Эта возможность заставила их еще три часа бегать взад-вперед по улицам и переулкам, заглядывая в таверны, показывая повсюду плакат с портретом, расспрашивая людей. Около пяти часов они сделали последнюю остановку на почте и ничего там не обнаружили.
      Когда полчаса спустя они притащились обратно в трактир, Эскаргот был в прекрасном настроении. У него был успешный день, и он даже смог дать Гампу, Буфо и Дули немного денег за их труды. Чтобы отпраздновать свои достижения, он угостил Джонатана и Профессора пинтой эля. Вскоре после этого они все уселись ужинать, и в течение десяти минут не было никаких разговоров, слышался только стук серебра о тарелки и время от времени слова "Передайте картошку".
      Профессор ел меньше всех, поскольку заботился о своем весе, чтобы не повредить здоровью. Едва закончив обед, он опять вытащил бесполезную карту сокровищ, как будто был убежден, что они что-то пропустили в ней, что-то, что поможет извлечь смысл из беспорядочных и пропущенных названий улиц.
      Когда он поднял карту, Дули подавился куском пудинга, и Буфо пришлось несколько раз стукнуть его по спине.
      - Это карта, ваша честь? - Дули разговаривал очень уважительно и в том, что касалось обращений, проявлял весьма живое воображение.
      - Она себя таковой считает, - ответил Профессор.
      - Мне кажется, это похоже на карту, - сказал Дули, вытягивая шею, чтобы лучше ее разглядеть. - Я видел несколько подобных карт, можете мне поверить. Мне все это объяснили. Видите ли, бывает два вида карт - если мне будет позволено углубиться в детали, сэр, - которые могут понадобиться человеку. Одна карта, знаете ли, используется для того, чтобы находить дорогу в городе, когда вы не знаете, где очутились. Другая - для поиска сокровищ.
      Дули вежливо подождал ответа.
      - Не сомневаюсь, что это правильно, - отозвался Профессор.
      - Данная карта, если вы простите мою настойчивость, - это карта сокровищ, что видно по этому крестику вот здесь. - И Дули указал пальцем на ни о чем не говорящий крестик.
      Эскаргот, казалось, только сейчас прислушался к разговору. Подцепляя вилкой картошку, он бросил взгляд через стол, чтобы посмотреть, о чем там болтает Дули, и в это время ткнул себя вилкой в щеку, уронив большую часть картошки на рубашку.
      Он перевел взгляд с карты на Дули, потом с Дули на карту и обратно, с каждым поворотом головы все более свирепо хмуря брови и бездумно размазывая вилкой пятно, образовавшееся на его рубашке.
      - Так, значит, карта? - спросил он наконец, больше у Дули, чем у кого-либо другого. - Выходит, дошло до этого?
      Дули начал подавать руками какие-то сложные сигналы. Он неистово почесал свое ухо, одновременно указывая вытянутым большим пальцем через плечо на звезды и поднимая и опуская брови, а затем изо всех сил подмигнул. Гамп и Буфо тут же решили пошутить и принялись ему подражать. Сначала Буфо заморгал сразу обоими глазами, повторив это несколько раз. Потом Гамп жизнерадостно показал Буфо нос и свел глаза к переносице. Профессор, который поднял глаза от карты в самом разгаре их кривляний, ничего не мог понять. Джонатан, глядя на него, пожал плечами и покачал головой. Эскаргот, однако, вдруг кивнул Дули и перегнулся через стол, чтобы повнимательнее рассмотреть карту Профессора.
      Гамп и Буфо продолжали корчить друг другу рожи, шевеля ушами, надувая щеки и хлопая сцепленными руками, как летучие мыши. Трактирщик, который пришел убрать тарелки, застал Буфо в тот момент, когда он засунул по пальцу в каждое ухо, раздул щеки, крепко зажмурился и начал со свистом выпускать воздух сквозь сжатые губы, словно изображал взрывающуюся бомбу.
      - С вашим другом все в порядке? - спросил трактирщик, забирая у Гампа тарелку и вилку с ножом.
      - Нет, - ответил Гамп. - У него приступ. Морской воздух подействовал ему на мозги.
      Буфо при звуках голоса трактирщика открыл глаза и сделал слабую попытку притвориться, что он просто приглаживает волосы.
      - Хорошая у вас еда, - решительным голосом заявил он, изображая из себя знатока. - Мои поздравления шеф-повару. Просто великолепно.
      - Спасибо, - отозвался трактирщик, бросая на него странный взгляд. Вам уже лучше?
      - Я в прекрасной форме. - Буфо сделал пару глубоких вдохов и постучал себя по груди. - Однако вот этот человек, похоже, капнул жиром на свою рубашку.
      Он указал на Эскаргота, который к тому времени начал промокать пятно углом салфетки.
      - Может, вам принести кусочек мыла, сэр? - осведомился трактирщик.
      Эскаргот пристально посмотрел на Буфо, который читал Гампу лекцию о мускулах лица, и медленно проговорил:
      - Нет. Я оставлю себе это на завтрак и на обед.
      Джонатан, опасаясь, что Эскаргот сейчас не в том настроении, чтобы воспринимать шутки, решил, что необходимо быстренько поменять тему разговора. Однако все обернулось по-другому, потому что Эскаргот тут же забыл и про свою рубашку, и про Буфо и вновь обернулся к Профессору:
      - Вы уже испытали эту карту?
      - Да. Она никуда не годится.
      - Там не было сокровища?
      - Не было способа найти сокровище, - сказал Джонатан. - Эта карта не закончена, а лишь наполовину составлена. Можно было бы с тем же успехом написать записочку на почтовой открытке: "Ищите сокровище в Лэндсенде".
      - Неужели? - сказал Эскаргот. - Это, разумеется, не мое дело, но просто из любопытства - где вы, ребята, нашли эту карту? Могу поклясться, что это было не в Бэламнии.
      - Нет, - подтвердил Профессор, - не в Бэламнии.
      - И вы таскаете ее с собой уже месяцев шесть, ожидая шанса пустить в ход?
      - Нет, - ответил ему Джонатан, - она находится у нас меньше двух недель, но, если я понимаю, куда ты клонишь, ты все равно совершенно прав. Две недели назад мы с Профессором вернулись на Гряду Высокой Башни, чтобы осмотреться там. Это было до того, как мы услышали про Сквайра. Мы нашли карту в подвале. Когда Сквайр исчез и попал в Бэламнию, у нас появилась возможность испытать ее. Но, как я уже сказал, из этого ничего не вышло.
      Эскаргот какое-то мгновение размышлял.
      - Я не очень уверен, что мне нравятся все эти случайности. Когда то, что происходит, укладывается в определенную схему, я становлюсь подозрительным. Но, возможно, я веду себя глупо. Может быть, я смотрю в зубы дареному коню.
      - Коню? - переспросил Дули.
      - Это просто поговорка, малыш.
      - О-о, - отозвался Дули. - Поговорка. Конечно. Эскаргот извинился и поднялся наверх. Когда он вновь сбежал вниз по лестнице, у него тоже была карта - с виду близнец той, что лежала перед Профессором. Однако, когда они положили обе карты рядом, стала ясно видна разница. Хотя на них был изображен один и тот же участок местности, расположение улиц было не одинаковым. Тех улиц, что присутствовали на карте Эскаргота, не было на карте Профессора. А те переулки и поперечные улицы, которых не хватало на карте Джонатана и Профессора, были четко отмечены на карте Эскаргота. Им хватило какой-то минуты, чтобы понять это. Профессор наложил одну карту на другую, взял их за края и посмотрел на свет перед зажженной лампой.
      - Мы опять партнеры, - улыбнулся Эскаргот.
      - Полагаю, да. - На этот раз Профессор, похоже, был искренне рад тому, что Эскаргот войдет в дело. Гамп, Буфо и Дули начали тыкать пальцами в карту и обсуждать, какие инструменты им следует взять с собой.
      - Нам понадобятся лопаты, - сказал Буфо.
      - И кирки! - крикнул Гамп.
      - И тачки! - заорал Дули. - Штук десять. Этого должно хватить для начала.
      Гамп схватил было с тарелки Джонатана жилистый кусок мяса, чтобы скормить его Ахаву, прежде чем трактирщик вернется и закончит убирать со стола, но тут же остановился и спросил у Дули:
      - Десять штук?
      - О да, - убежденно заявил Дули. - Так написано в книге.
      - Но будет ли десяти достаточно, вот что я хочу знать.
      Дули еще раз обдумал этот вопрос.
      - Нет. Нам нужно иметь еще про запас. Как минимум две для бриллиантов. Дай-ка я посчитаю. - Дули начал загибать пальцы левой руки. - Дедушка, как ты думаешь, сколько тачек бриллиантов мы найдем?
      - Рассчитывай на шесть. - Эскаргот изучал обе карты вместе с Джонатаном и Профессором.
      - Значит, шесть. И три для жемчуга, три для рубинов, пять для изумрудов, две для украшений и золота и примерно с дюжину для леденцов. Сколько получается - около тридцати?
      Буфо кивнул:
      - Что-то вроде того. Но вот леденцы... Это обязательно?
      - Так в книге! - отрезал Дули.
      Тут Ахав ткнул Гампа в бок, пожирая глазами мясо, все еще свисавшее из его пальцев. Гамп бросил кусок в его открытую пасть.
      - Что же это за книга?
      - Я нашел ее в магазине Арнольда. Она называется "Сокровища Востока и Запада".
      - Но как мы переправим все эти тачки на другой конец города? - спросил Гамп.
      Дули какое-то мгновение подумал:
      - Найдем кого-нибудь. Теперь, когда мы богаты, мы можем себе это позволить.
      Буфо сказал:
      - Можно и так. Или можно сделать из них собачьи упряжки. Дать объявление о том, что мы собираем местных собак. Четверть доллара в час и столько леденцов, сколько они смогут съесть.
      Ахав бросил на него скорбный взгляд, словно ему была не по душе эта идея, с леденцами или без.
      - У Сквайра есть изумруд, - внезапно сообщил Гамп. - Величиной с голову.
      Глаза Дули расширились.
      - Какую голову?
      - О, - сказал Гамп, - просто стандартную голову. Однако он совершенно необычный - круглый, как шар. Если смотреть сквозь него на кого-нибудь, твое лицо просто расплывается по всей поверхности.
      Дули глубокомысленно кивнул, словно и он в свое время повидал немало крупных изумрудов:
      - Завтра у нас тоже будут изумруды. Изумруды и рубины. Вот так-то. Я сам, знаете ли, имел дело с сокровищами. С такими сокровищами, в которые вы вряд ли бы поверили.
      - Не спорю, - отозвался Гамп. - А ты видел игральные шарики Сквайра?
      - Нет. Сколько у него этих шариков?
      - Около секстильона, а может, и того больше. Он хранит их по большей части в огромных стеклянных банках. А еще у него есть бездонный мешок с шариками, который он получил от господина Блампа и других эльфов. Ты его видел.
      - Еще бы! - вскричал Дули, без сомнения припомнив бесконечную реку шариков, вытекающую из мешка на лужайку перед дворцом на побережье. - И это были хорошие шарики. Не какой-нибудь там кошачий глаз и все такое.
      - Это точно, - согласился Гамп. - Сквайр приказал вырыть в своих погребах ямы, и шарики просто сыплются в них из этого мешка. Если на прошлой неделе их там был секстильон, то на этой - два секстильона. Он проводит в подвале часы, пересыпая эти шарики с места на место резиновой лопаткой. Раньше он завязывал мешок на ночь и развязывал утром, но потом подсчитал, сколько шариков не выходит из мешка, и передумал. Его подвал уже почти забит ими.
      К концу рассказа Гампа Дули сидел с широко раскрытыми глазами, и ему потребовалось некоторое время, чтобы найти какие-либо слова кроме "мой бог", которые он повторил три раза.
      - Мы с дедушкой видели, как сокровища проходят через ворота, - правда, дедушка?
      - Это так, - подтвердил Эскаргот, который сам начал выглядеть несколько возбужденным.
      - Через ворота? - переспросил Буфо.
      - Он имеет в виду, через дверь, - пояснил Эскаргот. - На дне моря. Западная дверь, что находится у Чудесных островов. Там, в море, есть вещи, от которых вас вывернуло бы наизнанку. Человек не может это долго выносить. Это сводит его с ума.
      - Ага, - сказал Дули, - как те спрутоноги в морских раковинах.
      - Наутилусы? - спросил Профессор.
      - Они самые. Огромные, как корзинки для хлеба, вот. Там есть крабы, которые используют пустые раковины как сундуки. Правда. Мы видели, как они лазят по затонувшим судам и всему такому. Они приносят оттуда золото и всякие драгоценности, как вороны, и складывают их в раковины спрутоногов пустые, разумеется. В одном месте, на много фатомов ниже поверхности моря, стоит целый затонувший город, скрытый среди водорослей высотой с лес. И там везде валяются сокровища в морских раковинах, и вокруг них снуют туда-сюда, как муравьи, эти крабы, а тратить эти сокровища некому, кроме покойников. Я не мог поверить своим глазам. Жемчужины размером с биллиардные шары просто сыплются отовсюду. А бриллианты! Они постоянно слепили меня в свете корабельных прожекторов. И все это на дне моря - мимо проплывают киты, акулы и стайки окуней. Это было чудо.
      К концу рассказа Дули Джонатан осознал, что сидит с раскрытым ртом. Он никогда не слышал ничего подобного. Профессор бросил на него взгляд, который, казалось, намекал на то, что, возможно, учитывая склонность Дули к рассказыванию небылиц, Джонатану не следует так широко открывать рот. Но Джонатан был вполне готов - и даже счастлив - поверить в сокровища в морских раковинах.
      - А что, человек не может достать эти сокровища? - спросил он.
      - Нет, - ответил Эскаргот. - Слишком глубоко. Его раздавит в лепешку. От него мокрое место останется.
      Он посмотрел через плечо на Профессора, пытаясь найти у него поддержку.
      - Совершенно верно, - подтвердил Профессор Вурцл. - Это объясняет странные формы тела у глубоководных рыб. Лорд Пьемонт приписывает давление на дне моря влиянию луны. Теория Пинкума связана с весом воды. Я сам придерживаюсь взглядов Пинкума, хотя лорд Пьемонт более живописен.
      - Ну что ж, это решает дело, - сказал Буфо. - Мы не поплывем ни за какими сокровищами спрутоногов, раз Пинкум и лорд Пьемонт против нас.
      После этого разговоры постепенно сошли на нет, и у Джонатана возникло такое чувство, будто он весь день ходил взад-вперед по дороге. Времени было около девяти вечера, достаточно рано, чтобы как следует выспаться в течение восьми часов и все-таки успеть подняться на рассвете. Но когда он все же объявил, что идет спать, Профессор и Эскаргот последовали его примеру; все трое поднялись наверх и разошлись по своим комнатам, оставив Гампа, Буфо, Дули и Ахава строить разные планы внизу.
      Глава 18
      Площадь Святого Эльма
      Следующее утро вновь застало их на улице. Майлз еще не появлялся. Джонатан и Профессор договорились вернуться в гостиницу и притащить с собой Гампа и Буфо, даже если это будет означать, что им придется бросить сокровища. В конце концов, их главной задачей было найти Сквайра.
      Но, похоже, им было почти не о чем беспокоиться. Карта была настолько точной, насколько может быть карта, и она привела их прямо к старинным, узким, вымощенным булыжником улочкам между древними домами, плотно прижатыми друг к другу и расходящимися в стороны сверху. Они могли бы показаться развалинами, если бы не цветущий плющ и не орхидеи, свисающие из щелей в стенах и выбоинах в осыпающихся карнизах и подоконниках. Их плачевное состояние явно было результатом не столько заброшенности, сколько возраста, потому что в большинстве домов жили люди, а улицы были чисто выметены.
      Искатели сокровищ поднялись на невысокий холм и направились вниз по длинной аллее, которая в конце концов привела их на немощеную улицу, заканчивающуюся тупиком. На оштукатуренной стене разрушенного дома, стоящего прямо напротив выхода из проулка, висела выцветшая табличка; на ней было написано: "Площадь Святого Эльма".
      В противоположность улицам, по которым они только что шли, площадь Святого Эльма казалась совершенно пустынной. Разбитые окна зияли черными дырами, и то тут, то там в них виднелись обрывки кружевных занавесок, бесшумно развевающиеся под дуновением утреннего ветерка. Веранды провалились и обрушились от возраста; на мостовой валялись осколки черепицы с проваливающихся крыш. В воздухе повисла густая угрожающая тишина, словно площадь и выходящие на нее здания не только были покинуты, но это произошло давным-давно, так что у тишины было время собраться, сгуститься, омертветь и превратиться в мрачное молчание.
      Джонатан попытался услышать хоть что-нибудь - что угодно, что убедило бы его, что он не оглох. Внезапно ему пришла в голову зловещая мысль, что здесь нет даже кошек, ни одной. Ахав, казалось, почувствовал то же самое, потому что, вместо того чтобы броситься осматриваться по сторонам, он неподвижно сидел у ног Джонатана и ждал. По сути, все вокруг, казалось, чего-то ждало.
      Джонатану захотелось, чтобы Эскаргот рассказал какую-нибудь свою побасенку или же чтобы Гамп и Буфо увидели в атмосфере что-нибудь, о чем можно было бы поспорить. Вместо этого, расколов тишину, словно ночной стук в окно, у них за спиной захлопнулась дверь. Все рывком обернулись и увидели в двадцати или тридцати ярдах дальше по улице удаляющуюся фигуру согнутой старухи, которая ковыляла, опираясь на палку, в сопровождении черной кошки.
      Эскаргот пробормотал себе под нос что-то, чего Джонатан не расслышал. Дойдя до дальнего конца проулка, старуха обернулась и посмотрела на них небольшая сгорбленная фигурка, которая стояла чуть склонив голову набок, словно прислушивалась к вою ветра. Потом она исчезла. Просто была, а затем пропала, как одна из игральных карт Зиппо.
      - Что это означало? - спросил Профессор. - Она что, шла за нами следом?
      - Не думаю, - ответил Эскаргот, продолжая вглядываться прищуренными глазами в тот конец аллеи, где исчезла старуха. - По-моему, она ждала нас.
      - Невозможно. Никто не знал о картах, кроме нас.
      Эскаргот покачал головой:
      - Это мы так думаем. Так же как мы думаем, что знаем, зачем мы здесь.
      - В этом проулке? - спросил Буфо. - Мы ищем сокровища. И нам бы лучше найти их, после всего этого.
      - Я имел в виду этот проулок, - зловеще пробормотал Эскаргот, - но насчет сокровищ я с тобой согласен. Мы слишком много стоим на месте. Давайте найдем то, за чем пришли, и пойдем отсюда.
      Тут все немного расслабились и принялись изучать карты. Тишина, что висела такой густой пеленой, разбилась на куски и сменилась звуками шаркающих ног, шуршащей бумаги и голосов. Гамп и Буфо начали спорить о том, как держать карту, - о том, где у нее верх. Дули сказал, что они не ошибутся, если будут помнить, что север находится всегда прямо над головой. Однако скоро они во всем разобрались. Маленькие выцветшие квадратики на карте Эскаргота совершенно явно соответствовали домам на площади. Крестик, нацарапанный на одном из квадратиков, намекал на то, что сокровище, чем бы оно ни было, лежит в полуразрушенном доме меньше чем в пятидесяти шагах от них.
      Когда-то у него было крыльцо, опирающееся на каменные блоки. Теперь оно так катастрофически перекосилось на одну сторону, что столбы, стоящие по бокам, наклонились и рухнули, увлекая за собой небольшой остроконечный портик. Остатки старых, изъеденных непогодой досок все еще свисали с искривленных гвоздей, но похоже было, что один хороший шторм оторвет их и разбросает среди развалин, лежащих среди грязи и сорняков.
      После того, как они пробрались между грудами мусора, попасть в дом не составило труда. Двери там не было, лишь одна заржавевшая зеленая дверная петля, погнутая и болтавшаяся на косяке. Когда вся компания громко затопала по половицам, у них из-под ног врассыпную бросились крысы. Вокруг все было тихо и спокойно; единственным движением был танец выстроившихся в линию пылинок, которые одиноко и бесшумно кружились в единственном луче солнечного света, косо падающем в лестничный колодец сквозь зияющую дыру в крыше.
      - Чего вы ожидаете? - внезапно спросил Эскаргот, и его слова эхом отдались в неподвижном воздухе. - Привидений?
      Звук его голоса заставил всех подскочить, а Эскаргот рассмеялся своим медленным пиратским смехом: "Ха-ха-ха", как будто для него блуждания по развалинам домов в таинственных обстоятельствах были хлебом насущным. Он указал на закрытую дверь чулана:
      - Загляни-ка туда, Дули, мой мальчик. А я попытаю счастья на кухне. Мы приплыли сюда с Островов не для того, чтобы стоять и пялиться на груду ломаной мебели.
      С этими словами он пинком отшвырнул с дороги остатки перевернутого деревянного стула и зашагал прочь. Дули не двинулся с места. Он просто стоял и смотрел на чулан, словно тот был гнездом гоблинов.
      Профессор Вурцл подошел к двери, ухватился за ручку и не признающим возражений рывком распахнул ее настежь. Дверь открылась с коротким скрипом несмазанных петель, и из-за нее вывалился желтый, гниющий, одетый в лохмотья скелет. Профессор отскочил от него и обнаружил, к своему удивлению, что держит в руке оторвавшуюся дверную ручку. Какое-то мгновение он удивленно смотрел на упавший скелет, а затем швырнул дверную ручку в его грудную клетку; хрупкие кости треснули и разлетелись в стороны. Дули залился диким смехом, прыская и вскрикивая. Буфо ткнул ногой по черепу, оторвав от него челюсть. Череп покатился к лестнице, на какое-то мгновение застыл на краю, а затем, подпрыгивая на ступеньках, полетел в темноту цокольного этажа.
      - Смотрите! - крикнул Гамп, нагибаясь и тыча пальцами вниз. На полу лежало с полдюжины рассыпанных стеклянных шариков.
      Эскаргот рысью влетел в комнату, предполагая, возможно, что восклицание Гампа относилось к обнаруженному сокровищу. Остановившись и посмотрев на шарики, он изрек:
      - Надеюсь, это не все, что здесь есть.
      Гамп покачал головой:
      - Они были во рту скелета. Когда Буфо стукнул ногой по его челюсти, они выкатились наружу. Я это видел.
      - Во рту! - изумился Профессор Вурцл. - Джонатан, ты у нас читаешь пиратские романы. Было ли где-нибудь написано подобное?
      Джонатан подумал с минуту:
      - Я ничего такого не припомню. Кажется, я когда-то читал про одного пиратского капитана по имени Нависшая Бровь, который проделывал разные удивительные штуки с жуками, но ничего насчет шариков. Если только это не... - начал он.
      - Если только это не что? - спросил Профессор.
      - Ничего, - ответил Джонатан. - Абсолютно ничего.
      Буфо уставился на него расширенными глазами:
      - Если только это не шарики Сквайра, ты хотел сказать. У него с собой обязательно было бы несколько шариков.
      Гамп, предвосхищая его дальнейшие слова, вскричал:
      - Но в чьем рту они лежали? - и посмотрел на скелет, словно не веря своим глазам. - Ты столкнул его голову вниз по лестнице!
      Эскаргот схватил скелет за кости лопаток, рывком поднял его в воздух и приложил к Гампу. Скелет был в полтора раза выше Гампа.
      - Это не Сквайр, - подытожил Эскаргот, зашвыривая его обратно в чулан. - Гном не стал бы убивать Сквайра ради того, чтобы использовать его для такой дурацкой выходки.
      Профессор многозначительно прокашлялся.
      - Смотрите, - Эскаргот вытащил из чулана старый заржавевший кинжал, как и следовало ожидать, мы имеем дело с пиратами. Если им хочется класть шарики в рот покойникам, нас это не касается. - Он бросил кинжал обратно в чулан вместе с его владельцем и приказал: - Дули, пошли со мной. Мы спускаемся вниз.
      Буфо вгляделся во тьму, в которой исчез череп скелета:
      - Почему вниз, а не наверх?
      Но ответ на этот вопрос был достаточно ясным. Пролет лестницы, ведущий на второй этаж, был наполовину разрушен. Под лестницей болтались в воздухе плиты от разбитых ступенек, а под верхней площадкой на протяжении шести футов ступенек не было вообще. Лестница же, ведущая вниз, была высечена из камня, и хотя в одном месте вздувалась, как после землетрясения, тем не менее казалась прочной. Так что они зажгли свечи и спустились вниз, Эскаргот - первым, а Дули следом за ним, цепляясь за его пиджак.
      Желтый свет свечей играл на стенах и на немногочисленной сломанной мебели, посеревшей от многолетней пыли. Из набитой ватой спинки одного старого кресла выскочили две крысы и побежали по широкому истрепанному ковру. Кресло, подобно некоторым другим предметам меблировки, было совершеннейшей развалюхой: обшивка порвана и испачкана, ножки и подлокотники сломаны, а из прорех торчат огромные пучки пожелтевшей набивки. Эскаргот нажал на сиденье, вероятно заподозрив, что оно набито не только ватой, но и сокровищами, но единственным результатом этого эксперимента было облако древней, выдохшейся пыли. Здесь, внизу, не было никаких чуланов, в которых могли бы быть спрятаны золото и драгоценности. Начинало походить на то, что их всех обвели вокруг пальца, - или же сокровище было где-то наверху, возможно на чердаке. Но это было очень маловероятно, поскольку, как Профессор указал еще в Высокой Башне, сокровище почти всегда зарывают в землю, а не таскают вверх по ступенькам.
      Джонатан нагнулся и поскреб глинобитный пол. Он был твердым как камень, и его было бы практически невозможно продолбить. Потом внезапно Джонатану пришла в голову одна мысль, и он дернул на себя длинный стол с обвешанными паутиной канделябрами, стаскивая его с ковра, на котором он стоял. Эскаргот и Профессор, сообразив, что он затеял, сорвали ковер с пола и смятой кучей бросили в угол. Под ним в глинобитном полу обнаружилась крышка люка, опирающаяся на деревянную раму.
      В каждом углу деревянной крышки были проделаны отверстия для рук, и друзьям не составило особого труда поднять ее из углубления в земле и оттащить в сторону. Под ней показалась очень темная яма.
      Профессор вставил в оплетенные паутиной подсвечники несколько свечей и опустил их в темноту. Большая часть света, казалось, устремилась обратно наружу, словно не желала иметь ничего общего с тем, что находилось внизу. Где-то в шести или восьми футах ниже края ямы смутно виднелась последняя пара ступеней упавшей приставной лестницы.
      Яма в земле и мерцающий свет свечей слишком живо напомнили Джонатану другую яму, которую его недавно уговорили исследовать. Ему не очень-то хотелось соскочить вниз и вновь наткнуться на какого-нибудь синего безглазого спрута. Но время уже близилось к девяти, а они обещали вернуться в трактир к полудню. А данная конкретная яма была далеко не такой глубокой и таинственной, как подвалы под замком Высокой Башни. Так что он сказал своим друзьям:
      - Будьте готовы вытащить меня оттуда, - и, держась за край деревянной рамы, на которой раньше лежала крышка люка, прыгнул вниз.
      Едва начав падать в темноту, он услышал треск прогнившего дерева. Та планка, за которую он держался, оторвалась и осталась у него в руках, пролетев вместе с ним несколько футов, отделявших его от пола внизу. Этот путь показался ему ужасно долгим.
      Когда он приземлился, его правая нога с хрустом провалилась во что-то хрупкое. Чем бы это ни было, оно вцепилось ему в щиколотку и держало, как капкан. Профессор опять опустил в яму свечи, и Джонатан увидел, что на его ногу, словно какой-то невероятный башмак, надета грудная клетка. Вокруг валялись остальные куски скелета, и вновь возле одной из его рук лежал кинжал. Неподалеку виднелись треуголка и покрытая плесенью куча темного тряпья, которая некогда была курткой с обшлагами. Тусклый свет дюжины свечей бросал розовато-желтый круг света на уходящий вверх склон холма, образованного сверкающими красноватыми монетами, которых здесь были груды, вздымающиеся, точно песчаные барханы в пустыне.
      Джонатан изумленно присвистнул и сделал в их сторону большой шаг, при котором почувствовал на правой ноге какую-то тяжесть. Тут он вспомнил про скелет и дернул ногой в воздухе, чтобы избавиться от его грудной клетки. У него за спиной, на полу, лежала грубая деревянная лестница. Он поднял ее за один конец и, прислонив к краю люка, у которого ждали остальные, потряс ступеньки, чтобы убедиться, что они достаточно прочны и могут выдержать вес каждого из их компании. Его друзей состояние лестницы, похоже, волновало очень мало, поскольку, едва она коснулась края ямы, Буфо начал спускаться вниз, а Гамп завопил сверху, что он движется слишком медленно. Мгновение спустя все, включая Ахава, толпой стояли в подвале, глазея на золотые монеты и на груды лежащих за ними драгоценностей. Этот подвал показался Джонатану таким же огромным, как то помещение, что располагалось наверху, и весь он был одним сплошным сундуком, где в беспорядке лежали сокровища.
      Гамп и Буфо немедленно оказались по колено погруженными в монеты: странные восьмиугольные монеты и круглые золотые пластины величиной с человеческую ладонь. Джонатан видел золотые шары с вырезанными на них необычными рунами эльфов и овальные монеты с дырками в центре. Там попадались и квадратные монеты, круглые монеты и монеты, нанизанные на золотые цепи, и все это было, без сомнения, награблено в дальних землях пиратами с островов Флеппедж.
      За грудами монет стояли дубовые сундуки. Некоторые были закрыты, а многие открывали взору бриллианты, изумруды, рубины и огромные жемчужины, играющие в свете свечей всеми цветами радуги. Там были океаны драгоценностей, золотых колец, украшенных дорогими камнями, и ожерелий, настолько тяжелых от самоцветов, что никто просто не смог бы их носить. Рядом лежали мечи с рукоятками, инкрустированными сапфирами, лунными камнями и аметистами.
      Другие сундуки были до краев полны дамастом и шелками, расшитыми бриллиантами и изумрудами, а также кружевом с узорами из золотой нити и нашитых рубинов - богатствами тысяч королей и дворцов. Дули, не теряя времени даром, облачился с просторную бархатную мантию и пару чудовищных сапог. Потом он нашел золотую корону, надвинул ее себе на голову по самые уши и принялся отбиваться от окружающих его невидимых врагов, делая выпады какой-то чудной кривой турецкой саблей - почти такой же длинной, как и он сам.
      - Вперед! Вперед! - кричал он, угрожая кучам монет.
      При виде этих безумных прыжков все воспрянули духом. Не прошло и нескольких минут, как Буфо и Гамп вырядились ему под стать в самые необычные заморские наряды и принялись с охами и ахами скакать по грудам сокровищ. Джонатан набирал в горсти драгоценные камни и пропускал их между пальцами, словно жидкий огонь. Он набил карманы монетами, потом высыпал их и заполнил карманы бриллиантами. Потом он выбросил бриллианты, решив отказаться от них в пользу изумрудов, которые в любом случае всегда привлекали его больше. Потом, войдя во вкус, нашел шляпу, наполнил ее самоцветами и опрокинул себе на голову; сверкающие камни посыпались ему на уши и за шиворот.