Лениво и тяжко плывут облака

По синему зною небес.

Дорога моя тяжела, далека,

В недвижном томлении лес.

Мой конь утомился, храпит подо мной,

Когда-то родимый приют?..

А там, далеко, из-за чащи лесной

Какую-то песню поют.

И кажется если бы голос молчал,

Мне было бы трудно дышать,

И конь бы, храпя, на дороге упал,

И я бы не мог доскакать!

Лениво и тяжко плывут облака,

И лес истомленный вокруг.

Дорога моя тяжела, далека,

Но песня – мой спутник и друг.

Шли мы стезею лазурною,

Только расстались давно…

В ночь непроглядную, бурную

Вдруг распахнулось окно…

Ты ли, виденье неясное?

Сердце остыло едва…

Чую дыхание страстное,

Прежние слышу слова.

Ветер уносит стенания,

Слезы мешает с дождем…

Хочешь обнять на прощание?

Прошлое вспомнить вдвоем?

Мимо, виденье лазурное!

Сердце сжимает тоской

В ночь непроглядную, бурную

Ветер, да образ былой!

Ночь теплая одела острова.

Взошла луна. Весна вернулась.

Печаль светла. Душа моя жива.

И вечная холодная Нева

У ног сурово колыхнулась.

Ты, счастие! Ты, радость прежних лет!

Весна моей мечты далекой!

За годом год… Всё резче темный след,

И там, где мне сиял когда-то свет

Всё гуще мрак… Во мраке – одиноко –

Иду – иду – душа опять жива,

Опять весна одела острова

Я шел во тьме дождливой ночи

И в старом доме, у окна,

Узнал задумчивые очи

Моей тоски. – В слезах, одна

Она смотрела в даль сырую.

Я любовался без конца,

Как будто молодость былую

Узнал в чертах ее лица

Она взглянула. Сердце сжало…

Огонь погас – и рассвело

Сырое утро застучалось

В ее забытое стекло.

Сегодня в ночь одной тропою

Тенями грустными прошли

Определенные судьбою

Для разных полюсов земли.

И разошлись в часы рассвета,

И каждый молча сохранял

Другому чуждого завета

Отвека розный идеал…

В тенях сплетенные случайно

С листами чуждые листы –

Все за лучом стремятся тайно

Принять привычные черты.

В ночи, исполненной грозою,

В средине тучи громовой,

Исполнен мрачной красотою,

Витает образ грозовой.

То – ослепленная зарницей,

Внемля раскатам громовым,

Юнона правит колесницей

Перед Юпитером самим.

Поэт в изгнаньи и в сомненьи

На перепутьи двух дорог.

Ночные гаснут впечатленья,

Восход и бледен и далек.

Всё нет в прошедшем указанья,

Чего желать, куда идти?

И он в сомненьи и в изгнаньи

Остановился на пути.

Но уж в очах горят надежды,

Едва доступные уму,

Что день проснется, вскроет вежды,

И даль привидится ему.

Хоть все по-прежнему певец

Далеких жизни песен странных

Несет лирический венец

В стихах безвестных и туманных, –

Но к цели близится поэт,

Стремится, истиной влекомый,

И вдруг провидит новый свет

За далью, прежде незнакомой…

В фантазии рождаются порою

Немые сны.

Они горят меж солнцем и Тобою

В лучах весны.

О, если б мне владеть их голосами!

Они б могли

И наяву восстать перед сынами

Моей земли!

Но звук один – они свое значенье

Утратят вмиг.

И зазвучит в земном воображенья

Земной язык.

К ногам презренного кумира

Слагать божественные сны

И прославлять обитель мира

В чаду убийства и войны;

Вперяясь в сумрак ночи хладной,

В нем прозревать огонь и свет –

Вот жребий странный, беспощадный

Твой, божьей милостью поэт!

Бежим, бежим, дитя свободы,

К родной стране!

Я верен голосу природы,

Будь верен мне!

Здесь недоступны неба своды

Сквозь дым и прах!

Бежим, бежим, дитя природы,

Простор – в полях!

Бегут… Уж стогны миновали,

Кругом – поля.

По всей необозримой дали

Дрожит земля.

Бегут навстречу солнца, мая,

Свободных дней…

И приняла земля родная

Своих детей…

И приняла, и обласкала,

И обняла,

И в вешних далях им качала

Колокола…

И, поманив их невозможным,

Вновь предала

Дням быстротечным, дням тревожным,

Злым дням – без срока, без числа…

Прошедших дней немеркнущим сияньем

Душа, как прежде, вся озарена.

Но осень ранняя, задумчиво грустна,

Овеяла меня тоскующим дыханьем.

Близка разлука. Ночь темна.

А все звучит вдали, как в те младые дни.

Мои грехи в твоих святых молитвах,

Офелия, о нимфа, помяни.

И полнится душа тревожно и напрасно

Воспоминаньем дальным и прекрасным.

Не призывай и не сули

Душе былого вдохновенья.

Я – одинокий сын земли,

Ты – лучезарное виденье.

Земля пустынна, ночь бледна,

Недвижно лунное сиянье,

В звездах – немая тишина –

Обитель страха и молчанья

Я знаю твой победный лик,

Призывный голос слышу ясно,

Душе понятен твой язык,

Но ты зовешь меня напрасно.

Земля пустынна, ночь бледна,

Не жди былого обаянья,

В моей душе отражена

Обитель страха и молчанья.

В часы вечернего тумана

Слетает в вихре и огне

Крылатый ангел от страниц Корана

На душу мертвенную мне.

Ум полон томного бессилья,

Душа летит, летит…

Вокруг шумят бесчисленные крылья,

И песня тайная звенит

Под величавые раскаты

Далеких, медленных громов

Встает трава, грозой примята,

И стебли гибкие цветов.

Последний ветер в содроганье

Приводит влажные листы,

Под ярким солнечным сияньем

Блестят зеленые кусты.

Всеохранительная сила

В своем неведомом пути

Природу чудно вдохновила

Вернуться к жизни и цвести.

На небе зарево. Глухая ночь мертва.

Толпится вкруг меня лесных дерев громада,

Но явственно доносится молва

Далекого, неведомого града.

Ты различишь домов тяжелый ряд,

И башни, и зубцы бойниц его суровых,

И темные сады за камнями оград,

И стены гордые твердынь многовековых.

Так явственно из глубины веков

Пытливый ум готовит к возрожденью

Забытый гул погибших городов

И бытия возвратное движенье.

В ночь молчаливую чудесен

Мне предстоит твой светлый лик.

Очарованья старых песен

Объемлют душу в этот миг.

Своей дорогой голубою

Проходишь медленнее ты,

И отдыхают над тобою

Две неподвижные звезды.

Полна усталого томленья,

Душа замолкла, не поет.

Пошли, господь, успокоенье

И очищенье от забот.

Дыханием живящей бури

Дохни в удушливой глуши,

На вечереющей лазури,

Для вечереющей души.

То отголосок юных дней

В душе проснулся, замирая,

И в блеске утренних лучей,

Казалось, ночь была немая.

То сон предутренний сошел,

И дух, на грани пробужденья,

Воспрянул, вскрикнул и обрел

Давно мелькнувшее виденье.

То был безжалостный порыв

Бессмертных мыслей вне сомнений.

И он умчался, пробудив

Толпы забытых откровений.

То бесконечность пронесла

Над падшим духом ураганы.

То Вечно-Юная прошла

В неозаренные туманы.

Последний пурпур догорал,

Последний ветр вздохнул глубоко,

Разверзлись тучи, месяц встал,

Звучала песня издалека.

Все упованья юных лет

Восстали ярче и чудесней,

Но скорбью полнилась в ответ

Душа, истерзанная песней.

То старый бог блеснул вдали,

И над зловещею зарницей

Взлетели к югу журавли

Протяжно плачущей станицей.

Порою в воздухе, согретом

Воспоминаньем и тобой,

Необычайно хладным светом

Горит прозрачный камень твой.

Гаси, крылатое мгновенье,

Холодный блеск его лучей,

Чтоб он воспринял отраженье

Ее ласкающих очей.

Твой образ чудится невольно

Среди знакомых пошлых лиц.

Порой легко, порою больно

Перед Тобой не падать ниц.

В моем забвеньи без печали

Я не могу забыть порой,

Как неутешно тосковали

Мои созвездья над Тобой.

Ты не жила в моем волненьи,

Но в том родном для нас краю

И в одиноком поклоненьи

Познал я истинность Твою.

Поклонник эллинов – я лиру забывал,

Когда мой путь ты словом преграждала.

Я пред тобой о счастьи воздыхал,

И ты презрительно молчала.

И я горел душой, а ты была темна.

И я, в страданьи безответном,

Я мнил: когда-нибудь единая струна

На зов откликнется приветно.

Но ты в молчании прошла передо мной,

И, как тогда, одним напоминаньем

Ты рвешь теперь и мучаешь порой

Мои эллинские призванья.

Пора вернуться к прежней битве,

Воскресни дух, а плоть усни!

Сменим стояньем на молитве

Все эти счастливые дни!

Но сохраним в душе глубоко

Все эти радостные дни:

Н ласки девы черноокой,

И рампы светлые огни!

Отрекись от любимых творений,

От людей и общений в миру,

Отрекись от мирских вожделений,

Думай день и молись ввечеру.

Если дух твой горит беспокойно,

Отгоняй вдохновения прочь.

Лишь единая мудрость достойна

Перейти в неизбежную ночь.

На земле не узнаешь награды.

Духом ясный пред божьим лицом,

Догорай, покидая лампаду,

Одиноким и верным огнем.

Измучен бурей вдохновенья,

Весь опален земным огнем,

С холодной жаждой искупленья

Стучался я в господний дом.

Язычник стал христианином

И, весь израненный, спешил

Повергнуть ниц перед единым

Остаток оскудевших сил.

Стучусь в преддверьи идеала,

Ответа нет… а там, вдали,

Манит, мелькает покрывало

Едва покинутой земли…

Господь не внял моей молитве,

Но чую – силы страстных дней

Дохнули раненому в битве,

Вновь разлились в душе моей.

Мне непонятно счастье рая,

Грядущий мрак, могильный мир.

Назад! Язычница младая

Зовет на дружественный пир!

Ищу спасенья.

Мои огни горят на высях гор –

Всю область ночи озарили.

Но ярче всех – во мне духовный взор

И Ты вдали… Но Ты ли?

Ищу спасенья.

Торжественно звучит на небе звездный хор.

Меня клянут людские поколенья.

Я для Тебя в горах зажег костер,

Но Ты – виденье.

Ищу спасенья.

Устал звучать, смолкает звездный хор.

Уходит ночь. Бежит сомненье.

Там сходишь Ты с далеких светлых гор.

Я ждал Тебя Я дух к Тебе простер.

В Тебе – спасенье!

В полночь глухую рожденная

Спутником бледным земли,

В ткани земли облеченная,

Ты серебрилась вдали.

Шел я на север безлиственный,

Шел я в морозной пыли,

Слышал твой голос таинственный,

Ты серебрилась вдали.

В полночь глухую рожденная,

Ты серебрилась вдали.

Стала душа угнетенная

Тканью морозной земли.

Эллины, боги бессонные,

Встаньте в морозной пыли

Солнцем своим опьяненные,

Солнце разлейте вдали!

Эллины, эллины сонные,

Солнце разлейте вдали!

Стала душа пораженная

Комом холодной земли!

Одинокий, одичалый,

Зверь с косматой головой,

Я стучусь рукой усталой –

Двери хижины открой!

Носят северные волны

От зари и до зари –

Носят вместе наши челны.

Я изранен! Отвори!

Кто ты, гость, ночной порою

Призывающий в тиши?

Черный Гундинг не со мною.

Голос друга… Клич души!

Я в ночном бою с врагами

Меч разбил и бросил щит!

В темном доле, под скалами

Конь измученный лежит.

Я, в ночном бою усталый,

Сбросил щит с могучих плеч!

Черный меч разбил о скалы!

«Вельзе! Вельзе! Где твой меч!»

Вместе с кликами твоими

Загораются огни!

Ты, зовущий Вельзе имя,

Милый путник, отдохни!

И ты, мой юный, мой печальный,

Уходишь прочь!

Привет тебе, привет прощальный

Шлю в эту ночь.

А я всё тот же гость усталый

Земли чужой,

Бреду, как путник запоздалый,

За красотой.

Она и блещет и смеется,

А мне – одно:

Боюсь, что в кубке расплеснется

Мое вино.

А между тем – кругом молчанье,

Мой кубок пуст.

и смерти раннее призванье

Не сходит с уст.

И ты, мой юный, вечной тайной

Отходишь прочь.

Я за тобою, гость случайный,

Как прежде – в ночь.