федя.
      Пока ставили и разжигали самовар, Вася стал наигрывать танцы.
      - Кавалеры, приглашайте дам! - предложил веселый Аким и пошел в первой паре, подцепив учительницу.
      Федя пригласил комсомолку из Лесных Полян. И крикнул Неходихину:
      - Эй, дружище, опять сторонишься, а ну давай танцуй!
      Неходихин нехотя пригласил другую комсомолку из Лесных Полян и вошел в круг танцующих. Люба Волчкова озорно, тряхнув русыми косами, сама пригласила Петю.
      А Надя и Вера стали танцевать вдвоем.
      Танцевали польку-бабочку - танец, хорошо получавшийся на лужайке.
      Не получалось только у Неходихина. Партнерша то и дело наступала ему на ноги. Сменил барышню, стал танцевать с Надей. И та ему ноги давит. Заиграли краковяк - подхватил Неходихин учительницу и снова подскочил от боли.
      Зато вот веселый Аким со всеми танцевал ладно, ловко, отлично. И все посмеивался над Неходихиным.
      Дед Савохин, старик Гуторин, бабушка Шагайка любовались танцующими.
      Вскоре к ним присоединился еще один зритель. Какойто незнакомый человек вышел из леса. На нем были новые охотничьи сапоги, новая куртка, обшитая по бортам кожей. Шляпа с пером. Новенькое ружье, поблескивая узорным чеканенным ложем, висело дулом вниз на плече.
      Он был выбрит до синевы, и трудно было определить, стар он или молод.
      Уж не бывший ли барин какой-нибудь объявился? Но странно, псы-близнецы Жулик и Мазурик скакали вокруг него, радостно повизгивая.
      - Батя! - воскликнул вдруг Федя Жнивин, узнав отца. - Да ты ли это? И, оставив свою барышню, бросился к охотнику.
      Тут все узнали старого егеря: он вырядился на смотрины невест.
      Раздался удивленный шум. Вдруг бабушка Шагайка закричала:
      - Оборотень! Смотрите на него - оборотень! Сама видела, как он этой ночью из старого в молодого перевернулся! Был с усам-и, с бородой, а как пыхнул на него колдовской огонь из печки, так стал молодой!
      - Да что ты, тетя Шагайка, неужто ты и впрямь в такую чепуху веришь? Не срами! - взмолился Афанасий. - Просто я во все новое переоделся ради этого пикника.
      - А бороду куда дел? А усы? - подступала к нему Шагайка.
      - Ну, было... Ну, припалило малость... А остатки я подбрил... И ничего такого...
      - Ах, ничего такого? А печка в небо не стреляла?
      А щука из трубы, как ведьма на помеле, не вылетала? - наступала Шагайка.
      - Ну и шут с ней, я другую принес, посмирней. Вот она, уху из нее будем варить! - И преображенный Афанасий Жнивин вынул из рогожи щуку нового улова.
      Восторг участников пикника был шумен и многоголос.
      Ну а потом, конечно, варили уху. И пили чай с медом, привезенным стариком Гуториным. И снова танцевали.
      И много было шуток над всеми происшествиями и много веселья. И вот чудо - даже Неходихин под конец стал улыбаться, даже хихикал потихоньку.
      Много было и для него сюрпризов, но самый неожиданный ждал его в конце. Когда пир был окончен, Федя пригласил всех сесть потесней у костра и сказал:
      - Тише, товарищи, пошутили, и хватит. Разрешите собрание партийно-комсомольского актива с приглашенными сочувствующими беспартийными считать открытым. Вот листок - присутствующие, распишитесь. Протокол пусть ведет учительница, она грамотнее всех. Возражений нет?
      Возражений не было. Так же приняли и повестку дня.
      Первый вопрос: информация об организации МТС.
      Второй: о создании единой парторганизации трех деревень - Брехаловки, Нахаловки и Лесных Полян.
      Третий: об укрупнении колхозов.
      Четвертый: о работе пионерской организации.
      Вопросов было много, что и говорить. Пока заседали, дров в костер раз десять подкладывали. И разошлись только на рассвете.
      Расходились бодро, все были веселы, кроме Неходихина. Собрание выразило ему недоверие, и он плелся уныло, обдумывая, уехать ли ему к раскулаченному отцу, неплохо устроившемуся на лесозаготовках, или податься на стройку Магнитки? Там его еще не знают с плохой стороны. Глядишь, и выдвинется. Работать в новом колхозе ему не хотелось, а руководить в нем не предложат даже сыроварней. На эту должность рекомендовал его бывший начальник Василь Василия, он же Вильгельм.
      Вот такие-то дела совершались на этом удивительном пикнике. Шел он, рассчитывая попасть на гулянку, а попал на собрание. Думал поесть, попить, повеселиться, получить удовольствие, а получил строгий выговор.
      Плелся Неходихин в одиночку, пропустив строй пионеров с вожатым во главе и оставив позади деда Савохина, прибиравшего свое имущество: самовар, чашки, ложки.