- Не знаю, - ответил я. - Полагаю, не очень долго.
      - И куда мы поедем по прибытии, Ивен?
      - В тюрьму.
      - В тюрьму?
      - Шутка. Не знаю, Минна. Сначала надо долететь до Америки.
      - А почему кричат латышские девушки, Ивен?
      - Может, от радости, что попадут в Америку.
      - Но почему надо кричать?
      - Вроде бы они уже и не кричат.
      - Да, - согласилась она. - Не кричат.
      Они не кричали, потому что разгон практически прекратился. Должно быть, наш самолет набрал крейсерскую скорость.
      - Ивен? Когда ты говорил с этим человеком, я ничего не понимала. Вы говорили на русском?
      - Сначала на русском, потом перешли на английский.
      - А я научусь говорить на нем?
      - Да.
      - Сукин блин, это на английском?
      Я на мгновение закрыл глаза. Когда открыл, ответил:
      - Игорь не очень хорошо говорит на английском. Это некультурное выражение.
      - Как zirgs-prens?
      - Неужели Милан...
      - Когда я спросила его, он сказал, что это некультурное выражение, но он все время повторяет его. Я этого не понимаю.
      "Zirgs-prens, - подумал я. - Сукин блин".
      - Думаю, мне надо пойти в кабину пилота и поговорить с Игорем. Узнать, где мы находимся. Ты подожди здесь, хорошо?
      - Да, Ивен.
      Первым делом я проверил девушек. Некоторые еще не пришли в себя после такого взлета, ничего подобного они не ожидали, но Зента заверила меня, что все у них хорошо. Ни синяков, ни сломанных костей, лишь временный нервный стресс.
      София уже рассказывала им о Карлисе и его друзьях из Латвийской армии в изгнании. "Высокие, сильные мужчины, все трудолюбивые, с хорошей работой, накопительным пенсионным счетом, страховкой. У многих нет жен. Им очень хочется жениться на латышках, а где им найти латышек в Америке? Поэтому, как только мы прилетим..."
      Тут уж самые нервные успокоились и навострили уши. А глазки загорелись у всех. Женщине не страшны никакие трудности, если она знает, что закончится все замужеством.
      И не просто замужеством.
      - Стиральные машины, - вещала София. - Автомобили, новые, большие, один для мужа, второй - для жены. Телевизоры, цветные телевизоры с множеством каналов. Если не нравится одна программа, переключаешь канал, а там другая!
      "Американская мечта", - подумал я.
      - И шубы! Все платья из Парижа, в доме больше спален, чем людей, и каждая со своей ванной. На полу ковры от стены до стены...
      Милан по-прежнему сидел, подняв воротник, спрятав голову в плечи. Я спросил, как дела. Он пробормотал что-то нечленораздельное. Вроде бы он ничего не сломал, но, должно быть, сама идея воздушного путешествия вызывала у него неприятие. Я двинулся дальше и уже не услышал, что еще рассказала София о сказочной американской жизни. Оставалось только надеяться, что девушки не сильно разочаруются, обнаружив, что действительность несколько расходится с мечтой.
      Я опустился в пустующее кресло второго пилота рядом с Игорем, пристегнулся. Он, сверкая глазами, повернулся ко мне.
      - Видишь? Что я говорил? Никаких проблем?
      - А горючего достаточно?
      - Более чем достаточно. Хватит, чтобы долететь до Вашингтона и вернуться.
      - Долететь до Вашингтона и вернуться, - повторил я.
      - На обратный путь горючего потребуется меньше.
      - Почему?
      - Возвращаются налегке. Без бомб.
      - Ага.
      - Так ты сказал, Аляска?
      - Совершенно верно.
      - Пара пустяков. Перемахнем через Северный полюс, и все дела. Я доставлю вас на Аляску. Нет проблем.
      - Нас, наверное, уже преследуют другие самолеты.
      - Не волнуйся.
      - Но они знают, что мы улетаем, не могут же нас просто так отпустить.
      - Этот сукин блин перегонит всех, - он любовно похлопал рукой по приборному щитку. - Второго такого самолета нет. Самый быстрый истребитель-бомбардировщик.
      Один из приборов запикал. Я подумал, что пикать может радар. Может, сообщает Игорю, что земля там, где ей и положено быть.
      - В салоне все в порядке?
      - Да, все хорошо.
      - Эти девушки не русские, так? Говорят не на русском. И не на английском.
      - Они латышки.
      - Классные герлы. Правда. Такие пупсики.
      Латышские пупсики, уточнил я про себя, прислушиваясь к пиканью. Вроде бы оно стало громче.
      - Так ты уверен, что нас никто не догонит.
      - Само собой. Знаешь, что это за самолет? Истребитель-бомбардировщик МИХГ-1. Первый и единственный во всей России.
      - А нет более быстрого самолета?
      - Только истребитель МИХГ-2. Тот же двигатель, но сам самолет меньше, поэтому скорость его выше. Тоже один на всю Россию.
      - Только один?
      - Да, один. На нем летает Алексей Бордунин. Тот еще сукин блин. Вечно задирает нос.
      - И он быстрее этого самолета?
      - На самую малость, не волнуйся.
      - Я думаю, он преследует нас. Это пиканье... - я указал на экран радара, - ...тому свидетельство.
      Глаза Игоря превратились в щелочки. Он пристально всмотрелся в экран.
      - Сукин блин, - вырвалось у него.
      - Это он?
      - А кто же еще? Опять выеживается.
      - Он нас догонит?
      - Попытается посадить. Мы еще над советской территорией. Он попытается заставить нас снизиться и сесть на один из близлежащих аэродромов.
      - Но мы не можем...
      - Выеживающийся сукин блин. Видишь? Этот рычажок приводит в действие элероны. Я даю ему знать, что мы сдаемся.
      - Но...
      - Спокойно. Скажи всем, чтобы сидели тихо. Скажи телкам, волноваться не о чем. Сейчас мы развернемся.
      На латышском я попросил всех за что-нибудь ухватиться, потому что самолет разворачивается. К счастью, никто не спросил, зачем. Игорь шевельнул ручкой управления, и самолет начал описывать широкую дугу.
      Через фонарь кабины я увидел точку, которая по мере приближения росла в размерах. Вскоре стало ясно, что это самолет.
      - Сукин блин, - пробормотал Игорь. - Привет, Алексей. Хвастаешь перед девушками, какой у тебя быстрый самолет, смеешься над теми, кто летает на более медленных. Что ж, посмотрим, кто будет смеяться последним, сукин ты блин. Смотри.
      Он вдавил в пол какую-то педаль. Под нами что-то заревело, а потом преследующий нас истребитель взорвался.
      - Такие вот дела, Алексей, сукин блин. Получай, хвастун! Получай за все!
      Он смеялся, смеялся, смеялся. Потом вновь развернул самолет к Северному полюсу.
      - Повезло, что я не ошибся, - добавил он какое-то время спустя под мерное гудение двигателей. Пиканье больше не раздражало.
      - Ты о чем?
      - Педали. Не мог вспомнить, какая отстреливает ракеты. Самолет всегда вооружен ракетами, но в экспериментальных полетах я их не использую. Тут две педали, одна - для ракет, вторая - нет. Я выбрал левую, и прощай, Алексей.
      - А для чего правая?
      - Для сброса бомб. Но бомб у нас нет, так что...
      - Девушки, - напомнил я.
      - Не волнуйся, я нажал на нужную.
      - Девушек разбросало бы по всей России.
      - Я нажал на нужную.
      Я закрыл глаза, открыл, отстегнул ремни безопасности и молча вернулся в бомбовой отсек. Все сидели на своих местах. С кнопкой Игорь не ошибся. Или с педалью.
      Минна пожелала знать, что произошло. Я отвечал обтекаемо, в общих чертах, не упомянул о том, что все они могли покинуть самолет до того, как он приземлится. Сказал, что другой самолет, плохой, пытался догнать нас, но Игорь ракетой разнес его в клочья.
      Она широко улыбнулась. Спросила, как можно выразить радость на английском, если хочется обойтись без сукиного блина. Я ответил: "Ура! Отлично! Здорово!"
      - Ура! Отлично! Здорово! - повторила за мной она.
      Латышские девушки молчали. Две или три даже заснули. Милан тоже спал. Я поудобнее усадил Минну, укрыл, предложил поспать. Она улыбнулась, поцеловала меня и закрыла глаза.
      Сам же вернулся в кабину.
      - Эй, Аляска под нами.
      - Откуда ты знаешь?
      - Частенько летал над Аляской. Фотографировал. Где ты хочешь приземлиться? На военной базе?
      - Ты сможешь ее найти?
      - Я знаю их все. Нет проблем. Самая большая около Фэрбанкса. Нет проблем.
      Он что-то сделал, чтобы уменьшить скорость, потом направил самолет вниз. Как он нашел базу, я не имею ни малейшего понятия. Наверное, действительно часто тут летал. Возможно, наша система противовоздушной обороны не так уж и хороша. Но около авиабаз она, конечно же, лучше. Как только мы увидели взлетно-посадочную полосу, навстречу поднялись самолеты с опознавательными знаками США и закружили над нами.
      - Я бы мог их сбить, - пробурчал Игорь.
      - Не надо.
      - Не буду.
      Другие самолеты пронеслись мимо. В первое мгновение я не понял, куда они держат путь. Потом догадался.
      Они полетели туда, откуда мы прилетели.
      - Приземляйся побыстрее, - попросил я Игоря. - Надо сказать, чтобы эти самолеты завернули.
      - Нет проблем.
      Посадка заняла куда больше времени, чем взлет. Игорь не спикировал на посадочную полосу, а очень мягко подвел к ней самолет, так что нас если и тряхнуло, то чуть-чуть. Как только самолет остановился, его окружили вооруженные люди. Числом с сотню.
      - Что дальше? - спросил Игорь.
      - Выходим.
      - Снаружи холодно. Снег.
      - И горячего приема ждать не приходится. Боюсь, нам здесь не обрадуются.
      Я вышел первым, Игорь - за мной, потом латышские девушки. Нас встретили суровые взгляды. Я выбрал клоуна, у которого золота на форме было побольше, чем у остальных, и направился к нему. Рубя слова, спросил, кто командир базы, и он ответил, что он.
      - Тогда верните на базу свои самолеты. Это не вторжение, а операция спасения.
      - Что за черт, - рявкнул он, но повернулся, отдал приказ кому-то из своих подчиненных, и тот побежал к коммуникационному центру.
      - И кто...
      - Это Игорь Радек, полковник военно-воздушных сил СССР, - я указал на Игоря. Не знал, конечно, полковник он или нет, но для вопросов времени не было. - Он просит политического убежища и передает США существующий в единственном экземпляре экспериментальный истребитель-бомбардировщик МИХГ-1.
      - Какого...
      - Сукин блин, - вставил Игорь.
      - А это двенадцать членов гимнастической сборной Латвийской Советской Социалистической Республики, - продолжил я. - Они тоже просят политического убежища. И они замерзают, как и мы. Нельзя ли отвезти нас в теплое помещение?
      - Само собой. А ты кто?
      - Американский гражданин. Меня зовут Ивен Майкл Таннер. Это все, что я могу вам сказать.
      - Что?
      Внезапно навалилась усталость.
      - Отвезите нас куда-нибудь. Где тепло. Здесь холодно, не так ли?
      - Послушай, парень...
      - Вам надо позвонить, куда вы всегда звоните, если происходит что-то странное. Полагаю, в Вашингтон. Просто назовите мои имя и фамилию. На это потребуется время, но рано или поздно сюда приедет какой-нибудь идиот с оберткой от жевательной резинки, и тогда все устаканится, а я смогу поехать домой.
      - Я не понимаю.
      - Никто не понимает. Очень хочется в тепло. Нас куда-то отвезли. Там было гораздо теплее, чем на летном поле, и это радовало. Для Аляски наша одежда не годилась. Игорь-то в летном костюме чувствовал себя комфортно, а мы никак не ожидали, что нас встретит такой мороз.
      - А теперь рассказывай, Таннер.
      - Я уже все рассказал, - ответил я. - Снимите телефонную трубку и назовите мою фамилию. Скажите, что я ничего вам не рассказываю. А если какой-нибудь выпускник Лиги плюща* даст вам обертку от жевательной резинки, прочитайте, что написано на обороте. Возможно, что-то важное.
      ______________
      * Лига плюща - группа самых престижных колледжей и университетов на северо-востоке США.
      Глава семнадцатая
      На этот раз обошлось без выпускника Лиги плюща и оберток от жевательной резинки. На этот раз новости быстро дошли до Шефа, также вскоре ко мне вновь пришел командир базы. На его лице явственно читалось недоумение.
      - Таннер, я не знаю, кто ты...
      Насчет своего статуса у меня тоже не было определенности.
      - ...но связи у тебя о-го-го. Этим вечером гимнастическая команда вылетает в Нью-Йорк. Там их встретит какой-то атташе из спортивного отдела миссии культурного обмена Государственного департамента. Полагаю, они будут в хороших руках. Государственный департамент устроит им отличную рекламу.
      - Несомненно.
      - Этот идиот-летчик побудет с нами, пока авиационные эксперты будут изучать его самолет. Ему придется ответить на много вопросов. У нас есть люди, которые говорят на русском.
      - Он говорит на английском.
      Командир посмотрел на меня. Через несколько секунд я отвел взгляд. Подумав при этом: "Сукин блин".
      - Он будет отвечать на вопросы здесь, а Бутек - в Вашингтоне. Начальник югославского отдела Государственного департамента хочет тесно с ним пообщаться. Вроде бы речь пойдет о книге...
      - Да, он хочет написать книгу.
      - Мне без разницы. А вот ты - отдельная статья. За тобой выслали самолет, Таннер. Он будет здесь через пару часов. Я не знаю, на кого ты работаешь, но самолет должен забрать тебя и увезти незнамо куда. Во всяком случае, мне этого знать не положено.
      - Хорошо.
      Он пристально смотрел на меня.
      - По тебе не скажешь, что ты - важная птица. Я оглядел золото мундира, седые волосы, военную выправку.
      - По вам скажешь.
      - Да? - он нахмурился. - Вы же работаете за кулисами. Не буду прикидываться, что понимаю вас.
      - Мы - самые обычные люди.
      - Вот-вот, - он вздохнул. - Чувствуй себя как дома. В это время я обычно отдаю должное шотландскому. Составишь мне компанию?
      - С удовольствием.
      Он налил нам обоим виски. Как только я осушил свой стакан, наполнил его вновь.
      - Таннер, за дверью два агента ЦРУ, которые хотят поговорить с тобой.
      - А что вам сказали в Вашингтоне?
      - ЦРУ не должно с тобой общаться.
      - Ослушаться я не могу.
      Он присвистнул. С каждой минутой он все больше убеждал себя в том, что я таки важная птица. Я, со своей стороны, не осознавал своей важности. Действительно, ничего особенного я не сделал. Постоянно оказывался не в том месте и не в то время, в результате чего собирал вокруг себя людей и вещи, которые и притащил в Америку. Я бы мог гордиться собой, если бы этот результат стал логическим завершением блестяще разработанного плана. Но никакого плана не было и в помине, так что гордости за свои деяния я не испытывал. Только усталость. И жажду. Поэтому выпил и второй стакан.
      - Ты, должно быть, устал, Таннер. Кстати, как мне к тебе обращаться? Просто Таннер? Никто не назвал мне твое звание, хотя у вас, должно быть, таких званий, как в армии, и нет... а может, есть. Я с вашей братией практически не знаком...
      Он, должно быть, полагал, что к важной птице только по фамилии не обращаются. Ей должно предшествовать еще какое-нибудь слово, придающее значимость фамилии.
      - Таннер меня устраивает, - заверил я его. - В этом случае я точно буду знать, к кому вы обращаетесь.
      - Ладно, Таннер так Таннер. Слушай, ты, наверное, валишься с ног. Самолет прибудет только через два часа. Хочешь поспать?
      - Премного благодарен, но спать не буду.
      - Сон еще никому не вредил.
      - Не сейчас.
      - Вижу, крепкие вы ребята, но я думал, что ничто человеческое вам не чуждо. Не буду тебя отвлекать, Таннер, и... - Он протянул мне руку, которую я после короткой заминки, просто не сообразив, что к чему, пожал. - Я горжусь тем, что познакомился с тобой, Таннер. Ты молодец. То, что ты сделал...
      Я постарался побыстрее отделаться от него. Самолет прибывал через два часа, а у меня еще хватало дел. Следовало проинструктировать девушек, что надо говорить, а о чем лучше промолчать. Проинструктировать Милана, чтобы он говорил, что книга еще не написана. Если бы в Госдепе узнали, что рукопись существует, то захотели бы подкорректировать ее, прежде чем сдавать в печать.
      А еще надо было взять у Милана китайские документы. Мы пошли в туалет и переклеили конверты с тела Милана на мое. Мне не хотелось, чтобы документы попали в государственные структуры. Сначала следовало узнать, о чем в них идет речь.
      - Говори им как можно меньше, - наказывал я Милану. - Не упоминай о польских микрофильмах, Минне и китайских бумагах. Притворяйся, что не понимаешь вопросов. Настаивай, что хочешь поехать в Нью-Йорк и там спокойно работать над своей книгой. Говори...
      - Не надо мне ничего объяснять, Ивен, - он широко улыбнулся. - Я скажу им то, что сказал бы представителям любого правительства. Я ничего им не скажу.
      - В Нью-Йорке сразу позвони мне.
      - Как я тебя найду?
      - Мой номер есть в телефонном справочнике Манхэттена.
      - Очень хорошо.
      Потом я забрал Минну, и мы вместе стали ждать самолета.
      Ожидание не затянулось. Через час с небольшим к нам подошел какой-то военный и сказал, что самолет приземлился. Минна крепко спала. К самолету я отнес ее на руках. У трапа стояли двое мужчин, которых я видел впервые.
      - Таннер? - спросил один.
      Я кивнул и начал подниматься по трапу. Положил Минну на сиденье, пристегнул ремнем безопасности, сел рядом.
      - Про ребенка нам ничего не говорили, - сказал мужчина.
      - И что?
      - Ничего, - ответил он, и самолет начал разгон.
      Я не знал, куда мы летим, как высоко, как быстро и в каком направлении. Иллюминаторы салона зачернили, а дверь в кабину пилотов закрыли. Какое-то время спустя Минна проснулась, захотела узнать, где мы. Я ответил, что летим на другом самолете, уже в Америке. Если мы в Америке, почему я не говорю с ней на английском, полюбопытствовала она.
      - Потому что английского ты не знаешь, - ответил я.
      - Разве ты не можешь меня научить?
      Лучшего занятия в отрезанном от мира салоне самолета я бы и сам придумать не смог.
      - Рука, - я коснулся руки Минны.
      - Рука, - повторила она.
      - Рука Минны.
      - Рука Минны.
      - Лицо Минны.
      - Лицо Минны.
      - Локоть Минны.
      - Локоть Минны.
      - Ступня Минны.
      - Ступня Минны...
      Когда мы приземлились, она уже знала части своего тела, предметы одежды и познакомилась с различными формами глагола to be, которые использовались в настоящем времени. Говорила она на чистом английском, с едва заметным европейским акцентом. Латышский она освоила за несколько часов. Я не сомневался, что за несколько недель управится и с английским.
      Когда самолет приземлился, дверь в кабину пилотов открылась, один из мужчин предложил мне следовать за ним. "Ступня Минны", - сказала девочка и соскочила с кресла на пол.
      - Руки Ивена, - ответил я, поднимая ее на руки.
      Сойдя с трапа, поставил ее на землю.
      - Ступни Минны, - поправилась она.
      - Рука Минны, - я протянул руку. Она взялась за нее, и вдвоем мы последовали за мужчиной к маленькому аккуратному бетонному домику, виднеющемуся за деревьями.
      Я мог сказать лишь одно: мы приземлились на частной взлетно-посадочной полосе где-то в сельской местности. Мужчина позвонил, другой открыл дверь. Этого я узнал. Звали его Джо Клаузнер. Он вытаскивал меня из подвалов ЦРУ.
      - Таннер, - он улыбнулся мне. - Привет, - он улыбнулся Минне. Заходите. Шеф ждет, - сам переступил порог и вместе с моим сопровождающим зашагал к самолету.
      Мы вошли. В камине пылал огонь. Четыре массивных кресла окружали дубовый стол, на котором стояли бутылка и два стакана.
      В одном из кресел, наполняя стаканы из бутылки, сидел Шеф.
      Я никогда не видел более счастливого человека.
      - Услуга другу. Выполнение его просьбы, - воскликнул он. - Я знал, что ты задумал что-то серьезное, Ивен, но такого и представить себе не мог, - он хохотнул. - Слава Богу, что они успели развернуть бомбардировщики. Да уж, армейских ты крепко напугал. Будет им хорошим уроком. Пусть почаще проверяют систему раннего обнаружения. Конечно, вышло бы нехорошо, если в ты заставил нас бомбить Москву, - смешок. - Это уже не мирное существование, а?
      Мы выпили по стакану, и Шеф вновь их наполнил. Но до того я удобно устроил Минну в одном из кресел и на латышском предложил ей немного поспать. Она ответила, что спать ей совершенно не хочется, а я предложил ей притвориться, будто она спит, и она решила, что это прекрасная идея. То ли она была прирожденной актрисой, то ли действительно уснула.
      Шеф пожелал знать, кто такая Минна, и мне пришлось объяснить, что она обычный ребенок, которого мне, так уж сложились обстоятельства, пришлось взять с собой. Я заверил его, что сам позабочусь о ней, а из-за того, что она нас слушает, волноваться не следует, потому что английского девочка не понимает.
      Потом он шевельнул поленья в камине, мы поболтали о пустяках, наши стаканы опустели, он наполнил их вновь, и пришло время поговорить о делах.
      - Услуга другу, - повторил он. - Я уже знаю, что от тебя можно ожидать многого, Таннер, но это какая-то фантастика. Вывезти из России всю латвийскую команду гимнасток, чтобы они попросили политического убежища на Западе! Это же потрясающий пропагандистский ход! Мы радовались, если на Западе оставался какой-нибудь балерун или пианист. Но Советский Союз заявлял в ответ, что у этих людей не все в порядке с психикой, - он удовлетворенно вздохнул. - Но о двенадцати красавицах такого никто не скажет.
      Я скромно промолчал.
      - Одна из них - возлюбленная твоего друга, не так ли?
      - Да.
      - Через нее тебе удалось убедить остальных. Что я могу сказать? Убеждать ты, похоже, умеешь.
      Я вспомнил, как вошел в маленькую квартиру в Риге и узнал, что в ней появились десять девушек, решивших последовать за нами. Тогда мне как раз хотелось убедить их отказаться от своих намерений.
      - И Милан Бутек. Разумеется, ты отправился в Европу ради него. Это очевидно. Когда герой Сопротивления и действующий министр коммунистической страны хочет эмигрировать, надо бросать все дела и спешить ему на помощь.
      - Естественно.
      - Но у тебя потрясающие источники информации, Таннер. Мы думали, что знаем обстановку в Югославии. Полагали, что нас держат в курсе событий, ан нет.
      - Очень трудно знать обо всем, что происходит, - попытался я подсластить пилюлю.
      - Ни единого слова о Бутеке мы не получили. Ни единого слова.
      - Ну...
      - А вот ты был в курсе и заранее подготовил план его эвакуации. В ЦРУ сейчас праздник, можешь мне поверить. Как я понимаю, он собирается написать книгу?
      - Совершенно верно.
      - Наверное, захочет опубликовать ее с помощью ЮСИА*. Они предварительно прочитают ее, чтобы убедиться, что взят нужный тон. Правильно расставлены акценты.
      ______________
      * ЮСИА - Информационное агентство США - федеральное независимое внешнеполитическое информационно-пропагандистское ведомство.
      "Zirgs-prens", - подумал я. Но сказал другое.
      - Бутек уже тревожится из-за этого. Он хочет, чтобы книга была такой, как он ее видит.
      - Они обычно настаивают на своем.
      - Понятное дело. Но я предложил ему свои услуги. Сказал, что готов ее перевести. В этом случае все будет как надо и никто не скажет, что Государственный департамент оказывал давление на автора.
      - Он согласился?
      - Обрадовался.
      Шеф просиял.
      - О лучшем нельзя и мечтать. Бутек будет доволен, публика тоже, а мы будем знать, что переведено все, как надо.
      Я мог лишь гарантировать, что они получат точный перевод, слово в слово. Независимо от того, понравится им это или нет.
      - А вот насчет самолета я ничего не могу понять, - продолжил он. - Он же единственный не только в России, но и в мире. Разведка многие месяцы пыталась внедрить своего человека на базу в Таллинне, чтобы хоть краем глаза взглянуть на него, в наилучшем случае - достать чертежи каких-нибудь деталей. А твоими стараниями мы получили самолет. Вместе с пилотом. Как я понимаю, он немного ку-ку. Это так?
      - Он какой-то странный, - признал я.
      - Этим ты и воспользовался. Должно быть, у тебя ушла не одна неделя, чтобы убедить его покинуть Россию. Умеешь ты убеждать людей, Таннер. Добиваешься от них всего, что тебе нужно.
      - Вообще-то он хочет играть на тромбоне в одном из американских джаз-бендов.
      - И этим ты его и зацепил! Блестяще!
      Я приложился к стакану.
      - Вот что я еще слышал, Таннер. Вас преследовал другой самолет, разработка которого велась одновременно с МИХГ-1, не так ли? МИХГ-2, истребитель.
      - Да.
      - Значит, наша военная разведка ошибается. Они-то утверждают, что истребитель быстрее и более маневренный.
      - Да, быстрее, - кивнул я. - Игорь, пилот, сбил преследователя.
      - Сбил МИХГ-2?
      - Ракетами. Его... э... разнесло в клочья.
      - Значит, мы украли один самолет и уничтожили другой. И пилота, разумеется.
      "Алексея, - подумал я. - Хвастливого наглеца".
      - Украл один самолет, сбил другой, - Шеф поднялся, со стаканом в руке подошел к тому месту, где могло бы быть окно. Побарабанил пальцами по деревянной панели, призванной скрыть тот факт, что мы находились в наземном бомбоубежище. Пригубил виски, покачал головой, обратился к обшитой деревянными панелями стене.
      - Украл один самолет, сбил другой. Помог югославу, входящему в руководство, бежать из страны, получил права на перевод его книги. Вывез в Соединенные Штаты двенадцать латышских гимнасток, - он повернулся ко мне. Больше никаких сюрпризов у тебя нет, Таннер?
      Я потупился. Посмотрел на ботинки, в каблуках которых хранились микропленки из Кракова. Подумал о клеенчатых "конвертах", приклеенных к моему телу. Книга Милана, китайские документы, выкраденные Лайошем в Будапеште. Улыбнулся спящей на кресле Минне, прямого потомка Миндовга, первого и единственного монарха свободной и независимой Литвы.
      - К сожалению, нет.
      - Что ж, рад это слышать. Если в список твоих подвигов продолжился, я и сам отказался бы в это верить, - он рассмеялся. - Еще виски?
      - Да, пожалуйста.
      - Одного Бутека более чем достаточно для обоснования твоей поездки в Европу. Остальное - дополнительные дивиденды. Которые только укрепляют мою убежденность в том, что хорошему агенту надо предоставлять полную свободу действий и ничем его не связывать. Я очень хотел послать тебя в Колумбию, но, слава Богу, мне хватило ума оставить тебя в покое, когда ты отказался от этого задания. Я еще тогда почувствовал: ты знаешь, что делаешь, и ты действительно знал.
      - Ага, - я вспомнил. - Колумбия.
      - Мы очень хотели задействовать тебя, Таннер, но, боюсь, ты бы ничего не смог изменить. Колумбийское крестьянское революционное движение пользовалось куда большей поддержкой, чем кто-либо мог ожидать. Ты, возможно, и притормозил бы их, но в результате они все равно пришли бы к финишу первыми.
      - Так они победили?
      - Да, - он вновь уселся в кресло, положил ноги на стол, - победили. Ты отказался, а больше мне послать было некого. Так что я передал операцию ЦРУ. Предчувствовал, что Управление опять напортачит, и меня это совершенно не радовало. Ты же знаешь, на что они способны.
      - Знаю.
      - На этот раз они превзошли себя. Похоже, система внутренней безопасности у них что решето. Впрочем, мне всегда казалось, что из любой организации такого масштаба информация хлещет, как вода из свернутого крана. Они налили лужу на полу, а потом сами же в нее и угодили. ККРД заранее узнало об операции ЦРУ. Ты, возможно, не в курсе, но в Южной Америке ЦРУ крепко недолюбливают.
      - Правда?
      - Да, Куба и все такое. Не успели они прибыть в Колумбию, как поднялась вся страна. Не только крестьяне встали на сторону ККРД, но и рабочие. Это мы, конечно, ожидали. Однако на сторону ККДР перешла армия, а это уже из ряда вон. Армия всегда выступает на стороне правых.
      - Я знаю.
      - Так что случившееся и революцией назвать нельзя. Скорее, бескровным переворотом. Когда с одной стороны крестьяне, рабочие и армия, а с другой иностранные деловые интересы и ЦРУ, результат, понятное дело, ясен. Конечно, совсем уж без крови не обошлось. Диктатора... то есть президента, повесили перед дворцом. Все наворованные им деньги так и остались на счету в швейцарском банке. Приехавших в страну агентов ЦРУ расстреляли. В основном это были кубинцы, сторонники Батисты, - он хохотнул. - Так что Управление по уши в дерьме и неизвестно, когда отмоется.
      - Могу себе представить. Значит, в Колумбии теперь коммунистический режим?
      Он задумался.
      - Скорее нет, чем да. Помнишь, мы обсуждали тамошнюю ситуацию, и ты сказал, что они не совсем коммунисты? Похоже, ты не ошибся. Со временем они, возможно, и пойдут по стопам Фиделя, но пока остановились на полпути. Конечно, они национализируют нефтяные компании и землю, отчего наши нефтяники не в восторге, но они не ползут на коленях в Москву или Пекин. Правда, пока еще рано говорить, что будет через год или два.
      "Значит, ККРД победило, - подумал я. - Хорошие новости, что и говорить".
      Он протянул мне толстый конверт.
      - Компенсация за расходы. Не спорь, бери. Твой самолет уже заправили горючим. Тебя доставят в частный аэропорт на Стейтон-Айленде, а уж оттуда ты без труда доберешься до дома, - он мотнул головой в сторону Минны. - Она побудет с тобой?
      - Какое-то время.
      - М-м-м-м. Очаровательная малышка. Ты, разумеется, найдешь для нее хорошую семью, - он поднялся. - В Колумбии все обернулось не так уж и плохо. С чем надо разбираться, так это с утечкой информации в Управлении. Они сейчас на плохом счету. Многим не терпится добраться до мерзавца, который выдал их планы.
      - Я их не виню.
      - В этом коренное отличие нашей "конторы", Таннер. У нас утечка информации просто невозможна.
      - Слава Богу.
      Глава восемнадцатая
      После этого жизнь постепенно вошла в нормальное русло. Нас с Минной доставили в аэропорт на Стейтон-Айленде, и я так и не узнал, в какой части Америки проходила моя встреча с Шефом. Мы приехали ко мне, купили Минне новую одежду, а потом я принялся связывать свободные концы.