— Да, — задумчиво произнес шаман, — молодежь нынче уже не та, что раньше… Что привело тебя, о беспощадный к врагам, сильный и смелый Толстый Удав, в этот знойный послеобеденный час отдыха в мою скромную обитель?

Малиновый Ноготь поковырял грязным, обломанным ногтем в зубах, выковыривая оттуда застрявшие кусочки мяса.

— Я бы хотел поговорить с тобой, о мудрый, имеющий власть над силами потустороннего мира, над духами покинувших нас великих предков, могущественный Малиновый Ноготь, о нашем бизнесе, — сказал вождь и еще раз громко рыгнул.

— Почему такая спешка, Толстый Удав? Завтра с далеких звезд прилетает стальная птица с белыми людьми. Духи наших великих предков дали нам много рабов, которых мы можем выгодно продать белым людям. Я полагаю, что о нашем бизнесе нужно разговаривать вместе с вождем белых людей, которому подчиняется стальная птица, — ответил Малиновый Ноготь.

— Мне кажется, о уважаемый, что вождь белых людей хитрит с нами. Капитан Фракстер платит нам за рабов слишком мало.

— Что же ты предлагаешь, о беспощадный к врагам, сильный и смелый Толстый Удав?

— Я предлагаю сделать подарок вождю белых людей. Таким образом мать Герба Кримсона в числе других «подарков» попала на борт звездолета, принадлежащего капитану Фракстеру. Она была хороша собой и сразу понравилась капитану. А через некоторое время у нее родился мальчик — Герб Кримсон. Вскоре после этого вышла конвенция, запрещающая работорговлю. И когда звездолет работорговцев был взят на абордаж патрульным крейсером Межгалактической службы безопасности, капитан Фракстер был отправлен на каторгу в Пояс астероидов, а мать Герба с сыном оказалась на Плобое, где им предоставили гражданство как людям, подвергшимся репрессиям.

Детство кандидата на пост мэра Плобитауна было достаточно тяжелым и бедным. Его матери приходилось работать сразу на двух работах, чтобы прожить в том обществе свободы и демократии, куда ее забросил счастливый случай. Кроме того, мальчик быстро подрастал, и его запросы стремительно росли. Когда же Герб достиг совершеннолетия и закончил бесплатную школу для бедняков, то решил продолжить свое образование, так как идти работать ему не хотелось. Но для поступления в университет нужны были деньги, которых у Герба Кримсона не было.

Проблема разрешилась очень просто. В то время его мать работала диспетчером в фирме, которая занималась грузоперевозками, и неплохо зарабатывала. Она с радостью отнеслась к тому, что ее сын хочет продолжить учебу. Наивная женщина полагала, что на старости лет у нее будет надежная опора. Взяв «взаймы» все ее оставшиеся сбережения, Герб Кримсон ушел из дома и о матери больше не вспоминал. Ведь он родился на Плобое и был, что называется, «стопроцентным плобитаунцем». Зачем ему нужно было портить свою карьеру родством с какой-то там эмигранткой с далекого Ливера?

В университете ярко раскрылась личность Герба Кримсона как будущего политика. Он быстро нашел взаимопонимание с деканом. Основой этого стали общие идеалы, вожделение к денежным знакам Федерального плобитаунского банка. Заручившись поддержкой декана своего факультета, которому Герб платил изрядный процент от внеучебной деятельности на гуманитарном факультете, молодой Герб основал религиозную секту «Братство света». Сам же он стал верховным магистром братства и главным проповедником. В секте широко культивировался отказ от всех материальных ценностей, разумеется, в пользу братства, и деньги к Кримсону потекли рекой.

Как ни странно, но идеи «Братства света» получили широкую поддержку среди студенческой молодежи, в основном отпрысков достаточно обеспеченных семей. При поддержке того же декана Герб Кримсон купил участок земли, где основал коммуну «Братство света». Там коммунары поклонялись солнцу, слушали очистительные проповеди, занимались беспорядочным сексом и курили наркотики. А «брат» Кримсон сидел в своем кабинете и подсчитывал барыши.

Скандал разразился, когда единственная дочь одного влиятельного сенатора из МОГСа под воздействием наркотиков вышла на балкон своей квартиры, расположенной на семьдесят втором этаже высотного небоскреба, и шагнула за перила. Полиция, расследуя обстоятельства гибели молодой девушки, нашла записку, приклеенную скотчем к стеклу балконной двери: «Я ухожу к своему великому и лучезарному творцу. Я счастлива».

Убитый горем сенатор собрал своих радикально настроенных сподвижников и приказал линчевать эту «чернозадую обезьяну», виновную в смерти его единственного чада. А заодно сенатор бросил клич перерезать всех «цветных» без разбору, населяющих Плобитаун, дабы очистить цивилизацию белых людей от «разной эмигрантской сволочи» во имя демократии и прогресса.

Но и в этой, казалось бы, безвыходной ситуации Герб Кримсон проявил себя блестящим политиком. Он вместе со своим братством, заплатив кругленькую сумму «членских взносов», вступил в сплоченные ряды партии прагматиков, заклеймив при этом вечным позором утопические идеи «Братства света», а вместе с ними и расистские взгляды «некоторых высокопоставленных чиновников из МОГСа».

Сенатору, дела которого пошли из рук вон плохо, когда газета «Прагматик ньюс» откопала, что его прабабка была не совсем белой, а точнее сказать, совсем не белой, а даже наоборот — черной, ничего не оставалось, как пожать руку Гербу Кримсону на конгрессе, посвященном защите прав личности, ежегодно проводимом в Плобитауне. В дальнейшем в партии прагматиков Герб делал себе карьеру тем, что боролся за права национальных меньшинств и с так называемыми «тоталитарными сектами».

— Да, политика — тонкое искусство, и надо быть поистине мастером компромисса, чтобы трудиться в этой области на благо общества и прогресса. И если шаман использует для этого торговлю рабами, то политик торгует голосами своих избирателей. («Я способен на все ради прогресса и процветания!» — из предвыборной речи кандидата на пост председателя партии прагматиков Герба Кримсона на седьмом съезде в отеле Фортуна).

Электромобиль капитана Хэнка, шурша шинами о мелкий гравий, ехал мимо клумб с красивыми яркими цветами, которые Герб Кримсон приказал доставить на Плобой с планеты Ливер в память о своей «исторической» родине.

Клумбы, деревья и аллеи были подсвечены разноцветными лампочками, отчего казалось, что все растения сделаны из маленьких мерцающих огоньков. Сейчас, в плотном тумане, все контуры были стерты и размыты. Создавалось впечатление, что некая мистическая сила собрала сотни тысяч мерцающих загадочным светом разноцветных светлячков и развесила их в неподвижном воздухе.

Капитан подрулил к ярко освещенному подъезду и не спеша вылез из машины.

Герб Кримсон жил в роскошном трехэтажном особняке. Белые колонны, тянувшиеся от самого фундамента до пологой крыши, придавали элемент легкости и воздушности этому в общем-то массивному и тяжелому зданию, а большие стрельчатые окна с цветными витражами создавали иллюзию стабильности, надежности и благополучия.

На шум подъехавшей машины из дома тут же выскочил привратник — точная копия дежурившего у ворот охранника, одетый в длиннополую лиловую ливрею. На шее у него тоже висел крупнокалиберный карентфаер с укороченным стволом.

Когда привратник увидел капитана Хэнка, его недоверчивый цепкий взгляд смягчился, а черты застывшего в напряжении лица, какое бывает при визите непрошеного гостя, разгладились.

— Добро пожаловать, господин капитан. Представители полицейской администрации всегда желанные гости в этом доме, — воскликнул привратник, отвешивая поклон.

— Твой хозяин дома? — спросил Хэнк, хотя мог бы и не задавать этого вопроса.

— Да, господин капитан. Хозяин сейчас в бассейне.

— Доложи ему, что я приехал. Скажи, по делу, не терпящему отлагательств.

— Будет исполнено, господин капитан.

Привратник пропустил Хэнка в дом, запер за ним дверь, после чего помог капитану снять плащ и взял его шляпу.

Капитан Хэнк не раз бывал в доме Герба Кримсона и успел хорошо его изучить. Холл, где сейчас находился Хэнк, был просторной четырехугольной комнатой с высоким потолком, поддерживаемым тонкими колоннами, стилизованными в виде переплетенных лиан. Внутри колонн были вставлены светящиеся трубки, отчего казалось, что светятся сами колонны, освещая мягким светом каменные плиты пола, выложенные в шахматном порядке черно-белыми квадратами, и стены с картинами, изображающими сцены охоты аборигенов на планете Ливер.

Сам Герб Кримсон очень любил животных и был заядлым охотником. У него даже жил большой белоснежный кролик-альбинос, которому кандидат на пост мэра от партии прагматиков очень любил чесать брюшко.

Пройдя через холл, Хэнк отворил небольшую дверь, спустился на несколько ступенек вниз по лестнице и оказался перед дверью в бассейн, откуда слышался женский смех и визги, перекрываемые баском самого Герба Кримсона.

Когда капитан вошел в залу, где у кандидата на пост мэра был бассейн, сам Герб Кримсон уже вылез из воды, где еще резвились несколько девиц, играя в догонялки. Кримсон облачился в оранжево-красный (цвета партии прагматиков) халат и энергично шагнул навстречу капитану полиции.

— Привет, Хэнк! — несколько фамильярно, поддерживая и в домашней обстановке имидж «свойского парня», воскликнул Кримсон. — Рад тебя видеть, старина!

— Отлично выглядишь, Герб, — энергично пожимая протянутую ему руку, ответил капитан в тон молодому кандидату.

— Гибсон, — приказал Кримсон дворецкому, который стоял рядом со своим хозяином, держа в руках большое махровое полотенце оранжевого цвета, такого же, как и халат Герба, — вели приготовить кофе и подай его нам в кабинет.

— Будет исполнено, сэр. — Дворецкий величественно удалился.

— Пойдем в кабинет, Хэнк. Там и обсудим наши дела. Ведь ты, как я понимаю, старина, приехал сюда не только затем, чтобы поприветствовать будущего мэра?

— Ты прав. Я приехал для того, чтобы будущим мэром стал действительно ты. Надеюсь, ты считаешь это достаточно серьезной темой для разговора.

Герб изобразил на лице серьезное выражение и жестом предложил Хэнку выйти из бассейной залы, для того чтобы поговорить в другом, более подходящем для такого случая месте.

Поднявшись на лифте на второй этаж, где находился рабочий кабинет Герба Кримсона, капитан Хэнк удобно устроился в одном из красных кожаных кресел и, закурив любезно предоставленную хозяином дома сигару, отхлебнул кофе из маленькой чашки, которую поставил перед ним дворецкий. Такого дорого сорта кофе комиссар не мог себе позволить, что сильно задело его самолюбие.

— На месте твоего повара, Герб, я бы положил во время заварки в кофейник немного корицы и заваривал бы его на жженом сахаре. Вот увидишь, какой будет вкус, — сказал капитан Хэнк, разглядывая развешанные по стенам кабинета предвыборные плакаты с изображением Герба Кримсона.

На одном из них кандидат на пост мэра был изображен в блестящей строительной каске и новом, отглаженном комбинезоне фирмы «Адис», которая являлась спонсором его избирательной кампании, объясняющим рабочим, как нужно класть кирпичи на бетонный раствор, широко при этом улыбаясь обступившим его изумленным рабочим. Снимок был сделан на фоне строящегося небоскреба. Внизу плаката огромными буквами была сделана надпись: «Только прагматики могут понять нужды и чаяния простых парней. Только Герб Кримсон может дать тебе хорошую, высокооплачиваемую работу и защитить твои интересы!».

— Ты же знаешь, Хэнк, я не так хорошо разбираюсь в кофе, как ты, — ответил Кримсон. — Я — скромный политик. И все мое время уходит на то, чтобы заботиться о нуждах своих избирателей.

— Может быть, Герб, тебе стоит восполнить этот пробел твоего образования? «Общество кофейных гурманов» насчитывает в своих рядах не одну сотню тысяч человек. А филиалы этого общества разбросаны на многих планетах галактики.

— Вот как! — в заблестевших глазах кандидата на пост мэра стал читаться интерес. — Пожалуй, ты прав. Нужно уделять больше времени таким вещам, как приготовление кофе. Обязательно скажу об этом утром своему пресс-секретарю. Пусть подготовит мне встречу с моими потенциальными избирателями из «Общества кофейных гурманов». Я думаю, у нас должен получиться интересный и конструктивный диалог. — Герб задумался, глядя на пустое, не занятое предвыборным плакатом место на стене. Его богатое воображение сразу нарисовало в голове новый предвыборный постер — Герб Кримсон, рассказывающий о новом рецепте приготовления кофе. Интересно, как будет смотреться его обворожительная улыбка на банке с кофе?

— Герб, — сказал капитан Хэнк, — мы давно знаем друг друга. И мы деловые люди. Ты и я. Я старый офицер полиции, Герб, и не люблю неясностей. Поэтому буду говорить с тобой откровенно. Как мужчина с мужчиной. Я пришел заключить с тобой сделку. Очень выгодную сделку.

— Я охотно выслушаю твои предложения, Хэнк. Но при одном условии — то, что ты мне предложишь, не идет в разрез с интересами партии прагматиков и интересами моих избирателей. Если это не так, то извини, Хэнк, ты напрасно потеряешь свое время. К моему огромному прискорбию, я буду вынужден тебе отказать.

— Не волнуйся, дружище. Я не предложу тебе ничего такого, из-за чего тебе бы пришлось идти на компромиссы со своей совестью политика. Ведь наши интересы совпадают. Ты слуга народа, а я слуга закона. И в твоих, и в моих обязанностях на первом месте стоит защита наших налогоплательщиков.

— Да, Хэнк, ты прав. Выпей еще кофе.

— В своей предвыборной программе, Герб, ты обещаешь покончить с организованной преступностью на планете Плобой. И этим ты можешь привлечь на свою сторону многих колеблющихся в выборе граждан Плобитауна. Что бы ты ответил на предложение еще до окончания предвыборной кампании на деле показать твоим избирателям, как партия прагматиков реально выполняет свои обещания? Тогда у граждан нашего города для сомнений насчет выбора, за кого проголосовать на предстоящих выборах, за прагматиков или консерваторов, не будет никаких причин?

— Это было бы здорово, Хэнк. Это было бы просто отлично! — Кримсон вскочил со своего кресла и стал возбужденно прохаживаться по кабинету. — И ты мне можешь это устроить, Хэнк? Если это будет так, проси чего хочешь.

— Я хочу стать комиссаром полиции планеты Плобой. Разумеется, сразу же после твоего избрания на пост мэра.

— Но ведь существует Боб Гантер? И, как я понимаю, ему еще далеко до пенсии?

— Этот выскочка от консервативной партии?! Этот ставленник нынешнего мэра? Да он, Герб, разбирается в полицейских делах так же, как я разбираюсь в археологии. Боб не в состоянии навести порядок не то что в городе, даже в одном захудалом районе! Все, на что он способен, так это дремать в кресле шерифа какой-нибудь захудалой планетки на окраине галактики. Он прекрасно подойдет на роль человека, ответственного за рост преступности и наркомании.

— Даже не знаю, что тебе на это ответить, Хэнк. — Герб уселся в свободное кресло и, сложив пальцы домиком, задумался. То, что Боба Гантера ждала отставка в первые же дни после победы Герба на выборах, никаких сомнений не вызывало, а вот кандидатура Хэнка была спорна. Хэнк был честным полицейским, что и являлось основной причиной сомнений Герба Кримсона. — Конечно, мы с тобой старые друзья. Но и ты меня пойми. Я не могу просто так взять и вышвырнуть за дверь человека, занимающего такой высокий пост. Что об этом скажут мои враги из оппозиции?

— Не вышвырнуть, Герб, не вышвырнуть, а с почетом перевести на другую, более высокую должность. Но я скажу тебе еще кое-что, и довольно. Дальше ты должен решать сам, что тебе делать. На днях намечается крупная полицейская акция по обезвреживанию одной мафиозной шайки, основной деятельностью которой является торговля наркотиками. Мы уже давно их «пасем» и собираемся накрыть с поличным. Кроме этого, мы собираемся закрыть один из каналов, по которому на Плобой приходят контрабандные грузы, подрывающие нашу экономику и стабильность. То, что при задержании бандитов будут журналисты и телевидение, можешь не сомневаться. Подумай, как ты будешь выглядеть на экранах телевизоров перед своими избирателями, когда лично, во главе партии прагматиков, примешь участие в задержании гангстеров! Да ты единым махом переиграешь всех своих конкурентов от консерваторов.

Герб Кримсон живо представил себя в полицейской форме на первых полосах всех газет города, одевающего наручники на преступников, и жирный заголовок: «Герб Кримсон — закон и порядок».

— Скажи, Хэнк, а это будет не опасно? — возвращаясь к реалиям, с напускным равнодушием поинтересовался Герб.

— Ничуть, Герб. Поимкой и обезвреживанием бандитов займутся мои парни из убойного отдела. Тебе же нужно будет только дать интервью журналистам.

— Даже не знаю, что тебе ответить на это, Хэнк.

— Вообще-то, Герб, согласно инструкции, я обязан предупредить о намеченной акции нынешнего мэра из партии консерваторов. Тем более что они, так же как и ты, обещают покончить с преступностью. Но в суматохе приготовлений к намеченной операции я просто могу не успеть это сделать.

— Хорошо, Хэнк. Ты меня убедил. Старый комиссар

Боб Гантер действительно плохо выполняет свои обязанности, раз даже такие важные сообщения теряются в дебрях ваших кабинетов. Считай себя уже на этой должности.

— Я рад, Герб, что ты разумно и с должным пониманием отнесся к моему предложению, — сказал капитан Хэнк вставая. — Мне уже пора. Не буду больше отнимать твое время.

— Удачи, комиссар, — ответил ему на прощание Кримсон. — Я очень рад, что охрана порядка моего города доверена таким людям, как ты.

После ухода капитана Кримсон довольно улыбнулся. Удача сама плывет ему в руки. А иметь в полиции своего комиссара, пусть даже честного, совсем неплохо. К тому же теперь он не сомневался, что получил голоса всех полицейских и практически бесплатно.

Убедившись, что машина комиссара отъехала от ворот, Кримсон подошел к цветочному горшку и вылил туда кофе из своей чашки. Он терпеть не мог этот напиток.