Хроники «Беркута» - Река убиенных

– …И вот, дошли, – запоздало отреагировал на его слова белогвардеец. – Возвращаемся на свою землю в обозе германцев. Я вас не обидел, оберштурмфюрер?

Штубер молча сбросил маскхалат и, оставшись в форме красноармейского лейтенанта, вновь выдернул из убитого нож. Уже держа его в руке, словно хотел броситься на Розданова, эсэсовец прислушался к тому, что происходило в долине. Несколько выстрелов прозвучали совсем близко. Однако вряд ли там мог находиться кто-либо из «бранденбуржцев». Очевидно, преследователи яростно «расстреливали» подозрительные заросли.

– Встать, поручик, встать! – оберштурмфюрер вытер пучком травы нож и сунул его за голенище сапога.

– Нет сил.

– Я сказал: встать! Сбрасывайте свои салонные лохмотья. Что там у вас под ними?

– Цивильное.

– Тогда примеряйте это, с убитого.

– Хватит того, что эти провинциальные мерзавцы заставили меня одеться в цивильное. Но снимать с трупа…

– Прекратить болтовню, – осек его Штубер, переходя на немецкий. К пулевым и ножевым отверстиям на гимнастерке он подносил зажигалку, и через несколько мгновений на месте их образовывались небольшие прожоги. – Вот так, дезинфекция и гигиена, – явно остался доволен своей смекалкой. – Быстро снять, переодеться. Следовать за мной. Заплату наложите, когда окажемся в безопасности.

Оберштурмфюрер выдернул из-под убитого пулемет, проверил. Странно: в диске все еще оставалось несколько патронов. На короткую очередь вполне хватило бы. Очевидно пулеметчика погубило тщеславие: захотелось во что бы то ни стало привести пленного.

– Как же он преследовал меня, провинциальный мерзавец! – тяжело поднимался Розданов. – Он ведь загнал меня, как гусарского жеребца.

– Быстрее, лейтенант, быстрее. Иначе придется пристрелить и вас. Не оставлять же такую «находку вермахта» врагу, – нервно торопил его Штубер, наблюдая, как тот медленно, брезгливо стаскивает с убитого обмундирование.

Он конечно же бросил бы Розданова, будь этот человек немцем. Но Бог послал ему в спутники русского! С чистым, петербургским, насколько он понимает, произношением. Это-то и поможет, когда придется предстать перед советскими офицерами.

5

Сняв гимнастерку, Розданов не спешил облачаться в нее, а обвязал рукавами вокруг себя и в таком виде подхватил вместе со Штубером тело пулеметчика. Замаскировав его листьями и ветками в соседней лощине, они еле успели спастись от цепи возвращающихся в лес красноармейцев, решивших еще раз прочесать этот участок леса до границ укрепрайона. Они замерли в небольшой ложбинке, прикрытой ветками молодой ели, в трех шагах от того места, где прошел русский офицер, и не заметил он диверсантов только потому, что на несколько мгновений отвлекся, подгоняя отставших солдат. «В цепь, в цепь! – рявкал он. – Не терять друг друга из виду!»

– Они ведь еще и службы не знают, провинциальные мерзавцы, – на ухо Штуберу проворчал поручик, как только спина красного командира скрылась в кустарнике.

– Так пойдите подмуштруйте их, – язвительно посоветовал Штубер. – Вам за это воздастся.

– Но ведь действительно обмельчали. Ни дисциплины, ни толковых офицеров.

– Самых толковых они перестреляли в Гражданскую, – не отказал себе в удовольствии Штубер. Все равно следовало несколько минут вылежать: вдруг позади вторая цепь или контрольный арьергардный дозор. – Уцелевшие же спасаются в эмиграции, пытаясь поучать: кто англичан, а кто германцев.

Розданов хотел что-то ответить, но Штубер захватил его за загривок и ткнул лицом в листву.

– Не дышать, – едва слышно приказал бывшему белогвардейцу. Расчет оказался верным: русские действительно пустили вслед за цепью арьергардные дозоры, которые должны были перехватывать прорвавшихся сквозь цепь. Один из таких дозоров, в составе троих бойцов, прошел метрах в десяти от них, полукругом охватывая поросшую кустарником лощину.

Розданову хотелось поскорее добраться до реки и попытаться переправиться на правый берег. Он понимал, что Штубера, как немца, могут взять в плен и поместить в лагерь. Его же, русского и бывшего белогвардейца, пленным офицером армии противника считать не будут, а повесят, как предателя. В лучшем случае, расстреляют. И конечно же не перед строем.

Именно боязнь оказаться в руках своих соотечественников и гнала его к Днестру. Он и сейчас продолжил бы путь к реке, хотя здравый смысл подсказывал ему: спасение только в более глубоком тылу русских. Подальше от укрепрайона, от места высадки, от скоп-ления войск.

– Вы что, решили пригнать меня к Москве раньше дивизии СС «Дас рейх»? – вспыхнул Розданов, когда Штубер буквально под дулом пистолетика заставил его свернуть с кромки леса на поросший мелким ольховником склон долины.

– Понимаю, для вас предпочтительнее Санкт-Петербург.

– Хватит того, что ваши провинциальные мерзавцы забросили меня на левый берег Днестра раньше всех авангардных войск.

– Слишком многословны, поручик, – Штубер решил обращаться к нему так, употребляя более высокий чин Розданова, к тому же полученный еще в Белой гвардии. – Идти будете туда, куда прикажу. А что касается азов диверсантской науки, то преподам их вам чуть позже.

– Мне-то казалось, что я их уже получил.

В ответ Штубер снисходительно оскалился: «Русско-офицерская самонадеянность. И спесь. Развернутым строем, под знаменами, плечо в плечо и под барабанную дробь. Психическая атака, видите ли… При такой-то плотности огня! Довоевались!»

Просмотр белогвардейской кинохроники и советских «революционных» фильмов был когда-то одним из элементов подготовки в разведшколе. Поэтому Штубер знал, с кем имеет дело.

Но и Розданов тоже понимал, кого судьба послала ему в попутчики. И даже предполагал, что эсэсовской элите еще только надлежит сформироваться и что со временем не только Германия, но и вся Европа может получить вышколенную, огнем и словом закаленную военно-политическую касту.

Улыбка этого рослого, смуглолицего, совершенно не похожего на немца верзилы – впечатляла. Как и его внешность. А еще поручику бросилось в глаза, что ведет себя оберштурмфюрер как-то слишком уж уверенно, словно оказывался в этих краях и в подобной ситуации по крайней мере раз десять; при этом – никакого красования; и эта манера говорить – холодно, властно и с чувством нескрываемого превосходства…

– Вас готовили в диверсионной школе? – негромко поинтересовался оберштурмфюрер, когда, спустившись в долину, они перебрели через каменистую речушку и короткими перебежками начали приближаться к чернеющему на опушке леса сараю с сеновалом. Новое, добротное строение это стояло метрах в пятидесяти от дома, на возвышенности, и вместе с ним составляло чуть отколовшийся от деревни хуторок. Более удобного места для того, чтобы передохнуть и привести себя в порядок, даже трудно было себе представить.

– Будем считать, что в школе. На самом деле – нечто вроде ускоренных курсов: прыжки с парашютом, рукопашный бой, диверсии на дорогах… Добровольцем в вермахт я попросился только в марте сорок первого. Когда понял, что от похода на Россию вашему фюреру не удержаться.

– Так вы еще и доброволец! Тогда в чем дело, поручик? Я не должен слышать никаких роптаний.

Подбежав к сараю, Штубер ударом сапога толкнул дверь и, пригнувшись, нырнул внутрь. Никого. Прикладом пулемета и каблуками сапог оторвал в нижней части две доски задней стенки, чтобы обеспечить себе отход к лесу, и настороженно осмотрел опушку.

– В вашем распоряжении, поручик, полчаса. Отдышаться, залатать гимнастерку, вырезав лоскут из нижней ее части, а главное, застирать кровь на воротнике.

Примечания

1

Формально исполняющим обязанности начальника Шес-того управления Шелленберг был назначен уже на следующий день – 22 июня 1941 года.

2

Оберштурмфюрер СС – чин, приравненный к армейскому (вермахтовскому) обер-лейтенанту.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.