- Вовсе нет, - возразил Профессор, а потом, после секундного колебания, добавил: - Он отправился в пеший поход, а у него дома кое-что произошло. Мы приехали в Лэндсенд, чтобы отыскать его.
      Доктор Чен бросил на них взгляд, который, казалось, ставил под сомнение вероятность того, что Сквайр мог отправиться в пеший поход, - как если бы Сквайр не был создан для пеших прогулок.
      - Ну раз уж вы спрашиваете, его сопровождал один мой клиент. Человек, с которым я тоже веду дела. Вообще-то он занимается человеческими костями, а также некоторыми зельями и заклятиями. В основном это таинства, о которых я ничего не знаю. Однако на них есть спрос. Его зовут Сикорский.
      Тут доктор Чен, казалось, смерил их внимательным, оценивающим взглядом, словно чтобы проверить, как они отреагируют на это откровение.
      - Сикорский! - воскликнул Гамп.
      - Из огня да в полымя, - прокомментировал Профессор.
      Джонатана прямо-таки взбесила мысль о том, что этот Сикорский, похоже, так и норовил сунуть свой нос во все щели. От него просто невозможно было избавиться: он издевался над трактирщиками и безумцами, вымогал волшебный кофе, взрывал пароходы, продавал человеческие кости и магические зелья и почему-то, в каких-то потрясающе таинственных целях, набился в друзья к бедному, бездомному Сквайру Мерклу. Джонатан не видел во всем этом никакого смысла.
      У доктора Чена после всех этих высказываний, похоже, пропала охота разговаривать, так что вся четверка вышла вслед за Ахавом на погруженную в сумрак улицу и направилась в трактир, где их ждал Майлз.
      Гамп шел засунув руки в карманы и казался подавленным.
      - Я знал, что мы еще встретимся с Сикорским.
      - Вообще-то мы с ним еще не встречались, - уточнил Буфо.
      - Я знаю. Но все равно он постоянно попадается нам на дороге. А теперь он добрался и до бедного Сквайра. Что ему нужно от Сквайра?
      Но на его вопрос никто не ответил. Во всем этом было мало смысла.
      - Профессор, - сказал Джонатан, меняя тему разговора, - мне не хотелось бы в такое время показаться меркантильным, но, когда пароход взорвался, что случилось с картой?
      - Она была в каюте. И если я правильно понимаю твое беспокойство, то я облегчу твои страдания и скажу, что сейчас она находится в трактире, в целости и сохранности. И если тебя интересует мое мнение, нам лучше отправиться за сокровищами завтра. Похоже, ситуация начинает обостряться.
      - Это точно, - согласился Джонатан. - Если кто-нибудь откликнется на объявление, мы должны быть готовы отправиться в путь.
      - Давайте начнем поиски сокровищ рано утром, - предложил Гамп.
      - На рассвете, - уточнил Буфо.
      - Только представить себе - охота за сокровищами. - В голосе Гампа звучало возбуждение. - Что именно мы надеемся найти?
      - В основном пиратские сокровища, - объявил Профессор. - Это почти наверняка пиратские карты. Возможно, это были пираты-эльфы, но я не могу утверждать с уверенностью. На карте были руны эльфов, но это почти ничего не значит. Пираты любили таинственность - все эти черепа со скрещенными костями и черные метки. Так или иначе, завтра мы узнаем. Вон там, на углу, наш трактир.
      Профессор указал на приветливое с виду строение из оштукатуренного и побеленного кирпича и старого черного дерева. Большую часть стен нижнего этажа закрывали декоративные решетки, увитые цветущими бугенвиллеями. Второй этаж был украшен рядами выходящих на улицу стеклянных дверей. Одна дверь была распахнута настежь, и в проеме виднелся сидящий в плетеном кресле и покуривающий длинную трубку волшебник Майлз.
      Глава 16
      Карта сокровищ
      В тот вечер им было что рассказать друг другу. Джонатан уже слышал историю Буфо и Гампа, а они, разумеется, слышали его рассказ, но им пришлось повторить все это для Майлза и Профессора. Джонатану не терпелось узнать, как была спасена карта сокровищ и как волшебник произносил заклинание для непотопляемости, стоя на стенке камбуза перевернувшейся "Королевы Джамоки". То ли заклинание сработало, то ли просто у парохода не было желания идти ко дну - этого никто не мог сказать наверняка, но он продолжал плыть в ночь, дрейфуя по течению в фарватере. Где-то за землями Клубничного барона туман рассеялся, и сигналы, которые подавали Майлз с Профессором, привлекли внимание направляющегося в Лэндсенд ловца лососей. Остов судна последовал за ними вниз по реке и в конце концов сел в дельте на мель, где ему предстояло оставаться до тех пор, пока зимние штормы не разобьют его и не вынесут в море. Профессор сказал, что к тому времени, как капитан Бинки доберется до своего судна, оно будет дочиста обобрано любителями легкой наживы. Но Джонатан возразил, что капитан Бинки спас свой кофе и рукопись и, вероятно, в любом случае уже примирился с потерей парохода, посчитав, что он пошел ко дну на середине реки.
      Профессор рассказал Майлзу об их встрече с доктором Ченом и о том, что Сквайра видели в городе с Сикорским. Майлз, похоже, был удивлен этим гораздо меньше, чем все остальные, хотя было ясно, что эти новости не доставили ему никакого удовольствия. Когда поздно вечером они разошлись по своим комнатам, Майлз остался один; он сидел погруженный в свои мысли, покуривая трубку и проницательно глядя прищуренными глазами куда-то вдаль.
      Утром Джонатан нашел на двери своей комнаты записку. Майлз, которого мало интересовали сокровища, ушел на весь день, чтобы заняться своим собственным расследованием и зайти на почту проверить, не откликнулся ли кто-нибудь на объявление. "Не ждите меня", - этими словами заканчивалась записка. Так что было вполне вероятно, что Майлз напал на какой-то след след, подсказанный происшествием с доктором Ченом.
      Джонатан надеялся, что Майлз отправится вместе с ними на поиски сокровищ. Ему казалось, что у волшебников должна быть какая-то общность с сокровищами и с чудесными вещами вообще. Без сомнения, у Майлза было не счесть открывающих двери и тому подобных заклинаний, которые, вполне возможно, могли пригодиться. Но в шесть тридцать искатели сокровищ покинули трактир, не дождавшись ни Майлза, ни завтрака. Обратно они вернулись в восемь.
      - Кто стал бы чертить карту сокровищ, не указывая на ней и половины деталей? - вопросил Джонатан, мрачно тыча ложкой в жалкую миску клейкой овсянки. - Я не вижу в этом абсолютно никакого смысла.
      - Может быть, они хотели сбить кого-нибудь со следа. Запутать его, предположил Буфо. - Возможно, это была шуточная карта.
      Профессор покачал головой:
      - Тогда зачем вообще чертить карту? Если бы не было никакой карты, мы бы никогда не пришли сюда искать сокровища. Поддельные карты - это бессмыслица, по крайней мере в данном случае. Я уверен, что где-то здесь есть сокровище и оно спрятано на одной из улиц, которых нет на карте. Возможно, на одном из этих старых заброшенных консервных заводов рядом с верфями или в подвале одного из тех домов, что стоят в переулках за Королевской улицей. Некоторым из этих крытых шифером особняков с башенками, должно быть, не меньше двух или трех сотен лет. Там может быть спрятано все, что угодно.
      - Если бы у нас было шесть месяцев, мы могли бы раскопать их все один за другим. - Буфо сидел обмякнув в кресле, погрузив подбородок в ладони.
      - Если между Королевской и Дубовой есть три не отмеченные на карте улицы, идущие с севера на юг, и шесть поперечных улиц, идущих с востока на запад...
      - И бессчетное количество переулков, - перебил его Гамп.
      - И, как ты говоришь, бессчетное количество переулков... Тогда сколько кварталов нам нужно исследовать на одном этом участке?
      Профессор начал отсчитывать улицы на пальцах:
      - Давайте посмотрим, это будет... всего восемнадцать кварталов.
      - Умноженных на бессчетное количество переулков, - добавил Джонатан.
      - Как можно умножить что-то на бессчетное количество? - спросил Гамп.
      Джонатан пожал плечами:
      - Тебе придется поставить огромное количество нулей.
      - Больше, чем мы можем себе позволить по времени, - вставил Профессор. - Это все имеет отношение к теории бесконечностей. Очень сложная вещь.
      - Мы изучали это в школе, - сообщил Гамп. - Это было изумительно. Ты берешь линию и делишь ее пополам. Потом опять разрезаешь ее пополам...
      - А что ты разрезаешь пополам? - спросил Буфо. - Обе половинки или только одну? Мне это кажется довольно неряшливым - разрезать одну половинку напополам, а другую оставить как есть. Что она будет делать сама с собой?
      Гамп вышел из себя:
      - Для этого эксперимента тебе нужны только половинки половинок. Так что не перебивай. Потом ты опять режешь линию пополам, вновь, вновь и вновь. Очень захватывающий процесс. Действительно захватывающий.
      На Буфо это не произвело никакого впечатления.
      - И это все? Мне кажется, это похоже на игру в "ножички". Я знал все об этом к тому времени, как мне исполнилось четыре года. То же самое бывает, когда ты разрезаешь пирог и не хочешь брать последний кусок. Ты просто продолжаешь отпиливать тоненькие полосочки, пока не останется столько, что хватит только накормить птичку. И к этому времени пирог оказывается настолько черствым, что ты в любом случае можешь спокойно его выбросить. Я все об этом знаю. Ты говоришь, что тебе пришлось изучать это в школе?
      - Гамп имел в виду теорию, - пришел на помощь Профессор, - что линию можно разрезать пополам бесконечное множество раз. Она будет становиться все короче и короче, но всегда будет оставаться половина линии, которую можно будет разрезать. Математики, разумеется, говорят нам, что разница между половинкой линии и целой линией очень незначительна. Другими словами, линия есть линия.
      - А пирог, полагаю, есть пирог, - подхватил Буфо. - Если хотите знать, то, по-моему, во всей этой идее есть что-то довольно неправильное. Очень скоро вы дойдете до такого куска, который не будет стоить того, чтобы его есть.
      - Это все чистая теория, - объяснил Профессор. - Все, что люди делают, - это говорят об этом.
      На этот раз настала очередь Буфо выйти из себя.
      - "Говорят об этом"! Зачем, черт возьми?! Это означает, я так полагаю, что ваша теория не поможет нам отыскать сокровище. Так это или не так?
      Профессор усмехнулся:
      - Абсолютно верно. Здесь она нам ни к чему.
      - Так я и знал, - сказал Буфо. - Предоставьте это Гампу - выдвигать бесполезные теории.
      Джонатан заподозрил, что Буфо злится, потому что затея с картой сокровищ не удалась. То, что они сидели над надоевшей овсянкой, отнюдь не помогало улучшить настроение.
      - Я ошибаюсь или у этой овсянки вкус канцелярского клея?
      Общее мнение было таково, что это действительно так.
      - Так давайте пойдем в город и поищем хорошее кафе. Где-нибудь у воды, где можно будет смотреть, как мимо проплывают лодки. Может, встретим Майлза.
      - Может, найдем еще один магазин диковинных товаров, - восторженно подхватил Гамп, - и я смогу отыскать еще одну голову гиппопотама.
      Джонатан постарался изобразить восхищение этой идеей:
      - Вполне возможно. Несомненно, у доктора Чена не единственная такая голова в городе.
      - Это было бы маловероятно, - согласился Профессор, пытаясь немного подбодрить Гампа. - Пошли.
      Так они и сделали, причем Профессор прихватил с собой карту сокровищ, чтобы изучить ее за обедом. Как оказалось, ничто не свидетельствовало о том, что в городе есть еще какие-нибудь головы гиппопотамов. Наша четверка обнаружила множество любопытных магазинов, но единственные головы, выставленные на продажу, принадлежали мышам и оленям, а также, в одном случае, огромной рыбе. Ни одна из них не была настолько необычной, чтобы устроить Гампа. Однако друзья нашли очень милое кафе с широким навесом, закрывавшим выступающий в реку балкон. Они устроились за угловым столиком и приготовились провести там весь день.
      На улице было жарко, но в тени над водой, куда через дельту долетал океанский бриз, царила приятная прохлада. Внизу проплывали лодки, обвешанные сетями и ловушками. Ветра было достаточно, чтобы толкать их вперед и взбивать поверхность воды в небольшие, сверкающие на солнце волны. У Джонатана было такое чувство, будто он может вечно сидеть и смотреть на воду. Ему не верилось, что эта широкая, мирная река, текущая навстречу морю, была той же самой темной рекой, что породила чудовище из водорослей, напавшее на него на палубе парохода.
      Он наблюдал за тем, как особенно крупное рыболовецкое судно - все сплошь натянутые сети и лебедки - выходит в океан. Несколько стоящих на палубе рыбаков выстроились у правого фальшборта, жестикулируя и указывая на что-то, что находилось в воде. Сначала Джонатан не видел, что это такое, гладь реки казалась ничем не возмущенной. Но потом луч солнца, сверкнув, отразился от серебристой поверхности чего-то вроде трубки, которая рассекала волны, направляясь в сторону причалов. Джонатан привлек внимание своих друзей к загадочному явлению, и Профессор надел очки, чтобы рассмотреть его получше.
      - Чтоб мне провалиться, - пробормотал он, вынимая изо рта трубку. Перископ.
      - Что? - переспросил Буфо, который, по-видимому, до сих пор еще ничего не разглядел. - Это какая-нибудь морская птица? Типа пеликана?
      Но никто не ответил на его вопрос. Джонатан, сообразив, почему Профессор так отреагировал, тоже вскочил на ноги. Потому что к ним тенью, постепенно сгущающейся под зелеными водами устья реки, шел корабль подводное устройство, субмарина, - который, похоже, намеревался причалить к одной из пристаней, расположенных под балконом кафе.
      Джонатан знал, что в мире, вполне возможно, существует сколько угодно подводных лодок. А с другой стороны - кто мог сказать точно? Может, подводные лодки были подобны другим чудесам эльфов - шару Ламбога, невидимому плану Эскаргота или бездонному мешку с игральными шариками, принадлежащему Сквайру Мерклу, - может, она была единственной. Шесть месяцев назад Профессор заявил, что если подводная лодка Эскаргота сделана не эльфами, то, значит, ее изготовили удивительные человечки, живущие на Чудесных островах. Но в Бэламнии, насколько Джонатан знал, не было Чудесных островов. Так что у него, в противоположность философии Профессора о том, что следует надеяться на худшее, были все основания ожидать, что тем кораблем, который поднимается из глубины Твита, управляет не кто иной, как Теофил Эскаргот, известный вор и искатель приключений. И все действительно начинало походить на то, что это его судно.
      Воду прорезала линия треугольников, похожих на изогнутые акульи плавники, словно то, что поднималось на поверхность, было каким-то глубоководным чудовищем. Ниже сверкал ряд иллюминаторов, освещенных изнутри и похожих на глаза. Сзади, из боковых стенок судна, торчали два огромных расширяющихся плавника, благодаря которым вся конструкция казалась каким-нибудь близким родственником морской мыши или тех уродцев, что остаются на берегу после прилива.
      Остроконечный нос и плавники странного корабля были облеплены длинными пучками водорослей; как только его горбатый силуэт вынырнул из речных глубин и закачался на поверхности, из расположенных на корме отверстий хлынула вода, а горевшие в носовом отделении огни мигнули и погасли.
      Корабль казался почти полностью изготовленным из меди и латуни, которые с течением времени покрылись зеленым налетом. То тут, то там сверкали на солнце участки чистого металла. Отверстия на корме и края плавников сверху и у бортов были окаймлены отполированным до блеска серебром, ничуть не потускневшим и не потемневшим от путешествий по морю. Джонатан подозревал, что это, возможно, серебро эльфов или что-то очень на него похожее.
      Почти все, кто был в кафе, стояли вдоль края балкона, наблюдая за приближением этого чудесного корабля. Внизу, на причалах, люди бросили работу и тоже глазели на него, тыча в него пальцами, крича и строя догадки.
      - Похоже, доктор Чен скоро обновит свой запас кальмарьих часов, заметил Профессор, повернувшись к Джонатану.
      Как раз в это время один из акульих плавников начал крутиться, как будто его отвинчивали изнутри. Повернувшись несколько раз, он внезапно отделился от корпуса корабля, откинувшись на пружине, и под ним показался люк. Из люка высунулась голова и осмотрелась вокруг. Голова принадлежала Дули, внуку Теофила Эскаргота. За ней последовала половина туловища Дули; он был одет - подумать только - в костюм Джонатана для праздной жизни. Дули помахал всем, кто стоял на причале. Потом он помахал всем, кто стоял на балконе кафе. Потом громко поприветствовал человека, проплывавшего на рыбачьей плоскодонке в двадцати или тридцати футах по правому борту. Потом, рывком обернувшись, словно его ткнули в спину палкой, вновь взглянул сощуренными глазами в сторону кафе, прикрыл глаза рукой от солнца, подался вперед и закричал:
      - Господин Бинг-Сыр!
      Он замахал обеими руками в воздухе, с таким энтузиазмом подпрыгивая на люке под акульим плавником, что чуть не свалился с него в воду. Ахав, который просунул голову в щель в невысокой изгороди, отгораживающей веранду, казалось, в то же самое время узнал Дули, потому что начал лаять, прыгать и скакать вокруг, едва не опрокинув столик с кучей кофейных чашек.
      Но тут Дули исчез в люке. Спустя мгновение в нем появилась другая голова - седая пиратская голова Теофила Эскаргота. Он не стригся и не брил бороду с прошлой зимы - это было очевидно. Его глаза, глядящие с почти полностью заросшего лица, казались поистине свирепыми. Джонатан давно уже заметил, что Эскаргот обладает неестественной способностью менять выражение своих глаз. В его нынешнем воплощении как пирата они словно горели, придавая ему вид человека, с которым не следует шутить. Несколько лет назад, когда он ходил по домам городка Твомбли, продавая поваренные книги, все было совсем наоборот. У него был какой-то подобострастный, заискивающий взгляд - взгляд человека, который считает, что превыше всего на свете его поваренные книги. Теперь он выглядел так, будто пожирает эти книги, - и все это, возможно, объясняло, почему ему всегда удавалось достичь успеха: он был непостижим.
      Эскаргот снял свою треуголку, почесал голову, заросшую курчавыми черными волосами, и помахал четверке, стоящей на балконе. Джонатану этот жест показался усталым - это был жест человека, который приехал в город, чтобы поразвлечься, а вместо этого встретился с непредвиденными неприятностями. Если бы люк захлопнулся, а подводная лодка развернулась и вышла из гавани, Джонатан бы не очень удивился, а Профессор и того меньше.
      Но ничего подобного не случилось. Эскаргот исчез в глубине люка, и подводная лодка неторопливо подплыла к причалу. Бульканье воды в кормовых портах прекратилось, и лодка словно слегка вздрогнула, как будто ей стало холодно. Дули с Эскарготом выбрались наружу и привязали ее к причалу толстой веревкой, а потом поднялись в кафе, оставив позади себя небольшую горстку людей, обсуждающих необычный корабль.
      - Господин Бинг-Сыр! - опять крикнул Дули, когда они с Эскарготом, толкнув вращающиеся двери, вышли на веранду. За этим последовало большое количество приветствий, рукопожатий и скрипа отодвигаемых стульев. Это было похоже на долго ожидаемую встречу соотечественников.
      - Вы, ребята, полагаю, не отдыхать сюда приехали, - заметил Эскаргот, который, разумеется, прекрасно знал, что Джонатан и его друзья могли попасть в Бэламнию только с помощью эльфов.
      - Ты прав, - откликнулся Джонатан. - Сначала мы хотели устроить себе отдых, но его пришлось прервать. Мы обнаружили одно грязное дельце.
      - Да? - Эскаргот сделал знак официанту, который пробегал мимо с подносом, нагруженным тарелками. - У вас, ребята, просто нюх на них. А вот я пытаюсь их избегать. Когда прохожу мимо по дороге, то притворяюсь слепым и иду себе дальше. Вы же, ребята, останавливаетесь поболтать, а это глупо. Очень глупо.
      Профессор Вурцл хохотнул:
      - А потом ты встречаешь нас и останавливаешься поболтать. И первое, что ты обнаруживаешь, - это что мы все оказались в одной луже.
      - Да-а... - Эскаргот растянул это слово, словно признаваясь в чем-то, в чем бы он предпочел не признаваться. - Но мы с моим пареньком здесь по делу. Я веду кое-какую торговлю с некоторыми из местных негоциантов. Кальмарьи часы, амулеты из китового глаза и тому подобное. Здесь большой спрос на сушеных морских звезд и на морские лимоны. Местные жители носят их как украшения - броши и все такое. Последний писк моды. Я знаю, где их целые кучи. Еще пару поездок через ворота, и я обеспечен на целый год. В последнее время народ тут еще заинтересовался поющими наутилусами - с тех пор, как год назад я привез сюда одного. Но они редкие, как бог знает что, да и шустрые тоже. То, что нужно! - воскликнул он, когда официант появился с бифштексом и жареной картошкой на тарелке.
      Бифштекс был диаметром с поля шляпы и выглядел так, словно его готовили тридцать или сорок секунд над зажженной спичкой.
      - Человеку может надоесть рыба, - объявил Эскаргот, отрезая огромный кусок мяса, подцепляя его вилкой и отправляя сквозь бороду в рот. Дули заказал себе половину яблочного пирога.
      Профессор бросил на стол перед Эскарготом одно из объявлений с портретом Сквайра; тот на мгновение перестал жевать и ткнул в рисунок вилкой:
      - Это рисовал Майлз Подозрительный. Я вижу это по маленьким точечкам на затененных участках и по выражению лица Сквайра. Майлз всегда изображает на лицах своих персонажей одинаковую усмешку. Как если бы они разделяли с ним какую-то шутку. А чем это вы, ребята, занимаетесь, болтаясь тут вместе с волшебником? Возможно, вас ждут куда большие неприятности, чем вы думаете. Он запихнул себе в рот еще кусок мяса и начал с удовлетворенным видом жевать его, словно человек, который может с достаточной уверенностью сказать, что уж ему-то никакие подобные неприятности не грозят. - А что случилось со Сквайром?
      - За ним охотится Шелзнак, - объяснил Джонатан.
      - Здесь? - спросил Эскаргот. - Какого черта Сквайр делает здесь? Он приехал с вами?
      - Нет, - ответил Профессор. - Мы приехали искать его. Он здесь из-за этого проклятого шара Ламбога. Почему тебе вообще пришло в голову отдать такую вещь Сквайру Мерклу, я не знаю.
      - Он нашел его первым, - пожал плечами Эскаргот. - Если бы его нашел я, это было бы другое дело. Но в любом случае во всем этом нет ни грамма смысла.
      - Неужели? - Профессор, сощурившись, взглянул на него.
      - Насколько я могу судить, нет. Как Сквайр попал в Бэламнию, если он не приехал с вами?
      - Как уже сказал Профессор, - вступил в разговор Гамп, - у него был шар Ламбога, тот, который он нашел, когда мы спасли тебя прошлой зимой в Башне.
      Эскаргот бросил на Гампа страдальческий взгляд:
      - Да знаю я, черт возьми, какой это шар. Он такой один. Это ж я позволил ему взять его, не так ли? Как и сказал Профессор.
      - Позволил ему взять его? - воскликнул Буфо. - Насколько я припоминаю, он просто сунул его себе в карман и пошел. Никто бы у него не забрал этот шар. Только не у Сквайра.
      Эскаргот, разумеется, побагровел при мысли о том, что его считают неспособным украсть у кого-либо стеклянный шар - в особенности у Сквайра. Джонатан ясно это видел. Он подозревал, что, несмотря на предположение Профессора, Эскаргот в действительности не имеет понятия об истинной природе этого шара. Он решил, что пора заканчивать все эти побочные разговоры.
      - Когда ты давал Сквайру шар, ты знал, что это дверь в Бэламнию?
      Эскаргот, пренебрегая всеми приличиями, вытащил изо рта кусок мяса, который только что туда засунул.
      - Это - что?
      - Дверь в Бэламнию.
      Эскаргот какое-то мгновение сидел, обдумывая услышанное.
      - Нет, - проговорил он наконец, - но теперь, когда ты об этом сказал, кое-что становится понятным. Это объясняет, почему этот грязный Шелзнак украл его у меня через пятнадцать лет после того, как я купил его в некотором городе у человека с банджо. Дверь в Бэламнию. - Он покачал головой. - Черт! - Он бросил вилку на тарелку с таким видом, что Джонатан полностью уверился: Эскаргот говорит правду. - Где, ты говоришь, этот шар теперь?
      Джонатан рассказал ему об исчезновении Сквайра, о проделках гнома Шелзнака и о некоторых их приключениях в Бэламнии.
      Эскаргот, казалось, ужасно заинтересовался всем этим делом. Выражение его лица изменилось - теперь это был человек, сочувствующий их бедам, возможно готовый разделить эти беды с ними.
      - Так, значит, вы собираетесь его отыскать?
      - Точно. - Лицо Буфо было исполнено решимости. - Мы разыщем Сквайра, а потом зададим Шелзнаку хорошую трепку, вот что.
      - Собьем с него спесь, - подхватил Гамп. Эскаргот покачал головой:
      - Не будьте слишком нетерпеливыми. Ему и раньше пытались задать трепку, а потом у этих людей было море неприятностей. Где, как вы представляете, Сквайр теперь? Вы сказали, что нашли здесь, в Лэндсенде, какую-то зацепку?
      - Это так, - ответил Джонатан. - Его видели четыре дня назад в компании человека по имени Сикорский. Ты о нем слышал?
      - Слышал о нем! - вскричал Эскаргот, удивленно глядя на Джонатана. Разумеется, я о нем слышал. Все в этом кафе знают, кто он такой. Все, кроме вас, ребята.
      - Не пройдет и нескольких лет, как мы это выясним, - сказал Профессор. - Тогда и мы будем знать.
      - Я вам кое-что подскажу, - начал Эскаргот. - Он невысок. Довольно невысок. Ростом вот примерно с Гампа. Он носит потрясающую шляпу с широкими полями и ходит с тростью и повязкой на одном глазу. А еще он курит трубку, которая не похожа ни на одну из тех, что вы курите здесь. Ни капельки не похожа. Пятнадцать лет назад он стащил у меня этот чертов шар после того, как я стащил его у человека с банджо, а тот стащил его у Солнечных эльфов и не знал, что это такое. Я думал, что я знаю. Представить только! Все эти годы я оставался в дураках.
      - Шелзнак! - воскликнул Джонатан, которому внезапно открылась истина. Сикорский и Шелзнак - это одно и то же лицо!
      - Это факт, - подтвердил Эскаргот. - Если человек живет в двух мирах, он может иметь два имени. Я сам пользовался больше чем одним. Иногда это необходимо. Помогает сбить гончих со следа. Это Сикорский взорвал ваш пароход?
      - Мы так думаем, - отозвался Джонатан. - Он охотился за кофе капитана Бинки.
      - Если бы ему нужен был кофе капитана Пинки, он бы забрал его.
      - Бинки, - поправил его Гамп.
      - Извини, не понял?
      - Его имя Бинки, а не Пинки. Капитан Бинки.
      - О да, - сказал Эскаргот. - Так вы считаете, ему так был нужен этот кофе, что он попытался разорвать его на куски? Это что-то. Лично я думаю, что он водил вас, ребята, за нос.
      Глава 17
      Пьемонт и Пинкум
      - Нужно рассказать об этом Майлзу, - заявил Буфо. - Теперь, когда мы знаем, что происходит, нам нужно отправляться в путь.
      - Куда? - спросил Профессор. - Насколько я понимаю, это ничего особенно не изменит. Нам бы следовало догадаться обо всем этом несколько дней назад гном в тумане в деревне Твит, старуха, появившаяся на пароходе той ночью. Все было ясно как день, но никто из нас этого не увидел. Даже Майлз.
      - Она тоже здесь? - Эскаргот явно знал, о какой старухе идет речь.
      - Да, - ответил Джонатан. - Она постоянно попадается у нас на пути. Но я не уверен в том, что Майлз ничего не заподозрил. Он напал на какой-то след, это точно. Он все это время знал больше, чем рассказывал нам.
      - Вам, ребята, нужна подмога, Майлз там или не Майлз. У меня тут есть в городе небольшое дельце, но оно не должно занять у меня много времени. Если я смогу чем-то вам помочь...
      - Не стоит беспокоиться, - перебил его Профессор, который, как было известно Джонатану, имел кое-какие подозрения относительно мотивов Эскаргота. Джонатан, однако, надеялся, что Эскаргот именно так и поступит, какими бы ни были его мотивы. Ему казалось, что один Эскаргот, и в особенности Эскаргот с подводной лодкой, стоит полудюжины почти любых других людей.
      - Дули, мой мальчик, - сказал Эскаргот, - сбегай-ка на корабль, будь так добр, и вытащи те ящики с часами и тот бочонок с глазными яблоками. И принеси мне сам знаешь что.
      Дули начал моргать, кивать и вертеться, как будто у него был тик. Потом он сомкнул большой и указательный пальцы правой руки колечком, сделал Эскарготу знак "добро", подмигнул и сбежал с балкона.
      - Что, черт возьми, это было? - спросил Гамп, сбитый с толку кривлянием Дули.
      Джонатан спрашивал себя о том же самом. Дули явно показал по-своему, что очень активно хранит тайну, и Джонатан знал, что настаивать в этом вопросе - дурной тон.
      - У парнишки, должно быть, трясучка, - сказал Эскаргот в ответ на вопрос Гампа.
      Большая часть дня после полудня прошла у них в хождениях по городу вместе с Эскарготом и в перетаскивании его необычных товаров. Они опять посетили доктора Чена, на этот раз для того, чтобы доставить ему дюжину неправдоподобных, но странно точных часов Эскаргота и бессчетное количество плавающих осьминогов, глаз, океанских трав и рыбьих скелетов. Для того чтобы ускорить процесс, Эскаргот послал Гампа, Буфо и Дули сносить на корабль новые припасы, а потом они встречались с ним в каком-нибудь условном месте.
      После визита в магазин доктора Чена Джонатан с Профессором отпросились и отправились на поиски Майлза, который, как и заподозрил Джонатан, побывал этим утром в магазине диковинных товаров, закупил серьезное количество зелий, трав и сухих летучих мышей и расспросил доктора о Сикорском. Эта новость несколько ослабила необходимость срочно найти Майлза, поскольку его разговор с доктором Ченом, несомненно, просветил его, кто такой Сикорский. Но Джонатана с Профессором вновь охватило чувство тревоги, и поскольку Майлз был в определенном смысле их генералом, им хотелось поскорее получить от него новые распоряжения. Однако обоим было ясно, что, как Профессор указал еще в кафе, хотя им стало многое известно, это не дало им никаких или почти никаких указаний, что делать дальше.
      Майлза они найти не смогли. Он приходил на почту и, по словам служащего, забрал несколько ответов на объявления и затем оставил записку. "Занимаюсь делами, - говорилось в ней, - и могу не вернуться до завтра. Терпение. Сквайра видели позавчера. Будьте готовы выступить в путь завтра после полудня".
      Записка удовлетворила их только потому, что в ней, похоже, давалось понять, что Майлз наконец-то добился реального прогресса. Новость о том, что Сквайра видели, была решительно хорошей. Если он был в городе четыре дня назад, а потом опять два дня назад, то было абсолютно возможно, и даже вероятно, что он до сих пор еще здесь, может, в этот самый момент вкушает поздний обед в каком-нибудь кафе на улице Стикли или в таверне на Верхней улице.