Парень с собакой

Что это могут быть трое из семнадцати, трое из двадцати, а может, и трое из двадцати двух. Точно никак не выяснишь, хоть сиди здесь всю неделю, так и не узнать, сколько человек нас поджидают. К тому же они всегда могут пополнить боезапас, а у меня рано или поздно кончатся патроны, равно как и еда, да и эта девчонка, Куилла Джун, тоже будет отнимать янимание. В конце концов мы проголодаемся и совершим какую-нибудь глупость, или я расстреляю все патроны, и тогда они хлынут внутрь, как ливень из тучи.
      Ровер со всей дури влетел в зал, на полной скорости сделал кувырок, метнулся в противоположную сторону и, прежде чем я успел прицелиться, трижды выстрелил по разным углам. Случайно он оказался почти подо мной, что позволило мне сберечь патрон двадцать второго калибра. Я беззвучно поднял "сорок пятый" и снес подонку ползатылка. Пуля пробила голову и сорвала почти все волосы. Он рухнул на пол.
      - Блад, винтовку!
      Пес выскочил из темноты, подхватил винчестер и утащил его в дальний угол, где были свалены маты.
      Я видел, как из кучи высунулась рука, схватила винчестер и затянула его внутрь. Ладно, по крайней мере там я его всегда заберу, когда мне понадобится.
      Отважный пес снова кинулся к убитому и принялся сдирать с него пояс с патронами. Блада могли уложить от двери или из окон, но он довел дело до конца. Отважный пес! Я это запомню и накормлю его чем-нибудь вкусненьким, когда мы отсюда выберемся. В темноте я улыбнулся... Если мы отсюда выберемся, мне не придется беспокоиться о вкусной кормежке для Блада, она была разбросана по всему залу.
      Пока Блад тащил пояс в укрытие, двое роверов решили попытать счастья с собаками. Они ворвались в зал через окна и сразу же раскатились в разные стороны, в то время как их псы-страшный, как смерть, и огромный, как дом, акита и цвета свежего дерьма сука добермана - влетели в зал через главный вход и тоже кинулись в разные стороны. Мне удалось поймать акиту в прицел, и он скуля покатился по поду. Доберман налетел на Бдада.
      Но выстрел выдал мою позицию. Один из бродяг резанул от бедра, и пули с мягким наконечником измочалили вокруг меня все стропила. Я потянулся за браунингом, и в это время мой "сорок пятый" соскользнул с перекладины и полетел вниз. Я дернулся за ним, но он выскользнул у меня из рук и с грохотом ударился об пол. Ровер изрешетил место, где я только что был. Но я уже стелился по перекладине, и он принялся палить на звук.
      В то же мгновение раздался выстрел из винчестера. Второй бродяга, до сих пор прятавшийся в темноте, рухнул на пол, зажимая руками рваную рану в груди. Куилла пристрелила его, не вылезая из укрытия.
      У меня не было времени сообразить, что происходит... Блад с доберманом катались по полу, издавая ужасные звуки, а ровер таки угодил пулей в торчащий из-за перекладины ствол моего браунинга, и он полетел на пол. Я остался без оружия. Подлец притаился в темноте, поджидая, когда я высунусь.
      Снова прогремел винчестер, и ровер открыл огонь по матам. Куилла нырнула в укрытие, и я понял, что на большую поддержку с ее стороны я рассчитывать не могу. Но мне и не надо было большего. Пока ровер стрелял по матам, я перевалился через перекладину и скользнул вниз по канату, чувствуя, как до волдырей сгорают ладони. Спустившись достаточно низко, я принялся раскачиваться, изо всех сил дергаясь во все стороны и с каждым разом увеличивая амплитуду. Подонок палил по мне, как по мишени, стараясь угадать траекторию, но мне удавалось уйти с линии огня. Наконецу него кончились патроны, и я, качнувшись как только мог сильно, полетел в его сторону, отпустил канат и рухнул на врага задницей. Он шлепнулся о стену, и в следующую секунду я был на нем, а мои большие пальцы - глубоко в его глазницах. Он визжал, собаки визжали, девчонка визжала, а я колотил сволочь головой об пол, пока он не затих. Тогда я схватил его автомат тридцатого калибра и бил подонка прикладом до тех пор, пока не стало ясно, что он мою жизнь больше осложнять не будет.
      Потом я нашел свой "сорок пятый" и пристрелил добермана.
      Блад поднялся и отряхнулся. Он был изрядно потрепан.
      - Спасибо, - промямлил псина и затрусил в темноту зализывать раны.
      Я пошел к Куилле Джун.
      Она рыдала. По всем парням, которых мы укокошили. А больше всего - по тому, которого завалила сама. Мне никак не удавалось прервать ее стенания, и под конец я треснул ее по роже и сказал, что она спасла мне жизнь и вообще немного помогла. Притащился Блад:
      - Как мы будем отсюда выбираться, Альберт?
      - Надо подумать.
      Я подумал и понял, что дело безнадежное. Скольких бы мы ни убили, будут приходить новые. Теперь это для них дело чести. Их чести.
      - Как насчет пожара? - предложил Блад.
      - Смотаться под прикрытием огня? - Я покачал головой. - Не выйдет. Они окружат все здание.
      - А если мы и не будем выходить? Сгорим вместе с домом?
      Я посмотрел на него. Отважное и, главное, чертовски умное решение.
      5
      Мы собрали весь деревянный мусор, все маты, разломали шведскую стенку, стащили в кучу к деревянной перегородке зала трамплины, шесты, скамейки короче, все, что горит, и подожгли ненавистный хлам. Затем мы проследовали за Бладом к месту, которое он для нас присмотрел. Котельная, глубоко в подвале. Там мы все забрались в котел и задраили люк, оставив открытым только вентиляционный клапан. С собой мы также прихватили один мат и все оружие и боеприпасы, которые удалось забрать из зала.
      - Что-нибудь чуешь? - спросил я Блада.
      - Пока беру только одного парня. Здание горит хорошо.
      - Сможешь определить, когда они свалят?
      - Возможно. Если они свалят.
      Куиллу Джун от всего происшедшего била дрожь.
      - Не наложи в штаны, - сказал я ей. - К утру здание рухнет, они пройдутся по развалинам, найдут кучи обгорелого мяса и, надеюсь, не станут определять, где женское. И все будет прекрасно... если мы здесь не задохнемся.
      Она едва заметно улыбнулась и приняла бравый вид. Отличная оказалась девчонка. Улеглась на мат и прикрыла глаза, стараясь уснуть. Я тоже был весь измочаленный. И тоже закрыл глаза.
      - Справишься? - спросил я Блада.
      - Постараюсь. Ты лучше поспи.
      Я кивнул и тут же отъехал.
      Когда я проснулся, Куилла Джун крепко спала, положив голову мне на плечо и обняв меня за талию.
      Я едва мог перевести дух. Как в жаровне. Черт, это и была жаровня, к стенке котла не прикоснешься. Блад залез на наш матрас - только борцовский мат не позволял нам всем испечься заживо - и спал, положив голову на лапы.
      Девчонка спала по-прежнему голая. Я положил руку ей на грудь - теплая. Куилла пошевелилась и прижалась ко мне еще теснее. Я испытал сильнейшее возбуждение.
      Потом я осторожно стянул джинсы и забрался на нее. Почувствовав, что я раздвигаю ей ноги, она проснулась, но было уже поздно.
      - Не надо, остановись... что ты делаешь, прекрати....
      Она была полусонная, слабая и, как мне показалось, не хотела по-настоящему сопротивляться. Вскрикнула, когда я начал, но потом все пошло как по маслу. Весь мат был залит кровью. А Блад по-прежнему спал.
      Раньше все происходило по-другому. Блад кого-нибудь мне выслеживал, я заваливал, оглушал и смывался, не дожидаясь возможных дурных последствий.
      Под конец она прогнулась, обхватила мою спину ногами так, что у меня ребра затрещали, и опустилась - медленно-медленно, как делаю я, когда качаю пресс в самодельном спортзале на автосвалке. Глаза ее были закрыты, она казалась расслабленной. И счастливой. Уж я-то знаю.
      Мы проделали это несколько раз; спустя некоторое время предлагать стала она, но я не возражал. А потом мы лежали рядом и разговаривали.
      Она расспрашивала меня о Бладе, и я рассказал ей, как случилось, что боевые собаки научились телепатировать и разучились добывать себе пищу, так что заниматься этим пришлось одиночкам или роверам, и как собаки вроде Блада вынюхивают телок для своих хозяев.
      Я спросил ее, как живут люди в поднизе.
      - Там очень хорошо. И очень спокойно. Все друг с другом вежливы. Как во всех маленьких городах.
      - В каком именно ты живешь?
      - В Топеке. Это совсем рядом.
      - Да, знаю. Шахта находится в полумиле отсюда. Я как-то раз туда забрел, из любопытства.
      - Ты когда-нибудь был в поднизе?
      - Нет, и не уверен, что мне этого хочется.
      - Почему? Там очень хорошо. Тебе понравится.
      - Дерьмо.
      - Это грубое слово.
      - А я грубый.
      - Не всегда.
      Я начал злиться.
      - Слушай, задница, чего ты мелешь? Я тебя загнал в угол и хорошенько оттрахал, что ты нашла во мне хорошего? У тебя, что, мозгов не хватает...
      Она улыбалась:
      -А я не возражаю. Мне понравилось. Хочешь еще?
      Я был потрясен. И отодвинулся подальше.
      - Тебя совсем, черт побери, перемкнуло! Не знаешь, что одиночки могут запросто изувечить девчонку из подниза? Ни разу не слышала родительских напутствий? "Смотри не суйся туда, там грязные вонючие волосатые одиночки". Никогда тебе такого не говорили?
      Она положила руку мне на бедро и полезла вверх, царапая меня ноготками. Я снова возбудился.
      - Родители ничего не говорили мне про одиночек, - прошептала Куилла, а затем затащила меня на себя, поцеловала, я ничего не смог с собой поделать. Пришлось ее еще раз трахнуть.
      Боже, так продолжалось часами. Блад проснулся и проворчал:
      - Слушайте, я не могу больше делать вид, что сплю. Я хочу есть. И я ранен.
      Я спихнул девчонку - на этот раз она была сверху - и осмотрел Блада. Доберман отхватил у него добрый кусок правого уха, под пастью все было разорвано, шерсть на одном из боков вымокла от крови. Он был в ужасном состоянии.
      - Да ты в ужасном состоянии! - сказал я.
      - Ты сам не розочка, - огрызнулся он.
      - Можем мы выбраться отсюда?
      Блад скривил морду и покачал головой:
      - Ничего не принимаю. Наверное, котел завалило обломками. Надо вылезти и посмотреть.
      Мы некоторое время препирались, а потом решили, что, если здание рухнуло и хоть немного остыло, бродяги его уже обследовали. Если они не полезли в котел, значит, нас основательно засыпало. Или здание еще горит. В таком случае они еще здесь, дожидаются своего часа.
      - Уверен, что справишься в таком состоянии?
      - Полагаю, выбора у меня нет, - проворчал Блад.
      Он действительно выглядел плохо. - Ты, похоже, решил трахаться до посинения, так что действовать придется мне.
      Я почувствовал, что с ним что-то неладно. Он явно невзлюбил Куиллу Джун.
      Я отвинтил заглушку люка. Неоткрывается. Тогда я лег на спину и уперся в него обеими ногами. То, что навалилось сверху, вначале не поддавалось, потом люк сдвинулся с места и наконец с треском распахнулся.
      Я выглянул наружу. Верхние этажи рухнули на подвал, все превратилось в золу и пепел. Отовсюду валил дым, сквозь который едва сочился дневной свет.
      Я вылез наружу, обжегшись о край котла. Блад выпрыгнул следом и начал искать проход в развалинах. Котел был почти полностью завален. Это хорошо, скорее всего роверы наспех осмотрели подвал и решили, что мы сгорели. Но я хотел, чтобы Блад выяснил все наверняка. Он уже побежал прочь, когда я его окликнул. Он нехотя вернулся.
      - Что еще?
      Я окинул псину взглядом.
      - Ты паскудно себя ведешь.
      -Подавай в суд.
      - Черт бы побрал твою собачью душу, что за вожжа тебе под хвост попала?
      - Не вожжа. Телка твоя.
      - Что тут такого? У меня и раньше были бабы.
      - Да, только никто так на тебе не вис. Помяни мое слово, Альберт, с ней будут проблемы.
      - Не валяй дурака!
      Он не ответил. Посмотрел на меня с негодованием и порыл осматривать окрестности. Я влез обратно и закрутил люк.
      Она потребовала еще. Я сказал, что не хочу. Блад испортил мне настроение. Я был порядком на взводе. И не знал, на кого из них злиться.
      Но Бог ты мой, до чего она была хороша!
      Куилла вроде как надулась и села, обхватив ноги руками.
      - Расскажи мне еще о поднизе, - сказал я.
      Вначале она ломалась, говорила неохотно, но потом увлеклась и журчала как ручеек. Я многое узнал. Может, когда-никогда сумею это использовать.
      Всего в бывших Соединенных Штатах и Канаде в поднизе осталось около двух сотен тысяч человек.
      В свое время они ушли жить в шахты, колодцы и глубокие туннели; на западе люди селились в естественных пещерах. Со временем они перебрались на глубину от двух до пяти миль. И были это в основном тупоголовые в худшем виде: южные баптисты, фувдаменталисты, законопослушные лохи, настоящие дубины среднего класса, потерявшие вкус к дикой жизни. Они заставили последних ученых хорошенько поработать, придумать им разные штуки, а потом выперли бедолаг наверх - не хотели никакого прогресса. Но не хотели и упадка, они вообще не хотели никаких волнений. Лучше всего жилось на свете до Первой войны, и они смекнули, что, если удастся это время воссоздать и сохранить, они будут жить спокойно и долго. Дерьмо! Я бы в их подземелье в первый день спятил.
      Куилла Джун улыбнулась и снова принялась ко мне приставать. На этот раз я ее не оттолкнул. Она стала меня трогать, внизу и повсюду, а потом сказала:
      -Вик?
      - Угу.
      - А ты любил когда-нибудь?
      -Что?
      - Ты когда-нибудь любил девушку?
      - Черт подери, думаю, нет!
      - А ты знаешь, что такое любовь?
      - Конечно, знаю.
      - Но если ты никогда не любил...
      - Не строй из себя дуру. Я вот никогда не получал пулю в голову, но прекрасно знаю, что мне это не понравится.
      - А я готова поспорить; ты не знаешь, что такое любовь.
      - Ну. если это означает жить в поднизе, то я и знать не хочу.
      На этом разговор закончился. Она повалила меня на пол, и мы проделали это еще разок. Когда все закончилось, я услышал, что в люк котла скребется Блад.
      - Все чисто, - сказал он, когда я выглянул.
      - Ты уверен?
      - Сто процентов. Можешь надеть штаны, - произнес он язвительно. - И вылезай, надо кое о чем поговорить.
      Я посмотрел на него и увидел, что он не шутит. Натянув джинсы и кроссовки, я вылез из люка.
      Пес мой затрусил прочь, перемахнул через обгоревшие балки и выбрался на воздух. Снаружи рухнувшее здание напоминало сгнивший осколок зуба.
      - Выкладывай, что тебя тревожит, - сказал я.
      Он взобрался на бетонную плиту, и мы стали нос к носу.
      - Не делай из меня дурака, Вик.
      Я понял, что он говорит серьезно. Не приду ривается с Альбертом, называет меня Вик.
      - Поясни.
      -Прошлой ночью, парень. Мы ведь могли ее оставить им и смыться. Это было бы умно.
      - Я хотел ее.
      - Да, знаю. Об этом я и говорю. Но уже наступило сегодня, та ночь прошла. Ты поимел ее полсотни раз. Чего мы еще тянем?
      - Я хочу еще.
      Теперь он завелся.
      - Да? Ну так послушай меня, дружище. Я тоже кое-чего хочу. Я хочу жрать, хочу избавиться от боли в боку, и я хочу выбраться из этого дерьма! Не исключено, что они еще не угомонились.
      - Успокойся. Мы сумеем все уладить. Не значит же это, что она не могет с нами идти.
      - Не может, - машинально поправил меня Блад. - А это, кажется, что-то новенькое!.. Мы теперь путешествуем втроем, если я правильно понял?
      Теперь взбеленился я:
      - Ты что-то затявкал как пудель!
      -- А ты запел как гомик?
      Я размахнулся, чтобы отвесить ему затрещину.
      Пес не пошевелился. Я опустил руку. Я никогда не бил Блада. И не хотел начинать сейчас.
      - Извини, - тихо произнес он.
      - Все в порядке.
      Но друг на друга мы не смотрели.
      - Вик, дружище, ты за меня отвечаешь, не забывай.
      - Тебе нет необходимости мне это говорить.
      - А по-моему, есть. Позволь кое о чем напомнить. Например, как тебя схватил на улице сожженный.
      Меня передернуло. Сволочь был весь зеленый, как мшистый камень, и светился, как грибок. У меня тогда все опустилось.
      - А я на него набросился, так?
      Я кивнул. Так, шелудивый, так.
      - А ведь я мог запросто сгореть и погибнуть, мне пришел бы конец, прав я или не прав?
      Я снова кивнул. Теперь я злился по-настоящему. Не люблю, когда меня заставляют чувствовать вину.
      У нас с Бладом все было поровну. И он это знал.
      - А ведь я это сделал, так?
      Помню, как заорал этот выродок. Боже, он был похож на слизь с ресницами!
      - Так, так, не разглаголь как проповедник.
      - Ты хотел сказать "не разглагольствуй".
      - Как угодно! - заорал я. - Завязывай эту тему, иначе мы можем пересмотреть наши условия!
      - По-моему, самое время, невежа, люмпен!
      - Что еще за "люмпен", недоумок? Впрочем, ладно, не объясняй, наверняка гадость. Фильтруй базар, ты, сучонок, не то я тебе задам!
      Мы отвернулись в разные стороны и минут пятнадцать молчали. Никто не знал, что делать дальше.
      Под конец я взял себя в руки. Я говорил тихо и медленно. Мол, несмотря ни на что, я собираюсь и дальше ходить с ним, а он проворчал, что это в моих интересах, в городе найдется немало крутых одиночек, которые за счастье посчитают иметь рядом такого сенсора. На это я ответил, что не люблю, когда мне угрожают, и что пусть прополощет себе пасть, а то из нее ненароком помойку сделают. Он взвился и потрусил прочь. Я еще разок послал его вдогонку и зашагал к котлу, срывать злость на этой Куилле Джун.
      Но когда я сунул голову в котел, оказалось, что она меня ждет. С пистолетом убитого ровера. И так гвозданула меня рукояткой по лбу, что я потерял сознание и перевалился через люк.
      - Говорил тебе, от нее добра не жди, - ворчал Блад, наблюдая, как я промываю рану раствором из медпакета. Когда я дергался, он злорадно скалил пасть.
      Отложив вату, я принялся ползать по котлу, собирая все оружие и патроны, какие только мог унести. Неожиданно на глаза мне попался предмет, выпавший, очевидно, из кармана телки.
      Небольшая металлическая пластина, около трех дюймов в длину и полутора в ширину. На ней был выдавлен целый ряд цифр, кроме того имелись беспорядочно пробитые отверстия.
      - Что это? - спросил я Блада.
      Он осмотрел и обнюхал штуковину.
      - Скорее всего удостоверение личности. Может быть, по нему выпускают из поднизу.
      Я принял решение.
      Сунув железку в карман, я вылез из котла и зашагал в сторону шахты.
      - Куда тебя черт понес? - кричал мне в спину Блад. - Слышишь, вернись, тебя там убьют!.. Я хочу жрать, будь оно проклято!.. Альберт, сукин сын! Немедленно возвращайся!
      Я продолжал идти. Я должен был разыскать эту суку и выбить из нее мозги. Даже если для этого придется спуститься в подниз.
      Спустя час я был у шахты, ведущей в Топеку. Мне показалось, что Блад идет следом. Наплевать. Меня распирала злость.
      Вот и шахта: высокий, прямой, ничем не примечательный столб из блестящего черного металла.
      В диаметре он достигал двадцати футов и сверху был совершенно плоским, этаким стаканом уходил в землю. Я подошел прямо к нему и вытащил из кармана металлическую карточку. В этот момент кто-то потянул меня за правую штанину.
      - Слушай, придурок, не смей спускаться!
      Я отогнал его пинком, но он вернулся.
      - Послушай, Альберт...
      -Меня зовут Вик, недоумок!
      - Хорошо, хорошо, давай серьезно. Вик. - Тон его смягчился. - Вик. Послушай меня.
      Он пытался установить контакт. У меня все кипело, но он взывал к моему разуму. Я пожал плечами и опустился на землю рядом с ним.
      - Вот что я скажу, парень: эта девка сбила тебя с толку. Ты и сам понимаешь, что не можешь пройти вниз. Там все продумано и отработано. Они знают всех своих и ненавидят одиночек. И без тебя достаточно бандитов пытались проникнуть в подниз, чтобы насиловать и красть. У них хорошая защита. Тебя просто убьют.
      - А тебе-то какое дело? Ты, кажется, всегда утверждал, что без меня тебе лучше.
      При этих словах Блад втянул голову в плечи.
      - Вик, мы вместе уже три года. Всякое было, плохое и хорошее. Но это может оказаться самым плохим. Я боюсь, парень. Боюсь, что ты не вернешься. А я голоден, я не хочу искать себе напарника... ты же знаешь, одиночек сейчас мало, почти все сбиваются в банды, я не хочу быть бродячим псом. Я ведь уже не молод. И я ранен.
      Я кивнул. Блад говорил по деду. Но в голове у меня застряла эта сука Куилла Джун, девчонка, которая меня провела. И ее мягкие груди... и звуки, которые она издавала, когда я был на ней...
      Я потряс головой. Я должен был отомстить.
      - Я должен это сделать, Блад. Просто должен.
      Он тяжело вздохнул и еще глубже втянул голову в плечи. Он понял, что все бесполезно.
      - Ты даже не понимаешь, что она с тобой сделала, Вик.
      Я поднялся.
      - Я постараюсь вернуться быстро. Подождешь?
      Он долго молчал, а я ждал его ответа. Наконец он произнес:
      - Немного подожду. Может, я буду здесь, может, нет.
      Я понял. Обойдя вокруг столба из черного металла, я нашел прорезь и сунул в нее карточку. Раздалось негромкое гудение, затем секция столба скользнула в сторону. Я и не заметил, что столб состоит из секций.
      Перед тем как сделать шаг вперед, я повернулся и увидел Блада. Мы смотрели друг на друга, а столб продолжал гудеть.
      - Пока, Вик.
      - Береги себя, Блад.
      - Возвращайся скорее.
      - Постараюсь.
      - Ну, давай.
      После этого я повернулся и шагнул внутрь. Секция за мной стала на место.
      Надо было быть умнее. Следовало знать, следовало хотя бы заподозрить. Конечно, время от времени телки из подниза выбираются поглазеть, что творится на поверхности, что случилось с городами (еще как случилось). Потому я и поверил, когда она, свернувшись калачиком, рассказывала, как хотела посмотреть в кино на девушку с мужчиной - мод, в Топеке все фильмы скучные, жалостливые и тупые, девчонки в школе только и говорят яро порнуху, а у одной даже была книжка-комикс на восьми страницах... Да, я ей поверил. В этом была логика. А следовало ведь заподозрить, когда она оставила эту металлическую пластинку? Это было так очевидно.
      Блад пытался мне втолковать... Придурок? Мягко сказано.
      Как только стальной круг встал на место, гудение усилилось и со стен заструился холодный свет. Со стены. Я находился в круглом помещении с одной стеной, у которой было две поверхности - внешняя и внутренняя. Стена излучала свет и гудение, а затем пол, на котором я стоял, разошелся в стороны точно так же, как секция на входе. Я остался стоять, как мышь в картонке, только пола подо мной уже не было; если не смотреть вниз, можно было и стерпеть.
      Я осторожно огляделся. Пол сомкнулся над моей головой, а я летел вниз по трубе, почти не набирая скорости. По крайней мере, теперь буду знать, что такое шахта падения.
      Время от времени мимо мелькали непонятные указатели, вроде "10 УРОВ.о, или "АНТИПОЛ 55", или "БРИДЕРСОН", или "НАСОСНАЯ-6"... я с трудом разбирал надписи. Падение не прекращалось.
      Наконец я долетел до самого низа, где было написано "ГРАНИЦЫ ГОРОДА ТОПЕКА. НАС. 22860".
      Я приземлился без труда, слегка подогнув колени, чтобы смягчить удар, но и это оказалось излишним.
      Я снова воспользовался металлической пластиной, и диафрагма, на этот раз гораздо большего размера, раскрылась. Впервые в жизни я увидел подниз.
      Он простирался передо мной миль на двадцать, а в конце его ограничивал мутный светящийся горизонт цвета консервной жести. Горизонт загибался вверх, вверх, вверх и тянулся до того места, где стоял и пялился на него я, после чего шел вниз, вниз, вниз и замыкал собою огромную трубу высотой в одну восьмую мили. На самом дне этой трубы кто-то выстроил город, как две капли воды похожий на фотографии из промокших книжек, которые иногда попадаются в разрушенных библиотеках наверху. Я видел такую фотографию, один к одному. Аккуратные домишки, изогнутые улочки, подстриженные лужайки, деловой центр - короче, все, что должно быть в Топеке.
      Кроме солнца, кроме птиц, кроме облаков, кроме дождя, кроме снега, кроме холода, кроме ветра, кроме муравьев, кроме грязи, кроме гор, кроме океана, кроме бескрайних полей пшеницы, кроме звезд, кроме луны, кроме лесов, кроме диких животных, кроме...
      Кроме свободы.
      Они были законсервированы здесь, как сардины в банке. Законсервированы.
      У меня перехватило горло. Мне захотелось наружу. Наружу!.. Я задрожал, руки похолодели, на лбу выступил пот. Каким безумием было спускаться сюда. Надо немедленно выбраться наружу. Наружу!
      Я повернулся к трубе шахты, и в это мгновение меня схватили.
      Ну Куилла Джун, ну сука!.. Как же я не догадался!
      Штуковина которая меня схватила, оказалась квадратной, словно ящик, и зеленой, вместо рук у нее были щупальца с варежками на конце, и она каталась по рельсам.
      Ящик оторвал меня от земли, сдавливая ненавистными варежками, и я ничего не мог сделать, разве что пнул его пару раз в огромный глаз впереди - не нанеся, впрочем, никакого вреда, он даже не отреагировал. Высотой машина была фута четыре, я почти касался земли кроссовками. Ящик покатил по рельсам в сторону Топеки, волоча меня за собой.
      Повсюду были люди: сидели в креслах-качалках у дверей, косили газоны, слонялись по заправочной станции, кидали деньги в автоматы, размечали белой полосой дорогу, продавали газеты на углах, слушали небольшой оркестр в парке на площадке в виде раковины, играли в классики и прятки, начищали до блеска пожарный насос, сидели на скамейках, читали, мыли окна, подстригали кусты, приподнимали шляпы при виде дам, везли в проволочных тележках молочные бутылки, расчесывали лошадей, швыряли палку собакам, плескались в общем бассейне, выписывали мелом цену на овощи возле лотка, гуляли с девушками, взявшись за ручки - и все смотрели на везущую меня металлическую сволочь.
      А в ушах у меня звучал голос Блада, когда он говорил за минуту до того, как меня понесло в шахту:
      - Там все продумано и отработано. Они знают всех своих и ненавидят одиночек. И без тебя достаточно бандитов пытались проникнуть в подниз, чтобы насиловать и красть. У них хорошая защита. Тебя просто убьют.
      Спасибо, псина!
      Прощай.
      Зеленый ящик въехал в деловую часть города и свернул к зданию. Я едва успел разобрать надпись: "Бюро контроля услуг", а потом ящик вкатился в открытую дверь, за которой меня ожидали с полдюжины мужчин, два старика, причем один совсем старый, и несколько женщин. Зеленый ящик остановился.
      Ко мне подошел здоровенный тип, забрал из руки металлическую карточку и передал ее старейшему из присутствующих - иссушенному коту а мешковатых штанах и зеленом козырьке от солнца. Рукава его клетчатой рубашки держались на подвязках.
      -- Куилла Джун, Лью, - доложил тип старику.
      Лью бросил карточку в левый верхний ящик стола и сказал:
      - Не мешает его обезоружить, Аарон.
      Тип, забравший карточку, поснимал с меня все оружие.
      - Теперь освободите его, - распорядился старый дурень.
      Аарон зашел за ящик, что-то щелкнуло и щупальца в перчатках втянулись в ящик. Я шлепнулся на пол. Руки онемели, и я принялся растирать одну, потом вторую.
      - Ну что, мальчик... -начал было Лью.
      - Не перди, жопа!
      Женщины покраснели. Лица мужчин напряглись.
      - Я же говорил, что ничего не выйдет, - сказал, обращаясь к Лью, другой старик.
      - Да, дела плохи, - пробубнил кто-то из молодых.
      Лью наклонился в своем кресле с прямой спинкой и вытянул в мою сторону скрюченный палец:
      - Тебе лучше быть повежливее, мальчик.
      - А тебе лучше было не рожать выблядков!
      - Все без толку, Лью, - произнес кто-то.
      - Беспризорник, - фыркнула одна из женщин с носом большим и изогнутым, будто клюв.
      Лью таращился на меня маленькими злобными глазками. Я знал, что во рту этой мрази - безобразной черной щели - нет ни одного зуба, который бы не сгнил и не вонял. Ну и рожа. Он походил на птицу, которая собиралась клевать мои кости.
      - Аарон, думаю, стоит снова его зафиксировать.
      - Ладно, подождите, - я поднял руку.
      Аарон остановился и посмотрел на Лью. Тот кивнул и снова погрозил мне скрюченной лапой.
      - Ты будешь себя хорошо вести, сынок?
      -Думаю, да.
      - Ты лучше не думай, а веди себя по-человечески.
      - Ладно. Не бзди.
      - И поосторожней в выражениях.
      На это я ничего не ответил. Старый осел.
      - Ты - часть нашего эксперимента, парень. Мы перепробовали много способов, чтобы затащить сюда одного из вас. Посылали на захват хороших людей, но никто из них не вернулся. Так что мы пошли на хитрость: решили заманить одного из вас.
      Я улыбнулся. Куилла Джун... Ну, я с ней разберусь!
      Одна из женщин, немногим моложе Птичьего
      Клюва, подошла ко мне и уставилась прямо в лицо:
      - Лью, ничего не выйдет. Это же грязный маленький убийца. Посмотри на его глаза.
      -А что, если воткнуть тебе ствол в задницу, сука?
      Тетка отпрыгнула. Лью рассердился.
      - Извините, - сказал я. - Не люблю, когда обзываются. Дело чести, понятно?
      Старик откинулся в кресле и пробурчал:
      - Оставь его в покое, Мез. Я пытаюсь договориться, а ты все осложняешь.
      Мез отошла и уселась вместе с остальными.
      Да это просто Бюро добрых услуг какое-то!.. Уроды.
      - Как я уже говорил, мальчик, мы проводим эксперимент. Мы здесь в Топеке около двадцати лет. Внизу хорошо. Спокойные, уважаемые люди, которые по-доброму относятся друг к другу, почитают старших, и вообще жизнь размеренная и приятная во всех отношениях. Мы растем и процветаем.
      Я терпеливо ждал.
      - Но, как оказалось, некоторые из нас не могут больше иметь детей, а женщины рожают в основном девочек. Нам нужны мужчины. Мужчины определенного типа.
      Я захохотал. В подобную удачу даже не верилось. Меня хотят сделать жеребцом-производителем!..
      Я просто не мог остановиться, все смеялся и смеялся.
      - Грубиян! - не выдержала одна из женщин.
      - Это весьма щекотливое дело, парень, не осложняй его еще больше. Мне показалось, что Лью смущен.
      Ну надо же, я всю жизнь мотался как угорелый в поисках бабы там, наверху, а они предлагают мне обслуживать женское население целого города!..