Внутрь мы ворваться не сможем, но и они не смогут выйти наружу, так что у них не останется иного выбора, как пойти на сделку с нами. В худшем случае нам удастся выторговать у них освобождение Минны и Арлетты, после чего мы выведем из строя самолет и черные консульские машины, и кубинцы уже не смогут пуститься за нами в погоню. Мы даже могли бы позаимствовать у них одну машину (это могло бы стать одним из условий нашей сделки), а остальные сломать, на ней доехать до вертолета и бросить после посадки и благополучного взлета.

Я продолжал обсасывать мелкие детали нового плана, потому что обдумывание мелочей давалось мне куда легче, чем поиск решения важнейшей и труднейшей проблемы — а именно, как вырубить первого охранника и начать операцию захвата. Или нам и впрямь лучше действовать не сразу, а постепенно, разбив операцию на несколько фаз? У нас на вооружении было три ствола, мы прятались в лесной засаде, а они видны как на ладони, и…

От охранников нас отделяло примерно шестьдесят ярдов. У меня не было уверенности, что выпущенная из пистолета 32-го калибра пуля сможет пролететь тридцать ярдов, не то что попасть в цель на вдвое большем расстоянии. И еще я твердо знал, что из «магнума», при всей его убойной силе, мне вряд ли удастся отсюда попасть в бетонную стену пакгауза, не говоря уж о маячившем перед ней охраннике. Вот револьвер 38-го калибра — как раз то что и нужно в такой ситуации, а будь у него еще и ствол подлиннее, так с шестидесяти ярдов в человека из него вполне можно было бы попасть. В смысле — стреляй из него кто-то другой. Не я.

Ну так как же, как же…

И тут меня осенило. Черт с ними, с двумя охранниками у двери — все равно к ним незаметно не подползти. Но что делать с теми тремя, у дальнего конца здания? Они маялись там без дела, ни о чем не подозревая, и могли стать идеальной мишенью для стрелка с пистолетом, залегшего в лесной чаще неподалеку. Этих можно застать врасплох. Задача хоть и непростая, но осуществимая. Нам только надо было, не выходя из леса и скрываясь под покровом листвы, тихо обойти всю взлетную полосу по периметру. Путь, конечно, неблизкий, но нам помогала бы естественная маскировка и к тому же, пробираясь лесом, мы бы оставались вне зоны слышимости.

После выхода на боевую позицию мы сможем быстро уложить трех скучающих охранников тремя прицельными выстрелами. Ну не тремя, так пятью… И что важно: нас за деревьями они заметить не смогут, зато те двое охранников у двери будут постоянно на виду…

Этот вариант пришелся мне по душе.

— Ивен! — прошептал мне в ухо Рэнди. — Заметил что-нибудь?

Я кивнул. И тут дверь пакгауза отворилась и стоящие по бокам двое охранника вытянулись по стойке смирно. А трое скучающих барбудос поспешно отшвырнули окурки и двинулись вперед.

— Что там?

Из двери вышел коренастый коротышка и зашагал к самолету. На нем была синяя летная форма, тяжелые ботинки, шлем и защитные очки. Одно из двух, подумал я: либо это пилот лайнера, либо мужик просто собрался на бал-маскарад. Он подошел к самолету и, взбежав по приставной лесенке, скрылся в салоне.

Из пакгауза вышли два бородача. За ними показались несколько безбородых мужчин в облегающих штанах и рубашках защитного цвета. Охранники павильона, догадался я.

— Каков план действий, Ивен?

Мощные турбины самолета проснулись: пилот начал прогревать двигатели. Я попытался сосчитать охранников, но они ходили взад-вперед, и я все время сбивался. В любом случае, их оказалось куда больше, чем у нас патронов. Из пакгауза вышел еще один охранник, левой рукой крепко держа за локоть высокого мужчину в помятом костюме, а правой обхватив его за пояс. Он повел мужчину через просеку к самолету. Мужчина в костюме был чернокожим. Поначалу я подумал, что охранник ведет его таким образом, чтобы тот не сбежал, но когда оба приблизились ко мне, я понял, что дело совсем не в этом. Чернокожий передвигался точно зомби: либо его накачали под завязку наркотиками, либо он был на девяносто пять процентов мертв.

— Ивен, план…

Я сжал зубы.

— План полетел ко всем чертям. Нету никакого плана.

Рэнди передал эту информацию остальным. Он говорил свистящим от волнения шепотом. Я видел, как охранник подвел негра к приставной лесенке и усадил в кресло в середине салона. За ним гуськом потянулись другие охранники, и каждый вел под руки мужчину или женщину. Усадив своих пленников в самолете, они возвращались в пакгауз за новыми жертвами.

На каждых четырех мужчин приходилась одна женщина. Были среди пленников и дети, но не очень много. Все пленники, мужчин, женщины и дети, перемещались коротенькими шаркающими шажками — точь в точь как роботы или живые мертвецы. Одежда у всех была сильно измята, а глаза казались остекленевшими.

И все до единого, мужчины, женщины и дети, были чернокожими. Я сидел и оторопело взирал на этот парад, даже не давая себе труда понять, что бы это значило. Кубинцы выкрадывали в Канаде негров! Как же это прикажете понимать: что, Фидель решил собрать коллекцию негров? А может, ему захотелось привить своим подданным врожденное чувство ритма афроамериканцев? Или…

Потом вывели Арлетту и, несколькими неграми позже, Минну. Я легко их различил в темноте. В этой темной компании обе они имели, как говорится, весьма бледный вид. В остальном же они мало чем отличались от остальных пассажиров самолета: такие же остекленевшие глаза, такая же деревянная шаркающая походка.

Минна…

Тут со мной что-то произошло. Впервые с момента исчезновения Минны я вдруг понял, что где-то в глубине души уж и не надеялся снова ее увидеть. Глубоко в подсознании я уже вычеркнул ее из списка живых, хоть и колбасился все эти дни и делал какие-то усилия ее разыскать. Я считал девочку мертвой, даже не отдавая себе в этом отчета, и вот теперь я увидел ее собственными глазами — живую!.

На мои глазные яблоки изнутри что-то надавило, в уголках глаз стало влажно — и слезы покатились по моим щекам как дождевые капли по лобовому стеклу. Я не рыдал в голос. Я тихо сидел в траве, ровно дышал, сохраняя абсолютное спокойствие — и в то же время плакал в три ручья.

Когда Минна исчезла во чреве самолета, я все еще не мог унять потока горючих слез. Из пакгауза вывели еще несколько негров, а потом оттуда вышла моложавая женщина в полосатой бело-коричневой униформе. Стюардесса? Догадка настолько поразила меня как абсолютно невозможная, что я сразу перестал плакать. Заметив в руке у женщины небольшой черный чемоданчик, я решил, что это скорее всего медсестра. Кто-то же должен был продолжать пичкать этих несчастных зомби наркотиками на всем протяжении полета. Дамочка вполне подходила для этой работы. Ее суровое, точно вырезанное из красного дерева, лицо чем-то напомнило мне каменную рожу Клода. Конечно, кубинским похитителям людей потребуется медсестра на борту: не бросать же им всех своих охранников на усмирение пассажиров. А так зомбированные негры будут безвольно валяться в своих креслах на протяжении всего полета до Гаваны.

Я кивнул в направлении взлетной полосы и произнес одно слово:

— Самолет!

На меня уставились три пары глаз. Я снова мотнул головой вперед. Безбородые охранники пошли к своим машинам, а бравые «барбудос» стали разбредаться, причем большинство из них вернулись обратно в пакгауз.

— Они же этим грязным делом занимаются постоянно, — зашептал я. — Садятся на рейс из Эль-Пасо в Канзас-Сити, а в воздухе заставляют пилота изменить курс и лететь в Гавану. Пора бы нанести им ответный удар!

— Ты хочешь сказать…

— Именно! Мы угоним их самолет!

— Как?

— Не знаю. Надо пробраться внутрь, а там видно будет. Видали, тут охранников как собак нерезаных, но все они остаются за земле. А на борту только негры, пилот и — все!

— Ты забыл ту стерву, чья рожа кирпича просит?

— Но охранников-то нет!

— Парочка могла остаться в самолете.

— Это вряд ли. Но даже если и так, то что с того? С парочкой уж мы как-нибудь справимся. Если нам удастся проникнуть в салон, эти громилы ничего не смогут с нами сделать с земли! Не станут же они сбивать свой самолет!

Я обвел взглядом Сета, Рэнди и несостоявшегося Чарльза Линдберга. Они закивали в знак согласия. Что же касается меня, я не питал ни малейших иллюзий, что все произойдет именно так, как я им пообещал.

А мне было наплевать. Самое главное — попасть на этот чертов самолет. Кроме этого в тот момент меня больше ничего не интересовало. Когда мы окажемся в салоне — пусть там на нас нападает хоть взвод «барбудос», хоть стая орангутангов. Потому что дальше Гаваны нас все равно не увезут, а если Минна и Арлетта собираются туда прокатиться, то почему бы и мне не сгонять с ними за компанию… Пока мы вместе, у нас оставался шанс на победу.

Я повторял себе это как заклинание, вовсе не будучи уверен, что мои соратники столь же беспечны. Я смотрел то на самолет, то на «барбудос» и ждал подходящего момента. Надо было так подгадать время молниеносного марш-броска к самолету, чтобы успеть запрыгнуть в салон в самую последнюю секунду перед взлетом, пока пилот не задраил дверь.

— Приготовьтесь стартовать по моей команде, — прошептал я, взглянув на вертолетчика. — Я побегу первым, за мной Сет, Рэнди, а ты будешь замыкающим. Стреляйте в любого, кто попытается преградить вам дорогу. Вопросы есть?

Слава Богу, не было. Я с нетерпением ждал того волшебного мгновения, когда наконец все охранники рассосутся и на взлетной полосе никого не останется. Казалось, этот долгожданный момент наступит уже после взлета. Наконец я сел на корточки, сжал пистолет в руке, и твердо произнес:

— Вперед!

Я мог бы нарисовать более красочную картину нашего марш-броска через просеку к приставной лесенке и последующего проникновения на борт кубинского лайнера, если бы я был сторонним наблюдателем, а не командиром группы захвата. По правде сказать, я так до конца и не понял, что же там произошло. Крику было много. Стрельбы тоже. Стреляли в основном, по-моему, мы, но, насколько помнится, ни в кого не попали. Я три раза выстрелил из «марли», ни в кого конкретно не целясь. В общем, могу только сказать, что все свелось к крикам, стрельбе, беготне и прыжкам — причем спрессованным в очень короткий промежуток времени.

Но все получилось.

Кубинцы явно не были готовы к нашему появлению. Похоже, второй вселенский потоп оказался бы для них меньшим сюрпризом. В мгновение ока мы овладели их расчудесным самолетом, а они, как последние дураки, стояли, разинув рты, с этими своими дурацкими винтовками за спиной. И когда до них наконец дошло, что случилось, все уже случилось и поделать с этим ничего было нельзя.

В самолете мы застали двух бородатых охранников, но они еще меньше оказались готовы к встрече с нами, чем те, что остались на земле. Их пистолеты лежали в кобурах, кобуры были застегнуты на кнопки, а расстегнуть они их не смогли, потому что сами уже пристегнулись ремнями безопасности. Я не стал терять на них время и сразу ринулся в кабину пилота, а Сет и Рэнди занялись пристегнутыми охранниками: Сэт вырубил одного рукояткой револьвера, а Рэнди другого — палкой. На бегу я резко притормозил и испробовал башку кубинской медсестры на прочность, для чего несколько раз шваркнул ею об стенку.

Наш Отважный Авиатор, присев на корточки в проходе, размахивал своим устрашающим «магнумом», упреждая возможные попытки охранников помешать захвату самолета. Я стремглав ворвался в кабину и едва не смял коротышку-пилота. Я понимал, что стрелять в него бессмысленно: его летный комбинезон был такой толстый, что пуля могла просто запутаться бы в утеплителе.

— Que pasa25? — грозно поинтересовался он.

Я выпалил по-испански:

— Товарищ, за нами гонится империалистическая полиция! Ради всего святого, закрой дверь! Скорей!

Коротышка ухватился за рычаг и потянул его на себя. Рычаг заклинило. Он взглянул на меня и спросил:

— А ты кто такой? Ты же не…

По крайней мере теперь я знал, где находится рычаг. Я дернул изо всех сил — и он поддался. За моей спиной раздался стук сложившейся приставной лесенки, потом с хлопком закрылась дверь. Коротышка все продолжал недовольно бубнить и бубнил до тех пор, пока я не сунул ему в рожу ствол «марли», после чего он сразу потерял дар речи.

— Ты летишь в Гавану? — спросил я.

Он кивнул.

— Курс меняется, — продолжал я. — Полетный план внезапно изменился. Ты полетишь не в Гавану, а…

А куда? В Штаты? Можно было бы еще незаметно пересечь американскую границу на вертолете, но как только эта серебристая птица сядет в аэропорту, к ней сбегутся толпы людей в униформах. А это никуда не годится. Сета и Рэнди упекут на пять лет в Ливенуортскую тюрьму, а меня будут судить за похищение человека и хранение героина в особо крупном количестве.

Тогда куда же? В другую часть Канады? Тоже плохо. Если канадские власти до меня доберутся, от Ивена Таннера рожки да ножки останутся. Нечего будет даже в гроб положить. Разве что придется добавить до кучи останки Арлетты, которой припаяют участие в попытке убийства квебекскими экстремистами английской королевы.

Я обернулся и увидел, что в кабину втиснулся наш вертолетчик. Он лыбился точно злодей-убийца из старых комиксов. Самолет окружен, доложил он, кубинцы наставили на нас винтовки, но приказа стрелять пока не было. Дверь в самолет задраена, так что никто снаружи войти не сможет, оба охранника сидят тихо как зайчишки в клетке, а медсеструха в глубоком обмороке.

Я кивал, не очень-то вслушиваясь в его рапорт. Куда лететь? В Мексику? В Южную Америку? Там есть страны, у которых отношения с Кастро хуже некуда и которые примут нас с распростертыми объятьями. Однако я подозревал, что у них почти братские отношения с США, так что они радостно экстрадируют нас сразу же после приземления.

Тогда остается Европа. Но сможет ли этот самолет дотянуть до Старого Света? Может быть. А куда в Европе? Какая ближайшая отсюда страна? Исландия. Но из всех европейских языков исландским я как раз владел не слишком уверенно. Ирл…

Ну конечно!

— Мы летим в Шэннон, — заявил я перепуганному коротышке-пилоту. — Это город в Ирландии, на западном побережье.

— Но я знаю, как лететь отсюда только до Гаваны!

— Ну, вот, теперь выучишь новый маршрут! Тебе надо пересечь Атлантический океан…

— Это невозможно!

Я еще раз продемонстрировал во всей красе свой пистолет и еще раз изложил полетный план. Коротышка разинул рот, намереваясь что-то возразить, но вдруг по его лицу пробежала тень, и он поспешно закивал:

— Si, Senor. Irlandia. Si26.

Чья-то рука стиснула мое плечо.

— Я, конечно, ни хрена не понял, о чем вы тут болтали, — веско заявил Отважный Авиатор. — Но я глядел на его хитрую рожу. Этот вонючий колобок хочет нас надуть…

Я стал переводить, а вертолетчик продолжал:

— Ни в какую Ирландию он не полетит. Он доберется до океана и ляжет на курс до Гаваны. А мы этого даже не поймем. Мы и глазом не успеем моргнуть, как он совершит посадку в каком-нибудь карибском аэропорту.

— Разве мы не сможем его проконтролировать?

— У него найдется сто способов нас обдурить. И к тому же что-то мне не больно верится, что он сможет найти Ирландию, даже если очень постарается. Скажи ему, пусть снимает шлем!

Я перевел приказание. Пилот озадаченно пожал плечами и снял шлем. Он спросил, нужно ли ему также снять защитные очки, и я перевел его вопрос.

— Одного шлема достаточно, — заявил Отважный Авиатор и, приставив ствол «магнума» к виску кубинского пилота, добавил. — А это тебе моя гарантия безопасности, — и вытряхнул коротышку из кресла. — Наглядные методы более эффективны, мистер Таннер. Я сам поведу этот хренов самолет и через восемь часов полета мы произведем посадку в Шэнноне…

— Но ты же не умеешь управлять самолетом! — возразил я.

— А чо тут уметь! Все они одинаковые — умеешь летать на «вертушке», сможешь на чем угодно.

— Но это же реактивный самолет. Лайнер.

— Но взлетает-то он так же как «вертушка».

— И падает как камень! Это тебе не «вертушка», это…

— Да летал я на самолетах. Ты что ж думаешь, я только по «вертушкам» спец? Однажды летал на двухмоторнике, однажды на биплане…

— Но это же совсем другое!

— Быстрее и выше — вот и вся разница.

— А ты сможешь найти… Ирландию?

— Ирландия к востоку отсюда, так? Мы и полетим на восток и будем лететь, пока океан не кончится. А потом снизимся и поглядим, где она там, наша старушка… Ирландия же не крошечный островок, мы ее никак не пропустим.

Я начал было что-то ему возражать, но он меня не слушал. Он уже трогал подряд все рычажки и тумблеры на панели. Я бросил взгляд на коротышку-пилота. Тот валялся в проходе между кресел и, похоже, крепко спал. Что ж, выбора у нас не осталось.

— Послушайте, мистер… — обратился я к Отважному Авиатору. — Черт побери, как вас все-таки зовут?

— Джеймс, — ответил он, немного помявшись.

— Вот что, мистер Джеймс… Или лучше капитан Джеймс?

— Джеймс — это мое имя.

— А дальше?

Вздох.

— Джеймс Ф. К. Корриган.

— Ф. К. — это Фрэнсис Ксавье?

— И никак иначе. Пятьдесят процентов ирландской крови по отцовской линии. Округ Кейвен.

— Ага, ну тогда ты должен… — Он отвел взгляд. — Теперь мне все ясно! Вот почему ты так тщательно скрывал свое имя. Корриган... Готов поспорить: тебе просто обрыдли все эти подколки, да? Ведь наверняка все кому не лень называют тебя Путаник-Корриган27…

— Это тут ни при чем! — огрызнулся он.

— Путаник-Корриган, — повторил я, чувствуя, что сейчас лопну от смеха. — Ну, не удивлюсь, если мы с тобой попадем не в Ирландию, а в Лос-Анджелес!