Глава 14

Двухэтажный дом находился на Керлайн-авеню в Пассэике. Кеннет Хоскинс жил на втором этаже. Добротная, массивная мебель, восточный ковер. На всех горизонтальных поверхностях либо фарфоровые собачки, либо деревянные статуэтки, либо декоративные пепельницы. Чему где стоять, решала миссис Хоскинс, полная бабулька с блестящими глазками. Мистер Хоскинс не протестовал, да и едва ли его протесты могли что-то изменить.

— Я уже столько раз об этом рассказывал, — говорил он Дену. — От начала и до конца. Конечно, очень жаль Фреда. Фреда Янгвуда, которого застрелили? И, разумеется, Элис, но нам хоть сказали, что с ней все будет в порядке, медицинские счета ей оплатят и она получит денежную компенсацию. Я про Элис Филлмер, кассиршу, ее подстрелили?

Дена удивляло, что многие люди превращали утверждение в вопрос. Оставалось только гадать, какой реакции они ждали от собеседника. Он кивнул, и Хоскинса это вполне устроило.

— Я столько раз общался с полицией. С детективами, сотрудниками центрального управления, с ФБР!..

— Они приходили сюда, — вставила миссис Хоскинс, — и несколько раз Кеннету приходилось заезжать к ним. А Кеннет и так много работает.

— Они показывали мне фотографии, — пояснил Хоскинс. — Очень много фотографий. — Он задумался. — Целые альбомы или книги? Фотографии преступников?

Ден кивнул дважды.

— Мне очень жаль, что я отнимаю у вас время. Особенно в такой чудесный день.

— Это их сад, — ответила миссис Хоскинс.

— Не понял?

— Внизу. Садик принадлежит хозяевам, они живут на первом этаже. Раньше такой день мы провели бы в саду, но дом у нас был большой, дети выросли и разъехались, так что здесь мы только снимаем квартиру, а сад принадлежит им.

— Тем, кто живет внизу? Хозяевам? — добавил Хоскинс.

— Да. — Ден глубоко вздохнул. — Но моих издателей интересует свежий взгляд. Неожиданный ракурс, вы понимаете. И впечатления только непосредственных свидетелей. Случай-то интересный, а подозреваемых пока нет...

— Вы сказали мне название вашего журнала, но я забыл.

— "Расследование: реальные факты".

— Думаю, я слышал о нем.

— Он один из ведущих в своей области. У меня с собой схематичное изображение...

— Вы работаете в этом журнале? — встряла миссис Хоскинс.

— Совершенно верно.

— То есть каждую неделю вы получаете чек, так?

— Видите ли, я не в штате. — «Ну и зануда», — подумал Ден. Такой дамочке он не стал бы и пытаться продать энциклопедию. Просто повернулся бы и ушел. — Я пишу статьи по договору.

— И вам платят за то, что вы написали. — Она кивнула. — Сколько?

Школьный приятель Дена работал в отделе криминальной хроники одной газеты в Канзас-Сити и иногда писал статьи для журналов, специализирующихся на этой тематике, поэтому Ден знал что почем. За статью журналы платили сто долларов, а если к ней прилагались хорошие фотографии, то больше. Но она бы ему не поверила, что бы он ни сказал.

Поэтому они услышали от него совсем другое.

— Мне выделена определенная сумма на расходы, миссис Хоскинс. Так что я могу выплатить вашему мужу компенсацию за то время, которое займет наш разговор.

Час времени Хоскинса оценили в двадцать долларов. Инвестиции оказались столь удачными, что Ден решил и в будущем подмазывать свидетелей. Поскольку Хоскинсу платили, он не отвлекался на другие темы и говорил только по делу, выуживая из памяти очень интересные подробности. Да и миссис Хоскинс молчала. Только ради этого стоило расстаться с двадцаткой.

Прошлым вечером Ден и полковник так долго работали с планом Торгового банка в Нью-Корнуолле, что теперь могли нарисовать его с закрытыми глазами. Но стоящая перед ними задача не ограничивалась только ограблением. Они должны были оставить улики. Должны были в основных моментах повторить действия тех, кто ограбил банк в Пассэике, чтобы самый тупой коп в Нью-Джерси смог бы связать эти ограбления. Разумеется, немало материала они почерпнули из газет, но полковник подчеркнул важность показаний очевидцев. Только они могли сообщить мельчайшие подробности, благодаря которым сразу становилось ясно, что действовали одни и те же люди: какая-нибудь фраза, брошенная одним из грабителей, их позиции друг относительно друга — короче, детали, которые не попадают ни в газетные статьи, ни в полицейские донесения.

Хоскинс, к примеру, упомянул, что у одного из грабителей на тыльной стороне ладони была бородавка. Соорудить муляж бородавки на чьей-то руке не составляло никакого труда. А определить, что, кроме бородавки, ничего общего между участниками первого и второго ограблений нет, не сможет никто: очевидцами станут совсем другие люди. В полицейских же донесениях эта бородавка будет фигурировать. Вот и еще один довод в пользу того, что работала одна и та же банда.

Ни один из участников первого ограбления в архивах полиции не значился. Как, впрочем, и команда полковника Кросса. А бородавка есть бородавка.

— Думаю, это все, что я могу вспомнить, — подвел черту Хоскинс. — Разумеется, сейчас я мог что-то и упустить. Но скорее всего сказал лейтенанту Фрейзеру. Вы можете спросить у него. Вы с ним уже встречались?

Шагая к своему автомобилю, Ден взглянул на часы. Машину он оставил за углом, чтобы Хоскинсы не могли переписать номерной знак. «Лейтенант Фрейзер, — думал он. — Почему нет? Негоже криминальному репортеру опрашивать очевидцев и не заглянуть в полицейский участок. А полковник всегда говорит, что лучшая оборона — удачное наступление».

«И какими только глупостями иной раз приходится заниматься», — думал Мердок. Сколько времени и сил потратили они на то, чтобы миссис Татилл позволила им спилить ветку. И все для того, чтобы она при случае порекомендовала их Платту. Да только тот плевать хотел на рекомендации. Наверное, гангстеры все такие. Им и в голову не приходит, что их могут надуть по мелочам. Они считают, что мошенники их боятся. Вот и Платт не дал им упомянуть про миссис Татилл.

— Насчет деревьев я знаю одно — с них падают листья, — услышали они от него. — И если деревья умирают, заменить их нельзя. Вместо каждого надо сажать крошечное деревце, а через пятьдесят лет, когда под ним можно будет сидеть, ты уже отправишься на тот свет. Я не хочу, чтобы мои деревья умирали. Слишком много денег вбухано в это поместье. Вы видели сад? Лужайку? У меня все в лучшем виде. Я могу заплатить за самое лучшее.

Мердок обхватил ствол руками и осторожно поставил ногу на следующую ветвь. От земли его отделяло уже тридцать футов. Он посмотрел вниз и улыбнулся Симмонзу. Симмонз тоже мог забраться на дерево, но особой сноровки у него не было. А посторонние наверняка полагали, что тот, кто зарабатывает на жизнь, защищая лес от болезней и вредителей, должен прыгать с ветки на ветку не хуже белки. Мердок это умел. Высота его не пугала. Во время первых десяти прыжков с самолета он накладывал в штаны, на одиннадцатом обошелся без этого, а уж потом небеса стали ему родным домом. Ветвь показалась Мердоку достаточно крепкой, он наступил на нее, потом поднялся на следующую, также предварительно проверив ее надежность. По крайней мере сейчас он мог ничего не пилить. Они сказали Платту, что сначала им хотелось бы обойти все поместье и осмотреть деревья. Потом доложить боссу, а уж тот сможет оценить стоимость всех работ. Пожалуй, это был удачный ход. Платт хотел все самое лучшее. Цена его не волновала, главное, чтобы лужайка, сад и деревья не доставляли никаких хлопот.

Мердок поднялся еще на несколько футов и огляделся. Толщина ветвей позволяла подняться еще на пару ярдов, но он решил не рисковать. Высота и так достаточная, листва не мешает обзору. А с земли его уже не видно.

Мердок открыл брезентовую сумку, висевшую у него на боку, и достал миниатюрный фотоаппарат. Джордано объяснил, как им пользоваться, утром он потренировался еще раз. Впрочем, особых сложностей и не было. Направляешь объектив куда надо и нажимаешь на кнопку. И так двенадцать раз. Потом вставляешь новую пленку и повторяешь процесс.

Он отщелкал всю пленку, охватив весь периметр, все 360 градусов. Так его учили в армии, ссылаясь на собаку, которая никогда не ляжет на землю, не оглядевшись вокруг.

Потом Мердок снял заднюю панель фотоаппарата, вынул пленку, бросил ее в сумку, вставил новую. И, насвистывая, начал спускаться.

— Это Эдди, сэр, — раздался в трубке голос Мэнсо. — Я проехал мимо дома в тринадцать десять. Наши лесные хирурги еще работают.

— Хорошо.

— Я вот думаю, когда начинать.

— Как ты?

— Нервничаю. Но я ведь должен нервничать, так? Я хочу сказать, с его точки зрения.

— Да. Ты спал этой ночью?

— Какое-то время.

— Достаточное для отдыха?

— Конечно. Сэр, я думаю, тянуть не стоит.

— Разумеется, но и спешка нам не нужна.

— Нет, конечно, но он сейчас дома, а мне кажется, лучше приехать к нему домой.

— Возможно. Ты не думаешь, что он сочтет странным практически одновременное появление трех незнакомых ему людей?

— Сэр, если уж лгать, то по-большому. Это же наша практика. Все равно я буду нервничать. А сейчас, мне кажется, самый удачный момент.

— Что ж, тебе виднее. — Полковник помолчал. Мэнсо уже хотел что-то сказать, но Кросс продолжил: — Я бы подождал несколько часов. Пусть наши друзья закончат свои дела.

— Понято. Сэр, мы полностью уверены в достоверности информации?

— Да, Элен много чего раскопала. Основные факты точны. Время и место совпадают. Такое могло случиться. А доказать обратное достаточно сложно.

— Я все-таки буду напирать на неопределенность. Вроде бы могло, а вроде бы и нет.

— Да. Эдуард, если решишь потянуть, я ни в коей мере не стану возражать. Момент ты определишь сам. День-два ничего не решают.

— Как раз решают. Или могут решить. А ждать труднее всего. К тому же я не знаю, что наметили Говард и Бен. Думаю, пятнадцать ноль-ноль — самое время. Плюс-минус несколько минут.

— Полагаю, ты прав.

— Примерно в это время я войду в поместье. Не знаю, смогу ли я выбраться оттуда, чтобы позвонить, однако если Говард «подцепит» автомобиль, я смогу подать вам сигнал. Так что, если я не дам о себе знать в течение семи или восьми часов...

— Будь осторожен, Эдуард.

— Вы не дали мне закончить. Я хотел сказать, чтобы вы начинали раскопки во дворе Платта, если я не дам о себе знать. Будем надеяться, что до этого не дойдет, так? Все будет хорошо, сэр. Это семечки. Со мной все будет в порядке.

— Я знаю, Эдуард.

Осмотрев все, что ему хотелось, Симмонз вернулся к пикапу, бросил планшет на переднее сиденье и отошел к кузову. Мердок забрался уже на шестое дерево, и Симмонз надеялся, что оно будет последним. Ему не терпелось уехать.

Чем-то это поместье пугало его. Сначала Симмонза потрясли сад и лужайки. Все чистенькое, ухоженное. Шагая по траве, он думал о том, как приятно жить в таком месте.

А потом ему в голову пришла другая мысль и все испортила. Чего тут приятного, если все сделано руками других? С чего Платту испытывать гордость за свое поместье? Кто-то косил траву, кто-то ухаживал за цветочными клумбами, кто-то подстригал кусты, а Платт... он только выписывал чеки.

Симмонз слышал о таких же коллекционерах марок. Одному он уступил на аукционе превосходную коллекцию немецких марок. Купил ее престарелый джентльмен, владелец огромного ранчо, который не отличал перфорацию от водяного знака. Профессионалы закупали для него марки, профессионалы готовили их к выставкам, коллекция хранилась в банковском сейфе, и посмотреть на нее у владельца никак не доходили руки. В конце концов он продал всю коллекцию, потому что она ему наскучила, но Симмонз полагал, что особого интереса к маркам у него не было с самого начала. В этом он ничем не отличался от Платта. Хотел иметь самое лучшее, имел возможность заполучить самое лучшее, но то, что он покупал, по существу, ему не принадлежало, так как он только вкладывал деньги.

Симмонз открыл банку с креозотом, залез в нее рукой, закрыл и направился к гаражу. Невысокого роста широкоплечий, мускулистый мужчина полировал «мерседес». С «линкольном» он уже закончил, так что тот аж блестел.

— Чего надо? — осведомился мужчина.

Симмонз поднял измазанную руку.

— Нет ли у вас тряпки? Креозот. Банка потекла.

Мужчина указал на груду тряпок.

— Бери любую.

Симмонза такой вариант не устраивал. Тряпки находились далеко от «линкольна». Симмонз взял одну и, без особого успеха пытаясь оттереть креозот, направился к мужчине, но прошел мимо него, держа курс на «линкольн». Мужчина не спускал глаз с Симмонза.

— Не оттирается. Послушайте, а скипидара у вас нет?

— Понятия не имею, — ответил мужчина. — Я здесь первый день.

«Замена Райса», — догадался Симмонз. Судя по его внешнему виду, Мэнсо придется попотеть.

— Может, посмотрите? Боюсь испачкать здесь что-нибудь этим креозотом.

— Вот уж этого нам не нужно, — откликнулся телохранитель-шофер. — Говоришь, скипидар? Пойду посмотрю.

Едва он повернулся, Симмонз достал из кармана миниатюрный радиомаячок размером в два квадратных дюйма и толщиной в три восьмых дюйма. Как работала его электронная начинка, Симмонз понять не мог. Он наклонился и прилепил «маячок» к стальному каркасу заднего бампера «линкольна». Магнитный держатель гарантировал, что никуда он не денется.

Когда Глисон вернулся, чтобы сказать, что скипидара нет, Симмонз, подпиравший в это время стойку гаражных ворот, поблагодарил его и ушел. Несколько бутылок скипидара лежали в кузове, там он и стер с руки вонючий креозот. А вскоре и Мердок спустился с последнего дерева.

Глава 15

— Если у тебя посылка, давай сюда.

— За нее надо расписаться.

— Так я распишусь.

Мэнсо покачал головой.

— Велено вручить лично. И у меня не посылка, а письмо. За получение должен расписаться лично мистер Альберт Платт.

— Слушай, за всю корреспонденцию расписываюсь я. Мистер Платт очень занятой человек. У него нет времени для посыльных.

Мэнсо поправил темно-синюю фуражку с кокардой, на которой значилось «УЭЛЛС ФАРГО». Фуражку Мэнсо купил в магазине спецодежды в Тенафли. Кокарду нашел в отделе игрушек универмага «Кресдж». Фуражка стоила один доллар шестьдесят девять центов. За кокарду следовало заплатить двадцать девять центов, но у кассы стояла очередь, поэтому Мэнсо просто положил кокарду в карман.

— Послушайте, я на работе и выполняю указания.

— А что, по-твоему, делаю я?

— Тогда я уйду и скажу боссу, что к Платту меня не допустили. Он возьмется за телефон, и вам придется объяснять Платту, почему вы не сообщили ему о моем приезде.

Второй охранник нацелил на Мэнсо карабин.

— Слушай, проваливай отсюда! А не то...

— Подожди, Джек. Я позвоню. Хуже не будет.

Охранник снял трубку. Мэнсо старался не прислушиваться к разговору. Охранник же прикрывал микрофон рукой.

— Он спрашивает, письмо от Лукарелли?

— Фамилию отправителя мне не называли.

Охранник что-то сказал, выслушал ответ, повесил трубку и знаком предложил Мэнсо вылезти из машины.

— Я тебя обыщу. Потом пойдем в дом. Машина останется здесь.

— Нет проблем.

Обыскивать охранник не умел. Даже не коснулся рук Мэнсо. Впрочем, он все равно ничего бы не нашел: нож Мэнсо спрятал в ботинке. Они направились к дому. Оба не произнесли ни слова. В одной руке Мэнсо держал конверт, в другой — регистрационный журнал.

Платт поджидал их в холле. Рядом с ним стоял невысокий крепыш.

— Ты можешь идти, — бросил Платт охраннику.

Тот повернулся и зашагал к воротам.

— Что я там должен подписывать? — прорычал Платт, глядя на Мэнсо.

— Это моя работа, мистер Платт.

— Да. Давай сюда. — Мэнсо протянул ему конверт, который Платт, не распечатывая, сунул в карман. — Теперь регистрационный журнал.

— Сначала вы должны прочитать письмо, мистер Платт.

— Я должен что?

Мэнсо кивнул.

— Так мне сказали. Вы должны расписаться после того, как прочитаете письмо.

— Й кто же его послал?

— А вот этого мне не сообщили.

Мэнсо наблюдал, как Платт рвет конверт и достает лист бумаги. Краем глаза он следил и за телохранителем, оценивая, хорош ли тот в деле. Тем временем с лицом Платта происходили разительные перемены. Изумление, шок, раздражение, злость чередой сменяли друг друга.

— Ладно, парень. Так кто его написал?

— Я.

— И сам принес?

— Совершенно верно.

— А к чему этот маскарад с «Уэллс Фарго»?

— Чтобы миновать ворота.

— Откуда ты узнал о Бадди?

— У меня хороший слух, вот и услышал.

Платт повернулся к крепышу.

— Слушай, что здесь написано. «Мистер Платт, я ваш новый шофер и телохранитель. Я могу делать все, что умел Бадди Райс. К тому же я жив, а он мертв». — Платт посмотрел на Мэнсо. — Да кто ты такой, черт побери?

— Там все написано. Ваш новый телохранитель.

— Кто-нибудь обещал тебе это место?

— Нет. Я сам придумал.

— Мог бы придумать что-нибудь и получше. Место занято. Так что вали отсюда!

Мэнсо кивнул в сторону телохранителя.

— Это кто?

— Его зовут Бадди. Сказано тебе, проваливай!

— Еще один Бадди? — Мэнсо выпрямился в полный рост. — Вот что я вам скажу, мистер Платт. Если вы хотите, чтобы я ушел, прикажите Бадди вышвырнуть меня.

— Зачем?

— Может, у него не получится.

Платт пронзил его взглядом, но затем заулыбался.

— Годится. Ну-ка вышвырни этого наглеца, Бадди! А в процессе можешь поучить его хорошим манерам. Приступай.

Бадди усмехнулся, сунул руку за пазуху и вытащил револьвер:

— Вон отсюда! Быстро!

— Господи, в чем вопрос? Меня уже здесь нет. — Глаза Мэнсо широко раскрылись, словно от страха, руки взлетели вверх, одновременно с ними пошла вверх и правая нога. Бадди еще смотрел на руки и глаза, когда нога Мэнсо ударила его по руке — и револьвер взлетел в воздух.

Мэнсо поймал револьвер и нацелил на Платта. Все застыли.

— Плохо. — Мэнсо покачал головой. — Очень плохо. Вот что я вам скажу, мистер Платт. О том Бадди я слышал только хорошее, а вот от этого просто смердит. Если не умеешь обращаться с оружием, нечего за него и браться. Но хуже другое. Телохранитель не должен стоять столбом, когда кто-то целится в человека, которого он должен охранять. Я бы, мистер Платт, бросился между вами и револьвером.

Платт согласно кивал.

— А потом попытался бы выбить револьвер. Но вот стоять столбом — самое последнее дело.

— Мистер Платт, этот говнюк очень опасен.

Мэнсо как бы не слышал его.

— И еще. Если бы мой босс велел мне вышвырнуть кого-то вон, а этот кто-то стал заявлять, что справится с этой работой лучше меня, я бы не полез за револьвером, мистер Платт. Я бы постарался произвести хорошее впечатление на своего босса и показать, что могу обойтись без оружия. — Мэнсо улыбнулся Глисону. — Даю тебе вторую попытку, Бадди. — Он положил револьвер на стол позади себя. — Жду тебя, тигр.

Бадди потерял самообладание, чего, собственно, и добивался Мэнсо, и бросился вперед, словно разъяренный бык. Мэнсо ушел влево и правой рукой нанес ему короткий удар в солнечное сплетение.

Бадди согнулся пополам. У него перехватило дыхание. Мэнсо широко улыбнулся:

— А теперь, Бадди, скажи мистеру Платту, что ты подаешь заявление об отставке.

Бадди уже очухался и вскочил. Его рука вновь нырнула пол пиджак. Мэнсо очень надеялся, что второго револьвера у Бадди нет, иначе ему пришлось бы действовать очень быстро. Но в руке телохранителя появился нож с выкидным лезвием. Бадди держал его низко, лезвием вверх и, пригнувшись, двинулся на Мэнсо.

— Так-то лучше. — Мэнсо по-прежнему улыбался. — Ты даешь мне возможность показать себя, Бадди. Тебе это зачтется.

Бадди наблюдал за глазами Мэнсо. Обычно этого хватало, но в данном случае он допустил ошибку. Он уже должен был понять, что Мэнсо — профессионал. А имея дело с профессионалом, следить надо не за глазами, а за ногами. Профессионал использует глаза, чтобы сбить противника с толку.

Вот и Мэнсо посмотрел в одну сторону, а двинулся в другую, так что нож Бадди ударил в пустоту. А тем временем правый локоть Мэнсо со всей силой воткнулся Бадди в живот. Мгновением позже он заломил Бадди правую руку, сверху уперевшись в локоть коленом. Легкое движение, и нож упал на пол.

— Видите, это же куча дерьма, мистер Платт. От него смердит.

— Это точно.

— Наймете вы меня или нет, мистер Платт, но уж этот телохранитель вам ни к чему. Проку от него нет.

— Он уволен.

— Может, он сам подаст заявление об уходе? Бадди, скажи мистеру Платту, что ты увольняешься по собственному желанию.

Бадди молчал. Мэнсо чуть сильнее заломил ему руку и повторил приказ. Бадди дрожал всем телом, в уголке его рта показалась слюна.

— Я увольняюсь!

— Господи!.. — выдохнул Платт.

— Вам он еще понадобится, мистер Платт? Для него найдется какая-нибудь работа?

— Да я не позволю ему даже выносить мусор.

— Вот и ладненько, — подытожил Мэнсо и сломал Бадди руку.

Выведя Бадди за дверь, он бросил его у входа. От нервозности Мэнсо не осталось и следа. Нарочитая вежливость в разговоре, похоже, здорово помогла. Главное — не выходить из роли, а остальное приложится. В одном сомнений не было: этих Бадди он щелкал как семечки.

Вернувшись в холл, Мэнсо увидел Платта с револьвером в руке, и этот был нацелен на Мэнсо. Тот подумал, что Платт вот-вот выстрелит, и едва не поддался панике.

— Я сдаюсь... — Он сумел улыбнуться.

— Ты кто, черт побери?

— Меня зовут Эдуард. Наверное, теперь придется сменить имя на Бадди, но я не уверен, что это хорошая идея. Думаю, это имя приносит несчастье.

Рот Платта превратился в узкую полоску.

— Свое дело ты знаешь. Такие, как ты, мне еще не встречались.

— Благодарю.

— Не разевай рот, когда говорю я! Ты профессионал, ты разыграл длинную комбинацию и думаешь, что уже прошел в дамки, а потому стал самоуверенным. Но игра ведь не закончена. Я могу пристрелить тебя и зарыть в саду. Могу связать и позвать полдюжины парней, которые по очереди поработают с тобой, после чего ты скажешь все, что знаешь и даже то, чего не знаешь. Это понятно?

— Да, мистер Платт.

— Я тебя где-то" видел. Где?

— Вегас. «Дезерт палмз».

— Ты там был? С какой стати?

— Чтобы взглянуть на вас.

— Кто тебя посылал?

— Я приезжал по собственной инициативе.

— Почему?

— Хотел получить место Бадди.

— Ерунда!

— Это правда.

— Ты убил Бадди?

— Зачем мне это?

— Не знаю, но мне представляется, что ты чуть раньше ответил на этот вопрос. Объяснил, зачем.

— Я хотел получить место Бадди.

— Почему? Кто же ты такой?

Мэнсо замялся.

— Имя ты мне уже назвал.

— Эдуард.

— А фамилия?

Мэнсо разглядывал ковер.

— Ты хотел занять место Бадди, не назвав мне своей фамилии?

— Пожалуй, — признал Мэнсо. — Я думал, что сначала начну у вас работать, а уж потом посмотрю, что получится. Я думал...

— Сам видишь, к чему это привело.

Мэнсо вздохнул и поднял глаза на Платта.

— Я всегда считал, что меня зовут Эдуард Манн, мистер Платт. Я вырос с этой фамилией и был уверен, что она моя, что я Эдди Манн.

— И что же?

— А теперь вроде бы получается, что фамилия у меня другая. Я пытался навести справки, но выяснить что-либо наверняка мне не удалось. А из того, что я выяснил, получается, что фамилия у меня должна быть Платт.

Мэнсо шумно сглотнул.

— Только не думайте, никаких доказательств у меня нет. Я не могу убедить в этом даже себя. Но вполне возможно, что я ваш сын.

Глава 16

— Ее звали Флоренс Маннхайм, но она сократила фамилию до Манн сразу после моего рождения и переехала в Эстори.

— Откуда?

— Из Восточного Нью-Йорка. Когда она мне все это рассказала, я начал разбираться, что к чему. Узнал, что мы жили на Питкин-авеню. Я поехал туда, нашел дом. Теперь там никто не живет. Окна разбиты, дверь выломана.

— Питкин-авеню, — повторил Платт.

— Она всегда говорила мне, что мой отец умер. Его убили на войне. Его звали Эдуард, как и меня, он служил в ВВС, и его самолет сбили над Германией. Я это тоже проверял, но в списках ВВС не числилось Эдуарда Маннхайма. Опять же Маннхайм — ее девичья фамилия. Моя мать не выходила замуж, во всяком случае, в Нью-Йорке. В регистрационных книгах такой записи нет. Я не знаю, отец вы мне или нет, но мой отец не женился на моей матери.

— Флоренс Маннхайм. — Платт уже не целился в Мэнсо. — Бред какой-то!.. У меня никогда не было сына.

— Она говорила, что не сообщила вам о ребенке.

— Не помню я никакой Флоренс Маннхайм.

— Она сказала, что вы скорее всего ее не помните. Расспросить ее поподробнее я не мог. Она умирала. Я как раз вернулся из армии; она умирала, но сказала, что должна мне кое-что сообщить. Я ответил: «Успокойся, еще успеешь», — однако она уже говорила, что никакого Эдуарда Маннхайма не было и в помине, а мой отец — Альберт Платт. Она сказала, что уехала с Айленда и сдала меня в Дом малютки, поэтому мое рождение нигде не зарегистрировано. У меня действительно не было свидетельства о рождении. Когда мне исполнилось шестнадцать, я с трудом получил водительское удостоверение. Для этого пришлось принести справку из школы, подтверждающую мой возраст.

Платт стоял в глубокой задумчивости, прикрыв глаза.

— И сколько же тебе лет?

— В феврале исполнится двадцать восемь.

— Так какого ты года? Сорок первого?

— Совершенно верно. Зачали меня в сороковом, в конце мая или начале июня.

— Я вот и стараюсь припомнить. Сын. Поначалу я не думал о детях, а когда такие мысли начали приходить мне в голову... Помнится, я подхватил что-то венерическое. Одна испанка заразила пол-Бруклина. Но уж потом мы с ней посчитались. Готов спорить, больше она никого не наградила триппером. — Платт рассмеялся, но тут же вновь насупился. — Пару лет назад я обращался к врачу. Он сказал, что теперь детей у меня быть не может, а возможная причина — тот самый триппер. И когда же это случилось? Вроде бы в сорок втором или сорок третьем.

«Вот и славненько», — подумал Мэнсо.

— Май или июнь сорокового. Даже не знаю, то ли ты хитрец, то ли и впрямь мой сын... К этому трудно привыкнуть. Тогда я сам был мальчишкой. Сороковой год. Да мне было всего девятнадцать!

— А моей матери семнадцать!..

— Девятнадцать. Да, тогда я трахал всех, кто попадался под руку. — Платт улыбнулся, вспоминая те времена. — Чего мы тогда только не вытворяли! Кто-то сказал, что я трахнул бы и змею, если б кто-то держал ей голову. А что она тебе говорила? Мы долго встречались или как?

— Она сказала, только раз.

— Только раз? — фыркнул Платт. — С чего она взяла, что это моя работа?

— Вы были единственным. Она сказала, что вы принудили ее.

— То есть изнасиловал?

— Этого она не говорила.

— Да. — Платт медленно кивнул. — Тогда такое случалось. Девок было хоть пруд пруди. Снимаешь ее, угощаешь стаканчиком... и больше не видишь. Зачастую даже не знаешь, как ее звали. Флоренс!.. В нашем районе это было самое распространенное имя. Только обычно его сокращали до Фло. Нынче оно встречается реже. От чего она умерла?

— Рак.

— Тяжелое дело. Фло Маннхайм? Не припоминаю. Как она выглядела? Какого цвета были волосы?

— Светло-каштановые.

— А у тебя черные. Как у меня, так? Проклятие, такого я и представить себе не мог! Какое-то безумие!..

Мэнсо кивнул:

— Я тоже сходил с ума все эти месяцы после ее признания. Или у меня есть отец, или нет, а доказать я ничего не мог. Поэтому и решил присмотреться к вам.

— Наводил справки?

— Точно. А когда мне сказали, что вы в Вегасе, полетел туда, чтобы познакомиться с вами поближе. Остановился в том же отеле. Как-то вечером сел с вами за один стол в казино.

— Ты много играешь?

— Случается.

— А результат?

— Обычно я в небольшом плюсе.

— А я тогда проигрался. Ну да ладно, на отдыхе это позволительно. Я должен посидеть и подумать. Ты голоден? Хочешь кофе?

— От кофе не откажусь.

— Пошли. Значит, тебя зовут Эдди? Эдди Платт! Знаешь, парень ты симпатичный. Мне понравилось, как ты разделался с этим подонком. Чувствуется класс. Этим я тоже выделялся в молодости. Где тебя научили всем этим приемчикам? В армии?

— Совершенно верно.

— Ладно, давай посидим, выпьем, кофе.

Джордано сидел в машине и читал туристический раздел «Санди таймс». В газетном киоске ему сказали, что рекламная часть приходит на день раньше, а блок новостей поступит только завтра. Для Джордано это не имело никакого значения.

Он читал статью об отдыхе в Болгарии. Никто из его клиентов не хотел отдыхать в Болгарии. Скорее всего и в будущем вряд ли у кого могло возникнуть такое желание. А Джордано бы туда съездил. Джордано нравилось бывать в новых для себя краях.