Турнир…
      Как много таит в себе это слово!
      В первую очередь это огромный праздник для зрителей, которые солнечным апрельским днем, забыв о повседневных делах и заботах, пришли на арену в центре столицы.
      Это возможность показать себя лучшим воинам королевства. Среди них и состоящие на службе Его Величества, и странствующие герои, чьи подвиги воспеты бардами и менестрелями, и даже обычные наемники.
      Турнир…
      И только для придворных это настоящая головная боль. Ведь им пришлось собирать бойцов, рассылая с гонцами грамоты во все уголки королевства, подготавливать арену, продумывать последовательность состязаний…
      Но чем успешней, чем ярче пройдут игрища, тем больше будет довольных лиц горожан, тем меньше появится поводов для недовольства. Да, жизнь многих нелегка, но мещане умеют радоваться малому, и турнир, коль он удастся, они запомнят надолго. И станут в лицах пересказывать друзьям и близким все, что творилось в те дни на главной арене Роузена.
      Малышня облепила деревья еще ранним утром: каждому из ребятишек хотелось вживую полюбоваться на настоящих рыцарей. Раскрыв рты, будут следить они за поединками, а после пытаться повторить их приемы – в своих, менее кровопролитных, играх.
      Но хватит пока о зрителях. Стоит, пожалуй, взглянуть и на готовящихся к сражению героев…
      – Да не переживай ты так, Брейв, братишка! – Светловолосый голубоглазый великан дружески похлопал собеседника по плечу. – Я уверен, что легко расправлюсь с этим выскочкой еще в самом начале!
      – Надеюсь, – вымученно улыбнулся Брейв.
      – Вот и отлично… – Великан прислушался к речи глашатая, а потом быстро сказал: – Ладно, братишка, я проверю доспехи, а ты пока иди на трибуны. После этой пары мой черед, и я хочу быть полностью готов.
      Брейв рассеянно кивнул и поплелся прочь из шатра.
      Это был молодой парень, лет двадцати пяти – двадцати шести, с коротко стриженными темными волосами, карими глазами, куцыми усами да бородкой клинышком. Долговязый и худощавый, Брейв не производил впечатления человека опасного, но те, кому довелось хоть однажды схватиться с ним, в один голос утверждали, что парень отнюдь не так прост, как может показаться. И это были не пустые слова ради оправдания.
      В детстве Брейву и его брату Рону не раз и не два приходилось участвовать в уличных драках с соседской ребятней. В отличие от дворянских детей, за которыми повсюду следуют десятки нянечек, сыновья гончара Джека с улицы Постегвард целыми днями бродили по городу и очень часто попадали в самые разные переделки. Впрочем, они всегда находили способ из этих передряг выбраться.
      Со временем их отец уже совсем не удивлялся, если ранним утром в дверь его дома стучал очередной родитель очередного «несправедливо обиженного» чада и начинал громко требовать «правосудия». Первое время Джек даже наказывал мальчиков, но потом перестал. Только надеялся молча, что когда-нибудь ребята наиграются, и вот тогда…
      И это самое «тогда» в скором времени наступило: Рон попался на глаза лорду Лейзону, славному рыцарю Его Величества, и тот, очарованный крепким и дерзким мальчишкой, взял его к себе в пажи. Чуть позже Рон стал оруженосцем рыцаря, что вызвало немало возмущений: дескать, как это так, безродный ведь! Но Лейзону на те возмущения было наплевать.
      А спустя два года Рон покорил новую ступеньку – сам стал рыцарем. Посвящали мальчишку-оруженосца неохотно, но отказать его бывшему хозяину не посмел даже сам король, настолько велики были заслуги Лейзона перед престолом.
      Теперь же старшему брату выпала честь биться на главном турнире Зейда. Сегодня он мог показать всем недовольным, что не зря посвящен в рыцари, не за просто так!
      И у него были все шансы, чтобы победить в этом турнире.
      Однако судьба решила немного пошалить и свернула совсем не туда, куда должно. Не успел Брейв усесться на лавку в третьем ряду, как из шатра его брата выбежал бледный и до смерти перепуганный паж.
      – Убили! Убили! – закричал он, размахивая руками, таким способом, видимо, стремясь привлечь к себе побольше внимания.
      Брейв, одновременно с сотнями других зрителей, вскочил и подался чуть вперед, едва не вывалившись на арену. Внутри похолодело: неужели?..
      Не имея сил ждать ни секунды, парень побежал к шатру брата.
      – Куда? – попытался изловить Брейва стоящий у входа страж, но тот легко выскользнул из его объятий и нырнул внутрь.
      На земле, в луже крови, лежал его брат.
      Глаза Рона широко открыты.
      Но в них не было и капли жизни.
      Брат Брейва был мертв.
      – О нет… Рон… – Парень опустился на колени перед мертвецом и закрыл лицо руками. – Как же так?
      В шатер вбежали двое – начальник стражи вон Дейвис и мальчишка-паж.
      – Кто вы такой?! – недовольно воскликнул служитель закона.
      – Я… его брат… – ответил парень, оборачиваясь к Дейвису.
      – Это он! – неожиданно вскрикнул мальчишка, тыча пальцем в Брейва. – Он!
      – Он? – нахмурился стражник. – То есть?
      – Это он убил господина Рона! – выпалил паж.
      – Что?! – воскликнул пораженный Брейв.
      Чрезвычайно тяжело терять настолько близкого человека. Но совсем невыносимо слышать подобные обвинения.
      Он убил брата?!
      – Что за чушь?! – рявкнул парень, вскочив на ноги. – Да я и подумать о таком не мог!
      – Это ты! Ты, ты, ты! – закричал мальчишка, от волнения подпрыгивая на месте. – Я все видел! Ты поплатишься за смерть моего господина!
      – Да как ты смеешь, малец… – Глаза Брейва сузились. Гнев пока что бушевал внутри, но любое неосторожное слово могло легко открыть хлипкую дверцу наружу.
      – Ну-ка, осади! – Вон Дейвис встал между парнем и мальчишкой. – Еще и мальчишку решил прикончить?
      – Что значит «еще и»?! Ты намекаешь, что это я убил Рона?!
      – Я ни на что не намекаю. – Стражник пропустил мимо ушей неуважительное обращение простолюдина. – Но у нас есть свидетель.
      – Он может лгать!
      – А разве вы не можете? – пожал плечами Дейвис. – По мне, так вы ничем не лучше его. Но он – паж, слуга убитого, да к тому же ребенок. А вы – кто вы?
      – Я же сказал, я – его брат!
      – Тем больше у вас может быть мотивов. Банальная зависть, к примеру. Или, возможно, господин Рон увел у вас девушку, или вы крепко поругались… Да мало ли что может случиться между братьями?
      – Значит, пажа вы совершенно не подозреваете.
      – Что вы несете, уважаемый? Мальчишка убил рыцаря? Ха! Большей глупости не слышал в жизни. Да и нашлись уже свидетели, утверждающие, что паж вошел в шатер только после вас и тут же выскочил наружу, извещая о смерти господина Рона всех собравшихся. Так что этот вариант отпадает…
      – …и остаюсь только я, верно? – глупо хмыкнул Брейв, глядя за спину собеседника.
      – Да. И, похоже, все улики против вас. Сочувствую, – сказал вон Дейвис более для проформы, потому что в голосе его чувств вовсе не наблюдалось.
      Брейв усмехнулся. Нервно, неестественно.
      Грамотно же его подставили. Не оставили и крохотной надежды на спасение.
      Но кому это понадобилось?
      Ответа Брейв не знал. У них с братом никогда не было врагов. Разумеется, случались мелкие стычки, но последние годы, особенно после того, как Рон стал рыцарем, и они обходили стороной.
      – Пойдемте со мной, уважаемый, – сказал вон Дейвис. Стражу наскучила игра в молчанку; ему хотелось поскорее сдать убийцу тюремщикам и спокойно наблюдать за происходящим на арене действом. – Сами понимаете, я не могу оставить это просто так. Вам придется побыть в заключении, пока мы не решим, что с вами делать дальше.
      Брейв несколько секунд стоял, рассматривая лежащего на земле Рона. А потом буркнул:
      – Ведите.

* * *

      Его поместили в одиночную камеру. Небольшую, темную, достаточно холодную – даже по весне. Под самым потолком было единственное оконце – маленькое, с крепкой решеткой из толстых стальных прутьев.
      – Сиди тихо, не буянь, – наставлял Брейва тюремщик, немолодой уже дядька лет сорока, бородатый, грузный. – Коли чего, я тебя не пожалею, дубинкой по черепушке дам, мало не покажется. Так что имей в виду! Вечером тебе принесут поесть. А назавтра… назавтра будет видно…
      Надзиратель ушел. Закрылась окованная сталью дверь, щелкнули засовы. Брейв некоторое время сидел, тупо пялясь в одну точку, потом вздохнул грустно и улегся на кучу соломы, заменяющую пленнику лежак.
      Отвратительный день. Смерть брата, самого близкого человека. Обвинение в убийстве. Тюрьма.
      И ведь это, судя по всему, – только начало. Если стражники не найдут настоящего убийцу, всех собак повесят на Брейва. Хотя кто сказал, что они вообщестанут искать? У них есть подозреваемый, есть свидетели… а что еще надо, чтобы обвинить кого-то? У них небось и сомнений в его вине не возникнет…
      Завтра утром, Брейв в этом не сомневался, к нему явится начальник стражи и поведет на суд, пред светлый лик самого Джуана Первого. Его Величество предпочитает дела подобного рода рассматривать самостоятельно, не доверяя мировым судьям.
      А вот что будет дальше? Тюрьма? Эшафот?
      Как поступят с тем, кто убил рыцаря, вассала короны?
      Догадок много, но истина – одна, и знает ее лишь король.
      Интересно, придет ли отец? И что он решит, когда услышит о случившемся? Поверит ли, что это Брейв убил брата, или поймет, что сына его подставили?
      И снова нет ответа…
      Ясно только одно: даже если его не повесят, даже если он отделается десятью, пятью, двумя годами тюрьмы, его жизнь уже никогда не вернется в привычное русло. Горожане будут сторониться Брейва, лучшие друзья станут бывшими, и даже отец, коли он доживет до освобождения сына, отречется от него.
      Его будут звать братоубийцей, и никто не поверит, если он станет отрекаться от своего греха. Все сочтут это ложью.
      Отвернувшись к стенке, Брейв закрыл глаза и постарался выгнать из головы дурные мысли. Он хотел забыться сном, но сном темным, пустым, который и не сон вовсе, а сплошное черное пятно, не имеющее смысла и не несущее боли.
      И Кварус смиловался над ним, впервые за день.
      Боги тоже бывают милостивы, если вдуматься.

* * *

      Однако пробуждение вновь вернуло все на свои места.
      Действительность безжалостна и холодна к людям, отсюда все их беды, незаживающие годами душевные раны. Время старается их залечить, но воспоминания, кои действительность призывает на помощь, непреклонны. Они рвут сознание на части, они впиваются в память когтями, отказываясь уходить прочь. Они – безжалостные монстры, обитающие внутри людей.
      И чем меньше прошло времени со дня, изменившего человеческую душу, тем яростней и злее бывают воспоминания. Тем тяжелее переносить их.
      А порой время и вовсе заключает с действительностью союз, и союз этот называется ожиданием. Оно может быть почти незаметным, а может быть долгим, мучительным. Время словно нарочно замедляет ход, а действительность накрывает человека с головой, и он все ждет, ждет…
      Брейв устал сидеть. Он встал, обошел свою темницу – раз, другой, третий. Замер, вслушиваясь в тишину, надеясь различить шаги.
      Когда же?
      Томительное ожидание длилось часа два, не больше, но заключенному казалось, что прошло несколько лет. Когда наконец заскрежетали засовы, у него вырвался из груди вздох облегчения.
      Он в тот момент готов был выслушать любой приговор, помилование или смертная казнь – все лучше, чем ожидание!
      – Утро, – поприветствовал Брейва надзиратель, входя. Обернулся через плечо, крикнул в коридор: – Забирайте вашего дружка!
      В камеру вошли двое стражников.
      – Ты бы хоть покормил парня, что ли, – заметил один из них, мужчина лет тридцати пяти с длинными светлыми волосами, рассматривая бледного Брейва.
      – Дык как раз сейчас и собирался! Ведите его в столовую, повар чего состряпает, да отзавтракает тогда!
      Брейву связали руки за спиной и вывели в коридор.
      – Смотри, только без шуток! – предупредил его длинноволосый. – У меня приказ убивать на месте при попытке к бегству.
      Брейв на ходу кивнул.
      Столовая представляла собой просторный зал с двумя длинными столами и несколькими рядами табуретов. Пока зал пустовал, но к обеду его заполнят оголодавшие заключенные, и тогда только успевай похлебку разносить!
      – Это еще кто? – недовольно осведомился повар, отвлекшись от готовки.
      – Да вчерашний, – ответил тюремщик. – Я его на общий завтрак не повел, ждал, чего там сверху скажут. Вот сказали – покормить перед судом, так что давай наливай ему плошку!
      – У меня тут не трактир, Рич! – огрызнулся повар. – Надо было его вести в положенное время, чтоб пожрал!
      – Тебе чего, налить трудно?
      – Ждите до обеда. Некогда мне сейчас ему завтрак стряпать!
      – Ах, до обеда? – Глаза надзирателя сузились.
      – До него самого. – Повар был непреклонен.
      Властелин кухни, правитель столовой…
      Свистнула в воздухе плетка. Повар вскрикнул от боли и схватился за плечо.
      – Ты чего делаешь, Рич?! – воскликнул он испуганно.
      – Давай быстро за работу, иначе еще разок подстегну! – пригрозил надзиратель, подвешивая плетку обратно на пояс.
      Повар пробормотал под нос что-то неразборчивое, но спорить больше не решился.
      Спустя несколько минут перед Брейвом стояла полная плошка и кружка с неизвестным парню пойлом. Пойло было вонючим и густым.
      – Что это? – спросил пленник, потирая запястья: на время завтрака стражи освободили его от пут.
      – Похлебка, – ответил тюремщик, усевшись на табурет с противоположной стороны стола. – Не нравится, что ли? Ну, ничего другого нет, не хочешь – не ешь.
      – А в кружке?
      – А Кварус его знает! Настойка на травах небось. Или чай какой, из дешевых, жейских.
      Брейв невольно поморщился: из Жейса в королевство всегда везли самое разнообразное дерьмо. Обитатели дружественной страны то ли отличались редкостно извращенным представлением о нормальной пище, то ли сплавляли в Зейд все ненужное им самим.
      Впрочем, не ожидал же он в тюремной столовой отведать лучшего вина из подвалов королевского замка?
      Шумно сглотнув, Брейв приступил к трапезе.

* * *

      Десятки любопытных взглядов провожали его на площадь. Он смотрел в землю, не желая видеть лица горожан. Он боялся разглядеть в них слишком много презрения – гораздо больше, чем заслуживал на самом деле.
      Сразу по окончании завтрака Брейву вновь связали руки и повели на суд. Все попытки разузнать, что его ожидает на площади, разбились о молчаливый заслон стражей. Судя по всему, устав запрещал им общаться с пленниками… хотя, вполне возможно, они и сами не горели желанием с ним говорить.
      Для них он был убийцей рыцаря – благородного вассала Его Величества. И за человека его, этого убийцу, стражники уже не считали.
      Увидев установленный посреди площади помост, Брейв похолодел. Неужели все же смерть? Однако, приглядевшись, он вздохнул с некоторым облегчением: на помосте был установлен лишь трон, предназначенный явно не для него.
      Для короля.
      – Его Величество Джуан Первый! – оповестил глашатай, приютившийся на самом краю помоста.
      Заиграли трубы, зашептались собравшиеся на площади люди. Врата открылись, и, сопровождаемый свитой и личной охраной, к народу вышел король.
      Джуан Первый был человеком пятидесяти лет, с длинными, ниспадающими на плечи седыми волосами, невероятно пронзительным взглядом серых глаз и властной осанкой. Он правил Зейдом вот уже тридцать пять лет, и при нем королевство процветало. Было несколько мятежей, но благодаря умелому руководству Джуана и его военачальников они так и закончились ничем.
      Его Величество был отличным полководцем и дипломатом.
      Отсюда и блистательные союзы с Жейсом и Логвиндором, отсюда и народная любовь.
      А еще Джуан Первый был весьма проницательным человеком с врожденным чувством справедливости.
      Поднявшись на помост и усевшись на трон, Его Величество прежде всего поднял руку и поздоровался с народом:
      – Приветствую вас, жители Роузена!
      Толпа ответила ему одобрительным гулом. Джуан степенно кивнул и велел, обращаясь к стражникам:
      – Подведите обвиняемого!
      Солдаты молча отдали честь и подтолкнули Брейва в спину – мол, выполняй приказ. Он поспешно засеменил к помосту и замер у самых ступенек.
      Обвиняемый был напуган, и оттого движения его были судорожно-резкими, нервными. Тряслись коленки.
      – Приветствую тебя, – кивнул король парню.
      – Благодарю, Ваше Величество, – в ответ склонил голову Брейв. – Приветствую вас тоже.
      – Насколько я знаю, ты являешься братом убитого рыцаря, господина Рона, ведь так?
      – Да, Ваше Величество, истинно так.
      – Что же подтолкнуло тебя на убийство?
      – Я не убивал брата, Ваше Величество! – воскликнул Брейв. Память, словно в издевку, подбросила ему образы из вчерашнего дня: Рон, лежащий в луже крови, мальчишка-паж, кричащий: «Это он! Он убийца!», спокойное лицо вона Дейвиса…
      – Тише, не кричи, – поморщился король. – Я догадывался, что преступление совершено тобой неосознанно… ты, похоже, просто был не в себе. Признайся – ты крепко повздорил с братом и в бешенстве ударил его ножом, так?
      – Да нет же! Нет! Я не убивал его!
      – Сынок! – из толпы послышался крик.
      Брейв обернулся и увидел, как, расталкивая людей, к эшафоту пробивается седобородый старик.
      – Брейв! Брейв! – кричал он в отчаянии.
      Он уже оттолкнул в сторону последнего зеваку, когда двое стражников преградили гончару дорогу.
      – Оставайтесь на месте, уважаемый! – холодно произнес один из них.
      – Да вы чего, сдурели? Там мой сын!
      – Мы не можем пропустить вас к подсудимому!
      – Еще раз повторяю, он мой сын! – со злостью воскликнул Джек.
      – Мы не можем пропустить вас, – сурово повторил стражник. Его напарник потянулся к висящему на поясе мечу.
      – Ну-ка отставить! – воскликнул король, до этого молча наблюдавший за происходящим. – Еще крови тут не хватало! Мало вчерашнего?
      – Простите, Ваше Величество. – Служитель порядка нехотя убрал ладонь от оружия.
      – Так-то лучше, – одобрил его действие Джуан. – А вы, уважаемый, оставайтесь на месте, если только не хотите навредить вашему сыну.
      Джек открыл было рот, чтобы возразить, мол, он не вредить собирался, а помогать, но лишь вздохнул, бессильно опустил руки и склонил голову, подчиняясь воле правителя.
      – Вернемся к тебе. – Король перевел взгляд на Брейва. – Значит, ты утверждаешь, что не убивал его?
      – Разумеется! – горячо воскликнул подсудимый. – И не ругались мы вовсе, а если бы и ругались, я бы все равно не решился никогда на подобное! Он ведь мне не просто приятель и не просто друг, а брат был! Брат, понимаете, Ваше Величество?
      – Понимаю… понимаю… – Джуан вздохнул. Весь его внешний вид выдавал полнейшее равнодушие. И только глаза, хитрые серые глаза были живы.
      Король верил Брейву. За многие годы правления Зейдом он научился видеть людей едва ли не насквозь.
      Но все улики против парня, и помилование вряд ли разумно.
      – За сим считаю допрос законченным. – Король встал во весь свой немалый рост. Несмотря на почтенный возраст, Джуан был полон сил и сейчас смотрелся весьма солидно. – Прошу тишины! Оглашается приговор!
      – Оглашается приговор! – эхом отозвался глашатай.
      Толпа обратилась в слух.
      Отец зашептал под нос молитву во имя Кваруса.
      Брейв склонил голову и ссутулился, весь напряженный, как пружина.
      – В связи с полученными уликами против обвиняемого, некоего Брейва, властью, данной мне великим Кварусом и моим народом, я объявляю этого человека виновным в убийстве господина Рона…
      Джек без чувств рухнул на землю.
      Брейв побледнел и осторожно покосился на короля, который продолжал свою речь:
      – …и приговариваю его к пожизненному заключению в Фагосе.
      Толпа изумленно ахнула.
      С одной стороны, король поступил с убийцей по-божески. Большинство думало, что Брейва приговорят к смертной казни – вздернут без лишних разговоров, как всегда поступали с подобного рода преступниками.
      А с другой – заключение в Фагосе было даже страшнее. Широко известный по всему королевству мир-тюрьма, к которому имели доступ придворные маги, был населен теми, кто стоял по другую сторону закона. Убийцы, мародеры, воры, грабители – вот кто жил там, в том мире.
      И в такой компании провести остаток жизни? Нет уж, лучше, пожалуй, сразу на эшафот.
      Так же думал и Брейв. Однако ему не хватило духа попросить скорой расправы. Он только стоял, пошатываясь, словно пьяный, с белым лицом и отчаянно бьющимся сердцем.
      – Уведите его. До завтрашнего утра держите в камере, а на рассвете ведите к магам – волшебникам хватит ночи, чтобы приготовить портал.
      Стражники мигом подхватили Брейва под локотки и поволокли за собой, обратно в темницу.
      Он не сопротивлялся.
      Ему уже было все равно.

* * *

      Последний день для Брейва равноценен был целому году. Он мерил камеру шагами, сидел, прислонившись затылком к стене, лежал на соломе, но спасительный сон все не приходил. Ожидание было настоящей мукой; мгновения стали часами, и Брейв почти потерял счет времени. Ему казалось, что о нем забыли, и вместо положенного дня он проводит в камере не меньше нескольких лет.
      Тюремщик навестил его два раза – сразу, как только парень вернулся с площади, Рич принес в камеру обед. Второй раз надзиратель пришел поздно вечером.
      – Вот твой ужин, – сказал он, ставя на табурет поднос со знакомыми Брейву похлебкой и настойкой. – Поешь, завтра уже вряд ли успеешь.
      Парень молча кивнул.
      – О чем ты думаешь? – неожиданно спросил Рич.
      – О завтрашнем дне.
      – Ты не хочешь в Фагос, верно?
      – Неужели туда может кто-то хотеть?
      – Может, поверь. Убийцы и насильники, которых здесь ждала бы виселица, радостно принимают такой приговор. Для них Фагос – это жизнь, понимаешь? Пусть жизнь эта и сводится к добыче анреона, но это лучше смерти. Даже обычные люди, которых побросали в Фагос просто так, чтобы разбавить эту среду, они тоже рады, что остались живы!
      – Так в Фагос отправляли не только преступников? – изумился Брейв.
      – Не только… но я тебе этого не говорил.
      Брейв кивнул, и надсмотрщик продолжил:
      – Ты еще очень молод. Не ценишь жизнь. Я не знаю, за что тебя приговорили к Фагосу, но, Шнирхе меня побери, любой преступник был бы рад избежать виселицы хоть таким путем!
      – В том-то и дело, что преступник, – прошептал Брейв. Хотя рассказ о несчастных невинных, отправленных в Фагос на пожизненное заключение, сильно тронул его.
      Рич не услышал последних слов заключенного.
      – Доброй ночи! – сказал надсмотрщик, уже шагая к двери.
      На самом пороге его остановил вопрос Брейва:
      – А что такое этот анреон?
      – Черный такой металл. Насколько я знаю, он пропитан магией, как губка водой. Благодаря анреону наши волшебники еще и могут что-то новое наколдовать, – усмехнулся надсмотрщик и вышел.
      Впервые за долгие годы он сочувствовал заключенному.
      И потихоньку просил Кваруса быть снисходительным к нему.

* * *

      На рассвете, как и было обещано, за ним явились. Те же двое стражников вслед за надзирателем вошли в камеру, связали Брейву руки и повели его в башню магов.
      Роузен спал. Только пара дворняг, спешащая по своим собачьим делам, одарила осужденного мимолетными взглядами и свернула в один из многочисленных закоулков.
      Город расставался с Брейвом равнодушно. Для него подобная потеря была незначительной. Даже друзья, с которыми парню довелось провести немало приятных минут, тем утром забыли о нем.
      Даже отец не пришел проводить его.
      Рядом с массивной фигурой дворца высилась башня магов. Сложенная из черного, обожженного камня, она смотрелась грозно и устрашающе.
      В недрах этой башни лучшие придворные маги сейчас готовят портал в другой мир – в мир Фагоса, который вскоре станет для Брейва новым домом. Что ждет его там, среди отъявленных негодяев, преступников, которые готовы бороться за жизнь любыми доступными способами; среди людей, для которых присущие обычному человеку честь и достоинство не значат ничего.
      Брейв не был воплощением Кваруса на земле. Но то, в чем обвиняли его паж, страж и король, зиждилось на голых фактах, которые никто не мог, да и не хотел, опровергнуть. Они не знали о нем ровным счетом ничего, но все улики были против.
      Хотя на деле Брейв скорее убил бы себя, чем поднял руку на брата.
      Впрочем, это все лирика. Все, что нужно, доказано, все, что требовалось, сделано. Ему остается только ступить за грань этого мира и попробовать отыскать себя в Фагосе, среди заблудших душ.
      Но и там у него нет преимуществ, он не убийца, испорченный жизнью, а лишь жертва обстоятельств.
      С другой стороны, если его не сломают на первых порах, он наверняка сможет многого добиться.
      Но что стоит уважение среди падших, когда родной, привычный мир отказывается от тебя, словно от незаконнорожденного сына?
      – Давай шагай! О чем задумался?
      Стражники напомнили о себе, когда Брейв уже стоял у самого порога башни и все не решался войти. Казалось, еще шаг – и прежняя жизнь навсегда останется позади.
      И он сделал этот шаг. Потом еще, и еще – вверх по закрученному серпантину лестницы.
      – Утро, – холодно поприветствовал Брейва человек в белых одеждах. Немолодой уже, с лицом, из-за морщин напоминающим жейский орех, он явно был очень недоволен чем-то.
      – Не выспались? – Один из сопровождающих Брейва стражников позволил себе усмешку.
      – Не твоего ума дело! – неожиданно зло воскликнул «белый». – Помалкивай лучше, иначе отправлю вместе с ним!
      – Полномочий нет, – неуверенно произнес конвоир.
      – А нужны ли? Скажу, случайность, если что. И за меня не бойся, бойся за себя! Я-то сорок лет уже в ордене, и еще столько же, даст Кварус, буду! Да таких, как я, поди поищи! А бездарей вроде тебя в Зейде несколько тысяч, не напрягаясь, сыщешь!
      Стражник побледнел.
      – Простите, – с трудом выдавил он и опустил голову, пытаясь хоть так избежать сурового старческого взгляда.
      – Вот то-то же! – воскликнул маг удовлетворенно и отвернулся.
      – Чего ты накинулся на парня? – усмехнулся волшебник помоложе. Этот был лет сорока, коротко стрижен и свеж лицом.
      – Ну а чего он?
      – Детство заиграло? – хмыкнул молодой.
      Брейв ожидал очередного взрыва эмоций со стороны старшего, но тот смиренно потупился и пробормотал то же, что и страж секундами ранее:
      – Простите…
      – Ох, Стевлфойд… Кончал бы ты ночами поисками своими дурными заниматься да спал бы побольше, глядишь, и не буйствовал бы так!
      – Но, магистр, эти знания, коль скоро я их добуду, могут открыть нам новые источники!
      – Но как скоро ты их добудешь, да и добудешь ли? – усмехнулся названный магистром. – Ты занимаешься исследованиями вот уже полгода, но добился только болей в позвоночнике и ухудшения зрения!
      – Это того стоит, поверьте.
      – Ну-ну, посмотрим… – кивнул магистр и повернулся наконец к Брейву и стражам: – Утро вам. У нас все готово.
      – Отлично, – сказал светловолосый. – Можете отправлять.
      – Вы бы хоть руки ему развязали, – заметил волшебник. – А то вдруг портал выбросит его в реку или, того хуже, в берлогу дикого медведя?
      – Тем меньше мучиться, – пожал плечами конвоир.
      – Все шутите? Тогда я сниму путы сам.
      Волшебник не повел и бровью, а веревка слетела с запястий Брейва и, ударив стражника по лицу, упала на пол.
      – Эй! – воскликнул служитель порядка, отступая на шаг и хватаясь за горящую щеку обеими руками.
      – Извини, случайно получилось, – едко усмехнулся маг и, переведя взгляд на Брейва, сказал: – Ступай в круг!
      Парень не стал спорить. Войдя в начерченную на полу пентаграмму, он неуверенно посмотрел на волшебника.
      – Едва окажешься в Фагосе, начинай искать Плав. Там тебе все объяснят, дадут кирку и поселят в свободном домишке.
      – А что, если я не захочу туда идти? – дерзко хмыкнул Брейв.
      – Что ж… тогда тебя растерзают звери, – пожал плечами магистр. – В Фагосе немало тварей, предпочитающих древесной коре и травам человечинку. Но, как бы то ни было, привычно желаю удачи. Братья!
      Брейв не успел и дернуться, как бирюзовые лучи магии, вырвавшиеся из узлов пентаграммы, пронзили его тело и погасили сознание с той легкостью, какая необходима человеку, чтобы задуть свечку.
      Пламя жизни погасло на миг в этом мире и почти сразу вспыхнуло в ином.
      Слабое и едва ли отличное от других таких же.
      Но упрямо светящее в ночи.

      Брейв едва ли мог осознать, что за считаные секунды он успел умереть в одном месте и тут же воскреснуть в ином. Но то, что вокруг другой мир, он понял сразу.
      Едва увидел злые глаза стоящей в нескольких футах от него твари.
      Более всего тварь походила на огромную курицу, с той лишь разницей, что у обычной наседки не бывает таких длинных ног. Ну и, конечно, вряд ли обычная клуша бросится на человека с явным намерением убить.
      А эта тварь бросилась.
      В моменты, когда смерть находится от человека в непосредственной близости, все чувства его обостряются, и единственной мыслью, которая движет им, является мысль о спасении собственной шкуры. Скорее инстинктивно, чем осознанно, Брейв подпрыгнул и, ухватившись за ветку футах в девяти над землей, поджал ноги.
      Курица-переросток оказалась не умнее обычной. Проскочив мимо, она со всего размаху ударилась в дерево головой и шлепнулась наземь. Впрочем, праздновать победу было еще слишком рано: тварь мигом вскочила на ноги и, подняв голову, надрывисто закричала.
      Что делать дальше? Оружия нет – проклятые стражники позаботились, обыскали еще в темнице. И ведь знали, куда он отправляется, но даже ножа не дали!