СЦЕНАРИИ

Сценарий «Сестры» написан при участии Сергея Бодрова-ст. и Гульшад Омаровой

СЕСТРЫ

У серых металлических ворот следственного изолятора толкались, как обычно, родственники, в стороне стояла привычная очередь с сумками к окошку передач. Было жарко, окна в машине были открыты, но выйти Дине не разрешали. Дядя Миша курил снаружи, мама нервничала, красила губы и поправляла прическу.

– Ма-ам, ну можно выйти, я писать хочу…

– Господи, ну неужели ты посидеть не можешь, скоро уже…

Время тянулось медленно, какая-то тетка разревелась возле окошка.

– Пятый месяц уже, сколько можно… У кого же узнать…

Потом пришел Толя.

– Ну, скоро уже. Сейчас одного выписывают, потом Алик.

– Господи, долго-то как… – вздохнула мама.

Тут вдруг ей захотелось заплакать, и она судорожно стала махать на глаза, чтобы не потекла тушь.

Дина еще понаблюдала за милиционерами, за цыганской семьей в бархатных камзолах, и тут ее пронзила одна догадка.

– Мама, а ты знаешь, что это – тюрьма? – шепотом спросила она.

Мама после паузы посмотрела на нее как на ненормальную.

– Чтобы я этого слова от тебя больше не слышала.

И снова стала пудриться.

А потом Дина увидела, что идет папа. Такой же красивый и независимый, как всегда, с сигареткой, только в трениках и кроссовках, на плече – спортивная сумка.

– Вон, вон папа!

Все бросились навстречу, мама выскочила, а Дина все никак не могла справиться с дверью. Это было особенно обидно, тем более что она увидела его первая.

– Па-а-апа! – заорала она изо всех сил.

И тут уж они бросили целоваться и поспешили к ней, и папа поднял ее на руки, и они поцеловались тоже. Тушь у мамы, естественно, потекла, а еще сверху Дина отметила завистливый взгляд грустного цыганского мальчика.

Когда уже начали усаживаться, подошел какой-то парень, которого Дина не знала. Но дядя Миша поднял стекло, так что она особенно ничего не слышала, а сам вышел.

– Здравствуй, Алик.

– Здравствуй.

– С выпиской тебя.

– Вам того же.

– Алик, тема насчет казны возникла.

– У кого?

– Костя спрашивает.

– Казну менты забрали. Пусть у них спрашивает.

– Алик, говорят, что не забирали. Надо возвращать казну как-то.

Что-то они там еще сказали, а Дина видела, как папины пальцы щелкнули окурком и тот полетел прямо на пиджак незнакомому парню.

– Поехали, пап, я писать хочу, – Дина застучала в окошко.

Парень посмотрел на Дину, потом на пиджак, но дядя Миша уже открыл дверь, папа сел, и они наконец поехали.

Дома уже все было готово, салаты нарезаны, рыба под фольгой. Света сидела на огромной кухне, следила за мясом в духовке, слушала музыку. Что-то их долго не было. Зазвонил телефон. Пока Света думала, подходить или нет, включился автоответчик, и бабушка заверещала:

– Наташенька, доча… Наташа, Алик, вы приехали, нет?..

– Нет, не приехали еще, – противным голосом сказала в трубку Света. – Ни Наташенька, ни Аличка.

Бабушка, видимо, смутилась, и Света продолжала подружелюбнее.

– Не знаю… Как ты? Чего делаешь?.. Не знаю я во сколько; как приедут, так вернусь… Ну да, еще чего… Да не буду я тут сидеть… Все, пока. Лекарства выпила? Давай.

Машина въехала во двор, как раз когда выгружались гости – Витек и Артур с какой-то девицей. Витек был с цветами и в костюме, все снова начали целоваться и поздравлять папу. Дина решила держать его за руку, чтобы было все-таки понятно, кто есть кто.

Света посмотрела в окно, потом на себя в зеркало и пошла открывать дверь. Гости с шумом ввалились. Сначала прибежала мама:

– Ой, доченька, мясо, наверное, пересохло все…

– Естественно. Его же не три часа готовят.

– Так там же ждали сколько! Ужас! Я уж измыкалась вся. – Мама вытащила противень.

– Ну привыкай, поди не в последний раз.

Мама не успела отреагировать – в дверях появился Алик.

– Привет, – улыбнулся он Свете.

– Привет.

– Привет, Свет, – помахал Толик.

– Здрасьте.

Потом прибежала Дина и попыталась ухватить какой-то кусок с тарелки.

– Можно не трогать? – ледяным голосом осекла ее Света.

– Ма-ам, а чего она тут командует?

– Иди за стол, сейчас все принесу, – вступилась мама. – Нечего куски хватать.

Мясо выложили, посыпали зеленью.

– Как бабушка?

– Нормально. Позвони ей.

– Ладно. Ну пойдем… А ты свеклу сварила?

– Сварила. И белье погладила вам.

– Да я бы сама погладила, Господи…

– Мужу своему рубашки погладь. Я их не трогала. И так уже как Золушка у вас.

– Доча, прекрати, пойдем, бери рыбу.

Гости выпивали, сидели кто где, Артур с девушкой курили что-то вонючее на балконе, музыка была хорошая. Алик и Наташа танцевали. Света выждала и помахала ей из коридора. Наташа выбежала.

– Пошла уже? Кур взяла? На деньги вот, бабушке отдай.

– Спасибо. Ну ты позвонишь?

– Позвоню завтра. Дину встретишь из школы?

– У меня тренировка.

– Хорошо, из музыкальной забери тогда. Наташа поцеловала дочку.

– Пока.

Дина, хотя ей пора уже было спать, рисовала за журнальным столиком. Рисунок предназначался папе в подарок и изображал кирпичное здание с решетками на окнах. Из одного окошка смело спускался на канате красивый человек с сигареткой в зубах. Внизу лежали поверженные враги и стояла небольшая девочка, похожая на принцессу.

– Ну вот, а Нина Павловна, причем у самой-то сын в аэропорту работает, что-то там по самолетам, какие-то перевозки, небось так там воруют, что мало не покажется, – нудела бабушка, раскладывая продукты.

Света особенно не слушала, смотрела по телевизору концерт Цоя и ела виноград. На столе стояли пакеты с едой, которые она принесла.

– И говорит мне, как же тебе, Нина, повезло, такой зять, так зарабатывает хорошо… Как будто она живете ними…

– А ты поменьше трепись со своей Ниной Палной.

– Я ей хоть слово сказала? Сколько он зарабатывает, чего он там делает… Я и сама знать не знаю… Нет, ну он же такой богатый, да как тебе повезло…

– Да уж, редкая удача.

– Ну, ладно тебе, Свет, парень-то он неплохой…

– Ага. Только ссытся и глухой.

– …И помогает все-таки, и продукты, и деньги дает…

– Ворованные. Хороших парней не сажают.

– Ой, сейчас знаешь как… Оговорил кто-нибудь, завистников знаешь сколько… Все-таки отпустили сразу почти.

– Денег заплатил, и отпустили. Ладно, дай послушать…

На экране, стиснув микрофон и глядя куда-то сквозь зал, пел Цой. Люди бесновались у сцены.

– Вот человек был… Ой, ба, почему только самые лучшие умирают…

Наташа не спала, лежала счастливая, смотрела в потолок. Алик обнимал ее татуированной рукой. Телевизор работал без звука, песня подходила к концу, народ махал майками и горящими зажигалками. Наташа дотянулась до пульта, экран погас.

Наташа со Светой заканчивали уборку, вытирали посуду.

– Мам, а он тебе посудомоечную машину не может купить?

– А зачем мне? – удивилась Наташа. – Что деньги-то тратить.

– Да, действительно. И так нелегко достаются.

– Ну что ты, в самом деле…

Наташа, кажется, расстроилась, вышла из кухни. Света вытерла последние тарелки, пошла прилегла к маме на кровать, перед телевизором. Переключила на биатлон.

– Мам, а ты на лыжах-то каталась хоть раз?

– Ну, в общем, да.

– Везет.

– Да ничего трудного, я не любила, правда.

Света горько усмехнулась.

– Тебе бы пацаном родиться. Стрельба, лыжи… Как в секции дела?

– «В секции…» Твоя дочь, между прочим, кандидат в мастера спорта. Уже месяц. Чтоб вы знали.

– Да ты что? Поздравляю, доченька, – Наташа погладила дочь по голове. – Ты вообще девочка у меня способная. Был бы еще отец нормальный, детство нормальное…

– О, Господи…

Наташа замолкла, стала красить ногти.

– Вот Динку бы, может, тоже в какую секцию отправить…

– Да уж не мешало бы. А то растет как сорняк.

– Ну, ты тоже уже! Она на скрипке занимается, к педагогу ходит, рисует.

– Ты ее рисунки видела? Ей скоро к психоаналитику ходить надо будет.

Наташа сушила ногти, смотрела женский журнал.

– Доченька, можешь мне сигаретку прикурить? А то ногти… Здесь в сумке. Только окошко открой.

Света прикурила, дала маме.

Еще немножко посмотрели биатлон.

Света жевала яблоко, Наташа рассматривала ногти на ногах.

– Вроде обещал в Австрию поехать, на горные лыжи.

– Шею там себе не сломай только. Я с Динкой сидеть не буду.

– Да нет, все вместе вроде.

Света взяла другой журнал, потом вдруг спросила:

– Любишь его, мам?

– Да.

– За что?

– Он мой муж.

– А папаша кто был?

– А папаши, считай, у тебя вообще не было…

Бух, бу-бух, гулко бухали выстрелы, и пули ложились в мишень. Под сводчатым потолком тира на матах лежали девочки. Тренер в наушниках и с биноклем что-то говорил Светиной соседке.

– А ты, Малахова, упор свободнее, что ты так вцепилась в ложе…

Потом подвинул Светину ногу.

– И не скреби ногой, расслабь ногу.

Бух, бух.

На улице, как всегда на железной загородке, ждал Леха.

Света вышла, он спрыгнул и поплелся за ней.

– Свет, а Свет…

– Ну, чего тебе?

– Может, это, в кино сходим?

– Я все кино уже смотрела.

– Ну, может, в кафе тогда?

– Ку-у-уда? У тебя деньги-то есть?

– Есть, – оскорбился Леха.

– У родителей небось воруешь?

– Да я, это, в лагере заработал! Че ты…

Света ответом не удостоила, он решился еще раз:

– Ну, так пойдем в кафе-то?

– Зачем''

– Ну ходят же люди куда-то! – отчаялся Леха.

– Люди вообще очень много глупостей делают.

Мимо проплыли дылды-переростки из тира, из Светкиной команды, критически осмотрев парочку.

– Прогулка под липами, – сострила самая некрасивая.

Леха окончательно стушевался.

– Господи, замуж тебе пора, Малинина, – устало ответила Света.

Они сели в трамвай, Леха спросил:

– Слушай, зачем тебе эта стрельба? В жизни-то навряд ли пригодится…

– Почему это? Я в Чечню завербуюсь, снайпершей.

– Как это? – испугался он.

– По контракту.

– За кого? – Леша совсем растерялся.

– Как за кого, за наших, конечно. Не за чеченов же.

– А-а. Ну да… А ты сможешь вот так вот, в человека выстрелить?

– Если надо будет, смогу.

– А-а… А вот в Израиле, там же женщины тоже в армии служат.

– Опять ты про свой Израиль.

Леху еще что-то мучило, и он наконец выдавил:

– Свет, а у тебя, это, папа твой, он, это… чечен… чеченец? Из Ичкерии, короче?

– Значит, так. Он мне никакой не папа – это первое. Во-вторых, он из Дагестана, это большая разница. Это второе.

Вагон звякнул и остановился, пассажиры начали выходить.

– Слушай, Климкин, у тебя вообще какая-то цель в жизни есть?

– Ну, я, вообще, хотел бы в Израиль уехать.

– А у меня цель – человеком стать. Понимаешь разницу? Все, пока, я здесь выхожу. Мне сестру забрать надо.

На террасе открытого кафе, на набережной, по которой ехал трамвай, сидел Алик. Пил кофе, смотрел на воду. Был он уже в хорошем костюме, в белой рубашке. Заметил, как на углу снаружи появился разведчик, потерся для виду, потом подъехал автомобиль.

Алик посмотрел на своих, – Миша вроде бы был в машине. Возле него крутился второй незнакомый, но ни Толика, ни Вити видно не было. Алик обвел глазами газетный киоск, парикмахерскую, набережную. У парапета стоял Артур в обнимку с девушкой. Алик покосился назад, он сидел спиной к воде, на случай чего, прямо возле балюстрады. Потом вроде за стеклом парикмахерской мелькнула Витькина башка.

Алик скучно посмотрел на приехавших. Вышел Костя с ребятами, помялись, зашли, Костя подошел один.

Миша, весь потный, в запертой машине наблюдал это через стекло. Параллельно сек в заднее зеркало второго «прикрывалу». Глотал минералку, на переднем сиденье лежал АКМ, на заднем Толик.

– Не спишь, Толик?

– Не. Чего там?

– Да ничего.

Алик слушал, слушал, потом вдруг пальцы с окурком зашевелились, но не щелкнули, а отправили его в пепельницу.

– Значит, место мое заняли? – уточнил он.

– Да, Алик, так решили. Только казну все равно возвращать надо.

– И сколько же там насчитали?

– Сегодня – миллион. Сегодня отдал – место свободно.

Алик посмотрел внимательно, полез в карман.

В секунду Миша весь покрылся потом, прикрывалы через дорогу встрепенулись, Артур замер, вцепившись в чугун, двери у машины приоткрылись.

Но Алик достал золотой «паркер». Потом стодолларовую бумажку. Подрисовал четыре нуля и вручил Костику.

– Держи. Хочу, чтобы прямо сегодня освободили.

Света вела Дину домой. Та шла сзади с подружкой, на Свету внимания не обращала. Подружка, с таким же бантом и точно таким же ранцем, все выпытывала Динины секреты.

– Она мне никакая не сестра. Она вообще подкидыш, наверное.

– А она с вами живет?

– Нет, она к нам только за деньгами ходит.

– А у нее родители есть?

Света остановилась, чтобы подождать.

– Можно побыстрее? Мне еще в магазин успеть надо.

Подружка послушалась.

Дина не хотела, но по инерции тоже пришлось пойти быстрее.

Во дворе, пока девочки прощались,

Света уже зашла в подъезд, вызвала лифт, Дина все медлила, пришлось выйти снова.

Дина шла в другую сторону, лениво помахивая мешком со сменной обувью.

– Дина!

Та даже не обернулась. Света, свирепея, направилась следом.

Вдруг ее обогнала машина, тормознула около Дины, дверь открылась, кто-то подхватил вторую девочку, водитель рванул с места. Все произошло в секунду, на глазах старух и мам с колясками.

– Дина! – отчаянно закричала Света.

Пока сообразили, запричитали, мамаши с колясками метнулись к подъездам.

– Дина!!

– Ты чего? – удивилась Дина, выглядывая из-за двери подъезда, где были нарисованы классики.

Света схватила ее в охапку и потащила домой.

– Портфель! Портфель! – заорала та.

– Милицию надо! – кричали с балкона. – Номера-то кто запомнил?

Потом выбежала рыхлая женщина в халате и, задыхаясь, стала метаться по двору.

– Ребенка украли! – голосила чья-то бабка.

Динин портфель так и стоял на тротуаре, когда из подворотни с громким ревом выбежала ее подружка. Мамаша бросилась к ней, снова высыпал народ из парадных. Какой-то дядька, родственник, схватил ребенка и побежал домой, мамаша ринулась следом.

– Ее из машины выкинули, – крикнули из толпы наверх.

– А? Чего? – донеслись голоса с балкона.

– Из машины выкинули, говорю, перепутали! Ту, другую, украсть хотели!!

Жильцы загудели, несколько голов повернулось в сторону подъезда Дины.

Толстая мама, рыдая на бегу, все же сделала крюк, чтобы забрать портфель. Ей что-то покричали, указывая на ошибку, но мама уже скрылась в парадке, и дверь захлопнулась.

Во двор въехала машина Алика и остановилась. Подошел Толик, кивнул, открыл дверь. Все вышли – девочки, Алик, бледная Наташа, – зашли в незнакомый подъезд.

Лифт поднялся, около опечатанной двери в квартиру уже ждал Витек.

В квартире Алик сказал:

– Значит, так, девочки, останетесь здесь. Шторы не трогать, по телефону не разговаривать. Понятно?

– Продукты вот, – встрял Толик.

– У меня вообще-то завтра тренировка.

– Ничего, я потом сам тебя потренирую.

– Я с ней не останусь, – заявила Дина.

– Останешься и будешь слушаться.

Дина мрачно осмотрелась.

– А чего здесь воняет?

– Алик, я с ними останусь, – вступилась Наташа.

– Со мной поедешь, все должно быть спокойно. Дети у родственников, мы дома. Завтра решим все.

Алик направился к выходу.

– Что-то, правда, запах какой-то… – обернулся он. Толик быстро исследовал пространство и вынырнул с круглым аквариумом на вытянутых руках.

– Рыбки тут… Испортились… – пояснил он на ходу.

– Доченька, Свету слушайся, я завтра приеду, – храбрилась Наташа. – И чтобы в девять спать.

– А если хозяева вернутся? – спросила Света.

– Не вернутся. Хозяин умер недавно. Не бойся. Содержимое аквариума с шумом схлынуло в унитаз.

– Ну, пока, – махнул Толик. Дверь закрылась,

Витек снова поставил снаружи печать,

а девочки так и остались стоять в коридоре. Света осмотрелась, подошла к окну.

Уже стемнело, она смотрела телевизор, зашла Дина в макияже и фетровой шляпе.

– Ты зачем накрасилась?

– Нравится мне так.

– Где помаду взяла?

– В ванной.

– Иди смой.

Дина не шевельнулась, только прибавила громкость на телевизоре.

Света поднялась и звук вырубила. Взяла телефонную трубку и набрала номер.

– Тебе, кажется, сказали по телефону не разговаривать… – подала голос младшая.

– Можно помолчать?.. Бабушка? Привет, как дела? Я тут на даче у Климкиных останусь. Завтра приеду… Не знаю… Не знаю!.. Не надо за меня волноваться, лучше за себя волнуйся!.. Ты лекарства выпила? Ну, все, пока.

Света положила трубку, опять включила телик.

– А врать нехорошо, в курсе?

– Это кто же тебя так хорошо воспитывает?

– Папа.

– А воровать хорошо? Ты у папы не спрашивала?

– А мой папа не вор.

– А чего же тебя тогда украсть хотели? Думаешь, ты им понравилась, что ли?

Дина подумала.

– Сейчас вообще много детей воруют.

– Лучше бы тебя украли… Я бы сейчас тут не торчала с тобой. В квартире мертвеца какого-то.

Дина покосилась на темный коридор и невольно подвинулась ближе.

Света покопалась в тумбе под телевизором и нашла запись концерта Цоя.

– Хоть кассеты есть нормальные… – она вставила кассету в видик и уселась на место.

– Тебе бы только Цоя своего слушать, – проворчала младшая. – Он умер уже сто лет назад.

– Во-первых, он погиб. Кстати, из-за таких, как ты. Какая-то дура на дорогу выскочила… Ее спас, а сам разбился… (Вот Губин какой-нибудь точно бы задавил.)

Во двор въехала машина, свет фар проскользнул по потолку комнаты. Света прислушалась, посмотрела на Дину; та спала. Машина остановилась, через какое-то время двери открылись, вышли люди.

Потом на этаже остановился лифт. Двое были Костиных, третий – знакомый парень в пиджаке. Они немного поковырялись в замке и быстро вошли в квартиру.

Комнаты были пустые. Кто-то включил автоответчик. Сообщений было много.

– Дима, здорово, это Олег, дозвониться не могу, позвони в клуб.

– Привет… Ты позвонить обещал, я не знаю, ехать мне или как. Сообщи что-нибудь.

– Димочка, я уже соскучилась, сколько ждать можно. Я тебя целую нежно…

– Дмитрий Валерьевич, из автосервиса беспокоят. Фильтры поменяли, во вторник уже. Скажите, когда машину пригнать можно. До свидания.

В квартире никого не было. Один вышел на балкон, посмотрел вниз. На соседнем балконе, за перегородкой сидели девочки. Света зажимала сестре рот ладонью.

– Дима, это мама. Позвони, пожалуйста. Бабушка заболела, в больницу отвезли. Позвони, сыночка.