Теперь мы рассмотрим, каковы в общем виде результаты конъюгации со стороны формы получающихся систем.
      Процесс конъюгации сопровождается, очевидно, преобразованием вступивших в нее комплексов, в той или иной степени. Оно может доходить, как это ясно из предыдущего, до «уничтожения» или, точнее, нейтрализации одного комплекса или некоторых из них, если конъюгируют несколько. Но и помимо того, преобразование может быть столь глубоким, что наблюдение уже «не узнает» прежних комплексов, не признает их за те же самые: конъюгация кислорода и водорода с образованием воды, конъюгация двух механических импульсов, дающих движение по равнодействующей, и т. п. Однако наиболее общим является тот случай, когда и после преобразования мы принимаем, что комплексы «сохраняются», продолжают существовать, лишь в измененном виде. Крайние случаи — уничтожение или радикальная реорганизация — при достаточном исследовании сводятся к нему; прослеживая элементы прежних комплексов в новых сочетаниях, научное мышление как бы восстанавливает для себя эти прежние комплексы, находит под измененными формами их «неуничтожаемую» материю или энергию, те активности-сопротивления, из которых они слагались. Если, например, положительное и отрицательное электричество обкладок лейденской банки взаимно нейтрализовалось путем конъюгации — разряда, то это не означает, что те и другие активности перестали существовать для познания; отсутствие их практических проявлений оно объясняет тем, что элементы обоих прежних комплексов, сгруппировавшись попарно, парализуют друг друга: но их можно вновь разделить и привести к прежнему сочетанию, применив соответственное воздействие извне, т. е. при помощи новой конъюгации с третьим комплексом. Так же кислород и водород, «не узнаваемые» после их соединения в виде воды, химия продолжает познавательно находить в ее молекулах как их элементы-атомы и дает способы опять разъединить и сгруппировать в прежние системы. Следовательно, с научной точки зрения результатом конъюгации вообще является система из преобразованных конъюгировавших комплексов.
      Эти комплексы могут либо остаться во взаимной связи, либо вновь разъединиться в самом ходе изменений, порожденных конъюгацией. Биологическая «конъюгация» живых самостоятельных клеток, связанная с их размножением, относится как раз ко второму типу: обе клетки, обменявшись частью своих элементов, расходятся вновь и самостоятельно делятся дальше. Столкновение двух упругих тел, после которого они продолжают свой путь в новых направлениях и с новыми скоростями, относится сюда же. Процесс разъединения может распространиться и на части первоначальных комплексов, например когда два стеклянных тела при взаимном ударе разлетаются вдребезги. Разъединение, кроме того, иногда идет вообще по линиям, настолько далеким от прежней отдельности комплексов, что нельзя сказать, какой из получающихся новых соответствует тому или иному из первоначальных; таковы, например, обменные химические реакции, как реакция соды (углекислого натра) с серной кислотой, дающая сернокислый натр, углекислоту и воду. Но ближайшее рассмотрение удобнее всего начать со случая наиболее простого и очень обычного, когда конъюгирующие комплексы без радикальной их реорганизации остаются во взаимной связи: объединение животных разного пола в семью, людей в союз, звеньев в цепь, образов сознания в ассоциацию и т. п.
      Прежде всего обратим внимание на состав самих конъюгирующих комплексов. Мы можем брать организованные комплексы самого различного типа и строения; но если исследуем, из каких элементов они слагаются, то без труда констатируем для целой массы случаев — для огромного их большинства — одну общую черту: однородность или по крайней мере известную степень сходства между отдельными частями такого комплекса. Так, общество состоит из многих однородных биологических единиц — организмов; организм также из однородных единиц — клеток; клетка заключает в своем составе ряд белковых соединений, представляющих между собою большое сходство по химическим свойствам; сплавы образуются обыкновенно из двух или нескольких веществ, обладающих общим для них характером металлов; космические системы — из астрономических тел, при всем их разнообразии сходных по многим своим чертам; кристаллы — из взаимно подобных и симметрично ориентированных частиц и т. д. Не будем исследовать в данный момент вопроса, является ли это обобщение универсальным или только частным, хотя и очень широким, а поставим пока другой вопрос: каким путем такие комплексы могут практически получаться?
      Пусть имеется два однородных элемента, которые должны быть объединены в организованную комбинацию; два человека, две вещи, два представления, две величины и т. п. Называя их однородными, мы, очевидно, признаем тем самым наличность в них чего-то общего; но мы не считаем их за одно и то же, следовательно, находим в них нечто различное. Из этого ясно, что мы имеем с ними дело не как с простыми, неразложимыми элементами, а как с комплексами, более или менее сложными, состоящими из элементов частью общих, частью различных — элементов второго порядка. В них наш анализ и должен искать условия организационной связи.
      Предположим, что два человека объединяются в сотрудничестве. Что их тогда объединяет? Общая цель, которая входит в сознание того и другого. Это и есть тот элемент их психики, который здесь выполняет организующую функцию. Определим точнее его значение.
      Говоря об «общей» цели, хотим ли мы сказать только то, что она сходная или одинаковая у того и другого сотрудника? Легко убедиться, что нет, что цели просто «сходной» или хотя бы «одинаковой» недостаточно для организованного объединения. Два человека могут иметь вполне «одинаковые» цели, но именно потому находиться во взаимной борьбе, т. е. составлять дезорганизованную комбинацию. Например, относительно двух конкурентов можно с полным правом сказать, что цели у них «одинаковые»: один желает для себя того, чего для себя желает другой; но, разумеется, организации они вдвоем не составляют, потому что общей цели у них нет. Слово «общая» означает не сходство, а совпадение. При конкуренции одинаковые цели не совпадают, а расходятся: они различно ориентированы. Организованность достигается постольку, поскольку направление активности, выражаемое целью, тождественно для обоих сотрудников. Следовательно, связь создается элементом действительно общим, одним и тем же, входящим в оба комплекса.
      Эта схема применяется и в объяснении, например, фактов магнетизма. Магнитные элементы в ненамагниченной стали могут быть вполне одинаковы по всем своим свойствам, однако они в совокупности дают дезорганизованное целое, потому что ориентированы в самых различных направлениях. Когда и поскольку они под действием, положим, гальванического тока получают совпадающую ориентировку, тогда и постольку из них складывается организованная система — магнит.
      Ограничение «поскольку — постольку» выражает неполноту совпадения, а вместе с тем и организующей функции. Обыкновенно для двух сотрудников их цель сознается не вполне тождественно, и в зависимости от этого их усилия не совершенно согласованы. Так же и направления магнитных элементов даже в самых лучших магнитах совпадают лишь частично.
      Консонанс представляет организованное, диссонанс — дезорганизованное сочетание звуков по отношению к воспринимающей активности человека. Два или несколько тонов образуют консонанс, как известно, в том случае, если у них совпадают некоторые из ближайших обертонов; эти обертоны и служат организующими элементами аккорда. Для нашего слуха эти обертоны являются в полном смысле слова общим их основным тоном; ибо если очень тонкое ухо и выделит тот или иной обертон, то оно не может анализировать, какая доля его силы связана с тем или иным из основных тонов: этот обертон воспринимается как один звук, а не два или более, как одно и то же общее звено консонанса.
      Совпадающие элементы, на которых основывается связь данного типа, могут быть самыми различными. Это легко видеть на так называемых «ассоциациях по сходству» — самой обычной форме психических группировок. Представление А влечет за собой в поле сознания представление В, с которым у него имеются некоторые общие элементы: такова формула подобных ассоциаций. Что же касается этих общих элементов, то они бывают в одних случаях одни, в других — другие, вообще — решительно всякие, какие только существуют в опыте.
      Выражение «ассоциация по сходству» не соответствует в точности способу, по которому тут организуются представления. Дело не в том, что А «похоже» на В, а в том, что некоторая часть их совпадает, что она для них одна и та же. Фактическое сходство двух явлений само по себе вовсе еще не влечет их ассоциации в сознании людей: оно часто весьма долго не замечается вовсе; и много великих открытий в истории мысли сводятся в основе к тому, что улавливается сходство там, где оно ускользало раньше от наблюдения. Ассоциация получается тогда, когда сходные в чем-нибудь комплексы встречаются в одном поле сознания; но именно тогда их одинаковые элементы могут сливаться и смешиваться между собою; только благодаря этому создается действительная ассоциативная связь. Когда, например, вглядываясь в отдаленный предмет, мы затрудняемся определить, человек это или столб, то возможность колебания зависит от «ассоциации по сходству» внешней формы: небольшое количество наличных оптических элементов дополняется то одними, то другими в более сложный образ; но наличные элементы остаются одни и те же — следовательно, они общие для обоих ассоциированных комплексов.
      Для понимания характера изучаемой связи очень важны те ее формы, которые можно назвать полярными или контрастными. На первый взгляд они кажутся совершенно иным типом, притом даже противоположным намеченному до сих пор. Таково сближение, часто наблюдаемое между людьми со способностями и склонностями настолько различными, что они как бы дополняют один другого: одному не хватает именно того, что особенно сильно развито в другом, и наоборот. Сюда же относятся так называемые «ассоциации по контрасту», когда, например, яркий день вызывает воспоминание о ночном мраке, зимний холод — о летней жаре и т. п. Таково, далее, соединение элементов гальванической батареи в цепь: отрицательные полюсы с положительными — группировка, наиболее выгодная при больших сопротивлениях; связь магнитных элементов: северные полюсы с южными и т. д. Простейший же образец — это обычное в практической механике соединение выпуклых поверхностей с соответственными вогнутыми, особенно там, где части машины должны быть взаимно подвижными; тот же метод широко применяется самой природой в анатомии суставов.
      Легко, однако, убедиться, что это отнюдь не особый, противоположный раньше намеченному тип связи, а тот же самый, его частная форма. Мы могли даже взять для него один из прежних примеров — строение магнита. Хотя полюсы, которые соединяются в цепной связи, взаимно противоположны, но «силовые линии» у них общие; а именно они выражают ту своеобразную активность, которая организуется в магните. Так же и в цепи гальванических элементов; тут общим звеном является сам ток, который связывает полюсы, как река — альпийский ледник или озеро с морем. Винт и гайка, в которую он входит, суставная головка и суставная впадина тазобедренного сочленения объединяются тем, что две поверхности совпадают и становятся практически одной общей поверхностью. Контрастные ассоциации белого и черного, теплого и холодного, мягкого и твердого, приятного и неприятного основаны на том, что в восприятии обоих полюсов каждой такой пары участвуют одни и те же элементы нервного аппарата, только в различных или противоположных органических состояниях.
      Взаимное тяготение противоположных натур наблюдается тогда, когда два человека способны реально «дополнять» друг друга. Но «дополнять» возможно лишь там, где имеется неполнота, пробел, в который «дополняющее» входит, как выпуклая поверхность в соответственную вогнутую. Пусть у одного человека имеется недостаток какой-либо специфической активности, у другого же — избыток ее; например, один — «теоретик», а другой — «практик». Организационная связь между ними в виде сотрудничества, дружбы, подчинения и т. п. получится тогда, когда эта активность у обоих имеет одно и то же по существу направление, ориентирована одинаково, к общим целям. Тогда там, где останавливается усилие одного, его продолжает усилие другого; и преодолеваются большие сопротивления, чем если бы эти усилия не сливались в общей ориентировке и не соприкасались в том общем пункте, где кончается одно из них и начинается другое. За понятием «контраста» скрывается определенная общность элементов, без которой это понятие и не имеет смысла. Это было понято психологами, которые «ассоциацию по контрасту» и рассматривают как частный случай «ассоциации по сходству».
      Всякое объединение посредством общих звеньев мы будем для простоты обозначать термином «цепная связь». В наших примерах мы брали пары однородных комплексов или же целые ряды их с одинаковыми соединительными звеньями. Но опыт показывает, что цепная связь может неограниченно развертываться по самым различным направлениям и с постоянно меняющимися связующими элементами. Такова, например, прихотливая последовательность обычной ассоциации представлений: образ А влечет за собой в поле сознания образ В, потому что у них есть общая часть X', но В тотчас же вызывает С, потому что в том и другом есть совпадающий элемент U, совершенно иной, чем X; С приводит к D благодаря еще иной связи Z и т. д. Капля воды напоминает о море, море — о небе, небо — об его светилах, об астрологии, затем о смерти людей о гибели вселенной, о законе энтропии, который некоторыми истолковывается как причина этой будущей гибели, о математической формуле этого закона и т. д., без конца, с иною для каждого случая основой сцепления образов. Аналогично развертывается обыденная связь людей в обществе: А с В соединяют общие вкусы, В с С — общие задачи, С с D — общие несчастья и проч.: цепь извивается, переплетается, спутывается с другой цепью, образует клубок, охватывая миллионы людей, из которых огромное большинство не знают даже о существовании друг друга.
      Условимся называть всю совокупность общих, совпадающих элементов между комплексами, входящими в цепную связь, их «связкою». Ясно, что развитием связки определяется степень связи, то, что называют ее «глубиной» и «прочностью».
      Пусть, например, гальванически спаиваются два куска металла. Ясно, что чем обширнее будет поверхность спайного соприкосновения и чем оно будет сделано более тесным, т. е. чем больше окажется сумма совпадающих элементов, тем большей будет и связь обоих комплексов, если прочие условия остаются равными.
      То же относится ко всякому типу и способу «связки». Пусть перед нами два человека, независимо друг от друга идущие к осуществлению одной и той же цели — сложной и широкой, например политического или культурного идеала. Организационное совпадение их усилий будет достигнуто, разумеется, лишь тогда, когда их цели сольются в сознании каждого из них и каждым будут пониматься как одна и та же для обоих, т. е. когда они выяснят общность своих задач и планов. Чем более полно выясняется эта общность, чем больше элементов приводится к действительному совпадению, тем большая при прочих равных условиях создается организованность для работы в данном направлении.
      Рука вместе с орудием, которое она держит, образует организованную комбинацию для проявления какой-либо активности. При этом соединение тем прочнее, чем плотнее рука охватывает рукоятку орудия, т. е. чем больше элементов совпадения между поверхностями той и другой.
      Два психических образа ассоциируются «по сходству» тем в большей мере, чем полнее «сознается» это сходство, т. е. чем большее количество элементов того и другого образа приводится к совпадению в сознании.
      На многих из предыдущих примеров легко видеть, что цепная связь может быть двух родов: однородная, или симметричная, и неоднородная, или асимметричная. В первом случае сами комплексы, находящиеся в связи, одинаковы, и отношение одного к другому такое же, как того к этому: цепь, составленная из круглых звеньев, шеренга рядовых солдат, сотрудничество работников, вместе выполняющих одинаковую для каждого работу, и т. п. Во втором случае комплексы неодинаковы, и отношение одного к другому иное. Так, винт и гайка по форме весьма различны, а их общая поверхность является выпуклой для винта там, где она вогнута для гайки; аналогично сочетание руки и орудия, начальника и подчиненного, ассоциация по контрасту, сотрудничество разных специалистов и проч. Полной, абсолютной однородности в этом смысле, конечно, никогда на деле не бывает: два комплекса, два отношения не могут быть в точности, до тождества одинаковы; но разнородность может быть так мала, что не имеет практического значения для той или иной поставленной задачи. Ясно, что при однородной связи комплексы — части организованной системы — выполняют в ней одинаковую организационную функцию, при разнородной — разную.
      Во многих комбинациях органической и неорганической природы цепная связь устанавливается лишь путем точного исследования, с применением усовершенствованных методов:
      общие звенья могут ускользать от обычных способов восприятия. В других случаях эти звенья приходится дополнять даже теоретически, потому что вовсе не удается сделать их непосредственно доступными нашим чувствам; таковы, например, какие-нибудь силовые линии магнитных и электрических комплексов, световой эфир и т. п. Из этого видно, что цепная связь есть форма нашего мышления об организованных комбинациях: мы не можем представлять их иначе, как принимая наличность общих звеньев между их различаемыми частями, и если таких звеньев не находим, то вынуждены конструировать их мысленно.

      Все задачи практики, познания, художественного творчества сводятся к тому, что требуется организовать какие-либо наличные элементы или комплексы в группировки, более сложные и соответствующие определенным целям. Простейший тип разрешения этих задач есть именно установление — реальное или мысленное, смотря по характеру задачи, — цепной связи между объединяемыми элементами или комплексами. При этом могут представиться различные случаи.
      Положим, что у нас имеются всего два комплекса — человеческие личности и что нам надо сорганизовать воедино их усилия по отношению к определенным сопротивлениям. Из самой постановки задачи видно, что общего звена пока еще не имеется, т. е, конечно, именно такого, которое связывало бы их соответственно поставленной задаче: иные общие звенья могут быть налицо, но не такие, которые организуют в данном смысле, чтобы преодолевать данное сопротивление. Необходимым звеном здесь явится сознание общей цели, входящее в психику обеих личностей, и в достаточной мере совпадающее по содержанию. Каким путем совершится вхождение этого нового элемента, на данной стадии анализа для нас безразлично; но только оно дает ту организованность, какая требуется. Сущность дела сводится к изменению обоих организуемых комплексов — обогащению двух психик новыми ассоциациями.
      Возможно, что общая и одинаково понимаемая цель уже налицо, но ее сознание возникло независимо у каждой из обеих личностей. Тогда остается привести это их сознание ко взаимному совпадению, присоединив к нему представление о самой общности цели, знание об ее наличности у другого, стремление к координации усилий. Следовательно, и тут задача решается внесением некоторого нового содержания в оба комплекса, только меньшего, чем там.
      В деле организации вещей, или техническом процессе, простейший метод тот же. Если две соединяемые вещи не имеют общих элементов, то их строение надо изменить так, чтобы общие элементы оказались налицо; если элементы, способные к слиянию и совпадению, уже имеются, то надо привести обе вещи в такое соотношение, чтобы эти элементы стали общими. Так, из острого камня и палки каменный топор приготовлялся при помощи получения общих поверхностей: либо в камне просверливалось отверстие, в которое забивалась палка, либо камень одной стороной вколачивался в ткань палки; в том и другом случае совпадение известной части поверхностей достигалось настолько тесное, что неровности одной, входя в соответственные неровности другой, обеспечивали огромное трение, практически соединявшее два тела в одно.
      Предположим, что технически требуется прочно соединить два куска металла, или дерева, или веревки. Связка создается вхождением элементов одного комплекса в другой. Осуществить такое вхождение непосредственно бывает не всегда легко, а иногда и невозможно. Для двух веревок оно достигается просто, например сплетением волокон той и другой или же «связыванием» их концов. Эта простота и легкость зависят от большой относительной подвижности их частей. Не то с кусками металла: их элементы в наших обычных условиях весьма малоподвижны одни по отношению к другим; и если сама форма кусков не является исключительно удобной для их соединения, как, положим, форма винта и гайки, то непосредственно выполнить его нельзя. Но техника знает способы изменения молекулярной подвижности: куски металла можно или совсем расплавить, что позволит слить их в один, или оплавить каждый с одной стороны, что позволит непосредственно спаять их, или, наконец, не доводя до плавления, увеличить все-таки нагреванием эту подвижность до такой степени, которая допускает «сваривание» при помощи сильного механического воздействия. Кусков дерева, однако, подобными приемами соединить нельзя: они бесповоротно разрушаются при нагревании раньше, чем могли бы приобрести надлежащую пластичность.
      В таких случаях обычно применяется метод ингрессии, т. е. метод «вводных» или «посредствующих» комплексов. Эту роль может сыграть, например, клей, в жидком виде легко конъюгирующий с поверхностью дерева, а затем твердеющий, не теряя приобретенной связи.
      Этим приемам вполне параллельны, с них как бы скопированы познавательные приемы объединения разных комплексов.
      Там, где возможно, познание непосредственно находит и сливает общие элементы данных комплексов, что и называется «обобщением». Если, например, в одном поле мышления имеются психические образы воды в реке, воды в ручье, воды в одном, в другом сосуде и т. д., то связка между ними всеми получается как бы путем наложения их друг на друга, при котором единство создается само собой в виде массы совпадающих элементов. Это основная, примитивная фаза познания. Но и здесь часто требуется изменить отчасти состав и строение комплексов, гипотетически дополнить их некоторыми недостающими элементами, на чем основаны почти все научные теории. Так, звезды и планеты до сих пор в нашем опыте — только зрительные комплексы; чтобы познавательно связать их со знакомыми нам земными телами, надо к оптическим элементам присоединить, например, элементы твердости и веса, которых опыт отнюдь не дает, но без которых невозможно «обобщить» небесные и земные объекты. Подобные преобразования нередко даже не замечаются нами — они настолько для нас естественны и необходимы, что выполняются бессознательно.
      В области познания, там, где прямое обобщение не удается, ближайший способ, как и в практике, заключается в повышении пластичности комплексов. Для этого основное средство— «анализ»: мышление, разлагая комплексы на их элементы, т. е. разрывая мысленно связи этих элементов, придает им «относительную подвижность». Например, образы человека, рыбы, насекомого весьма трудно непосредственно объединять в поле сознания, и если они налагаются друг на друга, то сочетание получается смутное, немедленно распадающееся. Но когда биология разложила эти комплексы, надо заметить, и тут сначала практически, на их составные части — органы, ткани, клетки, то создалась полная возможность такого сопоставления, т. е. мысленной конъюгации, в котором общие элементы прочно объединяются и получается устойчивая научная ингрессия. Наконец, в решении еще более сложных конъюгационных задач познание прибегает к методу «вводных» или «посредствующих» комплексов. Например, между человеком и обезьяной оно вводит образ их общего предка, между пространственно удаленными, но взаимно зависимыми телами — эфир с различными натяжениями и колебаниями в нем и т. п.
      Итак, говорят вообще, для цепного соединения двух комплексов требуется их изменить так, чтобы в них получились общие элементы, соответствующие задаче, для которой служит данный организационный процесс. Но далеко не всякие комплексы удается всячески изменять по мере надобности, и особенно не при всяких условиях возможно именно такое изменение, которое позволило бы прямо связать их. Тогда разрешение задачи, как мы сказали, требует введения «посредствующих» комплексов. Исследуем это ближе.
      Предположим, что двум лицам надо объединить свои усилия для одного дела. Полная координация достигается только тогда, когда у обоих имеется в сознании один и тот же план действий. Им надо «столковаться» — тектологический процесс, орудием которого является речь. Но они говорят на разных языках и не могут понимать друг друга. Успешное разрешение задачи в пределах этих двух комплексов невозможно: цепная связь прямо не устанавливается. Между двумя лицами надо подставить подходящее третье, в данном случае просто переводчика.
      В чем заключаются особенные свойства этого промежуточного звена? В том, что оно обладает общими элементами, соответствующими поставленной задаче, с каждым из крайних звеньев, в обоих случаях разными: с одним общая система сигналов — один язык, с другим — другой. Таковы бывают при создании цепной связи организующие комплексы, которые «входят» между организуемыми. Отсюда и название самого метода — ингрессия, т. е. «вхождение».
      Путем ингрессии возможно связывать даже такие комплексы, которые при непосредственном соединении взаимно разрушались бы. Пример из социальной жизни — примирительное посредничество между двумя враждующими или воюющими сторонами. Посредником выступает третье лицо или организация, связанные какими-нибудь общими интересами — материальными или моральными, с той и другой стороной. Когда римляне и сабиняне сошлись, чтобы вступить в бой, похищенные сабинянки, для которых первые уже стали мужьями, а вторые были родственниками, успешно вмешались между ними.
      Бесконечно разнообразные применения того же метода представляет техника. Лезвие ножа нельзя держать руками; но ручка, форма которой соответствует ладонной поверхности сжатой руки, а вещество которой либо сливается с лезвием, либо охватывает его продолжение совпадающей поверхностью, ингрессивно соединяет руку с лезвием в одну систему. Два колеса, связанные бесконечным ремнем, образуют организованную систему для технических целей: опять совпадение поверхностей промежуточного звена и двух крайних, совпадение до мельчайших неровностей, от которых зависит трение. Еще пример — два телеграфных аппарата и проводник, связанный с каждым из них своим электрическим состоянием. Беспроволочное телеграфирование показывает, что эфир может выполнять ингрессивную роль. С точки зрения электромагнитной теории света всякий оптический образ на сетчатке есть частный вид беспроволочной телеграммы, исходящей от предмета, так что для лучистой энергии вообще эфир есть универсальная ингрессивная среда.
      Сложные передаточные механизмы в машинном производстве дают картину ингрессии со многими промежуточными звеньями, связь которых меняется от одного к другому. Нужна длинная цепь ингрессии, чтобы получить систему, в которой водопад прядет хлопок или освещает жилища.
      Создавать ингрессии практически человек может только в поле своих коллективно-трудовых мускульных усилий, следовательно, в ограниченных рамках. Но эти рамки постоянно расширяются с прогрессом труда. Притом опыт показывает, что посредством вводных звеньев, целесообразно выбранных, одного, или нескольких, или многих, возможно установить реальную связь между любыми комплексами, как бы ни были они взаимно удалены в поле труда или взаимно несовместимы по направлению активностей.