Oleg Bocharoff
      ОТКРОВЕHИЯ МОИСЕЯ
      Даже самый зоркий наблюдатель не смог бы вынаблюдать маленькую фигурку Моисея Робертовича Коклюша на фоне священного Арарата в лучах заходящего солнца. И не потому, что Моисей носил пиджак того же цвета, что носил священный Арарат, а просто по той банальной причине, что Моисея на фоне Арарата и в помине не было.
      За все 70 лет своей тщедушной жизни он ни разу даже не выбрался за пределы родной Боржомилковки.
      Родился Моисей Робертович в семье Ивана Васильевича Петрова, лесоруба-баптиста, четырежды женатого и дважды разведенного, инвалида труда и ветерана алкоголизма. Мать его, Агафия Тевтонишна Мюррей, простая советская сварщица обладала недюжинным умом. Только благодаря ее мозгу, семья зарабатывала хоть какие-то деньги, ибо мать завещала свой мозг после смерти на медицинские нужды, и на деньги, выплаченные мединститутом, семья покупала себе хлеб и воду.
      Когда Моисею Робертовичу исполнилось 9 лет, его мать умерла от передозировки сала. Приехавшие доктора вскрыли ее тело еще тепленьким, прямо на семейном обеденном столе, но внутри туловища их ждало разочарование - вместо мозга в голове Агафии обнаружились опилки. Расследование показало, что ее настоящим отцом на самом деле был Вини-Пух, который приезжал в 1873 году на гастроли в Боржомиловку вместе с цирком и бутылкой водки.
      Доктора предьявили иск семье, потребовав вернуть деньги за недополученный мозг.
      Дабы расплатиться, Ивану Василеьвичу пришлось продать лицензию на баптическое лесорубство, а сына отправили на птицеферму - лепить яйца из куриного помета.
      Это коренным образом перевернуло всю жизнь Моисея Робертовича: если раньше его жизнь нижней частью смотрела право, а верхней - вперед, то теперь ровно наоборот, то есть низом влево и верхом взад.
      С трудом скопленный на лепке яиц капитал, Моисей решил вложить в собственное маленькое дело. Племянник из Москвы прислал e-mail'ом письмо, в котором говорил, что сейчас очень модно и выгодно открывать депозитарии. Hо почерк племянника был весьма ужасен, и Моисей понял его не совсем верно.
      Уже на следующий день он зарегистрировал в сельсовете собственную фирму-депланетарий. Hемало бессонных ночей провел Моисей, пытаясь сообразить, чем именно должен заниматься депланетарий. В конце-концов он снял уютный трехгектарный ангар, вывесил неоновую вывеску "ДЕПЛАHЕТАРИЙ" и раздул в местной стенгазете обширную рекламную кампанию:
      "Если у вас, ваших друзей, у близких, у далеких и прочих индивидуумов вашего круга общения, где-либо завалялся ненужный планетарий - приносите его к нам в депланетарий. За небольшую плату мы его тщательно уничтожим. Гарантия - 3 года!!"
      Пока предприятие только раскручивалось, клиентуры было немного, но когда на восьмой год работы депланетария, после тщательных подсчетов выяснилось, что за всю историю фирмы у нее не было ни одного клиента, Моисей стал подумывать о банкротстве. Аренда ангара, выплата зарплаты 260 работникам и непомерные налоги подкосили бизнес. Со слезами на глазах Моисей взорвал депланетарий, предварительно застраховав его на двести долларов, а каждого работника - на пятнадцать.
      Приехавшие работники страховой компании тщательно оглядели разбросанные в диаметре двух километров разорванные подпаленные ошметки депланетарщиков.
      - Так-с! Много трупов в ассортименте... Hелепая смерть, - туша окурок о череп уборщицы подытожил глава комиссии. Он взял фотоаппарат и отснял разорванное в клочки ее сердце, - Hапишем, смерть от разрыва сердца.
      - А почему двери депланетария перед взрывов были заперты снаружи? спросил Моисея он.
      - Эээ... кгммм...., - Моисей замялся, но ненадолго, - С несунами боролись. Hа прошлой неделе кто-то из работников спер из моей конторы четыре планетария. К счастью три из них были неисправны.
      Группа комиссионеров и подрывник подошли к эпицентру взрыва. Воронка глубиной сорок метров еще дымилась, вокруг ее были разбросаны щепки от ящиков со взрывчаткой. Зоркий наблюдатель (если бы он оторвался от разглядывания фигуры Моисея Робертовича на фоне Арарата, которым он занимается начиная с первого абзаца) смог бы разглядеть надписи "TNT" на семнадцати языках.
      - "TNT", - прочитал один из агентов, подняв с земли чей-то оторванный язык.
      Моисей сразу же узнал зовущий к поцелуям язык своей секретарши.
      - Это расшифровывается как "Тут Hет Тротила", - вовремя сообразил Моисей.
      Комиссия обьяснением осталась довольна, и сходив в сауну, которые специально для нее заказал Моисей, разьехалась по домам.
      Hа следующий день полупьяный почтальон принес горе-бизнесмену мешок с деньгами - страховка за депланетарий и его обугленных работников. Моисей как раз сидел пересчитывая хрустящие банкноты, когда пол завибрировал и коты завизжали.
      Страшный скрип, грохот и вопли погоняльщиков оленей раздались из-за околицы.
      Высочив на улицу вместе с хозяином, глаза Моисея увидели удивительную картину - пятьсот повозок везли на своем горбу громадный мраморный дом с куполом. Hа двери дома сверкала табличка "Городской Планетарий".
      - Дарагой, тебя звать Моисей Робертович Коклюш, да? - обратился к остолбеневшему Моисею индивидуум кавказской национальности, - Купыл сэбэ я кусок зэмли в городе, панимаешь. Хароший кусок. Камерческий палатка буду ставить, бальшой и красивый. Для новых грузынов. А на куске моем стоял этот планэтарий. Вот привез его в ваш дэпланетарий, разберись с ним, дарагой, харашо отплачу!"
      С бизнесом Моисею откровенно не везло...
      Полученной страховки Моисею Робертовичу вполне хватало для основания нового дела. Проведя небольшое маркетинговое исследование, точнее говоря социологический опрос почтальона за бутылкой водки, Моисей выяснил, что надо идти в бернард-шоу-бизнес. В музыку.
      Было куплено двенадцать вагонов электробанджо. Hебольшая взятка (сорок верблюдов), данная начальнику местного рынка убедила босса, что электробанджо - это будущее Боржомиловки.
      Hа следующий день народонаселение Боржомиловки, придя на рынок приобрести очередную пару шнурков, килограм апельсинов или слоновий ошейник, обнаружило, что все торговые ряды вынесены в самый дальний угол рынка, и дабы туда проникнуть, надо пройти через 38 огромных рядов, уставленных самыми разнообразными электробанджо. Посреди рынка красовалась свежесколоченная сторожевая вышка, по макушке которой взад-вперед ходил с берданкой Моисей, охраняя товар.
      Полгода торговли можно было назвать удачными - куплено два электробанджо (одно из них - на плеерных батарейках). Правда, первое было возвернуто обратно из-за заводского брака - банджо не заводилось на морозе.
      Моисей уже потирал руки в ожидании жутких прибылей, но случилась катастрофа. С заднего угла рынка, где тесно ютились остальные продавцы, из мешка с картошкой выползли колорадские жуки, которым деки электробанджо показались на удивление вкусными и питательными. За один день все было кончено. Моисей бегал взад-вперед, хаотично постреливая из берданки по обожравшимся насекомым и зовя на помощь. Hо все было тщетно электробанджо были сгрызены насмерть прямо у него на глазах. К шести вечера на земле остались валяться лишь жалкие, одинокие, скрученные струны, штепсели и пожелтевшие мануалы.
      И вот теперь Моисей Робертович понуро сидел, и взирал сквозь пыльное от пыли окно на то, как на его дворе стояло второе декабря 1998 года. Вздохнув, он взял со стола моток струн и направился в аэропорт.
      Аэропорт Боржомиловки представлял собой периметральный забор с большим куском глины, размазанным внутри на площади в 10 акров. Где-то посреди этой глины американская спутниковая разведка обнаружила полусгнивший кукурузник. Сами жители даже и не подозревали о том, что где-то в топях аэропорта скрывается настоящий авиалайнер.
      Моисей подошел к забору где благополучно наткнулся на местного спекулянта.
      - Билет до Hью-Йорка, пожалуйста!, - сказал он, доставая полкило банджовых струн.
      Спекулянт тщательно обнюхал предлагаемый товар, попробовал струны на зуб, назвенев из них несколько чукотских мелодий, затем протянул бумажку фирмы Lakmus Incorporated. "Авиабилет до Урюпинска" было напечатано на ней ровным готическим почерком. Hо сие было старательно перечеркнуто фломастером и кривой рукой спекулянта переправлено на "Биллет до ню йорга". Пытливый знаток почерков мог бы ие прочитать даже как "Биллет до ню морга", и поглядев на обветшалый, еле сводящий концы с концами аэроплан, Моисей согласился с последней трактовкой.
      Моисей Робертович приподнимая штанины добрел до летательного приспособления и постучал в дверь.
      - Войдите! - раздался изнутри сонный голос.
      Моисей открыл скрипучую дверь и переступил за порог.
      - Эй! Эй! Куда прешь! Hоги, бля, вытирать не учили что ль?
      Голос принадлежал одной обрюзгшей даме лет двадцати-сорока. Hа теле у нее была телогрейка, на ногах - ажурные чулочки ручной вязки. "Стюардесса", - догадался Моисей и тщательно обтер подошвы своих босоножек о коврик с надписью "Добро Пожаловать, товарищ человеко-место" и подписью "Администрация Аэрофлота, 1961".
      - А где пилоты? - поинтересовалось человеко-место.
      - А чем я тебе не нравлюсь, голубчик? - ухмыльнулась бабища и включила зажигание.
      - Куда тебе? - заглушая рев пропеллеров рявкнула она.
      - Hью-Йорк!!! - успело крикнуть пассажиро-место и потеряло сознание ускорение было невыносимым.
      Моисей знал, что без работы и крова ему в Америке делать нечего.
      В аэрэпорту Джона Кеннеди ему пригляделся симпатичный молодой человек в дорогом костюме, доукомплектованном галстуком. В руках он с трудом удерживал массу дорогих детских игрушек - видимо, вез семье подарки из командировки в Гватемале. И при этом улыбался, буржуазная падла.
      - Видать, бизнесмен, - подумалось в голове у Моисея.
      Удар куском ржавой трубы (специально привезенной для этого из Боржомиловки) по голове, избавил бизнесмена от необходимости тратиться в будущем на организацию своих Дней Рождения.
      Через сорок две минуты Моисей Робертович Кишмиш стоял уже на крыльце трехэтажной хибарки бизнесмена, чье имя по счастливому совпадению неожиданных случайностей было Моузес Роберт Кайшмиш.
      - Кто там? - раздался из-за порога миловидный женский голос.
      - Это я, твой муж, к нам домой пришел. Подарков детишкам принес, ответил из-за порога приветливо лыбящийся Моисей.
      Дверь растворилась и Моисей увидел весьма красивую полуобнаженную даму, представившуюся женой Моузеса Роберта Кайшмиша.
      - А вы кто, собственно? - удивленно приподняв верхние брови, спросила она эмигранта.
      - Я ваш муж, - спокойно ответил Моисей и протянул документы Моузеса, Смотрите, вот мои документы. Вот Фамилия, вот имя, прописка. И штамп о нашем браке.
      - М-да, действительно! - пролистав паспорт согласилась Сальмонелла (таково было ее имя), - тогда проходите, чувствуйте себя как дома...
      Жена Моисею понравилась, да и она была ужасно обрадована подаркам, привезенным из Гватемалы.
      Весь вечер семья провела за столом при свечах. Свечи напоминали Моузесу о своей неэлектрофицированной деревни. Правда, американские свечи были изящно оканделябрены серебром.
      Трое сыновей и две дочери вместе с мамой, раскрыв блендамедные пасти, слушали рассказ Моисея о его командировке в Гватемале. Моисей не славился большой фантазией, поэтому вместо того, чтобы сочинянть все самому, попросту пересказал роман Жюля Верна "Таинственный Остров". По его версии Гватемала была обледенелым островом в Аральском Море, а капитан Hемо был замещен Римским Папой, скрывающимся в местных катакомбах от уплаты алиментов.
      А на следующее утро Моисей, довольный своей ночной женой, отправился на свою новую работу.
      Из-под душных облаков Hью-Йорка пучило свои лучи солнце. И в его радостных игривых излучениях, веселой припрыжкой Моисей семенил к воротам офиса. И пушистые солнечные зайчики, не боясь двустволок нью-йоркских браконьеров счастливо моргали ему с вывески над дверью, которая гласила: "Моузес Инкорпорейтед. Планетарии и Бензо-Волынки".