Бомба у него в брюхе еще не взорвалась.
      Но время шло.
      VI
      Той ночью Бенно Таллент убил своего двадцатого и тридцатого кибена.
      Еще одна патрульная пятерка попалась ему на выходе из Синих Болот. Застигнутые врасплох из-за огромного валуна, кибены, шипя, попадали на землю.
      Другой отряд разведчиков пал от приклада и ножа Таллента, когда он держал путь через несжатые поля Саммерсета у задворок Иксвилля. Пятерка неторопливо брела средь высоких налитых колосьев - время от времени показывались только головы и плечи. Прокрадываясь по полю, Таллент случайно заметил, как ствол бластика сверкнул на солнце. Снять каждого по очереди оказалось делом несложным.
      Череп первого разлетелся, как трехлитровая банка, стоило Бенно Талленту яростно взмахнуть прикладом бластика. Кибен рухнул чуть не на него - и мародер ощутил какой-то сладостный трепет. Оказалось, партизанская война таит в себе неведомое раньше наслаждение. У первого из пятерки Таллент забрал длинный кривой нож с костяными накладками на рукоятке.
      Нож здорово пригодился с четырьмя остальными.
      Кровь кибенов оказалась желтой. Бенно Таллент не удивился.
      К тому времени, когда на горизонте ярко забрезжил рассвет, беглец решил, что кибенам уже известно о его присутствии на Планете Мерта. Хотя вряд ли враги успели выяснить, кто он такой, что и зачем тут делает. Но тридцать кибенов уже подохли от голубой энергии его бластика и взмахов его кривого ножа. Наверняка о них доложили как о пропавших. А быть может, обраружили и трупы.
      Если так, то кибенскому командованию известно, что на Планете Мерта они не одни.
      Всю ночь Таллент слышал, как в небе, пытаясь засечь нейтринную эмиссию бомбы, кружат патрульные роботы. Двое даже зависали прямо над ним. Но к двухмильному радиусу их обзора должны были подоспеть наземные патрули. А пока они туда добирались, Таллент вполне успевал обеспечить себе относительную безопасность - и патрули беспомощно кружили по указанному роботом участку, ожидая новых инструкций.
      Но вот, похоже, подходило время, когда кибены все-таки должны были догадаться, что бомба заключена в движущемся носителе. Когда они одновременно задумаются о том, что это за носитель, а также отчего погибли тридцать солдат, все для них свяжется воедино.
      Патрульные роботы с жужжанием кружили в ночном небе - и Таллент немного поразмышлял, как они туда поднялись, если корабль этого сделать не мог. Логичный ответ вскоре нашелся. Роботы были всего лишь механическими аппаратами. А движение гиперпространственного корабля осуществлялось в согласии с совсем иными принципами - при помощи аппаратов искривления материи. Наверняка такие же аппараты на кораблях землян и должны были в случае необходимости взорвать бомбу.
      Так что кибены могли следить за Таллентом - но не могли улететь. Не могли догнать и уничтожить землян.
      Тут Таллент изо всех сил сжал кулаки, а его перепачканное грязью лицо снова перекосила гримаса ненависти к людям. К тем, кто бросил его умирать. К Паркхерсту, к Зигу, к Доку Баддеру и ко всем остальным. Гады!
      Бросили его в это пекло!
      Но он обманул их ожидания! Он остается в живых!
      Стоп-стоп. Разве не этого они от него хотели? Разве не с этим расчетом сделали свой выбор? Ведь он и впрямь бежит! Дает им возможность спастись и предупредить Землю! А хрена ли ему Земля? Чего хорошего он от нее видел?
      И тогда Бенно Таллент с молчаливой убежденностью, пересилившей разочарование и гнев, поклялся, что не просто выживет. Он пойдет дальше и отомстит. Еще не зная как, он верил, что выполнит клятву.
      Когда утренний свет просочился в зазубренную дыру в фасаде здания, где Таллент прилег отдохнуть, он снова поклялся, что не погибнет на этой чужой для него войне.
      Потом беглец встал и выглянул наружу. Перед ним расстилалась столица Планеты Мерта.
      В самом центре над небоскребами возвышался флагман кибенского флота.
      Под покровом ночи, пользуясь вновь обретенной изворотливостью зверя Болот, Таллент сумел миновать наступающие ряды кибенов и оказался у них в тылу. Внутри кольца. Теперь этим следовало воспользоваться.
      Беглец еще на минутку присел, обдумывая свой единственный выход.
      И до того, как в комнату забрел мародерствующий солдат, Таллент уже успел принять решение. Он должен пробраться к флагману кибенов и попасть на борт. Должен найти кибенского врача. Быть может, это верная смерть. Но тут хоть есть "быть может". Любой другой путь ведет его в общем-то туда же - но с полной неизбежностью.
      Таллент встал, собираясь выйти наружу и пробраться по иксвилльским проулкам к флагману, когда дюжий кибен с двойным подбородком поднялся по частично разрушенной лестнице и спокойно остановился в дверях. На жирной ряхе застыло крайнее изумление. Землянин! Здесь, на завоеванной территории!
      Кибен быстро вытащил из кобуры бластик, прицелился-и выстрелил в упор.
      Голубой луч зацепил Таллента, когда он пулей метнулся вбок. По всему телу прокатилась волна дикой боли. Уберечь живот все-таки удалось - выстрел пришелся в правую руку. Еще мгновение беглец трясся от нестерпимой боли...
      Правой руки он не чувствовал.
      Двигался Таллент словно сквозь душный туман боли - и все-таки, прежде чем кибен смог выстрелить еще раз, успел броситься на врага и левой рукой ухватить ствол бластика. Щуплый землянин вдруг ощутил в себе странную силу. Лишь смутно догадывался он, что это сила ненависти. Ненависти к людям - и ко всем другим существам. Сила, что пришла на смену трусости.
      Бенно Таллент бешено рванул бластик на себя - и чужак дернулся вслед за своим оружием.
      Когда ошарашенный кибен проскочил мимо, Таллент стремительно повернулся и что было силы добавил врагу под зад.
      Беспомощно взмахнув руками, желтый инопланетник обрел дополнительную скорость, споткнулся о груду мусора-и полетел головой вперед прямо в зазубренную дыру.
      Таллент доковылял до дыры и посмотрел вслед падающему врагу.
      Дикий вопль кибена заметался в гулком каньоне города-а тридцать этажей спустя закончился звучным шлепком. Долгий пронзительный вопль этот оказался не просто предвестником смерти. Это был сигнал. Вся окрестная территория послужила прекрасным резонатором - и каждый метр оглушительного падения словно запечатлелся на камнях и стенах Иксвилля.
      Теперь кибены не замедлят явиться. Их сородич дал им надежный ориентир. Лучшего и нарочно не придумаешь.
      И только тут Таллент заметил.
      У него осталась одна рука.
      Беглец будто случайно опустил взгляд. Никакой боли он уже не чувствовал - бластик мигом прижег обрубок.
      Не будет ни боли, ни инфекции. Словно аккуратный хирург ампутировал Талленту полруки. И калека пришел в ужас.
      Как можно надеяться выполнить задуманное с одной рукой?
      Как ему теперь выжить?
      А потом послышалось тревожное шипение поднимающихся по лестнице кибенов. Они шли выяснить, откуда выпал их товарищ. Чувствуя, как мужество оставляет его, Таллент на деревянных ногах двинулся дальше - медленно и нетвердо, но все же двинулся...
      Двинулся, как автомат, опять рефлекторно выбирая самый оптимальный маршрут. И помня, что его единственный шанс выжить - это добраться до возвышающегося в центре Иксвилля гигантского вражеского флагмана. После тяжких раздумий он все же остановился именно на таком варианте. Почти верная смерть - но в этом "почти" и таилась слабая тень надежды.
      Ноги сами вынесли Бенно Таллента из комнаты - а потом долго, бесконечно долго несли и несли вниз по задней лестнице. Поначалу в руке у него был бластик. Затем, пока он кружил вниз по нескончаемой лестнице, оружие куда-то пропало. Еще ниже, где он заметил на стене крупную цифру 14, бластик снова откуда-то появился. Что было по дороге, Таллент не помнил. Когда из цифры 10 получилось 5, а потом 3, до беглеца дошло, что он одолел тридцать этажей... в полном шоке.
      Очутившись на первом этаже, Таллент выяснил, что спереди здание оцеплено кибенами. Целая кучка инопланетников стояла у тела погибшего товарища. Таллент посмотрел и сразу отвернулся. Казалось, зрелище смерти ему уже не в новинку - но с этим кибеном вышло совсем уж тошнотворно.
      Беглец поудобнее перехватил бластик единственной рукой и привалился к стене. От флагмана его теперь отделяли три кошмарные мили по городским руинам. (А даже если он туда доберется, там совсем не обязательно окажется то, что ему нужно!) Не говоря уж о целой армии кибенских пехотинцев, об орде патрульных роботов - о коварном враге, который наверняка догадался, что бомба переносится человеком. И об искалеченном теле Бенно Таллента.
      Прислонив бластик к стене, Бенно осторожно ощупал обрубок руки. Не болит. А самый конец аккуратно прижжен - будто разглажен утюгом. В остальном же беглец чувствовал себя совсем неплохо. Если не считать легкого вывиха левой ноги прошлой ночью на Синих Болотах.
      Надежда выполнить задуманное еще оставалась.
      Тут на Таллента обрушился трубный глас из динамиков патрульного робота, что кружил над зданием. Казалось, все окрестные улицы доверху наполнились гудящим звуком. Сообщение шло на английском:
      - ЗЕМЛЯНИН! МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ!
      СДАЙСЯ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОГИБНУТЬ! ДАЖЕ ЕСЛИ
      ТЫ ДЕРЖИШЬ КОНТРОЛЬ НАД БОМБОЙ, МЫ ВСЕ
      РАВНО НАЙДЕМ ТЕБЯ И У БЬЕМ... НАЙДЕМ И
      УБЬЕМ... НАЙДЕМ И УБЬЕМ...
      Патрульный робот двинулся дальше по городу, снова и снова транслируя одно и то же сообщение - пока каждое его слово не въелось беглецу в мозг. "Найдем и убьем, найдем и убьем, найдем и убьем..."
      Дыхание Таллента участилось. Он снова привалился к стене и прижал к холодному камню горящую ладонь. Потом закрыл глаза и жадно втянул в себя пустоту. Тропа трусости оказалась извилистой. Вот что он теперь понял. Оказалось, временами она пересекается с дорогой отваги - и тогда на нее вновь может утянуть.
      Бенно Таллент испугался. И полез в карман. За дурью. Времени оставалось все меньше. Беглец печенками это чуял.
      Не имея никакой возможности узнать, скоро ли время взрыва, Таллент все же ощущал какой-то смутный озноб, который он расценил как предощущение опасности. Бомба может рвануть в любую секунду. И тогда - конец всему. Бенно Таллент до боли сжал единственную руку в кулак и отчаянно зажмурился. Крысиную мордочку исказила гримаса слепой ярости. Глаз он не раскрывал, пока не загудело в ушах. Тогда Бенно открыл глаза и снова поклялся себе, что выберется из проклятого тупика. И не только выберется. Еще не зная, как это сделать, он поклялся, что отомстит поганым землянам. Они, они виновны во всех его бедах
      Бенно Таллент доберется до флагмана - когда потребуется! И победит!
      Причем победит не трусливо... не изворотливостью... не так, как делал все эти годы... Он сделает это как настоящий победитель! Вот как он это сделает!
      Таллент поднял бластик и двинулся к выходу.
      Итак, кибены знают, что бомба в руках человека. Именно в руках, а не в животе. До этого они вряд ли уже додумались. Раз объект их поисков двигался, смещался, ускользал от них в ночи, значит, бомба не закопана и не прикреплена куда-нибудь намертво. А спрятана в самом надежном месте - в движущемся объекте. Теперь они преследуют его - и сеть будет стягиватьсяНо есть и несколько плюсов в его пользу.
      Главный плюс - то, что он успел поубивать немало патрульных в полях и на Болотах. Значит, и искать они будут где-нибудь в тех краях. Откуда им догадаться, что ночью он проник в столицу через канализацию?
      И на какое-то время оказался в безопасности.
      Стоило Талленту об этом подумать, стоило двинуться к подвальной лестнице полуразрушенного здания, как из-за входной двери вырос кибенский офицер в роскошной белой униформе с золотыми эполетами.
      Бдастика у кибена не оказалось, зато он мгновенно выхватил нож и угрожающе им замахал. А в Талленте вдруг вновь забурлила идущая из какого-то неведомого колодца сила. С длинным бластиком тут уже было не развернуться. Впрочем, у него еще с прошлой ночи оставался кривой нож. Бросив бластик в груду пепла и окалины, беглец пригнулся, уходя от размашистого удара кибена. А потом, не успела рука офицера закончить полукруг, отчаянно бросился на врага.
      Вытянув вперед единственную руку с растопыренными пальцами, Таллент дотянулся до лица кибена и воткнул тощие пальцы ему в глаза. Когда Таллентова рука, будто вилы, вонзилась в голову офицера, обращая глазные яблоки в кашу, тот беспомощно замахал руками и дико завопил. Глаза потекли по щекам. Потом, прежде чем кибен успел глотнуть воздуха для нового вопля, Бенно Таллент выхватил из-за пояса свое верное оружие в форме косы и одним быстрым ударом перерезал врагу глотку.
      Офицер золотисто-кровавой грудой рухнул на пол, а Таллент подобрал бластик, пробежал через вестибюль к ведущей в подвал двери, захлопнул ее за собой и нырнул в мрачные глубины здания.
      Сзади раздались вопли кибенских солдат, которые быстро обнаружили своего офицера, но Таллент не собирался дожидаться, пока его поймают. Не останавливаясь на выбранном им пути, беглец осмотрел пол подвала и отыскал гермолюк канализации. Именно тут он прошлой ночью вылез из жуткого болота скверны немного отдышаться и передохнуть.
      А на тридцатый этаж забрался только посмотреть, как расположился враг. И заснул - против воли. Но теперь он снова в канализации - и этот ход должен обеспечить ему один-единственный шанс на выживание.
      Цепкими пальцами Таллент нащупал смычку и попытался одной рукой приподнять тяжелую крышку.
      Лицо перекосило от напряжения. Но он должен ее поднять. Одной рукой. Другого выбора ему не оставили.
      Наконец гермолюк зашипел, расконтачился - и Бенно Таллент, сунув за пояс бластик, юркнул вниз. Потом, упершись спиной и коленями в стенки бетонного колодца метрах в двух над смрадным булькающим потоком, потянулся к крышке. Гермолюк снова зашипел, пошел на место - и Таллент отпустил руку.
      Нож выскочил из-за пояса, скользнул в воду и мгновенно исчез. Падая, Таллент ударился о стенку колодца. Потом неловко приземлился и подвернул ногу. Весь левый бок пронзила острая боль.
      Оттолкнувшись от скользких стенок туннеля, он все же сумел выпрямиться и пошире расставить ноги под напором смрадного потока.
      Потом заковылял, касаясь рукой стены, пока не нашел боковой туннель, который вел в нужном направлении.
      Прежде чем повернуть, обернулся и далеко позади увидел открывающийся гермолюк. Луч фонарика ярким пятнышком запрыгал по стенам. Кибены уже успели выяснить маршрут его спасения.
      По всей длинной полости туннеля немедленно зашипели змеиные голоса. Отряд спускался в канализацию.
      Приходилось спешить. Сеть стягивалась. И все же у Таллента был отличный шанс смыться - даже без фонарика.
      Ведь кибенам, в отличие от него, придется обследовать все туннели. А Таллент сразу двинется в нужном направлении.
      К гигантскому флагману кибенов.
      VII
      Короткая перебежка от гермолюка к выходу из того, что осталось от универмага. Еще короткая перебежка - и Таллент притаился в тени чудовищного стабилизатора кибенского звездолета. У трапа стоял часовой. Таллент сделал круг. У всех трапов расположилось по часовому.
      Тогда беглец нашел грузовой трап, где часовой лениво прислонился к сияющей оболочке громадного звездолета. Шагнул было к трапу, но в тот же миг сообразил, что не успеет вовремя.
      И тут в Бенно Талленте снова пробудилась та странная сила, та необъяснимая заряженность на победу - и помогла ему найти выход, о котором днем раньше он бы и не подумал. Бластигс не годился - слишком много шума. Кривой нож остался в канализации. Броситься и с налету ударить ногой Таллент не успевал.
      Тогда он, громко кашляя, пошел прямо на часового.
      Пошел неторопливо и беззаботно - словно ничего странного в его появлении не было. А когда часовой услышал кашель, поднял голову и удивленно воззрился на идущего к нему землянина, Бенно Таллент приветственно махнул рукой и принялся насвистывать.
      Еще секунду часовой просто смотрел.
      Секунды оказалось достаточно.
      Раньше, чем часовой успел поднять тревогу, Таллент уже держал его за горло. Подножка, толчок - и землянин сидит верхом на -поверженном противнике. Несколько ударов прикладом по желтой физиономии - и путь свободен.
      Потом Таллент пригнулся и шмыгнул к трапу. Утреннее солнце светило в спину. Громоздкий бластик он держал одной рукой, уперев приклад в подмышку и не снимая пальца со спускового крючка. Быстро взбежал по трапу и с некоторым трудом все же распахнул дверцу. Внутри корабля оказалось темно, влажно и холодно.
      Значит, Киба была более темной, более влажной и более холодной планетой.
      И все три составляющих складывались в одно гнетущее впечатление болотной сырости. Таллент даже на миг заколебался, стоит ли игра свеч. Так ли важна жизнь, чтобы двигаться дальше, а не просто прилечь и отдохнуть.
      Потом он увидел что-то вроде грузовой шахты и вошел внутрь. Тяги не было. Тогда Таллент нажал кнопку на внутренней стенке трубки. Тут же заработал отсос - и беглеца потянуло вверх.
      Царапая гладкую стенку подошвами, Талленту удавалось тормозить у каждого уровня и высматривать конец той спасительной ниточки, за которую он надеялся ухватиться.
      Казалось, на корабле нет ни души. Впрочем, неудивительно. Наверняка все рядовые .члены команды отправлены на Планету - искать бомбу.
      А бомба - вот она. Разгуливает себе по базовому кораблю.
      Таллент даже вспотел, поднимаясь по шахте. Если его расчеты неверны, если того, что ему нужно, на корабле нет, он обречен. Обречен...
      И тут он увидел то, что искал!
      Навстречу выглядывающему из грузовой шахты Талленту по коридору шел мужчина в длинном белом халате. Наверняка Таллент знать не мог, но все же был уверен, что висящий на шее мужчины хитрый аппаратик - кибенский вариант электростетоскопа.
      Врач!
      Таллент пулей вылетел из шахты и, расставив ноги, приземлился на пласталевый пол корабля. Приклад бластика зажат в левой подмышке, палец лежит на курке.
      Кибенский доктор застыл как столб и недоуменно уставился на невесть откуда взявшегося человека. Глаза чужака оглядели Таллента с головы до ног, на секунду задержавшись на обрубке правой руки.
      Стоило Талленту двинуться вперед, как кибен опасливо попятился.
      - Ну ты, - грубо обратился к инопланетнику Таллент. - Говоришь по-английски?
      Доктор молча смотрел на землянина. Тогда Таллент так напряг руку на спусковом крючке, что костяшки пальцев побелели.
      И кибен кивнул.
      - Где-то здесь должна быть операционная, - приказным тоном продолжил Таллент. - Веди туда. Живо!
      Доктор молча смотрел на землянина, пока Таллент не принялся наступать. И тут в глазах чужака мелькнуло понимание того, что он явно для чего-то нужен землянину. Так нужен, что землянин ни при каких условиях не выстрелит. Таллент сразу подметил, как изменилось выражение на плоской физиономии доктора, - и дикое отчаяние снова вскипело в нем.
      Перехватив бластик за приклад, Бенно Таллент припер чужака к стене. А потом изо всех сил ударил!
      Первый удар стального ствола пришелся по плечу. Доктор глухо застонал. Таллент ударил еще - в живот. Потом еще - прямо в лицо, и сильно раскроил кибену щеку. Почти лысая голова вражеского медика окрасилась кровью.
      Чужак стал медленно сползать по стене. Тогда Таллент пнул его чуть ниже гибкого колена и заставил выпрямиться.
      - Ничего, док. Жить будешь. Но не стоит щеголять тут своей выдержкой. Я всю ночь не спал. Только бегал да мочил вашу солдатню. Теперь мне уже все до фени. Чуешь? Давай топай! Посмотрим, где там у тебя операционная.
      Золотокожий инопланетник долю секунды поколебался-и Таллент мигом въехал ему коленом по яйцам. Тут доктор уже не сдержался и пронзительно завопил. Таллент понял, что такой вопль наверняка разнесется по кораблю, и пинками погнал чужака- по коридору.
      - Топай, приятель, топай, - рычал он. - Пойдешь впереди - и к самой операционной. А там сделаешь мне маленькую операцию... И, если хоть самую малость, черт меня побери, хоть самую малость сделаешь не так, от твоей желтой башки останется ровно половина.
      Для пущей убедительности землянин время от времени въезжал прикладом бластика в докторскую спину - и пожилой кибен все поспешнее семенил по коридору.
      Они как раз проходили мимо склада орудий усмирения пленных, полного свинцовых цепей, шейных браслетов и наручников, когда решил сделать свой ход дежурный кибенский сержант. Услышав крик, он вышел из каюткомпании и притаился в нише за складом, ожидая, когда туда подойдут Таллент с доктором. Но атака, на беду сержанта, оказалась поспешной. Пока он, желая спасти доктора, спешил вырвать у землянина бластик, Таллент метнулся в сторону и расколотил застекленную полку склада.
      Животные рефлексы Бенно Таллента вновь возобладали. Теперь он уже ничем не напоминал того трясущегося наркомана, что жалобно хныкал и выпрашивал у Паркхерста свою жизнь. Теперь он превратился в дьявола мщения. Тощая рука сомкнулась на длинной свинцовой цепи. Миг - и цепь уже со свистом режет воздух.
      Кибенскому сержанту досталось в самый низ черепа.
      Чужак лишь глухо зашипел, падая вперед с развороченным мозгом.
      Падая вперед - прямо на несчастного доктора, который потянулся было за временно бесхозным бластиком, - и оба рухнули на пласталевый пол.
      А цепь так и застряла в голове кибена.
      Талленту оставалось только сделать шаг и хорошенько въехать медику ногой по желтой физиономии. Так, чтобы не лишить его профессиональных навыков. Но и чтобы к оружию больше лапы не тянул.
      Потом Таллент заметил служебный револьвер, который сержант почти успел достать из кобуры. Взял гладкий тупорылый пистолетик и навел его на доктора:
      - Так-то лучше. Идем.
      Жалобно стеная, медик с трудом поднялся. Теперь до кибена наконец дошло, что Таллент сейчас опаснее целой армии. Этот землянин просто бешеный. Бешеный. И доктор догадался почему. Должно быть, это и есть тот самый, у кого бомба. Прошлой ночью, когда стало ясно, что на Планете Мерта остался живой человек, командир говорил именно о нем.
      Уже и так достаточно наказанный, медик понимал, что за Таллентом и дальше не заржавеет. Убить он его не убьет, но боль будет страшная.
      В герои кибенский доктор не вышел.
      А значит - операционной все-таки не миновать.
      - И приятеля прихвати, - приказал Таллент.
      Медик ухватил мертвого сержанта за ноги и волок всю дорогу до операционной. След крови на пласталевом полу отливал золотом. Бластик Таллент швырнул в нишу. По этому коридору так уж скоро, быть может, и не пройдут. Ведь его все еще ищут там, в городе.
      Да, операционной было не миновать.
      Таллент отказался даже от местной анестезии. Полулежал на операционном столе и не сводил тупорылого пистолетика с лысой головы кибенского врача. Кибен косо посматривал на миниатюрное оружие, видел крошечные капсулки в гнездышках, зримо представлял себе, как они проходят через обменник, превращаясь в чистую энергию, - и с великой осторожностью орудовал электроскальпелем.
      Стоило врачу сделать первые разрезы, как лицо Таллента покрылось крупными каплями пота. Но не от боли. Землянин едва чувствовал, как электрический нож вторгается в его тело. Просто при виде разверстого шрама, своих влажных, пульсирующих внутренностей Бенно Таллент вспомнил ту первую операцию.
      Да, многое изменилось с тех пор, как Док Баддер вставил бомбу в тощее брюхо Таллента. Главное - изменился он сам. Одна тропа подходила к концу... и другая начиналась.
      Через двадцать минут все было кончено.
      Таллент не ошибся в своих расчетах.
      При осторожной операции бомба взорваться не могла. Паркхерст особо упоминал о возможности взрыва при помощи искривленного поля гиперпространственной тяги, а также о самодетонации в назначенное время. Но, когда речь зашла об извлечении бомбы кибенами, вожак Сопротивления лишь посулил Талленту быть порезанным на ломтики. Таким образом, быть может, Паркхерст подсознательно оставлял мародеру надежду. Или это был всего-навсего просчет... Так или иначе, операция завершилась успешно. Бомба была извлечена.
      Таллент внимательно наблюдал, как врач наводит на рубец кибенский вариант эпидерматора. И все четыре часа, что рана залечивалась, он тоже внимательно наблюдал.
      Наконец живот его пришел в порядок. И бомбы там уже не было.
      Тогда Бенно Таллент пристально посмотрел на врача и ровным голосом приказал:
      - А теперь срасти бомбу с моей культей.
      Кибен широко раскрыл темные глаза и стремительно заморгал. Талленту пришлось повторить сказанное. Доктор попятился. Понимал он, что у землянина на уме, - или, вернее, думал, что понимает.
      Десять минут и множество болезненных ударов рукояткой пистолета ушло у Таллента на то, чтобы уяснить: дальше кибенский доктор уже не пойдет. Не станет он прививать страшную солнечную бомбу к культе землянина.
      ...по крайней мере - по собственной воле.
      Тут забрезжила идея. И вскоре сформировалась - простая и ясная. А главное - осуществимая. Таллент сунул руку в карман джемпера и достал оттуда один из двух последних пакетиков дури. Потом склонился над измочаленным кибеном и заставил его вдохнуть. Всадил весь пакетик - всю убойную дозу дряни - чужаку в ноздри.
      Потом уселся поудобнее и стал ждать. А пока ждал, вспоминал собственное знакомство с дурью.
      Мысли обратились вспять, и Таллент вспомнил свою первую безрассудную понюшку, что сделала его законченным наркоманом. Одного раза вполне хватило.
      Когда медик очнется, он тоже будет наркоманом. И сделает все что угодно - только бы получить от Таллента последний пакетик.
      Землянин понимал, что богом ему больше не быть.
      По крайней мере, пока не разыщет еще дури. Но то, что было у него на уме, вполне этого стоило. И даже с лихвой.
      Таллент ждал, зная, что им не помешают. Его по-прежнему ищут, но излучение корабля собьет с толку патрульных роботов. Пока что он в безопасности. А когда доктор очнется, он сделает все, что нужно Талленту.
      А нужно было Талленту только одно.
      Чтобы солнечная бомба была сращена с его культей.
      Чтобы он мог в любую секунду ее взорвать.
      Боли не было. Та самая сила, что распылила руку Таллента на молекулы, умертвила нервные окончания. Теперь бомба была слегка вделана в плоть на конце обрубка- И снабжена простеньким проволочным контактом, что должен был замкнуться при следующих обстоятельствах:
      а) если Таллент сознательно решит взорвать бомбу;
      б) если кто-то против его воли попытается бомбу удалить;
      в) если он умрет и его сердце остановится.
      Кибенский доктор замечательно справился с ответственным заданием. Теперь же новоиспеченный наркоман весь скрючился и затрясся, жалобно стеная и моля Таллента о последнем пакетике.
      - Конечно-конечно, приятель, этот дозняк твой. Таллент держал пакетик двумя пальцами - так, чтобы доктор одновременно мог видеть и дурь, и пистолет. Но чуть погодя. Сперва ты отведешь меня наверх повидаться с твоим командиром
      Золотистые щелки глаз кибена широко раскрылись. Он силился понять, о чем говорит землянин. Доктору казалось, он знает, что нужно этому человеку. Избавиться от бомбы и покинуть Планету Мерта. Но теперь...
      Кибен испытывал страх и недоумение. Что за ненасытный червь его гложет? Почему каждый нерв как оголенный провод? Во всем виноват землянин. И откуда такая уверенность, что белый пакетик на время успокоит страшного червя?
      Несчастный доктор едва помнил, как вел землянина, куда тому было нужно. Потом поднял взгляд - и перед кибеном оказался его изумленный командир, гневным голосом требующий объяснений. Хотя никаких объяснений на самом деле и не требовалось.
      А потом, прямо на глазах у доктора, Таллент поднял пистолет и выстрелил. Выстрел снес командиру полголовы - его развернуло вбок, и клочки мозга забрызгали иллюминатор. Потом тело рухнуло на пол и прокатилось чуть ли не до спусковой шахты. Пройдя мимо доктора, Таллент спокойно подпихнул труп дальше. Тело на какой то миг словно зависло в воздухе - а потом, будто камень, ухнуло в колодец.
      Теперь оставалось сделать всего один шаг.
      Пристально разглядывая доктора, Таллент подошел к нему поближе. Да, кибен как кибен. Чуть ниже их среднего роста, с заметным брюшком и еще более заметной лысиной. Еще пара лет - и на черепе ни волоска не останется.
      Золотистая кожа кибенской расы. Волевое лицо. Да, пожалуй, волевое. Если не считать непрестанного тика левой щеки и нижней губы. И фирменного клейма дури вокруг рта и глаз. Милейший доктор отныне был наркоманом. Таллента это вполне устраивало.
      Он даже находил какое-то удовлетворение в том, что так легко приспособил этого инопланетника к своему замыслу. А все события вчерашнего дня и сегодняшнего теперь, когда они миновали, - казались Талленту вдохновляющими.
      По-прежнему не сводя глаз с лица кибенского доктора, Бенно Таллент покопался в самом себе. И нашел, что плохое в нем - причем он первым признавал, что оно в нем куда глубже любых наносных пороков, - ни капли не изменилось. Не стало хорошим. Пройдя такие испытания, Таллент не смягчился, не стал выдержаннее. Он стал только сильнее и жестче. Плохое в нем выпестовало самое себя.
      Долгие годы просьб и пресмыкательств, пронырства и шельмовства сила зла в Талленте как бы переживала юношество. А теперь достигла зрелости. Теперь у него появились и цель и направление. Трусом он уже не был, ибо лицом к лицу встретился со всей смертью, какую только мог обрушить на него мир, - и одолел ее. Он одурачил землян и посадил в лужу кибенов. Обставил солдат в поле и математиков в бункерах. Он пережил и бомбу, и кибенскую атаку, и ночь ужаса, и все, все остальное. Прошел и Болота, и поля, и город. И добрался, куда хотел.
      Сюда, в эту каюту флагмана.
      Но он уже не был тем Бенно Таллентом, которого не далее как вчера засекли за обшариванием карманов мертвого лавочника. Теперь это был совершенно другой человек. Человек, чья жизнь пошла на единственно возможный для нее поворот, ибо другой поворот - смерть - оказался чужд ее обладателю.