Наконец Бенно Таллент подтолкнул доктора вперед - к блокам управления.
      Потом помедлил и снова повернул к себе трясущегося наркомана. Еще раз посмотрел на золотистые щелки глаз, на все золотистое лицо и с неизъяснимым удовлетворением заключил, что не питает ненависти к кибенам. Хоть они и стремились отыскать его и распороть ему брюхо. Нет, он любовался ими, ибо они тоже были заняты добыванием желаемого.
      Нет, Таллент не питал к ним ненависти.
      - Как тебя зовут, старина? - бодро спросил он у доктора.
      А тот снова поднял трясущуюся руку со щупальцами на концах, чтобы молить о последнем пакетике. Таллент ударил по руке. Ненависти-то он, положим, не питал, но места симпатии тоже не было. Никакой любезности и сострадания. Все это сожгло адово пламя в полуразрушенном небоскребе, вытравила жестокость его собратьев-землян. Да, Таллент стал жестче. И наслаждался этим.
      - Как зовут, спрашиваю.
      Дрожащий язык доктора на сей раз медику не отказал.
      - Норгезе.
      - Ну что, доктор Норгезе? Останемся добрыми друзьями? А? Мы с тобой горы свернем. Верно? Непременно свернем.
      В трясущемся теле низенького врача отныне находился личный раб землянина. Таллент хлопнул чужака по плечу:
      - Вот что, док. Найди-ка мне в этом дерьме радиостанцию.
      Кибен нашел все, что нужно. Потом по команде Таллента щелкнул нужным тумблером и установил связь со всеми поисковыми партиями, с висящими над Планетой Мерта кораблями и с остальными членами команды флагмана.
      Бенно Таллент поднял микрофон и какое-то время просто на него смотрел. Вариантов было обдумано предостаточно. Взорвать бомбу. Приказать кибенам отправляться домой. Все, что угодно.
      Но то было днем раньше. В его бытность Таллентом Дрожащим.
      А сегодня... это сегодня.
      Сегодня он уже другой Бенно Таллент.
      Заговорил он резко и лаконично:
      - Привет, кибены! К вам обращается последний человек на Планете Мерта. Тот самый, о котором говорили ваши командиры. Тот самый, у которого солнечная бомба. Вот что я вам скажу. Бомба все еще при мне. Но теперь я могу ею управлять. Могу в любой момент взорвать ее и всех вас прикончить даже тех, кто в космосе. Ибо мощь этой бомбы немыслима. Если вы мне не верите, я очень скоро дам вам послушать доктора Норгезе с флагманского корабля - и он подтвердит мои слова. Но бояться вам нечего. Ибо я предлагаю вам роль куда более заманчивую, чем доля простых солдат в завоевательной войне своей родной планеты. Я предлагаю вам сделаться завоевателями самими по себе. Вы устали от битвы, годами отлучены от дома. Теперь у вас появился шанс вернуться домой не оловянными солдатиками, а воинами, у которых есть под рукой и деньги, и завоеванные планеты. Так ли вам важно, кто будет руководить вашим флотом, если вы завоюете для себя галактики? Не думаю!
      Уверенный, что солдаты с ним солидарны, Таллент взял передышку. Наверняка им без разницы. Преданность родной планете тоже имеет границы. А он сумеет превратить эту стосковавшуюся по дому орду пехотинцев в самую грандиозную завоевательную армию за всю историю Вселенной.
      - А первой нашей целью... - тут Таллент помедлил, понимая, что следующими словами обрубает все канаты и выбирает судьбу, от которой никогда уже не уйдет - .. .станет Земля!
      Тут он передал микрофон доктору, дал ему разок по лысому черепу, поясняя, что требуется подтверждение, - и некоторое время на всякий случай слушал змеиное шипение злосчастного раба.
      А потом подошел к обзорному окну и стал вглядываться в сумерки, что снова сгущались над городом Иксвиллем и изобильными полями Саммерсета, над Синими Болотами и Дальними Горами.
      Бенно Таллент медленно оглядывал всю Планету Мерта и молча клялся, что месть его будет долгой и изощренной.
      Странно, но в голову ему пришли слова Паркхерста, которые он мысленно перефразировал для этого места и времени, для своей новой жизни:
      "Нет у меня к вам ненависти. Но это должно быть сделано. Это должно быть сделано, и сделать это придется вам. Но ненависти к вам у меня нет".
      Таллент подумал еще и решил, что все верно.
      Нет в нем теперь ненависти. Ни к кому. Он стал выше этого. Он Бенно Таллент - и даже дурь ему теперь не нужна. Он излечился.
      Потом он отвернулся от окна и принялся разглядывать корабль, который отныне должен был стать его судьбой. Бенно Таллент освободился от дури, освободился от Планеты Мерта. И ни в чем не нуждался.
      Теперь он стал богом сам по себе.