10

Норман улыбнулся пожилому мужчине и произнес:

– Вот ваш ключ. Десять долларов за номер на двоих, пожалуйста.

Его супруга щелкнула замком сумочки.

– Деньги у меня, Гомер. – Она положила банкноту на стойку, кивнув Норману. Потом ее голова резко выпрямилась, глаза, сощурясь, стали разглядывать его. – Что с вами, вам нехорошо?

– Я… просто немного устал, наверное. Ничего, пройдет. Я уже закрываюсь.

– Так рано? Я думала, мотели работают круглосуточно. Особенно по субботам.

– У нас сейчас не очень-то много посетителей. Кроме того, сейчас почти десять.

«ПОЧТИ ДЕСЯТЬ. БЕЗ МАЛОГО ЧЕТЫРЕ ЧАСА. О ГОСПОДИ!»

– Понятно. Что ж, спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Они уходили, теперь можно отойти от стойки, можно выключить вывеску и запереть контору. Но сначала он выпьет, хорошенько выпьет, потому что нуждается в этом. И неважно, будет он пьяным или нет, сейчас все неважно, все позади. Позади, а может быть, только начинается.

Норман уже порядочно выпил. В первый раз он выпил, когда вернулся в мотель, около шести, а потом уже добавлял через каждый час. Если бы не спиртное, он бы просто не выдержал, не смог бы стоять здесь, зная, что спрятано под ковром в холле дома. Да, он оставил там все как было, не пытаясь ничего трогать, просто поднял ковер и накрыл это. Довольно много крови натекло, но она не просочится сквозь ткань. Тогда он больше ничего и не мог сделать. Потому что был день.

Теперь, конечно, придется идти туда. Он строго-настрого запретил Маме что-нибудь трогать и знал, что она подчинится. Странно, что она вернулась в свое прежнее состояние апатии, сразу после того, что случилось. Тогда казалось, что Маму ничто не остановит, – маниакальная стадия, так это, кажется, называется, – но, как только все было кончено, она просто завяла, и дальше пришлось ему взяться за дело. Он велел ей вернуться в свою комнату и больше не показываться возле окна, лечь и лежать, пока он не вернется. И еще он запер дверь.

Теперь придется ее отпереть.

Норман закрыл контору и вышел из мотеля. Неподалеку стоял «бьюик».

– Вот замечательно, если бы можно было просто сесть за руль и уехать! Умчаться подальше отсюда, оставить все позади и больше никогда не возвращаться, никогда! Подальше от мотеля и от Мамы, подальше от того, что лежит под ковром в холле!

На мгновение это желание, словно волна, захлестнуло его, но лишь на мгновение. Потом все улеглось, и Норман пожал плечами. Ничего не выйдет, уж это он знал точно. Никогда ему не умчаться так далеко, чтобы быть в безопасности. И потом, его ждет ЭТО, завернутое в ковер. Ждет его…

Поэтому он сначала внимательно оглядел шоссе, потом посмотрел, задернуты ли шторы на окнах номера первого и номера третьего, наконец, залез в машину мистера Арбогаста и вынул ключи, которые нашел в кармане детектива. Очень медленно, он подъехал к дому.

Весь свет был потушен. Мама спала в своей комнате, а может, только притворялась, что спит, сейчас это его не волновало. Главное – пусть не путается под ногами, пока Норман делает свое дело. Не хочется, чтобы Мама была поблизости: он почувствует себя маленьким мальчиком. Ему предстояла мужская работа. Работа для взрослого мужчины.

Кто, кроме мужчины, смог бы связать края ковра и поднять то, что было внутри? Он пронес тяжелую ношу по ступенькам, а потом положил на заднее сиденье машины. Он был прав – сквозь плотную ткань не просочилось ни капли. Эти старые ковры с грубым ворсом не пропускают влагу.

Миновав лес и добравшись до болота, Норман проехал по самому краю, пока не нашел открытого места. Нельзя даже пробовать утопить эту машину там же, где первую. Но тут место новое, кажется, подойдет. Он использовал тот же метод. На самом-то деле, все было очень просто. УМЕНИЕ ПРИХОДИТ С ОПЫТОМ.

Только смеяться тут было нечего; тем более, когда он сидел на пеньке у трясины и ждал, пока болото не поглотит машину. На этот раз было еще хуже. Казалось бы, «бьюик» тяжелее и затонуть должен быстрей. Но, пока он ждал, прошло миллион лет, не меньше. Наконец, плоп! И все.

Ну вот. Он исчез навсегда. Как эта девушка со своими сорока тысячами. Где они были спрятаны? Конечно же, не в сумочке и не в чемодане. Может быть, в сумке, где она держала смену белья, или в самой машине? Надо было все осмотреть, вот что он должен был сделать. Но ведь тогда он был не в состоянии это сделать, даже если бы знал про деньги. А если бы он их нашел, кто знает, что бы случилось? Скорее всего, он бы выдал себя, когда появился детектив. Всегда чем-то выдаешь себя, если гнетет чувство вины. Слава Богу, по крайней мере за это он должен быть благодарен, не он совершил убийство. Да, он знал, что считается соучастником; с другой стороны, он должен был спасти Маму. Конечно, этим он спасал и себя тоже, но все, что он делал, он делал в первую очередь ради нее.

Норман медленно брел по полю. Завтра он должен будет приехать туда на своей машине с прицепом, снова проделать то же самое. Но это чепуха по сравнению с тем, что предстоит в доме.

Как и всегда, его цель – охранять Маму.

Он все тщательно продумал, но надо смотреть правде в глаза.

Кто-нибудь обязательно придет и начнет выяснять насчет детектива.

Обычная логика. Компания, – что-то там Мьючиал, – на которую он работал, не примирится с его исчезновением до тех пор, пока не будет проведено расследование. Очевидно, он держал с ними связь, может быть, на протяжении всей недели регулярно звонил или как-нибудь еще. И конечно, в результатах заинтересована фирма по продаже недвижимости. Как тут не заинтересоваться, если речь идет о сорока тысячах долларов.

Поэтому, рано или поздно, придется ответить на разные вопросы. И кто бы там ни появился, его рассказ будет четким и ясным. Он выучит свою историю наизусть, будет репетировать, чтобы потом ничего не сорвалось с языка, как сегодня. Никому не удастся разволновать, или запутать его, ведь он будет заранее знать, что его ожидает. Уже сейчас он прикидывает, что надо сказать, когда настанет урочный час.

Да, девушка останавливалась в мотеле. В этом надо признаться сразу, но он, конечно, ничего не подозревал, пока не появился мистер Арбогаст; это было через неделю после прихода девушки. Девушка провела в своем номере ночь и уехала. Ни слова о каких-нибудь разговорах, тем более, о том, что они вместе ужинали.

Вот что он скажет: «Все это я сообщил мистеру Арбогасту, но, кажется, его внимание привлекло лишь то, что девушка спрашивала, далеко ли отсюда до Чикаго и сможет ли она добраться туда за день?»

Это-то и заинтересовало мистера Арбогаста. Он сердечно поблагодарил Нормана, забрался в свою машину и уехал. Все. Нет, Норман не имеет представления, куда он направился. Мистер Арбогаст ничего ему не сказал. Просто уехал, и все. Когда это было? В субботу, примерно после обеда.

Вот так лучше всего, просто краткое изложение фактов. Никаких деталей, ничего такого, что могло бы вызвать подозрения. Преступница, скрывающаяся от правосудия, ненадолго остановилась здесь и отправилась своей дорогой. Неделю спустя детектив пришел по ее следам, получил ответы на все вопросы и тоже уехал. Извините, мистер, больше ничем помочь не могу.

Норман осознал, что сможет изложить все вот так, спокойно и четко, потому что на этот раз не надо будет беспокоиться за Маму.

Она больше не будет выглядывать из окна. Ее вообще не будет в доме. Пусть приходят со своими ордерами на обыск – Маму им не найти.

Так он выполнит свой долг лучше всего. Это нужно не только для его собственной безопасности, в первую очередь, он хочет защитить ее. Он все продумал и твердо решил поступить таким образом, он добьется, чтобы его решение было выполнено. Нет смысла даже откладывать на завтра.

Странно, теперь, когда в принципе все позади, Норман продолжал чувствовать уверенность в собственных силах. Совсем не так, как было в прошлый раз, когда он полностью сломался, когда главным было знать, что Мама здесь, рядом. Теперь главное – знать, что ее здесь нет. И сейчас, в первый раз в жизни, у него ХВАТИТ ДУХУ объявить ей свое решение.

Он твердым шагом поднялся наверх и в темноте дошел до ее комнаты. Зажег свет. Она была, конечно, в постели, но не спала: не сомкнула глаз все это время, просто играла в свои игры.

– Норман, Господи, где ты пропадал до сих пор? Я так волновалась…

– Ты знаешь, где я был, Мама. Не притворяйся.

– Все в порядке?

– Конечно. – Он набрал побольше воздуха в легкие. – Мама, я хочу попросить тебя неделю-две спать в другом месте.

– Что такое?

– Я сказал, что вынужден просить тебя не спать в этой комнате несколько недель.

– Ты в своем уме? Это моя комната.

– Я знаю. И не прошу тебя уйти отсюда навсегда. Только ненадолго.

– Но я не понимаю, для чего…

– Пожалуйста, Мама, выслушай внимательно и попробуй понять. Сегодня к нам сюда приходил человек.

– Может быть, не стоит говорить об этом?

– Я должен. Потому что рано или поздно кто-нибудь появится и начнет выяснять насчет него. А я скажу, что он приехал, сразу же убрался отсюда и все.

– Ну конечно, ты это скажешь, сыночек. И мы сможем наконец забыть обо всем.

– Возможно. Надеюсь, так оно и будет. Но я не могу рисковать. Может быть, они захотят обыскать дом.

– Пусть. Его ведь здесь не будет.

– И тебя тоже не будет. – Он нервно втянул в себя воздух и быстро заговорил: – Я серьезно. Мама. Это нужно для твоей же безопасности. Я не могу позволить кому-нибудь увидеть тебя, как сегодня увидел этот детектив. Не хочу, чтобы кто-нибудь начал задавать тебе разные вопросы, – и ты знаешь не хуже меня почему. Этого нельзя допустить. Значит, для нашей общей безопасности надо сделать так, чтобы тебя просто не было здесь.

– Что же ты собираешься сделать, спрятать меня в трясине?

– Мама…

Она начала смеяться. Это больше походило на омерзительное кудахтанье, и он знал, что теперь, раз она начала, уже не остановится. Единственный способ заставить ее прекратить это – попробовать перекричать. Еще неделю назад Норман ни за что бы не осмелился. Но то время прошло, сегодня он был другим, – и все вокруг изменилось. Все изменилось, и он мог смотреть правде в глаза. Мама была не просто нездорова. Она была психопаткой, опасной психопаткой. Он должен держать ее в узде, и он сделает это.

– Заткнись, – громко произнес он, и кудахтанье смолкло. – Прости меня, – мягко продолжил Норман. – Но ты должна меня выслушать. Я все продумал. Я отведу тебя в подвал, в кладовую для фруктов.

– Кладовую? Но не могу же я…

– Можешь. И сделаешь это. У тебя нет выбора. Я позабочусь о тебе, там есть свет, я принесу раскладушку, и…

– Не будет этого!

– Я не прошу тебя, Мама. Я объясняю, как ты должна поступить. Ты останешься там до тех пор, пока я не сочту, что опасность прошла и ты можешь снова жить здесь. И я повешу наше старое индийское покрывало на стену, так что оно закроет дверь. Никто ничего не заметит, даже если они не поленятся спуститься в подвал. Только так мы оба можем быть уверены, что с тобой ничего не случится.

– Норман, я отказываюсь даже говорить об этом! Я с места не сдвинусь!

– Тогда придется тебя отнести на руках.

– Норман ты НЕ ПОСМЕЕШЬ…

Но он посмел. В конце концов, именно это он и сделал. Поднял Маму прямо с кровати и понес ее; она была легкой как перышко по сравнению с мистером Арбогастом и пахло от нее духами, а не застарелой сигаретной вонью, как от него. Она была слишком ошеломлена его поведением, чтобы сопротивляться, только немного повсхлипывала, и все. Норман сам был ошарашен тем, насколько легко это оказалось, стоило ему только решиться. Господи, Мама просто больная пожилая леди, хрупкое, невесомое создание! И нечего ее бояться, сейчас МАМА боялась его. Да, в самом деле. Потому что ни разу за все это время не назвала «мальчиком».

– Сейчас налажу раскладушку, – сказал он ей. – И ночной горшок тоже надо…

– Норман, неужели нельзя не говорить с матерью на такие темы? – На мгновение ее глаза вспыхнули прежним блеском, потом она увяла.

Он суетился вокруг нее, бегал за бельем, поправлял шторы на маленьком окошке, чтобы обеспечить приток воздуха. Она снова принялась всхлипывать, нет, скорее, бормотать вполголоса:

– Точь-в-точь тюремная камера, вот что это такое, ты хочешь посадить меня в тюрьму. Ты больше не любишь меня, Норман, иначе бы ты так со мной не обращался.

– Если бы я не любил тебя, то знаешь, где бы ты была сегодня? – Он не хотел говорить это ей, но иначе не мог. – В госпитале штата для душевнобольных преступников. Вот где бы ты была.

Он выключил свет, не зная, услышала ли она эти слова, дошел ли до нее смысл сказанного.

Теперь ясно, что она все поняла. Потому что, когда он уже закрывал за собой дверь, раздался ее голос. Он был обманчиво мягким в наступившей темноте, но почему-то слова резанули Нормана, резанули по самому сердцу, словно острое лезвие, что тогда резануло по горлу мистера Арбогаста.

– Да, Норман, очевидно, ты прав. Наверное, там я и буду. Но я буду там не одна.

Норман захлопнул дверь, запер ее и отвернулся. Он не мог сказать точно, но, кажется, торопясь вверх по ступенькам, все еще слышал, как Мама тихонько хихикает в темноте подвала.

11

Сэм и Лила сидели в задней комнатке магазина и ждали, когда появится Арбогаст. Но с улицы долетал лишь обычный шум субботнего вечера.

– В городке вроде этого сразу можно определить, что сегодня субботний вечер, – заметил Сэм, – по звукам, доносящимся с улицы. Взять, к примеру, шум машин. Сегодня их больше, и двигаются они быстрее, чем обычно. Потому что в субботний вечер за руль садятся подростки. А все это дребезжание, скрип тормозов? Останавливаются десятки машин. Фермеры всей округи с семьями, в своих древних развалюхах приезжают в город повеселиться. Работники наперегонки спешат занять место в ближайшем баре. Слышишь, как шагают люди? И это звучит сегодня как-то особенно, по-субботнему. А топот бегущих ног? Дети резвятся на улице. В субботу вечером можно играть допоздна. Не надо думать о домашних заданиях. – Он пожал плечами. – Конечно, в Форт-Ворсе гораздо больше шума в любой вечер недели.

– Да, наверное, – сказала Лила. – Сэм, где же он? Сейчас уже почти девять.

– Ты, должно быть, проголодалась.

– Да нет, при чем тут это. Почему его все нет и нет?

– Может быть, задержался, нашел что-нибудь важное.

– По крайней мере, мог бы позвонить. Ведь знает же, как мы здесь волнуемся.

– Ну подожди еще немного…

– Я больше не могу! – Лила встала, оттолкнув стул. Она принялась ходить взад и вперед по узкому пространству маленькой комнатки. – Мне с самого начала не надо было соглашаться. Надо было пойти прямо в полицию. Целую неделю только и слышно – подожди, подожди, подожди! Сначала этот мистер Ловери, потом Арбогаст, а теперь еще ты. Потому что вы думаете о деньгах, а не о моей сестре. Никого не волнует ее судьба, никого, кроме меня!

– Неправда, ты же знаешь мои к ней чувства.

– Тогда как ты можешь это терпеть? Сделай что-нибудь! Что же ты за мужчина, если в такое время сидишь и пристаешь со своей деревенской философией?

Она схватила сумочку и бросилась из комнаты, едва не задев его.

– Куда ты? – спросил Сэм.

– К вашему шерифу.

– Да ведь проще будет позвонить ему. Нам надо быть на месте, когда приедет Арбогаст.

– Если он вообще приедет. Если он что-то нашел, может вообще здесь больше не появиться. Ему-то зачем это надо? – В голосе Лилы проскальзывали истерические нотки.

Сэм взял ее под руку.

– Сядь, – сказал он. – Я сейчас позвоню шерифу.

Она не сдвинулась с места, когда он вышел из комнаты в магазин. Сэм подошел к задним полкам, туда, где стоял кассовый автомат, и поднял трубку телефона.

– Девушка, пожалуйста, один-шесть-два. Алло, это офис шерифа? Говорит Сэм Лумис, из магазина скобяных товаров. Я хотел бы поговорить с шерифом Чамберсом… Где, где? Нет, ничего не слышал насчет этого. Где вы говорите – Фултон? Как думаете, когда он вернется? Понятно. Да нет, ничего у нас не случилось. Слушайте, если он вдруг вернется до полуночи, скажите, чтобы позвонил мне сюда, в магазин? Буду тут всю ночь. Да. Спасибо вам большое.

Сэм повесил трубку и вернулся к себе.

– Что он сказал?

– Его не было. – Сэм пересказал свой разговор, наблюдая, как постепенно меняется ее лицо. – Кажется, кто-то ограбил банк в Фултоне сегодня вечером, где-то после ужина. Чамберс и вся команда дорожной патрульной службы штата блокируют дорога. Вот из-за чего эта суматоха. Я говорил со стариком Петерсоном, его одного оставили в офисе. Еще есть пара полицейских, обходящих город, но от них нам никакого толка.

– Что же делать?

– Как что, ждать, конечно. Может случиться, нам не удастся поговорить с шерифом до завтрашнего утра.

– Ты хоть немного беспокоишься о том, что за это время…

– Конечно, беспокоюсь. – Он резко, нарочито резко оборвал ее. – Тебе станет легче, если я позвоню в мотель и выясню, что там задержало Арбогаста?

Она кивнула.

Он возвратился в магазин. На этот раз она вышла вслед за ним я терпеливо ждала, пока он выяснял номер у телефонистки. В конце концов она нашла фамилию, Норман Бейтс, и нужный номер. Сэм застыл в ожидании, пока она пыталась соединиться с мотелем.

– Странно, – сказал он, вешая трубку. – Никто не подходит.

– Тогда я поеду туда.

– Нет. – Сэм опустил ей руку на плечо. – Я поеду. Подожди здесь, на случай, если Арбогаст все-таки придет.

– Сэм, как ты думаешь, что случилось?

– Скажу, когда вернусь. Теперь расслабься, не паникуй. Минут через сорок, не больше, я вернусь.

Он сдержал слово – выжал из машины все, что можно. Ровно через сорок две минуты он отпер входную дверь: Лила ждала его.

– Ну как?

– Все очень странно. Там все закрыто. В конторе свет не горит. И в доме за мотелем ни огонька. Я подошел к нему и барабанил а дверь не меньше пяти минут: ничего. Гараж рядом со зданием открыт, внутри пусто. Кажется, Бейтс решил провести где-нибудь нынешний вечер.

– А мистер Арбогаст?

– Машина его там не стояла. Только две припаркованы, я проверил ли номерам – Алабама и Иллинойс.

– Но куда же он мог…

– Мне кажется, – произнес Сэм, – Арбогасг и вправду что-то выяснил. Возможно, что-то важное. Может, они с Бейтсом уехали вдвоем. Вот почему он с нами не связался.

– Сэм, я больше не выдержу! Я должна знать точно!

– Кроме того, ты должна поесть. – Он извлек массивный бумажный пакет. – На обратном пути я остановился у придорожного кафе – здесь немного гамбургеров и кофе. Давай-ка отнесем все в заднюю комнату.

Когда они кончили ужинать, было уже больше одиннадцати.

– Слушай, – сказал Сэм. – Ты не хочешь отправиться в гостиницу и поспать немного? Если кто-нибудь позвонит или появится, я дам знать. Какой смысл нам обоим сидеть вот так круглые сутки.

– Но я…

– Да брось. Что толку переживать зря? Вполне может быть, что я все угадал верно. Арбогаст нашел Мери, так что утром жди новостей. Хороших новостей.

Но наутро хорошие новости их не ожидали.

В девять часов Лила уже стучала в дверь магазина.