В прошлом, его стратегия заключалась обычно в том, чтобы пересидеть врагов. Если это не получалось, он пытался их переиграть. На худой конец, — старался поссорить их друг с другом. Каждый отдельный случай, сведения о котором можно было найти а архивах, представлял собой сложную смесь хитроумных приемов, но эти три тенденции были самыми сильными. Действие какай-то одной, в результате, оказывалось особенно эффективным. Когда Амальфи приправлял блюдо, вряд ли можно было выделить вкус перца или горчицы.

И не каждый потом мог это блюдо есть; Крис подозревал, что существуют более утонченные школы кочевой кулинарии. Но Амальфи готовил, как готовил, и был единственным шеф-поваром в городе. Пока что город не погиб от его стряпни, а это единственное, что имело значение для горожан и Отцов Города.

Похоже, на Аргусе III Амальфи надеялся выжить Скрэнтон, устроив ему голодную блокаду. Город получил контракт; Скрэнтон его потерял. Город мог справиться с этой работой; Скрэнтон ее завалил и оставил после себя огромный желтый котлован, рану, которая не закроется и за сто лет. И пока Нью-Йорк работал, а Скрэнтон голодал — тут в суп могли добавлять только упрямство и терпение — Скрэнтон не мог захватить Аргус III и сделать планету своим новым домом. Несмотря на то, что аргусцы не могли вызвать копов при первом же признаке подобного пиратства, Нью-Йорк это сделать мог, и, без сомнения, сделал бы. Кочевая солидарность была сильна и включала в себя ненависть к полиции… но она не шла так далеко, чтобы поощрять подобное случившемуся на Торе V, или выступать против полицейских совместно с другим городом, например, ГМТ. Даже объявленный вне закона должен остерегаться преступных безумцев, особенно если поначалу кажется, что они на его стороне.

О'кей; раз Амальфи так решил, пусть будет так. Впрочем, Крис все равно ничего не мог сказать по этому поводу. Амальфи мэр, за ним горожане и Отцы Города. Крис всего лишь подросток и пассажир.

Но он знал об этом плане то, что не мог знать ни Амальфи, ни любой другой житель Нью-Йорка, кроме самого Криса: план не сработает.

Крис знал Скрэнтон; Нью-Йорк его не знал. Если Амальфи намеревается т_а_к_ действовать против Фрэнка Лутца, его ждет провал.

Но правильно ли Крис читал мысли Амальфи? Пожалуй, это был самый главный вопрос. После нескольких тревожных дней, чрезвычайно ухудшивших его успеваемость, — Крис все же задал его единственному известному ему человеку, который встречался с Амальфи: своему опекуну.

— Я не могу тебе сказать, что планирует Амальфи, потому что ты не входишь в число лиц, имеющих право это знать, — мягко ответил сержант. — Но твои догадки, Крис, очень близки к истине.

Карла сердито брякнула кофейную чашку на блюдце.

— Очень близки? Джоэл, все ваши мужские хитрости просто бесят меня. Крис прав, и ты это знаешь. Так прямо ему и скажи.

— Я не имею права, — упрямо повторил Андерсон, что было равносильно признанию. — Кроме того, Крис ошибается в одном: мы не можем сидеть тут вечно, только для того, чтобы не дать этому бродяге захватить Аргус Три. Рано или поздно нам придется заняться своими делами, и в любом случае, мы не можем находиться тут после истечения срока контракта. Боится Скрэнтон Нарушении или нет, но _м_ы_ не можем торчать на планете, рискуя получить запись в Досье. Есть дата отлета, и есть Закон, и то, что мы хотим его соблюсти, делает проблему намного сложнее.

— Это ясно, — сказал Крис робко. — Но, по крайней мере, я понял часть плана. И мне кажется, что в нем два больших прокола.

— Прокола? — удивился сержант. — Где? Какие?

— Ну, во-первых, они сейчас в Скрэнтоне доведены до отчаяния, а если нет, то скоро будут. То, что они вообще находятся в этой части вселенной, а не там, куда их направил мэр, когда я попал на борт к вам, говорит о том, что с их первой работой тоже что-то сорвалось.

Андерсон щелкнул выключателем на кресле.

— Вероятность? — бросил он в окружающее пространство.

— СЕМЬДЕСЯТ ДВА ПРОЦЕНТА, — прозвучало из ниоткуда, заставив Криса вздрогнуть. Он еще не привык к мысли, что Отцы Города прослушивают все разговоры, везде и всегда; помимо прочего, город служил им лабораторией человеческой психологии.

— Что ж, очко в твою пользу, — обеспокоенно заметил сержант.

— Но я еще не закончил, сэр. Дело в том, что теперь, когда _э_т_а работа у них тоже накрылась, у них наверняка осталось крайне мало продовольствия. Как бы хороша не была наша стратегия, она предполагает, что другая сторона будет действовать логично. Но в состоянии отчаяния люди почти никогда не поступают логично; взгляните, например, на действия немцев в последний год Второй мировой войны.

— Никогда об этом не слышал, — признался Андерсон. — Но в этом что-то есть. Дальше?

— Дальше всего лишь предположение, — сказал Крис, — основывающееся на том, что я знаю о Фрэнке Лутце, а я его видел всего два раза и еще слышал, что о нем рассказывал один из его помощников. Я не думаю, что Лутц позволит кому-либо перехитрить его; он всегда наносит удар первым. Ему приходится доказывать, что он самый крутой парень в любой ситуации, иначе его песенка спета — кто-то другой возьмет верх. В разбойничьем сообществе всегда так — взгляните на историю Неаполитанского королевства или Флоренцию времен Макиавелли.

— Я начинаю подозревать, что ты просто выдумываешь эти примеры, — сказал Андерсон, нахмурившись. — Но опять-таки, в этом что-то есть, и никто, кроме тебя, не имеет представления об этом малом, Лутце. Предположим, ты прав; что мы можем сделать такого, чего не делаем сейчас?

— Вы можете воспользоваться этим отчаянием, — с готовностью подхватил Крис. — Если Лутц и его шайка в отчаянии, то обычные граждане должны находиться в состоянии, когда хочется крушить все подряд. И я уверен, что у них нет «граждан» в нашем смысле слова, поскольку помощник, о котором я упоминал, проговорился, что у них нехватка препаратов. Я думаю, он хотел, чтобы я это услышал, но тогда я не мог понять смысла его слов. Простые люди с улицы наверняка ненавидели эту шайку и в лучшие времена. Мы можем использовать их, чтобы скинуть Лутца.

— Как? — произнес Андерсон с видом человека, задающего вопрос, на который нет ответа.

— Я точно не знаю. Придется действовать наощупь. Но у меня там есть, по крайней мере, два друга, один из которых имеет постоянный доступ к Лутцу. Если он еще там, и я мог бы туда пробраться и связаться с ним.

Андерсон поднял руку и вздохнул.

— Я так и думал, что ты предложишь нечто подобное. Крис, когда мы вылечим тебя от этой страсти к увеселительным поездкам? Ты знаешь, что сказал Амальфи на этот счет.

— Обстоятельства меняют дело, — вставила Карла.

— Да, но — ладно, ладно, сделаем один шаг дальше. — Он еще раз щелкнул выключателем и сказал в пространство: — Есть комментарии?

— МЫ НЕ РЕКОМЕНДУЕМ ПОДОБНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ, СЕРЖАНТ АНДЕРСОН. ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО МИСТЕР ДЕ ФОРД БУДЕТ УЗНАН, НЕДОПУСТИМО ВЫСОКА.

— Ну вот, видишь? — сказал Андерсон. — Амальфи задал бы им тот же вопрос. Он чаще игнорирует их рекомендации, чем соглашается с ними, но в данном случае они говорят именно то, к чему он уже пришел сам.

— О'кей, — согласился Крис, не очень удивленный. — Я признаю, что это довольно неудачная идея. Но она у меня единственная.

— В ней немало резонного. Я передам мэру твои замечания и предложу сделать попытку каким-то образом расшевелить тамошний зверинец. Может, он придумает другой способ, более безопасный. Веселее, Крис; чертовски хорошо, что ты мне все это рассказал, и тебе не следует огорчаться, если кое-что из предложенного тобой отвергнут. Всех не победишь, ведь знаешь.

— Знаю, — сказал Крис. — Но можно попробовать.

Если Амальфи и придумал какой-то лучший способ, чтобы «расшевелить зверей» в Скрэнтоне, Крис о нем не узнал; а если этот способ испробовали, он не принес заметного результата. Тем временем, город работал, Скрэнтон угрюмо сидел на своем месте, и его молчание казалось грозным, так как дата окончания контракта Нью-Йорка все приближалась и приближалась. Без сомнения, бедный и голодающий, Скрэнтон не намеревался уступать в этой игре, ставкой в которой была такая богатая планета как Аргус III; если Амальфи хотел, чтобы Скрэнтон убрался с планеты, он должен был вышвырнуть его или вызвать полицию. Фрэнк Лутц вел себя в точности, как предсказывал Крис.

А потом, в последнюю неделю контракта, обрушилась лавина событий.

Крис узнал новости от своего опекуна.

— Это все твой дружок Пигги, — проорал разъяренный сержант. — Ему взбрело в голову, что он может прикинуться перебежчиком, пробраться в правительство Скрэнтона, а потом осуществить нечто вроде переворота. Конечно, Лутц ему не поверил, и мы теперь все в пиковом положении.

Крис не знал, смеяться ему или плакать.

— Но как Пигги туда попал? — потрясенно выдавил он.

— Это самое скверное. Каким-то образом он внушил двум женщинам мысль, что они потрясающие шпионки, типа тех, что действуют как любовницы, как будто у какой-нибудь разбойничьей верхушки бывает недостаток в женщинах, особенно в голодное время! Одна из них шестнадцатилетняя девочка, семья которой мечет громы и молнии, и не без оснований. Другая — тридцатилетняя пассажирка, сестра гражданина, а _о_н_ — один из летчиков-истребителей Ирландца Дьюлани. Сестра, заявляют нам теперь Отцы Города, находилась на грани психопатии, почему сама и не получила гражданства; но они разрешили брату научить ее летать, потому что считали это полезным для ее психики. Она похитила самолет группы высадки, и к тому времени, как машины нам об этом сообщили, все было кончено.

— Вы хотите сказать, что Отцы Города слышали, как Пигги с остальными все это планировали?

— Конечно, слышали. Они слышат все — ты же знаешь.

— Но почему они никому не сказали? — настаивал Крис.

— Они имеют приказ не выдавать информацию по своей инициативе. Это тоже хорошо, иначе они тараторили бы по всем каналам круглые сутки без перерыва — Отцы Города абсолютно лишены здравого смысла. Теперь Лутц требует выкуп. Мы заплатили бы любую разумную сумму, но он хочет планету — ты опять оказался прав, Крис, логикой там и не пахнет — а мы не можем ему дать то, чем не владеем, да и могли бы, не дали. Пигги втянул нас в войну, и даже машины не могут предсказать последствий.

Крис резко выдохнул.

— Что мы намереваемся делать?

— Не могу тебе этого сказать.

— Нет, меня не интересует тактика действий или что-то подобное. Только общие соображения. Пигги мой друг — как ни глупо это звучит, но он мне действительно нравится.

— Если тебе не нравится человек, когда он в беде, значит, он никогда тебе не нравился, — задумчиво согласился сержант. — Я все равно не много могу тебе сообщить. В целом, Амальфи надеется протянуть время таким образом, чтобы у Лутца создалось впечатление, что он склонен согласиться. При этом, колонистов надо уверить в обратном. Машины на скорую руку уже снабдили Амальфи набором ключевых слов, которые должны донести до колонистов одно, а до Скрэнтона другое. До окончания срока контракта осталась неделя. Если нам удастся продержаться… сам не знаю, что мы тогда сделаем. Похоже, драка неизбежна. У нас будет один день на то, чтобы получить причитающуюся плату, покончить с Лутцем и убраться из этой системы прежде, чем сюда заявится полиция. Если они нас и поймают, по крайней мере выяснится, что контракт мы выполнили.

— ПРЕВЫШЕНИЕ ПОЛНОМОЧИЙ, — вдруг сказали Отцы Города, которых никто ни о чем не спрашивал.

— Ух! Прошу прощения. Либо я уже выболтал слишком много, либо собирался это сделать. Больше ничего не могу сказать, Крис.

— Но я был уверен, что они не дают информацию по своей инициативе!

— Не дают, — согласился Андерсон. — Это была не их инициатива. Они выполняют приказ Амальфи прослушивать разговоры о данной ситуации и прерывать их, когда они становятся слишком вольными. Вот все, что я могу рассказать — и это отнюдь не самые лучшие новости из тех, что мне доводилось разносить.

Оставалась всего неделя, и срок контракта, вспомнил Крис, истекал как раз накануне его дня рождения. За эти дни должно было решиться все: для него самого, для Пигги и двух его жертв, для Скрэнтона, для Аргуса III, для города.

И с такой же четкостью, как он видел, где у него левая рука и где правая, Крис понимал, что план Амальфи провалится.

И вновь камнем, о который этому плану предстояло разбиться, был Фрэнк Лутц.

Крис не сомневался, что Амальфи мог бы без труда перехитрить Лутца с глазу на глаз, но ситуация складывалась иначе. Любой список ключевых слов, подготовленный машинами, не сможет долго дурачить Лутца, пусть эти слова и усыпят сотни глаз Аргуса. Управляющий Скрэнтона имел хорошее образование, проницательность и богатый опыт в политике — а теперь, сверх всего этого, он будет подозрителен до безумия. Даже в лучшие времена Лутц панически боялся утратить власть; если он подозревал друзей, когда дела шли неплохо, то вряд ли окажется более доверчив к врагам накануне краха.

Крис еще плохо разбирался в политике кочевых городов, но он знал историю. Кроме того, он знал скунсов и часто удивлялся упрямству, с которым бедный Келли возобновлял свои безуспешные попытки подружиться с этими зверьками. Возможно, псу они нравились; скунсы очень ласковые существа, если ты достаточно осторожен. Но их человеческая разновидность… брр, лучше держаться от нее подальше. Крис понял это с первого взгляда на Фрэнка Лутца.

Если даже, пока Нью-Йорк тянет время, Лутц не обрушит на город град ракет, если ухищрения Амальфи полностью усыпят бдительность управляющего, если, в последнюю минуту, Нью-Йорк захватит Скрэнтон без единого выстрела, не потеряв ни одного человека, — если все эти невозможные «если» сбудутся — Пигги и двум женщинам уцелеть все равно не удастся.

В данный момент жалкая экспедиция Пигги и ее предводитель наверняка ворочали шлак. Если Лутц сохранит им какую-никакую жизнь в течение предстоящей недели, он тотчас велит их казнить, едва увидит, что его царство рушится. Как бы быстро ни напал Амальфи на Скрэнтон, когда настанет час "Ч", на то, чтобы отдать приказ об уничтожении заложников, потребуется не более пяти секунд. Именно по этой причине многие войны на средневековой Земле продолжались спустя много лет после того, как была позабыта их первопричина: ведь нужно было получить контрибуции.

Однако опекуну Криса подобные примеры уже надоели. Что касается Амальфи и Отцов Города, они настолько ясно определили свою позицию, что взывать к ним сейчас не имело смысла. Обратись к ним Крис опять, он не просто получил бы очередное «Нет»: за ним могли бы установить круглосуточное наблюдение.

И все же на этот раз он _з_н_а_л_, что они неправы; он продумывал все очень тщательно, постоянно борясь с мыслью, что Амальфи и машины вряд ли могли ошибиться… и в любой момент могут разрушить его планы.

Но если они и знали, что он задумал, то не пытались помешать. Отцы Города помалкивали. Когда Крис выскользнул из города следующей ночью, никто не пытался его остановить. Никто, похоже, даже не заметил его ухода.

Хотя Крис рассчитывал именно на это, у него возникло чувство ужасной неправоты и полного одиночества.