ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
      НОКС
      перевод М. Гутова
      В Германии сперва расправились с коммунистами, и я промолчал, потому что не был коммунистом. Потом расправились с евреями, и я промолчал, потому что не был евреем. Затем расправились с профсоюзами, и я промолчал, потому что не был членом профсоюза. Потом расправились с католиками, и я промолчал, потому что был протестантом. Потом пришли за мной... К тому времени уже не осталось никого, кто бы. мог поднять голос.
      Пастор Мартин Нимюллер
      Они выкуривали черномазых из подземных бункеров, вдоль периметра, и Чарли Нокс убил одного, потому что ему почудилось, что скотина полез за пистолетом. Оказалось, что это не так, но в тот момент Нокс этого не знал.
      С утра он получил выговор от капитана в клубе боевой подготовки за то, что торопился при стрельбе.
      - Задача не в том, чтобы выпалить как можно быстрее, Нокс. Смысл в том, чтобы поднять оружие на нужную высоту и направить его в нужную сторону. А так ты отстрелишь собственную ногу!.. Придется повторить. Дополнительный час огневой подготовки в субботу.
      Перед этим Нокс пообедал с женой. Готовил он сам, за едой говорили о том, как трудно стало после введения новых чрезвычайных мер достать свежих овощей, особенно моркови.
      - Но это необходимо, - сказала Бренда, - по крайней мере до тех пор, пока президент не возьмет все снова под контроль.
      Нокс пробормотал что-то о радикалах, а Бренда заметила, что это святая правда.
      Утром, перед началом работы Нокс обнаружил у себя на столе запечатанные инструкции Партии патриотов. Распечатав красный, белый и синий пакеты, он выяснил, что сегодня участвует в операции.
      Теперь они лезли из-под земли, как колорадские жуки, черные и разжиревшие от крахмала, а за ними клубились облака инфильтрационного газа. Команда Нокса дождалась, когда из люков показались первые двое. Фильтраторы Оглушили их отработанными ударами, и те обмякли. Пришлось выволакивать их из люков, чтобы они не блокировали путь остальным.
      Фильтраторы не рассчитывали более чем на пару дыр. И когда совершенно неожиданно люди полезли на поверхность со всех сторон, они отбросили дубинки и применили более эффективное оружие. Нокс видел, как Эрни Бушер рванул с пояса свой распылитель и размолотил в куски двух черномазых. Мясо полетело как из шланга.
      Именно в тот момент справа на дереве ухнул филин, и Нокс невольно повернулся.
      -- Сзади, Чарли! - крикнул Тед Бэкуиз.
      Прямо перед ним из развороченной кучи земли, как червь, выбирался черномазый. В свете луны его было почти не видно - Нокс рубанул дубинкой и промахнулся.
      -- Стоять! - заорал он, когда негр поднялся на ноги и попытался бежать. -Я кому говорю стоять, черная харя!
      Черномазый обернулся и, как показалось Ноксу, полез в карман куртки за пистолетом. Нокс отреагировал раза в два быстрее, чем на учебных стрельбах. Снежок не успел вытащить руку из кармана, а голова его уже развалилась, будто переспелый плод. Увидев, как блеснуло в темноте ее содержимое, Нокс содрогнулся. В следующую секунду мозги разлетелись по всей поляне.
      - О Боже, - прошептал Нокс.
      Со всех сторон доносилась пальба. Яркие золотистые вспышки распылителей и автоматов молниями перечеркивали сцену очистки. Затем неожиданно раздался резкий свисток капитана: три коротких, один длинный, и стрельба затихла.
      - Вот что я скажу, парни. Довольно? Этого никто не позволял! Прекратить сию же минуту. Взятых увести!
      Нокс сообразил, что он уже долго стоит на одном месте. Тед Бэкуиз хлопнул его по плечу:
      - Все в порядке, Чарли?
      Спустя несколько секунд он повернулся, посмотрел на красивое лицо Теда Бэкуиза и услышал тот же далекий голос:
      - Мой Бог, он раскололся на части...
      Чарли Нокс. Человек.
      Который.
      Рост метр девяносто, вес сто девяносто один фунт, волосы волнистые, стрижка короткая, брюнет, носит темные густые усы, держит себя в форме, но не перерабатывает, качается пятидесятифунтовыми гантелями два раза в день по десять минут, пьет молоко, когда может достать, когда не может - пьет только воду, переболел корью, свинкой, краснухой и дважды ломал левое предплечье. В целом здоров.
      Ему тридцать лет, он не любит колец и прочих украшений, женат на Бренде девять лет, имеет двоих детей (Ребекка, восемь лет, и Бен - семь), никогда не носит шляпу, любит холодную погоду, на прогулке шуршит опавшими листьями, отлично поет, любит насвистывать, не прочел ни одной книги, в партию вступил в последний, допустимый по возрасту момент, на правом бедре родимое пятно в форме ромба. Никогда не умел плавать.
      Очень многого из прошлого Нокс не помнит. Если. Когда-либо и знал.
      - Чарли?
      - Да?
      - Ты меня любишь так же сильно, как в день нашей свадьбы?
      - Конечно.
      - Так же или больше?
      - Так же.
      - Ни капельки ни больше и ни меньше?
      -Не-а. Точно так же.
      - Разве так бывает?
      - Я не люблю менять хорошее. -О, ты...
      Несколько минут молчания. Потом:
      - Тебе снятся страшные сны. - С чего ты взяла?
      - Ты разговариваешь во сне.
      - Что я говорю?
      - Не могу разобрать. И ты хнычешь.
      - Я не хнычу.
      - Но по-другому эти звуки не назовешь, Чарли. Молчание.
      - Бренда, ты когда-нибудь задумывалась, откуда приходит материал?
      - Какой?
      - Ну, материал. Который мы обрабатываем на конвейере.
      -- Не знаю, Чарли, это твоя работа.
      Молчание.
      - Ты сегодня идешь на дежурство?
      - Не надолго.
      - Что ты читаешь?
      - Прозвища. Стараюсь запомнить.
      Молчание - Нокс старается запомнить. Он зубрил всю неделю. Ниггер, черномазый, черножопый, чурка, чернозадый, вакса, грязь, тупорылый, ублюдок, чумазый, вонючка, грязеед, свинья, краснокожий, черномордый, жаба, угробище, помойник, боб, чурбан, обезьяна, чмо, черная тварь, паскуда, снежок, уродина, толстогубый, христоубийца.
      - Что ты все время учишь?
      - Так, кое-что.
      Молчание.
      - Мне кажется, ты меня не любишь.
      - Люблю.
      - Тогда почему ты не обращаешь на меня внимания?
      - Я хочу продвинуться в Партии.
      Молчание.
      - Я люблю тебя. Очень. А ты иногда меня не замечаешь.
      - Я хочу продвинуться в Партии.
      Молчание.
      - А что я говорю?
      - Когда?
      - Во сне.
      - Не знаю. Я просыпаюсь, глажу тебя, и ты успокаиваешься.
      - Говорил ли я что-нибудь конкретное?
      - Про то, как убил человека.
      - Такого не может быть.
      - Я не стала бы тебя обманывать, Чарли. Ты о нем говорил.
      - Нет.
      Молчание.
      - Интересно, откуда это берется?
      Молчание.
      - Тебе плохо, Чарли?
      - Нет, все в порядке.
      - Тогда почему ты уходишь по вечерам?
      - Я должен. Я хочу продвинуться в Партии.
      Молчание.
      - Но я люблю тебя, Бренда. Клянусь Господом.
      - Мне иногда кажется, что ты за чем-то гонишься.
      - Ладно, пора идти.
      Спустя две недели, когда Нокс вставлял на сборочном конвейере прямоугольные зеленые заглушки в соответствующие отверстия на желтом шасси, его поздравил Старший линии.
      - Слышал, пару недель назад ты прикончил своего первого, Нокс? - Он махнул соседнему рабочему, чтобы тот подменил Нокса на время беседы. Говорят, ты вел себя молодцом. Так держать, Нокс!
      Нокс застенчиво улыбнулся. Он так и не научился принимать комплименты.
      - Спасибо, мистер Хэйл.
      Приглушенно звучала музыка. Передавали "Марш "Вашингтон Пост"" Сузы в исполнении струнной группы Овального кабинета. Мелодия мягко струилась над конвейерными линиями, и Нокс успевал продумать ответ.
      - Пойдем, надо поговорить.
      Нокс отстегнул ремни и выбрался из фиксатора. Он проследовал за Старшим лини в дальний угол, где штабелями хранились готовые к разборке и последующему запуску на конвейер только что собранные блоки.
      - Ты знаешь парня, который работает от тебя вторым снизу? - спросил Хэйл. Он пристально смотрел на Нокса. Слишком пристально. Нокс понял, что важно ответить без ошибки.
      - Квинта?
      - Куинтану.
      Хэйл перебил его так быстро, что Нокс не успел ответить: да, мол, знаю, пару раз перекинулись несколькими фразами, вроде нормальный парень. Хэйл явно ждал продолжения.
      - Он что, поменял имя?
      Старший многозначительно кивнул.
      - О! - Нокс огляделся, словно желая сориентироваться.
      - Ты слышал, чтобы он, э-э-э... говорил чтонибудь?.. - Хэйл не закончил фразу, но интонация стрелочкой показывала в нужную сторону.
      - Что-нибудь... о чем?
      - Ну, что-нибудь... необычное. Вредное. Понимаешь, о чем я говорю? .
      Неожиданно до Нокса действительно дошло, о чем идет речь.
      -Я с ним много не разговариваю. Я человек молчаливый.
      - Но ты же с ним говорил, так? Ты же слышал его высказывания?
      Нокс лихорадочно соображал.
      - Не помню, разве...
      -Что?
      - Ну, как-то раз он говорил про скорость конвейера...
      - Когда это было?
      - О черт, мистер Хэйл, я не пом...
      - Могло это быть месяц назад, когда у нас скопилась продукция и на час застопорилась линия?
      - Не помню точно, может быть.
      - Припомни, Нокс. Мы не хотим, чтобы ты показал на человека наугад. Старший буравил Нокса взглядом.
      Показал. Слово молотом отдавалось в голове Нокса. Но если Хэйл спрашивает, а Хэйл был командиром взвода в партии, значит, это важно. Нокс быстро соображал. Квинт. Правильнее: Куинтана. Человеку незачем менять имя, если ему нечего скрывать. А имя иностранное. Может быть, латинос. Да, действительно, Квинт... говорил, что линия движется слишком быстро и во всем этом нет смысла - собирать блоки только для того, чтобы их разобрали, и тут же собирать снова... да, это было как раз на той неделе, когда случился затор. Теперь Нокс не сомневался. И чем больше он об этом думал, тем яснее становилось, что Куинтана не тот человек, за которого себя выдавал. Крошечные глазки... А как он сучит ручонками, когда собирает блоки...
      - Я уверен.
      - Нокс, - сказал Хэйл с напряженной улыбкой, теперь ты не просто активист Партии, сегодня ты выявил врага. После работы зайди во взводную канцелярию.
      С этими словами Старший удалился.
      Нокс вернулся к конвейеру, сел в фиксатор, пристегнулся и подхватил ритм. Но с этой минуты он принялся вполглаза следить за Куинтаной.
      И когда лента конвейера дернулась и застопорилась, он немедленно посмотрел на Куинтану: тот пытался забить ладонью заглушку в неправильное отверстие. Так и есть. Куинтана - саботажник.
      Кто-то крикнул:
      - Хватай его!
      В одну секунду Нокс отстегнул ремни и выскочил из фиксатора. После разговора с Хэйлом он был наготове. Другие тоже выбирались, толпились возле транспортера и оглядывались по сторонам, пытаясь сообразить, кого надо хватать. Но Нокс знал!
      Рядом с его местом стояла грузовая тележка. Оставлять тележки было запрещено, но кто-то нарушил правила, и Нокс вывернул из тележки стальной прут. Всего три прыжка, три длинных прыжка, и вот он стоит над Куинтаной, отчаянно пытавшимся разобрать завал.
      Нокс ударил от бедра. Прут угодил Куинтане по плечам, и тот повалился головой на ленту, отчаянно выгнулся и выставил руки, стараясь защитить голову. Нокс размахнулся и ударил из-за спины.
      На этот раз прут угодил по горлу, голова дернулась, и Нокс услышал, как хрустнули позвонки. Тут подоспели и остальные.
      Они выдернули Куинтану из фиксатора и принялись его избивать. Задние напирали, стараясь хоть разок приложиться, но главным все равно был Нокс, Нокс со стальным прутом. Он стоял над саботажником, расставив ноги, прогнувшись, с напряженными, как барабан, мышцами живота, прут захвачен по всем правилам науки-двумя руками, большой палец правой руки зафиксирован в левой ладони. Он бил изо всех сил, размахивался и бил снова, по черепу; звук был такой, словно в пластмассовый лоток швыряли дохлую рыбу.
      Потом Нокс отшвырнул прут в угол, переступил через мертвого чурку, огляделся и произнес:
      - Больше не будет нам вредить. За работу!
      Пристегиваясь, он еще раз огляделся. Мистер Хэйл Смотрел на него и улыбался. Гордый, он улыбнулся в ответ.
      Мистер Хэйл подмигнул и показал ему пальцами знак победы.
      Чарли Нокс. Это человек. Который.
      Лежит и видит сны.
      Ему снится, что люди в черном пришли за ним.
      Нет, подождите.
      Это не люди. Нет, люди.
      Чарли Нокс не может сказать, люди ли они.
      Он думает во сне, что это люди, но походка у них не такая, как у людей. У них чужие повадки, так передвигается ящерица: засеменит, потом остановится, потом снова метнется. Чужие. Так бежит курица: вприпрыжку. Чужие. И конечности у них закреплены неправильно. Но это люди. Нет, это должны быть люди.
      Нет. Определенно.
      - Чарли!
      Молчание.
      - Чарли, проснись, ты кричишь! Чарли!
      - Я не кричу, все в порядке, что, что это, а?..
      - Ты кричал во сне.
      - Это от кофе.
      - Кто такой Куинтана, Чарли?
      - Никто. Так, парень. Никто.
      - Чарли, с тобой происходит что-то страшное.
      - Закрой рот, Бренда. Ты не даешь мне спать. Молчание.
      - О Боже.
      - Иди сюда, Чарли. Вот так.
      - Обними меня.
      - Не плачь.
      Молчание.
      Они стояли у входа в лавку черномазого и ждали, пока посетительница не пересмотрит все жаровни и не уйдет. Только после этого Нокс и Эрни Бушер вошли внутрь.
      -Мистер Кэп, - сказал Эрни, - я пришел за моим диваном и набором летних кресел. Мы с другом уже подогнали грузовик.
      Кэпу шел шестой десяток. Когда он удивлялся, лицу его мог позавидовать любой картограф.
      - Набор, вы сказали? Простите, как ваша фамилия?
      - Бушер, - сказал Эрни, после чего повторил по буквам. - Вы говорили, что сегодня он будет готов.
      - Сегодня? Сегодня же суббота, мы никогда не отпускаем по субботам. Вы не ошиблись?
      - Послушай, Кэп, - голос Эрни изменился. - Бросай свои жидовские штучки. Когда я отдавал деньги, ты сказал, что товар будет сегодня. Быстро гони мебель?
      Глаза Эрни сузились, он сжал кулак, потом разжал, потом сжал снова. На Эрни полагаться нельзя. Слишком торопится.
      Чернозадый занервничал.
      - Позвольте, я проверю по книге заказов. Это займет не больше минуты. Когда, говорите, вы оплатили заказ?
      - Хватит прикидываться, боб, выставляй мебель, пока я не выбил тебе мозги!
      Кэп забормотал что-то о недопустимости таких слов, но Эрни уже не нуждался в дальнейших провокациях. Да и для партийного расследования было достаточно. Микрофон лежал в нагрудном кармане. Кэп хотел укоризненно покачать пальцем, но Эрни перехватил его руку и сломал ее. Для Нокса все происходило слишком быстро, но раз уж началось, так началось.
      - Только попробуй выстрелить в моего друга, ты, чурка недоделанная, произнес он отчетливо, чтобы микрофон принял. - А как тебе это?
      Он сорвал с пояса цепь и с треском хлестнул Кэпа по плечам. Заточенные звенья разорвали одежду и кожу. Кэп завопил, и Эрни отошел в сторону, предоставив Ноксу закончить дело.
      Нокс неожиданно ощутил огромную радость от возложенной на него миссии, цепь показалась ему слишком обезличенной и неуместной. Он набросился на чурку с кулаками.
      Эрни Бушер швырнул стулом в витрину. Нокс левой рукой ухватил Кэпа за горло и придавил к стене. Тот уже не доставал ногами до пола. Методично и неторопливо, как боксерскую грушу в спортзале, Нокс обрабатывал лицо Кэпа. Правая скула, нос, левая скула, нос, челюсть, нос... и пошли переломы... левая скула, правая скула, нос, нос, нос. Когда стул со звоном разбил витрину, люди на улице кинулись бежать.
      Они облили керосином столики и кушетки, оттоманки и кресла-качалки. Побросав все стулья в кучу посреди магазина, позвали Ватсона с бомбой.
      - Давай, Нокс! - торопил Эрни.
      Нокс нанес два последних удара по изувеченному лицу Кэпа, после чего взвалил чурку через плечо, отнес к куче сломанной мебели и швырнул его на край сломанного стола. Позвоночник Кэпа треснул, как высохший диван.
      На улице Ватсон вручил Ноксу бомбу (это было дело Нокса), и Нокс, выдернув запал, закинул бомбу в разбитое окно. Они стояли на противоположной стороне улицы и, когда ударила тепловая волна, закрыли лица, чтобы не выжгло глаза. Жар накатил как сирокко, вслед за ним шла ударная волна, из разбитого окна вылетели обломки мебели и куски человеческого мяса. Наконец из окна вырвались языки пламени, и здание взлетело на воздух.
      - Проклятье, - ругнулся Нокс - кусок стекла поранил ему руку. Проклятье!
      Чарли Нокс - это человек, который.
      Отказывается задавать необходимые вопросы. Даже если есть такая возможность. Но ее никогда нет. Он даже не знает. Что они существуют.
      Эти вопросы. И прочее.
      Для Чарли Нокса очень важна тренировка. Тренировка очень важна для Нокса. Поддерживать форму. Оставаться крепким. Потому что.
      Это означает.
      Выжить.
      А чтобы выжить, иногда приходится быть немного жестоким. Слабость убивает.
      И тогда приходят люди в черном, и...
      Нет.
      Такого не бывает. Это сны. Это обман. Это вина. Это фантазии. Такое никогда не случится. Чтобы небо разверзлось и вошли люди в черном.
      Нет.
      Даже не думать. Нет.
      - Почему ты на меня так смотришь?
      -Как?
      - Ты знаешь как!
      - Не выдумывай.
      - Последнее время ты всегда на меня так смотришь!
      - Я вообще стараюсь на тебя не смотреть. Заткнись!
      - Ты никогда раньше так не разговаривал.
      - Я всегда говорю одинаково.
      - Нет. Ты меняешься. Ты другой. Ты изменился и продолжаешь меняться.
      - Заткнись.
      - Ты стал как животное, Чарли. Я тебя боюсь.
      - Может, тебе этого и надо. Бояться. Может, хоть это приведет тебя в форму.
      - Что ты несешь?
      - Не ори на меня. Я ведь могу и врезать.
      - Чарли, дорогой, что с тобой? Ты пугаешь меня, Чарли.
      - Перестань плакать... извини... Извини, ради Бога, слышишь? Просто... я не знаю. В подразделении намечается очередная чистка.
      - Но я-то тут при чем?
      Молчание.
      - Чарли?
      - Ничего. Перестань плакать.
      - Ты меня любишь?
      Тед Бэкуиз был лучшим другом Нокса. Они одновременно пришли в партию, их жены регулярно обменивались женскими секретами, а дети вместе ходили в походы по периметру. Бэкуиз ненавидел бессмысленную работу на конвейере, отупляющие спортивные репортажи по головидению, доморощенный патриотизм с нашивками на рукавах и провинциальные страсти. Тед Бэкуиз был членом подпольной группировки. Бэкуиз старался не показывать, как он презирает все то, чем стал Нокс. Однажды он решил, что Нокс мог бы стать его соратником. Ему захотелось пригласить его на прогулку по периметру и кое-что показать.
      Он даже представлял, как скажет ему в тот день:
      - В жизни должно быть что-то большее, чем митинги, тренировки и молебны о здоровье Президента. Обязательно. Мир не ограничивается тем, что мы здесь видим, Чарли.
      Вот что он скажет Ноксу, когда придет день. Только вот Нокс начал меняться - еще до того, как прикончил несчастного черного бедолагу. Задолго до того. Но после рейда процесс стал очевиден. А потом этот случай с Квинтом. Бедолага, как выяснилось, был совсем одинок. И в силу природной нерасторопности не мог угнаться за конвейером. Нокс никак с этим не соглашался. И продолжал меняться.
      Теперь Тед Бэкуиз знал, что Нокс стал одним из этих героев с нашивкой на рукаве. Теперь он уже ничего ему не скажет. Теду Бэкуизу оставалось лишь продолжать считаться лучшим другом Нокса и при этом глубоко его презирать.
      Тед Бэкуиз был уверен, что Нокс ничего не знает о его подпольной деятельности.
      Бэкуиз ошибался.
      Тед Бэкуиз пришел домой. Нокс наблюдал за ним из укрытия. Подойдя к крыльцу своего маленького домика, Бэкуиз увидел нечто настолько ужасное, что не поверил своим глазам. У него была собака, прелестнейшее создание, золотая охотничья. На крыльце своего дома Тед замер, потому что не мог поверить своим глазам. Слезы душили его, он опустился на ступеньку и заплакал. Кто-то поднял за горло его прекрасную собаку и прибил длинным гвоздем к деревянной стене дома. Гвоздь был вбит в горло и загнут в сторону головы. Он ярко блестел в свете фонаря на крыльце, и Нокс хорошо его видел с другой стороны улицы. Все четыре лапы были тоже прибиты к стене. Перед смертью собаку стошнило, стена была перемазана.
      . Бэкуиз не мог заставить себя еще раз взглянуть на страшную картину.
      Потом он медленно приподнялся и вошел в дом.
      Внутри было темно. Нокс видел, как зажегся свет, и через широкое окно наблюдал, как Бэкуиз уставился на стену гостиной, представлявшую собой зрелище куда более страшное, нежели крыльцо.
      Взору Бэкуиза предстал ряд прибитых к стене вещей: лучшее платье жены, костюмчик дочери, футболка и джинсы сына. На уровне глаз, так же как и собака. Смысл предостережения был ясен. Нокс и старался сделать его ясным. Бэкуиз понял.
      Семья Бэкуизов. как раз обедала в доме Нокса. Тед должен был присоединиться к ним, как только переоденется после работы. Он знал, чьих рук это дело.
      Нокс.
      Партия его просто убила бы. Но Нокс, очевидно, сказал:
      - Отдайте его мне. Тед Бэкуиз - мой лучший друг, и я сам его деактивирую.
      Своими гвоздями Нокс говорил:
      - Прекрати делать то, что ты делаешь. Остановись немедленно. Прямо сейчас. Или я выполню свой долг перед Партией. Я даю тебе шанс одуматься, потому что я - твой лучший друг. А теперь умывайся и приходи ко мне на обед. И выключи свет на крыльце.
      Нокс принимал участие в рейде в средней школе командир взвода с тремя нашивками. Он затащил шестнадцатилетнюю девочку, руководителя восстания, на колокольню школы, там трижды ее изнасиловал и сбросил вниз.
      Нокс получил в Партии звание лейтенанта и собрал доказательства ревизионизма Хэйла, после чего последнего сместили с должности командира взвода. Нокс же выступил с речью на разоблачительном собрании.
      Он возглавил штурмовой отряд Западного сектора.
      Ему приходилось носить защитный костюм, бегать в клубах газа, без меры пользоваться распылителем. Он испытывал радость от методичного прочесывания сектора за сектором, улицы за улицей, дома за домом, комнаты за комнатой, уничтожая все, что движется, стонет, просит о пощаде или просто шевелится. Вскоре ему присвоили капитанское звание.
      Свободное время Нокс проводил во взводной канцелярии, где непрерывно шли допросы недовольных.
      Он начал коллекционировать пальцы. Они сохраняли вид значительно дольше, чем уши или члены.
      Три года Нокс строил свою карьеру, но времени он не замечал - так быстро оно летело.
      Чарли Нокс. Это. Человек, который.
      Получил подготовку.
      - Только не меня, Чарли... пожалуйста, Чарли, что ты делаешь, это же я!
      - Не пяться.
      В спальне. Она схватила розового осленка с помпончиком на ноге. Он шел за ней. С ножом. Она замахнулась на него домашней тапочкой.
      - Это ошибка, Чарли!
      - Ошибок не бывает.
      - Там в списке стояло не мое имя, дорогой, умоляю тебя!
      - Они никогда не ошибаются.
      Тапочкой не защитишься.
      - Чарли, это не я, я люблю тебя, родной...
      Он. Останавливается.
      Он. Видит. Краем глаза. Движение.
      -Это не я, Чарли!
      Он сломлен.
      Люди в черном. Они здесь.
      Они всегда были здесь. Только раньше он их не замечал.
      Они стоят и смотрят, как он загоняет свою жену ножом в угол.
      - О мой Бог, Бренда, ты их видишь?
      - Чарли, умоляю!
      - Все в порядке. Я ничего тебе не сделаю. Ты видишь их?
      - Кого, Чарли?
      Они молчат. Нокс смотрит на них открыто, не скрываясь. Он понимает, что они часто, очень часто наблюдали за ним. На рейдах, на фабрике, в мебельном магазине, как он забивал гвозди, на колокольне, как он продвигался в Партии. Они всегда были рядом.
      -Я начинаю припоминать... многое становится ясным...
      - Чарли, о чем ты говоришь, не бей меня, Чарли!
      - Бренда, послушай, вон там, они стоят вон там, неужели ты их не видишь?
      - Я ничего не вижу. С тобой все в порядке, Чарли? Тебе надо прилечь. Слышишь, Чарли? Дети придут только через пару часов.
      - Я не знаю, откуда они явились, возможно, из другого мира, это неважно. Они нас тренируют, чтобы мы работали на них, делая то, что им нужно. Но мы оказались слишком мягкими. Они вынуждены доделывать работу за нас.
      Она опустила тапочку. Он забормотал. Что-то невнятное. Люди в черном стояли и смотрели на него, лица их были печальны, словно они так долго мастерили что-то сложное, запутанное и замысловатое, а теперь оно вдруг сломалось. Судя по лицам, ремонтировать они не собирались.
      - Они дают нам работу на конвейере, слова, задания и здоровье Президента. Когда они явились? Сколько прошло времени? Что они хотят от...
      Он остановился.
      От него.
      Он понял.
      Чарли Нокс - это. Человек, который.
      Был человеком.
      Получил подготовку.
      Чтобы отправиться туда, где без их подготовки он бы не выжил.
      Чарли Нокс - это человек, который понял, чем он был.
      И чем он стал.
      Чем ему придется стать.
      - О Боже...
      Боль. И безмолвие.
      Нокс посмотрел на жену - такие глаза были у золотой охотничьей в ее последние минуты.
      - Я не стану этого делать.
      - Не станешь делать что, Чарли? Умоляю тебя, Чарли, говори нормально. Приляг.
      - Ты же знаешь, что я люблю тебя, клянусь Богом, это так.
      Он перехватил нож двумя руками и глубоко вонзил его себе в живот.
      Для Нокса свет на крыльце погас.
      Она сидит на кровати и не может отвести глаз от памяти о человеке, с которым прожила девять лет. Память остается, тело на полу смутно знакомо, но в целом это чужой человек.
      Наконец она поднимается и начинает протирать пыль. Она наводит порядок тщательно, механически, не обращая внимания на смутные черные тени, мелькающие на периферии зрения. Она думает, что это пыль. И протирает. Тщательно. Механически.
      Бренда Нокс. Это. Женщина, которая.
      На этой планете нужно бояться только человека.