Хриплю, тяну руку, будто пытаюсь что-то сказать. Милорд наклоняется, чтобы выслушать мои последние слова. Радость моя, да такого болтуна, как я, и смерть заткнуться не заставит! Бью дубинкой по голове. Герцог падает прямо на меня. В последний момент успеваю извернуться из-под "скорпиона". Меч со звоном падает на пол, следом со звоном падает герцог. Быстро обшариваю герцога на предмет поживы. Нахожу кошелек с золотом и связку ключей. Фамильное кольцо, после секундного раздумья, оставляю на пальце, вещь слишком приметная. И вообще, жадность вору не пристала.
Захожу в спальню, смахиваю со стола в мешок драгоценные безделушки. Наверняка, тут многим можно поживиться, но время тает быстрее, чем град летним днем. Вот-вот стражники разделаются с троллем и побегут докладывать о победе герцогу.
Закрыть дверь, или не стоит? Склоняюсь к последнему, шаги услышу издали, стражники подкрадываться не умеют. С таким количеством железа я бы тоже не сумел. Поэтому поспешно сбрасываю с себя чужое барахло, опасливо косясь на герцога. Приложил я его крепенько, но осторожность излишней не бывает. Закрываю лицо черной маской, взлом вступает в решающую стадию, ни к чему мне, если мою рожу заметят. Известностью пусть барды тешатся, ворам она ни к чему.
Ларец стоит в изголовье роскошного ложа. Святой Лакки, да сколько ж народа здесь улечься может! Живут же некоторые!
Подхожу к ларцу. Палец даю, скипетр здесь. Изучаю последнюю преграду через смарагд. Мдааа… впрочем, иного я и не ожидал. Ларчик открывается непросто. Достаю магическую отмычку… она мгновенно сгорает у меня в руках. Блин проклятый! Где ж я новую-то найду? Их и в прежние времена два мага всего делать умели и желали, а уж теперь, когда чародея в Ледании сыскать почти так же трудно, как тролля в сарае… В бешенстве хватаю протазан и набрасываюсь на беззащитный ларец. Рычу, размахивая оружием, как пьяный мясник. От ларца летят щепки, крышка разлетается на части.
Скипетр Маргонов! Переливается радугой бриллиантов, радует глаз совершенством. Тяну к нему руку… едва успеваю отпрыгнуть. Его светлость изволит пробовать на мне остроту "скорпиона". Несколько минут занимаюсь тем, что уклоняюсь от ударов. Герцог недурно умеет обращаться с железом. Моя дубинка здесь вряд ли поможет, а метательные ножи я достать не могу. Не успею просто.
Под руку попадается старинная ваза в половину моего роста. Швыряю ее герцогу под ноги, он не обращает на это внимание, весь в азарте боя. А стоило бы. Да, фехтовать его учили признанные мастера… но не босыми ногами на осколках.
Этот вой стражники должны были услышать и этажом ниже. "Скорпион" с приглушенным стуком падает на ковер. Изрыгая нездешние проклятья, герцог вытаскивает из ступни осколки. Знакомлю его со своей дубинкой вторично, подхватываю скипетр и сую его в заплечную сумку. Времени почти нет, топот в коридоре ближе с каждой секундой. Стражи!
Искать веревку времени нет, но "кошачьи лапы" висят на поясе. Надеваю их, пристегнуть к упору на куртке не успеваю. Если повезет, не сорвутся.
Распахиваю окно и ползу по стене, молясь святому Лакки. Или Богу воров Лакки, как его наши предки звали. И, само собой, сестре его Удаче, потому что без нее сейчас точно пропаду. Если сорвется "лапа"… или если у стражей луки… лучше и не думать.
Высунувшиеся из окна стражи тычут в меня пальцами и орут. Ну, палец - не стрела, потерплю, хоть и невежливо это с их стороны. Потом в меня летит алебарда. Уклониться не могу, но даже не пугаюсь, бросок абсолютно неудачный. Вторая алебарда высекает искры из стены дома в полуярде от моего лица. Вот это уже неуютно. Следующая может доставить может доставить боль в груди, которая бальзамами не лечится. Но следующим летит массивное кресло, едва не сбив меня на землю. Неприятное чувство, будто я таракан на стене, а подошва сандалии уже отбрасывает на меня тень. По-тараканьи отгораживаюсь от креслометателей балконом второго этажа. Отсюда можно уже и спрыгнуть, но лучше не рисковать. Последнее, что мне сейчас нужно - это вывих или перелом.
Ярда за два от земли прыгаю. Скипетр радостно вываливается из сумки. Подхватываю его на бегу, мчусь к ограде. Небо уже начинает светлеть, но немного времени еще есть. Позади вопли разъяренных стражей, их братья по разуму где-то впереди готовят на меня последнюю засаду. У кого-то из них луки найдутся, уверен в этом.
Удар в спину сбил меня с ног. Это что еще за напасть, неужели, стрелки поцелили? Быстро переворачиваюсь на спину и вижу перед собой оскаленную собачью морду. Которая тянется ко мне с явным намерением обслюнявить мне глотку.
Фу! Уйди, собака страшная! Пес рычит, глаза злые. Бью наотмашь по оскаленной морде. Жалобный визг, морда отпрянула. А, так на руках у меня "кошачьи лапы". На них же стальные когти такого размера - любой тигр от зависти завоет. Добавляю ногой в бок, на носке сапога небольшое прочное лезвие, на одних перчатках по стене не поползаешь. Пес окончательно капитулирует и с визгом исчезает в рассветном сумраке. Зато ко мне на всех парах летят три его товарища и пара стражников.
Первое правило взломщика - обеспечь себе комфортный уход с места работы. Так вот, сегодня я нарушил и это правило, и все последующие. Если получится уйти, это войдет в анналы Искусства, как самый неправильный удачный взлом.
Лечу стрелой к ограде. Воры бегают куда быстрее стражи, но вот собаки…
Ограда уже близко, но и собаки буквально за плечом. Меняю направления бега, собаки проскакивают мимо. Так несколько раз, постепенно приближаясь к ограде, однако стражники значительно сократили дистанцию. А мне еще на каменную стену залезать! Высотой в три с половиной ярда! Вот где алебарду в спину получить проще легкого…
Добегаю до стены, отчаянный прыжок - и я вцепляюсь всеми четырьмя конечностями в камень. Это уже почти тянет на чудо, чтоб найти четыре трещинки в камне разом. Растопыриваюсь на стене, как паук, ползу вверх максимально быстро. Псы прыгают и рычат, но принципиально не лают. За них это делают стражники, предсказывая мое ближайшее будущее в самом черном свете. Надеюсь, они не ясновидящие. Совсем не хотелось бы менять сексуальную ориентацию на половые извращения. В спину летит долгожданная алебарда, страж наконец-то сообразил. С такого расстояния промахнуться невозможно, получаю по спине тяжелым древком. Уй-йя, больно как! Боль придает мне скорости, и вторая алебарда звенит о стену.
Перекидываю через забор ногу, показываю преследователям два скрещенных указательных пальца. Жест, безусловно, оскорбительный для любого леданца, потому что повторяет первую руну одного неприличного слова. Какого, сами догадаетесь, не маленькие.
В ответ - ругань и обещание найти на том свете. Не обращая внимания, повисаю на руках на заборе и спрыгиваю на ту сторону. Дай Творец ноги, пока они не вспомнили, что есть ворота. Бегу по пустынным улицам, надеясь не нарваться на патруль. Наконец, оказавшись в другом районе города, останавливаюсь, прислоняясь к дереву, и снимаю, наконец, перчатки и маску. Засовываю это добро в мешок, жадно хватая воздух губами.
Вот тут меня начинает трясти. Весь страх, запрятанный поглубже, чтоб не мешал, теперь нагло лезет наружу. Словно ледяной водой обливает при воспоминании, как обходил тролля, как уворачивался от "скорпиона"… А если б стражи не метали алебарды, а рубили ими, пока я распластанный по забору полз… Шансов не было бы никаких. Сдали у них нервишки, на мое счастье.
Из кармана куртки достаю трясущимися руками медную фляжку. Пусть себе дрожат, сейчас можно, вот глоточек сделаем - и полегчает. Что гардарикцы делать умеют, так это водку… и настоечку на травах. Делаю глоток. Огненный шар прокатывается по горлу и уходит в желудок. В голове проясняется. Хорошие травки, полезные. Делаю еще глоток, чувствую, что потихоньку оживаю. Трясу фляжку - пусто.
- Тааак, а это кто тут у нас?
Нет, ну это уже просто свинство. Нарваться на городской патруль, когда дело уже позади! И нечего на судьбу пенять, сам виноват, расслабился, забыл об осторожности. Сам теперь и выкручивайся, как умеешь. И не дай Творец, если покажусь подозрительным. Обыщут, найдут скипетр и весь мой арсенал воровской, и в крысятню потащат, клопов кормить до суда. А бежать некуда, и оружие достать не успею…
Смотрю на стражей мутными глазами.
- Братцы, - умоляю пропитым голосом. - Дайте хлебнуть чего-нибудь…
И перегарчиком на них дышу невзначай. Стражи морщатся, рожи отворачивают.
- Колбасит с утреца? - сочувственно спрашивает тот, что постарше.
Оглядываюсь по сторонам.
- Блин, и правда утро! Куда время девалось… Что за улица-то хоть?
- Ну ты, Блин, даешь! - восхищенно говорит молодой. - Сентябрьский бульвар это. Ты сам-то где живешь?
Вопрос игнорирую. Тут можно погореть, назовешь район, а кто-нибудь из них как раз в нем и обитает.
- Эк меня занесло! Дааа, погуляяяяли!
Лица смягчаются, остатки подозрения улетучиваются. Да, погуляли - с кем не бывает. Тут сочувствовать в пору, а не подозревать.
- Деньги-то не украли? - участливо спрашивает тот что постарше. - Ворья развелось…
- А я помню, сколько у меня было? - отвечаю. - Вытащили, сам ли пропил - какая теперь разница?
Хохотнули снисходительно. В самом деле, разницы нет. По роже видно, сам пропил до последнего пальца, хоть воров искать не требует, стражу не напрягает. Славный малый, чем бы ему помочь…
- До дома-то доберешься? - спрашивает молодой сочувственно. - Или довести?
Угу. Довести. Прямо на хазу к Королю. То-то братва обрадуется!
- Дойду, - говорю уверенно. - Я отоспался уже. Башка вот только болит, и не помню ни хрена. Я хоть за бабами с топором не гонялся?
Хохотнули весело. А что над таким непутевым не посмеяться?
- Если тещу мою зарубил, я тебе сам пива поднесу, - ухмыляется старший.
- Твоя теща его б сама отоварила, - скалит зубы молодой.
- Пойду я, ребята, - морщусь словно от боли. - Если пива не найду, сдохну ведь…
- Давай, бедолага, - напутствует старший. - Постучись к старому Фельду, он ранняя пташка, ковш нальет. Хотя куда там, у тебя ж ни пальца в кармане. На вот, похмелись.
Монету мне протягивает. Хочется визжать от восторга, надо же, стражи вора пивом угощают! Приду в тошниловку нашу, обязательно пропью эту денежку, да еще объявлю, на чьи пью. Ох, и ухохочемся…
- Благодарствую, - говорю. - Дай Творец вам удачи.
Иду прочь. Ноги словно без костей, мягкие и непослушные. Скорее бы добрести. Завалиться на кровать и уснуть. Тяжело быть вором…
"Ты это сам выбрал", - дает о себе знать Шепот Удачи. Да, выбрал, мысленно отвечаю я, потому что жрать было нечего, и работы не найти. Так ворами и становятся, а не из страсти к наживе. От безысходности.
"Хоть себе-то не ври, - усмехается Шепот Удачи. - В воры идут те, кто не любит работать, те, кто не умеет работать. Скажешь, нет?" Скажу. Они и в стражники идут, и в нищие… и в чиновники. Вором стать, это смелость иметь надо.
"Не смелость, а азарт, - поправляет Шепот. - В чем-то ты прав, азартные как раз и становятся ворами, игроками и кладоискателями". Не знаю. Но если Творец не дал мне таланта мага и силы воина, а дал чуткие пальцы, острый слух и быстрые ноги, то кем еще мне быть?
"Менестрелем", - ехидно шепчет Голос и умолкает в моем сознании. Я улыбаюсь. Менестрелем, это да, здорово. Может, в другой жизни…
Ковыляю через весь город, устало прихрамывая. Торжества нет, наслаждения победой - тоже. Только усталость и опустошенность. Утро - не мое время.
В голову упорно лезут тревожные мысли. Герцог ведь так дело не оставит, таких вещей не прощают. Очень скоро стража засуетится, забегает, и пойдет облава по тайным местечкам во всей Беларе. Надо на время скрыться из вида, уйти на дно…
Я останавливаюсь. Вот здесь я и буду отсиживаться следующие несколько дней. В грязном кабаке с метким названием "Дно"…
Глава III.
Звезды! Испокон века человечество любуется ими, раскрыв от восхищения рты. Тысячи лет о них слагают стихи поэты, и вряд ли найдется хотя бы одна эльфийская песня, в которой совсем не упоминаются звезды. Гномы, никогда не покидавшие своих подземных городов, рассказывают о них легенды своим детям, и те с восторгом внимают сказкам о величайшем чуде вселенной. И даже в гоблинском языке есть слово "звезды", при том, что слова "ложка", к примеру, в нем отсутствует. Глаза Ночи, Маяк Влюбленных, Слезы Творца, Дерьмо Беодла, Дар Тьмы - за тысячелетия люди придумали сотни прекрасных поэтических образов, не переставая восхищаться совершенством звезд…
Бол потряс головой. Звезды, мелькавшие перед глазами, гасли одна за другой. Он со стоном ощупал голову на предмет сотрясения. Голова с готовностью отозвалась болью, мириады звезд снова закружили перед глазами.
- Похоже, братан, у тебя перелом головы, - поставил диагноз Боресвет. - В натуре, не поперло тебе децил, надо было перед веткой нагнуться. Ветку ты, конечно, сломал, но скажу тебе без балды, проще, в натуре, ее объехать было.
- Откуда она тут взялась? - Бол осторожно приподнялся. Выяснилось, что он лежит на земле, что голова болит, а звезды вызывают острые приступы злости.
- Из дерева, - авторитетно заявил Боресвет. - Они всегда торчат из дерева, в натуре.
Почесывая новенькую шишку, Бол вскарабкался в седло. Лошадь, щипавшая осеннюю травку, была не слишком огорчена падением всадника, а вот его возвращение на свою спину встретила укоризненным взглядом. После чего уныло задрала морду к небу, очевидно, выискивая новую подходящую ветку или, в крайнем случае, сук.
- Скучно у вас здесь, - пожаловался воин. - Ни тебе разбойников, ни чудовищ… Добру молодцу негде силушку богатырскую показать, в репу дать - и то некому.
Боресвет хмыкнул и занялся излюбленной забавой гардарикских богатырей - подбрасыванием булавы до облака ходячего. Так он сам выражался. Бол же, как ни вглядывался в высокую синь неба, так и не обнаружил этого чуда природы - ходячего облака. Впрочем, и с другими облаками в этот день было не густо…
Булава с устрашающим свистом устремилась вниз. Бол поспешно втянул голову в плечи. Когда богатырь кидал палицу до чего-то там стоячего, свистела не так страшно!
Булава послушно легла в подставленную ладонь богатыря прежде, чем отправиться в новый полет. Бол безнадежно проводил ее взглядом. Отвлечь богатыря от национального, но чрезвычайно опасного для попутчиков вида спорта мог только пузырь водки. Которого под рукой как раз и не было. Бол тоскливо вздохнул и пообещал себе первым делом научиться материализовывать емкости с гардарикской водкой. Если, конечно, доживет до того светлого дня.
Лес неожиданно закончился, впереди показался ветхий мост. Поодаль от него, как полагается, находилась застава. Дабы никакой враг не прорвался. Ни к столице, ни, Творец упаси, из нее. А рядом с мостом Бол углядел будку смотрителя.
- Опять деньги трясти будут, - проворчал Боресвет, ощупывая кошелек. Позабытая палица с грустным свистом рухнула в траву, напугав жеребца. Стражи у моста оживились, один из них призывно замахал рукой. Боресвет злобно сплюнул.
- На ремонт дороги, - подтвердил Бол. - Пятый раз уже, Блин подери! Похоже, решили отремонтировать всю дорогу за наш счет.
- Поубивал бы, - сообщил Боресвет, подавая коня вперед.
Дорогу перегородили пятеро воинов. Видно, общения возжелали. Один тут же заговорил с Боресветом:
- Пошлина за проезд - два медяка с человека и два - с коня.
- На ремонт дороги? - обреченно вздохнул воин.
- На него, родимого, - осклабился радетель дороги. Боресвет, перемежая звон монет махровой матерщиной, отзвякал требуемую сумму.
- Знатно ругаешься, - уважительно заметил воин, ссыпая монеты в суму. - Правду говорят про вас, гардарикцев, что злее ругани ни в одном народе нет.
- А вот и брешут, - хладнокровно парировал Боресвет. - Ты, братан, в натуре ахарских обломов не видел. Вот у тех базар, это да. Притом, что мата вообще нет. К примеру, знаешь, как они человеку объясняют, что он ориентирован неправильно?
- Как? - полюбопытствовал стражник.
- Пинком под зад. В правую ягодицу. А в левую - значит, пошел в задницу.
- Интересно как! - восхитился другой страж. - А как они говорят…
Он щелкнул себя по потертым штанам.
- Да просто показывают, чего там говорить, - пожал плечами Боресвет.
- А это? - третий страж изобразил руками глагол непристойного содержания.
- Так они не ругаются, в натуре. Так они, в натуре, размножаются, - пояснил Боресвет.
- Де-ела, -озадаченно почесал шлем вопрошающий.
Бол и Боресвет проехали мимо ошарашенных воинов.
- Эй, братан, а как они в известное место посылают? - окрикнул Боресвета стражник.
- В морду бьют, - крикнул тот в ответ.
- А в морду-то пошто? - удивился тот.
- А ты чего ждал? Варвары! - ответил Боресвет, понукая коня. Обернувшись, Бол увидел, как один из стражей то ли обозвал товарища по-ахарски голубым, то ли просто послал в задницу. Издалека было не разглядеть.
Мост, судя по всему, возводил еще лично Квармол, основатель одноименного королевства. Строил старик, правду сказать, добротно, раз эта рухлядь простояла пару тысячелетий. Боресвет посматривал на памятник древней архитектуры с опаской. Мост мог обвалиться в любую секунду от малейшего ветерка.
Боресвет послюнявил палец на предмет разрушительного ветерка и, не обнаружив такового, двинулся к будке смотрителя моста, за непонятные заслуги именуемого инженером.
Инженер оказался стариком со слезящимися глазами и длинным, как огурец, носом помидорного цвета. Одеяние его, некогда представлявшее собой мундир, потеряло ныне покрой и фасон, сохранив только мышиную окраску
- Неужели и за проход по мосту надо платить? - возмутился Боресвет.
- А как же! - обрадовался старик. - Мост, господа мои, есть инженерное сооружение, кое в порядке содержаться должно. Согласно этому вот Уставу инженерной академии…
- Сколько? - устало осведомился Боресвет.
- По серебрушке с человека и по медяшке с коня, - с готовностью ответил старик.
- Богатые здесь кони, - хмыкнул Боресвет, отсчитывая деньги.
Они взошли на мост, и почти сразу же Бол услышал разъяренный рев Боресвета:
- Да он нас чо, в натуре, за лохов держит? Пасть порву!
Два пролета моста отсутствовали по неизвестной причине. Даже если она была уважительной, Боресвета это нисколько не интересовало.
- На тряпки порву! - рычал он. - По стенке размажу!
От его рыка, ветхая будка (ровесница моста, не иначе) немедленно развалилась. Из нее вылетел огуречноносый старик и с неожиданной прытью помчался к стражам, что-то громко вопя. Боресвет с сожалением посмотрел на развалины будки.
- По стенке, наверное, не размажу, - признал он. - Но на тряпки порву волка злого!
Он злобно плюнул на мост. Вершина инженерной мысли с треском обрушилась в реку.
- За порчу общественных строений полагается штраф! - прокричал издалека мерзкий старикашка, потрясая толстенным Уставом.
- Пошел в задницу! - крикнул Боресвет, сожалея, что не может перевести это на ахарский. - Стеклянно тебе говорю, ответишь за фуфло!
- Поехали, - сказал Бол. - Вон стражники бегут, еще за что-нибудь деньги стрясут с нас. Убираться надо. Там, выше по течению, паром раньше был, а ниже - брод… только я не помню, где он. Паром же по любому увидим.
- Я хочу им накидать, - заупрямился Боресвет.
- Потом их Орье сдадим, - предложил Бол. - Не хватало нам еще в Квармоле со стражей драться! Ну, я тебя прошу!
- Ладно, уговорил, - все гардарикцы отходчивы, и Боресвет не был исключением. Если сразу не пришиб, будешь жить до следующего раза. - Погнали! Ннооо, родимый!
Стражники о чем-то лениво препирались с подлым старикашкой. Один поднял было ногу, чтоб грязно выругаться по-ахарски, но тот неожиданно ловко увернулся и помчался к развалинам будки. Боресвет смачно плюнул в его сторону.
- Поехали к твоему парому, - сказал он.
Паром никуда не делся. Торчал себе спокойно посреди реки. Причем двигался к противоположному берегу. Бол закричал, размахивая руками. Паромщик обернулся и пожал плечами. Мол, кто не успел, опоздал. А если хочешь есть варенье, не лови хлебалом мух. Боресвет философски пожал плечами.
- Будем курить бамбук, - сообщил он.
- Это как? - заинтересовался Бол.
- Курение бамбука - национальная традиция голуньцев, - сказал Боресвет.
- У вас в Гардарике бамбук растет? - удивился Бол.
- Нет, - гордо ответил воин. - Но мы его все равно курим. Иногда. Впрочем, если зрение у паромщика такое же хорошее, как и слух…
Он достал из пояса дубар и принялся подбрасывать его в воздух. Золото ярко блестело на солнце, и блеск этот немедленно привлек внимание паромщика и двух здоровенных парней с шестами. Паром сначала замедлил движение, затем остановился вовсе и, наконец, двинулся в противоположном направлении.
- Видишь? - сказал Боресвет. - Возвращаются. А если б мы сидели, курили бамбук, хрен бы они вернулись. Потому что
курить вредно!
Бол мало что понял из его монолога, но одно уяснил - бамбук лучше не курить. Тем более, когда его нет.
Паром двигался все быстрее. Монета в руках гардарикца вливала в речных работников просто-таки невероятные силы. Неповоротливая махина прямо-таки летела над водой, Бол уже различал недовольные лица немногочисленных пассажиров. Впрочем, никто из них не возражал, полновесный квармольский дубар был весьма весомым аргументом.
- Добро пожаловать на борт моего судна! - торжественно провозгласил паромщик, сбрасывая сходни. Он засуетился, подхватывая коней под уздцы и заводя их на паром.
Боресвет озадаченно шевелил бровями, размышляя, можно ли неповоротливое корыто называть судном, если оно все-таки не тонет. Хотя и может проделать эту шутку в любой неподходящий момент.
Остальные пассажиры поглядывали на них со скрытым недоброжелательством. Особенно купец с парой здоровенных мордоворотов-охранников.
- Из Гардарики, что ли? - спросил он.
- Из нее, - охотно согласился Боресвет.
- Понаехали, Блин, - пробурчал купец недовольно. Боресвет задумчиво рассматривал свой здоровенный кулак. Купец поспешно спрятался за дюжих охранников, которые враз набычились, уставившись на потенциального противника. Один из них оценивающе посмотрел на свой собственный кулак и тут же быстро убрал его за спину, чтоб не позориться. Бол тихонько хихикнул.
- Плывем, как эльфы на Запад, - сказал он. - Знаешь этот анекдот?
- Нет, - заинтересовался Боресвет. - В натуре, не слышал.
- Сказали однажды эльфы, дескать, надоел им наш мир хуже сладкой свеклы, леса эти вечнозеленые, звезды их разлюбезные, а особенно - люди. И решили уплыть в свое сказочное королевство. Сели в корабли с серебряными парусами и отплыли на Запад. Сотни лет прошло, а они все плывут и плывут. Земля-то круглая…
- А она круглая? - изумился Боресвет. - Во дела, братан! Отстал я децил от жизни…
Бол разочарованно вздохнул. Анекдоты гардарикец понимал через раз. А то и вовсе не понимал.
- Нанок перед отъездом купил эльфийского вина, - вспомнил Боресвет. - Потрясающая штука… эх, нам бы хоть пузырь сейчас!
- Могу продать, - оживился купец. - У меня как раз есть с собой пара кувшинов… всего по двадцать дубаров каждый.
- Иди ты! - возмутился Боресвет. - Нашел, понимаешь, лоха! Да за двадцать дубаров я тебе эльфа живого поймаю, и вино делать заставлю.
Паром медленно двигался к противоположному берегу. В мутноватой воде лениво плескала рыба. Бол заинтересованно смотрел в воду, жалея, что нет удочки. Таль как-то рассказывал, что у них осетра бьют острогой. Врал, наверное. Хотя и складно.
Паром царапнул днищем речное дно, паромщик заорал на олухов подручных, угрожая утопить на месте и не выплатить зарплату, если посадят судно на мель. Те вяло огрызались в ответ, не прекращая грести. Боресвет пошел проведать лошадей, животные зачастую нервничают при переправе. Кони оказались не из пугливых, лениво прядали ушами, отгоняя назойливых слепней. Боресвет угостил четвероногих сухариками и вернулся к Болу.
- Подплываем. - сообщил тот.
Оживившийся купец предложил Боресвету пойти к нему в охранники. Тот презрительно хмыкнул и подбросил на ладони дубар. Купец, нисколько не смущаясь, тут же попытался впарить воину заморскую диковинку, именуемую бумерангой. Странного вида конструкция считалась там, по словам купца, боевым оружием. Воин только фыркнул в ответ, зато Бол немедленно заинтересовался экзотическим оружием. Купец немедленно заломил несусветную цену. Боресвет немедленно включился в торг и предложил уступить бумерангу по цене дров. Без учета распилки и доставки. Купец, ругаясь и плюясь, швырнул под ноги шапку. Боресвет немедленно грохнул под ноги шлем. Это впечатлило жадного торговца, и цена немедленно упала на треть. Боресвет, со своей стороны, предложил включить в цену дров, из которых бумеранга сделана, стоимость доставки. Купец заявил, что это грабеж. Боресвет заявил, что ему легче утопиться, чем заплатить требуемое. Причем, вместе с паромом. Это заявление возмутило паромщика, и он предложил купцу вычесть из стоимости бумеранги стоимость его парома, на что тот ответил, что он, конечно, уступит доблестному богатырю эту несчастную пару медяшек. Подешевевшая на стоимость парома бумеранга все равно была, по мнению Боресвета, дороговата. Купец в ответ на его заявление выказал готовность показать боевые качества чудо-оружия. В результате, его охрана чуть было не уменьшилась ровно вдвое, потому что ловить неуловимую бумерангу не умел никто. В последний миг, охранник успел спастись, спрыгнув в воду. Тут же было выяснено, что плавать человек за бортом не умеет совсем. Во всяком случае, в пудовом доспехе. Бумеранга между тем вернулась вторично и была изловлена Болом. Человек за бортом, очевидно, вспомнив детство, пускал пузыри. Правда, не мыльные. Его товарищ отобрал у работника речного транспорта орудие труда и протянул ему шест помощи. Получилось крайне неудачно, в момент оказания помощи кандидат в утопленники как раз вынырнул и огреб деревяшкой о голове. После чего камнем ушел под воду пускать пузыри. Боресвет выругался, плюнул на палубу и прыгнул за борт. Количество пузырей за бортом увеличилось вдвое. Бол заволновался, потому что Боресвет тоже был в кольчуге, но тут же выяснилось, что гардарикцы ребята крепкие, и плавать могут хоть в кольчуге, хоть в реке. Боресвет вынырнул, держа в одной руке незадачливого пловца, а в другой - зубастую щуку. Точнее, она вцепилась в кожаный наручень и расставаться с добычей не спешила. Команда и пассажиры приветствовали появление добычливого богатыря восторженным ревом. Дюжина рук сначала втащила на палубу сомлевшего охранника, а потом и самого Боресвета. Щука попыталась отцепиться, но получила по голове кулаком и молчаливо согласилась на уху.
Гребцы спешно взялись за шесты, потому как паром изрядно снесло течением и грозило вынести на глубину. Боресвет, отжав кольчугу, предложил продолжить торг. Не пострадавший еще охранник бухнулся на колени, умоляя хозяина даже доплатить, только чтоб избавиться от Творцом проклятого оружия.
Купец сбросил еще немного за спасение ценного сотрудника. Боресвет поинтересовался стоимостью доспеха и услышал еще одну несусветную цену. Предложение заплатить за спасение ценного обмундирования сделало купца более уступчивым, и злополучная бумеранга все же была продана за мелкую монету. Ударили по рукам, и Боресвету пришлось вторично прыгать за борт, вылавливая уже купца. Впрочем, это было уже лишнее, потому как паром между делом все же достиг берега.
Боресвет и Бол сошли на берег, ведя за собой коней. Скакуны нервно прядали ушами, все еще взволнованные обилием воды. Бол с интересом разглядывал чудо-оружие бумерангу. Подумать только, сама собой возвращается обратно в руки, без всякой магии!
- Не умею с ней обращаться, - пожаловался ученик богатырю. - Может покажешь?
- Легко, - прогудел Боресвет. - Не парься, пацан.
Он отобрал у Бола бумерангу, оглянулся по сторонам, подхватил с земли камень. Уверенными движениями прикрутил камень к бумеранге обрывком ремня.
- Это для баланса, да? - догадался Бол.
- Ага, для него, в натуре, - согласился Боресвет. - Для балансу.
Он прицелился в реку и произвел бросок. Бумеранга жалобно булькнула и пошла ко дну.
- Попал, - довольно сказал Боресвет.
- И когда она вернется? - полюбопытствовал Бол.
- Да никогда, - пожал плечами богатырь. - Камень я, в натуре, надежно присобачил. Не всплывет, не боись.
- Но зачем? - отчаянью Бола не было предела.
- А затем, - наставительно сказал богатырь, - что на разборках, в натуре, надо думать о том, как врага порешить, а не о том, что хрень эта возвернется и по башке тебе же заедет. Лемурдонцы пусть этой бумерангой пользуются, понял, в натуре?
- А почему именно лемурдонцы? - полюбопытствовал Бол.
- Не люблю я их, - сознался богатырь.
Бол грустно вздохнул. Ему заморское оружие приглянулось. Но не настолько, чтоб нырять за ней в реку.
Вода вдруг вспенилась, показался тритон. Речной житель гневно бил хвостом по воде, потрясал бумерангой и что-то разгневанно кричал. Ветер с реки уносил его слова, но Бол отчего-то сразу решил, что тритон ругается. Интересно только, на каком наречии. Паромщики с раскрытыми ртами разглядывали странное существо, тритоны редко баловали людей общением и слыли существами робкими и застенчивыми. Этот, видимо, был исключением.
Боресвет с ехидной ухмылкой смотрел на тритона. Тот плюнул, содрал с оружия ремень и запулил бумерангой в Боресвета. Оружие, не долетев до воина добрых двенадцать ярдов, неожиданно повернуло обратно. Перепуганный тритон поспешно нырнул в воду, бумеранга за ним. Боресвет гулко расхохотался.
- Поехали, - сказал он. - Теперь это его проблемы, как от этой штуки избавиться.
Дорога сама стелилась под ноги. Какое-то время ехали молча, но Бол долго молчать не умел. Боресвет, который вообще-то был молчуном, вынужден был рассказать свою биографию, начиная с самого детства.
Когда младенца Боресвета принес аист, односельчане восприняли это спокойно. Что с того, дело обычное. Через пять лет мужики сообразили, что к чему, и истребили всех аистов в округе, но было поздно. Разве что рождаемость резко упала.
